Развод. Забирай мою жену

1

– Если бы я знал, что Таня разводится, уговорил бы её, и мы были бы вместе. Я её люблю, а она даже не позвонила, когда развелась. Говорит, не хотела мешать, потому что я женат. Ну и что, если женат?!
– Ты действительно женат, причем на прекрасной женщине, которая очень тебя любит…
– Плевать мне на это, понимаешь ты или нет? Нравится тебе моя жена, так и забирай её!
***
Карточный домик нашего брака простоял девять лет.
А потом оказалось, что муж до сих пор любит другую, а меня готов сбыть с рук любому желающему.

Все события в истории выдуманы, совпадения случайны. Суждения героев не отражают мнения автора. Поступки и решения героев не являются рекомендацией.

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

2

Лавирую среди запаркованных машин, стараясь подобраться ближе к дому. Остальные гости давно уже здесь. Из ярко освещенных окон льется музыка.

Не люблю приезжать последней. Все уже разгулялись, им хорошо, а у меня веселья ни в одном глазу.

Сегодня мне очень хотелось как следует оттянуться, посплетничать со старыми школьными друзьями, повеселиться. Да и Паше, моему мужу, надо расслабиться, а то ходит как чумной последние дни. Он уже на вечеринке, ему ничего не помешало, а мне пришлось отработать часть ночной смены. Коллега опоздала, её дочка сломала руку, и некому было выйти за неё, кроме меня. Если детей нет, то к тебе первой идут за помощью, да и я не против, только сегодня уж очень устала.

Выключаю мотор и собираюсь выйти из машины, когда на меня ураганом налетает Донцов, хозяин дома. Он был старостой нашего класса, и до сих пор именно он организует ежемесячные посиделки.

– Лера, ты все-таки вырвалась к нам… Класс… Супер, да… – Всё в его голосе и в странном поведении говорит о том, что мое появление его не радует. Это ещё почему, интересно?

Морщась, Донцов оглядывается на дом.

Следую за его взглядом, но не вижу ничего крамольного. Да и что там может быть? Мы каждый месяц так встречаемся теплой компашкой бывших одноклассников. С годами компания разрослась, конечно, – жены, мужья, новые друзья, – однако ничего необычного у нас не происходит.

Пашка выпил лишнего, что ли? Ну, с кем не бывает, хотя я не сторонница эксцессов. Да и он обычно строго следит за своим здоровьем.

– Лера, послушай, ты не могла бы запарковаться в другом месте? – Очевидно, что Донцов пытается меня задержать, что-то скрыть, однако он навеселе, поэтому получается неубедительно. Сразу очевидно, что происходит нечто из ряда вон выходящее.

Надавливаю на дверь, и ему приходится выпустить меня из машины.

– Старостам не пристало врать, – усмехаюсь, обходя его и закрывая машину. – Давай-ка выкладывай, что у вас стряслось!

– Лера, будь хорошей девочкой, подожди здесь пару минут, а? Паше… нехорошо.

– Моему мужу нехорошо, а я, его жена и медсестра к тому же, должна ждать на улице? Где он? В какой комнате?

Оттолкнув Донцова, направляясь к дому, но тут же останавливаюсь.

Из одного из окон доносится голос моего мужа. Вернее, вой. Почти звериный. Настолько громкий, что даже музыка из динамиков не заглушает его до конца.

Слова разбираю с трудом, далеко не все, но от того, что слышу, тело покрывается ледяными мурашками.

– Я жил ради Таньки, на всё для неё готов… А она лгала, получается? Разбила мне жизнь, сука… Я же не переставал надеяться, что мы будем вместе… Она клялась, что не вышла бы за Клюева, если бы родители не заставили. Только меня любила и будет всегда любить, говорила. Я верил ей, ждал… Думал, однажды она кинет Клюева, и тогда мы… Не могу я так… Не могу больше!.. – ревёт раненым животным.

Мой муж.

Мой любимый мужчина.

Ревёт зверем о другой женщине.

Мое тело словно превращается в лёд. Занемевшее, мёртвое, не слушается меня. Я парализована услышанным.

С усилием отрываю ногу от земли и делаю шаг.

Да, мой муж выпил, я слышу это по его голосу. Да, ему нехорошо. Люди, у которых всё в порядке, не воют по ночам в кругу друзей.

Однако проблема не столько в его поведении, сколько в причине.

– Лера, не ходи к нему сейчас, тебе будет больно! – увещевает Донцов.

А мне уже и так больно. До предела.

Делаю ещё один шаг.

Донцов настигает меня и обнимает за плечи.

– Пашка сейчас не знает, что говорит. Самого себя не осознаёт. Слишком много выпил, поэтому из него всякая фигня сыплется. Посиди в машине, пока он успокоится, или лучше езжай домой. Мы позаботимся о твоем муже. А с утра он проснется свеженький, в своем уме, и у вас снова все будет хорошо. Вот увидишь.

Оглядываюсь на него через плечо.

Неужели он говорит всерьез?!

В окнах вижу наших многочисленных друзей, они все это слышат и теперь уже никогда не забудут. А при этом Донцов советует мне не обращать внимания и уйти?!

Притвориться, что ничего не случилось?

– Что Паша такого узнал о Тане, что вызвало эту… истерику?

Донцов пытается отвертеться, но сдается под моим требовательным напором. Его плечи опускаются, взгляд становится усталым, словно он давно прятал эту правду.

– Таня развелась с Клюевым месяц назад, у неё теперь кто-то новый. Павел на днях об этом узнал и… Ну… Короче, он думал, она ему позвонит и скажет, что свободна… – Отводит неловкий взгляд.

Теперь всё понятно.

Хотя нет, не всё.

В беспорядочных и болезненных мыслях большой вопросительный знак.

Как я до такого дожила? Почему позволила себе завязнуть в истории с таким мучительным концом?

Как удар в лицо посреди светлого дня.

3

Таня.

Прекрасная, несравненная, незаменимая первая любовь моего дорогого мужа.

Мы все учились в одном классе. Я видела, как Паша по ней сох, это происходило на моих глазах. А я тем временем безответно сохла по нему.

А потом Таня стала встречаться с Олегом Клюевым и сказала Паше, что родители её заставили. Также под давлением родителей Таня выскочила замуж за обеспеченного Клюева сразу после школы. Для всех, кроме Паши, было очевидно, что она водила его за нос. Однако он верил ей на слово и никому не позволял распускать о ней дурные слухи.

