Руслан и Людмила: тайна Черномора

Пролог

Сейчас

- Тише ты, тише, витязь...лежи спокойно, отмолил тебя... значит, не зря на свете старик Финн живет. Да не двигайся шибко. Серьезно тебя ранило, у самого сердца клинок прошелся...нашел еле живого, да к себе приволок. Ты пей, пей. Оно на вкус не медок, но там травки, да коренья полезные, все полегче будет. Сдюжим, витязь, с божьей помощью. А того второго, что ты в чистом поле зарубил, я схоронил по-христиански. Отлетела душа, отмучилась. Спи, витязь, утро вечера мудренее. Коли есть, ради чего жить, то выдюжишь. А я помогу, много чего на свете ведаю.

Слова старика пророческими оказались. Стал витязь понемногу поправляться. Силы постепенно возвращались к нему, и однажды, смог наконец рассказать Финну, кто таков и откуда.
- Хорошо рана заживает, - старик грел руки у очага, а потом стал помешивать что-то в котле - Я свое дело знаю. Только не впервой тебе видать...вон поди, живого места на теле нет. Стало быть, ведомо ребе дело ратное, справедливое. А как супротивника звали? Кого в молитве заупокойной упомянуть?
- Рогдай - глухо произнес витязь, задумчиво глядя на огонь. То были первые слова, что он сказал старику - Честный бой. На смерть бились.
- Сам-то, едва жив остался. Эх, шибко смертушка за тебя уцепилась, по пятам ходит - старик отпил из ковша и присел поближе к очагу - Ой, хорошо. Щи да каша - пища наша. Из-за девицы, поди, сцепились? Знамо дело. Рогдаю за упокой, а тебе за здравие. Ведь сын ты княжеский али не так?
Витязь отставил кружку и устало привалился на деревянную спинку стула.
- Никто я и звать меня никак.
- А раньше кем был? - от пытливого Финна не сокрыться - сердце облегчи-то, расскажи милай, авось, легче станет. Чей же ты княжич?
Тот глубоко вздохнул и произнес.
- Новгородский. Русланом кличут.
У князя новгородского Глеба трое сыновей было. Руслан, хоть и меньшой, а спуску братьям не давал. Всегда в бой первым, на пирушку тоже первым, да и за девками ухлестывать своего не упускал. Так что определил Глеб младшего в дружину к киевскому князю Владимиру, чтоб ума-разума поднабрался, да спесь ненужную сбил. Славно служил Руслан в стольном граде Киеве, на Батыя в поход ходил, с половцами бился, слава о подвигах его самого обгоняла, так что Владимир его к себе и приблизил.
Руслан замолчал. Финн подкинул дров в очаг и горько вздохнул.
- Думаешь, раз я старый, то в любви не смыслю? Да в свое время весь белый свет три раза обошел и вернулся, чтоб Наина моей была...эххх...грехи мои тяжкие.
Руслан огляделся. В избушке не было какого-либо намека на женское присутствие. Стало быть, не вышло у старика счастья. И в этом они оказались похожи. Может, поймет его Финн.
- Ее Людмилой звали. Дочку княжескую. Девок вокруг меня всегда с десяток ходит, а она все нос воротит, - витязь усмехнулся и покачал головой - Зато как зыркнет своими глазищами с терема, так все из рук валится. Все удары пропускал, все мимо. Вот, пройдет рядом как-бы невзначай, а я уже на земле лежу. А она смеется. Что за чары? Кубок на пиру княжеском поднесла, когда половцев разбили, так сердце чуть из груди не выскочило. Думал, не люб я ей совсем. А на Купалу сама пришла и венок свой на меня надела, когда в лесу народ гулял. К костру потащила, прыгать да плясать...
Руслан потупил взор. Что бы ни произошло той жаркой купальской ночью, которая изменила жизнь витязя навсегда, останется только между ними.
- На следующий день и посватался. Много женихов у Людмилы было и богаче и родовитее, но уговорила она батюшку. Благословил нас Владимир.
- Честным пирком, да за свадебку?
Руслан кивнул и усмехнулся.
- Веселая была свадьба, пьяная. Все думал, куда мне столько счастья - хоть в бочки закатывай, да на зиму засаливай. Милая рядом, вот, руку протяни, целуй уста сахарные. И до конца своих дней по одной дорожке шагать будем.
Витязь пригорюнился, но все-таки продолжил самую тяжелую часть своей истории.
- А как в опочивальню зашли...все вокруг померкло, будто земля с небом поменялись. Вихрь налетел, да ее подхватил. Я за меч...да только как с вихрем сражаться? Огляделся...а Людмилы уж нет. Нигде нет. Весь дворец обыскали, каждый терем, каждый дом в городе. Владимир тогда молвил, раз не смог защитить, значит и не жена она мне вовсе. И тому, кто найдет да домой привезет, дочку отдаст. Многие в путь отправились.
- Рогдай стало быть, из их числа?
Руслан не ответил.
- Все, кто поехал, иных уж нет, а те далече. И мой черед скоро придет. Где я только не был, каких чудищ не сразил...а Людмилы и следа нет. И мысль иногда приходит, а вдруг ее уже и на свете нету? А мне зачем тогда жить?
- Ты гони, гони тоску-печаль, витязь. Уныние - грех. Найдешь ты, зазнобу свою.
- Найду. Если надо, как ты, свет белый три раза обойти и вернуться - то обойду и ворочусь. Кто б ее в плену не держал - отыщу и голову с плеч снесу. Хоть всю жизнь на это положу. И пусть смертушка по пятам ходит. Пока Людмилу домой не верну - обождать придется. Знаю, не обычный ты старичок. Скажи, что ведаешь? Свидимся ли мы с Людмилушкой аль нет?
Финн, кряхтя, поднялся.
- На все воля божья.
- На бога надейся, а сам не плошай! - возразил Руслан и схватил старца за руку - Помоги мне!
- Чтобы Людмилу сыскать саму тьму одолеть надобно, а это никому не под силу.
Витязь решительно поднялся.
- Значит, первый буду!
Финн горько вздохнул.
- Тогда слушай слово мое, князь. Ведомо мне, кто жену твою похитил.
Руслан встрепенулся.
- Говори! Кто этот злодей?
- Черномор.
На лице Руслана отразилось удивление. Не ожидал он услышать имени лучшего друга.

