Развод. Я все у тебя заберу

Пролог.

Марина.

- Ну, вот и вышло, что после родов мы поедем к родителям, а нашу квартиру будем сдавать. Иначе мы ипотеку не выплатим, - соседка по палате погладила круглый как арбуз живот.

Прямо как у меня.

Жизнь несправедлива. И кто-то, например муж милой девушки Кати, может потерять работу накануне рождения первенца. А кто-то, например я, может помочь этой семье и устроить Катиного мужа в нашу фирму.

- Один звонок.

- Да нет, неудобно же.

- Удобно. Когда спишь со своим шефом, все удобно.

- Марина, ну… я вроде как напросилась, и ты теперь своего Кирилла по пустякам загоняешь. А он у тебя большой начальник.

- А я правая рука и идейный вдохновитель большого начальника, так что ничего, вместе решим твою проблему.

Эту неделю я провела в больнице. Отец договорился о ВИП палате, но уже через сутки я взвыла от тоски и одиночества. Даже телевизор со спутниковой антенной не спасал. А здесь были девчонки. С которыми можно обсудить роды, врачей, пеленки, распашонки или поговорить о важном, как сейчас.

- Мне не трудно. Нам в компанию всегда нужны толковые люди. Тем более, мой Кир обожает всем помогать, не удивлюсь, если уже сегодня он организует с твоим Сашей собеседование!

Гудок. Другой. Кирилл не берет трубку. Катя смотрит на меня и тревожно улыбается, потому что не ждет ничего хорошего. Я подмигиваю ей, чтобы хоть как-то снять напряжение у нас в палате.

Ну же, Кирюша! Теперь мне не просто хочется помочь новой знакомой, теперь я начинаю беспокоиться – где мой муж.

Неизвестность не просто раздражает, а сводит с ума! И беременным с моим сроком не понятны полутона эмоций.

Так что отсутствие какого-либо ответа от любимого можно расценивать как настоящее преступление.

Понимаю, он - исполнительный директор одного из ведущих модных домов Европы, но я ведь тоже не последний там человек, а главный модельер.

- Мариночка, если не получается, то не страшно, - шепчет Катя.

- Все получается.

Судьба ее мужа волнует меня не так сильно как час назад. Сейчас я просто хочу услышать голос Кирилла. Я еще не могу понять, но уже чувствую – что-то не так.

Чувствует это и мой малыш. Наш сынок. Он начинает копошиться, словно тоже торопится куда-то. Каждое движение отдает тянущей болью то в печени, то в желудке, отчего я морщусь.

- Тише, не буянь, - кладу руку на живот и сын сразу успокаивается.

Если верить врачам, то ему еще рано появляться на свет. Плод весит чуть меньше нормы, но судя по активности, он уже сейчас готов выбить дверь на свободу и бежать на свой первый футбольный матч. Именно поэтому я решила лечь на сохранение. Чтобы в тишине и спокойствии дождаться родов. А вышло, что нервничаю я здесь еще больше чем дома.

Снова звоню, но не мужу, а его секретарю.

Если бы он не любил меня так сильно, то я могла бы и приревновать.

Анюта - эффектная, молодая, стройная блондинка. Прекрасно справляется с делопроизводством, расписанием и всеми причудами Кирилла Исаева, то есть своего босса. То есть моего мужа.

И она - всегда на связи. Всегда, но не сейчас!

Наконец-то хотя бы один из них берет трубку.

- Привет, милая.

- Кирилл, ты где? – против воли голос выдает обида. Это не я, это гормоны.

- Бегу на совещание к твоему отцу. - И слышно, что он действительно куда-то идет. Дыхание сбивчивое, шаги громкие. - Сергей Васильевич сегодня сильно не в духе. Привезли не ту ткань, причем несколько фур. А виноват в этом я, так нервничаю, пока ты в больнице, что реально мог пропустить.

- Оу, - только и выдаю я.

- Угу, - в тон мне отвечает Исаев. - У тебя все хорошо?

- Да, я просто… слушай, тут дело одно. Очень хорошему человеку нужно помочь с работой, причем быстро. У него жена скоро рожает, а его под сокращение пустили, представляешь?

- Да-да, очень интересно, - отвечает он и бормочет что-то неразборчивое, будто не мне. Голос звучит приглушенно. Наверно убрал телефон от уха и прижал к пиджаку.

Я вздохнула. Катя смотрит на меня, и этот полный надежды взгляд, выворачивает наизнанку. Очень хочется ее подбодрить. Показываю большой палец вверх, вроде как все уже улажено. И жду.

Жду, когда муж, наконец, вспомнит, что мы не договорили.

- Зай, тут острый вопрос, - наконец бормочет он, - я перезвоню, ладно? Люблю!

- Что-то случилось? Погоди, Кир, я просто хотела сказать, что…

На самом деле, я хотела сказать, что тоже люблю его.

Но он уже не слушает. Зато слушаю и слышу я.

Во-первых, как его телефон падает, не успев отключиться.

Во-вторых…

- Ну наконец-то она заткнулась, - женский голос, который я узнала сразу. - Твоя жена всегда была болтливой, но с беременностью эта черта в ней стала просто невыносима.

Глава 1

Очень удобно когда больница, в которую тебя устроили со всеми удобствами находится рядом с работой. Пять минут на такси, максимум пятнадцать, но шагом беременного бегемота, и ты уже на рабочем месте, готов к труду, обороне, раздавать указания нерадивым подчиненным и даже застать мужа за “горяченьким”.

От последней мысли я скривилась и посмотрела в зеркало заднего вида, встретившись взглядом с таксистом. Молодой парень, мягко говоря, смотрел на меня с недоумением.

- Вы собираетесь рожать в машине? - выдал он.

Да, это было бы то еще приключение.

- Нет.

- А почему вы в больничной пижаме?

- Это последний писк моды, а не пижама, - голосом не терпящим возражений заявила я. - Отвези меня пожалуйста к главному входу в офис “Стэллы” и не задавай больше вопросов, а то вычту чаевые.

Любопытство могло быть повержено только жадностью. Ничего страшного - молодому таксисту простительно, но не Кириллу.

Телефон в руках издал уведомление о том, что пришло новое сообщение. Вызов все еще не отключился.

Я смотрела на экран гаджета в руках как на плод ядовитого дерева. Завораживающе ужасный. Хотелось и попробовать и выкинуть одновременно.

В голове не укладывалось то, что произошло. Не могу поверить, что муж так поступил с нами.

Это была красивая история любви со случайным знакомством на улице, когда совершенно незнакомый парень помог девушке не промокнуть под ливнем и поделился зонтом. Уже через минуту мы выглядели так, словно нас окатили водой с ног до головы, а потом пошли в кафе греться и сушится.

Красивый роман, ухаживания и свадьба. Исаев работал руководителем среднего звена в одном из московских офисов по продаже тканей. Отец переманил его к нам и принял моего любимого как сына, а затем практически вверил ему компанию. Готовил приемника. Позволил занять пост сначала коммерческого, а потом и исполнительного директора.

Я вздохнула.

Не мог мой Кир так поступить. Это ошибка. Страшное недоразумение.

Так ведь?

Кивнула, словно убеждая саму себя и положила руки на свой огромный живот, скинув этот глупый звонок.

Мне ставили многоводие, последнее УЗИ показало, что наш сыночек занял неправильное положение и поэтому врач настоятельно просил избегать стрессовых ситуаций и настраивать себя на позитивный лад.

Мы так радовались, когда узнали, что я забеременела. Спустя три года брака мы еще не планировали стать родителями, даже не особо затрагивали эту тему. Лишь папа иногда намекал, что очень хотел бы понянчится с внуком или внучкой. Поэтому две полоски на тесте стали неожиданностью.

