Развод. Я (не) верю в любовь

Глава 1

— Что, скандал мне устроишь? — цинично усмехается муж, даже не пытаясь прикрыться. — Кать, не стой столбом, иначе из драматичной эта сцена превратится в неловкую.

А я в первые мгновения от шока не могу ни единым мускулом пошевелить. Вбираю в себя безобразную сцену и мозгом регистрирую всё, что вижу, а отреагировать пока не могу.

— К-кто это? — выдавливаю наконец из себя.

Гордеев кивает на закутавшуюся по уши в одеяло любовницу.

— Это? Любовь. Нет, реально, её Любой зовут.

— То есть… — сиплю. — Это — любовь. А у нас с тобой — уже нелюбовь?

— Поэтично, — оценил он бесстрастно. — Кать, ну какая любовь после двадцати лет брака?

Какая?.. Реальная, верная, настоящая! Но это всё не о нём, не о Гордееве, не о моём муже, в котором я не чаяла когда-то души.

Сейчас всё заволакивала пелена мутно-багрового гнева. Сердце трепыхалось в груди раненой птицей, будто хотело вырваться из-под рёбер и улететь.

Дышать было сложно — и даже уже не сколько от того, как я эту сцену застала, сколько от равнодушия и цинизма, которыми меня окатил мой собственный муж.

— А вы не могли бы выйти? — внезапно подала голос Любовь.

Я изумлённо уставилась на неё, даже сначала ушам не поверив.

— Что?..

— Вы не могли бы выйти? — повторила она уже куда громче, словно решила, что я переспросила, потому что реально не расслышала из-за глухоты. — Я бы одеться хотела!

— Сиди смирно! — шикнул на неё Гордеев. — Подождёшь.

Я указала дрожащим подбородком на девку в постели.

— Выведи её отсюда. Немедленно! Я жду тебя в столовой.

— Чаю попьём? – хмыкнул Гордеев.

— Поговорим, — прорычала я таким низким голосом, что у меня внутри всё завибрировало от усилий.

Не помню, как я спустилась на второй этаж. Не помню, как отыскала столовую. Перед глазами всё странно мутилось и прыгало, словно я вывалилась из одной реальности в другую — параллельную, где всё так же, но чуть иначе.

Господи, хотела бы я сейчас куда-нибудь провалиться! Чтобы не слышать, не видеть, не знать!

Грудную клетку по-прежнему сдавливало немилосердно. Но я упрямо вцепилась в спинку одного из стульев, приставленных к овальному столу. Уставилась невидящим взглядом в окно. Моя устроенная, благополучная жизнь валялась в обломках у меня под ногами, а я до сих пор поверить в это до конца не могла. Умом-то же всё понимала, а внутри какая-то пустота — страшная, зияющая, сосущая.

— Ну что, говорить с тобой будем?

Крутанулась на месте, уставившись ненавидящим взглядом на входившего в столовую мужа. Входил он как полноправный хозяин, которого ничего не смущало. А я пыталась понять, почему он себя так ведёт. С каких пор он стал до того ко мне безразличен, что его моя боль ни капли не трогала?

— Андрей, что ты творишь? — прошептала я, даже не пытаясь скрыть своего потрясения. — В тебя что вселилось?

Муж притормозил на пороге, широко расставил ноги, сложил на груди свои внушительные ручищи и окинул меня внимательным взглядом.

— Что вселилось? Да чёрт его знает. Радость жизни, возможно.

— Ра… радость жизни? Ты издеваешься надо мной?

— Да с чего бы? Я пытаюсь быть с тобой честным. Мы давно живём в этом болоте, и я уже начал забывать, что это такое — быть по-настоящему мужчиной. Когда хочешь кого-то. Когда кипит кровь. Вот, Любовь помогла мне вспомнить. Я понимаю, тебе неприятно слышать такое. Но это правда жизни.

— То есть тебе всё равно, как при этом я себя чувствую? — прошелестела я, удерживая себя от рефлекторного жеста — схватиться за сердце, потому что с левой стороны что-то неумолимо сжималось, будто пыталось превратиться в кулак.

— Слушай, я не думал, что ты вернёшься из этого своего салона так рано. И заметь, в нашу постель я её не тащил.

— Так тебе за это, может, ещё и спасибо сказать?! — рявкнула я, даже саму себя поразив таким неожиданным взрывом.

Но всему приходит конец, а моё терпение оказалось не таким уж и долговечным. Выдержка полетела к чертям. Зато я почувствовала, что дышать стало чуточку легче.

— Так, только давай без скандалов и криков на весь дом, — строго предупредил муж. — Ну ты ж понимаешь, что это просто интрижка. Я не собираюсь с ней ничего серьёзного заводить.

— Ничего серьёзного? — опешила я. — А вот это что было? Это у вас не серьёзно? Вы друг дружку в постели просто погладили?! Ты совсем за дуру меня держишь, Гордеев?!

И без того суровое лицо мужа окаменело, тяжёлая челюсть мгновенно напряглась, а в серых глазах засквозила холодая сталь. Он терпеть не мог, когда кто-то бросал вызов его авторитету и пытался взять над ним верх — даже в малом. Даже в обыкновенном споре Гордеев не мог быть не прав. Это скорее все вокруг ошибались. Даже я, даже сейчас, когда застукала его в нашем доме в объятиях молоденькой и наглой любовницы!

— Понятно. По-хорошему не получится. Тогда давай сразу с тобой разберёмся. В чём смысл этого скандала? Ты хочешь мне высказать своё «фи»? Принято. Моя недоработка. Что ещё? Пообещать, что ты её тут больше не увидишь? Считай сделано. Какие-нибудь другие пожелания?

Глава 2

— Развод? — рассмеялся Гордеев. — Ты так не шути, Катерина.

И вот это оказалось настоящим унижением для меня.

Он посчитал, что я блефую?

— С чего ты решил, что я пошутила? Гордеев, Я с тобой развожусь.

И лишь произнеся эту фразу, я почувствовала неотвратимость сказанного. Это ведь действительно не пустая угроза, не попытка его удивить, припугнуть. Я действительно с ним развожусь. Я не позволю ему топотаться по мне, да ещё при этом и насмехаться над моими попытками прекратить этот фарс!

— А дальше что будешь делать?

— В смысле? Жить буду дальше. А ты что решил, что за границами нашего брака жизни больше не существует?

Он, кажется, только сейчас стал понимать, что я упираюсь не из чувства противоречия и не из желания ему насолить. Я действительно серьёзно настроена.

— Катерина, ну не дури. У тебя всё есть для сытой, комфортабельной жизни. Чего ты дёргаешься, я не пойму. Какая-то пустая интрижка так тебя разозлила, что ты готова разрушить себе всю жизнь?

— Себе? Так не я её разрушила, Гордеев! Или ты думаешь, что я мыслю под стать тебе? Что мне всё надоело, и я превратилась в кусок камня без сердца? Так не суди по себе! Я до сих пор чувствую и мне до сих пор не всё равно, потому я с тобой и разведусь! Смотреть на то, как ты с другими бабами развлекаешься, потому что наша любовь давно превратилась для тебя в пережёванную жвачку? Нет, спасибо! Я не настолько не уважаю себя, чтобы это торпеть!

Гордеев смотрел на меня какое-то время, будто взвешивал на невидимых весах степень искренности моего пламенного монолога. Видимо, таки посчитал, что я действительно не шучу.

— Слушай, мы с универа вместе, мы двух дочерей вырастили и в жизнь отправили, дом построили и не один. Всё есть, всего в достатке. Даже с излишком. И ты до сих пор готова цепляться за сугубо совместное? Ты никогда не хотела хоть чуточку пожить для себя?

— Что?..

Я пыталась объять мыслью услышанное, но впечатление было такое, будто муж вдруг заговорил со мной на тарабарском зыке. На языке, которого я не знала и не понимала. Которого я не слышала никогда!

— К-как ты вообще к такому пришёл?.. Когда, Андрей? Когда в тебе такие мысли-то поселились?

Супруг смотрел на меня с непроницаемым видом.

— Слушай, не пытайся всё выставит так, словно я для тебя сделал какое-то открытие. Не знаю, когда я к этому пришёл. Это процесс. Это не за один день и не по щелчку пальцев случилось. Просто это жизнь, Катерина! Ну что тут непонятного? Рутина рано или поздно убивает любые отношения. Не думал, что тебе, взрослой, умудрённой опытом женщине, нужно разжёвывать такие очевидные вещи.

Так вот значит, как может выглядеть семейная жизнь, когда супруги со временем отказываются делиться друг с другом мыслями и взглядами на жизнь, когда каждый думает, что второй всё сам понимает…

Я успешно проморгала этот момент. Мы с Андреем фундаментально разошлись в понимании семейной жизни. И вот теперь выясняется, что я по-прежнему держусь за «устаревшую» верность, а он решил, что и так был верен мне достаточно долго, чтобы теперь в кои-то веки пожить и для себя!

— Видимо... — я провела пальцами по лбу, — тут не имеет смысла просить о чём-то. Это твой взгляд на жизнь. И я с ним не согласна.

— Ну и для этого обязательно разводиться? Всё рушить? Тянуть в жизнь перемены?

— Ты тянешь в нашу жизнь вещи пострашней! — рявкнула я, не сдержавшись. — Нет, мне такая сытая жизнь не нужна. Я с таким не смирюсь.

Гордеев наконец-таки понял, что не поучится меня уговорить. Кивнул.

— Окей. Не хочешь с этим мириться, дело твоё. Но ты уверена, что готова к тяготам одинокой жизни в свои сорок с хвостиком? Ты успела об этом подумать?

Я ошарашенно уставилась на него.

— Ты… ты на мой возраст собрался пенять?

— Да бог с тобой, — хмыкнул Гордеев. — Мне и самому давно не двадцать. Но одно дело — я, другое дело — ты, домохозяйка, последние несколько лет ведущая спокойную комфортную жизнь в загородном доме. Не жаль будет всё это терять?

Жар прилил к моему лицу и от подкатившего гнева я сейчас наверняка пошла багровыми пятнами.

— Ты… ты думаешь, деньги — это всё?

— Я думаю, деньги — это почти всё, Катерина. Без денег в нашей жизни сложно прожить.

— Но деньги не важнее самоуважения!

— Ага, — кивнул Гордеев. — Значит, мы тут с тобой не о комфорте, а о принципах и идеалах. Ну хорошо. Твой выбор. Развод, значит, развод. Но ты не бойся, без копейки я тебя не оставлю.

Жар ударил мне в голову.

— Не нужны мне твои копейки, понятно? Не смей мне своими подачками в лицо тыкать!

Супруг тут же помрачнел, серые глаза гневно сверкнули.

— Осторожнее со словами, Катерина. Не выводил меня из себя. Ты всё-таки слишком сильно зависишь от моего хорошего настроения.

— Пугать меня вздумал?

— Напомнить решил!

— Катись со своими напоминаниями знаешь куда? — заорала я. — Думаешь, я без твоих спасительных капиталов загнусь под забором? Что ты из себя бога всемогущего строишь?!

Глава 3

— Ты вообразил, что я после такого хоть копейку у тебя попрошу?

В груди всё спирало от душившего меня гнева. Рёбра словно внутрь норовили вогнуться, сдавливая лёгкие и мешая нормально дышать.

И ведь если разобраться, сильнее всего я злилась сейчас на себя — за то, что не смогла соломки себе подстелить. Не предугадала. Не предвидела такой поворот. У меня и мысли не возникало, что у мужа в голове бродят такие идеи!

И вот как мне после этого доверять своей интуиции?

— Ну, сейчас ты слишком зла и расстроена, чтобы мыслить здраво, — заявил муж. — Но пройдёт какое-то время, ты остынешь и посмотришь на ситуацию трезво, без лишних рефлексий, и многое, возможно, поймёшь.

— Вот как?.. Если без лишних рефлексий, — прошипела я взбешённо, — то я решила бы тоже налево сходить! Что, интересно, ты сказал бы на это? Как, с гордостью потом носил бы свои развесистые рога?

Гордеев даже лицом потемнел, стоило мне заговорить о рогах.

— А что ты смотришь на меня так, словно я тебе суицид совершить предложила? — я входила в раж, уже не считаясь с тем, что несла, потому что смертельно уязвлённая гордость требовала немедленного отмщения. — Или хочешь сказать, что мне рога всё-таки больше к лицу? Не молчи, Гордеев! Скажи, как в твоей башке такое равноправие помещается!

— Тебе меня на кого-то менять и в голову никогда не приходило, — проговорил он медленно и раздельно. — Я тебя в постели всегда устраивал. А вот мне…

И он выразительно замолчал, дожидаясь, пока на меня снизойдёт понимание.

Но оно на меня не просто снизошло, оно влетело мне молотом прямиком в солнечное сплетение.

— О-о-о… — выдохнула я, чтобы не задохнуться. — Так я ещё и в постели тебя не устраиваю…

— Ради уважения к нашему браку я не стану отвечать на этот вопрос, — тоном фальшивого примирения отозвался Гордеев.

— З-засунь себе это уважение знаешь куда! — рявкнула я. — Развод, Гордеев! Я подам бумаги завтра же!

— Дело твоё, — пожал он плечами. — Вперёд и с песней. Дом твой. Я себе новый построю. Меня всё равно здешняя планировка уже не устраивает. Живи тут со своими высокими моральными принципами и не хворай. Ну а насчёт денег… повторять, думаю, нет необходимости. Будет туго — всегда обращайся.

И он преспокойно покинул столовую, оставив меня отходить от разговора.

Но если честно, я понятия не имела, сколько мне потребуется времени для того, чтобы действительно от него отойти. Сколько слёз должно быть пролито. Сколько немой боли пережито. Масштабы казались мне угрожающими.

