Роковое искушение

Глава 1

Я шла по длинному коридору своего колледжа, чувствуя, как каждый шаг отдается гулким эхом в пространстве. Теплые бежево-коричневые тона стен обычно дарили ощущение спокойствия, но не сегодня.

Сегодня каждый шаг давался мне с трудом, словно я шла не по колледжу, а навстречу чему-то неизбежному. В голове пульсировал один и тот же вопрос: почему меня вызвали в кабинет ректора буквально на первом занятии? Что могло произойти в середине учебного года настолько важного, что требовало моего немедленного присутствия?

Я нервно заправила за ухо выбившуюся прядь волос и сжала ремешок своей сумки, в которой лежали альбомы с набросками. Два года я училась в этом колледже, два года стремилась быть лучшей на кафедре живописи, и еще столько же мне оставалось до заветного диплома. Живопись была моей страстью, моим дыханием, но реальность диктовала свои правила. После окончания я планировала переквалифицироваться в дизайнера интерьеров или даже архитектора — в то, что приносит стабильный доход.

Я остановилась перед массивной дверью ректорского кабинета. Золоченая табличка с именем поблескивала в лучах солнца, словно насмехаясь над моими страхами. Сердце билось где-то в горле, ладони стали влажными.

Сделав глубокий вдох, я постучала. Каждый удар костяшек пальцев о дерево отдавался в моих висках, словно удары метронома, отсчитывающего время до чего-то неизбежного.

“Войдите.” — раздался женский голос, с другой стороны двери.

Я нажала на холодную медную ручку, и дверь открылась, впуская меня в просторный кабинет, залитый утренним солнцем.

Сеньора Суарес восседала за массивным столом темного дерева, излучая ту особую ауру власти, которая, казалось, была встроена в само её кресло. Её безупречный серый брючный костюм с идеально отглаженными стрелками говорил о внимании к деталям, а светлые, почти платиновые волосы были собраны в такой безукоризненный пучок, что ни одна прядь не смела выбиться из строгой геометрии причёски.

Стильные очки в тонкой оправе сидели на её аккуратном носу, за стёклами которых внимательные серо-голубые глаза изучали что-то на экране компьютера. Её тонкие пальцы с маникюром пастельных тонов быстро печатали, создавая тихий, но ритмичный перестук клавиш.

Кабинет впечатлял своими размерами и изысканностью. Вдоль стен тянулись остеклённые стеллажи из того же благородного тёмного дерева, что и стол, заполненные аккуратными рядами книг в кожаных переплётах и папками с золотым тиснением. Каждый предмет интерьера, казалось, был подобран с тем же педантичным вниманием, с которым сеньора Суарес относилась к своему внешнему виду.

Но настоящим сокровищем кабинета было огромное витражное окно за спиной ректора. Солнечный свет, проходя сквозь разноцветные стёкла с изящным цветочным узором, создавал на полу и стенах причудливую мозаику из цветных бликов, придавая всему помещению почти сакральное ощущение.

Увидев меня, сеньора Суарес подняла глаза от монитора и одарила меня улыбкой — профессионально вежливой, но не достигающей глаз. Та самая дежурная улыбка, которую хранят для неприятных разговоров.

— Здравствуй, Лара. — произнесла она мелодичным, хорошо поставленным голосом. — Присаживайся, пожалуйста.

Я робко опустилась на один из двух изящных стульев перед её столом, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле.

— Здравствуйте, сеньора Суарес. — ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал увереннее, чем я себя чувствовала.

— Ты, наверное, не понимаешь причину своего вызова? — она сложила руки на столе, наклонившись чуть вперёд.

— Не совсем. — признала я, сжимая ремешок сумки с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

— На днях наш бухгалтер проверял зачисления за этот год. — начала она, и что-то в её тоне заставило моё сердце сжаться. — И вот что мы обнаружили.

Она извлекла из ящика стола папку, из которой достала несколько напечатанных листов и протянула их мне. Я взяла бумаги дрожащими руками.

— К сожалению, мы обнаружили, что за твою учёбу в этом году заплатили только за четыре месяца, то есть даже не за половину обучения. За оставшееся полугодие оплата не производилась.

Мой желудок болезненно сжался. Я знала, что это означает, ещё до того, как она продолжила:

— Мы пытались связаться с твоей мамой, но она не берёт трубки. Ты не подскажешь, где она?

Я почувствовала, как краска стыда заливает мои щёки. Моя мама — женщина-ветер, никогда не задерживающаяся надолго на одном месте. Наш договор был прост: я не мешаю её жизни, живу отдельно, и сама зарабатываю на свои расходы, а она оплачивает моё образование. Ради этого я даже отказалась от претензий на нашу квартиру, которую она продала, чтобы путешествовать со своим новым кавалером.

В кабинете повисла тяжёлая тишина. Я нервно заправила прядь волос за ухо, чувствуя, как горят щёки от стыда и унижения.

— Мы понимаем, в жизни бывают всякие трудности. — сказала сеньора Суарес, изучая меня взглядом, в котором читалось что-то, похожее на сочувствие. — Но у нас не благотворительность. Ты знаешь, как тяжело сюда попасть и какая очередь у нас из желающих учиться. Ты талантливая, у тебя большой потенциал. И не хотелось бы, чтобы ты сейчас потеряла такую возможность устроить своё будущее. Ведь если ты не сможешь оплачивать колледж, нам придётся с тобой попрощаться.