Оплакав потерю первой любви, Паша ответил наконец на мои чувства. Это произошло случайно. Мы столкнулись на школьном вечере встречи, сели рядом, разговорились… а дальше всё случилось само по себе. Как-то естественно и… правильно, что ли? Паша в то время ни с кем не встречался и больше не казался обременённым чувствами к бывшей возлюбленной. Между нами вспыхнула искра. Мы стали встречаться и вскоре поженились. Ни разу за все эти годы не упомянули Таню. Постоянно общались со школьными друзьями, однако Таня не была частью компании.

Мы с мужем провели вместе хорошие, и, как мне казалось, счастливые девять лет.

Однако теперь перед глазами неоновыми буквами маячит слово «конец». Очень неприятный и бесконечно болезненный.

Киваю Донцову, благодарю его за то, что сказал правду.

Захожу в гостиную.

Музыку не выключили, однако рыдания моего мужа ничем не заглушить. Он в прилегающем к гостиной кабинете, дверь закрыта.

К слову, при мне Павел никогда не плакал, из-за меня тоже. И вот, неожиданно, в соседней комнате разыгрывается драма Большого театра.

Слышу, как кто-то успокаивает его, даже ругает низким ровным голосом. Велит прийти в себя, выпить воды и прекратить истерику.

Однако Пашу это не отрезвляет.

– Да ты хоть знаешь, что такое любовь?! Сухарь ты, вот кто! Не зря тебя так прозвали! Любовь – это когда тебе сердце вырывают! Вот так, из груди прямо. Ложью душат! Кислород перекрывают!..

Кто бы знал, что в муже таится такой выдающийся драматический талант… Уж я точно никогда не догадывалась, хотя жила с ним бок о бок девять лет.

– Павел, ты ведешь себя недостойно и глупо, и утром об этом пожалеешь… – настойчиво продолжает незнакомый мужской голос.

– Пожалею? Знаешь, о чём я пожалею? Что не дал Клюеву по морде еще в школе! Надо было сразу вывести его на чистую воду. Тогда мы были бы вместе с Таней с самого начала… А теперь… Мы же с ней договаривались, а она мне не позвонила и не сказала, что свободна. А ведь обещала, что, если что-то случится, в ее жизни буду только я. Никто другой. Никогда. А я ведь ждал. Неужели и правда разлюбила меня? Или вообще не любила? Они с Клюевым решили развестись, но она мне не позвонила. Говорит, не хотела мешать, потому что я женат. Ну и что, если женат?!

– Ты действительно женат, причем на прекрасной женщине, которая очень тебя любит…

– Плевать мне на это, понимаешь ты или нет? Сдохну я сейчас, так мне больно. Если бы я узнал раньше, что Таня свободна, уговорил бы ее, и она не нашла бы нового мужика. Мы были бы счастливы… Ведь так и хотели…

Стою в кругу друзей, которых знаю со школы и с которыми общаемся до сих пор. Кто-то кивает мне, здороваясь, кто-то бросает тихое «привет». Но большинство молчит.

И прячут взгляды.

Они, черт возьми, прячут взгляды. Не потому, что они в шоке от поведения моего мужа, нет.

Им стыдно.

Они обо всем знали.

Эта мысль проходит сквозь меня как молния, оставляя рану и запах гари.

Они знали о том, что мой муж, женившись на мне, не переставал любить свою школьную подружку и надеялся однажды с ней воссоединиться.

– Ты неблагодарная свинья, Павел. Такую женщину, как Лера, ещё заслужить надо, а ты…

– Задолбал ты меня, Яхонтов! Достал своими нотациями! Нравится тебе моя жена, так и забирай её на фиг! Мне не до неё сейчас, моя жизнь рушится…

‍❤️‍

‍❤️‍Любимые читатели!‍❤️‍

Спасибо, что вы со мной в новом романе о предательстве, отчаянии и о возрождении замечательной, сильной женщины по имени Лера.

Заранее благодарна вам за поддержку истории!

С любовью,

Аля ‍❤️‍

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

--------------------------------------

4

– … Я же звонил Тане, писал. Напоминал, что жду ее и всегда буду ждать. Так почему она не позвонила? Зачем ей другой?..

Кажется, душераздирающий монолог мужа не закончится никогда. Мне тошно, страшно и безумно одиноко.

Одиночество ощущается как ледяные тиски вокруг сердца.

Немая сцена в гостиной продолжается.

Годы дружбы с одноклассниками, радости и горести напополам, а теперь им нечего мне сказать. А всё почему? Из-за чувства вины.

Интересно, как много они знали? Что мой муж не разлюбил Таню, и я навсегда останусь неадекватной заменой его любимой и единственной? Или они были полностью осведомлены о том, чем Паша занят на стороне? Получается, что он звонил Тане время от времени, добивался её… Спал со мной и одновременно умолял её о встрече… договаривался о том, что однажды они будут вместе… обменивался обещаниями…

Как много знали мои друзья? О чём молчали?

Вот стоят Дина с мужем, у них двое детей, постоянно болеющих. При первом чихе Дина паникует и сразу звонит мне. Я приезжаю как только могу, спешу на помощь.

А вот Тамара, её муж намного старше и тяжело болен. Она то и дело приезжает ко мне, чтобы поплакать о своей жизни и печали. А я езжу к ним домой, делаю её мужу уколы. Бесплатно, конечно.

А вот Арсений, у него геморрой, и он стыдится признаться в этом своей жене. А мне рассказал и попросил совета…

Могу и дальше перечислять довольно долго.

Смотрю на этих знакомых незнакомцев и вижу стыд в их глазах.

Да что уж…

Виновата прежде всего я и никто другой. Давно надо было понять, что Паша одержим Таней и останется глух и слеп к тому, что она водит его за нос. Никогда её не забудет. Надо было заставить себя переболеть им ещё в школе, вообще не приходить на вечер встречи, не смотреть на Пашу влюбленными глазами и не отвечать на его ухаживания. После школы я вроде как справилась со своими чувствами и настроилась не возвращаться в болезненное прошлое. Однако друзья уговорили меня прийти на вечер встречи. Паша показался другим – веселым, беззаботным, увлечённым институтской жизнью. Он подсел ко мне, флиртовал, и я не смогла отказаться от его внимания. Тани на вечере встречи не было, и о ней не вспоминали.

Может, я тоже одержима. Вернее, была одержима, а теперь наконец излечилась.

– Ну и кто у нас Яхонтов? Хотелось бы знать, кому меня только что отдали, – спрашиваю с усмешкой, от которой болят губы.

Фамилия незнакомая, голос я не узнаю. Вывод прост: муж готов отдать меня кому попало. Первому встречному, который рискнул за меня заступиться.

