Рессатский Реабилитационный Центр

Глава 1

В подземный коридор, ведущий на платформу монорельса я захожу, оглядываясь. Боюсь, что кто-то может меня узнать? Да, наверное. Конечно, отследить меня будет несколько сложнее, чем обычного человека, просто потому, что я с рождения - телепат, и случайных попутчиков могу заметить заранее. 

Но портативная ноль зона прекрасно прикрывает сознание даже простых людей от телепатического контроля. А мне сейчас, после того как я несколько раз нарушил и предписания Ольги, и запреты группы ОДМН, только статьи в мою честь в полный разворот «Титан Сегодня» не хватало. Рессат же…

Тут же начнут анализировать, насколько серьезно я был ранен, и насколько снизится безопасность полетов в рессатском секторе из-за моего ранения и из-за того, что я подцепил лихорадку.

А я... словно виноватым себя чувствую после их статей. Словно это я сам виноват, что позволил себя сбить, да еще специально заразился лихорадкой Леднева. 

И никому из журналистов дела нет, что моя голографическая фотография в их газете сведет на нет мою попытку остаться неузнанным в колледже.

Им то нужна сенсация, а моя уставшая физиономия на фоне подъехавшего вагона монорельса вполне обеспечит им эту сенсацию. Хоть я и не надеюсь сохранить инкогнито дольше, чем на неделю, но и "светить" своим статусом заранее не желаю.

Только вот помимо моих игр в "пятнашки" с медицинским персоналом Рессатского реабилитационного центра, на мне еще ОДМН «висит», обязательное дистанционное медицинское наблюдение. Словно просто отобрать у меня допуск к полетам Михайлову было недостаточно, ему еще и медицинская слежка за мной необходима. Для полного счастья, так сказать. 

Часы на стене перехода, соединяющего несколько перронов в одно целое, и схема монорельса показывают, что ждать на платформе следующего монорельса мне придется еще пятнадцать минут. Есть шанс, что кто-то может заметить меня и узнать. И есть время окончательно продрогнуть. А мерзнуть мне никак нельзя... Из-за лихорадки...

Хотя кто в восемь часов вечера по доброй воле поедет в сторону космопорта «Южный», в этих сине-желтых, еле перемещающихся вагончиках монорельса?

Это когда круглосуточно открыты два космопорта: и «Королев», и «Гагарин»? А заодно и до Сити прямая ветка все ещё функционирует, и можно еще успеть и до Энцелада улететь на рейсовом корабле со «Стокгольма-Восточного», а там транспортная развязка двадцать четыре часа в сутки открыта, по земному времени? Да и на флаере можно за пятнадцать минут долететь до любого из более удобных транспортных узлов Титана! Кто и зачем поедет в сторону Южного? Ну, кроме меня, конечно? 

Космопорт «Южный» стал непопулярен всего год назад из-за того, что находится поблизости от «центра прокаженных», как его прозвали на Рессате, а точнее РРЦ, рессатского реабилитационного центра, открывшегося в прошлом году. Никаких прокаженных там, впрочем, нет. Это - центр по реабилитации заразившихся лихорадкой Леднева. 

Год назад подцепить эту лихорадку было равноценно смертельному приговору. Теперь лихорадку Леднёва лечат. Впрочем, пациенты РРЦ по платформам монорельса обычно не разгуливают, им вообще запрещено покидать реабилитационный центр. За одним единственным исключением... А исключение из правил правило обычно подчёркивает! 

Подниматься по лестнице, а тем более мерзнуть на открытой платформе, мне совершенно не хочется: можно оказаться в нежелательной ситуации, когда меня не просто узнают посторонние, а когда эти посторонние будут вынуждены оказывать мне экстренную медицинскую помощь. Так как я от холода вполне могу потерять сознание. И вот тогда меня в РРЦ запрут уже безвылазно. И хорошо, если просто запрут...

Гравитационная составляющая моей одежды снижена, и это раздражает, причиняет неудобство и дискомфорт. Ну не все ли им равно, в РРЦ, 0,9 g или 0,6 g ставить?  Пусть даже догадаться о меньшей, чем обычно, гравитационной составляющей по моему внешнему виду могут лишь единицы, в основном или пилоты, или медикологи и всякие там врачи. И пилоты, кстати, сочувственно отвернутся, глазеть не будут. Мы все ходим под постоянным риском отстранения от полетов.

Ранили, и попался принципиальный медиколог? Ну все, приехали. Проведешь в каком-нибудь медицинском центре год. Или два. Или... как повезет. И не факт, что получишь обратно допуск к полетам. Хотя бы частичный. Так что низкая гравитационная составляющая - это стигма. И еще какая! Стигма, которая показывает окружающим, что ты – подопытный кролик какого-нибудь медицинского центра. А я еще с предыдущими стигмами не разобрался до конца. 

- Положительное физиологическое воздействие от введения ограничения превышает отрицательное воздействие из-за негативной психической реакции, - телепатический комментатор из рюкзака за спиной решил внести свою лепту.

Зеленый дракончик сегодня не в духе. Впрочем, я тоже.    

- Иссин, отстань, -  вяло отвечаю я ему.

Ругаться с ним не хочется, но и соглашаться – тоже. Мне только с компьютерной программой препирательств не хватало. Хотя Иссин скорее разумный компьютерный вирус, чем законопослушная программа искина, искусственного интеллекта.

Тоже мне, нашелся на мою голову ценитель правил. Как-то так получилось, что в последнее время появилось множество людей, и не совсем людей, которые пытаются мне помочь. И не всегда спрашивают, хочу ли я их помощи. Иссин  - из числа таких «помощников».  

Двери открываются и я делаю шаг вперед. В лифте уже сидит и стоит небольшая семья. Двое взрослых и трое детей. Выходить они не собираются, значит попутчики. Не повезло.

 Я отворачиваюсь к стене и только тогда замечаю, что стою лицом к зеркалу от пола до потолка. И семейка в лифте может прекрасно рассмотреть мое отражение. 

Правда, вид у меня сейчас тот еще, догадаться о моем статусе не желанным попутчикам будет затруднительно.

 Так как выгляжу я... Обычным пацаном. Ничем не примечательным. Растрепанные темные волосы, форма без знаков отличия, не поймешь, настоящая или нет. Правда новая. А еще свитер и полетная куртка. Старую форму порвал Иссин, а потом то, что он не успел дорвать, разрезали на Астре-2. Могли бы кинуть остатки формы в молекулярный реконструктор, что им, сложно было? Восстановили бы, как была. Но что можно ждать от медикологов, кроме проблем? 
 

Глава 2

Стараюсь повернуться так, чтобы моё отражение было сложно рассмотреть. И, одновременно, чтобы нежеланные попутчики не могли меня разглядеть и без помощи отражения в зеркале. Хотя... Взрослые на меня и так не особо глазеют, мало ли кто едет с ними в одном лифте, а вот один из их малышей с интересом рассматривает меня, словно он заранее знал, что встретит меня здесь. 

По возрасту он вполне себе ровесник Эрни. Исключить то, что Эрни опять решил за мной приглядывать с помощью очередных своих друзей, я не могу.

Но и раздражаться на присутствие нежеланных попутчиков тоже глупо: этот малыш не виноват, что я не хочу возвращаться в реабилитационный центр, хотя и обещал Ольге не нарушать наш с нею договор. Я улыбаюсь приветливо мальчишке. Кажется, он действительно знает, кто я такой, потому как на мою осторожную ухмылку он улыбается изо всех сил.  

По рангу мне положено носить звездочки коммандор-капитана первого ранга, и знак отличия планетарного коммандор-капитана.

Но Рессатскую звезду я нацепил на свитер, и её не видно под пилотской курткой. А новую форму и знаки отличия отослали на Астру-2 уже когда я оттуда благополучно сбежал. Поэтому на новой пилотской куртке никаких знаков отличия нет. 

