Реинкарнация с подвохом. Книга 2 Снова... здорово!

Пролог

Книга 1 https://litnet.com/shrt/PL4I
Книга 3 https://litnet.com/shrt/PLvf

Береговые скалы гудели и стонали под ударами волн, гонимых раскипятившимся морским ветром. Тот без зазрения совести теребил подол балахона Внимающей, которую полусотник гвардейцев снял с обра. И оставил у самого обрыва в одиночестве.

Два десятка гвардейцев тана Руфеса замерли в седлах в полусотне шагов от сестры Ордена Отражения. Ещё три десятка рассредоточились по ближайшему леску, из которого можно ожидать чего угодно. Ошибаться воинам никак нельзя: тан Раутмар разорвал бы каждого собственноручно, случись что с неподвижно застывшей на скале женщиной.

Полусотник напряжённо следил, как на далёком скалистом острове в высокой белой крепостной стене отворилась калитка. Как из неё выползли четыре крохотные фигурки и потрусили по узкому каменному мосту. Мост соединял Цитадель Ордена и ближайший скальный зуб, торчавший из воды – казалось, ещё миг, и разбушевавшееся море вырвет его с корнем.

Затем стражи Цитадели перебрались на второй клочок гранитной скалы, так же торчащий посреди пролива. И, наконец, на третий – этот утёс был всего в десятке метров от берега.

Прежде гостей неприступной крепости встречали два пожилых привратника. Однако с недавних пор на их место заступили воины. Да и последний подъёмный мост заменили на более сложную конструкцию, которую можно легко обрушить прямиком в жадное море. В кипящий внизу котёл, набитый гранитными осколками скал.

После долгих уговоров патронесса Ордена согласилась поселить в цитадели сборный воинский отряд. В него, помимо руфесцев, входили отборные и самые преданные воины бискирата Иногвола – владыки острова Вол-бискир. По слухам, он был другом танаграта Однии аэт Варкара, которому Орден доверял безусловно.

Даране с Дар-бискира и Сор-бискир тоже внесли свой вклад в охрану общей святыни. Сам легендарный капитан Сугардар Бешеный посчитал за честь послужить Ордену на море. В последнее время все страшно озаботились безопасностью Внимающих. И в народе распространились слухи, будто Сиятельные нашли способ победить нечисть, ползущую с запада. С того их теперь и оберегают.

Добравшись до последнего утёса, четверо воинов завозились на крохотной площадке. С недавних пор её окружала каменная стена с узкими бойницами. Два руфесца застыли около них, выставив в бойницы самострелы. И намереваясь расстрелять любого, кто посмеет вступить на мост без приглашения. А пара северян принялась опускать мост. Гиганты-бородачи весело скалились, приветствуя озябшую Внимающую.

– Рад видеть, Сиятельная! – заорал один, самолично направившись к берегу, дабы помочь даме перебраться на утёс. – Как дорога?

– Как-как, – пробурчала та, нетерпеливо переминаясь. – Ненавижу эту верховую тряску! Да ещё и обра, как нарочно, подобрали наглого. Всю дорогу гад норовил сбросить. И всю задницу отшиб, – закончила она себе под нос.

Добравшись до неё в три прыжка, северянин понимающе кивнул и предложил:

– Так, может, того? На руках перенесу?

– Давай, – обрадовалась Внимающая и обернулась к полусотнику: – Всё! Ваша задача выполнена! Возвращайтесь в деревню! Располагайтесь с расчётом на пару дней! Хрен я отсюда раньше выберусь, – проворчала она по-английски и дала поднять себя на руки.

Северянин осторожно перенёс женщину на площадку, после чего мост моментально взмыл вверх. Воины знали своё дело и подловить себя не дадут никому.

– Моя таная! – хором поприветствовали Внимающую оба руфесца, припадая на одно колено.

– Сиятельная, – почтительно поклонился второй северянин и протянул ей длинную меховую накидку с капюшоном: – Вот, Сиятельная Шарлотта просила передать. У нас штормит нынче.

– Со штормом всё понятно, – усмехнулась Кэм, кутаясь в меха. – А как у неё нынче с настроением?

– Штормит, – хмыкнул северянин.

И отступил, предлагая ей проследовать по мосту вслед за руфесцами.

– И кто, интересно, её подогрел? – осведомилась Кэм, поспешая за длинноногими вояками.

– А кто их там знает? – чистосердечно удивился говорливый северянин с Вол-бискира. – Но, кипит Сиятельная Шарлотта, почитай, с самого утра. И тебя поминутно выспрашивает. Наш десятник сунулся, было, к ней с утешеньями. Так обгавкала… Хм, недовольство выказала. В обра грозилась превратить. Десятник и уполз от греха подальше.

– Не превратит, – отмахнулась Кэм.

