Развод. Я сама так решила - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Ирина Лисовская (самиздат)

Глава 1

– Эй, с дороги-и-и!

Крик мальчика эхом разносится по парку и долетает до меня, словно отрезвляющая пощечина.

Что? Где? Не успеваю ни сообразить, ни отскочить, хотя я иду по тротуару, а не по проезжей части! Но все же поднимаю голову от смартфона и…

– Тетя, побореги-и-и-сь! – орет все тот же ребенок.

Я впадаю в ступор, на меня буквально со скоростью света мчится мальчишка на электросамокате. Да так уверенно, не тормозя, словно ему заказали меня, как киллеру, устранить любым способом.

И этот малолетний, прости господи, киллер, налетает и бессовестно сбивает с ног. Оступаюсь в панике, попадаю высоченной шпилькой прямо на камень, нога подкашивается, и я теряю равновесие. Руки взметаются вверх, телефон выпадает из руки, а из другой – сумочка.

Со свистом за секунду падаю на асфальт, и резкая боль простреливает затылок аж до звездочек перед глазами. Затмевает собой буквально все, охватывая сознание первобытной паникой. Не вижу ничего перед собой, взгляд затуманен, зато четко слышу стон малолетнего киллера:

– Йо! Батя меня прикопает! Эй, тетенька, ты жива?

Этот долбанный киллер трясет меня за плечи так уперто, словно я его копилка, а внутри нет монеток на мороженое.

Боже… жива ли? Хороший вопрос! Не могу ни пошевелиться, ни пискнуть, лишь прислушиваюсь к скверной пульсирующей боли в голове. Там будто тараканы вытянули по молоточку и долбят меня изнутри, пытаясь прорубить себе дверь в лучшую жизнь.

– Бать… – слышу слегка встревоженный голосок, но парнишка шустро берет эмоции под контроль: – Я тетеньку убил, поможешь труп спрятать?

Эй, гаденыш, какая я тебе тетенька?! Хочу возмутиться, но не могу, голова болит так остро, что губы не шевелятся. Да у меня же сотрясение, не меньше!

Увы, не слышу, что отвечают малолетнему киллеру, но явно что-то плохое. Скорее всего – это телефонный разговор. Могу различить лишь грубый мужской тембр, от которого по коже ползут мурашки. Хоть бы реально не прикопали меня где-то в лесу, я еще пожить хочу.

– Я жива… – кряхчу, но трачу на это последние силы.

Все, батарейка села, а запасной в сумочке нет!

Сознание постепенно возвращается, но меня качает, как на волнах. Да что он все трясет меня, как киндер сюрприз перед ухом? Отстань, мальчик, нет у меня внутри игрушки!

Медленно и мучительно распахиваю глаза, а надо мной нависает хмурое юношеское личико. Почему-то, перевернутое. Хм…

Медленно осознаю, что лежу на диване, а не на холодном асфальте и паренек нависает надо мной со стороны головы. И мы уже не в парке, а у кого-то дома.

– О! Тетя, ты в порядке?

Улыбается, показывая чуть кривоватые зубы, а мне хочется ручками потянуться к его шее и вцепиться в нее, как та жаба из мема, что вцепилась цапле в шею. Потому что жить хотела! И я тоже… хочу!

– Я не тетя… – обиженно бурчу и кривляюсь, а паренек насмешливо тянет вверх бровь.

Уточняет с задорной хитринкой:

– Дядя?

Да ну что за мелкий поганец?! Еще улыбается, киллер-самоучка!

Просто вздыхаю и прикрываю глаза. Успокойся, Мира, все хорошо. Дыши глубже.

Да знаю я, что в глазах подростка выгляжу старой теткой. Но мой мозг ломается на этом слове, как потрепанная тачка отечественного автопрома посреди дороги. Не хочет мириться с положением дел!

Я еще девушка! Восемнадцатилетняя, ага. И пофиг, что мне уже тридцать три, в душе мне все еще восемнадцать и точка.

И почему нельзя, как в тех дорамах – упала, очнулась в теле молодой принцессы из прошлого. Уж я бы там сотворила переворот!

Мелкий киллер-засранец не пощадил мою раненную голову, проорал над ухом:

– Ба-а-ать, отбой, прячь лопату в сарай! Я не убийца, дядя пришел в себя!

Нет, ну ты посмотри! Ну вот правда, хочу поставить ребенка на место, но, когда резко подскакиваю, кажется, что подо мной пол вращается вместе с диваном… Со стоном падаю обратно, растираю виски, но боль все барабанит, словно моя голова – это инструмент барабанщика на концерте.

– Не ерничай! – разлетается грубый бас, а затем слышится… подзатыльник? – Какой еще дядя, тебе очки на день рождения подарить вместо новой приставки?

– Ну, бать… – зудит обиженный киллер у меня над ухом, – «плойка» – это не обсуждается. Я разве виноват, что тетя тире дядя сам не знает, кто он.

– Илья! – громыхает на всю комнату властный голос, которому мне хочется подчиниться.

Твердый, как камень и уверенный, стальной. Хрипловатый, от него невольно по коже пробегают мурашки, но я лежу и прикидываюсь трупиком, а мелкий киллер тушуется, отступает от меня. Молчит в ответ. О! Тишина, боже, какой же кайф! К сожалению, не на долго:

– Мирослава Краевская? – голос становится тягучим и обволакивающим, как жидкий мед. Будто мужик соблазнить меня пытается, но никак не извиниться за малолетнего киллера.

Лишь на секунду теряюсь и становится тепло на душе, ведь когда в последний раз мое имя произносили нежно, с придыханием? Как нечто личное, драгоценное.

Но шустро, пока не растеклась тут сладкой лужицей, беру эмоции под контроль и ситуация вмиг проясняется:

– Что, денег на взрослого киллера пожалели? – не сдерживаюсь и прыскаю от смеха.

Понимаю, что уже и голова не так сильно болит, и привстать могу. Но не хочу! Мужик меня знает, а это не к добру. Значит, видеть его, а уж тем более знакомиться – плохая идея.

Да уж, Мира, угораздило тебя вляпаться! Куда я, собственно, шла и где мои вещи? Сумка? Боже, там же контракт, он важен! А телефон? Мне же, кажется, сообщение пришло прямо перед тем, как один горе-киллер сбил с ног.

Шестеренки медленно прокручиваются, но противно скрипят без смазки. Сообщение точно пришло, и я помню лишь начало: «Твой муж сейчас в…»

В офисе, где же ему еще быть! Я как раз перед тем написала Саше, что мы заполучили инвестора. За упрямцем пришлось побегать целую неделю, но оно того стоило!

Мужчина нагло обрывает мысли:

Глава 2

Илья же напротив – хоть и куксится на отца, однако соглашается, явно проиграв в этой битве. Неохотно и слишком медленно достает из кармана широких штанов свой мобильник, бурчит:

– Куда мне деньги перевести?

– А где мой телефон, вообще? Сумка?

«Батя» уходит, но через минуту возвращается, в его руках мои вещи. Отлично! Сразу ныряю в сумку и выдыхаю. Контракт – самое важное, что я могла потерять после неудачного «убийства» горе-киллером.

А с учетом, что предо мною конкурент, то вообще непонятно, была ли вся эта ситуация спонтанной.

Отвлекаюсь на телефон: экран разбился, но смарт работает, не все так критично. Но в целях воспитания диктую наизусть для Ильи цифры своей карты и через минуту на нее падает маленькая и слишком четкая сумма.

Киллер поясняет:

– Там только экран поменять, я знаю, сколько это стоит.

И сбегает прежде, чем батя наорет на него, а батя прямо закипает не хуже чайника, что аж пар из ушей валит. Но я смеюсь и вскоре мужчина остывает: улыбается, демонстрируя мне некую смазливость с ямочками на щеках.

Без Ильи рядом момент становится слишком интимным, на уровне продолжения знакомства, а мне это надо? Нет! Я замужем, дико уже то, что вообще сижу на диване в доме левого для меня мужика. Да он тоже наверняка женат!

Без задней мысли подскакиваю, но забываю о травме головы и все летит к чертям. Я едва не падаю снова, перед глазами плывет и меня качает, но…

В тот же момент сильные руки не дают позорно упасть, удерживают меня на месте, прижимают к твердой груди, буквально заставляя вдыхать запах мужчины. Парфюм едва различаю, потому что преобладает тонкий мускусный запах: смесь табака и чего-то древесного. Он будоражит рефлексы похлеще, чем ародизиак и мурашки бегут по коже безо всякой причины. Такой магнетизм не купишь ни за какие деньги. Это то, что цепляет намного глубже, обходя сознание и будто включая рубильник внутри меня.

Синие глаза слишком близко. В них ирония, но и странное тепло, которое я не могу вынести. Будто мужчина видит меня насквозь, знает все, в чем я даже сама себе боюсь признаться.

Мира, очнись! Ты попала под дурные чары явного бабника!

Моргаю, пытаюсь отступить, мужчина все еще придерживает меня за талию, кожа горит от его прикосновения даже через одежду. Да как же так? Что это со мной? Ну точно головой ударилась, иначе я не могу объяснить свою минутную слабость и томительную реакцию на мужика.

– Все нормально? – звучит из его уст, как провокация.
Я сглатываю.
– Да... Просто… голова закружилась, – лепечу и не узнаю собственный сиплый голос.
– Конечно, – он улыбается уголком губ. – Голова. Грешным делом решил, что это я так действую.

Вырываюсь из стальных объятий, словно меня ударило током. Щеки горят, а сердце все еще колотится слишком громко.
Я замужем. Замужем! И он это знает. Но… черт возьми, искры между нами разлетаются слишком явно, чтобы их не заметить.

Колю мужика взглядом, хочу проколоть его, как землю вилами, батя сразу с иронией приподнимает руки в капитуляции:

– Не нужно меня закапывать в воображаемую могилу, просто знак вежливости.

– Держите знак вежливости при себе, – выплевываю с ненавистью и хватаю свою сумку.

Злюсь, но на себя и реакцию тела. Сбегаю, перепрыгиваю порожек между гостиной и коридором, а мужчина догоняет у двери:

– Мирослава, я хочу с тобой поговорить.

А я – нет. И это не женское капризное упрямство. Просто знаю, о чем пойдет речь, поэтому спешно ныряю ногой в туфлю, а вторая зависает в воздухе из-за внезапного признания:

– Я Глеб Арсеньев.

Прибивает словами, будто гвоздь в крышку гроба загоняет. Арсеньев…

Я не обязана знать всех наших конкурентов в лицо, но кое-что, конечно же, на слуху:

– Био… – начинаю, а он заканчивает за меня:

– Биомедицинский холдинг «Ильярс», – протягивает мне руку, пожимаю ее на автомате.

Новая порция разряда тока прокатывается по телу жаром, меня мелко потряхивает, но спешно беру эмоции в твердый кулак.

Арсеньев – конкурент нашей с мужем сети клиник! У нас хоть и разные направления, но схожие идеи и партнеры. «Ильярс», как и многие другие холдинги, не раз пытались переманить меня к себе, как грамотного и упертого стратегического директора. Еще не родился такой инвестор, который бы отказал мне и это манит конкурентов похлеще, чем муравья на сахар.

Сощуриваюсь, в голову лезет бредовая идея, но отмахиваюсь. Я наслышана про Арсеньева и интриги не его конек в ведении бизнеса. Он догадывается, вероятно, все написано у меня на лице.

– Нет, Илья сбил тебя самокатом случайно. Я взял на себя смелось и осмотрел тебя, обработал рану. В целом ничего страшного, но советую пройти МРТ, лучше не затягивать с этим. И еще, раз уж ты здесь, давай кое-что обсудим. Я хочу… – он собрался говорить дальше, дерзко перебиваю:

– Раз уж я здесь, то скажу снова: предавать мужа и уходить к конкурентам не бу-ду!

Четко, лаконично, но Арсеньеву не понравилось: лицо потемнело, губы поджались. Тем не менее, другого не будет, и он должен это понимать. Спешно надеваю вторую туфлю, сбегаю из дома конкурента.

Бегу, нервно оглядываюсь, будто от любовника удираю, ну честное слово! А кустах как раз сидит детектив, чтобы заснять мою неверность и предоставить, как улику, в суде.

Арсеньев и его киллер-сын забываются, едва переступаю порог собственного дома. Уставшая, потрепанная, с головной болью, но все равно плетусь на кухню и торопливо готовлю ужин – привычка за последние десять лет.

Мужа нет в доме, зато из комнаты Вероники беспрерывно доносится громкая музыка, из-за чего приходится выпить таблетку – голова квадратная!

Подхожу к комнате и со вздохом распахиваю дверь, Вероника даже не обернулась.

– Ника! – ору, чтобы перекричать музыку и добавляю: – Оторвись на минутку от компьютера!

Она разворачивается ко мне на кресле, манерничает, словно я отвлекла ее от мега важного дела. Заодно подмечаю, что бардак, как я просила ее утром, не разгребла.

Глава 3

Муж вовремя появляется на кухне.

– Доброе утро, – разрывает неловкость между нами с Вероникой.

Сразу садится за стол и хватает кофе, жадно пьет. Его Ника целует в щечку, лебезит перед отцом, выпрашивая деньги, а меня будто и не существует в этом доме.

Сашке позвонили, он засуетился, принял вызов и сразу подскочил. Видимо, дела не ждут. Отстранив телефон, бросил мне на ходу:

– Мира, я сегодня буду поздно, так что ужинайте без меня.

– Папуль! – напоминает о себе Ника, и Саша спешно кидает на стол деньги.

– Все, я уехал, дел сегодня по горло. Мирка, увидимся в офисе.

Чмокает меня в щеку, затем Веронику и шустро убегает.

