Роза для варвара

Глава 1. Ячневая каша на молоке

Роза Дмитриевна умерла ясным летним утром, примерно в полдесятого, когда за окном вовсю чирикали птички.

Виной всему была проклятая каша, которая пригорела. Нет, дело совсем не в том, что, заглядевшись турецким сериалом, Роза забыла про тихонько булькавшую на кухне кастрюльку. Как раз Бехлюль делал предложение Нихаль — разве можно пропустить такое? Конечно, запах горелого добрался до носа Розы не сразу. Она только-только высморкалась — уж очень сцена оказалась красивой — и почуяла неладное. Побежала на кухню, запуталась в тапочках, чуть не упала, но успела снять кастрюльку с газа и выключить его… Переволновалась.

А потом пришла боль. Жгучая, нехорошая, совсем нехорошая боль под левой грудью. В один момент зажглась, вспыхнула, будто клок волос на огне, и Роза ясно осознала, что этот раз будет последним. Сердце покалывало и раньше, но не так сильно, не так остро, не так больно. Она хотела добраться до телефона, чтобы вызвать «Скорую», но ноги не слушались, руки не поднимались, а в глазах расплывался красный туман, мешавший видеть. В странном спокойствии Роза поймала последнюю мысль: «Всё, теперь точно всё!» и кулём рухнула на пол.

Она пролежала так очень долго. Боли больше не было, но и пошевелиться Роза не могла. Даже глаза закрыть не получалось. Что странно — пересохшие склеры не тревожили зудом. Если бы её просто парализовало… Значит, померла. Вот такой бесславный конец. Разве она его заслужила? В войну выжила, хотя не должна была, всю жизнь проработала медсестрой, сына вырастила, да такого хорошего, доброго и умного! Дочку-красавицу замуж выдала за славного человека, внуков и правнуков дождалась. И умерла от сердечного приступа на собственной кухне… Даже телевизора не слышно отсюда — что там у Бехлюля? Согласилась ли девушка выйти за него замуж? Эх, жалко. Не досмотреть сериал… И внук скоро вернётся из института, младшенький, любимый. Как он расстроится! Плакать будет, наверное… А у неё подол юбки задрался, и не поправить…

Шелест крыльев наполнил кухню. Роза даже не почувствовала движения воздуха, и это было ещё одно доказательство смерти. Ангел в чёрном оказался симпатичным и молодым, с узким, приятным и печальным лицом. Он склонился над Розой и коснулся пальцем её лба. Мгновенно стало легче. Роза смогла шевельнуться и сесть. И даже спросить:

— А в чём, собственно, дело?

— Пора, душа, пойдём со мной.

— Как это? Куда?

— В чистилище, — и ангел укрыл Розу огромным тёмным крылом. Она попыталась возразить:

— Но я не верю в бога!

— Это обидно, но не смертельно, — усмехнулся ангел. — Бог в тебя верит, а это важнее.

— А как же… — Роза оглянулась на своё тело. Старая морщинистая женщина, грузная, с отёкшими ногами лежала на боку с открытыми глазами, подёрнутыми мутной дымкой. Ох и намаются сын с невесткой! Это ж надо поднять, перенести на кровать… А потом гроб тащить кому?

— Не стоит волноваться об оставленной оболочке. Нам пора.

Один миг под покровом из перьев, и ангел выпустил Розу из объятий. Оглядевшись, она подняла брови удивлённо. Белый коридор, множество дверей, и никого. Роза обернулась на спутника, а он только показал рукой направление:

— Иди, Господь с тобой.

— А вы?

— У меня работа.

И он исчез, будто растворился в стене.

Ну что же, делать нечего. Роза вздохнула и пошла по коридору. Хоть бы указатели повесили или поставили кого для справки… Не додумались. А ещё чистилище называется! Правда, чистенько, ничего не скажешь. Ни пыли, ни грязи. Уборщица работает на совесть. Куда же идти-то?

Роза осторожно постучала в ближайшую дверь и, не дождавшись ответа, нажала на ручку. Дверь не поддалась. Пойдём другую попробуем. Но и там оказалось заперто. Роза двинулась дальше по коридору, пытаясь открыть каждую из дверей на пути, однако безуспешно.

— Чистилище, — бормотала она себе под нос. — Это и есть чистилище? Для чего оно служит? Очиститься от грехов? А я разве грешила?

Сколько метров она уже прошла, было непонятно. Сколько дверей запертых, тоже не догадалась посчитать. Обернувшись, Роза увидела всё ту же стену, которая не отодвинулась ни на сантиметр, хотя должна была. По всем законам физики. Да что ж такое?!

Со вздохом Роза побрела дальше. Ангел сказал — надо идти, чего стоять на месте… Когда-то она обязательно куда-то придёт. Эту непреложную истину Роза открыла для себя ещё в детстве. Всё заканчивается однажды. Даже жизнь.

Пройдя ещё кусок коридора, Роза подняла руку, чтобы посмотреть на часы, но привычный жест не оправдал себя. Часов не было. Более того — рук у неё тоже не было. Ни ног. Вообще, тело исчезло, испарилось, а сама себе она виделась сгустком белёсого тумана. Прекрасно. Просто великолепно. Это и есть душа? В медицинском про неё не говорили. Нет такого органа в человеческом теле.

Неожиданно для самой Розы одна из дверей внезапно поддалась. Оказалось, за ней круглая комната без окон, а в середине стол, и всё это ослепительно белое. За столом сидит круглощёкая женщина средних лет, типичная сотрудница ЗАГСа или паспортного стола, и что-то печатает на белом же компьютере. За спиной у неё чуть трепещут маленькие крылышки, которыми принято одаривать полнотелых ангелочков. Роза кашлянула, чтобы привлечь к себе внимание:

— Простите, мне тут сказали…

— Приблизься, — велела женщина тонким мелодичным голоском, не отрываясь от своего занятия.

Роза медленно подошла к столу. Работница чистилища, не глядя, провела ладонью перед лицом и подождала секунду, потом качнула головой:

— В райских списках нет.

