Реванш.

Пролог.

- Имя своё скажешь?

- Зачем? Я с тобой не знакомиться сюда пришла. Придумай любое, какое тебе нравится. Могу быть зайкой…

- Окей, как скажешь. Тебе больше кошка подходит…

- Мне всё равно, малыш. Снимай штаны!

- Меня Тимур зовут.

- Мне и на это плевать.

Реально кошка, свободолюбивая, но породистая киса.

Белки её глаз сверкают в полутьме номера, она толкает меня, и я падаю на кровать позади, разглядывая, как эта роскошная женщина, не торопясь, стягивает платье, не стесняясь, обнажается передо мной.

Склонившись, эротично выгибается, так что тяжёлая грудь колышется в кружеве бюстгальтера, ползёт ко мне, обдавая своими сладкими духами, скребёт ноготками по груди, исследуя моё тело, играясь.

- Кошка, ты не пожалеешь потом?

- Не надейся, малыш? Или ты девственник?

- Сучка, - оскаливаюсь и луплю с двух сторон по ягодицам.

Она рассержено шипит, дёргается, хочет что-то сказать в своей гадкой манере, но я уже не слушаю, вжимаюсь в её рот, до конца съедая красную помаду и перевернув, подминая под себя.

Ты сама напросилась, киса.

1.

За те полгода, что я стабильно посещал этот бар, где нас сегодня свела судьба, я ни разу не встречал кого-то похожего на неё.

Роскошная блондинка, уверенная в себе. И невероятно красивая.

Я вначале в осадок выпал, когда она подсела ко мне и попросила угостить мохито.

Заторможено проговорил бармену заказ, косясь на неё, наполняясь под завязку сладким ароматом её духов.

Всё не мог отвести от неё взгляд, пялясь на точёный профиль, и на то, как алые, пухлые губы сходятся на трубочке, когда она втягивала коктейль.

За долгое время что-то шевельнулось во мне. Заворочалось под грудиной.

Я скользил взглядом по фигуре незнакомки и чувствовал азарт.

Короткая стрижка платиновых волос, полностью открывала длинную, изящную шею, на которой тёмным ошейником, сверкало камнями ожерелье.

Чёрное платье не то что подчёркивало, оно кричало, что у его обладательницы роскошная фигура, облегая во всех нужных местах и подчёркивая все достоинства. Из-под короткого подола на стройных бёдрах еле-еле была заметна кромка резинок от чёрных чулок на бесконечно длинных ногах в узких туфлях на высоких каблуках.

С какого светского раута она сбежала сюда?

С какой пафосной вечеринки?

Впечатление складывалось именно такое

Она была совершенно инородна в этом простом баре, точно попала сюда по ошибке.

Слишком роскошная, слишком красивая, породистая.

- Нравлюсь, малыш? – спросила, прямо посмотрев на меня пронзительным взглядом.

И голос у неё был бархатный, низкий.

Меня царапнуло её пренебрежительное обращение. Я видел, что она старше, ненамного, возможно, года на три. Но я смолчал ответное колкое замечание, потому что во взгляде её был какой-то надрыв.

- Ну что молчишь? Хочешь меня трахнуть? – улыбнулась совсем невесело.

- Вам бы домой, дамочка, - всё же вырвалось из меня.- К мужу с такими просьбами.

- Охренел! - зашипела в ответ, и, оттолкнув стакан с коктейлем и схватив свою сумочку, резко встала.

Её слегка повело, но она быстро выровнялась.

– Козёл!

Я только усмехнулся такой благодарности за халявную выпивку, даже не отслеживая, куда она направилась, запрятав глубже свои незваные встрепенувшиеся чувства.

Оболочка оказалась куда приятнее. А вот стоило ей открыть рот, и всё впечатление было испорчено.

- Смотри, что творит, - усмехнулся бармен, спустя минуту, кивая куда-то мне за спину.

Обернувшись, я увидел незнакомку, выплясывающую на середине бара. Совершенно, не попадая в музыку, она крутилась, а её платье задралось, чуть ли не до трусов.

Вокруг уже собрались благодарные зрители, преимущественно из завсегдатаев бара, местные работяги да водилы, и смотрели они на неё, как на кусок мяса.

А эта дура даже не подозревала, что творит.

- Фак! – прошипел, кидаю на стойку купюру, за своё пиво и её коктейль, и иду за этой идиоткой, потому что видно, что девочка ищет приключений, но не факт, что будет рада, когда найдёт их.

Вытаскиваю за локоть с импровизированной сцены, под недовольный гул мужиков и её шипение.

- Ты совсем идиотка? - тащу за собой упирающуюся дуру на выход.

- Да пошёл ты! – еле успевает она за мной. – Отпусти меня!

- Ты из какой вселенной, дамочка? – злюсь на неё. – Ты реально не понимаешь, что в минуте от того, как тебя поимеют всем баром. Или у тебя такие планы? – отталкиваю её от себя.

Я почему-то априори решил, что она этого не захочет. А мало ли? Может, эта светская львица, так развлекается, а я ей все планы на вечерок исполнил. Ведь она сама пришла сюда.

Она трёт предплечье, за которое я её тащил и рассерженно смотрит на меня, и я отмечаю, отсутствие обручалки на тонком безымянном пальце правой руки. Потом отворачивается, и, поправив ремешок сумочки, обняв себя за плечи, ёжится от тёплого летнего ветерка, неровной походкой идёт прочь.

Смотрю ей вслед и не могу отделаться от чувства, что она в беде. Не понимаю сам, где нахожу все эти сигналы, но почему-то кажется, что вся её грубость напускная, точно защитная реакция.

- Эй, стой! - решаюсь я, наконец, когда она уже довольно далеко, теряется среди прохожих.

Она слышит, потому что, не оборачиваясь, показывает мне фак.

- Сучка, - усмехаюсь её отваге.

Догоняю быстро, хочу снова развернуть, потянув за руку, но она ловко уворачивается.

- Руки, убрал!

- Оу! Прости, - поднимаю обе свои руки вверх, демонстрируя добрые намерения.

- Чего надо, малыш? – кривит алый рот в улыбке.

Очень красивая, просто невероятно.

Там в баре темно. А сейчас стоим на оживлённой улице, под светом фонарей и ярких витрин.

Глаза просто неоновый ультрамарин, агрессивные, и в то же время такие притягательные, и губы эти алые, так и хочется их смять, попробовать на вкус.

2.

- Дина, прости…

Вера не успевает договорить, потому что в кабинет влетает Олег.

- Выйди, - командует он.

Вера возмущённо вскидывает на него взгляд, потом так же на меня, рассерженно сверкает глазами, но здраво рассудив, что с ним лучше не спорить, выходит.

- Дина, я тебя предупреждал? – спрашивает Олег, скидывая с носа очки, вперивая в меня жёсткий взгляд, и не спеша идёт ко мне.

Это раньше бы я растеклась лужицей от страха и трепета, а сейчас он на меня не действовал. Максимум я понимала, что у меня проблемы. Но я и до этого уничтожающего взгляда знала, что они у меня будут, поэтому продолжила сидеть спокойно за столом, ожидая, когда он подойдёт.

- Какого хера ты устроила весь этот спектакль, дорогая? - продолжает он в той же манере, обманчиво ласково, но чётко, приблизившись и нависнув надо мной.

В ноздри тут же вполз его аромат дымного парфюма, а жёсткая энергетика так вообще грозила подмять под себя.

В столешницу передо мной вжались его кулаки, и стол затрещал, под его тяжестью.

Красивые длинные пальцы сейчас были сжаты в напряжении, так что побелели костяшки. Кисти, перевитые мышцами и сухожилиями, трещали от натуги под загорелой кожей.

Я очень хорошо знаю, что эти руки могут быть и нежными, и грубыми, причинять боль. Но всё равно, упрямо не поднимаю глаз.

Всё, что произошло, ни фига не экспромт. Я знала, что делала, и знала цену за это.

