Рыбоградские хроники

История про Папуса и Лёниуса

Среди рыбоградцев есть рыбы женатые, и есть живущие одиноко. О двух таких типичных представителях этих разных пород рыб и пойдет речь.

Жили-были в Рыбограде два закадычных друга. Одного из них звали Папус; был он рыбом тощим, длинным, усатым, и с младых усов женатым. А его друг Лёниус, напротив, был толстым, круглым, полосатым и всю жизнь неженатым. Впрочем, как у всякого уважающего себя рыба, усы у него тоже имелись, да еще какие: пышные, густые и бодро закрученные вверх. У Папуса же длиннющие и тонкие усы свисали от морды вдоль его тощих боков, точно макаронины с тарелки. Оба друга в тайне своими усами гордились, а товарищу по поводу его украшения морды сочувствовали. Так, Лениус думал про Папуса, что его длинные жидкие усы делают того весьма непривлекательным. Оттого и женился он на сварливой, толстой рыбе О – ведь при таких жидких усах и выбор партнерш невелик! А Папус наоборот считал, что бодро торчащие вверх густые усы Лениуса щекочут и колют нежные рыбьи щечки во время поцелуев, отпугивая от него всех возможных невест.

После бурного трудового дня Папус частенько заплывал в одинокую берлогу Лёниуса, чтоб расслабиться в холостятской кампании. Лёниус неизменно сидел перед своим рыбовизором, занятый просмотром любимых передач. Придя к дружку, Папус устраивался также перед рыбовизором в продавленном старом кресле, а Лёниус непременно доставал бутылочку рыбожара и шашки. Так и коротали вечерок два друга: играли в шашки на «штрафную» рюмочку и смотрели рыбобол. Если рыбобола в программе не было, друзья просто пялились в рыбовизор на молодых рыбок. И чем больше «штрафных» зарабатывали в проигрыше шашисты, тем симпатичнее казались им героини любимой программы «Горячие рыбушки».

- Глянь, какова! – цокал Лёниус слегка заплетающимся языком, - фигурка точеная, а хвостик какой пышный!

- А мне вон та - с округлыми боками, больше нравится! – смачно булькал в ответ сомлевший с рыбожара Папус.

- Ага, в точь-точь твоя рыба О в молодости, - подкалывал дружка Лёниус.

- Ты бы вместо того, чтоб в рыбовизор на рыбушек пялится, пойди хоть на танцы да познакомься с какой, - подначивал того Папус.

- Вот еще! – отмахивался Лёниус, - чтоб потом, как ты, икры наплодить да шнырять по всему Рыбограду в поисках детского питания!

- Ну зачем так уж сразу - «наплодить»… повел бы её для начала в рыбсторан…

- Ишь, чего еще выдумаешь, в рыбсторан! – ужасался Лёниус, - эти рыбушки, знаешь, какие прожорливые! С виду – плотвишка, а за чужой-то счет акулу съест и глазом не моргнет!

-- Кстати, про акул, - спохватывался вдруг Папус, - если через час дома не появлюсь с детским питанием, меня самого рыба О на ужин зажарит…

- Во-во, - кивал довольно Лёниус, - А то туда ж – «знакомься»! Лучше я по рыбовизору с ихней сестрой познакомлюсь… Ну, давай еще по рюмашке – на посошок!

И хотя у обоих рыбов в головах уже гудело с рыбожара, они мужественно глотали очередную его порцию, выпучивали свои и без того по-рыбьи выпученные, круглые покрасневшие глаза, смачно икали и спешно зажевывали эту гадость пряными водорослями.

После Папус мчался темными переулками Рыбограда восвояси. Его длинные усы колыхались вдоль тощих боков, а под ними бродила хмельная улыбка, когда тот представлял, как радостно бросятся ему навстречу заждавшиеся его рыбята, как ласково будет бранить проштрафившегося мужа его круглая рыба О… со сковородником наперевес.

А Лёниус тем временем сладко дремал в своей затянутой илом берлоге перед синим экранам рыбовизора. И грезилось одинокому рыбу, будто тонкая рыба И вывела от него целую стайку пузатеньких рыбят…

Красавица и Чудовище

Случилось это ранней чумной весной в одной из рыбоградских коммунальных берлог. В том страшном, Нептуном забытом месте обитало одно чудовищное Чудовище – вечно небритое, непричесанное, курящее и пьющее, и к тому же постоянно смотрящее рыбобол по рыбовизору. А соседнюю с ним комнатушку сняла одинокая Русалочка - русалка бальзаковского возраста.