– Лера… Чёрт! Не знаю, что сказать… – Донцов стоит рядом, нервно трёт ладонью лоб. – Я тебя предупредил, Пашка сам не свой, несёт всякую дурь. Я зашёл и сказал ему, что ты приехала, а он вообще не отреагировал. Твою дивизию… ну ты же знаешь, что это на него не похоже! Не смотри на меня так, словно это я виноват!

– А я, Лёша, вообще никак на тебя не смотрю. Ты не виноват, конечно, только не надо мне заливать в уши всякое…

Значит, мужа предупредили, что я здесь, а он даже тогда не замолчал, не посчитал нужным скрыть свои страдания.

– Не слушай Пашу, он не в себе! Потом очнётся и приползёт к тебе ноги целовать, урод безмозглый… Да заткните его кто-нибудь, достал уже! – орёт Донцов, рассекая ладонью воздух. – И музыку эту дебильную выключите.

Кто-то из мужчин послушно направляется в кабинет, а я смотрю на своих друзей. Плохих друзей, как для меня, так и для Паши. Мы оба с ним заблуждаемся много лет, а никто не посчитал нужным открыть нам глаза. Возможно, мы бы не послушались, но настоящие друзья не перестали бы стараться.

В дверях кабинета появляется мой муж. Выглядит он ужасно. Встрепанный, заплаканный, с отчаяньем в глазах. Я ещё не успела перестроиться, не заглушила в себе любовь, поэтому при виде его страданий ощущаю боль в сердце.

Паша смотрит на меня мутным взглядом, фыркает.

– А вот и моя жена. Всё слышала, да? – Переводит взгляд на друзей. – Давайте, уговаривайте меня, что Лера лучшая из лучших. Что молчите? Все вы так думаете и постоянно меня этим грузите. – Выдыхает и хватает себя за волосы. Дёргает изо всех сил, как будто надеется, что боль приведёт его в чувство. – Не могу я так больше, Лера. Я старался, думал, что с годами станет легче, но всё… Не могу.

– Идиот ты, Павел! – Донцов подходит к нему быстрыми шагами и отвешивает оплеуху. – Завтра проспишься и будешь биться головой о стену. Такую женщину теряешь!

– Я уже бьюсь! Уже! Потому что потерял Таню. Снова потерял. Упустил второй шанс, она нашла себе хмыря какого-то.

Слушать, как твой муж страдает от любви к другой женщине, мучительно больно. Ослепительно. Ужасающе.

Но даже в такой момент я хочу остаться собой.

– Так что же это за любовь такая, если ты сразу сдаёшься? Ты и в прошлый раз не пытался отвоевать Таню у Клюева, и в этот раз не станешь даже пытаться? Если ты так сильно её любишь, то уговори её дать тебе шанс. Пусть бросит нового мужчину и будет с тобой.

Какое-то время Паша смотрит на меня, что-то в его взгляде проясняется, но потом его лицо перекашивает отвратительная гримаса.

­– А вот и моя жена в полной своей красе. Всегда честная и благородная, да? Что вы все смотрите на меня с укором?! Отвалите от меня! Сговорились вы что ли? Раз Лера вся из себя прекрасная, то забирайте её. Вон пусть Яхонтов её забирает, он по ней слюни пускает…

И тогда я замечаю в дверях кабинета незнакомого мужчину, старше нас всех, с первыми проблесками седины.

– Полагаю, Яхонтов – это вы?

– Да. Валерий Яхонтов.

– Уф-ф-ф… Это как-то не очень.

– В каком смысле?

– Лера и Валера… М-да.

Незнакомец удивлённо изгибает бровь.

– Лера и Валера… в каком смысле?

– Как в каком? Меня же вам отдали. Так что пойдёмте!

Со всех сторон на меня обрушиваются голоса. Кто-то ругает Пашу, кто-то успокаивает меня и заверяет, что это дурная шутка…

Наши герои)

‍❤️‍Большое спасибо, что вы со мной! Познакомимся с героями?

---------------------------------------------------------------------------------------

Лера. 29 лет. Медсестра, умница, красавица и просто хороший человек. Мужчин выбирать не умеет. Замуж больше не пойдёт, и не просите!

----------------------------------------------------------------------------------------------

Павел. 29 лет. Он знает, что не понравится читателям. Женат на Лере, но думает, что любит Таню. Ради Тани готов на всё, даже отдать Леру первому попавшемуся мужчине.

---------------------------------------------------------------------------------------

Первый попавшийся мужчина

----------------------------------------------------------------------------------------

5

К счастью, за нами никто не следует. Это мой первый глоток удачи за сегодняшний день. Остальные гости слишком заняты тем, что спорят с моим мужем и друг с другом, чтобы пытаться нас задержать.

Мы с незнакомцем закрываем за собой дверь и останавливаемся на пороге.

Уход с вечеринки кажется мне символичным. Я оставляю всех позади. Вот только не знаю, что теперь. Не успела полностью осознать случившееся, принять резкую перемену в моей жизни и продумать следующий шаг.

Однажды девять с лишним лет назад я выбрала путь, а он только что закончился тупиком, и теперь вокруг полная неизвестность.

Стоящий рядом незнакомец по имени Валерий Яхонтов вздыхает, смотрит на меня, щурясь.

– Хочу сразу сказать… насчет слюней…

Не сразу понимаю, о чём он, но потом вспоминаю слова мужа, что Яхонтов пускает по мне слюни. Почему-то это вызывает непроизвольную усмешку.

– Значит, не пускаете? Паша соврал?

– Я вообще не в курсе, что означает фраза «пускать по кому-то слюни».

Задумываюсь о его словах. Наверное, это странная тема для размышлений в такой момент, но я в таком глухом тупике, что не знаю даже, куда направить мысли.

– А ведь правда, при чём здесь слюни? Вы хоть когда-нибудь видели, чтобы мужчина пускал слюни, когда видит женщину?

Он встревоженно смотрит на меня, явно озадачен моим вопросом и несоответствующей ситуации усмешкой. После минутной задержки отвечает.

– Не могу сказать, что видел.

– Вот и я не видела. Зачем люди говорят такое, если это неправда? Ведь если женщина нравится мужчине, он думает о сексе, а слюни не имеют к этому отношения. Вот скажите, вы пускаете слюни во время секса?

– Э-э-э… Стараюсь не пускать.

Морщусь. Потираю ладонями лицо, размазывая помаду и тушь. Чёрт знает что говорю, меня несёт в непонятном направлении. Кажется, я балансирую на грани истерики, но не могу… не должна опускаться так низко. Не при посторонних.

– Простите, но мне сейчас не очень хорошо. Я поеду домой.