Её слова повисли в воздухе как приговор. Я чувствовала, как земля уходит из-под ног. Всё, над чем я так усердно работала последние два года, могло исчезнуть в одно мгновение.

— Какие у меня есть варианты? — спросила я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал. — Сколько нужно денег и какой у меня срок?

Сеньора Суарес откинулась на спинку кресла, задумчиво постукивая пальцами по столешнице.

—У тебя имеется долг, за последние два месяца… — начала она говорить, просматривая бумаги. — И сумма за будущее полугодие. Итого две с половиной тысячи евро. У тебя есть две недели, чтобы решить этот вопрос. Это максимум, что я могу предложить, учитывая твои успехи в учёбе.

Глава 2

Весь последующий день я пыталась дозвониться до своей матери, которая игнорировала мои звонки так же старательно, как и звонки из колледжа. С каждым гудком, утопающим в пустоте, моё раздражение переходило в яростное бессилие. Мои пальцы судорожно сжимали телефон, словно сам этот предмет был виноват в её безответственности.

— Можно не брать трубку, когда звонят с незнакомых номеров. — шептала я в пустоту комнаты, нервно расхаживая от окна к двери. — Но игнорировать собственную дочь? Серьёзно?

Злость накатывала волнами, заставляя щёки гореть. Я чувствовала, как несправедливость нашей ситуации врезается в меня снова и снова, возвращая в те моменты детства, когда я оставалась наедине с её проблемами.

Наши с матерью отношения всегда напоминали натянутую струну — тонкую и готовую лопнуть в любой момент. Мне было шесть, когда мои родители развелись. Классическая история — отец вёл двойную жизнь, работая в логистической компании, чьи международные контракты служили идеальным прикрытием для его разделённой жизни.

Он прыгал между двумя домами, двумя семьями, словно актёр, меняющий костюмы между сценами. У него даже было два паспорта — испанский для нашей семьи и португальский, где красовался штамп о браке с другой женщиной. Мама обнаружила всё, когда я училась во втором классе — сначала переписка, потом второй паспорт в его сумке. Помню, как она выбросила его вещи через окно, а он даже не сопротивлялся — просто подобрал чемодан и исчез из нашей жизни, будто меня никогда и не существовало.

После его ухода мама словно сорвалась с якоря. Работы менялись с калейдоскопической скоростью, мужчины появлялись и исчезали так часто, что я перестала запоминать их имена. Их лица сливались в одно размытое пятно.

Был период, когда алкоголь захватил её полностью. Пьяные недели, странные люди в доме, мутные глаза и нетвёрдая походка… Мне приходилось самой готовить, убирать и решать все бытовые вопросы, будучи ещё пятиклассницей.

Потом очередной мужчина, имя которого я даже не старалась запомнить, вытащил её из этой трясины. Их роман не продлился долго, но мама изменилась. Перестала пить, начала следить за собой, сменила окружение на более престижное. Казалось, её жизнь налаживалась. Только моё место в этой новой жизни как-то не предусматривалось.

Она даже на мой выпускной не пришла. Я стояла возле школы, периодически проверяя телефон, пока случайно не увидела её сториз из другого города — она тусовалась с новыми друзьями, смеялась в камеру, абсолютно забыв о самом важном дне в моей школьной жизни.

Именно тогда мы поставили точку в наших отношениях. После моего совершеннолетия мы заключили своеобразную сделку: она продаёт нашу квартиру, доставшуюся от бабушки, половину денег оставляет себе, а вторую половину обязуется переводить за моё обучение.

И вот сейчас, два года спустя, даже этот последний признак материнской ответственности исчез, а вместе с ним — моё будущее.

Вечером я сидела на полу своей комнаты с подругами, окружённая подушками, разбросанными конспектами, альбомами и карандашами. Мы расположились на мягком ковре, создав уютный островок, где обычно обсуждали всё — от колледжных сплетен до глубоко личных проблем.

Инесса, словно сошедшая с обложки глянцевого журнала, вытянула свои бесконечные ноги, прислонившись к кровати. Её безупречный оливковый тон кожи контрастировал с иссиня-чёрными волосами, спадающими шелковыми волнами до середины спины. В карих глазах, обрамлённых густыми ресницами, всегда читался вызов миру. Она была тем типом красоты, который заставляет оборачиваться и забывать, о чём только что говорил.

Рядом с ней сидела Карла — моя подруга с детского сада, соседка по улице, на которой я выросла. Её короткое чёрное каре с прямой чёлкой подчёркивало ослепительные зелёные глаза, а россыпь веснушек придавала озорной вид. Карла всегда была бунтаркой, готовой ввязаться в любую авантюру или отстоять любую несправедливость. Именно она чаще всего втягивала нас в какие-то безумные приключения, о которых потом мы вспоминали со смехом и ужасом одновременно.

— Мне конец. — вздохнула я, обхватив колени руками и уткнувшись в них лбом. — Две с половиной тысячи евро за две недели? Это невозможно. Даже если я буду работать круглосуточно, я столько не заработаю.

— А ты уверена, что твоя мама не появится с минуты на минуту, извиняясь и размахивая чеком? — спросила Карла, задумчиво накручивая прядь волос на палец. — Может, она просто… не знаю, отдыхает где-нибудь без связи?

Я горько усмехнулась.

— Ты же знаешь мою мать. Если она не берёт трубку, значит, не хочет её брать. Она прекрасно видит мои звонки, просто игнорирует их.

Инесса, листавшая журнал, подняла голову.

