Развод. Я отпускаю нашу любовь

Глава 1. Новый год со скандалом

— Вижу, ты купил шампанское, — достаю из бумажного пакета запотевшую бутылку из темно-зеленого стекла, верчу в руках. — Поэтому ты пропал на три часа и сбрасывал мои звонки? — голос дрожит от обиды.

Влад сорвался внезапно, прямо в канун нового года, я как раз занималась готовкой блюд к праздничному столу.

Проходя мимо кухни, где была я, даже не утруждаясь посмотреть на меня или объяснить, куда ему так срочно понадобилось уйти, он сухо бросил, что скоро вернется.

Накинул на широкие плечи один только пиджак, хотя на улице настоящий снегопад и крепкий мороз, и, крепко держа в руке смартфон, вышел из дома, прихватив ключи от машины.

Его не было три часа.

И вернулся он с пакетом алкоголя. Что ему не свойственно, ведь мы ведем трезвый образ жизни.

Перевожу на него полный непонимания взгляд, потому что у меня странное предчувствие. Правильнее сказать — плохое. Рука сама тянется к кулону на шее, тереблю его кончиками пальцев, ожидая, что муж первым нарушит тишину.

Влад стоит в дверях кухни, с тех пор как вернулся из супермаркета несколько минут назад.

Ощущение такое, будто он хочет что-то сказать, но медлит.

Хотя медлить это вообще не про моего мужа! Отмахиваюсь от тревожных мыслей и пытаюсь думать о предстоящем вечере.

В его темных волосах с проседью красуются снежинки, которые мне хочется игриво смахнуть пальцами.

В последний момент сдерживаю свой порыв. Влад такого не поймет.

Он вообще резко реагирует, когда я проявляю нежность. В ста процентах случаев это вызывает раздражение с его стороны, и, положа руку на сердце, я на грани отчаяния.

У нас всегда были тактильные отношения. Влад был инициатором большей части прикосновений, вплоть до недавнего времени. А теперь я даже за руку его взять не могу, его словно током бьет, как только наши пальцы соприкасаются.

— И водку, — почти онемевшими губами шепчу я, когда нахожу в бумажном пакете более крепкий алкоголь. — Влад? Тут две бутылки.

Перевожу на него разочарованный взгляд, на что муж шумно выдыхает и плечом прислоняется к дверному косяку. На его плечах до сих пор лежат нерастаявшие снежинки.

Он то и дело поглядывает на экран смартфона. Его глаза бегают по экрану, будто он снова и снова что-то перечитывает.

— Влад, да убери ты этот прокля́тый телефон хоть на минуту! — я повышаю голос совсем немного и то от обиды.

— Давай, Вера. Не сдерживай себя, — он наконец-то прячет телефон в карман и улыбается мне одними губами, пока в его глазах стоит арктический холод. — Решила встретить Новый год со скандалом, что ж, вперед.

— Я не собираюсь скандалить, — мотаю головой, отчего несколько прядей выбиваются из прически. — Просто я думала…

— Что? — язвит муж. — Что ты думала?

— Что мы хотя бы мой любимый праздник проведем в мире и покое, но ты, кажется, решил нажраться до поросячьего визга! — рукой обвожу бутылки алкоголя. — Ты же знаешь, как я люблю Новый год, — снимаю с себя фартук и вешаю его на спинку кухонного стула. Приглаживаю складки на блестящем приталенном платье синего цвета. Влад всегда говорил, что мне идет синий. — Я хотела побыть вдвоем, как в старые добрые времена, — я смотрю в его глаза и надеюсь увидеть там понимание. — Думала, мы вкусно поужинаем, посмотрим новогодний концерт и…

Тут я осекаюсь, румянец заливает щеки. Я не планировала вслух рассказывать мужу о своих намерениях.

Но думаю, что по моему внешнему виду и так все понятно. Облегающее платье на тонких бретельках и бюстгальтер пушап я надела не для того, чтобы муж нажрался водки и уснул.

А ведь на мне еще и целая конструкция из чулок и специального пояса, которую не видно под плотной тканью платья, но она приносит столько дискомфорта, что каждое движение напоминает о ней.

— И? — он вздыхает, показывая, что я его утомляю. — Что ты хотела делать после того, как мы посмотрим никому не нужный концерт по телеку?

Ничего не понимаю. Влад ведет себя так, словно я его враг, а не жена.

Обидно до того, что я хочу провалиться под землю. Как дурочка полдня вертелась сначала у зеркала, потом на кухне, чтобы он мне отплатил вот так? Безразличием и злой иронией?

— Я хотела почувствовать себя женщиной, — щуря веки, медленно произношу я и наблюдаю за тем, как зрачки Влада расширяются.

Он сглатывает, пробегаясь по моей стройной фигуре взглядом, задерживаясь на ложбинке. Его кадык дергается.

Неужели до него, наконец, дошло то, насколько он не прав?

— Что именно ты имеешь в виду? — он моргает, и в его глаза возвращается холод. — Ты хотела секса? — он вскидывает бровь, будто это забавно. — Правда, что ли?

— А ты нет?

— Нет, — он отвечает быстро и уверенно.

Слишком уверенно. Ненормально уверенно.

Пол под ногами резко пошатывается, а в виски с силой ударяет кровь. Я инстинктивно делаю шаг назад и, не сводя с мужа взгляда, быстро мотаю головой.

Нет. Нет. Нет.

Этого не может быть. Не может. Не со мной!

— Потому что ты спишь с другой? — этот вывод самым неожиданным образом сам слетает с губ. — Влад, ответь сейчас же!

Но он не отвечает. Не спешит настоять, что я произнесла какую-то глупость. Не смеется над тем, какую нелепость я придумала.

Он молча сверлит меня взглядом.

Каблуки стучат по кухонному кафелю, пока я словно загнанный в угол зверь, пячусь назад, вплоть до того, как спиной упираюсь в магнитную доску, к которой прикреплены рисунки и аппликации нашего внука Семы.

Ему четыре. Мы часто с ним рисуем, сидя за широким кухонным столом, потому у нас светлая кухня с больши́м окном.

Я всегда хотела светлую кухню на солнечной стороне. Это было ключевым фактором, когда мы выбирали себе дом. Добротный, за городом, с бревенчатой баней. Рядом лес с красивым, ухоженным озером, на котором живут лебеди.

Помню, как я благодарила Влада, ведь этот дом был дороже отведенного на покупку бюджета. Он тогда взял мое лицо в ладони и сказал, что за одну мою счастливую улыбку купит мне все что угодно, а потом поцеловал. Любя, прижимая меня к своему сильному телу.

Глава 2. Нагулянный ребенок

Бух-бух-бух.

Сердце разрывается от услышанного, к моему плачу добавляется хрип и крик, похожий на животный, что рвется через плотно сжатые губы.

Не хочу, чтобы этот подонок видел мои слезы и то, как разрушающе на меня действует новость о его предательстве.

— Случайно?! — поднимаю на него глаза. — Случайно забеременела?! Ты в своем уме? Или совсем за дуру меня считаешь?!

Я кричу, захлебываясь слезами. Из груди вырываются рваные всхлипы. Никогда в жизни я не испытывала такой агонии, как в данный момент. Невыносимо настолько, что я отказываюсь верить в реальность происходящего.

— Вера, успокойся, — Влад поправляет и без того отлично сидящий на нем костюм. — Истерика ни к чему. Нам предстоит важный разговор, который решит исход нашего с тобой брака.

Бух-бух-бух.

Я отталкиваюсь от холодильника, за который держалась все это время, и понимаю, что меня тошнит. Не в переносном смысле слова, а в прямом.

Я накрываю лицо ладонью и срываюсь с места, чтобы добежать до уборной на первом этаже. Под ногу попадается рисунок внука, и я поскальзываюсь, разбивая о кафель сразу обе коленки.

— Вера, твою мать! — Влад оказывается рядом во мгновение ока и ставит меня на ноги.

Отталкиваю его, понимая, что если он меня не отпустит, то меня вытошнит на его любимую рубашку.

— Вера! — он трясет меня за плечи. — Что за концерт ты устроила, клоунесса?! Тебе сколько лет, опомнись!

Локтем отталкиваю его от себя и наклоняюсь над раковиной, которую отмыла до блеска буквально десять минут назад.

Я люблю Новый год, и для меня важны связанные с ним традиции. Одна из них — это идеальная чистота в доме.

Меня выворачивает наизнанку. Не раз и не два. Правда, у меня с утра во рту и крошки не было, и это значительно облегчает мою участь.

Меня не тошнит едой. Меня тошнит от поступка своего мужа. Организм настолько протестует, что хочет очиститься.

Влад, пока я мучусь, не на шутку суетится. Мельтешит около меня, задавая вопросы, разобрать которых я не могу, потому что желудок по-прежнему скручивает.

— Вера, тебе нужно срочно прийти в нормальное состояние! — Влад держит мои волосы, убирая их от лица. — Слышишь меня?

Игнорируя привкус горечи на языке, дрожащим голосом отвечаю:

— Ненавижу тебя! Руки убери, — рычу зверем и толкаю его. — Не трогай меня!

Мне удается подавить очередной позыв. Немного отдышавшись, я смотрю в пустую раковину, за края которой держусь дрожащими пальцами.

Мой муж мне изменяет.

Изменяет. Мне. Но за что? За что он так со мной?

Я дура в чулках его встречаю, грудь подчеркиваю модным лифчиком, пока он за моей спиной заделывает детей кому попало.

Стараюсь дышать, чтобы хоть немного успокоится. Я где-то слышала, что правильное дыхание помогает нервной системе.

Что ж. Если вам изменили, можете даже не утруждаться, потому что дышать вам перехочется вовсе.

— Вера, — строгий голос мужа раздается прямо над ухом. — Успокоилась? Наревелась, истеричка? — осуждающе бросает он.

— Твой нагулянный ребенок будет младше нашего внука, — мое тело охватывает тремор. — О чем ты думал, Влад?

— Я же сказал, она забеременела случайно, — муж непреклонен. Он не видит в этом проблемы.

— Так не бывает, Влад! — голос предательски дрожит. — Не бывает!

— Бывает, Вера, и еще как. Не маленькая, должна понимать, что случаются осечки…

— Осечки?! Речь про ребенка. Кстати, как ты собираешься рассказать об этом нашему сыну? Думаешь, он тебя поймет, когда узнает об этом позоре?

Нашему сыну Роману тридцать два, его жене Камилле двадцать восемь. Мы крепко дружим семьями, и они часто оставляют у нас сына Сему, чтобы съездить по делам или просто отдохнуть вдвоем.

Рома с Камиллой не раз говорили мне, что мы с Владом для них пример, эталон.

Я наперед знаю, что эта новость разобьет сыну сердце. Ведь он признавался мне в том, что гордится репутацией отца, и ровняется на него.

— А он не узнает, — предупреждающе говорит муж. — Потому что мы ему не скажем.

— Я не буду тебя покрывать, — отшатываюсь от мужа и его чудовищных слов.

— Будешь, Вера. Ты ведь умная женщина. А сейчас вместо того, чтобы ругаться, давай лучше решим, что мы будем с этой проблемой делать. И говорю сразу: развод ты получишь только через мой труп.

Смотрю на него в исступлении. Онемевшие губы подрагивают, потому что я не знаю, что именно ответить.

Кто передо мной?

Что это за монстр с холодными глазами и камнем вместо сердца?

— Приведи себя в порядок, — он морщится, глядя на мое заплаканное лицо. — У вас, баб есть всякие штуки в косметичке, вот и намажься чем-нибудь, а то с таким лицом принимать гостей не комильфо.

— Гостей? — мои глаза округляются.

О чем речь? Какие гости в такой момент?!

— Да. Рома с Камиллой хотят сделать тебе сюрприз, — его губы сжимаются в плотную линию. — Я отговаривать не стал. Они с внуком уже в пути и скоро будут здесь. Надеюсь, у тебя хватит совести не портить молодой семье Новый год?

Дорогие, от всей души рада приветствовать в новой истории!

Не забывайте поставить книге звездочку и добавить в библиотеку)

Ваша Ева)

Глава 3. Никуда не денешься

— Ты… ты… — я давлюсь собственными словами. — Ты нарочно?

— Я сказал, — он нажимает, его глаза метают молнии, — это была их инициатива. Сын позвонил мне недавно, когда я уже парковался, просил, чтобы я тебя отвлек. Что непонятного, Веря?

У меня кружится голова в прямом смысле слова. Держась за длинную кухонную столешницу, я мелкими шагами семеню к выходу.

Мой муж - подонок прав, я должна привести себя в порядок и отыграть свою роль. В конце концов, между мной и сыном должен состояться разговор с глазу на глаз. Без Камиллы, которая и так все принимает близко к сердцу, и уж тем более скандал просто недопустим при внуке.

А скандал будет.

Моя задача — не допустить его сегодня и встретить Новый год, как полагается крепкой и дружной семье. Пусть это больше не про нас.

В глаза бросается алкоголь, купленный мужем.

— Подожди, — медленно разворачиваюсь к Владу, который снова припал к смартфону взглядом, не обращая на меня никакого внимания. — Ты купил водку и шампанское до того, как Рома сообщил тебе о сюрпризе?

Мое лицо больше не в силах выражать эмоции, оно превратилось в маску. Грустную, с выражением искреннего непонимания.

— Да, — коротко отвечает Влад.

— А новость о том, что ты перед пенсией станешь папой, тебе твоя шлюха преподнесла случайно не сегодня, в качестве подарка под елку? — я еще даже недоговорила, а уже все поняла по его лицу.

Боже. Именно так все и было.

Видимо, он без проблем мог скрывать наличие любовницы, и ни о каких муках совести не шло и речи, ведь наша жизнь текла размеренно, как и многие годы до этого. Не считая ее излишней дёрганности.

Получается, как только узнал про беременность, у него не было иного выбора, кроме как оповестить меня — обманутую жену.

Влад умный мужчина, и он прекрасно знает, что в таких случаях вторая женщина рано или поздно приходит на порог законной жены. Поэтому он решил сыграть на опережение и сразу же выложил мне факты.

— У нас нет времени на этот бессмысленный разговор, — отрезает он и подбородком кивает на выход. — Приведи себя в приличный вид.

— Просто ответь, — от гипервентиляции моя грудь быстро и высоко вздымается.

— Вера, — он смотрит на меня исподлобья и делает несколько хищных шагов в мою сторону. Руки в карманах. Нижняя челюсть выдвинута вперед от раздражения. — Ты забываешься. Со мной так разговаривать нельзя, дорогая жена. Ясно? — на этом коротком, но емком вопросе он повышает голос. — У нас в семье главный я. И сейчас я говорю тебе, чтобы ты пошевелила своей жопой и привела себя в должный вид! Что, блядь неясно? — он стучит кулаком по столешнице, отчего бутылки алкоголя звякают, ударяясь друг о друга.

