С любовью, твой профессор

Глава 1. Анастасия

«Эта поистине волшебная и добрая история напоминает нам, что любовь — самое сильное чувство на свете».

— Вот же черт! Черт! Черт!

Я закрыла лицо руками, и с моих губ сорвался тихий обречённый стон. Сердце бешено колотилось, вызывая тошноту..

— Идиотка! — промямлила я, уткнувшись в ладони, и с отчаянием ударила пятками по кровати, издав горестный стон. Мои руки вновь потянулись к телефону, и я в который раз перечитала письмо, от которого внутри всё сжималось в тугой узел.

“Уважаемая Анастасия Викторовна!

Я очень польщен, что вы изъявили желание сдать зачёт именно таким способом. Однако не кажется ли вам, что это немного противоречит установленным правилам?

С уважением,

Волков Д.К.,

профессор кафедры психологии и социологии.”

Буквы расплывались перед глазами, и меня охватила паника, подобная холодным волнам, что прокатывались по телу.

— Идиотка, — вновь едва слышно сорвалось с моих губ.

В комнате горела настольная лампа, а на белоснежной тюли рядом с кроватью медленно мерцала новогодняя гирлянда.

Пятью минутами раньше судьба решила поиздеваться надо мной, а теперь, я со стыда сгораю от случившегося.

Раскрываю предыдущие отправленное сообщение, в котором светятся мои фотографии в стиле «ню».

— Идиотка, — вновь сорвалось с моих уст, и отбросив телефон на подушку, легонько била себя ладонями по своим щека, чтобы привести в чувства.

— Настя, ты чего делаешь?

Встревоженный голос мамы доносился из дверного проёма. Закрыв глаза и выдохнув из себя, я медленно опустила руки и, натянув улыбку, произнесла:

— Да это… Нужно было к сегодняшнему числу отправить черновик курсовой, а я забыла.

— И поэтому ты решила избить себя руками? — мама вопросительно вздернула бровью.

Нет, ну а что ей ещё сказать?

Мама, твоя дочь недавно сфотографировалась в полу-обнажённом виде, потому что ей очень понравилось чёрное боди, которое она купила на распродаже. И совершенно случайно эти фотографии оказались у ее преподавателя на почте?

Лучше провалиться сквозь землю, чем рассказать ей об этом.

— Я просто приводила себя в чувства, — ответила я, усевшись на кровати и сложив ноги по турецки. — Все нормально.

Мама поправила белокурый локон волос, в который уже настырно просачивались платиновые волосы. Вытерла руки о серое полотенце и просто пожала плечами, направилась на кухню.

Поспешив прикрыть дверь за ней, чтобы она не дай бог не зашла в ненужный момент, я вновь бросилась к телефону.

Нужно было ему что-то ответить. Руки трясло от волнения, а я никак не могла сформулировать свою мысль и одновременно проклинала себя за то, что сделала.

Нажав кнопку “ответить”, я начала писать свою мысль:

«Уважаемый Даниил Константинович…»

Ползунок надоедливо мигал перед глазами, сбивая с толку. Я вспомнила, как впервые увидела Данила у Евы, когда с ней познакомилась.

Волосы цвета растопленного молочного шоколада, невероятно холодные голубые глаза, ямочки на щеках…

Даже тогда, будучи маленькой соплячкой, я всегда с трепетом переступала порог дома своей подруги, надеясь, что увижу его. Хотя наше общение сводилось к простым приветствиям и прощаниям, а иногда он спрашивал: «Опять вы с Евой что-то натворили?». И никогда, никогда бы в жизни я не сказала ему, что по-уши влюбилась в него, правда, это случилось чуть позднее.

Господи, мне нужно сосредоточиться на сообщении. Немедленно….

Выдохнув со свистом, я написала вторую строчку:

Файлы, которые вы получили ранее, были ошибочно вам отправлены. Прошу прощения за предоставленные неудобства.

Подписала свое письмо своими инициалами, еще раз сто перечитала его и отправила.

Как только письмо улетело ему на почту, я зажмурилась и откинулась на подушку.

