Развод. Я хочу стать мамой

Пролог

Я готова визжать от радости. Но лишь прикрываю рот ладонью и едва не плачу, глядя на тест с двумя яркими полосками. Две! Настоящие!

Столько лет попыток впустую, проваленное ЭКО — и вот оно, чудо. Наше маленькое чудо, о котором мы с мужем мечтали ночами.

Надо скорее рассказать любимому! Неважно, что страшное ещё впереди, но...

Мы смогли!

Я вылетаю из ванной пулей, босые пятки шлёпают по прохладному полу. Несусь по коридору, но тут же сбавляю шаг, почти рефлекторно прижимая ладонь к ещё плоскому животу. Теперь я не одна. Теперь нужно быть аккуратнее. Чтобы несчастье не повторилось.

Иду уже спокойнее, но всё так же бодро, сердце гремит, как барабан.

Подхожу к кабинету мужа, уже готовлюсь радостно крикнуть, даже не думая, что отвлекаю Августа от работы. Он привык к моим налётам счастья.

Открываю рот, чтобы окликнуть, но имя застревает в горле. Я замираю на пороге: дверь приоткрыта — и это не то, что меня останавливает. Я слышу голос своей сестры. Той самой, что решила помочь нам с Августом справиться с нашей бедой.

– Зачем тебе бездетная жена?

Это она про меня?..

Делаю тяжёлый шаг в сторону и вглядываюсь в узкую щёлку. Лена висит у Августа на шее, а он крепко держит её за плечи — будто то ли отталкивает, то ли удерживает.

– Арина ведь пустышка. А я рожу тебе столько мальчиков, сколько захочешь. Только скажи.

Ком поднимается к горлу, сердце ухает в пятки. Не может быть. Не может быть!

Она сейчас клеится к моему мужу и говорит про меня гадости? Но почему Август не оттолкнёт её? Не одёрнет? Не осадит? Он ведь не предал меня? Не разлюбил? Почему он молчит?!

– Разводись, – твёрдо повторяет сестра.

– Уходи, – чеканит сдержанно муж. – Ты несёшь ахинею.

– Не уйду, – упрямо шепчет она, сильнее впиваясь пальцами в его шею. – Ты должен сделать выбор. Либо я, либо она. И если ты не можешь… Я тебе помогу. И она узнает, что её любящий, верный муж ей изменил…

Всё вокруг меркнет, звуки будто пропадают.

Изменил? С ней?

Пока я ломалась от боли, не в силах забеременеть, он всё это время крутил за моей спиной с моей же сестрой? Вот почему она появилась в момент моего отчаяния. Вот почему решила помочь нам.

Это была не доброта. А расчётливый план…

– У меня и фотографии имеются. Показать ей?

– Ты что, дура, ещё и сохранила это? Удаляй. Сейчас же.

Лена резко подаётся вперёд и прижимается к его губам. Внутри всё замирает. Рушится. Трещит, как хрупкое стекло.

Ноги подкашиваются, я хватаюсь за косяк. Меня ведёт вперёд, дверь распахивается от моего плеча, и я оказываюсь в кабинете — ловлю их с поличным.

Их глаза расширяются, а у меня из рук выпадает тест. Он падает на ковёр, и две мои яркие полоски смотрят на меня с пола, как две тонкие раны.

И тут знакомая боль сворачивает живот в узел. По ногам что-то тёплое течёт, липкое, и я судорожно шепчу себе под нос, понимая, что это.

— Нет… нет… пожалуйста, нет… – шепчу себе под нос, забывая о двух предателях передо мной.

Я не выдержу это второй раз. Не смогу. Но на моих домашних шортах расползается красное пятно, как клякса, всё шире и шире.

— Арина? — зовёт меня муж. Предатель.

Голос глухой, будто через воду. Но мне сейчас не до него. Не до кого. Моё собственное тело снова меня предаёт.

Я хватаюсь за живот, сползаю вниз по холодной стене. Колени подламываются, в ушах гул, в горле горячий ком. Как-то отчаянно пытаюсь схватить тест, будто от него зависит моя жизнь. Будто он спасёт моего ребёнка.

Моё только что найденное счастье тает, истекает из меня, исчезает, уходит — и я ничего не могу сделать, ничего…

Глава 1.1

Арина. Пять лет назад

– Ты написала заявление в полицию? – раздаётся встревоженный голос подруги в динамике.

