Рождение Мертвого Бога. Пролог.

Золото пшеницы и соль моря.

«Kråke og Hjorten»

(Ворон и Лань)

I.

For lenge siden i fremmed land,

Hvor bølger slår mot klipper,

Der levde en kråke med ildrød rand,

Stolt og modig, skinnende.

I dalen mellom gyldne åkrer,

Der elver flyter fisketunge,

Løp en hjort med silkehår,

Hennes man var ung og unge.

II.

Kråken så det underlige skinn,

Hennes øyne som stjerner klare.

«Vær min!» ropte han så inn,

«Fang meg først!» hun lot ham vare.

III.

De jaget i ett år eller to,

Sloss og kjærtegn vevet,

Ble som gras med røtter i ro,

Tett sammen flettet, evig.

IV.

Nå i fjellene ser folket,

To skygger i dansens ganger.

Den som lykken finner, vet,

Dette er ingen saga!

фьорд Хьегстадира. Месяц Полыни.

Золотое марево стелилось над полями Фьёргунна, окутывая колосья пшеницы в теплый, медовый свет. Сама земля здесь дышала жизнью — тучной, щедрой, отвоеванной у скал и враждебных границ каплями пота и крови. Эти поля были гордостью Хальфдана Кровавого Ворона, его наследием и его войной.

Сколько зим прошло с тех пор, как ярл Эйрик Огненебород впервые оскалил зубы, заявив, что чернозём Валланда простирается и сюда? Сколько раз мечи скрежетали о щиты на этой земле, пока Фьёргунн не стал тем, чем был теперь — житницей западного побережья, землёй, где даже камни, казалось, помнили имена Хальфдана, его хольдов и форингов?

Сколько ещё вёсен встретят окропленные потом безымянные земли отцов, перед тем как над ними с плугом встанет истинный конунг и ярл своих наделов?

Сколько Июньских Солнцестояний, Солнцеворотов Фрейра, ожидать долинам и фьёрдам Запада Земель Праотцов, перед тем как спокойствие вновь наполнит их Хёрги-святилища?

Там, где раньше ярлы Валланда и Хольмсвея оспаривали каждый клоч земли, теперь стояли каменные столбы с высеченными вороньими когтями — знак, что эта земля принадлежит только одному конунгу. Хальфдан не просто завоевал — он перестроил сам порядок вещей. На перекрестках торговых путей выросли укрепленные селения, где воины-хускарлы в кольчугах с черными плащами вершили суд не по старым обычаям, а по правде — незыблемой сути вещей, где за кражу скота отрубали руку, а за убийство платили не серебром, а кровью.

Фьёрды, некогда пустовавшие, теперь охраняли драккары с резными головами воронов на носу. Каждое утро гонцы на лёгких ладьях и резвых лошадях развозили приказы Хальфдана: где посеять новый урожай, где вырубить лес для крепостных стен, какие семьи переселить ближе к побережью. Он знал, что земля сильна только тогда, когда каждый человек на ней — от раба до конунга — чувствует железную руку над собой.

Но настоящая перемена была не в стенах или законах. Она была в глазах людей. Раньше они боялись набегов, неурожая или же ужасного гнева богов. Теперь боялись только одного — разочаровать Хальфдана. И в этом страхе расцвела странная уверенность: пока на троне сидит Кровавый Ворон, даже сама Хель не посмеет забрать Фьёргунн без боя. Не все, конечно же не все приняли руку Хальфдана с должным уважением, но никто не смел ее укусить. Лишь один только рыжий бес противился вслух, хоть статус его был столь же высок, как и у Хальфдана. Люди по сей день не решались оглашать свои мысли- каков все же камень преткновения меж двумя ярлами? Что года назад не поделили Золотой Вол и Красный Ворон- земли или женщину, что напитает их?

*********

долины Валланда. Годы ранее.

Сигрид родилась под золотым стягом Валланда — земли, где хлеба росли выше пояса, а реки несли не рыбу, а серебряный песок. Ее отец, ярл Ингвар Мудрый, правил не мечом, а договорами: его дочь с детства учили не только прясть и петь, но и считать меры зерна, вести переговоры, читать руны. Она была не просто украшением рода — она была его наследницей, «девой с ключами», той, кому доверяли распределять запасы на зиму.

Но после смерти Ингвара все изменилось. Род Огнебородов, чьи воины поколениями жаждали плодородных долин Валланда, поднял мятеж. Эйрик, ее названый жених с детства, вошел в зал отца с окровавленным топором и объявил себя ярлом. Златокудрая Сигрид встретила его без тени сомнения – она будет ярлсконой, женой и матерью – но не Золотому Волу…

Когда род Огнебородов поднял мятеж, Ингвар Мудрый успел отправить гонцов за помощью. Одним из тех, кто откликнулся, был молодой Хальфдан — ярл без земель, но с дружиной, чья ярость в бою уже стала легендой. Он пришел под черно-красным знаменем с вороном, обещая меч в обмен на серебро и союз. Но опоздал. К тому времени, как его корабли вошли в бухту Валланда, залы Ингвара уже пылали. Огнебороды перерезали последних верных воинов, а саму Сигрид — наследницу рода, истинное злато Ингвара — заперли в одном из хёргов, готовя насильственный брак с Эйриком.