S.M. Доверие

Глава первая

ФЕВРАЛЬ 2019

Настойчивая трель дверного звонка врезалась в голову похлеще дрели. Недовольно поморщив нос, зарылась лицом в подушку.

Кто-то и не думал останавливаться.

Перевернулась набок и с удивлением увидела, что Серёги рядом нет. Примятая постель и лёгкий запах ментола.

Перед глазами всё шаталось и плясало. Чёрт, вчера мы хорошо… гульнули. Что хоть отмечали-то? Схватилась за голову и безвольно легла на спину. Ночь вообще выпала из моей памяти. Тело говорило, что это было очень даже приятно.

Точно!

Юлька со Стасом заявились.

Звонки не прекращались.

Что за дьявол?

Оттянула пальцем уголок глаза, пытаясь хоть что-то рассмотреть получше. Второй рукой шарила по постели и тумбочке. Где-то должны быть очки.

Ничего.

Ну и фиг с ним! Плюнув на всё, вскочила с кровати. Мерзкий хруст дал понять, что очки я всё же нашла.

- Твою мать!

Ковыляя и стряхивая осколки с ноги, еле добрела до входной двери. Было бы лучше, если это была моя квартира. У Серёги я ещё плохо ориентировалась.

- Чтоб у тебя руки отсохли… — бурчала, стараясь справиться с замком. Громкий щелчок, и внутрь ввалилась девушка. Она всё ещё пыталась барабанить по двери, но в итоге прилетело мне.

Отшатнувшись назад, упала навзничь, с громким треском приложившись головой об пол. Незнакомка рухнула на меня сверху.

Сдавленно выдохнув, только и смогла прохрипеть:

- Зашибись.

- Где он?

Девушка вскочила на ноги, при этом изрядно отдавив мои.

- Сергей? Ты здесь? Сергей!

Я разглядывала потолок, совершенно ничего не понимая. Что творится? Моргнув пару раз и ущипнув себя за ногу, убедилась, что это не сюр и не сон.

Девушка металась по квартире, уже перейдя на ультразвук. Я всё ещё лежала. Но нужно вставать. Дверь открыта нараспашку, а футболка, пусть и мужская, не сильно греет. На улице всё-таки не лето.

- Где он? – от истеричного вопля заложило уши.

Попыталась рассмотреть лицо этой нервной особы, но так ничего и не поняла. Вроде молоденькая, хорошенькая. Но с моим прекрасным зрением может оказаться, что всё совсем наоборот. Даже я себе с утра нравлюсь больше, когда очки лежат у кровати.

- Спасибо, я не ушиблась. Мне можно не помогать. Конечно, встану сама… — бубня себе под нос, краем глаза отметила, что источник неприятностей двинулся по странной, дёрганной траектории.

Кряхтя и подвывая, встала на колени. Держась за голову, с трудом поднялась на ноги. Закрыв дверь, пыталась найти взглядом девушку.

- Эй! Дамочка, это всё просто замечательно, но, может, хватит? Серёги нет, — я скрестила руки на груди и прислонилась спиной к входной двери.

- Где он?

Незваная гостья появилась передо мной из ниоткуда, изрядно напугав. И снова спасибо моему калечному зрению.

- Ушёл, я так подозреваю.

- Куда?

Очередной глупый вопрос вывел меня из себя. Вспылив, всплеснула руками и закатила глаза:

- Мне-то почём знать? Можно подумать, он отчитывается передо мной.

- Он давно ушёл?

- Девушка, я сейчас день недели и число не знаю, не то что время. Спросите что-нибудь полегче.

Нащупав свою сумку в коридоре, полезла во внутренний кармашек за запасными очками. Надев их, выдохнула с облегчением. Мир приобрёл знакомые чёткие формы. Теперь я могла хорошо разглядеть незваную гостью.

Молодая, может, даже младше меня. Ростом чуть повыше меня. Немного раскосые каре-зелёные глаза смотрели на меня со страхом и любопытством. Весь её внешний вид: овал лица, цвет волос и кожи, выдавали в ней примесь восточной крови.

Интересное тату в виде геральдической лилии на тыльной стороне правой ладони заставило меня повнимательней рассмотреть девушку.

Стройная, но при этом достаточно крепкая фигура.

- Вы можете ему позвонить?

- Слушайте, я и так сглупила, что открыла вам дверь. Если хотите, то подождите его здесь.

Хотя он явно не будет этому рад.

Девушка нервно закусила губу и согласилась пройти со мной на кухню. В отличие от меня, у Серёги был какой-то извращённый вкус. Нет, это, в принципе не было для меня секретом, но я не думала, что это будет касаться кухни. Сначала, мне показалось, что я сошла с ума. Розовая кухня!

Я долго смеялась, пока Серёга оправдывался. Выяснилось, что всё очень просто. Он выбрал цвет, чем-то отдалённо напоминающий мокрый кирпич. А название-то какое! Танго! Красота! Да не тут то было, оказалось, что фасады при искусственном освещении… становятся розовыми! Вот такой сюрприз.

Времени, я так понимаю, прошло много. Вот он и решил не мучиться. Оставил всё как есть. Привык.

Глава вторая

МАРТ 2019

Лениво помешивая ложкой остывший кофе, рассеяно смотрела в окно. Снег, холод, сильный ветер. Всё как всегда. Сделала глоток и поморщилась от горечи. Добавила ещё ложку сахара. Лучше не стало. Психанув, встала, взъерошила волосы и вылила кофе в раковину.

Придурок!

Пока вода шумела, а я старательно намывала чашку, надоедливые мысли прямо-таки вгрызались в голову, заставляя думать.

Кто же эта девушка?

Серёга тогда вернулся достаточно быстро. Внёсся вихрем и начал собирать мои вещи. Просто пихал их в какую-то свою сумку, совершенно не обращая на меня внимания.

- Собирайся!

Спорить с ним у меня не было желания. Таким взбешённым я его никогда не видела. Он едва огонь не изрыгал. А красноречивый взгляд только придавал мне ускорения.

Вот тогда и поняла, что Серегу-то я и не знаю. Либо со мной он совершенно не такой. Может, я действительно как-то по-особенному влияю на людей.

