Рецепт счастья

Глава 1.1

Пентхаус, оставшийся Лине после развода, был наполнен свежим воздухом и светом — не нейтральным, а каким-то празднично-золотистым. Пространство, выдержанное в белом, сером и цвете слоновой кости, дышало дорогой изысканностью, но сейчас оно впитывало девичий смех и трепетное ожидание вечера, будто становилось соучастником их приготовлений.

За панорамными окнами, от пола до самого потолка, простирался ночной город — море холодных бриллиантовых огней.

Рядом с огромным напольным зеркалом в тонкой металлической раме воцарилась Лина. Её изумрудное шелковое платье лилось по стройной фигуре, открывая хрупкие плечи. Под светом люстры её блонд отливал благородным золотом, а бирюзовые сережки-капли едва заметно дрожали в такт движениям. Она не просто смотрела в зеркало — она вглядывалась в свое отражение, как в кристальный шар, пытаясь разглядеть в нем контуры будущего.

— Знаете, — её голос прозвучал ровно, но в глубине тонула затаенная дрожь, — я хочу встретить такого… идеального. Богатого, нежадного, молодого и красивого.

Её голубые глаза оторвались от зеркала и устремились куда-то вдаль, за окно, к удивительно ярким звездам для городского неба.

— Звучит как сказка, но ведь жизнь должна быть комфортной, а любовь? Надеюсь, её тоже можно себе позволить. Не обязательно ведь, чтобы он был скрягой, стариком, или кобелем и садистом отъявленным.

На последних словах её плечи нервно дёрнулись, будто по коже пробежал холодок от невидимого прикосновения прошлого. Взгляд на миг потускнел, став отрешенным и грустным.

Она ведь всего добилась сама — должность начальника юридического отдела в крупной строительной компании, этот пентхаус, и безупречная внешность. Последнее — подарок судьбы, и повод позубоскалить для завистников, которые всё заслуги списывали на «насосала».

Лина тянула эту ношу на протяжении пяти лет брака, которым больше подошла бы характеристика "ада" и три года после него. Она создала себя умом, упрямством и связями — но не своими, а бывшего мужа. И теперь хотела не просто комфорта, а справедливой награды — идеального принца, который стал бы живым отрицанием всего, что она пережила во имя возвышения.

На кремовом диване, утопая в его мягких подушках, пристроилась Кира. Её густые черные локоны, будто живые, обрамляли лицо-сердечко с большими, слишком искренними глазами. В них светилась усталость, будто после долгой дороги, и тихая, почти робкая надежда.

— А я хочу просто... — её голос был тихим, теплым, как плед. — Дом, мужа, детей и чтобы по вечерам в руках кружка с какао и вокруг пахло свежей выпечкой.

На её губах расцвела застенчивая улыбка, от которой в уголках глаз собрались лучики тончайших морщинок — следы не горя, а множества прежних улыбок.

— Такой теплоты душевной, телесной… — Кира обвела взглядом подруг, ища понимания. — Понимаете? Не идеального принца, а простого счастья, которое можно почувствовать каждой клеточкой. Которое словами не описать, только почувствовать…

Её пальцы нежно погладили бархатистую обивку дивана, будто она осязала то самое, невыразимое словами тепло. В этот миг она сбросила всю привычную осторожность, обнажив свою уязвимую душу, которую показывала лишь им, своим школьным подругам.

Замолчав, Кира слегка смутилась от собственной откровенности. В просторной, залитой светом комнате повисла пауза — тёплая от общего доверия, но звенящая контрастом двух таких разных, таких громких желаний. В одном был расчет с долей надежды на счастье, во втором, безусловная потребность в тепле, нежности и родстве душ.

Лина, закончив поправлять серьгу, и отвернулась от зеркала. Её взгляд, утративший на мечтательную поволоку, стал мягким и тёплым, как летний закат. Она смотрела на Киру, сидевшую в облаке диванных подушек, и её улыбка была уже не для отражения, а самая что ни на есть настоящая.