– Да, – лепечу, озираясь по сторонам. Телефон скользит в мокрой ладони, губа пульсирует.

– И где ты сейчас? К папе поедешь?

К отцу нельзя. Он увидит мою разбитую губу, синяки на животе и шее. Будет переживать. А хуже всего – сорвётся, рванёт к Кириллу и, не дай бог, грохнет его из охотничьего ружья. Не хочу, чтобы папу посадили из‑за какого-то мудака.

Нет, до вчерашнего вечера Кирилл был нормальным. Полгода – всё гладко. А потом… срыв.

После которого он сегодня утром спокойно встал и ушёл на работу. Ни извинений, ничего.

Но даже если бы ползал у ног – не простила бы.

Поднял руку раз – поднимет и второй.

Теперь мне нужно забрать у него ключи. И поехать к подруге в общагу, пока всё не уляжется.

– Можно к тебе?

– Уф-ф, у нас коменда лютая, ты же знаешь. Я попробую переговорить, может, войдёт в наше положение.

– Спасибо, – выдыхаю и слабо улыбаюсь, хотя внутри трясёт.

Осталось решить несколько проблем. Вот почему сейчас направляюсь к зданию администрации, на работу к уроду.

Издалека вижу Кирилла. Вот тебе и первая любовь, увлечённость. Козёл в чистом виде. Стоит, как ни в чём не бывало, и ждёт, будто точно знал, где я пройду. Ну да, мой универ рядом, но на парах я сегодня не была.

Неужели он думал, что после такого у меня будут силы идти на учебу?

– Всё, перезвоню, – шепчу, отключаясь. Целеустремленно направляюсь к парню.

Может, стоило просто исчезнуть, больше не видеться с ним, но у нас есть незаконченные дела.

Увидев меня, Шевченко улыбается, распахивает руки, будто сейчас обнимет. От вида его ладоней меня бросает в дрожь.

Я делаю шаг назад и протягиваю свою ладонь.

– Ключи от квартиры.

Мы живём на съёме – у меня. И раньше я думала, что это нормально, но до вчерашнего вечера. Да я для него просто вещь. Захотел – избил. Захотел – выкинул.

Да только я выкину его раньше.

– Ариш, ну не дуйся, – включает милый тон. Не пробивает. Я не из тех, кто прощает мудаков. – Я вчера перегнул, но ты сама…

– Ключи, – говорю жёстче, непоколебимо глядя на него.

И вот тут из него опять черти полезли. Хмурится, шагает ближе.

– Что, ударишь на людях? – усмехаюсь, угадывая его мотив. Он только хватает меня за запястье и дёргает на себя. Взгляд падает на мою шею, где синюшные отпечатки его пальцев. – Давай. Одно заявление в полиции уже лежит. Второе хочешь?

– Ты написала на меня заяву? – глаза у него становятся круглыми, как у рыбы.

– Для государственного служащего, который по карьерной лестнице карабкается, кайфовая перспектива, да? – улыбаюсь уголком губ, чувствуя маленькое сладкое удовлетворение. – Побои сняты, отпечатки тоже. Так что если хочешь разойтись мирно – просто отдай ключи от квартиры.

Мне нужно вернуть ключи хозяйке. А потом съеду. Так намного надежнее.

Он вдруг хватает меня за шею. Я машинально вытягиваю её, словно черепаха, зная — среди прохожих он ничего мне не сделает. Хотя… ему, похоже, плевать на чужие взгляды.

— Что ты такая противная? — шипит сквозь зубы и слегка сжимает. Всё равно больно — вчерашние синяки ноют, как старые, капризные. — Ты же сама виновата. Была бы поотзывчивее — я бы тебя не ударил. А ты язык за зубами не держала, и…

— Что здесь происходит? — раздаётся стальной голос, и сбоку будто вырастает скала. Мы одновременно оборачиваемся. Перед нами — мужчина: высокий, широкоплечий, взгляд холодный, расчётливый. И весь этот ледяной взгляд сейчас вонзается в Кирилла. — Шевченко, объяснись.

— Да всё в порядке, Август Викторович, — Кирилл отшатывается от меня, как от кипятка. Он искренне пугается, завидев мужчину.

— Август? — шепчу, не веря. Разве это не замминистра? И не босс Шевченко? Он. Точно он. Я столько раз слышала, как мой бывший ругался на него и искал способ подлизаться, что выучила это имя наизусть.

