Рогатая ведьма для подлого дракона

Глава 1.

С кислым выражением лица, при взгляде на которое даже испорченное молоко покажется еще о-го-го, каким свеженьким, я смотрела на то, как у алтаря сочетались священным союзом моя сестра и — прошу обратить внимание! — мой жених.

Невеста сияла и лучилась от счастья! Еще бы! Отхапала себе такой лакомый кусочек, в виде молодого герцога, и довольна! Вон как улыбается.

Ее белую фату, купленную, между прочим, для меня, держали младшие братишки, которых мама упорно переодевала в девочек.

— Согласна ли ты Лаура Джавина Аморано...

Слушая нудную речь, почесала зудящие рожки, которые были виновны в том, что я сидела на свадьбе сестры, а не стояла со счастливым оскалом у алтаря. К слову, восседала я на первом ряду... Наверное, матушка боялась, что пропущу чего-нибудь важное, если размещусь хоть на ряд дальше. Ну и пусть, мне очень даже нравится наблюдать за тем, как мой бывший жених самозабвенно смотрит на сестрицу.

А я ведь знала, что сестра ему всегда нравилась больше, чем я. В нашей стране все будто помешаны на зеленоглазых блондинках. Медом они что ли намазаны? А мне, голубоглазой брюнетке, что делать? Перекрашиваться? Нет уж, увольте!

Но вот ведь раньше, какая незадача была...

Сестрица моя любимая имела неосторожность родиться первой. Да, пусть всего минут на двадцать, но факт оставался фактом. И потому великий дар рода Аморано перешел к ней, а точнее все так думали.

Дело в том, что наша семья не совсем обычная, как бы это странно ни звучало, впрочем, и не слишком особенная. Просто в нашем роду, как и во многих других, рождались ведьмы и ведьмаки. Однако не все потомки становились последователями Баартоса[1], а только лишь первые дети первых детей. И в день, когда ведьмы славят своего бога, у этого самого первого ребенка на девятнадцатом году жизни пробуждаются особые силы, которые являются даром Баартоса, а кроме этого вырастают рога.

Да, вы не ослышались, да, в прямом смысле этого слова. Витые рога, самые настоящие.

Зачем они ведьме? А хухлик[2] их знает. Вырастают и все тут!

Так вот. Поскольку Джавина явилась на свет раньше меня, все думали, что, как и положено, Великий Баартос одарит милостью именно ее. Поэтому матушка, также будучи ведьмой, активно готовила сестру стать продолжательницей великого рода Аморано! Она желала, чтобы Джавина стала Валхарой[3], ибо у нее самой много лет назад этого не получилось сделать. Меня же было решено выдать замуж за сына герцога Какашто — давнего друга семьи. Однако не тут-то было!

Пресвятая Мэйна[4], как она это очень любит делать, показала всем большую и огромную фигу, и вместо сестрицы в день Баартоса с рогами проснулась я!

История была знатная... Столько криков и визгов в нашем доме не было, пожалуй, никогда. Я подвывала от неожиданности, сестра визжала от радости, а матушка от того, что все ее планы в очередной раз пошли хухлику под хвост. Тетушка глотала валерьянку, потрясая огроменным талмудом семейной истории, в котором вплоть до седьмого колена были записаны имена ведьм и ведьмаков, и в котором не было даже одного упоминания о втором ребенке. Папочка, прибывший из империи Ифровар аккурат на мою свадьбу, только посмеивался в кулачок.

Он всегда мне говорил, что рано я себя в браке решила похоронить. Говорил, что, мол, еще света белого не видывала, и коли существует в мире справедливость, не дадут мне силы всевышние замуж за этого Какашто выйти. И ведь надо же, как по писанному прочитал! Папочка у меня, конечно, пройдошистый, но не настолько же, чтобы в летописи Мэйны подглядывать!

Потом родители долго ругались, ради приличия удалившись в другую комнату и чисто символически прикрыв дверь, к которой мы с сестрой тут же привалились. Мне немного мешали рога, но все это было делом наживным, и вскоре я уже с не меньшим интересом, что и Джавина, подслушивала, о чем там они говорили.