Неужели мой милый, весёлый, пусть и немного деспотичный хам может быть таким?

И почему просто не рассказать мне, что происходит?

Когда мои скромные пожитки были собраны, Серёга вызвал такси. Стоя на улице, я выслушивала строгий наказ. От каждого последующего слова мне хотелось выть, кричать и нецензурно выражаться.

- Так. Сюда ты больше ни ногой. Не звони мне, поняла? Вообще про меня забудь. И съезжай со своей квартиры.

- Но…

- Снимешь что-нибудь в другом районе. В клубе пока не появляйся.

- Серёга, твою налево, ты можешь мне русским языком объяснить, что происходит? – в сердцах швырнула сумку на землю. – Или даю слово, не сойду отсюда! Ни шагу не сделаю! Пока ты мне внятно не объяснишь, что происходит.

Я взбешенно смотрела на него, на то, как он нервно грызёт незажжённую сигарету. И ничегошеньки не понимала.

- Тебя и спрашивать никто не будет, — многозначительный взгляд. Сейчас он напугал меня до седых волос, но я продолжала хорохориться.

- Ага. Не обольщайся!

Иногда я бываю слишком упрямой. И могу потягаться в этом даже с Серёгой. Он, наконец, закурил и немного успокоился. Перестал так тяжело дышать и мочалить ни в чём неповинную сигарету.

Когда подъехала машина, Серёга открыл дверь и закинул мою сумку. Приглашающий жест я проигнорировала.

- Ты дурак, да? Так ничего и не понял? Всё было зря?

Серёга пустил дым носом и выбросил окурок в сугроб.

- Нет. Не зря. Поэтому ты сейчас сядешь в машину и уедешь. Всё, меня больше нет. Понятно?

- Чего уж тут непонятного… — сжав кулаки, рассерженно шипела. – Привыкать что ли?

Я села в машину и хлопнула дверью. Меня колотило от гнева, страха и обиды. Где-то внутри, прекрасно понимала, что есть какое-то логичное и понятное объяснение всему произошедшему. Что даже не во мне дело.

Или во мне?

И я послушно уехала, оставив Серёгу одного. Как он и просил.

Чёрт!

Чашка уже начала опасно скрипеть. Я её сейчас в пыль сотру. Закрыла кран и стряхнула с рук капли воды.

Серёге позвонила лишь раз, чтобы услышать радостную новость: номер больше не обслуживается. Значит, действительно что-то произошло.

Интересно, месяц домашнего режима можно прерывать? Мне пришлось даже брать минимум заказов и пересесть на обработку и всякую лабудень. Благо Ирка периодически подбрасывала заказы.

Вытерла чашку полотенцем и спрятала её в шкаф, негромко хлопнув дверцей.

Раз уж меня так стремительно выпнули, по-другому и не скажешь, не пора ли возвращаться к обычной жизни. Ладно, про Серёгу я забыла, на какое-то время. Надежда, что он вернётся и всё объяснит была необъяснимо крепка. Не может же он быть такой сволочью? Или может?

Завибрировал телефон, и я невольно отвлеклась от противных мне мыслей. На экране маячило Иркино лицо с высунутым языком. Легка на помине.

- Да.

- Привет, Манюнь. Чего делаешь?

- Страдаю.

- Ерундой?

- Нет, просто страдаю, — я нервно улыбнулась и снова села за стол.

- Ты куда пропала? На звонки не отвечаешь.

- Я? Да никуда, отдыхала, — царапала ногтём столешницу, снова думая о Серёге.

Неужели этот засранец так и не научился мне доверять? Или это как посвящение в каком-то братстве. Нюхать порох, грызть землю, кровь лизать? Ах, да, забыла. На ладони друг другу плюнуть.

Идиотски заржав, это, видимо, уже нервное, изрядно напугала Ирку.

- Манюнь, ты чего? Разве это весело?

- Что весело? – сняла очки и устало потёрла переносицу. Я отвлеклась и совсем не слушала россказни Ирки. – Прости, всё мимо ушей пролетело. Повтори, пожалуйста.

- Вот так ты меня слушаешь, да? – возмущённый голос подруги почти заставил почувствовать себя виноватой.

Глава третья

МАРТ 2019

От всего услышанного у меня конкретно отвисла челюсть. Чувствую себя полной идиоткой.

Какая тюрьма? Какой любимый?

Причём тут Серёга?

Нет, я знаю, что он когда-то давно работал в полиции. Настолько давно, что это уже выглядит неправдой. Сколько лет прошло? Шесть? Семь? Господи…

Значит, Лиля лишь молодо выглядит. Не такая уж она маленькая.

- Как Серёга может помочь, если он уже давно уволился из органов? Как?

- Не будь такой наивной, — сдержанная ухмылка разозлила меня ещё больше. Да кого из себя мнит эта дамочка? Крёстного отца?

- Я всё равно не понимаю.

- И не надо. Просто сиди спокойно. Всё. Больше ничего от тебя не требуется.

Сдерживая рвущиеся наружу маты, недовольно заёрзала на месте. Рука уже начинала затекать, хоть я и разминала её, как только вспоминала об этом.

- Может, отцепишь?

- Потерпи. Отъедем подальше и сниму их.

- Это чтобы я не выпрыгнула?

Лила лишь улыбнулась и расслабленно выдохнула. Она сейчас не выглядела такой напряжённой. Наоборот. Очень довольной и спокойной. Будто каждые выходные только и делает, что крадёт людей. Так, ради забавы.

- Кого должен вытащить Серёга?

- Тебе не всё ли равно? – Лиля бросила на меня настороженный взгляд.

Я сделала пару глубоких вдохов, успокаивая саму себя. Сердце колотилось как бешеное, а в голове полная каша. Что там Серёга про меня говорил? Сыворотка правды?

- По-моему, это справедливо знать, ради чего будет рисковать мой любимый, — последнее слово я специально выделила, придав ему особое значение.

Мы с Лилей посмотрели друг на друга и каждая осталась при своём.

- Значит, я не ошиблась.

- В чём?

- Никакая ты не любовница.

- Но и не жена.

- Иногда мне кажется, что в нашем языке не хватает какого-то очень важного и ёмкого слова, которым можно было бы описать подобных нам. Я вот тоже не знаю, кем являюсь ему.