Глава 1

Тогда

В большом зале дворца князя Владимира стоял пир горой. Праздновала дружина, да гости добрые победу над половцами, весь Киев гудел.
За длинным столом поднимали здравицы за самого князя, да за храбрых воинов его, а особливо за княжича Руслана новгородского. Сам же княжич в этот момент в гриднице обнимал прибывшего дорогого гостя.
- Черномор! Вот радость какая!
Руслан тепло поприветствовал могучего воина. С Черномором он знаком сызмальства, и несмотря на то, что, что летами тот был немногим старше, а уже считался дядькой, верным наставникоми сейчас служил воеводой при новгородском князе.
- Ну, хорош, нечего сказать - Черномор прищурился и посмотрел на Руслана, который стоял довольный с кубком в руках - Правда, что хана половецкого сам в полон взял?
- Было дело - произнес витязь.
Черномор кивнул и подвинул вперед небольшой ящик.
- Батюшка тут гостинцев прислал - он достал из ящика длинный алый плащ с подбоем и накинул на плечи Руслана.
Тот, усмехнувшись, смотрел на собственное отражение в серебряном зеркале.
- Ну, все, жених - Черномор тоже засмеялся, а потом добавил, как бы невзначай, вынимая из ящика другие гостинцы - А невесту тебе уже просватали.
Весь хмель мигом выветрился из головы Руслана. Он резко обернулся к воеводе.
- С чего это вдруг?
Черномор пожал плечами.
- Князь Глеб сказывает, что хватит тебе по чужим землям скитаться. Домой возворотиться надобно.
- И кого в жены хотят?
- Ингегерд, дочь конунга Рогвальда. Она же зимой гостила с отцом в Киеве.
- Не нашей веры! - тут же нашелся Руслан.
- Так Ингегерд уже с Пасхи Предслава. Окрестили, сам князь Глеб был восприемником. Рогвальд за ней земли дает, на границе с новогородщиной как раз. Места там неспокойные, твердая рука нужна.
Руслан сделал большой глоток из кубка и сел за стол.
- Борис пусть женится. Негоже младшему сыну поперед старшого идти.
- Борис вдовый, а ты холостой.
Самый старший сын князя Глеба - Андрей, давно был женат на смоленской княжне. А жена второго сына, Бориса, два года назад умерла родами.
- Вот и славно. Срок уже вышел, да княжонку мать будет.
Черномор вздохнул.
- Говорят люб ты Ингегерд, а не Борис. С зимы девка сохнет. Слушай, я воевода, а не сваха!
Руслан резко поднялся из-за стола. Гридница заканчивалась массивным деревянным балконом, откуда просматривался пиршественный зал. Видел он князя Владимира, принимающего очередную здравицу, а рядом с ним о чем-то беседовала с верной наперсницей княжна Людмила.
Черномор тоже глянул вниз и вздохнул.
- Да знаю я. Еще в прошлый свой приезд все понял. Да только гиблое это дело.
- Чем же плох я? Княжич. Кто против меня выступит - любого одолею. Все в Киеве меня уважают, сам князь за стол приглашает.
- Все так - согласился Черномор - Только сын то ты - третий. Новгород Андрею отойдет, матушки вашей, покойницы, вотчина - за Борисом давно, а земли за тобой нет. А она - единственная дочь у Владимира. Ты богат, а Ратмир богаче, а Рогдай, за ним все южное царство. Они вон, все привозят шелка заморские, да диковины разные, чтоб будущего зятя и невесту задобрить.
Руслан покачал головой.
- В другом тут дело. Не люб я ей совсем. Кабы одно ее слово, так умыкнул прямо из терема. И никто не указ, ни князь, ни эти. Увез бы в Новгород аль за тридевять земель, вовек бы ни сыскали.
Витязь почувствовал как на плечо опустилась ладонь Черномора.
- Вот поэтому надобно тебе Ингегерд брать. И дурь эту из головы выбросить. Не к добру думы эти. Стерпится-слюбится. Передам батюшке, что согласен.
Черномор засобирался к выходу, а Руслан еще раз глянул в зал. Он нашел Людмилу, которая вдруг подняла глаза на него. Оттуда вряд ли можно было рассмотреть, кто находится на балконе, но отчего-то показалось витязю, что видит она его. И только его.
- Нет - решительно ответил Руслан - Негоже и себе и девке жизнь портить. Не бывать свадьбе. Так и передай.
Он залпом осушил кубок, бросил его со злости на пол и вышел из гридницы.