— Так а это… Куда мне теперь? — растерялась Роза. Вот так и знала, что сегодняшняя смерть не к добру!

Глава 2. Куриный бульон

Сестрица?

Куда она, Роза, попала? Серый человечек ничего толком не сказал, выкручивайся, мол, как знаешь и умеешь… Выкрутимся, конечно, не впервой. Но знать надо. Знание сила. Ещё Витя говорил, поднимая серьёзный взгляд над развёрнутой «Правдой»: «Информация, Розочка, первое и главное оружие. Если, конечно, знать, как ею пользоваться».

Надо быть осторожной и не выдать себя. Молчать, слушать, учиться. Взять хотя бы язык. Очень странно, ведь девушка явно говорила не по-русски, но Роза поняла её слова. Возможно, память тела… В нём больше нет прежней души, но осталось знание. А душа Розы вдохнула в него жизнь. Осталось лишь прислушаться к порывам тела, принять их и применять сознательно.

От беспрерывного шевеления пальцы начали просыпаться, и вскоре Роза смогла приподнять кисть и даже покрутить запястьем. Воодушевлённая успехом, она принялась за пальцы ног. И тут из коридора донесся громкий шорох юбок, стук подошв по камню, взволнованные охи. В комнату вбежал мужчина в платье священника и бросился к кровати:

— Розита! Моя девочка! Ты жива! Манни, какое счастье!

Манни, та самая девочка-подросток с лохматой головой, кивала, хмуря брови, у дверей. Священник оказался не слишком старым, на вид лет сорок-сорок пять. Седые космы его болтались сосульками, а руки были не очень чистыми, с чёрными каёмками под ногтями. Розу от этого прямо передёрнуло — с училища терпеть не могла немытые руки… Но святой брат схватил её пальцы, прижался к ним губами, чуть не плача:

— Розита! Какое счастье! Мы все спасены!

Интересная история! От чего они все спасены? Так, два факта уже известны: её тело зовут Розитой, и она сестра вот этой девушки. Святой брат вроде как привязан к Розите. Хорошо. Осталось только узнать, в какое место Роза приземлилась. И чем грозила её смерть этим людям.

— Розита, может быть, тебе хочется пить? Может быть, принести немного еды?

— Да!

Она и сама не поняла, как вырвался этот звук из горла. Но он таки вырвался, и Роза подивилась — каким он был хриплым и сильным, новый голос.

— Розита хочет есть! — восторженно возопил святой брат, воздев руки, отчего рукава его балахона соскользнули к плечам, открыв небритые седые подмышки. Роза вздохнула. С гигиеной тут явно проблемы… А менять всё придётся именно ей, Розе, потому что святой брат ляпнул о её важности.

— У нас нечего есть, — мрачно ответила Манни.

— Розите нужен куриный бульон! — мягко возразил святой брат. — Поди на кухню, вели поварихе приготовить, а пока собери сыру и хлеба.

— В замке осталось всего две курицы, — чуть не плача, возразила девушка, с неприязнью глядя на священника. — Если мы зарежем одну для бульона, не будет яиц!

Роза насторожилась. Что значит — всего две курицы? А сколько было? И почему не осталось?

— Розита важнее кур! — твёрдо заявил святой брат и даже брови сдвинул сердито.

Кашлянув, Роза подняла руку:

— Простите, а что тут происходит? Куда пропали куры?

На неё уставились две пары очумелых глаз: тёмные и живые Манни, блеклые голубые — святого брата. Затем в них появилась тревога. Священник поднялся с пола и осторожно спросил:

— Розита, девочка моя… Скажи мне, ты себя плохо чувствуешь?

Ляпнула… Надо было как-то тоньше, исподволь. Куры эти… Роза смущённо улыбнулась, лихорадочно придумывая легенду:

— Мне лучше, но отчего-то не помню про кур.

— Съели мы их, — Манни из тревожно-мрачной превратилась в совсем угрюмую девочку, отошла от кровати и снова уселась в кресло. Но вышивку не взяла, просто села, глядя в узкое окно.

— А какой сейчас год, Розита? — поинтересовался святой брат вкрадчиво.

От рождества Христова? Розе захотелось пошутить, но она прикусила язык. Больная — это ничего, но всяко лучше, чем сумасшедшая. Нельзя допустить, чтобы её закрыли в палате с мягкими стенами…

— Я не помню, святой брат, — смиренно ответила она. — Моя память играет со мной злые шутки.

— Эло милосердный… — прошептал священник, трогая пальцами, сложенными в щепотку, плечи и щёки. Крестится, что ли, он так? Надо запомнить. И Эло — это их местное божество?

— Вы её не отшепчете, святой брат, — резко вмешалась Манни. — Лучше скажите. Может, вспомнит?

— Год пять тысяч триста сорок второй от сотворения мира в звездном храме, — ответил священник. — Вы находитесь в замке Хогван, вы его владелица, лисса Розалия Хогван. Ведь вы помните меня и вашу сестру лиссу Магнолию?

— Господи, нет, не помню.

Роза покрутила головой, чувствуя, что тревога растёт в груди. Э нет! Серый человечек обещал… Хотя ничего он как раз и не обещал, кроме здорового тела. И тело здорово, по крайней мере, восстановление жизненных функций происходит быстро и безболезненно… Но вот окружение этого тела… Владелица замка! Лисса какая-то там…

Роза мысленно обругала себя. Дурёха! Лучше уж владелица замка, чем последняя служанка. Радоваться надо. Нет, погодим пока радоваться. Узнать надо, что там с курами… Почему Магнолия (господи, что за имя?) так помрачнела при упоминании кур?

— А кур зачем съели? Неужели не догадались цыплят вывести сначала?

Святой брат снова закрестился и испуганно ответил:

Глава 3. Тюря, а может и попара

Замок был тёмным, стены давили, камень холодил до самой души. Такую обстановку Роза видела в исторических сериалах. Вот в тех самых, средневековых, про королей и королев. Не «Великолепный век», конечно же. Там шика побольше. А тут голые камни, промазанные старым раствором, балки тёмного дерева, тяжёлые двери. Кое-где на стене висели побитые молью гобелены и просто шторы. Свечи, скудно освещавшие коридор, воняли палёной свиньёй, и Роза поморщилась. Кроме свиньи, в воздухе витали запахи сырости, плесени, мокрой собаки и — особенно сильные — грязных носков. Если бы тело было более восприимчиво к сим ароматам, Роза точно упала бы в обморок. А так только помахала ладонью перед носом.

