Развод. Я докажу ложь

Глава 1

Стою возле напольного зеркала в нижнем белье и, не мигая, смотрю на свое тело.

Я больше не плачу, психолог неплохо отработал свои деньги, и я смирилась с тем, как теперь выгляжу, но принять свой внешний вид так и не смогла.

Родные руки мужа ложатся на бедра, перемещаются на довольно плоский животик, и Илья крепко прижимает меня спиной к своей груди.

Нежный поцелуй чуть ниже уха вызывает стадо мурашек, я кладу свои ладошки на крупные мужские кисти и стараюсь веселее улыбнуться.

Кожа под горячими руками мужа начинает щипать, но я мучительно не подаю вида.

– Почему моя малышка еще не оделась? Может, ей нужна помощь? – низким голосом шепчет муж, а я кайфую от его нежности.

– Я думала у тебя мастерски получается обратное.

Разворачиваюсь в объятиях мужа и обвиваю руками его крепкую шею.

Лучше наслаждаться плавленым шоколадом его глаз, чем бесполезно смотреть на свое тело, но муж словно ничего не замечает или делает вид, что не видит, и ласково целует в губы.

– Ты права, мне больше нравится тебя раздевать, – улыбается широкой улыбкой, – но, к сожалению, нас ждут.

– Илья, твой день рождения не может быть «к сожалению». Сегодня родился мужчина, который не только пять лет назад сделал одну потерянную девчонку самой счастливой на свете, но и родил зачетного парнишку, – смеюсь я.

– С этим не поспоришь, – муж довольно приподнимает подбородок. – Вот только я бы с удовольствием провел этот день со своей семьей, а не тащил бы тебя на бездушное, пафосное мероприятие, которое организовал мой брат.

– Ну, будь терпимее. Ваня хотел как лучше.

– Нет, он просто решил, что, если пригласит всех партнеров, инвесторов и даже конкурентов на мой день рождения и удовлетворит каждого, то это отличный маркетинговый ход.

– Не бурчи, ты знаешь, что он убил двух зайцев. Все эти люди и так бы не оставили сегодня тебя в покое, а так и отличный повод наладить контакты и отмазаться от всех наигранных поздравлений за раз.

– Ладно, ты как всегда правая. Где мой мелкий проказник?

– Антошу уже забрала Мила. У них программа максиму: детский парк, аттракционы, зоопарк и сладкая вата.

– Спасибо твоей подруге, нужно будет ее отблагодарить.

– Что-нибудь придумаем, – соглашаюсь я и выбираюсь из теплых объятий.

Как бы мне ни хотелось все оттянуть, но нужно натягивать на себя коктейльное платье, дежурную улыбку и ехать на праздник.

– Снова выбрала платье в пол? – Илья оборачивается у двери и смотрит на черный шелк, разложенный на диване.

– Илья, иди, пожалуйста, я спущусь через десять минут.

До жути нервирует, когда Илья делает акцент на моей закрытой одежде. Я знаю, он любит меня любую, вот только я со своим комплексом ничего не могу поделать.

Быстро одеваюсь, поправляю локоны каштановых волос, чуть приподнятых на затылке, и спускаюсь к мужу.

Илье сегодня исполнилось тридцать два года, он старше меня на семь лет, владелец крупной сети автосалонов, серьезный и грозный руководитель и заботливый и нежный в кругу семьи.

Ваня, младший брат мужа, организовал фуршет в дорогом ресторане. Мероприятие проходит днем, но мне все равно здесь некомфортно. Слишком много липких взглядом, слишком яркая негативная энергия, лицемерие плещет от каждого второго, и я не понимаю, как муж умудряется обитать в этом болоте.

Большой бизнес, деньги, нужные знакомства, своеобразная власть – удел крупных бизнесменов, требующих стальных нервов, холодного разума и отсутствия какой-либо мягкости.

Я бы так не смогла. И, слава богу, мне этого не нужно.

– Аня, у твоего мужа праздник, а ты как на похороны пришла, – слышу я привычный тон своей свекрови.

Взрослая женщина в белоснежном брючном костюме, всегда обращается ко мне так, словно я нерадивая, мимо проходящая пассия Ильи, которую нужно лишь немного потерпеть, и она исчезнет.

Натягиваю дружелюбную улыбку и мысленно радуюсь, что мы живем отдельно от матери Ильи.

– И вам здравствуйте, Светлана Петровна. Прекрасно выглядите.

– Как и всегда. Бери пример.

Свекровь берет с подноса официанта бокал с шампанским и уходит, а у меня внутри все выворачивает.

За последний год я поняла, что нет в этой женщине терпимости, особенно к человеческим изъянам. Но общаемся мы мало, исключительно по делу или на общих семейных мероприятиях. К слову, Светлана Петровна не особо интересуется внуком, а при встрече смотрит на него, как на опасное для нервов существо.

Спасибо, Илья прекрасно знает свою мать, поэтому не требует от меня с ней сближаться.

– Малышка, просто будь вежлива, а слова мамы не принимай на свой счет. У нее непростой характер, как и жизнь.

И я очень вежлива. Правда.

Середина мероприятия, Илью зовут на импровизированную сцену, где его уже ждет Иван.

– Брат, в первую очередь хочу поздравить тебя с твоим днем. Ты всегда был для меня примером, и я тянулся за тобой. Я благодарен тебе за то, что однажды ты не отвернулся от меня, и теперь мы партнеры. У тебя крепкая семья, красавица жена и успешный процветающий бизнес. Не завидую, а ориентируюсь на тебя, – смеется Иван и оборачивается к диджейскому пульту. – Мы с командой подготовили для тебя небольшой ролик, желая напомнить, как все начиналось, и где ты сейчас.

Глава 2

В первые секунды я даже не осознаю, что вижу. Какой-то кадр из пошлого фильма, возможно, неуместная шутка Вани, который решил показать «как все начиналось» в такой отвратительной метафоре, но пока мой мозг пытается сложить два и два, мое сердце сжимается до сморщенного чернослива и начинает дико болеть.

Стоны на экране усиливаются, муж чуть приоткрывает глаза и сильнее сжимает руками стройные бедра своей любовницы, пока та набирает обороты.

Перевожу взгляд на гостей. Никто не отворачивается, кто-то с откровенным сочувствием смотрит на меня, кто-то с недоумением на Илью, а есть и те, кто пытается скрыть злорадный смех.

Только благодаря гостям я понимаю, что это не постановка. Перепуганный Ваня кидается к установке и что-то кричит диджею. Они вместе пытаются выключить эту порнографию, и им, наконец, это удается.

Сначала включается пауза, а потом гаснет сам экран.

Сначала останавливается мое дыхание, а потом гаснет свет моей жизни.

Никого не вижу, кроме затылка мужа, который продолжает, как истукан стоять и смотреть на черное полотно на стене.

Илья словно чувствует мой взгляд и медленно поворачивается всем корпусом в мою сторону. Его плечи каменные, выражение лица непробиваемое, просто невозможно определить, о чем он сейчас думает и как к этому всему относится.

К мужу подбегает Ваня и что-то быстро и взволнованно говорит, но Илья лишь дергает плечом, словно отгоняет назойливую муху и смотрит только на меня, прямо в глаза.

А я стаю застывшая, как ледяная скульптура, медленно и неотвратимо испаряясь изнутри.

Вокруг царит хаос, тот, кто понял, что банкета не будет, молча собираются и уходят, но есть и те, кому интересен предстоящий цирк, эти не торопятся исчезать.

Никого не вижу, кроме дорогого сердцу мужчины, моей опоры, надежного тыла, моей первой и неугасаемой любви.

Он смотрит, ждет, пытается уловить мою реакцию, а я плачу внутри себя, бьюсь в истерике, но внешне спокойна.

Заторможенная реакция, мозг еще не принял увиденное, не понял, что нас предали, растоптали, уничтожили, даже не предупредив.

Илья сдвигается с места, идет в мою сторону, а у меня начинает болеть в груди.

Мой палач вонзил нож прямо в сердце и с каждым шагом, с каждой секундой приближения проворачивает острое лезвие, причиняя нестерпимое мучение.

Илья, останавливается в трех шагах от меня, и я различаю в его глазах недоумение, прикрытое невероятной выдержкой.

Как он может так хорошо держать себя в руках, когда его ложь настолько откровенно раскрыта, что первым делом нужно падать мне в ноги и убеждать, что все не так, я все неправильно поняла и просить прощение.

Почему он этого не делает? А потому что понял, как жестко спалился. Нет, не сам, кто-то помог, но это не отменяет факта измены.

Внезапно обзор закрывает холодное лицо с презрительным выражением.

– Чего застыла? Быстро натянула улыбку и сделала вид, что оценила шутку, – грозно командует свекровь и дергает меня за запястье. – Или еще лучше, подошла к мужу, поддержала теплым взглядом и дала всем понять, что разделяешь его мнение о провокации.

Не верю своим ушам. Откуда столько цинизма и расчетливости?

Потеряв зрительный контакт с Ильей, меня, наконец, накрывают эмоции. Ощущаю, как болезненно зудит мое тело. Нет, адски жжет, словно кожа сползает с мяса.

Весь мой дефект от живота до колен сейчас мучительно ноет, чешется, печет, хочется сорвать с себя действительно траурное платье и разодрать кожу короткими ногтями.

– Мама, оставь нас! – прерывает нас Илья и уничтожающе смотрит на мать.

– Сын, все сцены дома. Здесь никаких истерик. Ты же прекрасно это понимаешь.

– Мама, я повторяю, уйди.

Светлана Петровна злится, это видно по тому, как сильно она сжимает челюсть, но свекровь кидает на меня предупреждающий взгляд и уходит.

Я тоже ухожу. Разворачиваюсь и несусь в дамскую комнату.

Еще не все ушли, туда-сюда снуют работники ресторана, друзья и родственники по очереди подходят к Ивану, а тот только разводит руками.

Но мне плевать, как все получилось.

Мой муж изменил мне. Каждый божий день он говорил, что любит, утром нежно прижимал к себе, а сам за спиной приводил в нашу квартиру какую-то девку и...

Влетаю в туалет и начинаю навзрыд плакать. Меня трясет, ноги подкашиваются, жизнь вытекает вместе со слезами, а я вцепляюсь пальцами в раковину и реву белугой.

Как же больно, нестерпимо обидно, а еще я чувствую себя непотребной, вызывающей отвращение испорченным манекеном.

Красивая в своем антураже, но изуродованная и не вызывающая желание под одеждой.

Дверь туалета хлопает, я резко разворачиваюсь и, поняв, кто зашел, выставляю вперед руку.

