Развода не будет. Останешься моей

Глава 1.

Раннее сонное утро. За окном только начинает светать.

Как же я люблю именно такие моменты. Демид обнимает меня во сне горячими руками. Утыкается в мои волосы носом и жадно втягивает запах.

— Спи, малышка, ещё рано, — невнятно бормочет он.

И я нежусь в его объятиях, наслаждаясь этими редкими моментами нашего единения.

Я знаю, скоро сработает будильник, и начнётся сумасшедший день Демида Вершинина. А я буду с нетерпением ждать вечера, когда этот безумный мир отпустит моего мужа, и он снова будет только моим.

Начиналось у нас всё ой как нелегко. После смерти отца мне пришлось выйти замуж за Демида Вершинина. Это был единственный выход, чтобы меня не разорвали враги отца. Я в тот момент была уверена, что в нашем браке не будет любви. Когда я впервые увидела Демида, он показался мне суровой каменной глыбой. И ко мне он отнёсся сначала как к красивому приобретению.

Но постепенно между нами всё стало меняться. Этот путь не был лёгким. Но сейчас я верю, что любима. Хотя частенько я всё ещё его боюсь. Иногда он может одним взглядом заставить меня дрожать. Непослушание мой муж не выносит. Но я изучила его характер, и очень стараюсь его не расстраивать.

А поводов для расстройства у него в последнее время хватает. Какие-то проблемы на фирме заставляют его нервничать, поздно возвращаться и часто уезжать в командировки. Последняя длилась больше недели, и только вчера поздно ночью Демид вернулся.

Я очень надеюсь, что он позволит себе утром ещё немного поспать.

А вот и будильник срабатывает назойливой трелью.

— Чёрт возьми, — сонно стонет Демид, дотягивается до телефона, отключает звук.

— Тебе опять нужно рано вставать, — тихо шепчу я.

— К сожалению, да, малышка, но десять минут у нас ещё есть.

— Я хочу приготовить тебе завтрак.

— Нет. Завтрак приготовит прислуга, а ты побудь со мной. Я соскучился, — выдыхает мне в шею.

И вот его губы уже ползут вниз, жаля поцелуями и заставляя меня забыть обо всех проблемах…

Когда я спускаюсь к завтраку, Демид уже одет, собран и снова напоминает неприступную скалу. Просматривает что-то в своём планшете, на меня внимания больше не обращает.

Сажусь напротив, отпиваю глоток кофе. Двигаю к себе тарелку с хлопьями и йогуртом. Но съев пару ложек, еда вдруг становится поперёк горла.

— Чёрт, — хмурюсь я. — Рая! — зову нашу прислугу. — Мне кажется, йогурт несвежий, — морщусь.

— Не может быть, Амелия Павловна, — смотрит на меня настороженно. — Йогурт свежий, я проверяла.

Подношу тарелку к носу, вдыхаю запах, и вдруг он кажется мне совершенно отвратительным. Тошнотворная волна резко поднимается к горлу. Я выскакиваю из-за стола и бегу в ближайшую уборную.

— Лия, что случилось? — летит мне вслед голос мужа, но ответить я не успеваю, мне не до того.

Сгибаюсь пополам над раковиной и извергаю из себя всё, что успела проглотить. Сплёвываю, умываюсь. И уже чувствую: за спиной стоит Демид и смотрит на меня коршуном. Сейчас пойдут вопросы, те самые, которых я и сама боюсь.

— Лия, в чём дело? — протягивает мне полотенце.

Руки дрожат от волнения и слабости. Кое-как вытираю лицо. Сажусь на крышку закрытого унитаза, пытаюсь отдышаться.

— Ты отравилась?

— Не знаю, — пожимаю плечами.

— Лия... — Демид отводит мои руки от лица и смотрит своим прожигающим чёрным взглядом. — Скажи, тебя тошнит первый раз?

— Да, — отвечаю я, но и сама понимаю, что голос мой звучит очень неуверенно.

— Лия, ты же пьёшь противозачаточные, ведь так? — хмурится он.

— Конечно пью, — киваю. — Ты не переживай, наверное, я съела что-то не то.

— Когда у тебя последний раз были месячные?

Именно этого вопроса я и боялась. Да, у меня задержка, но совсем небольшая.

— Лия, — встаёт надо мной Демид, — ты ведь помнишь, что я тебе говорил?

— Да.

— Лия, я пока не хочу детей. Нам ещё рано. Мы ведь договаривались с тобой, помнишь?

— Мы не договаривались, ты просто поставил меня перед фактом.

— Какая разница? Короче, поехали в больницу, — распоряжается он.

— Давай завтра, — прошу я тихо, как будто собираюсь отсрочить казнь.

— Нет. Этот вопрос надо решить сегодня. Я не хочу целый день думать об этом и переживать. Вставай, собирайся.

— Ну, у тебя же были какие-то срочные дела, давай я сама съезжу.

— Дела я перенесу, — сообщает ледяным тоном. Покидает комнату.

А я сижу совершенно растерянная, дезориентированная.

Мне безотчетно страшно, почти как в начале нашего брака. Почему Демид так реагирует? Нет, рожать я пока и сама не планировала, хотя…

Если честно, мысли о том, чтобы рядом со мной появился крошечный, родной человечек, посещали мою голову. И я даже хотела завести этот разговор с мужем. Но вот… теперь понятно, что это изначально было бесполезно.

По тону Демида я уже понимаю, что его не переубедить. Господи, только бы пронесло на этот раз.

Встаю, ощущая себя роботом. Одеваюсь, дрожащими руками застёгиваю пуговицы на блузке.

— Лия, ты готова? Машина ждёт, — торопит меня Демид.

А я не могу даже пошевелиться.

— Ну что такое? — смягчается его голос. Подходит он ко мне сзади, обнимает за плечи. — Тебе опять плохо?

— Дем…, — сглатываю нервно, заглядываю в его глаза, сейчас ласковые и теплые. И только это позволяет мне выдавить тихо: — Скажи, а если все же…

Его взгляд тут же заволакивает лед, лицо каменеет.

— Никаких «если», Лея! — рявкает он.

И этот рык для меня как удар хлыста.

— Спрашиваю ещё раз. Ты принимаешь противозачаточные так, как их назначил врач?

— Да, — шепчу я.

Выдыхает.

— Значит, волноваться не о чем, малышка, пойдем.

Слепо иду за Демидом, а в голове колотится мысль, что пару раз я все же забывала вовремя выпить таблетку. Но сказать об этом сейчас я просто не могу.

Во мне дрожит паника, и мне очень больно, потому что нас как будто бы отбросило опять на два года назад, когда мы только поженились, и я смотрела на мужа с диким страхом.

Глава 2.

В первую минуту эта фраза звучит для меня как облегчение. Вот только я понимаю, что от Вершинина мне никуда не скрыться.

— Послушайте, — ласковым голосом обращается ко мне врач, — я думаю, вам нужно успокоиться и немного подождать. Бывает, мужчины не просто относятся к такой новости, но я уверена, ваш муж всё переварит, взвесит и вскоре уже будет вместе с вами радоваться скорому пополнению.

Я только качаю головой, смахивая со щек слезы. Очень надеюсь, слова врача правдивы, иначе я даже не знаю, как к этому относиться. Я уже смирилась с тем, что характер у мужа тяжёлый, и сам он очень непростой человек, но ещё утром мне казалось, что я нашла к нему подход, и в моих руках есть ключ от его сурового сердца.

Сейчас же эта уверенность рассыпалась в прах, ведь я не знаю, как можно объяснить такую реакцию. Но я знаю точно, что хочу этого ребёнка. Я готова за него бороться, хоть пока никаких внутренних сил у меня для этого нет.

Набрав полную грудь воздуха, медленно его выпускаю и открываю дверь, готовясь к новой схватке с Вершининым. Но за дверью его нет, только хмурый охранник.

— Амелия Павловна, — мужчина делает шаг ко мне, — Демид Андреевич просил отвезти вас домой.

— А сам он где? — спрашиваю я.

— Уехал в офис, — пожимает плечами охранник.

И мне становится ещё более тревожно и обидно. Вот так просто бросил меня и уехал, даже два слова не сказал? Хотя, пожалуй, это всё же лучший выход, иначе он мог бы наговорить того, о чём потом жалел. А так, думаю, он даёт себе время успокоиться и принять новую реальность.

Едем домой. Я отчаянно уговариваю себя, что Демид одумается. Всё будет хорошо. Он не настолько жестокий, чтобы заставить меня убить нашего ребёнка.

Целый день хожу с натянутыми до предела нервами. Периодически прикладываю руку к животу, как будто пытаясь защитить крошечную жизнь внутри, и каждый раз меня прошивает совершенно новое чувство, такое щемящее и нежное к тому пульсирующему комочку, который я увидела на экране. Малыш… У нас будет малыш. Дем, пожалуйста, почувствуй его тоже. Это ведь наше продолжение, ты полюбил меня, а значит, полюбишь и его.

Но Демид не звонит, не пишет, и эта тишина меня просто убивает.

Приходит вечер. Я вздрагиваю от каждого шороха в ожидании возвращения мужа, но его всё нет и нет. Около одиннадцати вечера решаю всё же позвонить ему. Набираю его номер, долго идут гудки, трубку никто не берёт. Но вскоре Демид перезванивает сам.

— Лия, что‑то случилось? — спрашивает он. Голос его несколько странный, приглушённый, а на заднем фоне играет громкая музыка.

— Ты где? Я тебя жду, — выдавливаю тихо.

Вдруг в трубке раздается игривый женский смех, и мне кажется, я слышу имя Демида. Его кто-то зовет? Где он?

Голос мужа резок.

— Я сегодня занят, ложись без меня. А да, и будь готова, завтра я записал тебя на приём к врачу.

— За… зачем? — выдыхаю я, леденея внутри.

— Что значит зачем? У нас появилась проблема, которую нужно решить, — слышу раздраженный ответ. — Всё, Лия, мне пора.

Отключается, а я остаюсь загнанной дрожащей тенью в его огромном доме, который теперь в один миг стал для меня жуткой клеткой.

Мне хочется бежать без оглядки, чтобы Вершинин не смог ко мне даже прикоснуться.

Получается, для него наш малыш всего лишь “проблема”, которую легко устранить?

О господи, все же я вышла замуж за монстра. Ненадолго мне показалось, что я приручила зверя, но как только все пошло не по плану, Вершинин снова показывает острые зубы. И я знаю точно, он меня сожрет и не подавится.

Но… так было еще вчера!

Сегодня я уже другая, и защищать мне придется не только себя, но и ребенка.

И ты даже представить не можешь, Вершинин, как может быть опасна самка, дитя которой в опасности!

Всю ночь я не сплю. Нервно расхаживаю по комнате, меня снова мучает тошнота, но я даже не могу понять, это от душевных переживаний или моей беременности.

Около трех ночи машина мужа все же заезжает во двор. Внутри меня бушует темная буря и болит все так, что каждую секунду хочется согнуться пополам и громко стонать, как будто я умираю.

Но умирать мне теперь категорически нельзя! Сейчас муж войдет, и я готовлюсь к бою! Собираю все свои силы в кулак!

Жду-жду-жду! Киплю, но его нет.

Смотрю в окно, вижу, как в свете фонарей Демид нетвердым шагом выходит из машины и направляется к дому. Но потом резко тормозит и разворачивается в сторону бани.

Да он пьян! — понимаю я.

Это что-то новое. За два года нашего брака я ни разу не видела Демида выпившим.

И этот факт бьет еще больнее. Получается, я тут извожу себя тревогами, а у него все хорошо? Я умираю, а он уже практически “решил” нашу внезапную “проблему” и спокойно развлекается?

И что теперь делать мне?

Уснуть я точно не смогу. Почему Демид не зашел в дом?

Нехорошее чувство зудит внутри и не дает покоя.

Накидываю на плечи теплую шаль, спускаюсь на первый этаж, и тихонько выхожу на улицу через заднюю дверь. Пробежав буквально несколько метров, вхожу в баню.

