Ребёнок олигарха. Я не отдам тебе дочь.

Глава 1

— Светлана Петровна, — после тихого стука в дверь кабинета заглядывает Вероника.

Я поднимаю на неё глаза, вскользь замечая, что она одета в форму.

— Что-то случилось? — тру веки.

Последние два дня выдались напряжёнными. Месячные отчеты на носу, хотелось бы сделать всё вовремя, чтобы новогодние каникулы прошли без сюрпризов.

— Нет. Я просто напомнить, что через пятнадцать минут салон закрывается. Клиентов больше не ожидается. Мне бы сегодня пораньше домой попасть, — виновато опускает глаза женщина, мнущаяся у порога.

— Да, Вероника, конечно. Сегодня уйдём пораньше, — улыбаюсь и снова зарываюсь в бумаги.

Слышу, как дверь тихо закрывается. Замираю.

Чёрт возьми! Я интенсивно тру щёки ладонями. Мне вдруг становится обидно, что из-за меня Вероника остаётся на работе дольше. Я не могу так поступать с сотрудниками. Не привыкла. Эксплуатация работников — не мой конек.

Упрямо оттолкнувшись от края столешницы, встаю, потягиваясь, разминая затёкшие мышцы.

Обвожу взглядом рабочий беспорядок на столе, закрываю глаза, втягиваю воздух носом, мысленно обещая себе, что всё доделаю завтра, а на сегодня хватит.

Подойдя к вешалке, расположенной в углу кабинета, скидываю туфли, надеваю высокие сапоги.

Так, я что-то забыла.

И только я об этом подумала, как на столе дико завибрировал телефон.

Чёрт побери! Я совсем забыла про встречу!

Быстро пересекаю кабинет, смотрю на экран: папа?

Принимаю вызов:

— Да, я слушаю, пап.

— Дочка, Светочка. Я не знаю, что делать, — голос отца, сильно взволнованный, сбивается.

Сердце ускоряет бег. Тревога подкатывает к горлу, отчего слова, которые я говорила, неприятно царапают нёбо:

— Что она снова натворила?

— Света… ты только не ругайся… — начинает отец.

— Что? — сухо спрашиваю, на ходу продевая руки в рукава шубы, прижимаю плечом телефон, умудряясь ещё не упустить из пальцев сумку.

— Она убежала, — обречённо произносит старик.

— Вот гадство! — в сердцах ругаюсь. — Пап, ну как так? Мы же договаривались!

— Светик, ну что я мог поделать? Она так просила меня съездить и купить тебе к Новому году подарок, — голос отца срывается.

— Не волнуйся, я сейчас приеду, — кидаю в трубку и, прежде чем отключиться, слышу, как он кричит в динамик: “Мы в торговом центре!”.

“Ну конечно там, где же ещё вам быть”, — думаю про себя. И только хочу набрать номер такси, когда телефон снова вибрирует: Марат.

Ну конечно, именно про ужин с ним я и думать забыла. Вылетело из головы.

— Да, Марат. Извини, но…

— Я тебя вижу, красавица. Выходи, — с акцентом произносит мужчина.

Вспоминается, как меня это раздражало поначалу. Казалось, что таким образом мужчина стирает между нами границу и переходит на личности, чего я не могу позволить. Марат мой работодатель, хоть и пускающий по мне слюни. Но в то же время он прекрасно понимает и принимает, что огромная разница между нами не оставляет ему никаких шансов.

— Вероника. Я ушла. До завтра, — прощаюсь с женщиной и через стеклянные двери салона красоты вижу припаркованный напротив дверей автомобиль босса.

Толкаю дверь, и меня тут же обдаёт тучей снежной пыли, залепляя колючими снежинками глаза и нос. Они врезаются в лицо и мгновенно тают.

Я лишь на секунду замираю на пороге, чтобы перевести дыхание, и, стиснув мех на груди в кулак, упрямо шагаю к цели.

***

— Что случилось, Света, на тебе лица нет?! — повернувшись ко мне, с волнением в голосе интересуется мужчина.

Я только и успеваю, что забраться в салон.

— Мила потерялась, — буркаю. — Извините, Марат Вениаминович, но буду вам очень признательна, если подбросите до торгового центра. Боюсь, что поужинать сегодня не удастся.

Я не успеваю произнести последние слова, как мужчина срывает машину с места, оставляя после себя снежный вихрь.

— Да о каком ужине ты говоришь, Света? Как давно она потерялась?

— Ничего не знаю, папа только позвонил, — я, суетясь, лезу в карман за телефоном, нужно набрать старику, сообщить, что я уже в пути.

— Пап, через пятнадцать минут будем. Ты охранникам сообщил?

— Конечно, дочка. Я тут всех на уши поставил, — отчитывается отец.

— Не волнуйся, пап. Я уже скоро, — пообещав старику, отключаюсь.

Сердце в груди срывается с места и ускоряет темп, доводя меня до аритмии.

