Реставратор легенд. Ведьма и Монах

1

— Алиса, Я так рад! — грузный мужчина в чёрном костюме небрежно сжал мою руку между своих ладоней и нервно тряс её. — Спасибо, что приехали. Мы так ждали Вас.

Он неловко улыбнулся, отпустил, наконец, руку и протёр лицо платком. Жара стояла необыкновенная. В этом году погода часто катала нас на американских горках. Ещё неделю назад было чуть больше десяти градусов, а сегодня солнце решило сделать из города смаженку.

— Мне тоже приятно, Борис Сергеевич, — я мило улыбнулась мужчине, шутливо присев в реверансе.

Он открыл передо мной тяжёлую резную деревянную дверь городской ратуши, над которой большими буквами было выведено «МУЗЕЙ», и жестом пригласил войти. Из помещения повеяло приятной прохладой. Внимание сразу привлекла кладка на полу. Бежевые, рыжие и голубые плитки складывали восьмиугольный узор по форме башни, а в центре витиеватым шрифтом красовалось название города, которое точно так же читалось вверх ногами. Пройдя вверх по винтовой лестнице с изящными коваными перилами, мы вошли в небольшой светлый холл. Сразу справа за столом сидела улыбчивая женщина с короткой стрижкой в коричневом, как и её волосы, костюме. Когда она повернулась поприветствовать нас, на груди блеснул простой пластиковый бейдж. Администратор Лидия Анатольевна.

Мы последовали дальше в один из выставочных залов. Признаться, я ожидала увидеть внутри совершенно другую атмосферу. Что-нибудь мрачное, средневековое, с голыми кирпичными стенами, массивным деревянным декором и обилием грубых кованых элементов, эстетику тёмного мистицизма, антураж покрытых тайнами артефактов. Но вопреки моим представлениям здесь царила светлая официальная обстановка, белые стены и идеальные лаконичные витрины из блестящего стекла. И на средневековье здесь намекали только стилизованные флажки-указатели.

К нам навстречу вышел молодой мужчина в тёмно-синем деловом костюме. Белоснежная рубашка, тёмный галстук, натёртые до блеска туфли. Просто картинка из pinterest.

— О, Марк Андреевич! — просиял Борис Сергеевич. — Алиса, это наш старший экскурсовод, хранитель, как говорится, всех исторических тайн. Марк, это Алиса. Реставратор. Передаю в Ваши надёжные руки. Покажите ей тут всё, ознакомьте с фронтом работ.

— А?.. — заикнулась я.

— А я откланяюсь. Много дел — пора бежать. До свидания Алиса, — протараторил он на одном дыхании и поспешил оставить нас.

Я неловко потопталась на месте под оценивающим взглядом Марка Андреевича. Он мотнул головой, откидывая с лица светлую прядь, и усмехнулся краешками губ.

— Здравствуйте, Алиса, — вязко протянул он, словно пробуя имя на вкус. — Пройдёмте, покажу Вам залы. Их у нас немного, но посмотреть есть на что.

Марк Андреевич бегло провёл меня по залам, коротко рассказав об основных и самых ценных экспонатах, среди которых были рыцарские доспехи 1501 года с полуторным мечом, едва не упущенные из-за чёрных археологов, подвеска Ярослава Мудрого, ключ от покоев последнего короля Речи Посполитой — Станислава Августа Понятовского, легндарный слуцкий пояс из шёлка с золотыми нитями ручного качества. Очень тонкая работа. А ещё оригиналы величайших по значению книг. «Апостол» Спиридона Соболя 1632 года, Статут Великого Княжества Литовского 1588 года, напечатанный в 1594/95 или 1600 году, и «Великое искусство артиллерии» Казимира Семеновича 1676 года. Знания из последней переоценить сложно. Наверняка часть из них можно было бы применять и в наше время. Дальше мы пошли на смотровую площадку башни и даже немного выше. Марк показал то, чего зачастую не видят обычные туристы — часовой механизм и трубача Могислава. Ходят легенды, что трубач — живой человек, запечатанный в тело механической игрушки, вынужденный играть для жителей города в полдень и на закате солнца.