Мамулечка кричала на папу, обвиняя во всем его «поганые» гены, которые испортили ей всю малину. Вещала о том, что это небывалая в истории вещь, что теперь все ее коварные и великие планы рухнули, и виноват в этом единственный источник всех зол — мой папаня.

Сразу вам признаюсь, быть позором рода — штука крайне неприятная. И матушка, и тетка, и еще одна тетка весь оставшийся день косились на меня, как на прокаженную. А на следующее утро мама ворвалась в мою комнату и тоном, не допускающим возражений, заявила, что я еду в академию.

Я было воспротивилась, давя на то, что сестрицу ни в какую академию ссылать не собирались, но мне вставили по первое число, а потом и по второе, и до кучи по третье.

За завтраком же, на котором я сидеть нормально не могла, ибо часть тела, о которой не упоминают в приличном обществе, ужасно болела после матушкиной воспитательной беседы, сестра со счастливой лыбой сообщила о том, что выходит замуж за моего герцога!

Вот так счастливо для сестры и довольно сумбурно для меня и закончилась эта история.

Я насмешливо скривила губы, глядя на то, как жених клянется в верности до гробовой доски. Ну-ну, видали мы вашу верность, господин. Был бы всякий верен, как вы, и у нас бы, пожалуй, ни одна семья целой не осталась, а гвардейцы с верностью такой в первой же войне перешли на сторону врага.

Сложила руки на груди и закинула ногу на ногу. Папочка, сидевший рядом, коснулся моего плеча и подмигнул.

Глава 2.

Карета подпрыгнула на очередной кочке, из-за чего я ругнулась уже, кажется, в миллионный раз и потерла голову, которая снова ударилась о стенку.

Мы ехали целый день, и признаться, я уже буквально вешалась со скуки. Развлечений-то вокруг совсем никаких. Разве что можно поглазеть на совершенно монотонный пейзаж... Но это такое себе удовольствие, конечно, весьма и весьма сомнительное.

Побарабанила пальцами по коленке и, ни на что не надеясь, отодвинула шторку, ожидая увидеть всю ту же неменяющуюся картину — поля, усыпанные еще не успевшими завянуть желтыми и голубыми цветами, с редкими проблесками деревьев. Время от времени, в поле моего зрения попадал какой-нибудь случайный, что шел по дороге, почти всегда неся огромную суму. Обычно когда до прохожего доносился стук копыт и скрип колес, он по привычке отходил в сторону, но поворачиваясь, чурался и отскакивал с пути, осеняя себе защитным знамением Первобога.

Еще бы. Бедняги.

Поди, за всю свою жизнь мертвечинку только на погребениях и видели. Да и та была достаточно воспитана, чтобы как-то держать себя в рамках приличия и спокойненько лежать себе в гробу, не брыкаясь. А этот скелет с блестящими на солнце белоснежными костями не только не думал лежать, как ему и положено, но и еще и очень даже живенько подгонял лошадок и угрожающе клацал челюстями, когда те не слушались. К слову, коняшки — тоже не будь дураками — не слушались крайне редко.

Так вот.

Ничего нового в окне я увидеть не ожидала. Я точно знала, что до столицы, в центре которой как раз и находилась академия, еще было ехать и ехать. А значит, мы могли добраться до нее не раньше завтрашнего дня. Отчего-то я даже и предвидеть не могла, что в нашем маршруте фигурирует остановка на ночлег. Но она была...

Кони встали перед невысоким приземистым и пузатеньким домиком, который носил гордое название таверны. Оттуда доносились пьяные выкрики, визги женщин и веселая музыка. К общей симфонии присоединялись лошади, которые ржали тут неподалеку — в стойлах, примыкающих к таверне.

Я осмотрелась, поражаясь, насколько выгодно разместился хозяин сего места — как раз на перекрестке пяти дорог. А я еще удивлялась, откуда в простой придорожной таверне такой наплыв посетителей. Ведь рядом со строением стояло, по меньшей мере, десяток карет.