- Приехали, девушка, - как будто не первый раз окрикивает меня водитель, вытягивая из тяжелых мыслей.

Я оставляю ему синюю банкноту и медленно выхожу на улицу. Быстрыми мелкими шагами направляюсь ко входу, где передо мной автоматически открываются отполированные до идеальной чистоты двери.

Тороплюсь к лифтам - до двадцать первого этажа ехать примерно пятнадцать секунд, еще около минуты идти до конца коридора к лестнице - модной, стеклянной и полукруглой. Именно она ведет сначала в открытую приемную, где за красивым белым столом обычно сидит Анечка, а затем и в офис моего мужа.

Но прямо перед лифтами встречаюсь нос к носу с папой.

- Марина?

- Привет, пап, - натягиваю на лицо улыбку будто все в порядке.

- Ты зачем здесь? - Он обнимает меня как шарик и хмурится, быстро оценивает мой внешний вид, пучок на голове и растерянность. - Что-то случилось?

Да. Нет. Пока не знаю, папа.

Пока не знаю, но мне нужно выяснить и все увидеть самой.

- Да. Кирилл сказал, что у вас не та партия тканей пришла, и я хотела взглянуть насколько все плохо. Может быть скорректирую несколько эскизов.

- Ты прямо с больницы приехала?

- Конечно. Здесь же близко, я даже такси взяла, зная, что ты будешь ворчать если пойду пешком, - это был ход на опережение.

Строгие черты лица Сергея Васильевича Королева моментально расслабились и он улыбнулся.

- Ну, и как поживает мой внучок?

- Как и всегда, пинается, чем выражает полное недовольство своим положением. Наверняка хочет поскорее выбраться на волю. Все мальчишки глупые, пока маленькие.

- Большие тоже глупые, Марин, - папа улыбается и смотрит на часы. - Прости, опаздываю на встречу, а потом обещал Агате заехать за ней в салон. Как только закончишь тут марш в больницу, я проверю!

Он провел пальцем мне по носу, прямо как в детстве делала мама - он этот жест перенял у нее и стал делать когда ее не стало.

Я улыбнулась ему в ответ и снова нажала на кнопку вызова лифта. Тот еще не успел уехать и быстро поднял меня на самый последний этаж. Моя обувь позволяла передвигаться почти бесшумно, в отличие от моей же неуклюжести.

Я справилась с дорогой до лестницы и даже все тридцать две ступеньки элегантно закрученные в полуспираль преодолела без проблем. Но проходя мимо стола Анечки нечаянно задела стоящую у самого края керамическую вазу.

Глава 2

Проснулась от боли.

Болит все тело и так сильно, словно я попала под каток.

Нет. Словно меня туда бросили.

Вроде бы ничего не в гипсе, значит обошлось без переломов. Но что именно обошлось? Не понимаю.

- Мариночка, - слышу голос отца, но как будто сквозь плотный вакуум. Он далеко? Он близко?

Веки такие тяжелые, словно на них лежать мраморные плиты, но я делаю усилие, чтобы открыть глаза. Фигура папы сначала появляется в виде силуэта, обрамленная искусственным светом потолочной лампы. Потом четче, пока я наконец не узнаю его родное лицо, испещренное морщинками.

Он пережил так много потерь, а я снова заставляю его волноваться.

Мне страшно. Я все еще не понимаю, что происходит, потому что не помню как тут оказалась.

Вроде только что была в палате и болтала с Катей. Раз… и вот я тут.

Тоже в больнице, только по-другому. Хочу спросить что со мной случилось, но физически не могу. Глаза фокусируются на инородном предмете чуть возвышающимся над кончиком носа. Начинаю жадно вдыхать воздух, словно подачу кислорода перекрыли вовсе.

- Доченька, не торопись. Ты еще не можешь сама полноценно дышать. Потерпи, родная, потом аппарат уберут, - отец поджимает губы, чтобы казаться увереннее.

Он протягивает руку, а я инстинктивно одергиваю свои пальцы и перемещаю на живот. Он был огромным. Это я помнила.

А теперь нет.

Но… мой сын?

Видимо глаза в этот момент выражали такой ужас, что папа быстро-быстро забрал мою ладонь в свою и крепко сжал. Приборы рядом со мной запищали очень громко. Пульс от переживаний зашкаливал, а давление моментально поднялось вверх.

- Марина, пожалуйста, послушай меня - твой сын в порядке. Тебе сделали экстренное кесарево сечение. Раньше срока, но мальчик родился здоровым и достаточно крепким. Он еще в отделении интенсивной терапии, но врачи уверены, что сейчас жизни моего внука ничего не угрожает. - Папа говорит быстро, чтобы до меня дошло и я успокоилась. Но это не просто.

Вокруг нас засуетились врачи.

- Сергей Васильевич, вам лучше выйти и не волновать дочь понапрасну, - слышу строгий мужской голос.

Это не Кирилл. Конечно, сейчас он наверняка с нашим сыном.

- Сережа, пойдем. Марине еще нужно отдыхать и восстанавливаться. Я говорила с врачом и утром обещали…

Голоса удалялись, но тот, второй - женский, я тоже знала. Это была моя мачеха - Агата.

После смерти мамы папа долго не мог отойти от своей потери. Почти пять лет он не смотрел в сторону других женщин, а потом однажды познакомил меня с ней.

Агата не была плохой или хорошей. Она никогда не лезла в мои дела, если я не просила совета и никогда не отказывала, если таковой мне был нужен. В конце концов, именно с ней отец снова начал улыбаться - уже за это я была благодарна.

И только после этой мысли я снова погрузилась в сон.

Проснулась от шума.

Окно было закрыто, но это не спасало от звуков, доносящихся с улицы. Не то хозяйственные службы пытались спилить дерево, не то ровняли кромки кустов, но работало что-то отдаленно напоминающее бензопилу.

Зато в палате почти бесшумно передвигалась уборщица. Она заметила, что я очнулась и мягко улыбнулась. Аппарат, который мне мешал говорить убрали, но в горле было сухо, поэтому я скорее просипела, чем сказала:

- Сколько времени?

- Семь утра, - она кивнула головой в сторону круглых настенных часов. Таких же белых, как и стены палаты и мебель и приборы в ней. - Ты, милая еще поспи. Обход через час, как раз и благоверный твой придет, а то ходил тут как пришибленный. Бледный, нервный, - причитала женщина с седыми волосами, продолжая ретиво махать шваброй. - Первый раз папкой стал и так волнуется. Раньше-то мужики не такими были, все принимали как должное, а тут смотри какая забота. Хороший у тебя муж.

Я кивнула.

Хороший. Наверно и сынок наш очень хороший. Я почувствовала как в уголках глаз собрались крупные слезы и скатились по щекам. Я - мама. Как странно, как ужасно, что в первые минуты жизни сына я не смогла на него посмотреть, обнять или взять на руки. Наверно ему очень страшно, еще страшнее чем мне сейчас.

Он ведь недоношенным родился. Маленький совсем, такой беззащитный.

Хорошо, что Кир все время здесь. Хорошо, что он за ним присматривает.

Кажется это была последняя мысль, которую я запомнила перед тем как снова провалилась в сон.

Мне снился кошмар о том, как я упала с офисной лестницы на восьмом месяце беременности. Во всех деталях, но как будто со стороны. Как я делаю шаг назад, как будто промахиваюсь ногой мимо ступени, но нащупав опору и понимая, что все впорядке, соскальзываю. Взмах руками, попытка схватится за воздух.

Но нет.

Нет.

Удар, снова удар. Я качусь вниз словно мешок картошки. Быстро. Медленно. Это мгновение одновременно ужасает и поражает. Я не сломала шею, позвоночник и конечности только благодаря какому-то чуду.