Чёртова болячка во время стрессов постоянно обостряется, не давая забыть о себе. До сих пор не понимаю, как можно рожать кучу детей и оставаться здоровой?! У меня были единственные роды, и после них такой косяк со здоровьем вылез.

— Света. — Мужчина трогает меня за руку. Я, не ожидая его прикосновения, дёргаюсь. — Извини.

Он тут же убирает руку.

Я кидаю на него косой взгляд. Поджимаю губы.

— Всё в порядке, Марат Вениаминович, — буркаю сухо. — Милана уже не первый раз такое вытворяет, но, как вы понимаете, к подобному привыкнуть невозможно.

Весь оставшийся путь мы с боссом едем молча. Он, вцепившись в руль обеими руками, внимательно следит за дорогой.

Я же, чтобы хоть немного успокоиться, захожу в приложение, по которому отслеживаю перемещения дочери. Я его установила сразу после первого случая, когда Милане в голову пришла неожиданная идея пойти погулять по городу одной. Она тогда ушла из садика. Это был шок для всех. Воспитателей чуть не попёрли с рабочих мест, и это было бы правильно: они не досмотрели за ребёнком. Но я тогда только-только начала обживаться у папы в доме. Городок маленький, и мне не хотелось, чтобы потом на меня косо смотрели. Побоялась. Я и так долгое время была у всех на языках, когда переехала из столицы к отцу. А уж когда через полгода у меня появился живот, а вот жениха не было... Люди долго по углам судачили, строили предположения о том, где же папаша моего ребёнка, но правды никто из них никогда не узнает, как и отец.

Глава 2

— Кто это? — кивнув на удаляющуюся недомамашу, спрашиваю у отца.

— Не твоё собачье дело! — зло бросает старик.

Я удивленно вскидываю бровь. Даже так?

— Хм, только не говори, что это одна из твоих содержанок, — иронично хмыкаю, чем заслуживаю гневный взгляд родителя. — Она же лет на тридцать младше тебя. Нет?

— Послушай, Амир, — родитель окидывает меня холодным взглядом. — Светлана мой работник. Ценный работник, — отец выделяет последние два слова интонацией, и я понимаю, что моя догадка оказалась верной. Сжимаю зубы.

“Старый развратник”, — мелькает в голове. Но я тут же отгоняю эту мысль. Зачем мне думать об этом? С матерью они давно разошлись, к слову, она оказалась умной женщиной, не стала терпеть рядом с собой этого бабника. А что до его личных пристрастий — мне плевать. С кем он спит и кто греет его постель…

“Фу, мерзость”, — меня передёргивает, стоит представить, как эта барышня позволяет отцу тискать себя . Хоть родитель и выглядит для своих лет вполне себе прилично, но, чёрт возьми, ему почти шестьдесят — он ей в деды годится.

Теперь понятно, отчего её дочка такая мечтательница.

Хм.

“Хочу папу”, — вспоминаю, как она горячо шептала, стоя у прозрачных ограждений с закрытыми глазами. Я на неё сразу обратил внимание. Наблюдал за девочкой в течение пяти минут и, когда понял, что взрослых рядом с ней нет, озадачился.

И вот тебе — получил по башке за инициативность. Чёртова дура настолько зажралась, что даже элементарной благодарности не выказала.

— Я это уже понял, отец. Мне фиолетово, кто она для тебя. Девчонку жаль, какой пример такая мамаша может ей дать?

— Не смей так говорить про Свету. Ты её совершенно не знаешь! — возмущается отец.

Я делаю несколько шагов назад, увеличивая между нами расстояние.

— Поверь, даже охоты нет таких не то что знать, но даже в окружении своём наблюдать, — кривлю губы в ухмылке.

— Иди, а? Не доводи до греха, Амир, — рыкает отец, оглядываясь вокруг себя.

— Где Эльдар? Куда делся?

— Работать ушёл. Что ему уши греть, его миссия закончилась, — пожимаю плечами и, круто развернувшись, направляюсь к эскалатору.

— Вот паршивец, — цедит отец, чем вызывает у меня улыбку.

Каким был старик вспыльчивым, таким и остался. Со времён моего детства ничего не изменилось. Троллить его по-прежнему одно удовольствие.

Я поднимаюсь на третий этаж. Взгляд невольно падает на то место, где возле ограждений стояла девочка. Её сложенные вместе ладошки, прижатые к шевелящимся губам, и закрытые глаза вызвали во мне смешанные чувства. В груди что-то зашевелилось, и сердце ёкнуло.

А когда ещё узнал о том, что девочка сбежала от дедушки, чтобы попросить у ангела на Новый год папу, пришёл в недоумение. Что за бред?

— Амир Маратович, — окликает меня женский голос, отвлекая от мыслей. — Постойте!

Сжав губы, кошусь на девушку, спешащую догнать меня.