– Не подходи! Прошу, не смей меня касаться.

– Малышка...

– Нет! Не смей меня так назвать. Стой на месте!

Визуалы

Принесла вам сразу визуалы героев!

Аня Белецкая, 25 лет

Илья Белецкий, 32 года

Светлана Петровна, свекровь, 55 лет

Иван, брат героя, 28 лет

Глава 3

– Я? А что мне нужно думать? Я все видела своими глазами. Как и сотня приглашенных гостей, – все еще выкрикиваю я, не в силах совладать с эмоциями.

– Тогда зачем спрашиваешь?

Ошеломленно смотрю на мужа. Он не повышает тон, не пытается оправдаться, как-то защитится, что-то, в конце концов, объяснить мне. Он просто присутствует рядом.

Кажется, замолчи я, и он просто будет стоять и следить за мной. Но я не могу молчать. Меня трясет, мне нужно освободить нервную систему, а он мешает, только сильнее раздражает, приносит боль.

– Спрашиваю, потому что ты ничего не говоришь. Не отрицаешь, не подтверждаешь, ничего, тишина, одна сплошная холодная собранность.

– Мне нечего просто тебе сказать. Позволь подойти ближе и обнять.

Резко делают шаг назад, отшатываюсь от его слов, словно меня пытается коснуться раскаленной прут.

– Нет! Не смей. Никогда больше не приближайся ко мне!

– Хорошо, малышка.

Тру лицо руками. Невыносимо слушать эту «малышка». Как кусок мяса от души отрывает.

Дергаюсь, когда дверь туалета открывается, и заходят две женщины. Гости.

Илья даже не поворачивается в их сторону, а мне становится дико стыдно. За все. Будто бы это я на глазах у всех развалилась голой на кровати и подкидывала бедрами на себе распутную девку.

Стыдно за все. За предательство мужа, за публичное раскрытие его измены, за то, что я неудачница и брак у меня такой же, стыдно за весь этот пафос, за свое тело, та даже за то, что стоим в женском туалете.

– Пойдем, дома сходишь, – шепчет одна из вошедших и разворачивает вторую к выходу.

Ну что же, спасибо. Что еще сказать.

Вытираю слезы с лица. Больше не хочется плакать, словно все застыло внутри, закаменело.

Мою руки в ледяной воде и прикладываю к щекам.

Илья все также стоит и не сводит глаз.

– Зачем ты здесь? Уходи! Мне трудно тебя видеть.

– Беспокоюсь. Не хочу оставлять.

Смотрю на мужа через зеркало.

– Ради бога, Илья, давай без лицемерия. Здесь никого нет, кроме меня, не нужно лгать.

Илья тяжело сглатывает и делает шаг в мою сторону, еще один, а во мне пробуждается паника.

Но муж всего лишь подходит к ближайшей раковине, включает воду и умывается.

Он выглядит уставшим, измотанным, словно это он только что увидел, как любимая женщина с вожделением смотрит на другого и страстно стонет.

Словно это его мир рухнул, иллюзии счастья разлетелись на осколки, а сердце невыносимо ноет.

Словно это ему хочется рвать на себе волосы, кричать, рыдать от дикого предательства.

– И ладно, если бы у нас все было плохо в отношениях, я бы еще поняла твой поступок, – не замечаю, как последние мысли произношу вслух. – Но у нас же все было отлично. По крайней мере, я так считала. Уютный, чистый дом, совместные завтраки и ужины, готовлю сама, без доставок и фастфуда. Всегда поддерживаю тебя, на выходных выбираемся и втроем проводим время, прекрасный сын, планировали еще одного ребенка. Да, чуть позже, но вместе хотели девочку. Я не пилю тебе мозг, при деле, не ною, что устала и скучно, регулярный секс, бесконечные слова любви и восхищения от тебя. Илья, скажи, тебе приелась эта идеальность? Ты захотел остроты в жизни, перчинки?

– Нет, Аня. Я счастлив с тобой, вы самое дорогое, что есть у меня, и я не хочу вас терять.

– Еще утром я тоже так думала. Ты большой босс, у тебя конкурентный бизнес, дом для тебя – это зона комфорта, отдыха, там ты можешь быть самим собой. Я всегда старалась дать тебе это чувство расслабления в родных стенах. Где я совершила ошибку? Скажи, Илья?

– Это я совершил ошибку, малышка. Ты лучшее, что случилось в моей жизни. Правда.

– Ну, хоть признаешь, что совершил ошибку. Хотя толку от этого. Вот только я больше не верю тебе, я не знаю, где правда, а где ложь. Нет, не так. Все, что было между нами ложь. Ты уничтожил все.

Илья молчит, а я буквально беснуюсь. Почему он не оправдывается? Почему не обещает, что больше такое не повторится? Не понимаю его, отчего сильнее злюсь.

Кожа на туловище начинает нестерпимо зудеть, я непроизвольно кладу ладони на живот и начинаю тереть его тканью платья, спускаюсь по бедрам и тру ноги спереди.

Становится только хуже, зуд перерастает в ноющее раздражение, но я уже не могу остановиться, это сводит с ума.

Илья не выдерживает, срывается с места, обхватывает меня со спины руками и удерживает запястья.

– Перестань, закрой глаза, дыши глубже. Тебе нельзя нервничать.

Выхожу из себя, дергаюсь, как припадочная, но силы слишком не равны. Это нервирует еще больше, и самое противное, я же знаю, что Илья прав, но не хочу этого, как и того, чтобы он меня касался.

– Скажи, это поэтому ты мне изменил? Из-за моего уродства?

– Нет! И ты не уродина.

– В видимых местах да, на меня многие твои кобели-партнеры облизываются, я про другое, – желваки на лице мужа дергаются, задела за живое, он знает, что ему завидуют, но я продолжаю. – Когда ты меня раздеваешь в нашей спальне, когда целуешь тело, когда ласкаешь, занимаешься со мной любовью, тебе ведь противно? Так ведь? Нет больше красивого тела, бархатистой кожи. Ты скажи, это я как раз таки понять смогу. Мне самой на себя смотреть не хочется, не то чтобы хотеть меня. Поэтому ты трахаешься с другой, снимешь ее красивое тело на камеру, смотришь так, словно это я в прошлом? Да!

Глава 4

Когда я познакомилась с Ильей, мне было девятнадцать, я заканчивала второй курс института живописи и мечтала о собственной галерее лет так через десять.

В тот судьбоносный для меня день я стояла у светофора и ждала зеленый. Ветер трепал мои волосы, на душе была весна, а в голове мысли о предстоящей сессии.

И тут взгляд падает на него… На молодого мужчину в стильном, дорогом костюме и с баллончиком краски в руках возле дорогой машины.

Господи, что это за кошмар? Какая-то жуткая птица, неумело нарисованная по всей длине автомобиля с водительской стороны.

Тогда я подумала, что у этого «художника» совершенно нет вкуса, и, видимо, времени, чтобы нанять специалиста.

Он держал в руке этот самый баллончик, обречено смотрел на свое «произведение искусства» и хмурился.

Я не выдержала!

Когда тебе девятнадцать, мир кажется ярким и при этом простым. Поэтому, даже не задавая лишних вопросов, я просто подошла, улыбнулась, взяла из рук мужчины баллончик с черной краской и принялась исправлять это творение.

Подрисовываю птице перья, добавляю тени, превращаю ее в нечто стильное, графическое, даже немного дерзкое. В общем, делаю из этого безобразия орла.

Заканчиваю, отхожу полюбоваться результатом: вроде получилось неплохо, хотя совершенно не подходит по стилю хозяину машины.

Поворачиваюсь к мужчине, ожидая благодарности, но, наоборот, начинаю волноваться.

Мужчина стоит с прикушенной зубами нижней губой и смотрит на меня так пристально, заинтересованно и чуть удивленно, но я все равно замечаю, что он пытается не рассмеяться.

– Ваше творение, извините, было... ужасным, – пытаюсь объясниться я, а он кивает.

– Я в курсе. Спасибо, конечно, что поправили, но это не я нарисовал, – выдавливает, наконец, он сквозь смех. – Это хулиганы постарались. Баллончик даже оставили. Видимо, для вас.

Внутри все обрывается. То есть, я только что еще больше разукрасила чужой автомобиль?

Я не только почувствовала неловкость, но и весь пыл растворился в растерянности.

Я тогда очень испугалась, что мне выставят счет за порчу имущества, но Илья махнул рукой и пригласил меня выпить кофе, так сказать, чтобы успокоиться обоим.

И вот так, благодаря криво нарисованной птице, началась наша история.

Тогда я чувствовала себя гадким утенком рядом с внимательным орлом. Илья был таким статным, уверенным в себе, а я… Я просто провинциалка, приехавшая покорять столицу со своими этюдниками и мечтами о великом искусстве.

Он ухаживал красиво и настойчиво… Каждый день – цветы, комплименты, прогулки по паркам, выставки, ужины при свечах.

Он был очень внимательным и помнил все мои маленькие причуды.

Ну как можно было не влюбиться?

Помню, как однажды он привез меня на крышу высотки. Весь город был у нас под ногами, усыпанный огнями, как россыпью бриллиантов. И он встал на одно колено, протянул мне бархатную коробочку с кольцом и просто сказал:

– Я хочу просыпаться рядом с тобой каждое утро. Позволишь?

У меня не было ни единого шанса ответить «нет». Таким мужчинам не отказывают.

Свекровь меня невзлюбила сразу. Холодная, отстраненная… Она не одобряла выбор сына и считала меня недостойной партией на роль жены. Неценный актив.

После гибели мужа Илья стал ее единственной опорой. Ваня еще учился в институте и больше предпочитал развлечения и девчонок, поэтому все доставалось Илье.

Светлана Петровна вложила в старшего сына все свои силы, передала ему бизнес мужа, который, кстати, был весь в долгах и к двадцати шести годам, Илья стал руководить сетью автосалонов и при этом справлялся блестяще.

А потом я забеременела. Это было самое счастливое время в нашей жизни. Мы выбирали имя, покупали крошечные вещички, читали книжки о воспитании детей. Илья бесконечно много работал, но всегда находил время, чтобы уделить внимание и мне.

Он поддерживал меня, заботился, просто любил.

Антошка родился здоровым и крепким мальчишкой, и Илья окончательно покорился семье.

Я была безумно счастливой, уставшей, вымотанной, но благодарной судьбе, за то, что в один неказистый день она столкнула меня с моим будущим мужем.

В декрете мне никто не помогал. Свекровь смотрела на внука издалека, а мои родители жили за две сотни километров, поэтому мама давала советы лишь по телефону.