- Кому? – я повторила свой вопрос, в надежде, что смогу разговорить Лилю и вдруг это поможет мне.

- Ивину Александру Александровичу.

Признаюсь честно, это имя мне ни о чём не сказало. Хотя по всему внешнему виду Лили должно было.

- Кто это?

- Ну да… Откуда тебе знать, — в голосе девушки появилась странная злость. Не яростная и дерзкая, а какая-то придавленная, отдающая горечью. – Просто хороший человек.

- И за что же сидит этот хороший человек?

- За убийство.

В горле у меня похолодело, внутри всё стянуло тугим узлом. Выдохнув через нос, сняла очки и закрыла глаза.

Убийство.

Теперь понятно всю ярость Серёги. Это он ещё особо не разошёлся.

Серёга…

Протяжно вздохнула и решилась продолжить беседу.

- Убийцы все такие хорошие, или это только он такой замечательный?

Лиля взбешенно дёрнулась и крутанула руль влево, автомобиль зашуршал шинами, нас легонько тряхануло. Секунда, и мы вылетели бы в кювет. Но девушка справилась с управлением. Тяжело дыша, она сжимала руль, гневно сверкая глазами.

- Он никого не убивал. Это я убила. А посадили его.

Вот тут у меня все внутренности заледенели, даже ноги перестала чувствовать. Не знаю, что ощущают другие люди рядом с убийцами, но у меня уже поджилки тряслись. Если человек убил, он уже перешёл грань. Перешёл раз, перейдёт и во второй. Это только в фильмах герои бахвалятся, скалясь в лицо смерти. А я вот сейчас очень жалела, что у меня нет подгузника. Меня прямо-таки охватило непреодолимое желание сходить в туалет. И не раз.

- Романтично… — мой нечаянный сарказм пришёлся не к месту.

- Ты действительно дура или только прикидываешься?

- Нет. Мне страшно. Настолько, что я сейчас описаюсь от страха.

Лиля разочарованно посмотрела на меня и тяжко выдохнула. Она не стала тормозить, чтобы выпустить меня в ближайшие кустики.

- Это просто реакция организма. Расслабься. На самом деле не описаешься. Это только так кажется.

- Тебе легко говорить.

- Я просидела на цепи семь лет. Поверь, я знаю, о чём говорю, — голос Лили задрожал, и я невольно замолкла.

- На цепи?

- Это не метафора. Хотя сколько именно я сидела на цепи не помню, а вот в рабстве провела действительно семь лет.

Не знаю почему, но сейчас я ей поверила. Страх, злость нашёптывали совершенно другое, но сердце твердило об обратном. Именно это чувство позволяло видеть мне мир по-иному. Я верила Маше, верила Юле. Верила Серёге. Теперь вот и Лиле верю.

Глава четвертая

Мама вернулась поздно вечером заметно расстроенная. Она не хотела даже говорить с нами. Просто накормила ужином и уложила спать. Тим, обычно споривший с ней до победного, испуганно молчал. Он лёг в кровать без единого возражения.

Брат с сестрой уже спали, а всё ворочалась с боку на бок.

Что-то случилось.

Обычно мама становилась такой из-за папы. Когда-то давно им даже пришлось переехать из родного города сюда. Тиму тогда года два было. В первый класс я пошла здесь, в небольшом городке, затерявшемся между Москвой и Уралом.

Раньше она постоянно встречала папу два раза в месяц, когда на заводе выдавали зарплату. Объясняла это тем, что сейчас страшно с такими деньгами одному ходить, а вдвоём как-то веселее и безопасней.

У меня не было причин не верить маме.

Но сегодня папа не получал зарплату. Сейчас только начало месяца. Почему мама тогда даже с работы отпросилась? Что-то с папой случилось? Он так и не пришёл с работы домой. На все наши расспросы отмалчивалась.

Я перевернулась на другой бок, разглядывая закрытую дверь. В комнате было очень темно, зашторенное окно не давало света. Дверь как дверь. Обычная, деревянная, белая. Только в самом низу пробивалась тонкая, тёплая полоска. Свет в коридоре не горел, мама, видимо, сидела на кухне.

Мирно тикали часы, а мне совершенно не спалось.

Интересно, сейчас очень поздно?

Тим собирался со мной ждать папу, но не выдержал и заснул. Под сопения Тима и Амины хорошо думалось.

От громкого хлопка двери я подскочила в кровати, испуганно посмотрев на брата и сестру: те безмятежно спали.

Шуршание одежды в коридоре и тяжёлые шаги. Папа вернулся!

Я вскочила, надела тапки и бросилась к двери. Уже схватившись за ручку, остановилась, услышав тихий гневный восклик матери:

- Где ты был?

- На работе.

- Не ври мне. Жанна звонила, Боря уже с пяти вечера дома. Вам дали премию? Почему ты мне ничего не сказал? Почему? Толя, я устала ругаться с тобой. Мы же договорились…

- Не было никакой премии, с чего ты взяла?

- Толя! – мама вскрикнула, хлопнув ладонью по столу. Звук был очень похож именно на это.

Испуганно закрыв глаза, я прижалась лбом к двери и продолжила подслушивать. Мама с папой перешли почти на шёпот, и я уже не понимала, о чём они говорят. Их голоса слились в один гул.

Стало немного холодно. Растирая плечи руками, я жадно льнула ухом к холодному дереву. Хоть и гадко, что мама с папой ругаются, но мне было очень интересно и любопытно.

Не выдержав, я приоткрыла дверь и высунулась в коридор. Голоса стали громче, но всё равно ничего не разобрать. Стараясь не скрипеть, сделала щёлочку пошире, и вышла из комнаты. Пробираясь вдоль стены, тихо кралась к кухне.

Большой, тяжёлый и очень старый комод послужил для меня неплохим укрытием. Он стоял почти у самой кухни, отсюда всё отлично слышно, а меня не видно.

Я присела, спрятавшись за ним, и натянула верх пижамы себе на колени.

- Ты же обещал… Понимаешь? — мама уже начала всхлипывать. – Толя, у нас дети. Ты о них подумал? Если тебе плевать на себя, на меня… Но они же твоя кровь и плоть! Твои дети! Сын, дочери. Понимаешь? Понимаешь?!

