Русалочка топит корабли

Глава 1. Последний день учёбы

Пузырьки вальсовыми поворотами поднимались к суше — подводный мир просыпался. Все рыбки: от мала до велика — в едином круговороте стремились ввысь. Каждой хотелось получить свою порцию воздуха, но, несмотря на суматоху, все соблюдали очередь независимо от видовых различий. Жители океана были очень дисциплинированы, поэтому за кислородом выстраивалась аккуратная спираль, где никто не смел оплывать другого.

Погоня за «утренним дыханием» не касалась только тех, кто живет совсем уж глубоко, а также — русалок. Прекрасным созданиям, полулюдям-полурыбам, не требовался воздух ни в каком количестве. Они настолько пренебрежительно к нему относились, что делали из пузырьков мебель: кровати, диваны, столы. Как они сохраняли шарики кислорода под водой на целые сутки — та ещё загадка.

Впрочем, Арабель такие вопросы никогда не заботили. Она была из тех русалочек, которые до мозга костей были русалочками: наивная и инфантильная девушка двадцати двух лет с длинными волосами, большими зелёными глазами и чувственными губами. У хвоста таких красавиц лежал весь подводный мир. Но и об этом Арабель никогда не задумывалась, воспринимая свои удачные гены как данность.

Арабель не была плохой русалочкой. Наоборот. Её очаровательная наивность спасала от разочарования все двадцать два года жизни. Она, конечно, знала, что в мире живут и плохие существа: некрасивые и злые. Но это было так далеко, что задумываться о тёмной стороне мира — пустая трата времени. Арабель, как и все русалки, жила в приятном районе Межподводья, где никто не мог обидеть её. Сюда не долетают ни людской, ни подводный шум. Солнечные лучи добираются и до дальних районов Межподводья. Преступность нулевая. Кому хочется иметь дело с кулаками накаченных русалов? Да и у людей всё равно богатств больше.

Яркий солнечный луч разбудил Арабель. Она отлепилась от подушки, предварительно проглотив воздушный шарик. Надо же: ночью почти съела свою постель. Наверное, была слишком возбуждена во сне, и понадобилось больше кислорода. Что же ей такое снилось… Никак не могла вспомнить.

Утренняя вода была прохладная, поэтому Арабель быстренько потянулась, сбрасывая сонную негу с хвостика, и помчалась в личную каменную баню, которую для неё построил отец. С этим местом было связано много приятных воспоминаний. Баня стояла рядом с комнатой Арабель лет двадцать. Когда она была совсем маленькой, родители обнаружили, что малышка содрогается при малейшем холодном течении, даже если сама в него не попадает, а просто находится поблизости.

Чтобы ребёнок не страдал от мурашек по утрам, решили набрать побольше камней. Между ними малышка быстро согревалась. Особенно хороши были те, что привозили торговцы с суши. Напитавшись солнечными лучами, они ещё долго сохраняли тепло. Сейчас, как и в детстве, Арабель протискивалась между стенками и закрывалась от мира коралловой дверью. Подружки говорили, что с ума бы сошли в коморке, но Арабель не боялась бани. Она знала: здесь тепло и спокойно.

Хотелось бы подольше вот так посидеть и погреться между гладкими булыжниками, но сегодня совершенно некогда растекаться от блаженства по каменным стенам. Теперь Арабель приходилось суетливо расчёсывать волосы, пилить ногти, вычищать песок из-под чешуи и грязь с зубов. Обычные будни юной русалки. Но сегодня она всё делала с особенной тщательностью. День такой!

Последний день практики — выпускной. Прощай, университет! Здравствуй, взрослая жизнь! Больше никаких скучных лекций по культурному разнообразию традиций человеческого мира. Скучных преподавателей с высокой причёской по истории «Титаника» и прочих потонувших кораблей. Арабель ждут большие и великие дела. Она станет взрослой леди, найдёт приличную работу, которая и поможет встретить настоящего принца.

Про мечту Арабель стоит рассказать отдельно. Ведь именно эта мечта стала основой её личности. Не каждая русалочка мечтала выбраться на сушу. Пожалуй, Арабель была единственной такой во всём Межподводье. А виной всему — человеческая книга, волею судьбы попавшая в руки Арабель в юношеском возрасте. На обложке изобразили невероятной красоты русалку с пушистыми красными волосами и зелёным хвостом, которая романтично сидела на камне, не обращая внимания на шальные волны.