Но я не только справилась, но и окончила институт, а к концу декрета достала свои кисти, холсты и снова почувствовала вкус к жизни.

Тогда мне пришла в голову идея открыть художественные мастер-классы для любителей творить кистью. Так появилась моя «Арт-Лаборатория», где я помогала обычным людям получать удовольствие и расслабление от работы с акрилом, раскрыть свой творческий потенциал и создавать шедевры для души.

Работа в любимой сфере и комфортной среде приносила мне не только огромное удовольствие, но и мало-мальскую независимость.

Мы жили счастливо… до того рокового дня.

Глава 5

Стою на крыльце ресторана и растерянно смотрю по сторонам. Полный раздрай, не соображу, что нужно делать.

«Я не знаю, почему изменил тебе. Единственное, в чем я точно убежден, так это в том, что люблю тебя и причина не твои ожоги».

Этот ответ крутится в голове и вызывает не только еще большее раздражение, но и недоумение.

Мой муж не пьет алкоголь, если только изредка и совсем чуть-чуть. Илья не употребляет наркотики или травку.

Что значит «я не знаю, почему изменил тебе»?

Понимаю, если бы напился, и его понесло, но он не пьет. И в последние дни пьяным домой не возвращался.

Нужно забрать у Милы сына, нужно ехать домой, но ноги не несут туда, где теперь веет сплошным обманом и лицемерием.

Да и состояние у меня такое, что могу напугать Антошку.

Входная дверь хлопает, на улицу выходят Илья и Ваня.

– Брат, отвези, пожалуйста, Аню домой, – просит Илья. – Со мной она не поедет, а на такси в таком состоянии я не хочу ее отпускать.

– О чем речь. Конечно. Анюта, не против? – а это уже вопрос мне.

Не отвечаю, забираю из рук мужа плащ и сумочку, которые он заботливо прихватил с собой, и молча спускаюсь с крыльца.

Говорить не хочется вообще, но автомобиль деверя я знаю и нахожу сразу.

Пищит сигнализация, открываю дверь и сажусь на заднее сидение. Внимания от Вани мне не нужно. Но его оказалось не избежать.

Всю дорогу домой он поглядывал на меня в зеркало заднего вида.

– Ань, я чувствую себя виноватым. Прости. Хотел сюрприз сделать, но не понимаю, как эта запись оказалась в видеоряде.

Поднимаю глаза на Ивана и очень стараюсь не сказать ничего грубого. Зачем он вообще со мной говори?

– Вань, тебе не за что извиняться. Это же не ты был на записи, не ты изменил своей жене, и не ты держал камеру.

– Черт, да я вообще не знаю, чем думал Илюха! Если бы ты была моей женой, я бы пылинки с тебя сдувал, а не трахался налево и направо.

Меня, как кнутом ударяют его слова, и, видя мою реакцию, Ваня быстро извиняется.

– Прости. Я грубо выразился.

– Илья и сдувал с меня пылинки, но это не помешало что-то сдуть и с другой.

– Ань, я капец, чувствую себя неловко. Вот, правда. Это подстава, чистой воды.

– Ты про процесс на видео? – удивляюсь я.

– Я про то, как эта запись вообще оказалась на ноуте, еще и под названием моего ролика, который я с коллективом подготовил.

– М-м-м, понятно. Да. Но мне это уже неинтересно.

– Ань, ты просто знай, что всегда можешь ко мне обратиться. За любой помощью, любым вопросом. Да просто если нужно выговориться, тоже звони.

– Хочешь быть моей подружкой? – вскидываю брови.

Ваня хмурится, понимая, что ляпнул.

– Нет, не подружкой, конечно. В общем, ты меня поняла.

– Да. Спасибо тебе. Ты всегда готов помогать.

– Если что, это только тебе. А то сейчас как все родственники налетят, – Ваня подмигивает в зеркале и улыбается.

Я благодарна ему за попытку разрядить атмосферу юмором, но лучше не надо.

Мы подъезжаем к дому, а я так и не решила, что делать дальше, но тут звонит телефон.

– Да, Мила? Вы там как?

– Анюта, все чудесно. Обожаю Антошку, он такой шкодиной растет.

– Есть такое, – улыбаюсь, но со стороны ясно выглядит грустно.

– Все хорошо? Чего-то у тебя голос тихий. Как праздник?

– Праздник запомнится надолго. Все под впечатлением, – завуалированно отвечаю я, но Мила не прощелкивает истинный смысл. – Ты звонишь, чтобы я забрала Антона?

– О нет. Тут мой крестник настаивает на ночевке у меня. Я ляпнула, что купила приставку, и он до жути хочет попробовать. А я, в общем-то, и не против. Вот звоним тебе узнать.

Прикрываю глаза и тихо радуюсь про себя. Я, конечно, скучаю по своему малышу, но сейчас, сегодня я не в кондиции.

– Мама, ну, мама, ну, пожалуйста, – слышу на заднем фоне голосок сына и понимаю, что мы уже на громкой связи.

– Хорошо, сынок, но только если тетя Мила точно не против, и ты будешь хорошо себя вести.

– Я не против, – подтверждает подруга.

– Я буду самым послушным, – пищит Тоша.

– Не переусердствуй только, а то в прошлый раз, ты разбил крестной три тарелки.

– Да ладно тебе, Ань, – вступается защитница малолетних, – я все равно хотела новые купить.

– Ладно, Мил, тогда завтра на созвоне.

Сбрасываю звонок. Вот бы и самой еще знать, что меня ждет завтра.

Вхожу в дом, как после похорон. Ничего не могу с собой поделать, внутри застряла холодная печаль и пустота.

– Должна отдать тебе должное, – из гостиной выходит свекровь. – Держала лицо с достоинством. Хотя и выглядела, словно кого-то убили.

Глава 6

– Я не понял, что это? – раздается за спиной холодный голос мужа.

Дергаюсь от неожиданности и чуть ли не роняю конверт с деньгами. Смотрю на свекровь, но у той на лице блаженная уверенность в себе и вполне искренняя эмоция обеспокоенности за сына.

Нет, чего-то для меня сегодня слишком всего много.

У меня был мой островок безопасности, мой оазис в этой безжизненной пустыне власти и денег, я наслаждалась своей семьей, берегла ее, радовалась, что нет внутри этого дома лицемерия и алчности.

Илья удивительным образом смог сберечь в себе те человеческие качества, за которые любят, и я ценила в нем это.

Он всегда говорил: «Малышка, ты не позволяешь мне переходить границу безнравственности. Я держусь за свет внутри тебя, за твое добродушие. Люблю тебя за это. Ты мой буй».

Атмосферу дома нарушали только приезды свекрови, но, слава богу, это было редко и непродолжительно.

– Аня, что за конверт у тебя в руках? – напоминает о себе Илья и смотрит то на меня, то на мои руки, то на свою мать.

– Твоя мать хотела купить мое прощение, – решаю, что хотя бы я в этом доме останусь честной. – Ты знаешь, береги хотя бы ее. Она ради тебя на все пойдет. А я ни за деньги, ни бесплатно не готова поддерживать предателя и уж тем более делать вид, что ничего не произошло.

Злюсь, буквально впихиваю конверт в руки мужа и быстрым шагом направляюсь наверх.

– Аня, стой! – кричит вслед Илья, но я даже не оборачиваюсь. – Мама! Какого черта ты лезешь в наши отношения?

Я даже останавливаюсь на середине лестницы и удивленно смотрю на Илью. Он никогда не позволял себе разговаривать тоне с матерью в таком.

Это Ваня избалованный и никого никогда не слушает, а Илья уважает мать и относится с терпением.

Да, он многие ее взгляды не разделяет, но чтобы грубить?

– Потому что твоя жена зациклена только на себе. Бедной разбили сердце. Только, Аня, – свекровь поднимает на меня глаза, – семья – это не только любовь-морковь, в жизни бывает всякое и нужно уметь смотреть на вещи шире, а еще уметь прощать.

– Не трогай Аню! Мы сами разберемся! – холодно рычит Илья.

– С чем разберетесь? Она соберет вещи и уйдет, хотя завтра и без этого весь город будет о тебе судачить. А что скажут твои партнеры? Стабильность в семье – это основа доверия тех же инвесторов. Если руководитель не может справиться с близкими, не может навести порядок внутри дома, то он слабый и в делах. Ты прекрасно знаешь, что это все влияет на принятие решений. А у тебя масштабная сделка на носу, нервозное участие в тендере, заключение контракта. Ты думаешь, тебе доверят заказ, когда весь город видел, как ты забавляешься с любовницей, а наутро неизвестно куда уходит жена с малолетним ребенком и чемоданами?

– Ты думаешь только о сделках и деньгах, но ты, мама, ошибаешься. В жизни важны не деньги, а люди, близкие и любимые. И мне плевать на тендер, понятно? Он не первый и не последний.

Пока идет перепалка, в дом тихо заходит Ваня, с осторожностью смотри на брата и мать и остается стоять в стороне.

– Вот именно сын, тот, кто это все затеял, именно этого и добивается. Внести в твою жизнь дисбаланс, вывести на эмоции и выбить из игры. А насчет компании... Ты уверен, что твоя Аня будет с тобой, когда ты останешься нищим?

Вспыхиваю, но ничего не успеваю сказать. Да, по сути и не надо. Я и с обеспеченным Ильей быть больше не собираюсь. Здесь мы с мужем похожи. Деньги и власть превращает людей в холодный, бездушный металл. Мы всегда были за отношения, а потом уже работа.

Но не выдерживает именно Ваня. Видя, как закипает брат, он выходит вперед и переводит внимание матери на себя.

– Ты просила остаться, чтобы отвезти тебя домой. Поехали.

– Я еще не закончила, – пытается противостоять Светлана Петровна, но ее обрывает Илья.

– До свидания, мама! – тон ледяной и слышно, как муж изо всех сил пытается удержать свои эмоции. – И займись своей жизнью. Я всегда тебе рад, но ты перегнула палку.

Долгие секунды Светлана Петровна сверлит своего старшего сына колючим взглядом, затем гордо вскидывает подбородок, поворачивается и выходит из дома.

Ваня кивает на прощание и тоже выходит вслед за матерью.

И мы остаемся одни. Илья неподвижно стоит в той же позе, плечи напряжены, желваки на челюсти вздуты. Смотрит куда-то в стену, только и видно, как вздымается от тяжелого дыхания грудь.

Душа рвется на части. Такой любимый и родной и такой Иуда. Я бы никогда не поверила в его измену, рассмеялась бы в лицо тому, кто бы это мне сказал, но, к сожалению, я все видела своими глазами.