Приглушенный свет от ночника бросает причудливые тени на стены и пол. В нос бьет стойкий запах алкоголя. Вершинин развалился на диване и крепко спит.

Подхожу к нему ближе и замираю, рассматривая мужа. Пиджака нет, рубашка небрежно застегнута явно не на ту пуговицу, но самое отвратительное — красноватый след на воротнике.

О господи! — начинает меня трясти еще сильнее и тошнота поднимается.

Тут же вспоминается женский смех на заднем фоне. Я была настолько расстроена новостью о завтрашнем походе к врачу, что даже не придала этому значения. А сейчас… все начинает играть еще более отвратительными цветами.

Но я еще надеюсь, что Демид проснется и все объяснит.

В это момент его телефон, лежащий рядом, загорается новым сообщением.

И вот здесь я погибаю окончательно…

Визуализация.

Визуализация.

Демид Андреевич Вершинин — 35 лет. Наш сложный, взрывной муж.

Наша малышка Амелия - 23 года. Молодая, наивная, но... выпавшие испытания заставят ее повзрослеть и научиться защищать себя.

Глава 3.

“Вершинин, ты зверь! Хочу, чтобы ты был только моим…”

В конце смайл в виде сердечка, а на аватарке яркая, красивая блондинка с агрессивно-красными губами. Контакт подписан “Дина”.

Телефон вываливается из моих ослабевших пальцев, тошнотворная волна резко выплескивается из меня отвратительным потоком рвоты…

Прямо на туфли моего пьяного мужа, забрызгивая при этом и его брюки, и небрежно застегнутую рубашку.

Вершинин открывает глаза и резко садится.

— Лия? — смотрит на меня пьяным взглядом.

Я срываюсь на воздух, плачу, растирая слезы отчаяния по лицу.

Бегу через наш огромный двор вглубь темного сада, едва разбирая направление. Пробираюсь через густые кусты раскидистого можжевельника и туй, сажусь в траву около забора и судорожно дышу, как загнанный зверек. Собственно, именно загнанным зверьком я себя и ощущаю. Зверьком, на которого опасный хищник ведет охоту.

— Лия! Лия, ты где? — слышу голос мужа.

Зажимаю ладонью рот, чтобы заглушить рвущиеся рыдания. Перед глазами тот самый след от помады и лицо блондинки.

Вершинин, ты зверь…

О, господи, как мерзко, отвратительно. Я ведь верила тебе! Я тебе сердце отдала, душу, а теперь ты хочешь эту самую душу вырвать, убить?

Да что там, ты уже это сделал!

Падаю на спину на сырую землю. Да, чувствую себя раненой, едва живой. Но умирать мне нельзя. Медленно прикасаюсь рукой к животу. Там моя жизнь, и за нее я буду бороться.

Слышу, меня ищут уже и охранники. Светят фонариками, зовут. И конечно же, скоро они меня найдут. И что тогда будет? Я не знаю. Во мне колотится истерика и только одна мысль: я хочу вырваться из этого дома!

Теперь я знаю, мой муж не держит слова! Он обещал моему отцу защитить меня от любой опасности, но сам ею стал, обещал быть мне верным, и снова соврал.

— Лия! — доносится голос Демида совсем рядом.

В нем слышится беспокойство и… раздражение? Досада?

Скорее всего. Я ведь сейчас нарушила сразу несколько его нерушимых правил. Ослушалась, заставила нервничать, искать меня.

Но… иди-ка ты к черту, Вершинин! Я может и мышка, но у меня тоже есть острые зубы. Прятаться здесь вечно я не смогу, а потому я должна встать и дать отпор.

— Лия!

— Я здесь! — отзываюсь.

Вершинин резко останавливается, всматривается в темноту.

— Малышка, ты что творишь? — опасно-ласковым голосом.

Идет ко мне, видит меня на земле.

— Что случилось, тебе плохо? — подбегает, присаживается рядом, ощупывает мое лицо.

— Не трогай меня, от тебя воняет, — кривлю я нос, отбивая его руки.

— О, черт, прости…, — осматривает свою грязную рубашку и брюки. — Я немного перебрал…

— Я заметила.

— Ты из-за этого расстроилась?

— Нет.

— Лия, в чем дело?

— Где ты был, Демид, — сажусь, всматриваясь в его черные как ночь глаза. В свете фонаря они мне кажутся сейчас особенно жуткими.

— Это неважно, — взъерошивает он волосы.

— Ты прав, — хмыкаю я. — Это неважно!

Встаю. Вершинин пытается меня поддержать, но я отшатываюсь от него.

— Не прикасайся!

— Лия, в чем дело? — хмурится, голос его приобретает опасные оттенки.

Наступает на меня, а я пячусь.

— Может, это ты мне расскажешь? Ты! Бессердечный ублюдок! — несет меня. — Ты!

— Лия, осторожно! — загораются глаза Вершинина гневом. — Прекрати сейчас же! — голос опасно клокочет.

И наверное, раньше я бы уже трепетала от ужаса, но сейчас во мне все тормоза сорваны.

— А если не прекращу? Что ты сделаешь? Поднимешь на меня руку? Так давай! Убей своего ребенка сам, не нужно делать палачами врачей!

— Лия…, — замирает он, — ты из-за этого так реагируешь?

— Не только. Еще меня слегка выбил из колеи тот факт, что мой муж вместо того, чтобы поддержать меня, отправился пьянствовать неизвестно куда в компании губатой блондинки, и теперь она называет его “зверем”!

— Ты рылась в моем телефоне? — смотрит обескураженно.

— Нет! Но я увидела как некая “Дина” прислала тебе сообщение. Этого хватило, чтобы все понять.

— Лия, — поджимает он губы, — все не так…

Делает опять шаг ко мне.

— Не прикасайся! Я тебя ненавижу!

Делаю шаг назад, нога цепляется за садовый фонарик, и я падаю, взмахнув руками. Вершинин успевает броситься вперед и подхватить меня, но дыхание перехватывает от резкой боли внизу живота.

— Ай! — сворачиваюсь пополам.

— Лия, что случилось? Что с тобой?

— Я не знаю. Болит…, — цежу сквозь зубы, судорожно дышу.

— Черт возьми! Это все чертова беременность! Я ведь говорил, этого не должно было случиться!

Ответить не могу, меня захлестывает новая порция боли, между бедер становится влажно, я замечаю, как моя ночная рубашка, в которой я выскочила на улицу, вдруг окрашивается в алый.

О господи, только не это! От ужаса все немеет, перед глазами круги…

Сознание плывет. Последнее, что я слышу, как Вершинин требует вызвать скорую помощь.

Я как будто взлетаю, чувствую его руки и сбитое дыхание.

Несет меня в дом.

А дальше все урывками. Влажная ткань прижимается ко лбу, бледное лицо Демида. Он что-то говорит, но я не могу разобрать. Врачи…

— Надо везти в отделение… Угроза… Будем сохранять?

И тут меня выбрасывает на поверхность.

— Да! — кричу я, пытаясь сесть. — Будем сохранять! Будем! — рыдаю я. — Если он скажет убить моего малыша, не слушайте его! Я хочу этого ребенка, пожалуйста.

— Тише, девочка, тише, — голос врача.

В руку врезается укол, звуки вокруг растягиваются, картинка плывет, а потом и окончательно гаснет…

Дорогие мои, моя книга учавствует в литмобе "Не_отпущу_жену".

Сегодня хочу вас познакомить с еще одной историей нашего литмоба.

Мэри Кац.

Глава 4.

Сознание работает как неисправная электрическая лампочка, то включается, и до меня долетают какие‑то голоса и звуки, то снова гаснет. И вот сейчас я различаю слова более чётко. Они принадлежат какой‑то, скорее всего, пожилой женщине.

— Бедная девочка, — вздыхает она. — Кто же её так напугал? Она так плакала и кричала, чтобы сохранили её ребёночка, чтобы его никто не посмел убить.

— Какой ужас, — отзывается другой, тоже женский голос. — И как? Почистили или всё же повезло?

— Пока повезло. Врачи у нас молодцы, всё сделали правильно, сохранили ребеночка.

Сохранили… Господи, спасибо тебе, мой малыш все еще со мной. Наверное, Бог меня защищает, и папа, он перед смертью обещал всегда быть рядом.

— Но жалко мне девочку, — продолжает причитать этот добрый голос. — Такая молодая, и выпала ей такая беда. А муж у неё странный. Взгляд черный. Ходил тут, смотрел на всех коршуном, рыкал. Явно нетрезвый. Наверное, обидел малышку, потому она и ребеночка чуть не скинула.

— Как таких только земля носит.

— И не говори. Сразу видно, деньжищ полные карманы, а душа черная. И на нас на всех тут смотрел как на мусор. Видно, и к жене своей также относится.

— Да уж, их, богатых, не понять. И что сейчас-то, хоть ушёл?

— Ушёл, подлец, — с чувством выдает женщина. — Я его сама лично выпроводила. Хоть он и пытался на меня волком рычать. Хотел к жене своей зайти. Но я ему не дала. Сказала, нельзя к ней, спит девочка, пусть утром приходит, когда сам проспится.

— Ой, Тамара, бесстрашная ты!

— Да видела я таких козлов знаешь где! Моя Варвара как раз к такому и попала. Так вот и сгинула.

— Да, тоже тебе досталось, Том. Ты бы себя пожалела, а то все только о других заботишься.

— А чего меня жалеть. Я уже старая, свое пожила. Со дня на день на пенсию уйду.

— И чего дома будешь делать?

— Так нечего, потому и работаю здесь вот. Пока не выпрут. Ладно, Лида, ты иди, у тебя дел ещё полно. А я сейчас дождусь, когда капельница закончится, сниму её и тогда приду тебе помогать.

Шаги, скрип двери.

Приоткрываю глаза. Вижу перед собой доброе лицо пожилой женщины. От чего‑то она мне напоминает мою бабушку, которая умерла уже много лет назад.

— Бабуль, — ловлю её руку.

— Всё хорошо, милая, спи, — шепчет она. — Ни о чем не переживай. Я с тобой посижу.

— Спасибо, бабуль. А ты моего ребёночка охраняй.

— Обязательно, милая, обязательно буду охранять.

Я чувствую, как её тёплая рука сжимает мою ледяную, и от этого мне становится почти спокойно. Я, наконец, проваливаюсь не в тревожную липкую темноту, а в блаженный сон.

Когда просыпаюсь утром, не сразу понимаю где я. Но белый потолок и стены тут же навевают жуткие картины вчерашней ночи.

Пьяный Демид, смазанный след помады на его шее, мерзкое сообщение от губатой блондинки, и… алое пятно на моей шелковой ночной рубашке.

Прижимаю руку к животу. Смутно припоминаю ночной разговор, скорее всего, двух медсестер. Они говорили, что беременность мою сохранили.

Но… так ли это на самом деле или мне привиделось, сейчас я совершенно не уверена. Меня накрывает опять паника. Оглядываюсь, замечаю кнопку вызова персонала, жму на нее отчаянно.

Через минуту буквально ко мне влетает молоденькая медсестра.

— Что случилось? — рассматривает меня с беспокойством.

— Что с моим ребенком?

— Успокойтесь, все в порядке, — улыбается. — Состояние ваше мы стабилизировали, беременность сохранили. Остальное расскажет врач на обходе.

— Слава богу, — откидываюсь я на подушки, вытирая со щек слезы облегчения.

— Вы не переживайте. Если что-то нужно, зовите меня. Может, вам водички дать?

— Да пожалуйста.

Медсестра подает мне стакан с водой, делаю несколько жадных глотков.

— Спасибо.

Медсестра выходит, но через несколько минут возвращается. В руках у нее огромная корзина цветов.

— Вот, — улыбается она. — Это ваш муж прислал.

Ставит передо мной на тумбочку. До меня долетает приторно-сладкий цветочный запах, и тут же начинает подташнивать.

