Развод. Вторая семья

Глава 1. Ольга

— А это наш счастливый папочка! Тимур, скажи что-нибудь!

Я смотрю в экран и не понимаю, что вижу перед собой. В какой-то момент мне начинает казаться, будто я уже ничего не вижу.

— Ну, я очень рад, Наташа, — произносит Тимур в кадре.

Он гладит слегка округлый живот миловидной говорливой шатенки, которую называет Наташей. А Наташа светится как лампочка. Она держит телефон на вытянутой руке, то и дело показывая то свою счастливую мордочку, то лицо Тимура.

— Какая у нас замечательная семья! — щебечет Наташа. — А сегодня у нас гендер-пати! Мы, наконец, узнаем, кто у нас будет — мальчик или девочка! Тимур, ты бы кого хотел?

— Мальчика, конечно! — усмехается Тимур.

Наташа целует его прямо на камеру.

Я продолжаю смотреть, не отвожу взгляд. Хотя меньше всего на свете мне хотелось видеть именно то, что лицезрю сейчас. Это просто… невыносимо. Чудовищно. Кошмарно.

Ведь на экране… мой муж. Тимур Хусаинов.

И не просто муж, а к тому же отец моего ребёнка. Нашего сына Ильяса.

— Папочка снял нам шикарные апартаменты в «Москва-сити». Наш папочка такой щедрый! — заливается шатенка и радостно кривляется. — Наш папочка самый лучший! Наш папочка Тимур-мур-мур-мур!

Меня бросает в холодный пот от этих «мур-мур-мур». Фу! Какая мерзость!

— Мур-мур-мур! — Наташа повторяет это несколько раз. Аж до тошноты! — Я тоже хочу мальчика! Славного-славного малыша! Как мы его назовём, Тимурчик?

Она не затыкается. У неё какой-то словесное недержание! Ещё и кривляния эти — кошмар!

Хотя… Наташа симпатичная, даже очень. Это слишком очевидно. И она явно моложе меня. По ощущениям — лет на десять. Ну, ей точно не больше двадцати. На ней обтягивающее короткое платье, холёные пальчики сверкают новеньким маникюром…

Когда я в последний раз выбиралась на маникюр?..

Я и выбраться-то никуда не могу. Тимур велит сидеть дома, вот я и сижу. Моя маникюристка приходила на дом несколько раз, а потом отказалась ездить ко мне в такую даль, в наш посёлок таун-хаусов, даже за доплату.

Здесь красиво, живописно, воздух свежий… Но, оказывается, у Тимура есть апартаменты в самом центре Москвы. И, конечно, я об этом ничего не знала. До сегодняшнего дня.

Видео всё идёт и идёт. Сторизы перелистываются один за другим. Наверное, я уже сотое смотрю, но они не заканчиваются. Похоже, Наташа их выкладывает быстрее, чем я успеваю посмотреть. Потому что мне всё-таки приходится иногда выключать телефон, чтобы заняться Ильясом.

Ему всего годик. Наш с Тимуром первенец. Долгожданный и любимый. Единственный сын. Пока единственный…

— Пам-пам! — веселится Наташа, взмахивая огромным золотым воздушным шариком. — Тимурчик, давай вместе на ра-а-аз, два-а-а…

Что-то происходит со мной в этот момент. Телефон выпадает из рук. Хорошо, что я сижу на кровати, и экран остаётся цел.

— ТРИ!!! — видео всё ещё воспроизводится.

Но я не вижу ничего. И потому, что телефон валяется экраном вниз, и потому, что мои глаза полны слёз. Я рыдаю, рыдаю, рыдаю, рыдаю…

Я бы закричала, но боюсь разбудить сыночка. Оттого рыдаю беззвучно и беззвучно кричу, ору, стенаю. Господи, за что?!

— Ура! Ура! Какое счастье!!!

Падаю лицом в одеяло, затыкаю уши, давлюсь собственным криком. Горло полосует будто раскалённым ножом.

НЕТ!!! НЕТ!!! НЕТ!!!

— Да-да-да! — обезьянничает Наташа. — У нас с Тимур-мурчиком будет сыночичек! Маленькая папочки копия!!! Как мы его назовём, папочка?!

Не могу это слышать! Не могу!

Моя семья, мой дом, мой муж, мой самый дорогой и близкий человек на свете! Всё, всё, всё уничтожено! Больше ничего не осталось!

Боже… боже…

— Марат, — это голос Тимура. Несмотря на заткнутые уши, я слышу отчётливо: — Мы назовём нашего сына Марат.

— Замечательное имя! Расти, наш Маратики, большим и сильным, как твой папулечка! Чмок-чмок-чмок!

Тишина.

Кажется, всё-таки закончились видео.

Несколько минут не могу подняться. Переворачиваюсь на спину и долго гляжу в потолок. А слёзы всё текут, текут…

Было бы здорово, если бы прямо сейчас этот потолок упал на меня. Просто взял и упал. И тогда всё стало бы гораздо проще…

Дурацкие мысли. Хотя какие ещё могут быть мысли после всего, что я увидела? Мне даже начинает казаться, что лучше бы уж я и дальше ничего не знала. Ведь не знала же прежде и была так счастлива…

Зачем я полезла что-то искать в сети? Зачем нашла какие-то лайки мужа, а потому стала переходить по ссылкам?

Собственно, так и нашла страницу Наташи. Наташа Любимова. Фотомодель. Малоизвестная, но, похоже, она свой необходимый максимум в жизни уже отхватила. Наташа активно ведёт соцсети, показывает там буквально каждый чих и вздох. Так что просмотренные мною сториз были совсем свежими.

Вот, значит, на каком «совещании» сейчас мой муж…

Хочется вновь расплакаться, но не выходит. В голове какой-то туман. Мозг отказывается воспринимать происходящее. Он просто твердит: «Нет-нет-нет».

Снова беру телефон и понимаю, что аппарат разрядился. Надо поставить на зарядку.

Еле соображаю, где оставила зарядное устройство. Брожу по дому, как чумная.

«Нет-нет-нет…»

Наверное, я схожу с ума…

Включается индикатор заряда. Неуверенно давлю на кнопку включения.

И первое, что выскакивает мне на ожившем экране, сообщение от мужа:

«Буду через полчаса. Ужин готов?»

Глава 2. Ольга

— Любимая, я дома!

Вздрагиваю, заслышав голос Тимура. Мне как будто бы странно слышать его в реальности, потому что полчаса назад он звучал в записи — вроде бы тот же, а совсем другой…

Муж подходит сзади и обнимает меня за талию. Я стою, не двигаясь, у плиты. Готовлю его любимый плов. Но отчего-то знакомые и некогда любимые прикосновения будто бы пронзают меня болью насквозь.

— Ильяс, уже спит? — спрашивает Тимур с придыханием, зарываясь носом мне в шею.

— Только что уложила, — отвечаю как робот, даже не моргаю.

— В таком случае мне нужен «десерт» до основного блюда, — делает довольно прямой намёк муж и пытается притянуть меня к себе ближе.

— Плов остынет! — вырываюсь из его объятий за секунду, чуть не уронив сковороду. — Ты же не любишь разогретое в микроволновке.

Тимур хмурится и недовольно фыркает.

— Опять плов? — брезгливо переспрашивает он. — Ты ничего другого придумать не можешь?

— Но ведь я разное готовлю… — лопочу растерянно.

— Оль, — обрывает он, — просто признай, что тебе лень фантазировать. И закончим на этом разговор. Накладывай.

Тимур отходит к столу, занимает всё излюбленное место и утыкается в телефон.

В нашем семейном «своде правил» это означает, что Тимур занят, и его нельзя тревожить. За пять лет совместной жизни я выучила все его правила и повадки.

Муж в доме главный. Его слово — закон. Его желания в приоритете. Его дела важнее всего остального. И много чего ещё, попутно вытекающего из этого списка.

Наверное, я знала, на что шла, когда выходила замуж за Тимура Хусаинова. Знала о его нраве, знала о его ценностях. Знала о том, что мне придётся непросто. Ведь в доме моих родителей царила совершенно иная атмосфера. Мои мама и папа были равноправными членами семьи.

Но мне захотелось «сильного плеча» рядом. Такого мужчину, у которого будет стальной взгляд, властный подход, который будет всё и всегда решать сам — любые проблемы, любые неурядицы. Жёстко и безапелляционно.

И я нашла именно такого мужчину. И он стал моим мужем. И я прекрасно знала, каков он.

Не знала лишь одного — что однажды обнаружу его обнимающим другую женщину, которая счастливо называет Тимура «папочкой» и носит его ребёнка.

— Непростое совещание было? — спрашиваю, ставя тарелку с пловом перед мужем.

— Что?.. — поднимает глаза от телефона. — Да обычное. Как всегда.

И снова утыкается в экран.

В его голосе не прозвучало ни капли дрожи, ни капли сомнений, ни единой запинки. Как всегда. Как всегда…

А сколько длится это «всегда»?..

Сажусь за стол напротив. Себе я тоже положила плова — для вида. Просто как повод остаться за ужином. Сейчас мне кусок в горло не полезет.

Тимур безразлично берёт вилку, подносит немного риса к губам.

— Пф! — издаёт он резкий противный звук. — Горячо как!

Швыряет вилку и отталкивает тарелку от себя прочь.

— Конечно, горячо, — констатирую я. — Только-только приготовлено…

Брови Тимура недоверчиво вздрагивают. Он смотрит через стол и несколько секунд изучает меня.

— Ты что, тоже есть собралась? — спрашивает с таким удивлением, как будто первый раз видит меня с едой. — А как же твоя диета? Всё? Уже устала худеть?

Натянуто улыбаюсь, потому что уже не впервые слышу подобные замечания в свой адрес. Однако каждый раз меня передёргивает, как в первый.