Вроде все прекрасно, как обычно, обыденно, но… как-то холодно, что ли. Ну, я не спорю, за десять лет нас мог сожрать быт и проблемы в бизнесе. У каждого свои дела, обязанности, но почему я в последнее время ощущаю себя лишней?

– Я наелась, – Ника отодвигает тарелку и уходит со стола.

Ну, то есть… я должна убрать за ней, как прислуга! И каждая попытка изменить положение заканчивается одинаково:

– Не хочешь за собой хотя бы тарелку убрать?

Кричу ей, а в ответ мне летит грубая, словесная пощечина:

– Это твоя обязанность.

Класс! Просто… великолепно. Сашкино «воспитание», если его можно так назвать. Нельзя наказывать, нельзя кричать и так далее. Ника быстро поняла суть и вскоре стала неуправляемой. А с седьмого класса и вовсе начала применять на мне устойчивую фразу: «Ты мне не мать!». И все, на это у меня не было аргументов, Саша лишь разводил руками.

– Она ребенок, а ты и правда ей не мать, так что не обращай внимание.

Как бы искренне и тепло я к ней не относилась, но не таяло сердце Снежной королевы. С самого детства она уже решила для себя, что я украла у нее папу и все тут. Когда я была ей остро нужна – сама приходила и ластилась, робко просила советы, но стоило вернуться Саше, как она тут же летела к нему с объятиями и жалобами, а я снова становилась чужой. Это я дарила ей тепло и ласку матери, заботу, но в ответ не получала и толики доверия. Воровка, вот кем я для нее являюсь по сей день!

Мотаю головой, чтобы прогнать дурные мысли. Забираю планшет. Кофе давно остыл и пить его нет никакого желания. Убегаю, как и все. Ухожу из холодного дома, а на улице все еще лето, хотя уже почти конец сентября. Тепло и солнечно, а в доме – лютая зима…

***

Перед работой созваниваюсь МРТ-центом, не связанным с нашей сетью клиник. А затем со снимком и заключением сразу иду к врачу. Сотрясение – это не шутка, особенно когда меня штормит и голова раскалывается.

Доктор Марат Савельев смотрит на меня укоризненно и слегка качает головой. Специалист своего дела и просто давний хороший друг моих родителей. Знаю, что он ничего не расскажет Сашке, если я попрошу.

– Не вижу серьезных повреждений, — просматривает снимки и утвердительно кивает. — Кости целы, кровоизлияний нет. Ушиб мягких тканей головы, признаки легкой черепно-мозговой травмы. Это неприятно, но угрозы для жизни нет.

– Ф-у-у-ух! Успокоили, дядя Марат.

Он хмурит седые, кустистые брови. Встает со стола, подходит ближе и рассматривает рану, тщательно спрятанную под волосами. Снова кивок и довольное хмыканье.

– И тут ничего критического, рана не большая, обработана хорошо. Не мой голову еще пару дней.

А когда усаживается обратно и коряво карябает мне назначение, будто прибивает на месте:

– На работе возьмешь больничный.

– Но… – не дает мне и слова вставить:

– Никаких стрессов на ближайшие дни, покой и легкий постельный режим. Обильное питье, витамины. Еще выпишу ноотропы и другие необходимые препараты, принимай их вовремя.

Со вздохом встречаю свою участь. Сразу вспоминаю, есть ли что-то важное на работе. Та-а-к… Ага, переговоры с немцами через три дня, за это время я точно восстановлюсь, ну а пока можно и немного отдохнуть.

***

Вынужденный отпуск пролетел быстро, и я снова в строю! Сашка даже не допытывался, что же со мной не так. Просто прислал в тот же день «ок» и на этом его любопытство закончилось.

Пока еду по оживленной дороге в офис, машина капризничает, прямо как Ника, но я упорно веду автомобиль, не обращая внимания на «мелочи». А зря! Лишь чудом успеваю свернуть на обочину и в эту же минуту вся электрика гаснет, а тачка застревает мертвым грузом.

– А ты не могла сломаться чуть позже, например, возле офиса?!

Ругаю ее и отчаянно проворачиваю ключ в зажигании, но все тщетно. Если что-то поломалось по части электроники, то я уже точно никуда не поеду. Но все же выхожу и заглядываю под капот с умным видом, а перед глазами мерцает ошибка 404...

Так и стою некоторое время, наивно на что-то надеясь, вместо того чтобы вызвать эвакуатор и такси. Может, последствия травмы?

Слышу, что рядом кто-то тормозит, но как раз в это время телефон в руке вибрирует от входящего сообщения. Утыкаюсь в экран, как вдруг меня обволакивает в кокон хриплым голосом:

– Помощь нужна?

Забываю про сообщение, даже не успев его прочесть, потому что этот голос… Вскидываю голову и едва не рычу от досады:

– Опять вы?

Арсеньев выгибает бровь, а я застываю в немом шоке. Так и пялимся друг на друга, как два неандертальца, попавшие из прошлого в будущее.

Мужичина не ждет от меня ответ, подходит ближе и ненароком задевает мое плечо. Тело охватывает мурашками, и я невольно дергаюсь, будто после удара дефибриллятора. Сердце и, правда, сбивается с ритма, замирает на секунду. А затем стучит так быстро, что картинка плывет.

Трясу головой, чтобы прийти в себя и подхожу к Глебу со спины, засматриваюсь на то, как мужчина проверяет шланги и прочие «прелести» машины, задумчиво тянет:

– В норме.

Я же фыркаю на его странное заверение:
– Ну да… Только вот ехать почему-то не хочет, – обиженно бормочу под нос.

Глава 4

Усаживаюсь на переднее сидение. Смотрю четко перед собой и не жду никакого подвоха, как вдруг:

– Привет, живая тетя Мирослава.

Опять это раздражающее «тетя», от которого кровь за секунду закипает в жилах. Я вздрагиваю от внезапности, оборачиваюсь.
– Да чтоб тебя… и ты тут, горе-киллер?
Ухмыляется от уха до уха, показывая мне книгу в его руках. Вчитываюсь:

«Профессия: Киллер. Пособие для чайников».

И смеюсь скорее от отчаяния, чем от комичности. Я поняла, он все же решил меня добить, мелкий паршивец!

И не могу сдержаться от подкола:
– Вот, значит, Глеб, как вы устраняете конкурентов?! Взращиваете с пеленок собственного киллера, умно.

Он окидывает меня слишком откровенным взглядом, под которым я вспыхиваю, будто спичка. Раздевает им до гола и ласкает, что явно не уместно в нашем случае. Тем не менее, хватает и секунды, чтобы я завелась с пол-оборота, в отличие от моей предательницы машины! Но спешно гашу в себе любые зачатки ненужных чувств. Может, доктор чего-то не увидел на моих снимках?

Глеб возвращает взгляд на дорогу, не комментирует мои слова. Зато тарахтит его сын:

– Теть, ты четкая, не скукота, как другие батины подсти…

– Илья! – рявкает на весь салон отец и мальчонка умолкает.

Пожимает мощными плечами и с хитрой ухмылкой ныряет носом в книгу.

Я посмеиваюсь, ведь Арсеньев недоволен, вон как покраснел, будто переспевший помидор на грядке. Но, меня мало волнуют его подстилки, ведь именно это хотел сказать Илья.

Остаток дороги пролетает в гробовом молчании. Сначала Арсеньев высаживает сына возле ветки метро. Киллер подмигивает мне, затем показывает сердечко большим и указательным пальцем, убегает.

Ну а мы плавно трогаемся с места. Я просто… сижу молча, находясь под гипнотическим впечатлением от новой встречи с Ильей. Не могу не сравнить, параллель сама проводится в голове. По сравнению Вероникой он настолько живой и открытый со мной, словно я не чужая ему тетка, которую вчера сбил на самокате. А самая родная и дорогая сердцу… тетка.

Я сбита с толку и растеряна, ведь чужой ребенок вызывает трепет в душе, что совсем неуместно. Поэтому, как только джип Глеба тормозит около нашего с Сашей офиса, спешу сбежать.

Да и потому, что сплетен точно не избежать. Жена босса приехала на машине конкурента! От офисных сплетниц с биноклем вместо глаз ничего не скроешь, даже кота в мешке.

Хватаюсь за ручку, но выйти не успеваю, меня тормозят слова:

– Мирослава, и все же, я бы хотел с тобой поговорить о работе.

Ну что ж такое! Уютный настрой рушится в одно мгновение, трескается, будто я неосознанно наступила на тонкий лед. И через секунду уже тону в холодной проруби, а руку подать некому.

Не хочу, но оборачиваюсь к Арсеньеву. В глазах четкое упрямство, ни намека больше на прежнее тепло или юмор, что витал в салоне. Что ж, в игру включился расчетливый бизнесмен и я понимаю Глеба. Но не более того.

– О работе с конкурентами не разговаривают.

Настойчиво отворачиваюсь, выбираюсь из удушливого салона и прежде, чем закрыть дверь, добавляю с настойчивостью:

– Арсеньев, в следующий раз, даже если мы случайно пересечемся, давайте просто пройдем мимо друг друга. Я не хочу, чтобы до моего мужа доползли грязные и неправдивые слухи.

– Послушай, Мирослава, – он вздыхает, отстраняется от руля и спешит выйти из машины.

А я убегаю, бросаю на ходу охране, чтобы Арсеньева ни в коем случае не пускали. Слишком упрямый и целеустремленный. От такого точно нужно ждать беды!

– Но почему ты прицепился именно ко мне?! – ворчу в лифте, потому что вижу через стеклянные двери, как упорно Глеб пытается прорваться в офис.

Прячусь в кабинете, но с опаской поглядываю на дверь, хотя знаю, что посторонние точно не пройдут в офис.

И расслабляюсь спустя несколько часов, когда полностью погружаюсь в дела. А еще через два в мой кабинет беспринципно вламывается помощница, по совместительству офисная «подруга» Лена. Как всегда, одета слишком вызывающе: шпильки выше, чем башни в Дубае и платье, бросающее вызов офисному дресс-коду. Красное, миниатюрное, слишком облегающее. Волосы уложены идеально, будто у нее дома личный парикмахер, а не обычный фен и лак. И чересчур броский, как по мне, макияж, но это уже мелочи на общем фоне.

Она красива, спору нет, словно дорогая конфета в золотистой обертке. Но внутри отвратительная карамель, что безбожно липнет к зубам и от нее сводит скулы. Лена обожает внимание вокруг себя. Она льстит, когда это выгодно, и язвит, когда хочет уколоть. Невольно съеживаюсь, будто за ней в кабинет врывается январский холод.

– Славка-а-а, – сладко тянет Лена, садясь в кресло напротив и закидывая ногу на ногу, – ты что, реально с Арсеньевым приехала или у меня галлюцинации из-за недосыпа?

Я морщусь, делаю вид, что продолжаю печатать. А по факту бурлю, как вода в перегретом чайнике. Сразу мысленно ругаю себя за минутную слабость на дороге. Надо было вызвать такси, а не идти на поводу у странных желаний!
– Моя машина заглохла, а он проезжал мимо, – равнодушно отмахиваюсь, даже зачем-то оправдываюсь, но…

– Проезжал мимо? – хмыкает, откидывается назад. – Слава, ну ты совсем сдурела. Это ж конкурент Александра Васильевича! Ты в своем уме?

Хочет образумить? Нет, скорее тычет в меня укором, как пальцем в свежую рану.
– Лена… – отрываюсь от монитора, всматриваюсь в замысловатые глаза работницы и сдерживаюсь, чтобы ни выставить ее за дверь.

Не такие уж мы и подруги, чтобы она смела нарушать субординацию и тыкать мне в моем кабинете! Но сотрудница словно и не замечает предупреждающего взгляда, продолжает расковыривать рану ногтем:
– Ты настолько осмелела, что теперь ездишь с Арсеньевым, как с личным водителем? А если Александр Васильевич узнает? Ты хоть представляешь, что будет?

– Я опаздывала. Все, точка.

Грубо отрезаю, но Ленка не соображает, когда нужно заткнуться:

Глава 5

Ухмыляется, зараза, даже ради приличия не делает вид смущенной. А я уже реально задумываюсь, а не уволить ли нахальную помощницу к чертям. Но, блин, со своими обязанностями она справляется, мне не в чем ее упрекнуть.

Лена уходит, противно цокая каблуками, я же морщусь. Откидываюсь спиной на кресло, когда за работницей захлопывается дверь.

Ну что за день?! С самого утра все наперекосяк! Хочу сбежать, но остаюсь на месте только потому, что через несколько часов важные переговоры, на которых мы должны с Сашей оба присутствовать. И Лена издевательски чуть позже напоминает о них, когда связывается по селектору. Бесит!

На удивление, сплетни не потянулись офисом и, похоже, что только Лена, моя помощница, стала невольным свидетелем утреннего минутного «позора». И то только потому, что наши окна как раз смотрят на главный вход.

Сашка появляется на пороге кабинета за час до встречи.
– Ага, ты тут, отлично, – выдыхает с облегчением. – Пошли, эти педанты уже в переговорке, – выплевывает остаток фразы.

Собираю документы по будущему проекту, беру блокнот и планшет. Пока идем длинным коридором, муж недовольно бухтит под нос:
– Приперлись раньше времени, заявились сюда, как к себе домой!

– Саш, это немцы, – успокаиваю его, касаясь напряженной спины. – Для них пунктуальность превыше всего. Мы справимся, у нас все просчитано.

В переговорке сразу подмечаю несколько знакомых лиц: представители сети клиник MediKraft и аналитик из мюнхенской штаб-квартиры. Муж спешит поздороваться, обменяться рукопожатием, я же ограничиваюсь деловой улыбкой. Немцы сразу просят не тянуть время, ссылаясь на плотное расписание встреч.