И на весь этот кошмар ложилась ещё и густая тень растерянности. Я не ожидала этого, я не замечала развешанных вокруг меня красных флажков. Ничто мне не намекало и ничто не указывало на то, что за моей спиной всё давно изменилось.

И ведь муж до сих пор своего поведения не менял. Всё было… обычно. Как раньше. Но сейчас я начинала подозревать, что было так исключительно потому, что я его ни с кем не застала, я тоже вела себя как обычно. И он просто не видел причин что-то в этой схеме менять.

Конечно, зачем соглашаться на какие-то перемены, если можно просто водить меня за нос, лгать в глаза и таскать чужих потаскушек в свою постель!

От этой мысли я надсадно всхлипнула и зажала рот ладонью.

Он ведь и дом этот оставил мне, как барин, небрежно сбросивший с плеча надоевшую шубу. На, мол, забирай, подавись. А захочешь чего-нибудь сверх, с этим тоже проблем не будет. Ты только унизься и попроси.

Ему настолько плевать на меня. Вот настолько!

Я бы, если честно, не вспомнила, как покидала столовую. Мне нужно было решить, что делать дальше, но в голове стояла звенящая пустота, а на самую макушку словно что-то давило. Я почти физически ощущала эту ноющую боль.

Возможно, стоило на всякий случай измерить давление, но у меня и на это сил бы сейчас не нашлось. Я была раздавлена и потеряна.

Какое-то время в итоге я просидела в гостиной, и оттуда услышала, что Гордеев через какое-то время спустился со второго этажа и вышел. Шум дверей гаража и взревевший мотор подсказали, что он отбыл куда-то. Естественно, отчитываться мне он бы не стал.

Выдохнув, я прислушалась к тишине дома. Оставалось только порадоваться, что у нашей домработницы и её помощников сегодня был выходной и они не застали этого безобразия.

Поднявшись наверх, я добрела до нашей супружеской спальни и прошла в ванную комнату, где поплескала в лицо холодной водой.

А потом меня всё же накрыло. Я не могла смириться с тем, что его вещи занимали комнату, где мне так или иначе придётся ночевать. Поэтому спустя пару минут из окна второго этажа прямиком на газон полетели вещички.

Я самозабвенно вышвыривала в распахнутое окно всё, что принадлежало Гордееву.

Вернётся из своей важной поездки — соберёт. Не вернётся — его дело. На ночь дождь обещали, и я очень надеялась, что на этот раз прогноз погоды не подведёт.

В итоге я даже запыхалась, выгрузив всё, что отыскала, наружу. Зато не могла не признать, что даже от такого ничтожного акта мести мне всё-таки полегчало.

Глава 4

— Катенька, погоди… Я что-то не понимаю… — старшая сестра смотрела на меня с вежливым удивлением, словно заподозрила у меня лёгкое помешательство и не спешила верить тому, что я сказала.

— Марин, а что тут понимать? — дрогнувшей рукой я смахнула со лба выбившуюся прядь. — Я же сказала всё прямо, без намёков. Я развожусь с мужем.

— Это очень неожиданно… А в чём причина?

— Причина самая банальная и обидная, — вытолкнула я из себя. — Он мне изменяет, Марин. Я его вчера с какой-то молоденькой бабой застукала. Но это ещё не самое паршивое. Хуже всего то, что Гордеев ни черта не раскаивается. Ни капельки. Он решил, что двадцать лет благополучной совместной жизни — это уже даже как-то и неприлично. Пора изменить.

Мой чёрный юмор старшую сестру совершенно не впечатлил. Я наблюдала в окошке видеозвонка за её напряжённым лицом и понимала, что она пыталась справиться с шоком.

— Кошмар… Так и заявил?

— Более или менее. Но по большому счёту, какая разница, как он свою измену мне объяснил? Важен сам факт!

— Я… я понимаю. То есть извиняться или как-то исправлять ситуацию он не собирается?

— Прости, пожалуйста, а как можно исправить измену? — прищурилась я, чувствуя, как гнев закипает в моей груди по новой. — А что до извинений, то всё как раз наоборот. Гордеев заявил, что имеет полное право отдохнуть от семейной жизни. Ну вот я и решила выписать ему пожизненный отдых. Пусть теперь делает, что хочет. Он полностью свободен от опостылевшего ему брака.

Мои собственные слова ножами впивались мне в сердце, но я понимала, что это нужно озвучить, чтобы прочувствовать отчаяние до конца, чтобы ниже падать уже было некуда. Надо признать очевидное, надо закрепить это как факт и отсюда двигаться дальше, а со дна есть только один путь — наверх. По крайней мере, я на это очень надеялась. Иных ориентиров у меня не было.

— Кать, а как теперь… а как их с Мишкой договорённости?

— А какое отношение их с Мишкой договорённости имеют к нашему развалившемуся браку? — изумилась я.

Честно говоря, у меня это вопрос и в голове не возник. Муж Марины сотрудничал с моим мужем уже достаточно давно, чтобы их дела стали исключительно их делами и не имели к родственным связям никакого отношения. Я в них не лезла и ничего не вызнавала. Не моё дело.

Оказалось, что, видимо, зря.

— Просто, — её взгляд забегал, будто она пыталась собраться с мыслями. — Просто там такая ситуация… Мишка относительно недавно занял у твоего… у Андрея крупную сумму. Тот ещё, знаешь пошутил, мол, если бы не родственник жены, никогда бы не занял. А тут… вы разводитесь.

— Извини, но в первый раз слышу об этом, — я потёрла лоб, пытаясь припомнить.

Но нет, Гордеев ничего мне о своих делах особенно не говорил.

— Послушай, Марин, я не думаю, что на развод хоть как-нибудь отразится на их общих делах. Не бери в голову.

— Ну… хорошо.

Сестра, конечно, пыталась сделать вид, что я её убедила, он я видела тревогу в глазах Марины. В итоге распрощалась я с ней с таким ощущением, будто волноваться должна в первую очередь о их вероятных сложностях, а не о том, что моя жизнь пошла под откос.

И я уже отказалась следом звонить дочерям и решила дать себе хоть какую-то передышку, но жизнь распорядилась иначе — старшая Инна набрала меня сама.

— Мам, привет. Мы с Сашкой думали к вам на выходных заскочить. Вы как, дома будете?

Я кашлянула, собираясь с силами.

— Я буду дома почти наверняка. У отца спросишь сама.

— А… что случилось?

— Мы разводимся, Инн.

Потрясённое лицо дочери едва не заставило меня пожалеть о том, что я вот так без всякого предисловия вывалила на неё эту новость. Но поздно жалеть — я тоже не могла таскать в себе всю эту боль и искать ко всем индивидуальный подход. Если я сама себя сейчас не пожалею, этого никто не сделает за меня.

— Мам, ты чего?.. З-зачем вы разводитесь? Что случилось?

Я кратко пересказала ей всё. У меня и мысли ни на миг не возникло, что стоило бы скрыть измену отца. Спрашивается, для чего? Хранить от дочерей его истинное лицо? Не видела смысла. Пусть знают, как их папочка относится к прожитым вместе годам. Пусть знают, что он фактически ни во что их не ставит. Что от жизни с их матерью он настолько устал, что даже не потрудился ответить на мои претензии с уважением, вместо этого унизив так, как меня ещё никто и никогда за всю мою жизнь не унижал!

— Я не верю, — выдохнула Инна. — Наш отец никогда бы так не поступил.

— Нет? — меня буквально взбесила её попытка уйти в отрицание. — Ну, раз я тебе вру, ты сама спроси у отца. Мне даже интересно, что он вам с сестрой в итоге расскажет!

И я безо всяких угрызений совести повесила трубку. Зато это в достаточной степени меня разозлило, чтобы мне хватило энергии на обзвон всей ближайшей родни — я фанатично стремилась решить вопрос развода раз и навсегда. Не хотела тянуть и откладывать, ломая голову над тем, как всем преподнести эту новость. Хотела сделать это немедленно, здесь и сейчас.

Возможно, я просто надеялась на то, что так мне станет хоть чуточку легче. Что я сумею хоть на короткое мгновение избавиться от боли, съедавшей меня изнутри.

Глава 5

— Погоди, — Усманов наморщил лоб, пытаясь переварить услышанное. — Ты с Катькой собираешься развестись из-за этой пипетки? Я думал, ты к Любке подкатил чисто поразвлекаться.

— Да как-то так всё и было, — скривился Гордеев, уставившись хмурым взглядом в окно.

Он уже чёрт знает сколько торчал в своём кабинете, обозревая панораму расстилавшегося под его ногами мегаполиса.

Обозревал и раздумывал, как это его такая устроенная, во всём прилизанная, благополучная жизнь в один миг дала такую уродливую трещину и принялась расползаться по швам.

Ему совершенно не улыбалось прямо сейчас окунаться в дела, связанные с разводом. У него и без этого дел невпроворот!

— И для справки, — добавил он, не оборачиваясь, чтобы одарить взглядом своего лучшего друга. — Не я с ней собрался разводиться, а она со мной.

— Ещё лучше. Живёт сейчас как у Христа за пазухой, а без тебя что собирается делать?

— Да мне откуда знать? — пожал Гордеев плечами. — Я у неё не интересовался. Но и бегать за ней, упрашивать я не собираюсь. Хочет развестись — пожалуйста. У меня нет времени на уговоры. У меня по выполнению контрактных обязательств все сроки горят, я занят важными делами, а не вот этими бабскими соплями.

Чем больше он говорил, тем сильней распалялся. Детали вчерашней безобразной перепалки всплывали в памяти, заставляя морщиться.

Это очень неприятно — осознавать, что далеко не всё ты можешь удержать под контролем, особенно в том, что касается личной жизни.

— Ну, Андрей, справедливости ради, эти бабские сопли всё-таки твоей жены сопли, а не просто какой-нибудь левой бабы. Вы с ней двадцать лет душа в душу и всё такое. А потом — р-раз! — и за один день разбежались.

— Ну, к этому всё шло, — проворчал Гордеев. — Думаешь, все эти двадцать лет в нашей жизни царила сплошная идиллия? Всякое было, поверь.

— Но это не повод из-за какой-то пустой интрижки семейную жизнь в утиль спускать. Только не строй из себя бессердечного, Гордеев! Не поверю, что тебе совсем наплевать!

Гордеев таки обернулся, чтобы бросить взгляд на Усманова.

— Ну, во-первых, с Любовью у нас не то чтобы пустая интрижка. Она не какая-то бестолковая соска, у которой на уме только то, как из моего кармана побольше утащить. А во-вторых, раз Катерине так легко от двадцати лет брака со мной отказаться, то почему я должен за него цепляться-то? Ну, хочет пожить самостоятельной жизнь, почему я должен ей запрещать?

— Ну вы даёте… — покачал головой Усманов. — Шуму будет, к тому же. Сплетни всякие поползут.

— Да пусть себе ползут. Мне-то какая разница?

— Ну, думаю, тут главное держать руку на пульсе. Надеюсь, Катьке твоей не придёт в голову как-нибудь за измену твою отплатить и растрындеть всем что-нибудь пикантное или важное с точки зрения бизнеса. Она у тебя баба серьёзная — может и заморочиться по этому поводу.

Гордеев замер, зацепился за эту мысль. Честно признаться, он как-то об этом и не подумал. Спасибо Усманову, допустившему подобную вероятность.

— Да ну, Тимур. Ну не настолько же она мстительная.

— Ну вот смотри, — и друг даже выпрямился в кресле, готовясь отстаивать свою теорию. — У твоей Катерины очень хорошие отношения с большинством жён наших шишек из совета. И с супругами наших партнёров. Ты же её на все мероприятия с собой постоянно таскал. А она у тебя такая, общительная. Её все знают, все уважают, всем она нравится. И даже не спорь. Ты знаешь, что я прав. Ты этим сам постоянно хвалился. Помнишь, как она какой-то там благотворительный вечер устраивала? Ты помнишь, какую сумму благодаря ей собрать удалось?

Гордеев скривился.

— Помню.

— Ну вот. Сейчас вы с ней разбежитесь, и собираешься ты что-то там объяснять или нет, а картинка в обществе сложится своя. Ну, если ты считаешь, что твоей репутации это особого вреда не нанесёт, тогда, конечно, переживать действительно не о чем. А так… ну, не знаю, я бы ещё сто раз подумал. Может, и не стоит с плеча рубить. Может, стоит попытаться с ней примириться. Или хотя бы удостовериться в том, что она на тебя нож не точит.

— Да твою-то мать, Усманов… — выругался Гордеев, отклеившись от созерцания городских видов и вернувшись к столу. — Вот умеешь ты настроение-то испортить.

— А у тебя оно было, можно подумать, радужным, — хмыкнул друг. — С утра ходишь как туча. И пока я на тебя не надавил, даже рассказывать не хотел же!

— Слушай, да не поползу я к ней с поджатым хвостом, — проворчал Гордеев. — Это нужно вообще всякое уважение к себе растерять, чтобы обратно к жене на пузе ползти после всего, что я ей наговорил. Мы ж не просто поссорились, мы всерьёз разбежались.

Усманов вздохнул.

— Ну тогда стоит хотя бы попытаться мирно с ней разойтись, а не так, что потом тебе ответочка от неё прилетит, а ты и отреагировать не успеешь. Бабы они же коварные!

До конца рабочего дня он крутил в голове эти мысли и всё больше с ними соглашался. Катерина ведь действительно может что-нибудь выкинуть. И почему он сразу не подумал об этом?

Домой возвращался, уже обдумывая если и не план примирения, то как минимум попытку выйти с женой на диалог.

Глава 6

— Орёт так, будто ему хвост прищемили, — мстительно пробормотала я, но и пальцем не пошевелила.

