Родные души

Глава 1

Лето совсем не радует: постоянные дожди и противный холод портят и без того плохое настроение.

Пряча замёрзшие руки в карманы своей старой ветровки, я медленно бреду в сторону дома. На часах уже давно перевалило за полночь. Я должна была остаться ночевать у Вики, но она привела к себе очередного хахаля, и я не захотела наблюдать за их лобызаниями до самого утра.

На нашей улице не горит ни один фонарь. Местные власти просто забили на нас. Старый район остался на отшибе этой жизни и выживает сам, как только может.

Кроссовки грузнут в противной грязи, но я, как робот, иду к намеченной цели. Теперь до утра буду вымывать обувь. А что остаётся делать, если мне банально нечего больше обуть?

Ещё издалека вижу, что в нашем доме горит свет во всех окнах. Уровень тревоги вылетает за пределы нормы. Раньше Максим никогда не включал верхний свет, только настенный светильник в своей комнате. Почему тогда сейчас весь дом светится как новогодняя ёлка? Ещё и на крыльце лампочка горит. Я её уже года два не включала, думала, что там давно всё перегорело.

Я и мой старший брат живём в частном секторе. Родительский дом достался нам по наследству после их гибели. Не стало их ещё пять лет назад. За это время некогда красивый и ухоженный дом превратился в затхлый бомжатник, в который периодически захаживают сомнительные личности.

Максим употребляет — и этим всё сказано. Ни в самом доме, ни в нашей маленькой семье давно нет чистоты и порядка. Я реально устала бороться с братом, и поэтому мы просто плывём по течению.

Пять лет назад наши жизни навсегда перевернулись с ног на голову. Родители были убиты недалеко от придорожного кафе в соседнем городе. Почему они оказались там в десять вечера? Кто их убил? Следствие так ничего и не выяснило по их делу.

Свидетелей не было, камеры не работали. Из этого даже последний дурак может сделать вывод, что к убийству готовились.

Почему? Этот вопрос не даёт мне покоя по сей день. За что их убили? Простой инженер и воспитательница детского сада — вот кем были мои родители.

В тот вечер они устроили себе романтический ужин и поехали в новый, недавно открывшийся ресторан. Я и брат были дома, играли в настольные игры, смотрели телевизор и даже не догадывались, что наших родителей уже нет в живых.

Страшно и больно вспоминать тот момент, когда к нам приехала полиция. Не знаю, как только моё сердце выдержало такой удар. Один лишь Макс мог спасти меня из пучины смертельного горя. Он старше меня на семь лет и на то время официально работал на СТО. Только по этой причине меня не отправили в какой-нибудь интернат или детский дом. Макс официально оформил опеку, и я смогла остаться в родном доме.

Примерно через год после смерти родителей я узнала о зависимости брата. Узнала от посторонних людей, так как тогда он ещё не сторчался и явных признаков не проявлял. Но регресс был стремительный, и сейчас он находится на самом дне.

В нашем доме не осталось ни одной стоящей вещи, всё ушло по местным ломбардам и барахолкам.

Поначалу я упорно сражалась за каждую проданную вещь, но после того, как Макс поднял на меня руку в порыве гнева, я перестала отстаивать наш дом. Мне стало всё равно. Я не могу ни физически, ни психологически повлиять на брата, но и заявить на него в полицию — тоже выше моих сил. Он единственный родной мне человек, больше нет никого. И у мамы, и у папы не было братьев или сестёр. Бабушек и дедушек у нас также нет.

Я одинока. Целиком и полностью одна в этом мире. На Макса нельзя положиться в случае каких-либо проблем. Ему давно плевать на то, где я и что со мной.

Под окнами дома стоит большая чёрная машина. Я знаю, кому она принадлежит, и от этого становится не по себе.

Штырь. Он же Киселёв Денис. Местный криминальный авторитет. Я, к счастью, лично с ним не знакома, но он слишком популярен в нашем городе, чтобы не знать его биографию. От таких людей нужно держаться как можно дальше и никогда не попадать к ним в должники. Какого чёрта он забыл у нас дома? Неужели Макс связался с этим бандитом? Если так, то нам конец.

Подходя к крыльцу, я обращаю внимание на приоткрытое окно кухни и решаю подслушать происходящее. Как мышь пробираюсь по цветочным клумбам к заветному окну. Кроссовки теперь точно не отмыть.

