Развод за 40. Новая жизнь

Глава 1. Снежные воспоминания

Декабрьский вечер окутал Подмосковье морозной дымкой. Я стояла посреди гостиной нашего уютного, но немного устаревшего коттеджа, бережно развешивая хрупкие елочные игрушки на скромной ели. Каждый шарик, казалось, нес в себе тяжесть воспоминаний – мой недавний развод, предательство мужа, горький привкус одиночества. Моя двухлетняя дочь Маша молча помогала мне, интуитивно чувствуя мое подавленное настроение.

Я осторожно достала из коробки серебристую звезду, и мои пальцы невольно задрожали. Эту звезду мы купили с бывшим мужем в первый год нашего брака, когда будущее казалось таким ярким и многообещающим. Теперь же она напоминала о разбитых мечтах и утраченном доверии.

- Мама, можно я повешу эту? – тихий голосок Маши вырвал меня из горьких размышлений. Она протягивала мне блестящий шарик, расписанный снежинками.

- Конечно, солнышко, – я попыталась улыбнуться, но чувствовала, что улыбка не достигает глаз. Опустившись на колени рядом с дочерью, я помогла ей закрепить игрушку на ветке. Маша, довольная своим достижением, захлопала в ладоши.

Глядя на ее светящееся личико, я ощутила, как сердце сжимается от любви и боли одновременно. Любви к этому маленькому чуду, которое стало смыслом моей жизни, и боли от осознания, что теперь мне придется растить ее одной.

- Мамочка, а почему ты грустная? – Маша внимательно посмотрела на меня своими голубыми глазками, так похожими на мои.

Я глубоко вздохнула, пытаясь подобрать слова.

- Знаешь, милая, иногда взрослые грустят, вспоминая прошлое. Но это ничего, главное, что мы с тобой вместе.

Маша обняла меня своими маленькими ручками, и я почувствовала, как к горлу подступает ком. Как объяснить двухлетнему ребенку, что ее отец променял нас на мою младшую сестру и её дочь? Как рассказать о предательстве, которое разрушило нашу семью?

Внезапно тишину нарушил звонок моего телефона. Я неохотно отстранилась от дочери и взяла трубку. Это был мой начальник, Андрей Петрович.

- Нина Сергеевна, добрый вечер. Извините за поздний звонок, но у нас возникла срочная ситуация с проектом Соколова. Вы не могли бы завтра приехать пораньше? Нужно обсудить стратегию до встречи с клиентом.

Я почувствовала, как внутри все сжалось. Этот проект был крайне важен для нашей компании, и я знала, что от его успеха зависела моя карьера. Но как же Маша? Я обещала ей, что завтра мы вместе испечем имбирные пряники.

- Андрей Петрович, я... я постараюсь. Во сколько нужно быть? – мой голос звучал неуверенно.

- К восьми было бы идеально. Я понимаю, что это рано, особенно учитывая вашу ситуацию, но... – он замялся, явно чувствуя себя неловко.

- Нет-нет, все в порядке. Я буду, – я быстро прервала его, не желая вызывать жалость или обсуждать свою личную жизнь.

Закончив разговор, я обернулась и увидела, что Маша уже задремала на диване, крепко прижимая к себе плюшевого медвежонка. Я осторожно укрыла ее пледом, чувствуя, как разрывается сердце от невозможности быть одновременно идеальной матерью и успешным профессионалом.

Вернувшись к елке, я заметила фотографию в рамке, висящую на одной из веток. На ней мы с бывшим мужем и новорожденной Машей – счастливая семья, которой больше не существует. Я провела пальцами по лицам на фотографии, ощущая, как к глазам подступают слезы.

Воспоминания нахлынули с новой силой. Вот мы с Игорем гуляем по заснеженному парку, планируя нашу свадьбу. А вот я, сжимаю очередной неудавшийся тест на беременность. Прибираюсь в нашей квартире. И наконец, тот роковой вечер год назад, когда муж оставил свой телефон и я всё узнала.

Я тряхнула головой, пытаясь отогнать болезненные мысли. Взгляд упал на коробку с оставшимися украшениями. Среди них лежала маленькая фарфоровая фигурка ангела – подарок моей матери. Я вздохнула, вспоминая нашу последнюю ссору. Мама не поддержала меня после развода, встав на сторону сестры и Игоря.