Он что всерьёз ожидает, что я кинусь на его рык? Брошу всё и полечу узнать, что же могло стать причиной его недовольства? Нашёл дурочку.

Поэтому я преспокойно выждала, пока он сам не завалился в мою спальню. В кулаке он сжимал целую охапку своих драгоценных наручных часов. Ну конечно, самое драгоценное решил собрать. Во избежание. Хотя где-то под окном валялся ещё и его второй планшет, макбук и коробка с дорогущими запонками. Видимо, это добро он пока не заметил.

— Это что за хрень?! — прорычал он с порога. — Ты совсем лишилась ума?!

Я приподняла бровь.

— А ты так испугался за свои побрякушки? Возможно, в этом случае не стоило уезжать из дому, не побеспокоившись об их сохранности.

— Что ты этим цирком собираешься мне доказать? На кого рассчитано это дешёвое представление?

— Дешёвое? — и я перевела выразительный взгляд на зажатые в его кулаке часы. — Ну, я бы так не сказала. И нет тут никакого спектакля. Я просто избавилась от ненужных вещей в своём доме.

— Он пока ещё не безраздельно твой! Бумаги пока не подписаны!

— Но ты же не будешь нарушать своё слово? — наигранно удивилась я, а потом сделала вид, что вспомнила кое-что очень важное. — Хотя погоди… ты и во время брачной церемонии мне клятву давал. Но она, видимо, не считается.

Какое-то время Гордеев пыхтел, как паровоз. Он явно был бы не прочь придушить меня прямо на месте. Но что-то его пока всё-таки останавливало…

— Тебе полегчало? — наконец выдавил он из себя, швырнув охапку часов в кресло.

Я поморщилась, потому что вместе с часами на светлую рогожку полетели ошмётки газонной травы и комочки земли.

— Совсем чуть, — отозвалась я бесстрастно. — Недостаточно. Куда сильнее мне полегчало бы, если бы я следом за всеми твоими вещами выкинула бы в окно и тебя. Но мечты, мечты…

— Слушай, — он сделал над собой ощутимое усилие. — Давай не дуреть. Я всё понимаю, но уверен, мы сумеем отыскать возможность договориться и не расставаться врагами.

— Правда? — я изобразила искреннее удивление. — Ты думаешь, у нас получится? И как мы провернём этот трюк? Может, ты наймёшь мне любовника? Для зеркального ответа. Хотя тут есть нюанс — это нельзя будет считать полноценной местью. Ведь я изменю человеку, которому на мою измену плевать!

Последнюю фразу я почти проорала. К сожалению, все попытки выдерживать тон и вид снежной королевы с грохотом провалились. Внутри до сих пор всё болело, и я пока не научилась скрывать эту боль. Со временем – может быть, да и куда я денусь от этой необходимости? Но сейчас я была неспособна строить из себя безразличную.

Но ведь и Гордеев за каким-то чёртом припёрся со мной поговорить. Или я ошиблась, и он явился сюда только лишь ля того, чтобы забрать свои вещи и обнаружил их уже снаружи дома, а не внутри, и лишь потому явился сюда — для разноса и порицания?

— Ты считаешь, я бы остался безразличен к такому демаршу? — его голос звучал уже чуть спокойнее, но напряжение из него никуда не ушло.

— А какая разница, что я считаю? — горько усмехнулась я. — У тебя своё представление о нашей совместной жизни, и ни мои мысли, ни мои чувства тебя не колышут. Зачем ты явился, Гордеев? Ты ещё не всё мне высказал? Недостаточно унизил? Или, я надеюсь, ты здесь исключительно за тем, чтобы свои вещички забрать?

Супруг ответил мне пристальным взглядом, потом скосил его на валявшиеся ан кресле часы.

— Нет, вообще-то не только за этим. Хотел кое о чём с тобой поговорить. Но согласись, разбросанные по всему двору вещи кого угодно собьют с толку.

— Извиняться за это я не собираюсь, — бросила я. — Если что-то ещё из твоих вещей обнаружу, всё это тоже вывалится из окна.

— Я тебя понял, — проговорил он совершенно серьёзно, — но поговорить хотел о другом.

— О разделе имущества?

— О том, что, может, мы слишком спешим.

— Извини? — и на это раз моя эмоция была на сто процентов искренней. Я понятия не имела, что скрывается за этой загадочной фразой.

— Я имел в виду наш развод, — пояснил Гордеев. — Ясно, конечно, что для тебя это дело решённое, но мы можем хоть чуточку притормозить? Я хотел бы для начала навести порядок в делах. Это и тебе будет выгодно. Чтобы вся эта кутерьма с документами при разделе имущества тебя окончательно не задолбала.

— Переживаешь о моём состоянии? Это так мило, — с сарказмом протянула я. — Но не стоит. Я препоручу эти заботы своему адвокату. К тому же ты со своей крайне сомнительной миротворческой инициативой слегка опоздал.

В серых глазах Гордеева мелькнуло затаённое подозрение.

— Почему это?

— Потому что я всем уже рассказала, что мы с тобой подаём на развод. Ну, и почему подаём на развод, тоже, конечно же, рассказала.

Глава 7

— В смысле? — муж уставился на меня в таком изумлении, будто я сообщила, что в его отсутствие дом продала. — Как это — рассказала?

— Что значит, как? Ртом! — не выдержала я, чтобы не съязвить. — Пока ты занимался своими важными делами, я занималась своими. Или ты ожидал, что я продолжу во всём тебе отчитываться? Всё, Гордеев, наша совместная жизнь закончилась, завершилась, умерла. Теперь каждый сам по себе и принимает собственные решения. Или я и тут чего-то не понимаю? Или и тут от меня скрываются какие-то важные смыслы, недоступные скудному женскому разуму?

Муж смотрела на меня, явно пытаясь сформулировать мысль. Я уже поняла, что он совсем не ожидал от меня подобной оперативности. И не ожидал по каким-то конкретным причинам. По каким, понятия не имею, но можно предположить, что у него и на наш развод уже были какие-то свои планы.

Тогда стоит порадоваться тому, что я его опередила. Правда, платой мне за это стала неоднозначная реакция родных — по большому счёту, конечно же, потому что со стороны мы с Гордеевым виделись всем благополучной и счастливой семейной парой. Вот что значит дальше фасада не видеть.

— На хрена так спешить? — выговорил он наконец. — За тобой что, гнались?

— А у тебя что на уме? — с подозрением потребовала ответа я. — Какая тебе, собственно, разница, когда я родню оповещу? Радуйся, что не тебе пришлось это делать!

— Понятно, — протянул он на выдохе, явно не собираясь отвечать на мои встречные вопросы. — Ну, тогда что сделано, то сделано. Я умываю руки.

Я понятия не имела, на какую ситуацию он сейчас ссылался, но расспрашивать об этом не собиралась. Плевать. Меня его планы больше никак не касаются.

— Своим друзьям сообщать будешь сам, — добавила я. — В этом случае я тебе не секретарша.

— Катерина, ты только имей в виду один очень важный момент, — с внешним безразличием обратился ко мне Гордеев, но я-то понимала, что за этим тоном кроется серьёзное предупреждение. — Если у тебя после этого мелькнёт шальная мысль как-то на мне отыграться, я советую тебе сто раз подумать.

Я похлопала глазами в недоумении. Мои мысли в эту сторону вообще не работали. С чего это он решил, что я начну строить какие-то планы мести?

— Я уже отыгралась, — и я дёрнула подбородком в сторону валявшейся на кресле охапки измазанных в земле часов. — Повышвыривала твои вещички, и у меня отлегло.

— Я не о твоей минутной слабости говорю, — покачал головой Гордеев. — Если ты надумаешь во время развода или после него как-то вредить моей репутации, то я предпочёл бы принять превентивные меры.

— Планируешь соломку себе подстелить? — хмыкнула я, решив не выдавать мужу того, что до сих пор вообще не задумывалась о мести.

— Я ведь не дурак, Катерина, — напирал супруг. — Я прекрасно осознаю, насколько ты популярна. И готов к тому, что едва ли не все наши знакомые примут твою сторону, когда слухи наконец расползутся. Но личные неприятности я перенесу. Не критично. К тому же по факту вина, конечно, за мной. Это на меня ведь повесят клеймо изменщика.

— Да брось! — фыркнула я. — Кто навесит-то? Современное общество разве вообще мужиков за любовниц порицает? Их полощут разве что в клубах обманутых жён. А в остальном… не строй их себя заранее жертву. Ни за что не поверю, будто тебя беспокоит, что о тебе заговорят, когда узнают, что ты с постель молодую любовницу затащил. Позавидуют разве что!

— А я и не говорю, что меня чужое личное мнение хоть как-то заботит, — возразил Гордеев. — Я сейчас о другом. О том, что ты знакома со многими моими коллегами, с партнёрами и их супругами. Так вот, я надеюсь ты не опустишься до того, чтобы всякие сплетни и слухи обо мне распускать.

— Господи, — я скривилась. — Так вот за кого ты меня держишь…

Но Гордеев проигнорировал мои слова

— Я хотел бы в этом случае сэкономить нам обоим силы и время.

— Что? — осклабилась я. — Может, предложишь мне достойную плату. Заткнёшь мне деньгами рот, пока не поздно?

И только когда я внимательно посмотрела на мужа, поняла, что он действительно не исключал такого варианта.

— А ты отказалась бы? — поинтересовался он хмуро.

И меня едва смех не разобрал. Только ничего смешного тут не было, впору плакать, ей-богу.

— Тебе твои деньги последние мозги отшибли, — скривилась я. — И как я, дура, этого до сих пор не замечала. Может, если бы поняла это раньше, для меня и твоя измена не стала бы новостью!

— Катерина, не увлекайся этой драмой, — холодно отозвался муж. — Лучше подумай о том, чем ты себе на жизнь зарабатывать будешь. Я предлагаю тебе деньги просто в обмен на то, что мы разойдёмся без взаимных претензий. А иначе на что ты собираешься жить? Откроешь кружок вязания для своих подружаек?

— Отличная идея! — со злостью бросила я. — Всё лучше, чем от тебя деньги за молчание получать!

Я этого не хотела, но организм не собирался спрашивать моего разрешения — и на глаза набежали горячие слёзы.

Мало мне было унижений, которые я до этого пережила, так Гордеев меня теперь ещё и болтливой мстительной бабой выставить собирается. Притом настолько безмозглой, что ей легче в рожу пачку денег пихнуть, чем хоть о чём-нибудь с ней договориться!

Глава 8

— Но вы же мне отзвонитесь, когда документы будут готовы?

— Да, конечно. Не беспокойтесь, Катерина Павловна. Мы с юристами вашего супруга будем на связи. Если возникнут какие-то спорные вопросы или моменты, требующее вашего уточнения, то мы обязательно с вами свяжемся.

— Спасибо, — пробормотала я.

Ну вот и всё, подготовка к разводу официально стартовала.

Я в который раз обвела взглядом столовую с выходом на просторную террасу, где мы в тёплое время года любили всей семьёй завтракать и обедать. На глаза набежали непрошенные слёзы.

Господи, сколько я уже выплакала за последние сутки? Страшно представить…

Телефон то разрывался от входящих звонков и сообщений, то на время затихал. И я же подумывала совсем его отключить, но довольно быстро отказалась от этой идеи. Кто-нибудь из родни наверняка вообразит, что после всего случившегося решила руки на себя наложить. Нет уж, спасибо — не нужно мне под окном машину МЧС и скорую.

Гордеев, чего и стоило ожидать, не стал бегать по газонам и собирать расшвырянные по всей территории вещи. Пригнал каких-то помощников — и ты споро всё собрали, погрузили и вывезли.

Даже жаль. Надо бы снова по всем комнатам пройтись и отыскать что-нибудь ещё, что можно выкинуть в окно. Не скрою, мне эта процедура понравилась. Хоть какая-то отдушина от изболевшегося сердца.

Подруги в один голос требовали его головы на серебряном блюде. Особенно кровожадные планы мне предлагали те, кто пережил измену супруга, причём никуда от своих изменщиков не ушли, а продолжали страдать, зато страдали в комфорте.

Дочери провели со мной несколько видеосозвонов — бросать всё и мчаться домой я им сама запретила, потому что у них были экзамены на носу. Спасибо папаше — он сделал их для дочерей незабываемыми. Теперь они больше будут тревожиться о семейных проблемах, чем о том, как сдать свои экзамены на отлично.

— Кать, ну ты вот сейчас ещё и за дочек себе голову не суши, — приехавшая навестить меня подруга уселась за стол.

Я придвинула ей ещё дымившийся ароматным паром френч-пресс с кофе.

— Ты завтракала?

Она кивнула.

— Слушай, не думай, пожалуйста, обо мне. Вот привычка у тебя, Богоматерь ты наша. Обо всех печётся, кроме самой себя!

Я вяло пожала плечами.

— Звонок юристам, это и всё, на что меня сегодня хватило. Чувствую себя так, словно по мне катком проехались.

— Ага, — Вера деловито наполнила свою кружку и метнула на меня острый взгляд. — И я даже знаю, кто сидел за рулём этого катка. Кать, позволь себе несколько дней покоя. Эту ситуацию нужно прожить и пережить, понимаешь? Других вариантов нет. Нет никакой волшебной пилюли, никакой чудодейственной дыхательной практики или позы в йоге, которая мигом избавить тебя от этого ужаса. Это нужно только пе-ре-жить. А на то, чтобы пережить, нужно что?

Я подняла на неё тоскливый взгляд.

— Время.

— Умничка.

— Мне стыдно, Вер, — всхлипнула я. — Ты не представляешь, как мне сейчас стыдно!