— А теперь нам сюда, — Марк Андреевич открыл неприметную старую скрипучую дверь под лестницей.

______________________________________________________________________________________________________________

Приветствую, дорогие читатели! 🖤🌹
Книга будет бесплатной в процессе написания.
Как всегда буду рада поболтать с вами в комментариях)
Желаю вам приятного чтения!

2

Перед нами открылся тёмный проход. Сквозняк швырнул в лицо затхлость и могильный холод, будто из подвала. Руки покрылись мурашками, а на душе стало неспокойно. Блондин с насмешкой кивнул в сторону узкого коридорчика, что вёл, казалось в никуда.

— Что, боитесь тёмных помещений?

— Нет, но больше привыкла работать в тёплых светлых мастерских.

— Увы. Портрет долго хранился здесь в сырости. Мы боимся, что резкая смена условий испортит краску. Придётся работать в каморке. Это проблема?

— Ну… Ваши опасения напрасны, — я неуверенно улыбнулась. — Я здесь как раз для того, чтобы этого не случилось.

— Даже если так, помещений у нас мало, особенно, где Вам бы никто не мешал, — недовольно скривил лицо Марк Андреевич.

— Я бы могла взять портрет домой…

— Исключено! — резко отрезал он. — Картина не покинет стен ратуши. Прошу, дамы вперёд, — он самодовольно усмехнулся и протянул руку ко входу. — Смелее.

По ногам скользнул холодный поток воздуха, пробрав до дрожи. Первый шаг дался с трудом. Неизвестность во тьме сжала внутренности в тугой ком. Ноги подгибались, ступая по дощатым половицам. Я крепче сжала лямку рюкзака, будто это могло уберечь от угрозы. И чего я так трясусь? Я же не одна.

За спиной раздался тихий щелчок. Тусклая лампочка, висящая на проводе рассеяла холодный свет по тесному помещению с низким арочным потолком. Таким же, как в одном из выставочных залов. У одной из побелённых стен стоял небольшой деревянный стол. На нём, прикрытая полотном, лежала картина. Я откинула ткань. Передо мной предстал старинный портрет. Черты человека на нём едва угадывались. Лак сильно потемнел, местами проглядывалась плесень. На раме было много сколов и царапин. Я провела рукой по шероховатым деревяшкам.

— Вот и Ваш фронт работ, — неожиданно близко прозвучал вкрадчивый голос главного экскурсовода. Он незаметно подошёл сзади, став почти вплотную. — Картина очень старая и крайне ценная. Испортить её будет непростительным преступлением.

— В-вы сомневаетесь в моих навыках? — я невольно запнулась, по спине пробежали мурашки.

— Вы так молоды, Алиса, а опыт очень важен в таком деле.

— Вы тоже очень молоды, Марк Андреевич, но тем не менее, уже старший экскурсовод. И я уверена, что не за красивые глаза.

Он усмехнулся и отступил.

— Что-нибудь нужно для работы?

— Все инструменты у меня с собой, — я указала на рюкзак, — но света маловато. Может, найдётся какая-нибудь лишняя настольная лампа?

— Найдём.

Он ушёл, оставив дверь приоткрытой. Убрав в угол полотнище, подвинула портрет поближе к себе и стала раскладывать рабочие инструменты. Скальпели, щёточки, бутыльки со средствами, микроскоп, бумаги для записей. Меньше всего я любила документирование процесса, это выбивало из творческого потока, но бюрократия, будь она неладна, волновала администрацию ничуть не меньше, чем сама картина.

Марк вернулся быстро, с вполне приличной настольной лампой и горстью сменных батареек.

— Быстро разложились. Не терпится приступить?

— Работа очень интересная, — кивнула я и перевела восторженный взгляд на портрет, бережно проводя кончиками пальцев по гладкому полотну. — И сложная. Хочется поскорее узнать, кто художник, кто изображён, как он жил, кем был. История древних вещей всегда увлекательная.

— Настоящая история часто разочаровывает и пугает. До туристов и горожан доходят только крохи от реальной истории, любопытные факты или вообще выдумки. А любопытство и поиск правды бывают опасными. Будьте осторожны, Алиса, и удачи, — глаза Марка пугающе сверкнули, прежде, чем он ушёл.