Глава 3

Я пропустила ее слова и уставилась на мачеху во все глаза. Сонные, больные, расфокусированные из-за обезболивающих и антибиотиков

Агата Соколова появилась в жизни папы четыре года назад.

Они познакомились на территории выставочного комплекса в Арабских Эмиратах. Он отдыхал и посетил его, чтобы просто провести с пользой свободное время, она сопровождала руководителя своей компании, который вложился в развитие модного фотографа из страны Ближнего Востока.

Её страсть к моде и искусству модельеров начала двадцатого века заинтриговали отца и кажется, что с тех пор они вообще не расставались.

К своим сорока годам она уже имела достаточный жизненный опыт. Была замужем, но развелась. Заработала хорошую должность в крупной нефтеперерабатывающей компании - директор по рекламе и связям с общественностью. Не имела детей.

Позже папа рассказал, что у нее было три неудачных беременности с прерываниями на разных сроках и именно из-за этого распался ее первый брак. Они с мужем не выдержали испытаний, взаимных претензий, усталости от бесконечных неудач. Агата просто перестала доверять мужчине, с которым жила и, в конце концов, поняла, что она ему не только больше не интересна, но еще и стала предметом насмешек.

Он ей изменял.

Женщина была сломлена и практически полностью ушла в работу, строила карьеру и весьма успешно.

Несмотря на то, что мой отец был прилично старше Агаты - никому не казалось странным, что они так быстро нашли общий язык.

А потом они поженились и мне казалось, что всех все устраивало.

А теперь эта мерзкая тварь стоит рядом с моей больничной койкой и собирается убеждать меня в том, чтобы я ничего не рассказывала отцу про грязную связь между ней и моим мужем.

Господи, в такое действительно было сложно поверить.

Исаев стоял чуть позади. Он выпрямился и натянул маску гордого безразличия на свое красивое лицо.

Да, мой муж действительно очень красивый мужчина. Высокий, статный, сильный, достаточно сообразительный, но как оказалось не достаточно верный. Он хорошо воспитан, получил прекрасное образование благодаря усилиям родителей. Но как только их не стало едва не потерял все, потому что пришлось и работать и одновременно оплачивать учебу.

- Я так рад, что ты пришла в себя, милая, - Кирилл мягко улыбается, как и всегда. Говорит с хрипотцой и заботой в голосе.

Я все еще смотрю на них и не верю в произошедшее.

Была ли эта связь случайной или нет? Как долго они обманывали меня и папу у нас за спинами?

- Марина, тебе не хорошо? - участливо спросила Агата. - Выглядишь бледной.

Они планировали отобрать у отца деньги и компанию? Но ведь он сам назначил Исаева руководителем - практически усадил в свой кабинет, на свое место - что еще было нужно Кириллу для счастья.

- Я…

У меня не было слов.

- Послушай, Марина. Я думаю, что мы все здесь взрослые люди и прекрасно понимаем…

- Как наш сын, Кирилл?

Я прерываю речь Агаты, потому что мне нужно время и нужно знать, что с ребенком.

- Он в порядке, - бросает муж как-то слишком отстраненно. А он хотя бы был у него?

- Ты можешь сказать какой он? Кирюша, - выдавливаю из себя имя мужа, которым любила его называть, а ему это совсем не нравилось, - я ведь совсем его не видела. Ты можешь попросить врачей привезти его? Ты уже держал его на руках? Он маленький и наверно такой хрупкий. Ты ведь был осторожным и придерживал его головку?

Исаев выглядит ошалевшим от моих слов. Ему плохо удается скрывать эмоции, а на меня все еще действуют обезболивающие. Они притупляют реакции организма, мимику и даже речь. Чувствую, что растягиваю слова, смотрю куда-то мимо этих мерзких созданий и думаю.

Думаю, думаю, без конца прокручиваю в голове одну навязчивую мысль, которая кажется одновременно странной, глупой и спасительной. Я вспомнила про то что видела, но… им ведь не обязательно это знать.

Так?

- Ты ведь еще не дал ему имя? - Спрашиваю, пока ни Кир, ни Агата не затронули ужасную тему снова. - Папа очень хотел назвать его Лешей. Алексей Кириллович Исаев. Тебе нравится?

Кирилл кивает как болванчик. Его провести не сложно - он просто в ступоре.

Агата смотрит на меня подозрительно сощурив глаза отчего черные стрелки кажутся длиннее и ярче. Она сложила руки на груди и оценивала то, что я говорила, взвешивая каждое слово.

Я очень надеюсь, что мое состояние поможет сейчас ввести этих двоих в заблуждение.

- Я не давал ему имя, Марина. Только не переживай, врачи сказали, что тебе нельзя нервничать.

Кирилл смотрит на свою любовницу, та едва кивает, почти незаметно, словно дает ему разрешение продолжать. Совершенно очевидно, что в этой паре именно она главная.

Муж подходит и прикасается к моей ладони. Его кожа теплая, нежная и раньше это прикосновение дарило мне чувство уверенности и спокойствия, теперь я могу лишь думать о том, что этой же рукой он делал с телом Агаты. Гладил, ласкал, проникал внутрь… Господи. Как же мерзко!

Глава 4

Меня были готовы выписать уже через неделю. Я удивительно быстро шла на поправку для человека, который кубарем скатился по лестнице. Врачи, профессора ортопедии, хирургии, психологи и всевозможные прочие “-ологи” выстроились в очередь к моей палате.

Папа приглашал лучших из лучших, которые в один голос повторяли - все со мной в порядке. Да, были синяки и гематомы, небольшое сотрясение, растяжение кисти, на которую я приземлилась, болел шрам от кесарева сечения и… временная амнезия.

Каждый из трех проконсультировавших меня мозгоправов подчеркнул - временная.

И так как мой неблаговерный муж каждый раз находился рядом со мной в этот момент, на его лице появлялась блаженная и искренняя улыбка. Улыбка как у сумасшедшего, готового прямо сейчас выкинуть какую-нибудь глупость.

Он сжимал мою ладонь и снова задавал вопрос:

- Как скоро к Марине вернется память? - голос заботливый, но ужасно дрожит. Не от от страха, не то от раздражения, что приходится за мной ухаживать и проводить время в больнице, а не между ног любовницы.

Но для всех окружающих это шоу выглядело умилительно и невероятно трогательно, мне же казалось, что он просто боится.

Играть с ним в эту игру в стенах больничной палаты было не трудно. Я часто притворялась спящей и даже слышала как Кир переговаривается с Агатой. По коротким фразам, местоимениям, не договоренностям и намекам через слово - все было словно на ладони. Но тон его голоса звучал так жалко.

Он мямлил…

Исаев скис и позволил ей вить из себя веревки. Постоянно повторял “да”, “конечно”, “я все понимаю, ты права”. Да что было такого у Агаты между ног или какими оральными талантами обладала женщина, что превратила Кира в послушную ручную обезьянку.

Но когда ночью он уходил домой я плакала. Горько и навзрыд. К утру меня отпускало, появлялись силы прожить еще один день. Я знала, что должна быть терпеливой ради папы и сына. В моей жизни еще были мужчины, ради которых стоило бороться за себя и за них тоже.

- Ты сегодня был у Леши?

- Нет. Я сразу к тебе с вещами, - Кирилл поднял вверх перед моими глазами бумажный пакет, брендированный логотипом “Стэллы” и поставил в ноги. - Врачи сказали, что ты готова ехать домой.

- Я без сына никуда не поеду, - складываю руки на груди.

За неделю мне разрешили лишь один раз увидеть моего же ребенка. Вчера, и всего на несколько минут.

Я уже могла достаточно твердо стоять на ногах и ходить самостоятельно, но персонал настоял на кресле-каталке, поэтому меня как инвалида доставили в отделение интенсивной терапии новорожденных.