А брата-близнеца у Ильи нет.

Мы отмираем одновременно: он поворачивается в мою сторону, а я продолжаю путь наверх.

Не успеваю захлопнуть дверь спальни, как она снова распахивается.

– Аня! – зовет Илья.

Останавливаюсь у шкафа и ищу, куда можно собрать вещи, но бросаю взгляд на окно. Вечереет. На Илью не обращаю внимание.

– Переночуй сегодня дома, я уйду в гостиную, а завтра я отвезу тебя на квартиру и помогу перевести твои и Антошкины вещи.

Глава 7

*Илья*

Я изменил своей жене, женщине, которую люблю. Даже оправдывать себя не буду. Факт, есть факт.

Состояние мерзкое. Желание сесть в тачку, выдавить педаль в пол и не заметить на пути бетонной стены.

Но впадать в жертву я не собираюсь. За свои поступки нужно отвечать, а я не из тех, кто будет перекладывать ответственность на других.

Хотя очень хочется и есть на кого, но кого я точно не буду обвинять в случившемся, так это Аню. Дело только во мне. Мне и разгребать всю эту срань.

Вот только моя девочка думает, что причина моей измены – это ее изувеченное тело. Ох, как ты ошибаешься, Анюта, но, к сожалению, пока кроме моих слов у меня нет весомых аргументов, чтобы доказать, что ты не права.

Поднимаюсь по вымытым ступенькам медклиники и прямиком иду на ресепшен.

С регистратором созвонился заранее, объяснил что нужно, меня грамотно проконсультировали и вот спустя час я здесь.

Проводили к кабинету и усадили ожидать своей очереди.

Ночью практически не спал, перед глазами стояло лицо Ани и ее глаза, в которых застыло непонимание и боль.

Виню себя за это. Не могу смотреть на нее такую. В груди все стягивает удушающим жгутом, воздуха не хватает и ощущение, что жизнь раскололась на две части.

Я пока не понимаю, где эти твари взяли это видео. А вот зачем они запустили его на всеобщее обозрение, очень даже понятно.

Здесь мать права. Меня просто, таким образом, решили выбить из игры, лишить равновесия и как итог закатать в асфальт все, что я имею.

Через семью – самая мерзкая подстава, против всяких правил, но других рычагов у них просто нет. Я чист везде, кроме, видимо, одного: этой связи на стороне.

Желание послать все к черту, броситься Ане в ноги и молить о прощении. Только вот веских объяснений у меня для нее нет. Но я обязательно их найду и попробую вернуть семью.

Одно прошу бога, чтобы не было поздно.

Хотя сам бы измену не простил. Ведь это не просто перепих, это значит, что в моменте выбираешь другого человека, потому что считаешь его лучше, чем тот, кто с тобой рядом.

Чем эта девушка на видео лучше Ани? Я не знаю, но принимаю решение это выяснить.

Терять мне уже нечего.

– Белецкий, заходите.

Прохожу в кабинет и втягиваю в себя противный запах лекарств. Ничего не ел со вчерашнего дня и начинает тошнить.

Похер. Дышу глубоко и протягиваю руку, чтобы медсестра перетянула ее жгутом.

– Все готово, результаты придут завтра на почту, которую вы указали в анкете.

Кладу на стол пачку денег и смотрю молодой девушке прямо в глаза.

– Мне нужно без очереди. Пусть результаты придут сегодня.

Девушка в белом халате застывает, решая, оскорбиться или согласиться, но, видимо, я не первый наглый тип в ее карьере, поэтому она быстро моргает, убирает деньги в стол и молча кивает.

– Позовите, пожалуйста, следующего.

Стараюсь не гнать и чуть притормаживаю. Руки трясутся, тошнота не уходит. Нужно поесть, иначе свалюсь, а этого категорически допускать нельзя.

Снова и снова думаю об Ане. Уже проснулась наверно и завтракает.

Память возвращает во вчерашний вечер.

– Малышка, чего ты хочешь? Я все сделаю.

И это действительно так. Несмотря на то, что было на видео, мое отношение к жене не изменилось, я все так же ее люблю и хочу, чтобы она улыбалась.

Не знаю, какого ответа я ждал, но от уровня скорости работы моего сердца, даже перед глазами потемнело.

– Я хочу развода!

Вот и все. Все кончено, и я не могу винить ее за это желание. Первая ответочка за секс на стороне прилетела.

Принимаю «пощечину» с достоинством.

– Хорошо. Я не буду препятствовать, подпишу все, что нужно. Одно прошу, не уходи сейчас. Уже ночь. Завтра я отвезу тебя, куда скажешь.

Аня смотрит и не верит, что я так легко соглашаюсь на развод.

Нет, в ее глазах другая эмоция. Она поражена, что я ее так легко отпускаю, попросту отказываюсь от нее без борьбы.

Да, моя малышка, я не буду трепать тебе нервы. Их тебе и без меня уже натянули до предела. Хотя и с моим участием, как все-таки оказалось.

Аня отворачивается от меня, и я слышу слезы в ее голосе.

– Я не хочу тебя завтра видеть. Я сама доберусь.

– Ладно, – иду на компромисс. – Не против, если тебе поможет Ваня?

– Нет.

Больше она не смотрит в мою сторону, а я, отпечатав в памяти ее поникшие плечи, выхожу и тихо закрываю за собой дверь.

В офисе суматоха, вчерашний вечер не прошел бесследно, внутри сферы уже расползались слухи, телефоны не умолкают, а моя секретарша, взмыленная и перепуганная, ждет моих распоряжений на этот счет.

Глава 8

*Аня*

Ночь была адской, от слез, подушка мокрой, постель холодно и одинокой.

И если ночью меня испепеляла душевная боль потери, то утром я чувствовала себя полностью потерянной.

Как прежде уже не будет, а как будет сейчас, я совсем не понимаю. Все действия механические, просто передвигаюсь по заданной траектории, совершаю привычные действия, а внутри полный хаос из мыслей, неугомонный раздрай.

Мне бы сбежать от этого всего, забиться где-то на несколько дней и устать от стенаний, слез, жалости к себе, а потом построить план действий, вернуться и начать жить по-новому.

Но я так не могу, у меня есть маленький сын, который ни в коем случае не должен почувствовать изменений, не понять, что нет у него больше семьи, а есть отдельные друг от друга мама и папа.

А папа у него останется. Препятствовать общению отца и сына я не буду. Илья – хороший отец, заботливый, он любит Антошку, как и малыш, как маленький мужчина тянется к авторитетной для него личности.

Завтракаю, решаю не загружать сразу себя всеми вопросами. Буду решать по одному за раз. Сегодня я хочу переехать в город. Оставаться одной с сыном в доме не вариант, слишком большой для нас двоих и расположен далеко от города.

Машину я не вожу, права есть, но так и не смогла побороть страх дороги. Одно дело ездить с инструктором, другое, сесть самой за руль.

Илья предлагал помощь, но я все откладывала тренировки. Видимо, когда все уляжется, придется выйти из зоны комфорта и в этой проблеме.

Зачем трястись в автобусах, когда можно с комфортом перемещаться на машине, тем более помимо детского сада и моей работы, есть еще кружки Тоши.

Собираю все необходимые вещи свои и сына, немного игрушек, развивашки, средства личной гигиены. Получается достаточно много.

Мне не хочется ни с кем общаться, но Ваню я все же набираю.

– Привет, Вань, понимаю, что ты наверняка сильно занят, но может, у тебя найдется время помочь мне перевести сумки?

– Ты уезжаешь из дома? – беспокоится деверь.

– Да, хочу в городскую квартиру переехать.

– Ну, наверно, это и правильно. Спокойно, без давления со стороны поживаешь, решишь, как дальше быть.

– Наверно. Я сейчас плохо соображаю, поэтому поступаю по инерции.

– Анюта, ты же знаешь, ты всегда можешь на меня рассчитывать. Приеду через полтора часа. Надо на офисе пару дел решить. Пойдет?

– Конечно. Спасибо тебе, Вань.

Через полтора часа, как и обещал, Ваня заходит в дом.

– Господи, Анюта, на тебе лица нет, – ошеломленно смотрит Ваня, берет меня за руку, притягивает к себе и по-дружески обнимает. – Ты чего такая раскисшая, словно кто-то умер?

– Ваня, это не смешно, – меня удивляет такой жест поддержки, но отстраняюсь не сразу, чтобы не обидеть мужчину. – Ощущение, что действительно в моей жизни похороны.

Все же на шаг отступаю, и Ваня отпускает.

– Анют, я понимаю твое состояние, но поверь, через некоторое время все наладится. Это сейчас все так остро, а там, может, и простишь своего нерадивого мужа.

– Нет, – качаю головой. – Я полночи искала причины, чтобы понять его и попробовать простить, но мне не за что зацепиться. Илья молчит, ничего не объясняет, признает вину, но не пытается вымолить прощение. Может, просто не хочет? Не надо ему это?

– Даже так? – искренне удивляется Ваня. – Не похоже на него. Ну, тогда и ты не убивайся. Я, конечно, ценю Илюху, но раз он так легко теряет тебя, значит, свет на нем не сошелся клином. Ты молодая и красивая, выдохнешь, придешь в себя и увидишь, что твой муж не единственный, кто может тебя сделать счастливой.

Смотрю на Ваню, а внутри расползаются противоречивые ощущения. Какой другой? С кем я могу быть счастливой, если даже предательство мужа не убило во мне любовь к нему?

Это Ваня живет от девушки к девушке, работа, развлечения и никаких особых обязательств. А когда ты любишь, когда ребенок на руках, не можешь позволить себе так беспечно жить.

– Вань, мне трудно воспринимать то, что ты говоришь. Давай прекратим и будем сносить сумки.

– Ладно, я понял. Извини, не хотел задеть. Просто трудно видеть тебя такой. Брат не прав, вот в корне. Тебя беречь надо. Поэтому можешь положиться пока на меня.

Благодарно киваю, но диалог продолжать не хочу. Ваня давит на больное, а мне это не нравится.

Подъезжаем к городской квартире, Ваня дает мне самую легкую сумку, сам навешивает на себя остальные и поднимемся наверх.

– Ты пока располагайся, а я быстро осмотрю, что здесь и как. Может продуктов нужно сходить купить, может починить что-то? – говорит Ваня.

– Я продукты сама куплю, когда за Антошкой поеду, а чинить здесь нечего, Илья следит за квартирой. Но спасибо большое.

Заношу первую сумку с вещами в спальню и столбенею, кровь закипает в жилах и обжигает внутренности, разом лишаюсь всех сил, а сознание начинает уплывать.