— Знаешь, Кира, — голос её прозвучал тише, интимнее, будто она делилась не мыслью, а сокровенной тайной. — Это самое настоящее желание. Такой дом, такая простая любовь… — Она сделала маленькую паузу, подбирая слова, которые весили больше, чем все её идеальные картинки. — Это намного ценнее всех моих сказок. Оно возможно. Просто я… Я слишком боюсь бедности. Не рискну. А ты сможешь.

Лина сделала шаг к дивану, и изумрудный шелк платья тихо зашуршал.

— Найдешь! Я верю. И буду за тебя искренне радоваться, — она улыбнулась так, что у глаз легли лучики — в этот миг в ней не было ни капли позирования, только чистая, почти материнская нежность к подруге, мечтавшей о банальном — какао и запахе булочек.

В тишине, последовавшей за этими словами, прозвучал мягкий, как те самые булочки, задумчивый голосок:

— Я, честно, в сказочных парней для себя любимой не очень-то верю…

Это сказала Леночка. Она сидела чуть в стороне, будто на берегу этого потока откровений, и наблюдала за подругами через отражение в зеркале. Её рыжие волосы, как корона живого пламени, оттеняли смуглую кожу и едва различимые веснушки на вздёрнутом носике. Помада темно-розового, почти ягодного оттенка делала её губы выразительными, а в зеленых глазах плавала смесь мечтательности и тихой, давней грусти.

— Но всё же мечтаю встретить того единственного, настоящего, — продолжила она, слегка пожимая плечами, отчего заиграли блики на атласе её платья. Пальцы её нервно переплелись на коленях. — Который поймёт и примет меня такой, какая я есть…

Глава 1.2

Лина посмотрела на Леночку, и её улыбка снова стала чуть грустной, но бесконечно тёплой.

— Да, — сказала она просто, и в этом слове была целая вселенная понимания. — Такая любовь — самая редкая. Но самая ценная. Пусть случится чудо!

Кира молча, но очень выразительно кивнула, её большие тёмные глаза блестели. Между девушками воцарилось молчание — не неловкое, а насыщенное. Оно говорило гораздо больше обычных слов. И было знакомо им до последнего мгновения. Так они молчали, переживая и радости, и потери, и разочарования, которые, как штормы, случались на их пути на протяжении последних двух десятилетий.

Они переглянулись — золотоволосая, черноволосая, огнегривая — и дружно, будто по команде, вздохнули. Один на троих вздох, в котором смешались надежда, усталость и предновогоднее ожидание чуда.

— Вот она, ночь, после которой всё может измениться, — произнесла Лина, и её голос прозвучал уже не задумчиво, а почти торжественно. Она обвела взглядом сверкающий город за окном и своих подруг.

Они не знали, что были правы. Именно этой ночью, в преддверии Нового Года, когда воздух заряжен обещаниями и магией, начиналась их новая история. История трёх подруг, каждая из которых уже сделала свой невидимый миру шаг навстречу судьбе. И впереди их ждало не просто чудо, а целая жизнь — со своими страхами, проявлениями смелости, потерями и находками, которые они даже не могли себе представить в этот тихий, сверкающий многочисленными огнями вечер.

Их взгляды встретились у зеркала и синхронно скользнули к настенным часам в строгой стальной оправе. Стрелки сложились в бесспорный вердикт: время пришло. И будто по волшебству, в эту же секунду зазвонил телефон. Таксист сообщал, что уже у подъезда. Новогодний корпоратив из будущего становился осязаемым настоящим!

Комнату взорвал дружный, беззаботный смех, и тишина моментально сменилась мелодичной, отлаженной сотнями похожих ситуаций суетой. Что-то шуршало, позвякивало, постукивало.