– Лера, вам сейчас нельзя садиться за руль. Я довезу вас до дома, а завтра могу подвезти обратно, чтобы вы забрали свою машину.

Впервые смотрю на него внимательно. Высокий, крупный мужчина лет сорока, совершенно незнакомый. Если охарактеризовать его одним словом, то я бы выбрала «строгий». А еще «незнакомый».

Смотрю на мою машину, запаркованную перед домом. Муж отдал мне свою старенькую, чтобы я научилась водить. Мы собирались купить новую на мой день рождения.

– Спасибо, но я как-нибудь сама справлюсь.

– У вас есть родственница или подруга, которая может остаться с вами сегодня? Вам нужна поддержка близкого человека.

– У меня есть подруги.

– Вы им позвоните?

– Нет. Они все там. – Показываю взглядом в сторону дома.

Почему-то после этого не хочется снова смотреть на моего спутника, поэтому я отворачиваюсь. Кажусь себе жалкой.

– Лера, вы, конечно, извините за вмешательство, но ваш муж… поручил вас мне, и я не могу вас оставить в таком состоянии. Вы только что пережили потрясение…

– А вы вообще кто? – Наверное давно пора было задать этот вопрос, ещё до того, как я предложила ему уйти вместе.

– Валерий Яхонтов, директор вашей бывшей школы. Я дружу с Лёшей Донцовым и ещё некоторыми из вашей компании. Мы с вами встречались у Донцова на праздновании нового года.

– Правда? Я этого не помню… Ах да, у меня перед новым годом был грипп, и я плохо себя чувствовала, наверное, поэтому.

– Мы встречались летом у Донцова на даче и в прошлый новый год тоже. – Усмехается. – Но не думайте, что я вас отчитываю за то, что вы меня не запомнили…

– Вы именно это и делаете. Мне принести дневник, или вы сразу позвоните родителям?

Он даже не улыбается в ответ на мою шутку. Видит, что мне совершенно не смешно.

– Я говорю это сугубо для того, чтобы вы поверили, что мы встречались с вами несколько раз, и я часть компании ваших друзей. Надеюсь, тогда вы позволите вам помочь, хотя бы довезти вас до дома.

– Нет, спасибо. Вы не были директором школы, когда я училась, тогда была АнПална.

– Тогда я был учителем математики. Пришел в вашу школу за год до вашего выпуска.

– Вы меня не учили.

– Нет.

– Минутку… Я что-то слышала про нового директора. Вы тот самый «сухарь»?!

Смотрит на меня, изогнув бровь. Всё ясно и без ответа.

– Извините, мне не следовало этого говорить. Наверное, речь шла о другом директоре…

– Другом директоре моей школы?

В его глазах смех, а значит, он не обиделся на упоминание его прозвища. Ну и ладно.

– Послушайте… Когда я сказала: «Пойдёмте», я не имела в виду, что мы и правда куда-то пойдём вместе, только выйдем за порог. Я… вообще не осознавала, что говорю. И Павел тоже не в себе. И то, что он предложил вам меня забрать… Вы же, надеюсь, понимаете, что это не всерьёз?! Если вы на что-то рассчитываете…

– Нет! – Он даже отступает на шаг от возмущения. – Я не собирался вас… забирать. Я ни на что не рассчитываю и не ищу… И жениться не планирую. Вообще. Но я чувствую себя ответственным за…

– Вы ни за что ни отвечаете. Я справлюсь сама, не волнуйтесь! Мне пора.

Спешно направляюсь к машине. Внутри нарастает отчаяние, заполняет душу чёрной тучей. Хочу скорее оказаться дома, чтобы выплакаться, выстрадаться, очистить душу от пепла моего брака. Без свидетелей.

Валерий идет следом.

– Тогда давайте я поведу вашу машину…

– Нет, спасибо. Пожалуйста, оставьте меня! Я хочу быть одна, без посторонних. Мне плохо, но мне не нужна помощь. Мне… Меня сейчас разорвет от горя, понимаете? – вырывается из меня внезапное признание.

Валерий смотрит на меня с сочувствием, ничего не говорит.

Вздыхаю. Порой сочувствие хуже пощёчины.

– Я не уверена, что вы меня понимаете. Если говорить математически, то мой муж подкинул мне основательный косинус, и теперь в моей жизни полный котангенс, с которым я должна справиться сама, без помощи. Так понятнее?

‍❤️‍

‍❤️‍ Если вам нравится история, не забывайте ставить звёздочку и подписываться на автора! Это очень много для меня значит!‍❤️‍

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

--------------------------------------------

6

Яхонтов меня жалеет, и я это ненавижу. Не терплю удушливое сочувствие.

Умом понимаю, что вымещаю на невиновном и порядочном незнакомце отчаяние, вызванное другим мужчиной, однако ничего не могу с собой поделать. Мне слишком плохо. Горячее, густое горе кипит внутри и сочится из всех пор.

Отбрасываю карточку Яхонтова с его номером телефона. Как он представляет наше общение? Предположим, я позвоню ему и скажу, что муж выгнал меня на улицу и мне негде жить, и что он тогда сделает? Поселит незнакомую женщину, чужую жену в своей квартире?

Прибежит ко мне посреди ночи, если мне захочется поплакаться ему в жилетку?

А вот возьму и позвоню ему назло, других жилеток у меня всё равно нет. Вот и будет ему наказание. В следующий раз не станет забирать чужих жен, которых ему отдают.

Ворча, пристёгиваю ремень безопасности.

Так приятно отвлечься на незнакомца и злиться на него без особой причины. Всё что угодно, только бы не думать о моей патовой ситуации. О браке, который взорвался перед моими глазами как мыльный пузырь.

Выруливаю с парковки. Замечаю, как следом пристраивается машина Яхонтова. Он машет рукой и кивает, подтверждая свое намерение следовать за мной, и от этого у меня вдруг выступают слезы на глазах.

Из одной крайности в другую!

Вытираю слёзы рукавом. Когда ведешь машину, плакать нельзя, но как же хочется! И это не из-за мужа и девяти лет обмана, а потому что незнакомый мужик – единственный, кому не всё равно, что со мной случится. Мы несколько минут разговаривали во дворе, но больше никто не вышел, не захотел проверить, как я держу удар, и убедиться, что со мной всё в порядке. Мои так называемые друзья обо мне не волнуются, а вот незнакомцу не всё равно.

Как так получилось?

Где я ошиблась с друзьями?

Я слишком доступная? Отзывчивая? Всегда та, у которой нет детей, и поэтому могу взять на себя больше обязательств, выйти лишний раз в ночную смену и в праздники, подвезти подруге лекарство, сделать укол чьей-то бабушке…

Опускаю взгляд на приборную панель и обнаруживаю, что в два раза превышаю лимит скорости. Яхонтов упорно едет за мной, не отстает, хотя для его директорской души нарушать правила должно быть мучением.