Звук шлепка и молчание.

Неужели мама ударила папу?

- С кем ты играл? С кем?

Я удивлённо открыла рот и прижалась затылком к стене.

Играл?

Разве взрослые играют?

Во что может папа играть?

Что в этом страшного, я никак не могла понять. Как и того, почему мама плачет и кричит именно из-за этого. Родители всё продолжали ругаться. Теперь они перекрикивали друг друга.

Испугавшись, я закрыла уши, превратив ссору родителей в обычный гул. Молча считала про себя. Один. Два. Три…

Когда гул начал утихать, боязливо убрала руки от головы, прислушиваясь к разговору на кухне. Папа молчал. Мама всхлипывала. Мне так захотелось её утешить, пожалеть. Но так страшно выйти и признаться, что я слышала, о чём они говорили.

- Ирод, как тебе в голову такое пришло? Зачем? Зачем ты с ними играл? Тебе мало игровых автоматов и дружков, что чуть не убили тебя? Надо было оставить тебя там! Сдать им, чтобы тебя на лоскуты порезали, мразь! – громкий и немного писклявый крик мамы выбил из меня слёзы. Тихо плача, я уже очень жалела, что вышла из своей комнаты.

- Сколько ты проиграл? Сколько? – мама ещё всхлипывала, но голос у неё был очень злым.

Я никогда не думала, что она может быть такой. Она всегда казалась мне очень мягкой, тёплой домашней. Мама всегда была спокойная, не кричала на нас. Даже когда Тим устраивал свои самые мерзкие и гадкие проделки, например, выливал клей на стул учителю, она не ругала его. Просто тихим голосом, от которого мы покрывались крупными мурашками, начинала отчитывать. Несколько занудно и очень вдумчиво. От этих спокойных выволочек было хуже, чем от грубого окрика отца.

Глава пятая

МАРТ 2019

Я потирала запястье, со злостью наблюдая за тем, как на моей коже появляется багровый след от наручников. Но я практически сразу остыла, вспомнив слова Лили.

Она сидела на цепи.

- Почему Пугало?

- Что? – Лиля отвлеклась от дороги всего на секунду, окинув меня недоумённым взглядом.

- Почему Пугало?

- Не знаю, — девушка пожала плечами и криво улыбнулась. – Просто он был такой… страшный. Но  со мной был добр, насколько это возможно. Даже заботился, пусть это и выглядело не так. А ещё он был умный. Очень умный. Но это я поняла гораздо позже. Просто, когда была такой маленькой, то плохо понимала, что к чему. Не то что сейчас.

С каждым словом, я верила Лиле всё больше. Её рассказ не был похож на бред сумасшедшей. Почему же Серёга ей не поверил? Или он увидел в ней что-то другое? Или знал о ней гораздо больше, чем я.

- А если… если Серёга не сможет тебе помочь?

Лиля крепче сжала руль и поджала губы. Она что-то обдумывала, внимательно наблюдая за дорогой.

- Лучше бы ему сделать всё, что нужно. Иначе… — холодный взгляд пробрал меня до костей. Ведь обещала не трогать меня. – Он очень пожалеет.

2002

Сидя по-турецки на холодном дощатом полу, я с интересом разглядывала древесный узор. Больше мне было нечем заняться.

Пугало не приходил уже очень давно.

А кроме него никто не приносил мне книг.

Это единственное, что мне было разрешено. Больше ничего.

Проведя пальцем по забавной завитушке на узкой, щербатой дощечке, я думала о том, куда же делся Пугало.

В комнате стало совсем темно. Закрытые ставни не пускали сюда солнечный свет, он пробивался совсем тонкими ниточками через малейшие щели. А сейчас, видимо, уже вечер.

Пошёл четвёртый день. Если я правильно всё сосчитала.

Да. Четвёртый день, как он ушёл.

Загремев цепью, я устало встряхнула руку и подползла к грязному матрасу. Никому нет дела до меня.

Может, это и хорошо. Что я одна.

В животе сильно заурчало. Очень кушать хочется. Грязная, пустая миска так и стояла у двери. Сегодня я ничего не ела. Хотя сделала так, как сказал Пугало. Я всё делаю, как он говорит.

Когда я только здесь очутилась, то много плакала. Он просидел со мной несколько часов, пока я не привыкла и не перестала его так сильно боятся. Как только я стала смотреть на него без дикого ужаса, он вышел и принёс что-то.

- Держи, — мужчина протянул мне бутылку воды.

Я боязливо взяла её и начала торопливо пить, захлёбываясь и жадно вздыхая.

- Не выпивай всё зараз. Лучше по чуть-чуть, маленькими глоточками. Пей только тогда, когда во рту начнёт пересыхать. Я не всегда здесь буду. Береги воду.

Так я и делала. Берегла воду. Берегла еду.

Но кушать всё равно хочется очень сильно.

Свернувшись калачиком на холодном матрасе, я натянула на себя колючее и тяжёлое шерстяное одеяло.

Смотря в одну точку, вспоминала, как мы с Тимом купались в речке. Как мы с визгом бросались в воду с крутого берега и весело смеялись, убегая по песчаному берегу от Амины. Как она плакала, протягивая к нам руки.

Амина, Тим, мама…

Папа.

Его я уже почти не помнила.

Первые дни я постоянно звала маму, чем ужасно раздражала всех. Мне всё не верилось, что я больше никогда не увижу её. Просыпаясь в слезах, кричала, сжимаясь в комочек.

Угроза сидеть с кляпом во рту сделала своё дело.

Теперь я только плакала.

Сейчас и плакать нечем.

Интересно, ищет ли меня мама?

Знает ли она, что произошло с папой?

Пугало тогда пришёл какой-то весёлый и от него неприятно пахло чем-то резким, невкусным. Хрипло кашляя, он подвинул мои ноги и сел на край матраса.

- Эй, держи, — сунул мне булку в руку и потянулся к карману грязной клетчатой рубашки, доставая из него мятую пачку сигарет.

Вдыхая сладкий аромат свежей булочки, я не могла поверить своим глазам.

- Ешь.