Даниил никогда меня не замечал. Когда мы с Евой пошли в первый класс, Даниил уже отучился в университете. Между нами была разница в восемнадцать лет, и ровно столько же миллион причин, почему мы не можем быть вместе.

Я даже несколько раз пыталась отпустить эту безответную любовь, но каждый раз, когда пыталась встречаться с другими парнями, перед глазами был только ОН.

Волков Даниил Константинович.

Старший брат моей лучшей подруги, в которого я влюбилась, кажется, на всю жизнь.

Внезапно телефон завибрировал, вырвав меня из мыслей, и я, словно ошпаренная, подскочила на кровати. Я бросила взгляд на экран смартфона и, прежде чем он погас, краем глаза заметила, что мне пришёл ответ.

От него.

Руки затряслись от волнения, а кроме бешеного стука сердца я больше ничего не слышала. Но чисто женское любопытство все-таки нашло внутри меня частичку храбрости и я открыла его сообщение.

Глава 2. Даниил

Я снял очки и внимательно посмотрел на Настю, которая отвела свой испуганный взгляд в сторону.

Помню ее еще гадким утенком, полной девочкой, которая вечно ошивалась дома, строя мне глазки. А теперь?

Она стала прекрасным лебедем, у которой, как не крути, очень красивая фигура и черты лица.

— Да, Даниил Константинович? — практически пропищала девушка.

— Присядь, — указал ей на стул за первой партой. Девушка замешкалась, будто бы норовила сбежать, но всё же села. Я не успел открыть рот, как девушка завопила:

— Если вы на счет тех фотографий… то я не специально.

— Да, я на счет твоих фотографий, Настя, — сказал ей, подойдя ближе. ДЕвушка смутилась, ее щеки залил алый румянец. — Который ты, якобы, по ошибки не отправила.

— Я правда не хотела их отправлять вам! Просто… Ваша почта была скопирована в буфферацию и…

— И кому же ты хотела их отправить?

Настя сидела, опустив взгляд на парту. Я, как идиот, не мог отвести глаз от её красивого выреза. В голове промелькнули фотографии, на одной из которых она была в неглиже, а на другой — в сексуальном боди. По телу пробежала волна приятных мурашек, но я сумел взять себя в руки.

Присев на край парты, я наклонился к Насте. Она же, напротив, почти вжалась в сиденье от волнения.

— Разве это важно, кому? Просто так вышло…

Я усмехнулся.

Как-то раз Ева обмолвилась, что Настя испытывает ко мне нежные чувства. Тогда она была маленькой девочкой, до которой мне не было никакого дела. Ева рассказывала, что страницы её личного девичьего дневника пестрели мечтами о том, как она станет моей женой. Я лишь усмехнулся, сочтя это детской глупостью, которая скоро вылетит из её головы.

Но теперь, став взрослым мужчиной и глядя на Настю, я понимал, что всё это были не пустые фантазии. И, похоже, эти чувства до сих пор живут в сердце Насти.

— Видишь ли, — начал я как можно спокойнее, хотя, по правде говоря, мне было любопытно, как девушка отреагирует на мои слова, — я не могу оставить это без внимания, ведь я твой педагог.

Пауза между фразами была необходима, чтобы Настя осознала всю серьёзность моих слов и надвигающуюся угрозу, которая могла стать для неё роковой.

— Поэтому хочу тебе сказать, что если бы ты не была подругой моей младшей сестры с самого детства, это могло бы закончиться докладной в ректорат. Наши рабочие почты легко могут проверить, и тогда мы оба — ты и я — получили бы как минимум строгий выговор, а в худшем случае — отчисление и увольнение.

Настя по-прежнему боялась поднять глаза. Произошедшая ситуация не только пошатнула нервы обоих, но и могла бы вызвать полное игнорирование с моей стороны, однако, зная, что многие студентки уже нацелены на моё сердце, я не мог допустить этого. Я был обязан сделать так, чтобы Настя поняла всю ужасающую серьёзность проблемы.

— Простите, Даниил Константинович…

— Когда никого нет, я для тебя просто Даня. Поняла?