— Слушай сюда, торчок! У тебя не получится наебать меня! — сердце пропускает удар. Я вижу, как Штырь держит на прицеле моего брата.

— Да с чего ты взял, что я хочу тебя наебать? Всё в силе, как мы и договаривались. Я никогда ни с кем другим не договаривался! Только с тобой! — Макс обдолбанный в хлам и верещит как истеричка.

Штырь же не выстрелит?

Тело начинает бить крупная дрожь. Что мне делать? Полиция мне не поможет. Она прислуживает Денису, и скорее всего меня скрутят за ложный вызов.

— Откуда тогда ползут эти сплетни? Мой человек говорит, что ты решил продать сестру другому покупателю. Ты бессмертный, что ли? — дуло пистолета упирается Максу в горло.

Что? Продать?

Не верю в то, что только что услышала. Что за чушь. Как можно продать живого человека? Разве что на органы? Что вообще происходит? Меня хотят убить?

— Брехня! Она твоя! И целка её в сохранности! Мне её подружайка всё докладывает. Ни с кем она не шарилась никогда!

Вика...

— Я и без тебя знаю, что она ещё целка! — Штырь отвешивает Максу смачного леща, от которого тот падает задницей на пол. — Она у меня двадцать четыре на семь под колпаком.

Понимание происходящего поздно, но всё же обрушивается на меня бетонной стеной. Родной брат собирается продать меня как игрушку для утех.

Почему? Чем я заслужила такую тяжёлую судьбу? Сколько ещё я буду мучаться на этом свете?

— Забирай её хоть сейчас! Только бабки не забудь мне отдать!

— Я не буду забирать школьницу, идиот!

— Какая она школьница? — Максим неуклюже поднимается с пола. — Через два дня выпускной, получает аттестат — и аля-улю.

Осознаю себя бегущей по тёмной улице в неизвестном направлении. Бегу без разбора, куда и зачем. Вдобавок ко всему небо опять прорывает сильным ливнем.

Глава 2

Расставшись с Леной на перроне, я отправляюсь прочь, на поиски интересующей меня информации. Необходимо узнать у прохожих про какие-нибудь ночлежки в городе.

Можно было обратиться к работникам вокзала, но я не захотела светиться. Ведь я даже не догадываюсь, на что пойдёт Штырь, чтобы меня найти. Почему-то присутствует уверенность, что просто так меня никто не отпустит. Его слова про «двадцать четыре на семь под колпаком» неистово пульсируют в памяти. Хотя мобильного у меня нет, так что отследить моё местоположение у него быстро не получится.

Подойдя к автобусной остановке, обращаюсь к первой встречной женщине с маленьким ребёнком на руках:

— Простите, вы не подскажете, где я могу найти бесплатный ночлег? Или, может, организации по помощи людям в тяжёлой жизненной ситуации? - звучит плаксиво, но как есть.

Женщина с брезгливостью осматривает мои волосы. Чувство ущербности бьёт меня под дых. Неуклюже приглаживаю ладонью свою спутавшуюся шевелюру.

— Без понятия. Отойди от меня подальше, — кивает на мусорку недалеко от меня. — Стой там.

Не понимаю, зачем мне там стоять, но делаю шаг в сторону от этой мадам. Сразу замечаю, что на меня с интересом смотрит рядом стоящий парень кавказской наружности. Улыбается. Спросить за ночлег у него? Почему-то он не внушает мне доверия.

Отворачиваюсь, но парень обращается ко мне.

— Я могу вам чем-то помочь? Вы спрашивали про бесплатный ночлег? — весьма миролюбиво и необоснованно заботливо.

— Да, — не уверена, что безопасно заводить общение с незнакомым мужчиной. Мне везде чудится подвох.

— Я знаю здесь одно местечко. Недалеко, буквально через три улицы. Давайте провожу, — белоснежная улыбка и добрые глаза. Очевидно, что он хочет мне понравиться.

— Какой адрес? Я сама доберусь, — может, я и зелёная во многих вопросах, но не до такой степени.

Парень снисходительно улыбается и называет адрес.

— Не переживайте, там работает моя двоюродная сестра. Она хорошая девушка и обязательно вам поможет.

Становится стыдно за свои подозрения. Да кому я нужна? Только вышла с поезда — и прям сразу попала в руки к маньяку?