Подруга тут же отставила кружку и встревоженно посмотрела на меня.

— За что, Кать? За что стыдно-то?

Мне даже поначалу выговорить это было сложно.

Отерев щёки, я схватила салфетку и прижала к носу.

— Когда... когда всё произошло, я так злилась, что не думала и не чувствовала ничего. Просто орала и бушевал. Потом... потом время прошло и… Вер, я ж до сих пор люблю эту скотину. С этим-то как быть?

Лицо подруги тут же осунулось. Она дотянулась до моей руки, накрыла её своей ладонью.

— Если бы до сих пор не любила. И не болело бы. Кать, я всё понимаю, но тут… тут только сцепить зубы и держаться.

— Я ему… я ему — всё, п-понимаешь? Всю себя отдала! И ещё, дура, радовалась в душе, вот, мол, выбрал меня, а ведь столько баб за ним увивалось. А он двадцать лет оттрубил, и хватит с него! А я…

— А ты себе другого найдёшь! — с жаром возразила подруга.

— Да не нужен мне другой! В том и дело, Вер, что мне эта тварина нужна! Мне не нужно другого!

И ведь умом понимала, что это во мне сейчас болели мои раны. Что действительно должно пройти какое-то время. Что в душе должно хоть немного всё угомониться. Но сердце разрывалось от боли, душа ныла, а я не знала, куда выплеснуть всю эту боль.

— Кать, Катюш… ты выдохни. Выдохни, а то у тебя прямо лицо покраснело, — заботливо пробормотала подруга. — Ты двадцать лет никого, кроме этого своего Гордеева, и не знала. Никто ж не просит тебя прямо сейчас ему замену искать. Это, наверное, только мужики и могут так делать — душевную боль какими-нибудь шашнями лечить. Ты просто… ты для начала выдохни.

— А он мне, Вер… он же мне деньги свои совал, чтоб я язык за зубами держала. Ну ты представляешь?!

— Да скотина он, вот и всё. Бессердечная, расчётливая скотина. В первую очередь думает о себе и как бы свою задницу прикрыть. Вот и стоит он того, чтобы ты по нему маялось-то?

— Да я и не хочу маяться. А вот тут! — я ткнула себя дрожащим кулаком в грудь. — Тут вот всё наизн-нанку выворачивается!

Глава 9

— Андрей Александрович, все ваши вещи мы доставили. Коробки поставили там, где вы попросили.

— Благодарю, — сухо отозвался Гордеев. — Оплату Ксения вам должна была перевести. Я распорядился.

— Да, всё пришло. Спасибо вам огромное. Если вдруг что-нибудь ещё понадобится, звоните. Всегда будем рады помочь.

Ага, спасибо, конечно, большое, но он-то надеялся, что в ближайшее время ему больше не придётся никуда спешно съезжать. И уж тем более не придётся собирать разбросанные по округе вещички.

Гордеев стиснул челюсти, вспоминая мстительные посулы жены и её полыхавшее от гнева лицо.

Господи, сколько раз они с ней за эти двадцать лет ссорились и сколько мирились. И до этого момента у него даже мысли никогда не мелькало, что вот уж эта-то ссора точно станет последней, что пора завязывать с семейными неурядицами и просто разрубить этот невозможно стянувшийся узел.

Нет, вместо этого он просто стал искать развлечения на стороне. Взять передышку, отдохнуть от быта — да, такое ему подходило. Рвать с семейной жизнью раз и навсегда — нет, сам бы он на это не пошёл, чего бы в итоге ни наговорил во время всей этой безобразной ссоры. Видимо, слишком ценил комфорт, стабильность и ощущение крепкого тыла, с которым ментально успел срастись за эти двадцать лет. И сейчас ощущение утраты его не отпускало.

— Чёрт с ним, — пробормотал Гордеев себе под нос, когда помощник покинул его кабинет, оставив наедине с собственными мыслями. — Привыкну.

Уже хотя бы потому что других вариантов не предполагалось. Катерина фактически лишила его права выбора, заявив, что ничего кроме развода, её не устроит.

— Глупая баба, — пробормотал он в пустоту.

И вдвойне глупая, потому что отказывалась от денег. Что и кому она пытается вот такой жертвенностью доказать? Что это за идиотская игра на публику? Вряд ли она делает это для того, чтобы её пожалели. Скорее уж наоборот, чтобы себе и всем окружающим напомнить, что она сильная и независимая. А муженёк пусть засунет себе свои миллионы подальше. Она, гордая птица, в них не нуждается. Гордая, но с голой задницей.

— Что, не согласилась? — прищурился Усманов.

Они встретились с ним после работы в одном из ресторанов, куда заглянули поужинать.

— Наотрез отказалась, — Гордеев мстительно вогнал свою вилку в стейк и полоснул по мясу ножом.

— А ведь она так себе свободу от любых договорённостей с тобой гарантирует, — отметил Усманов. — Берегись, Гордеев, твоя Катерина наверняка что-то задумала.

— Ага, — он отправил в рот кусок мяса, не испытывая никакого удовольствия от замечательно приготовленной свинины. — Тебя послушать, так она против меня уже целую стратегию по уничтожению разработала. Брось, Тимур, там ничего такого и не намечается. Она мне свою гордость демонстрирует, не больше.

И ему тут же припомнилось, как он пошутил про кружок вязания. Он всегда находил это увлечение жены неподобающим для их статуса. Вяжут какие-нибудь старушки — носки и варежки своим внукам. Да и то только те, кто не может себе позволит их в магазине купить. Зачем тратить время на такие глупости?

— Думаешь? — прищурился Усманов. — Ну, не знаю. Тебе, конечно, виднее. Думаю, сейчас Катерина слишком расстроена для того, чтобы реально что-то эдакое замышлять. И знаешь… жаль всё-таки, что у вас всё так сложилось. Грустно это, когда люди после стольких лет брака разводятся.

Гордеев сделал вид, что сейчас сосредоточен исключительно на ужине.

— Напомню, не я ухватился за развод, как за панацею. Это ей со мной больше невмоготу под одной фамилией жить. Бога ради, не настаивал и не собираюсь.

Ну, и раз уж пошла такая пьянка, то он тоже не видел смысла как-то эти перемены в их жизни скрывать. Пришлось обзвонить родню со своей стороны и поставить их всех в известность.

Разумеется, без изумлённых охов и ахов просто не могло обойтись. И без расспросов.

— У меня другая женщина появилась, — отвечал он на это.

Трусливо прикрываться каиками-то пустыми отговорками не собирался. Да это по большому счёту и смысла-то не имело. Катерина же наверняка говорила как есть.

Но особенно сложный, напряжённый и неприятный разговор состоялся у него с дочерьми. Этого стоило ожидать, но подготовиться к этому было бы невозможно. С людьми, которых любишь, ты волей или неволей всегда держишь душу нараспашку, и когда получаешь удары от них, будь готов к тому, что они по этой причине всегда достигнут цели. Тут остаётся только терпеть.

— Пап, это правда?..

Две пары серых глаз уставились на него с экрана планшета.

Очень сложно было вытерпеть этот двойной взгляд и при этом сохранять полную невозмутимость.

— Не хочу вас расстраивать, но да, мы с вашей матерью разводимся. Не собираюсь ни в кого тыкать пальцем, но развод был исключительно её инициативой. Я разводиться с ней не хочу.

— Не хочешь, но зачем-то ей изменил! — Инна не выдержала первой и, выкрикнув это, теперь смотрела на него уже не с удивлением и скорбью, а с гневом.

— Па, реально, — поддержала её сестра. — Что между вами такого могло произойти, что ты… что ты какой-то другой женщиной увлёкся?

Глава 10

— Так, — Андрей поднял руки ладонями вверх. — Так. Спокойно. Давайте без криков и квадратных глаз, хорошо?

Но дочери и не подумали к нему прислушаться. Смотрели на него, как будто он им только что сообщил, что не спит с Любовью, а убил её, расчленил и выкинул в речку.

— Пап, она же...

— Она ваша бывшая преподавательница. Бывшая! Но даже если бы и нет, какая к чёрту может быть разница? Это что, какой-нибудь конфликт интересов? Нарушение корпоративной этики? Как-будто нет!

— Она маму на восемь лет младше, — загробным голосом сообщила Инна. — Ты что, с ней спишь, потому что она моложе?

Да твою-то мать, какая разница, почему он с ней спит? А главное, какого чёрта он своим дочерям должен этот момент объяснять?

— Слушайте, вы уже достаточно взрослые мамзели, чтобы понимать, что это не так просто!

— А как по мне, так очень даже просто! — на правах старшей заявила Инна, а её сестра согласно кивнула. — И прощения ты от нас не дождёшься!

Да ладно? Но ему пришлось никак не выказывать того, что он усомнился в их категоричности.

— Стоп! — приказал он, опасаясь, что сейчас они просто отключатся. — Во вы мне такие заявления кидаете, а что с путёвками делать?

Дочери тут же замерли, на их лицах отразилось искреннее недоумение.

— С какими ещё путёвками?

Он тут же состроил недовольную мину.

— С обыкновенными. Я вам путёвки на летние каникулы купил.

— Куда? — пискнула Ольга, заслужив строгий взгляд от старшей сестры.

— На Мальдивы. Как вы и просили. Две недели. Пять звёзд. Всё включено.

Он не торопил их, терпеливо дожидаясь, пока осознание осядет в их головах и сердцах.

— Ты что, хочешь нас путёвками купить? — прищурилась наконец Инна, и он успел заметить, как она едва заметно дёрнулась в унисон с младшей сестрой — наверняка за кадром схватила её за руку или на ногу наступила, чтобы не смела ей возражать.

Хитрая бестия. Она взяла самое острое от характеров обоих родителей — упрямая, жёсткая, когда требовалось, бескомпромиссная.

— Что значит, купить? — состроил он удивлённую гримасу. — Я просто хочу понять, они вам что, не нужны? Сейчас вы со мной поссоритесь, все связи порвёте, а с путёвками что делать-то?

— Так можно на почту нам отослать, — умудрилась встрять Ольга.

— С Любашей своей на Мальдивы езжай! — рявкнула старшая дочь и отключилась.

Андрей выругался в экран. Твою-то мать, с путёвками он погорячился. Прогадал. И получается, ни хрена своих дочек не знает, если подумал, что получится выиграть их расположение какой-то путёвкой.

— Слушай, — ну тебя-то можно вообще-то с этим поздравить, — заявили ему Усманов и компания спустя пару дней, когда он отправился в их обычное место — загородные клуб, где можно было культурно расслабиться.

Правда, на этих выводных, ни гольф, ни верховая, ни рыбалка его не радовали. Второй день Гордеев торчал в открытой беседке и потягивая коллекционное, проигрывал в голове все возможные варианты развития дальнейших событий.

Приятели пытались его подбодрить, но получалось пока откровенно так себе.

— Поздравить? — приподнял он бровь. — Хрен его знает, с чем тут поздравлять.

— Так они же принципиальные и неподкупные, — отозвался Сергеев, выпустив под дубовую крышу беседки облачко белёсого дыма. — Цени это, папаша. Моего Антоху вон, легко можно какой-нибудь ерундой с потрохами купить.

— Может, позже меня это и порадует, — проворчал Гордеев. — А сейчас какая мне радость от того, что они отказались общаться со мной?

— Ой, да куда они в итоге-то денутся? — Альмушев тряхнул бутылкой, предлагая обновить. — Отойдут немного, запал потухнет, и погоди ещё, сами мириться к тебе прибегут.

Может, друзья и правы. Но он пока такой уверенности не ощущал.

— Ты вообще лучше радуйся, что у тебя всё ещё более или менее гладко проходит. Без публичных скандалов, без грязной мести и без мутных схем. Ты помнишь, как Костров разводился? Как его жёнушка киллера наняла? Вот где экстрим! Вот где мексиканские страсти. А твоя Катерина — молодец, разумная женщина. Держится и не унывает. Направляет свою энергию в нужное русло.

Гордеев моргнул, не совсем уверенный в том, что правильно понял последнюю фразу.

— В смысле? Ты о чём?

Сергеев ответил ему таким же удивлённым взглядом.

— А ты не слышал? Она вроде как решила какой-то кружок вязания открыть. Моя Милана мне уже все уши о нём прожужжала.

Глава 11

— Что-что, прости?..

Лица дочерей в окошке видеозвонка выглядели максимально озадаченно. Вполне возможно, они даже заподозрили, что я слегка поехала крышей после всей этой катастрофы с изменой их отца и предстоящим разводом.

И, наверное, не стоило их за это винить. Они и сами очень сильно переживали. Мне-то ничего пытались не выдавать, но я мать, я знаю своих детей как облупленных, и для того, чтобы понять, что творится у них на душе, мне совершенно необязательно приставать к ним с расспросами.

— Ну, это пока только проект, — пробормотала я смущённо. — И я у вас хотела узнать, как лучше в этом случае организовать общение. Лучше, наверное, какой-то закрытый чат, верно?

Дочки постарались исподтишка переглянуться. Но это довольно проблематично, когда они обе у меня в экране как на ладони.

— Ну… как бы... вообще да. Если вам есть что скрывать и если вы не хотите, чтобы у вас там какие-то левые люди завелись.

— Не хотим, — решительно мотнула я головой. — Но это не потому что нам есть что скрывать, а то звучит так, словно мы там преступления какие-нибудь замышляем. А потому что… ну, там будут личные разговоры всякие. Понимаете?

— То есть вы там собираетесь не только рукоделие обсуждать, — уточнила старшая дочь.

— Инн, ну это же собрание по интересам, а не какой-нибудь спецкурс. Вот если бы в ваш чат к подружкам влез кто-нибудь посторонний, вам бы понравилось? А у меня там жёны всяких бизнесменов соберутся, чиновников, там, политиков. Вдруг кто-нибудь что-нибудь лишнее ляпнет.

