(с)нежная девочка Зверя

Глава 1

Люси

— Помогите! Помогите кто-нибудь! Умоляю! — колочу кулаками в запертую дверь.

Я здесь уже третий день. Где «здесь», не знаю.

Практически все первые сутки я спала, на вторые стала приходить в себя. В голове пугающая пустота, будто по моей памяти прошлись ластиком и стёрли целую жизнь, оставив мне лишь имя и возраст. Я даже не уверена, точно ли это моё имя. Оно стало тем единственным, что прорвалось в сознание сквозь сильную головную боль и гул незнакомых голосов.

Сейчас в спальне никого. Только тяжелый запах из взвеси совершенно разных женских духов напоминает, что присутствие других девушек в этой просторной комнате мне не приснилось. Они тоже не понимали, где находятся. Только пара с вызывающим макияжем смеялась над нами и говорила, что это либо сутенёры, либо ещё хуже — организаторы закрытых аукционов.

Грубые мужчины приносили еду и воду, а заодно забирали девушек из комнаты. И вот я осталась одна. Это не сон. Точно не сон. Первобытный страх сдавливает щупальцами горло. Мне резко перестаёт хватать воздуха. Как рыба, выброшенная на берег, открываю рот, пытаясь проглотить немного кислорода, протолкнуть его через спазм.

— Эй! — в приступе паники снова колочу по двери. — Эй! Да выпустите вы меня! Вы не имеете права! Меня будут искать! — лгу я.

По щекам текут горькие слезы. Сев на пол у проклятой двери, прячу лицо в ладонях и тихонечко всхлипываю от безысходности. Створка резко открывается, я заваливаюсь назад.

— Опа, — меня ловят чьи-то руки. — Какая необычная. Привет. Говорят, ты тут капризничаешь. Поднимайся, — мужчина с глазами цвета черного кофе помогает мне встать и подталкивает обратно в комнату.

Дверь за нами закрывается. Я пячусь от него к стене. Больно ударяюсь об неё лопатками и замираю, боясь сделать вдох.

— Меня зовут Адиль, — представляется он. — А тебя?

Спокойно проходит, садится на край кровати.

— Л-люси, н-наверное, — голос меня едва слушается.

— Мило, — хмыкает и криво ухмыляется Адиль. — Цвет волос необычный. И глазки у тебя красивые. На снежинку похожа. Сейчас тебе принесут чистую одежду, косметику и средства ухода, — говорит совершенно спокойным, будничным тоном. — У тебя есть пара часов, чтобы успокоиться и привести себя в порядок до аукциона. Хочешь попасть в хорошие руки, постарайся понравиться тем, кто будет готов за тебя платить.

— Но я не хочу! — прорывает меня. — Я не шлюха! И это незаконно!

— В моем мире действуют другие законы, — подмигивает он. — И с ними считаются, Снежинка. Попасть на аукцион лучше, чем в публичный дом. Поверь. Я давно этим занимаюсь. Знаю, о чем говорю. Посуди сама: один обеспеченный мужчина, который за маленькие плотские удовольствия может тебя озолотить, или множество пьяных, иногда обдолбанных чем-то потяжелее, готовых рвать тебя на части за пару косарей. Нет, если тебя устраивает второй вариант…

— Нет! — подпрыгиваю, с ужасом представляя, как это будет.

— Я так и думал, что ты не дура. Прекращай истерику. Для смазливой сиротки это билет в безбедную жизнь.

— Сиротки? — сползаю по стене на пол.

Осознание, что я одна не только в этой комнате, но и в целом мире, захлёстывает с головой. Значит, за мной никто никогда не придёт. Значит, никто не поможет мне вспомнить…

— К нам редко попадают другие, — мужчина пожимает плечами. — Подожди, — хмурится он. — Ты ничего не помнишь, что ли?

Отрицательно кручу головой. Какой смысл теперь скрывать?

— Хм, — проводит ладонью по тёмным, густым волосам. — А знаешь, так даже лучше. Во всех смыслах чистая девочка. За тебя хорошо заплатят. Вытирай слёзки, — подмигивает он. — Там злые дядьки с автоматами нервничают. Они очень не любят капризных малышек. Смотри на это, как на шанс приподнять уровень своей жизни от плинтуса. Будешь себя хорошо вести, я для тебя тоже кое-что сделаю. Прослежу, чтобы ты не попала к извращенцу.

— С-спасибо, — судорожно выдыхаю.

Он выглядывает за дверь. Бросает короткое: «Успокоил» и впускает в комнату двух женщин в платках и длинных платьях. У одной в руках одежда под плотным непрозрачным целлофаном и коробка с обувью. У другой — два косметических чемоданчика.

Адиль говорит с ними на незнакомом мне языке и уходит, снова подмигнув, словно я его подружка, а не пленница, которую решили продать, как скотину на рынке.

Женщины жестами просят раздеться, загоняют в ванную. После сушат слишком светлые, почти белые волосы, укладывают, наносят макияж, надевают очень красивое, воздушное платье с тончайшей газовой юбкой в пол, расшитой мелким жемчугом. Отдают мне коробку с изящными хрустальными босоножками и уходят.

Разглядываю себя в зеркале. Точно Снежинка… Голубые глаза за счёт подводки стали больше, выделены скулы, а губы слишком яркие. Хочется стереть с них помаду. Глубокий вырез на платье выделяет полушария небольшой груди. Через тонкую ткань просвечивают бусины сосков. Обнимаю себя руками, чтобы спрятаться даже от собственного взгляда. Это ужасно, стыдно и страшно…

Боже, как же мне страшно!

— Отлично! — раздается за спиной уже знакомый голос.

Адиль рассматривает меня со всех сторон. Отнимает от груди мои руки, поправляет загнувшуюся на плече ткань.

— Пойдём, Снежинка. Нашёл я тебе пару интересных вариантов. Сегодня будут хорошие торги. А ты просто побудь умницей, — его пальцы проходятся вдоль позвоночника между лопаток. Там зеркальный вырез. Я чувствую себя голой. — Иначе я передумаю и не буду тебе помогать.

На негнущихся ногах иду следом за ним через двустворчатые двери, мимо тех самых вооружённых мужчин. Никто из них не прячет лиц и, как и Адиль, не скрывает имён. Они точно знают, что им ничего не будет, а я изо всех сил стараюсь не думать, что будет со мной. Для начала надо просто дойти туда, куда меня ведут. Я не хочу, чтобы этот странный мужчина передумал мне помогать.

У других двустворчатых дверей меня встречает ещё одна женщина. Критически оглядывает, поправляет причёску и, поклонившись Адилю, отходит в сторону.

Глава 2

Руслан

Красивая.

Когда Адиль сказал, что у него есть девочка, подходящая для меня, я и не надеялся на столь шикарный экземпляр. Всегда думал, что на подобные мероприятия привозят особей более низкого качества, но Садер заявил, что мне обязательно надо посетить этот аукцион, у него только лучшие и всегда чистые. Он выставляет исключительно девственниц и только после полного медицинского обследования. Стало интересно. Давно я никого невинности не лишал.

Моё приобретение смотрит на меня огромными, полными слёз и ужаса глазами. Приоткрытые влажные губы будоражат самые низменные желания и инстинкты. Чёртов бизнес в последнее время отнимает слишком много времени. Его не остаётся на поиски женщины, готовой меня удовлетворить. Я слишком брезглив, чтобы трахать шлюх. Спать с секретаршей низко. У меня даже Зам себе такого не позволяет. Так что завести себе такую вот куклу для удовлетворения всех потребностей и желаний — оптимальный вариант. Игрушка, с которой можно делать абсолютно всё.

Девчонка вздрагивает, поймав мою довольную ухмылку.

— Надеюсь, мне не придётся вести её к себе в этом, — окидываю взглядом полупрозрачный наряд, через который торчат соски и видны тёмные круги сжавшейся ареолы.

— Нет, что вы, — суетится ведущий. — Это наряд для презентации. Чтобы вы, так сказать, во всей красе оценили выставленный лот. Сейчас её переоденут и выведут к вам. Если желаете, можете опробовать своё приобретение здесь. У нас есть комнаты.

— И если не понравится, вернуть? — усмехаюсь, а девчонка окончательно съёживается, прячется за собственными руками и дышит чаще.

И без того бледная кожа стала похожа на простыню. Губы побелели, а слёзы высохли. Её безусловно красивые глаза наполнились паникой и возмущением. Она безмолвно кричит и пытается сопротивляться, но тело её подводит. Нога подворачивается. Ловлю девчонку уже у самого пола.

— Ненавижу… — выдыхает, закрывая глаза.

Ведущий испуганно смотрит на меня. Думает, я верну её за дерзость? О, нет. У меня уже есть планы на этот рот. Я объясню малышке, что он предназначен для моего члена и стонов подо мной, а всё вот это вот «ненавижу» со мной не работает.

Кладу её на кровать в одной из комнат, расположенных за сценой. Платье сползло с груди и оголило тёмный сосок. Не удержавшись, провожу по нему пальцем. Девчонка вздрагивает, открывает глаза, тяжело сглатывает, а я продолжаю играться с её соском подушечкой пальца. Моргнув, пытается закрыться от меня. Получает по пальцам. Замирает, вдыхая и выдыхая через раз. Облизывает губы.

— Не надо, — просит, глядя в глаза.

— В какой позе вы хотите меня сегодня, — поправляю её.

— Что? — сжимает свои белые зубки.

Стягиваю тонкую ткань платья со второй груди, сжимаю на ней сосок. Зрачки в голубых глазах расширяются.

— Пожалуй, ты права. На «вы» — это перебор, — очерчиваю по кругу ареолу, сжимаю сильнее сосок, перекатываю его между пальцев, надеясь, что мой член не порвёт сейчас штаны. Это не то место, где бы я позволил себе трахаться.

— Дома можешь называть меня на «ты» и даже по имени. Руслан, — решаю, что пора бы познакомиться. — Как зовут тебя? — наклоняюсь и полностью накрываю ладонью упругую грудь.

Маленькая, аккуратная, трепещущая в моей руке… Чёрт! Надо валить отсюда. Я слишком голоден, чтобы продолжать эту игру.

— Если каждый свой вопрос я буду повторять дважды, начну тебя наказывать.

— Люси! — едва не выкрикивает она. — Меня зовут Люси, — повторяет тише.

— Уже лучше, — под её шокированным взглядом поправляю стояк, положив ладонь на ширинку. — Я вернусь за тобой через десять минут. Очень рекомендую не делать глупости. Просто переоденься.

Улаживаю некоторые бумажные формальности непосредственно с Адилем.

— Паспорт есть её?

— Держи, — протягивает мне документы в смешном розовом чехле с котятами.

Разворачиваю документы. Людмила Янковская, восемнадцать лет. Листаю дальше, до штампа регистрации.

— Неместная?

— Нет. Наши парни подобрали потеряшку в двух тысячах километрах отсюда. При ней был только паспорт и немного денег. Такое ощущение, что она либо бежала от кого-то, либо к кому-то. Пока аукцион шёл, мне немного инфы скинули. Её некому искать. Фамилия выдуманная в интернате, где она провела последние четыре года. А больше ничего о ней нет. Будто стёрли. Так что смотри, если на этом фоне ты откажешься, я пойму.

— Стёрли, говоришь? Пусть так и останется. Не ищи больше ничего. Я подписал бумаги, Ад. Теперь эта девочка — моя забота.

— Понравилась? — улыбается Садер.

— Ты сдержал слово. Продал мне лучшее. Спасибо, — прячу паспорт в задний карман брюк.

Бьём по рукам. Я возвращаюсь в комнату, где меня ждёт моя белобрысая, явно упрямая игрушка. На ней простенькие голубые джинсы, вязаный свитер и дутая куртка. Подобравшись, смотрит на меня маленьким, перепуганным, но гордым зверьком.

— Поехали, — киваю ей на выход.

Дёрнув выше подбородок, первая выходит в коридор, думая, что я не вижу, как её трясет. Пару раз спотыкается, с опаской косится на парней с автоматами, на мужчин, допивающих шампанское в аукционном зале. Её жрут взглядами, но большинство из них мне не соперники. Среди конкурентов был лишь один, но и он быстро сдался, поняв, что я намерен хорошо вложиться и выиграть для себя эту снежную девочку.

Сажаю её на заднее сиденье своей тачки. Обхожу машину. Устраиваюсь с другой стороны. Водитель заводит двигатель. Греет и, шурша шинами, трогается с места.

Люси всю дорогу смотрит в окно на огни ночного города, на срывающийся с веток и фонарных столбов снег. И даже когда мы выезжаем за город, погружаясь в полную темноту, она не поворачивает ко мне голову, продолжая пялиться в стекло. Я кожей чувствую её страх, вижу, как на тонкой шее нервно пульсирует венка. Слышу, как тяжело она дышит и как гоняет туда-сюда собачку замка на этой ужасной куртке.

Водитель сворачивает между высоких стволов деревьев к особняку с заснеженными крышами и тёплым, жёлтым светом из окон.

Глава 3

Люси

Зажмурившись, стараюсь хотя бы не смотреть на происходящее. Я точно никогда этого не делала. Совершенно незнакомый вкус мужского члена. Терпкий, солоноватый, обволакивающий все рецепторы.

Руслан грубо держит меня за затылок, продолжая давить головкой прямо в горло. Глаза слезятся.

Дышать носом… Я дышу. Пытаюсь. При каждом вдохе к вкусу добавляется запах чужого тела с добавлением горьких цитрусовых ноток. Меня тошнит. Очень сильно. Голова кружится. Хочется кричать, сопротивляться, кусаться, впиться в него ногтями, но у меня просто нет на это сил. Из тех трёх суток, что я помню, последние оказались невыносимо тяжёлыми. Эпическое завершение сейчас у меня во рту.

Он дёргает бёдрами назад, освобождая мой рот. Кашляю и дышу. Очень хочется пить, а потом забиться в самый дальний угол и спокойно подумать. Должно быть решение. Обязано быть!

— Отдышалась? — его глубокий, хриплый от возбуждения голос вызывает дрожь. Сейчас всё повторится.

Набираю в лёгкие побольше воздуха. Член Руслана вновь заполняет мой рот. Он двигается, пульсирует, трётся рельефом о язык. Погружается слишком глубоко. Срабатывает рвотный рефлекс.

— Носом дыши, я сказал! И поработай язычком. Он же у тебя такой острый. Ну! — требовательно дёргает меня за волосы.

— Ммм, — от боли в затылке из глаз всё же брызнули слёзы.

Руслан размазывает их по моей щеке свободной рукой.

— Открой глаза. Посмотри на меня.

Не могу. Эта функция сломалась. Я целиком сосредоточилась на дыхании. Если сейчас сделаю что-то ещё, собьюсь и меня тогда точно вывернет. Жмурюсь сильнее, стараясь иногда сглатывать вязкую слюну со вкусом Руслана. Он двигается быстрее. Слышу, как меняется его дыхание. Прямо у меня на языке, под горячей кожей его члена бьётся что-то выпуклое. Наверное, вена. Дергаю языком в глотательном рефлексе. Руслан хрипло выдыхает. Его пальцы сильнее путаются в моих волосах.

— Какая же ты упрямая, — хмыкает он, снова вдавливаясь в меня по самое горло.

Его член вздрагивает. Мой рот наполняется его густым, вязким семенем. Слишком глубоко. Мне приходится глотать его, чтобы не захлебнуться. Не плакать не получается. Я стараюсь.

Руслан вынимает из меня свой орган. Наклоняется к лицу, проводит пальцами по воспаленным, пересохшим губам.

— А если бы посмотрела на меня, как я просил, твой первый минет закончился бы спермой на груди или шее. Сама напросилась. Но так даже интереснее.