Девушка с опаской взглянула на меня. В её голубых глазах я увидел отражение отчаяния и моря разочарования.

— Но вы же…

— Настя, мы знакомы с детства, поэтому вне официальной обстановки, когда нет рядом посторонних ушей, ты можешь называть меня просто по имени. Я знаю, что это не совсем правильно, но если тебе так будет легче…

— Да, Даня, — голос девушки всё ещё дрожал. Я никак не мог понять: от страха или от чувств, которые всё ещё бушуют в ней. — Я поняла.

— Хорошо.

— Я правда случайно отправила письмо, и больше такого не повторится.

— Я поверю тебе на слово, но только сейчас, — пригрозив ей пальцем, я заметил, как в глазах Насти блеснул огонёк надежды. Такой маленький и в то же время таящий в себе целое море интриги.

— Спасибо, — застенчиво ответила она.

— Ну, это всё, что я хотел тебе сказать.

Настя не произнесла ни слова, просто встала из-за парты и стремительно направилась к выходу. Однако я всё же хотел сказать ей что-то, просто чтобы поддержать напряжённую атмосферу.

— И да, Настя, — произнёс я.

— Да, Даня? — обернулась она, затаив дыхание.

— Тебе очень идёт чёрный ажур.

Девушка вспыхнула румянцем, который окрасил её щеки в нежный алый цвет. Это было столь очаровательно, когда она смущалась. В этом зрелище присутствовало нечто неземное и пикантное, что мгновенно будоражило мужскую кровь. Полная недоступность сочеталась с безграничной фантазией, пробуждая желание вновь и вновь видеть её смущение, столь притягательное и манящее.

Когда Настя скрылась за дверью, я включил телефон. Удалил с рабочей почты её фотографии и нашу переписку, но лишь с почты — машинально открыл запароленную папку и вновь взглянул на снимки.

Нет, всё же лучшая подруга моей младшей сестры изменилась к лучшему, превратившись в настоящую красавицу.

Однако долго рассматривать фотографии я не смог, так как на экране высветился номер Алексы — моей невесты. Той женщины, что измотала мне все нервы. Кажется, дело до свадьбы так и не дойдёт, если она будет продолжать в том же духе.

Глава 3. Анастасия

Даня сидел и смотрел на меня вполоборота. В его холодных голубых глазах тлел озорной огонёк.

— Вы хотели видеть меня?

Даня снял очки и указал на парту перед собой.

— Да, Настя. Хотел. Заходи.

Я поспешила закрыть за собой дверь и сесть за парту. Ежилась от того, что он смотрел на меня изучающе. Его взгляд скользил так нежно, что по спине пробежался холодок.

— Я совершенно забыл, что хотел дать тебе одну тему на изучение.

— И... Какую же? — спросила я, сложив руки в замок перед собой.

— Рене Декарт, — сказал мужчина, облокотившись на локти. — Мы его будем проходить дальше, после Платона и Аристотеля, поэтому мне хочется, чтобы ты дополнительно написала реферат на тему «Жизнь и учения Рене Декарта».

Я машинально закусила губу. Это вышло непроизвольно. Никак не могла избавиться от этой глупой привычки. Даня заострил на этом взгляд. Казалось, что воздух в помещении наэлектризовывается. Резко стало душно, а щеки покалывали от румянца.

— И к какому числу это сделать?

— До этой пятницы, — сказал он. — Распечатай, сделай формат, как для курсовых, и принести мне. Шапку для этого доклада я скину тебе на почту.

Я кивнула, хотя внутри меня всё стягивалось в тугой узел.

Даня был настолько красив, что у меня стягивало дыхание. Мы с секунду смотрели друг другу в глаза, будто пытались найти ответы на свои вопросы. Первой не выдержала я.

— Если это всё, то я пойду.

Напряжение достигло верхней планки терпения, и мне необходимо было выйти на свежий воздух.

— Да, Настя, — бархатный мужской бас отдавался мурашками на коже, когда он называл меня по имени, — это всё.

— Ладно.