- Посмотри на меня, Дина, - просьба на грани с приказом, так вроде есть у тебя выбор, но я отлично знаю, что добрая воля его не заводит.

Он любит пустить пыль в глаза, дать ложную надежду, хотя уже всё решено, и у тебя есть только одно верное решение – его.

Медленно поднимаю глаза, продолжая изучать его руки. Странно, что он сегодня такой неформальный, без привычного строгого костюма. Футболка поло, свободные брюки.

Мне интересно, но спрашивать не буду.

Поднимаю глаза, смотрю в его лицо.

Красивое, ухоженное, загорелое.

Тёмная щетина вокруг чувствительных, слегка кривых губ, высокие скулы, ровный нос. Серые глаза под широкими бровями, и зачёсанные назад светлые волосы, открывающие высокий лоб.

Красивый и бесчувственный.

Мы обмениваемся взглядами, и в его постепенно расползается тот нездоровый интерес, который всегда горит в его глазах, когда он смотрит на меня. В свой же взгляд я пытаюсь не пустить презрение ко всем его приёмам и методам, потому что, несмотря на всю свою спесь, я боюсь его.

- Ну? – подталкивает меня, играется.

- Что «ну»? – не удерживаю себя, заламывая бровь.

Его губы дрогнули и растянулись в оскале, обнажая белые зубы.

- Значит так, да, - он тоже не уступает. И никогда не уступал. Но я не умею вот так слепо и беспрекословно падать ниц.

Поджимаю губы.

- По-моему, ты забываешься, Дина, - Олег произносит это с таким удовольствием, качая головой из стороны в сторону, словно не может наглядеться на меня. Но я-то знаю, что в его голове уже зреет план, как меня наказать.

- Я просто психанула, - давлю из себя оправдание, потому что понимаю, что заигралась.

- Дина, я думал, что ясно распределил наши роли, чётко обозначил все твои функции…

Он продолжает медленно и методично унижать меня, а я опять стараюсь контролировать свой взгляд. Я, во что бы то ни стало, должна пустить слезу, или хотя бы тень раскаяния, и тогда, возможно, он смягчится.

- Прости меня, - выдаю глухо. – Я приревновала.

- Дина, - снисходительно улыбается, и мне кажется, что ведётся. – Ты красивая кукла. Твоя функция — развлекать меня. Да ты яркая, смазливая, и даже отважная… Мне интересно, не скрою, но…- тут его тон меняется, становится жёстким, холодным, - не забывайся впредь. И не смей больше никогда касаться моей семьи.

Олег перегибается через стол, и, ухватив меня за основание шеи, резко тянет на себя, поднимая на ноги и перегибая через стол.

Не удерживаю вскрика. Больно чего уж, хоть и ожидаемо.

- Ещё раз приблизишься к моей семье, попытаешься хоть слово сказать моей жене, и я тебя размажу. Не забывай, кто ты, и кому всем обязана, - чеканит он, словно вбивает эти слова мне в подкорку, хотя они и так там.

- Поняла? Отвечай! – давит так, что явно оставит там след от пальцев.

Когда-то меня заводила его сила, и даже та власть, над моим телом, душой…

- Поняла, - цежу сквозь зубы, взирая на него исподлобья.

Мгновение и удовлетворение озаряет его лицо. Он не глядя, берёт со стола листок бумаги и вытирает им мои губы, портя документ, а потом больно впивается в мой рот. Его вкус горький и сильный, тут же забивает мои рецепторы. Мне хочется оттолкнуть его, но я впиваюсь пальцами в столешницу, позволяю его языку продвинуться глубже. Позволяю растянуть свои губы до боли, и даже отвечаю.

Принуждение и страх, то, на чём давно держатся наши отношения. Уже и не помню, что когда-то было по-другому.

3.

- Салага ты, Тимур. У тебя всего-то два месяца стажировки. У меня парни по полгода пашут, пока их к объекту допускают, - вещает Саныч, на мою очередную просьбу уже выпустить меня в поле.

Два месяца только и делаю, что по стадику гоняю, спаррингуюсь, в тире стреляю и теорию изучаю.

Живу практически в спортзале, и всё не так, хотя показатели отличные.

- Ну, Виктор Александрович, я в Альфу пришёл работать, а не в вечные рекорды сдавать, - уж, сколько я терпеливый, и то достало быть на скамейке запасных.

- Ты не гони вперёд батьки, - ворчит Саныч. – У меня репутация. Знаешь, как зарабатывается?

- Ага, годами, - уныло киваю я.

- А теряется…

- В один миг, - снова говорю за него.

- Так что…

- Ладно, но прошу, если вдруг… ну, может…

- Ермолов, иди на хрен, - злится Саныч. – Это не игрушки, это людские жизни и здоровье.

- И репутация, - вздыхаю я, понимая, что в очередной раз проиграл спор.

- Всё давай, - машет Саныч на меня. – Сейчас заказчик должен подойти, не до тебя.

Выхожу из кабинета владельца охранного агентства «Альфа», и уныло тащусь на минус первый, в тир.

- Ну что? – навстречу идёт Генка.

Мы с ним здесь познакомились, он в отличие от меня в поле не рвётся. Его всё устраивает. Фирма платит за проживание, обучение, опять же ученические на карту капают. Небольшие, но прожить, особенно когда есть где, можно.

Да и много ли мне надо.

Комната в общаге, кормёжка в столовой три раза в день.

Ещё и работать не гонят. Мечта.

- Да ничего, - машу рукой. – Саныч не приклонен.

- Ой, не знаю, Тимур, чего ты так рвёшься на практику, - повисает на мне этот здоровый остолоп, я еле ноги передвигаю, под его весом. – Вчера наших, вон ранили на задании.

- Ген, а хер ли сидеть безвылазно в конторе? – стряхиваю его с себя, чувствуя, как в кармане вибрирует трубка.

Торможу, потому что связь в подвале не ловит.

Вытаскиваю трубку. Отец.

- Да, пап, - отвечаю, показывая Генке, чтобы валил.

Он понятливо отходит к лифтам.

- Тимур, что же тебя мотает-то так? То бои подпольные, теперь ты в телохранители подался, - ворчит с ходу.

- Откуда знаешь?

- Альфа твоя запрос с бывшего места работы требует, оттуда и узнал, а должен был от тебя.

- Понятно, - чёт я этого не учёл. – Прости.

Отец тяжело вздыхает в трубку.

- Тимур, ты уверен в своём выборе?

- Всё нормально, пап, пока можешь не волноваться, ещё минимум месяца три. Я пока стажируюсь…

- Спасибо, что успокоил, - слышу, как усмехается. – Стартану через три месяца, - режет сарказмом. – Вот чего тебе в салоне ни сиделось? Мало того что уехал, так ещё и жизнью рисковать собрался…

Только открываю рот, как двери ближнего лифта открываются, и появляется Пашка, помощник Саныча.

- Ермолов, - окликает, обрадованный, что увидел меня сразу. – К Санычу поднимись.

- Прости, пап, начальство вызывает, - строчу в трубку быстро.

- Иди уже, - снисходительно вздыхает отец.

- Маме привет, - кидаю на ходу, запрыгивая вместе с Пашкой в лифт.

- Передам, давай, - отец отключается.

- Чего хочет-то? Только что у него был, - спрашиваю у парня.

- Не знаю, - жмёт плечами, - заказчика встретил и тебя велел вызывать.

- Да неужели, - у меня закрадывается догадка, но я боюсь сглазить.

Поднимаемся, и я сразу же вхожу, стукнув пару раз в дверь.

- Вызывали, Виктор Алексан…дрович… - запинаюсь, потому что первым делом, войдя в кабинет, вижу её. Кошку.

Торможу, оценивая обстановку.

Всё моё внимание в первую очередь на неё.

Сидит в кресле перед столом Саныча, в мягком изгибе, меня видит, но взгляд равнодушный.

Красивая и неприступная, и не скажешь, что пару дней назад, она плавилась и стонала в моих руках.