Высокая брюнетка, одетая в обтягивающие худые ноги джинсы и свитер оверсайз, увидев, что я остановился, ускоряет шаг, отчего длинный хвост на её голове раскачивается из стороны в сторону в такт движениям.

— У вас что-то случилось? — приподняв бровь, интересуюсь, когда она останавливается на расстоянии вытянутой руки.

— Конечно, — кивает. — Мы всем крылом переживаем, нашла ли девочка маму? — её глаза блестят любопытством.

Уголок моего рта дёргается в подобии ухмылки:

— Элина, вы зря волновались. Всё закончилось благополучно. Мама девочки отыскалась, — сухо сообщаю новость и делаю шаг в сторону кабинета, как вдруг в мою руку вцепляются тонкие наманикюренные пальчики.

Кидаю удивлённый взгляд на хозяйку одного из бутиков, арендующих площадь в нашем торговом центре.

— Что-то ещё? — выразительно смотрю на её руку, потом перевожу взгляд на саму девушку. Такое в мою сторону не каждая может себе позволить. Смелая. Сжимаю челюсть. Не люблю прикосновений. Чужих прикосновений. И стоит об этом подумать, как кожа под её пальцами начинает зудеть. Инстинктивно дёргаю рукой.

— Ой, простите, Амир Маратович, — щёки девушки покрываются румянцем, она разжимает пальцы и с запястья перемещает их на локоть. — Можно проводить вас до кабинета?

Вот это новость!

Впиваюсь взглядом в лицо барышни. Жилка на её виске сумасшедше пульсирует, выдавая волнение хозяйки. Представляю, сколько она готовилась к этому шагу. Ещё бы, ведь я для всех обитателей торгового центра долгие годы был мифическим существом, обитающим где-то в другом измерении. Отец, видимо, тут наплел им таких сказок, что, выйдя в первый день на работу, я чувствовал себя инопланетянином, не меньше.

Мне вдруг становится интересно: как далеко девушка сможет зайти. Насколько ей хватит смелости?

— Проводите, — скупо отвечаю ей и тут же давлюсь смехом, замечая, как быстро, буквально в одно мгновение, меняется цвет лица Элины, превращаясь под слоем макияжа в серый.

— Да?! — вырывается сипло из её рта.

— Ну, видимо, у вас есть что мне рассказать? Нет? — подсказываю ей наводящим вопросом.

— Ой, да, конечно, — тут же хватается за мои слова девушка и, просунув руку под локоть, пристраивается рядом.

— Так кем оказалась мать этой девочки? — заглядывая мне в глаза, интересуется Элина.

— Без понятия, — пожимаю плечами. Вспоминать о содержанке отца совсем не хочется.

— Ну явно недалекая какая-то, раз за ребёнком не смогла усмотреть, — тут же делает вывод Элина и сразу же продолжает: — Вот именно из-за таких, как эта мамашка, детки чаще всего и страдают.

Я в какой-то степени мог бы и согласиться с девушкой, но внутренний голос отчего-то протестует. Мне совершенно непонятно, как, не видя человека, Элина уже делает о нём вывод. Это мог бы сказать я, потому что непосредственно общался со “Светланой”. В мыслях её имя произношу так легко, как нечто само собой разумеющееся. И это мне не нравится. Вообще не нравится, что мои мысли занимают подобные экземпляры женского пола.

Глава 3

Вдох! Вдох! Ещё вдох!
— Ну же, дыши уже, — злобно рычит мне в лицо вчерашний “знакомый”.

А я не могу, сердце заходится в диком припадке. Глаза расширяются до предела, в висках набатом бьёт пульс.

Этот гад чуть не сбил меня. Пришибленный.

Да у меня за пару секунд вся жизнь перед глазами пролетела! Картина, собранная из моментов сегодняшнего дня до сих пор перед внутренним взором.

Утро я бужу Милану, но дочка капризничает, — не хочет вставать. Решаю, что пойду ей навстречу, оставлю дома. Сделаю маленькую приятность. Отец поддерживает моё решение. Остаётся дома вместе с внучкой.

Глянув на часы, понимаю, что уже опаздываю на работу. Бегу. Задумываюсь. На миг ухожу в себя. На душе тревожно из-за того, что отдалилась от Милы. Слишком рано записала её в ряды взрослых самостоятельных детей. Размышляю, как бы наладить связь с дочкой и, не глянув по сторонам, шагаю на пешеходный переход.

И меня тут же отрезвляют протяжный сигнал и визг покрышек об асфальт. Зажмуриваю глаза. Сжимаюсь в комок, ожидая разрушительного удара. И тут меня уносит на девять лет назад. На долю секунды я вдруг жалею о том, что олигарх не знает о дочери, потому как перед лицом опасности прекрасно осознаю: отец не потянет Милану. Не сможет вырастить один.

— Света! — рявкают на меня так, что в ушах звенит.

Хлопаю глазами и фокусирую взгляд на мужчине, склонившемся к моему лицу.

— Т-ты! — срывается с губ, и тут я понимаю, что мои лёгкие нещадно горят, в них нет кислорода.