— Да я не так уж сильно поправилась…

— Оль, — Тимур откладывает телефон в сторону, на его скулах напряжённо играют желваки, — если ты сейчас решила пошутить, то это нифига несмешная шутка. Лучше бы серьёзно задумалась и взяла пример хотя бы с Ани.

— С Ани?

— Да, с Ани. С подруги твоей.

— Я уже сто лет её не видела…

— Да? Зря. А вот я видел её недавно в ТЦ. И, знаешь, она в отличной форме. А вы, насколько я помню, одногодки. Так что даже не думай списывать всё на свой возраст. В тридцать тоже можно выглядеть прилично.

— Но у Ани нет детей… — робко защищаюсь я.

— У тебя тоже нет ДЕТЕЙ, — Тимур специально выделяет последнее слово. — У тебя всего один ребёнок. А ты уже распустила себя, как будто у тебя семеро по лавкам.

— Но ты же сам не разрешаешь нанять няню…

— Не начинай! — пресекает мою очередную попытку оправдаться Тимур. — Оля, какие няни? Я понимаю, что ты начиталась своих дебильных романчиков и вообще уже не понимаешь, как люди в реальности живут, но я и так как Папа Карло пашу. Не хватало ещё на каких-то непонятных нянь тратиться. Нам ещё ипотеку выплачивать за этот таун-хаус. Ты забыла? Ах, ну, конечно, тебя же эти проблемы не волнуют. Ты же уверена, что деньги мне с неба падают.

— Тимур, я тоже когда-то работала…

— Оля! — он снова перебивает, и на сей раз его голос звучит уже угрожающе. — Лучше учись готовить нормальную еду да за ребёнком следи, раз уж на себя у тебя времени нет. Разговор на этом закрыт.

Муж встаёт из-за стола.

— Тимур…

— Оля, хватит трепать мне нервы! — резко оборачивается и всем видом даёт понять, что мне лучше заткнуться. — У тебя плохое настроение, и ты решила отыграться нам мне.

— Но ты ведь даже не поел.

— Аппетит пропал.

Больше ничего не говоря, Тимур выходит из кухни.

Спустя минуту я слышу, как громко хлопает закрывающая дверь в его кабинет, куда у меня нет права входить.

Глава 3. Ольга

Вот уже десять минут рассматриваю себя в зеркало. Наблюдения, увы, неутешительные.

Да, я поправилась. После родов это нормально, но, если быть честной, поправляться я начала ещё до беременности.

Сразу после свадьбы Тимур заявил, что его жена не должна работать. Это неправильно и плохо позиционирует его как главу семейства. Я с этим спорить не стала. Мигом написала увольнительную на работе и полетела счастливая в новою жизнь.

Я родом из самой простой семьи. Папа — слесарь, мама — воспитательница в детском саду. Ещё у меня есть младшая сестра, Жанна. Но мы с ней не особо ладим. Как-то не срослось.

Мы и так жили небогато, сколько себя помню, а с появлением Жанночки всё стало ещё более печально. Маминых и папиных заработков вечно не хватало. Поэтому я ещё со школы начала подрабатывать на разных простых работах. И, конечно, в ВУЗ поступала своим умом. Я понимала, что мне нужно высшее образование, чтобы построить карьеру.

Вот я и строила, как могла. Училась усердно, опять подрабатывала. Ночами писала курсовые и дипломную, спала в перерывах между лекциями, в электричке, пока ехала на учёбу. В общем, не щадила себя.

А после окончания ВУЗа мне наконец-то повезло — взяли в одну неплохую строительную фирму. Правда, секретарём. Даже мой диплом экономиста не очень помог. Но потом я выбила (да практически выгрызла) себе должность младшего менеджера, а затем уж и до старшего вскоре повысили.

И я работала, работала, работала, работала…

Собиралась заработать все деньги в мире.

Но в двадцать пять внезапно поняла, что все мои подруги давно замужем, родили детишек и сидят дома, как у Христа за пазухой. Кое-кто, конечно, работал, но скорее так — от скуки. И только я днями и ночами цепляюсь за карьерную лестницу, а счастья в моей жизни, как не было, так и нет…

Но, говорят, нет худа без добра. Именно на работе я повстречала Тимура Хусаинова. Красивого, статного, рослого — коса и сажень в плечах. Сказка, а не мужчина. Ему было двадцать девять тогда.

Ох, какой роман у нас закрутился!.. Как Тимур ухаживал!..

Я была на седьмом небе от счастья!

Только переживала, что всё это ненадолго, что сказка не продлится долго. Но сказка длилась и длилась. Ей не было ни конца, ни края. Тимур сдувал с меня пылинки, в постель относил не иначе как на руках. А медовый месяц у нас взрывался петардами ещё задолго до первой брачной ночи, да и после ещё долго не стихал.

Да… Было времечко…

И всё складывалось будто в кино. Предложение руки и сердца, свадьба… Даже его родители, пусть и не с распростёртыми объятьями, но всё-таки приняли меня, стали называть дочкой. Конечно, они очень ждали внуков. Да и Тимур очень хотел детей. А у нас всё никак и никак.

И вот два года года назад мы всё-таки увидели заветные красные полоски на тесте. И я была уверена, что у моей сказки начался новый этап. Но…

На глаза вновь попался телефон. Со вчерашнего вечера не то, что касаться, мне смотреть на него было тошно. Будто бы ни в чём неповинный аппарат и был истинной причиной моих проблем и несчастий.

Даже сейчас, закрывая глаза, я снова и снова видела всё ту же картинку: прямоугольник экрана, беременная шатенка хохочет мне прямо в лицо, а Тимур обнимает её, называет Наташей, и даёт имя их будущему сыну…

«Марат. Мы назовём нашего сына Марат.»

Вбираю воздух в лёгкие, но не чувствую никакого облегчения.

Задыхаюсь. Вновь задыхаюсь. Вновь плачу…

И резко перестаю заслышав, как плачет мой сыночек Ильяс. Тут же бегу в детскую, хватаю его на руки.

— Тише-тише, солнышко! Тише-тише, мой ангел! Всё хорошо… Тс-с-с…

Начинаю петь колыбельную, и как-то сама от этого успокаиваюсь.

Всё хорошо…

Мой сыночек жив-здоров, засыпает в моих объятьях. Всё хорошо.

Моё маленькое чудо, моё главное сокровище со мной. Всё хорошо…

«Наш папочка самый лучший! Наш папочка Тимур-мур-мур-мур!» — проносится эхом в голове, и я зажмуриваюсь с силой, замолкаю.

Прижимаю ребёнка ещё ближе к себе. Слёзы катятся.

«Я тоже хочу мальчика! Славного-славного малыша! Как мы его назовём, Тимурчик?»

Как же страшно, жестоко, омерзительно…

«Лучше бы серьёзно задумалась и взяла пример хотя бы с Ани.»

С Ани?..

А что? Ведь это мысль. И эта мысль начинает меня почему-то греть. Беспричинно и как-то по-особенному.

Мы с Аней были когда-то замечательными подругами…

Ильяс, наконец, засыпает. Укладываю его снова в кроватку. Дрожащей рукой берусь за телефон. Ничего ведь не будет плохого, если я просто позвоню старой подруге?..

— Анечка, привет! — делаю голос даже чересчур слащавым и приветливым. — Как дела?

— Оля?.. Привет… — похоже, Аня немало удивлена. — Сколько лет, сколько зим. У меня всё хорошо. Сама как?

«Плохо», — так и хочется ответить, но вместо этого отвечаю:

— Замечательно! Мы тут с Тимуром болтали, и он упомянул, что вы недавно встречались…

— Встречались?..

— Ну, да. В ТЦ где-то.

— Оленька, можно я тебе перезвоню через полчасика, окей?

— Окей, — отвечаю я, но в трубке уже слышу гудки.

Глава 4. Тимур

— Я занят! — гаркаю на свою тупую секретаршу и с грохотом закрываю дверь.

Телефон трясётся в руке, требуя ответить на вызов. Но я не собираюсь поднимать трубку, не убедившись, что меня никто не слышит.

— Что тебе нужно? — всё-таки удостаиваю ответа, но сразу расставляю все точки над «i»: — Я на работе. У меня дел по горло. Если не что-то срочное, давай в следующий раз.

— Это лучше ты мне объясни, что нужно твоей жене! — раздаётся вопль из динамика.

— В каком смысле? При чём тут Оля?

— При том! Она мне только что позвонила и сказала, что в курсе наших встреч!

— Спокойно, Ань, — обрываю я. — Никаких встреч у нас давно нет. Ты бредишь.

— А ты козёл.

— Ещё одно слово, и я кладу трубку.

— Извини, — Аня горестно вздыхает. — Вырвалось. Я просто скучаю.

— А я нет. И всё ещё жду, когда ты объяснишь, зачем позвонила.

— Не знаю… Я испугалась. Оля уже года два мне не звонила.

— Ну, позвонила. И что? Я сказал ей, что мы с тобой случайно столкнулись в ТЦ.

— Зачем?

— К слову пришлось! Слушай, хватит раздувать трагедию на пустом месте. Если ты меня отвлекла от работы, чтобы рассказать, как вы с Олей обсуждали педикюр, то мне неинтересно.

— Какой же ты всё-таки…

Не даю ей договорить и просто сбрасываю вызов.

Достали! Непонятно, что в голове у этих баб!

У Оли, что ни день, так плохое настроение. Вместо того, чтобы с улыбкой встречать мужа с работы, она ещё морду крутит. И такие закидоны с ней уже давно. Конечно, терплю её, потому что люблю. Жена всё-таки. Но с моими нервами выдерживать такое ежедневно — просто кошмар.

