Развод. Я найду счастье

Глава 1

- Ты не смогла родить здорового ребенка. Мне такой сын не нужен. И ты не нужна. Ты уже на женщину не похожа, ты запустила себя. Я ухожу к Зое. Она родит мне здорового наследника, - холодные слова мужа бьют в самое сердце.

Я смотрю на любимого и не верю тому, что слышу. Закрываю дверь на кухне, чтобы Лёвушка случайно не услышал наш разговор. Подхожу к плите, на которой варится борщ. Закидываю в кастрюлю лавровый лист и зелень. Аромат стоит потрясающий. Меня лихорадит, руки дрожат. Ноги становятся ватными и чужими. Внутри меня все обрывается. Душу в клочья разрывает. Мне кажется, у меня внутренности горят от унижения и боли. Дышать не могу. Изо всех сил держу себя в руках. А так хочется кричать. Хочется наброситься с кулаками на предателя, бить посуду, сделать хоть что-то, чтобы унять боль, которая расползается по сердцу. Но дома маленький ребенок. Я не хочу напугать сына своими истериками.

- И как давно ты спишь с моей лучшей подругой? – спрашиваю я осипшим от напряжения голосом.

Ком в горле душит. Но продолжаю выполнять домашние дела, как робот. Выключаю борщ, нарезаю кусочки белого хлеба. Сыночек любит есть первые блюда с хлебом.

Муж подходит к окну, напряженно смотрит вдаль. А я поворачиваю голову и смотрю на Вову. Он высокий, худощавый блондин с зелеными глазами. На нем домашняя синяя футболка и темные спортивные штаны. Сегодня выходной день, поэтому муж дома. Обычно он все время пропадает на работе. Он у меня начальник отдела продаж в фирме, которая занимается продажей различного оборудования.

- Я трахаю Зою каждый раз, когда ты с Лёвушкой лежишь в больнице... У вас то операции, то обследования. А я не могу по два месяца без женщины обходиться. К тому же я влюбился в Зою. Она яркая, красивая, сексуальная. Мне с ней интересно. А ты… Ты стала скучной домохозяйкой. У тебя все мысли только про лекарства, операции, процедуры. Надоело. Я устал, - заявляет он, а у меня дыхание сбивается.

- Скучная домохозяйка? – рычу я. – Ты же знаешь, что я не могу выйти на работу, потому что у нашего сына проблемы с почками. Он перенес четыре операции. Врач сказал, что Лёве нельзя болеть, предупредил, что лучше ребенка беречь и в сад не водить, так как там легче всего разные болезни подцепить. А у нашего сына организм слабый. И я борюсь за здоровье нашего мальчика. Если я не буду о ребенке заботиться, он умрет. Вова, как ты можешь такое говорить… Мы же… Я же… - я всхлипываю носом, зажимаю рукой рот.

Мне хочется послать мужа на все четыре стороны, но я живу в его квартире. Я полностью завишу от Вовы. Я стараюсь брать заказы на дом, но получаю крохи.

Я начала работать с шестнадцати лет. Работа была разная. То уборщицей подрабатывала, то промоутером, то оператором в доставке пиццы. Пока училась, я бралась за любую работу, чтобы помочь матери растить моих младших сестер. Я старшая в семье. А всего у моей матери шесть дочек. Отец очень хотел сына, но сын так и не получился.

Папа спился и на человека уже не похож. Поэтому я рано начала работать. Я выучилась на швею. Работала на фабрике. И трудилась до рождения сына. И сейчас если кому-то что-то нужно подшить, я берусь за любые заказы, которые могу выполнить дома.

Я вышла замуж по любви. С Вовой мы познакомились случайно. Я спешила на работу, споткнулась, потеряла равновесие и случайно облила чаем Захарова. Испортила ему белоснежную рубашку. Так и завязалось наше общение.

Вова за мной долго и красиво ухаживал, потом предложение сделал. После свадьбы я переехала к нему в двухкомнатную квартиру. И мы жили счастливо. Готовились стать родителями. А потом я родила сына. И на первом обследовании нам сказали, что у малыша одна почка не подает признаки жизни, что там лоханки критически расширены, а вторая почка с трудом справляется. Лёве было месяц, когда он перенес первую шестичасовую операцию на левой почке. Больше месяца я провела с ним в больнице. Нас выписали, а потом через два месяца положили на обследование. Снова мы с сыном отсутствовали дома.

Врач сказал, что левая почка подала признаки жизни, но, чтобы наладить всю систему требуются еще вмешательства в организм. Так и начался наш сложный путь. Каждые три месяца лежим в больнице, обследуемся, проходим различные процедуры. Потом назначают новую операцию, потом восстановление. И так по кругу уже пять лет. Одно радует, что есть улучшения. И пока я ночи не спала, ухаживала в больнице за малышом, носила его на обработки швов, мой муж, оказывается, в это время развлекался с моей лучшей подругой. Больно. Невыносимо больно.

Хочется плакать и выть раненым зверем, но не могу себе этого позволить. Я не хочу напугать сына. Не хочу, чтобы он лишний раз переживал. Мой мальчик и так натерпелся, ему стресс не к чему.

Всхлипываю. Зажимаю рукой рот, чтобы удержать рыдания. Но эмоции выходят из-под контроля.

- Завязывай с истериками, - рычит на меня Вова. – Ребенка напугаешь.

- Вова, - судорожно сглатываю я. – Мы завтра с Лёвушкой ложимся в больницу на пятую операцию. Малышу нужны будут лекарства и… - я осекаюсь, опускаю взгляд в пол.

Как же это унизительно выпрашивать у мужа деньги на лечение нашего сына. Но я должна думать в первую очередь о спасении малыша, а не о своей гордости. Когда мой пятилетний малыш поправится, я найду работу, встану на ноги. А пока я полностью завишу от предателя. И мне это очень не нравится. Но мне деваться некуда.

- На счет денег не переживай. Я буду делать ежемесячные отчисления тебе на карту. И я больше не хочу видеть ни тебя, ни пацана. Уяснила? Не лезь в мою новую жизнь. Справляйся дальше сама. Без меня. Ты родила больного ребенка, так что тебе с ним и возиться. А я хочу нормальную жизнь. И квартиру освободи в ближайшее время.

- Но, куда же я пойду? – срывается с моего языка.

Глава 2

- Ты плакала? – настораживается малыш и внимательно смотрит на меня.

- Нет, - качаю я головой и сажаю сына за стол, ставлю перед Лёвушкой тарелку с его любимым борщом.

С любовью смотрю на малыша. Он с удовольствием ест. А я думаю о том, что после очередной операции Лев потеряет аппетит, будет отказываться от невкусной больничной еды. Не понимаю, за что малышу такое испытание?

Муж заходит на кухню, берет цветастый стакан и наливает себе воду. Вова переоделся в джинсы и светлую рубашку.

- Пап, мы гулять сегодня пойдем? – спрашивает Лев и откусывает кусочек от хлеба.

Вова даже не реагирует, делает вид, что не слышит. Молча выходит из кухни.

- Пап, а ты есть будешь? – спрашивает сын, но в ответ раздается лишь хлопок входной двери.

Вова ушел. Он вычеркнул нас из своей жизни. Я устало опускаюсь на стул, закрываю лицо руками. Мне страшно. Я не знаю, как буду справляться одна. Дыра в душе расползается, становится больше. Не могу дышать. Как же больно.

- Мам, ты плачешь? – слышу испуг в голосе сына.

Собираю себя в кучу, натягиваю улыбку, а потом смотрю на малыша.

- Нет. Я просто устала. Мы сейчас поедим, ты поспишь, потом соберем вещи для больницы. А вечером сходим вдвоем погуляем. А рано утром нам надо будет ехать в больницу, - озвучиваю я сыну план.

- Папа нас опять не повезет в больницу? – уточняет Лев.

Я провожу рукой по мягким коротким волосам сына, ладонью глажу его между лопаток. Я не знаю, как объяснить ребенку, почему папа не хочет с ним общаться. И не только папа. Свекровь тоже отказалась от внука. Когда она узнала, что у малыша большие проблемы с почками, Раиса Павловна заявила, что не хочет привязываться к пацану, ведь он все равно не жилец. Поэтому к нам она приходит очень редко.

- Папа занят. Мы встанем пораньше, вызовем такси. Ешь, а то остынет, - отвечаю сыну.

Ближе к вечеру мы с Лёвушкой выходим на прогулку. На улице начало сентября. Сегодня нет ветра. Погода стоит чудесная. Воробьи чирикают. На деревьях еще зеленая листва. Наблюдаю за тем, как мой малыш рисует мелками на асфальте животных.

- Привет, Яна, - раздается до боли знакомый голос моей подруги Зои.

Я резко оборачиваюсь. Зоя, как всегда, выглядит шикарно. Длинные светлые волосы блестят, идеальный макияж. Синичкина недавно сделала себе губы. Теперь они у нее, как два вареника. На бывшей подруге короткий светлый топ. В пупке блестит сережка. На ногах обтягивающие синие джинсы. Куртка нараспашку.

- Зачем пришла? – в моем голосе холод и нежелание общаться.

Отворачиваюсь, слежу за сыном. Он оставил мелки и побежал к песочнице.

- Ян, ну блин. Мы же с тобой десять лет дружим. Мне твой Вовка всегда нравился. Он перспективный. Я не виновата, что он обратил на меня внимание. Мне жаль тебя. Я хотела сказать, что мы с Вовчиком будем давать тебе деньги, пока ты на ноги не встанешь. Потом, как работать начнешь, он тебе платить уже ничего не будет. А то его зарплаты на нас всех не хватит.

- Мне ни от тебя, ни от него ничего не надо, - рычу я, чувствуя саднящую боль в груди.

- Ой, прекрати, - машет она небрежно рукой. – Хватит тут стоить из себя гордую и оскорбленную. Как ты без денег-то жить будешь? Ты же на шее у Вовы пять лет сидишь. Ему с тобой скучно. Никто домохозяек не любит. Ты за это время отупела, подурнела. Извини за правду. Но я твоя подруга, а подруги всегда говорят друг другу правду.

- Зоя, что тебе от меня надо? М? – злюсь я и сжимаю кулаки. – Я тебе доверяла, а ты влезла в мою семью.

- Я тебя умоляю. У вас давно нет семьи. Ты же в больнице живешь, а мужик дома один. Не со мной, так с другой бы бабой он замутил, - хмыкает Зоя и вздергивает подбородок. – Я просто не хочу, чтобы ты лезла в нашу семью со своими проблемами. Ну, знаешь, не дергай моего Вову по пустякам. Сама со своими проблемами разбирайся. Я пришла, чтобы помочь тебе вещи собрать. Хочу, чтобы ты поскорее квартиру освободила. Мы с Вовой хотим жить вместе.