— Господи, как воняет…

Сестра удивилась:

— Чем? Я не чувствую.

— Принюхалась, наверное. А мне привыкнуть надо.

Манни ехидно усмехнулась:

— Вам, может, эвкалиптового бальзаму дать на платочке?

— Ага, «Звездочку», — пробурчала Роза, открыв одну из дверей. Всё вышло само собой — рука потянулась к кованой ручке, потянула. Дверь скрипнула, открывшись в маленькую комнатку, всё пространство которой занимала кровать с пыльным балдахином. К ней был придвинут тяжеленный сундук, а на нём сидел с ногами темноволосый мальчишка лет семи — чумазый и хмурый. Он строгал маленьким острым кинжалом четвертину полена. А на кровати, закутанная в плетёную из грубых ниток шаль, жалась к подушкам девочка, видимо, его сестра.

— Чьи это дети? — тихо спросила Роза, сразу отметив и худобу, и бледные лица, и настороженные взгляды. Манни фыркнула:

— Я так и знала! Вы теперь нам совсем бесполезны, сестрица. Всё забыли: семью, брата, сестёр… Как есть, как пить, как ходить…

— Я не забыла, как ходить, — возразила Роза. — Ведь я долго была… больна.

— Да мы уж не надеялись, думали — помрёте. А это младшие наши. Лавр, Камелия! Подойдите, поцелуйте руку сестре!

Роза уловила неприязненные нотки в голосе Манни и нахмурилась. Что бы это значило? Девчонка не любит младших? Надо скорее узнать все подробности, но расспрашивать прямо нехорошо. Роза словно со стороны наблюдала, как дети слезли на пол, поправляя сползающие грубые чулки, и по очереди подошли к ней, взяли кисть и неловко приложились к ней губами. Девочка шмыгнула носом, втягивая в себя текущие сопли, а мальчик хромал. Отлично. Здесь точно придётся всех лечить… А антибиотики наверняка ещё не изобрели… Ну ничего, ничего, зря, что ли, всю жизнь интересовалась травками? Пенициллин выделить трудно, но попробуем иммунитет укрепить…

Ох, не было печали — черти накачали!

— Почему они здесь сидят одни? — спросила Роза, протянув руку, чтобы заправить прядку волос, которая у девочки падала на лицо и постоянно рисковала влепиться в сопли. Камелия резко отпрянула, зыркнув огромными голубыми глазищами. Она не походила ни на брата, ни на сестру — крепенькая, маленькая, с широким личиком и слегка топорными чертами. В ней не было изящества Манни, ни хрупкости Лавра. И она боялась.

— Не бойся меня, малышка, я тебе ничего плохого не сделаю, — Роза с улыбкой присела на корточки, опершись на стену. Личико девочки оказалось прямо перед глазами, и Роза осознала всю степень запущенности случая. Дикарка, а не ребёнок. Младшая просто сжалась, даже уменьшившись в размерах, напряглась, как котёнок, никогда не знавший ласки, готовый припустить в укрытие при первом движении.

— Пойдёмте, сестра, — Манни нетерпеливо дёрнула Розу за накидку, заставляя встать.

— Иду. Дети, давайте за мной, незачем вам сидеть тут.

Роза поманила младших рукой, они переглянулись, и мальчик ответил сипло:

— Я хочу есть, сестра. И Ками тоже.

— Конечно, я вас накормлю, — Роза ощутила, как жар бросился в лицо — покраснела. От жалости, от гнева? Никто не занимается этими детьми, что ли? Все вьются вокруг больной Розиты? Господи, разве так можно? Злость родилась где-то в районе груди, вскипела, запенила голову, и Роза рявкнула, как на нерадивую медсестру:

— Магнолия, блин! Срочно накорми их!

— О, сестрица! Вы окончательно очнулись, и мы окончательно поняли, что вы сошли с ума, — язвительно заметила Манни. — А кто говорил, что у нас мало запасов? Что надо беречь еду для тех, кто полезен в замке?

Так, Розита сволочь. Но теперь надо как-то исправлять ситуацию. Нет, детей она угробить не даст. Однако надо срочно узнать, на какие ресурсы можно рассчитывать. Роза сдвинула брови, надеясь, что получилось так же грозно, как и раньше, и ответила сестре:

— Не пререкайся! И пошли на кухню. Дети, следуйте за мной.

Она двинулась на выход и уже на лестнице сообразила, что не знает, где тут кухня. Но отступать нельзя, позади — вся гордость русской женщины! Роза подбоченилась, несмотря на свой балахон, и решительно взялась за перила.

Тело подчинялось ей уже практически полностью. Она даже не покачнулась, а ноги сами искали ступеньки и находили их. Ощущение, не оставлявшее Розу с того момента, как она встала с кровати, — управлять деревянной куклой, дёргая за ниточки — растворилось в небытие. Теперь хозяйкой тела была она, Роза Дмитриевна Егорычева, прожившая на свете восемьдесят два года, маявшаяся давлением и тахикардией, камнями в желчном, одышкой, сосудами и варикозом. Тело не маялось ничем. Абсолютно никакой боли. Только желудок ещё поджимало от голода, и голова легонечко кружилась. Но это нормально, это пройдёт. Зато к ней вернулось зрение, а мышцы приятно пружинили при каждом движении.

Никогда не думала Роза отыскать это чувство всемогущества, присущее только молодости!

Словно окрылённая надеждой, что всё будет хорошо, она спустилась на нижний этаж и оказалась в огромном каменном холле. Ни дать ни взять — фойе в их больнице: те же высокие потолки, то же гулкое эхо, тот же каменный пол, правда, совсем не полированный. А ещё в больнице не было такого количества нищих, сидящих прямо на камне, на подстеленных лохмотьях.