А с Аней…

С Аней по глупости получилось. Не было у нас ничего. Может, раз пять встретились, не больше. У Оли тогда токсикоз ужасный был. Что называется, ни дать, ни взять…

Мы ж с Анюткой действительно в ТЦ случайно столкнулись. Ну, и слово за слово… Красивая она женщина. Анна… Видная, строптивая, жгучая. В общем, с искоркой дама. Дважды замужем. И догадываюсь, почему. Никто такую долго удержать под собой не сможет. Слишком своенравная.

Так что наши отношения были короткими и преимущественно горизонтальными. В конце концов, думаю, все понимали, что эта незначительная ерунда долго продолжаться не может.

Потому Анин звонок буквально вышиб меня из колеи.

Чтобы прийти в себя, сделал несколько отжиманий и снова сел работать.

Новый вызов.

Уже хотел огрызнуться, но вовремя передумал.

— Привет.

— Ты занят?

— Как всегда, дорогая.

— Жа-а-аль… — Наташа вздыхает в трубку.

А я решаю в уме сложную головоломку: как так отвязаться от неё, чтобы не нарваться на очередную женскую истерику.

— Ты сегодня приедешь? — снова сопит Наташа. — Маленький хочет к папочке…

— Маленький пока ничего не хочет, — как можно спокойнее отвечаю я. — Маленький пока у мамочки в животике, и ему там хорошо.

— Ну, Тиму-у-урчик, — жалостливо тянет она. — А если мамочке хочется шоколадку?

— Закажи доставку.

— Ну, Тиму-у-ур-чи-и-ик!

— Ладно, я постараюсь.

— Спасибо! Спасибо! Спасибочки!

— Но ничего не обещаю! — тут же добавляю.

Однако Наташа меня не слышит и продолжает радостно блеять:

— Папочка сегодня приедет к нам! Маратик очень обрадуется! И мамочка тоже!

— Всё, потом поговорим.

Кладу трубку.

Одни беды с этими женщинами…

Глава 5. Анна

— Это кто это у нас такой хорошенький! — умиляюсь малышу Ильясу и скорее тянусь обнять его.

Оля разрешает, и я тут же принимаюсь агукать и всячески развлекать мальчонку.

До ужаса хочу детей. Мне скоро тридцать. Надо как-то успеть «запрыгнуть в последний вагон», но оба моих брака разлетелись в щепки. Первый муж сам ушёл после двух выкидышей. Сказал, что «не хочет губить свою жизнь рядом с пустоцветной женщиной» — это его цитата.

Со вторым получилось ещё «веселее». Не успели мы обменяться кольцами, я застукала его с любовницей. Конечно, он умолял простить и божился, что «это был прощальный раз» — тоже цитата. Но смириться с предательством я так и не смогла.

Хотя в итоге сама встала на кривую дорожку…

Тимур…

Господи, чем я вообще думала?..

Оправдывала себя только тем, что мы с Олей уже давно не подруги. Она, как только забеременела, забыла, как меня звать. Даже на второй моей свадьбе не появилась. По уважительной причине, конечно. Ильяс тогда приболел.

Но мне было обидно. Прям до страшного обидно. Сначала первый муж, потом Оля, потом и второй муж — один за другим близкие люди оставляли меня одну. Они строили свои жизни, как им нравилось, но о моих бедах никто не заботился.

Всё бы ничего. Я справилась. Сама. Без сторонней помощи. И, возможно, повелась я на Хусаинова не просто так, а из зависти. Тупой бабской зависти. Да, я не святая и даже не стараюсь таковой казаться.

Но и к гнилым людям я себя не отношу. Хотя бы потому что полюбила Тимура не просто как «временный вариант», а по-настоящему. Но, зная, что он от Оли не уйдёт, первая разорвала порочный круг. Да и не хотела я рушить их семью. На чужом горе своего счастья не построишь. Только надеялась, что мне на память от Хусаинова останется главный подарок, о котором я так мечтала. Но и тут не срослось…

— Как же на Тимура похож… — подивилась я, разглядывая Олиного сыночка. — Просто копия, только волосики светлые, твои, Оль.

— Да, — согласилась подруга безрадостно, — хоть что-то от меня…

— Да ну брось. Дети меняются со временем. Ещё проявятся твои черты. Не во внешности, так наверняка в характере.

Не в силах оторваться от ребёнка, я всё тискала его и тискала. Вот бы и у меня был такой бутуз… Чуть слёзы не навернулись.

— Было бы неплохо, — произнесла Оля задумчиво. — Не во всём же Тимуру преобладать…

Смеюсь её странному настроению.

— Дурочка! Сама своего счастья не понимаешь!

— Счастья? — почему-то переспрашивает подруга и смотрит мне глаза.

Как будто бы что-то знает…

Нет, не может такого быть. Тимур ни за что бы не признался. И я никогда не признаюсь. Никогда! В могилу с собой унесу свой позор!

Тяжело мне выдерживать Олин взгляд. И вообще в глаза ей смотреть сложно после всего… Но ведь я одумалась. И Тимур. Он без вопросов расстался со мной. Конечно, он ведь любит жену. Да, он козёл. Но за ум всё-таки, видать, взялся.

А я… Я тоже всё ещё люблю. Очень люблю. Люблю и ненавижу.

За то, что ни разу не позвонил после того, как я сказала: «Всё кончено». За то, что никогда никаких обещаний не давал и надежд тоже. За то, что до сих пор снился мне ночами, и после таких снов я просыпалась в слезах…

Полгода… Уже полгода.

Я была тогда в страшной депрессии после расставания со вторым мужем. Пошла по магазинам, развеяться. И тут Тимур… Красивый, галантный, статный. И любовник отменный, что уж кривить душой. Подумала, отвлекусь. Но вместо этого увлеклась. А когда поняла, что окончательно пропадаю, захотела проверить: нужна ли я хоть немножечко Хусаинову. Остановит ли? Вернёт? Побежит ли за мной?

Нет, не побежал. Ну, и ладно.

Совесть запятнана, но хотя бы на самое дно я не свалилась. И даже хочу попробовать восстановить свою дружбу с Ольгой.

— Тебе чай или кофе? — спрашивает подруга.

— Кофе.

— Тимур тоже больше кофе любит, — говорит она.

А у меня тут же проносится в мыслях: «Я знаю. Чёрный, крепкий, без сахара. Обязательно из турки…»

Оля берёт медную турку и насыпает туда две ложки кофейного порошка. Я развлекаю Ильяса. Ему нравятся бусы на моей шее.

— Аккуратнее, — предупреждает подруга. — Он сильный. Порвать может.

«Да… Прямо как отец…» — соглашаюсь мысленно и натягиваю улыбку.

— Оль, может, давай я сама приготовлю для нас и чай, и кофе? Мне несложно. Ты же знаешь, я одна живу. Даже приятно о ком-то позаботиться. А ты давай отдохни. Вид у тебя усталый. Небось не высыпаешься.

— Трудно высыпаться с годовалым малышом, — признаётся Оля. — И я в курсе, что неважно выгляжу…

— Что ты! — спохватываюсь я. — Не о том речь! Ты — просто конфетка!

— Да-да, — говорит Оля, кажется, не веря моим словам.

Но я же не вру. Она и правда всегда красавицей была. И сейчас тоже огонь. Может, чуть подувяла из-за мамских хлопот. Но это временно.

— Так, Оля, — решаю я и передаю ей сына, — давай я буду хозяйничать.

— Нет-нет! Я…

— Никаких возражений!

— Ладно, — она соглашается и отходит от плиты.

Идёт с Ильясом на руках к дивану, укладывает его, занимает игрушкой. Мальчонка уже такой шустрый. И ходить понемногу учится, и всюду любопытничает, и даже заговорить пытается.

— Как же он быстро растёт! — восхищаюсь я, пока колдую над плитой.

— Это точно. За ним глаз да глаз… Слушай, там в холодильнике пахлава стоит. Я сегодня новый рецепт попробовала. Можешь достать и порезать?

— Да без проблем.

— Хотя давай я сама. Что я тебя напрягаю?..

Оля встаёт с дивана и делает шаг. Я поворачиваюсь к ней, хочу заверить, что всё в порядке, и я сама прекрасно справлюсь с нарезкой пахлавы.

Но ничего не успеваю произнести, потому что Оля внезапно вскрикивает не своим голосом, а следом раздаётся истошный детский плачь.

Глава 6. Ольга

У меня шок, паника, ужас.

Перед глазами проносится вся жизнь, будто бы я сама стою перед смертельной чертой. Но на самом деле всё ещё хуже.

Потому что в опасности мой сыночек.

Он упал с дивана вниз головой. Ударился, ревёт. Ему больно.

А мне будто в сто крат больнее!

Хватаю его на ручки, утешаю. Но и сама реву. Аня подбегает, хлопочет.

— Оленька! Давай помогу!

Ничего не могу ответить. Укачиваю сынишку, успокаиваю, а слёзы градом. Мне так страшно оттого, как он кричит.

— Оленька! Давай я подержу! Давай осмотрим Ильяса!

Аня выхватывает у меня сына. Он заходится плачем до хрипоты. Я пытаюсь рассмотреть ушиб на его головке, но ничего не вижу. Вроде бы он цел. Но так кричит!

— Анюта, что делать?! — рыдаю, почти в истерике.

— Оленька, тише. Тише, дорогая. Так бывает — детишки иногда падают. С ним всё будет в порядке.

Но я не верю. Мне кажется, я угробила сына. Я — непутёвая, ужасная мать! Ненавижу себя!

— Что я наделала?.. — стенаю от горя.

Аня тем временем продолжает укачивать Ильяса. И вроде бы он по чуть-чуть утихомиривается. А со мной твориться что-то невообразимое! Перед глазами черно. Вижу только самые ужасающие картины.

— Не плачь, маленький. Не плачь, малютка. Сладкий котёночек, не плачь… — тихо напевает Аня.

Ильяс ещё всхлипывает. А глядя на меня, снова начинает плакать. Аня снова успокаивает, а он вновь начинает рыдать.