- Я не буду собирать вещи. Мы завтра с ребенком в больницу ложимся. Мне сейчас не до переезда! Я переживаю за сына. За его жизнь. Мне вообще сейчас ни до тебя, ни до Вовы! Оставьте меня в покое!

- Ладно. Тогда, как выпишут вас из больницы, монатки свои собери и свали. Если не сделаешь этого, я все на помойку выброшу. Надеюсь, ты меня услышала, - приторно-ласково говорит Зоя, разворачивается и, виляя бедрами, направляется к соседнему дому, где она много лет снимает квартиру.

Я тяжело вздыхаю.

- Мам, смотри, какой куличик! – радостно кричит мне Лев и показывает на песочный кулич.

- Молодец, сынок, - хвалю его.

Он мое счастье, он моя радость. И я сделаю все возможное, чтобы мой сын был здоров. Муж упрекнул меня в том, что я плохо выгляжу. Козел. У меня нет ни времени, ни лишних денег, чтобы по салонам ходить. И вместо новых вещей для себя, я ребенку фрукты и игрушки покупаю. Я Лёве все самое лучшее беру, а на себе экономлю.

И если бы сама могла на работу выйти, то не экономила бы. И няню бы могла нанять. Только кто меня на работе-то держать будет, если мы с сыном по два месяца в больнице лежим. А потом три месяца дома, и снова ложимся на обследования. Вот когда не будет больше у сына операций, можно будет думать о том, чтобы куда-то устроиться на работу и нанять няню.

Наше заболевание внешне никак не проявляется. Все изменения можно отследить только через специальные контрастные рентгены, УЗИ и анализы. И меня потряхивает перед предстоящей операцией, потому что я помню, как тяжело Лев отходил от предыдущей. Думать ни о чем не могу. Я боюсь за жизнь сына. А предатели пусть катятся на все четыре стороны.

Визуализация героев

Дорогие читатели, знакомьтесь с нашими героями.

Захарова Яна

муж-предатель Захаров Владимир

подруга-разлучница Синичкина Зоя

Фролов Александр (троюродный брат Владимира)

Глава 3

Три дня мы проводим в больнице перед операцией. Муж мне ни разу не позвонил, не поинтересовался о том, как у сына дела, нужно ли ему что-то.

Сегодня утром моего сына прооперировали. Льва после операции отвезли в реанимацию.

Привалившись к стене, так как ноги уже не держат, я стою под дверью реанимации. Жду врача. Хочу узнать, как Лев перенес это вмешательство, как его самочувствие.

Сердце долбит в висках. Липкий страх окутывает душу. Места себе найти не могу. Мелкая дрожь бьет по телу. У меня такое ощущение, что меня придавило гранитной плитой, не могу сделать вдох. Напряжение не отпускает. Вчера ночью в больнице умер малыш, наш сосед по палате. Организм малыша не справился. И на меня накатывает дикий страх. Я боюсь потерять сына. Мне двадцать пять лет, а у меня уже много седых волос. Это все из-за нервов.

Но я должна быть сильной ради сына. Мне очень не хватает поддержки. Иногда мне кажется, что я одна против целого мира. Вове стало плевать на нас. Раньше мне звонила Зоя, она меня поддерживала. А теперь и подруги нет.

- Что ты тут стоишь? Врача жди около ординаторской. Не видишь, я полы мою, а ты мне тут мешаешь, - бухтит уборщица, которой на вид лет шестьдесят, может, чуть меньше.

- Извините, - отвечаю без эмоций, я настолько потеряна, что ничего не замечаю вокруг.

Отодвигаюсь в сторону, чтобы не мешать женщине.

- Что ты убиваешься так? Ты молодая. Родишь себе еще, - хмыкает уборщица. – Ходят тут, топчут, работать нормально не дают.

Грубость этой женщины не трогает мое сердце. Я подобное слышу часто, перестала уже обращать внимание. Смирилась с тем, что в мире есть жестокие и бессердечные люди. Им не понять, что чувствует мать, ребенок которой находится на грани между жизнью и смертью.

Белая пугающая дверь, за которой слышно, как гудит оборудование, медленно открывается. Оттуда выходит врач в голубом больничном костюме с маской на лице. Михаил Иванович устало снимает маску с лица, бросает на меня нечитаемый взгляд. Я знаю, что не должна тут находиться, но я не могу сидеть в палате. Нервно переплетаю пальцы, смотрю на доктора с надеждой. Я до ужаса боюсь услышать плохие новости.

- Захарова, выдыхайте. Идите в палату. Лев в тяжелом, но стабильном состоянии. Дня два или три будет в реанимации, потом, если температура не поднимется, переведу его в палату. Вы пока отдохните. Потом отдыхать будет некогда.

- Спасибо, - шепчу я и облизываю сухие губы.

- Я сделал все, что от меня зависело. Теперь все в руках самого мальчика, - говорит Михаил Иванович и направляется в ординаторскую.

А я выхожу в коридор, стою у окна, я не хочу возвращаться в палату. Стены будто давят. Смотрю на проносящиеся по дороге машины, на гуляющие парочки, на людей, спешащих куда-то по своим делам. Я будто оторвана от мира. Все мои мысли кружатся вокруг сына. Телефон, лежащий в кармане халата, начинает вибрировать. Я заправляю выбившуюся из хвоста темную прядь волос за ухо, и принимаю вызов.

- Дочка, привет. Как внук? – слышу запыхавшийся голос мамы.

Она у меня работает посудомойщицей в ресторане «Вкусовые грани». Директор Артем Алексеевич хороший мужчина. Он разрешил маме забирать домой некоторые продукты, которые остаются в конце рабочего дня. Мама то рыбьи головы забирает на уху, то говяжьи ребра берет на суп. А еще для персонала отдельно готовят суп и второе. Директор бесплатно кормит своих сотрудников обедом. И вот все, что остается, маме тоже разрешили забирать. Так она и кормит в последнее время моих сестёр и отца. Папа охранником работает, но большую часть своей зарплаты он пропивает.

- Мам, - всхлипываю я носом.

Не могу больше держать эмоции внутри себя. Мне кажется, они вот-вот разорвут мое сердце.

- Мам, Лёвушка в тяжелом, но стабильном состоянии. Мам, Вова со мной разводится. Он бросил меня. Сказал, чтобы после выписки я квартиру освободила. Я не знаю, что мне теперь делать, - шепчу я с отчаянием. – Я приеду к тебе? Пустишь?

- Яночка, ты с ума сошла? Я тебя к себе не пущу. Светка постоянно с соплями, а сейчас ветрянку притащила из садика, а Льву болеть нельзя. И ему после операции покой нужен будет, а у нас дома, сама знаешь, постоянный ор и бедлам. Ты главное нос не вешай. У меня бабка двоюродная недавно померла. Детей у нее не было. Как выяснилось она мне свою однушку оставила. Я вчера все документы на квартиру получила, никому не говорила об этом. Боюсь, если папаша твой узнает, он там посиделки со своими алкашами устраивать начнет. Я думала продать её, но раз такое дело… Пущу вас в эту квартиру. Только там условия сама понимаешь… Ремонта не было лет сорок. Мебель там еще со времен твоего прадеда.

- Мам, я любому углу буду рада, - признаюсь я. – Только бы не зависеть от предателя.

- Мне твой Вовка никогда не нравился, - хмыкает мама. – Не знаю, что ты в нем нашла. Он стоит из себя пупа земли, а на деле ноль. На всех свысока смотрит. Тьфу на него! Какой нормальный мужик бросит жену и больного ребенка? Мудак он. И папаша твой мудак. Все мужики козлы. Так что не реви там. И не из такой задницы выбирались. Главное, чтоб дите живое и здоровое было. Остальное ерунда, - говорит она, а я слышу какие-то голоса, но слов разобрать не могу. - Иду я. Иду! Так. Мне работать надо. На связи будем.

Я прощаюсь с мамой, прижимаюсь лбом к холодному стеклу. В душе появляется маленькая надежда, что все обязательно будет хорошо. Переедем с сыном, будем жить отдельно. Первое время придется пользоваться деньгами мужа, чтобы прокормить себя и сына. Но если Лев пойдет на поправку, и доктор скажет, что больше операций не потребуется, я смогу найти какую-нибудь работу. Потихоньку справлюсь. А если опять придется готовиться к очередной операции, то снова про работу можно забыть. Мне некогда будет этим заниматься. Никому не нужен будет сотрудник, который из больничных не вылезает. Но это все мелочи. Главное, чтоб сыночек на поправку пошел, чтобы мне его поскорее вернули.

У меня в кармане снова жужжит телефон. На этот раз звонит Вова. У меня в душе появляются разные противоречивые эмоции.

Глава 4

- Слушаю, - говорю бесцветным голосом и направляюсь в палату.

- Яна, привет, - раздается бархатистый мужской голос, который невольно вызывает мурашки.

У меня даже сердце сбивается с ритма, и почему-то бросает в жар. Этот приятный голос как-то странно на меня подействовал. Не могу понять реакцию своего организма.

Кажется, из-за стресса у меня какие-то сбои.

- Здравствуйте, - настороженно отвечаю.

- Яна, ты, наверное, меня не помнишь. Я троюродный брат твоего мужа. На свадьбе виделись, и потом пару раз пересекались. Саша Фролов. Вспомнила? – уточняет он, а я пытаюсь напрячь свою память.

На свадьбе было много гостей. Человек восемьдесят. И большая часть приглашенных была со стороны Вовы. Свекровь позвала всю свою родню. А я смотрела влюбленными глазами на Вову, поэтому других и не замечала. Я полностью растворилась в муже, летала на крыльях любви.

Я старалась быть для Вовы хорошей женой. Каждый день на работу собирала ему контейнеры с едой, чтобы любимый не голодал и правильно питался. На работу он ходил каждый день в новой свежей рубашке, потому что я постоянно следила за тем, чтобы все вещи были постираны и поглажены. Дома наводила чистоту и уют. Прибегала с работы и до полуночи занималась домашними делами. Меня так мама воспитала. Она говорила, что женщина – это хранительница очага. И я старалась беречь свой очаг. Часто мужу устраивала сюрпризы в виде романтического ужина, покупала себе красивое нижнее белье, чтобы порадовать супруга.

Когда родился сынок, не смотря на все свалившиеся трудности и проблемы, я продолжала заботится и о муже, и о сыне. Готовила разную еду. Мужу его любимые блюда, сыну отдельно, так как Лёве нельзя ничего соленого и много какие продукты под запретом. Мужу никогда в близости не отказывала. И в те редкие дни, когда Вова соглашался остаться наедине с сыном на час или два, я бегала в парикмахерскую, чтобы подстричь волосы и привести себя в порядок.