Неоновые глаза презрительно проходятся по мне, губы кривятся, крылья носа вздрагивают.

Она сегодня в деловом брючном костюме, чёрного цвета, который полностью скрывает её роскошную фигуру.

Тонкие пальцы сжимают маленькую сумочку на коленях, так что длинные ногти, выкрашенные в алый, впиваются в мягкую кожу.

Под лопаткой тут же саднит. След от её царапин. Так же впивалась в мою спину, подгоняя и умоляя не останавливаться.

И я как дурак зависаю в этих ощущениях и воспоминаниях, хотя прекрасно вижу, что она не то, что афишировать наше знакомство не собирается, она и смотрит на меня, как на таракана.

4.

- Ещё, Дина, пожалуйста, попроси в кафетерии делать кашу на кокосовом молоке. Ты же понимаешь, что с моим желудком не стоит шутить.

Мама, как всегда, в своём репертуаре. Накидывает мне миллион заданий и требований, только я переступаю порог её палаты.

- В прачечной поменяли кондиционер, и эта отдушка, она отвратительна, - мама морщит свой нос, и тут же массирует виски. – Она душит меня.

Ей даже не нужно подтверждения, что я её слушаю, она просто перечисляет мне все свои претензии. И это притом, что она находится в лучшей частной клинике города. Что с ней было бы, если её хронический нефрит, продолжили лечить в государственной больнице. Там наверняка не возникло вопросов ни про молоко, ни про отдушку кондиционера для белья.

Но и мамы тоже наверняка бы не было, а здесь её за пару месяцев поставили на ноги и уже обещают выписать в ближайшее время. Конечно, под постоянный присмотр, но всё же

А ведь она даже не спросила ни разу, чего мне стоит всё это. Платная палата в лучшей клинике города, специалисты, дорогие лекарства, весь этот комфорт, воспринимается моей матерью как данность. Она ещё и капризничает. А самое паршивое, что даже знай она, чем мне приходится платить за всё это, то и тогда бы она не пришла бы в ужас, я уверена.

Она продолжает изливать мне свои претензии, а я, отвернувшись к окну, смотрю на чёрный Лексус, припаркованный со входом, и парня, что стоит, рядом облокотившись на капот.

Рассматриваю его с какой-то затаившейся тревогой.

Никогда не верила в подобные совпадения, со мной их никогда и не случалось, но сейчас впору только удивляться, как интересно сошлось, то, что мой случайный любовник, теперь ещё и мой цербер, нанятый Олегом.

Ещё один человек, который может дёргать меня за ниточки, шантажировать.

Ведь если он расскажет всё Олегу, кондиционер для белья будет нашей самой маленькой проблемой. Олег наверняка сделает так, чтобы мне было больно, очень больно. Он умеет это виртуозно.

Да и сам мальчик навряд ли выживет. Олег категорически против, чтобы трогали его игрушки, а тем более играли в них.

А ведь он тогда хотел меня домой отвезти, из бара вытащил, всё интересовался, не пожалею ли потом.

Наглый мальчик.

Наглый и нежный такой. Я повелась на восхищение в его глазах, и на тёплые, нежные губы. Тогда мне казалось, что смогу оборвать всё разом, невзирая на то, чем меня удерживает Олег.

Чуть ли не впервые в жизни переполнилась решимостью, до краёв заливаясь призрачными надеждами.

На краткий миг мне показалось всё возможным. Другая жизнь, где нет предательства и боли, равнодушия, и цинизма близких людей. На мгновение мир стал простым и понятным.

Не жалею я. Всё-таки если на этом всё оборвётся, и Тимур окажется очередным человеком, который разочарует и начнёт манипулировать мной. Что ж. Видимо, так тому и быть.

Он словно чувствует мой взгляд, поднимает глаза, смотрит. Не прячусь и не отворачиваюсь. Что он там сможет рассмотреть, я на седьмом этаже, да даже если и видит. Пусть. Мне впервые в жизни не хочется разочаровываться в ком-то. Почему-то отчаянно желаю, чтобы он был настоящий, хотя заведомо ставлю на нём крест, а надежда теплится.

А потом, когда ухожу от мамы, нагруженная целым ворохом «пожеланий», пока еду в лифте вспоминаю нашу ночь.

Его запах и силу, нежные губы, шершавые пальцы, восхищение в карих глазах, и хриплое “Кошка”.

И как мне было до одури хорошо. Мне давно секс не приносил столько удовольствия.

Как жаль, что это лишь мираж. Сладкий миг.

Олег ему много денег отвалил, чтобы он каждый мой шаг отслеживал. Миллион указаний насчёт меня дал.

Нечего обольщаться. Любой поведётся на такое бабло. Даже я в своё время попалась на эту удочку.

Плевать, повторяю себе. На всё плевать. Я выжила. А значит, и дальше справлюсь. Только почему-то в этот раз, уж сильно больно даётся разочарование. Справляться каждый раз становится сложнее.

Выхожу на улицу и тут же встречаюсь с карими, внимательными глазами.

Тимур чутко ощупывать меня взглядом, сканирует, словно не всё равно ему, что я чувствую на данный момент.

Я безнадёжна. Я так долго жила в холоде и страхе, что тянусь к первому, кто проявил хоть малейшую заботу.

Начинаю придумывать, то, чего нет.

Я ничего о нём не знаю, кроме того, что он классно трахается, а это не показатель, увы. Олег в своё время меня тоже поразил и открыл новые горизонты, и что?

Натягиваю на нос очки, хотя пасмурно, и игнорирую его взгляд, сажусь в машину.

Обольщаться насчёт кого-то, для меня непозволительная роскошь.

- Дина, я хочу, чтобы ты знала, что то, что было между нами, только между нами, никто не узнает, - садится на водительское Тимур.

- Между нами? - усмехаюсь, стянув очки и напуская во взгляд холода. - Между нами – ничего. И мне плевать! Хоть всему миру расскажи, что ты меня трахал. Единственное, помни, что Олег, не только меня в порошок сотрёт, но и тебя. Так что дерзай, мальчик!

5.

К вечеру, наконец, ливанул дождь. Собирался целый день, небо наливалось свинцом и опускалось всё ниже, и, казалось, руку протяни и достанешь до брюха самой тёмной тучи.

В такие моменты особенно чувствовалась тоска по дому, и то, что я, по сути, гость в этом чужом городе, хотя уже полгода здесь.

В голову непрошено лезут мысли о Ками, они всегда рядом с тоской. Её улыбка и тёмный взгляд. И пальцы мои до сих пор помнят прикосновение к её нежной коже, а губы к губам.

Как она там? Счастлива?

Конечно, счастлива, и Дава счастлив.

Хотел бы я тоже быть причастным к их счастью, без грусти и боли в сердце. Не испытывать всего этого спектра грёбаных эмоций, что каждый раз отдают горечью.

Но имеем, то, что имеем.

В городе ожидаемо пробки.

Дина на заднем сидении, смотрит в окно, медитируя на дождь.

Холодная и отстранённая.

Мы, как она и хотела, не разговариваем, от слова совсем. Я лишь порой бросаю на неё взгляд, когда надоедает смотреть на бампер еле плетущейся Хонды впереди.

Неприятный осадок от утреннего разговора так и не прошёл за целый день. Снова её пренебрежительное обращение и агрессия. Ощущение, что она в обороне и в противостоянии со всем миром.

Ни на что особенно, я и не рассчитывал, просто хотел донести, что мне можно доверять, не собираюсь рассказывать о нас ни Олегу, ни кому-то ещё, а получил по носу.

И с Олегом этим всё мутно. После того как он заключил договор с Санычем, он отвёл меня в сторону, и притворно-дружелюбным тоном разъяснил, что будет со мной, если я хоть пальцем трону кошку. А потом пообещал кучу бабла, за то, что я буду докладывать о каждом её шаге. И я согласился. Просто потому, что понимал, если не я, то он наймёт кого-то другого. Тем более он опоздал со своими угрозами, и Дина тоже.