— Оля, пока ты плачешь, малыш не угомонится, — наставляет подруга. — Давай, милая. Выпей водички.

Она приносит мне стакан с водой. Делаю глоток, давлюсь. Ребёнок опять плачет.

— А что, если у него сотрясение? — опять поддаюсь панике.

— Так, возьми себя в руки, пожалуйста, — настоятельно просит Аня. — Пей воду по глоточку, а я сейчас позвоню своему знакомому. Он педиатр. Очень хороший. Друг моего бывшего. Я ему как-то немного помогла, так что с него должок. Попрошу приехать, если он сейчас не занят. Хорошо?

— Хорошо, — киваю я и принимаюсь допивать воду.

Странно, но это действительно помогает. Постепенно я вроде прихожу в себя. Не до конца и не полностью, но хотя бы уже могу держать Ильяса и не рыдать. Подруга меж тем разговаривает по телефону.

— Алан, это срочно. Вот прям очень срочно. Да… Буду благодарна.

Она называет адрес и сбрасывает вызов.

— Будет через полчаса, — объявляет Аня. — Сказал ничего не делать до его прихода.

— Спасибо, — еле выдавливаю из себя.

Снова готова заплакать, но сдерживаюсь, чтобы не нервировать сына. Он ведь и правда всё чувствует.

К моменту приезда доктора Ильяс уже довольно бодрый. По крайней мере, слёзки высохли. Только глазоньки ещё немного грустные. Мы с Аней развлекали его игрушками, пели песенки. Он, кажется, чуть повеселел.

На стук в дверь первая встаёт Аня, идёт открывать. Я всё ещё не спускаю глаз с сына, трясусь вся, переживаю и не сразу замечаю, кто к нам подходит. А когда поднимаю глаза, вижу перед собой мужчину в коричневом костюме без галстука, с портфелем в руках.

Он настолько высокий, что Ильяс застывает с удивлёнными глазёнками — впервые видит такого большого человека.

— Здравствуйте. Вы Ольга? — произносит мужчина приятным бархатистым голосом.

— Да, — говорю. — А это мой сын. Ильяс.

Мужчина присаживается на корточки и несколько минут пристально рассматривает моего малыша. Ильяс его тоже рассматривает.

— Здраствуй, Ильяс, — доктор улыбается и потягивает свою большую ладонь к ребёнку. — Меня зовут Алан. Будем дружить?

Сыночек осторожно дотрагивается до руки доктора. Я очень боюсь, что мальчик сейчас напугается и закричит. Но ничего подобного не происходит.

Через некоторое время Алан спокойно берёт ребёнка к себе на руки, разговаривает с ним. Ильяс слушает, как будто бы всё-всё понимает. Затем Алан просит уступить ему диван, укладывает малыша и ещё некоторое время осматривает его, ощупывает, щёлкает пальцами, иногда дотрагивается и постоянно что-то приговаривает.

Наверное, он волшебник, раз Ильяс так радушно воспринимает его и даже не выказывает никакого недовольства.

— Ну, вот. Похоже, всё в порядке, — Алан поднимается на ноги и смотрит мне в глаза.

У него спокойный открытый взгляд, густые брови, гладковыбритое лицо с правильными чертами. Он кажется совсем молодым, только в волосах немного проседи.

— Всё в порядке? — переспрашиваю я.

— Ещё нужно понаблюдать сутки. Но, если не будет тошноты или новых приступов плача, значит, ничего страшного не стряслось.

Выдыхаю с облегчением.

— Вы меня успокоили… — чуть не лишаюсь чувств от такой радости.

Алан продолжает на меня смотреть очень внимательно.

— Ольга, вы, пожалуйста, поменьше нервничайте. Иногда могут случаться разные неприятные вещи, но это нормально. Вы, главное, не паникуйте. Хорошо?

— Хорошо, — смущаюсь и отхожу в сторону, чувствуя себя страшно виноватой. — Извините, что потревожили вас зазря…

— Ну, что вы такое говорите? — хмурится Алан. — Вы правильно сделали, что обратились за помощью. Я лишь сказал о том, что вам нужно беречь себя. Чем спокойнее вы сами, тем спокойнее вашему малышу.

— Да, простите…

— Оля, за что вы извиняетесь? — он улыбается. — Всё в порядке. И с Ильясом всё будет хорошо. У вас замечательный малыш.

— Спасибо, — лопочу, краснея до ушей. — Сколько я вам должна?

— Нисколько.

— Оля, — укоризненно смотрит на меня подруга. — Прекрати. Я же тебе говорила.

Перевожу взгляд с подруги на доктора и обратно. Чувствую себя полнейшей дурой. Кажется, у меня самой лицо зарёванное ещё хуже, чем у ребёнка, который, кстати, уже вовсю улыбается.

— Спасибо, — снова благодарю, потому что не знаю, что тут ещё сказать.

Алан протягивает мне свою визитку.

— На всякий случай, — поясняет он. — Обычно я не работаю с выездом, кроме экстренных случаев. Но вы по любому вопросу можете приехать ко мне в клинику. Ну, или проконсультироваться по телефону. Иногда и этого бывает достаточно.

Глава 7. Тимур

Еду к Наташе.

После целого рабочего дня лучше повидаться с ней. Она всегда весёлая и беззаботная, всегда готова ублажить. А с Ольгой в последние дни совсем плохо стало. Наверное, надо ей врачу показаться. Может, даже сразу психиатру.

А то, как ни приду, у неё вся рожа зарёванная. Смотреть тошно.

Вроде для послеродовой депрессии уже поздновато, но, видимо, Оля из этого состояния решила никогда не выходить. Понравилось мучиться.

Что ни день — миллион претензий. То поздно пришёл, то не позвонил, то просто сидит дуется. На что, спрашивается? Совсем уже мозги все растеряла и краёв не видит. Надоела.

Надеюсь, оклемается. Таблеточек там попьёт. Говорят, есть хорошие антидепрессанты. Сразу жизнь в норму приходит. Вот Оле как раз такие прописать нужно. И побольше.

Наташа встречает меня в полупрозрачном пеньюаре.

Не будь она беременной, я бы сразу заинтересовался. А так…

— Я заказала для моего любимого Тимурчика доставку из его любимого рестика, — хвастается она.

Ну, потрудилась она немного. Доставка, свечи на столе, безалкогольное шампанское. Сажусь за стол. Приступаем к ужину.

— Сегодня я такие классные туфельки видела в магазине! — рассказывает Наташа. — И недорогие! Всего пятьдесят тысяч!

Ем и думаю о том, что устал я от неё страшно.

Поначалу всё вроде хорошо было, легко. Красивая молодая девчонка. Ну, не семи пядей во лбу, зато в других сферах отлично себя проявляет. И это как-то многое скрашивало.

Но изначально ничего с ней особенного не планировал, а потом вроде прикипел. Отпускать стало жалко. А потом она забеременела. Ну, не убивать же дитя? Пусть растёт.

Только сейчас почему-то тоскливо стало.

— Тимур, ты меня слушаешь?

— Да-да, туфли, — проворчал я, кладя вилку. — Слушай, может, давай по-быстрому, а? А то у меня ещё одна встреча на вечер.

— Ты опять не останешься? — Наташа дует и без того надутые губы.

— Нет.

— А когда ты уже к нам с Маратиком переедешь?

Ну, вот опять. На колу мочало — начинай сначала.

— Я уже говорил — со временем разберёмся.

— А ты уже разводишься?

— Пока нет.

— А когда?

— Наташа, — резко обрываю я, — тебя что-то не устраивает?

— Всё устраивает… — но она всем видом показывает, что обиделась.

— Ты ведь знала, что я женат.

— Но же обещал развестись.

— Нет, не обещал! — жёстко напоминаю я. — Это твои фантазии! И не путай их с реальностью!

— Тимурчик, не кричи…

Наташа пересаживается ко мне на колени и начинает гладить. Сначала по голове, потом по груди, потом спускается ниже.

Вообще-то, я за тем и ехал к ней сегодня, но почему-то желание откровенно пропадает.

— Ты расстроился? — спрашивает Наташа, заметив, что я не реагирую, как обычно. — Ну, прости. Я больше не буду. Просто мне тебя очень и очень не хватает…

— А вот мне забот хватает выше крыши, — огрызаюсь я и ссаживаю её со своих колен.

— Ну, что тебе не понравилось? — Наташа кукситься и готова заплакать. — Хочешь, в следующий раз другую еду тебе закажу? А хочешь, встречу тебя в чулочках?

— Слушай, — хватаюсь за голову, которая начинает болеть ни с того, ни с сего. — Я сейчас поеду домой…

— Как домой?! Ты же сказал, на встречу!

— Ну, на встречу, — спешно поправляюсь я. — Не полощи мне мозги, ясно?

— Тимур, я же ношу твоего ребёночка! — вскрикивает Наташа и начинает рыдать. — Как ты можешь так со мной разговаривать?!

Да что ж такое… Нигде мне нормальной жизни нет…

Пытаюсь её успокоить, а она, как назло, только больше хныкает.

— Ну, всё, хватит, Наташ. Ну, успокойся.

— А ты мне подаришь те туфельки? — спрашивает, уже не так активно всхлипывая.

— Подарю, — отвечаю ледяным тоном. — Только завязывай рыдать.

— Больше не буду, папочка! — Наташа уже смеётся и целует меня в щёку.

Вот, за что люблю её, так это за её позитив.

У Оли трагедия на трагедии. И ладно б она одна по-тихому страдала, так ещё и меня к своему негативу приплетает. Ей даже в голову не приходит, что я всю жизнь кладу на её благо, убиваюсь на работе, чтобы у неё и сына всё было. А вместо благодарности вижу только козью морду.

Хоть какие-то радости в жизни должны ведь быть, когда так уматываешься. Но сегодня мне и тех особо не хочется.