В обеденное время, когда Лев спал, я садилась за швейную машинку и выполняла небольшие заказы, которые поступали то от соседей, то от знакомых. Шила костюмы детям для утренников, шила кухонные занавески, за любую работу бралась.

Муж оставался без внимания лишь в те моменты, когда мы с Лёвушкой попадали в больницу. Но перед тем, как уехать в больницу, я наготавливала для мужа еду на неделю, чтобы он не голодал. А пока меня не было, он пользовался доставкой и жаловался, что соскучился по домашней еде. Я думала, что у нас хорошая семья. Что мы вместе справимся со всеми трудностями. И когда я сообщила мужу о том, что Лёве требуется пятая операция, Вова как-то странно отреагировал. Будто охладел, замкнулся. Я подумала, что он просто так переживает, я ведь тоже места себе не находила. Это страшно и волнительно. Люди и перед экзаменами волнуются, переживают, не спят ночами, и дергаются перед важным собеседованием. А я вот волновалась и ни о чем думать не могла перед предстоящей операцией. А теперь операция позади, и немного начало успокаиваться сердце. Самое страшное пережили. Теперь сыну надо восстановиться.

- Яна? Ты чего зависла? – слышу теплоту в мужском голосе. – Не вспомнила?

Не могу вспомнить, как выглядит человек, который мне звонит.

- Я не помню вас, - признаюсь и захожу в пустую палату, сажусь на скрипучую жесткую кровать.

- Мне твой Вовчик позвонил, попросил о помощи. Сказал, чтобы я тебя и ребенка после выписки встретил и домой доставил. Я так понимаю, ты с малым в больнице лежишь? Когда вас забрать? А то брат мне ничего толком не объяснил.

- Да в больнице мы. Только о выписке пока и речи нет. Лёвушка сейчас в реанимации лежит, после перенесенной операции. Недели три тут пробудем, может, и дольше. Все от состояния сына будет зависеть.

На другом конце повисает молчание.

- Охренеть, - выдыхает Саша. – Я и не знал, что у вас там все так серьезно. Думал, вы просто кашель подхватили или инфекцию какую-то лечите. А у вас операция… Ян, может, тебе что-то привести нужно? Как малой себя чувствует? Что врач говорит?

Я на миг теряюсь. Зачем постороннему мужчине мои проблемы?

- Спасибо, но нам ничего не нужно. Да и после выписки мы как-нибудь сами доберемся. Не беспокойтесь, - уверенно говорю я, а в груди сердце грохочет.

Такси вызову и доедем. Не в первой.

- Яна, мы же не чужие люди. Ты жена моего брата. Родня получается. И давай на ты. И так дело не пойдет. Я вас заберу, когда выписывать будут. А сегодня приеду к тебе, - заявляет он.

- З-зачем? – пугаюсь я и тереблю пояс халата.

- Как это зачем? Привезу что-нибудь вкусное. В больницах отвратительно кормят. Лежал. Знаю. Вовка мне сказал, что в командировку уехал. Значит, он к тебе приехать не сможет. Поэтому приеду я, выручу брата.

До меня доходит, что Вова не рассказал Саше о том, что бросил меня, что на развод подал. Почему? Зачем он вообще мой номер своему брату дал? Хотел свою совесть усмирить?

- Мне ничего не нужно. У вас… у тебя, наверняка, дела… Не стоит беспокоиться, - отвечаю я, не знаю, какие слова подобрать, чтобы он не приезжал.

У меня из-за стресса голова вообще не соображает.

- Все. Ян. В часы приема заскочу, - заявляет Саша и отключается.

А у меня в висках грохочет. Только этого мне не хватало! Свекровь всей своей родне рассказала о том, какая я дура, что я не женщина, раз не смогла родить нормального ребенка, что я плохая жена, раз мужа одного оставляю, а сама по больницам мотаюсь. Поэтому я не хочу общаться с родственниками своего мужа.

Дверь в палату открывается. На пороге появляется девушка. В одной руке у нее годовалый ребенок, в другой большая клетчатая сумка. Светлые волосы собраны в хвост. На девушке темный спортивный костюм. Малыш одет в синий костюмчик. Ребенок внешне очень похож на свою мать.

- Здравствуйте, - здоровается новая соседка по палате, а я поднимаюсь с кровати и забираю из ее рук тяжелую сумку, потому что знаю, как неудобно и ребенка нести и вещи. – Ой, спасибо вам большое, - ласково говорит она. – Надя. А это мой сын Костя.

Глава 5

Я смотрю на Фролова и не моргаю. Он брутален и широкоплеч. Коротко и стильно подстрижен. Одет в черную рубашку и модные синие джинсы. На мизинце левой руки – массивный золотой перстень-печатка. На запястье из-под черного манжета выглядывают массивные часы. Саша высокий, я на его фоне мелкая и тощая.

По мне проходится суровый и жесткий взгляд. Я робко стараюсь выдержать этот взгляд, который будто в душу смотрит. Сердце бешено колотится в груди. Мне неловко, потому что стараюсь не высказать заинтересованности в этом мужчине, но это очень трудно сделать, потому что Саша сложен очень классно. И взгляд как-то против воли цепляется за крепкие руки и широкие плечи.

- Привет, Ян. Иди сюда, - говорит он, но я не двигаюсь с места.

Саша делает три уверенных шага и сжимает меня в крепких объятиях. Сила у него такая, что у меня ребра начинают хрустеть и кислорода меньше получает организм. Фролов будто чувствует, что не рассчитал силу, ослабляет хватку, но из объятий меня не выпускает. Я теряюсь от его действий. Чувствую дурманящий аромат мужской туалетной воды с кедровыми нотками. Пахнет он крышесносно. Пока я шоке от происходящего, Саша растирает мою спину своими лапищами.

- Все хорошо будет. Слышишь? – говорит он искренне. – Поправится малой. Вместе в футбол гонять будем. Я племянника не брошу в беде. Один посторонний человек однажды помог моей матери выжить, и теперь я хочу помочь тебе, чтобы не прерывать цепь добрых дел.

Я всхлипываю носом. На меня накатывает новая волна истерики. Потому что Вове плевать на меня и на сына, а вот его троюродный брат, который видел меня всего пару раз в своей жизни, проявил теплоту, и приехал поддержать. Это не Саша сейчас должен обнимать меня и успокаивать, а муж. Я ведь так любила Вову, а он предал!

- Шшшш… Ян, ну ты чего? Все хорошо будет. Я тебе поесть привез. В ресторане заказал суп и второе. Фруктов взял. Ты такая худая, как щепка. Куда только Вова смотрит? Тебя откармливать надо, а то скоро в обморок падать будешь, - заявляет Фролов и осторожно отстраняется от меня.

Куда смотрит Вова? Он смотрит на грудь и задницу Зои. Вот куда он смотрит.

У меня снова слезы градом катятся по щекам. Мне очень стыдно, что я не удержала эмоции. Саша снова притягивает меня к себе, гладит по голове, как маленькую. А я чувствую его силу, его внимание, его заботу, и бессовестно пользуюсь, беру это тепло, которое он дает. Корю себя за минутную слабость. Дура! Упираюсь кулачками в каменный пресс, чтобы отодвинуть от себя этого мужчину.

Я вспомнила его. Он на нашей свадьбе зажигал. Танцевал, принимал участие в конкурсах. Вся женская половина гостей была от него без ума, а мужики смотрели на него с уважением. Вова тоже относится к нему с уважением. Он мне говорил, что Саша всегда выручал его в трудную минуту, а еще муж деньги у него занимал, когда машину себе новую покупал. А я смотрела на Сашу с равнодушием. В то время я никого не замечала, кроме Вовы. Любила мужа до дрожи в коленях, и других мужчин для меня не существовало.

А сейчас будто впервые увидела Фролова. Поэтому чувствую себя как-то странно. Будто не в своей тарелке.

Саша отстраняется от меня, берет за руку и подводит к скамейке, которая стоит вдоль стены. Я сажусь, кладу руки к себе на колени, смотрю в пол. Стыдно смотреть Саше в глаза. Расклеилась, как тряпка и выгляжу, как бледная моль. Фролов ставит рядом со мной три пакета, а сам садится на корточки напротив меня. Я вздрагиваю, когда теплые ладони накрывают мои дрожащие руки.

- Пока Вовка из командировки не вернется, буду приходить к тебе каждый день. А то пока брат делами занят, его жена тут от голода умрет. Ты такая худенькая и бледная, смотреть страшно. Натерпелась ты, девочка. Все хорошо с твоим сыном будет, я в этом уверен. Что тебе завтра привезти? – он смотрит на меня с теплотой, а у меня душа замирает в груди.

Судорожно сглатываю. Меня лихорадит. Еще никто и никогда не проявлял ко мне столько внимания и тепла. Не знаю, как реагировать. Я привыкла со всеми трудностями справляться сама.

- Мне ничего не нужно. Не буду больше задерживать, - шепчу я, а в груди теплота разливается. Я благодарна Саше за то, что он проявил человечность. - Спасибо, что уделил время, но мне пора, - я вскакиваю с места, но Саша ловко ловит меня за талию и усаживает обратно на лавочку.

Он садится рядом со мной и прижимает к себе.

- Яна, - осуждающе качает головой. – Завтра приеду, если узнаю, что ничего не ела, по заднице получишь. Не брошу я тебя в таком состоянии. Меня совесть потом загрызет, что я не помог жене своего брата, - заявляет он, а я замираю и, открыв рот, смотрю на этого мужчину.

- Хватит меня обнимать, - возмущаюсь я и веду плечом.

Саша молча разжимает руки и выпускает меня из объятий. Сразу становится как-то одиноко и неуютно.

- Я уже практически не жена твоему брату, так что пусть твоя совесть тебя не грызет, - срывается с моего языка раньше, чем успеваю сообразить, что сказала.

Зачем ему вообще это знать? Дура!

Саша хмурится, пилит меня строгим взглядом.

- Поссорились? Бывает. Потом помиритесь, - уверенно заявляет он и поднимается с места, идет к лестнице. Оборачивается, бросает на меня строгий взгляд.

- Чтоб все съела, - чеканит ледяным тоном. – Завтра приду в это же время, - заявляет он и уходит.

Я обессиленно сажусь на скамейку. Хватаюсь руками за голову. Сердце скачет в груди, как ошалевшее. Я не понимаю, зачем все это Саше? Вова его попросил за мной присмотреть? Или это инициатива Фролова?