Мой сынок лежал в кювете и… дышал. Часто. Сильно. У него были крохотные пальчики и ручки, совсем маленькая головка с голубенькой шапочкой, из-под которой проступал темный пушок волос. Черненький - в папу. Надеюсь, что характером и умом будет в меня.

- Мы следим за его состоянием, Марина Сергеевна, - говорит дежурная медсестра. - Все необходимые процедуры провели, родничок в порядке, кушает Алеша достаточно, но пока веса не хватает для выписки и его врач опасается развития легочной недостаточности или пневмонии.

Я в панике округляю глаза и хватаю ртом воздух. Это стандартные опасения и врачи должны исключить любые риски при выписке, но меня мутит. Чувствую как бешено стучит сердце и руку Кирилла на своем плече. Противно. Он… он не говорил, что с сыном может быть что-то не так.

- Какой сейчас у него вес?

- Утром на взвешивании было 2315 граммов. Этого еще недостаточно, простите.

- А когда он родился сколько весил? Какой был рост? Могу я увидеть карточку или хоть что-то? Как он пережил это момент? Как быстро заплакал? Я… мне никто ничего не рассказывал подробно и я хочу знать.

Протягиваю руки к мальчику, который выглядит как маленький ангелочек и хочется плакать, ударить Исаева, пнуть его под зад вместе с Агатой прямо сейчас. Как он мог так с нами поступить? Гнусно, грязно, предать доверие и любовь, растоптать наше будущее, забрать у меня право взять на руки ребенка в первые секунды его жизни.

Я упала из-за них. Из-за него.

- Я не поеду домой, Кир, - возвращаясь из воспоминаний говорю дернув ногой, от чего пакет падает на пол. Из него на серый линолеум вываливаются джинсы, футболка, толстовка и пара кроссовок. А куртку и шапку принести не догадался?

- Но тебе дома будет лучше. Там я смогу о тебе позаботиться.

- А кто будет заботится о Леше?

- Врачи и медперсонал.

- Я - его мама.

- Но ты даже не кормишь! Зачем здесь находиться?

Слова бьют наотмашь. Чувствую как кровь приливает к моему лицу и понимаю, что вот-вот взорвусь.

- Сейчас тебе лучше уйти, Кирилл, - говорю холодно и смотрю… в сторону. Куда угодно готова смотреть лишь бы не на него. Противно и мерзко.

- Марина, прости. Я просто… это вырвалось. Я знаю, что ты… то есть мы так ждали нашего мальчика, но без тебя дома невыносимо. Твой отец скучает и кажется перестал принимать лекарства. Агата занимается обустройством детской и она почти закончила. Ты же слышала, что как только Лешенька наберет нужный вес его выпишут и тогда мы сможем забрать его.

Глава 5

На выписку меня и Леши приехали только папа и Агата.

Кирилл был в командировке в Стамбуле уже четыре дня и должен был прилететь прошлой ночь, но рейс задержали из-за технической неисправности самолета, затем из-за отсутствия окна в расписании вылетов и прямо сейчас он еще только проходит паспортный контроль во Внуково.

- Марин, давай помогу, - мачеха улыбается и перехватывает огромный букет белых роз, которые они принесли на выписку.

Все происходит сумбурно. Акушер выносит Лешу и отдает папе. Мы выходим на улицу, моросит дождь, небо заволокло серыми тучами, что весьма соответствует настроению.

- Мой внучок такой симпатичный, - папа и вовсе не мог насмотреться на мальчика и даже сел со мной на заднее сиденье, чтобы ехать до дома рядом.

После свадьбы мы с Кириллом жили в отдельной квартире в городе, но сейчас было решено, что на первые пару месяцев нам лучше вернуться в дом за городом, вместе с папой и Агатой. Подальше от городской суеты, пробок, машин и людей.

Сын набрал нужный вес и теперь врачи без опасения отправили нас домой, но настойчиво просили посетить педиатра через две недели или при любых признаках простуды или других заболеваниях.

К сожалению мне не разрешили кормить сына самой, да и нечем было. Из-за падения и стресса, который пережил мой организм молока просто не было.

Алеша был таким крохотным, что когда мне впервые позволили взять его на руки показалось что он почти ничего не весит. Я действительно училась обращаться и общаться с сыном с самого нуля.

Мне говорили, что все навыки у женщин развиты на уровне инстинктов. Да - любовь, забота, защита и желание, чтобы твой ребенок был здоров и счастлив, но не понимание, как его пеленать правильно или как держать на руках. Мне помогли медсестры и папа. Он еще помнил как нянчился со мной. На его лице несколько раз проступали слезы, когда он гладил маленькие пальчики Леши.

- Он так похож на Кирилла, Мариш. Посмотри какой темненький. И форма носика, точно как у него, и разрез глаз.

- Очень похож, - я печально улыбнулась.

Не важно, что Леша копия Исаева, главное каким человеком он вырастет и станет потом.

- Не переживай, дочка. Кирилл приедет домой как раз к тому времени как и мы вернемся. Он уже сказал, что все заботы по обустройству детской на себя взяла Агата? - Я кивнула. - Она очень хорошо справилась. Чудесная получилась комната. Там и для тебя поставили кресло-качалку и небольшую тахту, чтобы ты спала, если сильно устанешь.

- Но я думала, что кроватка будет стоять в спальне.

Не представляю зачем младенцу меньше месяца от рождения иметь свою комнату - в чем смысл? Одно дело встать ночью, чтобы кормить ребенка в спальне, совсем другое - идти куда-то.

- Ну… наверно можно и так, - папа пожал плечами.

- Кормить ребенка ночью может няня, - вмешалась мачеха. Её улыбка была такой милой, такой искренней, словно она и правда обо мне заботилась. - Тебе не обязательно быть при ребенке двадцать четыре часа в сутки. Ты все же еще не восстановилась от своих травм.

- Я в порядке.

Бросаю холодно и наклоняюсь к малышу мирно сопящему в моих руках, вдыхаю его сладкий аромат и закрываю глаза. Успокаиваюсь.

- Я знаю, - она сидит на переднем сиденье, рядом с водителем, но продолжает давать ненужные советы. Я молчу и слушаю.

Но прямо сейчас мне хочется вцепиться ей в волосы, накрутить их на кулак и дернуть так, чтобы она скривилась от боли, точно такой же, которую пережила я. Но рано. Пока Агата и Кирилл верят, что я не помню того, что увидела в тот день, у меня есть время обдумать свои действия, найти возможность поговорить с отцом и потом преподать урок этим предателям.

С такими невеселыми мыслями я доехала до дома.

Огромный особняк, в котором я провела большую часть жизни располагался в пятнадцати километрах от города. Два этажа, четыре спальни и даже бассейн - отец построил его для мамы и меня, когда мне было около пяти лет. У меня тоже была красивая детская, которую я потом переделала в уголок девочки-подростка с плакатами на стене, тайниками с личным дневником и всем, что было присуще бунтующей натуре четырнадцатилетней особы.

Сейчас, спустя десять лет дом уже не кажется таким огромным и неприступным, но очень родным и уютным. Я надеялась, что его стены помогут нам с Лешей справится со всеми испытаниями.

Машина остановилась у входа и дверь мне открыл Кирилл.

- Марина, прости пожалуйста любимая, я очень хотел встретить тебя, - начал он и протянул руки, чтобы забрать сына, но я вышла из автомобиля сама, опираясь на сиденье и дверь.

Исаев поджал губы и на короткое мгновение бросил взгляд в сторону Агаты. Я проследила за этим взглядом. Мачеха коротко кивнула моему мужу, одобряя его действия.

Кажется, что их связь гораздо глубже и крепче, чем просто случайная интрижка и желание поразвлечься на разок-другой. Они понимают друг друга с полувзгляда. Они влюблены? От этой мысли меня едва не стошнило. Голова закружилась и ноги ослабли.