Делаю рваный вдох.

— Угу, я. — В глазах мужчины мелькает облегчение, но вот суровое выражение лица никуда не исчезает.

— Ты меня чуть не задавил!? — хотелось бы крикнуть ему в лицо, но получается лишь сипло промямлить.

Хватка на плечах усиливается, и я делаю попытку вырваться. Но по тому, как мужчина смотрит на меня, я понимаю, что не смогу этого сделать.

— А ты какого хрена выскакиваешь на дорогу, как чёрт из табакерки? — Его взгляд гневно пылает, не могу оторвать глаз от лица напротив. Смотрю заворожённо, как зрачки медленно поедают чернотой янтарную радужку, аж дыхание перехватывает.

— Отпусти, мне больно, — бормочу, еле разлепив губы.

— Больно бы тебе было, если б под колеса танка моего попала, а так… — Мужчина разжимает пальцы и, перехватив меня за воротник, тащит к автомобилю.

— Т-т-ты сдурел?

Отмахиваюсь от него руками, пытаюсь достать сумочкой.

У него точно с башкой не всё в порядке. Что он себе позволяет?

— Не рыпайся. И не привлекай внимания. Я из-за тебя и так на работу опаздываю, — будничным тоном произносит мужчина, продолжая тащить за собой, как безвольную куклу.

— Ты тупой совсем? Ты мне шубу порвёшь! Отпусти. Немедленно! Куда ты меня тащишь?

Меня трясёт от его наглости и хамства. В груди разрастается негодование, готовое перерасти в яростный смерч.

— Не тащу, дорогая, а убираю с дороги, — усмехается.

И мне чудится, что он словно бы специально не заканчивает предложение: сказал так, будто речь идет о мусоре каком

Вот же гад.

— Послушай, ты! — я, перехватив его запястье, упираюсь каблуками в асфальт.

А этому хоть бы что, он как шёл, так и идёт, даже, не то что не останавливается, — с шага не сбивается.

Подойдя к автомобилю, он открывает пассажирскую дверь и толкает меня.

— Залезай! — командует.

Вот те раз! Ни здрасьте, ни до свидания. Залезай!? Да что он о себе возомнил?

Я резко разворачиваюсь к нему, уже полыхающая нездоровым противоборством, как вдруг этот мужлан, подхватив меня на руки, как будто это не я тут вешу шестьдесят пять килограммов, просто без всяких вопросов закидывает меня в салон, как мешок с картошкой. Захлопывает перед моим носом дверь.

У меня случается кратковременное замыкание.

— Что сейчас было? — бормочу под нос. Ошарашенно кручу головой, но мой взгляд так или иначе всё равно прикован к мужчине, который обходит машину и, открыв дверь с водительской стороны, забирается внутрь.

— Что? — спрашивает, не глядя на меня.

— Ты?! — возмущаюсь.

— Да, я. И что? Что у тебя с лицом?

Мужчина, протянув ко мне руку, поддевает подбородок, и у меня клацают зубы.

— Да, прекрати ты меня трогать! Кто тебе вообще позволял? — Я с размаху бью его по запястью, но… то ли моей силы не хватает, то ли он напрягается, предугадывая мой следующий выпад... но его рука так и остаётся на месте.

— А если я проявил инициативу, нельзя? Ты вроде вчера не казалась такой уж ледышкой с моим отцом, — кривит губы в злорадной усмешке. — Или только ему можно?

Неожиданно его взгляд меняется, становится глубже, проникновеннее, от него меня кидает в жар. Мужчина так пристально смотрит, как будто задумал что-то нехорошее… Я, растерявшись, пытаюсь затаиться, а он вдруг перемещает большой палец на мою нижнюю губу, проводит по контуру, задевая мелкие обветрившиеся трещинки.

Меня потряхивает. В голове всё шумит, крутится. Тело обдаёт жаром, и волна дрожи прокатывается по позвоночнику, заставляя рефлекторно дрогнуть. На мужское прикосновение следует незамедлительная реакция. Сама не сразу осознаю, как тянусь к нему, как чуть раскрываю губы в предвкушении…

Как вдруг…

Мужчина отдёргивает руку, морщится. А я, вспыхнув, шарахаюсь в сторону будто от пощёчины. Сжимаю в кулаке ворот шубы, вжимаюсь в дверцу.

Чёрт возьми!

Мои щёки пылают стыдом от безумной выходки. Что со мной? Это шок? Сдали нервы? Что? Зачем?

— Ну, долго я ещё буду ждать? — грубый, резкий голос мужчины отрезвляет меня моментально.

Я, вытянувшись в струнку, с испугом поглядываю на него:

— В смысле?

Облизываю вмиг пересохшие губы. И, подобравшись уже, тянусь к ручке.

— Сидеть на месте.

— Да что тебе, чёрт возьми, от меня нужно?! — вскидываюсь, почти накричав на того, кто с нарочитым превосходством рассматривает меня, будто я испорченный товар.

