Развод. Я заслуживаю быть счастливой

МАРИНА. 1 глава

– Любимая... – ласковый голос мужа звучит над самым ухом, и я начинаю медленно выплывать из царства Морфея. – С добрым утром! И с восьмым марта!

– Спаси-и-ибо... – протягиваю я. – Доброе утро, любимый!

Поворачиваюсь к нему лицом, сладко потягиваюсь, а он уже вручает мне огромный букет розовых тюльпанов.

– Какие красивые! – восхищаюсь я. – А какой аромат!

– Да, Мила тоже оценила, – улыбается Вит. – Я ей такие же подарил, только букет поменьше.

– Она что, раньше меня проснулась?!

– Сам удивлен.

Обычно по выходным дочь спит до упора, до полудня, а то и дольше... Сейчас же на часах – всего десять утра.

Но тем лучше: больше времени проведем вместе, потому что вечером муж улетает в Москву.

Завтра утром, девятого марта, в воскресенье, у него встреча со столичными спонсорами нашей школы.

Вот не могли ведь до понедельника подождать!

Зачем устраивать бизнес-встречу в выходной день?!

Мы с Милой и так всю предыдущую неделю провели в Краснодаре у моей мамы, очень соскучились.

И вот – опять разлука... к счастью, в этот раз – всего на сутки.

Полчаса спустя, умывшись и перебравшись в гостиную, я спрашиваю у мужа:

– Какие планы на сегодняшний день? – потому что точно знаю, что планы есть. Без них вот уже двадцать лет брака ни один праздник не обходится. Муж обожает делать для меня сюрпризы и подарки.

– Я забронировал для нас столик в твоем любимом ресторане. А еще... – он, как фокусник, достает откуда-то огромную подарочную корзину.

– Ого! – я радуюсь, как ребенок. – И что у нас здесь?!

Начинаю разбирать: конфеты, соль для ванны с лепестками роз и новые беспроводные акустические наушники – именно те, про которые я ему говорила, когда две недели назад сломались старые...

– Ты знаешь, что ты – самый лучший муж на свете?! – спрашиваю я, закидывая руки ему на плечи, прижимаясь всем телом и глядя в любимые глаза.

– А как иначе, если у меня самая лучшая жена на свете?! – улыбается он в ответ.

В этот момент в гостиную заходит Мила.

Увидев нас целующимися, она, как и положено шестнадцатилетнему подростку, закатывает глаза и фыркает:

– Что, опять?!

– И тебя с праздником, дочь! – смеюсь я.

– Мам, пап, я в шесть вечера собираюсь к Машке... с ночевкой.

– Звучит, как будто ты не разрешения спрашиваешь, а ставишь нас перед фактом, – хмыкает Вит.

– Ма-а-ам? – дочь переводит взгляд на меня.

– Сегодня праздник – поэтому можно. Но папа прав: в следующий раз, пожалуйста, отпрашивайся, а не решай все заранее сама.

– Ла-а-адно, – протягивает Мила, снова закатывает глаза и скрывается в коридоре.

– Ну что, завтрак, прогулка и ресторан? – спрашивает муж.

– Ага, – я киваю.

День проходит прекрасно, но в шесть часов вечера я остаюсь в квартире одна: муж уезжает в аэропорт, дочь убегает к подружке.

Руки и мозг, конечно, так и тянутся к чему-нибудь полезному: то ли в квартире прибраться, то ли планы уроков на следующую неделю почитать...

Но я решаю для себя: праздник еще продолжается, надо отдыхать! – и достаю из мужниной подарочной корзинки морскую соль с сушеными лепестками роз.

Набираю ванну, насыпаю соль, приглушаю свет, ставлю специальный столик для ванны, а на него – планшет с любимым фильмом, бокал сока и коробку конфет...

Я просто обожаю лежать в ванне.

Вот и сейчас провожу в ней почти полтора часа, время от времени добавляя горячей воды, чтобы не замерзнуть.

Лепестки роз источают изумительный аромат! Да еще и, говорят, для кожи полезны: смягчают, увлажняют, напитывают витаминами.

Но когда заканчиваются вторая серия и коробка конфет, я решаю, что пора перебираться в постель, вытаскиваю пробку из слива ванной и ставлю вместо нее сетку-фильтр, чтобы в трубу не уплыли размокшие лепестки.

Сама выбираюсь на кафельный пол, вытираюсь полотенцем, убираю столик, уношу бокал и пустую коробку, начинаю сушить волосы феном...

Минут через десять понимаю, что вода уходит очень медленно.

Выскабливаю из сетки налипшие розовые лепестки, остальные вылавливаю с поверхности пальцами.

Не помогает.

Зная, что муж и дочь вечно забывают про сетку и засоряют слив своими волосами, я решаю воспользоваться вантузом.

Несколько активных движений, нагоняющих воздух в трубу, и на дно ванны выпрыгивает комок волос.

Ну вот, так я и знала!

Надеваю резиновую перчатку, достаю этот ком из ванны, чтобы бросить в мусорку... и вдруг чувствую пальцами, что внутри есть что-то твердое.

2 глава

Первая мысль – что это сережка Милы.

Вот только сережка золотая, а дочь предпочитает совсем иные украшения: серебро, черненое серебро или вообще хирургическую сталь.

У нее маленькое колечко в носу и штанга в языке, а еще она носит минималистичные чокеры, браслеты и кольца.

Уши у нее тоже проколоты, но там вот уже три года неизменно стоят только маленькие гвоздики.

Можно, конечно, уточнить у нее, но что-то подсказывает мне, что это не имеет смысла.

Во-первых, дочь точно скажет, что это не ее.

А во-вторых, тоже задастся вопросом: а чье тогда?! – и наверняка спросит об этом у отца.

А Вит... ну, если это сережка его любовницы, то он, конечно, попытается поскорее замести следы...

Так. Стоп!

Я что, только что подумала, что у моего мужа есть любовница?!

О боже, кажется, да, именно об этом я и подумала...

Ну, а как еще объяснить чужую женскую золотую сережку в сливе нашей ванны?!

Тем более что нас с Милой неделю не было дома!

Мало ли чем он здесь без нас занимался, мало ли кого приводил!

Кручу-верчу золотую сережку между пальцами и думаю: позвонить мужу прямо сейчас или подождать до завтра?!

В итоге решаю посоветоваться с Софой.

Она не единственная моя подруга, но единственная, кто тоже работает в «Scholars' Haven». Мой муж – наш директор. Софа – единственная из моих подруг, кто тоже ежедневно видит его и может что-то знать.

Впрочем, если бы она знала, неужели не рассказала бы мне?!

Софа приезжает ко мне домой следующим утром.

Муж в это время как раз на встрече в Москве, Мила еще не вернулась с ночевки.

Я показываю подруге сережку и говорю:

– Я нашла это в сливе ванны. Она точно не моя и вряд ли Милы.

– Думаешь, Вит изменяет тебе?! – почему-то шепотом спрашивает Софа, хотя в квартире мы одни.

– Не знаю, – пожимаю плечами, хотя где-то глубоко внутри уже все прекрасно знаю и понимаю.

– Спроси у него, как только вернется. Лучше – лично. Не по телефону.

– Да, ты права, – я киваю, а потом, помедлив пару мгновений, задаю еще один вопрос: – Ты в последнее время не замечала за Витом ничего... странного?

– Ты имеешь ввиду, ничего такого, что могло бы означать, что он изменяет? – уточняет подруга.

– Ну... да. Может, ты видела, как он воровато оглядывается, прежде чем ответить на чье-то сообщение, например...

– Не видела, – качает головой Софа. – Но это ничего не значит. Мужчина годами может изменять и скрывать это. Ты должна поговорить с ним, вот и все.

Поговорить – вот и все.

Да только не так-то это просто.

Я как будто боюсь рвать последнюю нить между нами.

Ведь пока я не показала ему эту сережку и не спросила, откуда она в сливе нашей ванны, между нами все хорошо, между нами мир и любовь, как и предыдущие двадцать лет нашего брака.

Но как только мы поговорим – все изменится, скорей всего – навсегда.

И все-таки я твердо решаю: скажу ему сразу же, как он приедет.

Однако обратный рейс Вита задерживают с вылетом, и я не дожидаюсь его – засыпаю прямо с телефоном в руках.

Потом сквозь сон слышу, как он наконец заходит в нашу спальню, мягко скользит по полу, чтобы не разбудить меня, тихо ложится рядом, чистый и вкусно пахнущий после душа, чмокает меня в шею...

Какая-то часть меня борется со сном, напоминая, что у меня есть важный разговор к мужу, но я и так вся изнервничалась, испереживалась... последнее, что я помню, это как я твердо обещаю себе поговорить с ним завтра утром...

Утро понедельника начинается со звонка будильника: пора собираться на работу.

Муж уже не в постели: видимо, пошел умываться.

Отлично, значит, в ванной комнате я его и перехвачу.

Так, а где я оставила вчера эту злополучную сережку?!

Кажется, в тумбочке со своей стороны кровати...

Я заглядываю туда, но украшения нет ни в одном из ящичков.

Смотрю на туалетном столике – тоже ничего.

Начинаю мучительно вспоминать.

Может, я ее вообще в кровати оставила?!

Вот ведь растяпа невнимательная!

Я перерываю все постельное белье, потом заглядываю под кровать...

В этот самый момент в спальню заходит Вит, и его голос застает меня врасплох:

– Доброе утро, любимая, ты что-то потеряла?

3 глава

– П-привет, – бормочу я, чувствуя, как вся моя решительность поговорить с ним сразу улетучивается...

Я потеряла самый главный – и единственный, если уж совсем честно! – аргумент!

Что я теперь ему скажу?! Любимый, я нашла у нас в сливе ванной чужую сережку, но уже успела ее потерять?!