Бросаю взгляд на пакеты. Вздыхаю. Не оставлять же их тут. Уборщица все выбросит. Поэтому забираю пакеты в палату.

Надя сидит на кровати и шепотом разговаривает с мужем. Костя спит в детской кроватке. Я молча вытаскиваю из пакетов фрукты, сок, воду, а еще контейнеры с различной едой. Тут так много всего, что одна я это не съем. Судя по логотипу, который наклеен на контейнеры, Саша купил еду в дорогом ресторане. Запах еды стоит такой умопомрачительный, что у меня рот невольно наполняется слюной.

Глава 6

Чтобы не разбудить Костю, я выхожу в коридор, прижимая к груди сотовый телефон. Сажусь на скамейку в общем коридоре. Принимаю вызов от мужа. В груди пустота и боль. А еще теплится маленькая надежда, что Вова все же переживает за сына, поэтому и звонит, чтобы узнать, как наш мальчик. Я пытаюсь найти оправдания поступку мужа, но не нахожу.

- Да, - отвечаю на звонок.

- Ты там спишь, что ли? – рявкает Вова. – Я тебе звоню, а ты трубку не берешь.

- Не ори на меня, - строго говорю я.

Во мне поднимается мощная волна протеста. Как он смеет вообще со мной разговаривать в таком тоне? Мерзавец.

- Идиотка, ты рот свой закрой. Иначе вообще без денег оставлю. Пойдешь тогда на панель, чтобы деньги на лечение своего пацана зарабатывать, - рычит он в трубку, а я задыхаюсь от возмущения.

Своего пацана? Он наш! Наш сын!

– Ты что там моему брату наплела, тварь? М? Он звонил сейчас, угрожал убить меня за то, что я тебя довел до такого состояния. Какого, твою мать, состояния я тебя довел? Ты совсем охренела? Ты на хрена против меня родственников моих настраиваешь? Тупая овца! Я не хочу с братом из-за тебя отношения портить. Специально это делаешь? Хочешь, чтобы он мне деньги на поездку на море не занял. Хочешь, чтобы я Зою расстроил? Мы с ней поедем отдыхать в любом случае. Если Сашка не даст денег, у матери займу, но свою женщину на море я отвезу.

- Прекрати на меня орать, - рычу я и сжимаю кулак. – Я никого против тебя не настраивала. Ты сам его ко мне отправил, а теперь еще какие-то претензии.

- Я его к тебе не отправлял. Я лишь попросил Санька забрать тебя из больницы в день выписки. Ты, видимо, на жалость надавила, и он с работы к тебе сорвался. Сашка рычал на меня, злился, что я тебя не кормлю, что тебе помощь нужна, а я такая скотина, жену не поддерживаю в трудную минуту. Это все ты, овца! Нажаловалась, курица тупая. Женился же на свою голову на тебе, ты мне всю жизнь испортила, идиотка. Сиди на жопе ровно и прекрати строить из себя мученицу и святошу. Еще одна такая выходка и без денег останешься. Ясно тебе?

Да пошел ты, мудак! Гори в аду!

- Ясно, - отвечаю без эмоций.

Ему бесполезно что-то доказывать.

Вова сбрасывает звонок, а у меня такое ощущение, что мне душу в клочья разорвали. Он даже не спросил, как дела у сына…

Телефон в моей руке снова начинает вибрировать. На экране высвечивается фотография моей тринадцатилетней сестры Лизы. Она родилась после меня. Так получилось, что мать родила меня в семнадцать лет. И потом у них с отцом долго не было детей. А потом родилась Лиза. А за ней Ангелина. Ей сейчас одиннадцать. После Ангелины мать родила двойню. Катю и Таню. Им сейчас по восемь лет. А шесть лет назад появилась на свет Света. Мама думала, что у нее ранняя менопауза началась, а оказалось, что это беременность.

Раньше отец помогал матери, а потом подсел на алкоголь. И мама теперь с трудом справляется. Я маме всегда помогала и до сих пор стараюсь помочь, чем могу. А когда я вышла замуж и переехала к мужу, дома за старшую осталась Лиза.

Я принимаю звонок.

- Привет, моя родная, - ласково говорю и слышу на заднем фоне визг, писк, хохот.

- Тихо! Я нашей Яне звоню, - строго говорит Лиза, а потом переключается на меня. – Привет, Янусь. Ты как? Как Лёва?

- Лёва еще в реанимации, скоро должны перевести в палату. Вы как там?

- Яна, привет. Привет, Яна. Яна… - визжат сестры в трубку. – Приезжай к нам с Лёвой, будем вместе играть. Дайте мне нормально поговорить. Идите игрушки соберите, - строго говорит Лиза.

- Лиза, что-то случилось? – настораживаюсь я.

- Мама на работе, отец тоже. Я уроки у Лины, Кати и Тани проверила. А свою задачу по математике решить не могу. Не понимаю тему. Поможешь?

- Конечно, рассказывай, какую тему проходили. Объясню, - отвечаю ей.

Я общаюсь с Лизой, мы с ней разбираем тему по полочкам, и у сестры получается решить задачу. Все это время на заднем фоне стоит детский визг и писк. Сестрички опять, видимо, играют дома в догонялки.

- Яна, ты сможешь мне сшить костюм русалочки? У нас в школе будет праздник, сказали, чтобы все были в костюмах, - раздается голос Ангелины.

- Конечно, родная, - отвечаю ей. – Как только из больницы выпишут, сошью тебе костюм русалочки.

- Ураааа! – кричит она в трубку.

- Янусь, люблю тебя, - говорит мне Лиза. – И мы! И мы любим, - кричат младшие. – Пойду детям еду разогрею. А то есть уже хочется.

- Всех обнимаю. Как выпишемся, приедем в гости, - обещаю сестрам.

Пообщалась с ними и на душе стало светлее. Я их очень сильно люблю.

Возвращаюсь в палату. Лёвушки нет рядом, и я не знаю, куда себя деть. Понимаю, что надо отдохнуть, пока есть время, потом будет некогда. Впереди очень трудный путь, но как отдыхать, если сердце кровью обливается, если на душе тревога не исчезает?

Надя, видя мои мучения, наливает две кружки с ароматным чаем.

- Иди, подруга, пить чай, - говорит она и вручает сыну в руки игрушку, чтобы малыш спокойно посидел в кроватке. – Тебе надо успокоиться. Операция позади. Все будет хорошо. Ох. Тебя успокаиваю, а меня ведь тоже дрожь колотит. Не представляю, как буду без Кости сидеть в палате. Я же тоже изведусь, пока он в реанимации будет. Надо нам отвлечься. Давай о чем-нибудь хорошем поговорим.

Мы с Надей пьем чай. Вспоминаем счастливые моменты, связанные с детьми. Вечером мне прилетает сообщение от Фролова.

«Все будет хорошо».

Он прислал одно предложение, а у меня на душе расплескалась теплота. Отвечать ничего не стала.

Утром узнаю у доктора, что Лёвушке стало лучше, и если самочувствие не ухудшится, то завтра его переведут ко мне в палату. Я попросила доктора передать сыну от меня привет. Михаил Иванович обещал передать. От хороших новостей сразу поднялось настроение. Даже легче стало дышать. Раз сыну стало лучше, значит, его организм положительно отреагировал на очередное вмешательство. Мне остается лишь набраться терпением.

Глава 7

Фролов одет в темные джинсы, черную рубашку. Темная куртка нараспашку. Ткань куртки покрыта мелкими дождевыми капельками. Саша прожигает меня тяжелым, хмурым взглядом. А мне опять не по себе. Расправляю невидимые складки на халате.

- Я привез тебе обед и ужин. Хочу, чтобы ты нормально питалась. Как у малого дела? Когда его в палату переведут? Скажешь, что ему из еды можно будет, я все куплю и привезу, - спокойно говорит Фролов и ставит на подоконник пакеты с едой. – Тебе не холодно в этом халате? Он такой тонкий, а тут прохладно. Может, новый купить? Более теплый? А то у тебя руки опять все в мурашках.

Я обнимаю себя за плечи, смотрю на Сашу ошарашено. Мурашки у меня от его голоса, а не от холода. Я не понимаю, почему этому мужчине есть до меня дело. Что ему надо? Я ведь выгляжу, как бледная уставшая моль. Или он просто решил пожалеть бедную родственницу? Мне только его жалости не хватало. Ко мне никто никогда столько внимания не проявлял, и я опять не знаю, как правильно реагировать, как себя вести. Не привыкла я к подобной заботе.

- Ну, ты чего нахохлилась, как воробей? – улыбается Фролов, а у меня сердце ухает вниз.

Улыбка у Саши обалденная. У такого красивого, сексуального мужика, наверняка, женщин целый вагон. Поэтому мне не понятно, что Фролов делает в больнице? Зачем он тратит время на меня?

- Саша, спасибо тебе за поддержку и за продукты. Но не стоит тратиться на меня. Я не хочу быть тебе обязанной. А бесплатный сыр только в мышеловке бывает.

- Бля… - качает он головой. – Как все запущено. Так. Чтоб все съела. Завтра ближе к вечеру прибегу, - он разворачивается, чтобы уйти, а потом тормозит, оборачивается. – У тебя какой размер обуви?

- Тридцать семь… А зачем тебе? – настораживаюсь я.

- Завтра привезу тебе новый халат и новые теплые тапочки. А то я не могу смотреть на то, в чем ты тут ходишь. Здесь полы бетонные, холодные, а у тебя не тапки, а одно название. Это старье в мусорку выкинешь.

- Саша! Мне ничего не нужно! – возмущаюсь я и хмурюсь.

- Это я уже слышал. Ян, все хорошо будет. Если что, сразу мне звони. До завтра.

Он быстро спускается по лестнице. А я так и стою около окна. Дождь больше не капает. Но из-за туч все вокруг кажется серым и угрюмым, не хватает красок. Замечаю, как Фролов выходит из больницы, уверенным размашистым шагом направляется на стоянку. Саша подходит к черному внедорожнику. Я в машинах плохо разбираюсь. Но помню, когда Вова покупал себе новую машину, он вздыхал и мечтал о такой тачке, только стоит она космические суммы, поэтому муж не смог позволить себе такой внедорожник.

Около машины Сашу ждет какая-то блондинка с распущенными волосами. На девушке строгие черные брюки, белая блузка и приталенный черный пиджак. Мне плохо видно ее лицо, слишком далеко. Зато могу оценить шикарную фигуру. Высокая, стройная, как модель.

Саша кивает девушке, она улыбается ему и садится в машину. Автомобиль уезжает со стоянки. А у меня в душе появляется какая-то странная тоска.

