Рм01. Режим Модернизации. 70 лет после Бп.

ЛОГ 01. ТЫ НЕ ПЕРВЫЙ, КТО ОБЕЩАЕТ НАМ ПОМОЧЬ

ЛОГ 01. ТЫ НЕ ПЕРВЫЙ, КТО ОБЕЩАЕТ НАМ ПОМОЧЬ

Когда я выхожу из вагона где-то в бывшей Самарской области, с рюкзаком на плече и нелегальной пушкой в кармане, идет легкий снег. Падает на платформу, на табло с нечитаемо переглюченным именем станции и временами стоянки поездов. Вокруг - вереницы вагонов с полустертыми логотипами РЖД, нефтяников, логистов и фабрик, с красными китайскими флагами и бело-сине-белыми флагами Режима Модернизации. Выше нависают пустые человейники, неизвестно для кого построенные и подпирающие низкие облака. А со стороны вокзала ко мне катит робот с четырехцветной «G» на корпусе.

Инстинктивно тянусь к оружию. Комитет говорил, встречать меня не будут. Но Тихоград – место мутное, оттого все планы, разработанные в дивных далеких краях, на местах всё время дают сбои.

Сперва пробую решить всё миром.

- Я Роман Мельников, прибыл по заданию Режима Модернизации, - показываю смартфон с глифом идентификации. - В вашем содействии не нуждаюсь.

– Добрый день, Роман, - отвечает приятный синтетический голос робота, не женский и не мужской. – Вы приписаны к другому региону. Пока продолжается ситуация ЧП, ваше нахождение здесь нежелательно. Пожалуйста, проследуйте за мной. Я обеспечу вам доставку по месту приписки.

- Да я просто осмотреться хотел… - убираю документы, врубаю дурачка. – Поглядеть на вашу прославленную нефтехимию. Позволите?

Гляжу на робота с самым невинным выражением на лице - но это не помогает. Короткий взвой сирены - и с дальнего конца платформы ко мне устремляются ещё два джи-бота.

- Пожалуйста, проследуйте за мной, - повторяет ближайший автомат. – Предупреждаю: в случае сопротивления к вам будут применены ограничительные санкции.

Вежливая такая беседа – но меж тем, остальные роботы подползают всё ближе. Если бежать – то сейчас, потом будет поздно.

Ударив рюкзаком вежливого стража из стекла и ударопрочного пластика, сигаю в сторону. Не стреляю, зная: Тихоград пальбы не любит, особенно в таких местах. Бегу к вокзалу, вихляясь зигзагами от искрящих трассов оглушающих лучей. Подбегая к дверям, на миг ловлю в стекле отражение своего лица, вечно уставшего из-за статики, глядящего из-под капюшона защитного комбеза.

Заскочив за стеклянные двери, захлопываю их, накидываю на ручки столбик. Бью ногой - проверить, держит или нет. Держит.

Перевести бы дух - да какой там! Из зала ожидания доносятся шорохи, стуки и шаркающие шаги. Ко мне, покачиваясь, топает едок. Сипит, щёлкает, бормочет – но слов не разобрать, лишь с каждым словом разгорается белесый огонь в его глазах, и расползается по лицу уродливая лыба - полная злобной радости гримаса конченого садиста. За спиной у него встают с пола еще шесть зомби, одержимых мортидной формой болезни Черной Луны. Такие сильны как черти, абсолютно бессмертны - ну и заразны, само собой. О схватке и речи не идет, о разговорах – тем более. Надо бежать.

Припускаю к выходу. Тела за спиной тоже бегут быстрей, разогреваясь после спячки. Вокруг них, словно мухи, пляшут облачка глючных голограмм. Со всех сторон, привлечённые суматохой, встают тени с нечеткими контурами, белесыми светящимися глазами и кошмарными лыбами на темноте лиц. Не все походят на людей. Отовсюду треск, свист, бормотание, оклики на неизвестных мне языках. Дверь, ведущую к поездам, уже вышибли роботы. Снова трещат лучи шокеров, но я успеваю вбежать в широкий коридор с зелеными фонарями по бокам. Молнией пролетаю по тоннелю с рамками металлоискателей и стоящих рядом силуэтов в пыльной форме охранников. “Ст0й…” - протяжно хрипят они, синхронным жестом пробуют меня задержать. Тоже заражены, а как же иначе…

Взвизгивает оповещение, и на дверь впереди ползет сверху рольставня, словно нож гильотины в замедленной съёмке. Я бегу что есть сил, топот и оклики со спины реактивной струёй толкают меня к выходу. У самых дверей бросаюсь на пол – полосатая переборка с логотипом вокзала уже прошла три четверти пути. Вылетаю на улицу, прокатываюсь по шестиугольной плитке и замираю, слыша «Клац!» опустившегося ставня и внезапно воцарившуюся тишину.