Но, как ни крути, не выглядела она как счастливая содержанка. Здесь что-то другое.

И казалось бы, мне какое дело?

А хрен его знает, задевает за живое. И если бы мы с ней не соприкоснулись до этого, и я не видел всего того раздрая, может, и прошёл мимо этой спесивой кошки.

Но в тот вечер она явно действовала от отчаяния. И со мной пошла тоже, доказать кому-то что-то. Может ему, может, себе.

Хочется думать, что со мной она была настоящей.

Живой, открытой, ранимой. И стоны её, и удовольствие в неоновых глазах, тоже было истинным, но…

Но, судя по всему, ей не в новинку имитировать чувства. И настоящая она вот такая, колючая и отрешённая, прожжённая цинизмом.

Она не первая женщина после Ками, с которой у меня был секс, но самая запоминающаяся, это точно. Если её сравнивать с тачками, то она определённо Ламба.

Агрессивная, своевольная и роскошная.

Лучше неё, только… Ками.

Камилла, вообще вне рейтинга и сравнений.

Мы, наконец, вырываемся из общего потока на главной, я сворачиваю на второстепенную, свободную дорогу, везу её до дома.

Элитный жилой комплекс, с забором и консьержем. У меня с этого дня пропуск, и я довожу её до подземного паркинга.

- Не ходи дальше, - командует она, видя, что я собираюсь выйти, чтобы проводить её, до квартиры.

Торможу сперва, а потом, плюю и иду следом за ней, до лифта.

Она, обернувшись, мажет по мне раздражённым взглядом, молчит. Обнимает себя за плечи, наблюдая, как на дисплее сменяются цифры, по мере приближения лифта.

Разглядываю её спину под тонкой блузкой. У неё маленькая тату у основания шеи, изображение одуванчика с разлетающимися лепестками, превращающихся в птиц.

Красиво.

У меня прямо пальцы зазудели, захотелось погладить её именно там, расслабить, утешить.

Уткнуться носом в изгиб на шее и под завязку вдохнуть этот жаркий сладкий аромат.

Пройтись сперва зубами, вырывая дрожь и стон, а потом еле касаться губами и языком, собирая её терпкий вкус, чтобы сама извелась, запросила большего, сама обняла, прижалась…

Мой взгляд скользит ниже на тонкую талию, которую я могу легко обхватить ладонями, собственно, так и делал, не отказывая себе в удовольствии. И ниже на круглую упругую попку, в облегающей юбке и стройные бёдра.

Я неосознанно делаю шаг, за минуту наполняясь жаром до краёв, просто вспоминая, как гнул её, вырывая из горла низкие стоны.

Как сминал гладкую кожу, собирая дрожь обнажённого тела.

Как погружался в горячее лоно, раз за разом наращивая скорость, а она в ответ драла ногтями мою спину и просила не останавливаться.

Кошка.

И как слетала с неё вся её спесь, словно обнажая тело, она обнажала душу.

Двери лифта открываются, рассеивая наваждение, ослепляя холодным светом.

Дина делает шаг, на раз увеличивая расстояние, окончательно сбивая все мои настройки.

Разворачивается, и в неоне холодных глаз, ловлю понимание и сожаление. Не успеваю разобраться, реально ли это, или мне кажется, как двери смыкаются, отсекая её от меня.

6.

- Как дела, Дина?

На экране моего телефона появляется лицо Олега.

Он непривычно улыбчив и расслаблен. Наряду с его голосом слышны смех, разговоры, отдалённо звучит музыка.

Позади него виднеются традиционные белые дома Санторини с синими крышами на фоне тёмного Эгейского моря, в котором отражается жёлтый диск луны.

Когда-то я мечтала съездить на этот остров.

Когда-то Олег обещал отвезти меня туда. А отвёз свою жену.

Он не просто звонит, а демонстрирует мне это место, как насмешку надо мной, и над моей мечтой.

Теперь я понимаю, что ни при каких обстоятельствах не поеду туда.

Минус ещё одна мечта.

Меня злит это настолько, что первое желание сбросить его вызов, и плевать, что он там придумает в наказание. Я бы так и сделала, если бы не знала его. Ему огромное удовольствие доставит моя вспышка гнева, и он использует её против меня. Поэтому я беру себя в руки и давлю улыбку, пусть не такую искреннюю, как хотелось бы, но хоть что-то.

- Отлично, - отвечаю, демонстрируя чашку кофе.

В отличие от него у меня раннее утро.

Я почти не спала.

Проклятый мальчишка не выходил из головы.

Его взгляд, там у лифта…

Предчувствие прикосновений. Тепло тела. Жаркое дыхание. И аромат яркий и свежий

На меня никто так не смотрел, даже Олег, желающий получить мою душу. Даже он не сравнится с Тимуром, который, казалось, поглощал меня своими глазами, заглядывал в самую глубину, вытаскивая скрытые эмоции.

Меня пробрало до нутра.

Я еле пропихнула воздух из лёгких, когда двери лифта сомкнулись, борясь с желанием повернуть время вспять, и сделать шаг не вперёд, а к нему назад, в крепкие руки. Я видела, он этого хотел, очень хотел.

Но этот шаг был бы в бездну.

Один раз мне сошло с рук, но что будет, если это повторится.

Всю ночь, вместо сна, я вспоминала нашу случайную встречу, ловя импульсы желания, представляя один и тот же сценарий, что он зашёл со мной в лифт.

- Ты же прекрасно осведомлен о моих делах, - всё же вырвалось из меня.

Олег поджал губы, и благодушное выражение его лица сменилось на хищное. Он наверняка ждал от меня ещё какого-то выпада.

- Ты сама виновата, Дина, - говорит он притворно сочувственно, точно его трогают мои страдания. – Я не могу тебе доверять, после твоей выходки.

Опускаю глаза в пол, чтобы не прочитал меня.

И задаю себе снова одни и те же вопросы: «Как я могла разглядеть в нём хоть что-то человеческое? Любить?»

- Тебя так смущает этот мальчик? – Олег — прекрасный манипулятор, и он умеет улавливать малейшие изменения в эмоциях, читать, и обращать их все против тебя же.

Я научилась быть осторожной, не выдавать истинных чувств.

- Меня никто не смущает, - вздыхаю, заменяя раздражение разочарованием. – Меня смущают твои подозрения.

Этому я тоже научилась у него.

Нападать, вместо оправданий и просьб.

- Ну-ну, - не верит.

Между нами давно стужа, и он не может не видеть, что я уже не горю от его прикосновений и взглядов.

- Мне будет так спокойнее, Дина. Ты, мягко говоря, чудишь в последнее время.

Не удерживаю горькую усмешку.

В последнее время, это тогда, когда я устала ждать его развода. Когда разочаровалась в нём окончательно, а он не отпустил, привязал намертво к себе.

Держит, видит, что душит, но продолжает смыкать пальцы на моей шее.

Мне эта огласка-то нужна была, чтобы он испугался и отпустил, наконец, а он затянул узел сильнее.

- Если ты удовлетворил своё любопытство по поводу моих дел. Я могу идти? Не хочу опаздывать на работу, - решаюсь оборвать этот фарс с его притворной заботой.

- Не торопись, Дина, - вкрадчиво говорит Олег, и я понимаю, что сейчас он скажет истинную причину своего звонка. – Давай примем душ вместе.

Олег часто так делал, когда я была не доступна, любил смотреть, как я принимаю душ, одеваюсь, раздеваюсь.

Интерактивное шоу.

- Я не в настроении, - верчу головой, отвернувшись от экрана.

- Мне нет дела до твоего настроения, Дина.

Ожидаемо, но не менее неприятно.

- Ты, по-моему, не один, - пытаюсь выкрутиться, хотя давно не стесняюсь принимать участие в его грязных играх.

- Тебя не должно это волновать, - его голос наливается свинцом.