Немытая, нечёсанная, в видавших виды кроссовках и в нелепом розовом спортивном костюме. Да, он нелепый. В поезде я была рада сухой одежде, а сейчас, стоя посреди улицы, я чувствую себя плюшевым растрёпанным медведем. Вокруг меня суетятся люди, все одеты преимущественно в чёрно-белые тона. И вот она я — розовое пятно на фоне серого города.

— Спасибо, — уныло благодарю парня и отправляюсь в сторону ночлежки.

То, что мне есть где переночевать, конечно, замечательно, но что делать дальше без документов? Может попробовать их восстановить? Только вот с ними Штырь быстрее сможет меня найти. Это какой-то замкнутый круг.

Дохожу до самого обшарпанного дома на указанной улице. Табличка с номером гласит, что я пришла. Было сказано, что вход со двора. Прохожу в высокую арку и оказываюсь в типичном дворике с огромной заросшей клумбой посередине. Почему люди не облагораживают своё место жительства? Столько пустой земли пропадает зря. Эх!

Кручу головой влево-вправо, но так и не нахожу отдельного входа. Должна же быть какая-то табличка? Ну хоть что-то? Ничего нет.

В самом углу дома при внимательном рассмотрении вырисовывается невзрачная деревянная дверь. Наверное, это здесь. Подойдя ближе, я не обнаруживаю никаких опознавательных знаков.

Стучу. Жду. Ничего.

Повторяю. На этот раз мне открывают. Какой-то заросший щетиной мужик. Морда выдаёт как минимум недельный запой. Я много повидала таких экземпляров в своём доме. К Максу какие только и не захаживали.

Внутреннее чутьё бьёт тревогу. Что-то тут не так.

— Чего хотела?

— Ничего. Я, наверное, ошиблась. Извините, — пячусь назад в намерении побыстрее отсюда уйти.

Не успеваю. Мужик словно кобра бросается мне навстречу и хватает за плечи своими руками-клешнями. Резкая боль простреливает молнией в позвоночнике.

— Аааай! Отпустите! — кричу что есть силы.

Шершавая вонючая ладонь закрывает мой рот, и я начинаю задыхаться. Страх невиданной силы выкручивает каждую клетку моего тела. Не успеваю опомниться, как оказываюсь в тёмном помещении по другую сторону двери.

Удар кулаком по лицу. Темнота...

— Зачем ты её так уделал? Испортил фингалом такое нежное личико, — незнакомый женский голос выражает наигранное сочувствие.

— Прям там... Обычная белобрысая шкура. Полстраны таких ходит, — голос принадлежит схватившему меня мужику.

Я лежу с закрытыми глазами. Мне до смерти страшно показать этим нелюдям, что я пришла в себя. Что они от меня хотят? Куда я попала? Миллион предположений и ни одного хорошего.

— Рамиль тебе спасибо за это не скажет. Может, он хотел её уже сегодня продать? Не думал о таком варианте?

Продать?! Рамиль?

Я проклята. Я на тысячу процентов проклята. За последние сутки меня уже дважды пытаются продать.

— Скажу, что сама напросилась. Зато не удрала, — противный скрипучий голос удаляется. Наверное, вышел из комнаты.

— Я знаю, что ты очнулась. Ванька свалил к себе, можешь открыть глаза.

Не могу. Страх не даёт мне совершить даже минимальных движений.

— Давай! Хватит придуриваться! Здесь тебе не санаторий! Разлеглась! — огненная пощёчина заставляет меня открыть глаза.

Хватаюсь за щёку и принимаю сидячее положение. Передо мною стоит темноволосая молоденькая девчонка, возможно, моя ровесница.

— За что? — единственный мучающий меня сейчас вопрос. На глаза наворачиваются слёзы и сразу закладывает нос.

— За всё хорошее! — довольно скалится эта сумасшедшая.

Мои глаза мечутся по комнате. Это явно не жилое помещение. Из мебели — только кровать, на которой я сижу. Я должна вырваться отсюда любой ценой.

— Даже не думай. Ты не выйдешь из квартиры без разрешения моего брата.

— Кто вы? Что вам от меня нужно? Вы не имеете права удерживать меня против моей воли, — совсем неуверенно, но всё же выдаю на одном дыхании.