Интересно, это Сашина девушка? Боже! О чем я вообще думаю? Какая мне разница?

К щекам приливает краска. Будто меня поймали за чем-то постыдным. Мысленно даю себе подзатыльник, беру пакеты, которые привез Фролов и направляюсь в палату.

Надя, увидев меня с пакетами, загадочно улыбается.

- Опять приезжал тот красавчик? Да? – прищуривается она.

А у меня почему-то уши начинают гореть от смущения. Не понимаю, что со мной не так.

- Да, - киваю и вытаскиваю из пакета продукты, которые Фролов снова купил в дорогом ресторане.

Зачем Саша потратил на меня так много денег? Это как-то неправильно. Мне не нравится чувствовать себя должницей.

- У вас с ним что-то есть? Да? – спрашивает она, в ее глазах любопытство.

- Что? Нет! С чего ты решила? – возмущаюсь я.

Только этого мне не хватало, чтобы окружающие подумали, будто я мужу изменяла с его братом, поэтому муж меня бросил.

- Ну, просто у тебя в глазах какой-то огонь появляется, когда он приходит, - пожимает Надя плечами. – Он тебе нравится? Да?

- Пф. Надя, глупости не говори, - бухчу я.

- А что такого? Он красивый мужчина, по нему видно, что при деньгах, еще и не жадный, судя по тому, какие дорогие продукты он приносит. Твой муж ушел к твоей подруге, тебе тоже надо задуматься о личной жизни. Ты молодая. Только не говори, что собралась до пенсии без мужика жить.

- Надя! – смущаюсь я. – Мне сейчас не до мужиков, и не до личной жизни. Мне надо сына сначала вылечить.

- О себе тоже нельзя забывать, - заявляет она. – Так нравится тебе этот красавчик или нет? Я так и не услышала ответ.

- Надя! Ну что за вопросы? – качаю я головой.

- Покраснела. Значит, нравится.

- Это неважно.

- Ты ему тоже явно нравишься. Не стал бы мужик просто так время свое тратить и приезжать в больницу.

- Глупости. Просто он такой вот человек с добрым сердцем. Решил помочь родственнице. Если честно, я не знаю, зачем он это делает, - отвечаю я и убираю продукты в маленький холодильник, стоящий в палате.

- Может, это судьба? – мечтательно говорит она.

- Надя, какая ты выдумщица, - вздыхаю я. – Такой мужчина, как Саша, наверняка, окружен красивыми женщинами. Зачем ему я, если он может выбрать любую? К тому же у меня ребенок. Зачем ему все эти проблемы? Лёва родному отцу не нужен, а уж чужому мужику и подавно не будет нужен… - у меня опять в глазах собираются слезы.

Мне еще очень больно из-за предательства Вовы. Но я надеюсь, что однажды, я не буду так остро реагировать на это. Просто рана еще очень свежая.

- Яна, глупости не говори. Если мужчина любит женщину, то он и ее ребенка любить будет. У меня есть несколько подруг, которые второй раз замуж вышли, имея двух детей от первого брака. И живут отлично. Ты главное на себе крест не ставь. А то есть женщины, которые после неудачного брака боятся вновь вступать в отношения. Бояться не надо. У нас жизнь одна.

Глава 8

Утром дверь в палату открывается и на пороге появляются две медсестры в белых халатах и в масках. Они завозят каталку, на которой лежит Лёвушка. У меня сердце кровью обливается. Дышу через нос, чтобы удержать эмоции. Ребенок не должен видеть меня расстроенной. Мальчик мой родной, такой бледный, почти одного цвета с белой простынкой, которой укрыт.

- Мамочка, забирайте, своего мальчика, - говорит медсестра и снимает с Лёвушки простыню.

Замечаю, как его обнаженная кожа покрывается мурашками. Осторожно беру на руки сына, стараюсь это делать аккуратно, чтобы не задеть швы и две трубки, которые торчат из живота. Одна собирает в пакет кровь, вторая собирает мочу.

Лев стонет от боли, когда я его беру на руки. А у меня ощущение, будто мне по душе серпом прошлись. Сердце в груди делает глухие удары.

- Сейчас, мой родной, потерпи, - шепчу я и укладываю сына на кровать, укрываю больничным одеялом.

- Смотрите, чтобы во сне трубки не выдернул из себя, - бросает мне на прощание медсестра.

С грохотом и дребезжанием медсестры выкатывают каталку в коридор и закрывают дверь. Костя пугается из-за этого звука, начинает кричать. Надя подхватывает его на руки и успокаивает.

Я глажу сына по голове. Он такой слабый, такой беззащитный. Под глазами темные круги, лицо осунулось, губы сухие, руки исколоты, в вене стоит катетер.

- Пить хочешь? – спрашиваю я, а малыш молча кивает.

Я подношу к его губам бутылочку с водой. Приподнимаю сыну голову. Он делает два глотка, устало прикрывает веки. Я наклоняюсь, целую своего мальчика в щеку.

- Ты у меня такой молодец. Ты у меня герой. Вот выпишут нас, хочешь, сходим в кинотеатр на какой-нибудь мультик? – шепчу я, стараясь удержать слезы.

- Хочу, - шепчет он.

Лев такой слабый, что через несколько минут проваливается в сон. А я сижу рядом с ним на кровати. Сон у малыша беспокойный. Сын во сне дергается, норовит руками схватиться за трубки, торчащие из его живота. Я успокаивающе глажу сына по голове, ловлю его руки, не позволяю ему выдернуть из себя трубки. Иначе опять наркоз, снова будут вставлять трубки и заново зашивать. Знаю, что впереди будет бессонная ночь. Буду следить за действиями Льва. Он не соображает, что творит во сне. В прошлый раз было точно так же. На третьи сутки сын в прошлый раз вел себя уже спокойно, будто организм привыкает к трубкам и швам.

Через несколько часов Лев просыпается, я даю ему воду, уговариваю съесть хотя бы пару ложек супа, но сын отказывается. Аппетита у ребенка вообще нет. Медсестра ставит капельницу, делает уколы, а малыш молча терпит, смотрит на меня грустными глазами, а у меня душу рвет в клочья. Я достаю из тумбочки книжку со сказками, которую взяла из дома. Читаю сыну, он слушает. А потом снова засыпает, а я опять ловлю его руки, которые так и норовят ухватиться за трубочки. Видимо, они ему сильно мешают, и он неосознанно пытается от них избавиться.

Вечером медсестра зовет на обработку швов. А процедурный кабинет в другом конце коридора. Я осторожно укрываю сына простыней, чтобы прикрыть его наготу, вещи пока надевать нельзя, чтобы не зацепить швы, катетеры и трубки. Я поднимаю на руки Льва, он хоть и худенький, но весит много. Осторожно несу его в процедурный кабинет. Это не так просто, ведь стараюсь не задеть швы и трубки. В процедурном кабинете, медсестра обрабатывает швы, промывает катетеры, а сын начинает плакать. Снова у меня душа на части разрывается. Хочется себе забрать всю боль ребенка.

Возвращаемся в палату, укладываю Льва на кровать. Он успокаивается, просит еще почитать ему сказку. Я начинаю читать, и сын снова засыпает. Мой телефон, стоящий на беззвучном режиме, начинает жужжать. На экране высвечивается номер Саши. Я принимаю звонок.

- Яна, привет. Я приехал. Жду тебя в коридоре, - сообщает он.

- Саш, мне Лёвушку вернули, я не могу выйти. Он спит, мне нельзя от него отходить, - шепотом отвечаю я.

- Понял, - говорит он и сбрасывает звонок.

Через две минуты дверь в нашу палату открывается, на пороге появляется Фролов с пакетами в руках. На широкие плечи накинут белый халат, на ногах бахилы.

Фролов кивает мне, потом молча кивает Наде. Костя спит в кроватке. Поэтому у нас тихо.

Саша ставит пакеты около моей тумбочки. Фролов внимательно смотрит на моего сына. У Саши темные брови сходятся к переносице, а в глазах появляется тревога.

- Как он? – шепчет Фролов.

- Пока очень слабенький, - отвечаю ему. – Как тебя пустили в отделение? Сейчас же не приемные часы, - удивляюсь я.

- Я медсестре дал на шоколадку и сказал, что я отец мальчика, - и она пропустила, выдала мне халат и бахилы, заявляет он. – Я тебе еду принес. Ты поешь. А я за ним присмотрю.

- Саш, я поем, когда он проснется, - отвечаю Фролову.

- А если он до утра не проснется? Не спорь. Тебе надо поужинать, а я покараулю, чтоб он с кровати не свалился, - строго говорит он и одаривает меня жестким взглядом.

Я сдаюсь. Понимаю, что спорить с этим мужиком бесполезно, он все равно сделает по-своему. Фролов моет руки с мылом, а потом садится на мое место.

Я достаю из пакета еду, выкладываю на стол.

- Я тебе халат новый купил и теплые тапочки. Как поешь, переоденься.

Я оборачиваюсь, смотрю на Сашу и не моргаю. А он в мою сторону не смотрит, следит за Львом, чтобы он во сне не натворил дел. Я съедаю суп и лапшу с курицей.

- Все, я поела. Не будем тебя больше задерживать, - говорю Саше.

- Вещи переодень, - строго говорит он.

Энергетика у него тяжелая, не решаюсь спорить, опять молча выполняю. Беру вещи и выхожу из палаты. Быстрым шагом иду в туалет. Там переодеваюсь. Новый халат нежного голубого цвета, ткань мягкая и нежная, теплая. Уютно в нем. Тапочки мягкие и удобные и подошва у них плотная. Старые вещи сворачиваю и убираю в пакет. Возвращаюсь в палату. И сердце замирает в груди. Лев улыбается и о чем-то говорит с Сашей. И глаза малыша блестят.

- Сынок, ты проснулся. Хочешь кушать?

Глава 9

Вова

- О, да! Детка… Ты просто огонь, - рычу я, сжимая в кулаке волосы Зои.

Эта пышногрудая блондинка такое творит в постели, что моей бывшей жене и не снилось.

Зоя облизывает пухлые губы, смотрит на меня томно, а я горю от желания.

- Не останавливайся, - приказываю я.

- Пуся, мы же поедем на море? – обиженно надувает она губы.

- Поедем, - бросаю я, а Зойка снова принимается шлифовать своими охуительными губами мой член.

Сосет так умело, что я разум теряю. Чистый кайф.

Мну пальцами идеальную грудь. Она упругая, большая. Не то, что у Янки, маленькая и обвисшая после родов. Даже подержаться не за что. А у Зойки бедра круглые, талия тонкая, в пупке золотая сережка блестит. Это не женщина, это ходячий секс. Идеальная. Хочу ее безумно. Насытиться не могу.