Чего Олег не любит больше всего, так это упрашивать, да он и не умеет этого.

- Сейчас я хочу, чтобы ты пошла в душ, разделась и встала под струи воды, - его голос заметно проседает. Его возбуждают даже мысли об этом.

Самое отвратительное, что он это делает для того, чтобы потом пойти к своей жене, полностью заряженным и распалённым.

7.

- Бро, ты реально телохранителем стал? – пучит удивлённо глаза Дава.

- Реально, - усмехаюсь, убирая трубку в подставку, чтобы не держать.

- Ну, ты даёшь, - продолжает пыхтеть брат. – Неожиданный поворот.

- Да уж, - жму плечами. – Отец рассказал?

- Ага, - кивает Давид. – Обмолвился. Просил маме не говорить.

- Да на самом деле, всё куда прозаичнее, - отмахнулся я. – По факту я водила, типа с допфункцией, вот и всё. Так что не стоит делать из этого трагедию.

- М-м-м! – засопел Дава. – Ну, прости, что переживаем за тебя.

- Да всё со мной нормально, - не усовестился я. - Я часами сижу в тачке, ожидая её, вот и вся работа.

- Её? – цепляется Дава, придвигая свой фэйс ближе к экрану, играя бровями. – Это девушка?

- Ага, - хмыкаю в ответ. – Кошка дикая!

- Воу! Воу! Бро, давай подробности, - тут же ухватился он.

- Обломись, Дава, - враз отшиваю его. – Никаких тебе подробностей. Их нет, и не будет.

- Что-то ты темнишь, Мурик, - не поверил брат.

- Даже если и так, тебе никак не проверить, - усмехнулся я, вдруг замечая на заднем плане, за ним, мелькнувшую тень.

Ками.

Она быстро отходит, прячется. Но я всё равно узнаю её в этом неясном мелькании.

- В следующий раз предупреждай Давид, что мы не одни, - меняю тон.

Дава тут же хмурится.

- А что, ты мне что-то секретное поведал? – тут же вспыхивает.

- Не в этом дело, - фырчу в ответ.

- Ну, сори, - Дава тоже заводится.

- Ладно, мне пора, - не желаю продолжать это разговор.

- Не пропадай, - успевает вставить Давид, когда я его скидываю.

Минуту пялюсь на тёмную трубку, сожалея, что нагрубил брату. Мне не хватает его.

Да простят меня родители и все остальные родственники, но по брату я скучаю больше всего. Мы с ним всю жизнь были вместе. И сейчас я как никогда, ощущая его отсутствие. Я, может, отчасти, и злюсь из-за этого на него, хотя свалил сам.

Но это только отчасти, остальное моё негодование и плохое настроение связано с Диной.

Она вся замороженная, словно ледяная. И я никак не могу отделаться от чувства причастности к ней. И это злит и дезориентирует, точно я ответственен не только за сохранность её тела, но и за её душу.

Ну, кто мы, по сути, друг другу?

Случайные любовники.

Телохранитель и объект.

Да никто.

Но я никак не могу отделаться от чувства, что ей нужна помощь, о которой она не просит, только потому, что привыкла вывозить всё сама. А сейчас не справляется. Но ведь она ни за что не расскажет, даже если спрошу. Ещё и пошлёт.

И это подвешенное состояние меня раздражает.

Я не могу плюнуть на все эти сигналы, я привык доверять своим чувствам, но и сделать что-то, бессилен.

Она просто не позволяет даже коснуться этой темы.

И меня дёргает по всем моим нервным окончанием, её холодный взгляд, отсутствие, пусть и формальной, улыбки, и то, как она сопротивляется каждый раз, когда я просто хочу быть вежливым.

А ещё это неясное напряжение между нами. Всю ночь провёл в дрёме и воспоминаниях о нашем сексе.

Зацепила чем-то.

Оставила в голове спусковой крючок, который срабатывает на любой её гонор. Так и хочется каждый раз, затыкать ей рот поцелуем, и смотреть, как она будет плавиться, и спускаться на землю со своего Олимпа.

Полдня провожу возле бизнес-центра, в котором у неё офис.

Перед тем как принять заказ, мне выдали инфу на охраняемый объект.

Я должен знать все её близкие контакты, место работы, отдыха. Минимальная анкета, важные телефоны, и прочее.

Всё это у меня было теперь на Дину, вот только особо ничего не прояснило и не дало.

Она, как я и предполагал, была старше меня на три года, через месяц у неё день рождения.

Владела рекламным агентством. Из родственников мать, которая лечилась в клинике уже много месяцев.

Близким и экстренным контактом был Олег Дмитриевич Горин. Он же заказчик.

Ну и всё, собственно.

Адрес проживания, номер телефона не в счёт.

Всё минимально и по делу.

Для того чтобы быть водилой, норм, чтобы разобраться во всей этой мутной ситуации вообще ни о чём. А то, что она мутная, сомнений у меня нет. Не гуляют счастливые содержанки от своих благодетелей, если, конечно, не боятся потерять всё непосильно нажитое.

Дина не боялась потерять, но Дина явно боялась Олега.

Хрен его знает, может, я, и ошибаюсь, и всё совершенно не так, и я всё это придумал.

За своими мыслями пропускаю, как Дина выходит из разъезжающихся дверей здания, крутит головой в поисках машины.

8.

- Ты совсем отбитый! Что ты делаешь?

Отползаю к противоположной двери, не понимая, что он задумал. Выскакивать в эту дверь не вариант, там оживлённая дорога.

- Ага, отбитый - скалится Тимур, и становится совсем не похож на себя.

Что-то новое открывается в его внешности, с этим хищным прищуром глаз, и сжатыми плотно челюстями.

Непонятное, жёсткое и притягательное.

Я заворожённо наблюдаю, как он склоняется и тянется ко мне.

- Иди сюда, кошка, - говорит ласково, а глаза так и отливают сталью.

- Олег тебя в порошок сотрёт, - не нахожу ничего лучше, чем начать ему угрожать.

Тимур только усмехается.

- Что ты меня им пугаешь? Не боюсь я его.

И, сделав рывок, ухватывает меня за руку, подтягивает к себе.

- Мне больно, идиот, - шиплю и мечу ногтями в его смазливую физиономию, но он ловко уворачивается и подтягивает меня ещё ближе.

- Прости, но ты не оставила мне выбора, - обдаёт горячим дыханием мою щёку.

- Какого ещё выбора? Не смей… Не смей… - у меня не хватает слов.

Я пытаюсь лягаться, драться, но всё без толку, он сильнее меня, да и в салоне машины, особо не развернёшься. А ещё я до последнего не верила, что он предпримет какие-то решительные действия.

- Я засужу тебя, - фырчу злобой и предпринимаю последние попытки выбраться, когда Тимур выволакивает меня на улицу и, развернув спиной, вероломно толкает обратно, так что я падаю на четвереньки на сидение машины.

- Что ты… - не договариваю, потому что этот наглец бьёт меня по заднице, при свете дня, в городе, пусть мы и стоим в парковочном кармане, но рядом оживлённая дорога.

Я не знаю, что во мне перевешивает стыд за происходящее или общее бешенство от этого же.

А Тимур, ничего и никого не стесняясь, снова лупит по моим ягодицам.

- По-моему, тебе заходит, Дина, - ещё и издевается, - грубить ты перестала.

- Прекрати сейчас же, - пытаюсь отползти вглубь машины, но он не даёт, обхватив меня за талию, снова вытаскивает наружу.

Разворачивает к себе, осмотрительно придерживает мои руки, прекрасно понимая, что я пущу в ход кулаки, и вдавливает в себя.

Смотрит требовательно и строго.

- Только так понимаешь, да?

- Что?! – завожусь по новой. – Да кто ты вообще такой. Как ты смеешь, трогать меня…Наглый мальчишка...Хамло..

Не договариваю, потому что он закрывает мне рот своим.

Жёстко и больно целует, проталкивая свой язык глубоко. Подавляет, не разрешая шелохнуться, зажав между собой и машиной. И смотрит при этом в упор черно и жадно.