Кинула подозрительный взгляд на окна, в которых как раз мелькнула чья-то пьяная в стельку, но весьма и весьма довольная рожа. Как бы ни оказалось так, что тут и вовсе мест нет. Оглянулась на своего кучера, тот ответил мне подбадривающим синим взглядом и проговорил: «Заселяйтесь», сам же принялся распрягать лошадей.

Забудем о том, что у меня совсем не было опыта в подобных вещах, я вообще дом покидала всего-то пару раз, но всегда с родителями. Выпятив грудь колесом и вздернув подбородок до небес, я глубоко вздохнула и зашагала к двери.

Та распахнулась прямо перед моим носом, едва не подарив мне восхитительный фиолетовый синяк на носу, который сочетался бы с моими синими глазами получше всяких сапфиров. Опираясь на дверь на меня смотрел паренек с немытыми сальными волосами, которые липли к его лицу. Глаза парня были собраны в кучку. Он пьяно икнул, вскинул голову и широко улыбнулся.

— Уйди, блюмп[1] ты вонючий, — сморщилась я, прикладывая к носу ладонь, чтобы хоть как-то защитить себя от этого ужасного смерда, исходящего от паренька. По-моему даже упомянутые блюмпы следят за собой более тщательно. А ведь они известные свинтусы!

Пьянчужка харкнул себе на ладонь и прилизал волосы, которые, и без того стали почти единым целым с головой.

— С превеликим удовольствием, — невнятно пробормотал он заплетающимся языком, улыбнулся шире, отчего его лицо стало еще более глупым, и рухнул к моим ногам.

Я сморщила губы и переступила через него.

Зато, какой улов! Первый день на свободе, а уже мужчины прямо-таки к ногам валятся! Да, пусть мужчинка так себе, не умен, не красив, да и манеры у него оставляют не просто желать, а прямо-таки молить о лучшем, но ведь это только начало!

К моему сожалению, внутри было ничуть не лучше.

Въедливый, неприятный запах мужских потных тел глубоко пропитал стены этой таверны. Не помогали ни расставленные на подоконниках цветы, ни ароматические трубки, которые дымились и торчали по углам.

Помниться матушка всегда раскуривала такие, после того, как к нам захаживал наш сосед, граф Люпшо. Это был мужчина многих талантов — был он и умен, и стар, и вонюч. Не знаю, как у матушки хватало сил сидеть с ним положенные полчаса, а потом ссылаться на важные дела и прогонять его из нашего поместья.

Боясь задохнуться, я не стала отнимать от лица руки в перчатке, которые, кстати, были выписаны из столичного каталога моды, и которые были предметом моей личной гордости. Ведь я сама сидела над ними целую ночь и кропотливо, высунув от усердия кончик языка, пришивала к ним драгоценные камушки, чтобы у сестры лицо от зависти на утро перекосилось. Впрочем, так и получилось! Какое удовольствие я испытала в тот миг, и не передать.

Прямо передо мной на пол упали двое мужланов, которые с остервенением били друг друга в лицо и выбрасывали резкие слова. И вот уже и три особи предположительно мужского пола пали ниц передо мной... Да это успех!

Обойдя их, я осмотрела переполненный обеденный зал в поисках хозяина.

Глава 3.

Проснулась от того, что карета резко затормозила, отчего я покатилась с сидения и больно ударилась об пол.

Грордова бездна!

Шипя и ворча, я поднялась и зло покосилась на дверь. Чего там такое произошло, что мой кучер создал аварийную ситуацию?! Будто чуя, что я его в мыслях костерю на все лады, скелет открыл дверь и, почтительно поклонившись, отошел, приглашающее махнув рукой.

В моей голове мелькнула слабая надежда на то, что мы приехали в академию, и я уже полная решимости вскинула голову, но оказалось, что все не так радужно и прекрасно.

Передо мной раскинулись окраины столицы во всей своей красоте. А именно: вонь, смрад и грязные люди в скудных ветхих одеждах, еле держащихся на лоснящихся потом тщедушных грязных телах. Серые здания, замызганные грязью, помои, вылитые прямо под фундамент, ор и гам торговцев, зазывающих купить лучшие товары во всем королевстве, и толпы попрошаек, которые тут же кинулись к нашей карете, завидев в нас золотую жилу.