Он орет на меня. Стучит кулаком и орет. Впервые за тридцать два брака.

Я окунаюсь в мою новую, черную и страшную реальность, где мой муж не просто изменник, но и, оказывается, деспот.

— Не ругайся матом! — требую я и дрожу всем телом, словно свою голой на морозе. — Я такого не приемлю, ты прекрасно это знаешь!

— Ну не приемлешь, и что? — он смотрит на меня свысока. — Переживешь, никуда не денешься, — махает рукой он, словно мои чувства больше ничего не значат.

— Влад.

— Вера, дуй наверх, твою мать! — он снова повышает голос. — Ромка вот-вот приедет, а ты, смотрю, нарочно решила начать наматывать сопли на кулак в самый неподходящий момент. Мозги есть?

— Как ты смеешь на меня кричать? — делаю шаг навстречу ему, указательным пальцем тычу в его твердую грудь. И в голове вспыхивает образ, как на его груди, на которой раньше спала я, теперь спит другая. И прямо сейчас у нее под сердцем растет ребенок моего мужа. — Ты мне изменил! — я реву, глотая слезы. — Изменил, Влад! Как ты мог? Ну как ты мог? Чем я заслужила такое жестокое предательство? — сама не замечаю, как обе мои руки оказываются у него на груди. Я сжимаю их в кулаки. — Сначала ты как трус завел у меня за спиной любовницу! — бью его в каменные мышцы. — А потом… потом… заделал ей ребенка, Влад! — бью, бью, бью.

Прихожу в себя, когда он перехватывает мои запястья и с силой отталкивает от себя.

Потом отряхивает руки, выпрямляет спину и, глядя на меня свысока, поправляет чуть сдвинутый воротник рубашки, а затем пиджак.

Ноль эмоций на его лице. Ему плевать на то, что он разбил мне сердце и разрушил мою жизнь.

— Еще раз накинешься на меня, пожалеешь, — смертельно спокойно говорит он. — Кивни, если поняла. Не могу больше слышать твой голос.

— Чу-до-ви-ще, — медленно произношу, глядя ему в глаза. — Ответь мне, будь мужиком, ты шампанское купил, чтобы отпраздновать беременность любовницы?

— Да, — смакуя отвечает он. — Довольна?

Довольна ли я?

Да я дышать не могу. Мой муж хотел отпраздновать беременность своей шлюхи при мне.

Рука сама тянется к злосчастной бутылке.

— Вера, что ты творишь? — он пытается успеть, но бутылка игристого уже летит в дальнюю стену. — Вера!

Раздаётся удар. Треск стекла и шипение. Темно-зеленые ошметки долетели даже до острых носов моих туфель. По белому полу растеклась большая некрасивая лужа.

— Вот теперь я довольна, — уходя бросаю ему через плечо, пока под подошвами противно хрустит стекло.

— Дурная, старая баба! Вот ты кто, Вера! — орет из кухни муж.

— Муж и жена одна сатана, родной. Но я хотя никому не заделала ребенка под старость лет.

Глава 4. Ты должна смириться

— Бабушка! — внук прямо в обсыпанных снегом сапогах, куртке и шапке бежит ко мне, стоит входной двери распахнуться. — Сюрприииз!

Пробежав мимо Влада, он с распахнутыми объятиями направляется ко мне.

— Привет, зайчик! — присаживаюсь и обнимаю его, крепко прижимая к себе, несмотря на снег, что падает с его одежды. — Как я рада тебя видеть! — снимаю с него шапку и заботливо поправляю растрепавшиеся под шапкой русые волосы.

— Всем привет! — нарядные Рома и его жена Камилла заходят следом.

— С наступающим!

В их руках подарочные пакеты, контейнеры с едой, которую невестка приготовила к столу. На сыне шапка Деда Мороза, а у Камиллы шапка снегурочки с длинными белыми косами.

Такие счастливые, сердце за них радуется. Муж подходит к ним, жмет руку сыну, здоровается с невесткой и держит себя так уверенно и так спокойно, словно не довел меня до истерики еще полчаса назад.

Смотрю на него, и меня бросает в жар от ярости. Осознание болезненно отзывается в теле: а ведь он прекрасный лжец. Ведет себя перед семьёй так, словно у него на стороне нет другой жизни. С беременной любовницей.

— Семен, — Влад переключает внимание внука на себя. — Здорова, приятель, ну как ты? У вас в садике каникулы, да?

— Конечно, что за вопрос, — бурчу себе под нос и выпрямляюсь.

Физически не могу находиться рядом с ним. Вот не могу и все. Меня трясет, и я совершенно не знаю, откуда мне взять сил, чтобы выдержать эту ночь и не испортить всем атмосферу праздника.

Влад приглашает всех пройти в большую комнату, слышу, как Сема восхищенно бежит к новогодней елке, которую мы с ним наряжали неделю назад.

Сама я прячусь на кухне, делая вид, что суечусь с блюдами.

— Еще раз, — Влад неожиданно появляется за спиной и, понизив голос, рокочет: — Еще раз огрызнешься на меня при детях, и я не сдержусь, поняла?

— Отойди от меня, — держу в руках сервировочное блюдо с салатом Оливье. — Я на стол накрываю.

— Когда я с тобой говорю, ты отвечаешь. А когда я о чем-либо прошу — слушаешься, как хорошая жена, поняла меня, Вера?

— Влад, — оборачиваюсь к нему, намеренно держа перед собой блюдо, чтобы создать дополнительную дистанцию. — Дай мне пройти.

— Я не дам тебе выйти, пока не удостоверюсь, что ты в себе.

Сложив руки на груди, он загораживает проход. И по суровому выражению лица я понимаю, что он не шутит.

— Обалдел? — спрашиваю на выдохе.

— Я все еще жду ответа, Вера.

— У тебя брюхатая любовница, — тихо говорю я, но этого достаточно, чтобы глаза Влада застелила красная пелена. — И ты чего-то ждёшь от меня? Совсем обнаглел?

— Взрослая женщина, а ведешь себя как двадцатилетняя девчонка, — выплевывает он. — Смешно.

— Понятия не имею, о чем ты, — подхожу к нему, и из последних сил спокойно требую: — Дай пройти.

— А я о том, Верочка, — насмехается он и не двигается с места ни на миллиметр, — что тебе некуда деваться. Не-ку-да.

— Влад, я все еще не понимаю, о чем ты, и положа руку на сердце мне неинтересно, вот правда.

Пытаюсь протиснуться мимо него боком, но оказываюсь в ловушке его крепких рук.

Как же больно… Как же больно от осознания того, что эти руки касались другую. И касались так, что все закончилось беременностью.

Муж наклоняется к моему уху.

— Ты не в той позиции, чтобы вот так себя вести. Язвить мне, закатывать шоу, — он взглядом показывает на стенку и пол, которые отмывать, к слову, пришлось мне, и я управилась только за пару минут до приезда детей. — Ты должна смириться с тем, что случилось. И чем скорее, тем лучше.

— Смириться? — поднимаю на него глаза.

— Да. Потому что без меня у тебя нет будущего, и ты прекрасно это знаешь. В твоем возрасте начинать с нуля, Вер, это самоубийство, — он убирает локон волос мне за ухо в притворной заботе. — Поэтому прикуси язык, нацепи улыбку и смирись, а об остальном я позабочусь. Мы друг друга поняли?

— Хм, — из груди вырывается смешок, я отворачиваюсь от его ладони. — То есть мне нужно поставить на своей жизни крест, а для тебя наступило самое время плодиться?

— Я мужчина, — он произносит это как что-то саморазумеющееся. — А ты должна ценить, что бо́льшую часть брака я как раз таки хранил тебе верность, хотя соблазны были всегда.

— Какой ты благородный, — я начинаю скрежетать зубами от злости.

— Не надо ерничать. Я просто озвучиваю факты. Вам, женщинам, тяжело смотреть на мир глазами мужчин. Хранить верность одной женщине всю жизнь — это подвиг, который я почти осуществил, — я отказываюсь принимать то, что он верит в то, что говорит.

— Подвигу помешала осечка? — из взмокших от этого позорного разговора ладоней вот-вот выскользнет блюдо.

— Большинство женщин были бы рады оказаться на твоем месте. У нас налаженная жизнь, устроенный быт, и напомню, ты ни в чем не нуждаешься уже очень много лет, — складно заговаривает мне зубы он.

— Налаженная жизнь, говоришь? Влад, ты, наверное, забыл, как я пахала в твоей фирме наравне с тобой? Как кредит взяла, а потом золото закладывала, чтобы за этот же кредит платить, потому что денег не было. Забыл? Мне просто интересно.

Тихонов мрачнеет, его верхняя губа дергается, как у хищника, который вот-вот сорвется на рык.

— Я не забыл. Но напоминаю, я не просил тебя брать кредит.

— Не просил, — соглашаюсь. — Но если бы не кредитные деньги, то фирму пришлось бы похоронить!

— Ты тем поступком меня унизила, Вера. Я бы нашел выход сам, — нажимает он. — Для мужика принимать деньги от жены — это позор. И ты, не посоветовавшись со мной, сделала именно это. Опозорила меня и отрастила себе пару настоящих таких мужских яиц. Знаешь, как я потом себя чувствовал? Как чмо. Не мужик. Сопляк, которому мамка жопу вытирает.

— Козел! — сиплю я. — Я влезла в долги, спасла дело твоей жизни, а ты… неблагодарный козел!

— Как видишь, мы все совершаем ошибки, — он снова включает дипломата. — Я тебя, несмотря ни на что, простил, и теперь всего лишь прошу тебя о том же. Войди в мое положение.

Глава 5. Я хочу этого ребенка

— Мам…

В горле стоит ком, что никак не проходит. Я держу руку на горле, словно это как-то поможет от него избавиться.

Невидящий взгляд направлен вперед, на экран телевизора, по которому идет новогодний концерт. Я делаю вид, что увлечена передачей, но на самом деле, мне хочется убежать на второй этаж, закрыться в комнате и…

— Мам.

И проснуться оттого, что мне приснился кошмар и никакой беременной любовницы у моего мужа нет.

Тихонов сидит во главе стола, улыбается и легко поддерживает разговор на любую тему. В нем все так, вот просто все.

Бывает, смотришь на человека, и несмотря на обилие хороших качеств, в нем все равно что-то да отталкивает.

С Владом было не так. Я работала фармацевтическим ассистентом в аптеке, пока параллельно получала специальность. И как-то раз на пороге аптеки появился он. Статный, деловой, красивый. У нас тогда даже замужние девочки - продавцы подобрались.

Тихонов сумел произвести эффект совершенно естественно, без всякого усилия.

Он приехал к нам с предложением о закупках лекарственных препаратов. Как раз тогда он и вошел в фармацевтический бизнес и делал в нем первые шаги.

Молодой и поразительно умный. У меня в памяти до сих пор отпечатан его образ из того далекого дня. Высокий, атлетичный, с красивым низким голосом и внешностью, который мог позавидовать любой киноактер.

Пока вокруг него крутился женский коллектив аптеки, я в стороне заполняла отчеты. У меня никогда не было парня, я была воспитана так, что сначала образование и работа, а уже потом отношения и семья.

После работы я, как обычно, пошла на остановку ждать рейсовый автобус, как прямо возле аптеки мне перегородил дорогу никто иной как Влад.

— Мам, ты чего такая задумчивая? — Рома кладет руку мне на плечо, выдергивая из воспоминаний. — Все хорошо?

Перевожу на сына расфокусированный взгляд и словно вижу его впервые.

Губы трогает теплая улыбка, полная любви к Роме. Он просто копия отца в молодости. Даже не знаю, что досталось ему от меня.

— Да, сынок, конечно.

— Ты такая молчаливая, — он всматривается в мое лицо, а я испытываю страх, что он может заметить излишнюю красноту моих глаз после слез. — И к еде не притронулась, — подмечает он.

В моей тарелке действительно вся еда лежит нетронутой. А ведь я месяц собирала по интернету рецепты, чтобы удивить семью. Встала в шесть утра, чтобы начать готовку.

А сама и крошки в рот положить не могу. Претит. Последние пару часов я существую воедино с чувством тошноты. Никогда бы не поверила, что моей реакцией на предательство будет физическое отторжение к мужу.

— Ты прав, — у меня находятся силы улыбнуться сыну. — Я просто подустала, веришь? Да и концерт в этот раз просто чудо, — смотрю в телевизор и понимаю, что не вспомню ни одной песни.

Сын наклоняется ближе к моему уху как раз в тот момент, когда Сема с Владом над чем-то громко смеются.

— Какая кошка между вами с отцом пробежала? Он еще по телефону пытался отговорить нас от приезда.

Я на секунду прикрываю веки, понимая, что шило в мешке не утаишь. Да и у нас с Владом преимущественно теплые отношения, мы всегда вместе, но сегодня сидим в разных концах стола. Даже не знаю, как так вышло. Наверное, я подсознательно не захотела садиться рядом с ним.

И Рома заметил.

— Дело в том, что… — поднимаю взгляд на сына и вижу, как он насторожен и собран. Сердце разрывается. — Мы с твоим отцом немного повздорили как раз до вашего приезда. Но все уже хорошо, мы помирились.

Сын переводит взгляд на Влада, и тот замечает нас. Судя по мгновенно испарившейся с его лица улыбке, он думает, что я рассказала сыну правду либо часть правды.

Он передает внука Камилле и подходит к нам с Ромой.

— О чем секретничаете? — он умеет держать лицо, надо отдать ему должное. — Веруся, ты в порядке? Чего-то ты какая-то белая вся.

Веруся. Он меня так никогда не называет, вот просто никогда. Видимо, создавая видимость теплых отношений, между нами, он перестарался.

— Веруся? — сын морщится.

Влад тем временем обходит стул, на котором я сижу со спины и кладет руки мне на плечи. Его большие ладони чуть сжимают мои затекшие мышцы и это приносит секундное облегчение: я люблю массаж.

Но от приятных ощущений не остается и следа, как только я напоминаю себе, что меня трогают руки предателя, иуды.

Меня как током прошибает, и я подскакиваю на ноги. Прикосновения Влада к счастью, тут же испаряются.

Сын вопросительно смотрит то на меня, то на отца.

— Мне надо на кухню, — приглаживаю топорчущуюся ткань платья. — Я, кажется, забыла выключить духовку.