Снижаю скорость, не стану мучить единственного человека, который вызвался мне помочь. Настойчиво, но не навязчиво и без наглости. Не стал читать нотации и запихивать меня в свою машину против воли. Проявил уважение, а это многого стоит. Но на этом всё. Дальше я справлюсь сама.
То и дело поглядываю на него в зеркало. Когда мы въезжаем в город, сворачиваю в первый попавшийся переулок и останавливаюсь около многоэтажки. Высунувшись из окна машины, машу Яхонтову рукой.

Всё, приехали. Ему пора, мне надоело ехать конвоем. Иллюзия того, что мы друзья, не причинит мне ничего, кроме вреда.

Яхонтов продолжает сидеть в машине. Он что, ждет, когда я зайду в подъезд? Мне теперь прятаться на чужой лестнице, пока он не уедет?

Детский сад какой-то…

Подхожу к его к машине и складываю руки на груди. Он открывает окно.

– Всё, вы меня проводили до дома, спасибо вам большое. Можете ехать, – говорю не особо вежливо.

– У нас был договор, что я провожу вас до вашего дома.

– Во-первых, никакого договора у нас не было, а во-вторых, это и есть мой дом.

– Если так, то я провожу вас до квартиры.

Мне что, теперь в чью-то квартиру вламываться, чтобы избавиться от Яхонтова?!

Он вздыхает.

– Лера, ваш муж сегодня рассказывал о строительстве торгового центра перед вашим домом, поэтому я знаю, где вы живёте. Если вам так хочется от меня избавиться, то хорошо, я сейчас уеду. Однако мне было бы спокойнее, если бы я знал, что вы дома и в безопасности.

Какое-то время мы молчим, и я ощущаю странную неловкость.

– Мне не нравится быть жалкой и нуждающейся в помощи, – внезапно признаюсь шепотом.

– Поверьте, Лера, в сложившейся ситуации вы единственная, кто не выглядел жалкой.

Он говорит это спокойно и серьёзно, как и полагается директору школы. А у меня от его слов внезапно теплеет на душе, как будто в ней рождается маленькая крупица силы.

Киваю в знак благодарности, потому что не доверяю словам и слезам в голосе. Возвращаюсь в машину и еду домой, теперь уже по правильному адресу. Помахав Яхонтову на прощание, захожу в подъезд. Поднимаюсь по лестнице, на каждом повороте выглядываю в окно. Он не уезжает. Только у самой двери квартиры понимаю, что он ждёт, когда зажжётся свет. А ведь даже не знает, на каком этаже я живу.

Включаю свет в гостиной, подхожу к окну и машу рукой. Через несколько секунд зажигаются фары.

Яхонтов уезжает.

Его визитка у меня в кармане. Что-то изменилось, когда мы остановились во дворе незнакомого дома, между нами натянулась невидимая нить доверия. Пока что слабая и тонкая, но хоть что-то. Я уже не одна. Если понадобится, я обращусь к нему за помощью.

7

Несмотря на включенное отопление, дома холодно. Всего за один вечер моя квартира потеряла душу, ощущение семьи, и теперь кажется нежилой. Стала холодными стенами. Даже мебель и вещи теперь кажутся не на своем месте, как будто стоят тут временно в ожидании переезда. Развода.

Развод.

Мошенничество. Распад семьи. Два значения одного слова. Никогда не представляла себя в разводе, потому что всю жизнь меня интересовал только один мужчина. Тот самый, которого всегда интересовала другая женщина. И до сих пор ничего не изменилось.

Мошенничество.

Смотрю по сторонам. Удивительно, но за девять лет совместной жизни мы не накопили много вещей. Мебель выбирали качественную, но не забивали комнаты доверху, на стены ничего не вешали, не коллекционировали, не складывали на антресоли. Мы не из тех, кто хранит вещи без надобности.

Мы. Обманчивое слово. Как оказалось, можно жить в одной квартире, спать в одной постели с мужчиной, но при этом не быть вместе. Нашего «мы» не было, душа Павла жила в другом месте.

Мошенничество.

Раздел имущества займет от силы полчаса, а потом мой счастливый брак исчезнет. Останутся только вещи, банкноты, прикроватный столик, мои любимые часы. Не возьму с собой никаких воспоминаний, ни одного, избавлюсь от всех них. Какой смысл сохранять воспоминания, если все они были ложными? Даже наша свадьба, звонкое и горячее счастье медового месяца, походы в горы летом, ужины из одной тарелки, «любимая, кончи для меня», «иди скорее в постель, Лера, мне без тебя не заснуть» – всё это было ложью.

И ведь вроде держу себя в руках, по крайней мере, очень стараюсь, однако внутри творится что-то страшное. Взрыв памяти. Все самые щемящие, любимые, страстные, прекрасные моменты нашего брака лезут наружу и напоминают о себе.

Когда я возвращалась с ночной смены, всегда находила завтрак на столе или в духовке.

Во время снегопадов Паша не разрешал мне водить, волновался за меня и сам возил меня на работу.

Он приносил мне в постель носки, когда у меня мерзли ноги.

Никогда не прощался без поцелуя.

Как это могло быть ложью? Как?!

Мне страшно говорить обо всём этом в прошедшем времени.

Однако всё то время Паша мечтал о другой женщине.

Даже когда был во мне.

Более того, он договаривался разделить с ней будущее, ждал подходящего момента.

Мне безумно страшно, до дрожи, но боюсь я не будущего, а потерянного времени. Пустых, пропитанных ложью лет, которые вычеркнула из моей жизни. Провела с фантомом мужчины, малой частью его души.

Я безумно устала, но…

Смотрю на нашу постель и не могу ее коснуться. Кажется, я вижу пятна лжи на простынях.

Опускаюсь на пол, закрываю лицо ладонями. Твержу себе, что нельзя так думать, неправильно считать последние девять лет потерянными. С моей стороны все было искренне. Я любила мужа и была счастлива провести с ним эти годы. Незамутнённое счастье в незнании.

Всё это время он хотел другую женщину, любил её, мечтал о ней, ждал.

А ведь Паша планировал наше будущее. Походы, поездки, покупки… Дети. Сказал, что, если к тридцати годам нам не удастся забеременеть, обратимся к врачу.

Он сказал «нам». Мы любили друг друга, мы пытались забеременеть. Так говорят только лучшие из мужей.