Оставляю Наташу и еду домой.

По дороге торможу у цветочной палатки. Надо Оле цветы принести. Она цветы любит. Выбираю самый дорогой букет.

Наконец-то, дома.

— Любимая! Ау!

Тишина.

— Любимая! — кричу уже громче.

Оля, вся растрёпанная с выцветшим лицом, выбегает из детской.

— Не кричи так! Ильяса разбудишь! Я два часа его укачивала! — всё это она шепчет, но по интонациям слышно, что заорать готова.

— Всё понятно, — тут же отворачиваюсь я. — Здорово, что ты рада видеть любимого мужа.

Ничего не отвечая и даже не обратив внимания на цветы у меня в руках, Ольга идёт обратно в детскую.

Ну, супер. Пришёл, называется, к дорогой жене…

Иду за ней.

— Оль… — шепчу, чтобы не потревожить сына. — Оль, смотри, что я тебе принёс.

Пытаюсь показать букет.

— Спасибо, — отвечает жена, не глядя.

— Твои любимые. Красные розы, — обнимаю её.

Не двигается и не поворачивает лица.

— Оль?

Вместо ответа Ольга выходит из детской.

Стою, как дебил, с этими цветами и ничего не понимаю.

— Оля, — застаю жену уже в кухне, — ты заберёшь цветы или нет?

— Сейчас достану посуду из мойки и заберу.

Мне откровенно надоедают её капризы. Швыряю веник на пол и ухожу в свой кабинет.

Глава 8. Ольга

— Привет-привет, дорогая! — кричит Аня на весь торговый центр.

Господи, как же неловко я себя чувствую. Как будто-то из глухого села впервые попала в цивилизованный мир. Стыдно сказать, даже эскалатора чуть не испугалась!

Хотя раньше летала по ним только в путь. По шесть раз в день иногда каталась в метро, в толкучке, да где угодно. А теперь вот в стеклянные вращающиеся двери едва не врезалась. Кошмар…

Отвыкла. После тихой загородной жизни мегаполис кажется просто беспощадным муравейником.

— Ну, другое же дело! — продолжает петь Аня, подходя. — Оля — ты секс-бомба!

— Да прекрати, — отмахиваюсь. — Я это платье тыщу лет не надевала…

— И зря! Сейчас мы тебе ещё круче купим! Чтоб ты не шастала по дому в халатах и пижамах.

Краснею до ушей. Да, дома я обычно хочу в самой удобной одежде. Ну, не в пижаме, конечно. Это Аня преувеличивает. Но ведь не на каблуках мне с ребёнком в обнимку прыгать!

Вообще, не хотела я на этот шоппинг идти. Это Анина затея. Она всегда в этом плане была прогрессивнее меня. До замужества мы часто с ней ходили по магазинам. Но чаще она что-то покупала, а я скорее так — за компанию. Хотя тоже раньше и туфли любила, и платьишки чаще надевала, и вообще намного больше времени посвящала себе. Это сейчас как-то…

— Подувяла! — громко комментирует подруга моё нынешнее состояние. — Прогулка по магазинам для женщины — это ведь как симфония души!

— Ань, ну, не преувеличивай.

— А я и не преувеличиваю, — серьёзно заявляет Аня. — Обновка в гардеробе заменяет три визита к психотерапевту!

— Это, конечно, всё хорошо… Но давай всё-таки недолго. Я переживаю, как там Ильяс…

— Оля, твоя мама прекрасно справится. Тебя и Жанну она как-то вырастила. И с внуком пару часов справится.

— Да, но я не хочу её обременять.

— Обременять?! — вспыхивает Аня. — Это Маргарита Петровна тебе так сказала?!

— Нет, что ты! Мама наоборот всегда просит, чтобы я почаще приезжала с Ильясом. К нам ей ездить неудобно и далеко, а гостям она всегда рада.

— Внук и дочь — это не гости, — строго заявляет подруга. — Это родные люди. И для них дом родителей всегда открыт.

— Я всё понимаю, но Тимур считает, что…

— Какая разница, что считает Тимур? Оля, это твой ребёнок. И ты не чужим людям его сбагрила, а дедушке и бабушке. Это нормально.

— Да, ты права… — нехотя соглашаюсь.

Но в то же время радуюсь, что всё-таки решилась на эту вылазку. Мне не хватало Аньки — её задора, прямоты, жизнерадостности. Я только сейчас понимаю, насколько соскучилась по ней, по дружескому общению.

Последние два года я фактически живу в изоляции. Всё моё общение ограничивается только друзьями и знакомыми Тимура. Да и вообще Тимур заменил мне собой целый мир. И до недавнего момента я была полностью убеждена, что мне этого достаточно…

А после своей находки я словно провалилась в кроличью нору, как Алиса из Зазеркалья. И всё лечу, лечу вниз, не чувствуя дна…

— У меня идея! — загорается Аня. — Пойдём в бутик нижнего белья!

— Анют, ты с ума сошла? — едва не кручу у виска. — Если ты себе что-то хочешь присмотреть — не вопрос. Но я…

— Мы обе посмотрим! Просто посмотрим! Ну, может, ещё примерим что-нибудь…

— Нет, Ань…

Поздно. Подруга берёт меня в оборот и тащит к дверям магазина с женским нижним бельём.

В принципе, я могу позволить себе почти любую покупку. Тимур доверяет мне дубликат своей карты. Он знает, что я трачу деньги на еду, на детские товары, крайне редко что-то приобретаю для себя. Я привыкла экономить.

И я не собираюсь транжирить деньги на всякие глупости. Тем более, сейчас…

— Ты должна это примерить! — требует Аня. — Идеальный оттенок под цвет твоих глаз!

Смотрю на манекен с роскошным боди нежно-голубого цвета и сразу понимаю, что вот эта вещь уж точно не для меня.

— Даже не подумаю.

— Ну, О-о-оль! — канючит Аня.

— Нет. Нет. И ещё раз — нет.

Примерно в таком же духе мы оглядываем ещё несколько стендов. У Ани, похоже, идея фикс — нарядить меня во что-то нереально пошлое и развратное. Но я считаю, такие вещицы — удел только падших женщин.

«Вроде Наташи…» — язвительно подсказывают злые «напоминалки» в голове.

Отмахиваюсь от них, как могу.

Не понимаю, что мне делать. Я в каком-то ступоре, в тупике. Мне нужен совет. И, может, стоит его попросить у Ани? Но мне страшно. Страшно, даже думать обо всём этом, не то, что произносить вслух, пусть даже некогда очень близкой подруге.

— Я устала. Идём в кафе, — снова увлекает меня Аня.

— Может, лучше по домам? — робко предлагаю я.

— А ты ещё не насиделась дома? Тебя что, приклеили к кухонному гарнитуру?

— Нет, но…

— Никаких «но». Ты когда в последний раз просто сидела в кафе и наслаждалась чем-то приятным?

— Да мы нередко с Тимуром ужинаем в соседнем ресторане, в нашем посёлке. Особенно по выходным.

Аня закатывает глаза и цокает языком.

— Всё, идём в кафе. Будем пить кофе, есть тортики и сплетничать.

Приходится согласиться.

Мы находим приятное местечко. Я боюсь заказывать пирожные, но Аня непреклонна и просит принести нам два тирамису. Официант подаёт нам кофе и десерты. И я с таким наслаждением делаю первый кусочек, что едва не начинаю стонать от удовольствия.

— Так вкусно!..

— Да-да. Маленькие радости для большой жизни, — соглашается подруга.

Мы болтаем о разных пустяках. Но мне хочется кое о чём спросить её, очень хочется. Но не знаю, удобно ли это.

— Ань, — решаюсь, наконец, — а вы ведь с Серёжей развелись из-за его неверности, да?

Подруга тотчас бледнеет и вздыхает.

— Да. Хорошо, что это уже в прошлом. И что недолго я маялась с этим козлом, а сразу его на чистую воду вывела.

— А как это случилось?..

— Да как?! — хмыкает Аня. — Банально! Пришла домой, а они там развлекаются. Прям как в плохом анекдоте. Только почему-то вообще не смешно было.

Глава 9. Ольга

— Можно? — робко постучавшись в белую дверь, спрашиваю я.

— Да-да, конечно. Входите.

Алан Ильнарович сидит в кресле, возвышаясь над столом на добрый метр. На нём медицинский халат, с мощной шеи свисает фонендоскоп. Он делает какие-то записи в журнале и не видит, как я с Ильясом на руках прохожу в кабинет.

Сажусь. Молчу. Жду, когда доктор освободится, не хочу его тревожить, хотя сердце так и замирает. Очень переживаю за сынишку.

Забрала его от мамы час назад и пулей в клинику. Звонила уже по дороге, ответила медсестра и записала на срочный приём. Хорошо, что у доктора Бахтиярова как раз отменилась одна запись. Хоть где-то мне везёт.

Врач, не поднимая глаз, задаёт вопрос:

— Что беспокоит? Я вас слушаю, вот только допишу…

Тут он прерывается и глядит на меня.

— Ольга? — Алан Ильнарович почему-то улыбается. — Здравствуйте.

— Вы меня узнали? — удивляюсь я.

— У медиков хорошая память, — снова одаривает улыбкой и вдруг становится серьёзным. — Ушиб всё-таки дал о себе знать?

— Что?.. Ах, ушиб… Нет, у нас теперь другая проблема.

— Рассказывайте, — говорит доктор и убирает все бумаги.

Я передаю ему то, что услышала от мамы. Алан Ильнарович спокойно кивает, потом просит осмотреть ребёнка. Он выходит из-за стола, я отдаю ему Ильяса. На сей раз уже не беспокоюсь, как поведёт себя сын.