Свитер со знаками принадлежности к  Императорскому дому, что одет поверх формы тоже выдаст меня сразу – в Империи, конечно. Хотя тот, кто знает знаковый кодекс Империи, и на Рессате сразу разберет, что я – наследник Императора. А значит и то, что я - планетарный коммандор-капитан Рессата - тоже поймёт. Но тут уж ничего не поделаешь: гражданской одежды Рессата у меня нет. И мерзнуть мне нельзя... 

Впрочем, свитер выдаст меня лишь в Империи, на Рессате мало кто интересуется Имперской символикой. И на Рессате, в Системе Сатурна, большинство людей пока не знают этих символов. Я надеюсь, что не знают. Но это не надолго. Ровно до того момента, когда кто-нибудь из коммандор-капитанского корпуса проговорится журналистам, что я - наследник Императора. Об этом пока не распространяются, по понятным причинам. Империя - враг... И то, что Император избрал меня единственным наследником вряд-ли добавит мне популярности. Это в Совете коммандор-капитанского корпуса уже привыкли, что я - ходячий ворох проблем. А на Рессате... На Рессате обо мне известно только хорошее. 

Антигравитационная платформа медленно начинает перемещать лифт вверх. Семья выходит на платформу монорельса, а я телекинетически жму на кнопку лифта, соединяя невидимые контакты внутри контрольного механизма. Ну нет у меня сейчас желания ни с кем общаться. Лифт схлопывает двери и идет вниз с глухим шипящим звуком. Для обычного человека это будет выглядеть, как ошибка электроники: я хочу побыть один, чтобы мне никто "не отсвечивал". 

Да и вряд-ли эти многодетные родители хотели бы, чтобы вблизи их малышей находился один из «прокаженных» Рессатского реабилитационного центра, вне зависимости от социального статуса этого "прокажённого". 

Мелодичный звонок коммуникатора отрывает меня от размышлений. Но звонок я игнорирую. Секунда - и зеленая лапа из рюкзака выталкивает его мне в руки. Я еле успеваю перехватить свой рабочий коммуникатор с помощью телекинеза. Иссин всячески пытается мне показать, что зол на меня. Знать бы еще, за что? 

На коммуникаторе - знакомый номер. Первый пилот нашей четверки. Человек, который стал моим другом тринадцать лет тому назад.

Я вздыхаю, отвечая на звонок, хотя разговаривать с Раи мне не хочется.

Последний наш разговор был за пять минут до того, как я был сбит. И Раи тогда приказал мне вернуться на станцию. Хотя он вряд-ли понимал, что я физически не сумел бы исполнить его приказ, но как ни крути, за неисполнение приказа всё равно положен очередной трибунал. Забыл уже, какой по счету.

Правда, я тогда не думал, что смогу остаться в живых, и буду вынужден объясняться по поводу моего решения с Раи. То, что я увел за собою Древних на границу Солнечной Системы было прямым нарушением его приказа. И я не знал, что коммандор-капитан первого ранга, Рикард Артур Ингвар Стар, будет обвинен в преступной халатности из-за этого инцидента и отстранен от командования в Совете. Из-за меня! Иссин прав, я должен доложить о выполненном задании. 

Наличие у меня частичного допуска наверное дает право Раи требовать от меня доклада.

Объяснение «извини, но я на больничном ещё как минимум год» у Раи Стара не прокатит -  для него понятия «на больничном» не существует. Ни для себя, ни для подчиненных.

Если не мертвец – значит в строю. Тем более, что он наверняка знает, что я и альфой и гаммой после ранения уже летал, несмотря на запрет. Придется отвечать.  

- Первый? – делаю невинную физиономию в стиле «у меня все ОК».

Правда, Раи знает цену таким вот невинным выражениям лица... особенно, когда это касается меня и Сэма. У него по этому пункту  - «невинный взгляд накосячивших подчиненных»  - большой опыт.  

- Лан, где тебя черти носят? Мне звонил Йоран. И отец Сэма. И мне совершенно не нравится то, что они мне сказали, - за сердитым тоном скрывается беспокойство, вина, беспомощность... черт, я не эмпат, но вижу в его глазах боль. И то, что он не осмеливается назвать Михайлова по имени, а дипломатично говорит «отец Сэма» словно суть сказанного от этого изменится... не нравится мне все это.

Раи обычно гораздо более многословен, и выражения не выбирает, когда кого-то ругает. Особенно когда ругает нас с Сэмом. Так что его необычная сдержанность бьет по нервам значительно сильнее его привычной раздражительности.  

- Мне больше нравилось, когда ты отчитывал нас с Сэмом более искренне, - вздыхаю я. 

- Ты мне зубы не заговаривай. Ты где сейчас? - требовательно спрашивает он.  

- На полпути к «Южному», - честно отвечаю я. Неужели он думал, что я осмелюсь нарушить слово, данное Ольге?  

- А... Ясно. Тебя перехватить на флаере? - Стар становится серьезен.  

- Еще чего. Сам доеду, - его предложение заманчиво, во флаере не придётся мёрзнуть, но если я приеду ближе к девяти, а Ольга будет занята с другими пациентами, то есть возможность просто сказать её персоналу, что устал. И сделать вид, что сразу заснул.

Глава 3

Отправляю коммуникатор в рюкзак и ровно через пять секунд - мелодичный звонок и коммуникатор опять летит вверх.

А вот это уже серьезно. Андрей звонил мне до этого всего один раз. Стараюсь не выказывать удивление и раздражение: во-первых, Андрей – командующий, и имеет право звонить любому из нас хоть в три часа ночи, чтобы спросить «Сколько сейчас времени?», а во-вторых он также эмпат. То есть будет считывать мой эмоциональный настрой не хуже Ольги и делать оргвыводы о моём состоянии. А может и лучше Ольги – опыт руководства коммандор-капитанским корпусом сказывается. И его "оргвыводы" о моём состоянии, как физическом, так и эмоциональном, будут определять в дальнейшем, буду ли я допущен к пилотированию. В обозримом будущем. 

- Kommendörkapten  Andreas, сэр? – мой вопрос похоже не ко двору, так как Андрей едва заметно поднимает брови.

А, неофициоз... Ну и хорошо. Значит будем обсуждать мои проблемы, а не Империю.  

- Андрей? – чуть заметная улыбка мне в ответ.

Ага, значит угадал. Общаться будем неофициально и по-русски.

Что-же вам всем Михайлов про меня наплел, что вы оба, два побратима, Андрей и Раи, мне позвонили с разрывом в пять секунд? Русский у меня на уровне, всё таки прожить почти семь лет на Рессате что-то да значит. Хотя Сэм и Ольга выросли на Астре-2, и их знание языка намного превышает мой уровень.  

- Докладывай давай, где ты и что происходит. И почему у меня зарегистрировано семь твоих стажеров, причём младшему – пять лет! Вроде я тебе доступно объяснил, что несовершеннолетние на станции – это постоянная катастрофа, которая только и ждет, где бы произойти! Мало мне было тебя и Сэма? Ты хоть представляешь, что натворил, когда зарегистрировал этих детсадовцев, как своих стажёров? 

Ой. Я ждал что Андрей начнет спрашивать меня о моем состоянии здоровья, о лихорадке Леднёва. И об операциях... А он о стажерах спрашивает? 

- Возрастных ограничений для стажеров нет, - говорю я рассудительно нейтральным тоном.

Теперь у Андрея нет причин подозревать меня в том, что я так тонко над ним издеваюсь. 

- Да, но это не значит, что ты имеешь право регистрировать, как своих стажеров, младенцев, - раздраженно замечает Андрей. 

- Ну... не младенцев... Ивар и близнецы Йорана не младше, чем был Сэм, а Яннек – не намного младше чем был я, когда мы в первый раз попали на станцию коммандор-капитанов, - заявляю я немного задумчиво.

Пусть Андрей пытается вычислить, о чем я сейчас думаю. 

А думаю я о том, что мне еще сказать Андрею, чтобы он не "завернул" моих стажеров. Ну, вообще то он не имеет права... Но чем черт не шутит, как любит говорить Сэм. Лучше перестраховаться.