Дочки синхронно наморщили носы.

— Думаю, теперь вы меня поняли. Просто я думала у вас расспросить. Может, там какие-то тонкости есть при регистрации.

— Да никаких особенного, — пожала плечами Инна. — Но если захочешь, можем созвониться, и я тебе всё настрою.

— Была бы очень тебе благодарна.

Злоупотреблять их помощью я не стала бы, но всё нужно было сделать грамотно, чтобы впоследствии не столкнуться с какими-нибудь нежелательными последствиями задумки.

После созвона с дочерьми я вычеркнула пункт с созданием чата из своего ментального списка. Можно считать, тут всё решено.

Второй список — с именами — был уже не ментальным, а самым что ни на есть настоящим. Сидя в столовой опустевшего дома, я потягивала свой обеденный кофе и бегала взглядом по именам, в который раз за последние несколько дней отгоняя от себя внутреннего критика.

А он буквально вопил о том, что задуманное — несусветная чушь и больная фантазия, которая к тому же может мне очень сильно аукнуться.

— Что ты творишь… — в который раз прошептала я, продолжая штудировать список.

Не могу сказать, что я была на сто процентов уверена во всех, кого вписала туда, но я ведь собиралась делать всё постепенно, а не нахрапом. Начинать в любом случае буду с самых проверенных.

— Ты только с последними тремя дамами в списке поосторожнее, — напутствовала меня подруга, заглянувшая на огонёк через несколько дней после того, как я озвучила ей свою безумную идею. — Не уверена, что они с тобой прям так уж на одной волне. Например, насколько мне известно, Куликова своего в итоге простила. Притом искренне. И у них даже вроде бы всё хорошо. Это я, конечно, так, краем уха слышала, но всё-таки. Да и не фанатка она всяких посиделок.

Я с готовностью подхватила карандаш и поставила напротив её фамилии жирный вопросительный знак.

— Зачёркивать пока не буду. Просто имею в виду.

Вера кивнула.

— Ну а остальные... С остальными можно попробовать. Ты же приглашения пока не рассылала?

Я помотала головой.

— Думаю, я даже не с приглашений начну. Это слишком… в лоб. Просто закину крючок в разговоре. Посмотрим, как они отреагируют.

— Разумно, — закивала подруга. — И рисков меньше.

Да вся эта безумная затея — один сплошной риск без каких-либо гарантий. И начать хотя бы с того, что конечная цель пока даже и не наметилась. Но откуда-то я просто знала, что стоить делать именно так. Очень странное ощущение. Прежде я не спешила так легко своей интуиции доверять.

Видимо, поздно ещё воображать, будто в моей жизни больше нет места никаким переменам…

— Надеюсь, — усмехнулась я её ремарке о рисках.

Вера хотела сказать что-то ещё, но её прервал зазвонивший телефон.

Я бросила взгляд на экран и скривилась.

Гордеев.

— Что тебе нужно? — бросил в врубку.

— Что ещё за грёбаный кружок? — без приветствия потребовал он ответа. — Что ты задумала, Катерина?

Глава 12

— Какого чёрта ты мне звонишь? — ответила я ему в тон. — Если бы я знала, что ты параноишь, я бы вообще трубку не брала.

Я-то думала, он по делам развода решил справки какие-то навести или наоборот, позвонить. А он моей задумкой внезапно интересуется. И кстати, а с чьей это, интересно, подачи?

Во мне тут же зароились подозрения. Сама-то я сейчас не меньше параноика напоминала. Но дело в том, что для меня это отнюдь не простая, высосанная из пальца суета. То, что я задумала, требовало какой-никакой секретности, а вот такие претензии — это уже тревожный звоночек.

— Я повторяю вопрос, — проскрежетал Гордеев. — Что ещё за кружок?

— Ты из ума выжил? — выбрала я нападение, потому что защищаться в моей ситуации — совершенно не вариант. — Какое тебе дело до того, как я переживаю развод?! И вообще откуда у тебя эта информация? Или ты совсем мозгов лишился и заделался местным сталкером?

Моя ставка на экспрессию, кажется, оправдывала себя. Гордеев неистово засопел в трубку. Ну да, никому, наверное, не понравится, если его вот так нагло, в лоб, поносят. А для меня такая стратегия — только в радость. Хоть как-то оторваться на нём за то, через что он заставил меня проходить!

— Хочешь выставить меня съехавшим с катушек параноиком? Так это не мои выдумки, Катерина! Мне Сергеев о твоём проекте рассказал!

Я на мгновение замерла, припоминая, что я рассказывала его супруге. Мы с Миланой не слишком-то предметно обсуждали этот вопрос, но в том-то, чёрт возьми, и дело, что она ничего лишнего сболтнуть не могла. Во-первых, я никакой компрометирующей информации ей не сообщала. Во-вторых, Милана вообще не из тех, кто стал бы мужу что-то рассказывать. На то и расчёт. В свой кружок я собиралась приглашать только тех, кто в этом искренне заинтересован.

Поэтому успокойся, Катерина, угомонись. Он пытается вывести тебя на эмоции, как следует разболтать и заставить всё ему рассказать. Но пусть и не надеется — не получится.

— Так пусть тогда Сергеев тебе и расскажет об этом проекте, — насмешливо проговорила я, пытаясь скрыть за этой усмешкой сбившееся от волнения дыхание. — Потому что называть это проектом… возможно, ты не один в своём окружении параноик. Вообще, Гордеев, предупреждаю. В следующий раз позвонишь мне не по делу, и я сразу же трубку повешу. Понятно?

Понадеявшись, что такой выпад уже нельзя будет счесть за позорный побег от необходимости что-то ему объяснять, я отключилась.

Сидевшая рядом Вера смотрела на меня со смесью изумлении я и восхищения.

— Ну ты, мать даёшь...

— Что? — я насторожилась. — Сильно загнула? Переборщила?

— Да нет! — замотала она головой. — Нет, как раз, мне кажется, всё идеально. Ты Гордеева угостила его же пилюлей. Вряд ли он после такого пламенного отпора что-нибудь всерьёз заподозрит. Ну, помается дурью немного, а потом и сам посчитает, что всё это — на пустом месте. А мужикам же это вроде как не положено — без повода параноить.

— Ну да, — пробормотала я, откладывая на стол нагревшийся телефон. — Они эту прерогативу нам оставляют. Чтобы было потом кого в истериках обвинять.

Подруга скосила на меня внимательный взгляд.

— Думаешь, Милана могла что-нибудь такое сболтнуть?

Я покачала головой.

— Нет. Я знаю, Что Сергеев ей изменяет. И ты это знаешь. И она это знает. Не стала бы она с мужем по этому поводу откровенничать. Да и потом, я же ничего конкретного ей не говорила. Максимум, который она могла ему выдать — это то, что мне Гордеев сказал. Я собираю какой-то дамский кружок рукоделия. И какие к нам могут быть претензии? Смешно же даже представить!

— Но ты всё равно держи ухо востро, — предупредила Вера. — У твоего Гордеева, к сожалению, чутьё на такие вещи развито феноменально. Он почувствует фальшь. А потом ещё и не постесняется поглубже копнуть. Такие мужчины, как он, не бросают дела на полпути. Даже я это слишком хорошо понимаю.

Я фыркнула, возможно, на тот момент не в меру раззадоренная своим успехом в только что завершившихся телефонных переговорах.

— Знаешь, что? А пусть даже и так. Пусть носом землю пороет. Посмотрим, что он сможет мне предъявить.

Глава 13

— Девочки, вы меня, бога ради, извините. Я очень волнуюсь.

Я и не предполагала, что буду чувствовать себя настолько взволнованной, но вот вам пожалуйста — стою перед нашим импровизированным домашним собранием, и меня дева не колотит.

Списываю всё на в край расшатанные нервы. Сегодня тут собрались все, кого я знаю не один год. Более того, все те, кто так же, как и я, пострадали от неверности мужа. От предательства самого близкого тебе человека.

— Катюш, да не переживай ты так. Все же свои, — ободряюще улыбнулась мне Милана. — Можно подумать, мы тут не для групповой терапии собрались, а чтобы устроить какой-нибудь заговор.

И явившиеся на наше первое собрание знакомые захихикали. Сейчас нас было всего восемь человек, включая меня и Веру. Подруга от супружеской неверности не пострадала по той простой причине, что замужем не была. И сейчас я могла бы назвать её счастливицей. Даже и не знаю, Стоил ли мой брак того, чтобы завершиться подобным позором. Точно я могла сказать сейчас только одно — не жалела я лишь о рождении дочерей. Всё остальное до сих пор под вопросом.

— Просто вся эта задумка… Я очень хорошо знаю, что о ней думает мой почти уже бывший муж и что, наверное, думают о ней ваши мужья.

Относилось это, конечно, только к тем, кто остался в браке, но обиду так и не простил. Я была далека от того, чтобы кого-либо тут осуждать. Боже упаси, рядом с неверным мужем остаются по разным причинам. Иногда это единственный выход, иногда — вынужденная мера. Не у всех имеется роскошь бросить всё, отсудить половину имущества и уйти в закат с гордо поднятой головой. Тот же Сергеев, насколько мне было известно, заявил Милане, что развод влетит ей в копеечку. В итоге она рисковала всё отсуженное потратить на адвокатов, которые будут заниматься её разводом.

В общем, за плечами каждой из нас хранилась своя некрасивая история.

— Нам безразлично, что они думают, — подала голос Галина. — Говорю за себя лично, зато от чистого сердца.

Собрание согласно загомонило.

Хорошо. Отлично. Значит, мы пока что на одной волне.

— Я своему сказала, что будет посмеиваться над нашим кружком, я свяжу ему самые уродливые в мире носки и варежки. И заставлю таскать их в офис, — заявила Наталья.

И вся комната прыснула со смеху.

Вера послала мне через комнату многозначительный взгляд. Ладно. Возможно, наша задумка — не такое уж и безумие. Возможно, мы действительно сможем друг другу помочь.

— В общем, сегодня у вас с вами ознакомительное собрание, — улыбнулась я, стискивая пальцы в замок. — Просто пообщаемся, поговорим, чем можем друг другу помочь. А ещё я решила, что результаты нашей трудовой терапии стоило бы направить на благое дело. Как смотрите на то, что связанные нами вещи мы будем передавать нуждающимся? Не переживайте, первые пробы у тех, кто вовсе с вязанием незнаком, останутся вам на память.

— Да, не будем позориться, — попросила Милана.

И комнату снова наполнило хихиканье.

В итоге первые сорок минут посиделок пролетели практически незаметно. Я и не ожидала подобного энтузиазма, но Вера заметила, что странно было ожидать как раз иного — в конце концов до собрания я с каждой желающей всё обсудила в личном порядке. Знакомые, которые пришли ко мне сегодня в гости, прекрасно понимали, куда отправляются.

Да, нас роднила трагедия предательства, но главное, что сильнее нас роднила потребность оказать друг другу поддержку и направить энергию нашей обиды в полезное русло.

В тот первый день нашего собрания я наивно считала, что наш импровизированный клуб ограничится исключительно этим.

Обсудив самые базовые организационные вопросы, я пригласила всех в столовую на чай, и уже совершенно расслабилась, готовясь признать, что это успех. По крайней мере, успешное начало.

Но в самый разгар нашего чаепития раздалась трель входного звонка.

— Сидите, сидите. Я открою.

Выскочив из-за стола и оставив гостей на попечении Веры, я помчалась в прихожую. Домработница и помогавший ей в уборке персонал к тому времени уже разъехались по домам, и это оказалось на самом деле большим плюсом.

Потому что, открыв дверь, я обнаружила на пороге… Любовь. Ту самую, которая теперь грела постель моему неверному мужу.

Глава 14

— Добрый вечер, — как ни в чём ни бывало поздоровалась незваная гостья. — Мы не могли бы с вами поговорить?

— Поговорить? — поперхнулась я, таращась на неё во все глаза. — А нам есть о чём говорить?

Ситуация к размышлениям, конечно, совершенно не располагала, но хотелось бы мне представить себе хоть какой-то сценарий, в котором мне было бы о чём с ней говорить. Ну, вот, разве что за волосы наглую стервь оттаскать — за то, что по чужим постелям шастает.

Только что это даст? Можно подумать, она тут единственная злодейка. Гордеев ведь и сам рад стараться.

За спиной у меня галдело собрание, которое я до сих пор воспринимала едва ли не как подпольное. Ну вот без пяти минут Движение Сопротивления, только на личных фронтах необъявленной войны.

А мой грозный вид до сих пор недостаточно напугал эту настырную Любовь. Она не кинулась в вечерние сумерки, голося, что её убивают. Значит, действительно желает о чём-то поговорить.

И во мне против всякой логики и условностей проснулось вездесущее любопытство. Ну, и не скрою, ещё сильнее его разжигало то, что держалась эта Любовь уж очень уверенно.

А вдруг я чего-то не знаю? А вдруг у неё есть какая-то информация, которая подставит меня под удар? Прогоню её и останусь в неведении.

От такой вероятности стало вдруг очень не по себе. А ещё эта дрянь может подумать, что я струсила. Мол, вот она какая дерзкая, припёрлась ко мне на порог, а я от одного только её вида задрожала и скрылась за своим высоким забором.

— Думаю, да, — ответила она на мой вопрос. — Нам с вами есть о чём пообщаться. Но обещаю, много времени я у вас не отниму. Тем более что, как я поняла, у вас гости…

И она эдак выразительно изогнула шею, будто собиралась заглянуть мне через плечо и убедиться в том, что её догадка верна.