Пулей вылетела из аудитории, чуть ли не путаясь в своих же ногах. Жадно хватая воздух ртом, я пошла в раздевалку, чтобы переодеться и взять куртку. А в голове всё ещё звучал его голос.

— Идиотка, — пробубнила себе под нос.

Даня — запретное желание, которое никогда не исполнится. Как бы я этого не хотела, но есть на то две причины:

Во-первых, он вот-вот женится. А рушить чужие семьи в мои планы совершенно не входило.

Во-вторых, он старший брат моей подруги. И даже если чисто гипотетически я бы имела возможность с ним встречаться, то что обо мне бы подумала Ева?

Предавать нашу роскошную дружбу ради его объятий и поцелуев я не могла.

Хотя не скрою, что Ева частенько подшучивала, как было бы хорошо, если бы я начала встречаться с её братом, тогда бы мы с ней стали настоящей роднёй.

Но за каждой такой забавной, на первый взгляд, шуткой всегда скрывалось что-то, нечто большее и ранящее в самое сердце.

В метро я слушала музыку, потом, когда вышла на своей станции, то зашла в булочку и купила свежей выпечки и пошла домой.

— Мам, я дома, — крикнула я, когда вошла в квартиру. На кухне вкусно пахло, и я, разувшись, сразу же нырнула в ванную, чтобы вымыть руки.

— Привет, — отозвалась мама, вытирая руки о серое полотенце. — Как отучилась?

Хорошо, что сама не видела моего расстрелянного выражения лица, которое я попыталась сразу же поменять на более улыбчивое.

— Неплохо, но очень много уроков.

— Пройдёт время, и ты захочешь обратно в универ, лишь бы не работать на скучной работе.

Мама часто так говорила: цени то, что имеешь сейчас.

А мне казалось, что это «ценное» — только мучения. И всё тут.

— А отец где?

— Задерживается на работе, — с лёгким разочарованием ответила она. — Наверное, как всегда, трудится как пчёлка.

Отец работал инженером на ракетостроительном заводе. И хоть ему нравилась его работа, мама была не в восторге, что он после повышения стал задерживаться на работе. Вроде бы ничего криминального, а сердечко всё равно ёкает.

Мы поужинали вдвоем. По телевизору, что скромно висел над столом, шла какая-то дурацкая передача про любовь. Мне не хотелось долго слушать о том, как найти себе пару. В мои восемнадцать лет это было бессмысленно: мы, девочки, все еще мечтаем о принце на белом коне, в то время как парням нужно зачастую лишь одно — наше тело. Вот и все.

Хотя у меня и были кое-какие отношения в школе, но поцелуи, лежа на кровати, думаю, не особо и считаются. Кстати, тот парень бросил меня именно по этой причине, потому что мы с ним не сблизились. А он хотел большего, чем просто обнимания и поцелуи. Но я была не готова к такому.

С горем пополам я приняла ванну и села за домашнее задание. Переписать лекции, сделать кое-какие заметки по курсовым. Так и не смогла заметить, как чуть ли не вырубилась за рабочим столом.

Но стоило мне только убрать все учебники, сходить и выпить стакан воды, как на мой телефон пришло уведомление.

Я заглянула в шторку уведомлений, и мое сердце пропустило удар.

В мессенджере высветился Он.

Глава 4. Даниил

— Так, давайте начнем с того, чтобы проверим, что у нас отсутствует.

Я старался избегать взгляда с Настей.

И что было в моей голове, когда я отправил ей это сообщение?

Дурак. Никак иначе.

Нужно было удалить эти фотографии, когда она мне их отправила. Не хранить их на телефоне.

Не знаю, что со мной такое?

— Так, — пробубнил себе под нос. Память у меня была хорошей, поэтому я заполнил большинство студентов, которые всегда были у меня на уроке. Но глаза предательски тянулись лишь на одну студентку.

И я приложил немало усилий, чтобы собраться с мыслями и все же сосредоточиться на теме, которую должен был дать студентом.

И у меня все получалось, пока я не дошел до ее фамилии.

— Рыжикова Анастасия Викторовна.