Лина, словно совершая священнодействие, извлекла из шкафа свое секретное оружие — роскошную шубку нежно-бежевого оттенка из натурального каракуля. Она была легкой, как пух, и невероятно элегантной. Накинув ее на плечи, девушка вмиг превратилась в ту самую женщину, чей высокий статус читался в каждой детали. Эта вещь была не просто защитой от холода, а немым, но красноречивым манифестом ее вкуса и достижений.

Кира облачилась в длинное, безупречно скроенное пальто насыщенного василькового цвета. Его сдержанный крой чудесно облегал ее ладную фигурку, делая ее одновременно строгой и невероятно женственной.

Леночка, достала свой верный тёплый пуховик удлинённого фасона. В нём она чувствовала себя уютно, как в коконе, и уверенно — никакой мороз за окном не был ей страшен.

Три пары обуви тоже рассказали свои истории о хозяйках. У Лины и Киры — изящные лодочки на шпильках, от которых их походка сразу же стала летящей и чуть не от мира сего. Переобуваться в ресторане «как школьницы» они и не думали. Леночка же, с легким вызовом, застегнула привычные сапожки на почти плоской подошве — стильные, с узеньким носиком, удобные, готовые выдержать хоть целую ночь танцев. Именно на это она и рассчитывала.

Просторная кабина лифта, отделанная светлым деревом и матовым стеклом, погрузила их в мягкий, приглушенный свет. Нажав кнопку, девушки взорвали эту стерильную тишину. Началась их традиционная, предпраздничная дурашливая болтовня.

Лина, хитренько прищурившись, вдруг изобразила бархатистый, с хрипотцой голос ее поклонника Олега:

— Девчонки, помните, главное на выданье — не забыть паспорт и не перепутать туфли с тапочками! — и тут же её голос сменился на шепелявый и визгливый, точь-в-точь как у уборщицы в их офисе, любительницы черного юмора: — Ибо белые тапочки — это ни в какие ворота… Только кладбищенские… А то пару девушек уже так со свадьбы возвращали!

В лифте грянул хохот. Важны были не слова, а ситуации в которых они были когда-то услышаны. В людях, которые их произносили. В общих воспоминаниях, коих почти за двадцать лет дружбы накопилось немало.

Кира, подражая басистому и грубоватому голосу их общего знакомого Ильи, тут же вставила:

— Да! И слушайте меня внимательно — наносите побольше блеска, значит, чтоб видно было издалека! Может, кто и позарится…

— И не забудьте про жвачку! — весело встряла Леночка, копируя заливистый гогот их системного администратора из офиса. — Чтобы губы были не только блестящими, но и свежими!

— Или липкими… — хихикнула Лина, и от какого-то воспоминания по её щекам пробежал предательский румянец.

Глава 1.3

Новая волна смеха покатилась по кабине. Параллельно с этим шла четкая работа: руки сами нащупывали в сумочках телефоны, поправляли помаду по отражению в темном экране. Лина, проверила связку ключей, приглашения и пропуск. Кира ловила звуки уведомлений, опасаясь пропустить что-то важное. Леночка, чуть суетливо, наносила за ушко каплю любимого парфюма из крошечного пробника.

— Всё с собой! — отрапортовала она, сияя улыбкой во все тридцать два зуба.

— И не забудьте, — подвела итог Лина, сияя, — что идеальный образ — это сочетание внутреннего настроя и… Удобных туфель! Эм… — она бросила взгляд на сапожки Леночки и с улыбкой исправилась: — И просто удобной обуви!

Лифт плавно, почти неслышно остановился. Двери разъехались, впустив прохладный воздух холла. Подруги, инстинктивно приобнявшись, сделали шаг навстречу вечеру, который дышал обещаниями и пах снегом, духами и бесконечными возможностями.

Они прошли мимо консьержа — молодого парня в строгой форме, который узнав их, улыбнулся и пожелал удачи. Он понимал, что увидит в таком состоянии большую часть жильцов этого дома.