Глава 2

В ложнице было жарко. Черномор вошел тяжелыми шагами, но дверь за собой не притворил, впуская следом молодую челядинку.
После смерти Любавы, так и не успевшей стать из невесты женой, воевода три зимы ни на одну девку глядеть не мог… Пока княгиня новгородская (и кто только надоумил ее!) не прислала прислуживать ему младую полонянку. Воевода к тому времени уже успел позабыть, каково это – обнимать горячее женское тело и целовать медовые уста. А тут глянул и онемел!
Энге и впрямь была хороша собою: невысокая, ладная, лицо смуглое с чуть раскосыми темными глазами, волосы чернее ночи. Под длинной рубахой выпячивались крепкие, словно спелые яблочки, груди. Сладко екнуло сердце в груди княжьего мужа, и захотел он разделить с полонянкой ложе. Молод еще Черномор, чтобы остыть к любовным утехам.
Поначалу девка дичилась его, а он не захотел силой брать пусть и невольницу. Любовался молча, пряча в бороду улыбку. Она ему то рубаху залатает, то вина в кубке подаст, то волосы расчешет частым гребнем. И все-то молчком, будто немая. Черномор засомневался даже: может, и впрямь девка безъязыкая? Пока однажды не услышал, как Энге напевает что-то. Затаил дыхание, замер воевода – боялся выдать свое присутствие. А она вдруг обернулась, глазища вскинула на него и протяжно, словно все еще пела, промолвила:
– Черно-моор Нез-наамо-виич…
– Приворожила ты меня! – отозвался он хрипло. – Мочи нет терпеть!
Подхватил княжий муж девку на руки, бросил на ложе, разорвал на ней рубаху и заставил кричать и извиваться под ним. Будто обезумел. Да так оно и было!
А после заснул воевода в объятиях прекрасной полонянки и проспал до самой зари, никем не потревоженный. Лишь соломенный тюфяк шуршал под богатырским телом, да слышалось мерное дыхание спящих.
С той ночи Энге разделяла с ним ложе.
И нынче пришла. Дверь притворила, улыбнулась. И без слов кинулась к Черномору, уронила ему голову на грудь.
– Ждала меня, горлинка? – тихо вопросил воевода.
– Ждала, Черномор Незнамович…
На сердце княжьего мужа потеплело от ее голоса. Если бы мог – женой своей сделал… Полонянку, рабыню – и женой! Воевода усмехнулся своим мыслям. Да ведь он и сам неизвестного роду-племени: младенцем несмышленым подкинут к хоромам новгородского князя. Оттого потом и прозвали Незнамовичем, что родные отец и мать незнамо кем были.
Живы ли они? И почему отказались от сына? Воевода вздохнул. Могли и умертвить нелюбимое дитя, да пожалели, видать. Так или не так, ему неведомо. Да и грех на судьбу жаловаться: в княжий дом попал, не в холопы. Там и воспитывался. Грамоте и ратной науке Черномор сызмальства обучался рядом с юными княжичами – Андреем, Борисом и Русланом. Из отрока вырос с годами в княжьего мужа. За подвиги ратные князь пожаловал ему чин воеводы, несмотря на молодые лета.
Черномор коснулся устами девичьего чела.
– Мне бы с дороги в мыльню сходить, – ласково молвил он. – И рубаху чистую надеть… Из стольного Киева в Новгород путь неблизкий.

Глава 3

Новгород. Много лет назад.