Когда я произнес ее имя, то по спине пробежал холодок.

Обижающий холод был настолько сильным, что я почувствовал дрожь в районе сердца.

— Здесь, — ответила девушка, и мне пришлось поднять на нее свой взгляд.

Я поймал на себе ее трепетный взгляд зеленых глаз. Казалось, что в них можно утонуть. Раствориться, как сахарная вата на языке. Захлебнуться возрастающим напряжением, обжечь свое сердце одним неверным шагом…

— Хорошо, — пытался себя успокоить я и взглянуть в журнал.

Дальше прошелся по списку и поставив карандашом себе “н” в графе сегодняшнего дня, я выдохнул и набрав побольше воздуха в легкие, все-таки начал новую тему.

— Хорошо. Как известно, согласно великому философу Аристотелю, душа — это форма живого органического тела, обеспечивающая его предназначение.

Слова лились из меня, как молочные реки. Я старался напрочь отбросить то, что случилось вчера вечером, углубиться в тему, которая приносила мне положительные эмоции, а не дрожь по телу.

Но все равно, хоть и изредка, я пытался перевести взгляд к Насте. Пускай не на нее, на свою сестру, которая скучающе слушала мои речи (еще бы, она все это уже знает, поэтому ей совершенно скучно), сидя рядом с Настей. Или на тех, кто сидел за Настей. А вот прямого контакта, я все же, избегал.

Пара прошла незаметно. Так быстро, что я даже не заметил, как нужно отпускать студентов. Кажется, у Насти была последняя пара. Я быстро задал студентам домашнее задание, чтобы они не расслаблялись, приготовили таблички и всю эту скукотень, которая просто выводит студентов из себя, но из программы это невозможно выбросить.

И дальше у меня стоял вопрос: попросить ли Настю задержаться?

Нет, мои студенты очень редко задерживались после пар, бывали, конечно, исключения, которым приходилось давать что-то дополнительно, чтобы «натаскать» их. Но большинство всё равно сразу же уходили.

И я все же набрался смелости, чтобы сказать об этом Насте, задержать ее и извиниться за то, что сделал, как-то разрулить ситуацию, как к ней подошел Костя.

Я просто открыл рот и постарался его сразу же закрыть, чтобы не было явно видно, что я хотел обратиться к Насте.

— Ты подумала? — спросил он, смотря на нее влюбленными глазами.

Настя замялась. Она не знала, что сказать, а я, усевшись за свой стол, стал слушать их разговор.

Подслушивать — плохо, но я ничего не мог с собой поделать.

— Не знаю, Кость. Я еще не решила…

— Да, давай сходим, — улыбнулся парень.

Она явно ему нравится, это даже и слепой поймет.

Настя бросила на меня испуганный взгляд, будто бы боялась моего осуждения. А я, как самый глупый пацан, сразу же уткнулся взглядом в журнал, якобы что-то там изучая.

Идиот. Нужно было сразу же собраться с мыслями, а не поддаваться переживаниям.

— Я скажу тебе позже, когда решу. Ладно?

Парень кивнул. Кажется между этими двумя завязывается роман.

И тот момент, когда Настя все-же, мило улыбнулась ему, внутри меня что-то кольнуло.

Больно.

Как укол ревности, в самое ядро мужского достоинства.

Да что со мной такое? Неужели это похмелье?

Костя ушел, а Ева с Настей чуть задержались.

— Слушай, Дань, — обратилась ко мне Ева, а вот Настя хотела побыстрее уйти из аудитории. Я видел, что она переминалась с ноги на ногу, но всё же, как любопытная кошка, кидала в мою сторону странный взгляд, наполненный таинственностью.

— М?

— Тебе родители не звонили?

— Нет, — постарался я смотреть только на малую, но краем глаза всё равно видел Настю. — А что?

— Ну, значит, они забыли, — выдохнула она расстроено. — В общем, мы устраиваем небольшой семейный ужин. Ты придешь?

Я просто кивнул в ответ.

Родителей я и вправду давно не видел. Только разговаривал по телефону.