Приоткрываю глаза. Комната кружится. Единственной константой становятся его проклятые ледяные глаза. Цепляюсь за его взгляд, чтобы не упасть.

— Очень красивая девочка, — улыбается он. — Я научу тебя доставлять мне удовольствие. Не будешь капризничать — тебе понравится. Выбери себе любую комнату на этом этаже. Можешь занять весь. Здесь никто не живёт. Я сейчас пришлю домработницу, она поможет тебе устроиться. Остальное обсудим за завтраком. Сладких снов, — он вновь наклоняется, целует меня в лоб.

Вдыхаю запах его одеколона. Во рту всё ещё стоит вкус спермы. Моему организму не нравится этот коктейль. Я не успеваю зажать рот ладонью. Падаю на четвереньки прямо в ноги Руслану. Меня выворачивает на его наверняка дорогие туфли.

— Чёрт! — брезгливо. А я ничего не могу с этим сделать. Держалась, сколько могла.

Становится легче. Поднимаю голову. Его уже нет. Хорошо. Надеюсь, до утра он больше не вернётся. А может, после случившегося его вообще от меня отвернёт, и я получу свободу.

Кое-как поднявшись, добираюсь до большой кровати, как и всё здесь затянутой в толстый целлофан. Сажусь на край, смотрю себе под ноги. Голова кружиться почти перестала. Напрягаю память, но там пока всё те же три дня и имя — Люси. А ещё я знаю, что здоровая девственница. Спасибо аукциону.

Паршивый арсенал. Эта информация ничего мне не даёт, кроме осознания, что девственности я лишусь уже скоро и тогда у меня останется только имя. И что мне с ним делать?

— Кошмар!

Вздрагиваю и резко поворачиваюсь на возмущённый женский голос. Незнакомка в чёрном шерстяном платье до колена, со строгим профилем и низким тугим пучком на голове указывает женщине помягче и поскромнее туда, где меня стошнило.

— Отмой так, чтобы ни единого следа не осталось.

Сама же кидает на ближайший стул стопку белья и наконец замечает меня. Пристально рассматривает с ног до головы.

— Худая, немощная. Глаза да сиськи. И те не самые выдающиеся. Что он в тебе нашёл?

— Не знаю, — почему-то улыбаюсь я. Наверное, это нервы.

Женщина подозрительно на меня смотрит.

— Уйди отсюда. Кровать тебе застелю. Вера сейчас домоет, принесёт тебе поесть. Посуду оставь на столике и ложись спать. Не шастай. Утром я за тобой приду, подниму и провожу на завтрак. Руслан Аркадьевич распорядился. Меня зовут Инесса Константиновна. Я управляю этим особняком, начиная от персонала и заканчивая внутренним финансовым учётом. Мне велено за тобой присматривать в отсутствии хозяина. Вопросы?

— Где мне можно умыться?

— На этаже есть ванная и туалет. Также в некоторых спальнях есть персональные душевые. В этой нет. Завтра сможешь выбрать себе другую комнату, удобнее. А пока на, — поковырявшись в стопке белья, вытягивает оттуда большое белое полотенце. — Идём за мной.

Разворачивается. С идеально прямой спиной выходит из комнаты в коридор. Я спешу за ней в самый его конец. Она толкает одну из дверей, шарит рукой по стене, включая свет.

— Разберёшься, как тут всё работает?

— Думаю, да. Спасибо.

— Не заблудись, когда обратно пойдёшь.

Она выходит, плотно прикрыв за собой дверь. Не вглядываясь в интерьер, лишь мажу взглядом по матовому стеклу просторной душевой кабины, или это ванна такая, не знаю. В любом случае от одной мысли, что мне надо раздеться, внутри опять всё леденеет. Решаю, что я вполне чистая. Мне бы только умыться и прополоскать рот от ужасного привкуса недавнего принудительного минета.

Глава 4

Люси

Не хочу открывать глаза. Не хочу, не хочу, не хочу. На мне всё тоже одеяло, и в комнате так же пахнет моющими средствами и пряностями. Небо затянуто свинцовыми зимними тучами. Сложно определить, утро сейчас или уже день.

Спускаю босые ноги с кровати. Голова больше не кружится, только горло немного дерёт. Хорошо. Значит можно попробовать встать.

Накинув на плечи одеяло на манер платка, поднимаюсь. Не качает. Смело делаю несколько шагов ближе к окну. Вокруг и правда лес. Среди высоких деревьев на расстоянии друг от друга расположены другие дома с тёмными или заснеженными крышами. Это немного успокаивает. Здесь есть люди. Может они даже нормальные, и у меня получится попросить о помощи.

Во дворе несколько непонятных мне построек. Один из крупных мужчин в чёрной куртке возится возле машины. Второй курит, поглаживая между ушей чёрного с коричневыми подпалинами пса в шипастом ошейнике. Ещё один мужчина широкой плоской лопатой расчищает каменную дорожку. За ночь её занесло свежим снегом. С виду нормальная жизнь. И не скажешь, что здесь живёт жестокий Зверь и строгая надзирательница.

— Уже встала?

А вот и она. Почувствовала, что ли, что я о ней думаю.

— Приводи себя в порядок. Скоро завтрак, — сухо и безэмоционально.

Инесса выкладывает на столик у зеркала расчёску, косметику, средства ухода.

— Руслан выделил денег. Уедет, закажем тебе всё необходимое. Женских вещей здесь практически нет. Это, — кивает на принесённое, — осталось от последней няни. Я хотела выбросить, но вот, пригодилось.

— От няни? — не спешу прикасаться к чужим вещам.

— Да. У Руслана дети. И няню они меняют чаще, чем их отец женщин. Сейчас за ними присматриваю я, пока он ищет подходящий вариант. Не стой без дела. Он будет ждать тебя внизу. И почему-то мне кажется, ты не захочешь, чтобы он разозлился и поднялся сам.

Вот тут она права. Стараясь пока ни о чём не думать, расчёсываюсь, собираю волосы в простой низкий хвост, остальные вещи не трогаю. Слишком личное.

Инесса успевает застелить постель. Скептически осматривает меня. Качает головой. А что? Я сюда не просилась! Можно на меня не смотреть. А лучше вообще отпустить. Я не расстроюсь!

Спускаюсь за ней на первый этаж. А тут и правда есть дети.

— Папа, я сегодня принцесса! — заявляет Руслану маленькая девочка, поправляя блестящую корону в растрёпанных волосах.

— Дурочка ты, а не принцесса! Кто носит корону с пижамой? — дразнит её мальчишка постарше.

— Па-па, — начинает хныкать малышка, — накажи его!

— Я сейчас вас обоих накажу, — рычит Руслан. — И Инессу вместе с вами за то, что не смотрит. Назар, извинись перед сестрой и забери её отсюда. Вы собрались на завтрак в таком виде? Ками, принцессы не едят кашу с волосами. Если ты не причешешься, именно это и произойдёт.

— Я заберу, — вмешивается Инесса. — Пойдём, маленькая, заплетём тебе косички, — едва заметно оттаивает эта ледяная женщина. — Назар, тебя это тоже касается.

— Мне тоже косички? — язвит мальчик и замечает меня. — А это кто?

И мы все четверо вопросительно смотрим на Руслана. Я не знаю, что сказать. Он, видимо, и сам ещё не придумал. Сообразительная Инесса быстро уводит детей наверх. Мне хочется пойти с ними. Я бы сама с удовольствием заплела девочке косички. Не хочу оставаться наедине с её отцом. Как вообще у такого чудовища могут быть дети? Он их украл? Или тоже купил?

— Доброе утро, — губы мужчины расплываются в знакомой мне ещё со вчерашнего вечера улыбке.

Он подходит очень близко. Я чувствую запах его парфюма и благодарю всех существующих богов, что это не горький цитрус. Иначе и эти туфли я бы, скорее всего, ему испортила. А заодно дорогие чёрные брюки, облегающую футболку и модный пиджак.

Дышать рядом с ним всё равно некомфортно.

Руслан сминает мои губы большим пальцем:

— Мне сегодня утром так не хватало этого ротика.

Я не знаю, можно ли чувствовать собственную бледность, но мне кажется, я сейчас ощущаю именно её, с налётом неаппетитного зелёного оттенка.

— И даже не будешь спорить? — усмехается это чудовище. Зверь. В своей голове я буду звать его именно так.

— Воздержусь, — делаю аккуратный шаг назад.

— Правильно. Спорить со мной бесполезно. Я умею убеждать в своей правоте. Закажи себе одежду сегодня. Инесса оплатит. Назар вернётся из лицея, даст тебе планшет. Но сильно не обольщайся. Все выходы в сеть контролируются. Сама понимаешь. Дети, — улыбается он. — Вечно лезут туда, куда запрещено.

— Сколько им? — решаю зацепиться за эту тему, чтоб отвлечь его от себя.

— Камиле шесть, Назару десять. И сразу предупреждаю: тема их матери закрыта. Никаких вопросов. Ясно?

— Да.

Становится вдруг очень жалко этих детей. Такой отец, Инесса и нет мамы. Даже говорить про неё нельзя. Это очень грустно. Но Руслан вряд ли способен такое понять. Зато я опять ощущаю холодное одиночество и пустоту в своей голове. Вдруг я всё же не сирота и у меня где-то есть мама? Очень хочется верить в то, что меня там, в большом мире, кто-то ждёт. Мало ли что сказал Адиль. Верить тому, кто торгует людьми глупо. Но ему я почему-то всё равно верю. Странная…

По лестнице раздаётся топот ног. А ещё маленькая Ками снова плачет. Да так горько, что у меня сжимается сердце. Инесса несёт её на руках. Девочка сжимает в кулачке сломанную корону.

Руслан только тяжело вздыхает. Мне хочется дать ему по голове за равнодушие. У него плачет дочь! Её же надо взять на руки, успокоить. Нет, он стоит. Я уже собираюсь сделать это сама. Руслан не даёт, поймав меня за руку.

— Слушаю, — строго смотрит на сына.

— Она уронила, а я дверью сломал, когда пытался захлопнуть. Случайно.

— Ты специально! — громче рыдает Ками, дёрнув ножкой и ударив Инессу по бедру.

— Стоп! — произносит Руслан, и малышка тут же прекращает истерику. Только крупные слезинки ещё блестят на ресницах.

Глава 5

Люси

Его лицо искажается очередной усмешкой с лёгким пренебрежением. Меня от этого оскала передёргивает, а ему нравится. Он смакует мои эмоции, зависая взглядом на губах. Смотрит на циферблат стильных часов на широком кожаном ремешке, и мне совсем не нравится то, что я вижу в его глазах. Нервно поглядываю на детей, а они с любопытством косятся на меня.

— Выдыхай. Не успеем, — он быстро допивает свой кофе и поднимается из-за стола. — Назар, — обращается к сыну, — избавиться от неё не выйдет. Можешь даже не начинать. Люси будет помогать Инессе смотреть за вами, пока я ищу няню.

— Она не няня? — интересуется мальчик. — А кто тогда?

— Твоя новая жена? — хмурится Ками.

— Слишком много вопросов, — строго отрезает Руслан. — Я уехал.

И дети ожидают ответов от меня. А я понятия не имею, что им сказать. Развожу руками, показывая, что мы с ними в одинаковом положении. Назар тут же теряет ко мне интерес. Так и не доев кашу, уходит из-за стола. Маленькая Ками убегает за братом. В столовой тут же появляется Вера и молча начинает убирать посуду.

— Вам помочь? — становится неловко за то, что меня обслуживают.

— Нет, что ты, — улыбается женщина.

— Это её работа, — выговаривает вошедшая Инесса. — У тебя своих дел нет? Займись переездом, пока мы с Ками отвозим Назара на занятия.

Вера снова замыкается в себе и работает быстрее. Во мне всё протестует против такого обращения. Мне нравится эта добрая женщина и, наверное, включается солидарность. Меня тоже тут ни во что не ставят. Поднимаюсь, и не глядя на Инессу, начинаю собирать оставшиеся тарелки.

— Я скажу Руслану, что ты игнорируешь мои замечания. Мало мне детей! Еще и подстилку свою на меня решил повесить! Женился бы уже, что ли.

— Знаете, Инесса Константиновна, — передаю Вере собранную посуду, просто не зная, куда дальше её нести, — я сюда не просилась. Не надо на меня кричать!

Неприятная женщина только подбородок выше поднимает и гордо уходит.

— Какая она…, — подбираю слова поприличнее. — Мерзкая и злая.

Вера только украдкой улыбается на мои слова. Не понимаю, как она выжила в этом серпентарии. Но если уж у неё получилось, может и я смогу?

Выдохнув, отправляюсь исследовать выделенный мне этаж. Он неуютный. Комнат много, все они мебелированные, но нежилые. Одинаковая картинка — целлофан, белая ткань, задёрнутые шторы. Пара комнат немного больше остальных, и в них есть те самые дополнительные удобства, про которые говорила Инесса. Решаю выбирать вид из окна, раз обстановка меня никак не трогает.

Определившись со спальней, выбрасываю из неё всё лишнее, переношу постельное белье, на котором спала, и одеялку. Сама не знаю, зачем. Здесь есть точно такое же одеяло, но то уже пахнет мной — и мне капельку спокойнее.

Завернувшись в него, долго стою у окна, не зная, что делать дальше. Бродить по остальному дому не хочется. Страшно обнаружить здесь подвал с цепями или пыточную комнату с мягкими стенами. Мозг подкидывает картинки одну ужаснее другой, и ничего из этого я не могу связать со своим прошлым. Это просто страх.

Закрыв глаза, пытаюсь выгнать его из своей головы. Напрягаю все мышцы, задерживаю дыхание до головокружения. Ну, пожалуйста! Давай. Хоть что-то.

Нет. Темно и пусто, как в сердце у Руслана, если оно у него вообще есть.

В окно вижу, как возвращаются Инесса с Камилой. Малышка бежит в дом вперёд местной надзирательницы.

Решаю спуститься и встретить.

— Смотри, что у меня есть, — Ками тут же подбегает ко мне и хвастается своей новой короной. Она очень красиво переливается. — Как у настоящей принцессы, — шепчет мне малышка. — С камушками.

Беру у неё из ручек украшение и в шоке понимаю, что это не детская пластмассовая игрушка. Это ювелирка!

Девочка забирает у меня корону. Важно надевает её на голову и, дёрнув выше носик, командует:

— Слуга, отнеси меня в мою комнату! Немедленно! — топает ногой и хмурит брови.

— Неси, — усмехается Инесса. — Её величество просят.

— Отец такое поощряет? — удивленно смотрю на женщину.

— Отец откупился от её слёз короной за двести тысяч. Ты сама-то как думаешь? Займи ребёнка, я переоденусь и приду к вам.

У меня не находится слов для ответа. Двести тысяч… Игрушка шестилетнему ребёнку! Неудивительно, что Ками так себя ведёт. Она уже явно знает, как получить от отца то, что ей хочется. Родительскую любовь Руслан заменил понятной для себя валютой — деньгами. Вот и получается, что хоть и отчасти, но мои выводы были правильными. Меня купил, детей тоже покупает.

Подыграв маленькой принцессе, уношу её в детскую. После короны за двести штук, я уже не удивляюсь тому, что вижу. Обилие игрушек, разбросанных по всем поверхностям, огромный шкаф, забитый одеждой, плазма на стене и двуспальная кровать с газовым балдахином.

Ками ничего не желает делать самостоятельно. Я снимаю с неё обувь, куртку и остальную одежду. Достаю разные платья из шкафа, а она только фыркает и крутит головой.

— Ты совершенно никчёмная, — выговаривает сложное слово, слезая со стула. — Всё надо делать самой!

— Где ты услышала такие слова? — понимаю, что это не её.

Она, скорее всего, даже не осознает значения сказанной фразы. Так говорят взрослые в этом доме.