— Это моя девушка, — лепечет Кирилл, уже путаясь в словах. — Она… ну… чуть-чуть извращенка, знаете ли. Пришли, попросила схватить её за шею, и…

Интересно, поверит?..

Конечно. Мужики как всегда выходят сухими из воды.

— Хватит, — обрывает Август. Его взгляд скользит по моему лицу, задерживается на шее и — зачем-то ниже, будто там что-то найдёт. А найдёт, если задрать майку.

Только подумав об этом, внутри всё болезненно сжимается. Я хватаюсь за живот, стискиваю ткань футболки — губы сами кривятся.

— Кажется, вы переборщили со своими игрищами, — голос мужчины становится жёстче. — Девушке нужна медицинская помощь.

— Да ничего ей не надо, — Кирилл снова лезет, хватает меня за запястье. Я дёргаюсь, пытаясь вывернуться.

— Отпусти, придурок, – шиплю на него.

— Отпустите, Шевченко, — гулко приказывает тот же голос. На секунду я благодарна ему — он не отворачивается, не бросает меня.

И ведь этот прихвостень слушается, пугливо пятясь назад.

— Я уйду. Отдай только ключи, — выдавливаю, мечтая поскорее закончить этот цирк.

Кирилл мнётся. Не знает, как выкрутиться. Понимает, в каком свете стоит перед своим боссом. А мне его ни капли не жалко. Ни грамма.

— Поторопитесь, у меня мало времени, — спокойно произносит Август Викторович и бросает взгляд на часы. — Мне нет дела до ваших семейных разборок, но это происходит перед зданием администрации. Быстрее.

Шевченко нехотя суёт мне в ладонь связку ключей. Металл холодит, как лёд.

— Вот и решили. Как тебя зовут? — это уже мне.

— Арина, — выпаливает язык раньше головы.

— Пойдём, — кивает он в сторону стоянки. — Отвезу тебя в больницу.

Город вокруг гудит, как улей; люди смотрят и отворачиваются.

Я бы хотела отказать, доехать сама, но… Внутри и правда что-то болит.

Делаю шаг в сторону, за мужчиной. Пока не знаю, поеду ли с ним, но поблагодарить за помощь стоит. И ухожу, ощущая взгляд бывшего парня на своей спины.

Визуализация

Девочки, наши с вами представления могут кардинально отличаться и это совершенно нормально ♥

Но примерно так я представляю героев в голове.

Август

Арина

Глава 1.2

Домой сегодня точно нельзя. Нельзя-нельзя. Надо где-то переждать, переночевать, пока Кирилл не утихнет и полиция не возьмётся за дело.

Мы доходим до какой-то крутой тачки — зеркальная, чёрная, как ласточка. Мне, будущему учителю начальных классов, о такой только мечтать.

— Садитесь, — кивает он на пассажирское сиденье, открывая свою дверь.

— Спасибо за помощь, но дальше я сама, — привычно упрямлюсь. Раньше и так было тяжело принимать чужую помощь, а теперь ещё сильнее. Во всём ищу зло. Даже сейчас.

— Садитесь, — чеканит уже злее и твёрже. — Не хочется быть как ваш парень, поэтому прошу по-хорошему.

Это он так просит?

— Отвезу в больницу. Ничего более.

— Зачем вам эти заморочки, замминистр?

— Ненавижу эту грязь, — морщится, снова смотрит на мою шею, где по-прежнему горит кожа. — Считайте, хочу исправить косяки своих сотрудников. Только больница. Никаких расспросов, ничего личного.

Нельзя доверять мужикам. Нельзя-никак. Кирилл тоже поначалу был хорошим. Прямо принц на картонном коне. Правда, меня всё время что-то тихо тянуло за рукав и шептало: люблю ли я его? Правильно ли, что я с ним?

Я вздыхаю — и отчего-то решаюсь довериться ещё раз. В больницу и правда надо.

Сажусь. Достаю телефон. Знаю, что с моей позиции это нагло, но…

— Я включу запись нашего разговора, — говорю. Больших шишек надо бояться ещё сильнее. Они безбашеннее: знают, что им всё простительно, пока не доказано обратное.

— Делай, что хочешь, — усмехается он, заводя мотор. Такой самоуверенный.

Не думала, что увижу его вживую. Только слышала о нём и только гадости. Фамилия… какая у него там? Пятницкий, кажется. А имя у него странное… Август.