– Тебе помочь? – как ни в чем не бывало спрашивает муж.

– Да нет, я... я уже вспомнила, что оставила блистер обезбола на кухне...

– Что-то случилось? Что-то болит? – он выглядит обеспокоенным.

– Просто ПМС, не обращай внимания, живот начало тянуть...

Ну что же, это даже не ложь. Внизу живота тянет со вчерашнего дня. Месячные действительно должны вот-вот начаться, по календарю сегодня – первый день нового цикла. Надо не забыть взять с собой на работу прокладки.

– Ладно, – кивает Вит. – Но если будет нужна помощь – зови.

– Конечно, – я выдавливаю из себя вымученную улыбку, и как только он скрывается за дверью, снова ныряю под кровать в поисках сережки.

Потом еще раз проверяю все ящики тумбы и столик.

Даже фонариком смартфона свечу.

Ничего.

Тогда я бегу в ванную комнату и в кухню: может, там оставила?!

Тоже нет.

Как странно!

Не могло же все это мне присниться, в конце концов!

Я чувствую себя очень разбитой.

Практически на автомате умываюсь, одеваюсь, собираюсь на работу.

– Ты завтракать не будешь? – удивляется Вит.

– Нет, спасибо, только кофе выпью.

– С тобой точно все в порядке, любимая?

– Да-да, – киваю я и поспешно увиливаю от его объятий, потому что сережку я, может, и потеряла, но в голове уже успела закрепиться четкая мысль: мой муж мне изменяет.

И обниматься, целоваться, даже просто касаться его уже совсем не хочется.

Вечером, вернувшись домой, я продолжу поиски.

Наверняка эта дурацкая сережка закатилась куда-нибудь: под тумбу, например.

А пока – пора на работу.

Обычно мы с мужем ездим в школу вместе: он – за рулем, я – на пассажирском сидении. Паркуемся на парковке для персонала, потом я иду в учительскую или проводить занятия, а он – в свой директорский кабинет.

Но сегодня я совсем не хочу ехать вместе с ним, пускай дорога и займет всего десять минут.

Поэтому прошу Софу заехать за мной – у нее тоже свой автомобиль.

– Нам с Софой нужно обсудить совместный открытый урок у пятиклассников, – объясняю я мужу.

– Окей, – Вит улыбается. – Без проблем.

Когда я сажусь в машину подруги, она сразу спрашивает:

– Ну что, поговорила с ним?!

– Нет, – признаюсь я. – Чертова сережка куда-то запропастилась.

– Вот блин... как же так?!

– Не знаю. Вечером буду искать ее снова... А пока – едем, не хватало еще опоздать. У меня сегодня седьмой класс первым уроком, сумасшедшие детки, хочу успеть выпить еще одну чашку кофе...

– Понимаю.

Мы добираемся до школы и поднимаемся в учительскую.

Там стоит кофеварка: роскошная, дорогая, у нас дома такая же.

– Будешь что-нибудь? – спрашиваю у Софы.

– Да, латте, пожалуйста.

– Договорились, – киваю я. – А себе американо сделаю.

Вот только у кофеварки, оказывается, уже целое собрание.

Алина, наша самая юная сотрудница в педагогическом составе школы – муж взял ее на работу в августе прошлого года, всего через два года после окончания университета, – о чем-то взволнованно вещает, а все остальные столпились вокруг нее и старательно пытаются помочь.

Когда я пробираюсь к кофеварке, то слышу, как Алина спрашивает подошедшую к ней Марию Петровну:

– Мария, может быть, вы видели мою золотую сережку?! Я потеряла ее перед праздниками...

4 глава

Меня сразу как будто кипятком ошпаривает.

Неужели мой муж спит с этой малолеткой?!

Алине двадцать четыре, она всего на восемь лет старше Милы!

Алина нам с Витом в старшие дочери годится!

Сразу следом в моем сознании возникает еще одна неприятная, липкая мысль: может, именно поэтому в августе, когда ушла на пенсию Ульяна Валентиновна, наш предыдущий преподаватель географии, мой муж так быстро взял на работу эту Алину, вчерашнюю студентку?!

Мы все тогда очень удивились: у нас элитная частная школа, для приема в педагогический состав обычно требуется опыт работы не менее пяти лет, а Алина тогда всего один учебный год отработала...

– Мне дали по ней очень хорошие рекомендации, – сказал тогда Вит на общем собрании, а потом и мне лично, и все поверили, в том числе я.

Но как было на самом деле?!

Может, они уже тогда спали?!

А значит, спят уже почти целый учебный год?! А может, и того дольше?!

Как я могла этого не замечать?!

Стараясь казаться дружелюбной, я обращаюсь к Алине:

– Алина Игоревна, а как выглядела ваша сережка? Кажется, ко мне в пятницу вечером подходила одна из учениц и говорила, что нашла сережку...

– Правда? – Алина поворачивается ко мне и аж расцветает, как будто искренне верит, что я могу ей помочь.

На ее лице – ни тени сомнения, недоверия, лжи.

Прямо чистый невинный ангел во плоти.

Ее, надо признать, очень любят в преподавательской среде. Она такая милая, дружелюбная, приветливая со всеми... ну, вот и ей тем же отвечают.

А я теперь смотрю на нее и сразу представляю ее обнаженной в нашей ванне, под душем...

– Да, – я киваю. – Только она ее, кажется, в общежитие унесла, чтобы отдать сразу, если кто-то из девчонок обнаружит пропажу...

– Вот оно что... Сережка-колечко, золотая, небольшая совсем.

Ну да, описание совпадает с тем, что я нашла позавчера вечером в сливе нашей ванной...

Но нельзя же раскрыть себя при всем педагогическом составе!

Поэтому я говорю:

– Ой, нет, там, кажется, был серебряный гвоздик.

– Эх... ну, ладно, все равно спасибо, Марина Максимовна!

– Да не за что, Алина Игоревна, – улыбаюсь я, а сама думаю: вот ведь дрянь!

Я делаю кофе себе и Софе, а потом отправляюсь в класс.

У меня сегодня два урока литературы и четыре урока русского языка.

Первыми – седьмой класс.

Классы у нас, конечно, небольшие, всего по двенадцать-пятнадцать человек, не то что в школах государственного образца, где я проработала десять лет и где никогда не бывало меньше двадцати пяти фамилий в журнале.

Но конкретно этот класс – даже в составе всего тринадцати человек! – любому утрет нос!

Что сказать – трудные подростки.

Пожалуй, самые трудные в нашей школе.

И ведь все – дети богатых родителей: политиков, бизнесменов, блогеров, актеров и музыкантов...

Впрочем, я все равно очень люблю их – как и всех наших учеников.

Быть педагогом – это мое призвание.

Я всегда знала это, но в последние десять лет, с момента, когда Вит основал «Scholars' Haven», быть учителем стало особенно круто.

В нашей школе – полный пансион: многие дети не только учатся, но и живут здесь, у нас много дополнительных занятий, кружков и секций.

С каждым ребенком ведется индивидуальная работа для лучшего раскрытия его потенциала – интеллектуального, творческого и спортивного.

Мы закупаем только самые лучшие учебные программы, у нас новейшее оборудование, каждый ребенок, начиная с пятого класса, имеет собственный учебный планшет, подключенный к общей системе.

В государственной школе мне приходилось самой, на свои деньги покупать учебные тетради и канцелярию, мел мерзко скрипел по старой доске, свет под потолком мигал, дети вечно сутулились за партами едва ли не советского образца... я уж молчу о том, какими были зарплаты!

В «Scholars' Haven» все иначе, все на высшем уровне, и можно сосредоточиться на науке и творчестве.

Работа мечты.

Мой муж создал такое прекрасное, яркое, творческое место, я восхищалась и гордилась им...

Разве мог такой человек изменять?!

Разве мог быть предателем?!

Мысли об этом разрывают меня изнутри...

Я думала, что дождусь вечера, вернусь домой и буду искать эту проклятую сережку, ведь у меня нет никаких доказательств мужниной измены, но... нет, я не вытерплю!

После первого урока, на десятиминутной перемене, практически сшибая все на своем пути, я бегу в его директорский кабинет.

5 глава

– Что, прости?! – переспрашивает Вит, округляя глаза.

Лицо у него становится таким, словно я сказала нечто бредовое: что Земля плоская, например, или что Солнце вращается вокруг Земли.

Мне даже становится немного неловко, стыдно... доказательств-то нет!

Зато я вдруг понимаю: это не я засунула куда-то проклятую сережку, это Вит забрал ее!

Скорей всего, я, как и запомнила, положила ее в свою тумбочку, а Вит вернулся домой и полез туда за кремом для ног: он иногда берет его, я даже предлагала ему купить точно такой же, но он отказался!

В ящичке мой муж увидел сережку, узнал ее и забрал, чтобы вернуть любовнице, а утром притворился, что ни при чем!

Вот только любовницу предупредить забыл, чтобы не искала свою пропажу и не расспрашивала коллег!

Вот гад!

Злость придает мне сил, и я говорю:

– Я нашла чужую женскую сережку в сливе нашей ванны, Вит! Она не моя и не Милы! А ты целую неделю провел в квартире без нас! Кого ты водил в наш дом?! С кем спал в нашей супружеской постели?!

– О боже, Марина... – Вит хватается за голову. – Что за бред ты несешь... Сережка не колечко случайно?!

– Колечко, и что?! – фыркаю я. Конечно, он уже знает, как она выглядит! Сам же и стащил из моей тумбочки!

– Ну, значит, это сережка Нины.

– Твоей сестры?! – удивляюсь я, чувствуя, как лицо начинает покрываться красными пятнами...