— А мне надо ответить на звонок, — уголок рта Влада дергается, словно он хочет улыбнуться, когда смотрит на экран. — Работа, — коротко поясняет он мне и сыну, прежде чем не просто выйти в коридор, а удалиться аж на второй этаж.

Глаза щиплет от слез. Вот подонок. Сам просил меня не портить детям Новый год, а в итоге убегает на второй этаж, чтобы там ответить на звонок любовницы.

И он знает. Знает, что я все прекрасно понимаю! И несмотря на это, позволяет себе полную свободу действий.

— Мам, все точно хорошо? Батя какой-то странный, — Рома скрещивает руки на груди.

— Все хорошо сынок, — слабо улыбаюсь я, — все хорошо, — и ухожу на кухню.

Вернее, в сторону кухни, а сама в последний момент снимаю туфли, и на носочках крадусь на второй этаж.

Подслушивать стыдно? Изменять, уж, как по мне, куда страшнее.

Не издавая ни звука, я прислушиваюсь к приглушенному голосу мужа. Кажется, он в спальне. Я подхожу к незапертой двери и сквозь шум бешено бьющегося сердца слушаю.

Пока тишину, через которую пробивается звонкий женский голос с того конца провода. Кажется, она кричит. А может быть, и плачет.

Почему при мысли о том, что это Влад мог поставить ее на место, или обозначить в их отношениях твердую точку, мне становится легче?

Глава 6. Альтренатива

После слов мужа, адресованных любовнице, у меня внутри меня что-то обрывается, рушится, с грохотом падает в пропасть.

Это я. Я падаю в пропасть, и мне не за что ухватиться.

Боль от измены — это ни с чем не сравнимая агония. Я не на секунду не переставала об этом думать с того момента, как вторая жизнь Влада вышла наружу.

И эта вторая жизнь — закончившейся беременностью роман с танцовщицей. И это я еще не даю себе делать преждевременных выводов о том, в какую еще профессию она может быть вовлечена.

Меня трясет крупной дрожью.

Мой муж и проститутка?

После нее он приходил домой и ложился на наши простыни?

Меня взял в жены девственницей и гордился тем, что он у меня был и остается единственным… а сам?!

— Спорить бесполезно. Не трать силы понапрасну, — доносится до меня очередная его реплика.

А ведь это его коронная фраза, которую он талдычил мне всю нашу совместную жизнь. Всегда просил быть мягче, говорил, что как мужчина непременно позаботиться обо мне. Запрещал носить пакет тяжелее пары килограммов.

Я, дура, думала, что так может заботиться только тот, кто любит.

Это все похоже на страшный сон, ведь его любовнице двадцать пять! Когда наш сын пошел в первый класс, ее еще не было на свете.

Неужели у Влада ничего не екнуло, когда он залез на такую? Или же ее профессия и наверняка подчеркнутая сексапильность напрочь отрубила мозг?

Трудно поверить, что он решился на такой мезальянс. Не побоюсь этого слова — грязный.

Окончательно добивает меня другой вопрос: давно ли он посещает злачные места вроде клубов, где барышни прыгают на шестах голышом? У меня глаз дергается от количества унижений, который он на меня вываливает вот так, постфактум!

Бессмысленно задавать эти вопросы само́й себе, поэтому я тихо толкаю дверь в нашу спальню, где, собственно, и проходит разговор Влада с любовницей.

Он меня не слышит, потому что увлечен длинным монологом с того конца провода. Да и звук моих шагов поглощает мягкий ворс ковра.

Я опускаюсь на край нашей семенной постели, опираюсь на вытянутую руку и взглядом сверлю его спину.

К слову, напряжённую. Что бы ему ни говорила его зазноба, Темнов не в восторге. Вижу, как на его профиле играют желваки, а веки зло сощурены.

— Я никогда не скрывал от тебя того, что женат, — он нетерпеливо говорит поверх слов любовницы и та замолкает. — Никогда, — подчеркивает он резко. — Цени это и больше не пытайся мне припомнить мою жену.

И тут Влад на пятках разворачивается, и наши взгляды встречаются. Сталкиваются как два автомобиля на огромной скорости.

Он не ожидал меня здесь увидеть, однако в его глазах нет ни капли стыда или раскаянья. Муж понимает, что я слышала часть его разговора и ему плевать.

Вот плевать.

Он только раздраженно дергает верхней губой и сухо оповещает любовницу:

— Я перезвоню.

Убрав трубку от уха, он блокирует смартфон и кладет его на комод.

— Довольна? — он тоном дает мне понять, что я его заколебала и трет виски указательными пальцами. — Я думал, что подслушивать — это ниже твоего достоинства.

— А я думала, что мужчина твоего статуса не опустится до проститутки.

Между нами повисает леденящая душу тишина, словно в атмосфере происходят невидимые глазу перемены.

И они происходят. Я вижу это по тому, как меняется лицо Влада. Оно становится жестче с каждой новой секундой.

— Значит я права, — разочарованно качаю головой. — Скажи, ты хоть проверяешься на предмет заболеваний? Или может, пришло время мне провериться? — у меня перед глазами мелькают черные точки от осознания масштаба проблемы.

— Это не твое дело, Вера, — цедит он раздраженно, — но я поясню: Эсмира не занимается проституцией.

— Как давно? — язвлю.

— Не переоценивай свои силы, — он задирает подбородок, — ты женщина, а значит слабая. Я же, мужчина, а значит, сильный и способный либо продолжать поддерживать высокий уровень твоей жизни, либо понизить его до минимума.

— Такой сильный, что обрюхатил девушку легкого поведения? — меня все еще трясет. — Что-то я не замечаю логики, Влад. Такое обычно вытворяют неопытные парни, но чтобы взрослые дядьки вроде тебя…

— Что? Хотят секса? Мужчины хотят его в любом возрасте. И прекращай оскорблять ее, в конце концов, у вас с ней есть кое-что общее.

— Что ты несешь? — я возмущенно поднимаюсь на ноги. — Какое общее?!

— Вы обе матери моих детей, — его губы растягиваются в улыбке.

— Не смей… — сжимаю руки в кулаки. — Не смей даже в мыслях сравнивать меня с ней, а Рому с «осечкой». Понял?

— Не понял, — он шагает на меня, и пячусь, пока не упираюсь икрами в край постели. — И чтобы в такой манере со мной больше не разговаривала, Вера. Это не просьба, а требование, так что заруби себе это на носу, милая, окей? Я буду жить так, как хочу. Все, что требуется от тебя - это смириться.

— Смириться?

— Да, — он кивает, словно мы говорим о какой-то мелочи. — Так живет огромное количество женщин, и у тебя получится. Просто иногда нужно будет закрыть глаза, а иногда промолчать. Все.

— Все? — меня прошибает ледяным потом, я на грани панической атаки, потому что происходящее не может быть моей реальностью. — Влад, зная меня, как ты можешь делать мне такое унизительное предложение?! Как у тебя язык поворачивается просить меня закрыть глаза на… на… твое блядство?!

Я не ругаюсь матом. Но тут у меня нет другого подходящего слова.

— Подумай об альтернативе, и я тебя уверяю, ты еще будешь меня за этот разговор благодарить.

— Альтернативе?

— Да, — он подходит еще ближе, и я едва ли не падаю на кровать. — Или ты прямо с этой секунды меняешь свое отношение к тому, что у меня есть Эсмира, и больше не усложняешь мне жизнь, или…

Он делает паузу, нагнетая атмосферу. Его взгляд похож на затянутое грозовыми облаками небо, обещающее шторм.

— Или утро первого января ты встретишь за забором этого дома с заблокированным счетом в банке.

Глава 7. Знают двое — знают все

— Это угроза? — вскидываю подбородок.

— Вынужденная, — поясняет Влад. — Ты просто не оставляешь мне выбора. Упрямишься как коза. Думаешь, я не понимаю, что ты делаешь?

— А что я по-твоему делаю? Ты загоняешь меня в угол, вынуждаешь простить тебе не просто любовницу, но и целого ребенка на стороне!

Произнося это вслух, я едва ли не хватаюсь за голову. Это как ставший явью кошмар.

— Я всего лишь вызываю к твоему благоразумию, — не отступает муж. — Я не могу отмотать назад ее беременность. Ребенок родится на свет, и это решенный вопрос. Но одновременно с этим я не дам тебе разрушить семью, которую мы строили столько лет.

— Влад… — вымучено шепчу я. — А тебе не кажется, что это ты все разрушил, когда лег в постель со стриптизершей?

Лицо Темнова мрачнеет, видимо, об этом он как раз таки не думал. А просто решил всю ответственность свалить на меня, и дальше жить на две семьи.

Когда мой муж превратился в прожженного эгоиста? Или это он всегда таким был, а я не замечала?

— Вера, я даже не буду пытаться тебе объяснять, как это работает. Просто поверь, для мужчины это нормально.

— Так почему же ты тогда не скажешь этого Роме? Разве он как мужчина не поймет тебя?

— Как мужчину он меня, скорее всего, поймет, — на скулах Влада играют желваки. — Но проблема в том, что ты его мать, и твою боль он мне никогда не простит. Поэтому у нас с тобой и происходит данный разговор. Я пытаюсь до тебя достучаться. Вдолбить в твою голову то, что правда об Эсмире никому не принесет никакой пользы. А вот вреда может произойти столько, что мы годами будем разгребать последствия.

— При чём тут я?! — смотрю в его наглые глаза и ищу там ответ. — Скажи мне, почему на мои плечи ложится ответственность за твои осечки с проститутками?

— Она не проститутка, — грубо осекает меня муж. — И больше так ее не называй. Я надеюсь, мы друг друга поняли.

— Отойди от меня Влад, мне плохо, — размахиваю у лица ладонью. — Тошнит от твоих слов. Тошнит от твоих выборов. Тошнит от перспективы жизни в обмане и притворстве, которую ты мне предлагаешь!

— Выбор за тобой, — он отворачивается от меня, возвращается к комоду и снова взглядом прилипает к телефону. — Либо ты держишь язык за зубами и остаешься хозяйкой в этом доме, либо…

Он делает многозначительную паузу, и все так же не глядя на меня, озвучивает:

— Либо у этого дома будет другая хозяйка. Молодая и воспитывающая моего наследника. Все в твоих руках, Вера. Если ты поступишь как умная женщина, кто продолжишь жить как сыр в масле. А если ты глупая, что для меня будет отрытием, потому что я был уверен, что женился на умной женщине, то сразу же после боя курантов можешь собирать сумки. Мы друг друга поняли?

— Мерзавец! — в сердцах бросаю я и покидаю спальню.

Мне хочется рыдать, рвать на себе волосы и кричать, пока не охрипну.

Но все, что я могу себе позволить это беззвучный крик, с прижатыми к губам ладонями, по которым стекают мои слезы, полные беспомощности.

Слева от меня раздается шорох, будто что-то упало.

Я медленно перевожу туда взгляд и вижу застывшую в абсолютном ужасе Камиллу. У нее из рук выпало нарисованная внуком новогодняя открытка, которую она, наверное, хотела мне передать.

Я смотрю на нее не моргая, и осознаю, что она слышала мой разговор с Владом от и до.

Я прикладываю к губам палец, призывая к тишине, и мы обе на носочках спускаемся обратно на первый этаж.

Беру Камиллу под локоток и увожу ее в коридор, ведущий к входу в гараж и погреб. Здесь нас точно никто не услышит.

— Вера, — она берет меня за плечи и всматривается мне в глаза. — Простите меня пожалуйста, я не хотела подслушивать, просто Сёма настаивал, чтобы я отдала вам его открытку из садика…

— Не извиняйся, милая. Ты ни в чем не виновата, — я пытаюсь ее утешить, но совершенно не знаю как. — Ты ни в чем не виновата…

— Что теперь будет? — она понижает голос до еле слышного шепота. — Неужели вы разведётесь?

Поджав губы, я киваю, потому что это единственный возможный исход.

То, что предлагал мне мой муж, мягко говоря, унизительно. А говоря прямо — абсурд. Если хочет, пусть приводит сюда новую хозяйку. Я не предам свои принципы ради крыши над головой.

— Камилла, послушай меня внимательно. Я все обязательно расскажу Роме, — облизываю пересохшие губы. — Но позже. Не сейчас и не сегодня. Мне нужно привести в порядок мысли, найти правильные слова…

— Но почему об этом думаете вы? Разве об этом не должен думать его отец?

Камилла открытая и честная девушка. Я искренне считаю, что моему сыну с ней повезло. И мне стыдно за то, что она только что познакомилась с уродливой стороной нашей семьи. Впрочем, я и сама только что о ней узнала.

Влад всем нам преподнёс новогоднее «чудо».

— Не знаю, о чем думает он, Ками, — качаю головой. — Правда, не знаю. Более того, я его даже не узнаю́, веришь? Мы всю жизнь прожили вместе, я бы ни за что не поверила, что мы придём к вот такому концу.

— Мне очень жаль… — извиняясь произносит невестка. — Правда.

— Спасибо за поддержку, милая, — слабо улыбаюсь ей.

— Но я не могу потакать этому жестокому обману. Зная Рому, он не простит меня за то, что я скрывала такое.

— О чем ты?.. — у меня внутри все опускается, потому что Камилла выглядит виноватой.

— Я должна прямо сейчас рассказать ему все, — на последнем слове ее голос дрожит, а глаза наполняются слезами. — Должна, понимаете?

— Я не прошу тебя скрывать это от него вечно, — беру ее за руку. — Мне нужен буквально один день, чтобы переварить это и прийти в себя, а дальше я все расскажу ему сама. Клянусь. Он даже не узнает, что ты была в курсе.

— У нас в отношениях существует принцип не врать, — Камилла убирает от себя мою руку. — Я не хочу подрывать доверие мужа. Простите меня…

Проходит секунда, две, пять. Но невестка никуда не уходит, более того, я замечаю, как от всхлипов начинает подрагивать ее тонкая спина.

Глава 8. Гостья

Перед глазами темнеет, и я спешу прислониться к стене, чтобы не упасть.

Как моя приличная и порядочная невестка умудрилась свести моего мужа с… с экзотической танцовщицей? Ни в какие просто танцы я не верю, и не поверю. Это хорошо известный факт: за деньги танцовщицы стрип-клубов занимаются с клиентами «танцами» в постели.

— Ками… — произношу онемевшими от шока губами. — Как? Когда? — у меня глаза лезут на лоб от удивления.

Из всех возможных вариантов я бы даже не подумала о таком.

— Милая, откуда ты можешь знать какую-то… танцовщицу?

Пульс достигает такой скорости и силы, что мне приходится размахивать руками у лица, чтобы остыть.

— Мы вместе учились, — виновато произносит Ками.