Замечаю в цветах записку.

“Лия, девочка моя, поправляйся. Все будет хорошо”

И тут меня опять накрывает волна дикой тошноты.

— Что такое? — хмурится медсестра.

— Заберите. Или меня сейчас вырвет. Отправьте этот букет назад мужу и передайте, что я не хочу его больше видеть!

Дорогие мои, продолжаю вас знакомить с другими книгами нашего литмоба "Изменяет_но_не_отпускает"

Ева Стоун

Развод по твоей вине

Читать книгу здесь: https://litnet.com/shrt/I03d

Глава 5.

Букет медсестра забрала. Только легче от этого мне ни капельки не стало. Я ведь прекрасно знаю Демида. Если ему сейчас передадут мои слова, для него это будет как красная тряпка для быка, а значит, он скоро будет здесь. Собственно, так и происходит. Он появляется прямо во время обхода. Бесцеремонно открывает дверь, входит в мою палату.

— У нас сейчас обход, — смотрит на него строго медсестра. — Зайдите чуть позже.

— Ничего страшного, — проходит Вершинин, замирает темной тенью у окна. — Я тоже послушаю, что врач скажет моей жене.

— Нет, — напрягаюсь я. — Я хочу, чтобы ты ушёл.

— Лия! — пытается он меня пригвоздить тем самым взглядом, которого ещё вчера я дико боялась, а сегодня я не знаю, что на меня нашло. Видимо, все предохранители сгорели.

Смотрю на него не менее яростно, не отводя глаз. Повторяю четко:

— Я хочу, чтобы ты ушёл.

При этом у меня начинают дрожать руки и подбородок.

— Так, — хмурится врач. Поворачивается к Вершинину. — Вы видите? Вашей жене становится плохо, ей нельзя нервничать. Вы хотите, чтобы повторилось вчерашнее и снова открылось кровотечение?

— Нет, — цедит Вершинин и все же покидает палату.

А чувствую себя выжатой после нашей короткой мини-стычки. Господи, я уже и забыла, как тяжело с ним конфликтовать.

— Успокойтесь, — садится рядом со мной врач. — У вас что-то произошло с мужем?

— Да, но обсуждать это я не буду с вами.

— Быть может, к вам пригласить психолога?

— Я подумаю об этом.

— Амелия, вы поймите, ваше психологическое состояние напрямую влияет на вашего ребёнка. Вы нервничаете, у вас подскакивает давление, тонус, и возникает та самая угроза, с которой вас привезли вчера. Скажите, вы хотите этого ребёнка?

— Да, очень хочу.

— Тогда, пожалуйста, держите себя в руках. И с вашим мужем постарайтесь не идти на конфликт. Помните, это нужно прежде всего вашему ребёнку.

— Я поняла вас.

Обход заканчивается, врач уходит. И конечно же, глупо было надеяться, что Вершинин просто молча уйдёт. Он снова появляется в палате.

— Врач запретил мне нервничать, — смотрю прямо перед собой, специально не поворачивая голову к мужу.

— Лия, — садится он на стул рядом с моей кроватью.

Я же отодвигаюсь на противоположный край, чтобы максимально увеличить расстояние между нами.

— Лия, посмотри на меня, — требует Вершинин.

— Я не твоя рабыня, ты, видимо, забыл об этом, — цежу тихо.

— Лия, пожалуйста, — теплеет его голос, и в нём появляются те самые нежные человеческие нотки, которые в какой-то момент растопили мне сердце. И от этого внутри начинает гореть, но поддаваться я не собираюсь.

— Лия, вчера вышло недоразумение, — продолжает он.

— Давай, разочаруй меня, скажи: “Это не то, что ты подумала”, — горько усмехаюсь я.

Он раздражённо втягивает воздух и медленно его выпускает.

— Хорошо. Об этом мы поговорим позже, сейчас нам нужно решить вопрос с твоей беременностью. Ты ведь видишь сама, как на тебя это действует. Лия, ты ещё слишком молода и слаба для ребёнка. У тебя больные почки. Это все вредит тебе.

Я вижу, как Вершинин аккуратно подбирает слова, но каждое из них в очередной раз заколачивает в меня гвозди. И я всё же поворачиваюсь к нему, впиваюсь в него взглядом и тону в его дьявольской черноте.

— Скажи прямо: “Я хочу убить нашего ребенка”.

— Лия, у тебя еще очень маленький срок. Там нет еще никакого ребенка. Он еще ничего не чувствует. Это просто сгусток клеток, который буквально убивает тебя!

— Послушай меня, — агрессивно подаюсь вперёд. — Этот сгусток клеток — ребенок! Наш ребенок. А если он тебе не нужен, значит мой! И запомни, если ты сделаешь что-то с моим ребёнком, я тебе этого никогда не прощу. Ты меня слышишь? — шиплю, как кошка. — Никогда ты прежнюю Лию не увидишь. Я буду тебя ненавидеть до последнего вздоха! Более того, я тебе клянусь, я наложу на себя руки!

Вершинин бледнеет.

— Ты этого не сделаешь.

— Хочешь проверить?

— Лия…

— Я всё сказала. Ах, нет! Кое-что забыла. Мне нужен развод.

— Что? Ты серьезно? — сжимает до хруста кулаки Вершинин, вскакивая со стула.

— Да. Абсолютно!

— Нет! — рявкает он. — Развода не будет! Ты навсегда останешься моей!

Уходит, хлопнув дверью так, что со стены сыпется штукатурка.

А я прижимаю ладони к горящим щекам и пытаюсь отдышаться. Господи, господи, господи, дай мне сил. И подскажи, что делать дальше, и у кого искать защиты…

— Папочка, почему ты оставил меня? — шепчу в отчаянии, глядя вверх. — Если бы ты сейчас был рядом, я бы знала, куда мне пойти, за чью спину встать. А так... та спина, которую ты мне предложил взамен своей, оказалась не такой уж и надёжной.

В палату ко мне ходит медсестра. Не та, что приходила в первый раз, а пожилая.

И по ее доброму голосу и взгляду я понимаю, это та самая Тамара, которая дежурила со мной ночью.

— Ну что случилось опять, милая? — смотрит она на меня с жалостью, качая головой.

А я вдруг не выдерживаю и начинаю отчаянно рыдать…

Дорогие мои! Сегодня знакомлю вас с еще одной книгой нашего литмоба.

"Развод с жестоким мужем" от Анны Граниной и Иры Орловой.

Книга здесь: https://litnet.com/shrt/aFVp

Глава 6.

Эта добрая женщина ласково меня обнимает. Вот только от этого мне становится не легче. Все защитные барьеры окончательно срывает. Я рыдаю так, как не позволяла себе рыдать даже на похоронах отца. Тогда я знала, что должна быть сильной. Собственно, я знаю это и сейчас. Вот только, наверное, я так долго держалась, что предел прочности иссяк.

— Поплачь, поплачь, — приговаривает Тамара. — Это иногда полезно, со слезами выйдет из тебя всё горе. А что-то светлое всё равно останется, и разум прояснится. Успокоишься, подумаешь и что-нибудь обязательно решишь.

Мне хочется ответить, что я в тупике, в моей ситуации что-то решить крайне сложно. Я полностью завишу от мужа. Как мне дальше жить? Я не понимаю. Но бесконечно лить слёзы, конечно же, не получается. В какой-то момент они все же заканчиваются. Я теперь только слабо всхлипываю, а Тамара гладит меня по голове.

— Ну вот, хорошо, умница.

— Спасибо вам, — шепчу я.

— Не за что, хорошая моя, не за что.

— Это вы сегодня дежурили возле меня ночью? — спрашиваю тихо.

— Да.

— Я помню вас, вы держали меня за руку.

— Да, хотела успокоить.

— Спасибо вам. Спасибо вам большое. Вас ведь Тамара зовут?

— Тамара, — кивает медсестра.

— У меня Амелия. Или просто Лия.

— Подходит тебе это имя, — ласково улыбается Тамара. — Такое же нежное, как и ты сама.

Нежная, как мама. Папа всегда так говорил. А вот сейчас мне бы наоборот, отцовской твердости и категоричности не хватает.

— Не рыдай, милая. Всё образуется, — продолжает меня успокаивать Тамара.

Вытираю слёзы:

— Да, главное, чтобы ребеночек мой жил, — прижимаю руки к животу.

— И то верно, береги его, а остальное приложится. Неужели такой ужасный у тебя муж? Обижает тебя?

Смотрит на меня с жалостью.

— Если вы намекаете, что он меня бьёт, то нет, но он действительно очень тяжёлый человек.

— О, это я заметила, — фыркает. — Видела, как он на всех смотрит.

Мне хочется защитить Вершинина, сказать, что в душе он не такой. Но… Так я думала еще пару дней назад. А сейчас я понимаю, как горько ошибалась.

— И он не хочет нашего ребёнка, — горько всхлипываю.

— Совсем не хочет? — хмурится Тамара.

— Совсем. Он хочет меня отправить на аборт.

— Вот гад, — поджимает Тамара губы. — Убить своё дитя — это ужасно! — Да.

— Ну, может, ещё одумается?

— Едва ли. Я узнала, что у него любовница есть.

— Да уж. Вот козел безрогий, — зло хлопает по колену медсестра. — Но ты-то ребёночка хочешь?

— Очень хочу.

— Вот и хорошо. Значит, ничего он тебе сделать не сможет.

— Я тоже на это надеюсь.

— Ну вот и все. Вот и успокаивайся, насильно же он тебя не поведёт на аборт.

Вот тут до конца я не уверена. Но всё же надеюсь, что после нашего разговора Вершинин понял, что я не шутила.

— Ну все, порыдали и будет, — встает Тамара. — Давай руку, капельницу будем ставить.

— Да, — укладываюсь удобней.

Медсестра ставит капельницу. Устало прикрываю глаза, от чего-то рядом с этой доброй женщиной мне становится немного спокойнее.

— Я к тебе ещё зайду, милая.

— Спасибо вам, таких добрых людей не так много.

— Доброта нынче не в почёте, — пожимает медсестра плечами.

— И зря, очень зря.

— Ну, это ничего, ты отдыхай, милая.

— Да, конечно.

После капельницы мне даже удаётся заснуть. А вот когда я просыпаюсь, то замечаю стоящую рядом с моей кроватью женщину. Меня прошивает очень неприятным током, когда я ее узнаю. Это же та самая губастая Дина, которую я видела в телефоне мужа.

— Что вы здесь делаете? — смотрю на неё недоумевающе.

Но настоящим ужасом меня прошивает, когда я замечаю её уже хорошо заметный выпирающий живот.

Возвращаю взгляд к её лицу. На её губах играет снисходительная улыбка.

— Жаль мне тебя, Лия, — выдаёт вдруг она.

— Что вам нужно?

— Я пришла тебя предупредить…

Дорогие мои, приглашаю вас в еще одну книгу нашего Литмоба

Зоя Астер "Семья для бессердечного"

Книга здесь: https://litnet.com/shrt/pA5y

Глава 7.

Меня обдает огнем, потому что я вспоминаю, где видела эту женщину раньше. На нашей с Вершининым свадьбе. Только тогда она была жгучей брюнеткой, а сейчас перекрасилась в блондинку, потому я ее и не узнала сразу.

Это его бывшая… Тогда Демид сам сказал мне об этом. На свадьбе она смотрела на меня по-другому, с плохо скрываемой ненавистью, и пыталась язвить, когда подошла к нам, но Демид ее быстро осадил, и тогда эту Дину вывели с торжества под руки, так как она была пьяна. В тот день Демид сказал, что эта женщина — его прошлое. Больше мы эту тему не поднимали, но я верила мужу, что я для него единственная. А сейчас в очередной раз вера моя разбивается на множество осколков.