— Может, продать почку? У тебя же их две, верно? — произнесла она с абсолютно серьёзным лицом, прежде чем губы дрогнули в улыбке.

Мы рассмеялись, хотя смех получился нервным.

— Спасибо за креативное предложение, но я, пожалуй, откажусь. — я покачала головой, всё ещё улыбаясь. — Хотя ситуация настолько безнадёжна, что я почти готова рассмотреть и этот вариант.

Карла подтянула к себе мой альбом с набросками.

— А если продать твои работы? Они потрясающие, Лара. Правда.

— За неделю? — я подняла бровь. — Кому и где? Да и кто заплатит столько за работы студентки?

Воцарилось молчание, нарушаемое только шелестом страниц журнала, который Инесса продолжала лениво перелистывать. Внезапно она замерла, глядя на глянцевый разворот с рекламой элитного парфюма.

— Слушай, а у тебя вообще кто-нибудь был? — спросила она неожиданно, поднимая на меня взгляд.

Я почувствовала, как кровь приливает к щекам.

— В каком смысле?

— В самом прямом. — Инесса отложила журнал и наклонилась ко мне. — Парень, секс… Или ты всё ещё…?

— Я… — запнулась я, чувствуя, как неловкость сковывает голос. — Нет, не было никого. Я как-то больше на учёбу ориентировалась.

Карла тихо присвистнула, а Инесса замерла, словно осенённая внезапной идеей. Её глаза заблестели тем особым блеском, который всегда предвещал что-то экстраординарное.

Глава 3

Солнце Марбельи, обычно такое ласковое и нежное, сегодня казалось безжалостным. Я сидела на подоконнике своей маленькой комнаты, обхватив колени руками, и смотрела на безмятежную улицу внизу. Туристы в ярких одеждах, смеющиеся и беззаботные, текли непрерывным потоком к морю. Они понятия не имели о той буре, что бушевала в моей душе.

Неделя. Целая неделя прошла с момента разговора с подругами, и каждый день я просыпалась с тяжестью в груди, которая к вечеру становилась почти невыносимой.

Я перевела взгляд на свой старенький ноутбук, где в открытом окне браузера светилась страница онлайн-банка. Триста двенадцать евро и семьдесят три цента — всё, что мне удалось собрать за эти семь дней. Сумма, до смешного ничтожная по сравнению с тем, что требовалось заплатить за обучение.

Я окинула взглядом свои картины, разложенные на столе и прислоненные к стене. Акварельные рассветы над океаном, мощёные улочки старого города в полуденном зное, портреты подруг — каждый холст хранил частицу моей души, каждая линия была проведена с любовью.

Но eBay безжалостно подтвердил то, что я и так знала: искусство начинающего художника никому не нужно. Несколько просмотров, ни одной ставки.

Телефон в моей руке внезапно завибрировал, заставив меня вздрогнуть. Нет, не мама. Было бы слишком наивно надеяться.

Сообщение от Карлы: “Привет, милая. Нашла что-нибудь?”

Я на секунду задумалась над ответом. Врать подруге не хотелось, но и нагружать её своими проблемами — тоже.

“Пока в процессе. Но есть несколько идей. Не переживай за меня.” — набрала я, и это не было полной ложью. Идеи действительно были, просто пока ни одна не казалась действительно рабочей.

Я обращалась в банки за студенческим кредитом, но везде получала вежливый отказ: “Нет кредитной истории”, “Нет поручителей”, “Недостаточный доход”. Я даже пыталась найти работу официанткой в туристических кафе, но без опыта меня никуда не брали, а там, где соглашались, предлагали такие копейки, что даже за месяц я не набрала бы нужную сумму.

Я искала информацию о государственной поддержке молодых талантов, но все программы имели строгие критерии. Для одних требовался уже начатый бизнес-проект с подробным бизнес-планом и подтверждением первых продаж. Для других — законченное высшее образование и рекомендации от известных профессоров. Третьи поддерживали только определённые направления искусства, среди которых не было живописи.

Взгляд невольно упал на открытую вкладку с аккаунтом мамы в социальной сети. Новые фотографии — полумрак ресторана, свечи, бокалы с шампанским, её рука в мужской ладони. На запястье поблескивал незнакомый браслет с драгоценными камнями. Я фыркнула. Конечно, у неё всегда найдется время для новых романов, но не для единственной дочери. Как можно быть такой беззаботной, когда твоя дочь на грани отчаяния? Она даже не отвечала на мои звонки, словно меня не существовало.

Я со злостью закрыла ноутбук и поднявшись с кровати и подошла к окну.

Внизу простирался живописный вид на узкую улочку, ведущую к набережной. Туристы в ярких одеждах, местные жители, спешащие по своим делам, уличные музыканты — жизнь кипела. И где-то там, среди этой жизни, должно было найтись решение моей проблемы.

Телефон снова пискнул. На этот раз от Инессы. Она прислала ссылку с коротким сообщением: “Возможно, это единственное решение. Подумай, но не торопись”.

Я нажала на ссылку и замерла. Сайт был оформлен со вкусом — никакой вульгарщины, только элегантный дизайн, сдержанные тона. Но суть была очевидна: платформа, соединяющая “состоятельных джентльменов, ищущих особенного опыта” с “молодыми леди, готовыми предложить уникальные впечатления”.

— Вот значит как. — я подняла бровь, не торопясь закрывать страницу.

Любопытство взяло верх, и я начала изучать сайт внимательнее. Там говорилось о строгой конфиденциальности, о тщательной проверке всех участников, о возможности устанавливать свои условия. И о суммах — суммах, которые могли бы решить все мои проблемы за один вечер.