– Оно понятно, что такого не бывает. Иначе тут по всей округе паслись бы табуны обров, – рассудительно признал воланин. – Да только проверять что-то не тянет. Сама не осилит, так ведь Кишагнин упросить может. Всеблагая-то небось тоже женщина. И у неё характер. Не, мы попусту рисковать не станем. Цитадель огромная. Народу в ней на пяток горстей не наберётся – есть, где спрятаться, покуда Сиятельная Шарлотта не перекипит.

Вроде бы не к лицу Внимающей выслушивать весь этот бред. Но Кэм никогда не чинилась перед людьми, за что и была обожаема народом. И – что важней всего – теми, кто служил танам с оружием в руках.

Случись завтра с Раутмаром Девятнадцатым какая-нибудь беда, она могла рассчитывать на большинство его вояк. Те дружно предпочтут приветливую родительницу юного тана Раутмара Двадцатого какому-нибудь заносчивому претенденту. Незаносчивые живут тихо-мирно, и лишь всякие засранцы покушаются – чтоб их всех!

Глава 1

В которой спокойная жизнь приказала долго жить

Лучи заходящего солнца, запечатанные в пасмурных небесах, осмелели. Резко вывентились на волю и ударили прямиком в окно. Я подскочила, задёрнула шторы, оглянулась на сына. Вейтел из славной династии танагратов аэт Варкар лежал на пузике, всосав в ротик палец. Как бесился, так и угомонился. По-варкаровски шишкоголовый, лобастый, бровастый, скуластый и широкоплечий – просто прелесть!

С этим гунном Аттилой я вспомнила, какой замечательной матерью создала меня природа – подумалось, пока прикрывала его краем лёгкого покрывала. Помнится, Джиа Каранджи говорила, что жизнь – не рай, а она не обязана быть идеальной. В принципе, да: и жизнь не рай, и я не совершенна.

Но, после родов два года назад была нафарширована благими намерениями, как перец начинкой, которую он сам себе и нажевал. Самосовершенствовалась с таким ажиотажем – с каким расчёсывают комариные укусы. После чего с головой окунулась в материнство, будто в первый раз.

Брошенные на земле взрослые дети вспоминались всё реже: чужой мозг брал своё. Да и ощущение их беззащитности перед миром притупилось ещё дома. Ничто не вечно под луной: дети взрослеют – мы умнеем. Начинаем примерять недоступную прежде свободу с привкусом любви к себе. Потом входим во вкус, всё чаще отфутболивая заматеревших отпрысков, взрослеющие детки которых уже знакомятся с сексом.

А тут снова-здорово. Обретённая «свобода» делает тебе ручкой, и ты в упоении целуешь розовую, пухлую сладкую попку. Хотя ещё недавно смотрела на задницу сорокалетнего сына и не могла поверить, что когда-то мусолила её губами.

Ксейя после памятной стычки с генералом мутантов больше не объявлялась: всё-таки убил он её – сволочь бесчувственная! И я постепенно всё ощутимей возвращалась к себе прежней, хотя подростковую беспечность ещё изживать несколько лет. Ничего не поделать: время не перепрыгнуть, мозги прежде срока не развить. Осталось вооружиться бдительностью и уповать на память старой бывалой грымзы.

Два года пролетели незаметно. Я возилась с Вейтелом аэт Варкаром аэт Юди и в ус не дула. Единственное, что омрачало счастье – это отсутствие молока. Но Шарли нашла мне такую козырную кормилицу, что грех жаловаться. Золотая тётка и великолепная нянька по совместительству.

Да и коллеги вечно отирались рядом, не спуская Вейтела с рук. Мой Лисёнок здорово оживил замшелые будни Цитадели. Любой намёк на то, что отец «тоже имеет право» – для чего ребёнка неплохо бы свозить в Свастл и показать народу Однии – принимались в штыки.

Мне заявляли, что танаграту и без того жирно живётся. Что Салли и сама вскоре станет матерью – Варкару будет, кому «делать козу». На что только не шли заслуженные «старушенции» Ордена, лишь бы не отпускать своего обожаемого пупса из Цитадели. Однажды миссис Далтон даже обозвала меня объектом уникального эксперимента. Стращала неведомыми «последствиями» мутации, которые могут отразиться на Лисёнке – старая перечница! Из шкуры лезла, только бы не отдавать свой лучик света в чужое «тёмное царство».

Я и не возражала. Меня вполне устраивала близкая по духу компания соотечественниц – принимая за отечество всю Землю. Уж не говорю о лучшей на этой планете медицине. Да и Дженнифер под боком. Мы успели достаточно насобачиться в прошлой жизни, чтобы острые углы пообтесались и нашли свои пазы. Если у меня и была настоящая семья в этом мире, так это она и сын.

Да ещё, пожалуй, две воинствующие тётки: Эби и Салли. Ну, и Шарли. Хотя, едва я одыбала после родов, эта зараза опять взяла меня в оборот. Похлеще слизняка в башке. И лозунгом по роже: сдохни, русская лоботряска, но принеси пользу!