Глава 4. Кролик в ячмене

Роза моргнула раз, другой, потёрла глаза. Улыбка бога не исчезла. Да и сухие цветы, венком надетые на шею статуи, вдруг чудесным образом ожили, расправили лепестки, в часовне запахло летом.

— Ни за что не поверю! — сказала сама себе Роза. — Это просто галлюцинации.

Статуя бога нахмурилась:

— Интересно, почему ты считаешь меня галлюцинацией? Сама же позвала!

— Я не звала!

— Ты сказала: «Эло», Эло — это я.

Статуя вдруг задвоилась, Роза снова зажмурилась, чтобы прогнать видение, а, когда открыла глаза, перед ней сидел на коленях у бога серый человечек. Он улыбался, как и статуя, а потом широким жестом обвёл часовню:

— Ну, как?

— Что как? — не поняла Роза. — Если вы хотите спросить: «Как мне пришёлся по душе новый мир?», я скажу — дерьмо, простите за выражение. Зачем вы меня сюда послали?

— Нет-нет-нет! Я не отвечу на подобные вопросы.

Возмущение, поднявшееся из глубины живота, заставило её выкрикнуть:

— Да как же так? Разве я не заслужила немного уважения? Разве не заслужила отдых в раю?

Эло хмыкнул, с любопытством разглядывая Розу с ног до головы:

— Э, душа моя! Ты же не верила в меня! Ты вообще не должна была попасть ни в рай, ни в ад, ни даже в чистилище. Это ангел ошибся, ну да я его прощаю.

— А вы вообще кто?

Спросила, а сердце гулко ударилось о грудь, замерло, затикало, словно украдкой. Эло покрутил головой:

— А меня называют все по-разному. Кто богом, кто аллахом, кто творцом или ещё вседержателем. Тут меня зовут Эло.

— У-у-у, — протянула Роза, — как же вы умудряетесь за всеми так следить и всех спасать? На два мира работать сложно!

— Не два! — засмеялся серый человечек и показал запястье с чётками из серебристых бусин, нанизанных плотно на нитку, в несколько рядов облегающих руку: — Вот как создам новый мир, так добавляю одну бусину. У меня их много, и все любимые!

Роза выпрямилась, хмурясь, и посмотрела прямо ему в глаза. Попыталась сформулировать и подытожить:

— Значит, это вы бог. Но как вы… Разве можно быть повсюду одновременно?

— Можно. Нет, я, конечно, делегирую. Но стараюсь всегда сам следить за своими детьми.

Он снова улыбнулся, и Розе стало не по себе. Всё-таки кто-то следит и знает о её поступках, о том, что подписи подделывала… Хлеб украла… А вдруг та женщина не выжила?

— Выжила, — усмехнулся Эло, и Роза вздрогнула. Он ещё и мысли читает! Разозлилась. Сидит тут такой весь из себя добренький, а то, что люди в замке умирают, его не касается! Мог бы, между прочим, варваров и домой отправить, ему это раз плюнуть! Но нет, он будто бы ни при чём, играется в куклы, как жестокий ребёнок!

— Не надо так, — он качнул головой укоризненно. — Я не кукловод, ни в коем случае. Я всегда даю своим детям свободу выбора. И те, кто осаждает замок, тоже мои дети.

— Война — это плохо! Это… это такая вещь, которую нельзя допускать!

Голос Розы сорвался на самой высокой ноте, и Эло приложил палец к губам:

— Ты хочешь, чтобы тебя услышали снаружи?

— Пусть слышат! Решат, что на их глазах случилось чудо, и я разговариваю с богом! А что мне посоветует бог? Сдать замок захватчикам или подыхать медленной страшной смертью?

Эло соскочил с коленей статуи, оказавшись совсем рядом с Розой. Она вжалась в дверь, внезапно испугавшись божьего гнева. Если это правда, и он на самом деле тот, за которого себя выдаёт, то может испепелить её на месте одним лишь взглядом!

Но бог не сердился. Он снова улыбался. И выглядел, как старшая медсестра Горячева, которая знала всё обо всех и тщательно хранила компромат в глубинах своей памяти. Роза поёжилась, снова спросила, только чтобы прервать паузу:

— Так что мне делать? Они там ждут от меня каких-то действий, а я в душе не е… чаю, что делать!

— Роза, ты же умная женщина, — мягко сказал Эло, движением пальца оживляя чуть поникший венчик тюльпана на статуе. — Ты же понимаешь, что, если мучишься над выбором, то у тебя уже есть решение. Просто тебе хочется, чтобы кто-то подтвердил или опроверг. Я прав?

— Вы бог, вам виднее, — пробурчала она. Да, он прав. У неё есть решение. Но разве может она подвергнуть едва ли меньшей опасности тех, кто живёт в замке? Варвары жестоки… Ведь читала книги про Средневековье. Да и внуки рассказывали. Человеческая жизнь, женское достоинство, дети — всё это малая ценность с таким менталитетом. Если варвары убьют всех? Если изнасилуют женщин, а главное — девчонок несовершеннолетних? Разве это лучше, чем просто умереть?

— Роза, ты найдёшь выход, — снова улыбнулся Эло, мягко и славно, точно сосед Пахомыч — хоть и запойный алкаш, а добрый к детям, услужливый и уступчивый. Ишь. Найдёт она выход. Да уж конечно найдёт. Но будет ли этот выход оптимальным, как сказала бы завотделением?

— Зачем вы меня сюда забросили? — вздохнула Роза. — Дали бы помереть спокойно…

— Ты не должна была умирать, — ответил Эло. — Видишь ли… Эх, ладно, открою тебе тайну, но она будет последней. У тебя скоро родится праправнучка. И ты должна была умереть в тот же день, чтобы… Ну, ты понимаешь. Ты стала бы ею. Но не сложилось.

— Какая такая пра-пра… Подожди-ка, это что Витюнькина, что ли? Так он же студент! Он же не женат ещё!

— Чтобы дети рождались, жениться необязательно! — откровенно рассмеялся Эло. — Всё, тш-ш-ш, я тебе этого не говорил! Это секрет, и ты теперь должна жить жизнью Розиты Хогван! Больше никакой информации о прошлой жизни и тех, кто там остался!