— Хм. — я барабанила пальцами по столу, обдумывая увиденное.

Идея Инессы не была такой уж шокирующей. Я всегда считала себя прагматичной. В конце концов, это мое тело и моя жизнь. Кто сказал, что я должна жертвовать своим будущим ради каких-то абстрактных принципов? Разве мир не полон компромиссов?

Я подошла к мольберту с недописанным пейзажем бухты в закатных лучах. Мои пальцы скользнули по холсту, ощущая фактуру красок. Этот талант, эта страсть — вот что было по-настоящему важно. И если для сохранения возможности творить мне нужно сделать что-то… необычное, то, возможно, это не такая уж высокая цена.

Телефон снова подал голос. На этот раз сообщение от администрации колледжа: “Здравствуйте, это администрация колледжа искусств. Напоминаем, что до крайнего срока оплаты осталось семь дней. В случае неуплаты, ваше место будет передано следующему кандидату из листа ожидания”.

Семь дней. Всего семь дней, чтобы найти сумму, в десять раз превышающую то, что мне удалось собрать за неделю.

Я вернулась к телефону и снова открыла сайт, присланный Инессой. Мои пальцы уже не дрожали, когда я нажимала кнопку регистрации.

— Это просто еще один вариант. — сказала я себе, чеканно выговаривая каждое слово. — Я просто изучу все возможности. И если решу, что это не для меня — всегда можно отказаться.

Но какое-то внутреннее чутье подсказывало, что я уже приняла решение. Это был не порыв отчаяния, а холодный, рациональный выбор. В конце концов, если жизнь бросает тебе вызов, нужно отвечать на него так, как умеешь — с гордо поднятой головой и готовностью сражаться.

Я начала заполнять форму регистрации, тщательно обдумывая каждый ответ. Моя рука не дрогнула, когда я нажимала кнопку “Отправить”. В этой игре я буду не жертвой, а игроком. И если уж играть, то на своих условиях.

Солнце Марбельи, пробиваясь сквозь жалюзи, окрасило комнату в золотисто-янтарные тона. За окном шумел беззаботный приморский город, а я стояла на пороге решения, которое могло изменить всю мою жизнь. Но одно я знала точно — назад пути нет, и я не собиралась сдаваться без боя.

Глава 4

Первые сутки после регистрации на сайте оказались настоящим испытанием для моих нервов. Мой телефон вибрировал от уведомлений каждые несколько минут, словно безумный. Мужчины всех возрастов и социальных статусов — судя по их сообщениям — осаждали мой профиль, как армия, штурмующая крепость. Каждое новое уведомление вызывало во мне смесь отвращения, страха и стыда.

“Сколько стоит с тобой ночь, красотка?” — писал один, не удосужившись даже поздороваться. От таких сообщений меня бросало в холодный пот.

“У меня есть особые пожелания, ты готова выполнить всё, что я захочу?” — интересовался другой, сразу переходя к делу. Тошнота подкатывала к горлу.

Третий отправил настолько откровенное описание своих фантазий, что мои щеки запылали от смущения и негодования. Этот сразу отправился в черный список вместе с десятком других, чьи сообщения граничили с оскорблениями.

Я лежала на кровати, закусив губу до боли, и раздумывала, не была ли вся эта затея огромной ошибкой. Внутри разрасталась пустота, смешанная с отчаянием. Может, стоило просто смириться с тем, что колледж мне не светит? Найти работу, копить деньги, попробовать поступить на следующий год… Эта мысль отзывалась глухой болью где-то под ребрами — год потерянных возможностей, год без красок и холстов, год вдали от мечты.

— Нет. — твердо сказала я вслух, отбрасывая эти мысли. Мой голос прозвучал неожиданно решительно в тишине комнаты. — Я не сдамся так просто.

И тут телефон снова подал сигнал. Я почти машинально потянулась к экрану, готовая к очередному разочарованию, к новой волне стыда и отвращения. Но сообщение было другим.

“Добрый вечер. Расскажи о себе. Только коротко, по существу.”

Я перечитала сообщение дважды. Ни слащавых комплиментов, ни пошлых намеков — только деловой тон. Что-то в этом подходе зацепило меня. Я открыла его профиль — минимум информации, фото конечно же, нет.

“Добрый вечер. Меня зовут — не скажу как. Учусь — не скажу где. Мне — столько-то лет. Девственница.”— ответила я, решив соответствовать его стилю.

“Интригующе… Отправь мне свое фото. Настоящее.”

Я замерла. Отправить фото — значит раскрыть свою личность.

“Это обязательно?” – спросила я.

“Да. Я не люблю сюрпризы. И не трать моё время, если не готова к честности с самого начала.”

Его напористость одновременно меня раздражала и… заводила? Я прикусила нижнюю губу, всё еще сомневаясь.

“А вы дадите гарантии, что это фото не окажется потом где-то, где ему не место?”

“Моё слово. И тот факт, что у меня есть репутация, которой я дорожу больше, чем возможностью кому-то досадить.”

Я размышляла несколько долгих минут, прежде чем решилась. Включила фронтальную камеру, поправила волосы, сделала селфи — самое обычное, без фильтров и ухищрений, и отправила ему.

Мое сердце колотилось, пока я ждала его реакцию. Прошла минута, две, три…

“Впечатляет. Ты красивее, чем я себе представлял. Предлагаю встретиться завтра в 21:00 в отеле «Аланда». Знаешь такой?”