Даже если бы тогда Арабель знала человеческий язык, то не поняла бы текста. Мало того, что буквы были расплывчаты, так ещё и слова попадались совсем замудрённые. Возможно, в земном мире был не один человеческий язык, а много-много. Но этого Арабель не знала. В любом случае, понять смысл книги помогли картинки и редко встречающиеся знакомые слова — в основном, имена.

Главную героиню звали Ариэль. Как же здорово! Ведь звучит почти как Арабель! Русалочка очень обрадовалась и сразу представила себя в роли воображаемого персонажа книги. А потом… Он. Конечно, вскружил голову черноволосый красавец, в которого юная русалочка влюбилась без оглядки. Нарисованный ну и что. Для неё он был живее всех живых.

Ах какой был принц… Такой с добрыми глазами, тёплой улыбкой и очаровательными ямочками на щеках. Арабель решила раз и навсегда, что выйдет замуж только за него. Никто в этом мире не сможет влюбить её. Десять лет она держала своё слово, несмотря ни на что. Её не вразумило даже недовольство отца. Его строгость в вопросах любви только расстраивала Арабель. Он просил дочь не заниматься глупостями, не верить людским картинкам, потому что эти странные двуногие создания вообще придумали много дурацких историй. Но слова отца не остановили наивную русалочку. Человеческой книге с картинками Арабель посвятила всю свою жизнь. Но родителей больше в это не посвящала.

Каждый день Арабель просыпалась с мыслью о том, что однажды встретит своего принца и проживёт с ним долгую и счастливую жизнь. И вот сейчас… Вновь погрузившись в мечтания, Арабель и не заметила, как врезалась во что-то и перевернулась через себя: стая рыб-работяг напитались воздухом и отправились на коралловый завод. Арабель сделалось неловко. Отвлекла граждан от работы. Ну ничего. Скоро она и сама сделается важной работающей особой. Станет главным специалистом по людям в подводном царстве! Осталось уже закончить дурацкую учёбу и приступить к реальным делам.

Глава 2. Дорогая глупость

«Альберт-док, Ливерпуль. Бакстер Клауд.

Альберт-док, Ливерпуль. Бакстер Клауд.

Альберт-док, Ливерпуль. Бакстер Клауд».

Арабель бесконечно повторяла про себя слова принца, пока её отчитывали в кабинете декана. Учитель Камо переходил даже на визг, его брови колыхались от негодования. Он двигался из одного угла в другой с совсем не пингвинской скоростью и махал крыльями так активно, словно собирался взлететь. Что конкретно говорил преподаватель? Это была длинная тирада о безответственности и инфантильности. Но Арабель не вслушивалась, потому что мысли были заняты и принцем, и будущей человеческой жизнью, и ногами (которых нет и как получить непонятно). А всё, что говорил учитель Камо, было уже неважно. Арабель могли не выдать диплом об образовании — и это худшее. Но она уже не собиралась надолго задерживаться под водой. Жизнь ждала на поверхности. А на земле вряд ли котируются дипломы подводного царства.

— Зря вы распинаетесь, Камо. Очевидно, что юной русалочке совершенно неинтересны ваши…кхм… «наставления», — декан неодобрительно хмыкнула.

Мисс Ютания была очень проницательной женщиной-осьминогом, не говоря уже о недюжинном уме, который позволил ей перебраться в Межподводье и стать деканом людоведческого факультета. Другие профессора её не жаловали: мисс Ютания получила образование путём исследования разрушенных кораблей на дне, а не через образовательные лектории именитых докторов. Поэтому научное сообщество её не признаёт, да и вообще вряд ли когда-нибудь признает. Но этой женщине ни до кого не было дела. Она изящно поправляла высокую причёску и медленно хлопала длинными ресницами, которые, к несчастью, не могли скрыть печальных впалых глаз.

— Вам, юная русалочка, следовало быть сдержаннее, — вообще мисс Ютания ко всем была строга, но Арабель пользовалась особенным «нерасположением». — Потрудитесь мне всё-таки разъяснить ситуацию. Вы знаете, что морским студентам запрещено вступать в прямой контакт с людьми?

— Да, — робко проговорила Арабель.

— Вы вступили в прямой контакт с человеком сознательно?

— Да.

— Вам кто-то угрожал?

— Нет.

— То есть это было абсолютно ваше зрелое и взрослое решение?