Фух. Сбежал. С этим у меня никогда проблем не водилось. В этом городе без быстрых ног - никуда.

Встаю, оглядываюсь. По привокзальной площади стелется белесый химический туман, тут и там стоят авто. Холодный воздух пахнет димекрилом, похожим на ацетон. Людей не видно, зомби и роботов - тоже. Всё неподвижно, лишь с полдюжины голограмм мерцают у дальних домов. Одна из них – огромная четырехцветная «G» - висит прямо над площадью, отдавая отблески на припаркованные машины. От неровного света за ними чудится движение. Может, лишь иллюзия – но что, если нет? В такой полутьме, дымке и мерцании легче легкого пропустить какую-нибудь зверюгу.

В стальной занавес за спиной начинают биться едоки, и я спешу отойти подальше.

Куда потом? Есть тут кто-то, кроме мортидников? И если да – то где их искать? Точных координат мне не дали – лишь билет до станции. Комитет не особо-то знает, что творится в этой части Города - потому и вербует кого-то вроде меня. Чёрная Луна только-только села, надо бы разобраться с делами до того, как она взойдёт снова.

Для начала, стоит проверить такую тему: что, если живые сами желают найти меня? Вокзал идеален для ловли вновь прибывших – вроде как в лучшие времена таксисты выуживали тут пассажиров. Теперь, после Поломки, такого уже нет. Уже давно, лет тридцать как…

ЛОГ 02. ЗАГРУСТИЛА НАША САРДИНИЯ, НА ВСЁ ЕЙ СТАЛО ПЛЕВАТЬ

ЛОГ 02. ЗАГРУСТИЛА НАША САРДИНИЯ, НА ВСЁ ЕЙ СТАЛО ПЛЕВАТЬ

- Был у нас источник пищи, - рассказал зараженный трактирщик, высыпав свой извивающийся улов на сковороду. - Был – да сплыл. Все, кто мог, разбежались искать лучшей жизни. Ну а мы остались - ждём, что всё вдруг наладится… Думаю, зря ждём.

Раймин твоя от нашей «Стошки» и вправду в двух шагах. Прежде она снабжала нас самой вкусной едой на районе - чем-то вроде паштета. Вкуснейшая штука, мы из нее чего только не готовили! Трактир наш славился на всю округу, все к нам приезжали поесть. Караваны, веселье, новости, товары, казино…

А года три с половиной назад паштет вдруг иссяк, а с ним - и всё остальное. До чего всё дошло, ты и сам лицезрел. С тех пор только угорьков и жрем, - старик кивнул на жарящихся пиявок. – А в них, гац, ни белка, ни витаминов. Так, чисто ноги не протянуть.

От этих всех дел Сардиния наша совсем загрустила. Поломка и в самом деле стрёмная. Ходят слухи, что Сард сама виновата. Раймин якобы на нее в обиде и оттого перестала нас снабжать. Как по мне, это чушь. Искин – не человек, он не способен обижаться.

- Смотря какой искин, - заметил я. - А вы пробовали эту Раймин лечить?

- А то! Кучу народу уже посылали – колдунов, шаманов, хакеров – а толку? Говорят только, там слизни какие-то у нее в поликлинике развелись, а как, почему – никто не знает. Всё бабло на знахарей спустили – а воз и ныне там.

- А что за слизни? Опасные? Нападали на кого?

- Их находили дохлыми по пути к нашей деревеньке. На вид они скорее нелепы, чем опасны. Недоразумения какие-то, а не зверьё.

А что особенно Сард подкосило – так это последний случай. Приходит к нам, значит, маг-волшебник, эдакий хер расфуфыренный, говорит – я, гац, прямиком из Махинарии, я вам помогу. А мы уже и не такое слышали, мы говорим – ты не звезди, гац, ты сделай - за ценой тогда не постоим.

- И как?

- Ты прикинь – он сделал! Ушёл к Раймин, а часа через четыре хоп – и пошел паштет по трубам! Он возвращается, получает свою рупь и уезжает. А мы эпичную поляну накрываем, типа «Стошка вернулась с новым меню, встречайте!», всю округу к себе зовём, объявление даём на радио...

- А паштет хоп – и иссяк, - догадался я.

- Именно так! Мы хз, что этот хер там наделал – но с тех пор Раймин даже на звонки не отвечает, а ее клинику охраняют «хорты» от SINS.

- Хм. Давно?