К нам как-то приходил детский врач из поликлиники рядом, и я не знала, куда глаза прятать. Ильяс так орал, просто криком заливался, бедненький. Вроде с виду нормальный дядечка, ничего такого. А сын прям наотрез отказывался с ним контактировать. И доктор мне тогда заявил, что у ребёнка наверняка начинается расстройство в поведении. После такого заявления я уже всех медиков опасаться начала.

Но доктор Бахтияров как-то сразу расположил к себе.

Он внимательный и настолько спокойный, что его спокойствие неведомым образом передаётся мне. Алан Ильнарович осматривает Ильяса. Тот даже не пикнет. Только глядит своими глазёнками — хлоп-хлоп, и иногда что-то пытается сказать на своём непонятном языке.

— Так… — заканчивает осмотр врач и возвращается за стол. — Сейчас пойдёте сдадите анализы. Но это скорее на всякий случай. По моему предварительному прогнозу, ваш сын практически здоров. Но я бы всё-таки проверил на аллергены. Пока не придут анализы, я вам назначу капли и промывание носика.

— А когда будут готовы анализы? — вновь немного беспокоюсь я.

— Завтра.

— А сегодня никак?..

Алан Ильнарович долго смотрит на меня, молчит.

— Ольга, — произносит он мягко, — вы говорите, мальчик был у бабушки с дедушкой? Так вот, дети в таком возрасте довольно чувствительны к перемене обстановки. Особенно, если они редко куда-то выходят из знакомых стен. Понимаете? Другие запахи, другие микробы, другой состав пыли, в конце концов…

— Но мама очень тщательно убирается, — возражаю я.

— Не дело не в этом. Каждый дом имеет как бы свою атмосферу. Даже взрослые могут это ощутить, не говоря уже о маленьком человеке. Чаще всего такие проявления проходят сами собой.

— Значит, всё-таки зря я Ильяса к маме потащила… — сокрушаюсь я.

— Наоборот, — почему-то смеётся доктор. — Мальчику полезно разнообразие. Нет, конечно, не по метро его таскать каждый день, где толпы людей. Но и засиживаться на одном месте не нужно. Сейчас у него как раз формируется иммунитет.

Понимающе киваю, хотя не очень-то понимаю, как это всё связано, и где же я всё-таки допустила ошибку.

Алан Ильнарович опять останавливает на мне свой внимательный взгляд.

— Ольга, скажите, пожалуйста, а у вас дома, вообще, часто случаются… ну, скажем, сложные ситуации? Может, споры какие-то…

Вся внутренне поджимаюсь и тут же встаю в оборону:

— А какое это имеет отношение к моему ребёнку?

— Да в том-то и дело, что самое прямое. Все дети болеют, это нормально. Но часто бывает, что дети начинают ни с того ни с сего заболевать, потому что обстановка в доме, так сказать, не очень стабильная. Впрочем, — Алан Ильнарович осекается, — я, наверное, зря спрашиваю. У вас-то точно хорошая здоровая семья.

Молчу. Только пытаюсь незаметно проглотить ком в горле. Держу шею ровно, но улыбнуться не получается.

Доктор молчит и, возможно, ждёт, что я ему отвечу. А я ничего ему ответить не могу. Рыскаю взглядом по кабинету, надеясь за что-нибудь зацепиться. И, наконец, натыкаюсь глазами на фотокарточку на рабочем столе. Женщина лет двадцати пяти, худенькая и высокая, с девчушкой на руках.

— У вас тоже очень хорошая семья, — неведомо зачем, говорю я.

Доктор Бахтияров быстро понимает, куда я гляжу, и на его лице вновь зажигается улыбка.

— Спасибо, Ольга, — говорит он. — Это моя сестра и племянница.

— Сестра и племянница? — переспрашиваю, наверное, чересчур эмоционально.

Но мне сложно поверить, что у такого мужчины на рабочем столе стоит не фотография жены, а всего лишь сестры. Может, доктор так шутит надо мной? Я почему-то ему верю. Хотя практика показала, что я уж слишком доверчивая по жизни.

— Да, мои самые близкие люди, — также с улыбкой отвечает Алан Ильнарович. — Значит, я вам тут расписал схему лечения до завтра. А как только придут результаты анализов…

Он всё-всё подробно мне объясняет, повторяет, тщательно и аккуратно. Стараюсь запомнить, но чувствую себя вдруг ужасно рассеянной. Несколько раз что-то уточняю. Алан Ильнарович терпеливо указывает мне в рецепт.

— Можете купить в нашей аптеке при клинике или в любой другой. Физраствор вам в любом случае пригодится…

От его голоса я впадаю в какой-то транс. Даже выходить из кабинета не хочется. Здесь как будто бы уютнее, чем в родных стенах.

— Спасибо, Алан Ильнарович, — произношу, уже понимая, что время моего визита давно подошло к концу, а я всё сижу и сижу.

— Алан, — доктор отдаёт мне рецепт. — Просто Алан. Иначе я себя старым чувствую.

— Да что вы такое говорите? — смеюсь. — Какой же вы старый? У мужчин вообще нет возраста, в отличие от женщин.

Глава 10. Ольга

Такси подъезжает к дому. Ильяс уже заснул. Похоже, тревога и вправду была ложной. Но сдать анализы лишним не будет.

При виде знакомого фасада, почему-то вспоминаются Анины слова о том, что мужа она разлюбила в тот же миг, как увидела его с другой. И выгнала тут же. И не жалеет.

Наверное, хорошо быть Аней… Смелой, решительной, красивой, самодостаточной женщиной. У неё это, наверное, профессиональное — Аня работает психологом. Так что ей по статусу положено во всём быстро разбираться, даже в трудных жизненных ситуациях.

А я… А что я?

Я теперь боюсь лишний раз лезть в интернет. Боюсь того ужаса, что поселился во мне. И всё равно ведь лезу каждый день на страницу Наташи Любимовой. Она каждый чих свой снимает: что поела, куда сходила, что купила…

А я пялюсь на всё это, как идиотка. Слежу за каждым её шагом. Но, что странно, среди всех сторизов, видео и фото Тимур больше нигде не встречался. И теперь мне начинает казаться, что я всё это себе выдумала. Совсем всё. Ничего подобного никогда не было. Это всё моё больное воображение разыгралось.

И самое страшное, что не осталось никаких доказательств увиденного. Ноль. Сториз пропали. Наташина страница похожа на обычную страничку счастливой беременяшки, которая просто наслаждается жизнью.

Может, поэтому я к ней в профиль захожу чаще, чем в собственный. Чтобы снова убедиться, что мне не приснилось. Я не сошла с ума. Я видела, видела своими глазами, как мой муж…

— Приехали! — сообщает таксист.

Кажется, мы уже простояли какое-то время возле дома, а я никуда не выхожу из машины. Будто противлюсь возращению…

Боже, что я несу? Мне надо домой. Уложить поскорее Ильяса, а потом, когда он проснётся, сделать ему промывание и закапать капельки, как велел доктор Бахтияров.

Такой уж он заботливый, мудрый и красивый доктор…

— Где ты была? — с порога оглушает меня голосом, от которого у меня автоматически подкашиваются ноги.

Тимур стоит в прихожей. Прямо напротив двери. Его взгляд мечет искры.

— П..привет, — запинаюсь я и опасливо вхожу в дом. — Ты сегодня что-то рано…

Муж стремительно подходит и нависает надо мной, цедя сквозь зубы каждое слово:

— Я тебя ещё раз спрашиваю: где ты была?

— У… у врача…

— У какого?! — рявкает во всю громкость Тимур.

Ильяс мгновенно просыпается, начинает плакать.

Я прижимаю его ближе к себе, пытаясь защитить. Быстро ускользаю в детскую, стремлюсь поскорее успокоить маленького.

Тимур не отстаёт, идёт за мной по пятам. Всё то время, что я укачиваю сынишку, муж стоит в дверях и ждёт. От его наблюдения я сама начинаю нервничать. Ребёнок не замолкает.

— Тимур, пожалуйста, выйди. Мне надо укачать Ильяса, — прошу спокойно, но требовательно.

— Ты не ответила.

Тимур никуда не уходит, стоит над душой и давит меня взглядом.

— Мы были у врача. Ильяс приболел…

— Чем? — перебивает муж. — Он здоров как бык!

— У него начался насморк, и стала подниматься температура. Мама испугалась…

— Мама?.. — угрожающе переспрашивает Тимур.

Я замираю. Сердце бьётся часто-часто. По телу проносится дрожь.

— Мама… — произношу, пытаясь экстренно сообразить, как оправдаться. — Мама приезжала…

— Сюда?

— Д..да…

— Что ты врёшь? — снова обрывает муж. — Твоя мать в жизни сюда не доползёт, если не привезти её на машине.

Это правда. Общественный транспорт к нам плохо ходит. А мама боится пользоваться такси. Говорит, что это неприлично — на такси разъезжать.

— Оля, я прошу ещё раз. Последний, — предупреждает Тимур, жёстко давая понять, что настроен решительно. — Где. Ты. Была.

— У врача. У меня даже рецепт есть, — говорю я, и говорю чистую правду. — В сумке лежит. Можешь посмотреть и убедиться! Там дата и время, и название клиники.

— Допустим, — муж не отступает. — А что насчёт твоей матери?

Выдыхаю, готовясь точно также произнести чистую правду:

— Я отвезла Ильяса к бабушке и дедушке. Это что, преступление?

— Почему ты не предупредила, что собираешься к родителям?

— Потому что…

«Потому что была с подругой на шоппинге…» — мелькает в мыслях.

В последний момент я передумываю:

— Потому что мама попросила приехать срочно. Ей тоже нездоровилось. А потом и Ильяс захворал. Я испугалась и повезла его к доктору. А тебя не стала предупреждать, потому что ты был на работе. И я не хотела тебя отвлекать.