Я поморщилась и невольно отползла в дальний угол кареты. Выходить и встречаться с этими людьми не было никакого желания. И что это вообще такое?! Кучер решил мне устроить экскурсию по достопримечательностям? Ну, так пусть устраивает их в другом месте, более пригодном для подобных целей.

Где мой надушенный белый платок?!

— Почему мы остановились? Трогай! — приказала я, глядя на скелета.

Тот клацнул челюстями, от чего половина попрошаек разбежалась, а другая половина видимо была совершенно в отчаявшемся положении, ибо сие представление ее не напугало. Напротив, их руки еще более жадно стали тянуться ко мне через открытую дверь.

— Мы приехали слишком рано, — ответил скелет. — У меня был приказ вернуться в полдень.

Вот чем плохо иметь посмертие в слугах! У человека мозг гибкий, ему приказали вернуться в полдень, и он понимает, что если прибудет раньше — ничего критичного и фатального не произойдет. А тут что? Если приказали в полдень, так я снова в могилу слягу, но ни позже, ни раньше не приеду!

Одно слово — зомби!

Из-за высоких грязных зданий было сложно судить о положении солнца, а потому почти невозможно было сделать выводы о том, который сейчас час. Но создавалось ощущение, что еще ранее утро, а это значит, нам предстояло провести тут, по меньшей мере, несколько часов.

Нет, ну это уж извините!

Ногой отпихивая попрошаек, я выпрыгнула из кареты и огляделась. Мне в подол тут же вцепились чьи-то руки, и я поборола желание лягнуться.

Знаю я этих несчастных и бедных людей, ветеранов войны, отцов и матерей многодетных семейств! Это днем они такие бедные и несчастные, а ночью встреться с ними в темном переулке — и зубов точно недосчитаешься!

Матушка рассказывала, как в один из ее приездов в столицу, она проявила милосердие и дала золотой какому-то мальчонке очень печального и несчастного вида. Так ее потом в соседнем же переулке обобрали до нитки, оставив лишь в нижнем белье...

Стоит ли говорить, что потом этих ребят постигла мстя великая и страшная, но это потом, а факт оставался фактом.

Так вот, я не собиралась наступать на матушкины грабли!

— Подайте бедному калеке! — раздавалось со всех сторон.

— Идите к грордам, не то прокляну! — рыкнула я.

Половина рук отцепилась от меня, и я с раздражением подумала о том, что отпечатки их грязных пальцев придется отстирывать от дорожного платья очень долго, а ведь оно — мое любимое!

— Так, я пойду сама, а ты уж постарайся доставить мои вещи в целости и сохранности до академии, — обратилась я к скелету, который как раз отцеплял какого-то предприимчивого мальчишку от моего чемодана.

— В полдень доставлю.

Я подозрительно на него посмотрела, вознося молитву Светлейшей Фейнон[1], чтоб мои вещички остались в целости и сохранности, затем прижала к груди свою сумочку и целенаправленно двинулась вперед, стараясь продраться через волну этих неугомонных мерзких людей.

— Прокляну! — то и дело рычала я, и попрошайки отставали, но ненадолго.

Но вот впереди стала виднеться оживленная чистая улица, а пальцы, вцепившиеся в мой подол, стали редеть, а потом и вовсе исчезли.

Городскую улицу я приветствовала, как родную!

Я оглядела стройный ряд магазинчиков и задумалась.

По-моему, матушка говорила, что мне нужно будет купить себе метлу, зеркало и котелок. Я думала сделать это после того, как заселюсь в общежитие, но с другой стороны, а почему бы не совершить необходимые мне покупки прямо сейчас, да?!

Я пошла вдоль ряда, всматриваясь в вывески и в прохожих, которые занимали большую часть моего внимания, точнее, меня интересовали даже не сами прохожие, а их туалеты. Раньше я только со страниц модных журналов, выписываемых из столицы, могла видеть все эти роскошные платья и украшения, а сейчас — вот они, сверкали прямо передо мной.