Дважды говорить не надо было. Торопливо отламывая маленькие кусочки, я запихивала их один за одним в рот, наслаждаясь мягкой, вкусной булкой с изюмом. Сначала я делала это слишком быстро, почти не жуя. Но заметив, что булочка уже заметно уменьшилась, начала более тщательно пережёвывать свежую сдобу.

- Ты знаешь, почему ты теперь здесь?

Я неуверенно кивнула, чем очень удивила Пугало. Он почесал небритую щеку, а я в очередной раз ужаснулась его шрамам, словно его кто-то ударил большой когтистой лапой. Вся левая сторона лица была стянутой, рваной и косой. На виске не росли волосы, потому что там был толстый белый рубец, рассекающий ещё и часть лба. Щека смотрела куда-то вверх. Отчего мне всегда казалось, что Пугало вечно ухмыляется.

Глава шестая

Стало совсем темно. Поднялся сильный ветер, но пламя огарков спокойно разгоралось, успокаивая меня своим мерным теплом.

Бардовая жижа уже собралась большой лужей у моих ног. Словно оживая, она лизала мои ноги, моментально впитываясь в мою кожу. Поднималась вверх странными, едва блестящими пятнами, не оставляя и следа на туфельках и одежде.

Ветер усиливался, и я, не дыша, всё ещё смотрела в это уродливое, но почему-то теперь совсем не страшное лицо. Резкие порывы трепали подол платья и туго заплетённые косы.

- Как… ты… сказала?..

- Пугало, — осмелившись, коснулась рукой гладких черепков и с удивлением заметила, что рваная рана рта изобразила что-то похожее на улыбку. – Ты — Пугало. Зачем тебе идти со мной?

- Одна… не… справишься… — не замечая смрада и откровенной вони, равнодушно смотрела прямо в те впадины, что заменяли этому чучелу глаза. – Не… дойдёшь…

- Не дойду? Куда?

Пугало не ответил на мой вопрос, только выпрямился и направился к ручью. Стряхивая с себя оставшиеся капли, я торопливо побежала за ним.

- Куда мы идём? И зачем?

Чучело, хрустя соломой и чавкая стекающей жижей, упрямо шло к Жёлтой дороге.

- Куда я не дойду?

- К… замку…

- Замку?

Протянутая ладонь, набитая соломой, к удивлению оказалась очень тёплой и мягкой, совсем не мерзкой на ощупь, как могло показаться на первый взгляд.

С такой поддержкой мне стало не так страшно.

Ветер с корнем вырывал засохшую пшеницу и поднимал в воздух комья земли, пыль, ветки и жухлые листья. Но нас он не трогал. Словно мы были под невидимой защитой.

Когда мои туфельки звонко цокнули о знакомые жёлтые кирпичи, Пугало повернул ко мне свою большую голову и тихо прошелестел:

- Не… отпускай… меня…

В ответ я крепче сжала его ладонь, и мы уверенно двинулись вперёд. Туда, где бушевал ураган, в самое его сердце.

Я упрямо сжала губы и нахмурилась. Мне было не страшно.

2002

Тяжёлые шаги гулко отдавались в полупустом доме. Потолок нещадно скрипел, покрывая меня толстым слоем пыли.

Сонно потерев глаза, осмотрела комнату и не заметила ничего нового: старое эмалированное ведро в углу вместо туалета, миска с засохшими остатками еды у самой двери и привычная темнота. На улице всё ещё ночь. Иначе светлые полоски уже расчертили бы пол знакомым узором.

Мне было так хорошо и тепло, что я лежала не шелохнувшись. Даже голод отступил. И пить совсем не хотелось.

Какой странный сон…

В последнее время он снится мне всё чаще и чаще. И я совсем не понимаю его. Сейчас так даже просыпаться не хотелось.

Потерев руку и оттянув цепь в сторону, перевернулась на другой бок и попыталась снова заснуть. Глаза горели, мягкое тепло разливалось по телу, но сон всё никак не приходил.

В какой замок он собирался меня вести?

Что в этом замке?

И этот Пугало, который чучело, тот самый Пугало? Или я просто так назвала его. Первое слово, пришедшее в голову.

Что если мне остаться во сне? Возможно ли это? Что было бы дальше? Куда он отведёт меня? Интересно, как бы всё сложилось, не сверни я с Жёлтой дороги… Или Пугало сам бы меня нашёл?

Шаги наверху стихли. Испуганно подняв голову, прислушалась ко всему, что происходило в доме. Ничего.

Странное чувство тревоги и страх завладели мной. Обхватив себя руками, уткнулась носом в матрас и замерла.

Мама, как же мне страшно! Почему ты меня не ищешь? Почему не заберёшь отсюда? Ты же знаешь, кто забрал меня… Мама!

Глотая жгучие слёзы, закрыла лицо руками и беззвучно заплакала, торопливо шмыгая носом. Я позволила себе непозволительную роскошь, как любит говорить Пугало. Сейчас никого нет рядом, никто не услышит и не увидит моих беззвучных всхлипываний.

Можно поплакать ещё чуть-чуть, а потом нужно будет торопливо утереть лицо и постараться выглядеть как обычно. Иначе…

Иногда я мысленно говорила с мамой. Мне казалось, что она должна слышать меня, должна чувствовать, что происходит со мной, что я ощущаю. Что таким образом я дам ей подсказку, где меня искать.

Я ей рассказывала, какие книги читаю. Что мне принесли поесть. Чем здесь пахнет. Если к полумраку комнаты я уже давно привыкла, то запахи стали моим единственным окошком в большой мир, ставший для меня недоступным.

Когда снег сошёл, и началась явная капель, я слышала ароматы свежей травы, мокрой земли и талого снега. Стоило только закрыть глаза, как я видела всё то, что творилось снаружи дома. Пусть окна были закрыты, пусть стены скрывали меня от окружающего мира, но они не могли сдерживать эти тонкие ароматы. Подползая поближе к окну, я пыталась разглядеть хоть что-то, прижималась носом к малейшей щёлочке и вдыхала свежий, чуть холодноватый ночной воздух.

Я рассказывала маме, как вкусно пахнет сирень. Те дни были для меня самыми тяжёлыми. Ведь мама пахла так же. Это были её любимые духи. Грызя одеяло, я ревела, вспоминая родных и понимая, что Пугало прав. Я больше никогда их не увижу.