— Когда это произошло? — вдруг спрашивает он на повороте. Сразу понимаю о чем он – моё избиение.

— А вроде говорили, без расспросов… — кусаю губу и тут же шиплю, закусив ранку.

— Точно, — будто вспоминает. — Не хочешь — не отвечай. Но после подобного — он будет уволен.

Ого. Такого эффекта я не ожидала. Даже не знаю, что делаю больше – радуюсь или волнуюсь. Потому что весь гнев потом он может выплеснуть на меня.

— Вы даже не знаете, что произошло. Может, я и правда извращенка? — бросаю глупо. Пытаюсь понять этого человека. Какие цели он преследует.

— Извращенки не отшатываются при виде рук, — ровно отвечает. — Я невольно стал свидетелем с самого начала.

Я отворачиваюсь к окну. На секунду становится стыдно. Посторонние люди видели это, наблюдали – чем же закончится.

— Извините, — почти шепчу.

— Ты же не виновата, — опять стойко звучит.

— Как считает он — очень даже виновата, — хмыкаю, пряча дрожь за смешком.

— Молчи лучше. Слишком много говоришь и вызываешь вопросы. А мне нельзя их задавать.

Из горла вылетает лёгкий смешок. Поворачиваюсь к нему. Август. Забавное имя, всё-таки.

— У вас случайно братца Февраля нет?

— Есть младший братец Май, – усмехается.

Я округляю глаза. Серьёзно?

— Женат, — добавляет сухо.

— Да мне неважно, — фыркаю. Но факт смешной. Будь у них сестра, как бы её звали? Октябринка? Рубрика «странные вопросы в самый неподходящий момент» продолжается.

Мы проезжаем остановку.

— Можете высадить меня здесь, — показываю на знак. — Сяду на метро, доеду за десять минут.

— Я же сказал, что довезу, – упрямо перебивает меня, будто реально чувствуя вину за то, что натворил его сотрудник.

— Вы же спешили, — напоминаю, хоть и приятно, что кто-то не бросает на полдороги. Мне бы научиться не дёргаться от каждого резкого звука. И верить понемножку. Хотя бы до ближайшей больницы.

– Спешил. Хотел отвезти вас в больницу. Вы побои сняли?

На последнем вопросе ещё сильнее сжимает руль. Замечаю это непроизвольно.

– Сняла. И заявление в полицию написала, – отвечаю тихо, будто боюсь спугнуть собственную смелость.

– Удивительно… Обычно женщины молчат о таком.

Дуры потому что.

– У вас был такой опыт? – напрягаюсь, сжимаю сумку так, что белеют пальцы.

– Упаси господь. Он только бил? Не изнасиловал? – голос у него глухой, злой не на меня, а куда-то мимо.

– А вы говорили, что вопросов не будет…

– Чёрт, – выдыхает он и отворачивается на секунду, как будто стыдно за вопрос. Я вдруг ловлю себя на улыбке: от этого становится легче. Он не выглядит злодеем. И хоть дружить я с ним не собираюсь, можно ведь чуть-чуть приоткрыть душу перед незнакомцем?

– Вчера он пришёл злой. Хотел секса, а я не дала. Поэтому и избил.

Машина резко останавливается. Чего это он? Замечаю, как впереди загорается красный.

– Серьёзно?! – выпаливает с эмоциями. Громко так, будто искренне удивлён.

– Вот до чего доводят ваши проблемы на работе, – шучу без злобы, криво.

– Поверить не могу, что рядом со мной работают такие ублюдки, – чеканит он, взгляд не отрывает от дороги. Я вздыхаю и отворачиваюсь к окну: там живой город, люди, у которых сегодня обычный день. У меня – нет.

После этого мы почти не говорим. Максимум, что он спрашивает: не дует ли мне и не мешает ли музыка.

Через пятнадцать минут мы доезжаем до больницы. Я выхожу, благодарю его ещё раз за помощь и спешу к огромному зданию.

И я понимаю, что с этим мужчиной мы больше не увидимся.

Глава 2. Август

— Где-где ты? — переспрашивает брат.

— В больнице, — бурчу, перекидывая телефон из руки в руку. Ожидание хуже всего.

— Ты это сейчас решил отмазаться от знакомства с моей ненаглядной, да? — моментально видит подвох Май, аж слышу, как он ухмыляется.