- Нина, ты всегда была слишком требовательной. Может, если бы ты больше внимания уделяла мужу, а не работе... – ее слова до сих пор звенели в ушах.

Чувствуя, как напряжение сковывает плечи, я отложила фигурку обратно в коробку. Тихий всхлип Маши во сне заставил меня обернуться. Я подошла к дивану и нежно погладила ее по золотистым кудряшкам.

- Я справлюсь, милая. Ради тебя я со всем справлюсь, – прошептала я, чувствуя, как решимость укрепляется в моем сердце.

Вернувшись к елке, я задумчиво посмотрела на мерцающие огоньки гирлянды. Их теплый свет, казалось, пытался пробиться сквозь стены, которые я выстроила вокруг своего сердца. Смогу ли я когда-нибудь снова довериться, открыться новым отношениям? Или страх предательства навсегда останется со мной?

Я глубоко вздохнула, ощущая, как морозный воздух проникает в комнату через неплотно закрытое окно. За окном простирался заснеженный пейзаж нашего закрытого поселка – белые шапки на соснах, узкие дорожки, протоптанные в глубоком снегу. Этот вид всегда успокаивал меня, но сейчас он лишь подчеркивал мое одиночество.

Внезапно я услышала далекий лай собаки, и это почему-то напомнило мне о том, что жизнь продолжается. Несмотря на все трудности, несмотря на боль и разочарование, мир не останавливается. И я тоже не должна останавливаться.

Я посмотрела на часы – было уже поздно. Завтра предстоял тяжелый день, и мне нужно было хоть немного отдохнуть. Аккуратно подняв спящую Машу на руки, я понесла ее в спальню. Уложив дочь в кроватку, я на мгновение задержалась, любуясь ее безмятежным лицом.

- Ты моя сила, моя радость, – прошептала я, нежно целуя Машу в лоб.

Вернувшись в гостиную, я выключила гирлянду на елке и подошла к окну. Снег продолжал падать, укрывая мир вокруг белым покрывалом. В этот момент я почувствовала странное спокойствие. Да, мое сердце все еще болело, но где-то глубоко внутри зародилась надежда. Надежда на то, что однажды я смогу снова поверить в любовь, что смогу быть счастливой.

Засыпая в своей холодной постели, я думала о завтрашнем дне. О важном проекте, о Маше, которую придется оставить с няней, о предстоящих праздниках, которые впервые придется встречать без семьи. Но впервые за долгое время я не чувствовала паники. Только решимость – справиться со всем, что готовит мне жизнь, ради себя и ради моей маленькой дочери.

Глава 2. Новая надежда

Морозный воздух щипал мои щеки, когда я вышла из машины перед сверкающим огнями клуба. Снежинки кружились в свете фонарей, создавая иллюзию волшебства, которую я не чувствовала. Мое сердце сжалось при мысли о предстоящем вечере. Новогодняя вечеринка – последнее место, где я хотела бы оказаться, но профессиональные связи требовали моего присутствия.

Я глубоко вздохнула, собираясь с силами. Маша осталась дома с няней, и чувство вины за то, что я не встречаю Новый год с дочерью, добавляло тяжести на душе.

- Всего пара часов, – напомнила я себе, поправляя темно-синее платье, которое, казалось, висело на мне, как на вешалке. За последние месяцы я сильно похудела, и даже любимый наряд теперь выглядел чужим.

Толкнув тяжелую дверь, я окунулась в атмосферу праздника, которая мгновенно навалилась на меня шумом голосов, звоном бокалов и навязчивыми рождественскими мелодиями. Клуб преобразился до неузнаваемости: гирлянды обвивали колонны, огромная ель в центре зала сверкала игрушками, а с потолка свисали сотни серебристых шаров, создавая иллюзию звездного неба.

Я машинально взяла бокал с подноса проходящего мимо официанта и начала лавировать между группками гостей, обмениваясь дежурными улыбками и поздравлениями. Мой взгляд непроизвольно искал пути к отступлению – укромный уголок, где можно было бы спрятаться от этого вихря веселья, которое я не чувствовала.

