Ржавые Лёгкие

Пролог. Когда фильтры ломаются, а воздух становится ядом — рождается идея, способная изменить всё

Воздух в шахте был густым, как бульон из ржавого железа и разложившейся органики.

Кайра Векс, застрявшая по пояс в узком туннеле главного рециркулятора воздуха «Пузыря Надежда», чувствовала его вкус даже сквозь потрепанный респиратор. Озон щипал глаза, а пыль — мельчайшая, ядовитая, проникающая повсюду — оседала на коже липкой пленкой.

Здесь, в «Легких» сектора Гамма, дышали тысячи людей. И сейчас эти легкие захлебывались.

Аварийное освещение, вмонтированное в потолок шахты, бросало на ржавые стены и трубы жуткие, прыгающие тени. Оно было тусклым, желтым, как глаза больного зверя, едва пробиваясь сквозь вековые наслоения токсичной пыли и биомассы.

Эта грязь, похожая на черную жидкую резину, покрывала всё — стены, арматуру, смотровые люки.

Сквозь один из таких люков, заляпанный до полупрозрачности, Кайра видела вечный пейзаж Некрусса: бескрайнюю свалку мертвого газового гиганта, погруженную в вечный, удушливый сумрак.

Силуэты разбитых кораблей, спрессованных обломков цивилизаций и древних астероидов вырисовывались в тумане, словно могильные камни в гигантском некрополе. Солнце Вердиан, где-то там, далеко, было лишь бледным, выцветшим пятном в мареве смога.

Кайра скрипела зубами, впиваясь локтями в скользкие стенки шахты. Ее тело, привыкшее к слабой гравитации Некрусса, все же чувствовало тянущую усталость.

Она была зажата между двумя массивными трубами, гудящими, как умирающие великаны. Вибрация пронизывала ее насквозь, отдаваясь в костях.

Перед ней, на уровне груди, зиял люк фильтра тонкой очистки. Или, точнее, то, что от него осталось.

Сетка была наглухо забита черно-зеленой массой — спрессованными спорами, пылью, чешуйками неизвестной органики.

Датчик на ее потрепанном планшете, примагниченном к бедру залатанного комбинезона, показывал критическое падение давления и скачок содержания угарного газа в нижних жилых секторах.

Если она не прочистит этот фильтр сейчас, через час люди начнут задыхаться.

«Приоритеты, Кайра. Воздух. Давление. Тепло. Всё остальное — потом», — эхом звучал в голове голос отца, Деклана Векса. Голос спокойный, как всегда, даже когда мир вокруг рушился.

Она вцепилась в свой самодельный инструмент — длинный шест с приваренным к концу зазубренным скребком из обломка корпуса реактора.

Ее руки в грубых перчатках работали быстро, почти автоматически, откалывая куски затвердевшей грязи.

Но основная масса была вязкой, упругой. Она засасывала скребок, как трясина.

Кайра попыталась включить импровизированный пылесос — переделанную буровую помпу, присоединенную шлангом к мешку для сбора.

Мотор захлебнулся и заглох, забитый той же мерзостью.

Гудение труб нарастало, становясь пронзительным визгом металла под нагрузкой. Вибрация усилилась. Пыль сыпалась с потолка ей на голову, забиваясь под очки.

Кайра выругалась сквозь респиратор. Паника, холодная и липкая, попыталась подняться из желудка. Она ее подавила.

Паника убивала здесь быстрее любого яда.

«Думай, Векс. Используй то, что есть. Всегда используй то, что есть».

Ее взгляд скользнул по гудящим трубам справа и слева. Вибрация. Мощная, постоянная.

Она вспомнила, как отец однажды выбил заклинивший подшипник, приложив к корпусу виброрезец на нужной частоте.

Не было виброрезца. Но была сама труба. Источник вибрации.

Схватив скребок обеими руками, Кайра уперлась ногами в противоположную стенку шахты, создав максимальное давление.

Затем она резко приложила зазубренный конец скребка не к засору, а к корпусу вибрирующей трубы справа.

Металл заскрежетал. Кайра почувствовала, как вибрация передается по шесту, заставляя ее руки неметь.

Она терпела, подбирая точку контакта, угол. Искала резонанс.

И нашла.

Внезапно скребок в ее руках словно ожил, завибрировал с бешеной частотой.

Кайра, едва удерживая его, перенесла трясущийся наконечник прямо на центр засора.

Вибрационный импульс, усиленный резонансом, передался в затвердевшую биомассу.

Раздался треск — как будто ломались кости. Черно-зеленая корка затрещала, покрылась паутиной трещин. Крупные куски начали отваливаться сами.

Кайра не стала ждать. Она снова запустила помпу.

На этот раз мотор, хоть и с хрипом, заурчал. Мощная струя воздуха и вакуум рванули из шланга.

Раздробленная масса стала втягиваться в мешок.

Кайра помогала скребком, откалывая отставшие куски. Работала яростно, сосредоточенно, капли пота смешивались с грязью на лице.

Шрам над левой бровью — память о падении в вентиляционный колодец в семь лет — горел под слоем пыли.

Прошло десять мучительных минут.

Датчик на планшете дрогнул. Падение давления остановилось. Показатель угарного газа пополз вниз.

Густой, но уже движущийся воздух с шипением проходил сквозь очищенную сетку фильтра.

Кайра выключила помпу.

Тишину шахты теперь нарушало только ровное, глубокое гудение труб — звук работающих «Легких».

Она откинулась назад, прислонившись к прохладной металлической стенке.

Глубокая, судорожная дрожь прошла по всему телу — смесь адреналина, усталости и облегчения.

Сняла респиратор, вытерла рукавом лицо, оставляя грязные разводы.

Дышать стало легче, хотя воздух все еще был мерзким.

Она вытащила себя из теснины труб, спускаясь по скобам вниз, в более просторную часть рециркуляторного узла.

Ее ноги слегка подкашивались от усталости и слабой гравитации.

Внизу, у основания массивного компрессора, стоял ее отец. Деклан Векс, «доктор машин» сектора Гамма.

Высокий, сутуловатый, в таком же засаленном и залатанном комбинезоне, что и у дочери.

Его лицо, изрезанное глубокими морщинами, подчеркивающими усталость и годы жизни под токсичным небом, было напряжено.

Но когда он увидел Кайру, спускающуюся вниз, напряжение сменилось глубоким, почти незаметным облегчением.