- Марин? - Кир прихватил меня за локоть. - Ты побледнела. Тебе не хорошо?

Да!

Глава 6

Минуты тянулись так, словно кто-то специально пытался замедлить их бег. После восьми часов я беспрестанно смотрела на часы в детской, но машины отца на подъездной дорожке так и не было.

Хотела позвонить ему, но как только взяла телефон в руки в комнату вошел Исаев. После душа. Волосы влажные легли на лоб, белая футболка и спортивные штаны. На секунду я подумала, что мне все показалось. Что произошедшее с нами дурной сон и я сейчас проснусь от этого кошмара и буду жить дальше своей счастливой жизнью - любимая и любящая жена, мама, дочь.

- Зашел спросить как у тебя дела, - Кирилл остановился у порога, смотря на меня с Алешей в руках.

- Он спит.

- Снова?

- Ему еще месяца нет, что еще должен по-твоему делать ребенок?

Кир пожал плечами и безразлично улыбнулся. Он выглядел расслабленным и отстраненным, как после… секса. Собственно, почему именно как? Ведь совсем недавно именно этим мой муж и мачеха занимались за стеной.

- Кирюш, ты не мог бы посмотреть на Лешей?

- Что?

- Я хочу принять душ. Быстренько, - улыбаюсь мужу самой искренней улыбкой, надеясь, что он не настолько бесчувственная скотина, которая откажется посидеть с собственным сыном.

Исаев страдальчески вздохнул и медленно кивнул.

Он неловко и неумело вытянул руки, принимая от меня малыша, сел на кровать и замер.

- Ты можешь дышать, - я улыбаюсь, понимая, что возможно это единственный раз, когда я смогу увидеть отца и сына в таком виде - один мирно спит на руках у другого.

- Нужно было соглашаться на няню, Марин.

- Ты справишься, Кир, я быстро.

Уже в дверях меня догоняет его обеспокоенный голос:

- А если он проснется и заплачет?

О, я очень на это надеюсь.

- Придумаешь что-нибудь.

С этими словами скрылась за дверью и опрометью кинулась в нашу спальню. Там включила душ и стала осматривать комнату. Я не знала что конкретно хотела найти и даже понимала, что вряд ли Кир и Агата были настолько небрежными, чтобы оставить в мусорном ведре использованный презерватив или упаковку от него, но все же вдруг они где-то оступились.

Доказательство я хотела получить не столько для себя сколько для папы. Он разумный и очень любит меня, но свою жену он тоже любит и если я приду к нему с пустыми руками, то это будет выглядеть как голословное обвинений.

В нашей спальне все было как и несколько дней назад - кровать, комод, туалетный столик и гардеробная. С другой стороны вход в ванную комнату. Переступая босыми ступнями по ковру, я чувствовала пальцами высокий ворс. Это такое плохое решение для нашей комнаты, особенно учитывая, что у Кирилл аллергия на пыль, а тут прямо пылесборник под ногами.

- Ай!

Сделав очередной шаг вскрикнула от боли. Пятка наткнулась на что-то мелкое, твердое и острое, возможно, что я даже повредила ногу.

Отступив назад я наклонилась и нащупала пальцами руки то, на что наступила.

Сережка.

Небольшая платиновая пуссета инкрустированная чистейшим аквамарином и дорожкой бриллиантов от известного ювелирного дома, но без замочка. Я без труда смогла узнать это украшение - оно принадлежало Агате. Именно эти серьги я помогала отцу выбрать на третью годовщину их свадьбы в прошлом году.

Это именно то, что мне было так нужно. По крайней мере я приду к отцу не с пустыми руками.

Крепко сжала находку в руке, затем спрятала в кармане халата и направилась в душ. Через десять минут услышала как плачет Леша. Очень близко, прямо под дверью.

- Он плачет, - Кир держал сына на вытянутых руках, констатируя очевидную вещь, едва я выглянула из-за двери ванной.

- И?

- Я не знаю что ему нужно.

- Кажется поменять памперс, - забираю ребенка, понимая что права и поражаясь тому, что мужчина не мог справится с такой простой задачей. Боялся замарать ручки?

Это не так приятно как развлекаться со своей фактически тещей.

Укладывая мальчика я прислушивалась к шагам в коридоре. Дом засыпал, даже во дворе охрана уже погасила огни, оставляя только нижнюю подсветку вдоль дорожек и по периметру.

Но так же я знала, что папа еще не спит и скорее всего заканчивает проверять свое расписание на завтра. Точнее проверяет работу помощника. Он настоящий трудоголик и всегда жил по принципу “хочешь сделать хорошо - делай сам”. Делегировать свои обязанности и полномочия для Сергея Королева было серьезным испытанием и такого доверия заслужили только единицы.

В том числе мой муж.

Оставив Алешу в его колыбели я тихо вышла в коридор.

Кабинет отца располагался на первом этаже, куда я спустилась на цыпочках, словно не хозяйка, а вор в своем собственном доме. Не стучала, а тихо приоткрыла дверь. Папа сидел с ручкой в руке, поднял голову и кивнул, разрешая мне войти.

- Привет, дочка. Не спится?

- Нет.

Глава 7

Мой отец был непростым человеком. У него был скверный и вздорный характер, он не мог терпеть если ему перечили и тем более не прощал лжи.

Но еще в его характере было однозначное стремление достигать поставленных целей.

Он хотел жить иначе, чем его отец - мой дед, поэтому пошел не в медицинский ВУЗ, а в экономический, чем совершил революцию и раскол в семье Королевых, полностью вылетев из-под опеки и финансового содержания родителей. Далее он просто искал как применить свои знания, набивал шишки, преодолевал неудачи и встретил маму, которая предложила ему интересную идею.

Вместе они создали небольшое ателье, потом магазин, потом все постепенно стало расти и наконец-то превратилось в большой модный дом.

Мама была ведущим конструктором моделей одежды и дизайнером оригинальных классических деловых костюмов, вечерних нарядов и повседневных образов. Свои знания она передавала мне до тех пор пока могла и пока я слушала.

Правда к переходному возрасту мой норов было трудно держать в узде. Я убегала из дома, скандалила с папой и примерно раз в неделю оказывалась окончательно и бесповоротно лишенной наследства.

Грубила, уничтожала посуду, рвала свои и чужие наработки. Я была ужасным подростком отчасти еще потому, что меня разбаловали родительская любовь и их безотказность.

А потом спускать на тормозах собственное “хочу”, когда мне стали что-то запрещать, совершенно не хотелось.

Постричь волосы, окрасить оставшееся каре в зеленый, сделать пирсинг, проводить время в сомнительных компаниях - вот что мне хотелось. За эти следовали ссоры, крики и даже попытка отдать меня в лицей-интернат, но, конечно она полностью провалилась.

Я была на пути к идейному саморазрушению, когда пришла новость о том, что мама заболела. Точнее болела она давно, но диагноз поставили слишком поздно.

Страшный. Короткий. Неотвратимый.

Она сгорела за несколько недель.

Отец безуспешно пытался заставить маму пойти на химиотерапию, довериться врачам и попытаться бороться. Он не понимал как он могла так легко и быстро от нас отказаться. А я… я все это время плакала и держала ее за руку. И не были важны больше мои проблемы, недопонимание и амбиции. Я больше не хотела бежать из дома и встречаться с людьми, которых я впервые видела и которых возможно больше никогда не увижу. Все это стало не важным. Лишним и мимолетным.

Но ни злость отца, ни моя поддержка не остановили неизбежное.

Мамы не стало и мы остались вдвоем.

Тогда у нас было два пути. Первый - разойтись по сторонам, чтобы каждый мог жить своей жизнью, один - упиваясь в алкоголе и собственной боли, вторая совершая ошибки, которые могла бы не простить даже юность. И второй - попытаться найти примирение и успокоение друг в друге, поддержать и вместе оплакать родного человека, чтобы потом двинуться дальше.