– Нина! Как я рада тебя видеть! – раздался голос Марины Степановны, главного редактора журнала, с которым я сотрудничала. – Ты просто сияешь сегодня!

Я натянуто улыбнулась, зная, что выгляжу совсем не блестяще. Темные круги под глазами, которые я безуспешно пыталась замаскировать, выдавали мои бессонные ночи.

– Спасибо, Марина Степановна. С наступающим вас, – мой голос звучал фальшиво даже для меня самой.

– Милая, ты должна познакомиться с нашим новым арт-директором! Он просто чудо, – Марина Степановна схватила меня за локоть, явно намереваясь затащить в очередной круг светской беседы.

– Обязательно, – я сделала шаг назад, – но сначала мне нужно...

Я не успела закончить фразу. Резко развернувшись, чтобы ускользнуть, я врезалась в кого-то, и мой напиток выплеснулся на белоснежную рубашку незнакомца.

– Ох, простите! – воскликнула я, чувствуя, как краска заливает мои щеки. – Я такая неуклюжая...

Я подняла глаза и замерла. Передо мной стоял высокий мужчина с теплыми карими глазами и легкой улыбкой на губах. Его взгляд не выражал ни тени раздражения, только искреннее веселье.

– Не волнуйтесь, – произнес он низким, чуть хрипловатым голосом. – Я бы сказал, что этой рубашке не хватало именно такого акцента.

Его слова, произнесенные с мягким юмором, неожиданно разрядили напряжение. Я почувствовала, как уголки моих губ дрогнули в подобии улыбки – первой искренней за весь вечер.

– Позвольте мне хотя бы помочь вам привести себя в порядок, – предложила я, чувствуя необходимость как-то исправить ситуацию.

– Только если вы позволите угостить вас новым напитком взамен утраченного, – ответил он, и в его глазах промелькнуло что-то, похожее на интерес.

– Я... – замялась, внезапно осознав, что не хочу отказываться. – Хорошо, но давайте сначала займемся вашей рубашкой.

Мы направились к туалетным комнатам, и я поймала себя на мысли, что впервые за вечер не думаю о том, как бы поскорее уйти. Незнакомец – он представился Кириллом – излучал какое-то спокойствие, которое невольно передавалось и мне.

– Вот, возьмите, – я протянула Кириллу влажное полотенце, когда мы оказались у зеркала в небольшом холле перед туалетами. – Боюсь, это максимум, что мы можем сделать.

Кирилл принял полотенце, но вместо того, чтобы заняться рубашкой, внимательно посмотрел на меня.

– Знаете, в чем прелесть таких случайностей? – спросил он, и я покачала головой. – Они нарушают привычный ход вещей. Иногда это именно то, что нам нужно.

Его слова эхом отозвались во мне, заставив задуматься. Действительно ли я хотела провести этот вечер, прячась по углам и считая минуты до ухода?

– Возможно, вы правы, – тихо ответила я, чувствуя, как что-то внутри меня начинает оттаивать. – Но я не уверена, что готова к таким нарушениям.

Кирилл улыбнулся, и эта улыбка странным образом придала мне уверенности.

– Тогда давайте начнем с малого, – предложил он. – Например, с того бокала, который я вам обещал.

Мы вернулись в зал, и я с удивлением обнаружила, что больше не чувствую себя потерянной среди веселящихся людей. Кирилл каким-то образом создавал вокруг нас островок спокойствия, где можно было просто разговаривать, не притворяясь и не играя навязанные роли.

Наша беседа текла легко, перескакивая с темы на тему. Кирилл оказался прекрасным слушателем и интересным собеседником. Он рассказывал о своей работе в сфере архитектуры с таким увлечением, что я невольно заразилась его энтузиазмом.

– А чем занимаетесь вы, Нина? – спросил он, и я почувствовала, что его интерес искренен.

– Я фрилансер, пишу статьи для разных журналов, – ответила я, внезапно ощутив гордость за свою работу. – В основном на темы психологии и отношений.

– Звучит увлекательно, – Кирилл слегка наклонился ко мне. – У вас, должно быть, особый взгляд на людей и их поведение.