– Ага, – говорит мой муж усталым тоном. – У них в четверг отключили воду из-за ремонта... даже холодную. Она приезжала ко мне помыться.

– Но... я...

Мне хочется сказать про Алину, про то, что она час назад разыскивала свою потерянную сережку в учительской, но я почему-то не решаюсь.

Что, если это совпадение?!

Две разные потерянные сережки, обе колечками... в конце концов, многие такие носят...

– Не веришь – позвони Нине и спроси сама, – говорит муж. – И отдай мне эту сережку, я верну ей. Ну, или сама верни.

– У меня ее уже нет, – говорю я и чувствую себя еще более по-дурацки.

– В смысле?! – не понимает муж. – Ты же нашла ее.

– Да, но утром она... пропала. И я решила, что ты взял.

– Зачем мне брать женскую сережку?!

В этот момент звучит звонок на урок – и я бросаюсь к двери, потому что не хочу опаздывать на урок.

Вит вслед бросает:

– Люблю тебя, хоть ты и дурная... – но я уже закрываю его дверь с обратной стороны.

Пока иду по коридору в класс, понимаю: я все равно не верю ему.

Объяснение про сестру – нелогичное.

Нина живет в районе, где часто выключают воду, но что-то раньше она не приезжала к нам! А все потому, что гораздо ближе у нее есть подруги и коллеги, к которым можно забежать помыться!

Звонить ей сейчас бессмысленно: она наверняка в сговоре со своим братом.

Только вот почему сестру он предупредить успел, а любовницу – нет?!

Почему Алина так громко и так смело искала свою сережку?!

Может, была уверена, что обронила ее где-то в школе?!

Вот бы поговорить с ней...

Интересно, что она скажет?!

Будет отнекиваться или признает измену?!

В конце концов, я все равно уже себя выдала.

Надо быть быть умнее: сережку спрятать получше, не болтать об этом сразу, понаблюдать, может, найти еще доказательства, чтобы Вит не отвертелся...

Но я всю жизнь была нетерпеливая, эмоциональная, душа нараспашку, врать не умела...

А вот муж мой, похоже, просто мастер лжи.

Но ничего... я все равно правду узнаю.

И раз уж муж с первого раза признаваться не стал – расспрошу Алину.

6 глава

По расписанию и у меня, и у Алины сегодня по шесть уроков, перемены слишком короткие, чтобы затевать такой серьезный разговор, да и кабинеты наши далеко друг от друга, плюс вокруг будет много лишних ушей.

Но зато между третьим и четвертым уроком есть обед – он длится целый час!

А чтобы выиграть себе еще немного времени – вдруг мой муж уже предупредил любовницу, и она сорвется с места, как только прозвенит звонок, я и добежать до нее не успею?! – я отпускаю своих девятиклассников за десять минут до звонка.

– Вау, Марина Максимовна, спасибо! – благодарят меня ученики, а я прошу их об одном:

– Только не шумите в коридорах. Сразу спускайтесь в столовую.

Они кивают, быстро собирают свои сумки, видимо, боясь, что я могу передумать, и сматываются, а я закрываю свой кабинет и иду в сторону класса географии.

Добираюсь и останавливаюсь в коридоре.

Голос Алины слышно из-за двери.

Отлично, значит, она здесь!

Щебечет, как весенняя птичка, бодро рассказывая пятиклашкам о Монголии и пустыне Гоби, потом дает домашнее задание: прочитать два параграфа из учебника, сделать упражнение по контурной карте и выбрать тему для нового парного проекта по Азии.

– На сегодня все, – говорит она, и ровно в этот момент звенит звонок.

Ничего себе у нее точный тайминг уроков!

– Спасибо, до свидания, Алина Игоревна! – кричат пятиклашки, двигая стулья и звеня ремнями сумок.

Я специально отхожу подальше от двери: знаю, что могут снести.

Пробегая мимо, дети здороваются со мной:

– Здрасьте, Марина Максимовна! – но больше всего их сейчас, конечно, интересует обед.

Как только из класса выбегает последний ученик, я переступаю порог.

Алина стоит ко мне спиной, стирает с доски какие-то записи.

Я останавливаюсь и молча жду, сложив руки на груди.

Потом она оборачивается и, заметив меня, вздрагивает, чуть не подпрыгивая на одном месте.

Меня это почему-то забавляет.

– Напугали, Марина Максимовна! – говорит она громко, весело.

Я между тем закрываю дверь в класс и подхожу ближе:

– Простите, Алина Игоревна.

– Да ничего, ничего... Вы что-то хотели?!

– Да, хотела помочь с поисками сережки... где вы ее видели в последний раз?!

Мне кажется, что в этот момент она прочтет по моим глазам, что я все знаю, но вместо этого девчонка начинает рыться в свой сумочке:

– Ой, спасибо, Марина Максимовна, но я уже нашла ее! Сама, представляете?! В своем кабинете! Вон там, под столом! Вот, смотрите! – она вытаскивает из своей сумочки пару сережек и показывает мне, сияя от радости.

Я бросаю лишь один взгляд и понимаю, что это не те серьги.

Тоже колечки, тоже золотые, но поменьше, потоньше.

Серьга, которую я нашла, была более широкой, с поперечными полосками, словно немного гофрированная...

Что за бред?!

Как такое возможно?!

Я чувствую себя растерянной, а девчонка уже щебечет:

– Но я все равно очень благодарна, что вы хотели помочь, Марина Максимовна! Идемте вместе обедать?!

– Нет, спасибо, – говорю я мрачно и выхожу из ее кабинета.

В голове стучит мысль: неужели я ошиблась?!

Неужели это правда было всего лишь дурацкое совпадение?!

В конце концов, люди каждый день теряют украшения...

Или интуиция не обманула меня, и что-то здесь нечисто?!

АЛИНА. 7 глава

Четыре дня назад.

___

– Ну какая же ты... – сладко потягиваясь, шепчет Вит. Его голос – одновременно и шелк, и бархат, и кашемир...

Он протягивает ладонь и ведет нежными пальцами по моему обнаженному бедру, а я игриво спрашиваю:

– И какая же я?!

– Потрясающая, – говорит Вит. – Фантастическая. Сногсшибательная. Просто нереальная!

– Ого, сколько эпитетов! – улыбаюсь я, а потом зачем-то по-дурацки, очень неудачно шучу: – Неужели это тебя твоя училка русского научила?!

Вит сразу мрачнеет:

– Зачем ты так?!

– Прости, – я мотаю головой, но момент уже испорчен.

Вит убирает руку и садится в постели спиной ко мне:

– Думаю, тебе пора в душ. Утром вернутся Марина и Мила. А мне еще нужно помыть все, поменять белье, проветрить, чтобы... ну, сама понимаешь.

– Ага, – хмыкаю обиженно. – Чтобы не воняло мной... нами... Вит, сколько еще ты будешь скрывать от жены, что мы встречаемся?! Мы вместе семь месяцев! Пора бы ей узнать, что тебя не устраивают ее обвисшие сиськи и рыхлые бедра! Что ты предпочитаешь молодое, красивое тело... мое тело!

– Пока рано, – качает головой Вит.

Отмахивается от меня.

Снова!

Уже в миллионный раз.

Иногда его аргумент – банальное «не сейчас», иногда – что-нибудь пооригинальней: например, «дочка еще несовершеннолетняя, не хочу ее травмировать», или «если мы разведемся, это будет плохо для репутации школы», или даже «ну точно не в ближайшее время, у жены день рождения!»

При этом он постоянно обещает, что разведется, строит со мной совместные планы и даже мечтает о детях... когда-нибудь.

Вот только я не уверена, что хочу рожать ему детей.

И вообще не уверена, что хочу быть с ним.

Вит, конечно, мужчина импозантный, щедрый, обеспеченный, и я правда влюблена в него, как может быть влюблена юная неопытная девушка в своего сильного и заботливого покровителя.

Но еще он годится мне в отцы, и чем больше продолжается наш роман без серьезных шагов с его стороны, тем чаще я задумываюсь: а надо ли оно мне?! Не проще ли найти вариант помоложе и попроворней?!

Наслушавшись советов подруг, я решаю поторопить события, вынудить его признаться жене в изменах.

Как это сделать?!

Решение приходит само собой.

Пока я мою голову, волосы цепляются за сережку. Я начинаю осторожно распутывать их – и сережка расстегивается, падая вниз, в мыльную пену. Испугавшись, я наклоняюсь, чтобы поднять ее, но потом замираю.

Я ведь прекрасно знаю, что труба здесь довольно узкая, да еще и изгибается лежачей буквой «S». Время от времени в сток набиваются волосы, и Мариночка Максимовна вытаскивает клочки с помощью вантуза. Вит этим никогда не занимается: он сам как-то сказал мне, что ему противно.

А значит, мою застрявшую в волосах сережку обнаружит именно его жена. Произойдет это через день, два, три... нужно только подождать.

Она, конечно, сразу поймет, что это не ее сережка и не сережка ее дочери.

А значит...

– Ты долго, – говорит Вит, когда я выхожу из ванной комнаты.

А я, блин, никак не могла снять вторую сережку, чтобы он не увидел, что она у меня только с одной стороны, а значит, вторая потерялась.

– Прости, милый, – я чмокаю его в губы и начинаю собираться. – Вызовешь для меня такси?!

– Конечно.

– Спасибо.

Я уезжаю, оставив в трубе их ванной свою сережку.

8 глава

Ночь с восьмого на девятое марта Вит проводит со мной, наврав своей жене, что у него срочное рабочее собрание в Москве.

На самом деле, ни в какую Москву мы не летим.

Кому нужна промозглая, слякотная московская весна, когда в Сочи уже плюс пятнадцать, солнце и цветет мимоза?!