- Ррарх вообще считаются совершеннолетними уже в три года, хотя растут до пятидесяти лет. Только Эрни... но он работает с вероятностной разверткой, причём полностью контролирует последствия изменения Континуума. Так даже я не умею, - отвечаю я немного неуверенно.

С Андрея станется вызвать меня в Совет объясняться насчет стажёров... Стар, было дело, чуть не вылетел из Совета из-за того, что он и Давид зарегистрировали, как стажеров, меня и Сэма. А ведь у Раи Стара тогда были очень даже веские причины переложить ответственность за Рессатский сектор на меня!

А у меня такого замечательного объяснения, как было у Раи, нет. И стажёров я не должен был регистрировать, из-за моего не совсем ясного статуса. То ли всё ещё планетарный коммандор-капитан, то ли уже просто пациент реабилитационного центра. Пока и то, и другое мне удаётся совмещать, но надолго-ли такая лафа, как любит напоминать мне Сэм? Нет, частичный допуск у меня есть, но...  

Но... Это до первого замечания из ОДМН. 

- Кстати, о последствиях, - отстранённо замечает Андрей, - Михайлов поставил меня в известность о том, что когда ты был его пациентом, часть тестов он всё же сделать успел, до того как ты сбежал. Он постоянно держит меня в курсе твоих проблем, словно считает, что я должен отвечать за твое поведение на Астре-2 и оказывать на тебя положительное влияние. 

Ну вот... разговор о стажерах был просто отвлекающим маневром. На самом деле Андрей заранее задумал меня спросить, как я себя чувствую, и не собираюсь ли в ближайшее время помирать. 

- Ага... положительное влияние... личным примером... то-то Раи постоянно мне напоминает, что я веду себя точь в точь как его побратим, с которым он вместе рос, - лукаво отвечаю я Андрею.  

Пусть вспомнит, что и я, и Сэм на рассказах о его собственных приключениях росли! 

- Да уж, я благодарен нашему общему первому, что память о моем поведении не угаснет еще минимум два поколения, - усмехается Андрей. 

Ой. Неофициоз завел меня куда-то в дебри Галактики. Я конечно понимаю, что мой новый статус наследника Императора действует всем на нервы, но дерзить нашему главе Совета я не собирался. Похоже он чувствует моё невысказанное раскаяние, так как не выказывает мне своего раздражения. Улыбается, правда слегка напряженно. Ну да, он же помнит, что сам чувствовал, когда был отстранен от полетов...  

- То, что сказал Михайлов, меня насторожило, Лан. Это не шутки. В твою медицинскую карту как минимум дважды вносили изменения, не соответствовавшие твоему реальному состоянию здоровья. Улучшая характеристики. А кроме этого, у тебя стоит постоянная блокировка памяти, причем в твоей медицинской карте никаких отметок ни о том, когда это было сделано, ни по какой причине, нет. Такую блокировку разрешено ставить лишь после того, как минимум десять медикологов подтвердят необходимость вмешательства в сознание, и только в том случае, если риск суицида превышает семьдесят процентов. Причём, Михайлов утверждает, что всё это должно было быть задокументировано, без каких-либо исключений, а в твоей карте никаких записей об этом нет. Просто - нет. Не подскажешь, как это могло случиться? – спокойно спрашивает Андрей. 

Дважды? Ну один раз еще куда не шло, Иссин постарался, когда мне было почти двенадцать, просто чтобы мне дали допуск к полётам: так как с низкими показателями иммунитета и болевого порога к полётам не допустили бы. Ольга это делать бы не стала даже сейчас, она всегда ищет законные пути решения проблем. Но дважды? И блокировка сознания? Зачем? Видимо, моё неподдельное изумление подтвердило подозрения Андрея, о том, что я понятия не имею, кто это сделал и зачем, так как он хмурится. Да уж, могу его понять. Один из планетарных коммандор-капитанов, единственный наследник Императора, то есть по сути возможный правитель потенциального противника, да еще и с блокировкой сознания, о которой ничего не знал...  

Глава 4

Монорельс ползет со средней скоростью в сто двадцать километров в час. И это, к сожалению, означает, что я опаздываю. Хотя обещал прийти вовремя. И зря обещал. 

Ольга могла бы уже привыкнуть, что у меня всегда что-нибудь случается, и вовремя я прихожу очень редко, несмотря на способность к мгновенной телепортации. Или как раз из-за этой способности. Чисто психологически я всегда был уверен, что могу телепортироваться в любой момент. А сейчас, когда телепортация запрещена по медицинским показателям, и мне приходится добираться наземным транспортом, то, оказывается, что опоздания на десять минут - это ещё не предел. Я и на несколько часов опоздать могу. 

Наверное, нужно было согласиться, когда Раи предложил подбросить меня до РРЦ на своем флаере. А не дурью маяться, пытаясь добраться до реабилитационного центра на монорельсе. Я начинаю злиться. И на этот еле передвигающийся с черепашьей скоростью монорельс, и на то что мне запретили телепортироваться, и на то, что я обязан явиться в РРЦ. Нет, пусть радуются что я вообще приду. Вовремя или нет, не все-ли равно?

Все-таки у меня тоже есть обязанности. Коммандор-капитан первого ранга просто не может пропасть надолго, вне зависимости от сложности ранения. Конечно, есть одно исключение – секретные миссии. 

Например, недавняя отлучка в Империю нашей пилот группы вполне подпадает под это определение. Но на Рессате я дома, и у меня тут масса обязанностей и обязательств. Тем более теперь, когда я стал коммандор-капитаном первого ранга, получив в нагрузку несколько несовершеннолетних стажеров, которые тут же начали создавать мне проблемы, как я и Сэм в своё время создавали проблемы Давиду и Раи. Нет уж, пусть медицинский персонал РРЦ не надеется, что я буду приходить в их местный вариант гестапо вовремя! Пусть лучше радуются, что я вообще пришёл. Когда явлюсь. 

Почему именно Сэм реабилитационный центр так обозвал, я не в курсе. Какие-то его обычные заморочки, русский сленг, который на другие языки не переводится, и понятен только этническим русским. И который я запоминаю по причине эйдетической памяти, а вот смысловую нагрузку его сленга и афоризмов я понимаю отнюдь не всегда, даже когда использую телепатию. 

Сэм обычно в такие моменты ржёт и поясняет, что "умом Россию не понять". 

Ещё один афоризм, повторять который Сэму доставляет изощрённое удовольствие, так как он обычно одновременно с напоминанием о своей исключительности рассматривает мою недовольную физиономию.

И радуется моему искреннему недоумению по поводу сего афоризма. Это как - не понять? Все во вселенной постижимо! Это - аксиома! Вопрос лишь во времени, которое необходимо затратить на попытку чего-то постичь... Времени банально может не хватить.

Но на этот сленг, "местное гестапо", русские медики реабилитационного центра обижаются.

Сильно обижаются, кстати говоря. Причем, именно русские медики. Я заметил. И к Сэму они относятся более, чем "прохладно", называя его "ренегатом медицины". Ну уж этот термин то я знаю, что означает. Предатель, не пожелавший работать в медицине. Произносится в контексте "тупица и  лентяй". 

–  Андрей смог вернуться, - я цепляюсь за единственную соломинку в моем собственном положении. 

Кажется я послал эту мысль телепатически Иссину, так как через секунду получаю его ехидный телепатический комментарий: ”Только потому, что Андрей ведь эмпат. И с медикологами общался на равных. Не все медикологи - эмпаты, но почти все эмпаты - медикологи. Так что Андрей –  исключение из правил, по всем критериям. Кстати, у него на то, чтобы вернуться, ушло девятнадцать лет. Ты даже не прожил еще столько. И ты –  не эмпат.”  

–  Спасибо, Иссин, за психологическую поддержку, - саркастически отвечаю я ему телепатически.        