— Инесса так Вере говорила, — со всей детской непосредственностью отвечает Ками, вытаскивая вместо платья кигуруми-единорога. — Это хочу!

Помогаю ей застегнуть замочек на плюшевом комбинезоне, и меня заменяет Инесса.

Заняться снова нечем.

Вернувшись в комнату, дожидаюсь возвращения Назара. Его привозят из лицея глубоко во второй половине дня. Мальчик, так похожий на своего отца, легко находит мою комнату, отдает мне планшет и уходит переодеваться.

Долго смотрю в экран, думая, что искать. Одежда — последнее, что меня волнует. Информация! У меня в руках источник информации, но куда двигаться, я пока не понимаю. Решаю начать с простого.

Глава 6

Руслан

— Руслан Аркадьевич, вы просили сообщить, если ваша гостья начнёт искать что-то, кроме платьев.

— И что там? — отрываю уставший взгляд от монитора.

— Ничего особенного. Старая статья в сети, да ваша официальная страница на сайте компании. А потом платья.

— Понял. Свободен, — взмахом руки отпускаю своего главного безопасника. — А, стой, Ворон. Ты сам то нарыл что-то?

— Ищем, Руслан Аркадьевич. Глухо пока. Но мои парни по всем фронтам работают. Самому уже интересно, кто «стёр» девочку.

— Держи меня в курсе.

Кивнув, он бесшумно покидает мой кабинет.

Какое непослушное у меня приобретение. Сказал же, чтобы не лезла никуда. Узнаю. Нет, всё равно решила покопаться. А дальше смотреть не стала потому, что отвлекли, скорее всего. И я буду сильно удивлён, если это не Назар. Мой сын ревнив к своей технике. Дать попользоваться планшетом, да ещё и незнакомому человеку — это подвиг. Прямо как для меня — притащить в дом Люси и даже не подумать, как буду объяснять это детям.

Для секса есть наша старая квартира здесь, в городе. Разумнее и логичнее было бы закрыть девчонку там, но вчерашний день побил все рекорды по спонтанным решениям. Я просто устал, а дети… Может и правда не придётся искать им няню. Выжить из дома Люси у них не получится, она на меня не работает, она мне принадлежит. Придётся привыкать. И, откровенно говоря, даже я считаю, что моя снежная девочка для них лучше стервозной Инессы. Если бы не родственные связи и её многолетний опыт управленца, она давно бы уже жила по прописке в одном из небольших северных городков нашей необъятной.

Сам делаю себе кофе и возвращаюсь к работе. Завтра важная встреча по предстоящему тендеру. Предпочитаю перепроверять всё сам.

— Руслан Аркадьевич, можно? — скребётся в дверь Геля.

— Заходи.

Она просто так не придёт. Умная, выдрессированная, в штаны ко мне больше не лезет и за свою работу держится зубами.

— Вы просили напомнить, что на завтрашнюю встречу вам нужна женщина. Я подобрала варианты на сайте агенства и поставила бронь. До конца дня надо подтвердить. Скинуть ссылки? Посмотрите? Или, как всегда, на свой вкус? — улыбается она.

Женщина. Точно. Про встречу я помню, а дресс-код как-то из башки вылетел.

— Спасибо, Гель. Я был у них вчера сам. Уже выбрал. Если что-то запланировано до конца дня, отмени. Я уеду сейчас.

— Хорошо.

Снова мило улыбнувшись, она красиво разворачивается на каблуках и покидает мой кабинет, аккуратно прикрыв за собой дверь. Всё же иногда от спонтанных решений присутствует не только удовольствие, но и польза. Осознаю, что Люси не впишется в светскую тусовку под видом делового разговора, но так даже интереснее. Заодно понаблюдаю за ней. Может, смена обстановки включит рефлексы, и она что-то о себе выдаст, за что сможет зацепиться Ворон. А дальше он раскрутит и вытащит всю доступную информацию.

Собрав нужные для встречи бумаги, прошу водителя подогнать машину ко входу в здание. К вечеру разошёлся снег и город встал. Плестись мы будем до одурения долго. Успею закрыть ещё пару нерешённых вопросов.

За городом водитель выжимает из тачки максимум и сбавляет скорость лишь на повороте к посёлку. Пробирается к дому. Загоняет машину во двор, едва не врезавшись в выросшего у крыльца снеговика.

Подняв воротник пальто, выхожу на мороз. Снег холодными хлопьями липнет к лицу и волосам. Смахнув его с ресниц, вхожу в тепло. Камин разожгли. Приятно пахнет разогретым деревом и хвоей. Внизу уже никого не видно. Спокойно поднимаюсь к себе, принимаю горячий душ и переодеваюсь. Забираю из комода презервативы, предвкушая очень приятную ночь.

Выхожу из спальни и встречаюсь с недовольной Инессой.

— Что?

— Руслан, твоя п… девушка, отказывается от еды и огрызается. Я согласна сидеть с твоими детьми. Они мне всё же не чужие. Но возиться с твоими шлюхами, извини! Это выше моего достоинства! Должен быть какой-то предел. Уважение, в конце концов. Я не понимаю, — она понижает голос до шёпота, — на кой чёрт ты её вообще сюда притащил? Раньше не возил. А эта дворняжка что, особенная?

— Тебе напомнить, откуда я тебя вытащил благодаря твоей племяннице? Давно ты сама-то стала голубых кровей? — жёстко ухмыляюсь.

— У меня всегда было достойное воспитание, Руслан. А она хамит!

— Это я поправлю. И ещё. Я решил, что мы больше не ищем няню. Научишь Люси всему, что ей надо знать о моих детях. Пусть ищет к ним подход.

— Ты серьёзно? — тёмные брови Инессы ползут вверх. — Все их няни были с высшим образованием, со знанием языков, этикета и…

— Я всё сказал. Будешь оспаривать мои решения — отправлю домой.

— Извини. Нервы. Я всё сделаю, — сразу же успокаивается Инесса.

Так-то лучше. А то раскудахталась!

На третий этаж поднимаюсь если не злой, то раздражённый до зубного скрежета. Проверяю все комнаты на наличие Люси. С этими разборками забыл спросить, куда она перебралась.

Открываю очередную дверь. Снежная девочка стоит у окна, завернувшись в одеяло. Она не оглядывается на хлопок закрывшейся двери и на мои шаги. Только кутается плотнее и переступает с ноги на ногу босыми ступнями. В углу свалены пакеты из фирменного магазина одежды. На ней её вчерашние тряпки, насколько это возможно разглядеть.

Тяну за край одеяла. Она его роняет и тут же кутается в собственные руки. В свете ночника хорошо видно, как Люси дрожит. Необычные, слишком светлые волосы распущены. Они тоже дрожат от её неровного дыхания. Забираюсь рукой под свитер, рывком прижимаю снежную девочку к себе. Её начинает колотить сильнее.

И вот она огрызается? Спорить умеет, да. Но чтобы огрызаться... Не поверю.

Поглаживая её по животу, убираю в бок волосы, касаюсь губами уха.

— Я тебе сказал, что твой выход в интернет должен ограничиться магазином? Сказал, что узнаю, если ты полезешь куда-то дальше? — кусаю её за мочку уха.

Она тихо поскуливает от боли, а я добираюсь ладонью до её груди и сжимаю сосок через тонкое бельё.

Глава 7

Люси

Кручу головой в разные стороны, чувствуя, как паника своими щупальцами начинает сдавливать горло. Я же готовилась, настраивалась весь проклятый вечер. Я же знала, что он придёт сегодня и возьмёт то, что ему нужно. Не работает. Ничего не работает. А Руслан словно издевается. Он не торопится закончить. Играет со своей жертвой, как настоящий зверь.

Этот Зверь не даёт мне сдвинуть ноги. Упёрся коленями в матрас между ними и смотрит сверху вниз взглядом победителя.

Запрещаю себе плакать. Сглотнув слюну, сжимаю зубы и тоже смотрю на него.

Безусловно, красивая сволочь. Ярко выраженные скулы, волевой подбородок и проклятые губы, которые так любят издевательски усмехаться, очерчены стильной бородой, переходящей в аккуратную щетину по форме нижней челюсти. Как последний штрих, она делает лицо Грановского не просто привлекательным — хищным, породистым…

— Нет! — вздрагиваю от прикосновения пальцев к своей груди.

Проклятье! Он же сказал, что купил меня не для того, чтобы смотреть! Что он делает? Зачем трогает мои соски?

Грудь покрывается мурашками, становится плотнее, соски темнеют и напрягаются под его пальцами.

Снова кручу головой, разметав волосы по кровати. Гибкое, рельефное тело нависает надо мной. Жмурюсь, чувствуя его член, обжигающий кожу внизу живота. Руслан убирает волосы с моего лица. Звериные ледяные глаза становятся ближе. Задерживаю дыхание при прикосновении его губ к моим. Оно требовательное, дерзкое. Его язык сразу ломится глубже в рот, а пальцы давят на щёки, чтобы я сдалась. От боли размыкаю губы. Он побеждает. Ещё раз…

Целует, кусает нижнюю губу. Она лопается. Руслан слизывает с неё кровь и снова всовывает язык мне в рот. Привкус металла противно обволакивает нёбо. Зверь проводит языком по своей верхней губе и довольно рычит.

Надавив снизу на подбородок, заставляет поднять голову и открыть для него шею. Кажется, сейчас он вцепится зубами мне в горло и разорвёт, как и полагается хищнику.

Меня колотит сильнее, а Руслан продолжает играть, покрывая моё тело болезненными поцелуями. Я сейчас сойду с ума или опять потеряю сознание.

Незнакомые, совершенно чужие мужские руки продолжают пугать и подчинять себе моё тело. Меня бросает сначала в жар, потом в дикий холод. Настолько сильный, что зубы начинают стучать.

— Я не хочу, — сознание пытается сопротивляться, но даже голос уже едва слушается. — Не хочу, Руслан. Пожалуйста…

— Твоё тело кричит об обратном.

— Нет. Нет, это не так, — решаюсь заглянуть ему в глаза.

Зря. Там сейчас проклятая синяя бездна, в которой мне снова становится панически страшно и холодно.

Он заводит обе мои руки мне за голову и, перехватив за запястья, вдавливает их в матрас.

Дёргаюсь.

— Это чтобы ты опять не царапалась, — улыбается он, приподнимаясь и соскальзывая свободной ладонью вниз по моему телу. — Презервативы будут позже. Хочу, чтобы своего первого мужчину ты почувствовала без лишних помех, — и его член начинает давить между моих бёдер.

Уперевшись ступнями в матрас, пытаюсь отползти от него, но Руслан продолжает давить.

«Нет! Я не буду плакать!» — напоминаю себе. — «При нём не буду. Потом. Я справлюсь. Я выдержу это. Он всё равно возьмёт. Он же сказал…» — и расслабляюсь. Полностью обмякаю под его тяжёлым, напряжённым от возбуждения телом.

Он входит медленно. Растягивает. Сначала причиняет дискомфорт, а следом приходит боль, но Руслан не даёт мне быстрого избавления от неё. Он издевается. Наслаждается процессом.

Боль проникает в каждую клетку моего тела. Я теряю связь с реальностью. Не понимаю, где верх, где низ. Всё кружится и плывёт. Губы пересохли, но слёз нет. Я не знаю, как умудряюсь держать их внутри себя. А может их просто выжигает.

Внизу живота горит. Я дышу через рот, стараясь пережить это.

За что он так со мной? Что я сделала в той жизни, которую не помню, что оказалась под этим Зверем?

Хочется умолять его, чтобы прекратил эту пытку, но я не стану. Я нахожу в себе остатки сил и впиваюсь взглядом в бездну его ледяных голубых глаз. В эту же секунду он делает одно движение бёдрами, чуть резче, чем двигался до этого, и спустя последнюю вспышку, больше похожую на атомный взрыв прямо в моём теле, я снова могу дышать.

— Я предупреждал, что буду наказывать, — хрипло дышит в мои пересохшие губы.

Целует их, а я чувствую лишь распирающие меня изнутри толчки, которые отдают в голову настойчивым «бум-бум-бум». Мой пульс больше не пытается подстроиться под ритм наслаждающегося моим телом Зверя. Он хаотично бьётся в только ему понятном танце.

А я смотрю. Руслан же хотел, чтобы я смотрела ему в глаза. Я вижу в них мужское наслаждение и превосходство. Он сегодня победитель. Он взял меня. Наказал, как и желал. Наверное, весь день только об этом и думал.

Его красивое тело напряжено. Под кожей видны идеальные, хорошо проработанные мышцы. Хозяин этого тела явно его любит и заботится о нём, чего не сказать о моём. Моим он владеет теперь в полной мере.

Его движения становятся резче. А мне больнее. Будто он ударяется во что-то внутри меня, и вспышка за вспышкой боль пульсирует в животе.

— Чёрт… — резкое движение назад.

Встаёт на колени, вскрывает блестящий квадратик, подобранный с кровати, и растягивает защиту по своему влажному, подрагивающему члену. Со стоном снова погружается в меня. Я чувствую лишь новый запах. Кажется, это мята.

«Класс. Теперь между ног по крайней мере будет свежо.»

От этой мысли губы сами дёргаются в нервной усмешке. Руслан удивлённо смотрит на меня, замерев всего на мгновение. Тоже улыбается, демонстрируя идеальные белые зубы, и продолжает вдалбливаться своей эрекцией так, что дышать мне опять становится нечем.

Его тело напрягается сильнее, верхняя губа подрагивает. Он прикрывает глаза от удовольствия, хрипло стонет мне в рот, проталкивая в него свой язык. Соприкасается с кончиком моего и кончает. Я чувствую каждый толчок его спермы внутри себя. Меня тошнит. Ещё слишком свежи воспоминания о том, какая она на вкус. Чёртов горький цитрус, которым пахло его тело. От чего меня в итоге вчера вывернуло, я не знаю. Сейчас часто сглатываю, увернувшись от его поцелуев.

Глава 8

Люси

Выскальзываю из-под его тяжёлой руки, умоляя высшие силы о том, чтобы Зверь не проснулся. Он безмятежно спит, насытившись своей игрушкой. Пусть так и остаётся.

Над деревьями едва сереет небо. Хотя бы немного времени наедине с собой у меня должно быть.

Вспоминаю, где лежат полотенца. На цыпочках пробираюсь к шкафу и очень осторожно открываю дверцу, боясь случайного скрипа петель. Вытянув с полки бежевый махровый комплект, а также банный халат, сбегаю в смежную комнатку.

Бросив стопку полотенец на корзину для белья, открываю воду, повернув кран так, чтобы она сильно не шумела о дно ванной. Смотрю в полукруглое зеркало, висящее на стене. Так жалко себя становится. Глаза дикие, будто я бежала по лесу от погони. Волосы спутаны. На груди осталась пара следов от особенно грубых поцелуев Руслана.

Опускаю взгляд ниже. В зеркале уже не видно, но оно мне и не нужно, чтобы разглядеть немного размазанной по внутренней стороне бедра крови.

Закрыв глаза, делаю глубокий вдох, беря себя в руки. Ничего. Это ведь лучше, чем пойти по рукам.

Так себе оправдание, конечно, только другого у меня всё равно нет. К тому же Адиль был прав. Лучше один Зверь, чем десятки таких, как он или даже гораздо хуже, злее и извращённее. После прошедших суток я могу в красках представить наихудший вариант развития событий. Не хочу в нём оказаться.

Тряхнув головой, забираюсь в тёплую воду. Ложусь, делаю вдох, задерживаю дыхание и ныряю. Хорошо. Тихо. Лежу с закрытыми глазами, пока лёгкие не начинают гореть. Возвращаюсь на поверхность. Отдышавшись, нахожу мыльные принадлежности и смываю с себя мятный запах своего первого секса. Становится легче. Мне даже удаётся расслабиться.