Эти англичанки – бабы по жизни вконец охреневшие. Мой эгоизм рядом с эгоцентризмом Шарли, как муравьиная задница, соревнующаяся со слоновьей. Она реально считает, что на остров с инкубатором мы попёрлись ради её скальпеля и всякой научной требухи.

Впрочем, бухтела я из-за щенячьей вредности, а не из принципа. Нужно помогать Руфесу в деле выживания всем, что умеешь. Пока династия Раутмаров крышует Орден, в нашей жизни порядок и гарантии. Откажи в помощи, и завтра Руфес – не дай Бог – скопытится. Придёт мутант с плёткой: заставит Внимающих прыгать с тумбы на тумбу. И запрыгаем, как миленькие. Птицами запорхаем, задрав полы балахонов. Никакая цитадель не спасёт.

На этой жизнеутверждающей ноте мои размышления прервали. Дверь приоткрылась, и Джен поманила меня пальцем. Я кивнула кормилице, укачивавшей свою дочку. Выскользнула за дверь и насторожилась.

– Привет, – беспечно квакнула Кэм с таким видом, будто мы расстались только час назад. – Нужно поговорить.

Я пропустила мимо ушей её приветствие, как и кислую реплику Эби. Выпучилась на спокойно улыбавшуюся Салли:

– А ты здесь откуда?

– Из Свастла, – озвучила она очевидное и продублировала королевское повеление: – Пойдём, поговорим.

Мой взгляд невольно скользнул по её подтянутому животу.

– Всего три месяца, – прокомментировала отсутствие ожидаемого прироста мадам аэт Варкар.

– Ну что? – надула губки Эби. – Так и будем торчать под дверью?

– Вейтел только уснул, – извинилась я перед гостями за невозможность принять их у себя.

– Ну, и пусть спит, – цапнула меня за руку королева и поволокла прочь: – Детям полезно спать.

Глава 2

В которой мы влипаем в новую беду

Утром голова не просто болела, а проклинала меня на все лады, тормоша желудок. Что там «глаголил» этот женоненавистник Иоанн Златоуст? Женщина опасней всех диких животных? Что он понимал – средневековый зашоренный импотент? Женщина и сама для себя опасней всех диких животных. Да и для самих диких животных. Такая дура, что… Слов нет. А ещё кого-то спасать собралась!

Услужливая девочка-горничная донесла, что «часок хорошо посидели» окончился незадолго до рассвета. На пятом кувшине. Что Сиятельная Камилла наблевала в коридоре. Сиятельная Эбигейл забрела аж в подвал, откуда её приволок слуга. Сиятельная Салли единственная не пила. А потому дошла до своих покоев ногами и сейчас спит.

Сиятельная Шарли шибко ругалась на всех Сиятельных подряд. За то, что они напоили Сиятельную Дженнифер до мычания и непопадания в двери. Отчего – как говорят – на лбу под маской у неё теперь здоровенная лиловая шишка.

А Сиятельная Розамунд – наябедничала девчонка – сказала госпоже патронессе, будто у их Сиятельной Ксейи мозги вылезли из чердака. Правда, не впервой. Но в этот раз под ними треснула перекладина трухлявой лестницы, отчего их окончательно отшибло.

А её высокородие таная Камилла, дескать, от подруги не отстаёт. Чем позорит нашего тана с невиданным усердием. И дворового кобелька – прежде чем угомониться – таная обидела почём зря! На всю Цитадель, дескать, кричала, будто этот паршивец завёл интрижку с её новыми меховыми сапожками. А старый привратник устроил кобельку трёпку за то, что он, обидевшись, разодрал эти самые сапожки на лоскуты.

– Похмелиться есть? – заползла в мою спальню помянутая на беду королева.

Добросовестная ябеда пискнула и выпорхнула прочь, столкнувшись в дверях с Джен.

– Есть, – с трудом разлепились мои губы.

– Где? – рухнула Кэм поперёк меня.

– Зде-е-есь, – вышибло из меня дух телом этой кобылы.

– Здесь его нет! – капризно возвестила Джен, бодренько обыскивая спальню. – Здесь только одно «здесь». И твои тряпки. А где мой внук?

Я пожала плечами и выдвинула гипотезу:

– Думаю, нянька утащила его подальше от распутной мамаши.

– Очень предусмотрительно, – одобрила королева, бывшая когда-то обычным терапевтом. – Детям нельзя вдыхать то, что мы выдыхаем с похмелья. У них из-за этого проблемы с развитием.

Похмелиться – не ожидая наших неприличных воззваний – принесла сердобольная Розамунд. Я осторожно поинтересовалась: отчего Шарли не почтила нас ненормативными утренними приветствиями? Наша спасительница язвительно сообщила, что Шарли дрессирует прислугу. Предостерегает насчёт сплетен о «шабаше» Внимающих, которые будут стоить болтунам различных частей тела.