Мы выбрали второе и не пожалели, хотя это тоже было не просто.

Я росла и у меня ломался и становился характер. Тяжелый и бунтарский. Больше я из дома не убегала, но все равно доставляла немало проблем, которые заставляли отца волноваться.

А потом он познакомился с Агатой, а я - с Исаевым. Почти в одно и тоже время.

Странно, что раньше я никогда об этом не задумывалась.

Что ж, пришли в нашу жизнь вместе и вылетят точно так же.

Главное, чтобы папа мне поверил.

- Повтори еще раз, Марина. Повтори, чтобы я услышал эти же самые слова и понимал, что это не случайная странная глупая фраза.

- Кирилл и Агата - любовники.

Говорю без эмоций и восклицания. Все это я за несколько недель научилась в себе тушить. Поначалу любая мысль и воспоминание о том, что мне довелось видеть и слышать были как искры гнева и ненависти, но я научилась с ними справляться и держать под контролем. По крайней мере мне хотелось в это верить.

- Ты говоришь про своего мужа и мою жену, - папа откинулся на спинку своего массивного кресла. Оно появилось в этой комнате когда закончился ремонт и основное обустройство дома. Кажется это мама нашла его на одном из аукционов антикварной мебели и подарила папе. - Тебе не кажется, что с такими обвинениями нужно быть более… подготовленной и убедительной.

Я следила за ним и надеялась, что новость не скажется плохо на его здоровье и самочувствии.

- Я знаю и понимаю о ком говорю и этом… непросто. И еще я знаю, что видела все своими глазами. У меня нет фото и видео, если ты думаешь, что я провела расследование, чтобы вывести их на чистую воду - ошибаешься. Я с сыном, пока мой муж развлекается за стеной с Агатой.

- Когда ты узнала? - папа морщится, будто только что съел целый лимон.

- В тот день когда упала с лестницы и родился Леша.

Он резко вскидывает голову и я вижу, что его уже не молодое лицо перекошено злостью и ужасом. Но не ко мне.

Он верит, потому что он таком не лгут. Потому что нельзя придумать ничего более странного и нелогичного. Ничего кроме правды.

- Ты говорила, что не помнишь о произошедшем, - отец бормочет и крутит между пальцами пуссету.

Глава 8

Как просыпается мама ночью к ребенку?

Это просто инстинкт и предчувствие, возможно совпадение каких-то биоритмов, но этот момент, когда малыш начинает только-только шевелиться в кроватке, причмокивать губами и недовольно сопеть, пропустить практически невозможно.

Словно микро сигнал, который дает настоящий толчок, чтобы подняться на ноги и несколькими отточенными до автоматизма движениями приготовить смесь нужной температуры и количества, покормить младенца, поменять памперс и спать дальше.

Но сейчас я проснулась из-за чего-то другого.

Лёша спал сложив свои губки в букву «о», раскинув по сторонам ручки и полностью избавившись от «антицарапок».

Я закрыла глаза и перевернулась на другой бок, потом снова, и снова. И только закончив второй такой круг сдалась, сев на кровати и свесив ноги.

Часы показывали начало шестого утра. За окном еще было темно, свет включать не хотелось, но внимание привлекла суета за дверью. Сначала тихий шепот, потом шаги, стук в дверь, становившийся все более громким и настойчивым. Не к нам в детскую, а где-то на первом этаже.

Как будто в кабинет папы.

Я накинула на себя халат и вышла в коридор. Мимо пробегал Кирилл бледный как смерть.

- Кир, что случилось?

Хватаю его за локоть и только тогда он замечает и обращает на меня внимание.

- Марина? То есть… - выдыхает и отводит глаза, пытаясь смотреть куда угодно, но не на меня. - Вернись в детскую, пожалуйста.

В этот момент слышно как кто-то что-то ломает. Звук очень четкий и яркий. Он эхом прокатывается по дому. Затем крик.

- Сережа! - это был голос Агаты. Истеричный и сломленный. - Сереженька, очнись! Господи, вызовите скорую! Он не дышит. Он… Сережа!

Леша проснулся и заплакал. Заорал.

- Кирилл, ты…

Я хотела попросить мужа пойти к сыну, но он уже спускался на первый этаж. Я понимала что именно произошло, но не могла пойти следом.

Мой сын плакал. А папа… кажется умер.

От этой мысли стало плохо. Ноги, руки, голова, все мое тело отяжелело и превратилось в несгибаемую массу.

Я делаю частые и поверхностные вдохи, но из-за этого все вокруг кружится как в калейдоскопе. Спиной нахожу опору - дверной косяк, и стекаю по нему на пол. Не могу даже подойти к уже истошно орущему сыну. Мимо проносится наш повар - Ирина Леонидовна - и причитая «горе-то какое», подхватывает Алешу на руки, потому что я не могу.

Ничего не могу, кроме как прокручивать в голове последние часы, дни, недели и подсчитывать количество совершенных ошибок.

Я не должна была говорит папе. Не так как сегодня.

Не должна была его слушаться и оставлять одного.

Я не должна была скрывать это предательство от него так долго… Или мне стоило молчать и дальше?

Как же…. Что я буду делать дальше? Что я буду делать?

Ирина Леонидовна унесла сына. Я все еще слышу как завывает Агата, а Исаев кому-то звонит. Заканчивает один разговор и начинает второй. Третий. Четвертый. Скорая, полиция, нотариус, управляющий, пиар-менеджер компании, агентство ритуальных услуг.

Так проходит… некоторое время. Не могу следить за минутами и часами.

К дому подъезжает карета скорой помощи. Два фельдшера с носилками как раз заходят в дом через парадную дверь, когда я нахожу в себе силы спуститься к подножию лестницы. Они выглядят устало, возможно что это конец смены и крайний вызов. Они не торопятся, понимая, что приехали на констатацию смерти.

Далее к дому подъезжает еще одна машина и внутрь заходят двое полицейских. Агату выводят из кабинета под руки Кирилл и мужчина-фельдшер. Она плохо выглядит и едва стоит на ногах.

- Марина, - ее голос дрожит, даже когда она подходит и крепко обнимает. - Мне так жаль, так жаль, Мариночка.

Я чувствую как слезы мачехи стекают по щекам, как трясутся плечи от беззвучных рыданий, как пальцы впиваются мне в лопатки.

Обнимаю ее в ответ, хотя прямо сейчас хочу оттолкнуть и ударить. Если я и была виновата в том, что случилось с папой, то она и Исаев стали катализаторами всего этого.

Не прощу. Никогда их не прощу и не забуду это предательство.

Спустя час уже никто не плакал.

На улице рассвело, а дом наоборот погрузился в молчаливый мрак. Кир наконец-то перестал названивать во все необходимые инстанции и обратил внимание на меня.

Он присел за моей спиной и крепко обнял. Еще одно бесполезное лживое сочувствие. Господи, как будто это что-то решит! Как будто он сможет исправить то, что натворил! Как будто это вернет мне отца!

Когда стало совсем невыносимо я попыталась вырваться, но не смогла.

- Не смотри туда, родная, - его ладонь легла мне на затылок, чтобы я не повернула голову в сторону двери кабинета.

- Отпусти. Я должна.

Отстраняюсь от мужа и поворачиваюсь, чтобы наблюдать, как отец в последний раз покидает свой дом. Я не вижу лица, оно прикрыто. Надеюсь, что ему не было больно.

Глава 9

Лучшие люди всегда уходят слишком рано. А с любимыми и родными прощаться слишком тяжело и горько.

Следующие три дня тянулись бесконечно долго и мучительно, словно кто-то усадил меня на карусель, поднял на высоту десяти этажей и медленно-медленно раскручивал ее из стороны в сторону. Ни возможности ускориться, ни уйти не было.