— Глупенькая малышка Лия, — усмехается мне в лицо блондинка. — Ты так ничего и не поняла. Мне жаль тебя, — качает головой. — Действительно жаль. Я понимаю, ты привыкла жить в сказочном замке, но пришла пора уже узнать суровую реальность. Пойми, Вершинину не нужен ребенок от тебя. И ты ему не нужна. Потому что он уже придумал, как сделать единственным наследником нашего сына, — поглаживает она заметно выступающий живот…

Я снова как в дурном сне. Меня трясет, я закрываю руками свое дитя от взгляда этой хищницы. Хочу крикнуть, чтобы она убиралась, но голоса нет.

— Этого не может быть, — все же выдавливаю тихо.

— Не веришь? — снова этот снисходительный тон. — Что ж, смотри, — протягивает мне телефон.

На нем фото. Демид целуется с этой курвой, она сидит у него на руках, с ее плеча спущено платье, вульгарно обнажая белье. И я понимаю, когда сделаны эти фото. В тот самый вечер, когда Демид вернулся пьяным. На нем та же рубашка и даже след помады на месте.

— Я понимаю, тебе больно, — присаживается Дина передо мной. — Но такова правда. Мы с Демидом никогда не расставались. Ваша свадьба была лишь выгодным для него фарсом, а любил он все это время меня. Не веришь, смотри.

Снова листает что-то в телефоне, подносит ко мне экран. Мессенджер, ее переписка с контактом “Любимый”, на аватарке фото Демида. И сотни сообщений. Каждое слово как капля яда.

Люблю… Хочу тебя… Жди…

Особенно режут сообщения, где Демид спрашивает, как поживает его малыш, что показало УЗИ, счастливые смайлы на новость, что у него будет сын…

Сын, которого он ждет. А наш ребенок лишь сгусток клеток, которые он считает “ошибкой” и “проблемой”. Нашему ребенку он вынес приговор.

Я думала, что до этого мне было больно? Но нет! Настоящую раздирающую душевную боль я чувствую сейчас. Но из этой боли рождается злость, ненависть и… беспощадное желание убить их всех.

Но я не убийца. Эту разрушительную энергию я должна направить на другое — на защиту своего дитя.

Дина долистывает ленту сообщений до конца, замечаю одно из последних: “Вершинин, ты зверь! Хочу, чтобы ты был только моим. Когда ты уже избавишься от этой малахольной?”

И его ответ: “Скоро, любимая, потерпи еще немного”.

Вот так, значит? Какой же ты лицемерный урод, Вершинин.

Вот только остается один важный вопрос.

— Если все это так, зачем ты здесь? — цежу я, рассматривая горящим взглядом любовницу моего мужа. — Вершинин не любит, когда вмешиваются в его планы.

— Это правда. А значит, ты должна понимать, что я рискую. Ты меня ненавидишь, но мне и правда тебя жаль. Мне бы не хотелось брать на себя грех за убийство твоего ребенка. А еще, я хочу ускорить процесс, чтобы ты исчезла из жизни моего мужчины как можно быстрее, я устала ждать.

— Вот в это я уже охотно верю, — оскаливаюсь я. — И куда же по-твоему я должна исчезнуть?

— Я не знаю. Я просто предупреждаю тебя, сегодня ночью тебя усыпят, и утром твоего ребенка уже не будет. Тебе скажут, что ты его потеряла, но на самом деле тебя вычистят против воли.

Ужас сковывает только от ее слов.

— И что ты мне предлагаешь?

— Помощь. Я могу помочь тебе скрыться.

— А не пошла бы ты отсюда вон! — повышаю я голос. — Мне не нужна помощь от тебя! Забирай своего Вершинина и отвалите от меня все!

— М-да, все же ты реально тупая принцесска. Умом не блещешь. Но дело твое. Я реально хотела помочь. Если передумаешь, вот мой номер, — оставляет листок на тумбочке.

Уходит. А я сижу опять дрожащей тенью, но не позволяю себе разреветься и рассыпаться. Нет, Лия, время слез прошло, сейчас ты должна собрать все свои силы и защитить своего ребенка!

Дорогие мои, очередная новинка нашего Литмоба.

Кира Райт, Алена Московская

Жестокий муж. Сохрани мою любовь

Книга здесь: https://litnet.com/shrt/0aRu

Глава 8.

Чуть позже ко мне снова заходит Тамара.

— Да что ж это такое? — всплескивает руками. — Я ведь тебя и так еле успокоила! Ты чего, опять дрожишь?

Смахиваю слёзы.

— Покой мне теперь только снится.

— Я видела, к тебе приходила какая-то губатая блондинка. Это она тебя довела?

Судорожно киваю.

— Это была любовница моего мужа, — выдавливаю я. — И она утверждает, что Демид договорился, чтобы сегодня ночью меня усыпили и насильно сделали аборт.

— О, господи! Да как такое возможно, девочка? Ты себе в голову-то не бери. У нас же больница, а не концлагерь. Кто на себя грех такой возьмёт?

— Вы плохо знаете моего мужа.

— Не переживай, я сегодня в ночную дежурю и никого к тебе не подпущу.

— Спасибо вам, — заползаю под одеяло и укрываюсь.

Конечно, я понимаю, ничего Тамара не сделает, если мой муж действительно решит пойти на крайние меры. Но время до вечера у меня ещё есть, и мне нужно серьёзно подумать.

Дина предлагала мне скрыться. Сейчас мне действительно хочется бежать без оглядки. Вот только куда?

Смотрю на номер, который мне оставила эта стерва. Нет, к ее помощи прибегать я точно не собираюсь. Надеяться я могу только на себя.

Но сбежать, это не самая большая проблема. А вот как потом скрыться и на что жить? Вершинин меня везде найдёт, а ещё у меня ведь нет с собой ни денег, ни достаточного запаса одежды.

Мозг включается. Я вспоминаю слова отца. Я могу укрыться в нашем доме. Нет, я понимаю, что Вершинин меня там мгновенно найдёт, но в этом доме отец оставил для меня кое-что. Как будто знал, что вот такая ситуация возможна. Нужно туда только добраться. Там в сейфе достаточная сумма денег и мамины драгоценности.

Перед глазами снова встает фото из телефона Дины. Все еще не могу поверить в ее слова. Неужели Вершинин такой талантливый актёр? Зачем тебе это было нужно? Мы ведь изначально знали, что наш брак фиктивный. Зачем нужно было привязывать меня к себе? Чтобы теперь раскрошить мою душу и сердце? Это очень жестоко.

Через какое-то время возвращается Тамара, и по её виду я понимаю, что-то случилось.

— Что произошло?

— Боюсь, девочка моя, твои опасения не беспочвенны, — выдает она, настороженно поглядывая на дверь. — Что-то тут происходит. Меня сегодня снимают с ночной смены. Распоряжение главного. А на мое место он свою любимицу вызывает. А еще тебе лечащего врача сменили. Теперь сам заведующий тебя взялся вести, а он абы кого не берёт. Только за большие деньги. А он у нас такой, скользкий и продажный. Но даже не это самое страшное. Я сейчас на подпись ему истории относила, так в кабинете у него знаешь, кого встретила?

— Кого?

— Мужа твоего, будь он неладен! И говорили они про какой-то “вопрос”, который нужно решить уже сегодня.

— О господи, — зажмуриваюсь от страха. Значит, это все же правда.

А Тамара продолжает:

— А только что главный распорядился приготовить дальнюю операционную.

— И что это значит?

— Не знаю, но это странно. Мы почти никогда не пользуемся ею.

— И почему тебя это насторожило?

— Потому, милая, что около той операционной нет камер, и находится она в другой части больницы. Неспроста это, ох, неспроста, — причитает.

— Так тебя сегодня ночью здесь не будет?

— Да, сейчас прям! Пусть попробует меня выгнать! — фыркает. — Но смены мне уже переставили. Я с санитаркой договорилась, буду сегодня её подменять, так что тебя не брошу. А ещё твой муженёк перед дверью охрану выставил.

— Вот тут я не удивлена.

— Да, вот только вопрос: кого они охраняют? Чтобы к тебе никто не вошёл лишний, или чтобы ты никуда не вышла?

— Господи, что же делать? — трясёт меня.

— Послушай, а может быть, я смогу тебя спрятать? — смотрит на меня ласково Тамара.

— И вы готовы за меня рисковать?

— Да чем рисковать-то, девочка? Работой этой копеечной? Я пенсионерка давно. А тебя мне жалко. Ты на дочку мою очень похожа, а она пропала по вине вот такого же бездушного мужика. Влюбилась, дурочка. Предупреждала я её, но она меня не послушала.

— Я вам сочувствую. Скажите, как мне отсюда выйти так, чтобы меня никто не заметил?

— Давай дождёмся вечера, и тогда что-нибудь придумаем. Теперь ведь придётся как-то этого бугая у двери отвлекать.

Вытираю слёзы, глубоко втягивая воздух.

Всё, нужно думать, как выбраться отсюда. Другого пути нет.

Как будто чувствуя мою истерику и усиливая ее, звонит телефон. На экране светится имя: "Любимый муж".

Сбрасываю вызов. Но Вершинин начинает названивать снова.

После трёх неудачных попыток дозвониться, в палату ко мне входит охранник.

— Амелия Павловна, — протягивает мне телефон, — ваш муж хочет с вами поговорить.

Понимаю, что Вершинин не отстанет. Если я не возьму трубку, то, скорее всего, придёт сам.

— Слушаю, — отвечаю я.

— Лия, как ты себя чувствуешь?

— Если я скажу, что плохо, ты ведь порадуешься?

— Лия, прекрати, — тяжело вздыхает он. — Скоро всё будет хорошо.

— Скоро это когда?

— Скоро, малышка моя, скоро. Я приеду к тебе завтра утром, и мы поговорим. Решим все вопросы.

— Утром, значит, да? А утром что-то поменяется?

— Возможно. Я на это надеюсь. А сейчас просто отдыхай.

Отключаюсь. И снова накрывает отчаянием. Значит, так, да? Утром “что-то” поменяется, и я даже знаю что! Утром во мне уже не будет того самого проблемного сгустка клеток, так?

Да вот только не угадал ты, Вершинин. Я за этот сгусток клеток готова драться до последнего.

В голове возникает безумная идея, как выбраться отсюда, и сейчас я молю господа, чтобы у меня все получилось…

Дорогие мои! Следующая книга нашего литмоба!

Таня Поляк

Развод. Разрушенное счастье.

Глава 9.

Вечером ко мне заходит новая медсестра, ставит капельницу. Разговаривает вежливо, почти ласково.

— Вам, может быть, что-то принести? Если что-то нужно, сразу обращайтесь, — приторно улыбается она.

— Хорошо, спасибо, — киваю я.

Это та самая медсестра, которую вызвал главный врач, чтобы помочь в убийстве моего ребенка. А потому, как только она выходит, я тут же вырываю из вены иглу, втыкаю её в матрас.

А ещё чуть позже ко мне заходит Тамара.

— Наверное, нам с тобой сегодня везёт, — шепчет она. — Эта наша Ирка-молодуха пошла в кабинет к главному. У них давно уже шуры-муры, сейчас закроются, будут развратом заниматься. А меня она попросила тебе капельницу проверить и укол поставить.

— И что в нём? — киваю на шприц.

— Вроде как все по назначению, всё безобидно. Но я видела, в урне валялась ампула от снотворного.

Тамара демонстративно выпускает содержимое шприца в раковину.

— И как скоро это должно было подействовать?

— По всей видимости, примерно через час.

— Значит, мне нужно спешить, — встаю я с кровати.

— Скажи, девочка, тебе есть куда пойти?

— Нет, но...

— Я помогу тебе выйти отсюда. И ты можешь пока скрыться в моей квартире. Вот только боюсь, что там тебя быстро найдут. Но у меня есть вот что, — даёт мне ключ и быстро пишет адрес на бумажке. — Это квартира дочки моей, которая пропала. Поезжай пока туда. А дальше что-то придумаем.

— Спасибо вам огромное.

— Не за что. Пока не за что.