Последней на «лечебные процедуры» подтянулась Эби. Она держалась за голову и ныла, что кто-то выщипал у неё брови – причём изнутри. Кому как, а мне наша потрёпанная компания напоминала кучку бомжей, отрывших на помойке банку с пивом. Как жадно мы следили за каждым глотком друг дружки! И так дрожали пальцами, отнимая благословенный кувшин – Розамунд не удостоила нас посудой. Но, неприхотливых в похмелье землянок трудно чем-то обескуражить. А тем более оскорбить опохмелом с горла.

Как говорят у нас на святой Руси: всё, что нас не убивает, не грех и повторить. Мы усвоили вчерашнюю ошибку: нельзя говорить «о серьёзном» на пустой желудок и полный кувшин! Поэтому завтрак был обильным и жирным.

Между вторым и третьим кувшинами – при поддержке выспавшейся Салли – мы мигом накидали план южного круиза. Рождённые ползать при нужде кинутся летать как миленькие! Мне кажется, пока Орден строил из себя «клуб послушных и благопристойных», некоторые его члены окончательно охренели под лакировкой «политики невмешательства».

Нынче нашу пятёрку тянуло вмешаться со страшной силой! Нашим сложным, засиженным тараканами натурам осточертело выглядеть дурами – даже, как ни странно, моей. Обрыдло плыть по чужому течению в болото, где нас могут и утопить – мерзость какая! Спасение утопающих – дело рук, а не вшивых нейтралитетов. На этой светлой мысли мы и чокнулись за «войну до победного конца».

Решили поспать – теперь уже на трезвую голову. Но тут в спальню ворвались все наши ядовитые надсмотрщицы в полном составе.

Шах злобно скрежетала зубками, избегая объятий Салли, подогретой моими рекомендациями «подружиться». Цах высокомерно продефилировала мимо нудящей извинения Эби и вспрыгнула на подоконник. Малютка Чах легкомысленно взлетела на колени лыбящейся Джен. Принюхалась и улетела в угол, демонстративно вычихивая запах перегара. Лишь моя незыблемая умница Рах спокойно взобралась на мои колени и сурово тявкнула.

– Я свинья? – пришлось «открыть вопросник» на самом очевидном.

Она отрицательно качнула головкой.

– Мы свиньи? – хихикнув, помогла Эби.

Рах презрительно фыркнула через плечо. И подпрыгнула, изобразив лапками воробья на взлёте.

– Нартии прилетели, – тоном неоспоримого превосходство попала в яблочко Кэм. – Вам пора.

Рах утвердительно чирикнула и спрыгнула на пол. Подкатилась к моему дорожному мешку и проинспектировала затянутый узел, как гарантию готовности номер один. В упор не помню: когда успела приготовить багаж?

Глава 3

В которой я осваиваю работу спецназовца и горнопроходчика

Джорж Элиот, вероятно, намеревалась пошутить про женщин: дескать, дважды два обязательно будет пять, если как следует поплакать и устроить скандал. Но выдала чистейшую истину. А как не верить? Стоило нашему бабскому ансамблю учинить хоровой скандал, как совершенно незнакомый мужик разбежался творить подвиги. Без него мы долго бы плутали в этих каменных дебрях. А с ним поспели в самый разгар битвы.

Сама не участвовала, но рассказ Сарга о том, как они с Алесаром спасали гнездо Хакар-гара, помнила в мельчайших деталях. В частности, как охотники за яйцами используют особенности нартиевых гнезд. Которые устраивают, на мой взгляд, страшно неразумно. Однако моё мнение нартиям не интересней мешка удобрений.

Но, ведь и вправду фигню какую-то лепят! Для гнезда выбирают крохотную пещерку. Только-только проползти на пузе одной самке – да и то задом наперёд, чтобы отложить яйцо. К пещерке обязательно прилагаются два-три лаза для проветривания. А также для тех, кто высасывает содержимое яиц, которые ещё не приняли форму чего-то бронированного и шипастого. Чем уже лазы, тем лучше: яйца не простынут, враги не пролезут.

Можно себе представить, какой редкостью является подходящая родильная камера: там нартии размножаются сотни поколений. Дно пещерки выравнивается и засыпается песком, чтобы не травмировать яйца.

Кстати, они занимают значительную часть свободной площади роддома. И огромным матерям там уже не развернуться с тем, чтобы не устроить яичницу. Так что согревать яйца приходится самым молодым членам рода. Потому-то у них и процветает дивное чувство единения: они с детства высиживают друг дружку.

Люди драконьих яиц не высасывают. А вот пролезть в подходящую по размеру дыру и выкатить из неё яйцо могут. Времени на это – пока идёт смена караула – много не нужно. Тем более что хозяевам ворваться в родильную камеру невозможно. И огнём в неё не полыхнуть: не огнедышащие наши нартии – к великому их сожалению.

А вора не всегда поймаешь на выходе с добычей. Лаз может привести в другую пещеру, а из неё в третью и так далее. Может вывести в такую каменную задницу, куда взрослая нартия не пролезет даже намыленной. А худосочный молодняк не пошлют, дабы злодеи не покалечили.