Я перемещалась по дому и везде натыкалась на незнакомых людей - организаторов похорон, поминок, прощальной службы. Везде были цветы - красные розы. Отец их ненавидел, но Агата распорядилась заказать как можно больше.

Теперь этим ароматом было пропитано абсолютно все, даже распашонки и игрушки Алеши.

Я старалась как можно больше времени проводить с сыном и как можно меньше участвовать в происходящей вокруг какофонии. А еще плакала,... так много плакала, что глаза стали перманентно красными и опухшими.

Кирилл иногда заходил, кажется лишь для того, чтобы убедиться, что я все еще дышу и вообще существую. Обнаружив меня и сына на месте спрашивал нужно ли нам что-нибудь, а потом исчезал из поля зрения, получая отрицательный ответ.

Он старался быть вежливым и заботливым, но только в коротких фразах и почти ничего не значащих телодвижениях.

Я знала, что через два дня состоится собрание основных акционеров “Стэллы”. Они будут обсуждать кандидатуру на пост руководителя компании и выбирать из возможных претендентов.

Нас было всего двое - я, как дочь своего отца и Исаев - фактически уже руководитель и управленец, так что выбора не было, учитывая, что я только что родила и находилась в декретном отпуске.

Я старалась чаще и дольше находиться на улице, использовала любую минуту, чтобы выйти из дома с Лешей. Брала его, коляску и наматывала круги по территории вокруг нашего дома. От монотонной картинки лысеющих перед зимой деревьев уже подташнивало. Желто-красный ковер из листьев под ногами, который обычно вызывает восторг своей живописной красотой и приятным шуршанием, навевал лишь головную боль от ряби.

Но все это было лучше чем ненавистные розы, покрытые белой тканью зеркала и притворно-траурное настроение, которое царило в доме.

- Помочь? - от тяжелых мыслей меня внезапно отвлекает Кирилл.

Вероятно прямо сейчас я выгляжу очень взмыленной - с орущим младенцем на руках и попытками вытолкать коляску на улицу.

- Нет, спасибо, - отвечаю слишком резко. Ну и пусть. Он ведь ни разу не гулял со мной и сыном, и сейчас выглядит так, словно решил спросить об этом только для галочки.

- И все же.

Он делает ко мне шаг и берет Лешу на руки. Прижимает к себе и медленно покачивается из стороны в сторону. Баюкает. Мальчик в его руках успокаивается, словно по мановению волшебной палочки. Мои руки опускаются вдоль туловища так словно к ним привязаны гири.

Исаев самодовольно улыбается, но не мне, а кому-то стоящему за моей спиной. Поворачиваюсь и вижу, что к нам направляется Агата. На ней черный ансамбль из атласной блузки и брючного костюма с жилеткой. Траурный цвет разбавляет жемчужная нитка.

Положение вдовы главы модного дома обязывает провести траур стильно.

- Какой милый мальчик. Он скучал по папе и так горько плакал, - Агата наклоняется над моим сыном и проводит пальцем по его щеке. - Мариночка, ты уже приготовила себе одежду на завтра? Утром служба, затем мы поедем на кладбище, а потом будет прием в доме. Мы заказали кейтеринг, чтобы не нагружать нашего повара, все же с Сережей у них были хорошие отношения.

Посмертный эпикриз отца Агата получила в тот же вечер и в нем было написано, что у него случился сердечный приступ - обширный инфаркт. Нужна была срочная госпитализация в моменте, но так как он провел ночь в своем кабинете и никто кроме меня его больше не навещал - все случилось так как случилось.

Агата тоже не навещала мужа до самого утра. Но именно она обнаружила папу без сознания склонившимся над столом. Ее слова все еще звучали в моей голове: “Все равно останешься ни с чем”. Папа помог бы нам выбраться из этой грязи, но теперь я была одна, с сыном на руках, против двух лицемерных и отвратительных людей.

Мне было больно и горько, но пока я не понимала как бороться против Агаты и Кирилла, и что именно они задумали в отношении меня и Леши - не могла никак выдавать своего к ним отношения и тем более раскрывать, что знаю про их связь.

- Ты очень предусмотрительная, - я выдавила слабую улыбку и кивнула. Агата фыркнула. Она, конечно, не нуждалась в моем одобрении и чувствовала себя хозяйкой в этом доме. - Кирилл, остались еще несколько нерешенных вопросов касательно списка приглашенных на завтра. Поможешь мне? - Проворковала она следом обращаясь к Исаеву.

От злости кровь ударила в голову.

- Кирилл, - произношу имя мужа, передразнивая тон мачехи, - так мало времени проводит с сыном! Он вызвался помочь, поэтому сейчас отправляется на прогулку со мной и Лешей. Уверена, что отредактировать список ты в состоянии.

Выталкиваю своего мужа из гостиной в коридор, забираю из его рук Лешу и укладываю его в коляску, а затем терпеливо жду, пока мужчина оденется и обуется.

Некоторое время мы шли молча, но потом Исаев все же набрался храбрости и стал защищать любовницу.

Глава 10

Я не любила адвокатов, нотариусов и всех, кто так или иначе имел отношение к закону. Во-первых, это всегда холодные и расчетливые люди, которые опираясь на закон могли обвести вас вокруг пальца исключительно ради собственного удовольствия. Во-вторых, они работали на тех, кто больше платит.

Продажные сволочи, вот кто они такие.

И смотря на Агату я понимала, что сейчас думала в правильном ключе.

Мачеха поспешила к двери и открыла ее лично.

На пороге стоял Альберт Петрович Ружников, наш семейный нотариус. Обычно он занимался такими вопросами как оформление брачных договоров, личных юридических сделок, передачей доль акций компании между ключевыми и самыми крупными держателями, распределением облигаций и счетов между членами семьи, и, конечно, завещаниями.

То есть Ружников -душеприказчик.

Его появление у меня всегда ассоциировалось с чем-то неприятным.

Невысокий, одутловатый мужчина, давно облысевший, потерявший всякий интерес не только к жизни, но и к благополучию клиентов. Он как пиявка присосался к нескольким влиятельным семьям, чтобы за свои сомнительные и нечастые услуги ежемесячно получать стабильную сумму с несколькими нулями. И еще годовой бонус.

Обычно он дотошный и внимательный к деталям, что весьма неплохо для юриста. Даже хорошо. Но сейчас, смотря на то, как он снимает свое черное пальто и забирает из рук Агаты саквояж я вспомнила - Альберт Петрович ни разу не настоял на том, чтобы между мной и Исаевым был составлен брачный контракт.

У папы и Агаты он был - не знаю деталей, но точно подписывался.

У папы и мамы - тоже был. Однажды в порыве детского любопытства и из-за отцовской невнимательности я залезла в его сейф и начиталась там разного. К счастью мне было восемь, особенного значения его содержание для меня тогда не имело, но буквы в слова складывались и название документа очень ярко осталось в памяти. Как и и разговор с мамой об этой ситуации.

- Папа сказал, что ты сунула свой носик туда, где его быть не должно.

- Прости, мам, - она накрыла меня одеялом и сунула в руки любимого мишку.

- Увидела что-то любопытное?

- Брачный договор. Это как бумажка о том, что вы женаты? - я действительно была наивной.

- Да, и еще о том, что доверяем и уважаем друг друга настолько, что если наши дороги однажды разойдутся никто никого не обидит, - мама погладила меня по голове и поцеловала в лоб, убавляя яркость света и переводя настольную лампу в режим ночника.

- Если вы друг друга любите, то никогда не расстанетесь, - прошептала я. - Папа тебя не отпустит.

- Мы не собираемся расставаться, милая, но девушки должны быть умными.

Мама была правда.