Мы с Тамарой быстро обсуждаем наш план. Конечно, узких мест в нём хватает, и всё же мы отчаянно надеемся, что небеса на нашей стороне.

Чуть позже Тамара заходит ко мне снова.

— Ну что, девочка, готова? В больнице уже почти никого нет. Но черный выход открыт. Я только что проверяла.

Тамара кладёт передо мной медицинскую форму, точно такую же, как у нее. Она специально сейчас вошла ко мне в медицинской маске и шапочке.

Будем считать, нам повезло, что в свои преклонные годы Тамара сохранила довольно стройную фигуру, а потому мы очень надеемся, что сейчас я выйду из палаты вместо неё, и меня никто не заметит.

Прячу волосы под шапочку, натягиваю маску.

— Удачи тебе, девочка, — расцеловывает меня Тамара. — Я буду здесь за тебя молиться.

Она ложится на мою кровать, укрывается с головой одеялом.

— Вот их сюрприз будет ждать, когда они придут за тобой, а тут я, бабка старая.

— Надеюсь, тебя не тронут.

— Не боись, не тронут. Я знаю, что сказать. Ты иди, а я пока отдохну, умаялась я сегодня.

Она крестит меня несколько раз, а я набираю полную грудь воздуха и выхожу из палаты.

Охранник скользит по мне ленивым взглядом и снова утыкается в телефон. Я же прохожу мимо, иду до конца коридора, сворачиваю. Сердце колотится как сумасшедшее, и замирает где-то в горле, когда я вижу, как навстречу мне идет та самая медсестра Ирка, которая сейчас должна быть в кабинете главного врача.

— Тамара, ты всё сделала? — бросает она мне.

— Угу, — киваю я.

Мы расходимся с ней в разные стороны. Меня дико трясёт, но я уверенно дохожу до конца коридора не оглядываясь. Сворачиваю на лестницу и бросаюсь вниз. Добегаю до первого этажа. Под лестницей железная дверь. И на моё счастье, она действительно оказывается открыта.

Выхожу на прохладный ночной воздух, глубоко вдыхаю.

Господи, наверное, так пахнет свобода. Хотя, конечно же, мне всё ещё дико страшно и неуверенно, но стоять на месте нельзя, я должна уйти отсюда как можно быстрее.

Выхожу из больничных ворот, иду по оживлённой улице. У меня нет ни телефона, ни денег. В кармане только ключ от квартиры, который мне дала Тамара. Но туда я пока не тороплюсь. Я понимаю, если я хочу попасть в дом отца, то нужно это делать сейчас, пока Демид ещё не кинулся меня искать.

Ловлю такси, называю адрес. Водитель озвучивает сумму.

— У меня нет денег, но есть вот это, — отдаю ему своё обручальное кольцо. — Оно стоит во много раз больше. Поможете мне?

— Конечно, — без лишних вопросов отвечает водитель и довозит меня до нужного адреса.

Я специально назвала дом за пару кварталов до того, который нужен мне.

Таксист уезжает, а я проделываю остаток пути, постоянно оглядываясь. И вот передо мной мой родной дом, где прошло моё детство и самые счастливые годы.

Сейчас он темный, а когда-то был живой и радостный. Мне кажется, дом умер вместе с отцом. Слезы наворачиваются на глаза, но я не позволяю себе расклеиться. Все тёплые воспоминания я храню в душе.

Я молю отца, маму и все высшие силы, чтобы сейчас они помогли мне.

Насколько я знаю, в доме есть сигнализация, но живой охраны нет. Код от сигнализации я помню, надеюсь, его не меняли.

А ещё я знаю, как пройти в наш двор не через центральную калитку. Здесь есть старый, любимый мной ещё с детства лаз под большим кустом раскидистой рябины.

Обхожу дом с торца, пробираюсь через узкую щель в заборе. Когда я была маленькая, сделать это было легче, но у меня получается и сейчас. Двор тёмный, но здесь я знаю каждую тропинку, каждый кустик. Добегаю до входной двери. Сигнализация мигает красной лампочкой. Ввожу код, и она гаснет.

Ключа от центральной двери у меня нет, но я знаю, где спрятан ключ от чёрного входа. Я направляюсь туда, понимая, что времени у меня мало. Вполне возможно, что кто-то среагирует на отключённую сигнализацию. А потому дальше я действую быстро, захожу в дом, замираю лишь на секунду, втягивая родной воздух родных стен, а дальше лечу в кабинет.

На меня смотрит папа с большого портрета.

— Привет, родной, — шепчу я. — Помоги мне, пожалуйста, защити.

Нажимаю на потайную кнопку, спрятанную за портретом. Панель отъезжает в сторону. Здесь массивный сейф. Ввожу код. Дверь с щелчком открывается. И да, спасибо тебе, папочка, что ты оставил это для меня.

Оглядываюсь в поисках какой-то сумки, в которую можно сложить эти деньги. Сумки нет, но я стягиваю с дивана покрывало и сбрасываю пачки купюр и драгоценности туда. Ещё я здесь нахожу несколько паспортов и пистолет. Брать оружие страшно, но, возможно, оно мне пригодится. Сбрасываю всё это в покрывало, завязываю узлом.

Глава 10.

Стою в темноте под лестницей, боясь вздохнуть. В дом входят двое мужчин. По всей видимости, это охрана, которая приехала на неполадки с сигнализацией.

— Вроде все тихо, — говорит один. — Следов взлома нет.

— Ну да, — отзывается второй. — Может, сигналка глюкнула? У них иногда бывает.

— Может быть, но проверить все же нужно, иначе Верх нам голову скрутит.

Несложно догадаться, кого они называют “Верхом”, а я судорожно вспоминаю сейчас, какие следы могла оставить. Сейф я успела захлопнуть, но картина может висеть не слишком ровно. А в маминой комнате точно остался беспорядок, но туда, я надеюсь, они пойдут в последнюю очередь.

Один из мужчин зажигает свет, он бьет ярким лучом по глазам и, конечно же, осложняет мне возможность проскочить мимо них незамеченной.

Прижимая к груди сумку, вжимаюсь в угол, прячась за раскидистым искусственным цветком.

— Ты иди на второй этаж, а я проверю первый, — доносится до меня.

Первый мужчина-охранник поднимается по лестнице. Второй идет в сторону кабинета. Это хорошо.

Как только оба скрывается из виду, я потихонечку пробегаю в хозблок. Добираюсь до чёрного входа, и как только закрываю дверь, слышу в доме громкие голоса, топот ног.

Похоже, они нашли какие-то следы моего присутствия. А значит, уходить мне нужно очень быстро. Я бегу через двор, ныряю под свою любимую рябину как раз в тот момент, когда охрана выскакивает из дома. Они начинают обследовать двор, но я уже успеваю юркнуть в свой потайной лаз.

Сумка такая объёмная, что с трудом пролазит следом за мной, но в итоге я всё же выдёргиваю её и распрямляюсь на тёмной улице.

Сердце стучит с невероятной частотой. Оглядываюсь. Вдалеке вижу машину охраны. Иду быстрым шагом в противоположную сторону, а потом юркаю в проход между домами и выхожу уже на соседней улице. Наверное, мне всё же везёт, ведь места здесь не самые безопасные, а я иду совершенно одна с огромной суммой в сумке.

Когда мне всё же приходится выйти на оживлённую улицу, я поправляю парик. Конечно, сейчас мне бы пригодились тёмные очки, но ночью это будет смотреться странно.

Подхожу к автобусной остановке. Уже довольно поздно, и людей на улицах мало, но они есть. Выбираю нужный номер маршрута, о котором заранее рассказала Тамара. Сажусь на самое последнее место и дальше еду, напряжённо смотря в окно.

В своей жизни общественным транспортом я пользовалась пару раз в детстве, и то, только потому, что я уговорила маму прокатить меня на трамвае. Со мной всегда была охрана, и все проблемы решались всегда за меня.

Как я собираюсь жить, ничего не зная о правилах этого мира, я понятия не имею.

Вот и сейчас я понимаю, что даже не знаю, как оплатить проезд. Замечаю, как заходящие люди прикладывают карточки к считывающим устройствам. У меня карты нет, а кому отдать наличку, я не знаю. Да и налички у меня нет тоже.

Точнее, она есть, но там только крупные купюры, а половина вообще валюта.

Аккуратно раскрываю сумку и вытягиваю из пачки пятитысячную купюру, сминаю ее в руке.

Рядом со мной садится бабулька. Скашиваю на нее взгляд, вроде бы она не вызывает опасений.

— Скажите, а можно ли здесь расплатиться наличкой?

— Можно. К водителю подойди, — кивает она. — Или я могу за тебя расплатиться картой, а ты мне отдай.

— Давайте так.

Бабуля прикладывает карту к считывателю. Я отдаю ей купюру.

— Ой, — смотрит она на меня почти испуганно, — а у меня сдачи нет.

— Не надо. Возьмите без сдачи.

— Да ты что, милая. Не надо мне тогда ничего.

— У меня других и правда нет. Возьмите. Я прошу.

Старушка со вздохом берет деньги, похоже, до последнего сомневаясь.

Но все же прячет их в сумку.

Она выходит уже на следующей остановке, а я продолжаю нервничать, в каждом новом зашедшем человеке мне видится опасность, но я стараюсь глубоко дышать и не подавать виду.

Наконец, автобус останавливается на нужной мне станции. Выхожу, осматриваюсь, пытаясь сориентироваться, куда идти. Конечно, мне бы очень помог навигатор, но телефона у меня нет. А потому нужный дом я ищу довольно долго, вглядываясь в названия улиц и номера домов.

Когда уже подхожу к нужному дому, меня вдруг окликает чей-то незнакомый мужской голос.

— Эй, девушка, стой! Спросить хочу.

Оглядываюсь, какой-то явно нетрезвый мужчина смотрит в мою сторону. Страшно становится до трясучки. Ничего не отвечаю ему, просто бросаюсь бежать к нужному мне подъезду. Вот только код, который писала на бумажке Тамара, напрочь вылетает из головы. От нервов не могу найти этот клочок в кармане, а мужик пытается меня догнать. Толкаю дверь, на счастье, она оказывается открыта. Взлетаю на второй этаж. Трясущимися руками достаю ключ, не с первого раза попадаю в скважину, поворачиваю ключ, дверь поддаётся.

Я заскакиваю в квартиру, захлопываю за собой дверь, закрываю ее на все замки.

О, господи, у меня получилось!

Слёзы облегчения заполняют глаза. Сползаю по полотну двери на пол. И вот тут силы покидают меня, от адреналина и перенапряжения начинается откат. Руки дрожат, и внутри всё тоже трясётся. Прижимаю руки к животу.

— Маленький мой, мы это сделали, — всхлипываю, наконец, давая волю слезам. — Мы с тобой спрятались от твоего бездушного папочки.

Конечно, я понимаю, это только первый шаг. Демид наверняка поставит этот город на уши, чтобы меня найти, а значит, сейчас мне нужно отдохнуть и дальше решать ещё более сложную задачу: как сбежать от неверного мужа навсегда…

Дорогие мои, продолжается наш литмоб!

Линда Мэй

Развода не будет. Ты моя

Глава 11.

Квартира очень маленькая, скудно обставленная, но сейчас это для меня единственное безопасное место. Я с трудом добираюсь до дивана, и мне даже удаётся заснуть. Вот только мой тревожный сон обрывается с первыми лучами рассвета, и меня снова начинают мучить мысли, от которых я не знаю, куда деться. Я снова и снова прокручиваю в голове всё, что произошло. И конечно же, я не могу не думать о туманном будущем. Что делать дальше, как жить, куда бежать?

А еще меня интересует, что там происходит сейчас в больнице? Как там Тамара? И что теперь делает Демид?

Проваливаюсь в поверхностный сон, и там меня преследует Демид. Я кричу на него, проклинаю, а он молчит. Только смотрит на меня своим демоническим черным взглядом. А потом все же произносит: “Тебе от меня никуда не сбежать на этом свете! Ты моя!”