Дама в розовом платье прошла мимо меня, держа под руку своего кавалера.

Платье было чудесным, но вот только совершенно не было к лицу юной леди. Его цвет сливался с цветом ее кожи, и она больше походила на поросеночка, чем на столичную красотку. А вот и другая леди в ярко фиолетовом наряде. Ничего не скажешь, хороший выбор, только вот мех на платье в теплую пору был популярен в прошлом сезоне... Надо следить за тенденциями, милочка.

Глава 4.

Ровно в полдень мы с Линтой, навьюченные покупками, буквально вползли в ворота академии. Скелет в черном камзоле и шляпе-котелке приветливо щелкнул челюстями и ткнул куда-то вперед.

Я, вытирая выуженным из сумки платочком, пот со лба, посмотрела в указанном направлении и едва сдержала стон. Впереди виднелось красивое двухэтажное здание, украшенное колонами с округлыми окнами. Но до него еще нужно было дойти, и что-то подсказывало мне, что и это не конечный пункт нашего назначения.

Оглянулась на Линту, проверяя, жива она вообще или нет. Я-то ладно... Так, закупилась по мелочи, а вот у девушки рук не хватало, чтобы удержать все те многочисленные пакеты, которые она насобирала. Я в шутке предложила ей понести часть ноши в зубах, и к моему немалому удивлению, она последовала моему совету. Так что картину мы сейчас являли собой весьма любопытную.

Стараясь держать лицо и не гнуться под тяжестью сумок к земле, я гордо пошла к зданию, хотя вышагивать тут было особенно не перед кем, разве что перед скелетом-сторожем, но не думаю, что это для него занимательное зрелище.

Пот стекал с лица, щеки наверняка раскраснелись, а дыхание сбилось. Я чувствовала себя так, будто пробежала, по меньшей мере, сотню яргов[1], а уж про то, что ощущали мои бедные ноги и говорить не следовало. Они ужасно ныли. Я была привычна ходить на каблуках, но даже в самые тяжелые дни, я не бродила на них столько времени! И сейчас подушечки пальцев ног просто умоляли о том, чтобы их уничтожили окончательно.

Тем не менее, преодолевая боль в ногах, усталость в мышцах, и малую долю раздражения от того, что мне вообще пришлось этот путь проделывать, я доковыляла до двери и распахнула ее. На меня повеяло слабым запахом свежих цветов и еще чего-то знакомого... И войдя в помещение, я поняла, что это был за запах — лак для ногтей.

Мы находились в огромном фойе, из которого вели три двери. Между двумя из них располагалась стойка, а за ней восседал скелет, или... Скелетиха? На этом умертвие был парик из густо завитых волос золотого цвета, а на костях висело модное платье. Видимо, оклад она получала хороший.

Но и это было не самое странное, просто сие существо условно женского пола, сосредоточенно красило верхние фаланги пальцев ярко-алым лаком. Оно было настолько сосредоточено на этом занятии, что даже не заметило, как хлопнула входная дверь, и я откашлялась.

Позади меня послышалось мычание, я обернулась, и увидела, что Линта, не выпуская пакет из плотно стиснутых зубов, пытается кричать, во все глаза уставившись на скелета.

Хмыкнула. Забавное зрелище... Нужно обязательно потом рассказать об этом Авону, посмеемся вместе. Потом я вспомнила, что этот гад мерзопакостный женился на моей сестре, и что больше сообщать ему об интересных моментах жизни не моя забота. От этих мыслей я помрачнела и уставилась на скелетиху, которая все также не обращала на нас внимания. А у меня, между прочим, руки ломит от тяжести сумок! И вообще, она тут для чего сидит? Чтобы ногти красить?

— Извините...

Ноль реакции.

— Извините! — повысила голос я.

По-прежнему никакого живого отклика. Живого... Хе-хе.

— Але! Вы меня слышите?! — крикнула я, подходя ближе.

— Девушка! — протянуло это существо мерзким неприятным голосом, особенно ярко растягивая букву «а». — Чего вы раскричались? Вам тут не базар!