Кажется, именно это сыграло решающую роль. Я заподозрила, что откуда-то эта проныра разузнала, что у нас тут собрание.

Так, а это уже не глупости. Это уже какой-то серьёзный намёк.

Я прищурилась и решила отбросить все светские расшаркивания.

— У тебя есть минут десять, не больше.

— Как это мило, — протянула Любовь. — Так мы с вами на ты?

— Давай мыслить логически, — я распахнула дверь шире, жестом издевательского гостеприимства предлагая её войти. — На вы обращаются в знак уважения. А тебя я не уважаю.

Мой открытый выпад её не смутил. Она кивнула, будто принимала правила игры.

— ну что ж, так даже лучше. Действительно, к чему нам расшаркиваться? — и она решительно ступила на порог. — На брудершафт мы, может, и не пили, зато мужчину делили. Будем считать это равнозначной заменой.

Я не показала ей своего удивления, но приходилось признать, что наглости этой дамочке было не занимать.

— Итак, — я без лишней суеты отступила на пару шагов и с демонстративной медлительностью скрестила руки на груди, прозрачно намекая, что приглашать её дальше в дом не собираюсь. — Время пошло.

Любовь хмыкнула, будто расценивала этот ход как детскую глупость.

— Действительно. Не будем время терять. Я приехала настоятельно попросить вас закончить эту канитель. Андрей, конечно, ко мне не прислушается, потому что считает себя хозяином положения, которому никто не указ. Но его вечно испорченное настроение уже порядком меня раздражает.

Поначалу я даже пыталась вникнуть в то, что она говорила, но быстро утратила нить разумного в её словах. То ли лыжи не едут, то ли у меня что-то со слухом.

— А я какое к этому могу иметь отношение? — уставилась я на неё в полнейшем изумлении. — Для меня всё это звучит как бред сумасшедшего. Настроение Гордеева — теперь исключительно твои заботы. Разбирайся с его настроениями сама!

— Так всё дело в том, что вы и виноваты в его настроении! Вы и вся эта ситуация! Он только и делает, что о вашем разводе бубнит, будто нет вообще никаких других тем для разговора! — со злостью рявкнула она. — Ещё и дочери чем-то ему насолили. И у вас тут всё это тянется. Вы — умная женщина, Катерина. Так просто скажите ему, чтобы отпустил уже ситуацию! Объясните, что не вернётесь к нему. Что для вас всё реально кончено и поторапливайте уже всю эту тягомотину с разводом!

Глава 15

— Ну, это уже предел наглости, — пробормотала я, разглядывая незваную гостью со смесью шока и недоверия. — Ты считаешь, что имеешь хоть какое-то право что-то требовать от меня?

Любовь смерила меня едва ли не покровительственным взглядом.

— Ну хоть кто-то же в вашей семье должен прислушаться к голосу разума.

— Я предлагаю это сделать тебе, — парировала я. — Возвращайся к своему обожаемому любовнику и требуй от него. У меня больше нет никакого желания продолжать этот разговор. Выметайся.

— Как некрасиво, — она цокнула языком. — Где же ваше воспитание? Я вот с вами на вы до сих пор. Помню об уважении к старшим.

От этих слов, прозвучавших уж слишком неожиданно для меня, кровь так и хлынула к лицу.

— Это временно, — сдержанно произнесла я, не позволяя обнаружить перед этой наглой дрянью свои истинные эмоции. — Всё проходит. И твоя молодость тоже скоро пройдёт. Это тебе только кажется, что у тебя в запасе ещё уйма времени. А завтра проснёшься — и окажется, что и возраст уже солидный, и вид не товарный. Поэтому лови мгновение.

Любовь хмыкнула.

— Я понимаю ваше желание ужалить меня побольней. Всё-таки вы сейчас в куда более уязвимой позиции. Поэтому я не обижаюсь. И всё-таки надеюсь, что вам хватит здравомыслия пообщаться с мужем на тему скорейшего развода в ближайшее время.

— Мне повторить свою просьбу или охрану позвать? — я подняла бровь с явным намёком на то, то предпочла бы второй вариант.

— Думаете, я ваших угроз испугаюсь? — ответила она мне в тон. — Что вам это даст? Секундное удовлетворение оттого, что вы соперницу выставили за дверь?

— Вполне уважительная причина, — процедила я.

— Кать, у тебя тут всё в порядке?

От неожиданности я, и без того напряжённая, вздрогнула и обернулась.

Из коридора, выводившего в обширную прихожую, вышли Вера и Милана, которые теперь с нескрываемым интересом рассматривали открывшуюся им сцену.

— У нас ещё какие-то гости?

— Ага, — я кивнула, снова оборачиваясь к Любови. — К сожалению, незваные.

— А у вас тут женское собрание? — не стушевалась она, во все глаза рассматривая Милану и Веру.

Да, не хватало ещё, чтобы и эта стерва узнала о том, чем мы тут занимаемся. Меня даже в жар бросило от этой неприятной мысли.

— Это не твоего ума дело, — отрезала я. — Не держу. Уходи.

— Погоди, — удивила меня Вера. — Погоди, погоди… это, случайно, не та профурсетка, на которую твой неразборчивый Гордеев клюнул?

— Она самая, — кивнула я.

— Что-то у него совсем со вкусом плохо стало, — заявила Милана. — Ну я ещё понимаю, нашёл бы достойную кандидатуру. А тут на что смотреть-то?

Любовница мужа так и вспыхнула от этой крайне нелестной характеристики. Вся её самоуверенность испарилась, будто её и не было. Она окинула нас взглядом затравленной волчицы, но уже по её натуре можно было сказать, что эта дамочка не из тех, кто сдастся совсем без боя.

— Было бы кому такие претензии предъявлять, — прошипела она. — И надо же, как я угадала. Вы теперь, Катерина Григорьевна, именно так свои одинокие вечера скрашиваете? Со своими престарелыми подружками чаи в подаренном доме гоняете?

Вера остановилась рядом со мной и с внешним спокойствием снова смерила стерву с головы до ног.

— Слушай, Кать, а она забавная. Хочешь, девчонок свистну, и мы её тут немножечко попинаем? Как раз разомнёмся.

— Отличная идея! — с энтузиазмом отозвалась Милана и развернулась. — Не разбегайтесь. Сейчас я всех позову!

И, кажется, только сейчас до Любови дошло, что никто с ней шутить и миндальничать не собирается. Не хочет уходить по собственной инициативе, значит, уйдёт по нашей. И не сразу, а только после того, как с ней разберутся так, как она того заслуживает.

— Больные! — взвизгнула она, резко развернулась и, рывком распахнув входную дверь, помчалась прочь, в сгустившиеся сумерки.

— Милана, у меня для тебя печальные новости, — не оборачиваясь, проинформировала Вера. — Наша законная добыча струсила и сбежала.

Я услышала, как Милана с притворным сожалением вздохнула:

— Ну вот… Совсем бабы без стержня пошли.

Вера прыснула и, погладив меня по плечу, молча побудила к ним присоединиться.

А я вместо этого всхлипнула от переполнявшего меня чувства благодарности.

— Спасибо вам, девочки, — захныкала я. — Сп-пасибо, что поддержали.

Спустя пару мгновений на моё второе плечо легла ладонь Миланы.

— Кать, да ты чего? Прекрати! Для чего ещё подруги нужны! И ты же видишь, вместе мы сила! Всё ещё сомневаешься в полезности своей затеи?

Глава 16

— Вот ты знаешь, языком у нас получается чесать лучше, чем эти твои пинетки вязать, — проворчала Тамара.

Она, конечно, утрировала. На самом деле, почти у всех, кто согласился влиться в наш кружок, кое-какие навыки по вязанию и вообще рукоделию был. Да, возможно, не все готовы были сразу это признать, потому что кто-то вбил им в голову, что статусность предполагала отход от таких «плебейских» вещей, как вязание или вышивание крестиком.

— Девочки, да нам, наоборот, нужно с высокой колокольни плевать на то, что думают остальные.

— Особенно если высмеивает тебя твой собственный муж, — добавила Милана.

После скандального инцидента с Любовью прошла неделя, а мы наконец-то собрались для того, чтобы провести нашу первую полноценную встречу — устроились в нашей большой гостиной, где попивали чай, шили, вязали и болтали. Вот именно такими я себе и представляла наши встречи.

Удовольствие от полезного дела и чисто женское общение. Ну а плоды наших скромных трудов мы уже договорились пристраивать через благотворительные фонды туда, где они могут понадобиться.

Поначалу все себя чувствовали чуть скованно и неуверенно. Но спустя час ощущение было такое, будто это далеко не первая наша встреча.

И мне пока даже не верилось, что нам удалось.

Вера приехала ко мне на час раньше и, помогая подготовить гостиную к нашему первому полноценному заседанию, предупредила.

— Ты только их не торопи. Давай посмотрим, что они сами о наших собраниях думают. Если захотят как-то своим печальным опытом поделиться, не мешай. Но сама их за язык не тяни. Мы ж все тут не наивные девочки и понимаем, что собираемся не столько для того, чтобы носки повязать, сколько для терапии. Обсудить, поделиться друг с другом своим опытом и как-то проработать, так сказать, травмы.

— Ну, я уверена, почти все, кого мы пригласили, на сессиях у психологов свои травмы прорабатывают.

— Ага, только что-то незаметно, чтобы им как-то эти сессии помогали, — фыркнула Вера. — И да, напомню тебе, что в прошлую нашу встречу все, кто не успел поприсутствовать при изгнании этой дряни, что тебе заявили? Что ты зря их не позвала. Да там каждая первая с радостью морду бы ей расцарапала. Конечно же, именно потому что все свои травмы, связанные с супружеской неверностью, они как следует проработали.

И мне пришлось согласиться с мнением подруги — все мы действительно до сих пор нуждались в поддержке кого-то, кому наша личная боль так же знакома и близка. Кого-то, кто сам проходит через подобное. И никакой психолог этого понимания не заменит.

В итоге с нашего первого чаепития мы разошлись с пока что скромными результатами в отношении рукоделия, зато пообщались продуктивно.

Может, из этого в итоге больше ничего и не выйдет. Может, наши собрания так и останутся кружком рукоделия, глупой затеей и коллективным хобби, но моих хороших предчувствий ничто не могло поколебать.

Ровно до тех пор, пока наш с Гордеевым развод не вошёл в горячую стадию. И нет, супруг не пытался меня обхитрить, обобрать, надуть или использовать хоть какие-то нечестные методы. Нет, этим занялась его новая женщина.

Её явно глодало публичное унижение, которому она подверглась, поэтому эта мстительная дрянь и закусила удила. Жаль, я не сразу догадалась, кто стоял за посыпавшимися на меня проблемами с паролями от соцсетей, Госуслуг и прочих электронных ресурсов. Но всё стало на свои места, когда дело докатилось до вопроса о доме.

Гордеев, к слову, и не подумал у меня его отбирать. Нет, просто в один из вечеров, как раз, когда я проводила домой последних посетительниц с нашего третьего собрания, раздался телефонный звонок.

Номер был незнакомый, но мне должны были на днях позвонить по поводу ремонта мебели на втором этаже, и почему-то я решила, что звонили мне именно из сервиса.

— Да?

— Готовь свои вещички на вынос, — раздалось ехидное в трубке. — Думаешь, ты останешься хозяйкой в этих хоромах?

— Это вообще кто? — не сразу сообразила я, потому что и звонок, и сказанное заставили меня растеряться.

— Будешь ещё притворяться, что голос мой не узнала? Или это уже старческое? Слушай внимательно, мадам Гордеева, к концу бракоразводного процесса ты и твои подружки будете собираться под забором, а в этом доме буду жить я!

Глава 17

— Катюш, а ты чего такая смурная-то? Что с настроением?

Я встрепенулась и оторвала замыленный взгляд от своего вязания. Надо же было так не вовремя провалиться в свои переживания. А главное, они того совершено не стоили. Вот бы я ещё по поводу этой сумасшедшей переживала!

Подняв глаза, я встретилась с обращёнными на меня взглядами «сообщниц», и во всех читалось искреннее внимание и даже беспокойство.

Мне до сих пор это было не слишком привычно. Собирая этот кружок, я, конечно, рассчитывала на какой-то отклик и искреннее желание вместе собираться для терапевтической болтовни, но то, как нам всего за несколько встреч удалось сплотиться и проникнуться нашей общностью, до сих пор меня удивляло.

— Ничего, девочки, — я кашлянула и подтянула к себе нить из лежавшего в корзинке клубка. — Задумалась.

— Все эти дела с разводом, наверное, — предположила Милана, но я слышала в её голосе осторожность.

Подруги старались проявлять максимальную тактичность. И несмотря на то, что все они почти наверняка умирали от желания как следует обсудить этот вопрос, чтобы хорошенько пополоскать Гордеева, никто заводить эти разговоры пока не решался именно потому, что я сама не спешила этого делать. И все уважали мои личные границы.

А я понимала, что долго темнить всё равно не получится. Мы ведь всё-таки для этого свой кружок и собирали — чтобы делиться своими горестями и переживаниями, чтобы как-то друг другу помогать, как-то друг друга поддерживать. И разве я, как инициатор этого кружка, не должна была сделать первый шаг?

— Он тяжело мне даётся, — пробормотала я. — Тяжелее, чем я могла себе вообразить. Эмоционально это очень сильно выматывает. К тому же я не ожидала, что его любовница окажется такой беспардонной и наглой дрянью.

И стоило мне начать свои объяснения, как всё остальное естественно потянулось следом. Спустя какое-то время никто из нас уже порядком и не вязал. Все сидели и слушали мою исповедь, а я буквально захлёбывалась словами.

— Она что, совсем ошалела? — пробормотала Галина, услышав о недавнем звонке. — Так и заявила, чтобы ты из дома выметалась?