Глава 5. Отвар коры дуба

Розитино тело оказалось быстрее Розиного мозга. Она рывком отклонилась, и кость попала в стоявшего за спиной варвара. Тот прикрыться щитом не успел и получил прямо в нос. Слова, сказанные им, Роза не поняла, но парень явно не здоровья желал своему начальнику. Зато главный варвар захохотал с довольным видом. Потом спросил:

— Чем обязан? Пришла мне вручить ключ от замка? Самолично?

Пренеприятнейший тип. Розу даже передёрнуло от его голоса. А варвар продолжал глумиться:

— Быть может, ты хочешь купить у нас немного еды? Но мы не продаём и не подаём!

— Ваша еда мне не нужна! — как можно более высокомерно ответила Роза. Подбородок сам собой вздёрнулся, и это тоже было памятью тела. Словно Розита помогала ей держаться. — Тем более, она явно не так уж свежа.

— Эта утка, — он отломил от жареной тушки вторую ножку и впился в мясо зубами, — сочная, жирная и свежая!

— Отчего же тогда половина вашей армии сидит по кустам? — усмехнулась Роза.

— Объелись! — варвар фыркнул, как пёс, глотнувший пыли, но глаза его помрачнели. Она заметила и обрадовалась: значит, попала в точку. Армия больна, самое время начинать переговоры.

— А мне кажется, что их пронесло, благородный варвар!

— С чего такая забота о моих солдатах?

— А вдруг это холера или брюшной тиф? Я забочусь о себе и своих людях, — веско сказала Роза.

— Глупости, — совсем мрачно буркнул варвар.

— У вас есть врач?

— Что?

— Лекарь! Знахарь! Человек, который лечит.

— Я его казнил, — усмехнулся он. — Он лечить разучился.

— Нельзя так с… врачами, — с упрёком пробормотала Роза.

— Лисса Хогван, ближе к делу! Зачем пришла?

Она вздохнула, набираясь храбрости. Как сказать? Резануть правду-матку? Или попробовать подластиться? Нет, надо прямо.

— Я согласна сдать вам замок, господин… Не знаю, как вас зовут, простите.

— Закар Имрийский, младший сын великого вождя Уриса Имрийского, — варвар встал, подбоченившись, и у Розы чуть глаза не вылезли из орбит. Господи, Эло, серый человечек! Вот подкинул мужчину так подкинул! Противный, конечно, но какой статный и мускулистый! И как не холодно только… Они вроде южане, народ теплолюбивый. А тут как бы север, прохладно, осень… И все неодетые.

— Очень приятно. Роза.

— И замок твой, Роз-за, я возьму измором сам! — он прищурился, положив ладонь на рукоятку меча, который стоял рядом с ложем.

— И зачем вам пустой замок с горой трупов, Закар Имрийский? — ехидство само вылезло наружу, хотя Розе совершенно не шутилось. — Насколько я понимаю, землю в таком случае вы присвоить себе не сможете? А армия ваша помрёт от обезвоживания.

Снаружи послышался долгий стон боли и топот сапог, а потом в шатёр заглянул растерянный Вильом:

— Там это… охрана дристать побегла!

Закар сбледнул с лица, а Роза покачала головой:

— Лечить их надо. А то и вы, господин варвар, скоро до кустиков поскачете!

— Шамана ко мне, быстро!

— Шаман вам не поможет, — мягко улыбнулась Роза. — А вот я могу.

— Ты что же, лекарь, женщина? Или умеешь колдовать ?

Закар оскалился в улыбке, больше похожей на риктус, а Роза вспомнила вихрик, вырвавшийся из её пальца. Нет, вряд ли это магия, и уж тем более, вряд ли полезная. Поэтому в ход пойдёт другая «магия». Дизентерию можно купировать кипячением воды, мытьём рук, тщательной уборкой и регитратацией. Не вылечить, но прекратить распространение. Антибиотики ещё не придумали…

— Я лекарь. Я вылечу вашу армию, но за это попрошу выполнить одно условие.

— Условия? Ты смеешь ставить мне условия?!

— У вас нет выбора. Я знаю, как лечить кишечные расстройства, а вы — нет, — усмехнулась Роза.

— Чего-о-о?

— Того-о-о! — не выдержала она и рявкнула: — У меня есть условия. Выполните — вылечу, не выполните — все сдохнут!

Варвар, ходивший по шатру, остановился и глянул на Розу новым взглядом, удивлённым и недоверчивым. Словно пытался понять: правда ли, или ему просто послышалось, что хозяйка замка Хогван накричала на него. Потом нахмурил брови, отчего на лбу, чуть выше переносицы пролегла вертикальная морщинка. Такая же была у Вити, потому что он часто сводил брови, когда дети не слушались… А вот нос другой был у мужа: длинный и прямой, с чуть заметной курносиной. Тут же прямо настоящий римский носище!

Закар наморщил носище и сказал, как камнем швырнул:

— Говори, подумаю!

Маленькая, но победа! Когда мужчины говорят, что подумают, значит, они готовы сдаться. И Роза с милой улыбкой выдала свои условия:

— Я готова открыть вам ворота замка и сделаю всё, что вам понадобится для приятного времяпровождения, но ни вы, ни ваши солдаты не тронете тех, кто находится под защитой Хогванов.

— Да ты тронулась умом, девка! — с неожиданным возмущением рявкнул Закар. Роза удивилась такой жаркой реакции, но в голове мелькнула мысль — надо сразу поставить себя так, чтобы в будущем у варвара не возникало даже мысли проявить неуважение. Поэтому она снова вздёрнула нос и сказала как можно холоднее:

— Я вам не девка, а лисса Розалия Хогван. Вы пришли на мои земли, я вас об этом не просила. Вы пришли за моими землями, и я отдам их вам. Но моих людей, девушек и женщин я трогать не позволю!

Он прищурился, сложив руки на груди. Роза улыбнулась, как улыбалась когда-то заведующей отделением в закулисных войнах:

— Если принимаете мою помощь, обещаю вылечить вашу армию.