Сашка мигом берет инициативу: говорит уверенно, но слишком много льет воды. Обещает «высокий уровень обслуживания», «перспективы расширения сотрудничества» и «динамику рынка медицинских услуг», но конкретики ноль. Только красивые слова.
Замечаю, как лица партнеров каменеют: они кивают, но глаза холодные, словно потерявшие интерес. Знаю этот взгляд — еще пять минут, и они вежливо попрощаются, оставив нас с несостоявшейся сделкой. Ну нет! Мы эту сделку планировали два года и упустить ее вот так – позорно!

– Джентльмены, – мягко перебиваю мужа, – давайте перейдем к цифрам.

Сашка поджимает губы, но покорно замолкает, ведь тоже замечает, насколько низко упал градус доверия в переговорке.

Включаю слайды на экране.
– За последние три года мы проспонсировали и вывели из убыточности семь частных клиник и три диагностические лаборатории. – Говорю спокойно, показывая графики. – Уровень загрузки – восемьдесят два процента. Средний чек пациента вырос на четырнадцать, а доходность лабораторных услуг держится стабильно на уровне двадцати семи.

В переговорке сразу становится громче из-за перешептывания, взгляды партнеров оживляются. Мелькают по цифрам, затем немцы тихо обсуждают их между собой. В итоге обвожу всех пристальным взглядом и задерживаю на муже. Не доволен: губы поджал в плотную линию, глаза полыхают огнем, но при этом он натягивает настолько милую улыбку, что скоро лицо треснет. С гордо поднятой головой встречаю его укор и швыряю такой же в ответ.

Да, я исправила все цифры на настоящие, потому что приукрашивать – это верх идиотизма!

– Мы понимаем, что для немецких инвесторов важна прозрачность, поэтому все финансовые отчеты проходят аудит у KPMG. Долговая нагрузка менее пятнадцати процентов от оборота, а значит, проект устойчив даже в случае колебаний рынка.

Показываю слайд с прогнозами и рассказываю четко, куда и на что пойдут будущие инвестиции.

Воздух в комнате меняется, градус доверия уверенно ползет вверх, когда партнеры задают уточняющие вопросы. Про лицензии, систему контроля качества, сертификацию. Я отвечаю коротко, по делу. Они кивают, делают пометки и, судя по всему, контракт мы точно подпишем.

Когда все заканчивается, Сашка вновь перетягивает одеяло на себя: улыбается, жмет руки, уверяет, что именно он будет «держать на контроле все этапы сделки». Его поздравляют, приглашают продолжить разговор за ужином. Я же, как всегда, остаюсь в тени.

Стою чуть поодаль, собираю записи и улыбаюсь дежурной улыбкой. Легкой, почти равнодушной, будто мне в самом деле не важно, кто получит лавры. Ведь дело общее…

Но внутри душу царапает дикая кошка и шипит от негодования. Рвется наружу, бежит со всех ног, но натыкается на невидимый барьер и падает от сильного удара в лоб.

Ловлю свое отражение в стеклянной стене переговорной. Женщина в деловом костюме, прямая осанка, уверенные глаза. И только я одна вижу, что за красивым фасадом прячется неистовая усталость.

Улыбаюсь отражению просто чтобы проверить, не дрогнет ли маска. Нет, все в порядке. Никто ничего не заметит.

И ухожу по-английски, так как Саша уже знает свое дело: упорно тащит партнеров на ужин, где мне точно не место, потому что даже переводчик и тот мужчина!

Но все же муж догоняет меня в кабинете:

– Дорогая! – лепечет взволнованно и, могу поспорить, что у него в голове сейчас бренчит звук шелеста денег. – Приду поздно, так что меня не ждите!

– Только без фокусов, ладно? – грожу ему кулаком, припоминая «девочек» для прошлых партнеров. – Это немцы и они нам важны!

– Ой, будто немцы роботы, а не мужики.

Отмахивается, но кивает и спешно уходит. А я вызываю себе такси. Пока едем, прокручиваю в руках разбитый телефон.

– Надо бы купить новый, – ставлю себе мысленную пометку и в голову лезет что-то такое противно зудящее…

Будто я упустила важную деталь, но, какую? Вроде все нормально. Ай, короче! Это был слишком длинный день.

Дома мигом выбрасываю из головы мысли, принимаю теплую ванну и сразу ныряю в постель. Даже громкие вопли Ники из комнаты не мешают мне почти сразу же уснуть.

Просыпаюсь от противного бренчания телефона на тумбочке, не хочу смотреть, мысленно машу рукой. Переворачиваюсь на другой бок и только расслабляюсь, как бренчание повторяется. Через пару секунд снова и так несколько раз. Будто кто-то пишет по два слова и отправляет, чтобы я точно проснулась, взглянула на сообщение.

Глава 6

Но, чем дольше смотрю, увеличив фото до максимума, то замечаю слишком много деталей. Запонки – их я сегодня ему подготовила. Часы утром муж выбирал – узнаю и их. А еще цепочка на шее с кестиком, Сашка редко носит его, надевает лишь на очень важные встречи, как сегодня с немцами. Верит, что кулон приносит ему удачу.

Вроде все еще ищу оправдания мужу, но с отвращением отбрасываю от себя смарт и спешно одеваюсь. Я ведомая лишь инстинктами, потому что в голове полная неразбериха. Еще и машина, как на зло, до сих пор в сервисе, а такси все не едет!

Наконец, авто паркуется у дома, прыгаю в него и через секунду мы мчимся по пустой дороге. Доезжаем без пробок и светофоров слишком быстро, не успеваю даже перевести дух.

Отель встречает меня ярким светом в холле и приветливой девушкой за стойкой. Сразу узнаю ее – она была на то проклятом снимке, наверняка оформляла номер для мужа. Чтобы не вызвать подозрений, бронирую себе тоже номер. По иронии – 406. Как символично!

Забираю ключ-карту и со скоростью ленивца поднимаюсь на четвертый этаж. Оттягиваю момент истины, не хочу верить в измену! Я же верила ему безоговорочно, так неужели прощелкала важный звоночек?!

Коридор тянется бесконечно, словно подземный тоннель. Шагаю медленно, но уверенно, несмотря на дикий пульс, барабанящий в ушах. Каждый тяжелый шаг отдается глухим ударом в груди, а каблуки выбивают ненормальный марш, будто я шагаю к собственной казни.
Заглядываюсь на таблички: пятьсот третий… и… пятый.
Пока рука тянется к ручке, я не позволяю себе ни единого лишнего вдоха. Соберись, Мира! Никаких сомнений. Что б там ни было, я должна это увидеть! Резко и уверенно нажимаю на ручку, дверь поддается, будто меня тут ждали. Хотя, почему будто? Тот, кто присылал сообщения, точно хотел, чтобы я сполна насладилась шоу. Кто? Та блондинка с фото – его любовница?

Вхожу и тихо захлопываю за собой, а до ушей в тот же миг достигает целая гамма звуков. Морщусь от фальшивых ноток удовольствия чересчур шумной девицы. Она явно переигрывает!

Нелегко переступить через порог, как и через себя, но вынуждаю сделать уверенный шаг в спальню.

Свет внутри не горит, нащупываю на стене выключатель и клацаю по нему. Комната заливается мягким желтым светом, пугая любовников на кровати, как тараканов. Плохо, что не разбегаются в стороны, а жмутся друг к другу, как пойманные подростки родителями.

Сашка заметно напрягает спину после протяжного «о-о-о-й» его любовницы. Это точно он, его спину и темную макушку узнаю из тысячи. Та же россыпь родинок на плечах, крестик, небрежно скинутый на спину, видимо, чтобы не бил бессовестную девицу прямо в лоб. Она прячет лицо, видно лишь светлые волосы, что волнами рассыпались по смятым подушкам.

На ней и в ней сейчас мой муж! Тот, с кем я прожила, как мне думалось, счастливые десять лет жизни, ни смотря на мелкие неурядицы. Тот, ради кого я из кожи вот лезла в работе. Тот, ради кого я, закрывая глаза и уши, растила его дочь, пока он зарабатывал деньги.
Наконец, муж соскальзывает с любовницы, откатывается в сторону и сразу кутается в тонкое одеяло. Прикрывает себя, но в глаза не смотрит. Стыдно тебе, козлиная морда?!

Блондинка хоть и ныряет с головой в собственное одеяло, но я успеваю разглядеть нахалку – его незаменимая молоденькая секретарша Виктория.

Собственно, картина маслом – измена на лицо. С иронией усмехаюсь и качаю головой, потому что злюсь на себя в эту минуту. На собственную тупость и излишнюю доверчивость. Мне всегда казалось, что те жены, что лазят в телефонах мужей и ставят под сомнение каждый его поздний приход домой – инфантильными. Ну или просто недоверчивыми дурочками, не уважающими своего любимого. Но теперь… сама себе кажусь незрелой дурочкой. Ну как можно было в серьез поверить, что ресторанные посиделки «без галстуков» длятся едва не всю ночь! А ведь я реально верила и… сама охотно на них отпускала Сашку. Так сколько же раз он мне уже… изменил?

Я не кричу на мужа. Не пытаюсь даже вцепиться с остервенением пальцами секретарше в волосы. Нет сил и смысла. Просто улыбаюсь сквозь дикую боль на душе, хотя там уже кто-то озверело размахивает кухонным молотком, отбивая внутренности и превращая их в отбивную. С особой жестокостью уделяет внимание душе и сердцу, чтобы наверняка.
Как ни странно, внутри меня оглушающая тишина, как после взрыва: уши звенят, а мир перед глазами рассыпается на мелкие осколки. Я разбита и растоптана, унижена! Но все еще пытаюсь держать лицо, хотя бы ради собственной гордости.

– Мира, – прорывается сквозь вату в ушах идеально ровный голос мужа. – Это ничего не значит.

Отмахивается, будто я его не за изменой застала, а вытащила из подпольного казино, где он проиграл весь наш бизнес.

Усмехаюсь сквозь адскую муку. Губы дрожат, но усмешка выглядит идеально отточенной, ведь я уже натренировала ее в себе за долгие годы.

Саша даже не оправдывается, хотя, правда, какой в этом толк? Все же очевидно!
– Для твоей секретарши это, – последнее слово особо подчеркиваю, кивая на любовницу, — тоже ничего не значит?

Она резко дергается под одеялом, но все равно не вылазит из укрытия. Будто снаружи бомбы летят, а девица нашла для себя идеальное бомбоубежище.

Замечаю, как муж открывает рот, но сразу затыкается. Да с такой силой поджимает губы, что они белеют. Так и молчим некоторое время, потому что тут слова лишние. Конечно, можно орать, ругаться, истерить как ненормальной, но, а смысл?! Распыляться ради чего?

Киваю, но не ему, а самой себе. Просто чтобы не разлететься на атомы прямо посреди места преступления. Да я тупо сгорела изнутри, словно кто-то бросил мне в душу непотушенный окурок. Чувствую, как боль от предательства уже режет глаза слезами, но спешно моргаю. Нельзя унижаться! Не при них!

Не хочу ничего говорить больше, горло сжимает и жжет, как при ангине. Да и глаза все еще слезятся, ведь мне не все равно, как могло бы показаться на первый взгляд. Внутри меня уже во всю рыдает маленькая и наивная девочка Мира, которую только что выбросили за борт собственной жизни.

Глава 7

Не будет Сашке ни истерик, ни скандалов. Не разобью ни одной тарелки и даже не разорву в клочья постель. Сделаю все холодно и красиво, как выстрел в висок с глушителем.

Решено! Завтра утром я пойду к адвокату, возьму бумаги на развод и пошло все к черту! Пусть Саша оправдывается перед кем угодно, но не передо мной. Заодно и перед Никой найдет правильные слова, почему я ушла. Хотя… она первая, кто станцует ламбаду на костях нашего с Сашей брака.

– Дурочка, – выпаливаю сквозь слезы обиды, – думаешь, секретарша отца будет лучше меня?

Ответа нет, но я все равно всматриваюсь за горизонт. Боже, сколько я уже тут сижу?! Забавно, что рассвет встречаю такой: потрепанной, но не пьяной, как школьница после выпускного. Красиво, романтично, интригующе, но так жестоко для все еще тлеющей надежды в душе.

Очень глубоко внутри ковырят сомнение, будто подлый червяк вгрызается в сочное яблоко. А что, если… действительно… ничего такого? Ведь многие так живут и…

Боже, Мира, ну что за бредовые мысли?! Мне бы сейчас поговорить с кем-то, выговорится и снова поплакать, чтобы окончательно успокоиться.

Достаю из сумочки мобильник – семь утра. Спит ли еще моя подруга? Не решаюсь ей позвонить, у Сони и без того проблем выше крыши. Сбрасываю ей сообщение с просьбой перезвонить мне, когда у нее найдется часок поболтать.

Встаю, отряхиваюсь от пыли. Жаль, что так же нельзя смахнуть с себя проблемы. Нахожу в заднем кармане сумки немного налички и ловлю такси. Сейчас, пока во мне еще бушует адреналин, нужно действовать!

Не еду ни домой, ни в офис. А иду прямиком к адвокату за заветными бумажками на развод. Прямо у двери стопорюсь. Сомнения прорываются, как трава сквозь асфальт. Все ли я делаю правильно? А как потом жить, где? Начинать все с нуля? В порыве страха от неопределенности дергаюсь назад, но натыкаюсь на кого-то спиной.

Резко оборачиваюсь и вижу пред собой уверенную деловую женщину. Она не позволяет мне сбежать, а нагло заталкивает в кабинет. Будто мысли читать умеет и знает все, что у меня произошло.

И я вдруг, смотря на нее, сдаюсь окончательно. Я же не домохозяйка, которая полностью зависит от денег мужа, так откуда эти спорные моменты?! Больше нет сомнений, да и измена Сашки лишь подкрепляет мою решимость.

