Русская война 1854. Книга четвертая

Глава 1

Санкт-Петербург, Зимний, 14 марта 1855 года

– Читай, – Николай придвинул к Константину расшифровку телеграммы. – Пришло сегодня из Севастополя.

За эту зиму они успели очень много. В том числе протянуть телеграфную линию на юг России. В обычное время для такого большого проекта пришлось бы ждать, пока не сойдет лед на реках, а так с перевозкой кабеля помог первый построенный на воздушных верфях столицы «Кит». Точная копия «Севастополя» Щербачева, когда-то взбаламутившего всю столицу. «Севастополь» взбаламутил, хотя и Щербачев тоже…

До сих пор город крутит, никто не может вернуться к привычным делам. Царь вспомнил, что с декабря не принял ни одного смотра[1] – все некогда. Великий князь Константин Николаевич тем временем закончил читать сообщение.

– Ничего не понимаю, – честно признался он. – Они пишут, что Черноморский флот выполнит отданный ему Вашим императорским величеством приказ. По моему плану выполнит…

– И какой план морской министр согласовывал для Черноморского флота? – Николай с интересом следил за сыном.

За эти месяцы он изменился. Чтобы запустить все, что ему передал капитан, Константину приходилось время от времени ночевать на новых заводах, и это хорошо прочистило мозги великому князю, который до этого частенько плавал в каких-то своих эмпиреях. Сейчас, поработав на земле, он стал проще. Отдалился от старых друзей-болтунов. А еще… Исчезла у него обида на капитана, который как будто отодвинул Морского министра от его славы. А всего-то и нужно было понять, как много тот сделал. Причем не под Санкт-Петербургом при поддержке казны, а где-то в далеком Крыму исключительно на энтузиазме поднявшегося на защиту своего дома флота.

Черноморский флот… Николай до сих пор не решил, что делать с этим феноменом. На юге не было так любимой им стальной дисциплины, но в то же время там точно были энтузиазм и лихость, которые позволяли остановить натиск сразу двух великих держав. Возможно, на море только так и должно быть…

– Государь, – глаза Константина расширились. – Как ты знаешь, Черноморский флот взял себе Александр Сергеевич, и я не трогал его. Но была одна операция, в разработке которой я участвовал вместе с ним и уже покойным адмиралом Лазаревым.

– Штурм Босфора, – кивнул царь. В глубине души он почему-то не сомневался, что ученики Лазарева да в компании с Щербачевым на меньшее и не решатся. Впрочем, если им удалось уговорить Меншикова, то их план точно имеет смысл, иначе Александр Сергеевич не дал бы рисковать людьми.

– Штурм Босфора и выход в Мраморное море, без него закрепляться на севере нет смысла. Выбьют, – дополнил царя Константин.

– Кажется, ты хорошо помнишь тот план, – Николай улыбнулся. – Вот и расскажи мне все детали. Подумаем, чем это может закончиться и что нам теперь стоит предпринять.

– Но… – Константин вскинул голову. – Может, остановить их? Телеграмма будет в Севастополе уже сегодня, и даже если флот уже вышел в море, какой-нибудь «Кит» сможет его догнать!

– Догнать и найти? В темноте? – царь покачал головой. – Тем более, я почти уверен, что нам это сообщение отправили в последний момент, чтобы не дать и шанса себя остановить.

– То есть сегодня… Уже идет бой?

– Думаю, прямо сейчас, – царь на мгновение нахмурился. – Но все же что вы придумали?

Царь на мгновение задумался, как так получилось, что развитие России оказалось завязано на два узких прохода между Европой и Азией. Ведь в тридцатые годы 2 миллиона четвертей хлеба вывозилось через Балтику, а на Черное море приходилось всего 700 тысяч, почти в три раза меньше. И как все изменилось всего за двадцать лет! Перед войной уже через Босфор и Дарданеллы проходило 5 миллионов четвертей русского хлеба, а Балтика, перекрыть которую гораздо сложнее, все так и держалась на тех же цифрах, что и двадцать лет назад.

Что это? Объективное развитие рынков или же влияние врагов, планомерно загоняющих русского медведя в этот капкан? И не его ли, Николая, это ошибка, что не смог увидеть его раньше?

– У нас на тот момент было 13 линейных кораблей и 7 фрегатов, – Константин принялся рассказывать. – На них же, даже без привлечения десантных судов, можно было посадить около 5 тысяч солдат, чтобы потом закрепиться на земле. А дальше уже можно было подвести основные силы в размере 20 тысяч человек.