–  Я, между прочим, подсказал Ольге как именно тебе можно сделать частичный допуск к полетам. После полного запрета полетов главного медиколога Медицинской станции Астры-2. Ты бы радовался, что у тебя хоть такой допуск есть, после того что ты натворил. Ты хоть представляешь, насколько это было сложно? Большинству пилотов медикологи даже флайер не доверят с такой медицинской картой, как у тебя. Не ценишь ты меня, вот что, – он сопит обиженно. 

Иссин конечно прав. Как обычно. Хотя ничего особенного я не натворил. Просто был сбит и сбежал с Астры-2. Ничего необычного, сотни пилотов именно так и делали.

 Андрей, например, тоже сбежал. Я об этом знаю, так как он – друг Раи Стара. Тот самый Андрей, коммандор-капитан первого ранга и первый пилот, глава Совета и стратегического отдела наблюдения коммандор-капитанского корпуса Солнечной системы. 

Это звание подразумевает, что Солнечной системой в военное время будет управлять он. Но и в мирное время его власть почти абсолютная. Почему почти? Потому, что у него, как и у меня сейчас, частичный допуск к полетам. 

И любой медиколог может в любой момент заставить его явиться в любую из медицинских станций. Так как ограниченный допуск отозвать легче, полное обследование проводить не обязательно. Достаточно всего одной неявки в указанное время. Ну или систематических опозданий на медосмотры и несоблюдения условий выдачи частичного допуска.     

Есть правила, а есть исключения. И одно из таких вот исключений для пилотов – ограниченный допуск к полетам. Когда отстранение пилота от полетов нарушает безопасность полетов больше, чем если он продолжает летать, несмотря на серьезность ранения. 

Это не парадокс. Просто большинство пилотов летают только через гамму, а вот тех пилотов кто запросто летает в альфе наберется не больше сотни. Для таких пилотов и зарезервирован ограниченный допуск к полетам в том случае если кто-то из медикологов отзовет полный допуск. Хотя ограниченный допуск в принципе могут дать и обычному пилоту. 

То, что у меня частичный допуск означает, что в мои обязанности помимо всего прочего входит обеспечение безопасности полетов Рессата. Если без официоза, то я обязан проследить за тем, чтобы в вверенном мне секторе не было аварий и было безопасно летать даже на старых пассажирских кораблях RP-4. Эта классификация, правда, уже тридцать лет как устарела. Задолго до моего рождения. 

Глава 5

Единственная проблема – с медицинским персоналом. 

Это уже почти ритуал. Вообще-то я давно подозреваю, что проблема не в них, а во мне. Хотя границы я все же не перехожу. 

Так, немного телекинеза, просто чтобы люди побегали немного. Это не очень честно с моей стороны, так как я вот уже год как полностью финансирую РРЦ. Нет, формально их шеф Ольга. Но все равно ее персоналу наверное тяжело осознавать, что главный держатель акций РРЦ также и главный раздражающий фактор у них на работе. Но уж пусть лучше сердятся, чем жалеют.   
В довершение всего окно в конце вагона, где я стою для того чтобы меня кто-нибудь не узнал, не открывается. И это почему-то тоже до жути раздражает. 

Нет, открыть я его конечно могу, даже не прибегая к телекинезу. Хотя согласно последней общей медицинской спецификации Солнечной системы способность к молекулярной реконструкции также стали относить к телекинезу. 

Однако, окно я оставляю в покое. По двум причинам. И запрет открывать окна, который заботливо написан на 35 официальных языках Рессата транспортной компанией к этим причинам не относится. 

Дело в том, что я в вагоне не один. 

На другом конце вагона сидит семья с тремя детьми. Вначале они глазели на меня в лифте. Затем зашли в один вагон со мною. И последние пятнадцать минут они заняты тем, что разглядывают меня. Моя игра с окном не останется без их внимания. Но и это не основная причина того, что я не стал открывать окно.

А главная причина в том что встречный ветер с такой скоростью да еще поздно вечером –  это гарантированная порция холода. А холод вырубит меня на час и Иссин будет вынужден вылезти из рюкзака, где он так удобно устроился и приводить меня в сознание. Опять. Нет. Об этом лучше не надо. А то накроет такое отчаяние, с которым в одиночку не справиться. 

Вместо этого я стараюсь сосредоточится на созерцании пробегающего мимо пейзажа. Лес вполне земной. Трава и цветы – тоже. 

Только вот небо – совсем не земное. В любое время суток  можно увидеть сразу несколько спутников Сатурна и космических станций. И падающие звездочки - садящиеся на антигравах космические корабли. Нет, об этом тоже лучше не надо. Но подсознание подкидывает мгновенно тысячи выполненных заданий. 

Однажды пришлось вытаскивать пассажирский корабль класса Люкс из одного из нулевых «черных» секторов, с черной дырой поблизости.

 Когда мы вышли в этом секторе, оказалось, что черных дыр там целых две. Как пассажирский корабль туда попал, их первый пилот внятно объяснить не мог. Видимо банальная ошибка в расчетах. 

Потом Раи Стар приказал Сэму, Давиду и мне перебирать вручную все антигравитационные двигатели, включая те, что были установлены на пассажирском корабле. На первом попавшемся астероиде – на планету мы бы с такими антигравами не сели. 

Вот такой у нас первый пилот – всю тяжелую работу он оставляет нам. Прячась за свой почтенный возраст и требуя привилегий и всеобщего обожания. Так как он в течение шести с половиной лет был моим единственным другом, ну за исключением Иссина, но Иссину приходилось прятаться, а затем взял Сэма, Давида и меня в свою пилот группу – никто другой не взял бы – наше обожание ему обеспечено. Так что пришлось одевать защитные скафандры и заниматься техническим обслуживанием двигателей. 

Причем и Давид, и Сэм ворчали что им выходить вовсе не обязательно. Я и так могу всё починить. Ну  в какой-то мере они были правы. Телепортировать пришлось пять кораблей разом, из которых один неповоротливый перегруженный пассажирский транспортник. 

Долго их держать в альфе даже я не смог бы. Я помню и самое сложное задание за этот год. Это был наш первый за много лет визит в Империю. По-крайней мере для меня этот визит был самым сложным. 

Тяжело всю жизнь учить, что Империя – враг, а затем при первом же приземлении на приграничной планете Империи наблюдать свою точную голографическую копию в Императорской короне. 

Нет, теперь-то я понимаю, что это была голографическая фотография Императора в юности, только тогда я был не в курсе о таких вот родственниках. Сэм и Давид были поражены почти так же сильно как и я. А вот Раи Стар не удивился. Он знал. Рикард Артур Ингвар Стар не мог не знать. Он давно уже персона нон грата в Империи, уже почти шестьдесят лет. Но об этом тоже лучше не думать. Это уже слишком близко к тому что случилось несколько дней назад.   

Автоматически потерев левое плечо, так как боль в плече от этого становится чуть менее интенсивной я равнодушно возвращаюсь к наблюдению за мелькающими в окне однообразными картинками. Хотя уже темнеет и большинство людей не разглядят ничего, кроме силуэтов зданий и монолита леса. Но у Древних зрение отличается от людского. Я вижу все также хорошо, как и днем, только цветовая гамма меняется. 

Иногда попадаются невысокие домики со светящимися окнами. В два или три этажа, с флаерами, припаркованными поблизости. Рессатский Титан в системе Сатурна – вполне безопасный мир, почти Земля. Сатурн, луны или спутники, и космические станции живут согласно земному 24 часовому циклу, но время у всех лун и станций свое, в несколько поясов. День и ночь здесь вещь вполне условная. Иногда темное время суток совпадает с земным циклом, иногда  -  нет. 

И это тоже -  наследие предков. Как и антиграв.

 Ловлю себя на мысли что мне здорово не хватает моего пояса пилотов с максимальной гравитационной составляющей.

 В тех браслетах, которые их заменяют сейчас, помимо следящей медицинской программы, еще и меньшая гравитационная нагрузка.