— Замечательно. Вы меня услышали. Я — Кэмрин Аморано, студентка академии. Не подскажите, куда мне идти?

— Девушка! — все с той же интонацией протянула скелетиха. — Вы не видите, я занята! Подойдите в другое время.

У меня от возмущения дар речи пропал. Всего на десятую долю мгновения, но пропал. А потом я выпалила:

— Через какое еще другое время?! Скажите мне, куда идти, и я тут же вас покину!

— Откуда я знаю, куда вам идти?! Вы не знаете, а я что, знать должна?

— Да! Вы же тут для этого и сидите!

Она подняла голову, окинула меня взглядом своих синих глазниц и снова сосредоточилась на маникюре.

— Кто вы там? Некромантка, колдунья, ведьма?

— А что, невидно? — ехидно поинтересовалась я.

— Девушка! Я вам провидица что ли? Идите... Туда! — она неопределенно махнула рукой и было совершенно неясно в какую сторону она мне указала.

— А можно конкретнее? — не отставала я.

— Нельзя! Идите, вы мешаете высыхать лаку!

— Куда нам идти?!

— Я уже сказала.

И все. Больше она на меня не реагировала вообще. Я рыкнула и покинула помещение, напоследок хлопнув дверью, надеясь, что она вздрогнула и неровно накрасила своей ноготь, что б ему провалиться!

Рядом со мной послышалось мычание.

Я посмотрела на Линту, она ширила глаза и пыталась что-то спросить, но слов было не разобрать. Однако я все равно поняла, что девушка имела в виду.

— Пойдем направо.

Мы встали на дорожку, ведущую в нужном нам направлении, и поковыляли.

С каждым шагом идти было все труднее и труднее. Я обращала мало внимания на красивые прудики, раскинувшиеся по обе стороны тропинки. Я не замечала скромные, но очень красивые торговые лавки, размещенные неподалеку. Я не трепетала от наивкуснейшего запаха свежей выпечки. Мне было уже все равно. Я просто хотела добраться до гродового общежития, лечь в кровать и не подниматься с нее еще лет сто, а то и двести.

Глава 5.

Я критичным взглядом осматривала выделенный мне матрас, отмечая на нем дыры, с вываливающейся через их края соломой, и непонятного происхождения пятна. Вонь от этого спального аксессуара шла такая, что мне приходилось прикрывать нос надушенным платком. Да и в целом, в этой казарме было не очень приятно находиться. Мои губы не могли перестать кривиться от отвращения.

Я мысленно взывала к богам, спрашивая, за что они так меня не взлюбили?!

Почему даже некромантам, этим труполюбам, выделили красивое здание в готическом стиле, наверняка с невероятно удобными раздельными комнатами, а нам вот это полуразрушенное грязное нечто?!

Что самое поразительное, возмущена была я одна.

Другие ведьмы сидели на своих вонючих матрацах, подложив под голову не менее ароматные подушки и преспокойно болтали, облачась в какие-то странные, пугающие, черные мантии и остроконечные шляпы со следами пыли.

Думала, что хотя бы Линта поддержит меня в моем негодовании, но она удивленно на меня посмотрела и сказала, что ни в одной академии не предоставляют условия лучше, чем в этой.

Вы представляете?! Та клоака грязи и мерзости, в которой я оказалась по условиям, оказывается, была совсем неплоха! Оказывается, это в нас так воспитывали отсутствие брезгливости.

Не знаю, работали такие методы воспитания или нет, но я в них участвовать не собиралась. Не хватало, чтобы у меня какие-нибудь вши завелись после такого!

Осторожно притащив все свои вещи к одному месту и попросив Линту за ними присмотреть, я пошла назад к мертвяку. Даже отзвук стука моих каблуков, казалось, звучал раздраженно.

Спустившись вниз, я подошла к стойке и хлопнула по ней ладонями. Мертвяк поднял голову и посмотрел на меня.

— Чего?

— Мне нужны матрац, подушка, одеяло и постельное белье.

— А что в комнате их не осталось?

— Осталось. Но на них невозможно даже сидеть! Они грязные и отвратительно пахнут!