И я сдаюсь.

Вся моя досада и негодование трансформируются в одно сплошное желание, под его руками и губами.

Нет сил больше сопротивляться ему, да я и не пытаюсь.

Прикрывая глаза, сдаюсь на его волю.

Он чувствует, что я не противлюсь, и ослабляет напор, начинает действовать мягче. Губы больше не давят, теперь реально целуют упоительно и сладко, так что кружится голова, и земля уходит из-под ног.

Крепкие пальцы освобождают мои руки, перетекают на талию, скользят по спине, сходятся на шее, потом на скулах. Ласкают и гладят. И я в ответ обнимаю его за шею, наполняясь его свежим вкусом и ароматом, притягивая ближе, чувствуя, какой он твёрдый и горячий.

Забываю совершенно, где мы и кто мы, на краткий миг, позволив себе отпустить все условности, которые диктует нам повседневная жизнь.

Есть только этот наглый парень, который идёт против всех правил, с его крепкими руками и нежными губами.

Хочется длить и длить этот момент, не разжимать рук, не отрываться…

Как жаль, что это так мимолётно.

Ещё минутку, может, две, я просто побуду женщиной, которая вольна целовать того, кто ей нравится. Вольна выражать это открыто, не боясь последствий. Ещё чуть-чуть, насладиться его вкусом, и побыть свободной и счастливой.

- Ну, ты всё же любишь ласку, кошка, – хрипит Тимур, отрываясь от меня, забирая драгоценные счастливые секунды, окуная в реальность.

Рядом снова шумит дорога, и летний день, наполненный делами и заботами, возвращается. И та дистанция, которая, несомненно, должна быть между нами, тоже.

- Ты ни черта не знаешь обо мне, Тимур, - отталкиваю его, раздосадованная возвратом в прежнюю жизнь. – И не надо за мой счёт оправдывать свою грубость. Думаешь, я не знаю этих приёмов?

Он поджимает губы.

- Прости, я виноват.

Я жду, что последует «но». Оно всегда следует. Я уже привыкла, что виновата именно я, но Тимур молчит.

Снова похож на себя прежнего, без этой жёсткой маски на лице. Смотрит пронзительно, так и хочет продавить мою броню, докопаться до сути.

- Не лезь в это, - отворачиваюсь я. – И ко мне не лезь больше. Ты же неглупый понимаешь, что я несвободна.

9.

- Ой, Тимур, а ты тоже телохранитель? – тянется ко мне, то ли Валя, то ли Галя, я не запомнил.

Она была одной из трёх девушек, что сидели за нашим столиком.

Весёлая, пухлая блондинка, которая строила глазки всем парням подряд, и мне, в том числе.

Их привёл Витёк, а в клуб меня вытянул Генка.

- Ага, - киваю, и без зазрения совести заглядываю ей в декольте, когда она наклоняется над столом. Ловит мой заинтересованный взгляд и подсаживается ближе.

- Как интересно, - облизывает губы, сверкая глазами.

- Очень, - поглядываю на довольного Генку, который мне целую лекцию прочитал, про то, что нужно обязательно расслабляться, а не как я, постоянно на работе, да в спортзале.

Я в принципе с ним согласен, но всё как-то времени не находил, сперва готовился, держал себя в форме, а потом, после назначения объекта, и вовсе не было никакого желания, куда-то тащится.

Дина вытягивала все моральные силы, и впервые за долгое время все мои мысли были заняты не Ками.

Сегодняшний день был не исключение. Мы опять из холодного противостояния перешли к действиям, безрезультатным и бесполезным, надо сказать.

Зачем я к ней вообще лез, что-то, пытаясь доказать?

Сам не понимаю. Ни себя, ни её.

Ведь целовала в ответ, расслаблялась, прижималась, а только отпустил, тут же зашипела. Своевольная кошка.

Цепляет своей холодностью и безразличием, а как только против шёрстки погладишь, шипит, надавишь пожёстче, сдаётся. И так хочется зайти дальше, додавить…

Чтобы холодный неон глаз потёк ртутью, потеплел.

С ума можно сойти!

Я поэтому и пошёл сюда, потому что думать не мог уже об этом, а мысли не отпускали. А здесь среди грохочущей музыки, толпы людей, и в кругу приятелей стало легче. Ещё и бонусом, явно доступная девчонка, с которой всё, куда проще будет.

Она уже почти забралась ко мне на колени, когда я почувствовал, что в кармане джинсов вибрирует трубка.

- Подожди, - отстранил её, вытягивая девайс из кармана.

На экране высветилась фамилия заказчика – Горин, и моё игривое настроение резко помрачнело.

Звонить он мне мог, только по одной причине, и причина эта – Дина. Отчёт о её передвижениях, я отослал ему сразу после смены, и если он звонит, то что-то произошло.

Делаю знак своим, что выйду поговорить, и иду к лаундж-зонам, там, где тише.

- Да, - принимаю вызов.

- Тимур, - без приветствия начинает Горин, - где Дина?

- Дома, - отвечаю тут же.

Лично довёз её до дома и проводил до лифта.

- Я не могу до неё дозвониться, - нетерпеливо вещает он.- Она не берёт трубку.

- Вы не рассматриваете вариант, что она просто не хочет разговаривать, - жму плечами, не понимая его волнения.

Уж насколько я мало знаком с Диной, и то понимаю, что это в её репертуаре.

- Нет, - отрезает Олег. – Она всегда берёт трубку.

И по этому чёткому ответу я понимаю многое. И то, что он взбешён. И то, что кошка решила изменить их давно сложившиеся правила, и проявила неповиновение, может, впервые, раз он так обескуражен, а может, вот так, периодически выносит ему мозг.

- От меня, что требуется? - спрашиваю и уже знаю, о чём он попросит.

- Нужно съездить к ней, и убедиться, что она в порядке и дома, - в его хриплом баритоне я вдруг улавливаю беспокойство.

Несмотря на всё недовольство, он переживает за неё. И я бы с удовольствием послал и его, и её, но сам, пока мы ведём беседу, под завязку набираюсь беспокойством за кошку.

Она только с виду такая бравая и сильная, на самом деле ей тяжело и тяжело из-за него.

- Я съезжу, - кидаю короткое и уже хочу отключиться, прикидывая, как быстрее вызвать такси, как Горин выдаёт мне ряд указаний, как пройти через консьержа, и обязательно доложить по результату, и убедить Дину набрать ему.

Такси подъезжает быстро. К своим я не возвращаюсь, лишь Генке скидываю короткое сообщение, что появилось срочное дело, и мне надо уехать.

По дороге набираю Дину, но её трубка в отключке. И моё волнение растёт как снежный ком. Стараюсь не психовать, и не выдумывать события раньше времени, но в голову лезет всякое. И дай бог, чтобы она просто решила позлить Горина, и не отвечать на его звонки, а не то что неминуемо, лезет мне на ум.

Такси тормозит перед воротами комплекса, и быстро расплатившись, выхожу к кованой калитке, провожу картой-пропуском и лечу к подъезду.

Торможу у стойки консьержа, и, поздоровавшись, говорю, что я от Горина, и прошу связаться с квартирой Дины. У них тут в доме внутренняя связь, как в гостиницах.

Мужик средних лет, в опрятной форме, сперва придирчиво изучает мой паспорт и записывает данные, и только потом, под моим тяжелеющим взглядом, набирает квартиру Дины.

Я же параллельно набираю её на телефоне. Результат всё тот же, а вот консьержу везёт.

10.

Тимур шагает ко мне и, обхватив ладонями лицо, вглядывается пристально в мои глаза, словно пытается понять, насколько я вменяема. И только я хочу съязвить, поддеть его за нерешительность он склоняется и целует, давя языком на губы, и я послушно впускаю его.