— Да.

Секунду декан смолчала, сверля Арабель проницательным взглядом.

— Думаю, подобному поведению должна быть веская причина.

Русалка подняла полные вины глаза. Она и раньше не собиралась скрывать правды, но сказать всё вот так прямо этой педантичной женщине оказалось трудно.

— Я просто хотела… У меня… Я планирую стать человеком.

— Вот как, — мисс Ютания откинулась на спинку пузырчатого кресла и съела вылетевший шарик.

— Да! Я люблю человека! Я хочу выйти за него замуж! Жить долго и счастливо! — выпалила Арабель.

— Долго… и счастливо… — медленно повторила декан.

— Возмутительно! — вклинился в разговор учитель Камо, который всё ещё находился в кабинете, но потерялся на фоне значительности мисс Ютании. — Я не могу поверить, что вы, Арабель, смеете даже допустить такую глупую мысль! Уж я-то знаю, с чем она связана. Я давно говорил вашему отцу избавиться от этой глупой книги с поверхности. Как же можно верить сказкам существ с воздуха. Че-пу-ха!

— Это не чепуха. Это моя судьба, — Арабель нахмурилась и еле сдержалась, чтобы не показать учителю Камо язык и не наговорить грубых и обидных вещей. Несмотря на то, как он себя вёл сейчас, она всё же уважала его.

— О какой сказке речь? — спросила мисс Ютания.

— Глупая книженция о русалочке, влюбившейся в человека и обменявшей голос на ноги.

— Так вы знаете, о чём она… — Арабель посмотрела учителю Камо в глаза.

— Моя дорогая, — он неловко отвернулся, — конечно, знаю. Я ведь профессор людфака. Французский для меня не нов.

— Так это французский роман? — мисс Ютания проявляла интерес к предмету разговора.

— Французская адаптация с картинками. С очень сентиментальными картинками, — уточнил преподаватель, — которые и вскружили Арабель голову.

— Это моя судьба, — твёрдо повторила девушка. — В книге изображена я и принц. Сегодня я его встретила. Он точно такой же, как в книге. Неужели вы скажете, что это случайность?! Слишком много случайностей.

— Ты поступила на людфак, чтобы встретить своего принца. Нет тут ничего случайного! Ты одержима глупой затеей! — взбесился учитель Камо. — Как ты собираешься стать человеком? Найдёшь ведьму, которая наколдует тебе ноги, и просто выйдешь на сушу?! Чепуха какая! А ты вообще подумала о том, что скажет твой отец?

Преподаватель ударил по самому больному. Отец ни за что на свете не отпустит младшую доченьку на поверхность. Для него Арабель была особенной, так как больше остальных дочерей походила на мать. Страшно даже представить, какой скандал учинит старый русал, когда узнает о планах дочери. Стать человеком — какое безрассудство. Да он запрёт её за семью замками, и век смотреть Арабель на четыре стены. Отец имел безграничную власть над дочерьми: одно его слово могло разрушить целую жизнь.

Поэтому он ни за что не должен был узнать о затее Арабель. Если ему расскажет обо всём мисс Ютания, то можно навсегда забыть о любви.

— Не будем ничего сообщать твоему отцу, — будто услышав мысли русалки, произнесла декан. — Думаю, что каждый заслуживает собственное «долго и счастливо».

— Но мисс Ютания! О чем вы вообще говорите. Разве можно оставить вот так…

— Учитель Камо, — непривычно миролюбиво произнесла декан. — Понимаю ваше негодование. Но также понимаю боль юной русалки. Желание жить так, как хочется — это ли не то, к чему следует стремиться. Поэтому, Арабель, я готова помочь в исполнении вашей мечты.

— Что?! Но мисс Ютания, — преподаватель так растерялся, что плюхнулся на пятую точку. — Невозможно… Арабель просто сломает себе жизнь. Вы же и сами понимаете, какое разочарование может ждать…

Декан подняла щупальце, тем самым остановив все возможные и невозможные пререкания:

Глава 3. Настоящая беда приходит из дома

Ярость застилала Арабель глаза. Она прокручивала в голове каждое слово Редмонда — буква за буквой. Она вспоминала его усмешки и брови, которые при этом нахмуривались. Она представляла бесцветные глаза колдуна и как они с любопытством рассматривали её. Арабель становилась всё злее и злее. Эмоции так глубоко погрузили русалку в себя, что она не сразу заметила, как оказалась в кромешной темноте. Пучина съела последний шарик света от фонарей около корабля-замка.

