Рыцарь для Аси

Пролог

Моей любимой сестре Оле посвящается

Ее, наверно, можно миновать,
Влюбившись сразу вдумчиво и зрело,
И навсегда утратить благодать,
К ней возвращаться –
К первой, неумелой,
Загадочной, неистовой, слепой,
Чтоб, испытав, как счастье убывает,
И, вспомнив молодое, – «Есть любовь!» –
По-взрослому поправиться: «Бывает!»

Юрий Поляков

Наши дни

– А сейчас переходим к другим новостям. Вчера сотрудники ФСБ России предотвратили серию терактов в нескольких областях страны, двое террористов задержаны, еще шестеро ликвидированы, – сообщила известная телеведущая вечерней программы. – Послушайте эксклюзивное интервью с одним из сотрудников ФСБ, участвовавшим в задержании. – На экране появилось видео с наложенной на лицо цензурой в виде мозаики.

Девушке, приметной, яркой внешности, сидевшей в тихом, почти безлюдном кафе, хватило секунды, чтобы узнать фигуру говорившего, его характерный наклон головы. И хотя голос был порядком искажен, она поняла – это он.

– Наташка, посмотри, – она указала на висевший возле уютного камина телевизор, – это он, он.

– Да кто он-то? – спросила подруга.

– В «Новостях» Влад. Шевалье.

– Не может быть.

– Значит, может. Он все-таки добился своей цели.

Дикторша, читавшая текст, продолжила:

– За умелое выполнение боевого задания несколько участников этой операции представлены к правительственным наградам. Военные поощрены внеочередными отпусками.

«Это сколько же мы знакомы? – подумала девушка. – Так, десятый, одиннадцатый класс, пять лет института, два года работы, всего девять лет, скоро юбилей».

– Может, Влад тоже поощрен отпуском и приедет наконец домой, все же здесь у него родители.

– Может быть, и приедет, – и тихо добавила: – Только не ко мне.

Вспомнилось прошлое, оно вдруг набежало, нахлынуло, полностью захватило…

Глава 1 Кавалер Шевалье в «Монтессори»

Если на клетке слона прочтешь надпись: буйвол, — не верь глазам своим.

Козьма Прутков

9 лет назад

– Нет, нет и нет, ну, ты придумала, систер, – глядя на девушку, сказал Влад,– я, чтобы надел женскую одежду – да никогда.

– А что такого? Помнишь, мы читали о кавалере д’Эоне, который переоделся в Лию де Бомон и по приказу Людовика IV отправился к императрице Елизавете с тайным поручением.

– Помню, и что?

– Ну, ты же мечтаешь стать шпионом?

– Я мечтаю через два года поступить в академию ФСБ, а потом, в перспективе, стать офицером ФСБ, может быть других спецслужб, но никак не шпионом.

– Влад, ну тем более. Ты и меня выручишь, и себя проверишь на предмет умения адаптироваться, как говорится, в стане врага.

– Да зачем, что за глупости? Какой-то детский сад.

– Это не глупости. Я не хочу ехать в этот лагерь, понимаешь? Передумала. Можно, конечно, сдать путевку – и все дела, да ведь трудно представить, какую мама закатит истерику: посчитает, сколько она сил и средств затратила, чтобы определить меня на эту профильную смену, сколько людей на уши подняла! Ужас! Да еще этот дурацкий развод родителей. Сам же видишь, как она нервничает. Зачем лишний раз напрягать человека? Съезди в «Монтессори», прошу, смена всего-то десять дней, а я отправлюсь к бабушке вместо тебя, потом и ты приедешь. Нас все равно в этом городе никто не знает, подмену не заметят. Зато все сочинения по литературе, если, конечно, продержишься в лагере, я буду весь десятый класс писать за тебя.

– Весь год? – задумался Влад.

– Да, весь год, даю слово.

Предложение, если рассматривать под углом обещаний и клятв сестры, было заманчивым. Парень не любил уроки литературы вместе с этими дурацкими сочинениями. Нет, читать нравилось, можно сказать, это было его хобби, и анализировал произведения он довольно грамотно, но никак не доставляло удовольствия ему, как, впрочем, и любому шестнадцатилетнему парню, ну, почти шестнадцатилетнему, делать это под диктатом учителя.

– Систер, а как бабушке объяснишь, где я и почему ты приехала вместо меня?

– Ничего страшного, ей расскажу все без вранья. Она поймет в отличие от мамы.