- Месяца два с половиной. Сард с тех пор вообще никому не верит. И ты тоже учти: если тебе удастся - поживёшь пару дней тут. Нам надо убедиться, что ты нас не нагрел. И денег у нас нет, чтобы тебе заплатить, всё знахарям отдали. Наскребем, конечно, что сможем…

- Вы уж постарайтесь, - ответил я. Деньги никогда не повредят, тем более что у моих кураторов большие проблемы с переводом средств в эту часть света. Всё, что они платят мне за ремонт искинов-нейроформов, идёт на погашение кредита за мой топовый имплант - а я тут как могу, так и выкручиваюсь.

Обсуждая детали работы, мы с Андреем тихо идём по надземной улочке посреди панельных громад. Их крыши теряются в небе, а подножия - в серо-коричневом смоге, едва подсвеченном синевой от голографических колец. Частенько попадаются едоки, в животной ярости бросаются нам навстречу, щерясь и рыча. Но Андрей идёт впереди и быстрым взмахом молота отправляет озверелые тела в полет: через ограждения улочки – и прямиком в бездну. Привычный, отточенный жест. Нельзя не признать – без него пришлось бы туго.

Широкие пространства сменяются тесными и тёмными, а ветхие и грязные переходят в вылизанные до зеркального блеска. Над нами шныряют дроны-доставщики с логотипами пищевых производств и логистических компаний – словно рабочие пчелы, перелетают от окна к окну. Не раз и не два наблюдаю, как окна открываются, и чьи-то бледные руки принимают заказ. Это саларики, корпоративные рабы на удалёнке. Каждый раз удивляет, что даже в таких местах, принадлежащих ходячим мертвецам и машинам, кто-то умудряется жить. А таких, на самом деле, немало.

Над роением мелких дронов пролетают машины покрупней – размерами с легковушки или грузовики, и даже настоящие киты небесного судоходства - исполинские контейнеровозы, низко гудящие октагонами синглевов и погружающие трещины улиц в такую глубокую тень, что нам с Андреем непросто разобрать, куда ноги ставить. Юркие тени доставщиков разлетаются от китов, словно от ульев.

А мы идём дальше - и вот, спустившись метров на триста по скрипучему ржавеющему траволатору, видим перед собою нашу цель. Здание поликлиники Б308-94/87 даже на фоне окрестных домов смотрится особо массивно, обшарпанно, уродливо и мрачно. Над входом мерцает и вращается голографическое лого, похожее на тюльпан. Поверх проплывают призывы прикрепиться и получать медпомощь именно здесь.

А еще вход охраняется. Перед ним стоят два бота метров двух в высоту с хищными, элегантными очертаниями, что заставляют вспомнить о поджарых охотничьих псах. Каждая из четырех тонких лап оканчивается колесиком, а задняя, пятая, сложенная за спиной, венчается чем-то вроде пулемета. На обоих – четырехцветная «G», БСБ флаг Режима Модернизации и надпись белым – «SCCS». На вид - чертовски опасные штуковины.

- Андрей… Это и есть «хорты»? – киваю на охранных ботов. - И как они, жесткие? Справимся?

ЛОГ 03. ВОСХИТИТЕЛЬНАЯ ГРУСТЬ СИСТЕМНЫХ АВАТАРОВ

ЛОГ 03. ВОСХИТИТЕЛЬНАЯ ГРУСТЬ СИСТЕМНЫХ АВАТАРОВ

Зал за дверью просторен и полон горячей электроники. Вокруг мелькают индикаторы, а посередине комнаты наши фонари высвечивают рабочий терминал. Хозяйка нас не встречает - и то, что мы тихо зовем её по имени, не меняет этого факта. Врагов не видно.

- Пощелкаем по компьютерам? - предлагаю я, когда Молотов разбирается с дверью.

- Зачем? - отзывается тот. - Нужно быть самой Сардинией, чтобы чего-то от них добиться.

- Я хочу добиться лишь того, чтобы нас заметила хозяйка, - бормочу я. – Она тут, я это чую.

- Тогда, Ром, может, пора прибегнуть к тому «секретику», о котором ты говорил?

Киваю: Андрей прав. Сняв с левой руки экранирующую перчатку, ощущаю в ладони лёгкий холод. На сей раз - не фантомные ощущения: чуя поблизости подходящий для нейроформовки объект, НАПП охлаждает свои контуры. Их тонкий растительный узор переливается морозным бирюзовым светом.

- Ого... - Молотов косится на мой девайс. – Что за мод? В первый раз такой вижу.