Она раскрепощенная, яркая, без всего вот этого стеснения и зажатости. Дурею от этой девки.

Кончаю в третий раз, аж в глазах темнеет от удовольствия.

- Пусь, - мурлычет над ухом Зоя. – Ты обещал мне новые сережки. Может, сейчас в магазин сгоняем? Хочу в новом купальнике и в новых сережках на море гулять.

- Будут тебе сережки, - отвечаю и пытаюсь отдышаться.

Вымотала меня эта резвая кобылка. Я на таком расслабоне, что даже шевелиться лень.

- Я голоден, как волк. Приготовь что-нибудь пожрать, - бросаю я.

- Я не кухарка! – обиженно шипит Зоя. – Хочешь жрать, закажи доставку. Не вижу проблемы.

- А я проблему вижу, - злюсь. – Я и так на доставку еды до хрена трачу в последние дни. Хочется нормальную домашнюю еду.

- Ну, так найми повариху. В не вижу проблему, - заявляет она и собирает растрепанные волосы в хвост.

А я скольжу взглядом по идеальным формам.

- Зачем эти необоснованные траты? Ты теперь моя женщина. Ты должна мне готовить, рубашки гладить, за чистотой в доме следить, - озвучиваю я ей правила, а Зоя звонко смеется, смотрит на меня и глаза закатывает.

- Вова, я тебе ничего не должна, я не домработница. Я твоя женщина! Я твоя любимая писюшечка. Забыл? Если хочешь себе кухарку и поломойку, так верни свою Янку и живи с ней. Пусть она тебе борщи варит и рубашки гладит. Такая жизнь не для меня. Или ищи вариант попроще. Невзрачные мышки обходится тебе будут дешевле. Значит, такие яркие девочки, как я не для тебя. Не тянешь ты. Я тогда выйду замуж за того, кто потянет все мои запросы. А ты значит, неудачник, раз я тебе не по карману.

- Сучка, - рычу я и притягиваю ее к себе, жадно целую пухлые губы. – Я тебя никому не отдам. Все мужики мне завидовать будут. Ты же сексуальная и яркая. У них таких нет. У них домашние курицы, обабившиеся дурнушки.

- Вот и не спорь со мной. Закажи пожрать в доставке или в столовку сходи, а ко мне с этими вопросами не приставай, - отвечает она, покусывая мои губы, а потом соскальзывает с кровати и, виляя подтянутой задницей, которая на ощупь, как орех, направляется в ванную.

Я беру с прикроватной тумбочки сотовый телефон, взгляд цепляется за фоторамку. На ней я обнимаю Яну, а у нее на руках полугодовалый Лев. Где-то за грудиной саднит. Совесть, сука, шипит. Но я отгоняю от себя эти неприятные эмоции.

На Янке я женился, потому что она идеальная жена. Тихая, скромная, отличница и умница. Она и готовила для меня, и уборкой занималась, и с работы меня встречала с улыбкой, и в сексе никогда не отказывала. И сначала я кайфовал от нее, дурел. Эту скромницу раскрепощал постепенно, и она доверилась мне в постели. Но со временем все стало как-то пресно, не так остро, страсть угасла. А тут еще Лев проблемный. Жена постоянно в больницах пропадала. А рядом Зоя. Яркая, сексуальная, на все готовая. И я не устоял.

Почему я должен гробить свою молодость и жизнь на жену, которая уже на женщину не похожа? Она из-за постоянных стрессов похудела, волосы поблекли, в глазах больше нет огня. И эти постоянные анализы, проверки, операции, у меня уже поперек горла стоят.

Ни на отдых съездить не можем, из-за Льва, так как ему то одно нельзя, то другое опасно. Бесит уже все. И мать мне постоянно говорит, что не нужен мне такой ребенок, толков от него не будет. Мамка плохого не посоветует. А мать каждый раз, когда звонит, галдит мне, чтоб я поскорее развелся и нашел себе нормальную женщину, а не эту бракованную. Что ей стыдно перед соседями, что у нее такой больной внук. Что все хвастаются своими внуками, а ей даже похвастаться нечем. Я сначала верил, что все исправить можно, думал, что подождать надо и все наладится.

Но сука! Пять лет живем в этом аду. И Янка объявила, что снова нужна операция. И это была последняя капля. Я понял, что это никогда не закончится. Мы так и будем жить от операции до операции, тратить время и силы, а в итоге все завершится кладбищем. На хрена мне все это? И я решил, что с меня хватит. Родила больного, вот пусть дальше сама его и тащит. А у меня больше нет ни сил, ни желания.

Нервно хватаю рукой фотографию и запихиваю в тумбочку, чтобы не мозолила глаза. Набираю номер Санька.

- Да, - раздается спустя долгих десять гудков.

- Сань, ты мне обещал деньги закинуть на карту. В долг. А что-то до сих пор не перечислил, - говорю я и вытаскиваю из пачки сигарету.

Зажимаю телефон между ухом и плечом, натягиваю трусы и спортивные штаны, выхожу на балкон.

Воздух свежий, осенний. Листва пожелтела.

Зарплата у меня отличная. И раньше мне всегда и на все хватало, даже было что отложить. А тут погасил ежемесячный платеж за машину, а остальные деньги как-то быстро разлетелись. Зое купил новые вещи, оплатил ей курс массажа и фитнеса, на косметолога дал, на новые наушники. Теперь вот сережки просит. А еще на доставку еды до хрена денег уходит.

С Яной намного было экономнее в этом плане. Жена ничего себе не просила. И на сына я практически ничего не тратил. Поэтому у меня всегда деньги были. А тут даже на море ничего не осталось. Как так-то?

- Сань? – переспрашиваю я, слышу какой-то шум на заднем фоне.

Глава 10

Яна. Три недели спустя.

- Мам, я боюсь, - шепчет сын, стоя около процедурного кабинета.

Два дня назад Льву вытащили трубки из живота, осталось снять швы. Лёвушка за эти недели столько натерпелся, что каждый поход в процедурный кабинет для него, как пытка. Для меня это тоже пытка. Видеть мучения своего ребенка – невыносимая мука для материнского сердца. В душе теплится надежда, что все обязательно наладится. Мы такой сложный путь уже прошли, должны в итоге выйти на путь выздоровления.

- Малыш, швы снимать не больно. Честно, - говорю сыну и сжимаю его руку. – Сегодня на обходе врач скажет выпишет нас или нет. И мы с тобой будем жить в другом доме. Без папы, - сообщаю ребенку новость сейчас, так как до этого момента не знала, как ему сказать, что с папой он больше жить не будет.

Но если сегодня выпишут, мы поедем в квартиру, которую моя мама получила в наследство. Я там была пару раз, когда мы с мамой навещали нашу родственницу. А потом мама одна ездила, помогала бабушке, а меня оставляла с сестрами дома.

- Мы переедем к Саше? – сын оглушает меня своим вопросом.

- Ээээ… Нет, - теряюсь я. – У нас с тобой будет своя маленькая квартира. Будем жить вдвоем.

- А Саша к нам будет приходить?

- Не знаю, - честно отвечаю я, удивляясь тому, что ребенок больше не спрашивает про папу, зато целыми днями галдит про Сашу.

Это и неудивительно. Вова за это время ни разу не поинтересовался сыном, ни разу к нам не приехал в больницу. Судя по статусам, которые выставляет Зоя в социальной сети, мой бывший муж и моя бывшая подруга отлично проводят время на море. Зоя на всех фотографиях выпячивает свои губы-вареники, выставляет на показ свою загорелую подтянутую задницу в бикини. Она то обнимает моего мужа, то счастливая висит на его руках. А мне горько и обидно смотреть на этих людей, которых я считала своими близкими. Предатели! Я удалила Зою из своих друзей, заблокировала ее номер. Чтобы не расстраиваться, перестала заходить в социальные сети.

А Фролов приезжал к нам каждый день на протяжении всех трех недель. Он привез обещанный планшет, привозил ребенку разные фрукты, игрушки, даже пижаму для Льва новую купил, в которой сын с удовольствием начал спать, после того, как разрешили нам вещи надевать. А еще Саша забирал наши вещи, которое требовалось постирать, и через день возвращал все чистое и поглаженное. Мне было очень неловко. Обычно так меня мама выручала. Вещи Льва часто пропитываются кровью, которая иногда сочится в том месте, где стоят трубки. Поэтому я часто переодеваю сына в свежие футболки. Раньше мама забирала наши вещи в стирку, но сейчас у них дома настоящий лазарет. Катя и Таня подхватили ветрянку от Светы. У сестер поднялась высокая температура, и мать пошла на больничный, чтобы ухаживать за детьми.

- Проходите, - приглашает нас медсестра в процедурный кабинет.

Я поднимаю сына на руки, сажаю его специальный железный высокий стол, накрытый тонким твердым матрасом в зеленом клеёнчатом чехле. Мне в поясницу отдает тупая боль. Но я не обращаю на это внимание. Лев тяжелый, а я три недели таскала его на обработку швов, вот спина и дает о себе знать. Только два дня назад Лев начал сам потихоньку ходить, после того, как из живота вытащили все трубки. И мне стало легче.

Сын морщится и терпит. Медсестра быстро и ловко снимает все швы, меняет пластыри на тех участках кожи, где были трубки, еще раз все обрабатывает зеленкой, а потом отпускает нас.

В палату идем медленно. Я придерживаю Льва за локоть, как как малыш еще ходит неуверенно и чуть согнувшись. Я знаю, что скоро все до конца заживет, и Лев снова будет бегать и играть.

Вскоре к нам приходит врач. Михаил Иванович отдает мне папку с рентгеновскими снимками, листает карту.

- Захарова, я вас сегодня выпишу, так как анализы пришли хорошие. Все лекарства принимайте по схеме, как обычно. Анализы мочи каждую неделю сдавайте в своей поликлинике. Через три месяца жду вас на обследование. Отеки к этому времени спадут, проверим, как ведут себя почки после вмешательства. Так. Если что-то пойдет не по плану, сразу приезжаете ко мне. Если в ближайшую неделю поднимется температура, или Лев перестанет ходить в туалет, или появятся боли, сразу все бросаете и едете ко мне. Это понятно?

- Да, - киваю я, прижимая к груди папку со снимками.

- Через час отдам вам выписку. Можете уже собираться потихоньку домой. Ну, и как обычно, не забывайте, прививки делать нельзя, болеть простудными заболеваниями сейчас тоже нельзя, организм сильно ослаблен, поэтому контроль, диета, отдых и прогулки на свежем воздухе.

- Я все поняла.

- Вот и молодцы. Лев, ты настоящий герой, - улыбается Михаил Иванович и нежно проводит рукой по голове моего сына.