И вот однажды вечером заперлась она тихонько в своей комнате и уселась перед зеркалом… голая. Не подумайте плохого: Русалочка наша отнюдь не была какой-то развратницей! Даже напротив - вполне честных правил русалкой была. Просто она села посмотреть, с точки зрения здоровья, все ли с ней хорошо: лоснятся ли ее гладкие бока; блестят ли чешуйки на её хвосте; упруга ли по-прежнему ее грудь – ведь у русалок есть грудь!

И так как русалка была уже неюная, но все еще одинокая, все это её сильно волновало. Вот по этой причине Русалочка всю себя очень внимательно рассматривала, и в целом осталась осмотром довольна: оказались её бока гладкими, и грудь была все еще упругою, а упитана она была вполне – она же русалка, а не вобла какая-нибудь!

Одного наша Русалочка не учла – что рассматривала себя в тот момент не одна она… Что межкомнатные перегородки в коммунальных берлогах очень тонкие, а быстрые весенние течения могут их размывать. Так и получилось, что одном месте стеночку между смежными берлогами слегка размыло – как раз за рыбовизором, который в то час смотрело соседское Чудовище.

Узрев за чуть размытой стенкой обнаженную русалку, оно сразу позабыло свой любимый рыбобол. Вначале Чудовище ничего не поняло и решило, что просто нечаянно переключился канал в его рыбовизоре, но потом, желая проверить, что внезапно возникшее перед ним изображение русалки – не голограмма, оно легонечко пощупало её одним из своих щупалец…

- Ой! - вскрикнула Русалочка, обернувшись и увидев за своей спиной внезапно возникшее Чудовище! Оно показалось ей, на первый взгляд, совершенно чудовищным: таким небритым, нечёсанным... К тому же его дикий взгляд бесстыдно вперился в самые интимные уголки ее обнаженного тела.

Так они рассматривали друг друга несколько секунд: Чудовище – её спелую ухоженную женственность, а Русалочка – его лохматую брутальную запущенность. Потом глаза их встретились… Первой дар речи обрела Русалочка.

- Что это Вы на меня пялитесь?! - возмутилась она.

- А что это Вы тут расселись предо мною… голая? - парировало Чудовище.

-А я у себя в комнате, как хочу, так и сижу, - возразила резонно Русалочка.

- И я, позвольте, тоже у себя в комнате, - ответствовало ей в тон Чудовище, - сижу, как нормальный рыб смотрю себе рыбобол по рыбовизору, а тут Вы… и так неплохо смотритесь…

Последнюю фразу Чудовище вкрадчиво промурчало. облизнувшись при том нервно и плотоядно, и …

Тут мы поставим целомудренное многоточие, поскольку нет нужды взрослым людям с развитой эротической фантазией рассусоливать, чем этот их нелепо начавшийся разговор ко взаимному удовольствию мог завершиться… Вопрос–то не в этом!

Вопрос в другом: смогут ли аккуратная, ведущая размеренный образ жизни Русалочка и небритое, нечесаное, имеющее вредные привычки Чудовище ужиться вместе? Или через некоторое время размытую ветреным весенним течением стену между ними они возведут вновь?

Вот это, действительно, одному Нептуну известно!

Рыбьи премудрости

Здесь мы поговорим об учреждениях рыбоградцев. Как в нашем мире, так и в подводном Рыбограде учрежден институт Просвещения. Пожалуй, стоило бы начать Рыбоградские хроники с описания сего архиважного общественного явления в жизни любой цивилизации, но… Так вот зачастую о самом важном мы задумываемся ближе к концу!

Первое, с чего начнем мы излагать свой глубокий вопрос – это воспитание. С икринок маленьких рыбят воспитывают в семьях их родимые родители. Затем своих глупеньких непоседливых мальков они сплавляют в рыбьи ясли, а сами идут на РЫБОТУ. Уже из яслей подросших рыбят - тех, которых не успели сожрать на стадии молоди сластолюбивые няньки – переводят в рыбные школы, чтобы они могли получить жизненно важное образование, необходимое в дальнейшем для их рыботы. Поскольку морская среда весьма богата питательными ресурсами, то подавляющему большинству рыб школьного образования для их рыботы более чем достаточно. Лишь некоторые, более разумные и продвинутые из рыб получают в дальнейшем всестороннее обучение в рыбнивере.