Тишина. Абсолютная пустота. Лишь лёгкое течение щекотало плавники. Кто-то проплыл рядом. Арабель вздрогнула, а потом ещё раз, когда почувствовала, что за ней наблюдают. Некто проходился глазами по спине русалки и щекотал шею дыханием. И не один… некто был не один. И они были даже не вдвоём: множество глаз приклеились к Арабель. Она ощущала, как эти взгляды пронизывали её, холодные, жадные, скрытые в тени. Тьма вокруг сгущалась, став плотной и осязаемой. Где-то вдалеке, в самой пучине, мерцали слабые, тусклые огоньки, но они быстро исчезали, как если бы кто-то замыкал их взглядом. Тело русалки напряглось, она интуитивно почувствовала, что каждый её нерв реагирует на это невидимое присутствие. Не было ни звука, ни движения, но она знала, что не одна. Вода вокруг стала густой и липкой, как если бы сама Пучина начала затягивать её.

Пенять русалка могла только на себя. Как… Ну, как она могла поступить настолько безрассудно! Уплыв от корабля далеко, Арабель уже не могла спастись от опасных существ Тёмной Пучины. Единственный союзник — собственный хвост. Русалка сорвалась с места и рванула наверх настолько быстро насколько могла. От скорости щёки оттягивало назад. Но сейчас не до красоты, пусть хоть кожа порвётся, и она навсегда останется уродиной. Лишь бы живой.

Арабель буквально чувствовала, как кто-то дышит, а может и хрипит ей в спину — мерзкий звук рвущейся гортани. Её плавник метался из стороны в сторону. Мышцы забились. Но тем не менее отрыв между ней и преследователем уменьшался. Может быть, то чудилось ей, но страх поднимался выше к горлу. Ещё чуть-чуть и они догонят… кем бы ни были преследователи — совсем скоро у русалки закончатся силы и… конец.

Неожиданно кто-то схватил Арабель за руку. Но жест её не испугал. В Тёмной Пучине не водятся существа с большими тёплыми руками. Это свой. Разглядеть не получилось: яркий свет озарил непроглядную тьму. Арабель зажмурилась и прильнула к спасителю, нащупав крепкий мужской торс. Русал? Что он делает в таком месте? Впрочем, и ей самой можно было задать такой вопрос.

Преследователи сгинули — пропал мерзкий хрип и тяжёлое дыхание. Свет постепенно гас и стал менее ярким. Клеодор, отец шести дочерей, храбрый воин моря, владелец Трезубца Мудрости (коих во всём океане лишь двенадцать) крепко прижимал младшенькую к груди. Арабель покраснела от вины и почти слилась со своими волосами.

— Папа… — осторожно сказала она.

— Поговорим дома. Выберемся из этого проклятого места.

Клеодор плыл намного быстрее Арабель. Мощный хвост, казалось, сам по себе мог создавать течение. Вода не сковывала движения и не заставляла действовать по её правилам. Вода уступала силе и величию воину моря. Но как бы не был прекрасен отец, Арабель знала, что в Межподводье лично для неё — он самое страшное чудовище. Вот именно сейчас она оказалась в беде.

Когда они добрались до дома в Межподводье, отец швырнул Арабель на диван с такой силой, что пузырьки полопались, и от софы осталось только жалкое кресло, в которое дочь и вжалась. Отец не кричал — он ревел, словно зверь с поверхности, от многоуважаемого русала подводного царства не осталось и следа.

— Как в голову такое пришло! Спустилась в Тёмную Пучину, идиотка! И ради чего! Чтобы стать человеком?! ЧЕ-ЛО-ВЕ-КОМ! Этой мерзкой двуногой тварью! Даже подумать противно! Я твою комнату в песок перетру вместе с мерзопакостной книженцией! Какая же ты дура, Арабель. Полно, что красавица, лучше бы страшной была, но с мозгами.

Отец замахнулся на неё и точно бы ударил, но она смотрела в упор, зная о единственном козыре против него. Арабель выглядела в точности так, как мама в молодости. Это и сдерживало, и убивало отца одновременно. Он скучал по супруге. Все знали. Её давно не было в живых, но всюду летал мёртвый дух. Не буквально — в мелочах: в пустующих любимых качелях из водорослей, песочном замке по центру гостиной, обвивающей дом лиане.