Глава 4

День тянется невероятно долго. Работа не идёт. После пережитых с утра событий, я никак не могу собраться. Изо всех сил успокаиваю себя, пытаюсь отвлечься, но мысленно постоянно возвращаюсь к напряжённому и неприятному диалогу с Амиром.

Всякий раз обида затапливает меня. Смахнув набежавшие на глаза слёзы, снова принимаюсь работать.

Подонок. Это что нужно иметь в душе, чтобы так беспочвенно обвинять человека? Откуда он вообще взял, что я любовница его отца? Конечно, он мне не сказал это напрямую, но по его взгляду всё было понятно и без слов.

Отложив ручку, прячу лицо в ладонях, стараясь подавить подступающую истерику. Как бы я ни хотела отгородиться, как бы я ни хотела не думать о том, что произошло, но маньячные мысли об Амире навязчиво долбятся мне макушку. Его слова, вкручиваются ржавыми шипами в мою черепную коробку, причиняя почти физическую боль.

Сделав рваный вдох, нетерпеливо встаю со стула, подхожу к окну, которое выходит на дорогу. Упираюсь ладонями в подоконник, утыкаюсь лбом в прохладное стекло. Прикрываю глаза.

Мысли текут в обратном направлении, унося меня в прошлое.

Семь лет. Ни разу за семь долбаных лет, после того как покинула столицу, сбежав беременной от олигарха и своей тетушки, ни разу за всё то время, что живу с отцом, я не подпустила к себе мужчину. Ни разу не позволила коснуться себя ни одному ухажёру. Да я даже ни разу ни с кем не целовалась!

Так почему я позволила Амиру поцеловать себя? Почему?

Пальцы невольно взлетают к лицу, касаются губ.

Мне кажется, или они до сих пор пылают при одном лишь воспоминании о нём? Какой же он гад! В нём нет ни капельки благородства. Быдло и хамло. Ему абсолютно плевать даже на то, что у меня есть маленькая дочь. Ему захотелось унизить меня, и он это сделал. За что?

Моя нервная система даёт сбой. Чувствую, как плечи начинают дрожать. В груди назревает рыдание. О какой работе может идти речь, когда я в таком состоянии? Меня от эмоций разрывает на части. Если Амир хотел вывести меня из себя, он этого добился. Только бы понять, для чего он это сделал? Чем обосновано его такое ко мне отношение? Может, он приревновал к отцу?

Так мы с Маратом только и сделали, что обмолвились парой слов в его присутствии. Да я даже и знать не знала, что у босса есть сын. За все те годы, что работаю у него, он ни разу не упоминал ни о своей жене, ни о своих детях. Да мне и не было это интересно. Мужчина не говорил, а я не спрашивала.

Меня не интересовала чужая семья, у меня была своя: дочка, отец. Мне некогда было задумываться о том, чем живет и чем дышит мой босс.

Внезапно громкий гудок заставляет вздрогнуть. Я распахиваю глаза. Это большая фура, проезжая мимо, посигналила кому-то. А мне в голову вдруг пришла мысль: возможно, этому подонку что-то рассказала Милана? Ляпнула невпопад, а этот придурок, приняв её слова за чистую монету, решил таким образом проучить меня? Но какова его цель? Ведь я ему ничем не мешаю. Да и вообще, я для него никто! Или...

Или, может быть, сам Марат дал повод своему сыну думать иначе. Ведь когда мы ушли, сын и отец остались вдвоём. О чём они говорили, мне неизвестно…

Боже!

Ладонь ложится на лоб ощутимым шлепком. Как же я сразу об этом не подумала! И Милана здесь ни при чём. Видимо, сам босс подтолкнул Амира на подобные действия. Ведь с чего-то же мужчина взял, что я являюсь любовницей его отца, несмотря на то, что этому нет никаких подтверждений.

Резко развернувшись на месте, широким шагом подхожу к столу. Достаю из ящика телефон — всегда его там держу, чтобы не отвлекал — открываю контакты и, найдя номер босса, зависаю: а что я ему скажу?

Что его сын преследует меня? Что пристаёт? Хамит и ведёт себя со мной, как быдло?

Но это не совсем правда. С Амиром мы встретились совершенно случайно, и то, получается, по своей же неосторожности я чуть не попала под колеса его внедорожника. А в том, что я позволила ему разговаривать в таком тоне, виновата сама. Я бы могла дать Амиру отпор, но почему-то стушевалась перед ним. И что босс сделает Амиру… Стоп... Чёрт возьми…

Только сейчас ловлю себя на том, что в своих мыслях называю этого подонка по имени. Нет! Нет! Это табу, запрет. Я не должна. Не хочу о нём думать.

Кладу телефон обратно, давлю на лоб пальцами, останавливая разогнавшуюся пульсацию в висках. Он больной придурок. Я не должна о нём думать. Не должна.