Поднимаюсь из остывшей воды и встаю под душ. Вылив немного шампуня на ладони, взбиваю плотную пену в волосах. Она падает на грудь, щекотно скатывается по животу. Резко открываю глаза, почувствовав на себе пристальный взгляд.

— Руслан… — пульс мигом подскакивает, и я машинально вжимаюсь спиной в прохладную стену.

Совершенно голый Грановский жрёт меня своими ледяными глазами. Судя по эрекции, ему нравится всё, что он видит, и сейчас будет продолжение, к которому я пока не готова. Мне всё ещё дискомфортно и даже немного больно внизу живота. До этой секунды я старалась об этом не думать, но теперь отчётливо ощущаю все неприятные последствия своего первого секса.

— Доброе утро, — улыбается он, шагая ко мне в ванную.

— Я не хотела разбудить, — пытаюсь отодвинуться.

Зверь смеётся.

— Там стена. Ты решила попытаться пройти сквозь неё?

Было бы неплохо на самом деле.

Он встаёт под душ. Скептически смотрит на новенький кокосовый гель и ладонями проводит по своему телу и члену, тоже смывая с себя прошлую ночь.

— Люси, — прижимается ко мне, находит мои ладошки, сплетает наши пальцы и поднимает руки вверх, прислоняя к стене с обеих сторон от моего лица. Прикасается к губам практически неощутимым поцелуем.

— Тебе так идёт это имя. Помнишь, что я тебе обещал, Люси?

Киваю.

Как такое можно забыть?

— Вот и отлично. Знаешь, малышка, я ведь не хочу, чтобы тебя выворачивало каждый раз, когда мой член будет попадать к тебе в ротик. А я люблю, когда мне сосут, так что этот вид секса не станет редкостью. Ты забавно краснеешь… — улыбается он, снова невесомо меня целуя. — Давай не будем портить это охрененное утро твоими капризами. Сделай это сама. Принцип ты теперь знаешь. Обещаю, я даже не стану мешать.

— Ты ведь не предлагаешь мне выбор, так?

— Выбор? Ну почему? Мы можем повторить вечер знакомства, но как я тебе уже сказал, рвота меня не возбуждает. Так что сама.

Он меняет нас местами. Прислоняется спиной к стене и приглашающе кивает вниз.

— Давай же. Я чертовски хочу тебя. Ночью было так мало. Будешь умницей — возьму с собой на приём в город. Наденешь красивое платье, развеешься. Я даже разрешу тебе выпить немного шампанского.

Сглотнув, медленно опускаюсь перед ним на колени. Закрываю глаза и понимаю, что так ничего не выйдет. Открываю. Передо мной те самые крупные вены, что я уже ощущала на языке, и тёмная крупная головка, упорно пытавшаяся влезть мне в горло.

— Люси, — настойчиво зовёт Руслан.

Напрягает мышцы. Его член дёргается навстречу моему лицу. Отшатываюсь быстрее, чем понимаю, что сделала. Зверь недовольно вздыхает, кладёт ладонь мне на затылок и подталкивает обратно. Берёт в руки свой орган, направляет его к моим губам. Стучит по ним головкой.

— Положи на него свою руку и открой уже ротик, детка.

—Ты обещал не мешать, — напоминаю ему севшим голосом.

— Я помогаю тебе решиться. У меня нет времени ждать свой минет всё утро.

Кладу ладонь поверх его руки и размыкаю губы, делая вдох носом. Руслан вводит член мне в рот, убирает свою ладонь, предоставляя мне далее всё делать самой. А я понятия не имею, что делать! Сначала держу его во рту, стараясь не дышать и не смотреть. Сглатываю. Язык сам касается горячей кожи. В этот раз она практически без вкуса и пахнет только мужским телом. По тихому стону Грановского понимаю, что мне надо делать нечто подобное, и ещё раз совершенно неуверенно провожу языком по рельефному стволу.

— Умница. Всё правильно. Смелее, — подсказывает он.

Начинает плавно двигать бёдрами, а я рисую языком странные узоры по доступной мне длине. Ладонь Руслана толкает меня в затылок, задавая нужный ритм. Давлюсь несколько раз. Он даёт отдышаться, требуя, чтобы в это время я ласкала его рукой. Сам толкается в мою ладонь.

Снова в рот…

Меня подташнивает. То ли от воспоминаний о первом разе, то ли от ощущений во рту прямо сейчас. Руслан делает нетерпеливое, резкое движение бёдрами. Член проскальзывает слишком глубоко. Срабатывает рвотный рефлекс. Он гладит меня по голове и снова даёт отдышаться.

— Работай язычком, Люси, — смакует моё имя. — Не отвлекайся. Смелее вылизывай его, особенно головку. Давай же. Я скоро кончу.

Глава 9

Люси

В столовой меня ждёт стакан апельсинового сока и недовольный взгляд Инессы. Я не разбирала пакеты с новой одеждой. Заказала, потому что велел Руслан. Привезли, сложила в комнате, вытащив лишь одну футболку и свежее нижнее бельё. У меня не было сил заниматься разбором гардероба. Все мысли были заняты предстоящей ночью. Да и штаны, в которых меня привезли, роднее. Странно цепляться за вещи, но другого то нет.

Ками и Назар уже тут. Маленькая принцесса в короне, а смурная копия отца опять в телефоне. Наверное, так проходит каждое утро в этой семье.

Сажусь рядом с Русланом. Он двигает ко мне стакан с соком.

— Приятного аппетита.

— Спасибо, — обнимаю ладонями стакан. Сок в нём немного дрожит. Я ещё не отошла и от ночи, и от утра, но Зверю стараюсь не показывать своего состояния.

Маленькими глоточками пью свой «завтрак». Морщусь от кислоты натурального напитка. От него немного дерёт горло, а желудок урчит, радуясь хоть чему-то по-настоящему съедобному.

На дне осело много мякоти. Пытаюсь размешать, взбалтывая стакан, но толку мало. Большая часть так и остается на дне.

— Можно мне ложку? — прошу у Руслана.

С интересом наблюдая за мной, протягивает свою. Благодарно кивнув, забираю, стараясь не касаться его пальцев. Собираю со дна мякоть апельсина, отправляю в рот. Неимоверно вкусно.

Боже, как же хочется есть!

Просить не буду. Руслан обозначил мой рацион на ближайшие несколько дней. Нарываться не хочется. Кто знает, какое ещё наказание для меня придёт ему в голову. И надо бы всё же прогуляться по дому. Вдруг здесь и правда есть пара тайных комнат для развлечений хозяина.

— Ками, Назар, посмотрите на меня, — просит Руслан.

Его сын нехотя откладывает телефон, а дочка забавно поправляет съехавшую набекрень корону. Она гораздо тяжелее пластмассовой. Почему взрослые об этом не подумали? Ребёнку ведь попросту неудобно.

— Я не успел вас нормально познакомить. Давайте ещё раз. Это Люси, ваша новая няня. Она будет помогать Инессе заботиться о вас. Жить будет с нами. Назар, есть вопросы?

— Есть, — кивает он. — Дашь денег на новую видеокарту для моего компа?

— Мы сейчас не об этом. И насколько я помню, апгрейд твоего компьютера делался совсем недавно.

— Ты просто не шаришь, пап. Богдану отец уже купил новую видюху. Илье ещё два дня назад. Мне тоже надо. Что, я как лох буду?

— Сколько? — вздыхает Руслан.

Назар подходит к нам с телефоном, показывает отцу железку стоимостью чуть больше ста пятидесяти тысяч рублей и ещё одну примерно за шестьдесят. Удивленно смотрю на десятилетнего мальчика. Он даже немного переплюнул сестру в своих запросах.

Грановский вчитывается в карточку товара, смотрит обзор. Назар нетерпеливо переступает с ноги на ногу рядом. Кладёт ладонь на предплечье отца. В этом жесте нет ничего необычного. Тактильный контакт ребёнка с родителем. Руслан от него вздрагивает и напрягается. Заметив реакцию отца, Назар аккуратно убирает руку.

— Я подумаю, — озвучивает решение Грановский.

— Ну пап, — обиженно.

— Сказал, подумаю! По цене твоего компа можно купить хорошую машину.

— Зачем она мне в десять лет? — тон маленького недолюбленного ребёнка напоминает его отца.

Я даже пытаюсь представить Руслана в таком возрасте. И не могу. Мне кажется, в его глазах и в десять лет был лёд.

— Ты Камиле корону купил, а мне опять подумаешь…

Опустив голову, Назар забирает телефон и уходит на своё место.

— Корона Камилы стоит дешевле.

— Она ей надоест через два дня! — парирует его сын. — И будет валяться под кроватью. Как всегда!

— Папа меня просто больше любит, — подливает масла в огонь маленькая вредная принцесса.

Руслан вдруг внимательно смотрит на меня.

Что? Что он от меня сейчас хочет? Я должна что-то сделать? А он здесь зачем?

«Да! Я хреновый отец» — вспоминаю его слова.

Отставив пустой стакан, встаю и подхожу к Ками. Инесса опять недовольно поджимает губы. Уверена, решение о моём назначении ей не по душе. Здесь я нравлюсь пока только самому Грановскому и, возможно, Вере.

— Принцесса, — улыбаюсь, присев перед ней на корточки, — зачем ты так с братом? Посмотри, как ему грустно.

И грустно ему не потому, что папа не купил дорогую железку. Назар потянулся к отцу и не получил отдачи. Только раздражение. Малышке этого не объяснить, да и при Руслане говорить такое точно нельзя.

— Ну и пусть, — она дует губы, будто это её обидели.

— Тебе же будет обидно, если брат поступит также? — аккуратно подбираю слова. — Если скажет, что папа тебя не любит, а любит только его.

— Папа меня любит! Он мне корону купил! С камушками! — она стучит ногами по ножкам своей табуретки.

— Конечно, любит, — бросаю быстрый взгляд на Руслана. Он продолжает внимательно за мной наблюдать. — Но слышать такое обидно. Правда?

— Да, — шмыгает носом Камила.

Улыбаюсь, глажу её по мягким волосикам, поправляю опять съехавшую корону.

— Иди, обними братика, — помогаю ей слезть с табуретки.

— Не хочу.

— Не надо меня обнимать, — фыркает Назар.

Руслан усмехается, а я не отчаиваюсь. Это же только первые шаги. До этих детей так сложно достучаться.

— Хорошо. Будем уважать личное пространство. Это тоже важно, — говорю, в том числе и для их отца. — Но извиниться придётся. Ками, просто скажи Назару, что ты не хотела его обидеть. Давай же, — в знак поддержки кладу ладони ей на плечики.

Насупившись, малышка смотрит на отца, потом на брата и немного подумав, говорит:

— Назар, папа и тебя любит. Но меня всё равно больше! — топает ножкой, вырывается и убегает.

Инесса уходит за ней, а Руслан, посмеиваясь, возвращается к своему завтраку.

— Неплохая попытка, — делает глоток кофе. — Назар, можешь заказать видеокарту.

— Это такое доказательство любви? — не выдержав, шиплю Зверю, чтобы его сын не слышал.

Глава 10

Руслан

Дёрнув рукав пиджака, снова смотрю на часы. Я уже и забыл, как долго собираются женщины. С эскортом всегда проще. Приехал к назначенному времени, забрал готовое, или доставили, куда нужно. Сам создал себе проблему. Но стоит вспомнить, как эта «проблема» хороша без одежды, и становится плевать на всё остальное. В конце концов, я нужен Ольховскому даже больше, чем он мне. Подождёт.

Разворачиваюсь на стук каблуков. Давлюсь собственным вдохом. Дёргаю галстук, ослабляя петлю, в один миг превратившуюся в удавку. Как у пацана в пубертате, рот наполняется слюной, а в штанах становится тесно при виде стройных ног с напряжёнными икрами, открытых лишь до колена.

Как ей идёт это платье. Тонкое, светло-голубое в мелкий белый горошек. Никакого декольте. Грудь полностью скрыта, но при этом я отчетливо вижу её формы, по которым струится лёгкая ткань. Круглый вырез с переплетением белой тесьмы, свободный рукав с широкими манжетами и маленькими жемчужными пуговичками, ремень на тонкой талии к ним в тон придают ещё больше нежности и чистоты этой девочке.

На согнутом локте висит белое пальто, а на ногах туфли на высоком, тонком каблуке, как вишенка на этом воздушном, очень вкусном «торте».

Аппетитные губы мерцают в свете дорогой люстры, глаза стали ещё ярче. И я не могу от них оторваться.

Люси спускается ко мне. Замирает на расстоянии нескольких шагов. Волнуется, но так держится, будто это не её я забирал с аукциона в дешёвых джинсах и простой подростковой куртке.

Подхожу сам. Помогаю ей одеться. Вытаскиваю волосы из-под пальто и вдыхаю очень тонкий аромат духов с нотками летней свежести. Никакой приторности, присущей девочкам её возраста. Ни единой лишней капли. Ровно столько, чтобы внутри меня всё взорвалось, и я подумал, а не послать ли к чёрту этот ужин? Можно же остаться дома и шикарно провести время с ней наедине.

Давно приоритеты не расставлялись таким образом. Даже в вопросах с детьми всегда сначала работа, и я могу найти этому сотню оправданий. Сейчас тоже нахожу, но оно странное настолько, что я спотыкаюсь на низком порожке перед выходом из дома.

Всё так банально. Я не хочу, чтобы кто-то ещё смотрел на неё такую и дышал этим её запахом. Это же моя игрушка. Я купил её себе!

Мысли взрослого, состоявшегося бизнесмена...

«Или ревнивого мужчины?» — подсказывает подсознание почему-то ядовитым тоном Инессы.

Никогда за собой такого не замечал. Я всегда был достаточно уверен в себе, чтобы ревновать своих женщин. Да и в моей жизни была всего одна женщина, которая могла бы вызывать подобные чувства хотя бы из-за статуса «жена». Но и она не вызывала. У нас было что-то совсем другое. То, о чём я запретил себе вспоминать.

Водитель помогает Люси сесть в машину. Я наблюдаю за тем, как правильно она это делает. Непростая девочка... Это в голове у неё пусто, а тело всё помнит. Её явно обучали, и я сомневаюсь, что этим занимался интернат.

Все больше становится интересно, кто и от чего так хорошо её спрятал. И что заставило её бежать.

Постукивая пальцами по подлокотнику, задумчиво смотрю в окно на искрящийся снег, светящиеся вдалеке окна соседних особняков. В салоне тихо играет модная попса, пахнет кожей и... летом.

Снова затягиваюсь этим запахом, в этот раз стараясь распробовать его на вкус. Эта малышка пробуждает во мне животные инстинкты. Я всё чувствую гораздо острее и хочу больше. Её хочу. Дома или здесь, в тачке. Убрать подлокотник, поднять перегородку между нами и водителем и уронить её под себя, смяв это тонкое платье. Забраться ладонями в трусики, почувствовать горячую плоть под тонким бельём. Уверен, там сегодня кружево. И оно уже пахнет ею.

Сидеть становится совсем неудобно, а я продолжаю жрать взглядом её красивые ножки. В машине достаточно тепло, чтобы ей было комфортно, но под моим взглядом светлая кожа начинает покрываться мурашками, которые не могут скрыть тончайшие чулки. Она его чувствует. Начинает глубже вдыхать и порывисто выдыхать. Теребит тонкими пальчиками с прозрачным маникюром серебряную пряжку ремешка.

Не выдержав, беру её за запястье, тяну руку к себе, раскрываю ладошку и кладу на ширинку, сжав сверху своей ладонью. Закатываю глаза от горячей волны удовольствия, а Люси перестает дышать.

— Это ты виновата, Снежинка.