«Аланда» был одним из самых дорогих курортных отелей города. Пятизвездочный комплекс с собственным пляжем, спа-центром и рестораном, отмеченным звездой Мишлен. Одно упоминание этого места вызвало во мне странную смесь восхищения и тревоги.

“Знаю. Впечатляющий выбор.” — ответила я, пытаясь сохранить невозмутимость.

“Я не произвожу впечатление. Я создаю комфорт, когда считаю это нужным.”

Как самоуверенно.

“Могу я тоже увидеть вашу фотографию?” — решилась я запросить взаимности.

Три точки появились и исчезли. Затем появилось сообщение:

“Нет. Фотографий не будет, как и раскрытия моих личных данных. Я заказчик, ты исполнитель. Это должно быть ясно с самого начала.”

Его слова будто окатили меня холодной водой. Он напомнил о моей роли, о том, что наши отношения — это сделка, а не знакомство двух равных людей. Часть меня восстала против такой прямолинейности, но другая часть… признала в этом определенную честность.

“Мне нужна какая-то гарантия безопасности.” — написала я, чувствуя, как внутри нарастает нервозность.

“Могу перевести предоплату сейчас. При условии, что ты не сольешься. А если это произойдет — у меня достаточно связей, чтобы тебя найти. Настоятельно рекомендую не обманывать меня.”

Угроза была завуалированной, но ясной. Обычно такие слова должны были бы напугать меня, заставить немедленно прекратить этот разговор и забыть обо всем. Но вместо этого я почувствовала странный трепет. Этот мужчина не играл, не притворялся — он был прямолинеен до жесткости. И это парадоксальным образом внушало доверие.

“Никакого обмана не будет.” — ответила я и, сделав глубокий вдох, отправила ему номер своей банковской карты.

Десять минут я провела в состоянии, близком к панике. Что я делаю? Почему доверяю незнакомцу? А что, если он просто украдет мои данные? Тысяча вопросов проносилась в голове, пока не пришло уведомление из банка.

Я открыла приложение и замерла, глядя на цифры. На моем счету лежало 5000 евро. Пять тысяч евро! Деньги поступили от некоего Энзо.

Энзо. Теперь у него было имя. Настоящее или нет — я не знала, но это делало его более реальным.

“Спасибо. Деньги получила.” — написала я, все еще не веря своим глазам.

“До завтра. Номер в отеле сообщу завтра, на ресепшене тебя проводят.”

На этом наш разговор закончился. Я откинулась на подушки, пытаясь осмыслить произошедшее. Завтра я встречусь с человеком, который только что перевел мне сумму, которую я плачу за год обучения. За целый год! И я надеялась, что моя девственность сможет окупить эти двадцать тысяч евро, что я указала в объявлении.

Половиной этой суммы, я хотела сразу оплатить своё обучение в колледже. А другую часть оставить, на незримое будущее после окончания учебы.

Глава 5

— Открыто.

Услышав этот голос, я замерла, позволяя его звучанию пройти сквозь меня. Бархатный, с едва уловимой хрипотцой.

Я зашла внутрь, тихонько открывая дверь. В помещении передо мной был небольшой коридорчик. Я сделала несколько шагов внутрь, чувствуя, как с каждым из них отрезаю путь к отступлению.

Номер был окутан темнотой. Свет не горел, только мерцание ночного города за окном и сияние полной луны, проникавшее сквозь огромные панорамные окна. Я вдохнула запах дорогого одеколона, смешанный с ароматом хорошего табака. Роскошь номера ощущалась в каждой детали: мягкий пушистый ковер, в котором утопали мои каблуки, изысканная мебель, контуры которой угадывались в темноте, высокие потолки.

Я прошла ближе к центру комнаты, чувствуя, как от волнения подгибаются колени. И увидела его — силуэт мужчины, стоящего у окна спиной ко мне. Он курил сигарету, и тонкая струйка дыма поднималась вверх. Его фигура вырисовывалась на фоне ночного неба. Высокий рост, широкие плечи, осанка человека, привыкшего командовать.

Он знал о моем присутствии, но не поворачивался, словно давая мне время привыкнуть к ситуации. У меня во рту пересохло, сердце стучало так, что казалось, его удары должны отдаваться эхом в этом номере. Страх мешался с любопытством и чем-то еще — темным, тягучим чувством, которое я не решалась назвать даже про себя.

Он потушил сигарету о пепельницу, которую держал в руках, и медленно, очень медленно, повернулся ко мне.

Передо мной стоял мужчина редкой, почти хищной красоты. Правильные, четко очерченные скулы, прямой нос и волевой подбородок с аккуратной щетиной. Тёмные, уложенные назад волосы с легким глянцем контрастировали с кожей, тронутой бронзовым загаром.

Но больше всего меня поразили его глаза — два сапфира, пронзительные и холодные, как зимнее небо перед рассветом. Эти глаза, казалось, видели меня насквозь, читали все мои мысли, даже те, в которых я не признавалась сама себе.

Он сделал несколько шагов в мою сторону, двигаясь с уверенной грацией хищника. Когда он подошёл вплотную, и разница в росте заставила меня запрокинуть голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

Он внимательно изучал мое лицо, впитывал каждую деталь, словно фотографировал взглядом. В этот момент я чувствовала себя обнаженной, хотя на мне все еще было платье.

Затем он наклонился к моему уху, его губы почти касались моей кожи, и спросил:

— Боишься? — он нежно заправил выбившуюся прядь моих волос за ухо, и от этого простого жеста меня пронзило током.