Настойчивый стук в дверь привлекает моё внимание. Напряжённо застываю в ожидании, глядя на дверь. Когда стук повторяется, сдавленно произношу:

— Заходите!

Вцепившись пальцами в края столешницы, я, не мигая, наблюдаю за тем, как медленно открывается дверь и на пороге появляется мужской силуэт.

— Светик, здравствуй, — мягко улыбается неожиданный посетитель, направляясь в мою сторону пружинистым шагом.

— Марат Вениаминович?! — выдавливаю приветливую улыбку. У самой же сердце в груди до сих пор уняться не может. Я так задумалась об Амире, даже грешным делом решила, что это он стоит за дверью.

— У тебя такое лицо, Светик… Что-то случилось? — обеспокоенно заглядывает мне в глаза мужчина.

Не знаю почему, но я отрицательно качаю головой:

— Нет. Хотя… я сегодня немного не в себе. Вы правы. Ещё никак после вчерашнего не могу прийти в себя. В каком-то волнении весь день прошёл.

Опускаю глаза вниз, пряча их от внимательного карего взгляда. Марат обходит стол и встаёт за моей спиной. Мне становится крайне неуютно. Суетливо переминаясь с ноги на ногу, спешу сделать шаг в сторону, но неожиданно меня припечатывают к месту тяжелые мужские ладони, опустившиеся на плечи.

Меня будто током простреливает. Моё окаменевшее тело неподвижно застывает на месте.

— Светик, ты чего так напряглась?

От мерного дыхания волосы зашевелились на затылке. И только благодаря тому, что я сжимаю пальцами столешницу, босс не видит, какую он реакцию вызывает во мне.

Глава 5

Добираемся до ресторана быстро. Марат Вениаминович настолько сосредоточен на своих мыслях, что за всю дорогу не произносит ни слова. И, только припарковав автомобиль, смотрит на меня задумчиво.

— Успокоилась? Согрелась?

Его взгляд проходится по мне так, будто рентгеновские лучи сканируют.

Вздергиваю бровь. С чего это он вдруг интересуется?

— Да. Всё в порядке, — киваю.

Марат Вениаминович неожиданно подаётся вперед, а я вжимаюсь в сиденье.

Босс открывает бардачок и что-то достаёт, делая вид, что не замечает моего движения, но при этом его ладонь, еле касаясь, но всё же проходится ребром по моему колену.

Морщусь.

Мужчина же, заглушив двигатель и выбравшись из салона, тихо прикрывает за собой дверь.

Натягиваю капюшон на голову, пробегаюсь глазами вокруг себя на предмет забытых вещей и только тянусь к ручке, чтобы выйти, когда босс сам открывает дверь и подаёт мне руку.

— Спасибо, — буркаю, принимая помощь.

Слова Амира о том, что я дикарка, вдруг неприятным эхом отзываются в моей голове. До сих пор для меня остаётся загадкой, как у сына босса получается вывести меня из равновесия даже в мыслях.

Тряхнув головой, пытаюсь прогнать навязчивые образы. Мне кажется, я этого человека настолько ненавижу, что моя кровь буквально пропитывается ядом, который в избытке содержится в его имени.

Неудивительно, что мои мысли постоянно возвращаются к нему. Он, как паразитирующий вирус, пробрался в мой мозг и начал там молниеносно почковаться, заполняя голову только собой. Осознаю это, и мной всё больше овладевает страх. Я очень хочу как можно скорее избавиться от этой ноши. Но как? Как сделать так, чтобы наши пути с Амиром больше не пересекались? Боюсь, что ещё пара подобных встреч и мои нервы не выдержат такого надругательства. Мне проще будет уволиться с работы, потому как позволять морально насиловать себя я не позволю никому.

А если вдруг… меня посещает дикая догадка: если он продолжит преследовать меня? Вот допустим, зачем он приезжал ко мне на работу? Что хотел? Поймать меня с поличным? И что сказать, у него это получилось. Увидев нас вместе с Маратом, он сделает для себя “правильные” выводы.

— Светик, — настойчиво взывает ко мне голос босса.

Хлопаю глазами и фокусирую зрение на мужском лице, которое оказывается прямо передо мной, совсем близко. Невольно охаю, пытаюсь отстраниться, но цепкие жилистые пальцы не позволяют. Босс, улыбнувшись мне, подхватывает за талию и в таком положении ведёт ко входу.

Мне становится очень неуютно от его жеста. Я начинаю возиться в его руках, но делаю только хуже.

— Светик, ну что ты, как маленькая? Позволь поухаживать за тобой. Я же ничего дурного не делаю, — в голосе босса звучит искреннее недоумение.

Чувствую себя по-дурацки. Мне стыдно оттого, что я веду себя с боссом не как взрослая девушка, точнее, женщина, а как нерадивая школьница.
Это же, в конце концов, не его вина, что у его сына свистит кукуха?! И имеется какая-то маниакальная идея подпортить мне жизнь. Да и вообще, по тому, как босс отзывается об Амире, я делаю вывод, что сын с отцом не так уж и близки. Будто между ними кошка чёрная пробежала.