Прижимаю колени к груди, делаю глубокий вдох и отпускаю себя. Высвобождаю наружу кипящий во мне ведьминский котел эмоций. Рыдаю, реву в голос, словно выворачиваю себя нутром наружу. Меня трясёт, корёжит, бьёт в судорогах. Счастливая, любящая часть меня умирает, оставляя за собой пустоту.

Не знаю, как долго я так сижу, возможно, отключаюсь на какое-то время. За окном просыпается город, солнце бесстыже заглядывает в окно, подглядывая за моим жалким состоянием.

С трудом поднимаюсь и на дрожащих ногах иду в душ. Смываю с себя происшедшее, растираю кожу до красноты. Обернувшись полотенцем, смотрю на себя в зеркало и улыбаюсь. Горе не изменило меня, я всё та же, а если отломился кусочек сердца, то кто это заметит? Моя тайна надёжно спрятана внутри.

Выйдя в спальню, накидываю халат и направляюсь на кухню.

На полпути замираю, услышав шуршание за спиной.

Страх захлестывает всю меня внутри и снаружи. Медленно оборачиваюсь, не зная, что или кого увижу за спиной.

На полу прихожей у самой двери лежит мой муж. Он в той же одежде, в какой был у Донцова. Его глаза закрыты, он спит.

Появляется тревожная мысль, что здесь он может простудиться, однако отгоняю её. Здоровье и благополучие мужа теперь уже не моя забота.

Разворачиваюсь и иду на кухню, когда слышу его голос.

– Я лежу здесь, чтобы ты не смогла от меня уйти. Мне нужно прийти в себя, а потом мы поговорим.

И правда, он загородил дверь своим телом. Готовится меня остановить, если я попытаюсь уйти. Нет, не если, а когда.

– Во-первых, я ещё не решила, разговаривать с тобой или просто развестись. А во-вторых, если я решу уйти, ты не сможешь меня остановить.

Паша поднимает голову, смотрит на меня мутными, покрасневшими глазами.

– Если ты меня бросишь, я умру.

8

– Обязательно умрёшь, лет через шестьдесят.

С этими словами я продолжаю путь на кухню. Опираюсь ладонями о кухонный стол, всеми силами подавляю в себе ярость и отчаяние.

Если я его брошу, он умрёт, видите ли! Вчера раздавил меня, унизил при друзьях и знакомых, отдал другому мужчине, как опостылевшую вещь, а теперь немного протрезвел и пытается мной манипулировать.

Вымещаю злость на кофейнике – гремлю крышкой, чуть не отламываю ручку, – и становится немного легче. Сегодня суббота. В эти выходные я не работаю, поэтому поеду к родителям за город. Отдохну, оправлюсь от шока и подам на развод.

Пока пью кофе, прислушиваюсь к тишине в коридоре.

Как давно муж вернулся?

Если судить по его внешнему виду, то он полз сюда от дома Донцова или кто-то волочил его по земле. Весь в грязи, волосы всклокочены, на замазанном лице только глаза и видны. Если сунется в таком виде на кухню, оторву его лживую голову.

Смотрю по сторонам.

Завтракать не хочется.

Меня распирает от необходимости убраться как можно дальше отсюда. Не хочу никаких разборок и закрытых гештальтов, мне незачем прояснять прошлое, – что случилось, когда и почему. Сколько раз Паша встречался с Таней, что они делали, как часто звонили друг другу – всё это несущественно и не изменит главного: муж лгал мне от начала до конца.

Я просто хочу уйти.

Спешу в спальню, по пути нарочно не смотрю на спящего на полу Павла. Собираю вещи, отправляю родителям сообщение. Для звонка слишком рано, мама любит поспать по утрам, но они с папой всегда мне рады.

Выхожу в коридор, надеваю кроссовки. Паша молча следит за моими сборами. Он весь в грязи от ботинок до кончиков волос – и где только так извалялся? Весной всегда грязи полно, но у нас во дворе сухо.

Предчувствую, что выйти из квартиры будет непросто. Делаю глубокий вдох, готовясь к противостоянию.

– Не позаботишься обо мне? Оставишь так лежать? Тебе наплевать, да? – цедит муж, не двигаясь с места. – А мне, между прочим, плохо.

– Мне тоже, Паш. Мне тоже очень плохо.

Подхожу к нему вплотную, тянусь к дверному замку, когда муж хватает меня за лодыжки и дёргает. Еле удерживаюсь, чтобы не рухнуть на него всем телом. Оказываюсь на коленях на полу рядом с ним.

Морщусь от боли, синяки будут большими и красочными.

– Ты не уйдёшь, пока не поговорим, – категорично отрезает муж. – Я надеялся сначала немного оклематься, но раз тебе приспичило строить из себя униженную и оскорблённую, то давай всё обсудим прямо сейчас. Я не собираюсь тебя бросать.

Его слова настолько наглые и невыносимые, что я… смеюсь, неожиданно даже для самой себя.

Прикладываю ладонь к груди в притворном облегчении.

– Ой, спасибо, а то я так волновалась!

– Не иронизируй и не притворяйся! Ты всегда знала, что я люблю Таню. Ты видела, как я страдал по ней в школе, и должна была понимать, что такая любовь не проходит. Мне просто повезло влюбиться во второй раз, в тебя. Когда мы с тобой увиделись на школьном вечере встречи, я словно впервые тебя разглядел. Ты показалась мне такой интересной и красивой, что было невозможно тебя отпустить. У нас с тобой всё хорошо, Лера, я всем доволен. Прости меня за вчерашнее, ты не заслужила такого гадкого отношения. Прошлой ночью я съехал с рельсов и вообще не помню, чего наговорил. Ты уже знаешь, что произошло с Таней, – она развелась и не позвонила мне, хотя мы ещё в школе обещали друг другу, что будем вместе при первой возможности. Я пожаловался друзьям, а они стали петь тебе дифирамбы, вот меня и накрыло. Я люблю и тебя, и Таню, вас обеих, а это непросто. Прошу тебя, не притворяйся, что ты об этом не знала. Я всегда буду любить Таню, а теперь и тебя тоже. Но семья у меня только с тобой, а Таня выбрала другого.

Я так давно не моргала, что зудит глаза. Словно парализована словами мужа, вернее, инопланетянина, который внезапно вселился в обычно резонного и приятного Павла.

– Я тебя люблю, – повторяет он. Голубые глаза выделяются на покрытом грязью лице.

– Любишь? Не пристало говорить такое чужой женщине.

– Какой еще чужой?!

– Ты отдал меня Яхонтову.

Поднимаюсь на ноги, беру сумки с пола и открываю дверь. Паша снова хватает меня за ногу, но я вырываюсь, переступаю через него и выскакиваю на лестничную площадку навстречу изумленной соседке.