Второе, о чем стоит сказать: образование в Рыбограде - предмет важности государственной! Учат юных граждан Рыбограда не по каким-то устным сказкам да басням, а по настоящим учебникам. Но создать учебник в жидкой среде – это вам не карась чихал! Потому поручено сие великое дело мудрейшим членам рыбьего сообщества – глубоководным рыбам-отшельникам. Рыбы-отшельники – они не от мира сего, что-то вроде монахов. Пройдя все слои подводной стихии, нахлебавшись за свою долгую жизнь разной водицы, эти мудрейшие из рыб заперлись в надежно защищающие их от превратностей зыбкого водного мира кабинетные логова. Там, забившись в тучи ила, в скудном и пустом кабинетном мире, они и творят свои учебные труды ради дела Просвещения Рыбограда! То есть, создавая учебники, сами рыбы-отшельники смутно представляют себе, для кого они их создают, поскольку школярской рыбятни они в глаза не видывали. Происходит это так: премудрая кабинетная рыба откалывает от своего кабинетного дна кусок гранита и глубокомысленно грызет его своим зубом мудрости, в поте лица своего выбивая на нем азбучные истины. Вот отсюда, кстати, и происходит это выражение - «грызть гранит науки». Затем, по этим кускам гранита маленькие рыбята и будут постигать всю премудрость подводной жизни.

Но как же, спросите вы, попадают гранитные учебники из самых глубоких впадин в верхние слои моря, где и плавают рыбята школьного возраста? А вот как: их доводят до мелководного уровня специально обученные рыбы - учителя, которые, много зная, умеют при этом мелко плавать. Благодаря этой их способности они могут поднять до рыбячего уровня эти увесистые граниты науки к поверхности океана. Для чего, конечно же, им необходимо обладать определенными талантами. Надо суметь рассадить всех непоседливых учеников по местам, заткнуть им рты, а потом, напротив, заставить их эти рты разинуть и засунуть в них гранитные учебники. Согласитесь, что с кучей глупой непоседливой рыбятни это все очень непросто проделать, но и это еще не самое сложное! Гораздо сложнее определить, кому из рыбят довольно на поверхности побарахтаться, а кому и углубленное изучение предметов доступно... А в этом случае уж никак не обойтись без настоящих учебников. Так вот, чтоб никто не перепутал случайно вымытый подводным течением наверх кусок гранита с настоящим учебником, тут минобразом Рыбограда придумано…

Ах, мы же не объяснили вам, что это за «минобраз» такой. В общих словах: это специальная стая рыб, которая организовала просвещение рыбоградцев ко всеобщему удовольствию таким образом, чтобы одни думали, что у них образование бесплатное, а другие бы получали от него стабильно хороший доход.

И вот как удачно разобралась эта стая с теми гранитными учебниками: чтобы никто не перепутал настоящий «гранит науки» со случайным булыжником, они придумали на все учебники ставить такие специальные значки. И теперь на всех их рыбьих истинных учебниках выбивают один и тот же силуэт. Принцип железный: есть на камне нужный силуэт – значит, это УЧЕБНИК; нет силуэта – это НЕ УЧЕБНИК, пусть его и выгрызала самая мудрейшая из рыб!

Правду сказать, выпиливать на всех учебных гранитах эти специальные значки – дело-то непростое. Бывает, что весь учебник возьмет да треснет, пока на нем клеймо это ставят. Но все делается для благо просвещенного Рыбограда: и теперь даже самому глупому рыбенку достаточно только взглянуть на кусочек гранита, чтобы выяснить: учебник ли на самом деле перед ним, или просто какая-то гранитная фиговина!

В заключении сей главы сделаем вывод, как в настоящем учебнике: в сфере Просвещения подводный Рыбоград плавает очень даже не мелко!

Про рыба-Мизантропа

В этой истории как раз пойдет речь об одном ученом рыбе. Он доучился до того, что занял должность клерка в рыбном тресте. Трест это, надо сказать, был местом рыбным: клиентов - лови не хочу, сами аж лезут на крючок! Только, вот беда – наш клерк, добившийся повышенной ученостью этого доходного места, эту рыботу в тресте не любил. При одном виде клиента, который маячил поблизости, на его лице возникало такое рыбоненавистническое выражение, за которое офисный планктон и прозвал его «Ми­зан­тро­пом». Трестовские рыбы часто подшучивали над своим мрачным коллегой. Как-то раз над его окном, из которого Мизантроп высовывал нос при общении с посетителями, прицепили надпись «Веселые картинки». Весь день потом потешались, глядя, как из-под «веселых картинок» выглядывала хмурая физиономия Мизантропа.

На все розыгрыши Мизантроп отвечал нордическим игнором, показывая тем самым, что он выше всей этой офисной возни. Трудно сказать, что напрягало Мизантропа больше: приколы коллег или рутина офисной жизни. Но хороший доход плотно держал его в рыбном тресте. Мизантроп мог позволить себе комфортабельную нору и дорогой рыбомобиль, да и много бы еще чего мог, но.... после офисной мутотени и силы, и желания его покидали. Так что во время отдыха Мизантроп запирался в своей благоустроенной норе и вяло перелистывал каналы рыбовидения.