Я должна была быть умной, когда пришло мое время выходить замуж, но оказалась слишком влюбленной и не хотела ранить гордость Кирилла.

Отец обожал моего мужа, но при этом мог рассуждать здраво. Он принес Исаеву брачный договор со справедливыми и честными условиями. Тот забрал бумаги и обещал подумать, точнее сказал папе, что вернется с подписанной копией.

Не подписал, потому что я не позволила. Устроила настоящее шоу, с криками и слезами о том, как это неправильно и что наша любовь выше всех этих “процентов и ставок”, выше “долей недвижимости и стоимости активов”.

Теперь я понимаю, что в тот вечер бумаги попали мне на глаза не случайно. И вспоминая такой удрученно виноватый вид Кира мне стало горько от собственной наивности. Разве он никогда меня не любил? По-настоящему, искренне?

Ружников уже прошел в гостиную и коротко мне кивнул.

- Марина Сергеевна, я соболезную вашей утрате. - Помедлил и добавил: - И поздравляю.

Я приподняла одну бровь и от удивления приоткрыла рот.

- С чем, простите?

- Вы недавно стали мамой, это счастливое событие. Если конечно не считать ужасного события, которое с вами произошло. Если бы вы не упали в офисе собственной фирмы, то можно было бы подать иск и выиграть приличную сумму моральной компенсации.

- Конечно, я не сомневаюсь, - уголки губ дрогнули, но даже от вежливой улыбки я была далека.

А мне всегда казалось, что при общей тенденции мразотства и грязи адвокаты обычно преисполнены такта. Очевидно, что конкретно этот - нет.

- Давайте не будет задерживать Альберта Петровича слишком долго, - Агата хлопнула в ладоши от нетерпения. Она торопилась узнать содержимое завещания или уже знала его заранее? - Пройдемте в кабинет Сережи? Там наверняка будет удобнее всего.

Знает. И знает, что услышанное полностью удовлетворит ее запросам. Но она же не стала бы…

В комнате появился Кирилл. Агата ему улыбнулась и совсем не так как теща улыбается зятю. Это была победная улыбка. Обольстительная. Обещающая скорый триумф и грязный секс.

Детский плач нарушил наступившую тишину и заставил всех вздрогнуть. Я виновато покачала головой, а про себя благодарила сына за то, что он дал мне небольшую передышку.

- Мне нужно в детскую покормить Лешу.

- Марина, только постарайся недолго, - Исаев был на удивление резок. Такая разительная перемена в его тоне по сравнению с тем, что было вчера.

Глава 11

Ужасно хочется пить. Жажда невыносимая, она мучает меня следующие полчаса пока я пытаюсь угомонить Лешу. Он поел, но скверно. Я его искупала, но он кричал так словно его уложили в ванную не с водичкой комнатной температуры, а в кипящее масло. К концу купания сын выглядел красным как помидор - спелый, даже перезревший.

И когда он устанет орать? Устанет ли?

Голова кружится и раскалывается. Сейчас бы лечь спать или перенестись туда где тишина.

Я обожаю сына. Люблю всем сердцем и знаю, что он тот единственный островок моего здравого смысла, который позволяет держать себя в руках, но сейчас хочется на полном серьезе сказать младенцу “Алексей Кириллович, заткнитесь!”.

Я устала. Я измотана. И в таком состоянии должна идти на войну.

Я тот самый противник, который деморализован еще до генсражения, и у которого нет шансов на победу. Даже призрачных шансов.

Крики Леши выходят на новый уровень - он перестал протяжно завывать и теперь выдает трель короткими емкими всхлипываниями и орами.

Да как так-то?

В дверь тихо стучат. Сволочи. Слышат ведь, что ребенок плачет и не успокаивается - не могут перенести оглашение воли отца на утро? Так не терпиться узнать сколько он оставил Агате и на что может рассчитывать Кирилл? Или хотят показать, что давно обкашляли это дело с Ружниковым?

Ну не оставят же они меня ни с чем? То есть…

Это ведь не выход. Никто в здравом уме не поверит, что отец переписал бы все на этих двоих не под давлением. Сергея Королева можно было считать строгим отцом, рисковым бизнесменом и даже немного эгоистичным человеком, но точно не идиотом. Да на первом же обжаловании в суде я их уничтожу.

Не был папа настолько ослеплен красотой и прелестями мачехи, чтобы потерять голову и вытворить глупость.

Мысли неслись в голове со скоростью света. Я все еще не знала что могу делать с информацией, касающейся грязной связи между мужем и Агатой. Если акционеры узнают - им конец, но если Исаеву удалось перетащить на свою сторону (подкупить, умаслить, ублажить, запугать - нужное подчеркнуть) достаточное количество в совете правления - плохо дело.

У папы было сорок восемь процентов акций. Меньше половины, но с моими десятью - всегда большинство. Также по десять было у Агаты и Кира. Остальные двадцать два процента распределялись между четырьмя людьми. Один из них - самый первый инвестор и друг отца никогда не присутствовал на заседаниях - вверяя свою волю юристу. Еще трое просто подстраивались под общее настроение толпы - вели себя как флюгер… то есть присоединялись к большинству.

- Марина Сергеевна? - от мыслей меня отвлекла Ирина Леонидовна. - Вас ждут внизу.

- Я знаю. Скажите им, что я скоро спущусь. - И немного подумав, добавила. - Простите, я так хочу пить. Принесите, пожалуйста, мне воды.

Женщина мило улыбнулась и кивнула в ответ.

Она была не обязана слушаться или бегать по моим поручениям. Просто… просто у меня на руках почти четыре килограмма орущего счастья и сейчас попробовать уложить его в люльку - словно пройтись по минному полю.

Говорят же, что сапер ошибается только один раз.

Через пару минут услышала приближающиеся к двери размашистые и уверенные шаги. Совсем не похожие на тихую поступь нашего повара.

В проеме двери показался Исаев со стаканом воды в руке.

Ну надо же какая забота. Он было открыл рот, но я покачала головой, кивнув вниз. Еще не хватало, чтобы Кир разбудил сына.

- Уснул? - прошептал муж тихо. Он сбавил темп и подошел ко мне очень медленно и аккуратно. Можно было даже поверить, что это как-то связано с заботой обо мне. - Я принес воду. Ты просила.

- У меня заняты руки.

- Я помогу.

Кир протянул стакан к моим губам и немного наклонил, чтобы я смогла отпить. Прохладная вода казалась настоящим спасением и я выпила все до последней капли жадно за несколько секунд.

- Так лучше? - муж улыбнулся.

Я кивнула и улыбнулась в ответ. Это был простой жест, он ничего не значил, но на короткий миг я почувствовала себя почти что хорошо и спокойно.

- Дай мне еще немного времени, я скоро спущусь.

Исаев кивнул и вышел.

Я уложила Лешу в кроватку - к счастью он действительно уснул - и постаралась привести себя в порядок. Причесала волосы, переодела футболку, испачканную детской смесью, смыла поплывшие стрелки и тушь.

Голова закружилась, но я почти ничего не ела сегодня. Это нормально.

Спускаясь вниз по лестнице я все еще чувствовала странную слабость в ногах, на какой-то короткий миг даже решила, что вот-вот упаду и в этот раз точно разобьюсь насмерть.

Но дошла и даже смогла улыбнуться всем присутствующим.

- Итак, все в сборе, - продекларировал Альберт Петрович, - теперь можем начинать.

Агата сидела справа от меня, Кирилл - слева, словно сторожевые псы. Словно я сейчас встану и сбегу. Голова болела и было похоже на то, что у меня резко подскочила температура. Или пульс, или давление. Или все сразу одновременно. Обычно я не страдала подобными проблемами и… стало страшно. В ушах звенело от неясных звуков, перед глазами все расплывалось и теряло свои четкие контуры.