Когда врач уходит, я отправляю сообщение Саше о том, что нас выписывают. Если скажет, что занят, то поедем на такси. Но Фролов сразу же перезванивает.

- Отличные новости, Яна, - слышу радостные нотки в его голосе. – Через сорок минут буду у вас.

Саша приезжает как раз в тот момент, когда нам отдают выписку. Вещи уже собраны. Мы с сыном одеты. Готовы на выход. Я прощаюсь с Надей, желаю Косте скорейшего выздоровления. За эти три недели мы очень подружились. Ее муж Ваня приезжал в больницу каждый день. Он поддерживал свою жену, помогал ей морально, и за сыном следил, чтобы малыш из себя трубки не выдернул, пока Надя в туалет бегала или умыться.

Фролов осторожно берет на руки Льва, сажает его на свою правую руку, в левую руку берет сумки с вещами.

- Саша, Лев уже может сам ходить, - говорю я.

- Мне не сложно, донесу его до машины. Пусть малой силы побережет.

- А мы сегодня поедем за велосипедом? – спрашивает сын, держась за шею Фролова.

- Лёва, - возмущаюсь я. – Так нельзя.

Как же неловко.

- Я вас домой отвезу, вы немного отдохнете, а вечером поедем за велосипедом. Договорились?

- Да. Ура! – радостно восклицает Лев.

Глава 11

Пока едем в машине, я копаюсь в себе. И мне страшно от того, что Саша как-то очень быстро проник в мою душу. Он был рядом в трудную минуту, поддерживал и помогал, и как-то так вышло, что мое раненое сердце начало биться неровно рядом с этим мужчиной. А вот все теплые чувства к мужу наоборот исчезли, остался в груди лишь пепел и боль, разочарование. Но разве так бывает? Разве можно так быстро влюбиться? Или я путаю любовь с благодарностью? Я окончательно запуталась в себе.

Но я прекрасно понимаю, что такому мужчине я не нужна. Зачем ему замученная, бледная женщина, когда рядом есть сексуальные красотки? Я прекрасно понимаю, что он рядом, потому что просто пожалел меня. Все же Лев приходится ему родственником, вот Фролов и проявил к нам внимание.

Машина останавливается около ресторана, напротив служебного входа.

- Я на минутку, - говорю Фролову, отстегиваюсь и выхожу из машины, на ходу отправляю сообщение маме.

Мама выходит из ресторана спустя минуту с пакетом в руках. Темные волосы спрятаны под синюю шапочку, на груди белый фартук, на руках перчатки. Вид у мамы уставший и замученный. Это и неудивительно. Она одна тащит большую семью, муж пьет, помощи нет, а еще и за нас с Лёвушкой переживает. У мамы под глазами темные круги, лицо осунулось. В юности она была красивой, веселой девчонкой, а теперь под тяжестью проблем и быта превратилась в уставшую и хмурую женщину. Я очень люблю маму, поэтому, чтобы облегчить ей жизнь, всегда помогала ей, чем могла. Мама стягивает с правой руки перчатку, достает из кармана ключи от квартиры.

- Привет, Яна, - говорит мама и обнимает меня. – Как вы? Лев в машине? – кивает она на автомобиль, стоящий за моей спиной.

Я слышу, как хлопает дверь тачки, как хрустят под тяжелой подошвой камушки.

- День добрый, - здоровается Фролов с моей мамой. – Александр, - представляется ей.

Мама, открыв рот, проходит по Саше сканирующим взглядом. Я ей рассказывала по телефону, что брат мужа приезжает ко мне и помогает.

- Наталья Петровна, - отвечает ему и удивленно моргает, протягивает мне ключи от квартиры и пакет. – Дочка, я тут вам немного продуктов собрала. А то после больницы у тебя дома есть-то нечего будет.

- Спасибо мам, - обнимаю ее еще раз.

- Наталья Петровна, не волнуйтесь, мы за продуктами заедем. Голодными я их не оставлю, - говорит Саша.

- Спасибо вам за помощь, - кивает она и настороженно смотрит на Фролова.

Мама мужчинам больше не доверяет. Ведь мой отец обещал ей, что будет заботиться о ней, просил не делать аборты. Мама детей рожала одного за другим, но отец со временем начал выпивать, потом лишился хорошей работы, перестал приносить деньги в семью, и все трудности легли на плечи мамы.

- Так. Мне бежать надо. Работы много. Вечером позвоню, - говорит мама и скрывается за белой дверью, на которой висит табличка «посторонним вход воспрещен».

Мы с Сашей возвращаемся в машину и едем домой к Вове. И вот тут меня начинает потряхивать от волнения. Я не видела и не слышала предателя все это время, даже не знаю, дома он или все еще на море. Мне не хочется заходить в квартиру к предателю, потому что там все напоминает о том, что моя прежняя жизнь рухнула. Но мне надо забрать свои вещи и вещи Лёвушки.

- Вместе пойдем. Помогу тебе сумки спустить, - говорит Фролов, выходит из машины, отстегивает Льва и вытаскивает моего сына из машины. – Малой, за меня крепче держись.

Саша опять берет на руки Льва, а малыш, кажется, этому очень даже рад. Мы заходим в подъезд, на лифте поднимаемся на шестой этаж.

Я вставляю ключ в замок и понимаю, что мои ключи больше не подходят к замку. Растерянно смотрю на запертую дверь. Пока соображаю, что сделать: позвонить Вове на телефон или сразу в дверной звонок, дверь резко распахивается. На пороге в цветастом халате стоит моя свекровь. Седые волосы собраны в пучок, глаза накрашены синими тенями, губы алой помадой. Раиса Павловна упирает руки в бока и смеряет меня строгим взглядом.

- Это ты, а я думаю, кто там скребётся под дверью. За шмотьем своим пришла? Вот в коридоре все стоит. Забирай и уходи, - строго говорит она.

- День добрый, тетя Рая, - говорит Саша и сильнее распахивает дверь.

Свекровь аж в лице меняется, когда замечает Фролова. На ее губах расцветает улыбка.

- Батюшки! Санечка! Родненький. А ты тут какими судьбами? А Вовочки нет. Он с невестой на море отдыхает. Завтра приедут. Приходи к нам в гости. А я тут к их приезду квартиру готовлю.

- Привет, бабушка, - машет рукой Лев, сидя на руках у Саши.

- Привет, - сухо отвечает она ему, даже взглядом не удостоила малыша.

- Мы за вещами, - строго говорит Саша и без приглашения переступает порог квартиры, оттесняя Раису Павловну в сторону.

Я тоже захожу. Удивленно смотрю на черные мусорные мешки, стоящие в коридоре. В такие мешки обычно строители хлам складывают.

- Это что? – хмурится Саша, кивая на мешки.

- Это барахло Янки. Зоечка шкаф освободила. Я все лишнее в мешки и сложила.

- Зачем вы, Раиса Павловна, все в мешки запихнули? У меня же есть чемоданы и сумки, - цокаю языком.

- Так. Ты тут скандал не начинай, - строго говорит свекровь и упирает руки в бока. – Скажи спасибо, что я вообще все это не выкинула. Забирай и уходи. Испортила жизнь моему сыночку, еще что-то вякаешь тут.

Саша осторожно ставит Льва на ноги. Малыш сразу же направляется в спальню.

- Куда пошел? А ну стоять! – рявкает на него бабушка, а Лев вздрагивает. – Нечего тебе там делать. В коридоре стой.

- Там мои игрушки, - возмущается сын.

- Нет там ничего. Зоя все это барахло на мусорку отнесла.

Вижу, как у Льва начинает дрожать губа, а в глазах появляются слезы. Я в два счета оказываюсь около сына, обнимаю его.

- Мы купим новые игрушки, не расстраивайся, - шепчу я и прижимаю его к себе.

- Теть Рая, вы в своем уме? – рычит Саша и сжимает кулаки до хруста. – Вы как с внуком и невесткой обращаетесь? Тащите сюда сумки и чемоданы. Я не понесу вещи в мусорных мешках.

Глава 12

Квартира у Саши в отличном районе. В девятиэтажном доме на третьем этаже большая двушка с дизайнерским ремонтом. Тут все современное, стильное, новое.

Фролов заносит одну спортивную сумку с нашими вещами в квартиру, остальные вещи остались в багажнике машины.

- Проходи, не стесняйся. Можешь пока в душ сбегать, я за малым присмотрю и суп ему нагрею. Я вчера готовил. Не знал, выпишут вас или нет, но сделал на всякий случай, чтобы если что привезти ребенку нормальную еду. Все, как любит Лев. Лапша, курица, картошка, и все слабосоленое. Так что пойдем, малой, покормлю тебя.

- А ты меня научишь готовить? – спрашивает Лев у Саши.

- Конечно. Будем с тобой на рыбалку гонять, научу и уху варить, и овощи на костре жарить, и мясо. Хочешь?

- Я ни разу не был на рыбалке, - признается Лев.

- Обязательно в этом году вместе поедем, пока погода позволяет, надо пользоваться моментом. Немного окрепнешь и рванем на турбазу. Договорились?

- Да! – радуется малыш, а у меня на душе снова теплота разливается.

Лев так переживал из-за того, что его игрушки выбросили. А сейчас он о них забыл, Саша его внимание ловко переключил.

Я вытаскиваю из сумки сменные вещи и принадлежности для душа. Иду в ванную, пока Саша общается на кухне со Львом.

Первое, что бросается мне в глаза в ванной комнате – в стакане две зубные щетки. А еще тут на полке женская тушь для ресниц, помада. У меня сердце как-то неприятно сжимается. Какая же я наивная дура! Почему решила, что он живет один? Я ведь ничего не знаю о личной жизни Фролова. Мы как-то не общались на такие темы. Да и глупо с моей стороны было бы предполагать, что у такого мужчины никого нет. Смотрю на свое отражение в зеркало. Тяжело вздыхаю. Три недели, проведенные в больнице, сильно отразились на моей внешности. Опять под глазами темные круги, кожа бледная, взгляд замученный и уставший.

Принимаю горячий душ. Зажмуриваюсь от удовольствия. Как же хорошо. Наконец-то нормально промываю волосы шампунем, наношу бальзам для волос. Воспользовавшись моментом, пока Лев под присмотром, брею ноги. Привожу себя в порядок. И сразу чувствую себя иначе. Не замухрышкой, а нормальным человеком. Привыкла в больнице принимать душ за три минуты, а сегодня позволила себе побыть в ванной комнате чуточку подольше.