Мой испуганный взгляд заставляет ее тут же объясниться.

— Нет, это не то, что вы подумали, мотает головой она. — Я еще с детства занималась спортивными танцами, и еще тогда с ней познакомилась. Мы потеряли связь, и вот полгода назад случайно встретились на занятии по йоге. Мне после родов не хватало прежней гибкости, вот я и пошла, а там она. Слово за слово и мы стали иногда встречаться на кофе. Мы не подруги, вы не подумайте. Просто сплетничали о старых знакомых.

— Не хочу быть грубой, но перейди к делу, умоляю… — мой голос хрипит и, кажется, мне совсем чужим.

— Как-то раз погода испортилась, и я попросила Рому забрать нас из кафе. Но он не смог, и тогда…

— Я помню, — смыкаю веки, припоминая тот вечер.

Самый обычный вечер, когда Влад, поцеловав меня на прощание, сказал, что отъедет на часик. Сын попросил его забрать Камиллу, так как сам задержался на работе.

Мы тогда были в ссоре из-за какой-то мелочи, я даже не припомню.

Помню только как я стояла на кухне у раковины и мыла посуду, гремя тарелками от негодования.

А ведь он тогда звал меня поехать с ним, говорил, что не хочет полчаса в один конец ехать в тишине. На самом деле он хотел помириться, потому что так сложилось с самого начала отношений, что мирится первым всегда шел он.

Я отказалась. Причем в резкой форме.

Мне больше по душе было остаться дома одной, привести в порядок мысли.

Теперь я судорожно размышляю: будь я тогда в машине, обратил бы он на Эсмиру внимание, или нет?

Повлияла ли наша ссора на его решение обратить внимание на молодую гибкую козочку.

— Дай угадаю. Влад сначала подвез домой тебя, а потом ее? Да?

— Да, — виновато опускает плечи Камилла. — Клянусь, если бы я только знала…

— Ты ни в чем не виновата. Это случайность. Пусть роковая, но случайность.

Я говорю эти слова не только ей, но и себе. Так сильно хочется в эту мантру, чтобы снять с себя ответственность за разрушенный брак.

Одна ссора.

Всего одна ссора причины, которой я даже вспомнить не могу, послужила началом романа Влада с другой.

И пусть ответственность полностью лежит на его плечах, я все равно никак не могу отделаться от противного чувства и своей причастности к произошедшему.

— Мам? Ками? — нас зовет сын.

Я рывком утираю с лица слезы, невестка делает то же самое.

— Вы где?

— Рома, нам с Камиллой нужно в погреб. Захотелось солений к столу, дай нам пару минут.

— Ладно. А батя где? Все вдруг испарились, а Семен хочет хоровод вокруг елки водить.

— Папа на втором этаже, — поборов дрожь в голове отвечаю я и прислушиваюсь к шагам сына по лестнице.

— Рома ничего не должен знать, — беру невестку за руку. — Я прошу тебя дать мне всего один день на то, чтобы все обдумать. Я буду уходить от Влада, это решено. И когда это случится, ты можешь обо всем рассказать моему сыну, но не раньше.

— Он не поймет, — настаивает она, и я знаю, что она делает это не из упрямства.

Ее можно понять, она не хочет подрывать доверие в своих отношениях.

— Вали все на меня.

Камилла тяжело вздыхает и соглашается. Пользуясь моментом, пока мужчины на втором этаже, мы приводим себя в порядок и возвращаемся в гостиную.

Через пару минут к нам присоединяются Рома и Семен. Внук устало трет глаза, и я понимаю, что правильно будет предложить им остаться ночевать вместе с внуком здесь, ведь места предостаточно.

Но как тогда быть с Владом? Это продлит мою пытку и невыносимую игру в счастливую семью, когда мне даже дышать с ним одним воздухом невыносимо.

— Батя какой-то странный, — вдруг произносит Рома и мы с Камиллой переглядываемся. — Ты тоже, мам. Что-то случилось? Мы взрослые люди, и мне не надо чтобы вы передо мной отчитывались, но мне нужно знать, что у вас все хорошо.

Тут в гостиную входит Влад с улыбкой во все тридцать два.

В руке смартфон, который я уже ненавижу всеми фибрами души, ведь он таскает его с собой, чтобы не терять связи с ней.

Произносить ее имя даже в мыслях тяжело. Невыносимо.

— У нас с твоей мамой все прекрасно, — Влад демонстративно садится рядом со мной, обхватывает сильной рукой мою талию и притягивает поближе к себе. — Правда, Вер?

Я поворачиваюсь к нему, и понимаю, что передо мной поразительно талантливый лжец. Чтобы усыпить бдительность сына он смотрит на меня взглядом полным обожания.

Словно не говорил гадостей и не угрожал десять минут назад.

— Правда, — киваю я и подношу к губам стакан апельсинового сока, чтобы избежать никому не нужного поцелуя в губы.

— Мама правильно сделала, что отвернулась, — смеется Рома. — Семка у нас не любит поцелуи, правда?

— Фу-фу-фу! — корчит рожицы внук.

И это первый раз, когда, глядя на милое личико внука, я улыбаюсь через силу.

Когда за столом снова начинаются обыденные разговоры, Влад под шумок отсаживается от меня и снова смотрит в экран мобильника.

Я от злости так сильно сжимаю вилку, что кончики пальцев белеют.

И, к моему удивлению, от лица Влада тоже потихоньку отливают краски.

— Блядь, — ругается под нос он так тихо, что слышу только я.

— Проблемы в раю? — бросаю в него эту колкость, когда нас не слышат Рома с Камиллой, потому что заняты игрой с сыном.

Глава 9. Я, муж и его любовница

Влад поднимается, сохраняя показное спокойствие, но я то вижу, что визит беременной любовницы не входил в его планы.

— Это сосед. Пришел по делу, — ловко врет он и направляется встречать Эсмиру.

При мне.

У нас дома!

Я от шока некоторое время не могу сдвинуться с места, а потом тоже встаю и иду за ним следом.

— Что ты делаешь? — шипит он, резко прижимая меня к стене коридора. — Отправляйся в гостиную и отвлеки детей, — нажимает он.

— А вот это, Влад, уже наглость, которая переходит все мыслимые и немыслимые границы, — меня трясет от гнева и беспомощности. — Как ты можешь такое себе позволять?

— Я не знал, что она придет.

— Разве это имеет значение? — кричу шепотом.

— Послушай, Вера. Эсмира знает свое место, и вот такого, как сейчас больше не… — он вынужден прерваться, потому что в дверь снова настойчиво звонят. — Да еб ее мать, — ругается он сквозь зубы. — Вера, не делай мне мозги. Дуй к детям, а я сам разберусь с ней.

В дверь начинают откровенно барабанить. Влад шумно выдыхает через нос, словно бык, готовый к атаке.

— Вера.

— Нет.

Я, может быть, и мягкий человек, но вот такой слабохарактерности он от меня не получит. Не прогнусь и не дам сесть себе на голову.

— Вера, твою мать… — он кладет ладонь мне на шею, его пальцы подрагивают от желания сжать покрепче. — Почему ты такая упрямая? Такая непробиваемая?!

— Только тронь, — отчаянно произношу я.

— Трону, — он насмехается надо мной, глядя сверху вниз. — Трону и ничего мне за это не будет.

В этот момент, от бессилия и ощущения того, что меня загнали в угол, я со всей силы наступаю ему на ногу каблуком. Тонкой, острой шпилькой. И с чувством надавливаю. Еще и еще.

У Темнова глаза краснеют. На шее вздуваются вены. Но несмотря на боль, он молчит, ведь за дверью все еще его любовница, и никто не должен о ней знать. А на шум сбегутся дети.

— Нравится? — заглядываю в его лицо и убираю каблук с его ноги.

Протискиваюсь между навалившимся весом его тела и стеной, и гордо выпрямив спину, иду встречать его любовницу.

— Вера, стой, — понизив голос, требует он, и прихрамывая, спешит за мной.

— Вот и цена вашего потрясающего романа, — выплёвываю с отвращением. — Тайны, шепотки, ночные переписочки сидя на унитазе, да? Кем надо быть, чтобы жить двойной жизнью?! — укоризненно качаю головой. — Для детей ты семьянин и уважаемый человек, но стоит тебе выйти за порог дома, ты оказываешься между ног у стриптизерши.

— Рот закрой, — он одним движением отталкивает меня от двери. И это лишнее напоминание того, что физически он намного сильнее меня. — Я делаю тебе последнее предупреждение, у тебя пять секунд чтобы…

Но моя ладонь первой ложится на замок, и я, юркнув под его рукой, распахиваю дверь.

На крыльце загорается свет и происходит самая что ни на есть очная ставка.

Да вот только происходит она не так, как этого хотелось бы Эсмире. Ведь в голове каждой любовницы непременно сидит образ того, как она, держа под руку чужого мужчину, корчит рожицы законной жене, прячась за его могучей спиной.

Она видит меня, и ее взгляд с моего лица падает ниже, на руку Влада, что держит меня попрёк талии. Он в последний момент хотел меня остановить, а выглядит все так, будто он меня обнимает.

— Вы к кому, девушка? — уверенно бросаю я.

— А вы, смотрю, жена, — Эсмира оценивающе смотрит на меня с ног до головы, жуя жвачку, а потом вздыхает. — Все еще хуже, чем я думала.

— Мне хотя бы никто в трусы деньги не засовывает, — между делом подмечаю я.

— Так, все. Рты закрыли обе! — Влад закрывает дверь в дом, и мы трое остаёмся на крыльце.

Я. Муж. И его любовница.

— Какого черта ты сюда притащилась? — первую претензию получает Эсмира.

И надо признать, что она полностью попадает в стереотип того, как с моем представлении должна выглядеть стриптизерша. У нее длинные черные, гладкие волосы до попы. Накачанные губы. Пирсинг в носу. И пока она жует жвачку, я, кажется, даже замечаю блеск пирсинга в ее языке.

Это вызывает особую неприязнь. Я выходец старой школы, где пирсинг на языке у дам сомнительной репутации ассоциировался только с одним.

Перевожу взгляд на мужа, и у меня начинает дергаться нижнее веко левого глаза. Он купился на минет со штангой в языке? К горлу подступает тошнота.

— Ты меня даже не поцелуешь? — так, словно меня здесь нет, произносит Эсмира. — И не обнимешь? Я, вообще-то, потратила на такси в один конец последние деньги.

Я еле сдерживаю истерический смешок, что так рвется наружу.

— А она у тебя стриптизерша с характером, — обращаюсь к мужу, который выглядит максимально хладнокровно.

Тут я вспоминаю о ее беременности, и меня особенно коробит ее внешний вид. Укороченная куртка и тонкие облегающие джинсы, вместо сапог — белые кроссовки.

А мороз, к слову, минус двадцать и только крепчает.

— Поаккуратнее с базаром, пенсионный фонд, — огрызается она. — Я ведь могу и заступиться за свою честь.

— Если бы она у тебя была, — парирую я, и Эсмира не выдерживает.

Делая бросок, она пытается вцепиться мне в волосы, но Влад ее останавливает. Я отшатываюсь, правда, совсем не от страха. Просто ее поведение меня поражает — от него веет уличным воспитанием.

И снова меня терзает вопрос: что Влад в ней нашел?!

Пока на ум приходит только один ответ — секс. Все-таки ее профессия подразумевает удовлетворение самых изысканных капризов мужского пола.

Мне стыдно и гадко оттого, что мой муж, человек, с которым я прошла длинный жизненный путь, купился на дешевку с больши́м ртом и длинными ногами.

— Эсмира, успокойся! — Влад пытается сдерживать брыкающуюся любовницу. — Вспомни о ребенке и приди в себя.

И этот довод работает, она вдруг успокаивается, и, не стесняясь, прямо при мне, вешается Владу на шею.

— Так ты ей рассказал? — она переводит удовлетворенный взгляд на меня. — И что она? Вы разбежитесь?! — с надеждой в голосе требует девушка.

Глава 10. Локти кусать будешь

— Простите, что вмешиваюсь в вашу идиллию, — под моей нарочито широкой улыбкой скрывается столько ярости, что я до боли стискиваю ладони в кулаки.

Подпиленные и свежеокрашенные ногти впиваются в кожу.

— Но мне так и хочется спросить: вы что, совсем охренели?! — мой голос звучит хрипло и с надрывом.

— Правда иногда бывает горькой, — рассуждает Влад и снимает с себя руки любовницы, та недовольно хмурит брови. — Если ты не заметила, то я никого из вас не обманываю. Эсмира изначально знала свое место, — он давит на нее своим властным взглядом, и девушка начинает кивать. — А ты, Вера, теперь знаешь свое.

Меня от его слов шатает в прямом смысле слова, я делаю мелкий шаг назад и ошеломленно смотрю на него.

— Вер, все в порядке? — справляется он, смотря мне в глаза без толики стеснения ил или вины. — Надеюсь, мы друг друга поняли?

— Для тебя это нормально? — киваю в сторону стриптизерши, что так и продолжает жевать жвачку, сверкая своим проколотым языком.

— Что именно ты имеешь в виду? — муж недовольно скрещивает руки на груди. Ему не нравится мой вопрос.

— Грязь, в которую ты меня втянул, Влад, — мое тело вибрирует от возмущения, а щеки горят несмотря на мороз. — И еще: свою фразу про то, что каждый теперь знает своем месте, засунь себе, сам знаешь куда! Это вы, двое, решили сношаться без контрацепции за моей спиной. Меня сюда приписывать даже не смей! — ребром ладони разрезаю воздух. — И никакую «роль», в этом театре абсурда я занимать не собираюсь.

— И к чему вся эта высокопарная речь? — лениво интересуется Влад.

— А ты не понял?

— Нет, — усмехается он. — Я думал, что наш с тобой последний разговор все расставил по своим местам.

— Разговор, в котором ты угрожал мне? — вскидываю подбородок повыше. — Что же, доношу до твоего сведения, что у тебя ничего не вышло. Я не продамся, понял?

— Это что еще значит, Вера? — в глазах мужа загорается адское пламя, и он делает резкий шаг мне навстречу.

— Мне от тебя, в отличие от этой простигосподи, не нужно ни-че-го, Влад. Выгоняй, блокируй счета, хоть на голове стой, мне уже плевать, вот честно.

— Да что ты? — он наклоняется и смотрит на меня сверху вниз, его дыхание колышет прядь волос у виска. — Гордая, да? Думаешь, я пойду на поводу у твоей истерики? Или, возможно, ты решила, что незаменимые есть, и ты одна из них? — надменно интересуется он. — Это не так, Вера, я тебя расстрою. Ты всего лишь стареющая женщина, бабушка, которая сумела сохранить моложавую внешность благодаря моим деньгам. Ты можешь обижаться на мои слова, но это так. Хочешь поспорить?