Его пальцы задержались на мочке уха, слегка поглаживая, прежде чем он снова посмотрел на меня, ожидая ответа.

— Немного. — честно ответила я, не видя смысла притворяться.

Да, мне было страшно, но этот страх был особенным — будоражащим, смешанным с предвкушением и чем-то еще, чего я никогда не испытывала. Я решилась на этот шаг сама, но всё равно побаивалась неизвестности, того, что могло произойти в этом номере.

Он медленно провел кончиками пальцев по моей ключице, и я почувствовала, как моя кожа покрывается мурашками.

— Не бойся, Лара. — сказал он, и звук моего имени, произнесенный этим голосом, вызвал во мне странную дрожь.

Будто он имел право называть меня по имени, будто мы были знакомы всю жизнь.

— Хорошо, Энзо. — ответила я, удивляясь, насколько спокойно прозвучал мой голос, когда внутри меня бушевал настоящий ураган эмоций.

Я увидела, как в его глазах вспыхнул опасный блеск, и поняла, что ему понравилось, как я произнесла его имя. Он медленно поднял руку, и я замерла, ожидая его прикосновения. Его палец поддел лямку моего платья и с мучительной неторопливостью потянул её вниз. Я чувствовала, как ткань скользит по моей коже, и от этого ощущения внизу живота растекалось тепло. Затем он принялся за вторую лямку — все так же неспешно, наслаждаясь процессом.

— Повернись. — его голос был мягким, но в нем звучала властность, которой невозможно было сопротивляться.

Я знала, зачем он просит об этом — чтобы расстегнуть молнию на моем платье. Я повернулась к нему спиной, чувствуя себя странно уязвимой в этой позе. Мое сердце стучало так громко, что казалось, он должен слышать этот звук. Его пальцы коснулись моего затылка, и он бережно убрал мои волосы на одно плечо, открывая шею и спину. Это простое движение было таким интимным, что я едва сдержала дрожь.

Затем я услышала тихий звук расстегиваемой молнии и почувствовала, как прохладный воздух касается моей обнаженной спины. Он расстегивал молнию медленно, дюйм за дюймом, и каждый миллиметр открывающейся кожи ощущался мной с невероятной остротой. Молния дошла до самого крестца, и я затаила дыхание.

Я повернулась к нему лицом, и он положил руки мне на плечи и плавно провел руками вниз, увлекая за собой ткань моего платья. Оно соскользнуло с моего тела, оголяя грудь с напряженными сосками, живот, бедра, оставляя на мне лишь черные кружевные трусики.

Я переступила через упавшее платье, делая шаг навстречу к нему, сокращая и без того малую дистанцию, между нами.

Я знала, что мне нечего стесняться своего тела. Я всегда здраво оценивала свою внешность и знала, что привлекательна. И сейчас, видя восхищение и желание в его глазах, я чувствовала себя красивой, желанной, даже могущественной.

Он начал водить пальцами по моей коже, от шеи вниз, к груди. Его прикосновения были легкими, почти невесомыми, но каждое из них оставляло после себя горящий след. Когда его палец коснулся моего соска, я не смогла сдержать легкой дрожи. Это было так чувственно, так интимно, что на мгновение я забыла, как дышать.

Он обхватил мою грудь ладонью и начал нежно сжимать, не отрывая взгляда от моего лица, наблюдая за моей реакцией. В его глазах плескался огонь — яркий, опасный, завораживающий. Я не знала, что он видел в моих глазах, но его прикосновения безумно возбуждали меня, вызывая реакции, которых я раньше не испытывала.

У меня не было опыта с мужчинами до этого момента. Были поцелуи, объятия, но ничего более серьезного. И дело не в том, что я берегла себя для кого-то “особенного”, просто никто из встреченных мной парней не вызывал во мне настоящего желания. Они казались мальчишками, не способными разбудить во мне женщину.

Глава 6

Он встал и, собрав свои вещи, направился в ванную. Я лежала, завернувшись в простыню, ощущая странную смесь опустошения и возбуждения, которое все еще пульсировало в моем теле. Звук льющейся воды доносился из-за двери, заполняя тишину номера, пока я пыталась осознать, что только что произошло.

Когда Энзо вышел, капли воды стекали по его темным волосам на широкие плечи и рельефный торс. Он был одет только в брюки, а кожа еще блестела от влаги. Глядя на это сильное мужское тело, я почувствовала, как внутри снова разливается тепло. Он уловил мой взгляд, и на его губах заиграла самодовольная улыбка – такая, которая бывает у мужчины, прекрасно осознающего свою власть.

Я проскользнула в ванную, все еще обернутая в простыню, чувствуя его взгляд на своей спине. Закрыв дверь, я прислонилась к ней и наконец выдохнула, только сейчас осознав, что все это время задерживала дыхание.

Подойдя к зеркалу, я замерла, не узнавая собственное отражение. Растрепанные волосы, размазанная тушь, припухшие от поцелуев губы… и этот странный блеск в глазах, которого я никогда раньше не видела. Отражение женщины, познавшей мужчину. Женщины, которая только что продала свою невинность за двадцать тысяч евро.

“Я сделала это.” – прошептала я своему отражению, чувствуя, как между ног все еще саднит — физическое напоминание о том, что произошло.

Теплый душ немного привел меня в чувство. Смывая с себя следы нашей близости, я пыталась собраться с мыслями. Что я чувствовала? Стыд? Освобождение? Странное удовлетворение от выполненной сделки? Все сразу и ничего конкретного.