Вытираюсь полотенцем. И тут взгляд цепляется за пачку прокладок, которые торчат в моей косметичке. Меня аж ошпаривает изнутри. Пачка целая. Я была сосредоточена на ребенке, пока мы были в больнице. Я ухаживала за Львом после операции, и у меня совершенно вылетело из головы, что месячных нет. Лихорадочно пытаюсь вспомнить, когда они у меня были. Прикидываю в уме, когда у меня с Вовой в последний раз была близость. И если мои подсчеты верны, то у меня задержка уже больше двух недель.

Сажусь на край ванной и хватаюсь за голову. В висках стучит. Только этого мне не хватало! Боже! Надо в ближайшее время купить тест и провериться.

У меня руки дрожат. От паники тошнота подкатывает к горлу.

Переодеваюсь в чистые джинсы, натягиваю белую футболку, и выхожу из ванной. Слышу, как на кухне смеется Лев. У меня ноги дрожат. Не могу собрать эмоции в кучу. Делаю три глубоких вдоха, беру эмоции под контроль. Захожу на кухню.

- Яна, что случилось? На тебе лица нет, - хмурится Саша.

Ого! Он читает меня, как открытую книгу. Вова бы не заметил такие мелочи. Поэтому мне непривычно, что этот мужчина подмечает детали и считывает мое настроение.

- Все нормально, - натягиваю я улыбку. – Устала просто, - вру я.

- Садись, тебе поесть надо, - заявляет Саша и отодвигает для меня стул.

Для меня и это очень непривычно. Вова никогда для меня ничего не готовил. Он не умеет. Я привыкла заботится о муже и сыночке, все домашние дела всегда были на мне. Я не знаю, как реагировать на заботу, которую дарит мне Фролов. Я ему очень благодарна и в тоже время мне не по себе. Я будто не в своей тарелке.

- Кто тебя научил готовить? – интересуюсь я у Фролова, стараясь не думать о своей задержке, потому что эти мысли пугают и вгоняют меня в панику.

Сажусь за стол, нежно провожу рукой по голове сына. Волосы у него отрасли, надо будет отвести малыша в парикмахерскую. Улыбаюсь, потому что Лев съел всю тарелку. Опять Саша каким-то чудесным образом уговорил ребенка нормально поесть.

- Жизнь научила, - отвечает Саша и ставит передо мной тарелку с супом. – Мать работала на двух работах. А я ей помогал с домашними делами. Готовил, за младшей сестрой присматривал. Если Маришка сегодня придет домой, то вечером вас познакомлю. Сестра у меня трудоголик. В последнее время периодически на фабрике ночует, у них там проблемы, весь офис выходит в ночную смену.

- Сестра с тобой живет? – уточняю я и случайно дотрагиваюсь до руки Саши.

Кожа к коже. Какая-то искра пробегает по телу и наотмашь бьет в сердце. У меня дыхание сбивается. Странная реакция. Такая острая и яркая. Я ничего подобного никогда в жизни не испытывала. И до одурения стыдно, потому что я вижу не просто брата своего бывшего мужа, а очень красивого и сексуального мужчину.

Фролов смотрит мне в глаза, протягивает руку и заправляет мокрый локон моих волос мне за ухо. И будто случайно, а может и не случайно прикасается костяшками пальцев к моей щеке. Касание нежное, осторожное. А у меня от этого невинного прикосновения кожа горит, и между ног как-то сладко тянет. Боже! Мне стыдно за себя. Какая же я идиотка. Почему я так реагирую на этого мужчину? Это неправильно! И почему он так на меня смотрит? Как-то иначе, не так, как в больнице. Саша будто меня рассматривает, будто запоминает каждую мою черту.

Вижу, как бьется жилка на его шее. А зеленые глаза почему-то начинают темнеть, и меня затягивает в этот омут. Фролов осторожно проводит подушечкой большого пальца по моей нижней губе, и я теряю связь с реальностью. Я будто под гипнозом. Огромные мурашки бегут по моему телу. Дыхание сбивается.

- Мам, я чай хочу, - подает голос Лев, и я словно выныриваю из другой реальности.

Глава 13

Саша

Еду на встречу, которую мне организовал Колесников. Его партнер по имени Мирон назначил встречу в ночном клубе, чтобы была неформальная обстановка.

Звоню своему другу Руслану, мы вместе служили, недавно вместе охранное агентство открыли. Но это для всех мы просто охранное, а в тесных кругах знают, что мы можем спрятать кого угодно так, чтоб враги не нашли.

Что требуется Антипову, я пока не знаю. Перетрем, выясним детали, обговорим цены. Раз он на меня через Колесникова вышел, значит, дело личного характера и огласке не подлежит.

В мои мысли снова плавно просачивается образ Яны. Запретил себе о ней думать. Но не хрена не выходит эта девчонка из моей головы. Голос ее мягкий, ласковый, без намека на соблазнение. Каждый раз зависаю, когда ее слушаю. И если бы только зависал… У меня член колом встает, когда вижу эту хрупкую, нежную, потерянную девчонку. Глаза у нее темные, почти черные. Охуительные. И она смотрит так… Бля… У меня душа от ее взгляда переворачивается. Она меня видит, меня настоящего. Я это чувствую. Поэтому и залип так на жене брата.

Я внимание на нее обратил еще на свадьбе. Зацепила меня тогда ее улыбка искренняя и то, как она на Вовчика смотрела. Взгляд полный любви, нежности, преданности. Я люто завидовал Вовке, потому что найти такую порядочную женщину не так-то просто. А этому идиоту повезло.

Яна… Она другая. Она не похожа на тех, с кем я привык общаться. Такие как Яна не пройдут мимо, если будешь в канаве с пулевым ранением валяться, такая остановится и помощь предложит, такая не сбежит, если у мужа финансовые трудности возникнут, наоборот, будет поддерживать и вдохновлять на подвиги. И я кайфую рядом с ней, тащусь от нашего общения. Но уже с трудом удерживаю себя в рамках приличия. Мне безумно хочется прижать эту девчонку к стене, целовать ее, ласкать, чтобы наслаждаться ее стонами. Хочу попробовать на вкус ее пухлые губы. Хочу, чтобы она моей стала. Только моей.

Понимаю, что девчонке сейчас не до новых отношений. На горизонте развод маячит с мужем, ребенка только прооперировали. А мне так хочется схватить ее и вытащить из болота, в котором она застряла. Хочу снова увидеть сияющие темные глаза и ту счастливую улыбку, которые я на свадьбе видел. Яне очень идет улыбка. И я сделаю эту девочку счастливой.

И меня поражает Вовчик. Этот долбоеб предпочел дешёвых шлюх вместо настоящей уникальной женщины. Мой брат точно идиот, неужели не разглядел, какая у него жена охренительная? Она же хрупкая и нежная, как цветочек, но в то же время сила ее духа поражает. Она боится вида крови, но при этом, превозмогая свой страх, таскала своего сына на перевязки. Каждый раз возвращалась из процедурного кабинета белее мела, держала свой страх в узде, а это очень не просто. Она толком в больнице и не спала, караулила, чтобы Лев из себя трубки не выдернул. Я видел ее уставший взгляд, но при этом она улыбалась сыну, улыбалась мне, дарила свое тепло несмотря на то, что сама едва стояла на ногах из-за усталости. Где она берет силы, для меня загадка. Я восхищаюсь этой женщиной. И хочу, чтобы она стала моей.

Сначала я хотел просто помочь девчонке, она ведь в трудной ситуации оказалась. Но чем чаще к ней приходил, тем сильнее привязывался. Я стал зависим от ее голоса нежного, от взгляда теплого. И недавно я стал замечать, что она смотрит на меня, как на мужчину, а не как на родственника. И меня это радует.

Меня еще никогда так не клинило, не штормило при виде женщины. Яна на меня действует, как самая убойная наркота. И это при том, что я девчонку еще ни разу даже не поцеловал. Представляю какой кайф испытаю, когда попробую на вкус ее губы.

Обычно я если кого-то хочу, то без проблем беру. Я привык к тому, что все девки сами ко мне на шею вешаются. Все легко и доступно, завоевывать никого не надо. Скучно и пресно. С Яной так не получится. Если напор свой продемонстрирую, она испугается и общаться со мной не будет. Чтобы ее поймать, надо проявить терпение. Как на рыбалке. Надо приложить усилия, чтобы добиться результата.

Только держать себя в руках все труднее и труднее. Безумно хочу эту девчонку. Она вся такая скромница, но я знаю, чувствую, какое пламя скрыто внутри.

Если бы сегодня Лев не обратил наше внимание на себя, я бы Яну поцеловал. Я уже слышал треск своей выдержки, уже потянулся к губам девчонки, но малой спас свою мать от меня. Я бы не смог остановиться, одним поцелуем бы дело не закончилось.

Лев… Классный мальчишка. Смышленый, воспитанный, сильный духом. Весь в мать. И я не понимаю своего брата-долбоеба. Как можно было отказаться от сына? Ой, идиот. Слов нет. Я Яну своей женой сделаю, и малого ей воспитывать помогу, и не только воспитывать, ей сейчас до хрена денег надо, чтобы мальчишку на ноги поставить. Я ее всем обеспечу. Помогу с деньгами, позабочусь и о ней, и о мальчишке. Она, конечно, помощь принимать не умеет. Смущается, краснеет. Сама никогда ни о чем не попросит, очень скромная. Поэтому стараюсь понять, что ей сейчас необходимо в первую очередь. Действую по интуиции.

Останавливаю машину напротив клуба. Музыка грохочет. Замечаю на стоянке Барсова Руслана. Стоит около своей тачки и курит. Он же бросил это пагубное дело. Что на него нашло?

Выхожу из своей машины. Барс, замечая меня, идет навстречу. Пожимаем друг другу руки.

- Ты чего такой нервный? – усмехаюсь я.

- Бля… Прав был Колесников, все проблемы у нас из-за баб, - цокает он языком.

- Рус, неужели твое каменное сердце пробила какая-то девчонка? И так пробила, что ты за сигареты схватился?

- Какая-то… - бухтит он. – Ты же знаешь, я на дух не переношу правильных и тихих девчонок. Вокруг таких хороводы надо водить. Это только ты у нас по таким прешься. С ними проблем дохрена. Слишком сложно. Усилия надо прилагать. Куда легче и интереснее подцепить девчонку в клубе, трахнуть разочек и разбежаться. Ни лишних вопросов, ни лишнего мозгоебства. Переспали и разошлись. А тут бля… Свалилась мне одна на голову честная и правильная. Бесит она меня. Аж трясет от нее. Трахнуть ее хочу, но не могу, она невеста моего брата. Сука, аж ломает всего, как хочу ее. Ладно. Забей. Выспаться мне просто надо. Устал, как собака.