- Аааа...пусти...пусти!
Руслан силился сбежать от старшего брата Андрея, схватившего меньшого за ухо.
- Это ты Черномора водой студеной из кадки окатил?
- А чего он меня в гридницу не пускает?!
- Мал еще! Правильно делает! От горшка два вершка!
Руслан изловчился и толкнул Андрея, после чего оба упали и покатились вниз с небольшого склона, покрытого зеленой травой.
Шмыгая носом и изо всех сил стараясь не зареветь стоял Руслан в роскошном матушкином тереме.
Княгиня Яснорада, глядя на него, вздохнула и покачала головой.
- Горе ты мое луковое, и чего вы с братом не поделили? Братья друг за дружку горой должны стоять, а уж княжичи - тем более.
Руслан шумно засопел. Княгиня ждала ответа и мальчик тихо произнес:
- Из-за Черномора.
Та вдруг пригорюнилась, а Руслан быстро добавил:
- Он меня в гридни не берет и с ристаний погнал, чтоб не зашибли, а я большой ужо! И я водой его из колодца...подслушал, как ты ему говорила, что Черномору к воде нельзя ...но ничего ему не сделалось, утерся только!
Яснорада усмехнулась, а потом обняла младшего сына. Руслан еще охотно принимал материнскую ласку, в отличие от старших ее детей.
- Успеешь еще вырасти, мизинчик мой. И скоро. Сорочку, вон гляди порвал...Глаша! - кликнула она девку - бальзаму принеси, ухо смажем, чтоб скорей зажило и одежку свежую княжонку нашему.
Глаша наклонилась и что-то быстро зашептала княгине на ухо из чего Руслан смог разобрать только "...встречи просит, а кто сама будет не говорит...не уходит".
Яснорада изменилась в лице, сказала сыну читать книгу греческую в качестве наказания и быстро ушла. Но Руслану скоро стало скучно, он вяло полистал страницы объемной толстой книги, а потом принялся бродить по терему. Мальчик остановился у резной стены. В соседней комнате он разглядел мать и замер, оттого что впервые видел ее такой напуганной.
- Дитя он еще неразумное, пойми! Не хотел дурного! Я все делала, как ты велела. Ничем Черномора от сыновей своих не отличала, упросила князя тебя к конунгу Рогвальду отправить, чтоб в достатке жила...
Руслан приник к стене, но так и не смог разглядеть, что за женщина стояла подле матери, слышал лишь ее необычайно низкий для бабы голос.
- Откуда он о пророчестве знает...
- Не знает он, шалости это. Да и коли так... - Яснорада внезапно гордо выпрямилась, показывая всю силу благородной княгини новгородской - Черномор больше не отрок, пришел час, все расскажу ему, и про тебя и про...
Яснорада вдруг умолкла на полуслове, будто воздуха в груди не стало.
- Не молвишь ты боле ни слова.
Снова услышал Руслан этот низкий голос, а после звук падающего тела. Мальчик бегом бросился в комнаты. Но там никого не было, лишь распластавшаяся на полу безжизненная княгиня.
- Матушка! Матушка! - кричал Руслан и принялся плакать, понимая, что случилось непоправимое. Появилась в покоях Глаша, выпустила из рук стеклянную баночку с бальзамом и горько запричитала. А к вечеру по городу объявили о внезапной кончине рабы божьей Яснорады Мстиславовны, княгини новгородской.