Развод не будет легким, о чем и предупреждает адвокат, выслушав меня и задав дополнительные вопросы. В нашей семье слишком много неопределенности в плане нажитого имущества, но все равно беру бланки и заполняю. Ставлю сегодняшнюю дату и подпись. На Сашкину даже не надеюсь, но вдруг?

Ухожу из офиса почти без сил, будто заряд закончился. С неохотой возвращаюсь домой после обеда и меня встречает оглушающая тишина.

Ну, а чего ты ждала, Мира? Что Саша оборвет тебе телефон и станет искать по всему городу? Или что он будет стоять на коленях перед входом, лишь бы вымолить прощение?

Вообще, возвращался ли он вчера домой после… любовницы? Даже думать о ней противно, морщусь, как от острой зубной боли. Но все же вламываюсь в спальню и с губ срывается горький смешок. Постель не заправлена и смята так, как я ее оставила перед уходом поздней ночью. Сашка не ночевал дома! Он не вернулся, даже чтобы банально поговорить без посторонних ушей!

Как ни странно, но Вероники тоже нет в доме, хотя у нее уже должны были закончиться уроки. С тревогой, что поднялась из глубины, души достаю телефон и набираю ее номер. Как бы там ни было, она ребенок и точно не виновата в наших с Сашкой разборках.

Спустя долгие гудки, наконец, отвечает. Я уже привыкла, что Ника молчит в трубку и ждет, когда с ней первой заговорят. Боже, как же бесит!
– Ника, ты где? Уроки давно закончились.

Слышу смешок на том конце провода и непонятное перешептывание.
– Не кипишуй, я у Катьки чиллю.

Закатываю глаза, но постепенно успокаиваюсь. Катя – ее подружка и соседка по парте. Если правда у нее, то все нормально.
– Я не кипишую. Но ты бы хоть предупредила заранее, – бросаю ей чуть раздражительно, с упреком, а в ответ получаю порцию ехидства:
– Ой, начало-о-о-сь. Ты прям как моя училка, вечно с нотациями. Я не маленькая, чтобы сопли за мной подтирать!

Вздыхаю, просто чтобы не сорваться на одну нагло бунтующую взрослую малявку. Ей пятнадцать! Еще ребенок…
– Я волнуюсь, Ника.

И ведь реально, после ее ответа будто камень с души. А Вероника отмахивается, как от зудящего комара рано утром:
– Считай, что предупредила: я до вечера не приду, у нас туса. Все, у меня батарея садится.

И, даже не сказав «пока», сбрасывает вызов. С минуту просто пораженно смотрю на погасший смарт и качаю головой. Вот же маленькая бестия! Что ж, так даже лучше, мы с Сашей сможем поговорить без свидетелей. А разговор явно предстоит на повышенных тонах и вряд ли цензурный.

Усаживаюсь на диван и жду, хотя понимаю, что могу просидеть вот так еще очень долго. На всякий случай проверяю – сообщений, как и звонков от Сашки нет.

Лишь Соня спустя два часа моего глупого ожидания скидывает сообщение:

«Давай после девяти созвонимся, у меня завал».

Отсылаю ей «ок» и дальше сижу, как комп в режиме ожидания.

Долго ждать не приходится, блудливый кобель как никогда рано возвращается с работы. В шесть вечера, ну обалдеть! Прямо прилежный семьянин, если бы ни одно жирное «но».

– Дорогая, что у нас на ужин? Я дико голоден!

Слышу, как Сашка снимает обувь и босые ноги громко шлепают по дубовому паркету. Он спокоен, а меня уже трясет от негодования. Ужин? На ужин у нас, муженек, развод!

– Вероники дома нет? На гульки умчалась? – я молчу, поэтому он добавляет с хитрецой: – Что ж, так даже лучше, поужинаем в романтической обстановке. А затем… можем даже пошалить!

Едва зубами не скриплю от его нахальной самоуверенности, но все еще молчу. А муж тем временем ведет себя так, словно ничего не произошло вчера. Я же всеми силами призываю себя к спокойствию. Пошалить? Со своей курицей позже пошалишь, козлина!

Глава 8

Не психую, не злюсь. Просто… констатирую. Вчера уже пережила весь спектр эмоций, поэтому сегодня внутри меня штиль.

Муж поджимает губы, превращая их в две тонкие, обескровленные линии. Злится, судя по смерчу в глазах, но что поделаешь. Он сам выбрал путь и должен был просчитать риски перед тем, как запрыгнуть на секретаршу.

– Не будет никакого развода. Ты моя жена, Мира!

На зло мне поднимает документы и с не контролированной злобой рвет на мелкие части, подбрасывает в воздух. Наблюдаю, как бумага парит снежком и медленно падает на пол. Ну, ладно. Возьму еще один образец, это не проблема. Настоящая проблема в том, что Саша не согласен. А значит, нас ждет судебная тяжба.

– Будет, – отрезаю с упрямством, и Сашку мигом прорывает, как дамбу.

– Ты никто без меня, ноль! Или надеешься, что я оставлю тебе хоть что-то после развода? Голой от меня уйдешь, еще и должна останешься!

Слова льются из его рта так же стремительно, как и вода с разрушенной дамбы. Меня тут же накрывает с головой и утаскивает камнем на дно от безнадежной перспективы. Но это всего лишь слова обиженного мужчины, адвокат уже озвучила мне ранее примерный вариант раздел имущества.

Поэтому громко смеюсь, аж до брызнувших слез, сбивая мужа с толку. Он забывается на миг, подхватывает мой смех, наверняка считая, что все произошедшее – прикол.

– Короче, Мира, – успокаивается первым и облегченно выдыхает, – шутка затянулась, идем ужинать.

Саша спешит уйти, но я выстреливаю словами прямо ему в спину:

– Твоя манипуляция не сработает, я знаю себе цену и все равно уйду.

Хоть с имуществом, хоть без, плевать.

Со зловещей ухмылкой он цокает языком и закатывает глаза. Уже по насмешливому выражению лица все понимаю. Слишком хорошо его знаю, гада!

– И какова она, твоя цена, дорогая?

Иронично. Едко. Будто я правда без него ноль. Жалкая тень. Не буду спорить, что добилась многого благодаря ему, но… я пахала как проклятая ради нашей сети клиник, в лепешку расшибалась, чтобы зарубежные компании работали с нашими лабораториями и брали к себе на профобучение сотрудников. Да я инвесторов уводила прямо из-под носа конкурентов! Кто еще при своем уме будет отдаваться работе на все триста процентов?

Пока я размышляла, муж будто подслушал мои мысли, подсуетился:

– Подумай хорошенько, мы нужны друг другу. Ну, какой развод? У нас бизнес, дочь, в конце концов. Давай так: клятвенно обещаю больше не допускать ошибок. Не дуйся, я все так же люблю тебя, ничего не изменилось. А та маленькая шалость пусть останется в прошлом.

– Маленькая шалость? – говорю и трагически смеюсь, недоверчиво покачивая головой. – Надо было думать о бизнесе и дочери до того, как прыгать в кровать со своей секретаршей.

Рублю его словами, как топором кости. Ломаю безжалостно, потому что внутри меня внутренности кислотой выжигает. Мне больно от предательства и равнодушия Сашки, что аж душа в клочья рвется. Трясет всю, как при лихорадке, а он еще смеет говорить, что любит меня? Бред!

– Ну изменил разочек, так что теперь, перечеркнуть годы брака? – рявкает с упреком, будто это я виновата в его измене.

– Однажды я услышала фразу от подруги: «Изменяют либо много раз, либо ни разу». Так вот никогда бы не подумала, что испытаю ее на своей шкуре.

Сашка с запалом взмахивает руками и колко выплевывает, смотря прямо мне в глаза:

– Это та неудачница, что развелась с мажором и осталась голожопая?

От его саркастического смеха у меня больно царапает на сердце, будто снова из норы выползла дикая кошка. Кромсает там все, а я ее большая когтеточка. Проглатываю возмущения, потому что речь сейчас не о Соне. А о ее словах, сказанных с твердой решимостью мне пять лет назад. Все ее называли дурой, призывали подумать хорошенько, закрыть глаза на крошечную прихоть мужика. Мол, ну кто в наше время не гуляет налево?

Но, правда в том, что Соня упрямая и прямолинейная. Ушла с гордо поднятой головой, даже когда адвокат бывшего мужа оставил ее ни с чем. Не пала духом и продолжила жить дальше, только в мужиках разочаровалась окончательно.

– Хочешь повторить ее судьбу и укатить в глухое село крутить свиньям хвосты?

Пытается колоть меня язвительностью, как острым жалом пчелы, но меня таким не пронять. Я уже все решила в тот момент, когда увидела его на секретарше. Тем более, нечего спасать, давно пора было признать, что наш брак пал смертью храбрых. Дома нет тепла и уюта, спим мы в одной кровати как два соседа – целомудренно. Вероника меня и вовсе ни во что не ставит, считает собственной прислугой. Так ради чего? Бизнеса? Даже если Сашка каким-то чудом уволит с поста стратегического директора, я не пропаду!

Да, будет сложно и больно бросать то, во что вложила душу, но жить ради этого с изменщиком не буду! Да я лучше, как Соня, останусь с голой задницей. Пусть окружающие хоть тысячу раз скажут, что я больная – плевать.

Понимаю, что дальше разумного диалога не будет, встаю и ухожу, успеваю пройти каких-то жалких десять шагов. Теперь уже его слова летят мне пулей в спину и насквозь пробивают грудь:

– Ну и кому ты нужна, если родить не можешь? Тебе уже тридцать три, а не двадцать. Ты простроченный товар, Мирка!

Насмешливо, почти ликующе. Бьет прямо в цель, раня меня и вновь напоминая, что я поломанная кукла. Нет для нахала ответа, внутри и так творился хаос со вчерашней ночи, а воспоминания шестилетней давности буквально выворачивают наизнанку. И хоть колючая слеза успела скатиться по щеке, мой голос все еще тверд:

– Если я захочу родить, – выпаливаю равнодушно, пряча эмоции и запечатывая их на семь замков глубоко в себе. – То сделаю ЭКО.

Новая порция смеха разносится по дому так же стремительно, как отвратительные запахи сгоревшей выпечки. Почему я все еще стою и слушаю мужа?! Меня будто к полу гвоздями прибили, блин! И он издевательски продолжает добивать меня:

– Дай угадаю – ЭКО для Арсеньева?

Глава 9

– Отпусти! – шиплю и царапаюсь, как кошка, но эффекта ноль.

Удерживает, гипнотизирует презрением, будто я реально виновата во всем, что с нами происходит. Дурно до потемнения перед глазами от Сашкиного взгляда, он будто кровью налился, еще никогда не видела мужа таким… яростным. Мелкая дрожь волной прокатывается по коже, но сохраняю видимое спокойствие и просто жду. Не провоцирую, потому что понятия не имею, с чем могу столкнуться. А Саша в реальности кипит: лицо побагровело, а поджатые с бешенством губы белее мела. Вены на шее вздуты, да и дышит урывками.

– Саш… – голос дрогнул, как и я сама, ведь не нашла слов.

– Только посмей выйти из дома и ты тру…

Он вовремя затыкается, и мы оба отшатываемся от двери в тот момент, когда Ника переступает порог дома. Музыка в ее наушниках на максимум, поэтому дочь шарахается в панике, замечая нас в замершими в углу. Застыли статуями, будто мы два героя игры в кальмара – одно неверное движение и смерть неминуема.

Дочь смотрит на нас с Сашей, щурится, явно не понимая, что происходит. Заостряет внимание на моей руке, которую ее отец удерживает, применяя силу. Ника удивленно моргает, стаскивая наушники на шею.

– А вы чё тут делаете?

– Иди в комнату, – почти рявкает Сашка и спешно добавляет: – Мы тут с твоей мамой сами разберемся.

На слове «мама» Ника морщится, но просьбу отца, если ее можно так назвать, выполняет безукоризненно.

Оба провожаем ее взглядом и, когда дверь в комнату с грохотом закрывается, я вздрагиваю.

Мысленно возвращаюсь на пять минут назад и буквально захлебываюсь в ярости, что уже течет ядом по венам. Что там муж хотел мне сказать? Если я выйду из дома, то я… труп?

Ну, нет! Угрозы – это перебор. Но, не успеваю ничего сказать, Сашка и мне команды раздает:

– А ты вали на кухню и готовь ужин, раз уж бездельничала все это время. И лучше бы тебе поторопиться!

Разум вмиг будто туманом обрастает, а тело переходит в режим автопилота. Осознаю, что происходит, лишь когда ушей касается звонкий звук пощечины, а ладонь ноет от удара.

Спешно моргаю, ведь перед глазами отчетливо встала пелена. Я… реально ударила Сашку? Да с такой силой, что расцарапала ему щеку обручалкой. Не чувствую ничего в этот момент: ни страха, ни вины, ни даже злости. Внутри тихо, будто я оглохла и перестала слышать звуки.

Шустро, пока Сашка все еще в немом оцепенении от моего поступка, снимаю кольцо и швыряю в мужа. Золото отскакивает от груди и с противным звяканьем падает на пол. Катится куда-то под… откос, как и моя жизнь, черт подери.

Убегаю из дома и так чертовски вовремя мимо проезжает пустое такси. Торможу его, спешно запрыгиваю в салон, мы сразу срываемся с места с оглушительным ревом. Вижу, как Сашка остался позади гневно размахивать руками, но мне плевать. Кажется, поганые поступки слишком превысили его лимит на сегодня. А кредит доверия резко упал к отметке минус пять.

– Куда едем? – уточняет водитель, а я понятия не имею, куда…

К родителям? Не хочу отвечать еще и на их бесконечные вопросы по типу: «а зачем» и «почему».

А своей квартиры у меня нет, ну как-то не додумалась раньше купить ее. Просто чтобы была на крайний случай. Дура! И что остается?