Глава 6. Аперитив

Рэй открыл тяжёлые ворота без удовольствия, но послушно. Потребовался всего один грозный окрик. Кустистые брови старика шевелились от негодования, однако он не сказал ни слова. Это плюс. Приветствовать варвара тоже не собирался, и это минус. Но Роза решила не заострять на этом внимания. Ясное дело — никто в замке не будет рад и счастлив. Зато крестьяне вернутся домой, смогут собрать урожай, если пшеница ещё не выколосилась…

Двор был пуст.

Рука Закара до боли сжала запястье Розы. Голос варвара прозвучал угрожающе:

— Где жители? Почему никто не приветствует нового хозяина?

— Эк вы разогнали коней, благородный Закар, как вас там по батюшке, — стиснув зубы в судорожной улыбке, ответила Роза. — Урисович, что ли?

— В чём обман, лисса Хогван? — он рывком притянул её к себе, снова обдав запахом пота и грязи. Пришлось зашипеть рассерженной кошкой:

— Отпустите меня! Вы дурак! Они вас боятся и ненавидят, с чего бы им вас встречать хлебом-солью? К тому же вы ещё и не хозяин даже! Сперва наследник нужен, не так ли?

Закар дёрнулся и чуть ослабил захват. Видно, Роза попала в самую точку. Варвар буркнул:

— Наследник не заставит себя долго ждать. Веди нас в парадную залу.

Роза глянула на охранников, которые держались настороженно и шагали сзади с хмурыми лицами, и задрала подбородок. На всякий случай. Пока что она тут хозяйка. Интересно, в каком состоянии парадная зала? Туда Роза ещё не заглядывала, а стоило бы. Но кто же знал, что всё повернётся таким боком и так быстро? Варвар в замке, а там, небось, клоки паутины и пыли…

— Ну прошу, гости дорогие, — с ехидцей ответила Роза, вспомнив кино про графа Калиостро. — Сильвупле, жёвупри авекплезир! Уж не обессудьте, вино есть, закусок нет!

— Плохо принимаешь, — в тон ей Закар поцокал языком, качая головой. — Плохая хозяйка, ещё и ругаешься!

— Не ругаюсь, а выражаю почтение! — фыркнула Роза. И наткнулась взглядом на тонкую фигурку Манни, такую нелепую в женском платье. Сестра стояла на крыльце одна, вытянувшись строго, сложив руки на животе, там, где корсет переходил в юбку, и выглядела так трогательно и горделиво, что у Розы мурашки по коже пробежали. Закар, видимо, тоже заценил, только с другого бока, потому что сказал с ухмылкой:

— Сестрица твоя? Я бы и с ней наследничка забурдонил!

— Следите за своими словами! — жёстким тоном ответила Роза. — Вы обещали!

— Уже ревнуешь, лисса Хогван? Не стоит. У меня на обеих хватит…

— Благородный варвар изволит отступить от данного им обещания?

— Расслабься, старшенькая, не трону я твою цыпочку.

И рассмеялся, как будто закашлялся. Роза только вздохнула сердито, а потом обратилась к сестре:

— Лисса Магнолия, прошу принять в замке нашего гостя варвара Захара Урисовича Имрийского. Вели сервировать вино, хлеб и сыр в парадной зале.

Голос её прозвучал немного пафосно, но это было только для Манни, которая переводила возмущённый и оскорблённый взгляд с варвара на Розу и обратно. Главное, чтоб не попыталась отравить дорогого гостя, ибо по всем канонам этого времени придут бОльшие силы и уж точно не оставят камня на камне в округе… Хотя бы папаша Урис захочет поквитаться за сына.

Впрочем, Манни не ответила ни слова. Только склонила голову, но не для Закара, а для Розы, словно в доказательство — она услышала и исполнит. Развернулась, взметнув юбкой сухую пыль с порога, и удалилась внутрь. Захар заметил негромко:

— Если девчонка намерена заколоть меня во сне, скажи ей, что я сплю очень чутко и никогда не расстаюсь с оружием.

— Параноик, — пробормотала Роза в ответ и усмехнулась про себя — как точно они оба прочитали мысли Манни. Надо провести с девочкой профилактическую беседу…

Люди в холле как раз заканчивали есть сваренный суп. Жадно, по нескольку человек на одну плошку и одну ложку, дети в последнюю очередь за женщинами и стариками. Розу покоробило это зрелище. Будто побывала на свалке и увидела жизнь бомжей — страшную и жестокую. Зато Закар сморщился и окинул всю эту компанию презрительным взглядом, а потом сказал Розе:

— Убери это из моего замка.

— Пока что это ещё мой замок, — вежливо поправила его Роза и обратилась к крестьянам: — Вы можете вернуться в свою деревню, вас больше никто не тронет и не обидит. Благородный варвар дал слово.

Люди недоверчиво переглянулись, зашебуршали тихонечко, переговариваясь и переспрашивая друг друга — точно ли услышали то, что сказала лисса. Роза повысила голос:

— Идите, собирайте урожай, живите как раньше. Но я запрещаю вам пить сырую воду из реки.

— Как же без воды, матушка лисса? — спросила пожилая женщина с обветренным лицом, загорелым до черноты, морщинистым и сухим.

— Греть воду на огне до пузырьков, — объяснила Роза. — От сырой воды все заболеете и умрёте.

Шур-шур-шур, быр-быр-быр… Ненависть во взглядах крестьян обратилась на Закара. «Всё они, варвары, виноваты, наслали болезни на нас через воду!» — расслышала Роза из дальнего угла и снова вздохнула. Невежество равно насилию. Просвещение равно спокойствию. А она, Роза, одна в борьбе с невежеством… Как бы не полечь на поле боя…

— Никто не виноват, — сделав голос пожестче, с напором сказала она людям. — Идите. Нам нужно собрать урожай до зимы. А вы, благородный варвар, — обратилась к Закару, — следуйте за мной.

Маленьким, но стойким ледоколом Роза прошла сквозь живые льды, ведя за руку большого и сильного варвара-танкера. Что ждёт замок? Что ждёт её саму… Никто не знает.