Мы просто снимаем номер на первой морской линии в Сириусе и наслаждаемся друг другом, погодой и вкуснейшей едой.

Жене Вит дарит цветы, конфеты, соль для ванны и акустические наушники за тридцать тысяч, а мне, помимо цветов и конфет, конечно, – абонемент в СПА за пятьдесят тысяч и новый смартфон за сто пятьдесят.

Я довольна, но еще больше я довольна своей гениальной идеей с сережкой.

Я жду не дождусь, когда же Мариночка Максимовна обнаружит мою якобы пропажу.

И это случается.

Десятого числа, в понедельник, как раз после полуночи Вит вдруг начинает названивать мне.

Оставляет семь или восемь пропущенных.

Потом начинает строчить сообщения:

«Какого хрена, Алина?! Ты просрала у нас в квартире свою сережку! Я обнаружил ее в тумбочке Марины! А это значит, она нашла ее! Она наверняка что-то заподозрила! Твою мать! Ты что, даже не заметила, как потеряла ее?!»

Я ничего не отвечаю, я даже не открываю, читаю только из предпросмотра в уведомлениях.

Не захожу в сеть и вообще притворяюсь, что меня нет, я сплю.

А на следующее утро, приехав на работу и обнаружив, как в учительскую заходят Мариночка Максимовна и ее подруженька Софочка Андреевна, сразу начинаю расспрашивать коллег, не видел ли кто мою потерянную сережку...

Когда женушка Вита подходит ближе, к самой кофеварке – я специально стою именно там, потому что точно знаю, что она каждое утро начинает с чашечки американо, – обращаюсь к очередной коллеге:

– Мария, может быть, вы видели мою золотую сережку?! Я потеряла ее перед праздниками...

И конечно же, Мариночка Максимовна клюет!

– Алина Игоревна, а как выглядела ваша сережка? – спрашивает она у меня, и у нее очень даже получается изображать дружелюбную заинтересованность. – Кажется, ко мне в пятницу вечером подходила одна из учениц и говорила, что нашла сережку...

– Правда? – улыбаюсь я широко, притворяясь не хуже своей собеседницы.

– Да. Только она ее, кажется, в общежитие унесла, чтобы отдать сразу, если кто-то из девчонок обнаружит пропажу...

– Вот оно что, – я выпячиваю нижнюю губу и уточняю, чтобы она убедилась: – Сережка-колечко, золотая, небольшая совсем.

– Ой, нет, там, кажется, был серебряный гвоздик, – говорит она в ответ, и в этот раз мне удается уловить в ее тоне фальшь... голос дрогнул!

– Эх... ну, ладно, все равно спасибо, Марина Максимовна!

– Да не за что, Алина Игоревна!

Ну все, дело сделано.

Довольная собой, я отправляюсь на занятия.

Вот только во время второго урока ко мне практически врывается Вит.

Лицо у него пылает гневом – это видно издалека.

Даже девятиклассники, обычно шумные и наглые, замолкают.

– Виталий Сергеевич, здравствуйте! – щебечу я как ни в чем не бывало. – Что-то случилось?!

– Да, Алина Игоревна, серьезная ошибка в классном журнале, надо ее срочно исправить, – Вит придумывает ложь прямо на ходу. – Пройдите в мой кабинет, пожалуйста.

– Пока меня нет – прочитайте, пожалуйста, три параграфа, – прошу я своих учеников и спешу за директором.

Как только мы оказываемся наедине в его кабинете, он припирает меня к стене и рычит:

– Что ты натворила, дура?!

ВИТ. 9 глава

Я пишу Марине, что мой рейс задержали, надеюсь, она не будет проверять шереметьевское табло вылетов.

На самом деле, я и не был ни в какой Москве, провел ночь в отеле с Алиной.

Возвращаюсь домой уже после полуночи и первым делом отправляюсь в душ.

Конечно, я уже мылся в отеле – еще и часа не прошло, – но дома тоже надо.

Во-первых, чтобы у жены не возникло подозрений: мол, как же так, с самолета – и не помылся?!

А во-вторых, чтобы на коже и волосах уж точно не осталось никаких лишних запахов.

Всю одежду сразу бросаю в стиралку и запускаю ее.

Потом иду в спальню. Марина уже спит. Я ложусь рядом, целую ее в висок и приобнимаю, прижимаясь к до боли родному телу.

Все-таки люблю я ее.

Да, она неидеальна. Алина правильно сказала: уже и грудь не такая упругая, и бедра не такие покатые... Уже нет такой энергии, какой пышет двадцатичетырехлетняя девчонка...

Но Марина – это семья. Она родила мне прекрасную дочь. Она поддерживала и помогала на каждом этапе построения моего бизнеса. Она – моя правая рука, мой лучший друг, она за мной в огонь и в воду...

Разве я могу уйти от нее?!

Нет. Никогда.

Алина пока не понимает этого, но однажды поймет... И тогда либо смирится, либо уйдет.

Я бы предпочел, конечно, чтобы смирилась.

Потому что Алину я тоже люблю.

Она – вихрь эмоций, сгусток энергии, возможность снова чувствовать себя молодым, сильным и желанным.

Я не хочу выбирать.

Почему-то долго не могу уснуть.

Видимо, из-за того, что слишком много плескался в воде, кожа ног ощущается сухой, потрескавшейся... у меня такое бывает.

Тихонько, чтобы не разбудить жену, встаю, босиком обхожу кровать и открываю ящичек Марининой тумбочки: там должен быть крем для ног, я беру его иногда.

Начинаю шарить пальцами в полутьме и вдруг натыкаюсь на какое-то кольцо.

Наклоняюсь рассмотреть.

Нет, это не кольцо, это сережка!

Алинина сережка!

Я подарил ей такие серьги на четырнадцатое февраля, день влюбленных!

Она что, потеряла ее у нас дома, а Марина нашла?!

Сердце сразу начинает колотиться как бешеное.

Сам себя не помня, я забираю сережку, а потом, по-прежнему стараясь быть как можно тише, выскальзываю из спальни и иду на другой конец квартиры.

Там начинаю названивать Алине.

Она не берет трубку, не читает сообщения, да и вообще ее нет в сети.

Неужели спит?!

Она ведь обычно такая полуночница, смотрит по ночам фильмы под печенье со сгущенкой!

Не сумев дозвониться и дописаться до любовницы, я звоню Нине, сестре, она трубку берет сразу:

– Привет, братик, что-то случилось?! – и голос ее звучит взволнованно.

Еще бы: уже два часа ночи!

– Случилось, Нин, – признаюсь я. – Выручи, а, подстрахуй!

Я рассказываю ей о случившемся и прошу, если Марина будет ей звонить, сказать, что это она приезжала к нам и потеряла свою сережку.

– Без вопросов, братик, – хмыкает Нина.

Она в курсе моего романа с Алиной... давно уже.

И тоже считает, что Марине это знать ни к чему.

Утром я веду себя как обычно, а сам думаю только о том, как бы поскорее поймать в школе Алину и поговорить с ней.

Но, как назло, рабочие обязанности заставляют оставаться в кабинете ровно до момента, пока туда после первого урока не врывается Марина и не вываливает на меня свои подозрения.

Тогда уже, не выдержав, прямо в начале второго урока я бегу к Алине и заставляю ее, оставив класс, пойти в мой кабинет.

Как только за ней закрывается дверь, я в прямом смысле слова прижимаю ее к стене и рычу, глядя в глаза:

– Что ты натворила, дура?!

– Я... ой... прости, – в ее глазах сразу появляются слезы.

– Рассказывай все, чего я не знаю! – приказываю я.

10 глава

Когда Алина рассказывает мне свой дурацкий план с сережкой, я просто прихожу в ярость.

– Чем ты думала?! – рычу я, с трудом сдерживая крик, потому что боюсь, что нас услышат учителя или ученики.

– Прости, – щебечет моя любовница несчастной подбитой птичкой. – Я ведь как лучше хотела... Ты столько раз обещал мне, что уйдешь от своей Мариночки, что мы будем вместе, что у нас будут семья, брак и дети... Но я понимала, что ты боишься сделать первый шаг, и просто хотела немного подтолкнуть тебя...

– Нет, милая, – шиплю я. – Ты хотела сделать так, чтобы у меня не осталось выбора! Чтобы Марина сама меня бросила! И теперь, твоими стараниями, она начала подозревать меня в измене!

– Но... – Алина кривит свое очаровательное личико. – Ведь это правда. Ты ей изменяешь. Уже больше полугода.

– И что с того?! Я не собирался ее бросать!

– Но ты говорил...

– Мало ли что я говорил?! – рычу, теряя самообладание. Кажется, в этот момент мне плевать, даже если она скажет, что уходит от меня. – Раз я пока с ней – значит, не готов к расставанию! И ты не имеешь никакого права рушить мою семью!

– А ты, значит, имеешь право обещать семью мне – и не давать ее?! – парирует Алина. Смелая девчонка. И меня это заводит.

– Я думаю на перспективу! О будущем, Алина! Напоминаю: у меня несовершеннолетняя дочь, я не хочу, чтобы она разочаровалась в своем отце и выросла неуверенной в себе, недолюбленной девушкой! Я не хочу, чтобы мой развод и наш с тобой брак повлияли на мой бизнес! Ты ведь тоже должна быть в этом заинтересована, правда?! Ты ведь хочешь продолжать работать в самой элитной частной школе Краснодарского края?! Ты ведь хочешь продолжать получать высокую зарплату?! И ты ведь хочешь, чтобы в будущем у нас было достаточно денег на общую недвижимость и воспитание детей?!

Говоря все это, я, кажется, здорово заигрываюсь, потому что я не уверен, что у нас с Алиной есть будущее и будут дети...

Но зато это действует ровно так, как мне надо.