Она поворачивает ко мне голову. Красивые глаза наполнены удивлением и страхом. Думает, возьму её прямо тут?

Я все ещё чертовски хочу этого. И могу. Но не стану. Может быть на обратном пути.

Еще раз крепко сдавив её ладошку на своём члене, отпускаю руку. Она тут же её убирает и, закусив губу, прячет под бедро.

Смешная такая. Щёчки порозовели. Ей вообще не нужна косметика, чтобы быть очаровательной. Её делают красивой живые эмоции, которые скрывать моя снежная девочка совершенно не умеет.

Люси заглядывается на городские огни, пока мы подъезжаем к ресторану. Он сегодня закрыт на спецобслуживание, и на парковке стоят только элитные автомобили. Водитель останавливается у входа. Открывает мне дверь. Выхожу. Мороз здесь чувствуется не так как за городом, но всё равно быстро пробирается под пиджак и рубашку. Зато помогает остудить вскипевшую кровь.

Подаю Люси руку. Она принимает помощь без споров и возражений. Спокойно идёт рядом, позволяя придерживать себя за талию.

Нам открывают дверь. Снимаю с неё пальто, отдаю подбежавшему к нам парню.

— Добрый вечер, господин Грановский. Рады снова приветствовать вас в нашем ресторане, — заученно улыбается девушка-хостес.

Проходим в зал. Сегодня здесь организован фуршет. Мужчины в костюмах беседуют между собой. На них виснут девочки из эскорта, которым заведует Адиль Садер. Лучшие только у него. Он недавно в нашей стране и в нашем городе, но уже успел обзавестись отличной репутацией и забрать себе всех самый дорогих клиентов.

Ольховский заметил меня, но он пока занят, а нам надо пообщаться наедине. Да и понаблюдать за Люси интересно. Я же хотел. Ворон тоже следит. У него свои методы. Мы его не видим, зато он видит всё. Потом расскажет самое полезное.

Глава 11

Руслан

Усадив Люси на принесённый официантом стул, вкладываю ей в руки стакан воды. Она жадно пьёт, внимательно всматриваясь в гостей. Касаюсь её подбородка, привлекая внимание. На губах осталась капелька воды. Стираю её пальцем, тормознув в себе желание толкнуть его ей в рот. Не время, не место для вновь разыгравшихся сексуальных фантазий.

— Тебе лучше? — нахожу слова для того, чтобы начать разговор.

— Да, спасибо. Наверное, это от голода. Голова закружилась. Хорошо, что рядом оказался мужчина, который меня поймал. Было бы некрасиво рухнуть у всех на глазах.

— Всё может быть… — задумчиво рассматриваю бледную девочку.

Она красиво ушла от темы страха и сохранила лицо перед присутствующими. В том числе и моё. Восхитительная. Пожалуй, единственно верное определение в данной ситуации.

Подхожу к столу, на небольшую тарелку накладываю разнообразные закуски с морепродуктами. Машинально отметил, что она выбирала именно их.

— Держи, — протягиваю тарелку снежной девочке.

— Я сегодня заслужила ужин? — тихо интересуется она. — Или это аванс? — мерцающих губ касается лёгкая улыбка, а в её глазах читаются грусть и голод.

— Определённо заслужила, — вкладываю ей в руки тарелку и раздраженно ухожу, пока не сорвался и не уволок её отсюда, чтобы наказать за острый язычок и колкие фразочки, так точно попадающие в цель.

У меня ещё есть дела, а к ней теперь никто не посмеет подойти без моего одобрения.

Вернувшись к Ольховскому, решаю ещё пару вопросов. Перекидываюсь несколькими словами с помощником губернатора и тем самым сыном прокурора. Без таких связей построить империю практически невозможно. Когда я начинал, у меня был лишь фундамент, доставшийся в наследство. Отец оставил мне опыт, имя и кучу долгов не самым законопослушным людям. Тогда-то я и понял, сколько решают связи. И далеко не всё решается только переговорами. В большом бизнесе много тех, кто понимает лишь язык денег и свистящего рядом с их виском свинца. Об этом мы говорим с одним старым, давно ушедшим в отставку, но не потерявшим влияние ФСБшником, другом моего отца, Рокотовым Геннадием Сергеевичем.

Показываю ему на Люси.

— Девочка с особенностями, — хмыкает Рокотов.

— В смысле?

— Цвет волос, Руслан. Он ведь натуральный? Не похоже на краску, — щурится, чтобы разглядеть получше. — Кожа светлая. Глазки опять же, если присмотреться. У тебя вот тоже голубые, но оттенок совсем другой. А реснички у неё тёмные. Интересно. И красиво. Она тебе нравится, да?

— Мы сейчас не о моей личной жизни говорим.

— А я бы поговорил и о ней. Почему нет?

— Потому что она личная, — ухмыляюсь.

— Ладно, — машет на меня рукой, как добродушный старик.

Этим образом легко обмануться. Его просто опасно недооценивать.

— Попробуй покопаться в наследственности, Руслан, — подсказывает Рокотов. — Возможно, есть какая-то незначительная мутация, которая и делает её особенной. Вряд ли таких случаев много. Что-то, да отследишь.

— Не поможете?

— Нет, — коварно улыбается Геннадий Сергеевич. — Это твоя загадка, твоя личная жизнь. Решай. Я вмешаюсь, если начнут стрелять. Как дети? Давно у вас не был.

— Растут и становятся неуправляемыми.

— Есть в кого. Заеду к вам на днях. Хорошего вечера.

Отсалютовав мне бокалом, уходит общаться с другими гостями. Я всё решил, и мы можем ехать домой.

Люси ждёт меня, медленно попивая шампанское вдали от основной массы присутствующих. Её тарелка с оставшимися на ней закусками стоит на краю стола. Пока иду, пытаюсь рассмотреть девочку с точки зрения Рокотова.

Приблизившись, касаюсь волос снежной девочки. Пропускаю прядь сквозь пальцы. Она удивлённо на меня смотрит. Взгляд пьяный, щёки порозовели. Мой внутренний зверь довольно урчит, снова чувствуя её особенный запах. Здесь ни одна женщина не пахнет так, как моя Люси. Я вдруг понимаю, что хочу посмотреть, как она кончает. Чтобы аромат свежего лета смешался с запахом её оргазма. Это должно быть очень вкусно...

— Тебе хватит, — забираю у неё бокал, беру за руку и веду к выходу из ресторана.

Нам тут же подают верхнюю одежду. Накинув пальто ей на плечи, придерживаю за талию. Люси штормит. Она всё время кусает губы и чему-то улыбается.

— Тебе весело, потому что напилась? — пытаюсь понять её настроение.

— Анестезия, — выговаривает она, слегка запинаясь. — Ты же сейчас захочешь секса, а я ничего не буду чувствовать. Надеюсь…

Её слова, как пощёчина, прямиком по моему мужскому самолюбию. Волосы на затылке встают дыбом. Пальцы сильнее впиваются в её талию через пальто.

К нам выскакивает водитель. Открывает дверь. Грубо заталкиваю Люси в тёплый салон.

— Будешь! — зло обещаю ей, прижав к себе и выдохнув в ухо. — И стонать подо мной тоже будешь! На городскую квартиру, — отдаю распоряжение водителю, поднимаю перегородку и впиваюсь губами в шею девчонки.

— Ай-яй, — хнычет она, пытаясь увернуться.

А я доказываю, что её анестезия ни хера не работает. Сжимаю зубы на мочке уха, провожу языком по кромке. Ладонью пробираюсь под платье. Она резко сводит бёдра, не пуская меня дальше. Жар её кожи будоражит кровь.

Чёрт! Когда я последний раз так хотел женщину? Предохранители перегорели! Положив ладонь ей на горло, поднимаю и поворачиваю голову Люси так, чтобы дотянуться до приоткрытых губ. Этот рот манит меня. Он такой горячий и смелый. Им хочется обладать постоянно. Всем её телом хочется обладать дико и бесконтрольно.

Что там Рокотов говорил про мутацию? Может эта девочка создана специально для меня? Может её тело вырабатывает особенные гормоны, от которых съезжает моя крыша?

Я не могу думать, вдыхая её запах и чувствуя её в своих руках. Такую хрупкую, нежную и беззащитную.

Трахая этот сладкий рот языком, сдавливаю пальцы на горле сильнее. Машинально. Она начинает задыхаться. Это помогает мне прийти в себя. Отпускаю. От расслабленности малышки не остаётся и следа. Нет больше анестезии. Адреналин выжег из её крови тот мизер алкоголя, что успел впитаться. Она трезвая и снова напуганная. Только в этот раз причиной её страха являюсь я.

Глава 12

Люси

Падаю спиной на кровать. Тело лёгкое, голова пьяная. Во рту привкус клубники и терпкого вина. На губах его поцелуй. Болезненный, жадный, с проникновением. Я ничего не делаю. Не хочу, чтобы опять было больно. Устала. Вдруг сейчас отчётливо поняла, как меня вымотали эти дни. Подчиниться — ещё не значит проиграть. Мне пока нечего ему противопоставить, но я могу облегчить по максимуму свою жизнь рядом с этим человеком.

Без сопротивления позволяю ему себя раздеть. Как с куклы, он стягивает с меня платье и тонкое кружево белья. Расстёгивает на себе рубашку. Оголяет торс.

Его горячая кожа соприкасается с моей. Все мышцы в моём теле болезненно сокращаются от желания закрыться. Медленный выдох ему в губы помогает немного расслабиться. Грубые пальцы терзают мои соски и грудь, сминая её, как губку. Он ласкает губами и языком. Оставляет влажную дорожку до самого лобка и опять поднимается к пупку. Вдавливается в него языком. Очерчивает круг, удерживая меня за бёдра.

Как хищный зверь водит носом по моей коже, шумно втягивая её запах. Выдыхает, вызывая непроизвольную дрожь. Запах его тела проникает в мои лёгкие, пытается подчинить себе мои пьяные мысли.

Руслан встает на одно колено на кровати, напрягая красивое и безумно опасное, злое, грубое тело, поднимает меня на руки, перекладывает головой на подушки. Заводит руки над головой. Тыльная сторона моей ладони касается прутьев спинки кровати. Звенит металл... Я распахиваю глаза, дёргаю руками и понимаю, что Зверь приковал меня наручниками.

За секунду моё дыхание учащается, и такой теперь знакомый безотчётный страх пролезает в голову. Там короткими вспышками мелькают картинки: старый тёмный подвал, наручники и железная миска с водой у старого матраса, лежащего на полу у стены.

В ужасе дёргаю руками, пытаясь вырваться. Руслан не понимает, что происходит. Я и сама не понимаю. Это так похоже на воспоминание. Жуткое, пробирающее до самых костей, и даже по ним струится холод.

Это воспоминание не может быть моим! Да нет же! Нет!

— Люси, Люси, — доносится до меня голос Зверя.

Я сжимаюсь в комок ещё сильнее. Он расстёгивает наручники, снова поднимает меня на руки и усаживает к себе на колени, прижимая к груди.

— Ты что-то вспомнила?

Отрицательно кручу головой.

Не знаю. Я пока ничего не понимаю. А даже если бы поняла, ему бы точно ничего не сказала.

— Можно мне ещё вина? — поднимаю на него взгляд.

— Сейчас принесу.

Пересаживает меня на кровать и уходит в гостиную, где мы оставили всё, что могло бы сойти за романтический ужин, не будь я в плену, а он жутким тираном. Или уже не таким жутким? Было хуже?

От попытки вспомнить голова начинает сильно болеть.

Руслан возвращается с полупустой бутылкой и тарелкой с ягодами. Уходит снова. Приносит бокалы и отдельно стакан воды.

Жадно выпиваю всё. Закидываю в рот клубнику, нервно жую, не чувствуя вкуса.

Грановский протягивает мне бокал вина. Свой залпом опустошает до дна и закусывает моими губами.

— Попробуем ещё раз? — показывает мне свой галстук.

Им привязывает запястья к спинке кровати. Больше никаких вспышек, словно это была странная, жестокая игра подсознания, галлюцинация. Возможно, я так боюсь близости с этим мужчиной, что мозг защищает тело столь изобретательным способом. Через страх гораздо сильнее того, что я испытываю рядом с Русланом.

— Люси, я дал слово, что сегодня тебе не будет больно. Не надо так меня бояться.

— Я пытаюсь, — из моего рта вырываются каркающие звуки вместо нормальных слов. Прокашливаюсь. Он подносит к моим губам бокал. Делаю глоток вина и закрываю глаза.

Другие прикосновения. Плавные, мягкие, опаляющие, но не прожигающие кожу до мяса. Другие поцелуи. Вместо изнасилования моего рта Руслан пытается устроить там настоящий танец, вовлекая в него мой язык.

Под его губами кожа воспаляется и звенит, но это не больно.

Что я успела узнать о Грановском? Он держит слово. Если обещает наказание — оно случится. Если сказал не будет больно — боли нет. Есть страх, стыд, но лишь от того, куда смещаются его губы.

Его ладони массируют бёдра снаружи, изнутри. Пальцы едва касаются самого интимного и отступают, разминая кожу, дразня все нервные окончания.

Он прикусывает местечко недалеко от сжатых нижних губок. Моё тело ещё слишком хорошо помнит, как ему там было больно, и оно пока не желает большего.

Руслан, подтянувшись выше, целует мой рот, устроив ладонь между моих бёдер. Похлопывает по очень чувствительной коже. Живот подрагивает при каждом шлепке. Он раскрывает складочки, поглаживает пальцем между ними.

— Всё ещё сопротивляешься.

Убирает руку и толкает эти же самые пальцы мне в рот.

— Оближи.

Послушно вожу языком по солоноватой коже с привкусом табака и моего женского.

— Хорошо, — дышит в ухо, проходится по нему языком.

Влажные пальцы скользят по моим складочкам, по клитору, включая какие-то маленькие рычажки. От того, что собственные руки завязаны, тепло, медленно расползающееся по животу, имеет привкус перца халапеньо. Жжётся, покалывает, доставляет непривычный дискомфорт.

И никакой боли.

— Просто принимай пока, — инструктирует Руслан.

Его пальцы проникают прямо в меня.

— Вот, — довольно урчит, — потекла.

Я не понимаю, как это работает. Мозг не даёт команды телу сопротивляться. Наверное, у него ещё шок от того, что всплыло в чёрной дыре под названием «память». Ненавижу этот проклятый вакуум. Так сложно быть уязвимой. Так тяжело не понимать, кто ты и что происходит вокруг тебя.

Пусть мне сейчас будет хорошо. Он сказал принимать — я буду. Не знаю, что Зверь придумает завтра. Сейчас он упрямо двигает пальцами внутри меня, положив средний на чувствительную плоть снаружи.

Острый жар копится во мне.

Губы Руслана ласкают мои. Смотрю в его голубые глаза мутным взглядом. Как хорошо, что я пьяная. Алкоголь помогает это пережить и не сгореть со стыда.

Глава 13

Руслан

Пока упрямая снежная девочка спит, надеваю брюки на голое тело, накидываю куртку и выхожу с сигаретой и телефоном на крытый балкон. Прикурив, набираю Ворона.

— Рассказывай, — требую, услышав его сопение в трубку.

— Либо из структуры. Либо наёмник.

— Либо такой, как ты, — смеюсь я, выпуская струйку дыма в потолок. — Наёмник из структуры.

— Профессионал, Рус. Он отлично знал, где в зале расположены камеры. Их немного, и всё время держаться к ним затылком не так уж сложно, если знаешь, как это грамотно делать. Для опроса гостей полномочий у меня нет, так что это всё. Хорошо разглядеть его могла только твоя девчонка. Больше ничего подозрительного не было. Тачки на парковке и все, что рядом были, проверили. Чисто. Извини. Я делаю всё, что могу, но сам понимаешь, тех возможностей, что были раньше, уже нет.