Глава 7. Ужин из трёх блюд

Закар не сдался. Точнее, сдался, но не сразу. В глазах его сверкала ненависть — такая сильная, что Роза даже пожалела варвара. Ну да, может быть, она заставляет его идти против каких-то правил, но что своя рубашка всегда ближе к телу. Ей тоже надо обезопасить себя и своих будущих возможных детей. Наложница — никто. Жена выше по положению. Пусть в этом срущем Средневековье и её положение будет шатко, но всё же.

— Соглашайся, — в попытке надавить Роза улыбнулась. — Так ты укрепишь своё положение в замке ещё больше и надолго. Не забывай, что я впустила тебя добровольно. Добровольно же и лягу с тобой в постель, если ты выполнишь мои условия.

Хмурое лицо варвара вдруг разгладилось, и он изобразил некое подобие усмешки. Расслабился. Тряхнул головой:

— Будь по-твоему, Хогван. Свадьба так свадьба. Зови своего жреца, пусть нас поженит.

— Настоящий мужчина! — она язвительно похлопала в ладоши. — Ты забыл, что в замке нет еды? Нам нужно несколько дней, чтобы пополнить запасы провизии, чтобы подготовиться к празднику. Ведь свадьба — это праздник!

— Я не собираюсь ждать, — низким, почти рычащим голосом предупредил её Закар. — Свадьба или нет — наша брачная ночь состоится сегодня!

— Нетерпеливый какой, — усмехнулась Роза. — Разве ты не понимаешь?

Она говорила тихо, ласково, будто ребёнка уговаривала.

— Для девушки это событие, нельзя торопиться! Я знаю, что ты хочешь насладиться любовью, но для меня это будет первый раз, мне нужно подготовиться. И помолиться… то есть, пошептать Эло, чтобы он позволил дать тебе здорового сына. Ведь это важно, благородный Закар, не так ли?

Он прищурился:

— Обманешь же, лисса. Я вижу тебя насквозь — ты хитра, как лисица, и полна ненависти ко мне и моим солдатам!

Роза хмыкнула, наливая в кубок вина. Мужчины всегда, в любых мирах и в любые времена, считают, что знают всё лучше женщин, и думают, что понимают мысли и желания этих самых женщин. Однако, как показала многолетняя Розина прошлая жизнь, это совсем не так. И Закар — новый тому пример.

— Я не стану ничего говорить…

— Потому что тебе нечего возразить! — с победным видом перебил её Закар.

— Потому что судить надо по делам, а не по словам. Садись же, закончи ужин. А потом тебе стоит принять горячую ванну и хорошенько выспаться.

— Не указывай, что мне делать! — огрызнулся варвар, но за стол вернулся. Роза спрятала довольную улыбку за кубком. Ну чисто подросток, которому необходимо отстоять свои птичьи права и оставить себе последнее слово. Пусть думает, что победил. Пока. А она за его спиной всё сделает по-своему.

— Розита, девочка моя!

Срывающийся голос святого брата заставил Розу вздрогнуть и обернуться к двери. Священник стоял с такой кислой миной, что напоминал сморщенный лимон. В глазах его ясно читалась вся скорбь этого бренного мира, а ещё крайнее неодобрение. Что не одобрял святой брат, понятно и без слов. Ему не понравилось поведение хозяйки — взяла и сдала осаждённый замок. Ну что ж… Он поймёт, если отвлечётся ненадолго от шептания с Эло.

— О, а вот и жрец, — прочавкал Закар. — Жрец, пожени нас, пока ты здесь!

— Женить?

Святой брат с ужасом взглянул на Розу, и она пожала плечами:

— Благородный варвар не понимает, что свадьба — это долгожданный праздник для всякой девушки, и нужно подойти к организации с толком, с чувством, с расстановкой.

— Розита…

Священник смотрел на неё уже с жалостью. Думает, что Роза окончательно сдвинулась по фазе? Конечно, очнулась сама не своя, всё забыла, пошла заключать союз с варварами… Можно решить, что она сошла с ума. Надо побеседовать со священником с глазу на глаз и аккуратненько подвести его к вопросу замены Розитиной души. Кому-то придётся открыться. Но не Манни же!

— Святой брат, я намерена принять Закара Имрийского в замке в качестве гостя и моего будущего мужа, — самым смиренным голосом сказала Роза. — Прошу вас вместе с моей сестрой постараться сделать его пребывание здесь приятным и безопасным.

— А наша безопасность? — спросил святой брат, хлопая глазами. — Я отказываюсь подвергать опасности наших женщин!

— Да никому твои курицы не нужны, жрец, — с ленцой, как привык, ответил Закар. — Разве что сами полезут под моих воинов, а я данное слово держу! Впрочем…

Он поднялся во весь рост, снова положив ладонь на рукоять меча:

— Я казню всякую, которая снова посягнёт на мою жизнь или на жизнь любого варвара!

— С-снова? — икнул святой брат, крестясь. Роза поспешно подняла руку:

— Это было недоразумение, которое мы уладили! Не так ли, Закар Урисович?

— Почему ты постоянно упоминаешь моего отца? — сердито спросил тот.

— Из уважения к тебе, разумеется.

Фыркнув, Закар уселся на лавку и отломил кусок сыра. Жуя, заметил:

— В чём же уважение? Прислуживай мне хорошо, и обойдёмся без моих предков!

— Как скажешь.

Роза повела плечами и обратилась к священнику:

— Думаю, не лишне будет приготовить нашим гостям хорошую баню. Или где они могут помыться?

Закар хохотнул, напугав святого брата:

— Да ты повёрнута на мытье, Хогван! Пустая трата времени и дров! Как воевать и охотиться, надушившись благовониями?

Подняв брови, Роза решительно ответила:

— Как ложиться с женщиной, если от тебя несёт вонью, как от скунса?

— Ещё ни одна не жаловалась.

— Могу себе представить, — пробормотала она, пожалев про себя бедных варварских маркитанок. А громко добавила: — Баня делает мужчин неотразимыми и сильными, неужели ты откажешься от неё из-за своей лени?