— Марат Вениаминович, вы меня извините. Я нервничаю. Отчеты не готовы. С Миланой проблемы, а тут ещё и…

Ваш сын нарисовался, не сотрешь, — чуть не срывается с языка, но я вовремя его прикусываю.

— ... папа со своими нравоучениями. В пору съезжать от него, — перекидываюсь я на другую, не менее животрепещущую и актуальную тему в моей жизни. Но это наше личное, семейное, и я на самом деле не хочу выносить сор из избы. Вырывается изо рта неожиданно, но так вовремя, перекрывая моё невысказанное предложение.

— А что случилось? — тут же оживляется босс.

В это время мы уже оказываемся внутри. Нас встречает официант, проводит к столику, отделённому от общего зала ширмой.

В голове ставлю галочку: по-видимому, босс заказал столик заранее. Марат, не нарушая моего личного пространства, позволяет мне первой выбрать место на мягком диване, сам же садится не рядом, а напротив. Я отвечаю ему благодарной улыбкой. И почти сразу же взгляд босса, до этого немного смягчившийся, становится жёстким и холодным. Он смотрит куда-то за мое плечо. Его челюсти сжимаются так, что слух режет противный скрежет зубов. Его глазапрактически чернеют, кадык дёргается, и я, не выдерживая накала, оглядываюсь в том же направлении.

Меня тут же будто прошибает током. Совсем недалеко от нас, за таким же столиком, огороженным резной деревянной ширмой в крупную клетку, сидит Амир в обществе двух женщин. Их лиц я не вижу — они расположились к нам спиной. Зато полыхающий яростью взгляд Амира я ощущаю на себе так явственно, что кожа внезапно покрывается испариной, и мне хочется немедленно провалиться сквозь землю.

Что он тут делает? Зачем он здесь? Или это злой рок в его обличии начал преследовать меня?

— Останься здесь, Светлан, — только благодаря тому, что босс заговаривает со мной, мне удается прервать зрительный контакт с Амиром. — Заказывай то, что будешь есть. Я сейчас подойду.

Марат Вениаминович резко встаёт, чуть ли не опрокидывая стол. Обходит наше место и направляется к Амиру. Я же, схватившись за столешницу пальцами, еле удерживаю ни в чём не повинный предмет мебели.

Воровато оглянувшись по сторонам, я вдруг понимаю, что пора…

Пора бы валить отсюда. С каждой секундой обстановка накаляется. Неясно, чем там закончится разговор босса с сыном, но это меня никак не должно касаться. Я просто по-тихому сейчас уйду, а с боссом я разберусь позже, потом отпишусь ему в SMS.

Нагибаюсь за упавшими на пол буклетами. Собираю все в кучу, и только хочу подняться, как взгляд упирается в начищенные до блеска ботинки, появившиеся перед глазами будто из ниоткуда.

Поздно, — всплывает в подсознании тревожная мысль, и противно щиплет под ложечкой. — Поздно бежать, Света.

Глава 6

— Да разверзнутся небеса над моей головой! Да что же я натворила! Дура непутёвая!

Смотрю на мать, которая ходит из угла в угол, меряя короткими шагами кабинет дяди Ашида, устало качаю головой.

— Мам, ну прекрати уже, — фыркаю. Отворачиваюсь. Смотрю в окно.

Подумаешь, из-за чего такой сыр-бор развела. Подыграла малость, и что с того? Ну зато всё встало на свои места, и я теперь уверен в том, что эта зараза не мутит с моим отцом.

— Это всё ты! Да за что Аллах мне послал такого …… сына?! Что теперь подумает обо мне мой Марат? Что за наказание мне будет уготовано от твоего отца, только Аллаху известно!

Закатываю глаза под лоб.

— Мам, ну о чём ты? Вы с ним уже несколько лет не живете вместе. О каком наказании идёт речь? Да и вообще ситуация странная, кто мог подумать, что он девку постороннюю притащит сюда?

Мать замирает. Крутнувшись на пятках, вперивает в меня пронзительные чёрные глаза.

— Ты уверен, что у них с этой девушкой несерьёзно? Мура так смотрел на неё! Я же видела, как его глаза горели. Ох! — Она вдруг хватается за сердце, падает в кресло.

Сестры тут же кидаются к матери, падая ей в ноги, обнимая колени. Я же, наблюдая картину того, как мать театрально вздыхает, остаюсь сидеть на месте.

— Мам, хватит притворств. Ты же знаешь, это лишнее, — холодно отвечаю ей.

И, оттолкнувшись, встаю на ноги.

— У этой девушки есть ребенок. И вряд ли отец настолько глуп, что подпишется на подобную аферу. Да как он потом будет в глаза родне смотреть? Подумай.