– Так и бросишь меня в таком состоянии?! – орет Павел. – Совести у тебя нет!

Соседка видит Павла на полу и пытается заглянуть в квартиру. Она вообще любопытная и в Паше души не чает. Как только он открывает дверь квартиры, она сразу выходит на лестницу в откровенном пеньюаре и шлёпанцах на каблуках. Притворяется, что выносит мусор.

Захлопываю дверь перед носом соседки.

– Я столько вложил в нас с тобой, в нашу семью, столько построил, а теперь вот какую плату получаю в ответ! – продолжает кричать муж.

– Паше нехорошо? – спрашивает соседка.

– Да.

– Что его расстроило?

– Цены на недвижимость, – отвечаю, сбегая вниз по лестнице.

**********

Следующая книга литмоба "После Развода"

Зоя Ясина, Ригина Дегтярева

Криминальный развод. Бывшая жена магната

https://litnet.com/shrt/rgrU

Быть женой знаменитого магната дело несложное. Не лезть в его дела, появляться красивой на приёмах, улыбаться и закрыть глаза на его ошибки. Я придерживалась этих правил долгое время, я прощала ему совершенно всё, но моя женская гордость не позволяет простить ему измену. Но об этом потом:
– Слушается дело Назаровой Анастасии Николаевны по статье 158 УК РФ.

9

Родители живут в милом коттеджном поселке с тихими улочками, окультуренной парковой зоной и любопытными соседями. Мама пишет любовные романы про оборотней и их истинные пары. Причем хорошо пишет, плодовито, на целых пол-коттеджа настрочила. Читательницам хочется верить в истинные пары и надежные метки принадлежности, ведь в реальной жизни таких гарантий не получишь. На вторую половину коттеджа заработал папа, он заведует больничной лабораторией. Как раз у него я унаследовала интерес к медицине, когда в детстве приходила к нему на работу.

Пользуясь своими ключами, отпираю дверь и захожу в родительский дом.

Папа на кухне, шуршит журналом и уплетает сладкие булочки, которые ему нельзя из-за диеты. Смотрит на меня умоляющими глазами котёнка из «Шрека». Просит, чтобы я не ябедничала маме.

Маму я нахожу в её творческом кабинете за работой. Какое-то время она невидяще смотрит на меня поверх очков, потом спрашивает.

– Что лучше звучит, магический жезл или волшебный?

Лавируя между стопками книг, нераспечатанной почтой и газетами, расчищаю себе место и устраиваюсь на стуле.

– Наверное, волшебный. Это как в Гарри Поттере?

– Что? – Мама непонимающе хмурится. – Какой еще Гарри… А, нет, я о другом жезле. Вот смотри, героиня говорит: «Твой волшебный жезл пронзил меня любовью. Я твоя, о мой Альфа!» В этом контексте лучше «волшебный» или «магический»?

Я должна была сразу догадаться, о каком жезле речь. Мамины романы как раз и популярны из-за очень эмоциональных сцен такого рода «волшебства».

– Оба прилагательных подходят. Главное, чтобы жезл не был блуждающим, – добавляю едко.

– В каком смысле…

За пару секунд мама настраивается на мою волну. Она всегда схватывает на лету, мы с ней можем общаться почти без слов.

– Паша тебе изменил?! Ты в этом уверена?

– Хуже, чем изменил, мам. Намного хуже. Он нас перечеркнул. Все девять лет насмарку.

– Не может быть! Он же к тебе всегда так душевно относился, и нам был как родной… Ты точно уверена?

От мамы у меня секретов нет. Она знала о моей безответной школьной любви и о вечере встречи выпускников. В своё время она спрашивала меня о Тане, но в последние годы мы о ней не вспоминали. «Мы» – это мама и я. В отличие от нас, мой муж прикипел мыслями и сердцем к своей несостоявшейся бывшей.

Так вот, мне не нужно подробно объяснять моей осведомленной маме все детали случившегося. Единственное, в чем я не могу себе отказать, так это в имитации рыданий мужа и его горестных и очень публичных признаний.

После того, как я заканчиваю рассказ, мама долго молчит. Наивная, я решаю, что она волнуется обо мне, расстраивается и переживает. И только когда она выхватывает из пучка волос карандаш и начинает яростно строчить заметки, я понимаю, что мои любовные перипетии станут сюжетом очередного романа.

– Я надеюсь, ты от него ушла? – спрашивает мама, не отрывая карандаша от бумаги.

– Да.

– Молодец! Поживешь у нас. Вещи с собой привезла?

– Да, но не все. Только документы и одежду на неделю. Надеюсь, папа поможет мне забрать остальное.

– Конечно, поможет, и я тоже подсоблю. А Пашу твоего… мордой об асфальт. Не мы, конечно, а жизнь это сделает, вот увидишь. Посмотри… – Достает с полки три книги и кладёт передо мной. – Помнишь мой цикл «Про нежность Альфы»?

– Э-э-э… не очень.

Число маминых книг измеряется десятками, и, честно говоря, я в них путаюсь. Хотя этот цикл был одним из самым популярных. Возможно потому, что при быстром произношении слов «про нежность», это название намекало на весьма пикантное содержание.

– В мире Белой Луны у Альфы может быть только одна предназначенная ему единственная. А вот женщине дарована совместимость с разными Альфами и даже с Бетами. В первом томе Альфа был груб со своей единственной, удерживал её против воли. Она сбежала и стала счастлива, а он без неё погиб. А во втором…

– Мам?

– Что? Ах, да, к чему это я… Ты единственная Паши, другой у него и быть не может. Я помню его в школьные годы. Ты уж прости меня, но он был тоскливым замухрышкой, даже на Бету не тянул. Что ты в нём видела в своих розовых очках, я не знаю, но факт остается фактом: мужчиной он стал только после того, как влюбился в тебя. Ты единственная для твоего мужа, и тебя никем не заменить. Что бы он там ни думал про Таню, время покажет ему, что он неправ. Но к тому времени, как он это поймет, ты уже будешь на склоне Килиманджаро с Дереком и вашими близнецами… Нет, подожди… Это, по-моему, уже где-то было… во втором томе… – Забыв обо мне, мама увлеченно строчит сюжет нового бестселлера на обертке рогаликов, наверняка конфискованных у папы.

Ощущаю вибрацию в кармане. До мамы все равно больше не достучишься, вдохновение делает её глухой, поэтому достаю телефон и смотрю на экран.

Звонит Нелли Сергеевна, мать Паши. Вижу несколько пропущенных от неё.