Просыпаюсь с криком, возвращается дрожь. Я ощущаю себя зверьком, загнанным в угол. Я четко понимаю, от хищника мне не уйти. Я могу бежать, прятаться, но однажды он меня в любом случае настигнет.

Единственный вариант спастись — встать за спину другого сильного хищника.

Вот только беда в том, что рядом со мной такого нет. Хотя…

Вспоминаю напутствия отца перед смертью. Он в тот день был уже очень плох, но еще в здравом уме. И тогда он сказал мне кое-что, чему я тогда даже не придала значения. А папа знал, он всегда умел предвидеть все на шаг вперед, вот только болезнь свою проморгал.

В тот день папа сказал, что если мне будет нужна помощь, то я могу обратиться к одному человеку. Я видела его всего пару раз, знаю, зовут его Владимир, и знаю его адрес. А еще отец очень четко дал понять, что сделать я могу это лишь в момент крайней необходимости и только один раз.

И сейчас я понимаю, что этот момент настал.

Встаю, продолжая крутить в голове идеи, как мне добраться на другой конец города, и стоит ли это делать сегодня. Я ведь даже не знаю, что там происходит в больнице.

Иду в маленькую ванную, сбрасываю с себя одежду, принимаю душ.

Желудок скручивает голодными спазмами, но еды в квартире никакой нет. Холодильник даже не включён. А выходить сейчас тоже рискованно. Потому единственное, что себе позволяю, это вскипятить на плите чайник и выпить простого кипятка, потому что даже заварки здесь никакой нет.

Возвращаюсь в комнату, осматриваюсь. Тамара сказала, что это квартира её пропавшей дочери. На полке замечаю фото молодой девушки. У неё тоже светлые волосы, выразительные глаза. Красивая была девушка, похожа на Тамару. Надеюсь, она всё ещё жива и когда-нибудь вернётся к матери.

А вот мне возвращаться теперь не к кому. И было бы здорово исчезнуть именно вот так, чтобы никто и никогда меня не нашёл.

В этот момент слышу аккуратный стук в дверь. Буквально подпрыгиваю от страха. Господи, кто это может быть? Очень-очень тихо подхожу к двери, смотрю в глазок.

— Тамара, — выдыхаю с облегчением и открываю дверь.

Тамара входит, неся в руках две тяжелые сумки.

— Ну, слава богу, — оставляет она в углу свою ношу и бросается меня обнимать. — Добралась, крошка. У нас всё получилось!

— Да, — киваю я. — Мне удалось скрыться.

— Ой, милая, если б ты знала, что там сейчас творится! — хмыкает Тамара. — Благоверный твой там буквально рвёт и мечет.

— Даже не сомневаюсь. А тебя не обидели?

— Не обидели, — отмахивается Тамара. — Но видела бы ты их рожи, когда они поняли, что ты сбежала. Главный наш орал как резанный.

— На тебя?

— И на меня тоже, но я на тебя всё свалила, сказала, что ты меня по голове шарахнула. Я им даже шишку на голове показала, — трогает Тамара свою голову. — Они ж не знают, что шишка у меня с детства. Такая у меня уродилась голова неправильная. Но видишь, хоть раз в жизни для дела пригодилась.

— И что, думаешь, они поверили?

— Да кто ж их знает. Скажу честно, переживаю я, — прижимает Тамара руку к груди. — Надо тебе куда-то уезжать из этого города, детка. Здесь тебя твой подорванный точно найдёт. Его псы уже вокруг рыщут. Я всё боялась, что за мной кто-нибудь следить пойдёт. Но вроде бы нет. Я там тебе поесть принесла, ты ж голодная, наверное. Тебе ребеночка нужно кормить и самой сил набираться.

— Спасибо вам, Тамара, спасибо большое.

— Я вот что думаю. У меня в деревне дом от матери моей остался. Он, конечно, старый и, возможно, жить тебе там будет непросто, но мне кажется, там тебя точно искать не станут. Сможешь пересидеть там какое-то время, а дальше уж не знаю, может, успокоится твой черноглазый?

— Да, дом в глуши мне бы сейчас очень подошёл, — киваю я.

— У тебя деньги хоть какие-то есть?

— Есть. Я вчера раздобыла столько, что нам теперь с малышом надолго хватит. Вот только укрыться нам всё же нужно, потому что Демид не успокоится. Я его знаю.

— Что ж, нужно тогда придумать, как тебе до деревни добраться.

— Нет, Тамара, — качаю я головой. — Деревня — это может и хорошо, но проблем моих не решит. Демид все равно найдет меня рано или поздно.

— И что же делать?

— Есть у меня одна идея… Но для этого мне нужно выйти в город.

Дорогие мои! Приглашаю вас в завершающую новинку нашего литмоба "Не_отпущу_жену"

Чарли Ви
Развод. Цена моей свободы

Книга здесь: https://litnet.com/shrt/s78e

Глава 12.

Пока я раздумываю, как поступить, Тамара сооружает нам нехитрый завтрак: жарит омлет, нарезает бутерброды с овощами. От голода скручивает желудок, а потому я с удовольствием съедаю всё, что Тамара положила мне на тарелку.

— Ешь, детка, — приговаривает она. — А то такая ты худенькая, бледная. А тебе ведь ребёночка ещё кормить надо.

— Мне бы... Телефон какой-нибудь? — продолжаю я крутить в голове свои тревожные мысли.

— Так есть у меня, — встает Тамара. — Старый, правда. Ещё Вареньки. Но ей-то уж он теперь без надобности, а мне тем более.

Тамара уходит, а через пару минут возвращается на кухню с довольно стареньким, примитивным аппаратом.

— Вот только не знаю, работает ли он. Сейчас зарядку найду.

Ставим телефон на зарядку. Пробуем включить. Экран загорается. Пытаюсь разобраться с интерфейсом.

— Этот телефон Варя забыла, когда уходила последний раз, — рассказывает Тамара. — Я его долго держала включенным, всё думала, вдруг она на него позвонит или кто‑то из её знакомых. Но этого так и не произошло.

— А что с ней случилось? — спрашиваю я.

— Да кто ж её знает, детка? — пожимает плечами Тамара. — Связалась она с нехорошим человеком и… Это он ее до беды довел. Когда она уходила в тот день, прощалась со мной как в последний раз. Я чувствовала что‑то неладное, но дочь, конечно, ничего не сказала. А потом я нашла записку, где Варя просила её не искать. Сказала, что если сможет и жива будет, однажды вернётся. А если нет, просила простить ее и не вспоминать плохим словом, — Тамара вытирает слезу, и мне за нее тоже становится безумно больно.

— И вы не искали?

— Попробовала, конечно, и в полицию заявление писала. Да только, мне кажется, они её даже не искали. Намекнули мне, что бесполезно это и дело закрыли. Вот так.

— Очень жаль, — беру Тамару за руку, стараясь поддержать.

— Так что выберись хоть ты, дочка. Потому-то я тебе и помогаю. Может, и Вареньке моей там кто‑то поможет. А телефон забирай. Здесь симкарта есть и на балансе даже денег немного.

— Спасибо, — киваю я.

А потом, пока Тамара убирает со стола и моет посуду, я иду инспектировать то, что мне удалось унести из дома отца. Что делать с деньгами я, если честно, слабо представляю. Держать при себе такую огромную сумму страшно, но и спрятать её где‑то я пока тоже не могу.

Перебираю деньги, на глаза попадаются паспорта. Российский и загран. Они на какую-то незнакомую мне женщину. Мамаева Алия Исаевна. Смотрю на дату рождения, прикидываю возраст. Двадцать восемь лет. Темные волосы и глаза.

Перебираю вещи, которые забрала из маминой комнаты. Здесь есть рыжий и светлый парик, но я достаю тот, что с длинными темными волосами. Смотрю еще раз на фото женщины в паспорте.

Ни разу не видела ее, но если надеть мамин парик, то небольшое сходство между нами есть.

Также я прихватила парочку довольно экстравагантных платьев, тёмные очки и косметику. Когда‑то мама учила меня наносить профессиональный грим, я помню, мне это безумно нравилось. Мы с мамой так играли: она меня превращала то в прыщавого гнома с густой бородой, то в прекрасную снежную королеву с идеальной белоснежной кожей. Складываю всё это обратно.

А потом меня вдруг бьёт в голову очень беспокойная мысль: я понимаю, что в доме отца я оставила медицинский костюм, в котором пришла. Но это не самое страшное.

Кажется, в кармане у меня лежала бумажка с написанным на ней адресом, которую мне дала Тамара. И эту бумажку я вчера не могла найти…

В панике еще раз перерываю всю сумку, карманы одежды и понимаю — бумажки этой нет.

Если она осталась в доме отца и её найдут, то меня могут легко вычислить. От этого меня начинает основательно трясти. Я понимаю, что отсюда нужно уходить.

В комнату возвращается Тамара.

— Что случилось, дочка? Ты чего так побледнела?

— Кажется, меня могут найти.

Начинаю быстро одеваться.

Прячу волосы под тёмный парик, крашу губы алым, надеваю тёмные очки.

— И куда ты пойдёшь? — смотрит с беспокойством Тамара.

— К одному человеку. И, я вам благодарна за помощь. Не знаю, вернусь ли и свидимся ли ещё.

Оставляю Тамаре на кухне толстую пачку купюр. Если в руки отдам, женщина может и отказаться, а так увидит, быть может, скрасят эти деньги её одинокую жизнь.

С телефона, который отдала мне Тамара, вызываю такси. Подхватываю сумку.

— Дочка, ну, может, всё же вернёшься?

— Может, и вернусь.

— Там в телефоне есть мой номер. Ты хоть позвони, сообщи, жива ли.

Тамара обнимает меня на прощание, и я выхожу за дверь.

Выскакиваю из подъезда как раз в момент, когда недалеко останавливается черный тонированный джип. Из него выходят двое мужчин. Сердце уходит вниз, потому что я знаю их: я точно видела их в охране мужа. Поправляю очки на лице и быстрым шагом иду к соседнему дому, куда я вызвала такси, а мужчины заходят в наш подъезд…

О господи, спасибо тебе, ты снова спас меня буквально в последний момент…

Дорогие мои! Я закончила книгу "Измена. Пропавшая без вести любовь" и теперь ее можно прочитать полностью.

А еще у меня есть подарки для самых быстрых)))

Три года назад мой муж ушел из дома и не вернулся. Все это время я надеялась, ждала и верила. Молилась за него, переживала, что он в плену, раненый, больной…
А оказалось все намного банальнее…

Стою в чужом городе у подъезда элитной многоэтажки, наблюдая за подъехавшей машиной. За рулем мой муж. Здоровый, красивый и счастливый.
А я стою и умираю, глядя, как он помогает выйти красивой блондинке, придерживая ее за талию, а потом… берет на руки маленького мальчика.
Тот обнимает Игната за шею, до меня доносится трогательное: “Папа”, и это как выстрел в самое сердце.
Я три года не могла спать, есть, дышать, а он… Наслаждался жизнью с другой счастливой семьей!

Глава 13.

Такси привозит меня в спальный район. Мы бывали здесь с отцом всего пару раз, и нужный мне дом я узнаю далеко не сразу. Они здесь все друг на друга похожи, а потому я прошу таксиста высадить меня. А дальше мне приходится пройтись, чтобы найти нужный дом из красного кирпича.

Благо, здесь таких немного. Вспоминаю нужный подъезд и молюсь, чтобы этот самый Владимир никуда не переехал. Оглядываюсь ещё раз, прижимаю к груди сумку с моим богатством. Хорошо, что сейчас белый день, и на площадке все больше гуляет мамочек с детьми, а не каких-нибудь нетрезвых товарищей.

И всё же район вызывает у меня большие сомнения. Не думаю, что здесь может проживать человек, который обладает возможностями, способными превзойти связи моего мужа.