У него какой-то хмельной вкус, терпкий и сильный. Он добавляет градус к выпитому мной вину, и безрассудности во мне становится ещё больше. А может это его поцелуй, такой желанный и жаркий, что за него можно отдать многое, если не всё.

Из горла вырывается стон. Мой стон. Он хриплый и нетерпеливый.

Я обхватываю его за шею, прижимаюсь, чувствуя, через его одежду обнажённой кожей, горячее крепкое тело, и то, как дробит его сердце. От его близости, запаха, вкуса ведёт настолько, что ноги моментально ватные, и мне кажется, что я лечу.

Чувствую, как его пальцы спускаются ниже, по спине и талии, ведут борозды, вдавливая жадно в себя. И я послушно поддаюсь, гнусь в пояснице, чтобы его рот беспрепятственно и неотрывно скользил ниже, целуя и кусая мою кожу, оставляя свои метки.

Зарываюсь пальцами в его волосах, поощрительно прижимая к своей груди, не отказывая себе в удовольствии наблюдать, как он втягивает в горячий рот мой сосок, сжимая его безжалостно на грани с болью, которая смешивается с ярким возбуждением, несётся по телу жарким потоком, лишая разума, оставляя только инстинкты, и потребность соединиться.

- Тимур-р-р! – непреднамеренно растягиваю последнюю букву.

- Давай помурлычь, кошка, - поднимает довольное лицо, и в приглушённом свете его тёмные глаза сверкают нереально и потусторонне.

Подтянув выше, сажает на свои бёдра, и в его глазах столько восхищения, когда он смотрит на меня снизу, что мне хочется длить этот безмолвный контакт, как можно дольше купаться в этих эмоциях, наслаждаясь каждым мигом и гранями.

- Ты невероятно красивая, Дина, - говорит просевшим голосом самый для меня банальный комплимент, но только из его уст, он дороже всех, что я слышала.

Склоняюсь к нему и, прихватив за нижнюю губу, медленно втягиваю в рот мягкую плоть, неотрывно глядя в тёмные, чарующие глаза. Он отвечает снова напористо и жадно, громко вдыхая мой аромат, и дразнящие прикосновение его рук, становятся тяжелее и грубее.

Пальцы больно сдавливают мои ягодицы, грозя, оставить новые следы, и он вжимает меня в себя, чувственно толкнувшись плотным бугром, что топорщится из-под ширинки.

- Хочу тебя, хочу,- жарко шепчет прямо в губы, ловя моё судорожное дыхание. – Хочу тебя, кошка.

- Да, да, - могу выдавать только это короткое слово, потому что мозги в отключке.

Извиваюсь, подставляясь под горячий рот, сама ловя губами его веки, щёки, губы, и стараюсь поднырнуть руками под футболку, чтобы уже прикоснуться к горячей коже, пройтись ногтями по напряжённым мышцам.

И мы снова бесконечно долго целуемся, то нежно, то грубо, жадно вырывая вкус и сбивая напрочь дыхание, тормозим, но разомкнуть поцелуй не хватает сил, лишь замедлиться, задержаться в этом сладком моменте.

Тимур сгружает меня на широкое сидение дивана, всё же отрывается от меня и быстро раздевается, под моим пристальным взглядом.

В приглушённом свете его фигура словно соткана из теней. Напряжённое тело переливается рельефом, точно алмаз гранями. Весь сплетённый из мышц, и сухожилий. Красивый, словно падший ангел. До боли, до дрожи. Просто эстетический оргазм смотреть на него, полностью обнажённого и прекрасного.

Покончив с одеждой, он склоняется надо мной, и, поймав за лодыжку ногу, улыбается и подносит к своим губам мою ступню, проходиться чувственным поцелуем.

Откидываюсь назад, прижав пальцы к губам, глуша стон наслаждения.

- Громче, кошка, - хрипит его голос, так приятно и волнительно, что больше я не сдерживаюсь, когда он снова вжимается губами в изгиб моей ступни.

Жар разносится по телу, и я начинаю непроизвольно покачивать бёдрами, полностью захваченная этими восхитительными ощущениями.

Губы Тимура ползут выше, перемежая поцелуи с нежными поглаживаниями.

Я превращаюсь вся в один сплошной нерв, остро реагируя на все его прикосновения, и когда он, наконец, накрывает меня собой и медленно входит, я на мгновение глохну, от какофонии своих чувств.

Тело отзывается дрожью. Разум всё больше увязает в паутине блаженства.

- Дина, - зовёт он меня, начиная раскачиваться, медленно и сильно, растягивая меня до лёгкой боли, сладкой и мучительной, - открой глаза!

Распахиваю веки, и тут же тону в его чёрных глазах, настолько они чарующие своей манящей темнотой. И мне хочется в эту темноту, в его мир, остаться в нём.

Притягиваю его за шею и обнимаю ногами за талию, сама виляю бёдрами, насаживаясь на него глубже, и впиваюсь в его губы.

Мой мозг, наверное, совсем размяк, от этого наглого мальчишки, который вторгся в мою жизнь, но сейчас мне так хорошо, невыносимо хорошо с ним.

Ни с кем так не было. И никогда.

В его крепких руках, под горячим телом.

В этом моменте единения.

Отдаю частичку себя, которая никогда не вернётся уже, но мне не жаль. Жаль лишь, что всё это не будет длиться вечно.

11.

- Ты зря не отвечаешь, - вклинивается низкий голос Дины, в трель моего телефона.

Я сбрасываю вызов и вырубаю трубку.

- И это зря, - обнимает себя за плечи, когда я, обернувшись, смотрю на неё.- Олег умеет быть очень мстительным, Тимур…

- Я разберусь, Дина, - прерываю её, склонившись над ней, и с ходу целую, глубоко и жадно, разжимаю руки.

Она не сопротивляется, позволяет, отвечает.

Убираю её руки за голову, припечатывая своей ладонью, и продолжаю целовать.

Во мне столько сейчас намешано. И не остывшее после оргазма тело, снова горит. Снова хочется в неё, чтобы стонала, а не раздавала мне советы. Заткнуть её рот своим, чтобы без логики и памяти, горела и гнулась подо мной, как минутой раньше.

Не хочу, чтобы она думала об этом Олеге, и тем более беспокоилась о том, что он сделает мне или ей.

Эта ночь только наша. А все проблемы решаемы.

Выпускаю её губы, позволяя втянуть кислород, и улавливаю заинтересованный блеск её глаз, когда она прослеживает путь моих пальцев, что скользят по бледной коже, от шеи и мягких полушарий груди и впалому животу.

От неё так сладко пахнет, что хочется вжаться носом в это красивое тело, и дышать только её ароматом.

Не отказываю себе в этом желании, дышу, глажу, целую.

Дина подрагивает, тихо стонет, пытаясь освободить руки, но я держу крепко, и целовать начинаю тоже жадно, оставляя свои метки на нежной коже, словно пещерный мужик, который хочет, чтобы все знали, чья это самка и кто её имеет.

Мои пальцы доскальзывают до её влажной развилки, и я накрываю пятернёй её лобок, сжимаю.

Ток херачит по всем моим окончаниям, когда кошка громко и низко стонет, выгибаясь, трётся, толкается мне в ладонь влажным лоном.

Мне хочется растянуть её агонию, и в то же время я понимаю, что не выдержу долго. В паху ломит и горит, а член болезненно дёргается, но я упрямо длю наши сладкие муки. Хочу, чтобы кричала, просила, умоляла.

Она сейчас так прекрасна в своём безудержном кайфе. Без этой надменной маски. С распахнутыми алыми губами, выгнутой спиной, острой грудью. Её стоны как музыка для моих ушей, и я увеличиваю громкость, погружаю в её тесноту сразу два пальца.

Дина выгибается, беспорядочно сжимает пальцы, в зажатых мной ладонях, впиваясь ногтями мне в кожу, и стонет громко и надсадно.

- Тимур! Тимур!

- Давай, кошка, попроси меня, - наконец получаю ту реакцию, что ждал.

Позвоночник окатывает огненной волной, ухая тяжестью вниз живота.