 Я бы мог с легкостью все отключить и увеличить гравитационную составляющую, но предыдущая такая попытка закончилась тем, что Иссин рассказал об этом Йорану, одному из хирургов РРЦ. Он вообще может выдать всю информацию если считает, что это правильно, только раньше я это как-то не замечал. 

Иссин, конечно, сделал это из лучших побуждений... а проблемы возникли у меня. Причем – серьёзные. Я игнорирую импульс страха, и стараюсь снова сконцентрировать внимание на рассматривании домиков и пейзажа, проплывающего за окном.  

Глава 6

Людей за окном не видно. 

Не любят здесь деревенские жители болтаться на улице. Вот в Сити всегда много народу увидеть можно, даже поздно вечером и ночью. Хотя терраформация системы Сатурна давно закончена живет здесь, на Рессате, всего двести миллиардов человек. 

Большинство в городах, конечно. В одном только Сити Титана - три миллиарда живет. Сити – общее название нескольких сросшихся городов Титана.

 А ведь еще есть другие города. Триста лет назад города называли по именам главных конструкторов и космонавтов, и еще старые имена давали, двойные: Москва-Энцелад, например. Так как предки особенно не напрягались, как города называть - в Солнечной системе по сотне названий популярных столиц Земли. 

А еще порядковый номер для каждой планеты или спутника – для удобства скачковых пилотов он такой же, как расчётная точка перехода для скачка вышеназванной планеты или луны. Но города на Рессате – для людей обеспеченных. А на окраинах обитает беднота. Нет, домики у людей, живущих здесь, вполне крепкие. 

Проблема в другом. 

Вдали от городов легче подцепить лихорадку. Ох. Не надо бы об этом. А то подключу психосоматику. Никаких обезболивающих не хватит. Мне, видимо, так и придется полчаса простоять наблюдая за окрестным пейзажем. Пока не приедем. Только вот конечная станция – рессатский реабилитационный центр. Мне совершенно не хочется там появляться, но я дал слово. Та самая часть договора с Ольгой, которая дает мне возможность продолжать летать.  

Пассажиры в конце вагона всё  же вспомнили о правилах приличия и перестали шептаться, оглядываясь на меня. 

Видимо, уверились в том, кто я такой. Это еще долго что-то выясняли, являюсь ли я командор-капитаном Рессата. Или нет.

Особенно, если я в этом и сам уже не уверен: Совет может отобрать рессатскую звезду командор-капитанского корпуса в любой момент.

Наверное, эти люди просто никак не могли увязать то, что я успел сделать для Рессата с моим настоящим обликом. И я их шокировал растерянной физиономией тинейджера... то есть внешностью восемнадцатилетнего мальчишки. 

Это по законам Рессата я уже год как совершеннолетний. А по законам Земли мне до совершеннолетия еще три года. И плевать мне, если честно, на законы Земли, но у меня осталось их гражданство. И значит, за меня могут начать решать, что мне делать, а что не делать, все мои совершеннолетние родственники. А это значит - брат, сестра, мама...  

Я не удивляюсь, когда от группы пассажиров отделяется шестилетний карапуз и медленно и робко начинает передвигаться в мою сторону.

 Парламентер. Он должен убедиться что взрослые не ошиблись и я действительно планетарный коммандор-капитан Рессата. 

Я не могу их винить за любопытство. 

Не каждый день встретишь коммандор-капитана, выбравшего в качестве транспортного средства монорельс, вместо нормального передвижения на флаере. Тем более не ожидали они, наверное, встретить меня. Да еще в таком потрёпанном виде. 

Дело в том, что до последнего времени я общественным транспортом не пользовался, предпочитая телепортироваться.  

К Рессатскому сектору официально приписаны из коммандор-капитанов всего четверо: Раи, Сэм, Давид и я. Но официальный титул коммандор-капитана Рессата принадлежит мне. С того самого дня почти семь лет назад когда Раи Стар впечатал серебряную звездочку с надписью Рессат в мою ладонь и спокойно сказал, что если я не вмешаюсь как Древний – люди, которые живут на Рессате, обречены. 

Знал Раи тогда, о чем просит? Знал конечно. Знал и о Втором Галактическом законе, еще известном как закон Континуума или закон о невмешательстве. Знал и о необходимости впоследствии стабилизировать Континуум, который создается. То, что я наполовину человек, ничего не меняет. Того, что я наполовину Древний, как нас называют люди, вполне достаточно чтобы закон распространялся и на меня. А вот я не знал. До последнего надеясь что успею избежать исполнения закона о невмешательстве. Когда сообразил, что все те, кого я спасал с помощью способностей Древних неминуемо погибнут, если Континуум не стабилизировать, было уже поздно искать какое-то другое решение. Моя девушка, мой старший брат и его семья, все мои друзья и еще почти двести миллиардов ни в чем не виноватых людей с одной стороны. А на другой чаше весов моя жизнь. Так что вроде всё честно. Выбор у меня был.  

Рессат считается относительно спокойным сектором. Что было фактически верно – до последнего времени. 

Мы (то есть, я и Сэм, а также Давид и Раи) потому и отвечаем за Рессатский сектор, что тут обычно спокойно. 

Авария, которая могла погубить весь Рессат и которая случилась шесть лет и девять месяцев тому назад конечно известна как одна из самых серьёзных. 

Но так как с самого начала информация о ней фильтровалась, то насколько близко были к смерти почти двести миллиардов людей известно лишь немногим – персоналу энергетических станций, например, а еще политической и экономической элите Рессата. Ну и коммандор-капитанскому корпусу Солнечной системы. То есть нам, Раи, Давиду, Сэму и мне. До недавнего времени особой популярностью наша четверка у командования не пользовалась. Это до недавнего инцидента в Рессатском секторе. Когда до войны между Империей и Солнечной системой был один шаг. 

А потом Итиус очень доходчиво (на моем примере) доказал Императору, что пилот, который лишь наполовину Древний - вполне смертен. И тоже может погибнуть. Я не хочу об этом думать, но понимаю, что и Ольга и Сэм и даже его папа правы, когда говорят, что я был на волоске от смерти. Забавно то, что это действительно остановило Императора. Я то думал, что в его глазах ничего не стою. Но Итиус и Антарианиус были правы. 

С популярностью у нашей пилот группы были проблемы по вполне понятным причинам. Сэм не особо популярен из-за своего отца, главного медиколога Астры-2, отобравшего разрешение на полеты у многих пилотов. 

А вчера его кузина, Ольга, которая медиколог всего год, отобрала допуск к полетам у Давида. Наплевав на то, что Давид летал в той же самой пилот группе, что и Сэм. Да, еще большинство пилотов считало что детям на станции не место. Сэм присоединился к коммандор-капитанам в четырнадцать, а я – почти в двенадцать. 

Глава 7

От размышлений отвлекает восхищенное восклицание на другом конце вагона. А затем - достаточно громкий шёпот с упоминанием моего имени. 

Ну ладно, попутчики всё же узнали меня, никуда не денешься... Хорошо, вычислили - и вычислили. Орать то зачем? 

К тому же, мои новые знакомые не в курсе, что время они выбрали для знакомства не очень подходящее. Мало того что я обязан был вернуться в реабилитационный центр полчаса назад, так еще и с обезболивающим не рассчитал. 

И пытаюсь своими силами бороться с последствиями моего опоздания и тем что не взял с собой побольше этих таблеток. Тех, что я получил от Ольги на сутки не хватило.  Но я не биотелекинетик. И не эмпат. Из металла любую деталь могу сделать за пару секунд.

 Телепортироваться тоже могу, на сотни парсеков. И сам, и с пассажирами. И космический корабль прихватить с собой могу. А вот лечить, как Ольга и Антарианиус, оба биотелекинетики А-класса, не умею. Ни других, ни себя. А боль растет по экспоненте. 

Я, конечно, понимаю, почему пассажиры поняли, что перед ними планетарный коммандор-капитан Рессата.  