Я буквально кожей могла почувствовать сгустившееся в гостиной напряжение. Страшно даже представить, что случилось бы с Любочкой, окажись она сейчас тут…

— Я наутро Гордееву позвонила и попросила на неё намордник надеть, — горько усмехнулась я. — Своего почти бывшего мужа я не оправдываю, но он пообещал её утихомирить. С тех пор она не звонила.

— А я бы на этот трюк на твоём месте не велась, — заявила Ирина.

Её супруг — бизнесмен Павел Милевский — крутил роман с какой-то официанткой. На первый взгляд, девочкой-припевочкой без капли амбиций. Но, видимо, внимание со стороны такого солидного человека вскружило вчерашней провинциалке её красивую головушку. Ирина рассказывала, что дошло до угроз детям.

Милевский в итоге от официантки избавился и новых романов вроде бы не заводил. Супруги даже сумели как-то помириться, но рана-то никуда не делась. И если Павел вообразил, что сейчас они с Ириной снова живут душа в душу, то мне бы нашлось чем его удивить при личном разговоре…

— Думаешь, просто затаилась? — догадалась Вера, отхлебнув чай из своей кружки.

— Да сто процентов, — кивнула Ирина. — Прикинулась послушной дурочкой, чтобы любовника своего не злить, а сама зубы точит. Выискивает способ насолить так, чтобы потом не подкопаться. Мужики-то… господи, что с них взять? Если какая-нибудь достаточно умная баба в оборот возьмёт, даже самый, казалось бы, разумный мужик что младенец.

Собрание одобрительно загудело.

— А эта тварь только прикидывается заполошной. Она попытается своё урвать не мытьём, так катаньем.

— Вот вы сейчас мою тревогу только разгоняете, — пробормотала я, хотя и понимала, что тёплые, уютные, успокаивающие слова поддержки, кончено, были бы предпочтительнее, но и о вероятных скрытых опасностях не стоило забывать.

Тем более что я понятия не имела, какие там меры в итоге собирался принять или принял Гордеев. Может, он пальцем ей погрозил — вот и все его меры.

Я бледно улыбнулась нашему собранию:

— Спасибо, девочки, я буду иметь это в виду.

Я скорее почувствовала, чем заметила, как кое-кто из подруг обменялся взглядами.

— Кать, да иметь в виду маловато, — подала голос самая смелая Милана. — Мы вот тут уже какое-то время подумываем… Вязание, благотворительность и эти наши разговорчики по душам — это, конечно, всё замечательно и хорошо. И никуда оно от нас не денется. Но, может, мы с вами что-нибудь попрактичнее предпримем?..

________________________________________

Дорогие друзья,

на днях вышла финальная глава моей книги «Измена. Я (не) уйду от тебя».

Читать: https://litnet.com/shrt/l9aR

— Прекрати истерику! — громыхнул муж. — С Дашкой всё вышло случайно, понятно?

Глава 18

— Ты какого чёрта творишь?

Андрей стоял в дверном проёме гостиной, до сих пор привыкая к новому интерьеру.

В новое жильё вроде бы перебрался далеко не вчера, а до сих пор накрывало ощущением того, что он здесь всего лишь гость и не больше.

Любовь сидела на софе с таким кротким выражением лица, будто на самом деле ничего эдакого и не совершила. Можно ненароком подумать, что её злостно оклеветали. И он, может быть, даже подумал бы, если бы не знал, что Катерина ему не стала бы врать. Не водилось за его женой такого греха и вряд ли он у неё завёлся после их расставания.

— А что я такого сделала? — захлопала глазами она. — Я просто не понимаю, зачем ты оставляешь ей такую громадную домину? Она же там заблудится.

— Даже если заблудится, это не твоего ума дело, — прорычал Гордеев, чувствуя, как глухое раздражение перерастает в гнев. — Ты не имеешь никакого права звонить ей и чего-то от неё требовать. Я достаточно ясно выразился?

Любовь бросила на него мрачный взгляд исподлобья.

— Ты так её защищаешь, будто вы и не разводитесь. Будто тебе до неё ещё есть хоть какое-то дело.

Гордеев выпустил воздух из лёгких, признавая свою недальновидность — угораздило же спутаться именно с такой бабой, которая пригодна исключительно для постели.

— Предупреждаю в последний раз — чем чаще ты будешь открывать рот, чтобы обсудить со мной вопросы моего брака, тем меньше мне дела до тебя. Достаточно прозрачный намёк?

— Андрей, — задохнулась Любовь и даже привстала с софы, а в её зелёных глазах засветилась вполне искренняя тревога. – Ты… ты хочешь меня бросить?

— Всё, чего я сейчас хочу, это подтверждение того, что я услышан, — отчеканил он, смерив её повелительным взглядом. — Иначе нам действительно не о чем будет больше с тобой говорить. А девку для постели я себе всегда найду новую. С этим проблем как будто бы нет.

— Я больше не буду, — замотала она головой. — Клянусь, Андрей! Клянусь! Я больше никак твою жену не побеспокою!

— Конечно, не побеспокоишь — отозвался он. — Потому что если я получу о неё ещё хоть одну жалобу, твои вещички полетят их этого дома, а ты — вслед за ними.

Если она не совсем отбитая дурочка, то намотает на ус. У него до сих пор не стёрлось из памяти, с каким сарказмом жена преподнесла ему свою претензию. И главное, возразить он ничего ей не мог. Сам виноват — не уследил, когда этой безголовой пригрезилось, что третировать его жену будет хорошей идеей. Возможно, Любовь уверовала в то, что после скандала, свидетельницей которого она была, супруги друг с другом совершенно не контактируют, а главное, Катерина не стала бы жаловаться ему на выходки этой идиотки.

— Как продвигается твой развод? — встретившийся с ним двумя днями позже партнёр по бизнесу Караев опустился в плетёное кресло через стол от него.

Наступили длинные выходные, и они всей своей бизнес-тусовкой привычно выехали загород — отдохнуть от бешеного ритма современного мегаполиса.

Тагир Караев был из порядочных — он с собой в загородный клуб никого не возил, потому что был глубокого и до противного мирно женат. Возможно, в этом и крылась загадка его стабильной психики и всегда хорошего настроения.

— Продвигается, — Андрей потянулся к стакану. — А твоя семейная жизнь как?

— Никуда не продвигается, — мотнул головой Караев. — Идиллическая скукота.

Гордеев скривился, но отсалютовал собеседнику, одновременно поздравив и оценив его сухую шутку.

— Знаешь, чем дальше, тем сильнее я сомневаюсь в том, что оно того стоило, — задумчиво пробормотал он, с видом законченного меланхолика обозревая залитые полуденным светом изумрудные поля для гольфа.

— Что именно?

— Краткий миг удовольствия, — проворчал Гордеев. — Тем более что и удовольствие-то оказалось сомнительным.

— Понимаю, — Караев кивнул и посерьёзнел. — Слушай, ну семейную жизнь тоже никто не романтизирует.

— Ха-ха, — раздельно произнёс Гордеев. — Как будто не с романтики всё начинается.

— Тут я не спорю. Но на одной романтике далеко не уедешь. Рано или поздно это либо застой и измены, либо... я не знаю, ищешь, как бы по-другому себя расшевелить.

Гордеев скосил на него взгляд.

— Что, хобби какое-нибудь?

— Типа того, — Караев прищурился и хмыкнул. — Вот Марина моя в какой-то кружок вязания недавно стала ходить. Странный выбор, конечно. Но пусть себе ходит, если ей вдруг вязание так дико понравилось. Что плохого может произойти, верно?

Глава 19

— Ой, девчонки, нам действительно надо бы что-то такое придумать…

— Вот и я говорила.

— Ну, знаете, на коленке такие вопросы тоже решать — не особенно мудро.

— Да к то ж говорит, что на коленке? Девочки, ну мы же с вами для этого и собираемся. Вот, обсуждаем всякое. Так почему бы полезное не обсуждать?

— Ну мы же вроде как полезным и занимаемся. Вяжем вот.

— Вязание — это одно. И никто даже не говорит, что с ним стоит завязывать.

— Завязывать с вязанием. Ну ты и каламбурщица!

В гостиной поднялся такой оживлённый гул, какого я и не ожидала. Как не ожидала и помощи, и поддержки, и такого активного обсуждения. Да если уж на то пошло, я вообще не ожидала, что из моей идеи получится хоть что-нибудь дельное. А тут… тут что-то затевалось. Пусть пока оно и не оформилось в чёткую формулу, я же видела, куда стремились мысли участниц нашего безобидного пока что кружка.

— А то, получается, мы тут действительно полезными и мирными делами занимаемся, а нам всё равно прилетает, — отозвалась Марина.

— Ой, тебе-то, Караева, только и жаловаться, — усмехнулась Галина, но в её голосе не было никакой зависти или издёвки. — У вас-то с мужем всё нормально, за чужими юбками не бегает. Ты у нас тут исключение.

И это было правдой. Марину Караеву я действительно пригласила скорее в качестве исключения — в семейной жизни у неё был полный порядок, зато она была известной рукодельницей. Виртуозно владела спицами и крючком, вышивала бесподобные картины и целые панно. Я и сама до сих пор удивлялась, как она согласилась, но оказалось, что Марине это было в радость — в семье её хобби никто всерьёз не воспринимал, а тут она отдыхала душой и помогала остальным совершенствоваться.

Не думала, что её супруг в итоге окажется против… Насколько я знала, Тагир Караев был настолько занятым деловым человеком, что слишком часто пропадал в рабочих разъездах, чтобы супругу дома тиранить.

— Знание, — вздохнула она. — Иногда я шучу, что лучше бы уж изменял.

Кто-то захихикал.

— Сплюнь! Глупость какая!

— Да нет, девчонки, серьёзно. Просто у нас сейчас как-то всё слишком… никак. Понимаете? Он по-прежнему по командировкам, и я думала, хоть скучать будет, когда и я стану из дому пропадать, а он… как будто и разницы не заметил. Ну и ворчит ещё, что мы тут не вяжем, а сплетни плетём. Несправедливо, девочки. Мы же никаких заговоров тут не устраиваем.

— Так а мы сейчас о чём! — воскликнула Галина. — Думаешь ты одна в свой адрес получаешь такие упрёки? Мой тоже мне не раз говорил, что мы непонятно чем там в своём ведьмовском кружке занимаемся. Что так скоро и до кукол Вуду дойдёт. Что мы тут какой-нибудь криминал бабский задумаем. А мы сидим себе мирно вяжем носочки. А вот всякие Любови, вон, не стесняются к нашей хозяйке приходить и качать свои шалавьи права. Доколе, девочки!

Кто-то прыснул со смеху. Кто-то рассмеялся в голос, но общее настроение стремительно менялось в сторону боевого.

Вера бросила на меня заинтересованный взгляд.

— Что-то наши девочки раздухарились, — пробормотала она, пряча лицо в кружке с чаем.

Я всё видела, всё понимала и сейчас пыталась понять, это хорошо или плохо.

Одно дело — пошуметь и выпустить пар, и совсем другое — ринуться с головой в какую-нибудь авантюру.

Но как оказалось, мои размышления уже особенно ничего и не решали. Потому что чем дальше, тем сильнее поднимался жар коллективного осознания, что нашему кружку действительно не хватает чего-то, за что нас потом реально можно было бы осудить.

— Вот не знаю, как вы, девочки, а меня до сих пор это скребёт. Ну, тот случай с приживалкой Гордеева.

В мою строну полетели сочувственные взгляды.

— А мы тебе, Кать, до сих пор не простили, что та нас не позвала. Не надо было эту дрянь живой отпускать! — решительно заявила Галина.

— Девочки, девочки, — я попыталась их утихомирить. — Если бы мы с вами её отпинали, она бы на нас в полицию заявление накатала.

— Ох, я тебя умоляю, — закатила глаза Ирина. — Я бы своего Витьку напрягла, и подтёрлась бы эта дрянь в итоге своим заявлением!

Все дружно расхохотались.

— Ну вы у меня и кровожадные, — покачала я головой. — Ладно. Хорошо, девочки, я вас услышала. Но... мы тут с вами просто под настроение шумим или у кого-то из вас есть какие-нибудь конкретные предложения?

Глава 20

— Ну и что ты по этому поводу думаешь?

Вера меланхолично размешивала чай в кружке. Мы сидели у меня на кухне, после того как наше собрание разбрелось по домам. На этот раз приятельницы покидали мой дом в таком приподнятом настроении, что я уже начинала опасаться, мы сегодня и не разойдёмся.

Мы продолжали перебрасываться идеями до того момента, как подъезжало очередное такси, чтобы развезти участниц нашего кружка по домам.

А к концу вечера я уже официально ощущала себя подпольщицей.

— По поводу того, что мы лезем в волчью пасть? — предположила я осторожно.

Подруга хмыкнула и покачала головой из стороны в сторону:

— Ну-у-у-у, можно и так в целом сказать. Но согласись, оно того стоит.

— Да я пока не стала бы делать таких громких заявлений, — отпив из своей кружки, я вздохнула. — Если нам действительно потом удастся куда-то эти деньги пристроить — замечательно, но я бы не рассчитывала на быстрые результаты. Я бы вообще ни на какие результаты пока не рассчитывала. С чего все решили, что это выгорит?

— С того, может, что эти деньги их благоверные всё равно на увеселения и таких вот Любок спускают? — саркастически предположила подруга. — Эти финансы потому и идут в обход официальной бухгалтерии. А это уже незаконно. Галина у нас подкованный финансист, она эти тёмные схемы знает. Вот мы кое-кого за незаконные доходы и пощиплем. Чуточку совсем, они и не заметят. А заявлять об этом всё равно официально никуда не пойдут — у них-то крадут, получается, краденое.