Но другого выбора у меня нет, а потому подхожу к нужному подъезду. Здесь кодовый замок, но мне везёт, буквально через пять минут выходит мальчик с велосипедом. Я придерживаю для него дверь и захожу внутрь. Поднимаюсь на третий этаж, останавливаюсь перед той самой дверью. Дверь старая, но крепкая, выкрашена обычной половой краской. А сбоку — старый допотопный звонок.

Дрожащей рукой нажимаю на него несколько раз и молюсь, чтобы дверь открыл тот самый хмурый мужчина, которого я помню.

Но видимо, удача на этом для меня заканчивается: дверь открывает пожилая женщина.

— Здравствуйте.

— Здрасьте. А вы, наверное, почту принесли? — окидывает меня цепким взглядом старушка.

— Нет, я к Владимиру.

— Какому такому Владимиру? — прищуривается она, спуская на нос крупные очки.

— Здесь раньше жил Владимир. Фамилию его, к сожалению, я не помню, но он был другом моего отца.

— Так, так, так. А отец у нас кто?

— Аркадий Полянский. Скажите, вы, может быть, знаете, где сейчас Владимир?

— А это, деточка, секретная информация. Жди здесь, — захлопывает передо мной дверь.

Я стою, ожидая непонятно чего. Дверь не открывается долго, и я уже раздумываю, быть может, стоит уйти, потому что нервы меня бьют всё сильнее, от этого начинает подташнивать. Мне не хватает свежего воздуха, и я начинаю откровенно задыхаться от безысходности. Но дверь всё же открывается. На пороге все та же старушка.

— Входи, — кивает она.

— Так Владимир всё-таки здесь?

— Входи, говорю тебе. Не люблю лишних вопросов.

Вступаю в квартиру. Оглядываюсь. Странное место, как будто я попала в какой-то советский музей. На стене висят фотографии давно умерших вождей, и флаг уже несуществующего государства.

— Тапки надень, — кидает передо мной бабуля старые, изношенные тапочки.

Я спорить не решаюсь, скидываю кроссовки, надеваю тапочки и иду за ней. Старушка проводит по коридору, останавливается перед тяжёлой дверью, коротко стучит и распахивает её передо мной.

— Входи, — кивает она. — Только веди себя тихо. Он сегодня не в духе. Уходит, а я делаю несмелый шаг вперёд и вижу ещё более странную картину.

За старинным столом спиной ко мне сидит мужичок примерно возраста моего отца. Седые растрепанные волосы, расплывшаяся фигура. На нём вытянутые домашние треники и майка с какими-то застарелыми пятнами. Он что‑то активно печатает на допотопной печатной машинке.

— С чем пожаловала? — бросает он через плечо, не отрываясь от своего занятия.

— Здравствуйте, — говорю я. — Меня зовут Амелия.

— Да, понял я, Аркашкина ты дочка.

— Да, Аркадия Полянского.

— Повторяю, понял, не тупой. С чем пожаловала?

Звучит его вопрос очень недружелюбно, но вариантов у меня нет, а потому продолжаю:

— Отец перед смертью сказал, что в случае крайней необходимости я могу к вам обратиться.

— Так помер Аркашка, да?

— Да. Два года назад.

— Жаль, хороший был мужик. Так что, говоришь, помощь тебе нужна? — оглядывается с прищуром. — А что случилось? Неужели Аркашка дочке своей вместо денег проблемы оставил?

— Можно сказать и так, — вздыхаю я.

— Ладно. Рассказывай, — указывает он на табуретку, стоящую сбоку от его стола.

— Я хочу уйти от моего мужа.

— А что такое, загулял? — криво усмехается мужчина.

— Да, загулял, — опускаю голову. — Но не только это. Он хочет причинить мне вред. Мне и нашему ребёнку, — добавляю тихо.

— А у вас уже ребёнок есть?

— Пока нет, он ещё не родился, — прижимаю руку к животу.

— Хм, понятно. И что ты от меня хочешь?

— Если честно, я не знаю. Мне просто некуда пойти, муж меня везде найдёт, понимаете? И разводиться он не хочет.

— А он прибрал все деньги твоего папочки, я правильно понял?

— Да.

— И что же ты, оставишь все ему?

— Понимаете, у папы было много врагов, и я бы эти деньги всё равно не смогла удержать. А мой муж, он обещал меня защитить.

— Соврал, выходит?

— Как вам сказать... Меня он вроде как защитил, но теперь я выяснила, что он ведёт какую‑то свою игру. У него есть другая женщина, и она скоро родит ему сына.

— Короче, Санта‑Барбара, — вздыхает Владимир. — А кто у нас муж?

— Демид Вершинин.

— О как, — прищуривается. В глазах его замечаю интерес.

— Вы его знаете?

— Возможно. Но… ты рассказывай дальше.

— Да нечего мне рассказывать. Я не знаю ваших возможностей, но мне бы хотелось просто где‑то спрятаться. Желательно так, чтобы мой муж навсегда забыл обо мне.

— А ты думаешь, что я волшебник в голубом вертолёте?

— Я могу заплатить, — прижимаю к груди свой клад. — От отца мне досталось кое‑что. Деньги у меня есть.

— Так уже интересней.

— А ещё, я не знаю, может ли это помочь, но... у отца я нашла паспорт вот этой женщины, — достаю из сумки, показываю.

— Ага. Поддельные документы. Интересно…

— Я не знаю. Эту женщину я ни разу не видела.

— Разберёмся, разберёмся…, — задумчиво хмыкает Владимир.

— Так вы поможете мне?

— Я подумаю, что можно сделать, но для этого мне нужно время. Тебе есть где укрыться на пару дней?

Глава 14.

Мне кажется, Зинаида недовольна тем, что Владимир попросил ее оставить меня здесь. Смотрит она на меня очень недружелюбным, колючим взглядом, но распоряжение выполняет. Ведёт меня к дальней комнате, раскрывает передо мной дверь.

— Как видишь, не хоромы, — бросает сухо через плечо.

Оглядываюсь. Действительно, обстановка скудная: старая кровать и шкаф. Такие я только в музеях видела. Но все чисто, пыли нет. А главное — безопасно, а остальное я переживу.

— Голодная? — смотрит на меня исподлобья Зинаида.

— Нет, спасибо. Если можно, я бы выпила просто воды.

— Кухня там, — показывает направление она. — Вода в кране, чайник на плите. В холодильнике всё, что найдёшь, можешь брать. Постельное есть в шкафу, там же чистое полотенце. Ванны у нас нет, только душ — это там.

— Хорошо, всё понятно. Спасибо вам большое.

В ответ Зинаида только хмыкает, а уже перед выходом ворчит под нос:

— Покой нам только снится. Вот чуяла моя душа, что опять встрянем мы в какую‑нибудь передрягу с Володькой, принёс же тебя черт сегодня. Не зря мне ночью чёрное вороньё снилось.

Ответить мне на это нечего. Зинаида уходит, прикрыв дверь. А я присаживаюсь на кровать. Она издаёт такой жалобный скрип, что я даже пугаюсь, вскакиваю, оглядываюсь, а потом сажусь снова уже аккуратнее и перевожу дыхание.

Да уж, папочка... Плохо мне без тебя, но спасибо, что ты оставил мне хотя бы какие‑то пути отхода. Понимаю теперь, почему отец так поступил, значит не был он до конца уверен в Демиде, и предчувствие папу не подвело.

На кухне я в холодильник лезть не решаюсь. Наливаю воду в чайник. Он самый обычный, не электрический. Подозреваю, что греть его нужно на плите. Ставлю чайник на конфорку, вот только никак не могу разобраться, как зажечь. Газ открыть получается, но он не загорается, а кнопок здесь никаких нет. Я вообще не очень умею обращаться с кухонной техникой, а с такой допотопной и вовсе.

В кухню заходит Зинаида.

— Ты ко всему ещё и криворукая? — хмыкает она.

— Я просто никогда такой плитой не пользовалась.

— Понятно, белоручка. Привыкли все к навороченным гаджетам, да прислуге. Вот так кинь вас в лесу, и помрёте.

Продолжает что‑то еще бормотать под нос, но чайник зажигает.

А я уже не рада, что вообще сюда вышла. Но всё же дожидаюсь, когда закипает чайник, наливаю себе стакан кипятка и ухожу в свою комнату. И всё, здесь заняться мне больше нечем, остаётся только изводить себя тревожными мыслями.

Выглядываю в окно. Там, на площадке, мамочки гуляют с детьми. Наблюдаю за их счастливыми лицами, за тем, как смеётся детвора. И мне вдруг до одури хочется к ним. Хочется, чтобы у меня было вот такое простое житейское счастье, чтобы была возможность не с охраной куда‑то ходить, а просто жить, не оглядываясь на постоянные опасности. Кто‑то говорит, деньги — это свобода, а для меня они стали тюрьмой. С самого детства меня охраняли, но счастья мне это не принесло.

Дверь в мою комнату вдруг резко открывается. На пороге все та же Зинаида.

— Иди, — кивает. — Зовет.

Дорогие мои, автор следующую неделю в отпуске. Писать буду, на сами понимаете, могут быть сбои в графике или главы будут меньше чем обычно. Надеюсь на понимание)))

Глава 15.

Снова вхожу в кабинет Владимира. Он продолжает печатать, отвлекаясь лишь на секунду, чтобы подвинуть ко мне какой-то листочек. Подхожу ближе, беру его в руки. На нём написана сумма. Она не маленькая, но и не слишком большая.

— Эти деньги есть у меня, — киваю я.

— Неси, — бросает Владимир.

Я возвращаюсь за своей сумкой, отсчитываю несколько пачек крупных купюр и иду назад.

— Деньги отец тебе оставил? — спрашивает Владимир.

— Да, — киваю я.

— И насколько я понял, ты их таскаешь с собой в этой сумке?

— Другого варианта у меня нет.

— Эх, Аркаша, Аркаша, — хмыкает Владимир себе под нос. — , Говорил я ему, зря он такой цветочек воспитал, а шипы ему не отрастил. Да не слушал он меня.

На это мне остаётся только пожать плечами.

— Ладно. Давай сюда.

Кладу деньги на стол.

— Имей в виду, себе я ничего не возьму. Деньги эти нужны для организации того, о чём ты меня просила.

— Так вы сможете мне помочь?

— Надеюсь, что да, но хочу сказать сразу: легко не будет. У твоего отца был очень серьёзный враг, и враг этот всё ещё на коне. А твой муж…, — кривится Владимир, — боюсь, Аркадий поставил не на ту лошадку. Он по‑своему мутный тип, и есть у меня подозрение, что Вершинин действительно играет на два фронта.

— Что вы хотите этим сказать? — тяжело сглатываю я. — Что Демид на самом деле был на стороне папиного врага?

От этой мысли становится еще уязвимее и больнее. Одно дело, если Демид предал меня, как женщину, но совсем другое осознавать, что он изначально рассматривал меня лишь как разменную монету и предательство его намного глубже и страшнее.

— Этого я не знаю наверняка, — отвечает Владимир уклончиво на мой вопрос. — Но я навёл справки. Общие дела они точно крутят. Особенно, последние два года, — добавляет многозначительно.

От этого факта у меня даже в глазах темнеет. Стекаю на табуретку.

— Вы думаете, что Демид хотел меня… — дальше даже сформулировать не получается.

— Я ничего не думаю, красавица, я тебе всего лишь озвучиваю факты, которые наталкивают меня на определённые выводы. Но ты ведь в любом случае хочешь сбежать? — смотрит на меня цепким взглядом.

— Да, — киваю твердо.

— Готова начать новую жизнь? Возможно, не такую сытую, как ты привыкла, но более спокойную?

— Готова, все эти деньги, они счастья нашей семье так и не принесли.

— Но ты ведь понимаешь, что для этого Амелии Полянской придётся… умереть?

— Как? — у меня всё внутри сжимается.