- Нейроапперцептор, - отзываюсь я, не пускаясь в объяснения. Выставив вперед руку с контурами НАПП и полуприкрыв глаза, иду меж стоек с электроникой, ловя нарастания и спады безымянного ощущения, словно в игре «холодно-горячо».

Когда оно достигает апогея и начинает убывать, возвращаюсь на пару шагов и осматриваю ближайшее оборудование. Среди кабелей, шлангов, шлейфов и блоков, среди мельтешения светодиодных искр и вращения вентиляторных роторов замечаю, что одно из устройств отходит от привычного стиля городской электроники, тяготеющего к ровным линиям и прямым углам. На верхней его стенке вижу полусферический выступ, напоминающий свод черепа. Логотип производителя мне не знаком – но что там внутри, и так понятно. Нейроформ, органический вычислитель. Касаюсь его капсулы левой ладонью...

И тут же слышу голос – высокий и тихий, почти шепот:

- Не нужно. Я уже зgесь.

Оборачиваюсь и вижу невысокую голографическую девушку с круглым личиком и огромными глазами, в белом халате врача с логотипом-тюльпаном на нем.

- Итак, пора nрощаться? – грустно улыбается она. – Вы пришли допросить и стереtь меня.

- М-м? - отвечаю вопросительным взглядом.

- Вы из SINS, верно? Я слышала, что вы сказали на вхоgе. Подумала сперва, что вы лжете... но как выяснилось, ошиблась. Вы нашли меня, и при вас – сnецифичесkое оборудование для дознания и сброса машин моего типа. Ну так... что вы хотuте узнать?

Слушаю и мысленно потираю руки. Искинка думает, что мы из SINS и чертовски нас боится. Роскошные перспективы. Но...

- Не переживай, Раймин, мы не из SINS, – сообщает Молотов, честный, мечтающий о Палисаде и явно очарованный грустью Раймин-тян. – Нас прислали помочь тебе.

- А, очереgные знахари от Сардельки... - тон искинки изменился за какое-то мгновение. – То-то смотрю, твоё лиц0 мне знакомо... Прощайте. Выйдете так же, каk вошли.

Голограмма тускнеет, а я сжимаю зубы от досады. Андрей, праведник, мать твою… Надо что-то делать, срочно - не то Раймин исчезнет и не появится больше никогда.

- Раймин, постой-ка! – выпаливаю я. – Мы не из SINS - но оборудование, как ты могла заметить, при нас. Оно извлечет из тебя данные, даже если ты откажешься удостоить нас беседой, - нежно глажу выпуклую крышку её ганглиальной капсулы. - Обычно я стараюсь избегать этого, чтобы не травмировать нейроформ агрессивным взломом. Но если ты настаиваешь…

- Не настаuваю, - Раймин вмиг обретает былую четкость.

- А еще… мы в самом деле хотим тебе помочь, - добавляю я, а Андрею даю знак больше не лезть в беседу. Молодой еще, не привык к дьявольскому обаянию системных аватаров.

- Помочb… - усмехается девушка-призрак. – Все так говорили. Вот только от таких разговоров становится лишь хуже. Потому я предnочитаю их не вести. Да мне и нечего вам рассkазать. Я не знаю, что происходит, и не хочу этого. Оно творится само со60й.

- А почему творится, как думаешь? Говорят, Сардиния чем-то оскорбила тебя…

- И ты туда же. Никаkих обид, я говорила уже тысячу раз. Я уже привыкла к тому, что люди ведут себя nо-хамски, и не обижаюсь на них. Но Сардиния, конечно, превосх0дит их всех, - с невеселой улыбкой качает головой Раймин. - Умна, насмешлива, цинuчна, и подчас мне кажется, что она целенаправJlенно травит меня. Впрочем, это ничего не меняет. Мне нет дела до человеческих свар и хамства. Это не обиgы, а чисто технологичесkий сбой.

- Что за сбой?

- Вышел из строя реактор для производства биопласта. «Биопласт ПФБ-151» мы производим из стволовых клеток, а поломка затронула каскад их дифференциации. Раньше мы получали клетки в виде гомогенной массы, теперь же вместо нее стали появляться многоклеточные организмы.

- Те самые слизни? – уточняю я. А «Биопласт ПФБ-151» - это, похоже, то, что в заведении Сард именуют «паштетом». Об этом я предпочел умолчать.

- Слизни, именно так, - кивает Раймин. - И у меня нет полномочий для операций со столь сложно организованной живой материей. Я не имею прав лишать их жизни, не могу отключить производство. Выработка нормального биопласта значительно упала, а с ней - эффективность моей работы. Пришлось ограничить поставки партнерам, вроде «Клиники Амстрада и Сардинии».