— Нет. Просто не могу её бросить, — ловлю себя на том, что чуть-чуть волнуюсь.

Казалось бы – с чего это?

— На ужин ты не придёшь?

— Нет, давай в другой раз.

Не велика потеря – это уже третья или четвёртая девушка, с которой знакомит нас Май. Бабник мелкий. Уже бьёт мои рекорды.

— Ну и не надо. Сам всё съем. А ты локти кусай, что Ленкину еду не попробовал. Хотя… может, тебе и повезло, готовит она так себе.

Закатываю глаза. Младшие братья все такие противные или это мой особенный экземпляр?

— Надеюсь хоть в постели хороша, – подтруниваю над мелким.

— А как же. Зачем мне ещё с ней встречаться, раз она готовить не умеет? — хохочет там.

— И с какой по счёту ты меня уже знакомишь? С четвёртой?

— Ну блин, я пока не нашёл ту самую. Может, Лена – моя судьба?

— Ага, как же, — фыркаю.

— Мне норм, надо всё пробовать, пока молодой. Ладно, если по-серьёзному… давай. Удачи тебе там с твоей незнакомкой.

— Пока, болван, — отрезаю, но без злости. Скорее устало.

Отключаюсь и смотрю на наручные часы. Стрелка ползёт, будто издевается. В машине сидеть уже устал, вышел на улицу. Курил бы – было бы проще. Но я такой гадостью не занимаюсь.

Надо было её в платную клинику везти, а не в этот больничный комплекс. За деньги всё сделали бы быстрее, и не пришлось бы два часа торчать в машине, считать ступеньки, ведущие к входу.

И опять вопрос – почему я ещё здесь?

Вина? Я не должен её чувствовать. Не должен.

Сочувствие? Скорее всего. Оно давит на грудь, как чужая рука.

При виде синяков на её шее внутри что-то щёлкнуло. Громко. Я всегда презирал мужиков, которые поднимают руку на женщин. П

апаша мой тоже был такой — тяжёлый, злой. Бывало, матери прилетало. Хорошо хоть ушёл раньше, чем всё перешло в настоящее, дикое насилие.

А здесь — вот оно, рядом. Синие отпечатки на тонкой коже, страх в глазах.

И какая тупая причина? Отказ в сексе.

Любишь — подождёшь. Потерпишь. Поймёшь. А не будешь избивать любимую.

И это отродье ещё на меня работало. Ходило возле меня, шило хвостом, каждое утро кофе приносило, улыбалось. Не удивлюсь, если ещё и плевал туда, думая, что никто не заметит.

Я стискиваю зубы так, что хрустит челюсть. Хочется выбить кулаком вмятину в машине.

Вдыхаю, выдыхаю. Считаю до десяти. До двадцати. Не помогает. Смотрю на двери, откуда выходят люди, но не Арина.

Уже успел отзвониться помощнику: пусть проверит этого ублюдка. Найдёт косяки — любые, договорённости, превышение полномочий. А потом — увольнение, заявление в полицию и суд. Ему полезно будет. Пусть разок посидит и подумает.

Заморочился… И всё в день знакомства с девушкой брата.

Не велика потеря, правда. Это уже чёрт знает какая. Когда‑нибудь, надеюсь, он опомнится и перестанет тащить знакомить со мной и матерью всех подряд. Натуральный потаскун. Ладно, молодой, двадцати пяти нет, пусть кутит.

Краем глаза ловлю знакомую фигуру на лестнице. Спускается медленно, держится за живот, лицо бледное, губа разбита.

Я так понимаю, он её и в живот ударил?

Арина поднимает с асфальта взгляд и смотрит прямо на меня. Лицо вытягивается, она замедляет шаг за метр.

— А вы чего… тут?

— Ждал, — честно говорю.

— Два часа? — в её глазах удивление.

Сам в шоке.

— Согласен, это было долго.

— Не надо было, — растерянно выдыхает. — И зачем?

— Садись, — киваю на тачку. — До дома подброшу. Как раз расскажешь, что врачи сказали. Обследование сделали?

— Сделали, — кивает, пальцы нервно теребят ремешок сумки. — Нужно сдать анализы завтра с утра. И к гинекологу записаться.

— Отлично, — открываю дверь и поторапливаю её взглядом сесть.

Минус одна проблема — девчонка обходит машину и садится внутрь.

Невольно оглядываю её, до этого времени не было. Сколько ей лет вообще? На вид… девятнадцать, двадцать?