- Ага. Особенно учитывая, что раньше я работала юристом в большой фирме.

После родов поддерживать темп работы стало невозможно, и я сменила род деятельности. Я усмехнулась, вспомнив свои недавние мысли о бегстве с вечеринки.

– Не всегда этот взгляд помогает в реальной жизни, – призналась я. – Иногда кажется, что чем больше знаешь о психологии, тем сложнее становится общаться с людьми.

Кирилл задумчиво кивнул.

– Знаете, в архитектуре есть похожий парадокс. Чем больше ты знаешь о конструкциях и материалах, тем сложнее бывает создать что-то действительно уникальное. Иногда нужно просто отпустить все знания и довериться интуиции.

Его слова заставили меня задуматься. Может быть, я слишком много анализировала и слишком мало доверяла своим чувствам?

Глава 3. Розы и шипы разбитых надежд

Морозный воздух щекотал кончики пальцев, когда я расставляла серебряные подсвечники на столе. Каждое движение – танец надежды и осторожности. Розы в хрустальной вазе покачивались, словно языки неживого пламени – белоснежные, с едва уловимым розоватым напылением.

- Мама, я не хочу никуда уходить, – Машенька смотрела исподлобья, её золотые кудряшки упрямо топорщились.

Я присела перед ней, поправляя маленький белый воротничок:

– Ты же обещала Насте. У тебя там будет веселье, подружки, игры. А я… – я улыбнулась, стараясь, чтобы улыбка вышла легкой, – у меня важный вечер.

В её глазах промелькнуло что-то взрослое, понимающее. Такое знакомое выражение – подозрение и легкая грусть.

Через час после отъезда дочери дом наполнился особенным ожиданием. Духи с лёгким ароматом корицы, тихо играющая джазовая композиция, мерцание свечей – всё было продумано до мелочей.

Когда Кирилл появился – время словно остановилось. Элегантный костюм, распахнутое пальто, взгляд, в котором плескалась нежность и азартное предвкушение.

– Ты просто… – он замялся, – невероятна.

Бокалы зазвенели при легком прикосновении. Белое вино цвета янтаря переливалось в приглушённом свете.

Это не первое наше свидание, но сегодня я впервые пригласила его домой. Видеть мужчину в своей гостиной странно, непривычно.

И тут – резкий, требовательный стук в дверь. Такой, что свечи задрожали на кончиках фитилей.

Я подошла к двери, открыла. Подросток ворвался, словно смерч. Высокий, подтянутый, с горящими от ярости глазами.

– Где он?! – выпалил, даже не поздоровавшись.

Кирилл побледнел. В его глазах промелькнуло что-то, напоминающее страх.

– Алексей, – тихо произнёс он, – подожди снаружи.

Но подросток не слушался. Его взгляд метался между мной и Кириллом, в нём читалась такая боль и предательство, что я невольно отступила назад.

– Ты же обещал! Клялся! – прошептал парень, и в его голосе дрожали слёзы ярости.

Кирилл быстро повёл его к выходу. Через огромное окно я наблюдала их странный, накалённый разговор. Жесты, крики, отчаянные движения рук.

Когда он вернулся, между нами повисло что-то тяжёлое. Розы на столе казались саркастичными свидетелями моего очередного провала.

- Кто это, Кирилл?

- Мой сын. – тихо ответил он.

- Сын? У тебя взрослый сын?

Это открытие стало неприятным сюрпризом. Не из-за ребёнка, а из-за лжи. Прямо я у него не спрашивала о детях, но о Маше Кирилл знал, а я о его сыне нет.

- Да. Он видимо вернулся домой и испугался, что меня нет. Прости, я с ним поговорю.

- А что он имел ввиду, когда говорил про обещание?

Кирилл уткнулся в тарелку.

- Я обещал ему предупреждать, когда уезжаю. Алексей очень разозлился. Не бери в голову.

Ответ мне не понравился. Не станет взрослый парень искать отца и закатывать ему истерику из-за такой мелочи. Тут явно что-то большее, но Кирилл не готов был говорить мне. И от этого мне захотелось попросить его уйти.