Наконец, похитителей можно перехватить, когда яйцо вывозят по более доступной местности. Но и тут не всё слава богу. Нартии панически страшатся повредить яйцо! И стоит какому-нибудь мерзавцу занести над ним топор…

С технической точки зрения такой шантаж бессмысленен. Яйцо всё равно не довезут живым. Ещё никому не удавалось обеспечить ему в пути подходящий тепловой режим с его особыми перепадами. А вылупившийся по дороге нартёныш, просто замерзал – даже в тройном кольце костров.

Достоверно известны два случая, когда охотникам всё-таки удалось доставить малыша покупателю. И слупить с того баснословную сумму. Оба закончились одинаково. Набитые деньгами охотники смылись. Малыш быстро зачах, а покупатель остался с прорехой в кармане и злобным разочарованием.

Все про всё знают! Но, очередные охотники за удачей лезут и лезут в горы сиротить несчастных животных, которым и без того несладко. Только за последние полгода летучие патрули Мейхалта изничтожили в наших горах семь шаек яйцеловов. На рудники или плаху поганцы не попали – гвардейцы-истребители перерезали всех.

Головы мерзавцев мстительный Сарг приказал рассадить на колья, вбитые по дороге в Юди. На танаграта аэт Варкара посыпались кляузы, посвящённые произволу оборзевшей военщины из Юди. Но поместье принадлежало мне, а не моему бывшему супругу. Так что жаловаться на Внимающую шуруйте в Орден – там без дураков скучно.

– Вот они! – проник мне под башлык приглушённый вопль.

Гра-ара заложила крутой вираж. Я проследила за рукой Арнэра, но ничего не разглядела в быстро прокрутившейся панораме.

– Уверен?! – проорала я в башлык, терзаемый ветром.

– Это их обры! И оба возка! При них двое! Остальных не видать!

Ишь, какой глазастый! Удачное приобретение. И, как всегда, кстати. Мы с Эби и Джен еле справились с бешеной решимостью Салли рвануть в бой без проволочек. Тоже затейница нашлась: беременной лезть на рожон. Да нас потом Варкар разберёт на запчасти!

А что я? Тоже беременной полезла воевать с генералом? И тоже при этом числилась мадам аэт Варкар? Так я совсем другое дело. У меня в башке зенитная батарея: любые мозги разнесёт в хлам. К тому же я везучая и русская. А каждый русский знает: всё, что было давно, уже неправда.

После такого заявления Салли обалдела и сдалась. Хотя Комета ещё долго призывала подругу плюнуть на трусих в масках и уничтожить врага – видать, плетей захотела.

Подходящая плеть росла из спины Гра-ары. Чем та и воспользовалась, едва не раскокав валун перед носом осатаневшей Кометы. Такой хвост способен сделать яичницу из слона. Рух тоже лезла на рожон: инстинкт, ничего не поделать. Но этой хватило одного намёка на порку.

Гра-ара стряхнула нас с Арнэром на землю. Присела и уставилась на меня, ожидая план боевых действий. Рах пристроилась на её макушке, куда подтянулись Цах и Шах. Подошли девчонки, бочком присоседились Рух и Звезда.

Одна Комета, задрав хвост и вытянув шею, кинулась побушевать в сторонке. В панике даже величественный павлин бегает, как обычная курица – я чуть не заржала. Назад истеричка принеслась с более осмысленной мордой. И плюхнулась чуть ли не на голову Арнэру.

Глава 4

В которой я познала бога и не поверила глазам

Лучше всех моё отношение к Богу описала когда-то Зинаида Гиппиус. В том самом «Серебряном веке», когда все носили мозги набекрень. Мы обе считаем, что люди призывают Господа, дабы тот явился и успокоил: дескать, грех ваш и не грех вовсе. А коли всё-таки грех, так не переживайте: прощу за то, что вспомнили обо мне и позвали.

А ей – кручинилась эта непростая русская женщина – некуда позвать Бога, потому как она путешествует. Мне в таком случае вообще пристало удавиться: я не путешествую, а таскаюсь поневоле. И это тем больней, чем острей я ощущаю, что приход второй молодости оказался каким-то… неудалым.

– Невероятный экземпляр бродячего растения, – стукнуло меня по голове чужим голосом. – Не устаю поражаться всем направлениям человеческой деградации.

– Фыр-фыр-фыр! – укоризненно попеняла Рах неведомому насмешнику.

Я попыталась протереть глаза деревяшками в грязных перчатках. Ни черта не получилось. Зато, едва опустила негодные конечности, кто-то вцепился в кончик среднего пальца и потянул прочь перчатку. Рукам сразу стало легче – даже пальцы чуток согнулись. Я приоткрыла глаза и сквозь ресницы глянула в ту сторону, откуда надо мною издевались.