Он говорил мне это раз за разом. Это не было устрашение, нет. Словно готовил меня к чему-то другому. И просил меня повторять имена каждый вечер, чтобы я не забыла. Чтобы я помнила.

Поэтому почти каждый вечер я слала маме мысленные письма, рассказывая ей всё, что впечатлило меня сегодня.

Прошла весна, прошло лето со вкусными ароматами костра и дыма, жареного мяса, которого мне никогда не доставалось. Осень постучалась в ставни сырым, мерзким холодом и проливными дождями.

Говорить с мамой я не прекращала, но это становилось делать всё труднее и труднее.

Меня никогда не найдут.

Я никогда не увижу маму.

Сейчас мне так страшно. Будто я вернулась назад, в те первые дни, когда не понимала, что происходит и как дальше жить. Когда Пугало ещё не научил меня всему тому, что может пригодиться в стенах этой комнаты.

Глава седьмая

МАРТ 2019

На заправке никого не было. Большие стеклянные окна горели голубоватым светом. Я видела, как молодой парень за кассой увлечённо что-то высматривал в своём смартфоне.

Лиля припарковала машину чуть поодаль и устало прислонилась лбом к рулю.

Я совершенно безучастно наблюдала за всем, что происходило вокруг. Словно и не в машине вовсе сижу. Мне было действительно плохо. Будто душу вывернули наизнанку и пару раз прошлись по ней грязными сапогами.

С одной стороны, я была рада, что тогда Лиля спаслась. Что с ней не случилось того… кошмара. Но ведь это могло произойти потом. И наверняка произошло. Что творили с ней все те страшные годы, что она провела в плену?

Похоже, Лиле даётся это откровение тяжело. Она всё ещё что-то шептала, стыдливо закрыв глаза и едва морщась. Напряжённо царапала руль, глубоко, с надрывом дышала.

Неужели я – первая, кому она рассказала о своём прошлом?

- Тебе плохо? – я облизнула губы и чуть съехала на сидении вниз, упёршись коленями в бардачок.

- Нет, — Лиля посмотрела на меня взглядом смертельно уставшего человека. - Не думала, что будет так…

-… больно? – это слово вырвалось совершенно случайно. Испуганно взглянув на Лилю, я уже сто раз пожалела, что не смогла сдержать язык за зубами.

- Смешно, что ты сказала именно это, — девушка улыбнулась мне, и впервые её глаза не выглядели разрисованным картоном. Нет, они были живые. И то, что я в них увидела, напугало меня до седых волос.

- Значит, я ошиблась.

- Нет, вовсе нет.

Обивка водительского сидения мерзко скрипнула, когда Лиля оставила руль в покое и отвернулась от меня.

- Я не боюсь боли. Даже, наоборот, иногда она для меня наижеланнейшая сладость той гнилой жизни, что я имею. У меня есть только она и ничего больше. Именно боль спасала меня всё это время. Так что к ней я отношусь более чем спокойно.

Мой настороженный взгляд вызвал едкую ухмылку.

- Хочешь сказать, что ты – бесчувственный чурбан? Я же вижу, что это не так. Тем более сейчас.

- Нет, что ты. Дело не в этом, — Лиля повернулась ко мне, и теперь я чувствовала едва уловимый аромат её духов. Терпкая сладость умело смешивалась с горькими, жгучими нотками перца. – Мне противно. Противно вспоминать, противно думать обо всём этом и понимать, что уже ничего нельзя изменить. Что я не смогу стать другой. Что моя любовь к боли сильнее всего на свете. И тем ужаснее осознавать, что теперь я не страшусь и боли душевной. Ведь что бы ни говорили, тело и душа чувствуют по-разному. Одно порождает другое.

Я ошарашенно молчала, не зная, что сказать.

Ведь боль – это та самая вещь, отдалявшая нас с Серёгой друг от друга. То, что я ненавидела. То, что вызывало жуткую зависимость у него. И я никак не могла понять почему. Почему он не может отказаться от этого? Почему это так важно для него?

Боль – это то, что объединяло их всех. Машу и Егора, Стаса и Юлю. Только боль не физическая, а душевная. Они скрывали это, прятали в себе. Но с этим невозможно мириться вечно. Это был их выбор, их путь. Странный, непонятный и чужой.

Я терпеливо слушала их истории, пытаясь понять, почему именно мне они открывали свою душу? Почему с такой лёгкостью рассказывали самые страшные и жуткие вещи? Мне и никому другому.

Маша и Юля, теперь вот Лиля.

В чём истинная причина их такой странной, дикой искренности?

Почему я?

- Хочешь кофе? Или лучше чай? – Лиля едва дотронулась до моей руки, заставив меня невольно вздрогнуть.

- Ты не боишься, что я убегу?

- Нет. Можешь бежать. Тем более…

-… я всё равно этого не сделаю.

Переглянувшись, мы сдержанно улыбнулись друг другу.

Уже как полчаса стоим тут, а я даже и не думала о побеге. Не видела в этом смысла. Что-то внутри подсказывало, что если я останусь, то получу больше, чем кратковременную свободу. Получается, что этот разговор нужен не только Лиле, но и мне.

- Лучше кофе, — я постаралась устроиться поудобнее, но жёсткое сидение и не пахло комфортом и уютом. Мне же так хотелось вытянуть ноги.

Лиля глухо хлопнула дверью и, накинув капюшон, двинулась в сторону заправки. Я проводила её взглядом, хмурясь, наблюдая за сгорбленной и сутулой девичьей фигурой.

Почему Серёга не захотел ей помочь?

Мне с трудом верится в то, что он ей отказал. Я могу называть его сволочью и последней скотиной, но мне ли не знать, насколько он совестлив и ответственен? Можно было бы сказать, что в некоторых вещах он чересчур правильный, слишком строгий.

Почему он не поверил ей?

Я не настолько наивна и глупа, чтобы не суметь отличить правду от вымысла. Или всё дело в том, что каждую ситуацию я рассматриваю однобоко? Не могу посмотреть на всё с другой стороны. Вдруг Серёга был именно на той самой, невидимой стороне?