В общем, отец не смог бы и пальцем тронуть Арабель, поэтому всю свою ярость он выместил на стену — она рассыпалась под тяжестью могучего кулака. В дыре показались бледные лица других дочерей, которые в это время подслушивали из другой комнаты.

— В погреб её! — рявкнул отец и скрылся за одно мгновение.

Арабель сидела в оцепенении, поэтому не сразу среагировала, когда ловкие сёстры схватили её за подмышки и поволокли прочь. Осознание пришло уже около ямы. Мозг заработал: к нему прилила кровь. И Арабель забилась в истерике. Она крутила головой, отчаянно вырывала руки и била хвостом во все стороны.

— Нет! Не делайте этого! Я не хочу! — в слезах молила она.

— Прости, прости. Надо немножко посидеть, — проговорила одна из сестёр. — Нам очень жаль.

Они бросили младшую сестру вниз и заперли двери на замок. Свет не проходил даже через щель. Похоже, они накрыли вход в погреб чем-то плотным вроде ковра, чтобы никто не услышал криков. Темно как в Пучине. Разница лишь в том, что в погребе гораздо холоднее. Арабель свернулась клубочком и зарылась носом в волосы. Хорошо, что она отрастила их такими длинными, как будто знала, что вновь окажется здесь.

Да, Арабель уже бросали в погреб, оставляя мёрзнуть в полном одиночестве. Иронично: отец не избивал её из-за похожести на мать, но бросил дочь сюда пятнадцать лет назад именно из-за неё. Мать уже тогда была не в себе…

Спятившая русалка разворотила весь дом: поцарапала стены, полопала мебель, побила посуду, измазала пол чем-то липким, — а после она села по центру комнаты и, схватившись за голову, бормотала проклятия. Когда вернулся отец, мать обвинила во всём Арабель. Он не стал сомневаться в её словах и бросил младшую дочь в погреб. С тех пор она не выносила холода и одиночества и запомнила предательство матери. Наверное, тогда что-то сломалось в ней, поэтому книга и мечта жить на поверхности стали «спасительным кругом», как говорили люди.

Глава 4. Договор

Пока Арабель плыла по тёмным водам, ей показалось, что она погрузилась в сон. В нём Редмонд сидел на обломках древнего корабля, обвившихся морскими водорослями и покрытых слизью, и… плакал. Это было так странно, так неестественно для его сурового, безжизненного лица, которое всегда выражало лишь холод и безразличие к окружающему миру. В его глазах, обычно затмённых мраком, отражалась неистовая боль, и его слёзы падали на грубое дерево с тихим звоном. Арабель почувствовала, как её сердце сжалось от этой боли, от этого невидимого крика колдуна.

Она протянула руку к нему, в поисках этого таинственного страха. Но образ колдуна становился всё более неуловимым, он отдалялся, как тень, что растворяется в утреннем свете. Арабель пыталась двигаться, стремясь к нему, но вода вокруг становилась всё тяжелее, плотнее, как если бы сама она пыталась удержать её, не дать приблизиться. «Быстрее… быстрее…», — шептала она себе, отчаянно махая хвостом, изо всех сил, но всё было тщетно. Каждое её движение поглощалось пустотой, а между ней и колдуном растягивалась бездна.

И вот, слёзы Редмонда становились всё больше, они превращались в огромные капли, как дождевые облака, что заполняют небеса. Эти слёзы, более темные, чем сама тьма, поглощали его полностью. И чем больше он исчезал в их бездне, тем сильнее Арабель ощущала, как сама она теряет контроль, как её собственное тело растворяется в этом кошмаре, не в силах достичь Редмонда.

Пусть Арабель показалось, что она погрузилась в сон, на самом деле то было видением, которое подарила ей Тёмная Пучина. Странный морок исчез так же быстро, как и появился. И когда русалка вновь увидела колдуна, на секунду она оторопела и сочувственно глядела на него. Но Редмонд быстро развеял зарождающуюся к нему симпатию своей надменностью: он даже не спустился по лестнице, а смотрел на гостей сверху с непроницаемым лицом. Он был похож на статую из учебников по культурологии — гипсовый мужчина.

— Вернулись? — с долей разочарования произнёс он.

— Да, — твёрдо сказала Арабель, — я готова заключить сделку.