— Да я ж не обвиняю, Ворон. Ладно, спи. Остальное обсудим днём.

О его нынешних возможностях я прекрасно знаю. И если с друзьями у меня не сложилось, большой бизнес отсёк всех, то с людьми, которым я точно могу доверять, дела обстоят чуть лучше. Их двое. Ворон и Рокотов.

Глотнув воды на кухне, возвращаюсь в спальню. Люси мечется по подушке, тихо хныча:

— Выпустите меня. Выпустите.

Ложусь к ней. Дрожит и плачет. На губах капелька крови. Это не я. Она сама прикусила. И снова кусает губы, дёрнувшись всем телом, словно пытается выбраться из захвата.

— Просыпайся. Снежинка, проснись, — зову чуть громче.

Не умею я ласково. Разучился вечность назад. От самого себя такие интонации слышать дико. Они звучат нелепо и будто откуда-то со стороны.

Люси распахивает глаза. Резко садится на кровати и шарахается от меня в другой её конец, едва не улетев на пол. Тяжело дыша, обнимает себя руками и смотрит так, словно не видит. Или видит, но кого-то другого...

— Тихо, — стараюсь говорить максимально спокойно.

Пододвигаюсь и касаюсь ладонью её голого колена. Девочка снова вздрагивает, моргает, делая очередной вздох.

— Отпусти меня, Руслан, — шепчет севшим голосом. — Пожалуйста.

— Не могу. И не хочу. Что тебе снилось?

— Я не знаю. Кошмар. Обычный кошмар, — ложится, сворачивается клубочком и тянет на себя одеяло.

— Зачем ты мне лжёшь, Люси? Вместо этого ты могла бы просто попросить о помощи.

— Кого? — злой и обидный смешок вместе со всхлипом. — Тебя? И что ты попросишь взамен? У меня ничего нет, Руслан. Ты отобрал последнее — девственность. Мне нечего тебе предложить. А тело… Ты сказал, что можешь брать его силой. Так что тут для меня ничего не изменится.

— Тебе было плохо со мной сегодня? — разглядываю её красивое лицо. С его бледностью резко контрастируют алые от крови губы и глаза, заплаканные, но всё равно очень тёплые, летние.

— Удовольствие тоже может быть принудительным. Я не знала. Физически нет, мне не было плохо. В голове я знаю, что являюсь твоей собственностью. А если бы хотела забыть, ты бы не дал.

— Ты больше не боишься меня?

Ложусь на свою подушку, поправляю Люси одеяло. Она следит за каждым моим движением.

Ошибся. Боится.

— Есть кто-то, кого я боюсь гораздо сильнее тебя. Но я не могу вспомнить. Только чувствую.

— Тот мужчина в ресторане? — пытаюсь вытащить ещё немного информации.

— Не понимаю, о чём ты, — она закрывает глаза, делая вид, что спит. Даже дыхание выравнивает.

И я бы поверил, если бы не слипшиеся от слёз ресницы, ни сочащаяся из губы кровь, которую она едва заметно слизывает и морщится от её вкуса.

Плавно убираю за ухо светлые волосы, двигаюсь ближе, переворачиваю её на спину. Люси открывает глаза, а я собираю губами кровь с мягких раненых губ. Очень сложно отказать себе в ней, в этой девочке с упрямым взглядом.

Выдернув из-под себя одеяло, мешающее мне её чувствовать, впиваюсь в сладкий рот, зализывая языком ранку. Целую заплаканные щёки, красивые глаза, наслаждаясь трепетанием обнажённой груди, прижатой к моему торсу.

Люси вызывает во мне эмоции, абсолютно противоположные друг другу. Это взрывает мне мозг до головной боли, а ей всё равно. Снежная девочка не отвечает на поцелуй. Стоит мне оторваться от её губ, зараза сладко зевает, прикрыв рот тыльной стороной ладони, и снова смотрит мне в глаза.

Бесит! И я бы взял эту девчонку прямо сейчас, но я дал слово, что этой ночью будет иначе. Скатываюсь с неё. Встаю.

— Спи.

Вырубив свет, ухожу из комнаты. Сажусь в гостиной на диван. Откидываю голову на мягкий подголовник. В затылке пульсирует. Я слишком много думаю сегодня и всё не о том.

Пусто здесь стало. С тех пор как мы съехали, в этой квартире ничего не изменилось. Разве что следы крови на кухне замыли, заменили стекло, и запах… Да, запах, пожалуй, тоже стал другим. Эта квартира уже несколько лет пахнет духами малознакомых женщин, вином и сексом.

Когда-то приезжать сюда было больно, потом некомфортно, а ещё чуть позже стало всё равно.

Почему я сейчас думаю об этом, а не о предстоящем тендере?

Люси включила эти мысли в моей голове. Триггернуло от её кошмара. Я вспомнил свой.

Забавно… Гоняясь за одним чудовищем, я пропустил момент, когда сам превратился в него.

Встаю и медленно подхожу к окну. Провожу пальцами по прохладному стеклу. В этом месте прошла пуля. Я помню дыру. Само стекло не разбилось, но его толщины оказалось недостаточно, чтобы удержать смертельный снаряд, летящий прямо в голову ничего не подозревающей молодой женщине. Всё было подготовлено и рассчитано. У моей жены не было шансов выжить.

Присаживаюсь на корточки. Касаюсь пола.

Здесь она лежала с открытыми глазами, а кровь из раны медленно стекала на паркет. Её было немного, но отмывать всё равно оказалось довольно сложно.

Дети не видели. Они не знают, что случилось с их матерью. Я так и не нашел слов, чтобы объяснить. Мы просто перестали о ней говорить. Я всем запретил о ней говорить. Надеялся, Назар быстрее прекратит спрашивать, а Ками… Она была ещё совсем маленькой, чтобы понимать или помнить.

Глава 14

Руслан

Раздражённо разрезаю шагами коридор административного этажа нашего головного офиса. Глянув на меня, Геля сдержанно кивает, моментально поймав моё настроение, и ловко застёгивает верхнюю пуговичку блузки, тут же устремив взгляд в монитор.

— Кофе мне принеси. Крепкий. И Ворона вызови. Деньги Ольховскому перевели? Я скидывал сумму.

— Сейчас сделаю, вызову и узнаю. Десять минут, Руслан Аркадьевич, — быстро отвечает она.

Кивнув, закрываюсь в кабинете, небрежно бросаю пиджак на спинку кресла и сажусь в него, закрывая глаза. Голова с ночи никак не отпускает. Она и не болит толком. Напоминая зубную боль, назойливо пульсирует, вызывая постоянное раздражение. Две таблетки сожрал уже. Не помогает.

— Можно? — заглядывает Геля. — Кофе принесла.

— Заходи.

Ее каблук царапает пол и стучит прямо у меня в висках. Сжав зубы, давлю на них пальцами, слегка массируя.

— Руслан Аркадьевич, — тихо зовет помощница, — может таблетку?

— Уйди!

— Поняла. Ворон сейчас будет. Он там своих гоняет.

— Хорошо.

Взмахом руки отсылаю её и слышу тихое:

— Магнитные бури, что ли? Все злые с утра.

Не знаю, какие там бури в башке у Ворона, у меня долбанные воспоминания. Я четыре года прекрасно жил без них. И эта квартира не вызывала ровным счётом никаких эмоций. В ней побывало достаточно женщин, и ни одна не смогла включить в моей голове проклятые картинки из прошлого. Они пили со мной, смеялись со мной и трахались со мной, надеясь задержаться в моей жизни как можно дольше. Взрослые, красивые, умеющие доставлять мужчине удовольствие и готовые принимать любой секс. И каждую я отпускал утром без сожаления, стирая из памяти лица, имена, запахи. Зачем они мне? Второй раз случался крайне редко, а держать в голове ненужный шлак нет ни малейшего смысла. Цифры, расчёты, полезные связи — вот, что там должно быть.

В дверь стучат. Молотки в висках и затылке начинают усиленно долбить по болевым точкам.

— Заходи, — со стоном роняю голову себе на руки, сложенные на столешнице.

Тяжёлые шаги Ворона, который, откровенно говоря, по габаритам больше смахивает на хорошего такого медведя, но при этом умудряется быть гибким, быстрым и когда надо незаметным, глушат.

— На, — кидает на стол блистер с таблетками. — Одной хватит.

Наливает мне воды из кулера, протягивает стакан, избегая грохота толстого стекла по столешнице, и садится в удобное кресло напротив. Глотаю таблетку, снова откидываясь на высокую спинку своего.

— Что случилось? — спокойно интересуется он.

— Я хочу, чтобы ты занялся продажей моей квартиры.

— Я? — его тёмная густая бровь ползёт вверх. — Да и нахрена? Ты же не хотел.

— Теперь хочу.

— Это многое объясняет, — хмыкает он.

— А я обязан тебе что-то объяснять? — раздраженно стучу пальцами по подлокотнику. — Просто продай эту чёртову квартиру, Ворон! Все бабки твои. Доверенность и всё, что там будет нужно, я подпишу.

Его таблетка начинает действовать. Голова плавно перестаёт болеть. Геля предусмотрительно приносит ещё кофе. В этот раз две чашки. Молча уходит, аккуратно прикрыв за собой дверь.

— Ворон, ты веришь в карму? Или в судьбу? В это нечто эфемерное?

— Что ты пил вчера? — ржёт он. — Где я и где суеверия, Грановский? Я верю в свою интуицию и в свой ствол, — кладет ладонь на кобуру. —Всё остальное от лукавого. Только слабые пытаются оправдаться за счёт всех этих бредней. Сильные рассчитывают на себя и свою голову.

— Хрен поспоришь. Ладно. Вали работать. Геля сказала, ты своих дрочишь сегодня. Накосячили?

— Для профилактики. Чтобы не расслаблялись, — он залпом допивает свой кофе и поднимается, одёргивая чёрную футболку. — Кстати, я хочу в выходные сгонять в тот интернат, где жила Люси. Лично побеседую с директором. Ты же знаешь, такие женщины не могут мне отказать, — хищно ухмыляется он.

— Думаешь, там всё же что-то знают?

— Вряд ли. Но я всё равно съезжу. У нас с тобой и людей Адиля были разные поводы для сбора информации. Они страховались перед аукционом, а мы ищем конкретные следы. Так что я предпочту убедиться в их отсутствии сам. И насчёт анализов, про которые говорил Рокотов. Будем делать?

— Да.

Подтвердив, что услышал, Ворон оставляет меня одного. Геля сообщает, что Ольховскому перевели часть денег согласно нашей с ним договорённости. И я спокойно занимаюсь остальными делами, старательно выгребая из головы всё лишнее.

Две встречи. Внезапная проверка одного из строящихся объектов и нервно дёргающийся глаз у руководителя данного проекта, как бальзам на мою взбаламученную душу.

Освободившись только к восьми вечера, сразу еду на городскую квартиру.

Охранник, скучающий у двери, отчитывается о двух доставках еды для Люси. Она угостила его чаем, поделилась роллами и даже не пыталась сбежать.

Захожу. Снежная девочка сидит перед телевизором, подобрав под себя ноги и обняв декоративную подушку. Оборачивается, услышав мои шаги.

— Удивлён, — подхожу к кухонному островку, упираюсь ладонями в столешницу.

— Между «добровольно отпусти» и «я бегу» есть разница, — грустно улыбается она. — Мне совсем не хочется быть растерзанной жестоким Зверем за попытку получить свободу. Твои люди поймали бы меня за пару часов, — вздыхает Люси.

— Значит, ты сделала выбор? — складываю руки на груди.

— У меня его не было, — она подтягивает босые ноги ещё ближе к себе, проводит ладошками по плечам. — Пока нет, — заканчивает очень-очень тихо, с отчётливыми нотками обречённости в каждом выдыхаемом звуке.

— Собирайся. Внизу ждёт машина. Мы возвращаемся домой.

В кухонных ящиках нахожу плотный пакет. Иду в спальню и выгребаю из тумбочки разнообразные взрослые игрушки. Пожалуй, это всё, что я заберу из этой квартиры. Давно надо было так сделать. Я слишком затянул…

Люси готова. Охранник провожает её вниз к машине, а я прохожу из комнаты в комнату и выключаю свет. Последней гашу гостиную. С полным ощущением, что всё делаю правильно, запираю дверь.

Глава 15

Люси

Руслан молчал всю дорогу, пока мы добирались, и так же молча ушёл к себе, стоило войти в дом. Глядя в окно, я до поздней ночи ждала, что он придёт, и вздрагивала от каждого постороннего звука.

Не пришёл.

Укутавшись в одеяло, не заметила как уснула. Прошлая ночь была беспокойной. Организм требовательно взял своё, чтобы восстановить ресурсы. Мне предстоит выжить в мире Грановского, иначе этот мир играючи сломает меня пополам.

— Вы посмотрите! Она ещё в кровати!

Меня будит противное, скрипучее возмущение Инессы. Эта дама бесцеремонно сдёргивает с меня одеяло.

— А если я не одета? — возмущённо смотрю на женщину, питающую ко мне яркую, открытую неприязнь.

— И что я там не видела? Ты забыла, что Руслан назначил тебя няней? Вставай. Детей надо разбудить, проследить, чтобы они умылись, переоделись и спустились к завтраку.

— Хорошо. Сейчас сделаю.

Плохо понимая, сколько сейчас времени, быстро привожу в порядок сначала себя. Буквально десять минут на то, чтобы умыться, почистить зубы и найти удобную одежду. Детские на втором этаже в противоположном крыле от спальни Руслана. Бросаю туда короткий взгляд. Все двери открыты. Судя по завыванию пылесоса, в его комнате идёт уборка.

Пожав плечами, сворачиваю к спальням детей. На двери Назара появился постер с изображением значка радиации и яркой надписью: «Не входи. Убьёт!».

— Мальчишка, — улыбнулась я и, постучав, вошла в комнату Ками.

У принцессы всё тот же хаос. Дорогостоящая корона небрежно валяется на рабочем столе вперемешку с цветными резинками и яркими тетрадками.

Сажусь на край кровати. Девочка спит на животе, обняв обеими руками подушку. Тёмные волосы полностью закрыли лицо. Убираю их ей на спину. Глажу по ней, думая, что так разбудить кроху уж точно лучше, чем рявкать, как делает Инесса.

— Вставай. Просыпайся, Ками.

— Отстань! — она отворачивается к стене.

— Ладно, — притворно вздыхаю. — Тогда мы не пойдём с тобой лепить подружку вашему снеговику.

— Я с тобой никуда не пойду! — капризничает избалованная малышка.

Дверь её комнаты неожиданно распахивается. В проёме появляется Руслан. Опирается плечом на косяк и наблюдает за происходящим, не проронив ни слова. Воздух в детской комнате моментально становится тяжелее и гуще. Грановский похож на взведённый взрывной механизм. Ледяные голубые глаза буквально примораживают меня к детской кровати.

— Ками, папа пришёл, — шепчу девочке на ушко.

Она тут же подскакивает. Слетает с кровати и несётся к нему с расставленными в стороны руками. В шаге от объятий резко останавливается, поднимает голову и теряется под его взглядом. Руслан поднимает дочку на руки.

— Доброе утро, пап, — бормочет кроха и трётся губами о его щёку.

— Пока не знаю, — он не смотрит на дочь. Только на меня. И я понимаю, что его утро добрым предстоит сделать именно мне.

— Я буду завтракать в кабинете. Зайди ко мне, как закончишь здесь.

— Хорошо.

Уже представляю себе все пошлые сценарии, которые можно реализовать в кабинете. Одно радует, он не станет делать больно, ведь я приняла правила его игры.