Ну кто еще, кроме меня, может нацепить теплый свитер с символами принадлежности к семье Императора вместе с полной формой коммандор-капитана, правда, без знаков различия, и трассеров с антигравитационной нагрузкой для пилота на ногах, а поверх свитера оденет куртку коммандор-капитана второго ранга Солнечной системы, перемешав военную форму Солнечной системы с гражданской одеждой Империи? 

А все потому, что из одежды у меня только военная форма, а гражданской одежды всего ничего, пара джинсов и рессатка, которая не то куртка, не то ветровка, раскрашенная во все мыслимые и немыслимые цвета. Одним словом, этническая экзотика Рессата. Подарок ко дню рождения от моей племянницы Анжелы, дочери старшего брата. Мы с ней одногодки. И у неё специфический юмор. И подарки на день рожденья для меня - соответствуют её юмору. 

Остальная же гражданская одежда у меня – имперская. Ну и плюс еще та «пижама» и больничный халат, которые заставят надеть в реабилитационном центре есть, но в них в город не выйти.

Хотя, если честно, я бы и в РРЦ предпочел ходить в форме пилота без знаков отличия. Но ничего поделать с этим не могу - правила в РРЦ устанавливаются не мною, к моему недоумению. Наверное, некоторые правила РРЦ мне всё же придется соблюдать, хотя бы такие незначительные, как обязательное переодевание в больничную пижаму. 

Может, нужно купить гражданскую одежду на Рессате? Только это означает, что мне придется признать (хотя бы самому себе), что я застрял здесь, на Рессате, в качестве пациента. Причём - надолго.

 Из-за этой лихорадки я постоянно мёрзну, а низкая температура вообще вырубает напрочь. То есть, я банально могу потерять сознание, замерзнув или получив порцию холодного воздуха в лёгкие.

Один раз я уже из-за холода вырубался, когда сдуру телепортировался в  Империю с Астры-2, чтобы сообщить родителям Янека, что он не пострадал, несмотря на то, что в секторе Рессата был бой. Оный бой, к моему вящему неудовольствию, транслировался в Империи, да ещё так, чтобы в Империи меня посчитали героем Империи, (один из имперских пилотов "удружил", вёл запись).

Так что, когда я оказался дома у Янека, и совершенно случайно вдохнул морозный воздух, то потерял сознание на полчаса. С климатом в Империи не пошутишь: это не Солнечная система с климатическим контролем с помощью энергетических станций. На столичной планете Империи в году две зимы, и они очень холодные. И снежные. 

Если бы Иссин не знал как привести в сознание пациента с лихорадкой Леднева, то я и в Императорским  госпитале успел бы побывать – родители Янека, точнее его мама, вполне могла впасть в панику. Она очень хорошо это умеет. В смысле, впадать в панику. 

А к рессатскому реабилитационному центру я бы даже на милю не подошел, если бы не договор с Ольгой. Потому что от возвращения на Астру-2 меня отделяет только то, что Ольга поручилась за меня. Как медиколог. Так как то, что с медицинской орбитальной станции Астра-2 рессатского сектора Солнечной системы я сбежал, включило систему обязательного медицинского обслуживания в моей медицинской карте. Это тогда Михайлов "повесил" на меня ОДМН, обязательное дистанционное медицинское наблюдение. 

 Если проще, когда медицинская система контроля, то есть медиколог, который вас обследовал,  считает, что вашей жизни может угрожать опасность, ваша свобода выбора заключается только в выборе медицинского учреждения, к которому вы приписаны.   

Полный запрет полетов, к тому же подписанный главным медикологом с одной из орбитальных медицинских станций, таких как Астра-2 например, это настолько плохо, что даже думать об этом не хочется. 

Михайлов, который меня оперировал, посчитал это обоснованным решением. 

Если бы не Иссин и Ольга, быстрее чем Михайлов сообразившие, что именно я могу натворить если мне запретить летать... 

Так что Ольга в течении суток выдала мне ограниченный допуск к полетам, заодно объяснив, на каких условиях она это делает. 

К тому времени я уже успел осознать, что выбора у меня, собственно говоря, нет. 

Иссин это тоже объяснил, в своем обычном циничном стиле... 

Но даже неполный допуск под обязательным медицинским наблюдением лучше, чем полный запрет полетов. А затем мне пришлось нарушить запрет Ольги летать альфой. Последствия этого, как ни странно, первым ощутил на себе Давид, невовремя напомнив Ольге, что она за меня поручилась. 

Зато сейчас, с опозданием на сутки, понимаю почему Ольга запретила мне телепортироваться и ограничила доступ полетов на скачковых кораблях. 

Телепортироваться на сотни парсеков через несколько часов после операции и лететь через альфу всего через сутки было не самым оптимальным решением. Все таки я был сбит одним из Древних, и лихорадку Леднева получил в хронической форме...  

Но что я мог поделать – мне пришлось выручать застрявший в гамме пассажирский лайнер. А это можно только через альфу. 

Глава 8

Я в нашей пилот группе – третий пилот. Что ничего не говорит о моей квалификации. Только вот дело в том, что первый и второй пилоты – первого ранга.

А их, коммандор-капитанов первого ранга, на всю Солнечную Систему всего несколько сотен, а в Совете и того меньше. Причем, часть коммандор-капитанов Совета с неполным допуском. Андрей например. И Давид.

Ой, нет. Давид получил запрет полетов. Правда к счастью, не от медиколога с Астры-2 медицинского корпуса, как я, а от Ольги.

Но насмешничать охота у него отпала. Сразу.
Действительно нехорошо получилось. Половина коммандор-капитанов рессатской приписки - без допуска к полетам или с частичным допуском.

Хотя мой частичный допуск действителен лишь пока я не нарушаю нашего с Ольгой договора.

Девчонка эта, мой маленький Лисёнок, оказывается имеет почти такую же власть, как Михайлов. Она почти вдвое младше Давида. И Давид совсем не рассчитывал лишится допуска к полетам из-за кого-то, кого он знает уже столько лет.

Вот только Ольга совершенно проигнорировала тот факт, что мы летали вместе. И отобрала допуск у него, второго пилота, коммандор-капитана первого ранга.

Произведя, по ходу, впечатление более опасного медиколога, чем Михайлов, на всю нашу третью Рессатскую космическую станцию и получив от летного состава нашей станции заочную характеристику. Правда, не очень лестную.

Зато, это добавило уважения мне, так как все пилоты и члены Совета станции коммандор-капитанского корпуса убеждены, что Ольга - моя девушка. Ну или я - ее парень. А так как Лисёнок уже успела продемонстрировать на примере того, как Давид остался без допуска, что для нее личностные взаимоотношения со мною мягко перетекают в ее суждения о здоровье тех пилотов, которые по неосмотрительности попытались создать мне проблемы (*или Ольге просто показалось, что они могли бы попытаться создать мне проблемы), то мне сейчас даже Совет проблемы опасается создавать. Во избежание. Среди пилотов новости о "немножко злобных" медикологах распространяются со скоростью света.

Хотя нет ничего удивительного в том, что Ольга мгновенно заработала среди пилотов репутацию "с этой связываться ни в коем случае не нужно - отберёт допуск влёт, разбираться не будет". Медиколог, которого стоит опасаться - это у Ольги в крови. Она племянница Михайлова. Теперь придется убеждать её вернуть Давиду разрешение на полеты.

Потому что за помощью Давид обратился ко мне.

Дразнил ее он, а мне из-за этого улаживать с Ольгой последствия неосторожного замечания Давида по поводу профессионализма Лисёнка и потакания моим капризам. А Ольга на такие "наезды", как откровенное подозрение в непотизме, реагирует сразу. И, как показала практика, крайне негативно. Особенно, если учесть, что я в глубине души именно на непотизм, свойственный русским, и рассчитывал. Ну... когда он в хорошем смысле слова... и когда я сам в результате создавшейся ситуации могу пользоваться поблажками...

Монорельс сворачивает к морю и за окном разворачивается замечательный вид. А в воде видны несколько дельфинов, один из которых телепатически приветствует меня. Я даже помню этого дельфина, Ренни.