Ложь складывается так легко и убедительно, что Тимур некоторое время молчит, обдумывает и, кажется, вполне удовлетворён такой версией событий.

Он уходит, оставляя нас с сыном в покое.

Наконец, мне удаётся кое-как успокоить ребёнка. Вымотанная и подавленная, выхожу из детской. Иду в кухню, чтобы выпить воды.

Тимур сидит за столом и что-то изучает в телефоне. Ничего нового. Всё, как всегда.

Пью воду медленными глотками, пытаюсь прийти в себя.

— Оля, — вдруг обращается ко мне муж, в его глазах снова заметно недоброе пламя, — что это?

Он поворачивает ко мне экран. Там какие-то цифры, надписи — это отчёт об оплате в кафе, где мы сидели с Аней.

— Что это такое?

— Тимур, — едва успеваю заглотить воду, — я сейчас тебе всё объясню…

Но Хусаинову больше не нужны никакие объяснения. Он срывается с места и идёт прямиком к входной двери.

— Тимур! — в панике кричу ему в спину, но муж даже не оборачивается. — Тимур, вернись!

Поздно. Дверь открывается и закрывается.

Муж ушёл.

Глава 11. Анна

Скучаю за просмотром сериалов и параллельно обдумываю, когда же я повстречаю надёжного и верного мужчину. Есть у меня один на примете, но он непреступен, как скала.

Доктор Бахтияров. Вот уж, кто действительной редкий образец преданности и мужественности. Но для него существует всего одна женщина. Существовала, если точнее. Алан похоронил свою жену и после этого обратился ко мне за помощью. Так и познакомились. Потому и знаю я его достаточно, чтобы понимать, что он — мечта многих женщин, но шансы заполучить его сердце равны приблизительно нолю. Да и неэтично это — заводить отношения с клиентами…

Впрочем, спать с мужем лучшей подруги — тоже неэтично. Так что я не стану укрываться белым пальто, хотя бы сама перед собой останусь честна. Я — не ангел и далеко не образец для подражания. Но простого женского счастья хочется всем…

Не успеваю додумать свою мысль, раздаётся телефонный звонок. На определителе светится «Оля Семёнова» — всё никак не перезапишу Ольку с новой фамилией, хотя они с Тимуром уже скоро пять лет отмечать будут со дня свадьбы.

— Привет, Олюнь.

— Привет, Анечка. Прости, что так поздно звоню…

— Поздно? Всего девять часов. Как там малыш? Что сказал доктор?

— Да всё нормально с ним. Промыла носик, дышит уже спокойно. Ложная тревога.

— Ну ничего, бывает, — поддакиваю я, и вдруг меня начинают пробирать какие-то предчувствия. — Олюнь, что-то случилось? У тебя голос как будто грустный.

— У меня… — подруга мнётся. — Нет, что ты. У меня всё хорошо. Просто хотелось с кем-нибудь поболтать.

— А Тимура дома нет?

— Он… На совещании.

— Понятно. Значит, всё хорошо?

— Да. А у тебя?

— Тоже неплохо…

Мы разговариваем ни о чём. По мере общения Оля немного приободряется, хотя у меня до сих пор сохраняется чувство, что она вот-вот расплачется. Такие состояния я легко определяю, даже просто по голосу. Но насильно лезть в душу Оле не собираюсь. Захочет — сама расскажет.

Но внезапно наш разговор прерывается звонком в дверь.

— К тебе пришли? — спрашивает подруга.

— Да, но я понятия не имею, кто ко мне пожаловал. Давай я тебе перезвоню через пару минут, — сама себе пожимаю плечами, сбрасываю вызов и иду к двери, смотрю в глазок.

Дыхание в ту же секунду обрывается. Не знаю, как поступить… Может, сделать вид, что меня нет дома?

— Аня, открой. Я знаю, что ты там!

Чёрт…

Снимаю дверь со щеколды, нажимаю ручку. Не дожидаясь полного открытия двери, Тимур резко вламывается в квартиру и моментально прижимает меня к стене. Он возвышается надо мной и дышит мне в лицо нетерпеливым жаром.

— Ты что себе позволяешь? — недоумеваю я от такого поведения.

— Ну, ты же говорила, что соскучилась, — шепчет Хусаинов мне в висок.

Он близости его мощного горячего тела меня пробирают мурашки. Этот голос гипнотизирует меня, уволакивает в уже знакомый и такой желанный омут страсти. Тимур впивается мне в губы, жёстко, агрессивно, нетерпеливо. Его напор и властные жесты моментально порабощают.

На несколько секунд я прекращаю сопротивление и просто отдаюсь на волю тайным желаниям. Но голос разума пробивается сквозь дымку наваждения.

Я вырываюсь и поцелуя и решительно отталкиваю Хусаинова.

— Прекрати, — выплёвываю ему в лицо. — Иди домой, к жене. Она тебя ждёт.

— Раньше ты как-то об этом не беспокоилась, — ехидничает Тимур и вновь пытается завладеть мной.

Хлёсткая пощёчина резко остужает его пыл.

Тимур поднимает на меня глаза, смотрит, как удав на кролика. Я его боюсь. Я его люблю. Но ещё сильнее ненавижу и потому готова давать отпор, даже если он вздумает применить силу.

— Хватит, — осаждаю его. — Между нами всё кончено. Мы оба с этим согласились. Говори, зачем пришёл, и убирайся.

— Может, хотя бы кофе предложишь? — отвечает Тимур в своей обычной нагловатой манере.

— Растворимый подойдёт?

Он хмыкает.

— Ну, тогда чай.

— Где чайник, знаешь, — киваю в сторону кухни. — Сам пойди и сделай.

Задеваю его плечом, отходя подальше. Чувствую недобрый взгляд, обжигающий мне спину. Но я не собираюсь церемониться или отступать. Теперь я гораздо сильнее, чем в тот момент, когда я так безрассудно поддалась соблазну. Счастья мне это не принесло. И вместо лечения одной сердечной раны я получила вторую.

Перезваниваю Ольге.

— Извини, что не получилось поболтать. Ко мне тут… — поворачиваюсь и вижу Тимура, стоящего в дверях. Он пристально смотрит мне в глаза. — Ко мне тут пациент пришёл. У него что-то срочное. Давай утром созвонимся?

— Да-да, — соглашается подруга. — У меня самой ещё куча дел. Удачи там…

— Спасибо, — кладу трубку.

Про удачу это она, конечно, в яблочко попала…

— Пациент? — усмехается Тимур. — Ты даже не врач.

— Не врач. Но больного человека от здорового вполне могу отличить. Что у тебя случилось?

— Ничего.

— Если бы ничего не случилось, ты бы не вломился вот так запросто, как к себе домой, не подумав, что у меня давно своя жизнь.

— У тебя кто-то есть?

— Тебя это не касается, — огрызаюсь и отхожу подальше, чтобы оставить себе больше свободного пространства.

Я всё ещё могу потерять голову рядом с Тимуром и не хочу рисковать. Выдворить его прямо сейчас тоже вряд ли получится.

— А может, я тоже соскучился? Не подумала о таком?

— Нет. Говори, что случилось или уходи. Ничего другого я тебе больше предложить не могу.

Глава 12. Анна

Тимур отворачивается, выказывая своё недовольство. Я тем временем пересекаю комнату и сначала хочу сесть на диван, но вовремя понимаю, что это опасно. Сажусь в кресло.

Тимур следит за моими передвижениями, молчит. В конце концов, подходит ближе и усаживается на диван. Вновь молчание.

— Что тебя гнетёт? — осторожно спрашиваю я.

Хусаинов качает головой. Ему точно есть, что сказать, но почему-то ему сложно признаться.

— Тимур, в чём проблема?

— В Ольге, — коротко поясняет он.

— А конкретнее?

Он судорожно, тяжело дышит. Наконец, произносит:

— Оля мне изменяет.

— Что? — у меня глаза округляются от шока. — Тимур, я ни за что в это не поверю.

— У меня есть доказательства.

— Какие?

Хусаинов что-то вытаскивает из кармана и кладёт на журнальный столик.

— И? — переспрашиваю я. — Что это такое?

— Зажигалка. Не видишь?

— Вижу. Но не вижу пока никакой связи с тем, о чём ты сказал.

Я и правда не понимаю, почему Хусаинова так взбесил этот предмет. Обычная металлическая зажигалка. Где тут криминал?

— Я нашёл это под диваном в гостиной, — говорит Тимур сдавленно. — Пару дней назад.

— И что это доказывает?

— У нас нет в доме зажигалок! — он срывается на крик. — У нас нет газовой плиты, никто не курит.

— Может, Оля свечи зажигала или ароматические палочки…

— Какие палочки?! Какие свечи?! — взрывается Тимур. — Она в жизни ничем таким не занималась!

— Спокойно, — настаиваю я. — К вам часто приходят гости?

— Ну, бывает… Но последнюю неделю никто не приходил.

— Зажигалка могла выпасть у кого угодно и пролежать под диваном хоть год. Среди гостей наверняка был кто-нибудь курящий.

— Оля постоянно наводит порядок, она бы давно уже нашла эту вещь. Значит, зажигалка появилась недавно…

— Или просто застряла где-нибудь, — перебиваю я, — а потом при уборке вывалилась, а Оля не заметила. Ты думаешь легко хозяйничать по дому, когда у тебя годовалый ребёнок на руках?

— Ой, ну, не делай из неё героиню! — мгновенно огрызается Тимур. — Тем более, когда нет никаких сомнений, что Оля мне наставляет рога! У меня и другие доказательства есть. Она мне постоянно врёт: где была, чем занималась, куда ходила. Раньше такого не было, а теперь — постоянно.

— А с чего ты вообще взял, что Оля тебе врёт?

— С того! Пока меня нет дома, она с кем-то шляется по кафе, а мне в глаза заявляет, что была у больной матери.