— Нет, — мотаю головой. — Я не хочу с тобой спорить, потому что это бессмысленно.

— Вот и умница, — удовлетворенно улыбается он, а для меня наступает конец света.

Будто полюса поменялись местами, а океаны затопили сушу. Теперь все, наоборот. Даже легкие отказываются сделать полноценный вдох. Я дышу мелко-мелко, кислорода не хватает.

Мне хочется… нет, не кричать. И даже, чтобы заплакать, у меня не найдется ни одной слезинки.

Я хочу как можно скорее собрать свои вещи и покинуть, без преувеличения, дом своей мечты.

Такой ценой, которую мне предлагает мой муж, я отплатить за благополучие не согласна. Это как продать себя и согласиться на годы адских унижений, чтобы что?

Ходить по красивой белой плитке босиком? Любоваться через большие окна на лес и озеро, в котором живут лебеди?

А внутри умирать, потому что мой муж вечерами будет ездить к молоденькой козочке с пластичной фигурой? Да и кто сказал, что все ограничится только вечами?

— Желаю вам счастья, — обращаюсь к парочке на против, — и пусть ребеночек непременно родится здоровым, несмотря на то, что его мать голышом по морозу бегает, — бросаю Владу в лицо эти слова и бреду на негнущихся ногах к двери.

Вот теперь, когда в кровь примешалась конская доза адреналина, меня трясёт так, что пальцы не сразу обхватывают холодную ручку.

Да и сил нажать на нее, чтобы войти обратно в дом, у меня просто нет.

У меня закончились моральные силы, а вместе с ними схлынули и физические.

— Не понял, — Влад ставит свою большую ладонь на дверь, таким образом лишая меня возможность ее открыть. — Что это было?

— Я от тебя ухожу, — мой голос звучит вымучено. — Соберу вещи, банковские карточки оставлю на комоде. Или у тебя есть дополнительные условия?

— Вера, — рычит он, — ерунды не твори. Я же тебя потом не приму. Локти кусать будешь из-за гордыни, — он берет меня за плечи и оттягивает на себя подальше от двери.

— Я локти буду кусать, если позволю тебе лечь в одну постель с собой после другой женщины, Влад! — повышаю голос я.

— Вера, не ори! — он сжимает мои плечи таким образом, словно хочет хорошенько меня встряхнуть.

В тишине противостояний наших взглядов я слышу хруст снега, будто к нам кто-то идет.

— Что здесь происходит? — требует Рома.

— Сын… — онемевшими губами произношу я и вижу злое лицо Влада.

Его взгляд уходит мне за спину, где и стоит сын. Рома, наверное, вышел через черный вход и обошел дом.

— Рома, оставь нас с матерью наедине, — Влад показательно спокоен.

— Наедине с кем? — сын поднимается на крыльцо и заботливо накинув на мои плечи собственную куртку, забирает меня из рук Влада. — С тобой и твоей любовницей? — презрительно выплевывает он.

Глава 11. Драка отца и сына

— Рома, я прошу тебя… — по моему голосу слышно, что я на грани нервного срыва.

Я не знаю, о чем именно прошу сына. Трудно подобрать слова, когда душа на кусочки.

Меня пугает тот уровень злости, что витает в воздухе. Он до того осязаем, что, кажется, я могу его потрогать.

Я боюсь того, что сейчас скандал выйдет на новый уровень, после которого наступит точка невозврата.

— Мам, — Рома коротко целует меня в висок, — ты только не переживай.

— Зачем ты вышел? — бросает Влад. — В чужие дела лезть некрасиво.

По глазам вижу, его бесит, что сын сразу же встал на мою сторону и всем своим видом показывает заботу.

— Прости, что не позволил гнобить мою мать на морозе тебе со своей любовницей, — он бросает на Эсмиру быстрый взгляд. — А ты ее, кстати, с трассы подобрал? Сужу чисто по внешнему виду.

Влад усмехается, упирает руки в бока и расправляет плечи. Все выглядит так, словно он готов тараном пойти на сына и начать выяснять отношения по-мужски. Кулаками.

Эта ужасная картинка едва успевает промелькнуть перед глазами, как я ныряю сыну под бок. Обнимаю.

— Рома, пойдем домой, — прошу я и не свожу взгляда с мужа, который пребывает в настоящем бешенстве. У него из носа валит пар.

— Послушай маму, она у тебя женщина умная, пусть и с заскоками, да, Вер? — он скалится, глядя на меня, и переводит взгляд на сына. — А насчет того, где я подобрал Эсмиру, можешь спросить свою дорогую женушку Камиллу.

И вот тут я понимаю, что лед треснул и наша семья вот-вот провалится в ледяную воду, из которой никто не выберется прежним.

— Влад, что ты несешь?! — пытаюсь достучаться до мужа, потому что он намеренно вводит сына в заблуждение, чтобы уколоть. — Не забывай, что ты говоришь со своим единственным сыном!

— Тогда и он пусть не забывает, что говорит с единственным отцом, — огрызается Влад.

— Так, я не понял, при чем тут Ками? — Рома отодвигает меня в сторону и прет на отца. — Что ты про нее сказал, а?

Они сталкиваются как два локомотива. Одинаковые ростом, весом и комплекцией. Влад сам часто шутил, что я родила его точную копию.

— Господи, что вы творите? — я подхожу к ним и трясу их за плечи, а мужчинам хоть бы хны. Они смотрят друг другу в глаза с такой ненавистью, что у меня начинает болеть сердце. — Что вы творите?! Влад, будь умнее, ты же сам оскорбил Камиллу! Извинись перед сном, или объяснись в конце концов!

— Пусть привыкает отвечать за свой язык. Он первый начал, а я просто ответил.

— Не смей сравнивать мою жену и мать моего ребенка со своей блядью, — голос Ромы вибрирует злостью, на его шее проступают вздутые вены. — Ты упал в моих глазах, когда променял маму на вот это, — он бросает небрежный взмах руки в сторону Эсмиры, которая наслаждается тем, что видит, и надувает пузыри из жвачки.

— А я их не сравниваю, сын, — лицо Влада искажает усмешка. — Я просто ставлю тебя перед фактом того, что твоя жена имеет с моей женщиной куда больше общего, чем тебе хотелось бы.

— Что ты несешь, Влад?! — я кричу, но меня не слышит ни один из них. — Это же неправда…

— Твоей женщиной? — подначивает Рома и дарит отцу такую же ухмылку с оскалом. Боже, как они похожи. И как взрывоопасны в таком состоянии.

— Эсмира носит под сердцем моего ребенка, — гордо произносит Влад в лицо сыну, — так что да, это делает ее моей женщиной.

— Вау, — Рома принимает эту новость легче, чем я и все же, выражение его лица меняется на обозленное и жестокое. — Просто браво. Лень было гандон надеть? Или захотелось под старость лет поиграть в папашу? Надеюсь, ты уже сходил к венерологу?

— Думаешь, я посмотрю на то, что ты мой сын? Нет. За свой базар будешь отвечать как мужик, понял?

— Влад! — я больше не могу этого видеть и не могу слушать. — Прекрати! Это ты привел в дом беременную любовницу, неужели ты ожидал другой реакции?

— Да! — орет на меня муж. — Прикинь, Вера, да! Я ожидал, что меня в моем же доме будут уважать, а тут каждая шавка считает своим правом открыть на меня свой поганый рот. Я не потерплю, ясно?

— Ты на нервах, Влад. Мы все на нервах, разве не видишь? Вам с Ромой нужно разойтись по разным углам, успокоится и уже потом говорить. Иначе вы наломаете дров.

Рома и Влад неожиданно прислушивается к моим словам, всё-таки они родные отец и сын. Стоит им расступиться, как свой голос подает Эсмира:

— Пенсионный фонд, ну че ты лезешь?! — это она так обращается ко мне. — Дай мужикам нормально выяснить отношения, если хотят бить друг другу морды, пусть бьют. Ты то, чего лезешь им под руку? Тебе щелбан дай, позвоночник в трусы высыпется! Отойди от них, пока цела и невредима.

Рома смотрит на меня, нахмурив брови, словно ему тяжело поверить в такое хамское поведение в мой адрес. Влад реагирует так, словно ничего не слышал. А Эсмира наматывает на палец жвачку и ухмыляется мне.

— Это что сейчас было? — сын обращается к ней. — Ты с кем так говоришь?

— Не обращай внимания, она по-другому общаться не умеет, — пытаюсь отвлечь Рому.

— Рома, — теперь просыпается и Влад. — Эсмира все верно говорит, не нужно бабе вмешиваться в мужские разборки.

— Моя мать не баба! — рявкает на него сын, и они снова схлестываются, напирая друг на друга. — И никакая блядь, вроде той, которую ты отмыл и обрюхатил, не будет так похабно общаться с моей матерью, понял?

— Повтори, говнюк, — Влад хватает Рому за грудки и встряхивает. — Повтори, я сказал!

— От тебя залетела блядь с панели, — едва ли не по слогам произносит Рома, на его лице довольная ухмылка. — Доходчиво объяснил?

У Влада срывает крышу и бросается на сына, словно тот ему злейший враг. Но и сын не уступает. Они начинают бороться и в них столько силы, что я от страха начинаю визжать.

Рома толкает отца, и Влад спиной летит в деревянную колонну, о которую глухо ударяется. Дерево жалобно скрипит, а вот у мужа на лице ни намека на то, что ему больно.

— Прекратите, ради бога! Вас же может увидеть Семен!

Глава 12. А ты куда, Вера?

— Рома! — мой отчаянный крик из глубины души разлетается на всю улицу. — Влад!

Я в туфлях несусь вниз по скользким ступенькам, мне плевать, что я могу переломать себе ноги в такой обуви. Огибаю крыльцо и боком спускаюсь к гаражу из-за гололеда. Темнота такая, что хоть глаз выколи.

Я ничего не вижу.

— Господи боже мой… — у меня в горле стоят слезы, а сердце стучит так сильно и отчаянно, что дыхание сбивается. — Рома?! Мальчик мой... Влад... Ну что же вы?!

Раздается гудение электромотора и шорох, и характерный для гаражной двери, которая начинает подниматься.

Если меня в этом доме завоевали полы из белой мраморной плитки, то Влада подкупила уникальная гаражная дверь из редкого дерева. К ней шла целая распечатка с инструкциями об уходе и обслуживании, ведь это тебе не сталь, которая будет служить вечно.

Автоматизированная дверь поднимается характерным гудением, стряхивая с себя снег. Как только на бетон падает совсем немного света, мне удается разглядеть лежащих на земле Рому и Влада.

Они пытаются встать, но ни один из них не может прямо стоять на ногах. Их шатает.

Стоит гаражной двери приподняться еще немного, из-под нее согнувшись выходит Камилла. Она-то и открыла дверь.

Сначала она не понимает, в чем дело, и ошарашенно смотрит на испуганную меня. Но стоит ей глянуть налево, туда, где находятся Влад с Ромой, на ее лице застывает выражение немого крика.

— Рома… Рома! — она бросается к мужу и помогает ему найти точку равновесия.

Он в сознании, но выпрямляясь, шипит сквозь зубы. На его лице выражение боли, которую он старается скрыть.

Я окаменелая стою в паре шагов от них и не могу справиться с тремором, который овладел мной и полностью парализовал.

Словно в замедленной съемке я краем глаза вижу, как к Владу подбегает его любовница. Ее черные волосы развеваются на ветру, падают ему на лицо, обнимают его словно щупальца.

Помогая ему встать на ноги, она заботливо причитает, а как только он выпрямляется, начинает на него вешаться, гладить его лицо и осматривать его на предмет увечий.

Прямо при мне и детях.

А я все так же неподвижно стою на месте. Я не чувствую ни мороза, ни снега, ни ледяного ветра.

Я вообще больше ничего не чувствую. Влад не просто меня ранил своей изменой с последствиями, он меня выпотрошил, унизил и теперь выставил свою новую пассию напоказ.

Даже ради приличия не попросил ее отойти.

Вот и получается, что я стою одна, а передо мной две пары, где женщины ухаживают за своими мужчинами.

— Где Семен? — я не узнаю́ собственный голос, он хрипит и ломается, выдавая то, насколько я уничтожена. — За ним кто-то должен присмотреть.

— Я.. — Камилла глотает слезы и начинает оправдываться, хотя в этом совсем нет нужды. — Я услышала крики, шум… а потом из окна увидела, как Рома со свекром падают! — ее тонкая фигура дрожит, пока она держится за моего сына и не сводит с него глаз. — Я Семену быстро сунула свой телефон с мультиками и побежала в гараж.

— Я за ним присмотрю, а ты вызови, пожалуйста, скорую мужчинам. Пусть их осмотрят.

Проходя мимо Влада с Эсмирой, я останавливаюсь рядом с Ромой. Сын смотрит на меня виновато.

— Мам, — ему даже говорить больно, я вижу, как сдвинуты его брови на переносице, и как медленно он двигается. — Со мной все нормально. С батей тоже. Мы завалились набок. Ты только не переживай, хорошо.

Только ребенок может так просить мать не расстраиваться. И вообще неважно сколько ему лет. Смотрю ему в глаза и чувствую себя обезоруженной.

— А я не могу, Рома, — губы сами растягиваются в улыбке, и от этого на платье падают крупные слезы. — Не может мать не переживать за своего ребенка. Но я рада, что ты цел. Только вот скорая пусть все равно приедет. Идите в дом, только не спеша. Хорошо?

Поразительно, как будучи разбитой мне удается говорить правильные вещи и оставаться прежде всего матерью.

— Вера, — спокойный голос Влада бьет меня розгами по спине. Я напрягаюсь, дёргаюсь от звука своего имени из его уст, но не останавливаюсь. — Вера? Стой.

Огибая припаркованный в гараже автомобиль, на ватных ногах которые держат меня только чудом,я возвращаюсь в дом. Тепло от батареи сразу же бьет в лицо.

Возможно у меня переохлаждение, но мне сейчас не до телесных ощущений. Потому что ад, который творится у меня в душе, не сравнится ни с какой физической болью.

— Сема, зайка, пойдем с бабушкой наверх? — рукой цепляюсь за стену гостиной, чтобы не упасть прямо здесь.

Мне нельзя. Не здесь и не сейчас. Никто не должен видеть моего настоящего состояния. В особенности Семен.

Внук отрывается от экрана телефона, широко мне улыбается, подпрыгивает с дивана и бежит ко мне.

— Мы будем играть?