Приваливаюсь к стене и пытаюсь медленно, но глубоко дышать, голова кружится, а тело пробивает нервная дрожь.

Глава 9

В груди все клокочет, в глазах пелена, в ушах нарастает шум и, кажется, я больше не владею собой.

– Почему меня никто не остановил? Почему ты не сказал, куда я еду? – ошарашенно смотрю на Ваню.

Понимаю, что бессмысленно ищу виноватых, но виновата лишь я сама. Сама загнала себя в этот угол и теперь задыхаюсь от боли.

Но мне и сыну больше некуда идти.

Я неотрывно смотрю на чертову кровать и безмолвно показываю на нее рукой.

Деверь смотрит то на меня, то на кровать, и тут его глаза расширяются.

– Черт возьми… – слышу, как он выдыхает, наконец, поняв причину моего состояния.

А у меня внутри поднимается цунами, и я не могу с ним справиться. До этого момента я была словно замороженной, а сейчас что-то ломается и истерика накрывает мгновенно.

С диким рыком бросаюсь к кровати и сбрасываю на пол все, чего касались эти похотливые любовники. По комнате летит постельное белье, подушки, одеяло, простынь. Мне хочется изодрать матрац, выбросить его на свалку, но он слишком большом для меня, слишком неподъемный.

Перед глазами так и стоят кадры из видео, как Илья лежит вот на этой подушке, на этой простыни, как девица скачет на нем, пачкает мое постельное белье, которое выбирала я, именно я, своими руками застилала.

Хватаю подушку, ножницы с тумбочки и остервенело принимаюсь кромсать ткань. На пол летит пух и вихрем разносится по комнате.

– Ненавижу! Ненавижу эту кровать! Ненавижу, Илью! Эту отвратительную стерву, тоже ненавижу! – ору я, захлебываясь слезами.

Голос срывается, но я продолжаю крушить все вокруг.

– Я не буду здесь спать! Не за что! Это мерзко, мне противно!

– Аня, прошу, успокойся! Пожалуйста! – Ваня пытается перехватить мои руки, удержать, смирить, но я вырываюсь, отталкиваю его, мне нужна эта истерика, нельзя больше держать в себе, иначе сойду с ума.

– Не трогай меня! Уходи, оставь одну! Больно! Как же, черт, больно! – я бью себя кулачком в грудь, пытаясь унять невыносимое пекло внутри.

Ваня снова подходит, перехватывает руку, дергает в свою сторону и крепко прижимает к себе.

– Тише, тише, Ань. Все будет хорошо. Вот увидишь, я рядом, я помогу, сделаю все, что ты хочешь.

Ваня что-то говорит, но шум крови в ушах не дает отчетливо услышать его слова. Я зациклена на себе, на своих эмоциях, на своей боли.

Его объятия кажутся чужими, фальшивыми, не согревающими. Хочу вырваться, убежать, исчезнуть. Дико хочу, чтобы меня оставили в покое.

И тут из коридора доносится звук открывающейся двери, шум быстрых шагов и на пороге комнаты останавливается Илья.

Его лицо искажается в еле прикрытой растерянности, когда он видит меня в объятиях брата. В глазах буря эмоций: ревность, отчаяние, вина.

Он смотрит на меня так, будто я – самое дорогое, что у него есть, и он вот-вот потеряет меня навсегда.

– Брат, ты не вовремя! – первым отмирает Ваня. – Я же сказал, что помогу Ане.

Илья молча отталкивает брата и перехватывает меня в свои объятия.

Его руки теплые, родные. Он гладит меня по голове, целует в макушку, шепчет успокаивающие слова.

– Прости, малышка. Прости за все, – хрипит Илья, еле слышно. – Я заменю кровать, к вечеру здесь будет стоять новая, все здесь новое. Я дурак, надо было раньше сообразить и еще утром отсюда все вынести. Но только дошло. Тише, прошу, я все здесь поменяю.

Я прижимаюсь к мужу, и на секунду мне становится легче, боль отступает, наступает эйфория. Его тепло, его запах – это все мое родное и невероятно любимое.

Но до разума медленно доходят его слова, и меня словно ведром холодной воды окатывает. Это он, этот мужчина, мой муж причинил мне всю эту боль.

Отталкиваю Илью так же яростно, как и Ваню.

– Зачем ты здесь? Зачем ты мне помогаешь? Раз я тебе не нужна, ты выбрал другую, иди к ней! Что тебе от меня надо?

Сжимаю кулаки, челюсть, не понимаю, что происходит. Почему он не отпускает, зачем здесь, зачем пытается заботиться?

– Я люблю тебя, малышка, и этого ничего не изменит, – шепчет он, глядя мне прямо в глаза.

Его голос хрипит, но в нем столько искренности, что я прихожу в замешательство.

– Когда любят, не предают, не врут, не изменяют, не выбирают других. Илья, ты даже не считаешь нужным со мной поговорить, хотя бы попытаться объясниться. Кто она, как долго вы вместе, почему ты это сделал? Почему, Илья?

– Мне просто нечего тебе сказать, Аня, – тон Ильи повышается, но он одергивает себя и возвращает самообладание. – Но мы обязательно поговорим, клянусь. Я все тебе объясню, сам пойму нахера все это и приду каяться.

Илья смотрит прямо, не отводит глаз, не прячет, в них плещется решимость, и ему хочется верить.

Но я больше не могу.

– Потом будет поздно. Я ненавижу тебя, Илья, – шепчу я, глядя полными слез глазами.

– Знаю, – соглашается муж, его кадык нервно дергается, он разворачивается и на выходе из комнаты бросает через плечо. – В течение нескольких часов здесь все заменят.

Глава 10

Возвращаюсь в квартиру и пытаюсь понять, зачем Илье понадобились камеры?

Это элитный район, для безопасности жильцов установлены камеры на каждом подъезде и в лифтах, но мне и Антошке здесь точно ничего не грозит.

Я знаю, что многие устанавливают себе на телефон онлайн-наблюдение и таким образом следят за своими детьми во дворе или смотрят, есть ли места на парковке.

Мы такое приложение не ставили, потому что практически не жили в этой квартире. Она скорее была перевалочной базой, когда Илья задерживался на работе и ночевал в городе.

Господи, а сколько раз он ночевал здесь не один?

Нет, не хочу об этом думать. Нужно выбираться из этого ада и думать, как жить дальше.

У меня есть сын, любимая работа, клиенты, можно взять маленький отпуск и съездить к родителям, отвлечься.

Все что угодно, лишь бы не вариться в этих испепеляющих мыслях о муже.

– Вань, отвези меня к Миле, пожалуйста. Нужно забрать Антошку, – прошу я.

– Конечно, – без проблем соглашается деверь. – Вас подождать?

– Нет, мы сами доберемся. И я не думаю, что мы сразу уедем. Мила купила какую-то игровую приставку, Тошу еще нужно будет от нее оторвать.

– Хорошо, но я все же настаиваю, чтобы я привез вас обратно. Мне так будет спокойнее.

– Вань, тебя Илья попросил не отходить от меня ни на шаг?

Ваня немного дольше нужного думает над ответом, затем поджимает губы, но отвечает.

– Аня, ты считаешь, я сам не могу этого хотеть?

Ваня открывает для меня заднюю пассажирскую дверь, а я смотрю в его глаза и вижу в них то, чего никогда раньше не замечала. И на мгновение мне становится не по себе.

Может, это Светлана Петровна подослала его ко мне? Но Ваня не из тех, кем можно манипулировать, да и с матерью у него не близкие отношения.

Всю дорогу к Миле я молчу, уставившись в окно. Ваня пытается что-то говорить на отвлеченные темы, но я не слышу ни слова. В голове только одна картинка: Илья… и видео с ним.

Мила встречает меня на пороге с Антоном на руках. Малыш радостно тянется ко мне, щебечет что-то про игры в машинки и динозавров. Прижимаю его к себе, вдыхаю родной запах и на мгновение забываю обо всем.

– Мама, а можно нам тоже купить такую же приставку? Ну, пожалуйста! Я научу тебя играть в танки. Я уже мастер, всех победю.

Смеюсь и отпускаю сына на пол.

– Тош, не уверена, что это хорошая идея. Да и когда нам играть? У тебя столько дел, – ласково смотрю на сына.

– Ну и какие? – упирает руки в бока сын, а мне от его делового вида становится хорошо.

Детская непосредственность.

– Ну как, какие? Детский сад, там столько всего нужно делать, два раза в неделю у тебя борьба, устаешь вон как сильно, а в субботу еще и развивашки. Забыл, что ли?

– Не забыл, – вздыхает Антошка. – Только это жизнь, а я тебе про отдых говорю.

Мила выпадает в осадок и трепет крестника по голове.

– Иди умняшь, мочи врагов, а я твою маму чаем напою.

Сын убегает, а мы идем на кухню.

– Ань, что случилось? Ты как тень зашла, – Мила смотрит на меня с тревогой, а я понимаю, что наверно вся опухшая и зареванная. – Что-то с Ильей? Почему тебя Ваня привез? Я видела из окна. У вас же праздник должен был быть, а ты как с похорон.

Я вздыхаю и тру лицо руками.

– Примерно оттуда, Мила. Мне Илья изменил, причем при всех и прямо на празднике.

Мила стоит столбом и хлопает глазами.

– Сегодня не первое апреля, Ань. Давай так жестко не шутить.

А я бы и хотела, чтобы это все было шуткой, но рассказываю подруге все на полном серьезе.

Мила слушает, раскрыв рот, и с каждым моим словом на лице все больше расцветает сочувствия ко мне и гнев на всех остальных.

– Поверить не могу… Илья? Аня, он любит тебя безумно, такое не сыграть. Может, это какая-то ошибка? Может, его подставили или это все Фотошоп? – как и я, Мила пытается найти оправдание моему мужу, но все это бесполезно.

– Мила, я видела все сама. Да и Илья не отрицает, – отвечаю я, а голос предательски дрожит. – Да и какая разница, как это произошло? Факт остается фактом – он мне изменил.

– Свекровь твоя вообще за гранью! Она никогда мне не нравилась.

– Она мало кому нравится.

– И что теперь делать? – растерянно говорит подруга, словно это у нее проблемы, а не у меня.

– Я сказала Илье, что хочу развод.

– Он не отпустит тебя, – машет рукой Мила.

– Он согласился.

– В смысле?

– Мил, ну а почему нет? У него другая женщина, красивая, я думаю, с приятным для глаза телом. Он же не просто так привел ее к себе в постель.