— Других нет, — просипел он и уставился в свои бумаги.

— Быть не может! Это противоречит всем санитарным нормам! Не могу поверить в то, что гильдия, зная о таком безобразии, допустила это!

— Я не знаю, — буркнул он.

Ясно. Этот субъект особым умом не наделен, а значит, обращаться к нему бесполезно.

— Где находится деканат?

— В главном корпусе.

— Спасибо!

Я позволила себе нормально дышать, потому что запах гниения, исходивший от моего собеседника, больше не терзал ноздри и пошла к выходу.

Примерно поняв, что собой представляет территория академии, я свернула направо, и не ошиблась. Вскоре передо мной показалось здание, которое мы с Линтой увидели, как только вошли.

Я распахнула двери, встречая всю ту же скелетиху, которая, что удивительно, все еще красила ногти, правда уже зеленым лаком.

— Мне нужно поговорить с деканом!

— Девушка! Опять вы?! У вас назначено?

— Нет.

— Так идите отсюда. Не мешайте.

Я рыкнула и подошла к ней вплотную. Ужасно хотелось накричать на нее, начать угрожать, топать ногами, но я стала действовать хитрее.

— Красивый лак.

— Да. Я купила его в переулке Желтых фонтанов у мадам Бюльде. Знаете ее, у нее лучший выбор косметики!

— Это так, — согласилась я и улыбнулась. — Однако ж, ее косметика ни в коем случае не сравниться с косметикой из самого Ифровара. Как думаете?

Скелетиха заинтересованно на меня посмотрела. Ее глаза блеснули.

По моей коже теплом разнеслось удовлетворение. Все же, к каждому существу можно подобрать свой ключик.

— Вы мне ужасно нравитесь, госпожа, — протянула я, усмехаясь. — И, если бы мы были подругами, я, пожалуй, подарила бы вам два вида лака из империи. Нетронутых. Не распакованных.

Да. На какие только жертвы не пойдешь ради чистой постели! Я этот лак у папы год выпрашивала и еще столько ждала, пока он мне его привезет. Но думаю, я смогу прожить без этих двух бутыльков, а вот без нормальной кровати — нет!

— Так как?

— Я тоже всегда хотелось обзавестись такой подругой! — щелкнула челюстями она.

— Замечательно! Принесу вам обещанное сегодня же. А что насчет декана?

— Он в своем кабинете, на втором этаже.

— Спасибо! — улыбнулась я и понеслась в указанном направлении.

Вскоре я поняла, почему скелетиха не дала мне других указаний о его местоположении, нужную дверь было сложно спутать с какой-либо другой. Ведь она единственная из всех была старой, с облупившейся краской, паутиной в углу и очень грязной ручкой.

Я порадовалась тому, что не сняла перчатки, и, постучавшись, вошла в кабинет.

К представшей перед моими глазами картине я была, конечно, готова, но все равно надеялась на что-то более чистое и приятное глазу.

Небольшая тесная комнатушка с полуразвалившимися книжными полками по бокам и невысоким столом впереди. За ним сидел, собственно, декан.

Глава 6.

Морщась и ругаясь про себя, я зашла в ведьминскую казарму, прижимая к носу платок, и чуть не выронила его, когда увидела, что там происходило.

Раскрыв мой красивый чемоданчик, над ним нависали несколько девушек, копошась в моих вещах своими грязными руками. На их лицах цвела довольная мерзкая улыбка, изредка они еще и хихикали.

— Что здесь происходит?! — рявкнула я, озираясь в поисках Линты, которой я наказала сторожить мой багаж.

Девушка обнаружилась на своем матраце с постной миной, за волосы ее держала какая-то мадама, посматривая на своих соучастниц.

Так. Понятно.

Я подобрала свою метлу, отброшенную этими преступницами за ненадобностью, и со всей силой огрела ближайшую ко мне девицу по спине. Та закричала и тут же повернулась ко мне, зло сверкая глазами.

— А ну культяпки свои от моих вещей убрала! — рыкнула я, грозно замахиваясь метлой.