— Да, милый. Мы с тобой будем играть в переезд, хорошо? Поможешь бабушке кое-какие вещи по сумкам разложить.

— Ураааа!!!

Камилла с Ромой возвращаются домой, когда мы с Семеном уже на втором этаже. Уличив момент, пока внук хозяйничает у нас с Владом в комоде, перекладывая сложенные футболки мужа с места на место, я юркаю в свой встроенный гардероб, снимаю с себя нарядное платье и переступаю через него. Хватаю первый попавшейся под руку свитер с джинсами, одеваюсь, и незамерзшие до состояния ледышек стопы натягиваю шерстяные носки.

В дорожную сумку скидываю пару вещей первой необходимости, а в отдельный внутренний карман кладу паспорт с кошельком, из которого предварительно выбираю все банковские карты.

Их раскладываю на кровати, так чтобы Влад точно заметил. Ведь это было его условием.

— Пора к маме с папой милый, — беру внука за руку и забрасываю сумку на плечо, направляясь к выходу.

— А ты куда, бабушка? — на меня смотрят чистые детские глаза, внук трет их кулачком от усталости.

— И правда, — в проеме появляется Влад. Его рубашка в крови, на скуле красуется ссадина. Но несмотря на это у него хватает наглости спросить: — А ты куда, Вера?

Глава 14. Выродок

— Будь так добр, с дороги отойди, — смотрю на него с вызовом. — Дай нам с Семеном пройти.

Он скалится, но, видимо, в полете с крыльца не настолько отбил себе голову, чтобы совсем обнаглеть.

Влад перекидывается с сонным внуком парой слов о новогоднем утреннике в детском саду и подарках, которые после полуночи принесет Дед Мороз. Видно вспомнил, что у него перед семьей есть обязанности.

— Ура, ура, подарки! — прыгает от радости Семен.

Я вздыхаю.

Какой Новый год с подарками для внука, когда я уверена, что у нас дома где-то припрятана беременная стриптизерша?

К тому же я слышала, как Камилла вызывала скорую, несмотря на то, что сын ее отговаривал. Врачи приедут с минуты на минуту.

Рома в порядке, думаю они оба с Владом отделались легким испугом и несерьезными травмами. Я, конечно, сцены того, как они кубарем летели вниз не забуду никогда, она мне будет сниться в кошмарах еще долго.

Пройдя мимо Влада, с бешено бьющимся в груди сердцем я спускаюсь с Семеном на первый этаж. Предусмотрительно оставив сумку в коридоре, чтобы не волновать раньше времени детей, я иду в гостиную вслед за подпрыгивающим от радости внуком.

Рома сидит недовольный. Камилла вся бледная наворачивает круги по комнате скрестив руки на груди.

— Мама! Папа! Мне дедушка сказал, что скоро Дед Мороз положит мне под елку подарки! Ура, ура! Я так хочу конструктор, и самолет, и набор слаймов!

— Да ты что, — Рома улыбается сыну одними губами и садит Семена себе на колени.

Но я то вижу, что на нем лица нет. И чувствую себя виноватой в том, что он вот так некрасиво узнал про вторую жизнь своего отца, которого считал примером и ролевой моделью.

— Ками, отведи Сему наверх помыть руки, а то он ел конфеты пока мы отлучились на пару минут, а я пока позвоню Деду Морозу, спрошу у него, когда он привезет подарки.

— Папа, у тебя есть номер Деда Мороза? — внук смотрит на отца как на супергероя.

— Да. Он дает свой номер только тем родителям, чьи дети хорошо себя вели, — подмигивает радостному сыну Рома и передает его Камилле.

От затравленного взгляда невестки у меня сжимается сердце. Ее губы и подбородок дрожат, видно, как она старается сдержать слезы и прячет взгляд в пол.

Когда мы с сыном остаемся наедине, он поднимает на меня свинцовый взгляд и, кажется, сначала не может подобрать слова.

— И давно он тебе изменяет? — он спрашивает об этом настолько безэмоционально, что это даже хуже, чем если бы он кричал.

— Я не знаю, — бедром прислоняюсь к праздничному столу с почти нетронутой едой.

А я так старалась. Хотела, чтобы мы с Владом встретили Новый год вместе и провели его таким же образом. Вместе, рука об руку.

Судьба распорядилась иначе. Поэтому я и стою, незаметно опираясь на стол, чтобы не было видно, как меня трясет и шатает.

— Ты простишь его? — взгляд Ромы темный, бездонный и злой.

— Нет, — это слово вырывается из меня со скоростью пули.

Он кивает, будто мой ответ приносит ему облегчение.

— Это правильно, — сын вздыхает и морщится от боли.

— Тебе больно? — я рвусь к нему, ведь он мой сын, моя плоть и кровь. Но он жестом меня останавливает.

— Я в норме, — раздраженно отрезает он. — Если не учитывать того, что мой отец обрюхатил какую-то конченую проблядь.

— Ром, — взглядом призываю его остановиться.

— Что Ром? — на его скулах играют желваки, ладони сжаты в кулаки, костяшки сбиты в кровь. — Я не собираюсь делать вид, что все нормально. Это же пиздец, мам, — он качает опущенной головой, и снова поднимает взгляд на меня, — прости, что я матерюсь. А знаешь, даже хорошо, что мы упали на гараж, иначе… — он стискивает зубы, — я бы не смог найти в себе сил остановится, мам. Это звучит, страшно, я знаю. Но он переступил черту и показал себя конченым уродом. Такие заслуживают ходить с разбитой мордой.

— Рома… — кладу руку ему на плечо, мое сердце разрывается от боли. — Мальчик мой…

Мой сын взрослый мужчина, семьянин и отец. Прекрасный в каждом из вышеперечисленных ролей. Но все же он мой ребенок и когда он родился, часть моего сердца навсегда осталась в нем. Все его эмоции я чувствую так остро, что хочется плакать от бессилия.

Влад действительно перешел черту и своей изменой с последствиями искалечил несколько жизней разом.

— Я нарушу вашу идиллию.

Влад заходит в гостиную прихрамывая. Черт, я так и знала, что пасть с такой высоты аукнется уж ему в силу возраста так точно.

— Можете дальше продолжать меня обсирать, не останавливайтесь. Я хочу послушать, какой я хуевый.

— Влад! — возмущаюсь я. У нас дома не принято ругаться матом. Впрочем, как и спать со стриптизершами.

— Что Влад? — муж переводит на меня ледяной взгляд. — Вы же именно об этом и шепчетесь, разве я не прав? Неблагодарные, — насмехается он и трет ребра, немного морща лицо от боли. — Ну что молчите, а? Или мне в лицо сказать нечего?

Рома поднимается со стула и начинает идти на отца.

— Рома! — встаю на пути.

— Вера, отойди, — командует Влад. — Если он хочет решить этот вопрос по-мужски, то я только за, — дразнит сына он.

— Мама от тебя уходит, — чеканит сын и кладет руку мне на плечо. — Отныне заботиться о ней буду я, раз ты не смог.

— Это укор? — продолжает насмехаться Влад. — Твоя мать видела такую жизнь, которая большинству женщин даже не снилась, ясно? Когда сам дорастёшь до моего уровня и дашь Камилле качество жизни своей матери, вот тогда поговорим, ладно? Не смог я, — повторяет упрек сына Влад.

— Не зря работал, пап, — Рома тоже умеет огрызаться и делает именно это. — Сейчас твоя проститутка пошикует.

— Рот закрыл, щенок! — грозит сыну пальцем муж.

— Еще посмотрим, кто из нас щенок. Когда тебя облапошат как лоха и придется бомжевать, вот тогда до тебя дойдет, в какую аферу тебя заманили. Ты как вчера родился, ей богу. Ты дед с седыми висками, а ей сколько, лет двадцать? — словами сын умеет бить не хуже, чем Влад. — Но это уже твои проблемы. Кстати, забудь, что у тебя есть сын и внук, как только я заберу маму, ты улетишь в блок и дальше живи как хочешь.

Глава 15. Кот из дома — мыши в пляс

— Милый, не гони так, — тихо обращаюсь к сыну, чтобы не разбудить задремавшего на заднем сиденье Семена.

— На дорогах кроме нас никого. Новый год, мам.

Он произносит это с укором в адрес отца, пока везет меня к себе домой. А ведь он просто хотел сделать мне сюрприз.

Мы должны были отметить Новый год как одна большая семья, а получилось вот так. С беременной любовницей под елкой.

Это до сих пор кажется мне плохим сном. Ведь не может вот так размеренная жизнь взять и схлопнуться?

Так бывает только в фильмах, не в жизни. Но вот она я, жена, которую поставили перед фактом существования беременной любовницы. Спасибо сыну, что не оказалась выброшенной на улицу.

Нет, долго оставаться у него или переезжать к нему насовсем я не собираюсь, у него своя семья. К тому же я на себе крест не ставлю. Еще не хватало раскиснуть, чтобы Влад и дальше продолжил наглеть!

Мне просто нужно осознать, что произошло и жить дальше.

Как? Это другой вопрос.

Все-таки это не просто интрижка, а целая беременная стриптизерша. Без совести, но с амбициями. Не зря же она притащилась к нам в дом. Решила внаглую о себе заявить.

Я откидываю голову на сиденье и обнимаю себя руками.

«Мы с Верой семья уже много лет, и это останется без изменений. А вы для любви».

Слова как ножи в сердце. Я думала, что семья и любовь это одно и то же, оказалось нет.

Когда мы приезжаем домой к Роме с Камиллой, молодые родители первым делом идут укладывать Семена. Это мне только на руку, потому что даже несмотря на то, что я ценю их помощь, мне нужно побыть наедине со своими мыслями.

Эмоции тихонечко отступают. Хотя нет, скорее притупились от перегрузки, и скоро все выйдет на новый виток ада.

— Вера Маратовна? — зовет меня из гостевой спальни Камилла. — Можно?

— Конечно, дорогая. Это же ваш дом.

Встаю с кровати, на изножье которой я сидела, уронив лицо в ладони, выпрямляюсь и смотрю на невестку с улыбкой.

— Пойдемте на кухню смотреть салюты и пить чай, — устало улыбается она, укутываясь в пушистый домашний халат. В ее голубых глазах видно сочувствие.

— А давай, — соглашаюсь я с еще более широкой улыбкой.

Не хочу, чтобы меня жалели. Особенно те, кто меня любит.

Когда мы садимся пить ромашковый чай из уютных новогодних кружек, а надо сказать, что моя невестка умеет создавать уют, как раз начинают пускать салюты.

Камилла включает телевизор на стене, и мы как раз попадаем на бой курантов.

— Надо загадать желание, — невестка своей ладонью накрывает мою.

— Ну надо, так надо, — соглашаюсь я, а в голове пустота.

Не потому, что я не умею загадывать желаний или я пресытилась жизнью, о нет.

Просто я обессилена. И у меня есть энергия только на то, чтобы загадать счастья для детей. Все. Это самое главное, ведь у них впереди вся жизнь.

А между мной и будущим стоит развод с очень упрямым мужчиной, и я это знаю не понаслышке.

Как хватило наглости тыкать мне в лицо беременной любовницей и отказывать в разводе? Ума не приложу, когда он успел измениться в худшую сторону. А может, я и не знала того, с кем жила, делила постель и растила сына?

И такое может быть.

Когда по телевизору продолжают новогодний концерт, а салюты за окном стихают, мы вспоминаем про чай.

— Вы можете жить здесь, сколько хотите, — невестка первой нарушает тишину.

— Что ты? — отрицательно мотаю головой. — У вас семья.

— Вы тоже наша семья. Я говорю от нас с Ромой. Оставайтесь. Так будет лучше и спокойнее всем нам. Да и Семен от радости лопнет, — смеется Камилла.

Я тоже смеюсь. Внук действительно ко мне привязан, и я уверена, что он не даст мне заскучать.

— Спасибо, мне приятно, — благодарю невестку и прячу дрожащий подбородок за кружкой чая, который в горло не лезет.

Я тронута до глубины своей истерзанной души. Боль, причиненная мужем, сидит в груди огромным комом, который никак не проглотить.

Бывает такое, что тишина заменяет тысячу слов и сейчас именно такой момент. Мы молча сидим на кухне под тихий звук новогодней музыки из телевизора.

Помню, как в молодости я думала, что двухтысячные годы — это так далеко и, наверное, в том недосягаемом будущем, меня будут ждать невероятные открытия.

На деле, в 2025 году, жизнь просто влепила мне оплеуху в виде измены мужа. Вот тебе и будущее.

От громкого звука уведомления на телефон невестки мы обе дергаемся.

— Тьфу, — Камилла прикладывает руку к груди. — Напугала, дура.

— Подружка поздравляет? — не знаю, почему я спросила именно это.

— Нет, — лицо Камиллы краснеет, и она кладет телефон обратно на стол экраном вниз.

— Все хорошо?

Ее бегающий взгляд на секунду пересекается с моим, и когда она отвечает на мой вопрос коротким «Да», я ей не верю.

— Ками, — обращаюсь к ней, а у само́й сердце в пятки ушло. — Это Влад? — она молчит. — Эсмира?

По лицу Камиллы пробегает тень.

— Вам не надо этого видеть, — убеждает меня невестка.

— Видеть? — уточняю, потому что думала, что ей пришла СМСка. — Она прислала тебе фотографию?

Камилла молчит и прикрывает веки, словно проклинает себя внутри.

— Покажи, пожалуйста.

— Нет, — она мотает головой. — Это того не стоит. Только настроение себе испортите.

— Милая, мне нужно знать, что именно делает Влад за моей спиной. Иначе он может мне лгать, а мне нечем будет защищаться, — вздыхаю. — Она у нас дома, да?

Камилла медленно кивает с выражением отвращения на лице. А потом снимает с экрана блокировку и поворачивает телефон ко мне.

— Мы с ней не подруги. Она просто воспользовалась тем, что я ее еще не заблокировала.

Камилла продолжает что-то говорить, но я ее уже не слышу. Кровь стучит в висках, зрение мутнеет…

Я выхватываю у невестки из рук мобильник и дрожащей рукой подношу его к лицу, чтобы рассмотреть.

И рассмотреть есть что.

— Вот дрянь, — отчаянно вырывается из моих уст, пока я смотрю на селфи любовницы мужа.

Глава 16. Ваш муж в реанимации

Всю ночь я не могу сомкнуть глаз. В душе такой раздрай, какого я еще никогда в жизни не испытывала.

Стыдно перед Ромой и его супругой, что вот так свалилась на их голову. И стыдно за Влада, который показал себя сыну с такой стороны.

Я отдаю себе отчет, что пока нахожусь в стадии отрицания. Мой мозг не может переварить факт того, что мой с Владом брак закончился, и от него беременна другая женщина.