— Супер! Это будет завтра, я тебе вечером скажу точное время, — ответила малая и повела за собой подругу, вслед которой я пялился, как дурак.

Глава 5. Анастасия

Меня все еще трясло от мысли, что я с Даней ехала в машине.

Трясло от того, как он смотрел на меня, и мне казалось, что я до сих пор чувствовала его взгляд на своей коже. Голова шла кругом, и я старалась не показать родителям, что чем-то взволнована.

— Ну и погодка, — рявкнул отец, нацепливая вилкой макароны. — Льет как из ведра. А я хотел в машине покопаться.

— Завтра покопаешься, — мама суетилась, ставя на стол тарелку с нарезанными овощами. — Прям, необходимость какая-то!

Единственным, чем были заняты мои мысли, — это Даней. Его словами и вчерашним сообщением, которое что-то передернуло внутри. Его намерения для меня были загадочными. Мне казалось, что я всё это придумываю в своей голове: строю воздушные замки, где мы с Даней — счастливы. А по факту это лишь иллюзия, которую я стараюсь возвести вокруг себя, отгородившись от правды, что не хочу принимать всем сердцем.

— Милая, — голос мамы заставил меня вынырнуть из своих мыслей. — Ты даже не притронулась к еде. Всё хорошо?

— Да, — лгу на автомате.

Нет, не хорошо. Всё очень плохо. И я теперь не знаю, как смотреть в глаза Дани после того, как он решился немного открыть для меня свой мир. Впустить за дверь, на долю секунды, и взглянуть. Это было опьяняюще и в то же время боязно.

Мамам нахмурилась.

— Ты какая-то странная всю эту неделю.

— Просто много задают в универе, — макароны с сыром казались мне безвкусными. Даже апельсиновый сок был таким же - пресным. А еще от лжи, которую я произнесла, щипало на кончике языка.

— Ну, если хочешь, останься завтра дома, — сказал отец и мама его пихнула в бок.

— Нельзя пропускать обучение!

— Ой, цветочек, — папа всегда так называл маму, даже когда она злилась, — что ты начинаешь “нельзя пропускать обучение, нельзя делать то…”. Девочка кроме университета и дома ничего не видела толком. Пускай отдохнет.

Мама злилась. Ее ноздри пыхтели, как у разъярённого быка, а вот папа совершенно спокойно продолжал есть макароны.

— Не слушай его, Настюш. Он головой поехал со своими железяками.

Папа скорчил рожицу, мол: «Она меня достала».

— Ты так говоришь, будто бы хочешь отдать ее в монастырь. Завтра спи сколько угодно, поняла? Я тебе разрешаю.

— Валера…

— Люб, вспомни себя! Вспомни нас, как мы прогуливали универ ради того, чтобы насладиться жизнью. Ты хочешь забрать и это у дочери, вечно держа ребенка в ежовых рукавицах? Тебе что, не хватило восемнадцать лет контролировать каждый ее шаг? — Отец ждал, чтобы мама согласилась с ним.

Вообще, они ссорились нечасто. Даже сейчас это было похоже не на ссору, а просто серьезный разговор, в котором я была лишь свидетелем. Мама ничего не ответила, просто продолжила есть ужин.

— Если захочешь остаться дома и выспаться, то оставайся. Нельзя же гробить свое здоровье ради каких-то знаний.

Нет, отец всегда желал мне самого лучшего, но он в то же время знал, что отдых тоже нужен. Нужен хотя бы по той причине, что на мне, кажется, не было лица. Конечно, утром рано встаю и еду в универ, следом, дай бог, мы с Евой куда-то прогуляемся на часик, и вновь домой, чтобы заняться домашним заданием.

Разве это жизнь? Нет, конечно. После того как я десятый и одиннадцатый класс провела по уши в репетиторах, то меня и впрямь тошнило от учебы, которая казалась как снежный ком, что летел с самого верха вместе со мной. И чем ниже он спускался, тем сильнее я чувствовала эмоциональную усталость в голове.

— Ладно, Валер. Уговорил, — согласилась мама, но я знала, что где-то глубоко внутри она против.