Алина сразу понижает голос:

– Да, прости... я все понимаю... ты прав...

– Вот и отлично, – киваю я и, чтобы закрепить эффект, обнимаю ее.

Пусть знает и чувствует, что она небезразлична мне, нужна и важна.

Алина плачет мне в грудь, но если честно, времени на сопли-слюни особо нет:

– Тебя ждут твои ученики.

– Да, точно, прости, я пойду...

– Погоди. В учительской ты сказала, что потеряла золотые серьги-кольца, это все?! Ты не показывала фото?!

– Нет, – она мотает головой и шмыгает носом.

– Отлично. Иди на урок, я быстро куплю похожие сережки и принесу тебе. Если заявится Марина, покажешь ей обе сережки и скажешь, что нашла их в своем кабинете, ясно?!

– Д-да...

– Умница, – я чмокаю ее в лоб и отпускаю.

Сережки я покупаю чудом, заказав их курьером из ближайшего ювелирного.

А еще через урок, когда во время обеда к Алине действительно приходит Марина, она делает все, как я велел.

Что касается сережки, найденной Мариной, я решаю засунуть ее под тумбу, чтобы во время уборки жена обнаружила свою пропажу.

Вторую сережку из пары я собираюсь забрать у Алины и отдать Нине.

Потом устроим сережкам счастливое воссоединение.

Ну а Марина, надеюсь, перестанет подозревать меня и успокоится.

Мне, конечно, тоже урок: Алину я больше в свою квартиру не пущу.

МАРИНА. 11 глава

Пять дней спустя.

___

Утро субботы начинается с того, что я начинаю готовить обед и ужин, а Вит идет в магазин.

Обычно мы заказываем курьерскую доставку продуктов, но в этот раз муж почему-то высказывает желание пойти сам.

Я пожимаю плечами и отпускаю его.

Через час, вернувшись домой, Вит приносит с собой цветы.

Я смотрю на него с подозрением, а муж протягивает букет мне:

– Ну, те, что я на восьмое марта дарил, подвяли уже... эти на замену.

– Обычно ты не даришь мне цветы так часто, – напоминаю я, сразу интуитивно ощущая, что таким образом он как будто бы просит прощения за свою измену... измену, которую я так и не смогла доказать.

– Так и ты обычно не ходишь с мрачным видом целую неделю, уверенная в том, что я тебе якобы изменил, – Вит пожимает плечами. – Так что вот... доказываю свою любовь, как могу...

Букет, конечно, никак не доказывает ни любовь, ни верность, но зато вызывает у меня чувство вины.

Мол, как же так, он обо мне заботится, цветы мне дарит, а я уже несколько дней кошусь на него исподлобья и не позволяю к себе прикасаться?!

А может, на то и рассчитано?!

Вызвать у меня чувство вины?!

Сделать все, чтобы я считала себя плохой, а его – хорошим?!

Как же сложно...

Нина, кстати, подтвердила, что потеряла свою сережку.

И что была у нас дома, тоже.

У них тогда по всему району воды не было из-за аварии, вот она и попросилась помыться к брату, а не к подругам, как обычно.

Нина даже фотографию приложила – в вечернем образе с теми самыми сережками, одну из которых я нашла восьмого марта в сливе нашей ванной.

Нашла – а потом потеряла... и снова нашла.

Да-да, вчера вечером, во время уборки.

Выяснилось, что она закатилась за тумбу.

Стоило отодвинуть ее от стены, чтобы пропылесосить, как сережка сразу обнаружилась возле плинтуса.

До этого я так тщательно не искала, разумеется.

Не думала, что в состоянии аффекта – я же была тогда шокирована изменой мужа! – промахнулась и закинула ее не в ящик тумбы, а за саму тумбу!

Алина свои сережки тоже нашла и показала, обе.

И теперь получается, что я, вроде как, ошиблась.

Зря обвинила своего мужа, не изменял он мне.

Я просто придумала что-то, накрутила сама...

А он теперь терпеливо ждет, когда я приду в себя.

Вот только... не получается у меня в себя прийти. Словно интуиция едва слышно шепчет: он лжет... они все лгут... и Вит, и Нина, и Алина...

Доказательств у меня нет.

И устраивать скандал, уходить из дома, выгонять мужа, подавать на развод в такой ситуации как-то странно.

Тем более что у нас несовершеннолетняя дочь-подросток, для которой подобные новости станут большим стрессом.

Зачем ее зря дергать, волновать?!

Поэтому все, что я могу, – это всеми возможными и невозможными способами избегать мужа.

На работе и дома.

В кухне, в гостиной, в спальне.

Мы по-прежнему спим в одной комнате, чтобы дочь ничего не заподозрила, но между нами я положила большую подушку для беременных.

Мы никак не соприкасаемся и почти не разговариваем.

Вита все это, конечно, обижает и злит.

Но нужно отдать ему должное: он не давит на меня, старается быть заботливым и терпеливым...

Может, я не права?!

Может, действительно придумала себе все?!

Вечером, буквально сбежав из дома, потому что находиться на одной территории с Витом невероятно сложно, я встречаюсь в кафе с Софой.

– Что, никаких подвижек? – спрашивает у меня подруга, когда мы заказываем напитки, нарезку овощей и сыров и запеченную рыбу.

– Нет, – я качаю головой. – Все ведут себя так, словно это я дура...

– Но ты себя дурой, конечно, не считаешь, – замечает с иронией подруга.

– А что, должна?! – возмущаюсь.

– Не знаю.

– Думаешь, он правда был верен?!

– Ну... – Софа поджимает губы. – Он раньше давал тебе поводы для ревности и подозрений?!

– Нет, – качаю головой.

– Вот именно, – говорит она, а потом, подумав немного, продолжает: – Но с другой стороны, мужчины – они ведь хитрожопые, когда им это нужно... А твой – еще и умный очень.

– И не поспоришь.

– В общем, есть у меня для тебя один совет... но я не уверена, что ты согласишься воспользоваться им.

12 глава

Я знаю, что у моей матери предменопауза началась только в пятьдесят лет, а у ее мамы – вообще в пятьдесят два.

Мне же всего сорок семь с половиной.

Неужели – уже?!

Неприятно, конечно... я ведь прекрасно знаю, что все эти гормональные изменения очень скажутся и на здоровье, и на внешнем виде, и на психологическом состоянии.

А мне и так предстоят не самые легкие дни и недели, а возможно, даже месяцы.

Потому что пока я узнаю правду про мужа – пройдет немало времени.

Боже, дай мне сил!

Ну а пока – делать-то нечего! – я все-таки беру использованную прокладку дочери и совершенно бесцеремонно, без стука вламываюсь в ее спальню.

Обычно я так не делаю, вообще-то.

Стараюсь быть современной мамой, которая уважает личные границы своего ребенка

К тому же, знаю, что это может испортить наши и без того не самые простые отношения.

Но я зла, рассержена, и это не первый, не второй и даже не третий такой случай!

Сколько можно?!

Почему я должна любоваться ее окровавленными прокладками?!

– Мила! – рыкаю с порога, а в следующее мгновение вижу, как она и ее одноклассник Гриша резко отрываются друг от друга и, как тараканы, над которыми включили свет, отпрыгивают в разные стороны дивана.

– Какого черта, мама?! – рычит в ответ Мила, вскакивая с места и краснея как помидор: то ли от гнева, то ли от стыда, что я застукала ее за поцелуями с молодым человеком.

– Нет, Мила, это не я «какого черта», а ты! Что это такое?! – я сую ей в руки ее же прокладку.

– Откуда я знаю, это не мое! – дочка брезгливо отшвыривает прокладку в сторону двери.

– Что значит, не твое?! А чье еще?!

– Понятия не имею!

– Ну ясно! – я закатываю глаза. – А о том, что происходило в этой комнате, пока я не зашла, ты понятие имеешь?! Чем вы здесь занимались?!

– Здравствуйте, Марина Максимовна, – тихо и нерешительно подает голос одноклассник моей дочери.

– Здравствуй, Гриша! – поворачиваюсь я к нему. Мы, конечно, прекрасно знакомы. Они с Милой учатся в одном классе... девятом классе нашей частной школы. – Может быть, ты объяснишь, что делаешь у нас дома?!

– Мы... ну... русским занимались...

– Языком?! – спрашиваю я иронично, намекая вовсе не на школьный предмет, а на то, что они, возможно, буквально минуту назад засовывали друг другу в глотки...

Знаю, нельзя об этом говорить и даже думать, это неправильно, они ведь еще дети, они познают себя и друг друга, в этом нет ничего ужасного, но почему-то именно сейчас я очень зла.

Мила ни слова не сказала о том, что пригласит к нам в дом своего одноклассника.

Он сам врет мне о том, что они, видите ли, русским занимались.

Да еще и эта дурацкая грязная прокладка!

И боль в животе!

И муж-изменник!

В общем, сложно взять себя в руки...

К счастью, Гриша не улавливает суть моей язвительной шуточки и растерянно выдавливает:

– Ну да... русским языком...

– Ну ясно, – хмыкаю я снова, а потом отхожу немного в сторону и показываю ему пальцем на дверь: – Марш домой.

– Ладно... простите, пожалуйста, Марина Максимовна... – лепечет он, встает и плетется на выход. – До свидания...

– До свидания, Гриша.

– Мама! – снова рычит Мила, чуть не набрасываясь на меня с кулаками. – Как ты смеешь выгонять его?!

– А как ты смеешь приводить его без моего разрешения?!

– Мне папа разрешил!

– Что?! Серьезно?!

– Да! – буквально выплевывает мне в лицо дочь.

– Я поговорю с ним! А ты, в любом случае, должна получать разрешение и от меня тоже!