Дедушка сидел у самой кромки воды. И на небольшом костерке кипятил воду в блестящем… чайничке изящной формы. Приглядевшись, поняла, что тот стоит на треноге внутри аккуратного каменного очага. Проснулся нос: от чайничка потянуло так вкусно, что я с грохотом сглотнула.

– Потерпи, – вежливо попросил дедушка. – Ему нужно немного настояться. И тогда я угощу тебя дивным напитком, который в этом мире существует только здесь.

– Где здесь? – совершенно естественно отреагировал мой остекленевший мозг.

– Здесь только одно «здесь», – ответил дедушка, и мне сделалось не по себе.

Это не могло быть совпадением. Он не случайно процитировал любимую присказку Джен. Да ещё в таком месте с такой посудой – взгляд наткнулся на стеклянный чайный сервиз, где каждая чашка была оплетена дивным ажурным серебристым кружевом.

Правота моих подозрений не заставила себя долго ждать: чайничек пыхнул, брякнул крышечкой и… Снял себя с огня. Взмыл в воздух, отлетел в сторонку и деликатно приземлился на плоский камень. С подноса, на котором красовался сервиз, вспорхнул пухлый колпак и накрыл чайничек. А на треногу заплыл пузатый девственно чистый котелок.

И напоят, и накормят – поняла я – и, даст Бог, мозги вернут.

Рах закончила вылизывать правую потеплевшую руку и занялась левой. Краем глаза я уловила сбоку какое-то движение, обернулась и даже не потрудилась удивиться: флегматичный цветастый плед летел ко мне громадным ленивым скатом. Он опустился рядом на пятачке мягкого с виду белого песка. Я – не будь дурой – переползла на плед, и он закатал меня в себя почти до горла.

– Теперь бы выпить, – слегка оборзев, подколола старика.

– На голодный желудок неразумно, – на полном серьёзе предупредил он.

И котелок снялся с насеста. Ложка подплыла ко мне вслед за ним. Так и опустились лебединой парочкой на сервировочный столик, застолбивший мой живот сверху. Осталось только выпростать руки и приступить.

Тот, кто знал наизусть перлы Джен, ведал и то, что уху я предпочитаю из красной рыбы. Именно такую: слабосолёную, с зелёным лучком, чуть тёплую и побольше картошки. Местной, но тоже неплохой. Чувствовала я себя великолепно: если уж галлюцинации, то пусть будут высшего сорта. Всё, что я люблю, и в приятной компании.

Духмяное варево упало в желудок, а дедушка улыбнулся и спросил:

– Не горячо?

– В самую точку, – похвалила я, неприятно теряя беспечность.

Считать этот праздник галлюцинацией было спокойней. Она была тёплой и удобной. А в качестве реальности начинала обретать более суровый лик.

– Ну, не такой уж и суровый, – благодушно возразил дедушка. – Есть более неприглядные вещи, от которых менее приятно сходить с ума.

– А я уже в процессе? – уточнила, изо всех сил стараясь не захлёбываться ухой.

– Есть такое подозрение? – подивился дедушка и спохватился: – Ах, да! Всё от моей неучтивости. Некрасиво перед беседой не представиться даме. С твоего позволения, Ксейя, отрекомендуюсь: Тармени.

– Великий, блистательный, повелевающий битвами? – не без труда сохранила я лицо.

– Вряд ли. Скорей уж, смерть удерживающий. И, как ни печально, в основном свою.

– Получается? – вдруг живо заинтересовалась я.

– Пока да, – серьёзно ответил он, провожая взглядом колпак, покинувший чайничек. – Но, кто знает, чем окончиться это тысячелетие?

Как он это делал? Уму непостижимо, но я тоже так хочу. Чайничек наполнил чашку и благословил в полёт мой цветочный чаёк – аромат летел впереди него.

– Боги опасные люди, – намекнула я на то, что ему не прибавит славы, если он обидит несчастную потрёпанную канализацией сироту.

– Не видал ни одного, – успокоил дедушка.

Он поднёс к седым зарослям на лице кружку и выплеснул в рот изрядную порцию свежего кипятка. Меня аж по нервам скребануло.

Глава 5

В которой мы берём крепость – на смех курам

Я плохо умею обожать. Но ради Барбары Стрейзант готова учиться. Эта дивная женщина подарила мне оправдание на века: совершенство – навроде меня – должно содержать небольшой изъян. А всё идеальное безжизненно и скучно.

Я очень жизненно и весело неидеальна, оставаясь такой в бесконечном процессе самосовершенствования моего совершенства. Хотя кое-какие изъяны следовало бы чуть-чуть поправить. К примеру, полученное вместе с телом непродуктивное легкомыслие, которое весьма продуктивно ставит мне палки в колёса.

Моё падение в пропасть с богом состоялось на северной границе танагратии Сахлия. Это самая южная губерния на востоке Руфеса и самая прибрежная. Её земли растянулись вдоль моря с востока на запад, так что с севера на южный берег мы перепрыгнули одним махом. Не возобновив перспективные знакомства Эби и Салли – Тармени дал точные координаты Блэр.