— А то что?! — передразнила она меня.

Я без тени сомнения поддала ей, но теперь уже по лицу. Ибо нечего чужие вещи без спроса трогать. Мне теперь их все после этих мадамочек перестирывать придется, наверняка они там микробов столько насажали, что одежду неделю полоскать нужно будет!

Девушка рыкнула и вскочила, ее подруги также отвлеклись от моего чемоданчика, испытавшего все муки надругательств, и с враждебностью уставились на меня.

Остальные обитательницы этой казармы предпочитали бездействовать, ни вставая на мою сторону, ни присоединяясь к этим воровкам.

— Вам чего там понадобилось? — оскалилась я.

— Не твое дело.

— Думаю, что мое. Поскольку это - мои вещи!

— Такая умная? — рыкнула девица, что стояла позади главной. На ней был особенно отвратительный балахон, который выглядел так, будто его не стирали уже очень долго.

— А тебя видно боги этим обделили! — презрительно фыркнула я, не меняя боевой позы.

— Не нарывайся!

— А я и не нарываюсь. Я обороняюсь! А теперь пошли вон от моего чемодана!

Я снова замахнулась метлой. И поскольку у этих девчонок такого грозного инструмента в руках не было, они, шипя и ворча, отошли. Та девушка, удерживающая Линту, тоже удалилась.

Мельком осмотрев вещи, я сделала вывод, что украсть они ничего не успели. Им же лучше. Папочка позаботился наложить на вещи заклинание против воровства, и тому, кто приватизировал их, пришлось бы несладко. Похоже, любимый родитель знал, куда я отправляюсь. Ну, еще бы ему не знать!

Застегнув сумки я сгрудила их так, чтобы удобно было нести вниз.

— Ты уходишь? — как-то испуганно спросила Линта.

— Ага, бежит, поджав хвост! — отозвалась со своего грязного вонючего матраца девица, которая была поцелована моей метлой.

Проигнорировав ее замечания, обернулась к Линте.

— Не из академии, но из этого клоповника точно.

— Но что не так? — удивилась девушка.

Я обвела многозначительным взглядом все это пространство и в завершении кинула взор на воровок. Девушка кивнула, но нахмурилась:

— Они - да, но в целом, условия отличные.

Не могла посмотреть на девушку без жалости. Боги, где же она воспитывалась, коль такая нечеловеческая обстановка кажется ей нормальной?

— Нет, Линта, — покачала я головой. — Это - отнюдь не отлично. Даже не близко.

— Но где ты будешь жить?

В этот момент мне показалось, что в казарме стало абсолютно тихо, не звучало ни лишнего шепотка, ни звука чьего-то голоса, казалось, все были заняты своими делами, но я знала, что они подслушивали.

— Неважно.

— На улице, наверное, — хмыкнула какая-то ведьма.

Я снова не поддалась на провокацию, постаралась выдавить из себя улыбку полную сочувствия к бедной Линте, потом поняла, что мне это не удастся, и просто усмехнулась. Осмотрев вещи, которые были готовы к погрузке, кинула грозный взгляд на ведьм:

— Если приду и увижу, что вы снова рылись в моем чемодане, вам не поздоровится. Мы с метлой составляем идеальный тандем.

Девушки зафыркали.

— А не боишься, что мы скажем, что ты не ночуешь в общаге? Не думай, что ты одна такая умная. Нам есть куда идти, просто это запрещено.

— Рассказывайте, — пожала я плечами. — Но слышала я, что доносчиков не сильно любят.

После этого я пошла вниз. Зомби посмотрело на меня нечитаемым взглядом и уткнулось в свои записи.

От отведенного мне часа прошло всего ничего.

Поэтому я, посмотрев на лаки, вынутые мной при повторной укладке вещей, пошла в администрацию.

Там скелетиха, растрогавшись до глубины своего хранящегося где-нибудь в лаборатории сердца, напоила меня чаем с печеньками. Оказалось, что она очень даже душевная тетенька, посочувствовала моей проблеме, поругала вместе со мной бывшего жениха и похвалила за то, что развела некроманта на жилье.