— Вот и начинается… — прошептала Лина, и в её голосе звучало что-то большее, чем просто предвкушение вечеринки. — Начинается ночь, которую мы обязательно запомним.

И, как когда-то давно, на школьном крыльце перед дискотекой, они сплели пальцы в единый, тёплый замок. Одним нестройным, но сплочённым строем вышли в объятия зимнего вечера. Холодный воздух ударил по щекам, заставив вздрогнуть и одновременно взбодрив. В нескольких шагах ждало чёрное такси, его выхлопная труба едва заметно клубила паром в матовом свете фонаря.

Воздух был пронизан волшебством. С неба, ещё недавно безоблачного и чистого, словно спохватившись, закружился первый, запоздалый снег этого года. Мелкий, пушистый, настоящий новогодний подарок судьбы. Снежинки танцевали в золотистых конусах света уличных фонарей, медленно опускаясь на уже припорошенный тротуар и тёмную хвою сосен у парадного входа. От деревьев тянуло морозной смолой — не хватало только запаха мандаринов, чтобы картина была идеально новогодней.

Девушки, смеясь и отряхивая с плеч снежную пыль, устроились в просторном салоне. За рулём оказалась молодая женщина с короткой стрижкой и добрыми, уставшими глазами.

— Здравствуйте, дамы, — кивнула она, и её голос прозвучал тихо, но приветливо. — Надеюсь, холод не слишком досаждает. Сегодня у вас отличный пункт назначения, самое популярное место в городе — ресторан «Северная Звезда». Верно?

— Именно туда, — подтвердила Лина, и в её тоне снова зазвучали лёгкие, деловые нотки.

На том разговор и закончился. Водитель включила негромкую джазовую мелодию, и автомобиль бесшумно тронулся с места, погружая пассажиров в уютную атмосферу тепла и музыки.

За тонированными стёклами проплывал зимний город. Мелькали окна с тёплым, жёлтым светом, за которыми угадывались чужие ужины и тихие семейные вечера. На площадях горели, как огромные сверкающие драгоценности, наряженные ёлки. Редкие прохожие, кутаясь в шарфы, торопливо скользили по тротуарам, спеша очутиться в тепле. Яркие вывески кафе и витрины создавали живой, мерцающий калейдоскоп, который, вопреки морозу за стеклом, распространял праздничное настроение.

Примерно через пятнадцать минут плавного движения автомобиль притормозил. За стеклом, в обрамлении падающего снега, возникло двухэтажное здание из тёмного кирпича. Огромные окна, от пола до потолка, светились тёплым янтарным светом, а их рамы были украшены гирляндами из зелёных ветвей и крошечных лампочек. Вход венчала небольшая, но нарядная арка, искусно запорошенная «снегом», от которой к двери вела подсвеченная фонарями дорожка.

«Северная Звезда». Они прибыли.

Возле входа девушек встретил швейцар, проверяющий пропуска-приглашения и готовый помочь гостям войти в уютный замок вкусов и веселья. Ресторан "Северная Звезда" излучал тепло и приглашал окунуться в атмосферу радости и праздника.

Тяжелая дубовая дверь с массивной латунной ручкой уступила его натиску, и девушки шагнули из морозной тишины в царство тепла, света и гула праздничного муравейника.

Входная зона, освещенная мягким золотом хрустальных люстр и отблесками сотен свечей в настенных бра, напоминала драгоценный ларец. Свет играл в зеркалах, в золоченых рамах и ложился бархатными бликами на темное, лакированное дерево панелей.

Звуковая палитра была столь же богата: приглушенный гул десятков голосов, сдержанный смех и томные ноты джазового саксофона, лившиеся из невидимых динамиков, сплетались в единую, убаюкивающую симфонию.

Справа, за резной стойкой из темного ореха, их уже ждал администратор гардероба — молодой человек в безупречном смокинге, с профессионально-приветливым выражением лица.