— Я посмотрю по самочувствию, — сказала я, запихивая в себя еду. — Если буду плохо чувствовать, то останусь дома. Если хорошо, что поеду в универ.

— Мы желаем тебе, детка, — мама взяла меня за плечо, и мне пришлось поднять свой взгляд на нее, — только самого лучшего.

— Я знаю, — улыбка вышла натянутой, и мама это поняла, но не стала давить дальше. Просто промолчала и начала с отцом обсуждать его рабочий день.

— Я больше не хочу, — отодвинула тарелку и, поблагодарив маму за ужин, чмокнув ее в щеку, пошла набирать себе ванну.

Нужно было расслабиться.

Взяв сменное белье и чистое полотенце, я решила проверить телефон на наличие уведомлений.

Пусто.

Хотя чего я жду? Что Даня напишет мне какую-то поэму?

Бред какой-то, ей-богу. Эти мысли нужно срочно выбросить в мусорную корзину и никогда к ним не возвращаться.

Но стоило мне взять с собой телефон в ванну, хотя мама еще раз сказала, чтобы я была аккуратна с ним в воде, я закрыла дверь на щеколду, как телефон завибрировал в руке.

Взглянув на экран уведомлений, я замерла. Следом было еще одно уведомление, и, сжав телефон сильней в руке, я хотела просто куда-то испариться.

Одновременно мне написал Костя и Даня. Но больше всего меня интересовало сообщение от Дани. Любопытство съедало изнутри. Мозг подталкивал меня к тому, чтобы я открыла его сообщение первой. Но нет… Даже смотреть не хочу, что написано в миниатюре. Открою позже, после Костиного.

5.2

— Привет, — расслабленно сказал он, вытирая руки о полотенце.

— Привет, — выдохнула я, хотя еще не определила про себя, называть его на «ты» или на «вы»?

Всё было сложно.

— Давай сюда куртку, повешу.

Квартира Евы была из четырех комнат, двух санузлов и большой кухни, совмещенной с гостиной.

— А, моя дорогая, — воскликнула мама Евы, обняв меня. — Как я давно тебя не видела!

— Здравствуйте, тетя Элиза.

Странность в выборе женских имен у Евы была семейной традицией. К примеру, бабушку Евы зовут Роза, а ее родную сестру — Венера. Почему маме Евы дали более зарубежное имя, как Элиза, я не могла понять.

— Давай проходи, моя дорогая, — позвала она меня в гостиную.

Даня помогал с готовкой. Резал на куски мясо. Его жилистые руки так умело справлялись с ножом и большой вилкой, что я аж нервно сглотнула.

Захотела быть этими приборами, хотя бы на мгновение.

— Ну что, как тебе в университете?

Я поерзала на стуле, садясь спиной к кухне, чтобы не видеть Даню лишний раз.

— Не плохо… Правда, все еще не привыкну к длинным парам.

— Это ничего, нужно время , чтобы привыкнуть.

Ева уже подоспела за стол и налила себе в бокал сока.

— Удивительно, не правда ли, что мой старший брат теперь нас обучает?

Я ничего не ответила, попытавшись спрятать глаза в белоснежной фарфоровой тарелке. Мне было тесно в блузке, сердце норовило выпрыгнуть из груди.

— Ну да, есть такое…

— До сих пор не могу выбросить из головы, что когда-то эти девчонки были крошками, — улыбнулся Даня, остановившись рядом со мной.

Я вздрогнула от неожиданности. Хорошо, что в руках не было ничего хрупкого, иначе я бы точно что-то разбила.

— Да, это неожиданно, — выдохнула я, правда, поймала на себе взгляд Евы, который так и пестрил вопросом: «Да что с тобой?»

Хотелось ответить: «Случился твой брат, блин», но я прикусила язык.

— Время так быстро летит, — сказал он и словно незаметно зацепился мое плечо рукой, ставя блюдо с мясом в центр стола.

— Ага, — фыркнула Ева, взяв ломтик огурца. — Быстро. Смотри, как ты вымахал, два метра роста! А был таким сопляком.