Выключив воду, я с ужасом осознала, что оставила одежду в комнате. Завернувшись в полотенце, я глубоко вздохнула и открыла дверь.

Энзо сидел в кресле у окна, длинные пальцы элегантно держали сигарету. Голубоватый дым поднимался к потолку, а его глаза, темные и непроницаемые, следили за каждым моим движением. В этом взгляде было что-то хищное, первобытное, от чего по коже пробегали мурашки.

Я направилась к своей одежде, разбросанной по полу, стараясь сохранять достоинство, несмотря на ситуацию.

— Что ты делаешь? — его низкий голос разрезал тишину, как бархатный нож.

Я обернулась, прижимая к груди свое платье.

— Хочу одеться.

Он приподнял бровь в изящном удивлении.

— Зачем?

Этот простой вопрос застал меня врасплох. Я непонимающе моргнула.

— Чтобы уйти. Домой.

Энзо медленно выдохнул дым, его глаза не отрывались от моего лица.

— Куда уйти? — в его голосе звучало искреннее недоумение.

— Домой. — повторила я, ощущая, как внутри нарастает тревога. — Разве наша сделка не закончена?

Он стряхнул пепел в хрустальную пепельницу и одарил меня долгим взглядом, от которого внутри все сжалось.

— Наша ночь только начинается, cara mia. — произнес он с легким итальянским акцентом, делающим его голос еще более соблазнительным.

Мое сердце пропустило удар.

— Я не понимаю. Разве вы не… получили то, что хотели?

Он потянулся за телефоном, его движения были расслабленными, уверенными — движения человека, привыкшего к власти и контролю.

— У нас вроде бы речь шла не только о девственности, а о всей ночи. — протянул он, глядя на экран.

— Нет, — возразила я, чувствуя, как земля уходит из-под ног. — Такого не было.

В ответ он повернул ко мне экран телефона. На дисплее была открыта страница моего аккаунта, и там ясно было указано: “Цена/ночь”.

Кровь отхлынула от моего лица. Я попалась в ловушку. В ловушку собственной глупости и неосмотрительности.

— Нет, это ошибка! — голос предательски дрогнул. — Я имела в виду…

— Мне плевать, что ты имела в виду. — перебил он, и в его голосе появились стальные нотки. — Договор есть договор. Если хочешь получить оставшуюся часть денег, придется хорошенько постараться.

Ноги подкосились, и я схватилась за спинку ближайшего стула. Не могу поверить, что сама загнала себя в такую ситуацию. Двадцать тысяч евро… сумма, способная решить все мои проблемы с колледжем, но какой ценой?

Энзо поднялся из кресла и подошел ко мне. Его высокая фигура отбрасывала тень, я чувствовала тепло его тела, запах дорогого одеколона, смешанный с ароматом сигарет.

Он взял один из моих кудрявых локонов и медленно накрутил его на палец, глядя мне прямо в глаза.

— Тебе разве не понравилось? — в его голосе звучала насмешка. — Судя по твоим стонам, все было более чем хорошо.

Я выдернула волосы из его пальцев, чувствуя, как внутри вскипает гнев, вытесняя страх.

— Какое это имеет значение?

Моя дерзость явно ему не понравилась. В одно мгновение его рука оказалась на моей шее, а спиной я ударилась о стену. Не настолько сильно, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы напомнить о разнице в нашей физической силе.

— Тебе не стоит мне дерзить. — процедил он, его лицо оказалось так близко, что я чувствовала его дыхание на своих губах. — Или ты забыла, кто ты? Разве проститутке кто-то давал право голоса?

Это слово ударило больнее, чем любая пощечина. Я почувствовала, как горячая волна ярости поднимается внутри, вытесняя страх.

— Ты можешь идти к черту за своими деньгами. — выпалила я, глядя ему прямо в глаза. — Я не проститутка, и оставаться на всю ночь не собираюсь!

Я видела, как дернулся его кадык, как сжались челюсти. На секунду мне показалось, что он ударит меня. Вместо этого он отступил, засунув руки в карманы брюк.

— Хорошо. — неожиданно спокойно произнес он. — Можешь идти. Свои пять тысяч ты отработала.

Я замерла, не веря своим ушам. Пять тысяч? Но мы же договаривались о двадцати!

— Моя девственность стоит не пять тысяч. — сквозь зубы процедила я, чувствуя, как унижение обжигает изнутри.

Он насмешливо хмыкнул.

— Любая девственность в наше время — всего лишь тонкая перепонка. Не стоит переоценивать.

Его слова ранили глубже, чем я могла признать. Я стояла, вцепившись в свою одежду, как в последний оплот достоинства.

Глава 7

Такси остановилось у моего дома около полуночи. Я расплатилась с водителем, механически сосчитав купюры, и вышла в прохладную ночь.

Поднимаясь по лестнице, я чувствовала каждую мышцу своего тела. Я остановилась перед дверью нашей квартиры, глубоко вдохнула, пытаясь собраться с мыслями. В голове крутились обрывки произошедшего: его прикосновения, его запах, его унизительные слова… Пять тысяч вместо двадцати. Пять тысяч за мою невинность, за мою глупость, за мое унижение.

Квартира встретила меня тишиной и темнотой — девочки уже спали. Я на цыпочках прошла в свою комнату, тихо закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Здесь, в своем личном пространстве, я наконец смогла выдохнуть. Мой взгляд упал на мольберт в углу, где стоял незаконченный пейзаж — городская площадь в закатных лучах. Там был свет, была красота, была чистота. Все, чего не было сейчас во мне.