– Подожди с землей и людьми, – царь поднял руку. – Я помню, как мы это обсуждали, но… После того, как в два раза больше кораблей Англии и Франции не смогли ничего поделать с Севастополем, а был ли у нас шанс?

– Был! Константинополь, как бы странно это ни звучало, укреплен хуже Севастополя. Слишком привыкнув полагаться на силу своего положения, на возможность помощи от средиземноморских держав, османы очень давно не занимались этими укреплениями. Так, стоящие на входе в Босфор Фанараки и Попас-Бурну просто не добивают до центра пролива. А конструкция Пойраса, Керибдже и Фил-Бурну просто устарела. Они совершенно не защищены от продольных выстрелов. То есть мы могли бы подойти к ним вдоль берега, а они стреляли бы по нам только теми орудиями, что сумели бы развернуть и дотащить к узкому краю форта вручную.

– Как наши внешние бастионы Севастополя, если бы адмиралы не прикрыли их двумя дополнительными батареями, – задумался Николай. – Кстати, я в прошлый раз так и не спросил, но откуда все эти детали о турецких укреплениях?

– Лазарев… Когда он ездил в Константинополь, то на обычной лодке отплывал и осматривал каждую из крепостей. Если хочешь, я могу передать его записки, там все детально описано.

– Не нужно. Что дальше?

– Первое узкое место и крепость Анадоли-Кувак. Головной корабль, который бы на нее пошел, фактически приносился бы в жертву, чтобы остальные под его прикрытием смогли уничтожить батареи османов. Тут и сразу же в старом Генуэзском замке с другой стороны пролива.

– Дальше, – царь еще больше нахмурился.

– Дальше еще сложнее. Самое узкое место Босфора, которое прикрывают сразу две крепости. С одной стороны Анадолу-Хисар, с другой – Румели-Хисар, которую построил еще султан Мехмед II за год того, как взял Константинополь. Крепости старые, но большие и многоуровневые. То есть, чтобы поразить верхние батареи, придется опасно задирать пушки. К счастью, в них всего по тридцать орудий… Было, когда мы готовили этот план пять лет назад. В любом случае если подойти близко, то можно подавить их огнем всех наших кораблей.

Глава 2

Перед началом Босфорской операции капитан Щербачев довел до пилотов новую структуру. Так Лешка Уваров, получив всего лишь лейтенанта, стал фактически командовать первым авиационным полком. Анекдот, конечно. Тут бы самому Григорию Дмитриевичу полковника получить наконец, но… Меншиков был не очень доволен их авантюрой: не останавливал, даже помогал, но и все награды решил придержать до успеха.

А успех будет! В этом Лешка не сомневался. Вот даже появление «Призрачных огней» прошло точно так, как они и ожидали.

– Первая, вторая, третья и шестая эскадрильи. В небо! – лейтенант объявил начало своего первого самостоятельного воздушного сражения.

Врагов – сотня. Много, но османы, как варвары, летят одной неорганизованной толпой. У них же – все по науке. В авиационном полку шесть эскадрилий. В каждой эскадрилье 4 звена, в каждом звене 4 летающие машины, которые в свою очередь разбиты на пары. Ведущий, более опытный пилот, и ведомый – новичок. Но из лучших, других бы они просто не взяли в такой поход.

Лешка сам занял место в головной «Ласточке». Первый полк, первая эскадрилья, первая «Ласточка» – он гордился этими единицами больше, чем всем остальным, что было в его жизни.

– Лейтенант Уваров, «пигалицы» тоже готовы к запуску! – почти перед стартом к нему прибежал старший техник. – Паровая платформа закончила расчистку взлетной полосы, так что, если прикажете…

Это они тоже обсуждали. Решать будет он, но капитан Щербачев просил, если первый враг будет не очень силен, постараться не показывать сразу машины второго поколения. И сотня «Призрачных огней» выглядела совсем не страшно.

– Не нужно, – Лешка покачал головой.

Техник не стал спорить и поспешил отбежать, чтобы не мешаться. Вовремя, на ближайшем холме как раз показалась фигура с флагами. Взмах – кажется, это мичман Яблоков – и теперь они знали, куда дует ветер не только у земли, но и чуть выше. И хорошо, что проверили! Как оказалось, там поток резко менялся, и теперь нужно было срочно разворачивать «Ласточки», чтобы на взлете поймать именно его.