– Да что ты говоришь?! – язвит она. – А я-то думала, что у вас с папой равноценное родительство! Может быть, прежде чем орать на меня и то разрешать, то запрещать мне приводить кого-то в гости, вы разберетесь между собой и договоритесь, что можно, а что нельзя?!

Мила, конечно, права.

Я зря вспылила.

Но мне все равно стоит огромных усилий сменить тон на более благожелательный:

– Повторяю: мы с отцом поговорим. А пока, пожалуйста, убери свою прокладку. И в следующий раз будь внимательна. Я ведь свои прокладки не разбрасываю где попало, верно?

– А что, у тебя еще есть месячные?! – фыркает язвительно Мила, а потом с явным нежеланием поднимает прокладку и идет в ванную комнату.

Ну да, вообще-то... месячных нет.

Я снова возвращаюсь мыслями к этой проблеме.

13 глава

Некоторое время я сижу на бортике ванны, оглушенная новостью о собственной беременности.

Вспоминаю, когда у нас с мужем была близость, прикидываю примерный срок.

Сквозь толщу спутанных мыслей прорезается одна, самая главная, самая страшная: делать аборт или...

Ну, потому что мне сорок семь, я на пороге менопаузы, здоровье уже не то, чтобы вынашивать и рожать детей.

Плюс муж... если он действительно изменял мне – то зачем мне все это?!

Когда на свет появилась Мила, мы были в любви, обожали друг друга... сейчас этого не будет.

Вит хоть и пытается наладить отношения, ухаживает, дарит цветы, но я почему-то воспринимаю это подсознательно как попытку загладить вину, вымолить прощение...

То есть, он-то думает, что убеждает меня в своей любви и верности, но для меня все выглядит ровно наоборот.

Не был бы виноват – не вертелся бы, как уж на сковородке.

Одно непонятно: если у него есть любовница, если они с Алиной вместе и любят друг друга, почему нельзя честно в этом признаться?!

Я бы простила и отпустила, мы могли бы сохранить дружеские отношения ради дочери-подростка...

А он просто сделал из меня дуру.

А может, я и правда дура?!

В себя прихожу, когда раздается энергичный стук в дверь ванной комнаты.

– Да-да, – говорю я рассеянно и быстро прячу тест в карман.

– Мама, – раздается нетерпеливый голос Милы. – А можно побыстрее?! Мне нужна чистая прокладка!

– Да, конечно, прости, – я открываю дверь и впускаю ее, но дочь останавливается на пороге и смотрит на меня выразительно: мол, ну, уходи уже, я жду!

Мы с ней меняемся местами, но прежде чем уйти, я говорю:

– Прости меня, пожалуйста, Мила, – голос дрожит, потому что извиняться перед дочерью немного непривычно, но я знаю, что была не права, и потому продолжаю: – Я не должна была на тебе срываться. Не должна была выгонять Гришу. И особенно не должна была совать тебе в руки использованную прокладку, пока он был в твоей комнате.

– Да уж, мам, это был лютый кринж, – подтверждает дочь. – К счастью, Гриша не тюбик какой-нибудь и не считает, что месячные – это зашквар. Все здоровые девушки менструируют, это окей. Он меня из-за этого не бросит и не застыдит. Но ты, блин, в следующий раз все равно не твори такую жесть. Не хочу ловить за тебя испанский стыд.

– Хорошо, – я киваю, с облегчением выдыхая.

– Ну все, иди уже, – просит дочь и скрывается в ванной комнате, а я иду в спальню.

Мне нужно подумать, что делать дальше.

И поскольку думать о беременности пока слишком тяжело – надо хоть немного свыкнуться в этой мыслью, – я решаю поискать в интернете хорошего частного детектива.

Софа подала отличную идею – жаль, она не смогла еще и кого-нибудь конкретного посоветовать.

Поэтому я вбиваю в поиск «частный детектив Сочи» и принимаюсь мониторить сайты.

Цены, конечно, фантастические.

Слава богу, что у меня есть финансовая подушка безопасности и возможность потратиться, не вызвав подозрений у мужа.

В конце концов, я выбираю детективное агентство «Энигма».

Сразу позвонить не решаюсь: муж дома, вдруг услышит?!

Поэтому пишу сообщение.

Ответ приходит через пятнадцать минут: детектив Аркадий Павлович Кулибин предлагает встретиться в офисе агентства завтра в полдень.

Отлично, мне подходит.

Я подтверждаю встречу и откладываю телефон, возвращаясь мыслями к беременности.

Так или иначе – надо записаться к гинекологу.

Подтвердить или опровергнуть – было бы замечательно! – свое положение, получить рекомендации: в каком вообще состоянии мое здоровье?! Смогу ли я выносить и родить ребенка?!

Вот уже семнадцать лет, с самой беременности, я наблюдаюсь у одного и того же гинеколога, Лидии Васильевны Проценко.

Поэтому я пытаюсь записаться онлайн именно к ней.

Вот только свободных окон для приема у нее нет аж до двадцать первого марта. Почти целая неделя! Толковые врачи всегда востребованы!

Что делать – ждать или идти к кому-то другому?!

Я решаю подождать. За неделю с моей беременностью, если она есть, все равно ничего особо не случится... зато я сама, может быть, буду более готова психологически, чтобы говорить об этом и принимать какие-то решения.

А еще, возможно, к тому времени появится какая-нибудь информация от детектива.

Вдруг выяснится, что Вит не изменял мне?!

Тогда я скажу ему о беременности, и мы решим все вместе.

Ну а пока ему лучше не знать.

На следующее утро я сообщаю Виту и Миле, что договорилась с Софой прогуляться по торговым центрам, прикупить что-нибудь на весну.

АЛИНА. 14 глава

Да, да, да, я прекрасно все понимаю.

Понимаю, что у него несовершеннолетняя дочь, и он не хочет ее расстраивать и разочаровывать... вот только меня расстраивать и разочаровывать почему-то можно.

Понимаю, что – в теории! – новость о его разводе с женой негативно скажется на его репутации и бизнесе.

Вот только – на практике! – классы нашей школы сплошь набиты отпрысками политиков, бизнесменов, блогеров, актеров и музыкантов, чьи любовные послужные списки и списки грешков уж точно не меньше, чем наши: там и измены, и внебрачные дети, и скандальные выходки с алкоголем и наркотиками, и реабилитационные центры, и финансовые аферы...

Не этим людям тыкать нас носом в нарушенные семейные ценности и подорванные моральные принципы.

И конечно, я понимаю, что он думает, по его собственным словам, на перспективу, чтобы обеспечить мне и нашим будущим детям счастливую жизнь, вот только... когда все это случится?! И случится ли вообще?!

Так что я, конечно, киваю, соглашаюсь, что была не права, плачу ему в грудь, притворяясь глупышкой, но своих мыслей о том, что нужно раскрыть правду его жене, не оставляю.

Только понимаю, что нужен другой способ.

Такой, чтобы Вит не подумал, что это я подстроила.

В воскресенье я встречаюсь с Лесей – лучшей подругой.

Она-то и посоветовала мне поторопить события, послушавшись ее, я и подкинула сережку в ванну Мариночки Максимовны...

Теперь я рассказываю об этом – и Леся восхищается:

– Ты гений!

– Ага, – киваю я мрачно. – Только Вит моего рвения не оценил.

– Ну еще бы! Во-первых, это было неожиданно. А неожиданные вещи бесят людей, даже если они приятные... а неприятные тем более! Во-вторых, люди вроде него – бизнесмены и большие руководители, – предпочитают держать все под контролем: и жену, и любовницу... а ты посмела действовать без его ведома и разрешения! Ну и в-третьих, не исключено, что он правда пока не готов перевернуть страницу. Ему ведь... сколько?!

– Сорок восемь, – напоминаю я.

– Вот именно! В два раза старше тебя! Совершенно другое воспитание, другие привычки, другое все! Его поколение с трудом принимает любые изменения, даже позитивные. Это мы, молодежь, готовы одним днем уволиться и улететь на Бали, чтобы греть жопки вдали от промозглых дождей.

– Ну, знаешь, я хоть и неплохо зарабатываю, но у меня нет столько денег, чтобы взять и улететь на Бали! – смеюсь я.

– Вот именно! Но это пока! Посмотри на меня: я в шоколаде! Через неделю с Гаврюшей улетаем на Мальдивы!

– Вау! Зависть! – я выпячиваю нижнюю губу.

Лесе двадцать четыре, как и мне, и полтора года назад она вышла за муж за крутого бизнесмена. Разница в возрасте у них поменьше, чем у нас с Витом, но тоже существенная – восемнадцать лет. И живет она теперь, как сыр в масле катается: то Бали, то Мальдивы, то Шри-Ланка, то Италия, то Испания... В общем, путешествует и наслаждается жизнью.

Закончила, как и я, педагогический, но по профессии не проработала ни дня! Так что мне есть с кого брать пример. И есть с кем советоваться.

– Знаю, ты не хочешь с этим торопиться, – говорит Леся. – Но это самый надежный, самый проверенный способ.

– Ты о чем?! – спрашиваю я.

– Ты должна от него забеременеть.

– О боже... ну нет!

– Ну и зря. Обычно мужики, увидев положительный тест на беременность, а потом услышав, как бьется сердечко вашего ребеночка во время УЗИ, тают и быстро переосмысливают свои жизни.

– А если, блин, не переосмыслит?!

– Ну, сделаешь аборт, не впервой же.

Да, не впервой.

Делала уже четыре года назад.

Мы тогда в университете учились, и я залетела от малознакомого парня, с которым переспала на вечеринке.

Стыдно было, конечно, страшно, но не рожать же было, правда?!

– Ну... не знаю, – говорю я с сомнением. – Ребенок – это все-таки большая ответственность.