Я сбросила туфли и упала на кровать, не раздеваясь. Внутри бурлила горечь, и не столько от самой потери невинности, сколько от того, как все обернулось. Я не была наивной девочкой, я знала, на что иду. Я сама приняла решение. Но унижение, которое я испытала, обман, который выставил меня дурой в собственных глазах…

— Какая же я идиотка. — прошептала я в темноту комнаты.

Мысли снова и снова возвращались к Энзо. К его рукам на моем теле, к его запаху — смесь дорогого одеколона и чего-то первобытного, мужского. К его глазам, в которых виделось удовлетворение хищника, поймавшего добычу.

“Больше никогда!” — пообещала я себе, ложась на подушку. — “Никто и никогда больше не заставит меня чувствовать такое унижение!”

С этими мыслями я провалилась в беспокойный сон, где преследовали серые глаза и насмешливая улыбка человека, которого я поклялась забыть.

Утро встретило меня солнечными лучами, пробивающимися сквозь неплотно задернутые шторы. Я проснулась с тяжелой головой и ощущением, что события прошлой ночи были лишь дурным сном. Но легкая боль в теле и пять тысяч евро на моем счете говорили об обратном.

Я быстро собралась на учебу, стараясь не встречаться с соседками. Мне нужно было время, прежде чем я смогу рассказать им о произошедшем.

Колледж встретил меня привычным гулом голосов и шелестом бумаг. Я шла по коридорам, чувствуя себя иной — словно над головой горела невидимая неоновая вывеска: “Этой ночью она потеряла девственность за деньги”. Но никто, разумеется, ничего не замечал.

Перед занятиями я направилась в административное крыло. Мне нужно было оплатить учебу, пока я не передумала или не нашла деньгам другое применение.

— Ректора нет на месте. — сообщила мне секретарша, не отрывая взгляда от компьютера. — Могу я чем-то помочь?

— Мне нужна квитанция для оплаты обучения. — мой голос звучал увереннее, чем я себя чувствовала.

Она направила меня к бухгалтеру — пожилой женщине с добрыми глазами, которые, казалось, видели все студенческие истории насквозь.

— Гарсия? — она пролистала журнал. — У вас задолженность за два месяца и нужно внести плату за следующие полгода, верно?

Я кивнула, ощущая, как сжимается горло. Две с половиной тысячи. Половина, что я получила за эту ночь.

Получив квитанцию, я отправилась на занятия. Профессор Моралес говорил о свете и тени в работах Караваджо, о том, как мастер использовал контрасты для создания драматического эффекта. Я слушала вполуха, мыслями возвращаясь к прошлой ночи, к собственным контрастам между ожиданиями и реальностью.

После занятий я пошла в банк. Отделение находилось всего в десяти минутах ходьбы от колледжа — одно из преимуществ жизни в компактном районе, где все необходимое было под рукой.

Расплатившись с долгом, я почувствовала странное облегчение. По крайней мере, у моего унижения была цель. По крайней мере, теперь я могла продолжать учиться.

Из банка я направилась в свою маленькую мастерскую за вещами. Собрав необходимые материалы для работы: краски, кисти, эскизы, я поспешила в кафе.

Моя подработка художницей позволяла мне хоть как-то держаться на плаву, хотя заказы были нерегулярными. Я расписывала стены в кафе и ресторанах, иногда в детских садах и школах. Это была творческая работа, которая приносила мне удовольствие, несмотря на скромную оплату.

Сегодня меня ждал заказ в новом веганском кафе — нужно было расписать стену картиной, изображающей райский сад с экзотическими фруктами и животными. Владелица — женщина средних лет с дредами и кристаллами на шее — хотела создать «атмосферу природной гармонии».

Погрузившись в работу, я на несколько часов забыла о своих проблемах. Мазок за мазком, линия за линией — моя кисть танцевала по стене, создавая яркий, красочный мир, где все было правильно и гармонично. Мир, в котором не было Энзо и предательского чувства унижения.

Домой я вернулась поздно вечером, уставшая, но с чувством выполненного долга. В квартире горел свет — девочки были дома. Я глубоко вздохнула, готовясь к неизбежным вопросам.

— Вот и наша таинственная незнакомка! — воскликнула Инесса, когда я вошла на кухню. Её тёмные глаза сверкали любопытством. — Мы уже думали, что ты решила не возвращаться.

Карла, сидевшая за столом с чашкой чая, молча изучала меня. Её проницательный взгляд всегда замечал больше, чем хотелось показать.

— Ну как прошло? — Инесса подвинула мне стул. — Расскажи все в деталях!

Я опустилась на стул, внезапно почувствовав себя безмерно усталой.

— Чай? — спросила Карла, уже наливая кипяток в чашку.

Я кивнула, благодарная за этот маленький акт заботы, за возможность собраться с мыслями.

— Ужасно. — наконец произнесла я. — Сам секс был… нормальным. Даже хорошим, наверное. Но потом…

Я рассказала им всё: о том, как Энзо показал мне объявление, где я якобы продавала не только девственность, но и целую ночь. О том, как он заплатил мне только четверть обещанной суммы. О его унизительных словах и о том, как я сбежала.

— Вот ублюдок! — вскочила Инесса, её глаза метали молнии. — Да как он посмел?! Мы должны что-то сделать! Заявить в полицию или…