Некоторое время назад.
- Стой, Семен. Опусти стрелу. Свои то.
Руслан, умело правя коня проехал вперед, завидев из-за ближайшего холма конный отряд дружинников, от которого также отделился один воин.
Они поравнялись на полпути.
- Руслан.
- Черномор.
- Тоже за ордой проклятой? - Руслан придержал коня - Черти окаянные село дальнее пожгли.
Черномор кивнул.
- На границе у нас были. Третий день уже ищем.
Разговор прервал крик дозорного гридня. Налетела конница вражеская внезапно, будто поджидала их. И завязался бой кровавый, жестокий. Но победа была за русской дружиной: обратили в бегство басурман, умчались те обратно в степь половецкую, а многие остались в чистом поле лежать.
Один из гридней перевязывал небольшую рану на плече Руслана. Обе дружины отдыхали после тяжкого боя у малой реки.
- Не боись, Руслан. До свадьбы заживет – ратник Семен добродушно усмехнулся - Главное, стрела басурманская лицо не задела, девки все равно любить будут.
Гридни устало рассмеялись.
Руслан, хоть и был княжеским сыном, считался в дружине равным, своим. Ни словом ни делом никогда он не выделял себя среди товарищей. А в бою за спинами не прятался, наоборот, первым рвался в атаку и храбростью и доблестью своей завоевал уважение остальных.
- То-то меня твоя Любаша на пироги все время кличет - ответил Руслан и смех дружины стал еще громче.
Князь вдруг поднялся, прошел к самому берегу реки и опустился рядом на поваленный ствол дерева, где сидел Черномор. Протянул дядьке флягу с вином.
- Мать предупреждала - Черномора одного к воде не пущать!
Тот усмехнулся, принял фляжку.
- Помянем, светлейшую княгиню Яснораду. - сделав глоток, Черномор поморщился - Сильно задело?
- Ерунда - Руслан махнул рукой - Еще одна зарубка, как на дереве.
- На свадьбе Борисовой тебя ждали, зря не приехал.
- Я им шапку ханскую в подарок послал.- князь пожал плечами - И как свадьба?
- Невеста больно смурная была. Ингегерд она...не как все девки.
- То все кровь северная, нам их не понять...хотя...девок никогда не поймешь - Руслан забрал флягу и тоже сделал глоток.
Черномор вдруг тяжело вздохнул.
- Так может и я крови северной, кто ж знает...Незнамович...
Руслан усмехнулся и хлопнул друга по плечу.
- Не, нашенский ты. С какой стороны не погляди. Да и матушка всегда молвила - "четверо вас - Андрей, Борис, Руслан и Черномор, и все мои дети".
Черномор слабо улыбнулся.
- Пора в родную сторону возвращаться.
Руслан поднялся.
- Поехали со мной в Киев. Праздник же скоро. Все равно не успеешь к сроку, а грех Купалу в дороге встречать!