Глава 8. Десерт

Сузив глаза, Закар пробурчал:

— Женщина, не выводи меня из себя!

— Женщины созданы именно для этого.

Он фыркнул, подавшись вперёд:

— Женщины созданы Воином, чтобы молча услаждать мужчину и делать его жизнь лёгкой и приятной. А когда они больше не могут услаждать, их место на кухне.

Роза присела к столу, сложив руки на коленях. Что-то подобное она и предполагала. Работы с ним — непочатый край.

— Значит, женщина — это предмет?

— Что?

— Ну, предмет, вещь, которую можно выбросить из комнаты, чтобы не попадалась на глаза.

— Старая женщина неприятна на вид. Да, выбросить, и дело с концом.

— Значит, твоя мать — тоже предмет?

Он глянул карим непонимающим глазом:

— Почему ты говоришь о матери?

— Но ведь она тебя родила: дала жизнь, носила в животе, выкармливала…

— Моя мать умерла сразу после моего рождения. Выкармливала меня рабыня. Женщина, зачем ты говоришь всё это?

Роза вздохнула. Вспомнила свою маму, лицо которой было смазано в памяти — так, туман. Зато руки виделись чётко и ясно — самые добрые и ласковые, самые мягкие, самые нежные. Роза прибегала к родителям в кровать ранним утром, забиралась под одеялко — тёплое, даже жаркое, прижималась к маминому боку, уложив голову на руку, и дремала с ярким ощущением сиюминутного счастья… Если бы ещё хоть разок обнять мамину руку и приникнуть к ней щекой…

— Рабыня тоже женщина, — медленно и тихо ответила она. — Разве можно выбросить из жизни ту, которая в детстве баюкала тебя и пела колыбельные, только потому, что она постарела?

— Она умерла давным-давно, — спокойный голос Закара вдруг дрогнул. Совсем незаметно, совсем чуть-чуть… Но всё же. — Касха, её дочь, в лагере прислуживает.

Девушка в рабском ошейнике, забитая и пугливая…

— Твоя почти что сестра?! Рабыня? Я была о тебе лучшего мнения…

Закар смотрел с удивлением, потом нахмурился:

— Хогван, что ты себе позволяешь? Ты мне указываешь, как распорядиться моим имуществом?

Она отмахнулась от него. И правда, чего она в лоб-то? Надо исподволь… Постепенно. Положение у Розы ещё не такое, чтобы командовать. Встала. Повела плечом.

— Служанка приготовит тебе ванну. Если хочешь спать в замке — изволь хорошо помыться. Иначе — прошу обратно в лагерь. А я пока прослежу за приготовлениями к свадьбе. И не забудь позвать шамана, это ведь он у вас брачует?

И вышла, не глядя на остолбеневшего от такого обращения варвара. У него, конечно, трагическое детство, у него психологическая травма (как будто у Розы её не было!), но это не повод так обращаться с женщинами. Вот даже говорить с ним теперь не хочется.

Она спустилась на первый этаж, старательно придерживая полу юбки, чтобы не запутаться в ней и не скатиться кубарем вниз. Нужно было найти Манни, потому что она, скорее всего, была в курсе, где можно купить еду и за какие деньги. И есть ли вообще в замке деньги.

Младшая сестрица была на кухне — следила за тем, как Рада месит тесто на хлеб. Роза заметила мелких, сидевших у ярко пылающего очага с подобиями бутербродов в лапках. Ками периодически важно сморкалась в уже полностью мокрую тряпку. Увидев Розу, девочка только зыркнула глазёнками и опустила взгляд. Зато Лавр широко и щербато улыбнулся. Подмигнув ему в ответ, роза спросила у Манни:

— Где наша сокровищница?

Та наморщила лоб, явно не понимая, о чём идёт речь, а потом лицо её просветлело:

— Вы хотите пересчитать золото в сундуке?

Сундук так сундук. Роза была согласна и на сундук. Хотя больше по душе ей был тёмный подвал со сводчатым потолком, заваленный сундуками с золотыми монетами, а также слитками золота и россыпями алмазов с рубинами. Именно такой ей всегда представлялась сокровищница. Нет, врёт. В детстве она часто воображала, что у богатых людей есть хлебный магазин с прилавками, а на прилавках чего только не увидишь — и булки, и кирпичики, и бублики с маком и без, а ещё эклеры с заварным кремом и маленькие сдобные булочки…

— Хочу, — ответила она, тряхнув головой, чтобы отогнать воспоминания. — Ещё хочу посмотреть книгу… Как это может называться? Ну, где вы записываете приход и расход денег, цены на продукты…

Вопросительно взглянула на Манни, и та совсем растерялась:

— Сестрица, так вы ж сами… Вы вели амбарную книгу!

— Ну, допустим, я, — пробормотала Роза. — Где она? Хочу глянуть.

— В хозяйственной комнате.

Манни порылась в складках юбки и нашла привязанную шнурком к поясу связку длинных ключей на кольце, отцепила и протянула Розе:

— Вот, возьмите. Я была… вынуждена пользоваться, пока вы лежали в беспамятстве.

— Спасибо. Не сомневаюсь, что ты пользовалась ими правильно, — усмехнулась Роза. — Хозяйственная комната на каком этаже?

— На втором. Вам показать?

— Сама найду.

Рада разогнулась от стола и вытерла тыльной стороной кисти вспотевший лоб, сдвинув чепец на сторону:

— Матушка-лисса, так куру резать аль нет? Что готовить-то гостю этому?

Слово «гость» она выплюнула с такой ненавистью, что Роза задрожала. Ведь и с кухарки станется отравить Закара… Надо с ней побеседовать с глазу на глаз. А пока…

— Варвары принесут дичь, кур оставь в покое. И составь список того, что нужно купить. Я дам денег, а ты пошлёшь кого-нибудь… на базар.

— Эка! До ярмарки три дня пути, лисса, вы уж совсем всё позабывали-то! Нам бы в лес, силков наставить да грибочков поискать… А мальчишек по рыбу послать, ежели варвары эти проклятущие ещё не всю сожрали!