– Не думаешь ли ты, что он изменил тебе из-за твоего шрама?

Глава 11

Перед сном с Милой поговорить не удалось. Когда я вернулась из ванны, свет уже был погашен, а подруга спала. Или делала вид, что спала.

Утром, когда мы садимся завтракать, я все же решаюсь спросить о ночном звонке.

– Мил, я вчера случайно услышала твой разговор перед сном. Кто тебе звонил?

Вижу, как напрягается подруга, упорно смотрит себе в тарелку, а на меня глаза не поднимает.

– Знакомый, – наконец, врет она.

Я, конечно, могу и ошибаться, но интуиция говорит о другом.

– Мила, ты сказала своему знакомому, что мы у тебя. Зачем?

Мила уже увереннее поднимает на меня глаза.

– Не за чем! Ты, видимо, услышала конец разговора, а до этого, он хотел встретиться, но я объяснила, что у меня гости.

На душе неспокойно, но в то же время я понимаю, что подруге просто нет смысла мне врать, кого-то прикрывать или хотеть подставить.

Да и предъявить, по сути, мне нечего.

– Ладно. Мы просто все время находимся вместе и все друг другу рассказываем, а я и не знаю о твоем новом знакомом.

– Ань, ну должна же и у меня быть своя личная жизнь? Так ведь? – я киваю. – Ну вот. Будь спокойна, я против тебя ничего плохого не замышляю.

Мила уже бодрее улыбается, а я чувствую себя виноватой, что зря заподозрила подругу в неизвестно чем.

Паранойя, видимо.

Мы заканчиваем сборы, вызываем такси и выходим из дома.

– Папа! – внезапно кричит Антон и бросается бежать в сторону, а у меня нутро коликами охватывает.

Рядом с домом стоит машина мужа, а сам Илья встает со скамейки, на которой сидел и ждал нас, и раскрывает объятия для сына.

Илья подхватывает Тошу, крепко обнимает, а сам неотрывно смотрит на меня.

– Папа, я тебе сейчас такое расскажу! У Милы, есть приставка, мама не хочет ее покупать, но ты же мужчина, должен меня понять. Там столько игр. Давай я тебе потом покажу все.

– Сынок, – подхожу ближе, – мы в садик опаздываем. Идем.

В глаза Ильи стараюсь не смотреть. Когда его не вижу, становится легче, в голове адекватные мысли, спокойно могу принимать решения, но его близость давит на больное и вызывает в душе мучительное смятение.

– Я отвезу вас, Ань. Садитесь в машину, – спокойно говорит муж и идет вместе с Тошей к автомобилю.

– Мы вызвали такси и с нами Мила. Так что мы сами. У тебя наверняка есть другие дела.

– Все дела подождут, – даже не оборачиваясь, бросает Илья.

Стою в растерянности. Не вырывать же ребенка из рук отца, да, и как объяснить свое поведение сыну, а он смотрит в недоумении через плечо и только радуется папе.

Илья всегда отвозил Антона сначала в сад, затем меня на работу, и только потом сам ехал в офис.

Для сына это обычное утро. Илья, видимо, решил традиции не менять, а мне, как серпом по коже от этой его заботы.

– Ань, поезжай, – подходит ближе Мила. – Я доберусь на такси, тем более, если бы не вы, то я сегодня хотела заехать в одно место по делам.

– Еще одно загадочное место и дела? – скептически отвечаю, но Мила пожимает плечами и идет к подъехавшему такси.

Илья пристегивает на детском кресле Антона, а я по привычке тяну руку к передней пассажирской двери.

Нет, спереди ездит жена, а я больше такой не являюсь. И пусть официально я еще супруга Ильи, но это лишь на бумаге, между нами все кончено.

Открываю заднюю дверь и сажусь рядом с сыном.

Едем молча, не хочу ничего обсуждать при ребенке. Один Тоша ничего не замечает и по-детски щебечет обо всем.

Передаю сына воспитательнице и с тяжелым сердцем возвращаюсь в машину. Устраивать семейные сцены у всех на глазах совершенно не хочется.

Хочу тихо и спокойно развестись, наладить свой собственный быт и забыть обо всем, как страшный сон.

– Как ты, Аня? – спрашивает Илья, выезжая на дорогу, а я мысленно выдыхаю, что он не назвал меня привычной «малышкой».

– Зачем это все? Зачем ты это делаешь?

Илья не смотрит на меня, следит за дорогой, но я все равно замечаю, как нервно сжимают руль его пальцы.

– Я принял твое желание развестись со мной, но Антон – мой сын, и я не собираюсь лишаться общения с ним.

Поджимаю губы. В целом, ожидаемо.

– Я и не собиралась препятствовать вашему общению.

– У нас был привычный уклад дня, и я всегда возил его в сад. Я понимаю тебя, Ань, ты не хочешь меня видеть, но ты хорошая мать, а я хороший отец. Я не только не откажусь от сына, но и хочу максимально оградить его от болезненного разрыва. Думаю, травмировать Антона не хочешь и ты.

– Не хочу, – нехотя соглашаюсь с Ильей. – Знаешь, я благодарна тебе, что ты не вставляешь мне палки в колеса, не грозишь судами, не настраиваешь сына против меня. Он тебя любит, это правда, и манипулировать мной через него тебе было бы легко. Ты хороший отец, это так, но с тобой мы больше не вместе, тебе незачем возить на работу меня. Ты можешь просто забирать Тошу и отвозить его в сад. Хотя я не могу придумать для него объяснения, почему теперь мы живем отдельно. Скорее всего, я скажу ему правду.

Глава 12

*Илья*

Стало все тяжелее играть благоразумного и порядочного мужика, засыпать без Ани, соглашаться со всем, держать себя в руках, кивать, улыбаться, в то время, когда хочется заорать, чтобы глаза раскрыла, посмотрела все с моей стороны, поняла меня, услышала, но... Я молчу.

Она видит только то, что ей успешно навязали, а мои слова будут выглядеть лишь оправданием, попыткой обелить себя и убедить, что нужно все забыть и простить.

Нет, так я потеряю и жену, и бизнес, и все, что у меня.

Невидящим взглядом смотрю в окно кафе в каком-то отдаленном районе и пытаюсь уговорить себя, что все я делаю правильно, что нужно подобрать сопли, не отпускать собственные яйца и идти дальше по намеченному плану.

Аня всегда была моей поддержкой, какое бы я решение не принимал, она окутывала безусловной любовью и верой в меня. С такой женой возможно свернуть любые горы, только сейчас ее рядом нет, и меня внутри ломает, просто выкручивает все тело, как тряпку.

Не могу без нее. Люблю. Верну.

– Здравствуй, Илья! Нам обязательно нужно было встречаться? По телефону все, что нужно сказать, не мог?

– Привет, Мила. Рад тебя видеть.

– Не могу сказать того же. Если Аня меня спалит, я могу потерять подругу.

– Не накручивай, Мил. Нам есть что обсудить и по телефону не вариант.

– У меня обед, половину времени которого я потратила на дорогу. У тебя десять минут.

*

Разговор шел дольше и оказался не таким простым, как мне хотелось бы.

Мила злая, растерянная и озадаченная.

– Тебя подвезли до центра? – предлагаю куме, хотя знаю, что она откажется.

– Нет, это рискованно, – Мила берет сумку и встает. – До свидания, Илья.

– Мила, не злись. Держи язык за зубами, и никто ничего не узнает. И... Спасибо.

– А ты мне оставил выбор, Белецкий? Попробуй только все испортить еще больше.

Мила уходит. Я вижу, как она нервно открывает двери такси, как кидает на меня недовольный взгляд и уезжает.

Извини, Людмила, но без тебя было бы труднее повлиять на решения Ани, да и вообще быть в курсе ее передвижений.

Возвращаюсь в офис и стараюсь не пересекаться с Ваней.

Одна из причин – это Аня.

Я понимаю, что брат хотел как лучше, я благодарен ему за помощь, что поддержал Аню, остался ждать доставку мебели, проконтролировал, чтобы забрали старую, но все равно внутри все противостоит его приближению к моей жене.

Я и сам бы мог все это сделать, но брат убедил меня, что это мелочи, а моя задача решить вопросы с бизнесом и торгами.

«Иногда, чтобы выиграть, нужно отступить».

Да, брат, именно это я и делаю. Или делаю вид, что отступаю.

Я найду тех, кто меня подставил, но перед глазами так и стоит картина, как моя малышка, в слезах и разбитая, находится в объятиях другого мужчины.

И пусть это был мой брат, но Аня – моя женщина, моя жена, мой мир, и мне хочется убить каждого, кто к ней прикоснется. Даже Ваню.

– Для всех два часа я не в офисе, – озвучиваю приказ своей секретарше и закрываюсь в своем кабинете.

Открываю папку тендерной документации, еще раз все перечитываю и убеждаюсь, что все идеально.

«Что вы хотите здесь перебить? Какую информацию используете против моей компании?»

Конкурентам недостаточно опорочить мою личную жизнь, здесь должен быть другой, более весомый рычаг давления.

Набираю номер прикормленного сотрудника нужного мне ведомства.

– Привет, Андрей. Поздравляю с рождением ребенка еще раз. Надеюсь, мой подарок ты оценил, – дружелюбно начинаю я, намекая, что такой подарок, который я действительно сделал несколько недель назад, просто так не дарят.

– Благодарю, Илья Сергеевич. Вы и сами знаете, он впечатляющий.

Андрей – мои глаза и уши на той стороне высокофинансовых сделок. В большом бизнесе никто не ангел, и все стремятся откусить кусок побольше.

Я не играю по черному из принципа, не топлю игроков на рынке, не подставляю, но использую информацию Андрея для улучшения своих предложений.

Он никогда не остается обиженным, заказчик всегда получает желаемые условия, а моя компания отличную чистую прибыль.

Вот и сейчас мне нужно лишь немного подсказок.

– Андрей, я по поводу текущего тендера. Мне нужны лишь имена игроков, которые подали заявки. И все.

Слышу, как парень выдыхает. Инфа закрытая для честной конкуренции, но кто-то уже играет не по правилам, значит, и я могу себе это позволить.

– Понял, Илья Сергеевич. Скину, как обычно, в тот же канал.

– Давай. Жду.

Андрей не подвел, за что будет вознагражден. Парень молодой, семья, второй ребенок, каждый хочет не только кушать, но и исполнять свои мечты.

Глава 13

Дни тянутся, как череда серых туч. В моей жизни, словно все стало пресным, потеряло свои краски и вкус, перестало что-либо радовать.

Знаю, нужно время, и я даю себе его, только это чертовски тяжело.