— Добрый вечер, дамы. Могу я принять ваши пальто и шубы? — его голос был таким же гладким и прохладным, как мраморный пол под ногами.

Одна за другой они сдавали ему свои «доспехи»: Лина — с осторожной, почти ритуальной нежностью к каракулю, Кира — легко и непринужденно, Леночка — с облегчением, стряхнув с плеч остатки снежной пыли. Казалось, с каждой снятой вещью с них спадала скорлупа будничных забот, обнажая ту самую, праздничную и легкую суть.

Воздух здесь был густ и сладок — аромат горячего воска свечей смешивался с пряной корицей, свежестью хвои и едва уловимым парфюмом дорогих духов, пробуждая в душе что-то детское, давно забытое — чистую веру в приближающееся чудо.

Глава 2.1

Поднявшись по широкой мраморной лестнице с коваными перилами, они оказались в сердце «Северной Звезды» — главном зале. Он поражал размахом: высокие потолки с массивными деревянными балками, огромные окна, прикрытые полупрозрачными шелковыми шторами. Они смягчали черноту зимней ночи, превращая ее в таинственный синий фон для этого внутреннего праздника.

Столы, укрытые белоснежным полотном, сияли хрусталем и серебром. В центре каждого — низкая композиция из живых алых амариллисов и белых свечей в изящных подсвечниках.

Но главным здесь был запах. Он витал в воздухе, осязаемый и манящий: сочное жаркое с розмарином, хрустящая корочка только что испеченного хлеба, терпкие ноты красного вина и сладкое, ванильное соблазнение от десертов. Этот ароматический коктейль щекотал ноздри и вызывал волчий аппетит.

Зал жил и дышал. Гости в вечерних туалетах образовывали живые, подвижные группы, сверкали улыбками. Между столами, словно лодочники в бурном, но вежливом потоке, скользили официанты в белых рубашках и черных жилетах. Веселый, хрустальный перезвон бокалов, поднимаемых для тоста, вплетался в общий гул, создавая музыку настоящего, беззаботного веселья.

Девушки, оказавшись на пороге этого пира, замерли на мгновение. Они переглянулись, без слов обменялись одинаковыми, чуть ошеломленными улыбками. И сделали глубокий вдох, вбирая в себя всю эту магию, весь этот шум, весь этот свет.

Вечер, обещавший быть просто корпоративом, уже превращался во что-то большее. Во что-то действительно незабываемое. Им так казалось, и безумно хотелось в это верить. Ведь Новый Год пора чудес.

На уютной сцене светло мерцали гирлянды, мягкий свет отражался от сверкающих шариков, развешанных повсюду. В зале царила тёплая атмосфера: коллеги толпились возле столов, в руках у многих были бокалы с шампанским и горячительными напитками.

Это была имитация Нового Года — ночью, но за несколько дней ДО. В преддверии полуночи ведущий медленно поднялся на сцену — в руках у него был аккуратно оформленный конверт с шпаргалками, а в глазах горел задорный огонёк.

— Дорогие друзья, — начал он, — наступает самый волшебный момент — время, когда не просто календарь меняет цифру, а меняемся мы сами. И неважно, что наш календарь немного спешит! Сегодня я хочу поделиться с вами одной сказкой. Историей о девушке по имени Светлана, которая в канун Нового Года попала в сказочный лес, загадала три желания и встретила настоящую любовь. Наивно? Возможно! Но Новый Год время чудес…

Голос ведущего стал мягче, тихо и вовлечённо он начал рассказывать. Атмосфера в зале словно потеплела, а люди, забыв о будничной суете, погрузились в волшебство новогодней сказки.

"Когда наступал канун Нового Года, Света — ощущала в воздухе особую магию. Всё вокруг светилось огнями и надеждой, а сердце ждало чего-то необычного. Она никогда бы не подумала, что именно в этот момент её ждёт настоящее приключение.