– Большая ответственность – это сделать все, чтобы добиться своей цели. А цель твоя – развести его с женой и женить на себе.

Она говорит это так твердо, так уверенно, что я и сама начинаю верить.

Я ведь, хоть и влюблена, в последнее время все больше и больше сомневалась, надо ли мне это?!

Нужен ли мне мужчина, который никак не бросит ради меня жену?!

Может, проще найти кого-то другого?!

Но кое в чем Леся точно права: надо действовать, подталкивать... мужчины порой – как дети, пока не ткнешь их носом, не понимают, где их истинное счастье.

А Вит – и правда идеальный вариант.

Он богатый, влиятельный, яркий, умный.

Если он будет моим, я, как и Леся, буду рассекать по курортам.

Если у нас будут дети, он обеспечит их всем необходимым.

15 глава

С одной стороны, предложение Леси – очень разумное.

Много лет женщины манипулируют мужчинами через беременность и детей: заставляют жениться, разводиться, выбирать, платить деньги...

Природа не дала женщине физической силы – в сравнении с противоположным полом, – но дала силу моральную: стоит сообщить о беременности, как статус сразу меняется, и вот ты уже не просто любовница, не просто развлечение, а потенциальная мать его будущего наследника!

С перепугу или по глупости мужчина, конечно, может отказаться от ответственности, отправить бедняжку на аборт, даже денег на него дать, но если женщина решит родить, то ответственность все равно догонит, как минимум в виде алиментов, как максимум – в виде чувства вины, что где-то там растет его родное дитятко, а он, такой-сякой, не участвует в воспитании...

В общем, вариант беспроигрышный.

Конечно, есть женщины, которые, возомнив из себя гордую и независимую, уходят с ребенком в животе, тайно рожают и потом в одиночку воспитывают, ничего не сообщая бывшим возлюбленным и новоиспеченным папашам, но я – не из таких женщин.

Я точно знаю: если со мной случится беременность и я решу рожать – отец ребенка разделит со мной все сложности родительства.

Я заставлю его обеспечивать меня и ребенка.

Я заставлю его принимать участие в воспитании. Будет упираться – привезу к нему ребенка и оставлю на пороге. Посмотрю, как он будет выкручиваться.

Я точно не буду строить из себя типичную на постсоветском пространстве мамашку-жертву, которая ради своего ребенка отказывается от собственной жизни, отношений, карьеры, развлечений.

Нет. В процессе зачатия участвовали двое – значит, и родителями становятся двое, иного не дано.

И это не только здоровый эгоизм, но и забота о будущем ребенка: куда лучше ему будет с мамой и папой, а не только с мамой, тем более – задолбанной, вечно уставшей и не имеющей достаточно средств.

Другое дело, что становиться матерью прямо сейчас я не хочу.

Я поступала в педагогический не как многие мои сокурсницы, в том числе и Леся, не просто чтобы убить время в ожидании принца на белом коне, я искренне мечтала работать в школе, с детьми, учить их доброму и вечному...

Именно так я и делаю.

Конечно, я не хочу работать учительницей географии до пенсии.

Конечно, я хочу много отдыхать и путешествовать, заниматься тем, что нравится, и не думать о деньгах.

Но мне двадцать четыре, я молода и здорова, еще как минимум пять-семь лет я могу не думать о продолжении рода и всех тех прелестях, что ждут меня вместе с рождением ребенка: бессонных ночах, кормлении грудью, смене памперсов, проблемах с гормонами, лишнем весе и так далее, и так далее, и так далее...

«Scholars' Haven» – классное место, чтобы по-настоящему кайфовать от своей работы и при этом хорошо зарабатывать.

Я не только провожу уроки, но и много участвую во внеклассной деятельности, мы с ребятами ездим на экскурсии, в кино, в театр, на пикники, общаемся.

Дети обожают меня, и я обожаю детей в ответ.

Когда-нибудь, наверное, я стану классной мамой, понимающей, принимающей, современной, но пока... нет.

Пока меня все устраивает и я не хочу ничего менять.

Тем более, я пока не уверена, что именно Вит – тот самый.

Даже если не брать в расчет огромную разницу в возрасте – мне двадцать четыре, а ему ровно в два раза больше, сорок восемь, – и тот факт, что он не торопится расстаться со своей женой, я все равно думаю: вдруг появится кто-то другой?!

Не менее – а может, и более! – богатый, при этом более молодой?!

А может, еще и готовый бросить весь мир к моим ногам прямо сейчас, а не когда-нибудь потом, когда вырастет дочь, подкопится капитал, укрепится репутация, окончательно надоест жена?!

Было бы прекрасно.

Поэтому – я не готова беременеть.

Но ведь совсем не обязательно беременеть по-настоящему, правда?!

Можно ведь соврать об этом – и посмотреть на реакцию Вита.

Мне не составит труда подделать тест на беременность – положительные тесты продаются на маркетплейсах, – и не составит труда подделать справку и фотографии УЗИ... Боже, да в интернете можно купить даже видеозапись с УЗИ, где будут и шевеления плода видны, и стук его сердца слышен!

Об этом ведь говорила Леся?!

Что мужчины тают, услышав сердцебиение своего будущего ребенка?!

Посмотрим, растает ли Вит!

Да, определенно, именно так я и поступлю.

Потом, если что, можно будет либо сымитировать выкидыш, либо забеременеть по-настоящему.

На то, чтобы все организовать, у меня уходит два дня, и уже в понедельник, воспользовавшись тем, что у меня нет третьего урока, я иду в директорский кабинет, чтобы сообщить Виту радостную новость.

Он встречает меня, будучи явно не в духе:

ВИТ. 16 глава

Ненавижу письма от попечительского совета!

Вечно там какая-нибудь фигня!

И сейчас вот тоже я открываю сообщение и пробегаюсь взглядом по диагонали, сразу понимая, что радоваться здесь нечему...

Потом читаю уже внимательно:

«Добрый день, уважаемый Виталий Сергеевич!

Попечительский совет частной общеобразовательной школы-пансиона «Scholars' Haven» в лице Нарусовой Лидии Викторовны, Пешковой Марии Ивановны, Каторжинской Олеси Якубовны, Степанько Михаила Евгеньевича и Германчук Олега Анатольевича приветствует вас и приглашает к обсуждению важного вопроса.

Мы заметили, что в последние три года показатели школы начали неумолимо падать.

Процент выпускников, сдавших Единый Государственный Экзамен на высшие баллы, все ниже.

Количество выпускников девятых и одиннадцатых классов, поступивших в престижные колледжи и университеты, в том числе в Москве и Санкт-Петербурге, все меньше.

Количество победителей и призеров городских, краевых и всероссийских олимпиад по школьным предметам тоже уменьшается в каждым годом.

С чем связано это падение? Мы хотели бы получить от вас подробный конструктивный отчет.

Также мы считаем своим долгом предотвратить дальнейшее падение показателей с помощью административных перестановок.

Мы хотели бы предложить на пост директора школы Зеленцова Романа Валерьевича.

Роман Валерьевич работает в Министерстве просвещения Российской Федерации с две тысячи восемнадцатого года и сейчас возглавляет Департамент государственной политики в сфере среднего профессионального образования и профессионального обучения.

До этого он десять лет руководил частной общеобразовательной школой «Арбатские сезоны».

До этого работал там же заведующим старшими классами, еще раньше – учителем математики.

При вступлении в должность директора школы «Scholars' Haven» знания и опыт Романа Валерьевича будут направлены на замедление падения показателей, а затем – на их активный рост.

Уверены, вы, как владелец и управленец школы, тоже заинтересованы в повышении показателей.

Надеемся на ваше сотрудничество.

Также хотим предупредить, что в случае вашего отказа от сотрудничества мы будем вынуждены принять другие меры, а именно – сократить финансирование в следующем учебном году: вместо ста пятидесяти тысяч рублей на каждого обучающегося будет внесено по сто пять тысяч рублей.

Надеемся, что совместными усилиями мы сможем вернуть школу на правильный путь.

С уважением, попечительский совет частной общеобразовательной школы-пансиона «Scholars' Haven» в лице Нарусовой Лидии Викторовны, Пешковой Марии Ивановны, Каторжинской Олеси Якубовны, Степанько Михаила Евгеньевича и Германчук Олега Анатольевича».

Я читаю это сообщение дважды – и с каждым разом все больше и больше зверею.

Они прикопались к чертовым показателям, которыми я практически не могу управлять!

Я что, виноват, что дети с каждым годом все тупее и тупее?!

Я что, виноват, что они плохо сдают ЕГЭ, не поступают в университеты из списка, утвержденного попечительским советом, или же не участвуют в дурацких олимпиадах?!

Я ничего не менял!

Все тот же педагогический состав, все те же учебные программы, все так же построенный образовательный процесс!

Там и показатели-то не слишком отличаются!

Я вообще не считаю, что это падение, это скорее погрешность!

В одном году чуть больше, в другом чуть меньше...

Специально заглядываю в папки с отчетами прошлых лет.

В две тысячи двадцать втором году тридцать процентов выпускников сдали ЕГЭ на высшие баллы – минимум девяносто.

В двадцать третьем году – двадцать семь процентов.

В двадцать четвертом – двадцать пять.

Падение – на пять процентов!

Это, блин, погрешность!

То же самое и с вузами, и с олимпиадами!

Вполне возможно, что в этом году будет тридцать один процент выпускников с высшими баллами!

И что, попечительский совет сразу решит восстановить меня в должности?!

Не-е-ет...

Они не будут ждать лета и результатов ЕГЭ.

Они хотят заменить меня сейчас, прикрывшись этими дурацкими процентами.

На самом деле, причина вовсе не в них.