Он учился с представителями разных разумных рас вместе со мной, здесь, на Рессате, когда Раи Стар в наказание за очередное нарушение устава отправил Сэма и меня с орбитальной станции на переобучение и переаттестацию. Наверное, Раи Стар, как и Андрей, посчитал «курсы» безопасным времяпровождением. Ошибся, конечно. Понятие «безопасное времяпровождение» несовместимо с двумя остолопами, решившими, что вся Галактика лежит у их ног...

Некоторое время Ренни удается поддерживать мысленный контакт со мной. Я получаю заряд обожания. И кажется утешения. Но не жалости.

Дельфины вообще добрые, а Ренни на редкость хороший телепат и умничка. Среди дельфинов телепатов не меньше чем среди людей. А он телепат, способный поддерживать контакт с людьми. Один из моих старых друзей.

Спасибо тебе... я же понимаю что наша встреча не случайна. Ты знаешь меня слишком хорошо. Не успеваю спросить это Раи Стар тебя попросил меня встретить или ты сам догадался.

Контакт рвется. Ты же не только телепат, Ренни.

Ты эмпат, как и Ольга. Ты знаешь, как мне страшно сейчас. Ты ведь знал что я наследник Императора, с самого начала знал, как Андрей и Раи Стар. А вот Серёжка и Давид не знали. Я редко Сэма Серёжкой зову. Сергей Александрович Михайлов предпочитает отзываться на свой позывной пилота – Сэм. И не любит напоминаний о том, что один из лучших хирургов Солнечной Системы - его отец...

Император просчитал все верно. Один представитель Древних, к тому же полукровка, войны не остановит.

Ну что я могу в одиночку, Император даже не беспокоился обо мне особенно. Пилота Древних сбить сложно.

Можно уничтожить половину Солнечной Системы, присоединив оставшихся в живых на кабальных условиях. Даже то, что я, единственный из его прямых наследников, кто обладал телекинетическими способностями, был против этой войны, не повлияло на его решение.

Хотя, это заведомо уязвимая позиция - когда всего один из наследников имеет право наследования.

Так как наследником Императора по Закону Империи имеет право быть только телекинетик.

Причем сильнейший.

Вне зависимости от того, сколько у Императора детей и внуков.

Правда меня о согласии наследовать Императорский трон никто не спрашивал, а моя попытка вежливо объяснить дедушке, что его власть мне нужна приблизительно также, как рыбе зонтик, окончилась тем, что мы с ним окончательно разругались.

Что, кстати, не повлияло на мое право и обязанность наследования. К сожалению. Но я же не хочу править! Я ведь даже предприятиями своими не управляю! Всё Иссин делает. Ну не умею я управлять.

Пусть Император Иссина на трон возводит. Больше толку будет. А самое главное – я сразу понял что у меня не такой уж большой выбор. Как всегда.

Андрей открыто не говорил, но я же видел что идея посадить на трон Империи одного из своих планетарных коммандор-капитанов ему понравилась. Тем более Рессатского коммандор-капитана. Он - то меня прекрасно знает!

Глава 9

Я чувствую как боль сжигает меня изнутри. В рюкзаке зашевелился Иссин. Все-таки он, как и Ольга, отработал в реабилитационном центре год.

 И хотя он не эмпат, зато Ольга поручила ему отвечать за систематизацию данных и он основная программа в РРЦ, с полным доступом. А это означает, он считывает всю информацию с медицинского браслета на моем запястье...

 Пульс, температуру ну и что там еще есть...  

Малыш, который подошел почти вплотную пока я стоял у окна, смотрит на меня испуганно - восхищенным взглядом. Ох, нет у меня сейчас сил для того, чтобы заводить новых друзей, но прогнать такого карапуза я просто не могу. Пытаюсь улыбнуться крохе. 

- Тебе больно, - первое что произносит этот ребенок. 

Ну и что мне ему отвечать? Отрицать очевидное наверное не нужно. Малыш достаточно сильный эмпат, причем вполне возможно А-класса, как Ольга. Судя по чуть заметному для меня свечению вокруг рук и головы. Я киваю ему в знак согласия. Приманиваю я эмпатов А-класса что-ли?  

- Можно я сниму боль, я умею..., - тихо говорит мальчуган. 

А вот это уже не игрушки, это - опасно. Эмпат действительно может снять боль, но необученный эмпат, тем более такой кроха, вполне может пострадать сам, пытаясь снять сильную боль.   

- Нет, - отвечаю я ему, - Это сложно.  

- Ты за меня не бойся, - серьёзно, как взрослый, говорит кроха, - Я знаю кто ты. Твой стажер, Ивар, мой старший брат. Я был на том корабле. С мамой и папой. 

- Как ты мог рассмотреть меня, на мне был пилотский шлем. Я его специально снимать не стал, - я даже не удивляюсь. 

Если мальчуган – действительно брат Ивара, то он здесь не случайно. Эрни, Ивар и Яннек мои стажеры. Эрни, Эрнест младший, сын одного из лучших пилотов Империи может играть с Континуумом даже лучше меня и Антарианиуса. Эта малышня за мной следит по собственной инициативе.  

- Тебе тогда тоже было больно. Я тебя запомнил, - отвечает этот кроха смущенно.  

Вот так. Малыш оказывается может различать структуру боли. Он берет меня за руку, просто потому, что мне уже настолько больно, что у меня нет сил на пререкания и я благодарен за любую помощь. 

Даже если малыш не умеет блокировать боль на том уровне, на каком может обученный эмпат, пусть хотя бы попробует. Он, конечно, не биотелекинетик. Но боль действительно ослабевает. Через несколько секунд я разрываю контакт, иначе этот ребенок в своем желании помочь может перерасходовать свою жизненную энергию. 

А монорельс останавливается... как специально.

  
- Спасибо тебе, без тебя я бы не добрался сам, - тихо говорю мальчугану. 

- А можно я тоже тебя навестить приду? А то Ивар не разрешает, - видимо малыш пытается найти начальника важнее его старшего братца. 

- Конечно, - отвечаю ему, - Заходи. Скажешь Марку чтобы он тебя пропустил, что я разрешил. А можешь и с братом приходить. Тебя Алеша зовут, верно? 

Малыш кивает и улыбается. Я выхожу и оглядываюсь.

 Мальчуган рассказывает о том что я разрешил ему прийти в РРЦ своим родителям. 

Вот уж действительно «счастье»... Я бы по собственной воле в РРЦ не пошел. Даже просто навестить кого-то. 

Ивар сейчас с Сэмом на орбите, в патруле, я попросил Сэма начать его обучение. Пусть хоть чему-то научится пока я завяз в реабилитационном центре. 

Вспоминаю, что семья Ивара где-то здесь живет, поблизости. Рядом с реабилитационным центром расположен космодром «Южный». Совсем недалеко. Потому они наверное и живут тут. У мальчишек отец – пилот пассажирского корабля.  

Добраться до РРЦ со станции не сложно. Идти недалеко. Но я вижу что опоздал. Минут на сорок.   
- Пожалуйста, подождите! - приглушенный возглас в спину. Я оборачиваюсь на голос и вижу мужчину лет тридцати пяти.  

- Извините меня... Я вас задерживаю наверное... но мой сын утверждает что вы коммандор- капитан Рессата, - он смотрит на меня серьезно. Мой старший сын - ваш стажер, - мужчина словно пытается оправдаться, что занимает мое время. 

Я испытываю раздражение, но стараюсь его подавить. Этот человек меня задерживает и это действительно не вовремя, но он - отец Ивара. Его мысли опережают то, что он хочет сказать : ”Я думал планетарный коммандор-капитан Рессата постарше будет. А ведь совсем мальчишка.” 

Он смотрит в упор на серебряную звезду с надписью Рессат. Я торопливо застегиваю куртку, хотя он наверное с самого начала знал, кто я. 