Шагнув за порог своего дома, она вдруг ощутила, что под ногами мягко заскрипела хрустящая земля, хотя вокруг не было ни снега, ни льда. Взгляд упал на лес, что простирался у края деревни — и он казался совсем иным, не таким как обычно, почти волшебным.

Сама не понимая зачем, девушка решила зайти туда, хотя в глубине души боялась. Лес был наполнен мерцающими огнями — словно тысячи звёзд заискрились на ветвях. Воздух был чист и прохладен, а вокруг звучали тихие мелодии, как будто сама природа пела свою новогоднюю песню.

Дальше вы должны представить себя на месте Светланы… — проникновенно выдохнул ведущий. И подруги, невольно взявшись за руки — представили…"

Ведущий сошёл со сцены, растворившись в полумраке, а его слова, всё ещё витали в воздухе, смешиваясь с дымкой от свечей и ароматом хвои. Подруги стояли у края зала, всё ещё держась за руки, словно за якорь в этом море волшебства. История про Светлану поселилась в них, как обещание.

Тихий голос Леночки прозвучал почти шёпотом:

— Я бы, наверное, испугалась… того леса. Но… и пошла бы. Обязательно пошла бы.

Кира молча сжала её руку в ответ. Её тёмные глаза были задумчивыми, будто она уже видела перед собой не сверкающий зал, а ту самую тропинку, усыпанную мерцающими огнями.

Внезапно свет в зале приглушили ещё сильнее, оставив лишь мягкое свечение гирлянд на сцене и трепетный свет свечей на столах. И из темноты, откуда-то справа, донесся звук. Негромкий, чистый, как лёд, переходящий в печальную и прекрасную мелодию. Это была скрипка.

Из полумрака на сцену вышел мужчина. Высокий, в классическом чёрном костюме, он держал у подбородка инструмент. Его движения были сдержанны и полны внутренней сосредоточенности. Он не смотрел в зал — его взгляд был обращён куда-то внутрь себя, или, может быть, в тот самый сказочный лес из истории. И он начал играть.

Музыка была не похожа на весёлые джазовые композиции, что звучали до этого. Это была снежная баллада — тоска по чему-то безвозвратно утраченному и одновременно надежда на чудо. Каждая нота была похожа на падающую снежинку: хрупкая, совершенная, тающая в душе. Звук скрипки обвивал зал, проникал сквозь разговоры, заставляя их стихнуть. Люди замирали с бокалами в руках, поворачиваясь к сцене.

Лина, не отпуская руки подруг, почувствовала, как по её спине пробежал холодок, не от мороза, а от чего-то иного. Она смотрела на скрипача, и её привычный, выверенный мир образов «идеального принца» вдруг дал трещину. В этом молчаливом человеке, в его полной самоотдаче музыке, была какая-то иная, глубокая красота. Красота, которая не укладывалась в её «список требований», но от которой почему-то перехватило дыхание.

Глава 2.2

И вот, когда мелодия достигла своей самой высокой, звенящей ноты, скрипач наконец поднял глаза. И его взгляд, тёмный и пронзительный, медленно, будто скользя по рядам замерших гостей, нашёл… Лину.

Он смотрел прямо на неё. Всего секунду. Может меньше секунды. Но этого было достаточно.

Музыка оборвалась на самой высокой точке, оставив в воздухе вибрирующую тишину. Скрипач легко, почти невесомо поклонился и так же бесшумно скрылся в темноте за кулисами.

Зал взорвался грохотом аплодисментов, смешанными с восхищёнными возгласами. Но Лина их почти не слышала. Она стояла, чувствуя, как щёки горят огнём, а в ушах до сих пор звенит та последняя, недоигранная нота.

— Ого, — выдохнула Кира, наконец отпуская её руку. — Вот это номер! Ты видела, как он смотрел?

Леночка тихо хихикнула, прикрывая рот ладошкой:

— Лина, да он в тебя влюбился с первого взгляда!