Сотни женщин разводятся, им изменяют, расстаются по другим причинам, но результат один – она остается одна.

И эта «одна» – состояние души.

Каждую ночь, ложась спать, я повторяю себе как молитву, что у меня есть родители, живые и здоровые, есть крыша над головой, работа, которая приносит доход, сама не болею, сын – озорной и активный мальчишка.

В конце концов, пусть у меня больше нет мужа, а вернее, на данный момент любящего мужчины, у Антона, все равно остается заботливый отец. Да и про Милу не стоит забывать, она очень сильно поддерживает меня, как впрочем, и Ваня.

Хотя деверь даже больше интересуется моим состоянием и делами, чем кто-либо другой.

И вот при всем при этом состояние душевного одиночества не покидает.

Я плачу ночами, мечтая перестать любить Илью, а утром натягиваю маску позитива, радуюсь успехам сына, изо всех сил стараюсь не показывать ему, что на душе чернота, а потом иду и с такой же маской работаю с клиентами.

«Одна» – это состояние души, и как от него избавиться я не представляю.

Может, нужно полностью поменять обстановку?

Не знаю, снять другую квартиру или вообще уехать куда-нибудь отдохнуть.

Илья сдержал слово, и на следующий день, когда я вернулась домой после работы, практически вся обстановка в спальне была заменена.

Стало ли мне от этого легче? Определенно.

Цвет мебели, да и вообще весь фасад стал настолько другим, что мне даже захотелось заменить в квартире все.

Вот только сцена на видео, как ошибка кода памяти, все время прокручивается у меня в голове, и я поняла, забыть эти кадры не поможет даже другой город.

– Ау, Аня, вернись ко мне, подруга, – щелкает пальцами перед лицом Мила. – О чем задумалась?

– О том, что эта квартира давит на меня, – озвучиваю мысли вслух.

– В спальне же теперь все по-другому, – недоумевает Мила. – И вообще, Ань, это просто помещение, где ты спишь в тепле. Все. Не наделяй его никаким особым значением. Ну, или хочешь, давай стены перекрасим?

– Слушай, а это идея! – приходу я в восторг. – Только давай мы их не просто покрасим. Сейчас они цвета персика, мы покрасим их в белый, а сверху забрызгаем разноцветной яркой краской. Знаешь, будто потеки стекают вниз?

– О да, Анька, ты мозг. Будет очень сочно, и комната станет светлее. Там же сейчас светлую мебель поставили?

– Да, на контрасте получится интерьерный артхаус.

– У нас, кстати, краска для этого есть, – Мила лезет в ящики с банками и ищет нужный состав. – И вообще, можно накрутить бомбочки, и ты отведешь душу, обстреливая врага.

Мы с Милой смеемся, и на душе становится чуточку светлее.

Идя на самом деле отличная, и я уверена, Тоша тоже оценит креатив, а мы с подругой здорово повеселимся.

– Боюсь, Мил, мы тогда до пенсии будем отмывать пол. Хотя...

– А давай еще возьмем вина, пиццы и под грохот панк-рока оторвемся на твоих стенах по полной, – все сильнее заводится подруга, а потом резко поникает. – Блин, у тебя малолетнее дитё дома, наверно, нельзя такой пример показывать.

– Антона дома не будет, – машу я рукой. – Завтра суббота, поэтому Илья заберет его сегодня из сада и привезет только завтра вечером.

– Оу, молодец Илья, не забывает уделять время сыну.

– Есть такое, – отворачиваюсь я, не желая продолжать этот разговор, но Мила на своей волне.

– Та такого бывшего мужа нужно еще поискать. Квартиру оставляет, алименты нехилые до развода выплачивает, сыном занимается, в сад, на работу возит. Мечта, а не бывший муж.

– Считаешь в этом счастье?

– Нет, конечно, но жаловаться при таких обстоятельствах точно нечему. Мужик ошибся, признает это, и при этом остается мужиком, а не тварью.

– Да, все так. Благосостояние, особенно когда ребенок на руках, имеет большое значение. Только, когда ты ложишься одна в пустую и холодную постель, рыдаешь в подушку, потому что на сердце куска не хватает, когда каждый раз смотришь на себя в зеркало и понимаешь, что тот, кого ты любишь, выбрал другую, никакие деньги и квартиры не погасят эту боль. И ты права, Мила, Илья – порядочный бывший муж, но давай ты перестанешь всячески его мне нахваливать. Бесишь.

Последнее слово я произношу незлобно. Я понимаю, что Мила права и искренна при этом, но я не хочу ничего слушать об Илье и тем более, какой он идеальный.

Честно, я прям жду уже, когда после очередной оды моему бывшему мужу Мила скажет: «Аня, может, ты его простишь? Подумаешь, одна измена. С кем не бывает?»

– Кстати, о бывшем муже, – зову я внезапно притихшую подругу. – Чтобы он стал прошлым, его туда нужно отправить. Я подготовила все документы, обратилась в юридическую контору, чтобы составили все нужные иски и заявления, теперь осталось только отнести. Сходишь со мной в обед в суд?

Глава 14

Ваня не спрашивает, а уже, видимо, все для себя решив, берет со скамьи пакет с продуктами, детскую машинку и направляется к подъезду.

Мы с Милой в недоумении переглядываемся.

– Э-э, Вань, мы сами справимся, – зову я деверя, но тот уже открывает дверь и с добродушным лицом пропускает вперед.

– Я даже в этом не сомневаюсь, девочки, но лишняя пара рук вам не помешает.

– Так-то мы хотели устроить девичник, – бурчит Мила и многозначительно смотрит на меня.

А что я сделаю? Если только откровенно отшить его, но это будет в край некрасиво.

Он поддерживает меня, как может, при этом в ответ ничего не требует, всегда защищает меня от своей матери, встает на мою сторону и охлаждает ее пыл, не раз забирал Антошку погулять, когда у Ильи выдавался полноценный выходной, чтобы мы могли провести время вдвоем.

В общем, ничего плохого мне не сделал, и сейчас грубо послать его – это быть неблагодарной.

– Вань, Мила права. Мы были в суде, подали документы на развод, хотели вдвоем повеселиться, чтобы день не казался настолько гадким. Ну, знаешь, две подруги, вино, пицца, – делаю последнюю попытку я, но вижу, что работает не очень.

– Ладно, я понял, как всегда и везде лишний. А с подачей документов поздравить или посочувствовать? – улыбается Ваня, но по глазам видно, что он огорчен.

– Да брось, ну какой ты лишний, мы просто не знали, что ты приедешь, да еще и захочешь присоединиться, – даю заднюю я, чувствуя себя неловко.

– Все нормально, Ань, – мы заходим в квартиру, и Ваня ставит пакет с коробкой на тумбочку. – Я всегда готов прийти на помощь, ты знаешь. Мне, конечно, в ответ ничего не нужно… Ладно, что-нибудь придумаю на вечер, погоняю без дела по городу. Одному тоже в принципе неплохо.

Ну все, ему удается достучаться до моей совести, и хоть я и понимаю, что он сейчас мной банально манипулирует, но я сдаюсь.

Смотрю на Милу, та тоже чувствует себя стервой, поэтому пожимает плечами, мол «выбора нет» и согласно кивает в сторону моего родственника.

– Тебе вот совсем нечем заняться? – спрашиваю Ваню, который уже разворачивается уйти.

– Анюта, не бери в голову. Развлекайтесь. Я, правда, не вовремя, видимо.

Ваня обнимает меня и тянется к ручке двери.

– Вань, да все ты вовремя. Если ты реально хочешь помочь, а не из-за того, чтобы присмотреть за мной, ну, ты понял, тогда будем рады твоему участию.

– Да чего за тобой присматривать? Взрослая девочка же, да и поддержка у тебя о-го-го, – Ваня смотрит на Милу, но видно, что настроение его меняется, и он разувается. – Что хотите сотворить со стенами? Рассказывайте.

Пока Ваня открывает бутылку вина, а я режу пиццу, Мила обрисовывает мужчине нашу идею.

После перекуса и пару тостов за новые стены, приступаем к работе.

Ваня освобождает стену от мебели, а мы готовим краску и инструменты.

Тумбочку, журнальный столик и два стула мы бы, конечно, и сами перетащили, но действительно приятно, когда в доме есть сильный мужчина, который такую нагрузку возьмет на себя.

Обстановка рабочая, атмосфера расслабленная, мы болтаем не о чем и шутим, а Ваня настолько органично вписался в нашу девичью компанию, что даже Мила перестала быть раздраженной.

Я включаю заводную музыку, и мы в три руки красим стену в белый цвет.

– Боже, как жарко и даже окна открыть нельзя, – вздыхает подруга, – Аня, как ты не паришься в этих штанах?

– Они тонкие, – бросаю я и, пританцовывая, мажу кистью по поверхности.

– И что? Здесь все свои, надела бы шорты и майку. Тоже мне, стесняшка.

– Не хочу, – отмахиваюсь от Милы, но она, видимо, останавливаться не собирается.

В это время ко мне подходит Ваня, набирает на кисть краску и тянется к моему участку.

– Ты, здесь кусок пропустила, – негромко объясняет деверь и просто проходится своим инструментом. – Тебе бликует, а со стороны видно.

Ничего не предпринимаю, стою как завороженная. Он просто поправляет мою работу, но его торс слишком близко, его грудь поверхностно касается моей спины, а лицо недопустимо близко к моему.

Мила на фоне что-то болтает, я в недоумении зависаю на кисти, которая умело размазывает краску под контролем мужской руки, а Ваня, пройдясь еще раз по стене, как ни в чем не бывало, удовлетворенно кивает и уходит к своей части.

Провожаю его изумленным взглядом, но такое ощущение, что нетипичное поведение брата мужа замечаю только я.

Или, может, я просто преувеличиваю и выдаю желаемое за действительное?

Ладно, проехали.

– Ань, ну так что? – зовет меня Мила уже громче. – О чем задумалась? Прям, в себя ушла.

– Релаксирую, – искусственно смеюсь я, пытаясь переключится с Вани на подругу. – Что ты спрашивала?

– Говорю, давай на следующей неделе вместе сходим к твоему лечащему врачу. Раз жизнь так круто меняется, сегодня вон и на развод подала, давай и тобой займемся.

Глава 15

Я настолько утонула в своих желаниях, настолько расслабилась, что не сразу поняла, что в действительности происходит.

Нежные руки гладят тело, спина чувствует жар мужской груди, но когда я выныриваю из своих мыслей, как кипятком обжигает осознание, что в моей постели не может быть Ильи.