Или я себя уже накрутила? Честно признаться, и тон этого неприветливого парня, и обстановка, в которой предстояло работать, немного пугали. Было в этом всём нечто зловещее. Но взяв себя в руки, я включила лампу, разместила её так, чтобы тени от рук и инструментов не мешали, и принялась за работу в надежде, что сейчас вольюсь в процесс и неприятное некомфортное ощущение уйдёт, оставив место только для воодушевления от нового проекта.

3

Первым делом нужно было снять широкую толстую раму. Перевернув картину, я нашла крепления. Скобы. Повезло — с ними проще всего. Осторожно подковырнула край, потянула на себя. Руки слегка подрагивали, как это обычно бывало в самом начале с новыми работами. С тихим жалобным скрипом крепления поддались одно за другим. Рама отошла, и из неё вывалился серый пыльный свёрток. Совсем маленький, туго перевязанный во много слоёв побуревшей от времени верёвкой. Я подняла его — он оказался мягким, пах затхлостью и сеном.

Стоило бы сразу отнести и показать его Марку. Но… Почему-то всё внутри сопротивлялось этому решению. Любопытство подначивало вскрыть самой, первой увидеть выпавшее из тайника сокровище. И в конечном итоге оно победило. Схватив скальпель, я по чуть-чуть надрезала нитки. Они так въелись в ткань, что оставались неподвижными — пришлось отцеплять их руками. В груди плескалось странное волнение, когда пальцы поддели угол материи и открыли взору то, что пряталось внутри. Тряпичная куколка. Безликая, покрытая бурыми и чёрными пятнами и… жуткая. По-настоящему жуткая. Совсем не похоже на детскую игрушку. Я скоро замотала её обратно и быстро сунула в рюкзак. Решила рассмотреть детальнее дома и поискать информацию.

Время летело быстро, работа шла легко. Но мысли то и дело возвращались к кукле. Только когда дело дошло до снятия лака, я смогла наконец-то сконцентрироваться на картине. Снимая грязный мутный слой, служивший когда-то защитой для краски, я открывала миру новое лицо. Лицо худощавого мужчины, заросшего жиденькой бородой с проседью, с глубокими тенями под глазами и крупным нательным крестом поверх чёрной рясы. Желтизна верхнего слоя скрывала почти мертвенную бледность, а тёплые зеленые глаза оказались пробирающими до дрожи голубыми льдинами.

Дверь за спиной скрипнула. Я подскочила, едва не уронив баночку растворителя прямо на картину. Зажав её в руке до боли в пальцах, пыталась унять дрожь. Сердце пропустило удар и заходилось с новой силой.

— Как продвигается работа? — поинтересовался Марк Андреевич с нескрываемо натянутой улыбкой, подходя к столу.

Пока Вы не пришли, товарищ старший экскурсовод, было просто замечательно. Но вслух я сказала другое.

— Довольно хорошо. Думала, будет сложнее, но лак отходит очень легко. Если так и будет продолжаться, то можно справится за полторы-две недели.

— Вы в порядке? — экскурсовод посмотрел на побелевшую от напряжения дрожащую руку с растворителем и резко посерьёзнел. — Вы побледнели.

Вас увидела, Марк Андреевич, и сразу кровь схлынула в пятки.

— Да, всё хорошо, — я закрутила баночку и, наконец, поставила её на стол, выдохнув.

— Думаю, на сегодня можно закончить. Вам бы на свежий воздух.

— Пожалуй, — не стала спорить я. — Можно оставить инструменты здесь?

— Конечно, Алиса. Таскать их туда-сюда незачем. Вы же вернётесь завтра, — Марк Андреевич бережно выудил из моих пальцев стек с ватным наконечником, и, критически осмотрев, положил на стол к остальным. — Вернётесь ведь?

Я не смогла прочесть эмоцию в его взгляде. Он надеялся, что я вернусь? Или наоборот хотел бы поскорее избавиться? В его отношении было что-то предвзятое. Интересно, чем я ему не угодила. Странный парень.