В любом случае у меня нет сейчас никакой возможности проверить это.

Глава восьмая

Наевшись до отвала, я оперлась спиной о стену и вытянула ноги. Пугало ушёл, но обещал скоро вернуться. Его слова о том, что нам нужно серьёзно поговорить очень напугали меня. Что-то скоро будет, только я об этом ещё не знаю.

Внутри проснулся противный хрустальный голосок, который своим тонким звоном твердил об опасности, о чём-то плохом.

Уже начинало темнеть. Отставив тарелку, я утёрла рот тыльной стороной ладони и призывно посмотрела на дверь. Сегодня был очень хороший день. Такой, какого, пожалуй, не было за все эти два года.

Задумчиво тряхнув рукой, и прислушавшись к лязганью цепи, подумала о том, что бы было, если бы…

Мама, ты слышишь? Что было, если бы ты не помогла отцу в первый раз? Что было, если бы отец не сделал эту ужасную вещь? Что было бы, не отдай ты меня им? Что было бы…

Почему меня никто не нашёл?

Мама, возможно, сегодня у меня действительно самый лучший день. Ты даже не знаешь, какого это! Я знаю, ты слышишь меня. Чувствуешь, как мне плохо. Пожалуйста, найди меня! Пусть прошло столько времени, но я до сих пор верю в тебя!

Дверная ручка тихо щёлкнула, и я, встрепенувшись, сбросила с себя дремоту и посмотрела на вошедшего. Пугало. Лицо у него было какое-то странное, непривычное. Словно он что-то прятал от меня под неумелой маской равнодушия.

Судорожно сглотнув вязкую слюну, я облизала вмиг пересохшие губы и попыталась улыбнуться. Но вместо привычного ответа и живого отклика в его глазах, увидела лишь пустоту.

Пугало нервно прошёлся рукой по своей бритой голове и отвёл взгляд.

Я тяжело выдохнула и подобрала ноги, упёршись подбородком в свои колени. Успокаивающе теребила край матраса и ждала, пока Пугало подойдёт ко мне.

Но вместо этого он направился к кольцу в полу, к которому крепилась моя цепь. Провозившись с ключом, наконец, сбросил карабин и, наматывая позвякивающие звенья себе на руку, подошёл ко мне. Осторожно взял моё запястье и повернул его замком к себе. Мгновение, и я свободна.

Всё ещё не веря в происходящее, тёрла руку и смотрела на ненавистные оковы.

Неужели…

Он отпустит меня? Всё закончилось, да?

- Ты… отпускаешь меня? – мои слова прозвучали слишком громко, потому что Пугало, услышав их, болезненно дёрнулся и криво ухмыльнулся мне, окончательно смотав цепь.

- Нет. Хочу, чтобы ты отдохнула и провела эти последние дни… лучше, чем предыдущие.

Бросив взгляд на окно, я вновь посмотрела на Пугало и увидела, что он улыбнулся ещё шире. Но улыбка была совсем недоброй. Испуганно сжавшись, я укуталась в тонкое одеяло и закрыла глаза.

- Ставни затворят. Сбежать не получится.

- Тогда зачем?

В нос ударил крепкий запах табака. Противные, тонкие сладковатые нотки вызывали тошноту. Опять пил. Только сегодня он совсем нерадостный. Обычно выпивка делала его добрее и радушнее. Но не сейчас.

- Через пару дней сюда приедут несколько людей. Покупатели…

- Покупатели?

- Да.

- Об этом ты хотел поговорить?

- Нет, — Пугало поджал губы и сел рядом со мной. Как он любил говорить: в ногах правды нет. – Не только. Только вот не знаю, стоит ли.

- Ну, я уже не маленькая. Наверное, пойму, — подняла голову и устало посмотрела на руки мужчины, нервно сжимавшие пустую пачку из-под сигарет. Хруст твёрдого картона раздражал меня.

- Я думал, как сказать это тебе помягче. Ничего в голову не пришло, поэтому скажу как есть. А ты слушай меня и не перебивай, поняла?

Мой кивок немного успокоил его.

- Папка твой долг не покрыл. И он, как я тебе и сказал, теперь твой. С набежавшими процентами. Ты всего лишь была гарантией. А теперь, считай, стала вкладом. И он выжмет из тебя всё.

Пугало замолчал, безотрывно смотря в одну точку

- Кто он?

- Тот, на кого я работаю. Он знает, что ты принесёшь ему много денег. Очень много. И терпения у него почти не осталось. Мой босс не любит ждать. Я и так тянул слишком долго. Даже не знаю, почему он поверил мне.

Очередная пауза вынудила меня задать новый вопрос:

- А что ты ему сказал?

- Что ты принесёшь больше денег, если чуть повзрослеешь.

Я поджала пальцы ног, рассматривая след от цепи на своей руке.

- Если бы тебя продали слишком маленькой, то сейчас ты бы была уже мертва. Не протянула бы слишком долго. Не выдержала. Да и сейчас не выдержишь. Но ты правильно сказала: ты больше не маленькая, — посмотрев на меня, Пугало словно прочитал в моих глазах немой вопрос. – Помнишь тот день, когда здесь появилось это пятно?

Я со страхом взглянула на затёртые остатки крови. Тёмные разводы, которые каждый раз напоминали мне о том ужасном и мерзком событии. Вместе с этим я всегда вспоминала фразу Пугало о товаре.

- Да, помню. Как и все твои другие слова.

Глава девятая

МАРТ 2019

Шоссе убегало вперёд тёмной, матовой лентой. В отличие от других дорог, трассу хорошо чистили. Она ещё не успела подмёрзнуть, поэтому ледяного глянца на ней не было.

Я, кажется, задремала. Мы ехали куда-то очень далеко. Потому что Лиля заполнила на заправке бак целиком, а сейчас стрелка уже сдвинулась почти на четверть.

- Сколько я спала? – сонно зевнув, потянулась и посмотрела на уставшую девушку.

- Достаточно. Я уже собиралась тебя будить.

- Зачем? – плотнее запахнув куртку, я нахохлилась, бездумно пялясь на дорогу. – Мы что, уже приехали?

- Нет. Ехать нам ещё чуть больше часа. Просто скучно…

- М-м-м… Ты хочешь продолжить?