Его просто больше нет в моей жизни.

Резко разворачиваюсь и наталкиваюсь на серьезное, затянутое поволокой желания лицо Вани.

Словно пощечина прилетает, и понимание происходящего ударяет под дых.

Дергаюсь, но крепкие руки прижимают к сильному мужскому телу. Ваня, как не в себе, не видит моих попыток отстраниться и тянется губами к моим губам.

Вжимаюсь в подушку и со всей силой давлю на плечи деверя.

– Ваня! Ваня, прекрати! Ты что делаешь? – громко взываю к разуму Вани, но тот упрямо пытается меня поцеловать.

– Ваня, остановись! Нет! Нет, я сказала!

И когда я вижу его осоловелые глаза, выворачиваюсь, чуть отталкиваю мужчину и залепляю звонкую пощечину.

Помогает. Ваня замирает, сначала смотрит растерянно, затем глаза наливаются обидой, непониманием, злобой, но я не жду ответной реакции, снова упираюсь в широкие плечи и пытаюсь его оттолкнуть.

– Уйди! Ты что творишь?

В груди клокочет паника, возмущение, обида. Слезы душат, горло сжимает спазм, но я изо всех сил пытаюсь не провалиться в истерику.

– Ты серьезно ничего не понимаешь? – цедит Ваня и все еще сжимает меня в руках.

– Нет! Что я должна понять? Отпусти меня. Отпусти, сказала!

Ваня ослабляет хватку, и я пулей вскакиваю с кровати.

В комнате темно, но света из окна достаточно, чтобы рассмотреть, как искривляется лицо деверя. Он тоже встает, хочет подойти, но я выставляю вперед руки.

– Ваня, опомнись! Ты пугаешь меня.

– Чем же? Тем, что показываю, насколько ты желанна?

– Я? Для тебя? – моему ошеломлению нет предела.

– А что тебя удивляет?

– То, что ты брат моего мужа, дядя моему сыну, то, что мы родственники, а ты видишь во мне женщину. Я не могу поверить, Ваня. Зачем?

– Брат мужа? А где твой муж? Где, Аня? Кувыркается в постели с очередной шлюхой? Изменяет тебе? А я вот здесь, всегда рядом, всегда готовый прийти на помощь, помочь, утешить, приласкать.

– Господи, Вани, что ты такое говоришь?

– Что есть, говорю. Ты всегда мне нравилась, с первого дня, как брат привел тебя знакомить с нами. Но ты была недосягаемая, чужая женщина, жена. Смотрела на Илью с обожанием, в рот ему заглядывала, а на меня и близко так не реагировала. А я сгорал без тебя. Если день не видел твоих глаз, твоей улыбки, мучился. Трахал других, но представлял тебя! Понимаешь? Думаешь, почему я до сих пор не женился? Не хочу никого, только ты в моих мыслях, снишься, заполняешь все собой.

Слушаю и ощущение, что мир окончательно решил меня раздавить. Я думала он друг, заботливый родственник, но с каждым словом Вани понимаю, что сейчас, в эту минуту я лишаюсь еще одного близкого человека в своей жизни.

– Аня, – Ваня делает шаг в мою сторону, а я практически вжимаюсь в подоконник. – Я не обижу тебя, слышишь? Всегда буду любить и заботиться о тебе. Не предам, буду самым лучшим, верным, только подпусти к себе.

– Ваня, прошу, перестань, – смотрю куда угодно, только не на мужчину, и словно сама себе говорю. – Ощущение, что схожу с ума.

– Нет, не перестану. Я устал смотреть на тебя из-за угла, устал видеть, как тебя обнимает другой. Ань, будь моей! Я люблю тебя.

– Боже! – зарываюсь пальцами себе в волосы и от шока даже перестаю плакать. – Ваня, уходи. Пожалуйста, остановись и уходи.

– За кого ты держишься? – не успокаивается деверь. – Ты не нужна ему. Неужели не видишь этого? Когда любят, не изменяют. А он не только выбрал другую, он еще и отпустил тебя. Где мой брат? Скажи! Покажи его. Он не добивается тебя, не пытается вернуть обратно, спокойно согласился на развод и живет себе припеваючи. Теперь можно и шлюх спокойно в дом водить, и перестать прикидываться образцовым мужем, глушить алкоголь, рушить компанию.

– Ты все врешь! – не хочу верить ни единому слову.

– Не веришь мне, спроси у нашей матери. Она расскажет тебе, как на днях я притащил Илью к ней домой вусмерть пьяного. Еле вытащил из бара, уходить не хотел. С кем он пил и где был до этого, даже знать не хочу. Можешь позвонить в компанию и на правах все еще жены запросить информацию по последнему многомиллионному тендеру или просто прийти, и я сам тебе покажу, как он в последний момент задрал цену за единицу поставки, что нам теперь не светит не то чтобы второе место, а вообще ничего. Тупо слил проект. Не удивлюсь, что и сейчас, пока Антон спит, Илья напивается на кухне или трахает очередную шлюху во дворе, в кустах. А еще у меня стойкое убеждение, что он принимает наркотики!

– Замолчи! Хватит! Уходи! – боль раздирает грудину, и я хватаюсь за голову. – Уходи! Я никого из вас не хочу видеть. Вы все лицемеры, лжецы.

– Я нет, Аня. Я хочу сделать тебя счастливой. Дай мне шанс, и я покажу, насколько ты мне дорога. Тебе не нужна операция по пересадке кожи, ты прекрасна и так. Я не вижу в тебе ни одного изъяна. Услышь меня.

Глава 16

Я так морально устала, что предложение Ильи не вызывает во мне отторжения.

Здесь, в своем доме мне так хорошо и спокойно, словно я вернулась в свой персональный рай, где все для меня, где защищают даже стены.

Набегает ностальгия, и я чувствую дикую потребность хотя бы на несколько часов забыть про тот стресс, который колбасит меня последнее время, про то, что моя семья развалилась, что моя личная жизнь пошла прахом, что я одна, без поддержки и тепла любимого мужчины.

Илья стоит весь такой домашний, такой родной, что мое сердце просто изнывает от тоски и боли, что всего этого у меня больше нет, и не будет.

Но сил возвращаться домой нет, поэтому я молча киваю и захожу в дом.

Внутри пахнет покоем и привычной, размеренной жизнью.

Здесь везде я, в каждом уголке, в каждой поставленном цветочном горшке и повешенной занавеске.

Отмечаю, что в доме чисто, совершенно нет пыли и бардака. Видимо, Илья вызывает клининг.

– Поднимайся в спальню, Ань, я лягу в гостиной.

Муж не подходит ко мне слишком близко, не нарушает мои личные границы, только неотрывно смотрит, а в глазах болезненная тоска.

– Я лягу с Антоном, – возражаю я, и не потому, что хочу перечить мужу, а потому, что очень хочу прижаться к родному тельцу и почувствовать успокоение.

Илья кивает, мы поднимаемся на второй этаж и расходимся по комнатам.

– Спокойной ночи, малышка, – желает Илья, а у меня ноги подкашиваются от такого обращения.

Просто ухожу, не в силах ответить, снимаю одежду, забираюсь под одеяло к сыну и практически сразу засыпаю.

Здесь, в этих стенах, рядом с любимыми людьми меня ничего не тревожит и, мучающий все эти дни раздрай отступает.

Утром просыпаюсь и понимаю, что не только отлично выспалась, но и что в кровати одна.

Десять часов утра, но меня, видимо, решили не беспокоить.

Одеваюсь и спускаюсь вниз. Не знаю, чем мы займемся сегодня с Тошей, но в любом случае нужно его собирать и ехать на квартиру.

На кухне шумно, сквозь бодрую музыку слышен мужской голос и детский смех.

Заглядываю, и по сердцу бежит блаженное тепло.

Тоша весь в муке сидит на столешнице чуть поодаль от плиты и в глубокой миске размешивает жидкое тесто, а Илья жарит на сковороде панкейки, что-то с серьезным видом объясняет сыну, а тот, в свою очередь, периодически кидает в папу щепотку муки.

Вот только она слишком легкая, чтобы долететь до врага, и очередным слоем оседает на одежде Антона.

Кухня залита солнечным светом, отчего в помещении ярко и тепло, а веселая музыка только усиливает атмосферу идиллии.

– Доброе утро, – захожу на кухню, решая, чем помочь поварам.

На столе уже стоит три чашки, две из которых с кофе, в третье какао для Тоши.

Не хочу прерывать счастливое утро двух близких друг для друга мужчин, поэтому позволяю себе остаться в этом доме еще ненадолго.

Завтрак не такая уж и большая жертва ради сына, и я не умру, если проведу немного времени рядом с Ильей.

Все для сына. Ему нужно это чувство уверенности в своем тыле и стабильность в жизни.

– Привет, мамочка, ты ночью приехала? – верещит Антон и кидает в мою сторону щепотку муки, которая, естественно, тоже не долетает.

– И кто это все будет убирать? – укоризненно качаю головой, но улыбка на губах выдает меня с потрохами.

– Специально обученные люди, – отвечает на мой вопрос сыну Илья, а во взгляде плещется нежность и маленькая капелька грусти.

Мы завтракаем, говорим ни о чем, но я изо всех сил держу в голове тот факт, что это единоразовый совместный завтрак, ничего не изменилось между мной и мужем, и после этого утра тоже ничего не изменится.

По привычке убираю со стола, мою посуду и планирую пойти собрать рюкзачок Антона, но тут они вдвоем берут меня в оборот.

– Мама, мы тут подумали... – начинает сын. – Ты же должна была меня вечером забрать, и мы с папой планировали за домом пожарить шашлык и поиграть в мяч. Давай не будем уезжать? Пожалуйста! Нам же в сад не нужно, можно же выходные и дома провести.

Смотрю на сына, и сердце сжимается. Он же не понимает ничего, для него невдомек, почему мы вообще должны ехать на квартиру, когда наш дом здесь, за городом.

Не знаю, что ответить, потому что провести весь день с Ильей выше моих сил, но и объяснить Антону, зачем я срываю его из дома и тащу в маленькую квартиру, тоже не знаю как.

– Сынок, у папы много работы, а я хотела сходить с тобой погулять. Может, в парк или в зоопарк. А лучше и туда, и туда. Давай?

Антон меняется в лице и понуро опускает голову, а мне так грустно от этого становится, так стыдно, что хочется плакать.

– Ань, до вечера мне не нужно никуда уезжать, – вступает в разговор Илья, и я совсем этому не рада. – Погода хороша, просто шашлык и мяч. Тебе нужно будет лишь сидеть в кресле и греться на солнце. М?