Конечно, я вру матери. Если отец захочет взять себе жену, ему будет плевать на чьё-то мнение. Поддержку со стороны дяди Ашида и дяди Ахмеда получит: что у одного, что у второго не по одной жене, и последние - молодые особы. Так что отец вполне может себе позволить взять в жены Свету. Почему нет?!

Стоит только этой мысли сформироваться в голове, как внутри тут же появляетсянеприятное ощущение. Мне вдруг, как глоток воздуха, становится необходимо известие о том, что отец и Света действительно всего лишь хотели поужинать вместе. Я дёргаюсь к двери. Сейчас, я должен это узнать немедленно, и неважно, что отец запретил мне выходить. Ссылаясь на этого Филатова, который явно связан с криминалом. Плевать. Я не боюсь его.

— Амир! — вскрикивает мать, когда я, метнувшись к двери, берусь за ручку и дёргаю её на себя.

— Далеко собрался? — рыкает отец, грубо толкая меня в грудь.

Толчок такой силы, что я еле удерживаюсь на ногах.

— Ты дерзкий, наглый придурок! — цедит отец сквозь зубы, наступая на меня. — Что за цирк ты устроил? Из-за тебя пострадала невинная девушка!

Сжав челюсть и сцепив пальцы в кулак, выдерживаю его натиск.

— А что? Не хотел, чтобы эта стерва видела твоих детей? Лапши ей на уши навешал. А предупредил её, что если вдруг замуж за тебя соберётся, то ей придется делить тебя с первой женой?

Промелькнувшая в глазах отца ярость вперемешку с досадой заставляет меня поморщиться.

— Если бы не был моим сыном, придушил бы тебя, щенок! Надо было позволить Филатову пристрелить тебя.

— Так чего не дал? Проблем было бы меньше, не так ли?

У отца от гнева багровеет лицо. Он протягивает к моему горлу руки.

— Ну, давай! — подначиваю его.

— О, Мура. Прошу, сжалься над непутёвым!

Внезапный тычок, и отец отступает на шаг, а мать, падая на пол, удерживает его за талию.

— Пощади его!

— Мам, да прекрати ты уже! — не сдерживаясь, повышаю голос. — Разве не понимаешь, что ты и девочки для него уже в прошлом. Хватит унижаться перед ним. Прими свою участь достойно.

Мать резко вскакивает на ноги и молниеносно смотрит на меня возмущённым взглядом, а следом мою щеку обжигает хлёсткая пощёчина.

— Как ты смеешь унижать меня перед отцом? — спрашивает осипшим голосом.

В кабинете повисает молчание, в котором слышно, как тяжело дышит мать.

Все смотрят на меня.

— Что? Думаешь, что, ударив меня, поднимешься в его глазах?

В моём тоне прослеживается откровенный сарказм.

Мать молчит. Тогда я перевожу взгляд на отца.

— Ты знаешь, я жалею, что ты нерусский! Тогда тебя можно было бы взять за твои причиндалы и заставить отвечать по полной перед своей семьей. Мать на это имела бы полное право.

— Закрой рот, несчастный! — взвивается мать.

— Я ухожу! Не могу больше видеть твоего уничижения! Это выше меня! Ты разочаровываешь меня, мам!

Но мне не удается и шагу сделать, как отец хватает меня за грудки, встряхивает.

Но я уже не пацан. И со мной такие штуки не прокатят. Перехватываю его запястья, резко дергаю вниз и от себя. Ткань рубашки трещит по швам.

— Ты зарвавшаяся псина! — ревёт, как зверь, отец, набрасываясь на меня.

У меня чешутся кулаки ответить. Но послышавшийся детский крик, а следом и плач останавливают. Побои со стороны отца в нашей семье — не новость. Именно из-за этого я и сбежал из дома к Ахмеду в Россию. Подальше от этого изверга. Мать он не трогал, сдерживался. Отыгрывался на мне. Моё тогда ещё неокрепшее, подростковое тело было похоже на один сплошной синяк. Никогда этого не прощу и не забуду ему. Почему я себя чувствую сейчас так же, как в далеком прошлом?

— Гад! Недоносок! Дрянь!

— Паааапа! Паааапа!

— Мура! Прекрати! Пожалуйста!

— Пааап!

Крики доносятся откуда-то сбоку. А последний:

— Амир! Амиира, вставай! — звонкий, испуганный голос младшей сестренки будто отрезвляет меня.

В то же мгновение я, увернувшись от кулаков отца, вскакиваю с пола. Отец на секунду замешкивается, опешив, видимо, от моего поступка.

— Ты мне вздумал сопротивляться? — рыкает отец так, что в ушах звенит.

Но да, я готов. Это полный абсурд: драться с отцом из-за тёлки. Ведь именно эта стерва послужила причиной всей ситуации, но старый хрыч просто не оставляет мне выбора.

— Я советую тебе разойтись со мной по-хорошему, — угрожающе цежу сквозь зубы, окидывая отца с головы до ног враждебным взглядом.