Там и услышал он о жизни рыб в дикой природе. Брутальный ведущий толковал, что устроить удобную нору в дикой природе и добывать охотой все необходимое для жизни может любой желающий. «Это как раз то, что мне нужно!» - осенило Мизантропа. Дикая жизнь позволила бы Мизантропу избежать и скучного офиса, и его слишком «веселых» коллег. Такой способ жизни на лоне природы назывался дауншифтингом, и Мизантроп решил узнать о даунфиштинге все. Пересмотрев тьму таких передач, Мизантроп постепенно сделался теоретиком в этой части… Вот его коллеги в свой черед и созорничали, приклеив над его норой надпись «господин ДАУНшифер». Ему как бы намекали, что это выглядит по-идиотски - рассказывать про тонкости охоты, проводя всю жизнь в стеклянном офисе. Во всяком случае, Мизантроп именно так истолковал себе эту шутку. Будучи задетым за живое, он неожиданно для всех взял внеочередной отпуск, собрал походные вещи, сел в рыбомобиль и уехал в сторону Самого Дикого Водорослего леса.

Облюбовав полянку, Мизантроп принялся устраивать на ней свою стоянку. Наконец фантазии об отшельнической жизни прев­ра­щались в явь под веселое бульканье водорослевых рыбок! Установив палатку, Мизантроп решил немного прогуляться, заодно и осмотреться. Немного отойдя от опушки, увидел он рыбу-Кукушку: распознал ее по рябым пятнам на теле. «Буль-буль, бульк-буль!» – звонко начала она булькать, но вскоре умолкла. Ми­зан­троп нахмурился: «Что-то немного она мне жизни напророчила.». На следующий день проплывал он снова мимо гнезда рыбы-Кукушки. «Кукушка-кукушечка, сколько мне жить осталось?» - вопросил он. На сей раз водорослевая Кукушка отсчитала на бульк меньше. Мнительному рыбу эта тенденция не понравилась.

Разочаровывали и другие реалии походной жизни. Все хорошие норы были заняты дикими рыбами, которые нипочем не хотели пускать туда чужака. Да и вообще, эти водорослевые жители казали себя настоящими дикарями: жрали друг дружку без зазрения совести! Кто посильнее - те в открытую, кто послабее - исподтишка. “Совсем как наши офисные карьеристы,“ - подумалось Мизантропу. Видимо поэтому его хитроумные ло­вуш­ки пустовали, так что вмес­то сытно­го ужи­на из свежей дичи новоявленному отшельнику приходиться довольствоваться са­латом из во­дорос­лей. Жуя салат, Мизантроп вспоминал, как виртуозно заманивал он своих в рыбном тресте, с каким хладнокровным коварством он “выгодными предложениями” заманивал незадачливых клиентов в ловушку предстоящей сделки, как “подсекал” их на крючок соглашения своевременным и продуманно выдвинутым предложением, и неожиданно почувствовал гордость за свои умения. Но об особенностях трестовской охоты похвастать здесь решительно некому. Ночевать в одиночестве, в темном лесу, ему было непривычно и странно. В те часы Мизантроп предпочел бы общество самых нудных клиентов и вредных своих коллег соседству со стаями местных дикарей, от которых не знаешь что ожидать. Но с первыми лучами утреннего солнца его страхи рассеивались, и мрачный лес снова превращался почти что в рай.

Таким же райским утром Мизантроп гулял на полянке между зарослями и снова заметил рыбу-Кукушку. Но та, булькнув всего пол-раза, вдруг резко заткнулась. Оглянувшись, Мизантроп заметил, как большая тень накрыла всю поляну. Для кита, который мог своей тушей закрыть свет, здесь было мелковато. Да и «голова» этой тени оказалось очень странной – как бы раздвоенной. Рассказы про недавно появившихся чудовищ с раздвоенными головами Мизантроп считал враньем. А тут глазам своим не поверил, когда прямо на над ним проплыла огромная рыба с похожей на огромный молот головой. По обоим концам молота хищные глаза рыскали свою добычу. Мизантроп посинел от ужаса, когда зрачок одного гигантского глаза уставился на него, и кинулся в рыбомобиль. В следующую секунду послышался скрежет острых зубов по его обшивке. Он бросил свой мобиль в самую гущу водорослевого леса и запетлял среди деревьев. Как трава, колыхались они от мощного хода громадиной хищницы! Рыбомобиль крутило в потоке воды, словно кусок сахара в стакане чая: тучи песка поднимались со дна, ветви водорослей били в лобовое стекло… Он был будто в центре смертельного вихря и едва помнил, как смог добраться до Рыбограда.

Когда наш отпускник вновь появился в офисе, ничто в его внешнем виде не выдавало пережитых в водорослевом лесу потрясений. Но теперь Мизантроп, будучи таким же нелюдимым, показался коллегам доброжелательнее и спокойнее. Даже прикалываться над ним неинтересно стало.