Ну вот, начинается… Сынок уже пожаловался мамочке. Впрочем, я сделала то же самое, так что счет ровный.

Не могу сказать, чтобы у нас с Нелли Сергеевной были плохие отношения, но Паша её свет в окошке, и это осложняет ситуацию. Такой яркий свет, что по сравнению с ним всё остальное блекнет. С Пашиным отцом Нелли Сергеевна давно развелась, пару лет назад вышла на пенсию, и теперь единственный сын стал для неё смыслом жизни. А вторым смыслом для неё стала миссия следить, чтобы я хорошо ухаживала за Пашей. Угодить я ей не пытаюсь, давно поняла, что это невозможно. В последние месяцы общаться с ней становилось всё сложнее, особенно когда она заводила речи о том, что её сынок главный инженер в престижной компании, а я «всего лишь» бездетная медсестра. Однако это «всего лишь» было действительным и актуальным только когда свекровь была в добром здравии. А как только она нуждалась в уходе, я становилась «деточкой» и «Лерочкой», и моё присутствие требовалось в срочном порядке.

Смотрю на её имя на экране и морщусь. Разговаривать с ней не хочется, не сейчас. Однако и откладывать неправильно. Скажу всё как есть. Пусть знает, какой у неё распрекрасный сынок.

10

От свекрови я ожидала чего угодно, но эта ненавидящая тирада застаёт меня врасплох.

Я хотела убить Пашу?!

Мой любовник разбил ему череп? Какой еще любовник?! Да и что это значит, разбил череп. Череп не ваза, чтобы её разбивать.

По словам Нелли Сергеевны, муж приполз ко мне за помощью уже с «разбитым» черепом, однако ничего такого я не заметила. Паша выглядел пьяным и грязным. И да, я через него перешагнула и ушла, и правильно сделала.

Только…

Что если я действительно просмотрела повреждения? Я вообще старалась не смотреть на мужа, было противно. Но и он не сказал мне, что его избили, и уж про то, что у него что-то с головой, точно не говорил. Разговаривал нормально, даже произнес целую обвиняющую речь, когда я вышла на лестницу. И двигался он тоже без проблем, ничто не помешало ему схватить меня за лодыжки и опрокинуть на пол. Ногами тоже двигал… вроде как.

Он возмутился, что я оставляю его на полу и не собираюсь ему помогать, но в тот момент я была уверена, что речь идет о похмелье. Да и он сам сказал, что спит на полу, чтобы не позволить мне уйти. Про свою голову он вообще ничего не говорил…

Пока Нелли Сергеевна продолжает меня уличать меня во всех возможных преступлениях против её драгоценного сына, я заново переживаю последние несколько часов, пытаясь найти возможную ошибку. Ничего не нахожу.

А тем временем свекровь продолжает фонтанировать ядом. Что-то про министерство здравоохранения, которое заклеймит меня позором и отберет мой диплом и трудовую книжку.

Мне почему-то кажется, что Нелли Сергеевна всю жизнь готовилась, даже надеялась в чём-то меня уличить, поэтому продумала наказание в малейших деталях. И вот, наконец, получила шанс.

Всё это звучит очень эмоционально и угрожающе, только не совсем понятно, зачем министру здравоохранения моя трудовая книжка.

Держу телефон на расстоянии от уха, боюсь оглохнуть. Стою в коридоре, чтобы не отвлекать маму.

Мимо проходит папа. Кивает на телефон и с пониманием морщится.

– Нелли Сергеевна, да?

Она самая. А кого ещё можно услышать на расстоянии без динамика?

Свекровь не собирается сбавлять темп. Мне уж очень не хочется слушать, как мои злодеяния станет расследовать Всемирная Организация Здравоохранения, поэтому сбрасываю звонок.

Однако на душе неспокойно.

Кажется, я упустила что-то важное, и теперь меня мучает плохое предчувствие. Дело не в криках свекрови, и не в предательстве Паши, и не в его претензиях, а в том, что я бы никогда сознательно не оставила больного человека без помощи. Друга или врага.

У этого правила есть только одно исключение. Я не собираюсь помогать моему предателю мужу лечить похмелье после пьянки, вызванной отказом его несравненной возлюбленной и, возможно, любовницы.

Но если ему и правда было плохо по другой причине…

Что значит, разбил череп? Что с Пашей?

Если мой любовник чем-то ударил Пашу по голове, то…

Тьфу ты! Какой на фиг любовник? У меня никого нет.

Несмотря на неприятную ситуацию, начинаю смеяться. Над собой, конечно. Так глубоко задумалась, что чуть не поверила в обвинения свекрови.

Спускаюсь на кухню, делаю кофе. Отношу маме её чашку. Иду на цыпочках, чтобы не спугнуть её вдохновение, однако она меня замечает. Вопросительно изгибает бровь.

– Это Нелли Сергеевна транслировала свое недовольство на весь район?

– Она самая.

– И в чем она обвиняет тебя в этот раз? В том, что ты имела глупость полюбить её паскудника сына?

Делаю глоток кофе, потом ещё один. Отвечать не хочется. Даже думать не хочется об идиотских обвинениях Нелли Сергеевны.

– Она пребывает под впечатлением, что мой любовник ударил Пашу по голове.

– У тебя есть любовник?

Становится смешно от радостного выражения на мамином обычно спокойном лице.

– Если есть, то я о нём не знаю.

– Ничего, скоро найдёшь, – отмахивается мама.

– Мне бы от мужа сначала избавиться, а уж потом буду искать любовников. Хотя дело даже не в этом обвинении. Нелли Сергеевна считает, что я знала о Пашиной травме, но отказалась ему помогать и бросила его одного.

А еще Нелли Сергеевна сказала, что у них есть свидетель.

Насчет этого у меня сомнений нет. Соседка с радостью сделает всё, о чем Паша ее попросит. Она и правда была свидетельницей, только не того, о чём говорит свекровь. Соседка видела, как я уходила от Паши, а он кричал мне вслед обвинения.

Какое-то время мама смотрит на меня, потом вздыхает.

– Знаешь, что я тебе посоветую? Найди любовника.

Закатываю глаза. Чего еще можно ожидать от мамули, кроме как такого совета?

– Вот прям сейчас пойду и буду искать!

– Идти не надо. Лучше позвони тем, кто был на вечеринке, и попробуй узнать, кто избил Пашу.

– А, ты имеешь в виду того любовника.

Морщусь. Мне совершенно не хочется звонить никому из бывших друзей. И узнавать у них тоже ничего не хочется. Однако, если свекровь действительно начнет распускать слухи, было бы неплохо заручиться свидетелями ночных событий.