Убедив себя в этом, борюсь с капризной Камилой. Сначала ей не нравится одежда, потом причёска. Потом в меня летит корона с обиженным криком: «Я её больше не хочу! Я хочу другую!».

А всё почему? Потому что папа никак не отреагировал на её детские объятия. Да, на руки взял. И что? Он же как робот с ней себя повёл! И малышка сильно расстроилась. Я это так хорошо чувствую. Сама не знаю, почему. Будто это меня взяли и оттолкнули самые близкие. Как котёнка, на которого аллергия. В руках подержали и отодвинули подальше. А лучше в коробку и на ближайшую остановку, чтобы не мучиться.

Разделив с Ками её чувства, собираю красивые длинные волосы в сложную причёску, как у настоящей принцессы. Руки делают сами. С механической памятью у меня проблем нет, я уже убедилась. Закалываю в тёмные уложенные прядки шпильки с бабочками на конце. Малышка с восторгом крутится перед зеркалом, глядя, как приподнимается воздушная многослойная юбочка и переливаются в волосах заколки.

— Подожди меня немного, — прошу, пока настроение у Камилы снова не испортилось. — Я зайду к твоему брату и вместе пойдём завтракать.

Она берёт планшет и садится смотреть мультики.

С Назаром проще. Он большой уже и вполне самостоятельный. Когда я вошла, мальчик успел одеться в форму лицея. На пиджаке красуется витиеватый логотип. Блестят начищенные до блеска туфли, подчёркивая статус непростого заведения и ребенка, который там учится.

— Привет, — улыбаюсь ему.

Небрежный равнодушный взгляд становится мне ответом. Назар подхватывает рюкзак и, задев меня плечом, выходит из спальни.

— Подожди, — ловлю его в коридоре.

— Мне не нужна нянька, — огрызается он и попросту сбегает от меня вниз.

«Так. Спокойно» — даю себе установку.

Ведь в чём-то Назар действительно прав. Зачем ему нянька в десять? Ещё и девушка. Был бы мужчина, который смог бы его научить всяким нужным штукам. А тут я.

Думая, как бы подступиться к сыну Руслана, отвожу Камилу на завтрак. Предупреждаю Инессу, что меня вызывал Грановский и, подобравшись, отправляюсь искать его кабинет.

Стою пару минут у двери. Набираю в грудь побольше воздуха. Медленно выдыхаю и стучу.

— Заходи, — раздаётся глухое с той стороны.

Вхожу в стильно и функционально обставленную комнату. На высоких окнах полностью открыты жалюзи, и вид открывается очень красивый. Окна кабинета выходят на другую сторону двора. Лес там кажется гуще, а снега больше. Руслан сидит за столом, внимательно вчитываясь в бумаги и медленно попивая кофе.

Подняв на меня взгляд, Грановский отталкивается ногами от пола. Его кресло отъезжает от стола. Он жестом подзывает меня.

Подхожу. Руслан одним движением усаживает к себе на колено, сразу забираясь ладонью ко мне под футболку.

Глава 16

Руслан

Мой увлекательный рассказ — не исповедь и не сожаления о сделанном. Будь у меня шанс отмотать всё назад, я с тем же удовольствием всадил бы пулю в лоб первоклассного наёмника, убившего мою жену. Женщину бы не трогал… Сейчас нет. А тогда во мне было столько ярости! Ею можно было накормить половину земного шара. Я в красках представлял себе картинку: не Я пришёл и обнаружил тело жены... На кухню вбежала маленькая Ками или Назар, а там их мать с навечно застывшим взглядом...

Это согнуло давно закалённый стержень и меня сорвало. Женщине того наёмника просто не повезло. В момент захвата она оказалась рядом с мужем и попала под «каток».

Мой рассказ — это обвинение. Импульсивное. Наверное, даже мальчишеское. Несгибаемая девочка с глазами цвета летнего неба, сама того не подозревая, взломала невидимые замки и впустила в мою реальность эмоции и чувства.

Они распирают грудную клетку. Не дают уснуть.

Надо было, наверное, подняться к Люси. Лечь рядом и напитаться её теплом. Будить не хотелось. Что-то объяснять тем более.

Я практически всю ночь просидел в кресле, смотрел в окно на тёмные стволы деревьев, на корявые ветви, подсвеченные вдалеке светом из окон соседних домов, и думал о том, что было, вспоминал неприятное ощущение уязвимости и бессилия. Я не имел на них права тогда. У меня бизнес, люди, дети, которым нужен сильный отец. А внутри всё горело. Без моей женщины, без запаха её любимого крема для рук, без её смеха, без поддержки, что она так умело давала, без её тихого шёпота в постели мне было пусто и холодно. У нас была идеальная совместимость. Я — лёд, она — огонь, согревающий моё сердце и не дающий ему превратиться в мёртвую глыбу. А потом всё закончилось.

Таких как она больше не существует. И если что хорошего во мне осталось, это воспоминания о ней. Тех чувств, что я испытывал к своей жене, тоже больше нет. Они были особенными, как женщина, которой они принадлежали. Наверное, всё выгорело во мне тогда. Осталась лишь память, и ту я пинками загнал как можно дальше.

На место тех чувств упрямо рвутся другие. Люси пробуждает во мне не только желание. Это что-то совсем другое. Она будто не просто топит лёд внутри меня, она кипятит кровь. И я, как пацан, хочу обладать ею регулярно и максимально пошло. Что-то животное во мне, так напоминающее страсть, требует её безоговорочного подчинения. И чем больше она сопротивляется, тем больше я её желаю, но когда начинает изображать из себя покорную безразличную куклу, вскипаю ещё сильнее.

Меня злит, что её проблемы стали моим триггером. Меня бесит, что эта девчонка пробудила во мне то, что спало четыре года. Я психую от того, что противоречу сам себе.

Да, меня триггерит, но я хочу разгадать её тайну. Хочу помочь, просто пока не понимаю как. Я умею манипулировать, умею быстро принимать решения и добиваться своего, но с ней вообще всё не так. Всё летит к чертям! Не люблю, когда что-то выходит из-под контроля.

Тряхнув головой, забираю со спинки кресла пиджак, со стола документы и спускаюсь вниз. В главной гостиной на диване сидит Назар. Для разнообразия в его руках не телефон, а планшет. Мой десятилетний сын увлечённо рассматривает фотографии какой-то симпатичной девчонки, своей ровесницы.

Первая школьная влюблённость?

Это открытие вгоняет меня в ступор. Парень растёт, я мозгами это понимаю. Ещё несколько лет, и всё станет гораздо сложнее. Надо бы с ним поговорить. Потом.

Да, потом обязательно поговорю. Попытаюсь.

Пока я не готов. Да и Назар с налёта вряд ли станет меня слушать. В этом мы с сыном очень похожи. Жена умела подбирать ключи и ко мне, и к нему. Но теперь Назар думает, что она его бросила, а я всё ещё не придумал, как сказать ему правду, поэтому делаю пару тихих шагов назад и один громкий вперед, чтобы он меня заметил.

Назар вздрагивает, переворачивает планшет экраном вниз к себе на колени.

— Папа! — возмущенно сопит.

— Извини.

Тянет заглянуть в столовую и посмотреть, как Люси справляется с Камилой, но мне уже некогда. Отсюда придётся сразу ехать на встречу, а уже потом в офис.

Сев в машину, погружаюсь в дела и выныриваю из них только поздно вечером. А дома меня встречает недовольная Инесса.

Последнее, чего я сейчас хочу, это слушать её очередные претензии.

— Время — половина одиннадцатого, а они там в приставку играют и все мои замечания игнорируют. Руслан, ну это же невыносимо. Какая няня из этой девчонки? Она вносит хаос в расписание детей!

Проигнорировав её тон, быстро поднимаюсь на второй этаж. Сворачиваю в крыло с детскими комнатами. Приставка у Назара. Оттуда же раздаётся звонкий смех Люси.

Я впервые слышу, как она смеётся, и это откликается во мне лёгкой волной тепла.

Открываю дверь, и мои брови ползут вверх. Они действительно играют в приставку. Устроились на полу, на горе подушек, и рубятся в два джойстика в стрелялку.

— Да ты не так делаешь! — возмущается сын. — Мы из-за тебя сейчас проиграем. Смотри, — быстро прожимает комбинации кнопок, и его персонаж вытворяет сложный боевой приём.

— Ааа!!! Я поняла! — улыбается ему Люси, совершенно не замечая меня. — Я вот эту кнопку не нажала. Только две.

— Девчонки, — раздраженно вздыхает Назар и запускает новый раунд.

Они действительно выигрывают. Люси довольно подпрыгивает на подушках, а мой сын улыбается. Этого я тоже не видел уже довольно давно.

Назар же меня и замечает. Улыбка сразу исчезает, взгляд мрачнеет. Люси тоже оглядывается.

— Упс, — поджимает губы.

Поднимается с пола, поправляет одежду.

— Давай ты будешь орать на меня не здесь, — подойдя ближе, шепчет мне. — Назар, спокойной ночи. Спасибо, что дал поиграть, — уже громче сыну.

— Спасибо, что помогла с английским, — отвечает он.

— Ты знаешь язык? — спрашиваю, пропуская её перед собой в коридор.

— Как выяснилось, да. И пока ты не начал меня отчитывать за фактически мой первый рабочий день, я хочу сказать, что Назару необязательно ложиться так же рано, как и Ками. Он старше и… Я просто поставила себя на его место. Мне было бы приятно, будь у меня небольшая привилегия — чуть больше свободного личного времени для всякой ерунды.

Глава 17

Люси

Закрыв за собой дверь в комнату, просто спускаюсь по ней на пол и подтягиваю к себе колени, обнимая их обеими руками. Есть целых тридцать минут для того, чтобы прийти в себя от собственной дерзости. Это не я. Или я, но очень нервная после сложного дня. Зато актриса я, оказывается, вполне ничего! Или у Грановского тоже был сложный день, и потому он не заметил ни бледности, которую не скрывает даже косметика, ни лёгкой вибрации в голосе во время нашего разговора.

Я не смогла промолчать. Ещё один день с его детьми показал, насколько же им не хватает отца. Камила привлекает к себе внимание капризами и грубостью, на которую никто и никак не реагирует. Она же принцесса и, видимо, все здесь решили, что кроме главной царственной особы никто не имеет права делать ей замечания. А Назар никого не пускает в своё пространство. Чуть что, сразу обрастает невидимыми колючками и отгораживается короткими равнодушными фразами.

Ками сегодня категорически отказывалась заниматься по подготовительной программе для лицея, куда пойдёт в первый класс в следующем году. Чтобы показать мне всю серьёзность своих намерений, залила тетради и учебники цветной водой, в которой мы с ней смывали гуашь с кисточек. Скинула всё это в кучу, забралась с ногами на стол и оттуда указала мне на грязную кучу макулатуры: «Убирай!»

Убирать я не стала и запретила это делать Вере. Инесса вызверилась на нас, но я ведь теперь няня. Ей огромных трудов стоило не сожрать меня прямо на месте.

Ну черт возьми! Даже я вместе со всеми своими дырами в памяти понимаю, что нельзя потакать такому поведению! Почему шестилетнему ребенку позволяют унижать людей гораздо старше неё?

Договориться с малышкой было сложно. Я подбирала ключик за ключиком, пока мы не сошлись на сказке. Мне в голову пришла идея — вместе придумать сказку и разыграть её с куклами. Камила заинтересовалась, подумала и кивнула. А я в благодарность за то, что она пошла мне навстречу, сделала то же для неё и помогла убрать испорченные тетради и протереть пол.

У дочери Грановского есть тяга к творчеству. Она не любит сидеть за учебниками, зато рисовала долго и увлечённо. Да и наша сказочная импровизация ей понравилась.

С Назаром мы сошлись на английском. Он сначала долго отфыркивался и всячески показывал, что я ему не нужна и он всё может сам. Но споткнулся на довольно сложном упражнении и всё же пришёл, потому как преподаватель у них строгий, а он не хочет портить себе оценки. Я не была уверена, что смогу ему помочь, но язык дался легко. Ещё одна галочка в моей медленно возвращающейся памяти.

Парень и сам неплохо знает язык, всё же он любит компьютерные игры и в целом технику. С упражнением мы разобрались и засели играть. Я немного выдохнула за весь день, отвлеклась и даже посмеялась.

Увидела Руслана и меня откинуло в наше с ним утро. Так что я наговорила, конечно. Надо было подать информацию немного иначе. Теперь уже поздно.

Встаю с пола. Отхожу к окну, но ничего там не вижу. Очень сложно бороться на два фронта. Со своими внутренними страхами и отчаянием — с одной стороны, и Грановским — с другой. Мне сегодня показалось, что я не выдержу, сломаюсь, меня разорвёт на куски и разметает по окрестностям. Что-то не даёт мне сдаться. Я не понимаю. Ищу это внутри себя, прислушиваюсь, но пока безрезультатно.

Рассказ Руслана откликается внутренней болью. Очень сильной, до тошноты. Я утром, вопреки его указу, так и не смогла поесть. Дело было не в сексе. Я раз за разом представляла себе ту женщину, отчаянно кричащую, умоляющую её не трогать. И как крошились зубы у её мужа, но он вряд ли смог отвести глаза. Я уверена, он посмотрел страшный, заключительный фрагмент жизни своей женщины от начала и до конца.

Грановский сказал, этот человек был его врагом. Что надо было сделать, чтобы погибнуть настолько жестокой смертью? Боже! Что могло сподвигнуть человека так поступить с другими людьми?!

Если только ещё одна смерть. Другого человека. Близкого Руслану. Очень дорого, вероятно.

Ничего другого мне не удалось придумать.

Кто это мог быть? Отец, мать? Жена, о которой в этом доме запрещено говорить?

Это всё не моё дело. Совсем не моё. Но я не могу об этом не думать. Мысли сами ломятся в голову и выстраивают логические цепочки. Не факт, что правильные. Исходных данных у меня слишком мало.

— Ты замерзла? — раздается за спиной.

Разворачиваюсь к Руслану. Он стягивает с моей кровати покрывало. Подходит, заворачивает меня в него.

— Дрожишь, — поясняет.

Опять вся моя слабость перед ним наружу.

Мне восемнадцать! Черт возьми! Мне всего восемнадцать! Почему со мной всё это происходит?! Почему в памяти всплывает тот проклятый подвал?! Почему я думаю о смерти людей, которых даже не знаю?! А могла бы где-то учиться, ходить в кафе с подружками, мерить платья в дорогих магазинах, а потом убегать, так ничего и не купив, потому что денег на них нет. Я придумываю себе эту жизнь по ночам, пока не падаю в кошмары. Нормальную, чтоб её, жизнь!

— Люси? — его голос звучит далеко и глухо. А ещё удивлённо.

Сильные руки сжимаются на моих плечах и тянут к себе. А у меня истерика. Странная, беззвучная. Маленькая девочка во мне отчаянно кричит, а наружу прорываются лишь дрожь и слёзы.

Ноги подгибаются. Грановский ловит. Садится на кровать, а меня устраивает у себя на коленях. Плотнее укутывает в покрывало, а сверху в свои сильные, грязные от чужой крови руки.

— Н-ни ч-его, — выдавливаю из себя слова, клацая стучащими зубами. — Н-не р-рас… — вдох, — рас-сказы-вай мне. Н-не х-хочу знать! З-зачем к-куп… — выдох. — Куп-пленной вещи з-нать о т-тебе, — вдох. — Т-такие п-подробн-ности?

— Я не хотел вспоминать, — очень тихо отвечает Руслан. Я даже не понимаю, как слышу его. Уши заложены. — Ты разбудила их во мне.

— Я… тебе… — зубы перестали стучать, но дышать всё ещё трудно. — Не верю.

Он не отвечает. Лишь прижимает меня крепче и долго не двигается. Всё, что я слышу, это его дыхание и биение сердца. В ушах в рассинхроне бьётся моё.