— Семь кораблей, — напомнил Редмонд, — я должен предупредить, что они должны пойти на дно.

Арабель поёжилась. Неужели она и вправду станет злодейкой, которая топит корабли?

— Конечно, она согласна, — мисс Ютания раздражённо толкнула русалку, — детка, я напомню, что это твой единственный шанс добиться своего «долго и счастливо».

В голове сам собой нарисовался образ круглолицего Бакстера с тёплой улыбкой и весёлыми глазами, а рядом с ним маленькие рыжеволосые детки бегают вокруг мощной фигуры папы. А один этот образ вселил уверенность. Арабель держалась за тонкую соломинку счастливой семьи, которой у неё никогда не было.

— Семь кораблей, — повторила она, и что-то в её тоне заставило Редмонда смутиться. Взгляд его уже не был таким жестоким. Теперь он выглядел задумчиво печальным.

— Плыви за мной, заключим договор, и ты приступишь к работе.

Мисс Ютания не сдержала улыбки и довольно почпокала щупальцами. Она уже представляла, как будет утешать несчастного Клеодора. В красках распишет, как она, неравнодушный декан, поплыла в Тёмную Пучину ради спасения обезумевшей Арабель! Но… не успела, потеряла её… Злой колдун заклинанием перенёс замок-корабль в неизвестное место. И нет никаких шансов найти Арабель.

Осталось только решить, что делать с учителем Камо, который знал правду о том, что именно мисс Ютания спровоцировала Арабель, указала ей путь к человеческому колдуну. Она даже нахмурилась от мыслей, как вдруг…

— Стойте! Остановитесь!

Двери с шумом раскрылись. Так, словно сопротивления в воде не существовало. В замок-корабль неожиданно ворвался незванный гость. Следом за ним неуклюже плыл угорь-дворецкий, который рассыпался в извинениях:

— Господин, господин… — кряхтел он, — этот бешеный прорвался, я ничего не смог сделать. Не казните, господин!

— Не дом, а проходной двор, — выдохнул колдун.

Арабель обернулась и от удивления выпучила глаза:

— Учитель Камо?! — воскликнула она.

Пингвин тяжело дышал и отряхивал короткие крылышки от тины. По его гладкому тельцу пробегали мурашки. Ему и в районах повыше было не очень комфортно, а здесь так вообще — холодрыга.

— Опомнись Арабель, — почти жалобно произнёс Камо. — Ты загубишь всю свою жизнь ради человека, которого не знаешь. Ты придумала себе сказку, но ты разобьёшься о скалы реальности. Я как твой учитель просто не могу, — он опустил голову, — не могу на это закрыть глаза. Я знаю тебя с самого детства. Ты хорошая девочка, Арабель. Ты не должна заниматься такими вещами… Не должна…

Повисло напряжённое молчание. Арабель смотрела, как медленно слёзы Камо падают из глаз и тут же растворяются в воде. И она была причиной этих слёз. Такого с ней ещё никогда не случалось. Арабель старалась подобрать в голове хоть какие-то слова утешения и поддержки. Она хотела бы обнадёжить учителя, объяснить ему… Но и сама для себя не могла этого сделать.

— Извините, что вмешиваюсь, — вдруг заговорил Редмонд. — Я бы хотел кое-что рассказать вам, господин, — он обращался к Камо. После колдун медленно подошёл к пингвину и положил руку на голову.

Сам учитель стоял неподвижно, приоткрыв клюв. Через минуту рот его раскрылся так широко, что оттуда выпал язык.

— А! — крикнул пингвин, когда случайно прикусил язык. Он принялся судорожно прыгать и махать крыльями

— Телепатия, значит, — сказала мисс Ютания себе под нос, однако Арабель всё равно её услышала, — что же такого человеческий колдун рассказал учителю.

Арабель перевела взгляд на Редмонда. Он спокойно отошёл от пингвина и сел за стол, вновь удивив легкостью шага под водой.

— Не знаю, утешит ли вас сей факт, но я не обманываю. Мне оно незачем. Понимаю, что это не меняет сути вещей, — он посмотрел на Арабель, и они встретились взглядами. На секунду она подумала, что его глаза будто собрали в себе всю тоску подводного мира. Отец тоже иногда бывал грустным. Но меланхолия Редмонда казалась всеобъемлющей. — Но я уважаю преданных своему делу существ, неравнодушных педагогов.