Ой, не нравилось мне это робингудство. Сначала всё звучало авантюрно-привлекательно. Не скрою, у меня тоже кровь забурлила от предвкушения приключений. А потом, когда наш кружок, сгруппировавшись вокруг Галины, стал обсуждать всякие-разные стратегии, сделалось тревожно.

Во что мы так стремительно превращались? Из сообщества для терапевтических бесед и вязания в подпольщиц, решивших сцедить с незаконных доходов собственных мужей во имя мести? Получалось, что так.

Но ведь это жутко рискованно! Плохо, что мстительницы этого не понимали. Они слишком уж жаждали отомстить благоверным за то, что те ни во что их не ставят.

— Кать, а чего нам переживать? — врезался в мои тяжкие раздумья голос подруги. — Конкретно нам-то делать ничего не придётся. У Гали есть связи на стороне. Она привлечёт специалистов. Девочкам придётся только нужной информацией разжиться. Ну, пороются у мужей в ноутбуках или ещё где, выудят нужную информацию, да и то если поучится. Никто же их на эту миссию силком не отправляет. Ты сама видела, как они загорелись.

— Месть — страшная штука, — проговорила я. — А ты знаешь, как ещё говорят?

— Как? — нахмурилась она, уже чуя, что сказанное вряд ли можно будет отнести к приятностям.

— Собираешься мстить — рой две могилы.

— О-о-ой, Катька! — замахала руками она. — Ну вот зачем этот мрачняк нагонять?

— Затем, что хоть кому-то из нас важно от земли в своих фантазиях не отрываться, — проворчала я назидательно.

А потом случилось непредвиденное. Гордеев позвонил мне и хмуро сообщил, что нам нужно обсудить кое-какие детали, касающиеся развода.

— Сможешь в ближайшие несколько дней ко мне заскочить? Там ещё и подписать кое-что нужно. Это мелочи, но без твоего личного участия не обойдётся. Нужна именно мокрая подпись.

— Всё что угодно, только бы поскорей с тобой развестись, — пробормотала я.

Но визит, который я расценивала как наказание неожиданно повернулся ко мне новой, пугающе притягательной стороной.

В холостяцком жилище Гордеева я оказалась впервые. Его нынешний дом был одноэтажным и куда скромнее по размерам. Зато там у Гордеева был свой кабинет, куда меня и проводили.

Хозяин кабинета встретил меня мрачным взглядом и пододвинул ко мне стопку бумаг.

— Вот. Ради этого я тебя и попросил приехать. Просмотри и подпиши, если со всем согласна. Если есть какие-то сомнения, можешь проконсультироваться со своим адвокатом.

— И тебе добрый день, — бросила я и без лишних возражений опустилась в кресло напротив стола.

— Хорошо выглядишь.

— Что? — я подняла на Гордеева изумлённый взгляд и тут же нахмурилась. — Ясно, значит, с бумагами что-то нечисто.

— Почему это? — поднял он брови.

— Потому что ты не делал мне комплиментов лет пять, не меньше.

— Глупости, — поморщился муж. — Кофе? Чаю?

Я собиралась возразить, но мой взгляд очень вовремя упал ему за спину, а в голове пронеслась абсолютно шальная мысль.

— Если и кофе, — сглотнула я, — то только так, как ты варишь. Невзирая на то, что ты скотина, Гордеев, твой кофе выше всяких похвал.

— Вот это комплимент, но окей, — если он и удивился, то не подал виду. — Будет тебе кофе.

И пошагал прочь из кабинета.

Иди-иди, дорогой. И особенно не торопись. Я тут без тебя, видимо, не заскучаю.

Глава 21

— Господи, что я творю?.. — пробормотала я едва слышно, но дрожащие пальцы уже бегали по клавиатуре ноутбука.

Все пароли у Гордеева были прежние. Вот уж где мой почти бывший отличался постоянством — он крайне редко менял коды и пароли. Только когда припирало или на него наседал кто-нибудь из его специалистов по безопасности.
Но тут, видимо, такой момент пока не настал.

Бегло просмотрев рабочую почту, я не обнаружила ничего интересного. И разочарованный взгляд, поблуждав по кабинету, сам собой поднялся к висевшей за спинкой кресла картине.

Это будет, конечно, уже совершенно исключительной наглостью. Но адреналин шарашил по полной. Поэтому я, воровато оглядевшись и не обнаружив камер слежения, подобралась к картине.

Сдвинув её чуть в сторону, вздохнула.

— Ты, Гордеев, совсем не меняешься.

Мне на мгновение даже показалось, что такая предсказуемость, скорее всего, какая-нибудь ловушка. Но тут уж вряд ли — мой благоверный никогда бы не подумал, что я на такое решусь. Он понятия не имел, что с тех пор, как мы разругались, очень многое успело измениться.

Прокрутив в голове прежнюю комбинацию, я с затаённым дыханием припала к сейфу.

Поворот, поворот, поворот и… тихий щелчок.

Моё сердце подпрыгнуло к горлу.

Я почти ожидала, что из сейфа на меня выглянет дуло саморазряжающегося пистолета.

Но нет, там оказались всего лишь ценные вещички, несколько стопок наличных и какие-то папки.

Важные бумаги. Какие?.. Я ещё раз прислушалась, чуть помедитировала в этой тишине и сунула нос в одну из папок.

Списки каких-то… инвесторов? Встречались даже знакомые имена.

Но делать-то я что с ними буду? Лично мне они никакой пользы не принесут.

А вот и данные о каком-то неизвестном мне счёте. От суммы, лежавшей на нём, у меня перехватило дух.

Так-так-так… Выходит, это всё-таки правда? Видимо, у любого дельца что-нибудь такое обязательно есть.

В этой папке хранились ещё какие-то выписки, квитанции, отчётность и ворох других бумаг, в которых мне просто некогда было сейчас разбираться. Думаю, если Галине их показать, она бы всё поняла. Это её профиль.

Сверху на обложке папки значилось «Для Л.». И странная чёрточка-скобочка под инициалом внизу.

Для какой ещё Л? Уж не для Любови ли?

И меня с ног до головы омыло волной гневного жара. Судя по датам поступлений, деньги на этот счёт приходили далеко не первый месяц.

Но на этом своё ментальное расследование пришлось спешно прервать — мне послышался какой-то подозрительный шорох. Я бесшумно сунула папку обратно и закрыла сейф, вернула картину на место, буквально плюхнулась в кресло и теперь пыталась успокоить дыхание, чтобы не навести на себя никаких подозрений. Более того, когда муж с кофе пересёк порог кабинета, я уже точно знала, как отвести от себя даже намёк на таковые. Всего-то и нужно, что сфокусировать его внимание на чём-то ином.

— Благодарю, — я с готовностью подхватила чашку с блюдцем. — Надеюсь, этот фарфор распакован не ради моего визита?

Кружка была тончайшая. Почти невесомая, очень красивая. Мне даже себе захотелось такой сервис приобрести.

— Не переживай, — сложил губы в скупой улыбке Гордеев. — К тебе это не имеет никакого отношения. Ну что, просмотрела бумаги? Есть какие-нибудь замечания?

— Да как будто никаких, — я отпила кофе, с досадой признавая, что он по-прежнему невероятно хорош. — Зато есть замечания, которые я не могу не высказать тебе лично. Какого чёрта, Гордеев? Какого чёрта ты позволяешь своей истеричке спускаться с поводка и требовать у меня освободить дом?

Гордеев поморщился

— Катерина, я же уже сказал, что я с ней поговорил. Она больше тебя не побеспокоит.

— Да что ты? — прищурилась я. — А откуда такая уверенность?

Супруг выдержал паузу и со значением произнёс.

— Оттуда, что в относительно скором времени такая надобность у неё отпадёт. Ей будет незачем требовать у тебя этот дом. Вот увидишь.

А я, кажется, увидела… И удостоверилась в том, что верно догадалась, для кого именно Гордеев уже больше двух лет копил эти деньги!

_______________________________

Дорогие друзья, в ожидании новой главы приглашаю заглянуть в мою новинку

«Измена. Ты мне больше не нужна»

Читать: https://litnet.com/shrt/9guv

— Я с тобой развожусь, — бросает муж.

— Ты… — мой голос осип от волнения. — У тебя появилась другая? Кто?

— Не имеет значения.

— Чёрта с два! — завожусь. — Ты бросаешь меня ради другой, и я не получу никаких объяснений?

— То есть без истерик никак? — кривится он. — Её зовут Анастасия, ей тридцать два. Этого будет достаточно?

Сглатываю ком. Она на целых десять лет моложе меня.

Глава 22

— Кать, это опасное предприятие…

— Даже удивительно, что я это слышу именно от тебя, — я бросила хмурый взгляд на подругу, продолжая помешивать в кружке крепкий чай.

Вера свела брови к переносице.

— Посуди сама, ты его хочешь ограбить. Ну, он это расценит именно так.

Я раздражённо выдохнула.

— Я ведь не утверждаю, что хочу потянуть с его секретного счёта какие-то деньги! Я могу спереть что-нибудь другое! Да и вообще необязательно спирать. Но вообще хоть как-то ему насолить. Слу-у-ушай…

Меня вдруг посетила, как мне тогда показалось, неплохая идея.

— У Гордеева там в папке лежит список каких-то перспективных участков. Вроде бы для покупки. Не уверена на все то процентов, это оно или нет, но пару месяцев назад он как-то хвастался, что у него договорённость с кем-то…

Я пыталась припомнить, что именно он мне тогда говорил. Я ведь не особо вникала. В то счастливое время я жила спокойной, размеренной жизнью и думать не думала, что очень скоро она полетит ко всем чертям. И уж тем более не могла представить, что позже именно эта информация может мне понадобиться.

— В общем, кто-то сливает ему информацию о перспективных участках. Кажется, это как-то связано с месторождениями.

Вера даже присвистнула.

— Это серьёзно. А нам эти списки на что?

— Не нам, — я мстительно сверкнула глазами, сама ужасаясь собственной решимости отомстить. — Конкурентам.

Последнее слово я произнесла драматическим шёпотом, будто у меня на кухне Гордеев мог нас как-нибудь ненароком подслушать.

— О-о-о-о… — округлила глаза Вера. — Вроде как... продать им инсайдерскую информацию?

— Угу, — я отпила из своей кружки и пожала плечами. — Ну а что? Я не имею права отомстить ему за все унижения? За всё, что он и его стерва себе позволяют?

— А если он догадается?..

— Ну, во-первых, как он что-то докажет? Я тихонечко открою сейф, сфотографирую список — и всё. Камеры у него нет в кабинете. Я проверила. Да и поверь мне, если бы была, он бы мне уже счёт предъявил за то, то я в сейф к нему лазила.

— Ох, Кать… это уже какими-то шпионскими страстями попахивает, — покачала головой Вера. — Я пока тебя слушала, аж вспотела.

— А знаешь, как я вспотела, когда увидела, что он этой дряни больше двух лет деньги старательно собирал? — прошипела я. — Это я теперь понимаю, на что он намекал, когда говорил мне, что скоро ей наш дом не понадобится. Потому что он ей новый собрался купить! И знаешь, что? Бога ради! Пусть покупает. Пусть что угодно делает. Но я имею право на месть. Мне надело это терпеть! Возомнил себя хозяином жизни и думает, что может творить всё, что ему хочется, и уверен, что ему за это никак не воздастся!

— И когда у вас следующая встреча?

— Послезавтра, — я посмотрела в окно. — Он сам на себя накликал беду. Я-то думала, все бумажные вопросы улажены, а там какие-то дополнения придётся просмотреть и подписать. Не вопрос, я подпишу.

И лелеемый мною план мести от одной только мысли о том, как я его проверну, становился для меня лишь притягательнее.

Отправляясь на встречу, я уже предвкушала, как на очередном нашем собрании расскажу о своей блестящей операции. Всё-таки мне, как организатору нашего кружка заговорщиц, и стоило провернуть что-то стоящее. Не какую-нибудь мелкую каверзу, а что-то такое, что нанесёт Гордееву ощутимый удар.

— Как минимум у меня будет рычаг влияния, — пробормотала я, усаживаясь в такси.

Ну а вдруг мне понадобится с Гордеевым в какой-то момент поторговаться. Вот и козырь в моём рукаве.

От всех этих мыслей у меня так ощутимо поднялось настроение, что это заметил даже супруг.

— Ты сегодня прямо сияешь, — проворчал он, когда я плюхнулась в кресло у него в кабинете, стараясь не прожигать взглядом картину у него за спиной. — Случилось что-то приятное?

— Ага, — я кивнула. — Я выхожу на финишную прямую и скоро стану свободна как птица.

— Есть повод для спешки? — кисло поинтересовался он.

Так я тебе и призналась.

— Сам факт уже дорогого стоит.

— Так, может, предложить тебе бокал шампанского по этому поводу? — сыронизировал он.

— Нет, для шампанского слишком рано, — невинно ответила я. — А вот от кружечки твоего кофе не откажусь. Сваришь?

И Гордеев, явно раздосадованный моим настроением, не заподозрил подвоха. Хмуро кивнул, пододвинул ко мне папку с бумагами и потопал из кабинета.

Да-а-а-а, теряешь ты хватку, дорогой муженёк.

Раскрыла папку, пробежала лихорадочным взглядом пару страниц, а когда в коридоре всё стихло, метнулась к сейфу в стене.

Действовать стоило быстро, ни секунды не терять.

Набрала привычную комбинацию, выхватила из стопки папку, раскрыла и вытащила телефон.

Вот теперь и посмотрим…

— Кхм, прошу прощения, — громом разнеслось у меня над головой. — Не объяснишь мне, чем это ты занята, дорогая?