Лина не ответила. Она лишь машинально поправила прядь волос и сделала глоток из давно забытого бокала. Вода оказалась тёплой и безвкусной. Её внутренний, безупречно отлаженный компьютер выдавал сбой. «Богатый, нежадный, молодой, красивый…» А где в этом списке графа «играет на скрипке так, что останавливает время»? Увы, её нет. Эта сказка не для нее.

— Это просто часть программы, — наконец сказала она, и её голос прозвучал чуть более резко, чем она хотела. — Артистический прием. Не более того.

Но её взгляд всё ещё был прикован к той точке в темноте, где исчез музыкант. И сердце, вопреки всем доводам рассудка, отчаянно стучало в такт отзвучавшей мелодии.

Ведущий снова появился на сцене, улыбаясь и благодаря артиста, но магия уже была нарушена. Вернее, она не закончилась — она просто изменила вектор. И сосредоточилась теперь на одной высокой блондинке в изумрудном платье, которая вдруг с неожиданным жаром пожелала, чтобы шоу-программа поскорее закончилась и начались танцы. Где можно было бы потеряться в толпе. Или, наоборот, быть найденной.

Тем временем голос ведущего продолжал ткать свою невидимую паутину. Он звучал уже не из динамиков, а будто возникал прямо в воздухе, рядом с ухом каждого слушателя, заставляя кожу покрываться мурашками от воображаемого холода и дуновения ветра. Казалось, вот-вот, и на паркет упадет хрустящая под ногой ветка, а в лицо ударит колючая снежная поземка.

«…И вдруг на тропинке перед ней появился маленький светящийся зверёк…»

Лина, всё ещё пытаясь отогнать образ скрипача, машинально слушала сказку. Но когда прозвучали слова «три самых сокровенных желания», она невольно вздрогнула. Её собственный список — богатый, нежадный, красивый — внезапно показался плоским и безжизненным, как рекламный буклет. «Желания должны исходить от сердца», — сказал зверёк в истории. А откуда исходили её?

«…Хочу, чтобы моя семья всегда была здорова и счастлива…»

В зале кто-то тихо вздохнул. Кира незаметно провела пальцем под глазом. Лина вдруг с острой ясностью вспомнила маму, которая вчера звонила, спрашивала, тепло ли она оденется на корпоратив. Глупость. И от этой глупости в горле неожиданно встал комок. «Заполыхали огни… волшебное тепло…» — ворковал ведущий, и Лине на секунду показалось, что воздух вокруг действительно стал теплее.

«…Чтобы я нашла настоящее счастье и любовь…»

Леночка крепче сжала руки подруг. Лина встретилась с ней взглядом и увидела в её зелёных глазах тот же немой вопрос: «А какое оно, настоящее?» То, о чём говорила Кира — с какао и выпечкой? Или то, от чего только что замерло сердце у Лины — пронзительный взгляд в полумраке под звуки скрипки?

Ведущий сделал театральную паузу. Зал затаил дыхание, ожидая третьего, самого важного желания. И в этой тишине Лина вдруг поймала себя на мысли: а что бы загадала она? Не та, что строит карьеру и ищет идеального принца, а та, что сидит где-то глубоко внутри и боится бедности, одиночества, неидеальности?

«…Хочу, чтобы каждый, кого встречу, ощущал любовь и доброту».

Фраза прозвучала в тишине зала тихо, но с такой силой, что у многих вырвался непроизвольный вздох. Это было желание не взять, а дать. Не закрыть себя в крепости комфорта, а распахнуть её настежь.

И будто в ответ на эти слова, в реальном зале «Северной Звезды» снова заиграла музыка. Но уже не джаз и не скрипка. Из колонок полилась знакомая, бодрая мелодия — сигнал к началу официальной части, тостам и вручению премий. Волшебный лес, созданный голосом рассказчика, мгновенно растаял, как мираж.