– Все сразу раскусят, что я парень, уверен в этом.

– А ты постарайся, чтобы не поняли. Разговаривай поменьше, и только хриплым голосом, мол, у тебя ларингит, ангина, все вместе, в общем, скажешь, нужно беречь голос. Волосы у тебя длинные. Или распустишь, как сейчас, или перехватишь резинкой. Да, нужно подбривать пушок, где усы пробиваются. А еще обязательно крась губы, ну, не хочешь помадой, так хотя бы блеском для губ, представь, будто пользуешься мазью от ушибов, все легче будет пережить, – и, понимая, что брат уже почти согласен, продолжила: – Ну, что, по рукам?

– По рукам. Но с тебя сочинения в течение года.

Утром следующего дня Влад с уже сформированным на пункте сбора отрядом ехал на автобусе в детский оздоровительный лагерь «Монтессори. Ехал он под видом родной сестры – Влады Шевалье, разумеется, одетым в ее длинную, цветастую легкую юбку, футболку солнечно-желтого цвета, белые укороченные кеды. Эту композицию дополняла невесомая соломенная шляпка с небольшими полями.

– Давайте знакомиться, ребята, меня зовут Лиля, – задорным, звонким голосом сказала вожатая, встречая воспитанников на веранде корпуса, где им предстояло жить, – я и мой помощник Николай рады вас приветствовать на многопрофильной смене. Наш отряд называется «Любители литературы».

«Вот не повезло, так не повезло, опять будут учить, как работать над сочинением», – подумал Влад.

Девушка задорно продолжила:

– Мы будем с вами работать над написанием школьных сочинений, стихов, прозы. Вы научитесь выразительно читать любые тексты. А сейчас всем предлагаю познакомиться. Для этого я любому из вас предам символ нашего отряда – ручку с золотым пером. Оно, перо, конечно, условно золотое, но мне однажды принесло удачу, думаю, что поможет и вам. У кого окажется в руках этот предмет, должен представиться и рассказать о себе, своих увлечениях. Итак, я передаю символ, – она обвела всех взглядом и решила остановиться на невзрачной худенькой девушке небольшого роста в больших роговых очках, – вам.

Обладательница ручки с золотым пером покраснела и представилась:

– Меня зовут Анастасия Резвых.

– Настя? – перебила ее речь вожатая.

– Да. Про увлечения. Раз я здесь оказалась, логичным бы было предположить, что одно из хобби – литература, еще нравится рисование. Также люблю гимнастику и путешествия на велосипеде.

– Спасибо. Кому вы хотите передать для знакомства наш символ? – спросила вожатая.

– Вот этой девушке, сидящей справа от меня, – и указала на Влада.

– Здравствуйте, я Влад…ди, – и, боясь, что все поймут по оговорке, кто на самом деле перед ними, закашлялся, дабы себя не выдать. – Я Владислава, сокращенно Влада. Люблю вышивать крестиком и читать произведения в жанре бизарро-фикшн.

– Что это за жанр? – загалдели ребята.

– Бизарро находится на стыке абсурда, сюрреализма и фантастики с элементами литературы ужасов, постапокалипсиса, антиутопий, – весьма квалифицированно ответила Настя.

– Простите, кхх, трудно говорить, кхх, ангина, – продолжил Влад и передал ручку парню, сидящему напротив.

– Да ничего-ничего. Как мило, редко сейчас встретишь девушку, любящую вышивать крестиком, – восхитилась вожатая Лиля.

Глава 2 Крыссовет в действии

Кого бы ты ни боялся, не бойся защитить себя.

Ганнибал, карфагенский полководец

Шумел камыш, деревья гнулись,

А ночка темная была,

Одна возлюбленная пара

Всю ночь гуляла до утра, –

очень чувственно пел песню человек изрядно выпивший. Он шел по главной магистрали города, все время попадая в канавы и рытвины, и размышлял о несовершенстве человеческой природы. «А ведь именно из-за этого хочется напиться до поросячьего визга и всплакнуть, а потом набить кому-нибудь морду, обругать чье-то отражение в зеркале и окончательно решить, что жизнь чудовищно не удалась. За что же меня не любят жена и дочь, за что не ласкает начальство, испытывают неприязнь коллеги, которые язвенники-трезвенники? Ведь я такой славный, добрый, работящий и хороший?» – думал он.