— Так куда? — спрашиваю, когда она устраивается рядом, сидя будто на иголках.

— Секунду, я поищу быстро гостиницы, — тянется за телефоном.

— Домой не хочешь?

Мотает головой, прикусывает больную губу — морщится, и тут же отпускает её, видимо забыв, что там ранка.

— Правильно. Небезопасно, хоть и ключи забрала. Родные есть? – опять допытываю её.

— Папа и сестра. Но сестра живёт у него, а ему не хочу показываться в таком виде, — тихо говорит, взгляд прячет в экран.

Самому не по себе от этой раны на губе. Взгляд всё время к ней тянет, будто магнитом.

— Деньги есть хоть? — скольжу по ней взглядом с головы до ног. Одета аккуратно, чистая футболка, джинсы, но кроссовки уже протоптаны. Но обувь же не признак недостатка?

— Прорвёмся, — шепчет себе под нос.

Я чуть опираюсь на руль, слушаю, как тикает поворотник в тишине, и не понимаю, почему не могу бросить её в беде. Красивая, милая, не робкого десятка. Понравилась, что ли?

Да жалость всё это, Август. Возьми себя в руки.

— Можешь сегодня перекантоваться у меня, — вдруг выпаливаю, ворчу сам на себя тут же. Не люблю посторонних в своей квартире, не люблю чужих вещей, чужих запахов… но здесь совсем другой случай.

Она отрывает взгляд от телефона, долго смотрит. В глазах — подозрение.

– Спасибо вам за помощь, но… вы же понимаете, что я откажусь?

Её избил парень. Конечно, теперь она всех считает мудаками. И меня заодно.

– Я не гребу всех под одну гребёнку, – упрямо хмурится. – Но вас я совершенно не знаю. Вдруг усну у вас дома, а завтра проснусь где-нибудь в подвале?

– А то, что я чиновник, государственный работник, тебя не утешает? – выгибаю бровь, пытаясь шуткой разрядить ситуацию.

Глава 3. Арина

Я сумасшедшая, раз поехала домой к незнакомому человеку. Но мне уже всё равно. К отцу и сестре нельзя, домой тоже, а подруга так и не смогла договориться с комендой.

Гостиница — вариант. Только я недавно заплатила за свою однушку, и денег осталось немного. Занимать потом у кого-то не хочу.

Ага, и вместо того чтобы влезать в долги, еду в одной машине с заместителем министра финансов по округу. Отличный план, просто супер!

– Ты есть хочешь? – спрашивает он, не отрываясь от дороги.

– Не знаю, – касаюсь ладонью живота и вспоминаю слова врача. Сейчас нужно особенно следить за собой. Из‑за удара может начаться воспаление, и это потом плохо скажется. Нужно ещё тщательно смотреть за организмом. – Вроде нет.

Мы всё равно останавливаемся у магазина.

– Посидишь в машине или пойдёшь со мной? Надо что-нибудь купить, у меня дома не так много продуктов, – он ставит машину на ручник.

– Посижу тут, отпишусь пока подруге.

– Паспорт мой ей не забудь скинуть, – усмехается и выходит.

Я закусываю губу. А я уже скинула. Но он об этом не узнает.

Пока сижу одна, пальцы дрожат, экран телефона светит прямо в лицо. Пишу хозяйке квартиры, что это последний арендный месяц. Потом я съеду. Чтобы Кирилл не приходил и не вымещал на мне злость. Папе тоже пишу, коротко: «Я в порядке. Не пропала».

Август, чьё имя до сих пор вызывает у меня тихий смешок (ну правда, как в календаре!), возвращается минут через пятнадцать. Закидывает пакет с продуктами на заднее сиденье, всего на секунду смотрит на меня — как будто проверяет, не исчезла ли — и мы стартуем.

А я сама думаю? Почему не сбежала? Да некуда просто.

Через десять минут уже поднимаемся в лифте. Металлическое зеркало показывает меня бледной, глаза узкие, слегка опухшие от утренних слёз. Мне ужасно страшно, но этому мужчине почему‑то хочется доверять. Он не выглядит плохим. Спокойный, аккуратный.

Но и Кирилл не был похож на абьюзера…

– Пошли, выберешь комнату, – говорит он так просто, будто мы давно знакомы.

Квартира правда огромная. Скорее пентхаус: два этажа, большие окна, мягкий тёплый свет. В таких местах живут богачи из кино.