— Кафе? — с сомнением переспрашиваю я. — Откуда ты знаешь?

— Мне сегодня оповещение по карте пришло со счётом. Я проверил: это кафе в торговом центре. Значит, Ольга там была и вряд ли в одиночестве.

— Сегодня?..

Некоторое время я обдумываю, и вдруг меня накрывает приступом хохота. Смеюсь и не могу остановиться.

— Очень весело, — цедит Тимур сквозь зубы.

— Да, это очень весело! — не унимаюсь я. — Потому что сегодня Оля действительно была в кафе. Вместе со мной!

— Ой, ну, конечно! — не верит Хусаинов. — Ты ещё и покрывать её решила!

Мне реально смешно его слушать. Еле справляюсь со своим смехом.

— Тимур, я и не знала, что ты такой ревнивец. Забавно, что покрывала я в этой жизни только тебя. Но больше не собираюсь ничего подобного делать. А про кафе — чистая правда. Я тебе даже больше скажу: Ольга ещё и за меня расплатилась. И мне пришлось отдавать ей наличку. Там было что-то вроде девятисот девяносто рублей. Я это помню, потому что дала Оле пятисотку и ещё положила в папку купюру на чай официанту. Так что все твои подозрения не имеют никаких оснований.

Тимур смотрит на меня удивлёнными глазами. Скорее всего, до сих пор отказывается верить, но уже понимает, что никакого обмана нет. Он всё себе выдумал.

— Тогда почему… — начинает он. — Почему Оля ничего мне не сказала, что вы виделись?

— А что, она тебе отчёт должна предоставлять? Посекундный? Ты ей такой отчёт предоставляешь?

— Она знает, что я на работе…

— Да? А когда был у меня, ты что ей говорил?

— Не приплетай сюда наши отношения.

— Не было у нас никаких отношений, — выпаливаю чересчур эмоционально. — Ты просто изменял жене, цинично и жестоко. Но всех равнять по себе не стоит. Оля бы себе такого не позволила. Так что не смеши меня своими подозрениями.

— Но зажигалка…

— Господи, Тимур! Это просто зажигалка! Если бы ты нашёл использованный презерватив, я бы ещё задумалась. И даже если ты сейчас начнёшь расспрашивать у друзей-знакомых, кто к вам приходил, не пропадала ли у кого-то зажигалка, они могут и не вспомнить о такой мелочи.

— Но там есть гравировка, это именная вещь…

— Это. Просто. Зажигалка, — настойчиво объясняю я и, наконец, замечаю, что Тимур начинает успокаиваться.

Он молча сопит и пытается примириться с новой реальностью. Только почему-то непохоже, что он сильно рад.

— Неужели ты искал повод расстаться с Ольгой? — делаю новое предположение.

— Что? Нет. Ты с ума сошла?! — возмущается он в ответ.

А я только ухмыляюсь. Как раз-таки я в трезвом уме. Оттого верить в такую чушь, как Олина измена, не собираюсь.

— Ладно, — Тимур встаёт и делает шаг мне навстречу, — Анют, я…

— Не приближайся, — останавливаю его выставленной вперёд ладонью. — Можешь не благодарить. Но и прикасаться ко мне больше не смей.

— Не очень-то и хотелось, — кидает Хусаинов и идёт к дверям. В последний момент оборачивается. — Но, если опять заскучаешь…

— Уходи.

Он посылает мне убийственный взгляд, полный ненависти. Тем не менее, уходит. Чему я очень рада, и в то же время теперь ещё тяжелее на душе. Чувствую себя использованной и жалкой.

Падаю лицом в ладони и закрываю глаза.

Глава 13. Тимур

Выхожу на воздух. В груди как будто бы вулкан пылает и вот-вот взорвётся. Не верю Анне, но при этом верю, что она не врёт. Что ж…

Может, просто Оля не такая дура, чтобы распространяться о своих гуляниях подруге? Но ведь женщины такие болтушки…

«АБ»… «АБ»… Инициалы на зажигалке. Хрен найдёшь человека с такими инициалами. Точнее, людей с такими инициалами очень много, чересчур много.

Перебираю в памяти своих знакомых, у кого могли бы быть такие же инициалы, и вспоминаю минимум троих. Но все они не знакомы с Ольгой. Или я просто ничего об этом не знаю?..

Или же Анна права, и у меня какая-то паранойя?..

«АБ»… «АБ»…

Чёрт!..

Слишком поздно вспоминаю, что зажигалку-то я у Анны забыл. Ну, и хрен с ней. И с Анной, и с зажигалкой.

Чтобы успокоиться, звоню Наташе. Она всегда такая ласковая, что я обычно быстро прихожу в себя.

— Привет, любимый!

— Привет, солнышко. Не спишь? Могу приехать минут через пятнадцать.

— Нет, что ты! Через пятнадцать, да?.. Конечно, приезжай! Я как раз тебя жду!

— Меня?..

Хм… Странно… Я ведь уже предупредил Наташу днём, что не приеду. Как это она меня ждёт?..

Точно паранойя…

— Тебя, Тимурчик! Только тебя!

Вот, как надо отвечать любимому мужчине. А не вот эти Олины вечные недовольные щи. Всё-таки хорошо с Наташей.

— Всё, еду, — решаю тут же.

Добираюсь даже быстрее, чем через пятнадцать минут. Захожу в квартиру. А там стол накрыт, свечи горят, музыка приятная играет. И правда Наташка — волшебница. Знать, интуиция у неё мощная.

Я её сразу с порога — в охапку, и — в спальню. Даже на таком сроке Наташа умеет сделать хорошо.

У Ольги вечные загоны были: то нельзя, это опасно, так неправильно. Намучился я с её беременностью. Вторую бы точно не пережил. Даже хорошо, что Наташка случайно залетела, несмотря на то, что мы вроде предохранялись. Ну, тут дело такое...

Всегда хотел, чтобы побольше детей было. Но эти беременные проблемы — настоящий ужас для нормального мужика. Зато теперь у меня будет два сына. И вторая беременность почти не помеха. Отлично получилось.

Перебираюсь к столу и от души налетаю на еду. После правильного общения с женщиной голова должна быть пуста, а желудок полон. Наташа прекрасно вписывается в эти критерии.

— Скажи: «Сы-ы-ыр!», — прикалывается она, прижимаясь ко мне и наставляя на нас фронтальную камеру.

Делаю вид, что улыбаюсь, и снова увлекаюсь едой.

— Вкусно?

— Угу. А где заказывала? — интересуюсь.

— Сама готовила.

— Правда, что ли?

— Ну, да. Для моего самого любимого мужчины, — Наташа расплывается в улыбке.

Ещё какая-то странность…

Похоже, мне всё сегодня странным кажется. С этой Ольгой реально с ума можно сойти. Она меня угробить, наверное, решила.

— И ещё одно фото папочки! — Наташа щёлкает камерой.

— Слушай, — говорю, пережёвывая, — ты же помнишь, что эти все фотки и видео только чисто для тебя. Ты ж никуда их не отправляешь?

— Нет, конечно! — возмущается Наташа. — Ты сам мой профиль знаешь. Там ничего нет. Это просто для меня, чтобы любоваться тобой, пока ты отсутствуешь. А отсутствуешь ты так часто…

Она делается грустной. И мне её даже жалко в этот момент.

Хотя чего её жалеть? У неё есть всё, что нужно женщине. Тратит она мои деньги. Живёт в моей квартире. Правда, Наташа об этом не знает. Да и квартира, строго говоря, не совсем моя. Она на фирму нашу записана. Эта и ещё несколько квартир. Одну из них я Алишеру Хакимову подогнал по дешёвке. Но Наташе сказал, что снял. Не за чем ей такие подробности знать.

— А завтра ты придёшь? — интересуется моя вторая жена.

— А что? Тебе расписание составить? — усмехаюсь.

— Зачем ты так? Ты же видишь, как я для тебя стараюсь…

Ну, вот. Сейчас она опять расклеится и слезу пустит. А мне на сегодня бабских истерик хватило.

Доедаю и собираюсь уходить.

— Тиму-у-урчик! Ты снова уходишь?.. А я опять одна? Мне ведь грустно…

— Я не обязан тебя веселить, — чмокаю Наташу в щёку.

Конечно, она расстроена. А я что могу сделать? Ольга моя, хоть и дурная, но всё-таки первая жена. Негоже с ней долго в контрах находиться. Да и в том доме мне всё-таки теплее. И ночевать я всегда иду туда.

— Ну, останься… — просит Наташа. — Один разочек.

Некоторое время решаюсь. Потом уверенно заявляю:

— Нет, Наташ. Я поехал.

Ухожу бесповоротно. Еду к Ольге.

Надо бы как-то помириться. Сейчас, конечно, уже ночь. Она наверняка преспокойно спит. Потрепала мне нервы и отдыхает. Сама-то она, вон, по торговым центрам с подружками шляется, чего ей уставать. А я устал, как собака.

Подъезжаю к дому и с удивлением обнаруживаю, что там горит свет. Да что сегодня за день такой?! Что на этот раз?!

Открываю дверь и ничего понимаю. Вокруг откровенный бардак! Какие-то вещи валяются. Сумки стоят на полу, не пойми с чем.

— Что здесь происходит? — первым делом задаю вопрос жене, которая выходит мне навстречу с очередной сумкой в руках. — Оля, немедленно объясни.

— А на что это похоже, по-твоему? — говорит она с таким апломбом, как будто борзянки объелась.

— У тебя что, белая горячка?

— Пошёл ты… — цедит она еле слышно.

А в глазах — столько ненависти, что того и гляди полыхнёт.

Надвигаюсь на неё. Руки так и чешутся вмазать, но сначала мне нужны ответы.

— Что. Здесь. Происходит, — чеканю каждое слово.

— Я ухожу от тебя, Хусаинов. Прямо сейчас.