Кое-как доковыляв до родного дома, человек облегченно вздохнул, вспомнив, что у него в закромах припрятана ранее припасенная чекушка. «Ну, слава богу, – подумал он, – зря наговаривал на себя – жизнь удалась, еще как!»

Выпил и сразу же погрузился в такой приятный, сладостный, ничем не обремененный сон.

Проснувшись часа через два, он понял: беда, началась война. Кругом сыпались снаряды, выла сирена, суровые бомбардировщики, ревя и подвывая, кружили над головой, а танки ровным, четким строем шли прямо на него.

– Врешь, не возьмешь, – закричал он, хватая с земли гранаты, кем-то предательски оставленные на передовой, и, целясь, бросил их в наступающих противников. Взрыв! Еще взрыв! – В атаку за мной! Вперед! Бей гадов! Бей! – крикнул человек и бросился в след отступающим от его беспрецедентного героизма врагам. И пошел все крушить на своем пути.

***

– Ася, доченька, беги домой, отец опять разбушевался. Тетя Валя, соседка, позвонила. Сказала, что он в квартире все разбил и добрался до детской площадки. Перепугал мамаш с детьми, орал что-то бессвязное, а потом перевернул качели с горкой, сломал детский домик и разбросал оставленные детьми игрушки. Соседи вызвали полицию. Я сейчас тоже прибегу, отпрошусь только.

Девушка прибежала, немного опоздав, когда отца уже скрутили приехавшие по вызову полицейские и посадили в патрульное авто. Тот же, сопротивляясь, кричал: «Кого хватаете? Героя хватаете! Руки прочь».

Один из патрульных заметил:

– Пока герой здесь один – белая горячка.

– Куда вы его? – спросила девушка водителя-сержанта. – Я – дочь.

– В наркологию, это не наш клиент. Он всегда такой?

– Нет, в последнее время, когда пьяный.

Приехавшая из больницы ее мама Надежда Петровна рассказала, что отец под капельницей, но ее к нему не пустили, он проведет в стационаре двадцать один день. Сказала это и заплакала.

– Мама, что же ты так переживаешь?

– Так жалко же.

– Успокойся. Отец сам виноват в своей болезни. Я плакать не буду, и тебе не советую. Мы хотя бы это время проживем спокойно, без стрессов. Сейчас с тобой все уберем, приготовим поесть, потом посмотрим какую-нибудь мелодрамку часа на три. Хорошо, что у отца не дошли руки до моего ноутбука.

– Как же мы будем отдавать штраф за его буйства? – всхлипывая, спросила мать.

– Придется мне устроиться еще на одну работу.

– Ты и так у нас в столовой за уборщицу.

– Придется еще и посудомойкой поработать. У вас же есть, насколько я знаю, вакансия?

– Есть. Только оформлять тебя необходимо по другим документам, ты же несовершеннолетняя.

В это время брат и сестра Шевалье, имея на руках заявления о зачислении в десятый гуманитарный класс, пошли сдаваться в близлежащую сорок восьмую гимназию, где училась Настя. Всегда эпатажная Влада не захотела изменять своим привычкам и в этот раз, поэтому оделась весьма своеобразно: в очень короткие обтягивающие шорты ярко-розового цвета в желтую узкую полоску, топик небесно-голубого цвета с надписью «Я тут главная», красные винтажные ботфорты - плетенки. Она украсила голову повязкой-косынкой оранжевого цвета, а потом решила, что для полноты образа чего-то недостаточно, и прихватила серебристый клатч.

– Девушка, что за канареечный вид? Какая безвкусица. У нас так ученики не одеваются. В гимназии вообще дресс-код, – сказала женщина, принимающая у них документы.

– Я еще не ученица вашей гимназии, и потом сейчас лето – одеваюсь, как хочу. В конце концов, никто вам не давал права меня оскорблять. Влад, забирай документы. Вы, уважаемая, потеряли двух претендентов на золотую медаль. Всего доброго.

Влад молча забрал документы со стола, и они, покидая кабинет, услышали вслед, что гимназии-де такие ученики на дух не нужны.

– Ну, что, получила? Я говорил тебе одеться прилично? Не послушала.

– Это был своеобразный тест – стоит отдавать документы или нет. Ты пойми, нам нужна определенная доля свободы, чтобы не превратиться в зомби и сохранить свою уникальность.

– Какая школа еще рядом с домом? Пойдем уже в сто двадцать второй лицей, уникальная ты моя. Но если нас и туда не возьмут, придется определяться в обычную общеобразовательную школу за шесть остановок от дома.