— Вот так, — разводит руками Владимир. — Иначе от неё никогда не отстанут. Но мы можем обставить все так, что чуть позже воскреснет какая‑нибудь, например, Мамаева Алия Исаевна…

— Вы сможете это сделать? — спрашиваю я.

— Повторяю: это будет сложно, но мы попробуем. А сейчас иди, отдыхай. На Зинаиду внимания не обращай, не любит она чужаков в нашей квартире, и то, чем мне придётся заняться из-за тебя, ей тоже не по душе, — отвечает он.

Мне хочется спросить, кто такой этот Владимир, но я не решаюсь. Выхожу и иду в свою каморку. За окном уже темно. Укладываюсь в постель, закрываю глаза и обращаюсь к отцу:

— Папочка, я снова прошу тебя, помоги. Не оставляй меня одну, пожалуйста.

Ночью мне снится сон, в котором папа качает меня маленькую в детской кроватке. Мне хорошо и спокойно, ведь папа рядом. Он наклоняется надо мной и приговаривает:

— Спи, моя девочка, тебя никто не обидит…

Глава 16.

Утром просыпаюсь в слезах. А за окном льёт дождь.

Мне безумно тоскливо и больно от всего происходящего вокруг, от того, что папы нет рядом. Сейчас я опять ощущаю его потерю так же остро, как в день смерти.

Реву в подушку. Мне отчаянно хочется вернуться в детство, там, где мама ещё жива и папа рядом, на кухне витает запах маминого пирога, отец сидит во главе стола, смотрит на всех хмуро, но только я могу в любой момент вбежать, забраться к нему на колени и получить его добрую улыбку.

А ещё, стыдно признаться, но я бы всё же хотела вернуться в нашу с Демидом постель. В период, когда у нас все было хорошо, и я купалась в его, как мне казалось, любви.

Теперь я не знаю, как это все вспоминать и как на это реагировать. Неужели он мог так играть? Хотя почему нет? Он ведь никогда до конца мне не открывался, нежных слов и пылких признаний я от него не слышала. Скорее всего все его чувства я всего лишь придумала.

Желудок скручивает болезненным голодным спазмом, и подкатывает опять тошнота. Но на кухню выйти я не решаюсь, не хочу столкнуться опять с этой ворчливой Зинаидой. А потому сворачиваюсь в клубочек и продолжаю просто лежать, жалеть себя и вспоминать какие-то тёплые моменты из детства, чтобы хоть как-то продержаться.

Через какое-то время в мою дверь аккуратно стучат. Заглядывает Зинаида.

— Пойдём, покормлю тебя, — выдает приказным тоном. — И не говори, что не голодная! — ворчливо. — Ты, может, не голодная, а лялька твоя наверняка есть просит. Быстро пойдём.

Не спорю, выхожу. На кухне уже налита тарелка супа, рядом на блюдце лежит хлеб с сыром, в кружке горячий чай.

— Ешь.

— Спасибо большое, — киваю я.

Сажусь, принимаюсь за еду. Суп оказывается очень вкусным, на курином бульоне с домашней лапшой.

— Очень вкусно, — обращаюсь к Зинаиде, которая что-то моет в раковине.

Ничего не отвечает, только бросает на меня хмурый взгляд.

Когда я уже заканчиваю, на кухню вдруг входит Владимир. И сегодня он выглядит совсем иначе: на нём брюки и костюм.

Костюм вельветовый, грязно-зеленого цвета, явно видавший виды. Но все же выглядит сегодня Владимир более опрятно, чисто выбрит, волосы аккуратно причесаны.

— Собирайся, через пятнадцать минут выходим, — бросает он мне.

— Куда? — поднимаю на него испуганные глаза.

— По дороге расскажу. И еще. Вчера ты пришла ко мне в тёмном парике. Так вот, возьми его с собой, но не надевай. Сегодня мне нужна Амелия Вершинина.

По спине проходит ледяная дрожь.

— Мы встретимся с кем-то, кого я знаю?

— Да. С твоим мужем.

— Что? — округляются мои глаза. — Но… вы ведь обещали!

— Я помню все, что тебе обещал, — придавливает меня тяжелым взглядом Владимир. — И я говорил, что будет непросто. Но! Если ты будешь слушать меня, то все получится как надо. Еще вопросы есть?

— Есть.

— Задашь мне их в машине. Напоминаю, у тебя пятнадцать минут!

Уходит, а я стою чуть жива. Встретиться с Демидом… о господи, мне кажется, я этого не переживу.

Конечно же, еда в меня больше не лезет. Я поднимаюсь, убираю за собой посуду и ухожу в свою комнату. Руки дрожат, внутри все сковало нервными прутами.

Потерянно оглядываюсь. Получается, сегодня все решится?

Я надеюсь. Потому что долго такой нервотрепки я точно не выдержу, уже сейчас низ живота неприятно тянет, и молю высшие силы помочь мне и сохранить моего малыша.

Одеваюсь, остальные вещи складываю в сумку. Все это занимает у меня не больше десяти минут. Сажусь на кровать, обнимаю себя руками, чтобы не рассыпаться на куски.

Короткий стук в дверь.

— Поехали, — зовет Владимир.

Глава 17.

Выходим во двор. Владимир усаживает меня в старенькую, видавшую виды ещё советскую машину. В салоне мне все очень непривычно, сиденья жесткие, панели все угловатые, магнитола вообще раритетная. Но я не комментирую, я уже поняла, что Владимир любит подобные старые вещи.

С третьего раза Владимир заводит двигатель, машина начинает громко рычать, чихает пару раз, и мы наконец трогаемся.

На кочках нещадно трясет, поэтому я прижимаю сумку к себе плотнее, чтобы она не скакала на коленях.

— Можешь положить её на заднее сиденье, — бросает Владимир не отрываясь от дороги. — Здесь твои богатства никто не возьмёт.

— Мне не тяжело, — отвечаю тихо.

— Как хочешь.

— Куда мы всё-таки едем? — смотрю на него внимательно.

— Неважно куда, важно — к кому, — усмехается мужчина.

— Вы же сказали, что к моему мужу, — сглатываю я.

— Не совсем так, — усмехается. — Но он, возможно, там будет. А потому я предупреждаю тебя заранее, чтобы ты не испортила мне всю сложную игру.

— Это для вас игра? — сглатываю тяжело.

— Обожаю шахматы, — блестят азартом его глаза.

О господи, для него это игра, а у меня на кону жизнь…

— Не кисни, — смотрит строго. — Если относиться ко всему, как игре, становится легче жить.

— Я учту. Так к чему мне готовиться?

— К встрече с врагом отца, — бросает снова небрежно.

А у меня сердце разгоняется до предела от очередной порции шокирующей информации.

— Вы решили бросить меня в самое пекло? Прямо в пасти к хищникам, от которых я просила меня защитить?

— Типа того. Да, ты всего лишь маленькая дрожащая лань. Но! Важная и для каждого из них особенно вкусная. Ты не сможешь победить хищников, но они могут перегрызть глотки друг другу.

— А если…

— А если ты будешь слушать меня, то сможешь пропетлять.

— И что мне делать?

— Молчать и со всем соглашаться. Запомни, это важно!

Меня начинает трясти сильнее.

— Как его хоть зовут, врага моего отца?

— Ильман Дакаев, — недобро прищуривается Владимир. — И насколько я узнал, именно он хотел взять тебя в жены, но твой отец ему, конечно же, отказал.

— И зачем все же мы едем к нему?

— Ты ведь хотела освободиться от своего мужа, чтобы Демид Вершинин отстал от тебя. Ты должна встать за спину более сильного соперника или хотя бы равного.

— Я хотела бы освободиться от них.

— Ты хочешь слишком много сразу. За свободу придется заплатить. Дорого заплатить. И совсем не деньгами.

— А чем?

— Жизнью. Мы ведь с тобой вчера уже решили, что Амелия обречена.

— Но вы обещали, что я смогу продолжить жить под другим именем.

— Если все сделаешь правильно, то сможешь.

— А если нет?

— А если нет, то ты погубишь нас обоих. А я ещё хотел бы на этом свете пожить. Я пока не дописал свои мемуары. Вот как закончу — тогда можно будет и на покой, — поднимает глаза к небу.

Сворачиваем на трассу и едем за город. Дорога нас приводит к элитному загородному клубу. Я знаю это место, мы с отцом сюда иногда приезжали. Выходим с Владимиром из машины. Он подаёт мне руку, пальцы дрожат.

— Амелия, — смотрит строго на меня Владимир. — Соберись! Не забывай, ты дочь Аркадия Полянского. А он был сильным мужиком! Не позорь его. Вспомни, что в тебе течет его кровь, а внутри тебя растет его внук! Готова бороться за него?

Расправляю плечи.

— Готова, — киваю твердо.

— Тогда пойдем.

Глава 18.

Мы идём в основной зал. Сжимаю кулаки, чтобы собрать все внутренние силы.

На входе нас встречают двое крепких охранников. Грубо обыскивают, и вдруг заламывают руку Владимиру и уводит его в сторону.

— Жди здесь, — грубо бросает один из них. — Девушка пойдет с нами.

Паника нарастает, но Владимир многозначительно кивает. Значит, я должна дальше идти одна.

Охранник указывает направление, я переставляю ноги, практически не замечая ничего вокруг. Ощущение, что иду по минному полю и каждый шаг может оказаться последним.

Вспоминаю свой сон. Я очень надеюсь, что папа сейчас со мной. Пожалуй, отец — это единственный человек, которому я могу верить, а он верил Владимиру. Значит, так же поступлю и я.

Мужчина ведёт меня через большой зал к огромному столу, во главе которого сидит немолодой мужчина явно кавказской внешности. У него седые волосы, борода, и очень тёмный, цепкий взгляд.

Я вспоминаю его. Мы с ним встречалась несколько раз на различных официальных мероприятиях, и да, когда они разговаривали с отцом, я чувствовала между ними враждебность, а ещё этот самый Ильман всегда смотрел на меня каким‑то липким, противным взглядом. В его присутствии мне всегда хотелось встать за спину отца.

Вот только сейчас я стою перед ним совершенно беззащитная, и встать мне не за кого.

— Амелия, — растягивает он губы в улыбке, — я очень рад, что ты почтила меня своим визитом. Присаживайся, — указывает он на стул рядом с собой.

Сажусь, стараясь заглушить внутреннюю панику.

— Мне передали, что ты ищешь защиту, это так? — смотрит на меня тем самым взглядом, от которого ледяные мурашки отвращения бегут по спине.

Вспоминаю, что должна со всем соглашаться.

— Да, — киваю покорно.

— Что, обижал тебя муж?

— Да.

— Эх, а я предупреждал твоего отца, — качает головой, неприятно улыбаясь. — Просил отдать тебя мне. Но он оказался слишком глуп и не сумел защитить такое сокровище. Что ж, не переживай. Я дам тебе защиту.

— Спасибо.

— А за это, ты ведь меня отблагодаришь? — заправляет мне за ухо прядь волос.

Меня передергивает от его прикосновения, паника в груди растет, но я терплю, только дышу часто и сбито.

— Не бойся, крошка. Все будет хорошо. Я тебя не обижу, если ты будешь покорной. А ты ведь будешь?

— Да, — снова киваю.

— Отлично, — губы Ильмана изгибаются в улыбке, а его взгляд ощупывает меня не хуже грубых рук.

В этот момент в комнату входит тот, от одного взгляда которого сердце в груди совершает кульбит.

Демид. Я чувствую его присутствие даже раньше, чем успеваю увидеть. Комната как будто в один миг наполняется взрывоопасным газом.

Он идет к нам быстрым шагом, разрезая пространство, как ракета.

Останавливается в нескольких метрах. Мы встречаемся взглядами, и это как удар тока. В его глазах горит пожар, в моих — паника и страх.

И что будет дальше, мне даже страшно представить.

Но добивает меня другое. Я даже не успеваю уловить откуда вдруг выплывает она, его любовница!

Подходит к нам и становится за спиной моего мужа, а на ее пухлых губах играет победная улыбка…