И это я еще опускаю «колорит» Эсмиры.

Меня, как женщину оскорбляет то, что он спутался со стриптизершей, и я оказалась во все это вовлечена.

Мне грязно. Противно. Хочется кожу с себя содрать! Ведь он касался меня теми же руками, что лапали ее…

В четыре часа утра на телефон поступает звонок с незнакомого номера. Я в таких случаях трубку не беру, но тут что-то екает в груди.

— Слушаю, — тихо отвечаю, чтобы никого не разбудить.

— Темнова Вера Маратовна? — спрашивает канцелярский голос, и я почему-то сразу думаю, что это полиция.

— Да, это я. Что случилось? — подскакиваю на кровати, в голове рой мыслей о том, что с Владом могла случиться какая-нибудь трагедия.

— Можете подъехать в первую городскую больницу?

— Могу, — отчаянно киваю, словно анонимный собеседник может меня видеть. — Я приеду. А что случилось?

— Ваши данные указаны в графе «экстренный контакт».

Боже.

Сердце ухает в пятки.

— Это Влад, — не уточняю, а утверждаю.

— Вашего мужа только что привезли на скорой с травмами и без сознания. Он не приходит в себя, и нам нужно поговорить с кем-то, кто может знать причину его состояния. Мы проводим тесты, но…

Дальше я ничего не слышу. Пульс стучит в ушах, пока я на ходу одеваюсь.

— Он упал с крыльца. Была драка, — говорю я первое, что приходит на ум. — Это может быть сотрясением?

— Не могу сказать. Ваш муж что-нибудь пил за новогодним столом? Алкоголь?

— Нет…не знаю. При мне нет, но я уехала из дома часов шесть назад. Что было дальше мне неизвестно.

— Скажите, какова вероятность того, что ваш муж употребляет наркотики.

— Нулевая, — находясь в ступоре от вопроса, отвечаю я.

— Вы уверены?

— Да.

— А он мог употребить запрещенное вещество после того, как вы уехали?

И тут на меня накатывает. Я трясусь, пока по лицу текут слезы. Внутри меня все заморожено, и в то же время чувства обострены до максимума.

Влад в больнице без сознания. Как? Неужели последствия драки с Ромой?

Господи, пожалуйста, не допусти беды.

Никто не должен знать о том, что случилось, пока я не выясню правды. Поэтому я на цыпочках бреду в коридор, одеваюсь и тихо-тихо, словно вор в ночи, выхожу на улицу.

— Я… я не знаю, — отвечаю диспетчеру. — Скажите, а когда он к вам поступил, с ним была девушка? Черноволосая. Худая. Беременная…

— Нет.

— Понятно. Я скоро буду.

Вызываю такси и прошу водителя как можно быстрее довезти меня до больницы. Плохое предчувствие сводит с ума, а каждая минута тянется как час.

Как это его привезли в больницу одного? А где же Эсмира? Куда она могла запропаститься?

Но это не самые волнующие меня вопросы. Увы.

Меня не просто так спросили про алкоголь и наркотики. Но ведь Владу не восемнадцать, чтобы баловаться таким дерьмом и при этом не рассчитать сил!

Видимо, его состояние указывает врачам на следы употребления.

И это окончательно доказывает, что я совсем не знаю того, с кем жила.

В некотором роде новость о его потенциальном пристрастии к наркотикам более оскорбительна, чем факт наличия любовницы.

Он ведь сам проводил целые лекции для Ромы, чтобы тот даже не пробовал эту дрянь. У него строгое и резко негативное отношение даже к сигаретам.

Откуда могли взяться такие дозы алкоголя и наркотиков, чтобы он был без сознания в больнице? Врачи то точно знают, как привести пациента в чувства, но у них по какой-то причине не выходит.

— Я жена Влада Темнова, — с ходу подбегаю к стойке приемного покоя. Сердце колотится до тошноты быстро.

Девушка регистратор задерживается на мне обеспокоенным взглядом, прежде чем вбить данные в компьютер. Вид у меня, скорее всего, соответствующий. Сутки без сна. И беды валятся на голову как из рога изобилия.

— Я проведу вас в комнату ожидания, — проверив данные в компьютере, отвечает медсестра и встает, чтобы показать мне путь.

— Как он? — надрывно спрашиваю я.

— Ваш муж в реанимации.

От ее слов меня ведет в сторону, и я хватаюсь за стойку, чтобы удержаться на ногах.

— Вам, может, водички?

Я отрицательно мотаю головой.

— Как в реанимации? — я смотрю на медсестру так, словно жду, когда она скажет мне, что это шутка, потому что не могу в это поверить.

Не могу и отказываюсь.

— Доктор вам сам все расскажет. Отдохните минутку, и я вас отведу куда надо.

Дорогие! Приглашаю вас в свою новинку:

Развод на жемчужную свадьбу

Развод на жемчужную свадьбу

https://litnet.com/shrt/norK

— Развод, — шепчу я в нарастающем звуке хаоса. — Это развод, слышишь? Я такого унижения терпеть не стану!

Гости на празднике в честь нашей Жемчужной Свадьбы только что увидели интимное фото моего мужа с его молодой сотрудницей крупным планом.

— Деньги терпела? Статус терпела? Бриллианты на своей шее терпела? — муж смотрит на меня красными глазами. — Так вот и это стерпишь, Мира. Никуда не денешься.

Глава 17. У вашего мужа...

Меня привели в зону ожидания полчаса назад, и все эти полчаса ко мне никто не вышел. Никто не сказал и слова и даже не намекнул на то, в каком состоянии Влад.

Я не могу сидеть на больничном сложа руки. Не могу стоять, потому что меня шатает от нервов. Не могу даже нормально думать, потому что за последние сутки произошло много неприятных событий, а я даже пяти минут не поспала.

Меня бросает то в жар, то в холодный пот.

«А он мог употребить запрещенное вещество?» — эти слова звенят в голове, и не просто так.

Что, если они с Эсмирой употребили? Например, для более яркого секса, ведь не зря она позировала на нашей постели.

Я в этом совсем не спец, но и нельзя сказать, что я живу на другой планете. Люди способны на всякое, а уж на что готов мужчина, чтобы ублажить в постели молодую сексапильную любовницу…

Стискиваю веки и накрываю лицо ледяными ладонями.

Тяжело в таком контексте говорить про мужа, с которым я прошла через многое, но сейчас эмоции надо отодвинуть на задний план.

Да, он поступил со мной как подонок, но он человек и в такой беде я должна быть рядом. Даже не для него, а для себя и сына.

Где эта мерзавка? Скорую вызвала точно она, но почему ее здесь нет?

На ум приходит только один ответ: потому что у нее рыльце в пушку.

Неужели она посмела не только заявиться в наш дом под Новый год, но еще и имела при себе все это время запрещенные вещества?!

Меня переполняет злость. Вдруг Влад тайно баловался с ней веществами у нас дома, а потом туда приезжал наш внук Семен?

Боже. Я от всего сердца надеюсь на то, что накручиваю, и не более.

Темнов жир с куриной ножки срезает, ну как он мог впустить в свою жизнь запрещенные вещества?

— Вера Темнова? — мужской голос вырывает меня из ямы черных мыслей.

— Да! — встаю на ноги и подскакиваю к доктору в белом халате. — Как он?

— Меня зовут Сергей Павлович Демидов, я врач реаниматолог. У вашего мужа интоксикация, — серьезно произносит он, смотря в папку. — Он без сознания, но в стабильном состоянии.

— Он в коме?.. — я прикладываю к груди ладони и чувствую, как начинает дрожать подбородок.

— Нет-нет, — доктор понимает, что неверно истолковала его слова. — В состоянии интоксикации пациенты какое-то время остаются без сознания, это норма. За вашим мужем ведется наблюдение.

Я выдыхаю, тело охватывает дрожь. Стараюсь отогнать слезы, чтобы мое состояние не мешало беседе с врачом.

— Вы говорите, что у него интоксикация, — начинаю издалека. Доктор кивает. — Вы знаете, что именно послужило причиной, Сергей Павлович?

— Да. По симптомам и так было понятно, но на всякий случай мы сделали экспресс-тесты, — он протягивает мне лист бумаги, на котором маркером выделены несколько наименований, которые ни о чем мне не говорят. — В организме вашего мужа найдены два вида запрещенных наркотических веществ.

— Господи, — моргаю, и по лицу бегут сразу две дорожки слез.

Но я не плачу в голос и не начинаю истерить. Это, знаете, такие слезы без эмоций, когда чувства застыли, но слезы текут и их никак нельзя остановить.

Так бывает, когда подтверждается худшее ожидание и ты застреваешь между отчаянием и стадией отрицания.

— Два вида? — вытираю слезы рукавом и устремляю взгляд на врача. — Какие именно?

— Наименования неважны. А вот что важно, но так это то, что оба препарата сильнодействующие, и…

— Что такое, доктор? — пол под ногами качается.

— Эти вещества не смешивают и не принимают одновременно. Вы знаете, что именно произошло и почему в его системе оказались данные наркотики? Ваш муж имел привычку употреблять?

— Я… я затрудняюсь ответить, — пожимаю плечами, чувствуя полное бессилие. — На моих глазах ничего такого не происходило, к тому же он приверженец здорового образа жизни. У него своя фирма, связанная с дистрибуцией фармацевтических препаратов. Но…

— Что но, Вера? Вы владеете какой-то информацией, которая может помочь полиции? Я буду подавать рапорт в органы внутренних дел.

— У моего мужа есть девушка, — морщусь от этих слов, — она может что-то знать, так как она последний человек, который был рядом с ним, насколько мне известно.

— Вы знаете ее данные?

— Только имя. Эсмира.

— Фамилия, Отчество? Номер телефона? Адрес? Нет?

— Нет.

— Ничего страшного, — доктор кивает. — Это работа полиции устанавливать личность потенциально причастных лиц.

— Но если вы могли бы дать мне его смартфон, — поднимаю взгляд на доктора. — Уверена, там будет вся информация.

— Возможно, только это незаконно. При всем уважении.

Я и сама это понимаю, но если все спустить на тормозах, то она может остаться безнаказанной. А в том, что вещества Владу дала она, я не сомневаюсь.

— Я могу проведать мужа? — от желания просмотреть его телефон у меня жжет кончики пальцев.

Если я могу вывести стриптизершу Эсмиру на чистую воду с помощью полиции, то почему я должна этот шанс упускать?

Дорогие читатели!

У вас есть возможность купить мою книгу cо скидкой 50% по прокату, за 79,5 рублей.

Бестселлер, который не оставит вас равнодушными.

Развод. (не) возвращайся в семью

Аннотация:

— Моя секретарша беременна, — глухо говорит муж.

Не понимаю, почему это так его волнует. Он весь день сам не свой.

— Она от меня залетела. От меня.

— Это неправда, — еле стою на ногах, ищу за что схватиться. — Зачем ты так жестоко шутишь?

Глава 18. С небес на землю

— У вас пять минут, Вера Маратовна. И я настоятельно не рекомендую вам ничего из вещей вашего мужа не трогать, потому что, когда полиция будет изымать вещи, на них могут оказаться ваши отпечатки пальцев. И это только навредит.

Стиснув зубы, я киваю, и как положено, прежде чем войти в палату надеваю халат, маску и бахилы.

Я все еще полна решительности залезть в телефон Влада.

Да вот как только я захожу в прохладную палату, где бездвижно, словно он мертвый, лежим мой муж, я не просто теряю ту самую решительность, я вдоха сделать не могу!

Здесь сильно пахнет лекарствами. Но сковывает меня не это.

Влад — сильный мужчина. И телом, и духом. Он за всю нашу совместную жизнь не имел привычки лишний раз отдохнуть лежа на диване, а про отлеживаться после болезни и речи не шло.

Сколько раз я с камнем на сердце отпускала его на работу с температурой и как-то раз даже с бронхитом.

С ума сходила от волнения. Звонила ему как безумная, все боялась.

А ему хоть бы хны. Он от моей заботы уворачивался, говорил, что мужчина, и что наши деды и не такое в войну терпели.

Медленно и тихо подхожу к больничной койке, на которой безжизненно лежит мой муж.

Мой подбородок начинает трястись, а губы изгибаются в мучительной гримасе.

— Влад… — неслышно зову его, пока сердце кровью обливается.

Он просто белый, как лист бумаги. Под глазами тени. Губы с синевато-серым оттенком. И мне даже кажется, что у него щеки провалились.

Из пышущего здоровьем мужчины он превратился в умирающее подобие себя.

Если бы не медленно вздымающееся и опускающееся покрывало на его груди, я бы не поверила в то, что он в стабильном состоянии.

В воздухе, среди размеренного ритма писка кардиомонитора и других приборов, витает она — костлявая смерть с огромной косой в руках. Я вижу ее в лице Влада, и понимаю, что спасло его чудо.

Скорая приехала вовремя. И не догадайся Эсмира вызвать врачей вовремя, то сейчас мне нужно было бы организовывать похороны.

Это в фильмах, когда к больным приходят, они волшебным образом распахивают веки и произносят важные слова важным людям.

В реальности этот момент не просто лишен телевизионной романтики, он душу из груди вырывает на живую своей когтистой лапой.

Прямо сейчас я нахожусь между двумя мирами: в одном Влад мой любимый муж, в другом он изменник, спутавшийся с танцовщицей на шесте.

Как быть? По закону, как жена, я должна быть рядом с ним.

А по справедливости? Где же его новая избранница, которая для любви? Я-то привычка, бог со мной. Но где в этот момент она? Струсила и сбежала, потому что именно она, подчеркиваю — беременная, притащила в наш дом какую-то дрянь, от которой Влад загремел в реанимацию?

Я понимаю все именно так.

Меня Темнов унизил и выгнал. С ней остался придаваться утехам на нашей семейной постели, не зря же она посылала Камилле свою полуголую фотографию.

И кто в итоге расхлебывает это дерьмо рано утром первого января Нового года?

Я.

— Как ты мог? — шепчу, склонившись над его лицом. — Влад, ну как ты посмел так со мной поступить? Мог развестись и крутить романы направо и налево, я бы слова не сказала. Но нет, ты решил устроить грязь и вмешать туда всех подряд.

Мои слова улетают в пустоту. Из ответа мне достается только размерное пиканье датчиков.

— Я же тебя любила, — продолжаю сокрушаться и изливать душу я. — Любила. А ты взял и…

Я замолкаю, потому что пищание прибора учащается. Пробегаю взглядом по аппаратуре, что подключена к Владу, и вижу, что на кардиомониторе, который и издает писк, отображаются более частые пики, чем еще несколько минут назад.