В зеленой долине раскинулся стольный град Киев. Маковка Десятинной церкви возвышалась даже над княжескими палатами, вдалеке шумел Днепр.
В городе царило оживление, украшались дворы зелеными листьями и цветами, суетились кумушки, да недобро поглядывали на молодежь, но лишь для острастки, а про себя переглядывались, памятуя о собственных купальских кострах.
Руслан радовался, что Черномор подле него, что не один он в город возвращается, а с верным товарищем, страшим и мудрым.
На шумной рыночной площади встретили они знакомого гридня княжеского и тот тепло их поприветствовал.
- К Купале готовишься?
- И не только - он заулыбался - Слыхали? Князь Владимир наконец-то дочку замуж выдает. Сговорили вроде.
Руслан вдруг натянул поводья так, что конь на дыбы встал. Насилу утихомирили. А после бросился верхом прочь.
- За кого? - тихо спросил Черномор, глядя на перепуганного гридня.
- За Фарлафа - быстро ответил тот - сына конунга Рогвальда.

Глава 4

«За Фарлафа?.. Да неужто князь Владимир отдает дщерь свою сыну Рогвалдову? – подивился воевода, а вслух изрек:
– Вот радость-то! Значит, быть свадебному пиру…
«Или не быть. Княжич-то вон как взъярился, как услыхал про сговор! – размышлял Черномор, почесывая бороду.- Мается, сердешный. По нраву ему юная Владимировна пришлась: я сам видел, какими очами Руслан на нее смотрел! А от любви жди беды. Эх, говорил же ему - гиблое это дело о княжне помышлять и заглядываться…О красоте ее чудной слух-то по всей земле прошел, женихи слетелись как коршуны на добычу, да побогаче и познатнее нашего княжича. Видать, Фарлаф чем-то прельстил Людмилу… Вот только чем?»
Припомнились тут воеводе слова Руслана, сказанные им ранее: «Не люб я ей совсем. Кабы одно ее слово, так умыкнул прямо из терема». А что, если и впрямь возьмет и умыкнет девку из отчего дома? Не миновать тогда войны между князьями. Молод княжич Руслан, да собой пригож, и нрав имеет добрый, но горяч не в меру! Как бы чего не вышло. Взял бы за себя Ингигерд, и думать забыл бы о другой! Однако ж, что за странность: Рогволд хотел отдать дочь Руслану, а Фарлафа женить на Людмиле. Не иначе, конунг плетет интриги вокруг князей новгородских. Надобно поразмыслить над этим.
– Ну, прощай, гридин, – заторопился Черномор, – поспешу за княжичем!
– Так его уж и след простыл, – хмыкнул в ответ младший дружинник.
– Ничего, я догоню.
Молвить-то молвил воевода, да поди догони того резвого скакуна, что под княжичем! Да еще не в чистом поле, а в стольном граде, в котором рыночная площадь больше чем иной город княжества. Куда ни кинься, всюду народ, так и снуют туда-сюда. Токмо и слышно: «Посторонись! А то зашибу!» Инородцев опять же много, особливо купцов в заморских одеяниях со своим товаром. И чего только нет на прилавках! Устанешь перечислять. Богатый город. «Надобно бы ладе своей прикупить вышитый платок али бусы стеклянные, да только после того, как увижу, что княжич Руслан не сотворил никакого дурна ни перед князем Владимиром, ни перед его дщерью. А ежели он Фарлафу рожу сумел раскрасить, так то дело молодецкое… Пущай себе бьются», - подумал Черномор и сплюнул на землю. Не по злобе, а так, чтобы лучше думалось.
За рынком начиналась дорога к княжескому дворцу, и воевода направил своего коня по ней. Вон уж и церковь белокаменная показалась впереди, с иконами и драгоценными сосудами аж из самого Корсуня. А за ней и дворец князя Владимира возвышается. И тоже каменный, возведенный для торжественных приемов и встречи самых дорогих гостей князя. Изнутри обильно украшен фресками и отделан мрамором. Лепота, словом.
Хорошо бы и в Новгороде такой храм и дворец возвести! Оно, конечно, молиться можно и в деревянной церкви. но каменная простоит больше и уж больно красива. Лепота.