– В ближайший отель, – выпаливаю со вздохом, мужик только кивает в зеркало заднего вида.

Горько на душе, будто туда плюнули раз сто. Саша реально перешел все мысленные границы, показал себя с уродливой стороны! Еще и смел упрекать меня деньгами?!

А ведь, смешно, я реально ушла ни с чем, даже свои вещи не собрала, так и убежала, прихватив лишь сумочку с мобильником и кошельком. Смех по мимо воли срывается с губ, и я истерично хохочу на подрыве хреновых эмоций, не стесняясь водителя. Плевать, правда! Имею право! Меня только что цинично выбросили за борт в открытый океан без спасательной лодки. Барахтайся там теперь, Мира, и смотри не утони, пока будешь плыть к берегу!

Глеб

Отрываюсь от далеко не интересной беседы за столом ресторана и, сославшись на важный звонок, с облегчением покидаю закрытую вип зону.

Разговор совсем не важный, судя по тому, что звонят мне из сервиса друга. Но, тем не менее, принимаю вызов:

– Слушаю.

– Глеб Валерьевич, – пискляво тянет автомеханик, – тачка уже давно готова, но та дамочка что-то не спешит ее забирать.

– Какая тачка? – хмурюсь. – И при чем тут я до какой-то бабы?! – рывкаю в трубку, потому что уже и без того заведенный от пафоса внезапной встречи в ресторане.

И бедный паренек из сервиса Ромки ни за что получает словесных тумаков.

– Ну эта… как ее… ща! – чем-то гремит на заднем фоне и через минуту шокирует до вздыбленных волос на теле:

– Вот, она мне с ключами свою визитку сунула: Краевская Мирослава Анатольевна.

Фамилию специально «пролистываю», как неинтересный видос из тик-тока.

Мирослава…
Имя зацепляется в мозгу, как крючок в пасти рыбы. Секунду назад я был готов вырубить этот тупой звонок и вернуться к деловым лицемерам в зале, а теперь стою зависший, как старый комп.

Мирослава – грамотный специалист, у нее умная голова и креативная хватка, такую обязательно надо переманить к себе в холдинг любой ценой. И я правда пытался: сначала подсылал к ней «шестерок», ставил условия работы чуть ли не в минус себе. Позже, с легкой подачи сына и лично пытался провести ей заочное «собеседование», а она ни в какую! Ухватилась за Краевского и его «чернушную» сеть клиник, как за самое ценное в жизни. Муж! Да и похер, кто он ей, но ведь я бы не обидел должностью! Да ничем бы… не обидел.

Но если бы дело было только в работе… просто ею так удобно прикрывать собственные слабости!

Воспоминания отстреливают в голове патроном, и меня выбивает из колеи, возвращая в прошлое. Мы ведь мы с ней косвенно знакомы, просто Мира не помнит меня и не удивительно.

Лет семь назад, когда я возил жену по клиникам, мы как-то заехали в одну частную больницу на очередную консультацию. Я тогда был, мягко сказать, на грани нервного срыва — каждый новый вывод бил, как молот по затылку. И чтобы получить новую порцию удара без жены у дока в кабинете, мне пришлось оставить Ольгу одну в коридоре на скамейке. Люди шарахались от нее, будто от заразной, я уже привык к такому. Ведь ее внешний вид из-за прогрессирующей онкологии оставлял желать лучшего. Но в тот день, выйдя от врача я… шокировано остолбенел.

Глава 10

Ну я и глянул одним глазком – Мирослава Краевская. Жена, мать, бизнес-леди и бла-бла. Как он находит информацию, имя под рукой только смартфон? Впрочем, без разницы.

У меня не было времени рассматривать женщину, сразу забрал ее от греха и тупых зевак, уложил на заднее сиденье джипа. Все это не имело для меня никакой ценности ровно до того момента, пока Илья не сунул под нос ее фото из соцсети. Да я едва зад машины не «поцеловал» от секундного ступора. Она! Та самая, что много лет назад подарила мне прощальную улыбку жены. Мирослава. А позже сошелся еще один пазл в голове – это же ее я так усердно пытался заполучить себе в холдинг! Вот чудеса!

Сразу отпал вариант вести Миру больницу, но дома сын издевательски напомнил мне, что она Краевская. Чужая жена, между прочим! Не лучший выбор мужа, судя из того, что я знаю об Алесандре Краевском, но кто я такой, чтобы раздавать непрошенные советы?

– Глеб Валериевич? – напоминает о себе парнишка и я спешно мотаю головой, чтобы прогнать воспоминания. – Я звонил ей, но там телефон выключен.

– Понял. Разберусь, – бубню в трубку и сбрасываю вызов.

Как я разберусь, понятия не имею. Ну, не может же Мирослава забыть про свою тачку?! Завтра сама им позвонит, а я умываю руки. Хватит и того, что ей бесплатно сделали полное ТО по моей просьбе.

Разворачиваюсь, тяжело вздыхаю и иду обратно к вип залу. Там эти придурки уже наверняка спорят, кто из них умнее вложился в недвижимость, а мне снова изображать заинтересованность.
Но на полпути торможу. Так, стоп, глюки?

Полностью разворачиваюсь и впиваюсь заинтересованным взглядом в… Мирославу, чтоб ее, Краевскую!
Сидит за столиком в зале для «простых смертных», хотя он ей совершенно не подходит по статусу. И я бы ушел, но замечаю рядом двух типов примерно ее же возраста. Не нравятся они мне с первого взгляда: смех у одного уж больно наигранный, жесткий, а второй локти Мирославе на стул сзади ставит и медленно наклоняется, будто в ловушку заключить собирается.

А она явно уставшая и держит бокал строго перед собой, будто хочет спрятаться за ним.

Черт! Внутри дергаются инстинкты, как у пса, у которого на глазах пытаются обижать хозяина. И я как тот долбанный пес, иду к «хозяйке» на выручку.

Без колебаний или сомнений, будто там мою женщину оскорбляют, черт подери. Одного моего бешенного взгляда хватает, чтобы мужики разом стухли и слились. Один даже стул зацепил от страха, хватаю его вовремя и замечаю нечто, что совершенно не вяжется в мозгу. Мира смотрит на меня, моргает, щурится, а в глазах уже сверкает мутный блеск. Все ясно – перебрала.

Ехидство так и рвется с языка, но в последний момент меня словно кто-то невидимый лупит по губам. Мигом исправляюсь:

– Не против, если я присоединюсь?
Она кивает с улыбкой, фокусируя на мне мутный взгляд. Сажусь и вижу целый чертов калейдоскоп, от которого самому становится не по себе. Смотрит на меня с неподдельным отчаянием, что внутри мгновенно сердце в кулак сжимает. Не глаза, а чертово зеркало ада! Там сразу все: боль, как будто ей сердце вырвали и сапогом по нему прошлись. Злость и обида, да такая густая, что хоть ложкой жри. И поверх этого всего гребаная улыбка. Красивая, правильная, как на фото для журнала, только фальшивая насквозь. Женщина улыбается, но душа у нее орет так, что в зале скоро стекла треснут.
Я вижу, как предательские слезы зависают на ресницах, но Мира не даст им упасть, держится до последнего, как боец на ринге, которому давно пора в нокаут.

Меня будто молнией шарахает: злюсь до чертиков и чувствую, как кулаки чешутся от желания почесать их об урода, который довел Миру до такого состояния. Буквально горю изнутри праведным гневом, он отчаянно ищет выход. Сам себя не понимаю в это мгновение, но просто…
Смотрю на нее, потухшую и печальную, как на сломанную куклу. Какой же идиот мог угробить женщину, в которой раньше было столько огня, что хватило бы полгорода осветить?

Сижу тихонько рядом и даже дышать боюсь. Предо мной не просто баба, что от нефиг делать перебрала. А женщина, у которой явно мир разлетелся на осколки.

Хочу рявкнуть, встряхнуть ее, чтобы и думать забыла о проблемах, но вместо этого только сжимаю зубы и подсаживаюсь чуть ближе. Забираю бутылку, взмахом руки прошу официантку унести нахрен с глаз Миры. Ну куда ей еще пить? Уже и так чересчур навеселе, а ночью ой как не сладко придется…
Она щурится на мои действия, будто мысленно не соглашается со мной. Удерживает бокал двумя руками, как ребенок чашку какао, и вдруг забавно хихикает:

— О! Я вас узнала… это же вы… ну тот… этот… — небрежно взмахивает рукой, едва не разливая на себя красную жидкость.

Просто закатываю глаза и в который раз проглатываю ругательство. Алкоголь проблемы не решит! Знаю по себе, прошел уже этот хреновый путь.

— Глеб, — бурчу, но губы искривляются в улыбке. — И тебе уже хватит, Мирослава.

Она делает трагически-важный вид, и я уже готов к протесту, но выстреливает вдруг в меня словами, как из водного пистолета:
— Мирослава Анатольевна! — и сразу снова прыскает смехом. — Я тут, между прочим, праздную свою свободу.

Улыбается, хохочет, будто ей реально весело, но в глазах по-прежнему океан боли. Хм, свободу? Что б это могло значить? Не мог же ее Краевский бросить, это нереально, нужно быть полным кретином! Но, если так…
Стискиваю под столом пальцы в кулаки и ловлю себя на том, что с каждой пьяной фразой Миры все сильнее закипаю. Ну, реально, кто еще мог обидеть ее кроме мужа?! Дегенерат конченный, других слов для него нету в моем лексиконе! Зато есть парочка эпитетов куда похлеще, но проглатываю их.

Мира снова набрасывается на бокал: пьет жадно, быстро, как если бы в бокале была целительная вода, а не крепкий напиток.

— Прекращай пить, — повторяю уже жестче.

— Ладно-ладно, — послушно машет рукой и отставляет от себя бокал. — Щас… расплатимся и… домой.

Покорно жду, как надежный телохранитель, ловлю каждое движение, даже взмах ресниц. Официантка подходит к нам с терминалом, с дежурной улыбкой забирает набережно протянутую ей Мирой карту.
— Я сегодня угощаю! — пьяно лепечет и прыскает смехом.

Глава 11

Возле тачки дышу урывками, но сладкий запах ванили коварно пробирается под кожу, и я пропитываюсь им насквозь, как сухой бисквит сиропом.

Скольжу руками по тонкой талии и мгновенно крышу сносит от того, как Мира в порыве злости бьет меня по руке ладошкой. Тянет с притворной яростью:

— Но-но! Руки про-о-о-чь!

Взбудораживаюсь какого-то черта, будто включаюсь в интимную игру. Завожусь по щелчку пальцев, чего со мной давно не случалось. А я всего-то прикоснулся к ее талии обеими руками, чтобы усадить неугомонную женщину в машину! Мотая головой и прогоняя слишком жаркие картинки, спешно отрываю дверь. Мира совсем не осторожно проскальзывает в салон, плюхается на заднем сидении и ей явно весело. В то время как я скриплю зубами от неудовлетворения. Да что за фигня?! Арсеньев, тебе баб мало?! Ну куда ты смотришь? Замужем она, так что остынь, старый хрен!

Даю себе ровно минуту, чтобы остыть и только после прыгаю в тачку.

— Ну и куда тебя вести? – спрашиваю скорее риторически, не ожидая внятного ответа.

— В отель! – бросает с вызовом, на что я просто закатываю глаза. – Из которого меня выгнали утром, — добавляет хитро и хихикает, как дурочка. – Сашка заблочил все мои карты, говнюк… Мне некуда… идти.

Последнее вырвалось тихо и едва различимо, но я будто настроен на волну Миры, поэтому слышу ее слова четко и ясно.

Буквально вжимаюсь в сидение, до боли стискивая руль, ведь что-то тут не так. Не спешу с выводами, а просто жду.

Минута…две… пять…

Не выдерживаю резко и оборачиваюсь. Мира разулась и, подтянув к себе колени, уперлась в них лицом. Сидит, как мышка, даже шелохнуться не смеет. Спряталась от проблем? Не разумно, но даю ей эту минуту на слабость.

И в который раз за вечер во мне вспыхивает яркое желание вытрясти душу из Краевского. С хера ли он заблокировал жене карты? Вспоминаю, как она поливала грязью еще в ресторане мужиков и осознание накрывает меня, как тяжелым одеялом – с головой.

Бросил? Изменил? Если так, то он полный кретин! И жестко ухмыляюсь, но про себя, незачем показывать, насколько меня радует его кобелиная натура. Потерять сейчас для Краевского Мирославу непозволительная роскошь, но я прямо горю изнутри, настолько хочу, чтобы они и правда разошлись. И дело не только в бизнесе, а в моральном принципе. Думаю, Мирослава заслуживает себе мужика получше Краевского.

Тебя, что ли? А нахрена ты ей, старый пень?!

Если информация, которую нашел Илья – правдива, то Мирославе тридцать три, а мне уже сорок три. Пенсия не за горами, а мне бес в ребро…

— Все карты на его имя, — лепечет вдруг, отвлекая меня от мыслей и сразу же словно оправдывает собственную глупость, — это ведь логично, что все общее, у меня и мысли не возникало, будто вот так произойдет однажды… верила ему…

Снова умолкает, стесняется говорить или боится, а мне уже плевать на Краевского с высокой колокольни. Просрал ты, Саня, и жену, и партнера по бизнесу. Хоть и знаю Миру всего ничего, больше по слухам о ней инфу собирал крупицами, но почему-то есть ощущение, что не простит она мужу такой финт ушами. А ведь расчет говнюка банально прост – отрезать кислород, чтобы жена сама к нему приползла. Причем за тем, что и так ей принадлежит! Он «умно» поступил с самого начала, карты на себя оформил, наверняка и бизнес не его, а матери, например. Ох, Мира, если надумаешь развестись, думаю, и делить у вас там нечего, уйдешь ни с чем. Слишком уж Краевский скользкий тип, знаю это не по наслышке. И грязное ведение бизнеса тому подтверждение. Знаешь ли ты, малышка, что творится у тебя под носом? Надеюсь, что нет.