- Да. Мне это нравится.

Я лишь кивнула и закрыла глаза.

А мне вот это совсем не нравится. Более мерзкого ощущения трудно себе представить.

- Значит, ты попала к французу?

- Да.

- Предположения Пугало о… ну… ты поняла, о чём я. Они оправдались? Это помогло тебе?

- Да. Я покрыла своей девственностью почти десятую часть долга. Покупатель попался нежадный. Ему так понравилось со мной, что он докинул сверху.

Внутри всё свернулось тугим комком. Не выдержав, опустила стекло и с наслаждением глотнула морозного воздуха. Он щипал моё лицо, глаза начали слезиться. Даже очки не помогли.

Серёга, ты скотина! Гадкий мерзоид, которому я при встрече первым дело съезжу по морде лица!

- Ты помнишь, как это было? – я задала самый глупый вопрос из всех возможных.

- Помню… Каждую деталь. Я помню всё и всех. Не помню имён, но помню лица, помню запахи. Стоит остаться одной и закрыть глаза, как тут же я попадаю в тот кошмар, — Лиля судорожно выдохнула и, крепче сжав руль, продолжила. – Когда десятки перерастают в сотню, начинаешь относиться к этому всему… проще.

Я вдруг представила себе Лилю, как пустую физическую оболочку. Её убили давным-давно. Сейчас передо мной сидит призрак, жалкое подобие человека. Это говорящее тело.

Есть ли у него душа?

- Ты не пыталась сбежать.

- Пыталась. И не раз. Но знаешь, что они делают с такими непокорными? – глаза Лили недобро блеснули.

- Бьют? – я просто предположила, пожав плечами. – Не знаю.

- Нас никогда не били. По крайней мере, меня. В этом плане всё было замечательно, и за это спасибо Пугалу. Попади я в третьесортный бордель или на трассу, то уж точно не разговаривала бы с тобой, — Лиля перевела дыхание и облизнула губы. – Нет. Зачем портить товар? Кто захочет меня, если под глазом у меня будет бланш? Нет. Они делали совершенно другое. Сажали на наркоту. И тогда тебя просто почти буквально проворачивали через мясорубку. Без отдыха, без перерыва выдаивали всё, выжимали всё до последней капли, пока человек не превращался в конченое существо, больше напоминающее кусок мяса. Я… я видела это своими глазами. Когда девушка за дозу готова была сама отрезать себе пальцы.

Я сдержала рвотный позыв и прикрыла рот рукой.

- Они ломали психологически. У них было миллион способов удержать человека на месте.

- Что удерживало тебя?

- Сестра. Они, конечно, могли забрать её и так. Но… Время шло, а угроза так и оставалась угрозой. Желания проверять это у меня не было. Я верила, что они способны на это. А ещё… желание выжить. Я почему-то до последнего верила, что вырваться из этого ада возможно. – Лиля горько усмехнулась. – На самом деле вера и надежда – самые чудовищные и мерзкие чувства.

- Почему?

- Они не дают сделать тебе решительный шаг. И ты сам же продлеваешь свои страдания. Я провела у француза почти четыре года. Представляешь? Если выражаться человеческим языком, то там через два года уходят на пенсию.

- На пенсию?

- Угу. Вперёд ногами.

- Почему ты так долго продержалась? – я внимательно посмотрела на Лилю. Она не выглядела бой-бабой или кремнём. Да и не скажешь, что у неё был такой стальной стержень. Я бы даже сказала, что она очень мягкая. Пусть воли и решительности, смелости ей не занимать.

- Цель и… боль.

- Боль? – я непонимающе переспросила, желая понять, что она имеет ввиду.

- Боль.

Лиля замолкла, и несколько минут мы ехали в полной тишине.

- Как это?

- Что?

- Как боль может помочь? Честно, я не понимаю.

Неожиданно Лиля вытащила тонкую, зубчатую заколку из волос и со всей силы ткнула её в мою ладонь.

Заорав от боли, я дёрнулась и чуть не ударила девушку в ответ. На руке выступила достаточно большая капля крови. Ранка получилась немаленькая.

- Ты что творишь?

- Ничего. Ты просто почувствовала сейчас боль. Так?

- Так! Я не бесчувственный чурбан! Ещё ты показала, что кровь во мне ещё есть. Что, несомненно, радует. Но тыкать этой фигнёй меня больше не надо! Я не тупая и так бы поняла.

- Вот теперь ответь мне, что ты чувствуешь ещё? Кроме боли.

Слизнув кровь с руки, я прислушалась к себе. Ничего. Совсем ничего. И этого поразило меня до глубины души.

- Нет больше страха, нет голода, нет усталости. Ты взбодрилась и обозлилась. Предельная концентрация. Ты думаешь только об этой небольшой царапине. В данный момент для тебя больше ничего не существует. Ты забыла, что я похитила тебя. Ты забыла о Сергее. Забыла обо всём. Всё твоё сознание свелось только к этой маленькой царапине. Ведь так?

- Да, — я хрипло ответила ей, всё ещё не веря в происходящее.

- Я это заметила совершенно случайно. Когда клиент попался несдержанный.

- Ты же говорила, что вас не били.

- Француз и его люди – да, клиенты – нет. За порчу товара они доплачивали. Некоторые готовы были заплатить в десять раз больше, лишь бы поразвлечься на славу, — Лиля брезгливо передёрнулась. – В доме Лилий были и свободные девушки, те, что просто зарабатывали таким образом. Они имели ряд привилегий. Например, отказать клиенту. Тогда он выбирал из таких, как я. Спустя два года из невольных осталась только я и Жанна. Но она была опытной, зрелой женщиной. Француз её берёг. Тогда под раздачу попадала я. С одной стороны, это было хорошо, быстрее выплачивался долг, с другой… Раз за разом я проходила круги ада. Они ведь не за обычным сексом приходили. Был один, который обожал кусаться. Француз его очень не любил: один раз этот клиент откусил девушке мочку уха в порыве страсти. Он, конечно, всё компенсировал. Но факт остаётся фактом. У него были деньги. Много денег. И он готов был заплатить практически любую сумму. Вот француз и подсунул ему меня.