По правому борту мимо нас просвистела яркая шебутная – как все южные города – столица Сахлии Хербот. Присвоив себе ответственность за санитарно-гигиеническое состояние дел в отряде, я предложила девчонкам посетить курортную столицу Руфеса. Баня, массаж, маникюр – далеко неполный список благ, положенных сёстрам Ордена на вполне законных основаниях.

К тому же мы всего лишь на минуточку. Кому как, а мне реально нужно до зарезу. Ещё немного, и дразнилка Шарли – вшивая славянка – из милой подначки превратится в голый факт. А у меня даже в детстве не водилось вшей, где бы я ни лазила в их поисках.

Как это ни противоестественно, гордые дочери британского народа объявили, что мы дружно и безапелляционно перетопчемся. И кто меня тянул за язык? На кой дьявол я заранее поделилась с ними информацией Тармени о местонахождении нашей блудной сестрицы Блэр? Тем более о прискорбном состоянии, в котором бедняжка нынче пребывает.

Ну, пребывает, и что? Попребывает чуть дольше – ей не привыкать. А я бы немного покайфовала, пока девчонки носятся по Херботу в бесполезных поисках пропажи.

В ответ на мой справедливый гундёж меня обозвали бесчувственной стервой, мутантом и агентом Москвы. Я лихо отлаялась: дескать, только агенты Москвы способны нашпионить самой качественной информации – британцы им в подмётки не годятся. Спорить о политике девки не стали – обошлись тривиальными угрозами вырвать ноги. Подчиняться большинству – русская народная традиция. Я и подчинилась.

Гра-ара сверху высмотрела отличный тихий аэродром в стороне от Хербота, что было почти чудом: деревни тут сидят одна на другой. Правда, на посадку мы заходили мимо небольшой прибрежной крепости, на которую даже внимания не обратили. А зря.

Тармени может сколько угодно плеваться ядом в адрес нартий, но дураками наши самолёты сроду не числились. Будь Гра-ара полной дурой, никогда бы так грамотно не зашла на посадку между крепостью и своими юными подопечными. Пропустила бы мимо ушей основополагающее правило посадки: сначала приземляется самый старший и опытный. Затем все мужики, и только потом дамы.

Прилетевшее в Гра-ару огромное бревно моя умница обтекла нырком вниз. Пока я унимала нырнувшее туда же сердце, в нас прилетела пара булыжников-близнецов. Гра-ара и с ними разминулась, но закипела качественно. Взмыла вверх и взревела, как стадо бегемотов – я в интернете слышала.

– Баллисты! – прогудел мне в ухо Арнэр, не давая окончательно погрузиться в борьбу с желудком.

Как я и предрекала, этот супермен выразил желание прогуляться с нами – в горной деревеньке ему шибко тесно. А когда я была против халявы? В голову не придёт подобная ересь. Так что Харлат был немедля зачислен в орденоносный гвардейский отряд опекунов Ордена Отражения – пока не понял, куда влип, и не смылся.

– Зачем? – с трудом выдавила я в пупок.

Гра-ара на секундочку заткнулась, он услышал мой вопрос и разочаровал:

– Не знаю! Мало ли, что у них на уме?! А может, напились и бесчинствуют!

Я, было, собралась с духом спросить: что делать? Но тут Гра-ара буквально рухнула вниз. Мой слизняк в башке чуть вторично не окочурился, прихватив меня с собой. Но руки Харлата привязывали к жизни своей неколебимой твёрдостью. И я успела заметить, как Рух и Звезда с Кометой приземляются, обойдя стороной психованную крепость.

На землю меня стаскивали втроём. Потом Арнэр отвернулся, чтобы я не стеснялась блевать, а девчонки приняли в процессе живейшее участие. Едва покончили с медицинскими процедурами, на повестке дня возник мой незаданный вопрос: что делать?

Первой высказалась Гра-ара.

– Бомбить их нельзя! – категорично воспротивилась Джен, когда нартия прооралась.

И для убедительности попёрла на неё грудью. Вонючее злобное встречное фырканье свекровушка проигнорировала, прямо и беспристрастно глядя в левый глаз Гра-ары. Их эмоциональные бодания показались мне нелепыми и неуместными. Мстительный порыв нартии был понятен. Но горячего отклика в душе не вызвал, и я поддержала Джен:

– Ордену никак нельзя вступать в военные действия против Руфеса. Именно так местные идиоты и подадут эту новость Раутмару. Поставим его в неудобное положение. Может, просто тихо уберёмся отсюда?

В конце концов, курица реально не птица, а мы не кадровые бомбардировщики.

Глава 6

В которой судьба вносит коррективы

Благодаря Индире Ганди я точно знаю, что люди делятся на работяг и бесстыжих ворюг, что присваивают себе все заслуги. В первой группе – заметила она – конкуренция меньше, на что я и купилась. Поэтому и вкалываю, как бобик. Вечно крайняя – даже став мутантом. А когда изнемогаю от трудов и начинаю бунтовать, меня игнорируют, как электропоезд жезл гаишника.

– О чём задумалась? – как бы между прочим, поинтересовался Арнэр.

Я точно знала, что путешествовать в тишине ему вовсе не в тягость – не нужно даже активизировать труп головоногого в башке. Просто встреча с Тармени навела Харлата на мысль приготовиться. Неважно к чему – ко всем нам в комплексе.

– О том, что в одиночку тебе с нами не справиться, – соврала я.

– Это можно как-то исправить?

– Можно, если ты сможешь.

Он мысленно плюнул на поганку в маске и отошёл. У него на счёт нашей экспедиции своё мнение охотника и бродяги. И мнение правильное: чистая авантюра. А всякие дебильные женские проекты превращают их авторов в скандалисток, которым крайне необходим крайний.

Не знаю, как там у девчонок, а я прочувствовала: Харлат нам в этом не помощник. А при отсутствии крайнего мы, пожалуй, передерёмся. Я всегда говорила: жизнь без мужчин неполноценна и очень неудобна. И почему не вспомнила об этом перед стартом?

Я сидела на шикарной травянистой кочке. На небольшом островке посреди моря. Сюда мы перебазировались подальше от Руфеса, где никаких условий для отдыха. Море стучало башкой в скалистый берег. На костре восседал походный котелок, обещая горячий чай.

Керк где-то шлялся. Рах меланхолично жевала травку, устроив желудку постирушку. Фух залез в дорожный мешок и усиленно копался в наших закромах, шурша и погромыхивая – если что-нибудь стырит, Рах его порвёт. Арнэр делал мне бутерброд из свежего хлебушка с ветчиной – он заскочил в деревню, у которой мы приземлились, и основательно затарился.

Девочнки застряли у деревенских, выторговывая нартиям обед. Отважные жители с удовольствием и задором боролись за каждую монету, наплевав на самих нартий, что сидели там же. Я наблюдала за этим шалманом с высоты пригорка и гадала: интересно, когда у Гра-ары лопнет терпение? И кого она сожрёт первыми: Сиятельных или хозяев овечьей отары? Я бы на её месте начала с Эби.

Размечтавшись, не сразу отреагировала на писклявую возню под боком.

– Хватит! – рыкнул Харлат, отняв потерпевшего у кровожадного палача.

Рах презрительно фыркнула носом. И гордо продефилировала к своей сумке с огромным перстнем в зубах – не помню, где она его слямзила.

– Фыр-фыр, – жалобно замотал головкой Фух, с надеждой косясь на меня.

Я развела руками в деланном сочувствии: дескать, вор у вора. И не впутывайте честную женщину в свои криминальные разборки. Фух надулся. Рах вылезла из сумки и торжествующе крякнула. Арнэр хмыкнул, а я…

– Сугардар! – взвизгнула и не поверила глазам.

Вверх по холму взбирался Бешеный – собственной персоной. Нет, я видела пару кораблей у пристани – на этом острове что-то вроде перевалочной базы торговцев. Так для меня все эти морские лоханки на одно лицо. В голову не приходило читать, что на них понаписано, когда я точно знаю: Сугардара тут быть не должно.

– Э-эх! – выдохнул мой капитан, когда я скатилась по склону и врезалась в его тушу.

Вцепилась в неё с отчаяньем кошки, повисшей на ветке над кипящим котлом.

– Сугардар, это ты, – констатировала, задирая лицо.

– Ксейя, – выдохнул капитан драматическим шёпотом. – Девочка… Ты сбрендила? – облапил он меня и поволок обратно к костру: – У тебя малец, а ты шляешься тут в одиночестве. Да ещё в таком виде…

– Я же не одна.

– Ага. С тобой ещё три… Сиятельные.

– Дуры набитые?

– Ты сама это сказала, – предупредил он, сверля взглядом Харлата.

Тот стоял, расставив ноги с видом моряка, на которого надвигается персональный шторм.

– Это наш опекун Арнэр, – заторопилась я с церемониями.

– Не припомню такого, – придрался Бешеный к моему заявлению.

– Да ты его не знаешь. Мы его в горах поймали, – вывалилась я у него из подмышки под ноги Харлату. – Арнэр, это великий капитан Сугардар из Олластала. Есть такая дыра на Дар-бискире.

– Город, – отвесил мне подзатыльник патриот своей дыры.

– Сугардар по прозвищу Бешеный, – язвительно продолжила я, потирая затылок. – Подхалим и подкаблучник нашей патронессы.

– Капитан Ордена Отражения, – солидно прогудел тот, протянув руку нашему новому великомученику.

– Арнэр по прозвищу Харлат, – пожал охотник могучий локоть толщиной в моё бедро.

– Как они тебя уговорили подписаться на это тухлое дело? – поднажал с локтепожатием Бешеный.

– Не бросать же их, – не уступая, процедил Харлат, который, казалось, сейчас лопнет с натуги.