Не спрашивая больше ничего, завожу тачку и забираю Мирославу себе. Пусть на одну ночь, но в голове уже строю далеко идущие планы.

Мирослава

Сквозь адскую головную боль и тошноту в сознание прорываются странные звуки. Бьют молотком по черепушке, что хочется взвыть. Да что там происходит? Ника на кухне тарелками гремит? Или Саша? Хотя, с чего бы им?

С трудом, но все же разлепляю сухие глаза и свет с окна сразу режет их беспощадно, что снова зажмуриваюсь со стоном.

А затем память издевательски возвращает меня в жестокую реальность. Сашка, измена, бумаги на развод.

Так, стоп! Все же разлепляю глаза и присматриваюсь к интерьеру комнаты. Не отель, ведь меня оттуда выперли утром, потому что не смогла расплатиться за номер. Медленно, но болезненно вспоминаю, как я со страхом давала одну за другой карты и все они в итоге оказались заблокированы. Спасибо девушке за стойкой, что хотя бы отпустила меня, а не вызвала полицию. Говнюк! Какой же ты, Саша, гнилой ублюдок, слов просто нет!

Да, я дура, раз много лет назад позволила мужу оформить все свои карты на его имя. Не могу сейчас припомнить, почему так вышло, но что-то связанное с нашим бизнесом. Я не стала вникать в суть, деньги приходили исправно, тратить я их могла, куда душе вздумается. До вчерашнего дня…

Просто повезло, что неделю назад я сняла наличку, остатком расплатилась за номер и ушла из отеля, чтобы не позорится еще сильнее.

Что потом? Потом, кажется, я окончательно сломалась. Сашка целый день обрывал телефон, пришлось выключить его, я тупо не желала с ним говорить. О чем? Снова ругаться? И так понятно, что карты он мне бы не разблокировал, потому что они средство манипуляции.

Так, ладно… что потом было? Кажется, я гуляла по городу до вечера и набрела на ресторан. Выпила немного… и дальше, как в тумане…

— Где я, черт подери?

Вижу, что на мне вчерашний костюм и выдыхаю. Значит, не все так уж печально, как могло быть. Отчаянно тру виски, пытаясь вспомнить подробности и кое-что прорывается сквозь плотный туман похмелья.

— Я правда была с Арсеньевым? – спрашиваю риторически и снова осматриваю спальню.

Обычная комната: кровать, шкаф, плазма на стене. Пастельные тона, ничего лишнего или кричащего.

Логических мыслей нет, есть только капля стыда и отвращение к самой себе. Кажется, вчера я слишком раскисла и выдала больше, чем хотелось бы. Точно припоминаю, как в машине прорыдала Глебу, что мне некуда идти. И он правда принял решение оставить меня у себя дома на ночь? Какая ирония!

Глава 12

Бессовестно скольжу по нем жадным взглядом, стопорюсь на полотенце, что совсем не надежно удерживается на бедрах. Глеб только из душа: волосы еще влажные, а капельки воды медленно стекают по груди и идеальному прессу, ныряя в полотенце.

И я, затаив дыхание, скольжу глазами вместе с каплями, как под чарами фокусника. Буквально пожираю глазами, будто полуголых мужиков лет сто не видела.

Да ладно, это вообще законно так выглядеть? Сашка моложе лет на пять и то кожа дряблая, провисшая в некоторых местах. Но Арсеньев стоит тут предо мной, как модель для рекламы фитнес-зала – сражает наповал.

Моргаю и запоздало понимаю, что тупо таращусь, как кошка на аквариум с золотыми рыбками. Но не могу, черт возьми, заставить себя даже пинками отвести взгляд. Слишком уж притягивает, интригует до мушек женское любопытство.
Глеб вскидывает бровь, и его ухмылка кажется мне наглой до безобразия.
– Все успела рассмотреть или пойдем ва-банк? – лениво тянет, но с хрипотцой, от которой непроизвольно подкашиваются коленки.

Не успеваю за словами, но замечаю, как его пальцы тянутся к краю полотенца и тут же загораюсь похлеще любой девственницы. Ну, нет… это уже перебор!

Хотя, а почему, собственно, нет?

Блин, Мира! Мозги собери и заодно раскисшую себя соскреби с пола!

– Я… вообще-то… в ванную пришла, – то ли все еще не отрезвела, то ли совсем за ночь отупела.

Каждый раз теряюсь при Арсеньеве какого-то черта. Ох, Илья! Услужил так услужил, маленький говнюк. Ремень по тебе плачет, горе-киллер!
– Ну, технически, – ленивая улыбка сбивает с мысли, но я концентрируюсь на разговоре, пока Глеб поправляет полотенце на бедрах, – я пришел сюда первым.

Первым… Пришел… О чем мы?

Меня будто током бьет от осознания ситуации, а щеки горят так, что их можно использовать вместо утюга. В голове ни одной здравой мысли, только пошлые. Нет, ну, вот правду говорю, у меня на снимке МРТ Савельев что-то пропустил!
Наконец, мозговая система полностью «загружается» и появляется четкость мысли.

– Вон из ванны! – командую громко и уверенно, словно сержант, у которого распоясались солдаты.

Глеб и с места не двигается, поэтому толкаю его в спину и выпихиваю из ванной комнаты, сразу запираюсь.

И в тот же миг из коридора доносится дикий смех. Громкий, заразительный, такой… домашний, что сама улыбаюсь, как дурочка.

Нет, ну, это какой-то ненормальный сон! Может, я все еще сплю? Щипаю себя слишком больно, что аж айкаю. Ничего не меняется: я в ванной и… только что выставила хозяина дома в одном полотенце за дверь. Вопиющая дерзость…

Как и в принципе тот факт, что я вообще ночевала в доме чужого мужчины, когда все еще замужем. Хотя, какая теперь разница? Мне нет смысла держаться за моральные принципы, ведь Саша ими давно побрезговал. Не верю, будто тот раз в отеле был единственный. Да и вспоминаю, что мне уже приходили сообщения, просто по дурацкой случайности я их прощелкала и благополучно забыла.
– Если хочешь в душ, – доносится крик Глеба сквозь дверь, – чистое полотенце лежит на полке возле зеркала.

Сразу скольжу взглядом и нахожу стопку разных полотенец. Заодно цепляю свое отражение в зеркале и громко хмыкаю. Впиваюсь пальцами в край ванны и наклоняюсь ближе, замечая, что на дне зрачков горит блеск, который я давно уже не видела в своих глазах.

Я что, невольно стала героиней романтического сериала? Только вид у меня… как у потрепанного ежика после урагана. И Глеб из головы не вылазит, засел там и присосался, как пиявка.
Он был такой уютный и домашний, что на секунду мозг закоротило и фантазия превратилась в реальность. Другой муж – заботливый и веселый. Другой ребенок – обожающий и уважающий меня. Другая семья – любящая, искренняя, настоящая. С посиделками у камина холодными вечерами и собакой. Елкой в Новый год и кучей подарков под ней.

Но все это мираж в больном подсознании, мой муж все еще Саша, а ребенок… мой ребенок умер на двадцатой неделе беременности, забрав с собой большую часть души.

Трясу головой и возвращаюсь мыслями в настоящее.

– У тебя тяжелый развод на носу, Мира, а ты цепляешься за глупые фантазии? – говорю отражению, словно лекцию морали собственному клону читаю.

Шагаю в душ и наказываю себя ледяной водой за каплю фривольности. Глеб – холостяк и бабник, так какого фига я насильно натягиваю на него роль семьянина?

В ванной комнате задерживаюсь слишком долго, я в полном раздрае и без логических мыслей в голове. Такое ощущение, что в мою правильную систему внедрили троянский вирус. И он ломает идеальную структуру, вписывая в систему полнейший хаос. И имя этому вирусу – Глеб Арсеньев. Как мне с ним себя вести теперь? Что говорить?

Вздыхаю и выхожу, нет смысла больше прятаться, пора столкнуться с реальностью лицом к лицу.

Ильи уже нет на кухне, зато его место занял батя. К счастью, одетый, с планшетом в одной руке и чашкой кофе в другой. Подхожу не смело с другой стороны, где уже стоит чашка кофе, молочник и сахарница. А также бутерброды, но у меня совершенно нет аппетита.

– Присаживайся, – велит мне, не отрывая взгляд от планшета. – Перекуси, если есть аппетит.

– Нет, спасибо. Я только ко…

Не успела договорить, как у меня нахально умыкнули чашку прямо перед носом. Только и успела поднять руку, она так и зависла в воздухе.

Сощуриваюсь, буравя Глеба откровенным укором, а он машет головой с ленивой ухмылкой. Ну что за мужик! Сам же предложил мне перекусить, а теперь кофе зажал?

– Не пей кофе на голодной желудок, – поясняет мне, как маленькой. – Съешь бутерброд сначала.

Я же отмахиваюсь от глупой заботы:

– А я хочу кофе! – парирую и пыхчу, пока сверлю взглядом живительную черную жижу в кристально белой чашке.

– Ми-ра, – смакует имя, словно леденец перекатывает на языке. – Илья редко проявляет заботу, но ради тебя сделал аж четыре полноценных бутерброда перед тем, как уйти в школу.

Глава 13

– Глеб, как вас там по отчеству – цежу строго и скрещиваю руки на груди.

– Просто Глеб и на «ты», – его же, походу, ничего не смущает.

– А вам не кажет… – вижу, как его перекосило, исправляюсь: – тебе не кажется, что немного перебарщиваешь? Я не бедная девочка, нуждающаяся в покровителе. Телефон и сама могу себе позволить. Да и вся вот эта ситуация, – обвожу пальцем кухню, но умолкаю, не найдя разумных слов.

Вмиг что-то странное замечаю в зрачках Арсеньева… Злость? Отвращение?

– Мне следовало отвести тебя в отель, из которого утром выперли, или к мужу, который заблокировал твои карты?

Слова летят в лоб автоматной очередью и пристреливают на месте. Затыкаюсь и стыдливо прячу глаза, потому что прав Глеб, как ни крути. Значит, воспоминания верны и в его машине я вчера наговорила лишнего. Выставила себя полнейшей дурой!

– Я верну деньги за телефон.

Кошусь на айфон и все же пододвигаю его к себе. А свой я вчера какого хрена выкинула? Включила небось, а там Сашкины звонки посыпались градом. Другой причины не вижу.

– Судя из вчерашнего пьяного лепетания, Краевский тебе изменил.

Дергаюсь от его жестких слов, будто меня хлыстом ударили. И не нахожу в себе силы ответить, вместо этого киваю. Хотя, кажется, Глеб и не спрашивал. Лишь констатировал ужасающий факт в моей биографии.

На Арсеньева не смотрю, разглядываю дно чашки, будто могу по кофейной гуще нагадать себе будущий ответ.

– Карты, которые он заблокировал, твои или его?

– Мои… и его… там сложно все, – вздыхаю, но делюсь с ним какого-то фига откровением, потому что не могу больше в себе держать груз.

А Соня, предательница, так со мной и не созвонилась. Только по этой причине нахожу в Глебе ту самую жилетку, об которую бессовестно вытираю сопли.

– Одна зарплатная – моя, но на его имя. Саша оформил ее после брака, я тогда мало что понимала и не вникала в детали, просто согласилась со всеми условиями, все равно не было времени бегать по банкам. Вероника в то время сильно болела, и я практически не отрывалась от ее постели. Ну, не было никогда проблем, так и оставила карту. Две другие – его, на них капают проценты от сделок и вкладов. Но они как бы и мои, потому что я тоже вносила не малую лепту.

Наконец, поднимаю взгляд и замечаю хмурость на лице Арсеньева, глаза буквально сверлят меня, будто обвиняя в тупости, поэтому на автомате спешу оправдаться:

– У меня есть счет в банке, лично мой, пополняла для родителей и на черный день. К тому же я обратилась к адвокату по бракоразводным делам, она поможет мне вернуть мои деньги.

— Это вряд ли, – прибивает, но с мягкостью и нежной улыбкой, будто сглаживает заранее причиненную им боль. – И бизнес ваш, совсем не ваш.

Добивает, но я отрицательно машу головой. Плевать, что думает Арсеньев, у меня другая правда. Но зудит изнутри подлый червячок и колупает в душе дырку, желая просочиться дальше, чтобы отравить кровь.

– Ты просто пытаешься меня всколыхнуть и вынудить работать на тебя, – упрекаю, но не смущаю этим мужика.

– Я правда хочу, чтобы ты работала на меня, – подтверждает, но сразу добавляет для ясности: – я не пытаюсь настроить тебя простив Краевского, но если слухи верны, то все это время ты развивала не ваш общий бизнес с мужем, а бизнес его матери. То есть, по сути, ты просто работала за низкую зарплату со стопроцентной отдачей с мнимым правом голоса.

Смеюсь аж до брызнувших слез из глаз, потому что… пазл вдруг сложился в одну жестокую картинку. Как бы, с одной стороны, я могла бы и не иметь никаких прав на бизнес мужа, потому что он был у него до брака. Но, фигня в том, что после брака, когда Ника пошла в школу и я снова вернулась к работе, наша сеть заметно расширилась и только потому, что я нашла пути инвестиционных вливаний.

Много раз Саша говорил с твердой уверенностью, что я его бизнес-партнер и что у меня так же равные права, как у законной жены. Но юридически я ведь нос туда не совала и никаких документов не подписывала. Мне хватало того, что и у меня, и у Саши, было право подписи, а это значило, что мы оба владельцы бизнеса. Получается, и я тут слепо поверила мужу, хотя должна была насторожиться изначально.

