Рецепт для настроения

Глава 1

В десять лет я стала сиротой…

Это случилось в дождливый апрельский вечер. Я с родителями ехали домой после моего выступления на музыкальном общероссийском конкурсе талантов в Ярославле. Я играла на фортепиано «Лунную сонату» Бетховена. Одно из любимых маминых произведений.

Дождь лил стеной, дорогу было плохо видно, поэтому папа вел машину очень медленно. А вот грузовик, который ехал нам на встречу даже не пытался сбавить скорость. Я помню звуки скрежета металла, крики родителей, боль в левой части тела и темноту… Страшную, давящую и тихую…

«Где я? Мне так больно… Мама, папа… Где Вы? Не молчите, пожалуйста… Мне страшно. Что произошло?»

- Давай, моя хорошая, открой свои прекрасные глазки, мы тебя ждем, - тягучий голос и тепло на щеке вытаскивали меня из темноты, которая сопротивлялась со мной, - ну же, Агнюша, открой глазки, мы скучали по тебе, - наверно, это мама зовет, испугалась за меня.

Зеленые глаза, густые ресницы и сеточка из морщин - первое, что я увидела, когда смогла изо всех сил открыть глаза. Их тяжело до сих пор держать открытыми.

Бедная моя мама, она постарела. Яркая седина на корнях волос, морщины у глаз и на лбу.

- Мама, - как больно говорить. Как будто я осколки поела. - Прости м-меня, мама. Со м-мной всё хорошо, не волнуйся, м-мама. А где папа?

- Агнюша, - такой печальный и тихий голос у мамы, - я - твоя бабушка Маша, малышка. Я приехала к тебе с твоей второй бабушкой Машей. Ты нас помнишь?

- П-помню, - у родителей обеих мам звали «Маша». Папа всегда шутил, что и с именем не запутаемся и с глазами, которые были точь-в-точь как у родителей: мамина сторона с зелеными, папина - голубыми, - бабушка, а где мама с папой?

- Оооох, - тихий всхлип с другой стороны кровати, - Агуся.

- Где мои мама и папа? - тело болело, в голове звенело, в горле бурлило. «Мне страшно. Мне нужны мама и папа. Где они? Почему бабушки смотрят на меня так… Мне неспокойно. Я хочу в мамины объятия».

- Ну что тут у нас? Очнулась наша юная пианистка, - громкий голос и не менее громкие шаги ворвались в мою больную голову, - Агния Игнатьевна, посмотрите, пожалуйста, на мой палец.

- Больно… хочу к маме и к папе…

- Мы сейчас Вам укольчик поставим, чтобы не болело ничего и Вы смогли поспать, Агния Игнатьевна. Медсестра, поставьте, пожалуйста, этой прекрасной девочке укольчик, чтобы поспать.

- Где мои родители? - «Почему все молчат? Что-то произошло? Мне так страшно и больно… мама… папа…».

Глава 2

И снова темнота…

- Доченька, когда ты вырастишь, хочу, чтобы ты была счастлива, - справа лежала мама и улыбалась мне.

- Мамочка, я тебя потеряла, мне было так страшно.

- Кто там боится у меня? Жучок мой, - папа подхватил меня на руки и закружил, крепко держа и хохоча, - никогда не бойся, - начал он серьезно, - страха нет, есть только лишние мысли. Чтобы не произошло, ты должна знать, как сильно мы тебя любим.

- Очень сильно любим, - мама гладила по голове и улыбалась.

- Тебе нужно идти, жучок, - папа медленно отпустил меня. И только сейчас я увидела, что мы стояли посередине какого-то поля. Мы были в одежде, в которой приехали на выступление.

- Мам… пап… Что происходит? Мне страшно, - я тянула к ним руки и медленно шла в их сторону, но дойти не получалось. Они стояли на месте, но удалялись при каждом моем шаге.

- Нам дальше нельзя, девочка моя, - мама держала папину руку одной рукой, а второй рукой сжимала свое платье, - наш путь здесь подошел к концу… нам так жаль… и жаль, что мы не увидим, как ты вырастишь, как выиграешь все музыкальные конкурсы, как полюбишь доброго и любящего тебя человека, как будешь держать в руках своих детей и всегда… слышишь, доченька, всегда будешь счастлива.

- Нет, мама, что ты такое говоришь? Пойдемте со мной! Немедленно, - я топнула ногой об землю, хотелось чтобы земля сотрясла от силы моего негодования.

- Жучок, мой любимый жучок. Ты самое лучшее, чтобы было в нашей жизни. Сейчас у тебя начнется новый путь, без нас. Но мы будем рядом. Ты нас не будешь видеть, но можешь нас почувствовать, стоит только закрыть глаза. Тебе пора… жучок, передавай бабушкам привет и скажи, что я никогда не путал их имена.

- Доченька, улыбнись нам напоследок…

Я улыбалась, плакала и шла в их сторону, видя, как сильнее они снова отдаляются. И снова темнота…

- Вернитесь!!!! Нет!!! Не хочу одна!!! Хочу к маме и к папе!!! Верните мне их!!! - боль во всем теле не заглушала боль в сердце и в душе. Жгло так сильно. И страх сжигал сильно.

- Девочка моя!

- Агнюша!

Глава 3

С двух стороны меня держали теплые руки, на лицо падали чьи-то слезы, больше я ничего не чувствовала.

Две недели я пролежала в больнице. У меня была сломана рука и трещина в ключице. Врач Афанасий Петрович сказал, что это чудо, что в такой страшной аварии у меня было только сломана рука и ключица.

- Ну что, Агния Игнатьевна? Будем выписываться? - доктор опустил на кончик носа свои очки и протягивал мне конфету «Победа». Только не знаю, что моя семья победила…

- Угу, - я взяла конфету, но решила, что такую конфету надо есть тогда, когда уверен, что ты победил в частном бою.

- Конечно, выписываться, - зеленоглазая Маша гладила меня по волосам и улыбалась, - дома и стены лечат.

Ну как дома… Бабушки сказали, что поедем мы к голубоглазой Маше в деревню, что находится в карельской чаще. Будем там жить вместе, восстанавливаться и учиться играть другие произведения Бетховена.

Родителей кремировали. Бабушки решили, что их прах должен быть рассеян в красивом месте, недалеко от которого будет жить их дочь. И я смогу хоть каждый день туда ходить и разговаривать с ними, зная, что они гуляют по красивому карельскому лесу и любуются озерной гладью.

Зеленоглазая Маша вела свой миниатюрный красный «Матиз» и напевала песни Агутина. Голубоглазая Маша сидела рядом со мной, крепко обняв и подпевая все тому же Агутину. Жизнь продолжается.

И только сейчас, сидя в машине, что везет нас в сторону Карелии, я поняла, что не только я осталась сиротой, но и бабушки. Они потеряли своих единственных детей. Наверно, им также, как и мне было страшно и больно. И мы сейчас друг для друга единственная семья. Они для меня как родители, в чьих глазах я их вижу, а я для них - единственный ребенок.