- Давай, Дина, скажи это, - сам надсадно дышу, чувствуя её дрожь и влагу, что течёт мне на пальцы.

- Хочу тебя, Тимур, - сбивчиво шепчет, мотая головой из стороны в сторону, ритмично двигая бёдрами, сама насаживаясь на мои пальцы. – Да, да…

Закатывает глаза. Тело выгибается, дрожит и замирает, блестя бисеринками пота, и я наклоняюсь, слизываю их, чувствуя все её вибрации и громкий стук сердца.

Пережидаю её яркий финал, и когда она расслабляется, освобождаю пальцы, вытягивая горячую влагу её оргазма, на подрагивающие бёдра. Отпускаю безвольные уже руки и переворачиваю на живот.

Ложусь сверху, полностью накрыв собой, и медленно погружаюсь в податливое, мокрое лоно. Не отказываю себе в удовольствии прикусить её за основание шеи, там, где лепестки одуванчика летят птицами, и заряжаю по-полной, наконец, погружаясь в нирвану.

- Я бы мог тебе помочь, если бы ты со мной поделилась, - решаюсь первым нарушить молчание после того, как нас снова в унисон снесло в яркий оргазм.

Сердце как раз перестало бешено дробить, а голова Дины стала тяжелеть на моём плече.

Но после сказанных мной слов расслабленное тело мигом напряглось.

- С чего ты взял, что мне нужна помощь? – она оттолкнулась и села, уставившись в окно, на ночной город.

- Тебя устраивает то, кто ты? – не стал ходить вокруг да около.

- И кто я, Тимур? – насмешливо спрашивает не оборачиваясь.

И мне кажется, что ей совсем не смешно.

- Содержанка, - произношу и отчётливо вижу, как она вздрагивает.

- И что? – наконец оборачивается, и неон её голубых глаз снова морозит меня. – Что, по-твоему, меня не устраивает? Мне всё нравится.

- Зачем тогда со мной трахаешься? - знаю, что звучит грубо, но я закипаю.

Опять она пялит эту свою броню.

- Хочу и трахаюсь, - Дина встаёт, распрямляя гордо плечи. – И на сегодня, пожалуй, хватит, ты можешь идти.

- Дина, почему ты боишься мне довериться?

- А ты кто такой, Тимур? – просто убивает взглядом.

- Кто я? – усмехаюсь, не веря своим ушам. – Ты же только что стонала подо мной, прижималась...

- И что? Больше этого, тебе всё равно не светит, так что не лезь ко мне в душу, малыш, оставь это для какой-нибудь наивной девочки, - некрасиво кривит губы в неестественной улыбке.

12.

Утром неминуемо приходится включить телефон, но он подозрительно молчит, только ко времени выезда, приходит короткое сообщение от Тимура, что он на месте.

Честно, я бы предпочла такси.

Не хочется его видеть от слова совсем. И даже возникает идея саботировать нашу поездку, уехать, как и задумала на такси, но это уж совсем будет ребячество. Да и зачем лишний раз давать ему повод, думать, что у меня есть какие-то чувства к тому, что произошло между нами, он и так рьяно пытается мне помочь. Ещё неизвестно, чего будет стоить ему моя слабость. На себя мне наплевать, я привыкла к боли. Возможно, звучит высокомерно, и тот, кто её причиняет мне, найдёт способы, чтобы она приобрела новые оттенки. Вне всякого сомнения, этот финт мне Олег не простит. Он, конечно, не всемогущий властелин мира, но многое, может, и испортить жизнь, не только мне, в том числе тоже. Поэтому Тимур со своими спасительными миссиями должен оказаться как можно дальше.

Мы молчим, коротко поздоровавшись. Он даже музыку не включает, и вообще не делает ничего из того, что меня может задеть, да даже немного взволновать.

Смирился, наконец.

Что ж, признаю, что сама виновата, что допустила зайти этому так далеко.

Просто казавшаяся всегда твёрдой почва, ушла из-под ног, в один момент. Мир качнулся. Захотелось полюбить. Променять всё, и даже жизнь матери на свободу, и от этого так горько. И от себя за такие мысли. И что нет выхода. И что этому никогда не бывать.

Он сам пришёл вчера, а я была так слаба, чтобы отказаться от этой роскоши быть с тем, кто нравится.

Сейчас понимаю, что надо было его прогнать. Сколько ни наращивай лёд, Тимур видит меня насквозь и стремится помочь. И совсем не представляет, чем может грозить ему эта помощь.

Смотрю исподтишка на него, и тут же ловлю взгляд карих глаз в зеркале, отворачиваюсь, а от видения отделаться не могу. Как смотрит пристально, как обнимает, как целует.

Мой мир летит к чертям. От самообладания остались только крохи. Всё трещит по швам. Я в шаге от пропасти, ещё и его туда затащу. Имею ли я право на такой эгоизм.

Опять сталкиваемся взглядами.

- На дорогу смотри, - режу грубостью.

Он тут же отводит глаза, сжимая плотно губы. По скулам желваками играет, но молчит.

Сама от досады смотрю невидяще в окно, кусая губы.

Что за насмешка судьбы, быть рядом и не сметь коснуться. Второй мужчина в жизни, который мне не принадлежит, как бы я не старалась.

В офисе легче. Голова переключается на дела, хандрить некогда. Встречи, цейтноты, презентации. Все они следуют один за другим, и только к вечеру получается выдохнуть.

Ехать ужинать в ресторан, нет никакого желания, легче заказать доставку.

Шлю Тимуру сообщение, что выхожу через пять минут, и что едем домой.

Опять это гнетущее молчание в машине, теперь ещё сдобренное усталостью и головной болью.

- Включи, пожалуйста, музыку, - прошу, понимая, что мы встали в пробку.

Он, молча, жмёт на кнопку, из динамика льётся джаз.

Усмехаюсь его сметливости.

- К твоему сведению, я не люблю джаз. Мне нравится лишь одна композиция, которую я слушаю постоянно.

- А что любишь? - тут же включается он в разговор.

- Да особых предпочтений нет. Хотя... Ленни Кравиц нравится.

- Музыка или мужик?

Вспыхиваю, негодующе глянув на него.

Сидит, улыбается. Поддел.

- Музыка, Тимур, - стараюсь не улыбаться, но губы сами растягиваются. – Мы о ней сейчас говорим.

- Окей. Завтра будет тебе с утра «I belong to you, аnd you…You belong to me too», - поёт, правильно попадая и в ноты, и в тональность, и то, что он знает эту песню, отступает на второй план.

Такой красивый.

Даю себе секунду полюбоваться им, пока он, продолжая петь, смотрит по сторонам, потому что пробка сдвинулась с места, и тихо подпеваю ему. Смотрю на точёный профиль его лица, гордый и мужественный. На длинные ровные пальцы, что крепко держат руль, на широкие запястья и рельефные кисти. Мышцы двигаются под загорелой кожей, и даже через тонкий хлопок футболки видно их работу. Широкие плечи гордо расправлены, и внимательные карие глаза снова смотрят проницательно.

Отвожу взгляд, понимая, что если сейчас поддамся, то в очередной раз рискую навлечь на нас обоих неприятности. Тимур не ведает страха, а я слишком осведомлена о последствиях, чтобы продолжать испытывать судьбу.

Дальше едем, молча, и как только он тормозит на паркинге, выскакиваю из машины и несусь к лифту. Мне надо спрятаться, от него, от себя. Но как только открываются створки, я чувствую, как он обнимает сзади и шагает следом, как когда-то мечтала, прижимает к себе, утыкаясь носом в шею.

- Не надо! Не надо! – стону, уже сдаваясь, но упрямо пытаясь разжать его руки.

- Дина, я дурака вчера свалял и наговорил лишнего, - шепчет сбивчиво и жмёт крепче, так что дыхание застревает у меня в глотке.

- Тимур, ты не понимаешь… - сиплю, пытаясь вырваться.