Рубеж

На мёртвые улицы города опускалась ночь. Температура ползла вниз, воздух становился колким. Остатки дневного света угасали, будто кто-то медленно гасил лампы — одну за другой. Вскоре тьма легла плотным покрывалом на пустые дома, ржавые остовы автомобилей и обугленные фасады.

Среди этого забытого временем ландшафта, по растрескавшемуся асфальту, медленно двигались две чёрные тени. Их шаги были почти неслышны — осторожные, отточенные, чуждые суете. Мужчины. Это было ясно по широким силуэтам, по манере держаться. Оба закутаны в лоскуты плотной, изношенной, но всё ещё крепкой экипировки, больше похожей на смесь военной формы и самодельной защиты. На ремнях висели ножи, винтовка блеснула тусклой сталью в последнем отблеске заката. Они были вооружены — и знали, как выживать.

Из развалин одного из зданий, с верхнего этажа, за ними наблюдала девушка. Она не дышала громко, не двигалась без нужды. Только глаза. Только дыхание. Только инстинкт.

Она была одна — слишком давно, чтобы это казалось нормой. С тех пор как умер её последний спутник, заражённый и почти обезумевший, она не позволяла себе даже надеяться на чью-то компанию. Но эти двое… Их появление будоражило. Они были другими. Не изломанными. Не стонущими. Не голодными, как большинство.

Она пошла за ними, как за миражом — медленно, беззвучно, проверяя каждый шаг, замирая при любом шорохе. Ни одна ветка не хрустнула, ни один камень не сорвался с края. Она впервые была в этой части города, но выживала достаточно долго, чтобы не быть глупой.

Сумерки сгустились окончательно. Город теперь принадлежал ночи — и тем, кто ползает в её чреве. Здания, однажды наполненные голосами, обратились в молчаливых гигантов. Всё затаилось.

Она отвлеклась. Лишь на миг — поправила ремень, перехватила нож на бедре. А когда подняла глаза… их уже не было.

Пустая улица.

Открытое пространство.

Ни следа.

Сердце сжалось. Паника пронеслась током по телу.

Не могло же ей померещиться?..

Она медленно отступила в тень, стараясь не выдать своё дыхание. Каждый нерв был натянут. Пальцы легли на рукоять ножа.

Может быть, они заметили её раньше.

Может быть, теперь она стала дичью.

А может…

Это были не люди.

Услышав вой, вперемешку с хрипом, девушка резко дёрнулась и замерла.

Гортанный, искажённый, будто выдохнутый сквозь обожжённые лёгкие — он разнёсся по пустым улицам, отскакивая от стен мёртвых зданий. Её сердце сжалось. Уже неделю город казался заброшенным, и она начала было надеяться, что монстры ушли — вымерли, сдохли, перебили друг друга. Но этот звук вернул всё на свои места.

Она скользнула за остов старого автомобиля, спина прижалась к прохладному металлу. Замерла. В затылке пульсировала опасность. Всё внутри кричало: уходи. Ноги уже несли её вперёд — к ближайшему укрытию.

Сгорбившись, на корточках, она перебежала к выбитому окну. Кафе. Когда-то здесь пахло кофе и выпечкой, теперь — только пылью и гнилью. Быстро оглядевшись, она не уловила ни движения, ни запаха крови, ни звука лап. Пусто. Надежда — слабость, осторожность — сила.

Одним быстрым движением она юркнула внутрь. Разбитое стекло звякнуло под ботинком, и её сердце сделало лишний удар.

Глаза привыкли к темноте давно, и тусклый силуэт разрушенного помещения проступил чётко: перевёрнутые столы, проломленные стулья, на полу — старые вещи, рваная сумка, игрушечный пистолет, чей-то ботинок. Всё говорило о том, что место уже обшаривали. Полезного — вряд ли найдёт. Безопасного — тем более.

Но сейчас важнее другое.

Где они?

Те двое. Люди? Или не совсем?

Она осторожно выглянула через уцелевшее окно. Темнота за стеклом была почти абсолютной — лишь слабые очертания развалин да покачивающийся на проводах мусор. Ни теней. Ни движения. Ни шагов.

Опасно. Преследование сейчас сродни самоубийству. Она втянула воздух, нащупала в руке рукоять ножа и отступила от окна, направляясь вглубь. Кухня — более замкнутое пространство. Легче обороняться, если что.

Ступала медленно. Каждый шаг — осторожный. Охотничий нож готов, лезвие направлено вперёд. На полу — посуда, осколки, пустые упаковки, раздавленные банки. Что-то хрустело под ногами, но не громко. Достаточно тихо, чтобы, может быть, остаться незамеченной.

Она протянула руку к двери, ведущей на кухню. Толкнула. Дверь слабо заскрипела, отозвавшись эхом в глухой темноте.

И тогда — звук за спиной.

Хруст стекла. Лёгкий, как вдох.

То самое окно.

Кто-то влез.

Вязкая, тягучая, как слизь, слюна тут же обволокла горло. Горячий страх сжал внутренности. Девушка отступила назад, пятясь вглубь открытой двери. Сердце громыхало в груди так, будто вот-вот выскочит. Кто вошёл? Человек? Заражённый? Монстр?

Она присела, затаилась за тумбами, растворяясь в темноте. Тело дрожало, но движения оставались плавными. Нельзя шуметь. Нельзя выдать себя. Может, незваный гость один. Может, у неё ещё есть шанс.

Шаг. Второй. Она ползла по полу, стараясь не зацепить ни одного предмета.

И тут — удар. Нога задела кастрюли, и те, словно в замедленной съёмке, упали на пол, прокатившись с гулким лязгом. Звук резанул по ушам. Она замерла, проклиная себя.

Беги.

Рывком вскочив, она бросилась прочь — в противоположный угол кухни, туда, где, должна была быть вторая дверь. Чёрный выход. Мрак рвался навстречу, острые углы шкафов едва не царапали плечи. Добравшись до двери, она рванула её на себя. С другой стороны кто-то был. Не монстр — рука, слишком быстрая, удар — точный, прицельный.

Боль.

Удар пришёлся прямо в лицо. Всё закружилось. Пол оказался ближе, чем казался. Она повалилась на спину, едва не вскрикнув. Лицо вспыхнуло пульсирующей болью, кровь залила бровь.

Только не стреляй… прошу.

Раздался щёлк — затвор. Она подняла руки вверх, судорожно, ладонями вперёд. Поддалась панике.

— Убери свет… — прохрипела она, зажмурившись, когда луч фонарика резанул по глазам.