А мне что ему отвечать? Ваш сын прав? Я ведь понимаю, что он хотел посмотреть, кто именно вытащил их через альфу. 

Этот человек ведь тоже пилот. А выручал его пилот вдвое младше его. Как же надоело извиняться за возраст. К тому же раздражение включает психосоматику  и боль возвращается.  

- Вы извините, нас друг сына предупредил, что вы поедете монорельсом. Мальчика зовут Эрни, он из Империи. Он сказал, что вы его знаете, и просил передать чтобы вы вспомнили, о чем вы с ним говорили вчера. Телепатически. Он сказал мне чтобы я передал вам, чтобы вы не думали ни о чем, сказал что это просто предупреждение и что вы его поймете. Я не понял, о чем он говорил, но передаю слово в слово. Извините еще раз, за то, что отнимаю у вас время. 

Он поворачивается и уходит, не замечая какое впечатление произвели его слова. 

Я стою, мгновенно оглушенный страхом. То что он не понял предупреждение - ну так оно не ему было предназначено. 

Эрни, если ты решил, что имеешь право следить за мной с помощью Континуума и вмешиваться... но рассердиться на него у меня не получается. А его предупреждение я понял. Ольга перед второй операцией тоже сказала чтобы я ни о чем не думал. Кажется, от третьей операции отвертеться не удастся.  

Я знаю, что Ольга превысила свои полномочия когда выбивала мне частичный допуск. И не только она. 

Для частичного допуска после того, как полный запрет на полеты был зарегистрирован главным медикологом одной из медицинских станций, необходимо чтобы минимум десять врачей или еще лучше медикологов поручилось что с пилотом все в порядке. 

Глава 10

Вся наша пилот группа – отверженные. Ну об Иссине я уже рассказал. Раи Стар, бывший Коммандоркапитан Рессата, персона нон Грата в Империи и первый пилот - тоже еще тот тип. Нет, с Континуумом он конечно не работает. Зато он душа любого неповиновения и постоянный нарушитель всех без исключения инструкций. И это человек, формально находящийся в самом центре управления Солнечной системой, коммандор-капитан первого ранга! Причем он такой стал со временем. Кстати, надо бы напомнить дедушке снять с Раи все обвинения. Если Император действительно надеется что я буду иногда посещать Империю, у меня должны быть гарантии что мои друзья не подвергнутся угрозе ареста. И с Эрнеста старшего пусть обвинения снимает. А кроме этого Раи Стар оставил Рессат и работу коммандор-капитана на несколько лет, чтобы возиться со мной, когда я получил на Земле стигму нестабильного телекинетика и начал вести себя так, чтобы те, кто эту стигму поставил, могли насладиться последствиями принятого ими решения. Попытка подтвердить то, что записано в моей медицинской карте могла закончиться весьма плачевно не только для меня, но и для невинных зевак. То, что Стар ради меня не летал шесть лет... Я такую жертву даже представить себе не могу. Почти шесть лет без полетов в альфе и гамме... Однажды я спросил его, зачем он со мной возился. Он пожал плечами и сказал что ему было просто интересно, каким человеком я вырасту. И ведь правду сказал. Я конечно не эмпат, но если бы Раи солгал, я бы почувствовал. О том, что он был без памяти влюблен в мою бабушку, я узнал уже от Императора. А то, что она просила приглядеть Раи за мной, когда я в пять лет начал угонять флаеры, и доводить до исступления пилотов, ответственных за безопасность атмосферных полетов, я узнал уже от Андрея. Флаеры запрещено водить без полетного допуска, да и минимальный возраст для полетов на Земле двадцать один год. Мои полеты ставили в тупик пилотов – атмосферников. Они-то искали двадцатидвухлетнего оболтуса с правами пилота, а не пятилетнего пацана. Рикард Артур Ингвар Стар единственный, кто вычислил, что пилотов гоняет по периметру пятилетний мальчишка. Раи - первый пилот не только в нашей пилот группе, он был первым пилотом сорок с лишним лет и мог бы занимать пост Андрея. Но его не интересует формальная власть. Его основная обязанность  - объяснять все наши с Сэмом нарушения устава Андрею. Давид, второй пилот -  почти такой же хороший пилот как и Стар.  

Он стал коммандор-капитаном первого ранга семь лет назад, когда ему исполнилось двадцать три года. Это рекорд среди людей. Правда, я получил такой же ранг в восемнадцать, так как последним условием для этого было найти стажера. 

Первый из моих стажеров свалился мне под ноги. Буквально. Через несколько часов у меня их было уже семь. Пятеро мальчишек, двое из Империи и трое с Рессата. И два юных Ррарх – брат и сестра, которых несколько лет назад спасала Ольга. И сейчас я кажется нашел еще одного стажера. Хотя малыш вполне может претендовать на работу медиколога, со временем.  

Я медленно иду вдоль черного забора. Вход не закрыт, дверь заботливо подперли камнем. Хорошо хоть поздно уже, почти стемнело. Рессатский реабилитационный центр - почти больница, причём приходить и уходить, когда вздумается разрешено лишь мне. 

Остальные пациенты в РРЦ там безвылазно...

 Спать всех загоняют уже к восьми вечера. Ну хоть глазеть на меня никто не будет, пока я бреду по тропинке через сад. В дверь можно не звонить - она еще не заперта. Никто меня не ждет. Странно.

 Я думал что из-за опоздания меня в дверях встретит консилиум врачей и медикологов, человек пять, как минимум. 

Пока я иду к дежурке, где Ольга в прошлый раз потребовала наши с Давидом медицинские карты и выдала нам с Давидом две пары больничных пижамы– ничем другим эти серые одеяния быть не могут, успеваю рассмотреть холл получше, чем вчера. 

Белые стены, серый пол, ослепляющее освещение, все настолько напоминает Астру-2, что становится не по себе. Может есть какие-то обязательные правила по оформлению интерьера медицинских учреждений, о которых я не знаю? Осторожно прислушиваюсь телепатически, кто там сегодня на дежурстве...  

Мне повезло. Дежурит Марк. Я заглядываю в комнату чтобы он заметил, что я пришел, хоть и с опозданием. Он улыбается, увидев меня. Видимо, не очень-то он и надеялся, что я приду сам, и что за мною не придётся высылать флаер.  

–    Хорошо что ты пришел. Я запишу, что ты явился во-время. Ты только сам Ольге не проговорись, во сколько пришёл  - нервно говорит Марк. Он встает и идет за мной.       

–  Зачем ты за мною увязался? Я сам дойду. Я помню в какую палату идти, - я начинаю злиться.                        
–  Ольга не разрешила тебя одного оставлять, - отвечает Марк уклончиво.         

   Так. А это что за новости такие? Я мысленно проверяю причину того, что он решил за мной идти. Может просто боится, что я сбегу? Ведь я однажды так и сделал, когда Марк дежурил. Но сегодня я вроде сам пришел. Касаюсь телепатически его сознания и перетряхиваю разговоры на их планерке, один из которых он пытается неумело спрятать. Спасибо за подсказку, я бы сам так быстро не нашел. А пытаться закрыться от телепата, не являясь ни телепатом, ни эмпатом  - бесполезно. Сэм в таком случае любит говорить: ”Безумству храбрых...” Видимо, подразумевая бесполезность попытки. Мне до жути нравятся его русские афоризмы. Приходится догадываться из контекста, что он хочет сказать. Ведь русский язык я стал учить в одиннадцать. Когда перебрался жить на Рессат. 
Среди терминов которые повторяются и Йораном, и Ольгой я успеваю запомнить всего один, эндокардит. Просто потому что этот термин повторяют чаще всего. Марк ничего не произносит, но я с легкостью читаю, о чем он думает. 

Твой медицинский браслет показывает, что у тебя высокая температура, и синусовую тахикардию, я не врач и не медиколог, но это симптомы при инфекционном эндокардите. Йоран хотел послать за тобой флаер РРЦ, но Ольга сказала ему чтобы он не паниковал и не раздражал тебя без серьезных на то оснований.