Да разве могла я подумать в то время, что любовь имеет срок годности? У меня перед носом был хороший пример семьи, где не было деления «твои-мои» деньги, они всегда были общими. Родители до сих пор поддерживают и беспокоится друг о друге. Любит несмотря ни на что! Я выросла с мыслью, что брак – это один раз и навсегда. Это любовь и забота в любой ситуации: будь то болезнь или горе, не только радость. Да я Нику воспитывала, как свою, ведь считала нас семьей, раз уж ее мама отказалась от нее. Но что я, черт подери, получила в ответ на свою преданность им обоим? Ушат говна!

Молчу некоторое время, в голове и без того хаос. Вряд ли я сейчас смогу Арсеньеву выдать что-то умное. Мне бы, сначала, заехать в офис и все-таки вытрясти правду из Сашки. Но что же мне делать, если прогнозы Арсеньева подтвердятся? Тогда я по щелчку пальцев потеряю все…

– Я, пожалуй, поеду на работу… – соскальзываю со стула и забираю телефон, – позже верну за него деньги.

В коридоре вижу свою сумочку на вешалке, бросаю в нее коробку и внизу на полке вдруг замечаю ключ от своей машины.

Блин, точно! Она же в сервисе была, как я могла забыть?!

– А… – не успеваю спросить, Глеб объясняется, когда оказывается за спиной:

– Забрал рано утром, подумал, что колеса тебе точно пригодятся. Заодно заправил полный бак.

– Спасибо, – киваю на автомате и забираю брелок, надеваю туфли, а перед глазами все как в тумане.

– И вот еще, – оборачиваюсь на звук, Глеб тянет мне визитку, – предложение о работе в силе, так что звони в любое время. Ну или просто звони. После того, что мы пережили вчера, – зыркает с хитринками, а мне уже дурно становится, – считаю, что мы, как минимум, друзья.

Вместо слов просто стыдливо стону. Это не намек на жаркую ночь или что-то вроде того. Это намек, что я буянила и ляпала всякую ересь без разбора.

Глава 14

– Где вы, Мирослава Анатольевна, пропадаете, – даже не спрашивает, а шипит на меня с обвинением и не дает оправдаться: – и что происходит, вообще?

– А что происходит? – мне тоже хотелось бы знать.

Но вместо конкретики Лена фантазирует:

– Это из-за Арсеньева Александр Васильевич тебя наказывает? – помощница отлипает от двери и, гневно всплеснув руками, подходит ближе.

Усаживаемся каждая на свое кресло и, одновременно со мной, вздыхаем в унисон.

– Лен, ты можешь мне нормально объяснить, а не говорить загадками? Кто и чем меня наказал?

– А ты что, не в курсе? – она округляет глаза и тянет «о-о-о» ярко накрашенными губами. – Тебя сняли с должности, это уже даже не твой кабинет.

Меня парализует на мгновение, даже кровь леденеет в жилах. Смотрю на Лену и не верю ее словам, но помощница отчаянно кусает свежий маникюр, не борясь его испортить. А мне будто булыжник на грудь кинули: легкие горят от нехватки кислорода, подскакиваю и настежь открываю окно. Стираю со лба несуществующую испарину и просто… качаю головой. Вроде все логично, но… нихрена не справедливо, черт подери!

– И кто теперь… – хриплю, но прочищаю горло и увереннее выдавливаю из себя: – на моем месте? Меня понизили? На какую должность?

– На твоем пока никто, но ходят слухи… – Лена мнется, комкает пальцами юбку и поджимает губы.

– Дай угадаю, – ухмыляюсь, хотя на самом деле выть хочется, как волку на луну: – секретарша Саши?

– Так ты знала?! – подскакивает с кресла и пуляет укором, будто я от нее жирные сплетни скрыла, но тушуется под моим твердым взглядом. Усаживается обратно.

Обе молчим. У меня банально нет слов! Сашка окончательно из ума выжил? Или это такая нездоровая степень манипуляции мною?

– Ну, если честно, это все на уровне домыслов и слухов, которые наверняка Полинка сама же и распустила. Но тебя по приказу самого, – тычет палец вверх, намекая на Сашу, – отправили в бессрочный отпуск.

Горько смеюсь, потому что нечего сказать. Манипуляция! Причем слишком извращенная на мой вкус. Отрезать все, чтобы у меня вообще не осталось шанса на маневр. Конечно, Саша же не идиот и поставить девочку после технаря без знаний на мое место все равно, что дать обезьяне гранату. А слухи, как Лена правильно выразилась, распустила секретарша мужа для своей подстраховки.

– Я вообще не понимаю, что происходит, – бурчит помощница, – но работать с дрянной пигалицей я точно не буду!

– И что, уволишься? – выгибаю бровь, а она издевательски возвращает мне вопрос:

– А ты?

Вызов бросает, судя по язвительному взгляду. Намекает, что ей уйти намного проще, чем мне. Она – помощница, а я… а я вообще уже не знаю, кем я была в этой компании. Ломовой лошадью с призрачными привилегиями?

– Честно? – спрашиваю и, обняв себя руками в защитном жесте, отхожу от окна.

Падаю на кресло с тяжелым вздохом, разглядываю рабочий стол, убираю несуществующие пылинки. Складываю разбросанные по столу бумаги. Кладу ручку на место. Здесь все дышит мною, здесь моя душа и сердце…

– Уходить не хочу, но как ты видишь, Саша мне не оставил выбора. Лен, мы с ним разводимся.

– Из-за секретарши?! – гневно восклицает, скрещивая руки на груди, будто это ей изменили. – Брось! Это все фигня, ну кто она, а кто ты? Давай ее за волосы оттаскаем и на место поставим!

Ухмыляюсь, потому что помощница возмущена больше моего. И я совсем не удивлена ее ответом. Сколько еще мне людей скажет, чтобы я реально не разводилась?

– После драки кулаками не машут, – отмахиваюсь.

– Ну и зря, – фыркает, но ей больше нечего сказать.

У меня своя голова на плечах и развод – лично мой выбор. Я сама так решила, пути назад не будет.

Обе напрягаемся с Леной, когда слышим приближающийся стук каблуков. Да такой противный, будто взрыв тысячи петард. Откидываюсь назад на кресле, ведь догадываюсь, кого ко мне принесла нелегкая.

Дверь распахивается без стука, и секретарша мужа вваливается без приглашения, как к себе в кабинет.

Смотрю на нее в упор, презрение в глазах наглой девицы не удивляет, но я улыбаюсь ей, в то время как Лена закатывает глаза и фыркает.

– Саш… – осекается зараза, когда режу ее взглядом, как острым ножом бумагу. – Александр Васильевич просил зайти к нему.

– Хорошо, как будет минутка, я обязательно зайду к мужу.

Вижу, как девушка зеленеет от ярости и пыхтит, будто ее резко по большому прижало, но молчит, все еще держит субординацию. Не нравится, что ее все еще ставят на место, пальцы в кулаки сжимает.

– Немедленно! – пищит на меня, как маленькая крыска.

– Ему аж так не терпится? – выгибаю бровь, но сижу расслабленно, даже не думаю вставать.

А она стоит, уже вся красная и наверняка мысленно вышвыривает меня как из кабинета, так и из жизни Сашки. Ну, подожди немножко, скоро я сама уйду, чего ото пыжится? Настолько уже зудит занять чужое место? А сможешь ли? Это тебе не деньги с чужой карты тратить в бутиках!

– Мирослава… – не хочет, но выдавливает из себя: – Анатольевна, Александр Васильевич ждет вас на ковер. Сейчас же! Или для вас слово руководителя не имеет веса?

Зараза скрещивает руки на груди и, судя по взгляду, пуляется язвительностью, как мячиком в теннисе. Так уверена в себе? Думаешь, Сашка меня зовет, чтобы окончательно выгнать?

Не успеваю ничего ответить, Лена бросается за меня грудью на амбразуру:

– Слушай, ты… – подскакивает, тычет пальцем в сторону секретарши, но все же чуть гасит в себе наглость. – Мирослава Анатольевна тоже руководитель, а не какая-то секретарша без образования! И не нужно ей указывать, она сама знает, когда и к кому идти на ковер!

Секретарша в долгу не остается:

– Руководитель? – хохочет как истеричка и все же, успокоившись, едко напоминает: – Мирослава Анатольевна в бессрочном отпуске и уже вряд ли снова вернется в нашу компанию.

На слове наша паразитка делает особый акцент, от которого меня явственно передергивает. И злит до чертиков!

Глава 15

Разворачивается так резко, что едва не бьет меня волосами по лицу. А наверное, хотелось бы ладонью? Я вовремя уворачиваюсь и подмигиваю ей, забавляясь ситуацией в целом.

Дверь за ней захлопывается совсем не тихо и меня сразу пробирает на смех. Ну, не могу сдержаться, слишком уж все это… противно.

Сашка хмурится, пока буравит пристальным взглядом. Жадно скользит по мне глазами, что-то взыскивая. Хмыкает, замечая мятый брючный костюм, в котором ушла из его дома. Ах, так ты ищешь следы преступления? Ну так может тебе лупу дать?!

– Ты уже перебесилась? – бросает равнодушно, словно о погоде за окном спрашивает. – У нас завтра ужин с моими родителями в пять.

Говорит так, что его слова не подлежат обсуждению или отказу. Да, я помню, что каждый второй четверг нового месяца у нас что-то вроде семейного ужина, а по факту отчет о деятельности сети клиник. Раньше мне казалось, что его маме просто любопытно, как идут дела в бизнесе сына и невестки, но теперь, после слов Глеба, я взглянула на ситуацию иначе. Значит, бизнес принадлежит свекрови и при разводе я в любом случае не могу на него претендовать…

Ну и есть ли смысл уточнять этот момент у Сашки, если ответ уже очевиден?..

– Возьми секретаршу, она же теперь вместо меня, – предлагаю на полном серьезе, а муж зло скрипит эмалью.

– Мира, это уже не смешно! – цедит сквозь сжатые зубы. – Ты моя жена, а не она. Так что давай, поубавь свою гордость и возвращайся домой.

– И мне было совсем не до смеха, когда ты вдруг заблокировал мои карты.

– Твои карты? – смеется противно, мне же дурно до изжоги. – Не забыла ли ты, дорогая, чьи на них деньги? Мои! Твоих там три копейки, все остальное, если бы ни я, у тебя и в помине не было.

Ныряю от его слов, будто в ледяную прорубь без желания.

Молчим оба, Сашка резко откидывается на спинку стула и, хватая ручку со стола, нервно теребит меж пальцев. Я же просто… даже слов нет, одни отрицательные эмоции. Глеб и тут оказался, черт подери, прав!

Что ж, жизнь, спасибо за жестокий урок. Я его усвоила.

– Саш, если я ноль и всего этого, – обвожу рукой его кабинет, – добился ты, так зачем держишься за меня? Хорошо, карты и деньги на них твои, хрен с ним. Давай разведемся.

Как ножом по сердцу, буквально отрываю от себя слова и уже прикидываю, как болезненно будет начинать все заново. Счет-то у меня есть и в крайнем случае можно продать машину (спасибо хоть ее я на себя оформила), но дело ведь далеко не в деньгах. Я растратила свою молодость не на того человека…

– Не будет никакого развода, – морщится на мои слова и в порыве ярости швыряет ручку на стол.

Та противно звякает и катится, а затем падает на пол. Это и дает мне некоторое время остыть перед следующим нападением.

– А если и будет, – тянет в ухмылке уголок губ, – то долгий и изнурительный. Но все можно переиграть, и ты сама знаешь, что для этого нужно сделать.

– Вернуться к тебе? – ирония в моем голосе настолько густая, что можно вилкой зачерпнуть.

Самое смешное то, что Саша реально на полном серьезе считает, что я могу вернуться. Он видит эту ситуацию логичной! Продолжает напирать:

– Мать ждет нас завтра и не приемлет отказа. Сама знаешь, что будет, если ты не явишься, – выгибает бровь, но неужели правда думает, что может напугать меня своей матерью?

Я и раньше ее не боялась, хотя та не раз мне упреки бросала, а теперь и подавно. Ну и что она сделает? Придет ко мне лично и устроит взбучку? Ну так пускай приходит, мне теперь тоже есть, что сказать свекрови.

Убийственное и жестокое решение созревает в душе, буквально вырастает на выжженной земле непонятным растением, и я не вижу на данный момент другого выхода. Губы не шевелятся, будто заржавели, но все же силком выдавливаю из себя слова:

– Я так понимаю, Александр Васильевич, вы решили дать мне бессрочный отпуск впервые за долгие годы работы? Что ж, так вашей маме и передайте, что стратегический директор ушла в отпуск, плавно перетекающий в увольнение. Заявление сам можешь за меня подписать.

– Мира! – ревет мне в спину, а я ухожу из кабинета.

С горечью и сожалениями, но оставаться, чтобы дальше об меня вытирали ноги, – не хочу. На секретаршу не смотрю, и так знаю, что на ее лице ликование, но плевать.

В кабинете собираю свои вещи со слезами, сдерживаю их всеми силами. Тем не менее, больно и гадко до омерзения, каплю горько от ситуации в целом.

Перед уходом скольжу глазами по стенам, ноуту, цветам на подоконнике. Мысленно прощаюсь и чувствую, как в груди некто умело орудует мечом, рубая сердце на мелкие куски.

Даже с Леной не прощаюсь, выбегаю слишком поспешно, чтобы не передумать в любой момент. Запрыгиваю в машину и только в ней даю волю эмоциям – горько рыдаю.

Подо мной трясется и вибрирует кресло, но сотрясаюсь в горьких рыданиях хотя бы потому, что нужно выплеснуть из себя скопившийся негатив.