Словно мои слова его взволновали.

Туго сглатываю и рвано мотаю головой, чтобы избавиться от этого глупого вывода. Это не может быть правдой, потому что мы не в фильме.

Все это время моя ладонь нервно теребит край покрывала, рядом с рукой Темнова, обмотанной проводами. Вдруг моих холодных пальцев что-то касается.

Совсем легко. Невесомо. Опускаю взгляд и вижу, как мизинец мужа то и дело подрагивает.

Да я с ума схожу, не иначе! Отшатываюсь от его койки и зажмуриваю глаза. Надо ехать домой. Отоспаться. И все обдумать непременно свежей головой, потому что отсутствие сна и лавина из потрясений делает из меня дурочку.

А я еще собиралась искать его телефон. Смешно от само́й себя.

В тишине палаты раздается короткий, тут же обрывающийся звук, напоминающий звук входящего сообщения.

Окинув помещение взглядом, я сразу же нахожу взглядом тумбочку для личных вещей и иду к ней. Машинально. Даже не до конца не зная, что буду делать дальше.

Смартфон Влада оказывается в моей руке, прежде чем я успеваю себя остановить.

На экране десятки уведомлений от Эсмиры, но я смотрю не на них.

Из груди вырывается рваный выход, а в глазах застывают слезы.

На заставке у мужа в телефоне фотография его любовницы на нашей кровати, только более откровенная, чем та, которую она прислала Камилле. Настолько откровенная, что прикрыты лишь соски и промежность, а все остальное напоказ.

На экране появляется новое сообщение, телефон дзинькает.

«Ты же не хочешь, чтобы я потеряла твоего ребенка? Тогда иди в отказ, они все равно ничего не докажут. Позвони, как сможешь. Умираю от желания тебя увидеть».

Следом прилетает еще одна СМС: «Блин, а знаешь, будет прикольно, если ты все свалишь на свою жену. Она слишком много на себя берет, пора спустить ее с небес на землю. Ха-ха-ха!»

Дорогие читатели!

Покупайте мою книгу cо скидкой 50% по прокату, за 79,5 рублей.

Бестселлер, который не оставит вас равнодушными.

Развод. (не) возвращайся в семью

Глава 19. Я тебя со свету сживу

«Будет прикольно».

Я выхожу из палаты мужа, а потом и из самой больницы как зомби. Не моргая и не издавая ни звука.

Мой кошмар и без того казался беспросветным, а теперь оказывается, что за моей спиной он набирает обороты, превращаясь в немыслимое.

Любовница моего мужа предлагаете ему подставить меня. Интересно, у них такое общение, где об меня можно вытирать ноги, вид нормы?

Я не смогла разблокировать телефон мужа и прочитала только те сообщения, что отображались на экране.

И этого хватило, чтобы испытать сильнейшее отвращение. Сострадание к Владу, как рукой смело.

Сажусь в такси и еду домой к сыну, потому что он буквально обрывает мой телефон. А я рта раскрыть не могу, чтобы рассказать ему о произошедшем.

Написала СМС, что отлучилась по делу и скоро буду.

«Будет прикольно» — крутятся в голове слова Эсмиры. Интересно, что бы на ее предложение подставить меня ответил муж?

— Повтори, — Рома трет переносицу и смотрит на меня немигающим взглядом.

Мы сидим с ним на кухне. Я никак не могу унять дрожь в теле и шум в голове, ощущение такое, словно у меня в черепной коробке по кругу ездит груженый локомотив.

Камилла заботливо сделала нам кофе, взволнованными глазами глянув на меня из-под ресниц, и пошла поднимать Семена.

Я сижу как на иголках. Быстро расскажу сыну, что и как, и сразу же домой.

Мне нужно побыть наедине со своими мыслями. Да и дом осмотреть не мешало бы, ведь если там есть доказательства, то в моих руках натолкнуть полицию на верный след.

— У твоего отца в крови нашли сильнодействующие наркотики, — как можно спокойнее говорю я, но можно ли такое говорить спокойно?

Сердце болезненно стучит в груди. Мне кажется, что Влад подвел сына, когда скатился до такого образа жизни. Поэтому Рома и переспрашивает, ведь такое поведение не вписывается в образ его отца.

— А сам он что сказал? — голос сына хрипит. Он делает глоток крепкого кофе и не сводит с меня взгляда поверх белой кружки.

— Он без сознания. Должен скоро прийти в себя. Я надеюсь, — скрещиваю руки на груди, испытывая смесь сильных негативных эмоций.

— Так у него что была передозировка? — сын сводит брови на переносице. — Мам? — сын зовет меня после затянувшегося молчания.

— Нет. Не знаю. Ром, я же в этом не разбираюсь… — тру веки, под которые словно насыпали песка. — Все, что мне сказал доктор, я тебе пересказала.

— Доктор придурочный. Это не ответ, а дерьмо какое-то, просто ни о чем! — Рома звонко ставит кружку на стол и трет подбородок рукой со сбитыми после драки с отцом костяшками. — Извини, мам. Я не на тебя злюсь. А на себя дебила, что не смог поехать с тобой в больницу и все разузнать сам. И на батю, — с нажимом добавляет он после паузы, — что он вообще творит? Это кризис среднего возраста? Или он просто поехал крышей?

Я молчу, потому что в ответ на разумные претензии и вопросы сына мне ответить нечего.

И я не знаю, что случилось с его отцом, который еще недавно был моим тылом и поддержкой.

Откуда в его жизни взялась стриптизерша, которая притащила в наш дом всю эту грязь?

— Ром, — вздыхаю, — я домой поеду, ладно? Отосплюсь и потом на свежую голову все поедем в больницу к отцу.

— Ни в коем случае, — рука сына, лежащая на столе, сжимается в кулак. — Оставайся здесь. Что ты будешь делать одна в большом и пустом доме, где бог знает что творили эти двое, пока тебя не было?

— Резонно, — киваю я, но решения своего менять не буду. — И все-таки я поеду.

— Мам, — сын встает.

— Это мой дом, Рома. Мне там хорошо. И я не маленькая, уж вряд ли меня чем-то сможет удивить картина внутри дома, чем бы твой папа там ни занимался.

«Я уже все видела» — про себя произношу я, вспоминая голые селфи Эсмиры.

И хочу туда не ради того, чтобы покопаться в чужом грязном белье. Просто это мой дом, и жить я тоже буду там, пока Влада не выпишут.

— Давай я хотя бы тебя отвезу? — хмурится сын, явно недовольный моим решением.

— Давай, только я сначала Сему поцелую, хорошо?

На самом деле я иду в спальню внука не только ради того, чтобы его чмокнуть в лоб. Мне нужно поговорить с его мамой.

— Камилла, я могу тебя кое о чем спросить? — шепчу я, пока Сема чистит зубы, а его мама застилает детскую кроватку.

— Да, конечно.

— Где мне найти Эсмиру?

Сначала Камилла смотрит на меня расширенными глазами, полными непонимания, а потом диктует адрес, который я сразу же записываю в заметки телефона.

Когда Рома привозит меня домой, я не делаю глупостей вроде попытки исследовать спальню, где все и произошло.

Вместо этого я через гараж захожу в дом и бреду в гостевую спальню на первом этаже.

Стоит моей голове коснуться подушки, я отключаюсь и еле-еле продираю глаза через три часа от звука настойчивого будильника.

Просыпаюсь окончательно я только в душе. Сушу мокрые волосы запасным феном, одеваюсь, наношу немного макияжа, чтобы выглядеть еще свежее, и, кивнув своему отражению в зеркале прихожей, выезжаю на адрес, который мне дала невестка.

Я не сильно надеюсь на свою удачу, когда такси высаживает меня у танцевальной студии, где и познакомились Камилла с Эсмирой.

Но, наверное, кто-то свыше сжалился надо мной, и я увидела любовницу моего мужа, шагающую мне навстречу. В легкой курточке, тонких легинсах и… сигаретой в зубах.

Которую она сразу же выкидывается, стоит мне увидеть, как я выхожу из такси.

— Надо поговорить, — перехожу к делу я.

— Я так не думаю, — нагло ухмыляется она.

— Ты же не хочешь родить в тюрьме? — в ответ на мои слова Эсмира бледнеет и нервно облизывает губы. — А? Чего замолчала? За хранение запрещёнки не пощадят даже такую ушлую барышню, как ты, — смотрю на нее свысока и в дневном свете понимаю, что она совсем молодая.

Молодая, но про таких еще говорят «потеганая». Есть в ее чертах что-то отталкивающее, вызывающее и наглое. Даже когда она молчит.

Глава 20. Я рожу Владу новых детей

Не зря говорят: «Хочешь рассмешить бога — расскажи ему о своих планах».

На следующий день я сижу как на иголках в кабинете врача-реаниматолога, который принимал Влада. У меня в груди разрастается нехорошее предчувствие, хотя я совершенно не могу назвать себя высокочувствительным человеком.

Я, кстати, не хотела ехать в больницу. Рома обмолвился, что Влад пришел в себя и они даже успели помириться по телефону насколько это возможно.

Сын поспешил уверить меня, что осуждает отца за измену и ребенка на стороне, но пока Влад восстанавливается, сын решил временно закопать топор войны.

Может это и правильно.

Я пообещала, что в их отношения лезть не буду. У меня нет цели их поссорить. Но вот для себя я решение приняла — развод и точка.

До звонка реаниматолога я как раз приводила себя в порядок, чтобы поехать на встречу с юристом по бракоразводным процессам. Одним местом чую, что мирно мы не разойдемся.

— Спасибо, что пришли, Вера, — извиняясь за задержку, доктор садится за свой стол.

— Сергей Павлович, я чем-то могу помочь? Просто у меня на сегодня назначены дела особой важности, — говорю как есть.

— Я хотел поговорить с вами с глазу на глаз, — его тон меняется на более мрачный. — Помните, мы с вами обсуждали результаты экспресс-тестов, когда ваш муж поступил в больницу?

— Да, я отлично помню тот разговор. В организме моего мужа вы нашли два сильнодействующих наркотика.

Которые ему любезно предоставила его любовница, уж не знаю, для повышения потенции или просто чтобы усилить удовольствие.

Да и не мое это дело. Хочется просто быть как можно дальше от этой грязи. И поскорее.

Стриптизерша. Беременность. Наркотики. Фотографии ее голой задницы на нашей постели… Поверить не могу, что вот такими плевками в лицо мне отплатил Влад за верность и любовь на протяжении всего нашего брака.

— Мы тогда обсуждали результаты экспресс-теста, — кашляет в кулак он и я ощущаю, как сгущаются над моей головой тучи. — И они оказались неверными.

— Простите, что? Как? — на первый взгляд может показаться, что я моргаю, но это не так. У меня веки дергаются от нервов. — Как? — повторяю свой вопрос.

Но ведь Эсмира дважды косвенно подтвердила, что дело как раз таки в запрещенных веществах. Именно из-за них Влад загремел в больницу. Из-за них! Она про это сама писала ему в СМСках. Да и со мной на улице не стала припираться, мол, вы ошибаетесь, это он аскорбинок переел.

У меня в голове стучат барабаны, пока я смотрю на доктора, то и дело, незаметно облизывая пересохшие губы.

— В крови вашего мужа действительно нашли опиоиды и бензодиазепины, — кивает доктор. — Но дело в том, что это не было запрещенными веществами.

— Я вас не понимаю, — достаю из сумки бутылочку с водой, потому что мне плохо. Меня трясет и бросает то в холодный, то в горячий пот.

У меня фармацевтическое образование и произнесенная доктором информация должна вспыхнуть в моей голове зелеными лампочками, но вместо ответов я чувствую пустоту.

Всему виной шок.

Я думала, что все разгадала и дальше мне нужно будет только красивой уйти в закат, но нет.

Интрижка мужа со стриптизершей только что вышла на новый виток.

— Ваш муж работает в фармацевтической индустрии и непосредственно поставляет в аптеки различные препараты, я прав?

— Да, — киваю. — При чём тут это?

— У него, или вас есть доступ в лекарственным препаратам, в состав которых входят вышеперечисленные вещества?

— Я без понятия. И до сих пор не понимаю, к чему вы клоните.

Доктор, видимо, рассчитывал, что я сумею прочесть смысл его слов между строк, а я не смогла. И не могу.

— Простите, и что значит, экспресс-тест показал неверные данные? — тру кончиками пальцев ноющие виски.

— Редко, но тесты дают сбой. Дальнейшие анализы, а я их проводил дважды, показали, что именно было найдено в организме вашего мужа. Сомнений нет. Он не употреблял наркотики.

— Продолжайте, — подталкиваю доктора к ответу, который, я вижу по его глазам, он хочет, но опасается озвучить. — Что употреблял Влад, если не наркотики?

— Вариантов то, как в его организм попали опиоиды, масса, — снова уклончиво отвечает мужчина.

Я бешусь, но отчасти его понимаю. Влад его пациент, и лечащий врач не вправе тыкать пальцем в больного и обвинять его в чем-либо, особенно если это касается потенциально незаконных действий.

— Вы думаете, что он злоупотребил своими полномочиями, поставил под риск работу всей своей жизни, и сам использовал строго рецептурные препараты?

Нет, такое, наверное, возможно, в теории, но на практике…

Зная Влада, он бы ни за что на такое не пошел.

Но вопрос: знаю ли я его так хорошо, как мне кажется? Вот где загвоздка.

Если бы не беременная от него барышня низкой социальной ответственности, я бы сейчас с доктором общалась на повышенных тонах.

Но молчу.

Потому что не знаю, а вдруг мой муж способен был взять со своего же склада опиоиды и их же употребить ради кайфа?

— Я бы не исключал озвученной вами же версии, Вера. Буду честен, — выдыхает он через нос.

— И что мне теперь с этой информацией делать? — этот вопрос я задаю даже не столько врачу, сколько самой вселенной.

Мне стыдно за такой поступок мужа, в некоторой степени это даже переплюнуло беременную стриптизершу. На мою голову просто свалился рог изобилия из низостей, на который оказывается способен мой муж.

— Можете поговорить с мужем. Его перевели в одноместную палату. Платную. Думаю, вам как жене сто́ит побеседовать с ним с глазу на глаз.

— Было бы, о чем, — шепчу себе под нос я. — Спасибо за информацию, Сергей Павлович. Я так понимаю, что в полицию никто ничего сообщать не будет? — у меня сердце екает, когда я спрашиваю.

— Нет, — отрезает доктор, и у меня в груди все обрывается.

Почему все вдруг зашло в тупик? Неужели длинные руки Темнова сумели поколдовать над реаниматологом, и он решил все спустить на тормозах?