Он поднимается со мной на второй этаж и открывает одну из дверей.

– Здесь есть замок, закрывающийся изнутри, – показывает, как щёлкает язычок. Щёлк — и будто мир чуть спокойнее. Мило, что он это уточнил. – Либо можешь выбрать комнату на первом, но там сплю я.

– Меня устроит здесь, – киваю. Разные этажи — ещё лучше. Может, хоть посплю спокойно, а то сегодня всю ночь рыдала в подушку.

– Располагайся. Душ в конце этажа. Я буду на кухне, приготовлю что‑нибудь на ужин.

– Спасибо, – шепчу.

Он уходит первым. Я бросаю на кровать небольшую сумку, с которой собиралась к подруге, и достаю вещи для душа. Самые простые, абсолютно не сексуальные. Хочется быть невидимкой.

Тёплая вода стекает по плечам, смывает уличную пыль и остатки истерики. Потом я стою перед зеркалом и ещё минут десять тупо пялюсь в гематому на животе. Она фиолетовая, как слива. Пальцем трогать страшно.

Хоть бы обошлось… Удар был сильным, но из симптомов, о которых говорил врач, ничего подозрительного нет. Только тянет и ноет.

Так. Всё будет нормально. Обязательно.

Переодеваюсь и, почти заблудившись в этой квартире-лабиринте, нахожу кухню. Август, уже в домашнем костюме, стоит у плиты и что-то мелко режет на доске.

Чтобы хоть как-то отблагодарить его, я становлюсь рядом и помогаю: мою помидоры, подаю специи, мешаю соус. Мы разговариваем чуть-чуть, осторожно. Он не задаёт лишних вопросов, не произносит имя Кирилла — и за это я ему ужасно благодарна.

Я на полчаса выдыхаю, забывая, в какой заднице была сегодня утром.

Готовим обычную пасту болоньезе. Когда всё готово, садимся за стол. И впервые за долгий день мне становится спокойно. Как будто я пришла в место, где никто не кричит. Где можно просто есть макароны и молчать.

– А у вас не будет проблем с девушкой, если она узнает, что я здесь? – неожиданно спрашиваю.

Для одного человека квартира большая. Да и у такого красавчика вряд ли никого нет.

– А похоже, что здесь живёт кто-то, кроме меня? – он поднимает бровь, оглядывая пустую комнату. Голос его отдаётся эхом.

– Не особо… – ковыряю пасту вилкой. – Но… Вдруг из-за меня ваша личная жизнь может полететь коту под хвост. Не хочу всё испортить.

Особенно ответно на его доброту.

– Она уже давно там, – усмехается он, не глядя, накручивая спагетти на вилку.

– Неудачные отношения? – осторожно заглядываю ему в лицо.

– Нет подходящей пассии. А из-за работы искать времени нет, – пожимает плечами. Интересно, сколько ему лет? На вид не старый, но точно старше меня. Лет двадцать пять? По уму и речи ему лет сорок, как минимум.

– Найдёте ещё, – улыбаюсь и наматываю пасту на вилку. Вроде и хочется есть, запах тёплый, томатный, а кусок всё равно в горло не лезет. Заставляю себя всё-таки немного поесть, чтобы не позорно клацать зубами.

– Ты тоже, – говорит, будто успокаивая.

– Ой, нет, спасибо, – фыркаю и качаю головой. – Мне пока хватило отношений.

– Как ты в них увязалась? Не видно было с самого начала, что он… ну, ублюдок?

Грубо, но в точку. Я вздрагиваю, но даже благодарна за честность.

– А вы бы могли подумать?

– Нет.

– Вот и я – нет, – вздыхаю. – Он был совершенно нормальным. А потом будто что-то щёлкнуло. Хорошо, что мы были недолго, около полугода. Не строили серьёзных планов.

– И не обзавелись детьми, – кивает он, глотая воду.

– Я хотела, – улыбаюсь сама себе, понимая, какая я мечтательница. – Но не сейчас. Сначала надо доучиться. Потом поработать немного. А теперь ещё и мужчину нормального найти. А вы?

– Что я? Я мужика искать не собираюсь, – хмыкает. А во взгляде озорной огонёк пробегает. А не такой уж он и серьёзный, как кажется…

Я прыскаю и подаюсь вперёд, локтем едва не опрокинув вилку.