Сижу так долго, словно жду, что кто-то выйдет и остановит. Да хотя бы Сашка, вдруг опомнится и вернет меня, не как жену, а как толкового работника. Но никто не идет, а я так и рефлексирую, потому что мой мир полностью рухнул. Все, чем я жила – испарилось так же быстро, как сладкая вата в воде.

Проходит не мало времени, слезы иссякают, оставляя после себя зияющую дыру на душе. В голове пусто, решений нет, как и понимания, что делать и куда идти. Я опустошена, как морально, так и физически.

Тянусь к зажиганию, нужно убраться от офиса, как от греха – подальше. Но, не успеваю завести машину, рука так и зависает в сантиметре от ключа.

Сашка выплывает из здания, а вместе с ним под ручку вальяжно идет секретарша! Да они даже не шифруются, черт подери! Ведут себя так, словно реально парочка или муж с женой.

Провожаю их испепеляющим взглядом аж до машины мужа и просто качаю головой в неверии.

– Ты мне никогда дверь не открывал! А ей даже руку подаешь, наверное, чтобы не убилась на ходулях?

Глава 16

Боже, где я и почему мы с Арсеньевым снова встретились?!

Оглядываюсь: рядом ресторан «Мираж», я как раз заехала на его стоянку.

– А ты… – теряюсь на мгновение, не могу связать и двух слов.

– У тебя звезда во лбу горит, – Глеб внезапно брызжет юмором, пока пристально рассматривает мое лицо. – Признавайся, зачем билась лбом о руль?

– На прочность проверяла, – ворчу, а этот… заливается колким смехом.

Ну а что мне ему сказать? Поздравляю, ты оказался прав, и я осталась с голой задницей? Уже аж вижу, как раздувается после моих слов Арсеньевское эго, поэтому со злостью дую щеки.

Глеб спешно успокаивается, с недоверием гляжу, как он тянет руку к моему лицу и пальцами поддевает подбородок. За его касанием мурашки тянутся по коже, и я практически не дышу. Мягко приподнимает вверх, чтобы я четко посмотрела ему в лицо. И я смотрю: откровенно, с вызовом. Но, черт подери, почему мой взгляд мутный, будто там снова слезы скопились?

– Голодная?

– Нет, – нагло вру и это предательски подтверждает громкое урчание желудка.

Глеб оборачивается на «Мираж», замечаю, как его лицо передергивает противной гримасой. Но мне возвращает уже теплый взгляд:

– Ресторан или домашняя еда?

– Под домашней едой ты намекаешь на свой дом? – иронично выгибаю бровь, а Глеб не видит проблемы, кивает:

– Мне комфортнее, когда я точно знаю, что в моей тарелке.

– Но ты же явно только что оттуда.

– У меня был деловой обед, но я не притронулся к еде, поэтому жутко голоден.

Молчу в ответ, не зная, что тут сказать. Если так подумать, я тоже не горю желанием идти в общественное место и светиться в компании Арсеньева. Но идти к нему домой… не перебор ли?

А утром ты не из его ли дома уезжала, Мира! Перед глазами будто специально снова появляется Сашка с его подстилкой, они и толкают меня к принятию окончательного решения:

– Хорошо. Будем считать это деловым ужином. Возможно… я… подумаю над твоим предложением по работе.

Блеск в глазах Глеба сбивает с толку, а улыбка становится настолько широкой и коварной, что теперь раздувается мое собственное эго. Неужели я аж настолько перспективный работник, что Арсеньев готов и душу дьяволу продать, лишь бы заполучить меня?

Судя по довольному виду – так и есть. Но почему же Сашка сделал буквально все, чтобы избавиться от меня? И я сейчас не про статус жены. И так уже понятно, что я не устраивала его…

– Но, я предупреждаю сразу, – осаждаю ликование Глеба суровостью, – если мне что-то не понравится или я посчитаю, что твое направление мне не подходит, то больше тему работы не поднимай.

– Тебе все понравится, – игриво подмигивает и слова кажутся какими-то… уж слишком двусмысленными.

От них волнительная дрожь прокатывается телом, но держу странные эмоции в узде.

– Тогда встретимся у дома.

Спешу убраться от неловкой ситуации, потому что сама себе уже не доверяю. Я аж настолько «изголодалась» по легкому флирту и знакам внимания? Поэтому зависаю каждый раз в присутствии Глеба?

– Так может на моей поедем, а твою пригонят прямо к дому?

Заманчиво, учитывая, что Глеб не давит на меня, но все же отказываюсь и уезжаю первой.

***

Искоса поглядываю, как Глеб умело орудует ножом, одновременно с тем колдуя над стейками в сковороде: то поливая кусочки растопленным маслом, то переворачивая. И все это настолько мастерски, будто предо мной не бизнесмен, а шеф-повар именитого ресторана.

– Никогда бы не подумала, что бизнесмен может искусно орудовать ножом на кухне, – кривлюсь от собственной язвительности, что явно не уместна в данную минуту.

Это все Саша, чтоб ему икалось! С самого первого дня, как я появилась в его доме, действовало четкое правило – готовить должна исключительно женщина, но никак не занятой муж бизнесмен. И даже когда я позже тоже вышла на работу, Саша не изменил мнение. Все бабы, по его теории, работают они или нет, уже родились со встроенной прошивкой уборщицы и кухарки.

Арсеньев вырывает из задумчивости:

– Зря иронизируешь. – Встает в пол-оборота и подмигивает мне. – Я еще много чего умею.

И смотрит так откровенно, будто ласкает взглядом лицо, что аж душно становится на кухне. Да что за намеки?! Отмахиваюсь и трясу головой, Глеб же, коротко хохотнув, возвращается к нарезке овощей.

– Где Илья? – разрываю неловкость хоть чем-то, раз уж о работе говорить Арсеньев еще не хочет.

Заодно зыркаю на наручные часы – половина пятого. У Ники уже час как закончились уроки, пришла ли она домой? Поели ли? Есть ли у нее еще чистые вещи?

Боже, о чем я думаю? Не все ли равно? Теперь забота о ней полностью на плечах Саши. Но все же мне грустно и больно, ведь я ее всегда воспринимала, как дочурку и плевать, как при этом относилась ко мне сама Вероника.

– Много вариантов, – отвлекаюсь на бархатный голос Глеба, пока он перечисляет варианты, как для гиперзаботливой мамочки: – или в парке с паяцами на скейтах гоняют, или по городу на самокатах, или просто где-то зависают, может, у кого-то дома рубятся в компьютерные игры.

– И тебе правда все равно, где он? – выгибаю бровь, и Глеб зеркально повторяет мою мимику.

Заглядывает в глаза с добродушной улыбкой, настолько открытой, что я полностью расслабляюсь и забываю о дискомфорте.

– Если бы у меня была девочка, я бы точно запер ее в комнате и охрану около двери выставил, – чуть жестко, будто Глеб реально надел на себя роль отца девочки подростка.

Я же тихо посмеиваюсь, забавляясь его ожесточенными чертами лица, которые, как ни странно, кажутся мне… милыми. Хмурость сходит за секунду, Арсеньев трясет головой и уже добавляет с ноткой юмора:

– Но поскольку у меня пацан, не вижу проблем дать ему немного свободы. Мнимой, конечно же.

В конце ловлю красноречивое подмигивание и совсем не понимаю, что происходит. Лишь наблюдаю за движениями мужчины: медленно и лениво достает телефон из кармана штанов, что-то клацает на нем, пальцами увеличивает картинку.

Глава 17

– Директором? – иронизирую, но улыбаюсь. – Вот так сразу?

– Почему нет? – ох и хитрый лис, улыбку с ямочками на щеках пустил в год. – Ты хоть знаешь, сколько раз уводила у нас инвесторов прямо из-под носа?!

Злится, пальцы в кулаки сжимает, но глаза все еще остаются добрыми, понимающими. Жаждущими!

– Не знаю, но… это же бизнес, – равнодушно веду плечами, не догадываясь, что открываю ящик Пандоры.

– Бизнес, да, – выплевывает с яростью и нокаутирует одним точным ударом: – Только в вашем случае деньги распихиваются по карманам, а до клиник доходит лишь малая часть. В моем же случае остается в подвешенном состоянии проект, который… – не дослушиваю, перебиваю с гневным упреком:

– А ты что, свечку держал над распределением наших инвестиций? Откуда такая осведомленность?!

Все еще бросаюсь грудью, защищая нашу сеть, как собственного ребенка. Лишь минутой позже доходит, что бизнес вовсе не мой и как им на самом деле руководил Сашка – загадка. Я же не финансист, тоже нос не совала никогда в бухгалтерию. Но неужели и, правда, большая часть денег уходила налево? Сразу перед глазами пляшут цифры, загруженность, цены на услуги. Они завышены, но этому есть объяснение. Спецы, обслуживание, лаборатории – все на высшем уровне. Вот только и, правда, в последнее время посещаемость упала, а процент возвращения людей – ничтожно мал. А если еще вспомнить, как Сашка упрямо настаивал подправить цифры перед переговорами с немцами, то и вовсе вопросы сразу отпадают.

– Я, кхм… – откашлявшись, Глеб со вздохом допил остаток в бокале и просто… улыбнулся. – В общем, мое предложение довольно прозрачное. Зарплатой не обижу. Кстати, учитывая, что идти тебе прямо сейчас некуда, то бонусом могу предложить хороший вариант.

– Свой дом? – колкость настолько острая, что колю ею в грудь Арсеньева.

– Свой дом, я, конечно же, предлагать не собираюсь, – возвращает мне шпильку, но договаривает предложение: – могу лишь предложить ключи от корпоративной квартиры. Она в двух шагах от холдинга, так что помимо аренды квартиры, еще и на бензине сэкономишь.

Умно. Хитро. Расчетливо! Да у меня язык не поворачивается отказать. Слишком заманчивое предложение. Но все же тяну с ответом, морально сложно свыкнуться с гнетущими реалиями. Опять вливаться в новый коллектив. Разбираться с другим направлением, изучать технический материал. Но, самое паршивое то, что вот теперь я точно буду работать просто за зарплату, развивая чужой бизнес. Это меня и гнетет больше остального.

Хотя, раньше ведь я тоже развивала… бизнес свекрови, блин! Ну, адвокат мне честно сказала – если по документам свекровь реально владелец, мне там точно ничего не светит. А вот нажитым имуществом Сашке придется поделиться.

– Я могу подумать?

Кивает. Не вижу ни упрека в глазах, ни возмущений. Складывается впечатление, что Арсеньев согласен с любым моим решением, даже если оно не в пользу его холдинга.

Ужин доедаем в молчании, Глеб убирает тарелки, сразу закидывает в посудомойку. Спешу убраться и я:

– Я позвоню тебе, как что-то решу.

Сползаю со стула и медленно тянусь в коридор.

– Подожди минутку, – велит мне, пока обуваюсь, а сам спешно уходит.

И возвращается довольно быстро, уже что-то клацая на телефоне. Украдкой слежу за пристальной мимикой лица Глеба. Сосредоточенный, задумчивый и такой… привлекательный, от него нереально отвести глаз! Его манящая аура ярко светится вокруг тела, что хочется протянуть руку и дотронуться до мужчины.

– Я вызвал тебе такси, и уже ввел адрес.

Резко трясу головой, прогоняя наваждение и моргаю. Когда он успел оказаться рядом со мной?! Как я это прощелкала, блин? Глеб слишком близко, настолько, что его горячее дыхание щекочет кожу на щеке. Танцует там и бессовестно топчется, будто клеймо ставит. Не могу трезво думать, меня окутал дурманящий аромат табака с ванилью, охмелил похлеще, чем крепкий напиток.

– Вот ключи.

Я не двигаюсь, будто парализована, Глеб сам берет мою ладонь и кладет на нее холодную связку ключей.

Сжимаю ее до боли, постепенно отрезвляясь, и туманная дымка немного спадает. Что? Ключи? Какие ключи? Ах, точно!

– Но я ведь еще не дала ответ.

Тяну ему обратно сжатый кулак, но Глеб пальцами уверенно прижимает ладонь к моей груди. Намекает, что это даже не обсуждается. Но все же выпаливает с хитринкой:

– В моем доме ты ведь не останешься?

– Нет, – срывается поспешно с губ, и мужчина кивает, будто заранее знал ответ.

– Ну вот, а мне совесть не позволит выставить тебе вот так на улицу. Без разницы согласишься ты на должность или нет. Квартира в любом случае свободная, переночуешь, а завтра с утра, без спешки, решишь свои проблемы. Ключи вернешь мне вечером.

– Ладно, – пораженно моргаю, а он добавляет с ухмылкой:

– Но это в том случае, если ты не захочешь со мной работать. А я не вижу ни одной причины для отказа.

Подмигивает, как змей искуситель, я же закашливаюсь на вопиющую наглость. Я снова как под гипнозом, но на этот раз ситуацию спасает шум подъехавшей машины. Убираюсь из дома, пока последние мозги там не оставила. Кричу Арсеньеву «пока», ну просто это все, на что я сейчас способна.

Пока едем, телефон вдруг вибрирует. Достаю его, уже зная, кто мог мне написать на новый номер.

«Второй подъезд, квартира 73»

В ответ пишу «ок», но внутри остается чувство, что я явно еще что-то забыла. Но, что? Свою адекватность, вот что!

В подъезд попадаю без проблем. А вот с замками пришлось повозиться, но все же через минуту переступаю порог квартиры. Разуваюсь и неспешно обхожу довольно большую квартиру-студию. Вероятно, двухкомнатная, но переделанная полностью. Просторная кухня, разделенная на две зоны: обеденная и спальная. Широченный диван, одно кресло. Плазма на стене. Ванная и туалет раздельно. Прекрасный утепленный балкон с окнами в пол, больше напоминающий кабинет. Около стены удобное плетеное кресло, невысокий столик и ноут на нем.

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Большая библиотека с любыми жанрами и авторами

Большая Библиотека

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги