Рэмми. Пламя чувств.

Глава 1.

Было раннее утро, должно быть, около восьми часов. Солнечный луч, в свете которого можно было разглядеть даже летающие по комнате пылинки, проник между неплотно сдвинутыми шторами и медленно, скользя сначала по паркету, а потом и по одеялу, свисающему с большой кровати, коснулся кожи рыжеволосой восемнадцатилетней девушки, тихо посапывающей в объятиях рослого, крепкого парня, мягкие платиновые волосы которого разметались по подушке. Он, казалось, мог бы случайно раздавить её во сне и даже не заметить этого, но, к счастью, пока такого не случилось.

Молодой человек, к слову — глава этого дома, а также хозяин второй его обитательницы.

Девушка слегка пошевелилась во сне, и невероятно милые рыжие лисьи ушки едва заметно дрогнули. Помимо них, под одеялом покоился такой же пушистый, рыжий хвостик, придавая её облику ещё больше необычности.

Луч понемногу поднимался вверх по её груди, не спеша, как будто наслаждаясь своим путешествием. Однако, в какой-то момент, он всё же достиг её лица. Практически сразу малышка поморщилась, резко прикрыла правой рукой глаза и потёрла их, после чего с трудом и неохотой открыла. Они оказались большими и синими, как два глубоких провала в океанском дне: завораживающие, но одновременно таящие в себе некую загадку. Рыжеватые, практически кукольные реснички обрамляли голубизну глаз. Аккуратные тонкие бровки, сохранившие на себе со вчерашнего дня следы коричневого карандаша, недовольно изогнулись.

Слегка заворочавшись, девочка тихо опустила взгляд на спящего парня, а затем взяла его руки и аккуратно убрала их от себя, чтобы они не сжимали её крохотное маленькое тельце так сильно.

— С добрым утром, Кира, — практически промурлыкала она, положив свою руку на его плечо и слегка потрясла парня, но тот только недовольно проурчал и перевернулся на другой бок, безжалостно крепко сжав в объятия подушку.

Кира — это не полное имя парня, а лишь сокращённое. Такой вариант придумала сама Рэмми, наша героиня. Полное имя звучит как «Сикариус», а сокращённо оно могло бы быть Кари, но девочка поменяла местами буквы «а» и «и». Когда-то она нарочно исковеркала имя своего хозяина, и со временем все жители дома начали называть его именно так.

Получив недовольную реакцию, девушка закатила глаза, встала и, в одной ночнушке подошла к шкафу. Лёгкая светлая ткань подола с продетой по низу розовой ленточкой мотнулась от движения хвоста. Её длинные волосы даже сейчас, будучи заплетёнными в косу, достигали колен и даже спускались ниже.

Достав одежду — красный топ, чёрную юбку и свежее нижнее бельё, она вышла в коридор. Пройдя немного вперёд, Рэмми зашла в ванную, приняла душ, привела себя в порядок и оделась. Затем, взглянув в запотевшее зеркало, решила, что сегодня оставит волосы распущенными.

Оставив рубашку в ванной, она поспешила спуститься на первый этаж, где ей предстояло приготовить завтрак. Уже нарезая овощи и сосиски, она почувствовала резкий запах сигарет и дорогого одеколона позади себя, а затем услышала знакомые негромкие шаги. Чувствительные ушки сразу повернулись в сторону звука.

— Рэмми, будь так любезна, приготовь и мне что-нибудь. — послышался низкий, хриплый, мужской голос. Это был Мэрлин, лучший друг Сикариуса. Он жил в этом доме уже как несколько лет, и, конечно же, не упускал шанса поиздеваться над этой малышкой. У него явно на неё были свои планы..

— А ты сам не можешь? — не поворачиваясь, чтобы скрыть привычный испуг, обвивший её сердце тонкими щупальцами, и одновременно вскипающее недовольство, буркнула она.

Однако подрагивающие ушки и раскачивающийся хвост выдали её с головой.

Этот парень, с волосами цвета смолы, насыщенными карими глазами, и поразительно противной ухмылкой, часто раздражал и пугал Рэмми тем, что цеплялся к ней и иногда даже позволял себе откровенно лапать девушку. Его харизма была неудержимой, от неё невозможно было отвести взгляд. На щеках, при каждой его улыбке, проступали ямочки, которые придавали его выражению лица особенно обольстительный оттенок.

Он мог зажать её в углу, прижать к стене, поцеловать или припугнуть за спиной у Сикариуса, зная, что она не осмелится сопротивляться. Лисичка молчала, не говоря о происходящем никому, потому что была уверена, что наглец выйдет из этой ситуации без последствий, а её как всегда накажут за «враньё», ведь даже если та решит рассказать, никто ей не поверит.

Мэрлин был мастером манипуляций, и его влияние на Сикариуса, который несмотря на всю свою силу и независимость, не мог полностью освободиться от этого воздействия, было очевидным. Он знал, как склонить того к своему мнению, использовать в своих целях, играя на его слабых местах. Это позволяло действовать с ощущением безнаказанности.

— Я не похож на домохозяйку, — лениво протянул Мэрлин и подошёл совсем близко к ней.

Рыжеволосая даже почувствовала его дыхание на своей шее, но всё ещё не спешила оборачиваться. Уверенный в своей неотразимости парень совсем не заморачивался относительно правил и норм поведения. Он был именно тем, кто всегда шёл на всё ради своей цели и добивался её, не задумываясь о последствиях.

«Что он о себе возомнил? За кого он меня принимает? Он не мой хозяин, так почему смеет так себя вести со мной?» — в голове девушки проносилась целая буря вопросов, но на все был только один ответ: потому что позади неё стоит один из самых наглых и самовлюблённых людей в этой вселенной, для которого такие вопросы не имели значения.

Под пристальным наблюдением друга своего хозяина, Рэмми пыталась закончить свою возню на кухне, ускоряя процесс готовки. Вскоре она уже подходила к финальной части — яйца. Чтобы аккуратно разбить их на сковородку, где уже поджаривались другие продукты, ей нужно было сначала взять их из холодильника. Ей крайне не хотелось оборачиваться к Мэрлину, но выбора не было. Когда она, наконец, повернулась, к её удивлению, он всё ещё стоял рядом, слишком близко. Парень явно не ожидал такого поворота и едва успел отскочить, чтобы избежать столкновения, когда девушка чуть не стукнулась лбом о его подбородок.

— Да отойди же ты, — зло прошипела она, упираясь ему в грудь ладошками, пытаясь оттолкнуть, но парень стоял, как каменная стена, не двигаясь с места. Руки были глубоко в карманах джинсов, а на лице хищная ухмылка, насмешливо наблюдавшая за её беспомощными попытками что-то сделать. Когда ему надоело смотреть на её усилия, он, наконец, соизволил отступить, позволяя ей пройти.

Глава 2.

День тянулся, и Рэмми снова начала ныть о прогулке, не переставая жаловаться на то, что ей жизненно необходимы те самые вкусняшки, которые она когда-то ела для поднятия настроения. Сикариус вздохнул, уже привыкший к её капризам, и с явным раздражением начал одеваться. Он, конечно, не собирался сразу поддаваться, но не мог не признать, что её настойчивость порой переходила все границы. Фыркая, тот натянул рубашку и, наконец, встал перед ней, готовый отправиться в магазин.

Сегодня было исключение. Порой, несмотря на свою строгую позицию, он всё же баловал её, пусть и не часто. Но после того, как ушастая устроила ему настоящую кулинарную войну, травя его горелым мясом всю неделю за то, что он не купил ей лакрицы, тот понял — с этой девочкой нужно иногда идти на уступки.

К слову о быте, их дом в городе был постоянным, но спокойствия не было. Частые срывы Сикариуса, его неконтролируемые порывы, когда он напивался и начинал устраивать дебоши в клубах — драки, агрессивные приставания к девушкам — вынуждали их снова и снова менять место жительства. Каждый раз, когда о его проделках становилось слишком громко, они уезжали в более безопасное место, ожидая, пока страсти немного утихнут, а память о его выходках станет более размытой.

Это было как заколдованный круг: дом, к которому они так привязывались, каждый раз становился тенью прежнего, и им приходилось начинать всё с нуля, устраиваясь где-то вдалеке от предыдущих мест. Тихая жизнь и стабильность всегда ускользали от них, как только парень попадал в свой дурной цикл. И каждый раз он не мог избежать своей разрушительной природы.

На улице внимание прохожих не могло не привлекать необычная внешность Рэмми. Хвост и ушки, такие милые и необычные, словно они были частью её самой, стали объектом пристальных взглядов. Люди вокруг думали, что это всего лишь часть косплея, красивый аксессуар, и не подозревали, что они настоящие. Этот бесконечный интерес раздражал Сикариуса. Он не любил, когда чужие глаза с любопытством изучали его девушку, терпение быстро уходило на нет.

Чтобы хоть немного скрыть свою уникальность и не привлекать внимания, сам он натянул капюшон кофты на голову, тщательно пряча свои «отростки», как он их часто называл. Парень был готов терпеть любые неудобства, чтобы защитить Рэмми от лишних взглядов, хотя внутри него всё кипело от раздражения. Знали бы эти люди, что происходит на самом деле..

Медленными, но верными шагами маленьких ножек и больших лап, парочка приблизилась к ближайшему супермаркету.

Девушка, не теряя времени, рванула вперёд, направляясь прямо в мясной отдел, где схватила пачку сосисок и пару упаковок куриных крылышек, быстро закинув их в корзину. Не оглядываясь, в следующую секунду она уже была в отделе сладостей.

– Возьму ещё и это! – крикнула через плечо, буквально срываясь с места, чтобы схватить всё, что нужно для поднятия настроения. В её глазах загорались огоньки, когда она заполняла корзину сладкими угощениями.

Беловолосый злобно взглянул в её сторону, когда она исчезла в отделе со сладостями. Его глаза сузились, а губы скривились в раздражении. Он тихо пробормотал себе под нос, пересчитывая деньги в ладони.

— Если мне не хватит, она будет платить натурой… — его голос был тихим, как будто он уже представлял, как она будет отдуваться за свои капризы.

Денег, которые тот держал в руках, было далеко не столько, сколько ему хотелось бы, но должно хватить. Он понимал, что зверушка не обойдётся без своих сладких поблажек, поэтому хоть и с явным недовольством, но двинулся за ней, с каждым шагом всё больше склоняясь к мысли, что её шалости когда-то могут обойтись ей куда дороже.

Когда девушка вернулась с полной корзиной, они направились к кассе. Сикариус молча следовал за ней, с тяжёлым взглядом изучая людей вокруг, а оказавшись на кассе, быстро расплатился, теперь уже не особо обращая внимание на цену. После этого они прошли через выход, и как только двери магазина закрылись за их спинами, тот резко снял капюшон, позволяя своим белым ушам вновь стать заметными. Выхватив пакет из рук рыжей, он рявкнул.

— Теперь иди рядом.

Прежде чем отдать пакет, лисичка не смогла устоять и достала чупа-чупс. Стала неторопливо разворачивать его, смотря на хозяина с полуулыбкой. Зубы легко соскользнули по леденцу и она слегка намеренно прикусила его, а потом принялась посасывать. Иногда, поднимая взгляд, она заметно фиксировала реакцию идущего рядом парня. Напряжение в воздухе увеличивалось, но та не спешила прекращать, наслаждаясь маленьким моментом своей победы.

Когда он заметил, как она издевается над конфетой, медленно вращая её язычком, едва сдержал поток неприличных мыслей. Прикусив губу, он пытался не дать своему настроению выйти наружу. В его глазах вспыхнуло что-то непонятное, смесь недовольства и удивления от того, что она так легко манипулирует им своим поведением.

Рыжеволосая вопросительно посмотрела на него, не вынимая конфету из рта, которая теперь заметно выпирала бугорком из щеки.

— Фто такфое? — невнятно произнесла.

Парень заметив, как она продолжает извращённо с ней возиться, сглотнул накопившуюся слюну, его взгляд на мгновение потускнел. Нельзя поддаться на её провокацию.

— Вот чертовка, — пробормотал тот, ускоряя шаги, чтобы быстрее добраться до дома. Он знал, что ему нужно будет сделать с её игривыми провокациями. С каждым шагом его терпение становилось всё тоньше, и он уже знал, как именно накажет свою зверушку за её шалости, как только они окажутся в безопасном и уединённом месте.

Вскоре парень схватил её за локоть, ускоряя шаги так, что чупа-чупс выпал изо рта Рэмми и покатился по земле. Она не успела даже вскрикнуть, не успела предупредить его об этом. Взгляд опустился на упавшую конфету, но девушка знала, что её сейчас интересует лишь одно — то, что её ожидает.

Не успела она толком прийти в себя, как из-за деревьев вдруг показался их дом. Сикариус, не замедляя шага, с лёгкостью открыл калитку, а затем и дверь, словно они и не были препятствием для его силы. Он уверенно двинулся наверх, не отпуская её, держа за локоть, словно эта маленькая провинность была для неё лишь предвестием того, что дальше она почувствует на себе всю власть хозяина.

Глава 3.

Рэмми послушно принялась помогать избавляться от одежды, её тонкие пальцы осторожно скользили по ткани, расстёгивая, стягивая, но не спеша. Она пыталась растянуть этот момент, тогда как Сикариус действовал с прямо противоположным настроем и не терпел медлительности. Резкие, нетерпеливые движения, почти грубые. Одежда натягивалась, трещала швами, и в один миг тонкое бельё, как ненужный хлам, полетело в сторону.

Девушка не успела опомниться, а он уже сидел перед ней, хищно сощурившись, словно зверь, загнавший жертву в угол. Холодные, разноцветные глаза блестели, скользя по её открытому телу.

Парень нетерпеливо притянул её ближе, его пальцы впивались в кожу, оставляя горячие следы. Его губы начали оставлять огненные метки на её теле, на шее, плечах, то нежные, то требовательные.

Рэмми зажмурилась, когда он чуть прикусил чувствительный участок, но лишь крепче вцепилась в его спину, впитывая в себя это ощущение власти, которое всегда исходило от её хозяина.

Горячее дыхание обжигало чувствительные места, вызывая в ней ту слабость, которая приходила лишь рядом с ним.

Он наслаждался контролем, ощущением её полной покорности, мягким теплом её тела, прижавшегося к нему. Его руки сжимали её бёдра, скользили по спине, оставляя после себя мурашки.

— Я буду нежен, — его голос был низким, обволакивающим, почти гипнотическим. Сик наклонился ближе, позволяя горячему дыханию коснуться её лисьего ушка. — Но по-своему…

Эта девчонка с малых лет принадлежит ему и была тронута только им. Никто другой не имел права даже прикоснуться к ней. Что может быть лучше?

Взяв руку Рэмми, он плотно приложил её к своей паховой области, давая почувствовать, насколько тот возбуждён из-за её поддразнивая с чупа-чупсом. Крепкий стояк ровно в двадцать сантиметров был красноречивее слов.

Тем временем его грубый палец резко скользнул внутрь её сладкого бутона, но всего на мгновение, вызывая приятный для его ушек полустон.

Страх и возбуждение смешались, девушка непроизвольно напряглась, хватаясь за мужскую руку и впиваясь небольшими коготками. Она почувствовала, как быстро накаляется обстановка между ними, вызывая у той практически животный страх от мысли, что ей сделают больно. Это был далеко не первый раз, когда он вот так овладевает ею, но та всё равно боялась.

Услышав утробный рык парня, она вспомнила о том, где находится её вторая рука и зашевелила пальчиками, мягко и неуверенно прикасаясь к возбуждённой плоти, в то время как Сикариус большим пальцем принялся массировать её и без того напухший от ласок клитор, параллельно доставая из тумбочки смазку, а далее используя по предназначению.

На миг в его поведении скользнула какая-то нежность. Тот гладит нежную девичью щеку, сохраняя зрительный контакт. Но не долго.

Вскоре парень отпихнул её ручки от себя, прижался и стал нетерпеливо проталкиваться внутрь.

Девушка застыла в робком ожидании, прижимая ушки к голове.

Притянула его к себе и обняла за шею, аккуратно поцеловав в его покусанные от желания губы. Таким способом она пыталась оттянуть момент, но это не сработало.

Он хоть и поцеловал её в ответ, но одновременно с ворвавшимся язычком в её ротик, бесцеремонно вошел чуть больше, чем наполовину. Дальше попросту не влез, от чего только недовольно рыкнул, и стал медленно двигаться в ней, смакуя каждым приятным ощущением.

Девушка проскулила ему в его губы, руки невольно царапнули его спину, чтобы тот отлип от поцелуя и дал ей отдышаться.

И он оторвался, но тут же схватил одной цепкой лапой её за шею и удерживая таким способом, начал делать более грубые рывки, постанывая и рыча прямо на вздрагивающее ушко.

– Хор-рошая лисичка, — монотонно урчит он, пока его рука, что была на шее, резко сжала подбородок девушки, а указательный палец надавил на её пухлые губки.

Орган, «обшитый» венками, стал набухать и пульсировать, в то время как парня волнами била крупная дрожь, из-за чего он ускорился.

Приятная истома скопилась в области паха и неким покалыванием пробежалась по всему телу. В последние секунды Сикариус входил в неё настолько глубоко, насколько это было возможно, пока не залил лоно своим семенем.

Рэмми почувствовала это завершение и выдохнула с облегчением. К счастью, такие последствия нисколько не пугают, так как по прошлым опытам выяснилось, что она бесплодная.

После того, как тот вышел с неё, сел, лицезрея, как подрагивающие ножки плотно сдвигаются.

Сколько бы они этим не занимались, Рэмми всегда смущалась быть в таком виде и старалась прикрыться при первой возможности.

Она лежала, прикрывая ладонями грудь и завороженно смотря в потолок, тяжело дышала в ожидании дальнейших указаний.

Но Сикариус просто лёг рядом с ней, обнял и положив на бок, прижал к своему всё ещё горячему телу.

Он гладил её по голове и смотрел куда-то в сторону, о чём-то задумавшись. Рыжая лишь уткнулась личиком в его грудь и просто молчала, прислушиваясь к сердцебиению. Такому родному. Не смотря на всю несправедливость её жизни, девочка тянулась к этому человеку и таяла от любого его проявления нежности.

***
В одной из комнат, погружённой в полумрак, сидел мужчина по имени Амиранг. Ему было двадцать шесть — возраст, который, пусть и не значительно, но ставил его выше остальных. Цифра словно накладывала невидимый груз ответственности, делая его ещё более отчуждённым.

Густые чёрные волосы небрежно спадали на лицо, почти достигая подбородка, а непослушная чёлка то и дело выбивалась из общей массы, пряча часть резких, хищных черт. Ярко-зелёные глаза, глубокие, словно изумруды, казались особенно контрастными на фоне бледной кожи. Взгляд холодный, строгий, отгораживающий его от мира, от людей.

Скулы чётко очерченные, придающие лицу резкость, а губы… Пухлые, но вечно пересохшие, искусанные, будто он часто задумчиво прикусывал их, терзая в моменты раздумий. Всё в нём намекало на скрытую тревожность, внутреннюю борьбу, но ни одна эмоция не прорывалась наружу. Он держал себя в руках.

Мужчина медленно откинулся на спинку стула, кончики пальцев ритмично постукивали по столешнице, выдавая его недовольство. Взгляд пристальный, холодный, был устремлён на девушку, устроившуюся на кровати.