Просто кто-то решил, что Роману Валерьевичу Зеленцову будет хорошо, тепло и уютно в директорском кресле элитной частной школы в Сочи! Гораздо лучше, чем в министерстве просвещения в промозглой Москве!

Возможно даже, он сам это решил!

А я теперь должен покинуть пост?!

Не бывать этому!

Именно в этот момент в мой кабинет вдруг заходит Алина.

АРКАДИЙ ПАВЛОВИЧ. 17 глава

Моя работа – мой хлеб.

Много лет подряд я думал именно так – и честно выполнял все свои обязанности.

Трудился, как раб на галерах, пахал, как папа Карло, так сказать.

Конечно, моя исключительно положительная репутация шла впереди меня, ценник тоже рос, и в какой-то момент я стал одним из самых лучших частных детективов Сочи.

Я открыл собственное агентство, нанял несколько сотрудников... в этот момент я мог бы начать почивать на лаврах, жить красивой жизнью где-нибудь на островах в Тихом океане, но... мне всегда было мало.

И однажды в мою гениальную голову пришел не менее гениальный план.

Обратилась ко мне милая барышня, назовем ее – Нонна.

Не знаю, почему Нонна, в реальности-то имя другое было, но я его уже не помню... пускай будет Нонна.

Нонна была супругой нефтяного магната и подозревала своего мужа в изменах.

Сам муж при этом измены всячески отрицал и утверждал, что верен своей жене.

Не хотел он, в общем, разводиться, делить имущество, портить репутацию и вот это вот все...

Я принял заказ.

Установил скрытые видеокамеры, прослушку на телефоны.

Нонна отвалила мне деньжат – и мы стали ждать.

Не прошло и недели, как измены подтвердились.

Тогда-то я и понял, что могу срубить на этой ситуации в два, а то и в три раза больше.

Потому что Нонна была, безусловно, богата, но ее муж-магнат был намного богаче!

И он совершенно не хотел развода!

Назовем мужа Нонны, скажем, Афанасием.

Я написал ему, мол, уважаемый Афанасий, так и так, ваша жена обратилась ко мне в агентство, чтобы узнать про ваши измены, измены имеют место быть, но если вы заплатите мне – я скажу вашей жене, что вы верны, как лебедь, и чисты, как стеклышко, покажу ей смонтированные по кругу кусочки видеозаписей, где вы книжки читаете и рабочие договоры подписываете, все.

Афанасий, конечно, поначалу взбесился, называл меня зажравшимся говнюком.

Но потом понял, что я – его шанс сохранить брак.

В общем, он заплатил мне в три раза больше, чем до этого заплатила его жена.

Я отдал Афанасию весь компромат, и он побежал налаживать отношения со своей милой Нонной, а я остался в шоколаде.

Такая схема мне, безусловно, понравилась.

Да, нечестно, но с другой стороны – брак людям сохранил, доброе дело!

Ну, и пошло-поехало...

С той поры пять лет прошло, и вот теперь ко мне обратилась милая барышня по имени Марина. Марина Максимовна Королева, если точнее. Супруга Виталия Сергеевича Королева, директора элитной частной сочинской школы-пансиона «Scholars' Haven».

Небедные люди, в общем.

История – один в один, как у Нонны и Афанасия.

Марина подозревает мужа в измене, тот отрицает.

Я сделал Марине комплексное предложение.

Установить камеры-невидимки в их квартире, пока Виталия нет дома, наблюдать неделю, предоставить отчет – двадцать восемь тысяч рублей.

То же самое в директорском кабинете, под видом интернет-техника, – двадцать три тысячи рублей.

Прослушка на телефон – пятнадцать тысяч рублей.

Взлом социальных сетей и проверка по ключевым словам – двадцать одна тысяча рублей.

Общая сумма – восемьдесят семь тысяч рублей за неделю работы.

Вот только сегодня всего-то второй день, а мне уже все ясно: измена имеет место быть.

Прямо сейчас я смотрю и слушаю, как Виталий болтает со своей любовницей, по совместительству – учительницей географии в той же школе.

– Я беременна, – говорит любовница по имени Алина.

Виталий аж глаза вытаращивает:

– Что значит – беременна?! Мы ведь предохранялись! Таблетки плюс резинки!

Она пожимает плечами:

– Так вышло...

– Какой срок?!

– Пять недель... ты не рад?!

– Алина... Ты ведь и сама прекрасно знаешь, что это невовремя, чертовски невовремя...

Я наблюдаю за этим прекрасным диалогом, параллельно хрумкаю чипсы и запиваю лимонадом.

Скажете – я черствый?!

Равнодушный?!

Жестокий?!

Что у людей драма, а я жру?!

Пффф... я таких диалогов посмотрел и послушал сотни раз за годы работы!

Да и кому здесь сочувствовать?!

Любовнице?! Сама виновата, дура, если залетела.

Незадачливому будущему папаше?! Он, поверьте, в шоколаде гораздо больше, чем я.

МАРИНА. 18 глава

Аркадий Павлович работает не только профессионально, но и быстро, и мне это очень нравится.

Договор мы подписали с ним в воскресенье – а вчера, в понедельник, все видеокамеры уже были на месте!

У нас дома он установил их утром, когда муж умчался на работу, а я осталась дома, потому что у меня не было двух первых уроков.

В директорском кабинете – днем, притворившись интернет-техником.

Единственное – я спросила у Аркадия Петровича, а нельзя ли мне получить к этим камерам доступ, но он сказал, что и рад бы, но нет технической возможности... вот это жаль, конечно, но с другой стороны, зато я не буду отвлекаться, пялясь к эти камеры денно и нощно...

В общей сложности за работу пришлось отдать восемьдесят семь тысяч рублей: это установка всех видеокамер и прослушки, взлом социальных сетей Вита, наблюдение в течение недели и отчеты.

Если вдруг недели окажется мало, вторая неделя будет стоить уже меньше, пятьдесят три тысячи рублей.

Третья, со скидкой постоянного клиента, – сорок пять тысяч.

Но я, конечно, очень надеюсь, что недели хватит, потому что я ограничена в средствах.

Да, деньги есть, но тратить все на частного детектива я не хочу.

К тому же, если выяснение правды затянется, затянется и решение с беременностью... а до приема у гинеколога всего три дня.

Живот сегодня по-прежнему тянет, и даже сильнее, чем вчера, поэтому я все больше думаю о своей беременности.

О том, что я буду делать, если окажется, что Вит действительно мне изменяет.

И о том, что я буду делать, если выяснится, что он ни в чем не виноват... придется извиняться!

Обычно я не люблю извиняться, но это – тот самый случай, когда я буду рада оказаться неправой! Буду рада отказаться от всех своих подозрений, попросить прощения и жить дальше счастливой семейной жизнью!

Только вот что-то подсказывает мне, что этого не будет. Что-то подсказывает мне, что вот-вот разразится настоящая буря...

Именно так я говорю и Софе, когда во время обеда мы, вместо того, чтобы поесть в учительской или спуститься в столовую, остаемся в моем кабинете, по-очереди засовываем в микроволновку наши контейнеры с домашней едой, кипятим чайник, достаем печенье и конфеты и обсуждаем, как мне работается с частным детективом.

– Я рада, что ты последовала моему совету и решилась к нему обратиться, – говорит Софа, явно гордая тем, что смогла быть полезна. – Но я думаю, что ты слишком много об этом... думаешь, уж прости за тавтологию. Просто доверься профессионалу и жди результатов. И не загоняй себя тяжелыми мыслями, ни к чему хорошему это не приведет. Особенно если ты беременна! Беременным вообще нельзя волноваться!

– Легко сказать! – фыркаю я и инстинктивно кладу руку на живот... или это просто снова начало тянуть, и я схватилась за него от боли?!

Софа, конечно, потрясающая подруга.

И очень умная!

Ведь это именно она посоветовала обратиться к частному детективу.

И это именно она предложила сделать тест на беременность.

И, в конце концов, это именно она страховала меня на случай, если Вит решит узнать, где я, пока я встречаюсь с Аркадием Павловичем.

Но совсем не волноваться – это уж слишком!

Как всегда, обед пролетает очень быстро.

Через пять минут прозвенит звонок – так что мы с Софой прощаемся.

Она пожимает мне руку, говорит:

– Все будет хорошо, – и уходит, а вместо нее класс начинает наполняться детьми... впрочем, одиннадцатиклассники – это уже совсем не дети! Уверена, у некоторых из них опыта в любовных делах побольше, чем у меня в мои годы!

– Здрасьте, Марина Максимовна!

– Добрый день!

– Здравствуйте!

Я в ответ улыбаюсь:

– Всем доброго дня, мои хорошие... рассаживайтесь.

В этот момент звенит звонок, а вместе с ним, словно синхронизировавшись, вдруг начинает звенеть и моя голова.

Меня окутывает жар, пальцы дрожат.

Мне приходится встряхнуть головой, чтобы прийти в себя.

Живот тянет все сильнее... временами даже простреливает, как когда-то давно, в молодости, до родов, когда у меня были болезненные месячные, а все врачи разводили руками и говорили, что я никогда не смогу иметь детей... я давно уже отвыкла от таких ощущений – а теперь они буквально пронзают меня насквозь!

– Марина Максимовна, у вас все окей?! Вы какая-то бледная...

– Да, Рита, все в порядке, спасибо, – улыбаюсь я и сажусь на стул, надеясь, что так мне станет полегче.

На несколько минут и вправду отпускает, я даже начинаю урок, но как только одиннадцатиклассники погружаются в самостоятельное выполнение первого упражнения, как низ живота снова скручивает...

Я едва не вскрикиваю.

Понимаю, что ждать пятницы и планового приема нельзя, поеду прямо сегодня, сразу после уроков...