Даня нахмурился. Мне казалось, что я немного лишняя в этом ужине, что-то неуютное разрывалось в груди.

— Прикуси язык, малая. Я тебе автоматом зачет не поставлю!

— Маме пожалуюсь, — ехидно ответила Ева и показала язык.

— Ну хватит, ребят, — произнесла тетя Эльза, нахмурившись.

Даня был похож на мать, даже хмурились они одинаково.

— Всё хорошо, мам. Ева просто выпендривается, как всегда.

Подруга еще раз скорчила недовольную рожицу, а я продолжила сидеть, как чужая гостья.

Пока тетя Элиза задавала вопросы о моих родителях и как они поживают, в дверь кто-то позвонил. Я понятия не имела, кто был приглашен на этот ужин, но когда я увидела Демьяна, то немного охнула.

Демьян был лучшим другом Дани. Они вместе учились в школе, но поступили в разные университете. Демьян пошел в художку, а то вермя, как Даня учился на психолога в Москве. С тех пор утекло много воды.

Демьян был очень модным мужчиной, если его так можно было назвать. Каштановые кудрявые волосы, большие карие глаза, невероятно ровная улыбка. Его родители были тоже художниками. У него была младшая сестра - Лада, с которой мы учились в одной школе, правда, в разных классах. Лада изъявила желание быть фигуристкой и родители не стали этому перечить. Правда, общались мы с ней очень мало, и то, изредка в школе. А вот Демьян и Даня были не разлей вода.

— Бог ты мой! — воскликнула Ева. — Ничего себе ты вымахал!

Демьян помахал всем рукой.

— А вы прям из гадких превратились в лебедь, — съязвил он в шутку.

Больше, в целом, никто не пришел.

Были родители, Ева с Даней и я с Демьяном.

Даня сел рядом со мной под предлогом, чтобы быть ближе к кухне, но мне казалось, что он врет. Демьян рассказывал, что какое-то время был в Москве, а я старалась не смотреть на Даню, даже краем глаза. Не хватало, чтобы Ева это увидела.

Даня редко когда дотрагивался до моей ноги своей, отчего я вздрагивала, но не смотрела на него.

Мне вообще было сложно на него смотреть. Уже посылала сигналы Еве, мол, может быть пора отсюда улизнуть, но она так завораживающе смотрела на Демьяна, что все мои попытки ее одернуть были провалены.

Его рука легла на спинку моего стула, и я замерла. Пальцы Данила коснулись обивки в сантиметре от моей спины — будто прикоснулись ко мне самой. От этого мурашки пробежали по коже, сплетаясь в узор из стыда и желания. В горле пересохло.

— Ладно, мне пора, — выдохнула я, вскакивая так резко, что стул завизжал по полу.

Ева вцепилась в мое запястье, словно пытаясь приковать цепью к вечеру, который давно превратился в пытку.

— Куда ты? Еще рано!

— Голова… болит, — солгала я, избегая взгляда Данила. Голос прозвучал фальшиво, как расстроенная гитара.

Он поднял глаза — темные, как ночь за окном, где уже разливался октябрьский холод.

— Отвезу.

Одно слово. Всего одно. А сердце забилось так, будто пыталось вырваться из клетки ребер.

Тетя Элиза одобрительно кивнула, поправляя кружевную салфетку. Ева шепнула мне на прощание: «Потом расскажу секрет», — и я покорно потянулась за курткой. Даня помог надеть её — его пальцы скользнули по моим плечам, задержались на долю секунды. Я затаила дыхание. Он пахнул дождем и книгами — смесь, от которой кружилась голова сильнее, чем от вина.

— Всё в порядке? — спросил он, открывая дверь.

Я молчала.

«В порядке?».

Да он сейчас ближе, чем позволено учителю. Ближе, чем дозволено брату лучшей подруги. Ближе, чем должно быть тому, кто трижды за лекцией о Достоевском заставлял меня забыть, о чем вообще речь.

Улица встретила нас колким ветром. Я шагнула вперед, пытаясь уйти от собственного безумия.

— Самой дойду, — бросила через плечо, но он настиг меня за два шага.