Техники справятся, но время… Пилоты начали волноваться, и Лешка понял, что ему как командиру нужно что-то сказать.

– Друзья! Товарищи! – молодой лейтенант не умел красиво строить предложения, еще и от волнения в горле пересохло, но нужно было продолжать. И он продолжил! – Мы с вами были первыми, кто поднялся в небо!

Сказал, и сразу стало легче на душе. Да и остальные, видно, вспомнили, расслабились.

– Мы – первые пилоты России! Мы – первые пилоты мира! Тем не менее, скоро мы столкнемся с теми, кто попытается отобрать у нас это звание. И не знаю, как вы, а я буду драться за него до последнего! Но сегодня еще не тот бой. Сегодня нам нужно не просто победить, но и скрыть нашу силу. Поэтому «Пигалицы», в смысле «Чибисы», пока подождут своего часа, а нам… Разве нам не хватит наших верных «Ласточек» для победы?

– Хватит! – дружный рев был Лешке ответом.

Получилось, его услышали. Все, как учил капитан – смотри, что чувствуют те, кого ты ведешь в бой. Если они слишком самоуверенны, то опусти их на землю, нельзя недооценивать врага. Если же, наоборот, чувствуешь сомнения, то просто напомни, что такое быть русским пилотом, пусть вспомнят себя в небе… Вот Лешка и вспомнил, а потом попробовал поделиться с другими.

– Готово! – техники закончили разворот «Ласточек».

– Первая эскадрилья, вперед и сразу занимаем высоту!

Лешка потянул рычаг ускорителя – уже как несколько месяцев его не нужно было поджигать вручную – и пороховой заряд рванул «Ласточку» вперед. Поймать поток ветра, чтобы усилить этот рывок – земля словно разом прыгнула вниз. Лешка покрутил головой – рядом, не отстав ни на мгновение, выстроилось ромбом его звено.

Выдерживая общую форму клина, свои места заняли и остальные «Ласточки» – тридцать машин впереди, и две сверху. Это дозор. Никогда нельзя быть уверенным, что враг ничего не задумал, и Лешка хотел бы знать об этом заранее, поэтому и включил в вылет 6-ю эскадрилью, которая как раз специализировалась на разведке.

– Выставить дистанцию триста, – Лешка три раза нажал на кнопку желтого сигнального фонаря.

Три вспышки – это расстояние атаки. Все увидят и все поймут. Есть еще и красный фонарь, но это для экстренных ситуаций, пока, слава богу, до этого не дошло. Все по плану.

Дальномер показывал 700 метров до «Призрачных огней» противника. Лешка проверил дистанционные трубки в закрепленных на каркасе «Ласточки» ракетах – триста метров. Правая как будто чуть выступала – парень довернул ее на пол-оборота и проверил прицел.

Его он выставил на триста тридцать метров. Удивительная конструкция, которую капитан привез из своей поездки в Санкт-Петербург. Выбираешь расстояние между зеркалами, и враг отобразится в левом только когда окажется на нужной дистанции. А там тридцать метров запаса: как раз чтобы Лешка успел нажать пуск, чтобы порох вспыхнул, чтобы ракеты Константинова, начиненные каким-то новых порохом, долетели до цели.

Лешка до последнего ждал, что османы попробуют совершить хоть какой-то маневр, но те только жгли ускорители и мчались вперед, рассчитывая добраться до кораблей. Даже посчитать не удосужились, что не успевают… И вот красные крылья «Призрачных огней» оказались уже совсем близко. Словно стая причудливых птиц, вроде тех, что иногда привозили из Африки. Ярких, но совершенно не приспособленных к нашей природе…

– Огонь! – Лешка знал, что его никто не услышит, но все равно заорал, нажимая рычаг и поджигая свои ракеты.

По правилам нужно было сначала их сбросить, чтобы резкий рывок не повредил «Ласточку», но так уж повелось, что опытные пилоты сперва давали ракетам немного ускорить себя, заодно убеждаясь, что те идут точно в цель, и, если что, немного подправляя полет рулями планера. Вот и сейчас… Лешку ускорило, вжимая в ложе пилота, но он все равно сначала проверил, что правильно выбрал цель, и только потом потянул еще и рычаг сброса.