Руслана в тот день будто подменили. Ратники тихо переговаривались, мол, гляди княжич сам не свой. Поднял людей ни свет ни заря и погнал на ристалище. Еще и полудня нет, гридни уже умаялись, только ему все равно.
- Крепче удар держи, не робей! - напутствовал Руслан молодого ратника из дружины, и вдруг услышал за спиной смешки.
Обернулся и нахмурился еще больше. На ристалище пришел Фарлаф в сопровождении Ратмира и Рогдая. Фарлаф орлом ходил среди киевской дружины и с усмешкой глядел на Руслана.
Князь кивнул гридню, чтобы убрал оружие.
- Больно весел ты Фарлаф - огрызнулся Руслан.
- Так на тебя смотрю и на потуги твои - в свою очередь отозвался тот.
- Не вам, варягам, нас учить!
- С игрушечным мечом разве научишь?
Шальной огонь промелькнул в глазах Руслана, и он приказал принести настоящие мечи.
- Повремени, не стоит - тщетно Черномор пытался отговорить друга, но княжич уже сжал рукоять меча, а другой бросил к ногам соперника. Фарлаф небрежно снял плащ, и погладил круглую деревянную руну на кожаном ремешке, что обвивал запястье. Сестра Ингигерд уверяла - пока на нем руна эта, в бою любого одолеет, а она никогда брата не подводила. Сплетники говорили, что родила ее вторая жена не от конунга, а от речного бога. То все конечно, были нелепые слухи. Однако Фарлаф знал, что сестра научилась ведовству от своей няньки.
Когда начался бой, окружающим довольно скоро стало понятно, что сражаются соперники не просто так, а насмерть. Слишком жестокими были удары, которые эти двое наносили друг другу. Гнев застилал разум Руслана, так что не сразу он разгадал замысел вражий. Фарлаф отвлек его, а когда княжич отвернулся и пошатнулся от внезапного удара, взмахнул ногой, поднимая облако песка, который попал Руслану в лицо и глаза.
Князь повалился наземь, а Фарлаф уже занес над ним меч. Так бы и убил, если бы не Черномор, подскочивший и перехвативший руку.
- Окститесь, праздник светлый на дворе, а они что удумали! Ладно, эти нехристями недавно были, а ты-то, княжич!
Голос принадлежал самому митрополиту, который выбежал на ристалище с крестом наперевес. Руслан потер глаза. За ареной он разглядел самого князя Владимира с ближайшими советниками, а справа за его спиной стояла Людмила с девицами.
Руслан медленно поднялся, смиренно поцеловал крест священника и поклонился князю.
- Больно дружина у тебя норовистая, князь - Фарлаф негодовал с досады - Ка бы не было беды с такими.
- Воины у меня смелые - спокойно возразил Владимир - Я им, как себе доверяю. Но правда, негоже в Иванов день землю кровью поливать.
Руслан вздохнул и подошел к кадке с водой. Стянул рубаху, намочил и еще раз протер лицо и глаза. Отчетливо видел, как украдкой на него взор бросает Людмила, как девки ее хихикают и о чем-то шепчут друг дружке на ухо.
- Княжна рядом, срам-то прикрой, не смущай девицу! - с укором заметил митрополит.
Руслан медленно обернулся и встретился с Людмилой взглядом. Та покраснела и смущенно опустила очи, впрочем, чтобы спустя мгновение вновь их поднять. Руслан вдруг, усмехнувшись, схватил кадку и опрокинул сверху на себя, с наслаждением чувствуя, как холодная вода стекает по его волосам, обнаженной груди и сильному телу, закаленному в боях.
- Всех жду в храме на службе немедля - митрополит покачал головой.