Глава 18

Люси

Утро такое странное, будто меня откатило в мой первый день в этом доме. Тишина. Я лежу на кровати под одеялом. Оглядываться страшно. В комнате пахнет одеколоном Руслана. Он не трогал меня. Я даже не помню, как уснула, но точно спала и физически выспалась. Только мне пусто и шевелиться совсем не хочется. Вдруг он там, на второй половине кровати. Задену, разбужу…

«Снег пошёл» — всплывает в памяти голос Грановского.

На улице всё занесло, насколько я могу увидеть с кровати. Белые хлопья плотным слоем облепили даже стволы деревьев. Пугающие в ночное время ветки опушились, согнулись под тяжестью хвойные лапы. Сейчас бы туда. Прикоснуться к этой красоте. Подышать кристально чистым воздухом. Наполнить себя ресурсом, силами, чтобы пережить ещё один день, а за ним ещё один...

В комнату тихонечко входит Вера. Улыбнувшись, ставит передо мной на тумбочку поднос с чаем, двумя пиалами и тарелкой, сверху накрытой салфетками.

— Хозяин распорядился покормить тебя здесь. Я тебе чай на травах заварила. Из моих запасов. Собираю в сезон, перебираю, сушу. Полезные. Для иммунитета, для успокоения нервной системы и много других. Тебе сделала особенный. Пей, не бойся. Мёд ещё. Тоже наш. Муж мой пасеку небольшую держит в деревне. Руслан Аркадьевич для детей покупает. А если не любишь мёд, — показывает на вторую пиалу, — есть обычное сгущённое молоко. С блинчиками вкусно.

— Спасибо вам огромное, — мне от всей души хочется её обнять. — А Руслан дома?

— Нет, — она понижает голос, будто нас могут услышать. — Он среди ночи меня поднял, распорядился тебя покормить и уехал.

— Ночью?

— Да. И не ходит он ко мне обычно. Инесса Константиновна же тут главная. А тут пришёл.

— Действительно странно, — сажусь, подтягивая одеяло выше к груди. — Дети встали?

— Так рано ещё, — улыбается Вера. — Сейчас поешь и как раз можно идти поднимать. А я пойду, а то Инесса будет свирепствовать.

Тёплые, блестящие от сливочного масла ажурные блинчики с мёдом наполняют теплом каждую клеточку моего тела. Закрываю глаза, представляя себя не здесь, а в той самой деревне у Веры. Бревенчатый дом, низенький забор с редкими колышками, скрипучая калитка и аромат трав, из которых сделан этот безумно вкусный чай. И я улыбаюсь солнцу, слепящему глаза и прогревающему землю.

Действительно улыбаюсь. Мне так нужно было это тепло. Доброе, искреннее. И голос у Веры такой… Она пока говорила, я впитывала его в себя. Жаль, что эта женщина почти всегда молчит. Её я бы с удовольствием послушала ещё. Представляю, как она читает сказки, и улыбаюсь шире, чувствуя себя тем самым ребёнком, который вчера бился в истерике глубоко внутри.

Позволяю себе ещё один блинчик и нехотя выбираюсь из кровати. Принимаю душ, заплетаю волосы в две косы. Выбираю удобную одежду и отправляюсь поднимать малышню.

Сначала Назара. К нему только заглядываю, чтобы убедиться, он снова встал сам. Вручаю ему ещё тёплый блинчик с прихваченной с собой тарелки и забегаю к Ками.

— А что я тебе принесла? — глажу её по спине и ножкам, чтобы не напугать. — Просыпайся, принцесса. Завтрак подан.

Хитрая кроха открывает один глаз. Видит блины и тут же садится.

— Это мне? — искренне удивляется.

— Вообще-то мне. Но! Я готова с тобой поделиться, если ты сейчас быстренько встанешь, умоешься и погуляешь со мной во дворе. Как тебе вариант?

— Люси, а ещё есть? — к нам совсем неожиданно заглядывает Назар.

Пересчитываю блинчики и зову его.

— Люси только со мной будет делиться! — начинает капризничать Камила.

— Мы так не договаривались. Здесь хватит на всех. Держи, — сложив один блин треугольником, отдаю Назару, остальное достаётся нашей принцессе. Как раз пополам получилось. — А давай попросим Веру, чтобы она нас с тобой научила жарить такие блины, — предлагаю малышке. — Назар со школы вернётся, а мы его удивим.

— Или спалите кухню, — смеётся младший Грановский.

— Не исключено. Но я бы рискнула, — подмигиваю ему.

— Я хочу! — радостно подпрыгивает на попе Ками. — Как взрослая.

— Точно, — треплю её по волосам. — Но сначала бегом в ванную. Взрослые умываются и каждый день чистят зубы.

Дети снова меня занимают. Пока собираю одну, пока провожаю другого. Договариваюсь с Верой о мастер-классе. Инесса пытается дозвониться до Руслана, чтобы получить на это разрешение, но у неё ничего не выходит, а Ками отлично умеет требовать. Ей не отказывают и сейчас.

Одержав маленькую победу, мы с Камилой собираемся гулять.

Дорожку перед домом уже почистили, а вот по бокам белое полотно истоптано лишь лапками птиц и местных собак. Со счастливым визгом малышка падает спиной в сугроб и делает снежного ангела, размахивая руками и ногами в стороны. Щёки порозовели, глаза горят, и никакой напускной вредности в них не наблюдается, только природная.

Мы гуляем. Она показывает мне заднюю часть двора. Те самые деревья, что я видела из окна кабинета Руслана. Здесь же решаем слепить с ней снеговика. Скатываем такие большие шары, что приходится обращаться за помощью к охраннику. Сами бы мы их друг на друга не водрузили.

Ками находит шишки и веточки. Делает снеговику мордочку и руки. Получается очень мило.

У меня давно замёрзли ноги, и пальцы уже ломит, а в дом возвращаться не хочется. Я заполняю пустоту внутри себя новыми эмоциями, детским смехом и потрясающим воздухом. Спасибо Вере за эти блины. Они помогли мне встать с кровати и подарили надежду.

Так странно. Ведь всего лишь блины…

Наигравшись в снежки, всё же возвращаемся. Малышка начала замерзать.

Переодеваю её в тёплую домашнюю одежду, кормлю горячим свежим супом.

— Заниматься? — убираю со стола.

— А блины? — тут же дуется Камила. — Ты обещала.

— Будут обязательно.

— А у меня книжек нет! — находит ещё один аргумент.

— В интернете есть, — парирую я.

Всё! Принцесса сдулась. Выторговала себе занятия в столовой. Здесь ей, конечно, не очень удобно, но мы ищем компромиссы. Она уступает мне, я в ответ делаю так же для неё. А Инесса только хмурит брови, шастая мимо нас туда-сюда.

Глава 19

Руслан

По венам течёт пламя, причиняющее адскую боль. Меня нет ни для кого уже двое суток. Все дела на ЗАМе и партнёре. Впервые за последние четыре года я позволил себе паузу, потому что задыхаюсь.

Вокруг меня лес. Настоящий, не тот, в котором мы живём. Я долго сюда ехал. Рядом мелкая, насквозь промёрзшая река. Старый, заброшенный дом лесника пропах сыростью, а подгнившие местами доски снаружи покрылись слоем мха.

Здесь сейчас только я со всем тем, что рвёт меня на части. В руках топор, а ладони ещё вчера обзавелись кровавыми мозолями, но сжав зубы, я продолжаю рубить отсыревшие поленья, чтобы просушить их и забросить в печь вместо тех, что догорят к ночи.

Несмотря на мороз, я обнажён до пояса, оголён, вывернут наизнанку сопливой девчонкой с волосами цвета снега. Почему она делает это со мной?! Почему нельзя было просто трахать её, ощущая физическое удовлетворение?! Почему она залезла мне под кожу, в кровоток и тянет из меня наружу давно сдохшие чувства?!

Тоску, вину, одиночество…

Однажды я не спас дорогую мне женщину. Облажался! Искал не там! Смотрел в другую сторону. Думал, что в правильную, а потом…

Сука! Я до сих пор помню, как ощущается на подушечках пальцев густая, липкая кровь! Я ничего не смог сделать. Не успел! И всё, что мне оставалось, лишь месть. За неё, за детей, в один момент лишившихся по сути обоих родителей.

Год на то, чтобы найти убийцу. На то, чтобы забрать в себя остатки пламени женщины, которую я любил, перегореть и с ледяной ненавистью ожесточившегося зверя стать палачом. Год на то, чтобы принять и отпустить…

А может больше. Я уже и не знаю.

Сажусь на завалинку. Лёгкие горят. Голую спину царапает деревянная стена. Из груди вырывается хриплый, нервный смешок, а на губах играет ухмылка. Я понял, зачем приехал сюда. Не для того, чтобы ещё раз окунуться в прошлое. Чтобы разрешить себе будущее.

Убрав топор на место, заношу в дом дрова, аккуратно складываю у печи и на неё же ставлю старый, покрытый копотью чайник. Кинув в железную кружку немного чайных листьев, тоже найденных здесь, в шкафах, заливаю их кипятком и переодеваюсь в своё. Гашу пламя в печи, обещая себе, что летом обязательно разыщу это место и покажу детям. Назару будет полезно оторваться от своих гаджетов, а Ками — окунуться в жизнь без плазменного телевизора в спальне и гардероба размером с магазин.

Выпив горячий чай, чищу кружку снегом, ещё раз всё проверяю, запираю дверь на засов и приваливаю к ней бревно, как было, когда я подъехал.

Сажусь в тачку. Долго её грею, не спеша включать телефон.

Долго ползу по лесу, цепляя бортами машины торчащие с боков ветки. Как бы после этой прогулки машину не пришлось гнать в сервис. Она совсем не предназначена для подобных экстремальных заездов. К лету возьму себе внедорожник, как у Ворона.

Навигатор выводит меня на главную дорогу. Вдавливаю педаль в пол и мчу домой.

Добираюсь уже в сумерках, честно говоря, мечтая о горячем душе. Вся одежда пропахла сыростью и особенным запахом дровяной печи, но я не жалею, что съездил. Ещё некоторые мысли и чувства нашли свои законные места в моей голове.

От горячей воды, заструившейся по телу, приятно сокращаются мышцы. Подставляю горящее после мороза лицо под капли. Они зависают на ресницах и срываются вниз.

Переодеваюсь, спускаюсь в столовую. Инесса сидит за столом с книгой. Поднимает на меня удивлённый взгляд.

— Накрой на стол. Я двое суток ел только чай, — сажусь, а она поднимается, замяв краешек страницы, чтобы не потерять место, на котором остановилась.

Ставит передо мной корзинку с хлебом. Тут же забираю кусок, отламываю мякоть и кладу в рот. Он кажется мне безумно вкусным, хотя ещё пару дней назад я едва ли знал, что у хлеба вообще есть вкус. Инесса приносит разогретое мясо с овощами. В нос сразу бьёт запах пряных трав и томатов.

Тётка моей погибшей жены жуёт собственную губу, явно желая что-то сказать.

— Ну, — подталкиваю я, принимаясь за еду.

— Я всё же против, чтобы с твоими детьми занималась эта девчонка, — озвучивает она. — Ладно, ты с ней спишь. Это твоё личное дело. Но зачем впускать её в семью? Руслан, ни одна профессиональная няня не позволяла себе подпускать детей к плите и устраивать настоящий бардак на кухне! Няня не играет с детьми в компьютерные игры! Она следит за тем, чтобы дети вовремя позанимались, поели, поспали и сделали уроки. Ты знал, что Назар с её подачи спать ложится в одиннадцать?

— Знал. Мы это обсуждали перед моим отъездом, — спокойно смотрю на Инессу. — Не успел озвучить тебе сместившееся расписание сына. — Мне кажется, ты просто ревнуешь, — усмехаюсь я. — У Люси получается находить с ними точки соприкосновения. Сколько нянь мы сменили с твоим правильным подходом к воспитанию? М? Ни одна не прижилась. Люси ещё не побрили на лысо, не натаскали в кровать муравьёв, не заменили шампунь на клей и ни разу не заперли в котельной. Знаешь, пожалуй, я готов рискнуть их расписанием ради этого. Спасибо, — отодвигаю от себя тарелку. — А что за история с кухней?

— Травмоопасная! — топает ногой Инесса.

— Кто-то пострадал? — напрягаюсь я.

— Нет, слава Богу!

— Тогда не вижу повода для паники. Послушай, я последний раз сейчас скажу. Если ты не услышишь, я сдержу обещание и тебя в этом доме не будет. Хватит жаловаться мне на Люси! Я решил, что она будет жить здесь. Я решил, что она будет заниматься моими детьми. И я видел, как горят глаза у моего сына! Я, конечно, херовый отец, но моё чёрствое сердце тронул этот блеск. Ты любишь этих детей, Инесса. Мне удивительно, что я вижу то, что ты упрямо не желаешь замечать. А может, — хмыкаю я, — считаешь меня предателем по отношению к твоей племяннице? В этом дело?

— Нет, Руслан. Я так не считаю, — она смотрит себе под ноги.

— Тогда сегодня необоснованные жалобы я услышал в последний раз.

Встаю из-за стола, поставив точку в этом разговоре.

Глава 20

Руслан

Уронив Люси на кровать, позволяю себе утонуть в бездонных испуганных глазах. Её снежные волосы разметало по подушке. Под бледной тонкой кожей на шее бьётся крупная вена. Я позволяю своему пульсу подстроиться. Мне кажется…. Только лишь кажется, что, поймав нужный ритм, я начинаю ощущать силу её страха, направленную на меня.

Прикасаюсь губами к шее. Люси делает вдох и задерживает дыхание, не смея пошевелиться. Провожу языком точно там, где ещё сильнее ускоряется её пульс, и он бьёт прямо в меня, сразу по всем нервным окончаниям. Ледяная кровь снова вскипает в венах и несёт своё пламя через всё моё тело, устремляется в пах, выдавая обратно волну яркого возбуждения.

Впиваюсь зубами в её кожу, как изголодавшийся зверь, вышедший из леса. Тело Люси содрогается подо мной. Её испуганный полувскрик—полустон отзывается мурашками на моём затылке. Зализываю розовый след от своих зубов. Скольжу губами по шее вниз, до ворота футболки.

Эта тряпка мешает мне наслаждаться своей «добычей».

— Не кричи сейчас, — предупреждаю Люси и, удобно ухватив ткань, рву её на две неровные части.

На слишком светлой груди соски кажутся ещё ярче, ещё привлекательнее. Пока она пытается отдышаться, вбираю их в рот по очереди. Твёрдые, острые. Они приятно щекочут язык и дразнят рецепторы. Мне вкусно и мало. Стараюсь захватить в рот сосок вместе с ареолой и упругой кожей. Пальцами рисую по выпирающим рёбрам, по узкой талии до резинки её домашних штанов.

Это всё надо снять.

На Люси снова совсем простое бельё. Ей так идёт. Гораздо интереснее любого кружева. Белая хлопковая ткань соблазнительно попала между губками. Мне нравится это видеть. Я пытаюсь запомнить охрененную картинку, чтобы иногда воспроизводить её в памяти и ловить этот кайф.

«Можно» — напоминаю себе. — «Можно это чувствовать. Я должен вспомнить. Должен заново научиться»

Коснувшись пальцами ткани между стройных ног, веду вверх, обвожу капельку пупка. Толкаюсь в него языком, чувствуя, как Люси дышит чаще и дрожит сильнее. Наверное, надо было выключить свет, но я хочу смотреть на неё, на её мурашки, на то, как она красиво кончает даже сквозь свой страх.

— Прикоснись ко мне, — дышу ей в губы и получаю отказ.

Она делает всё что угодно. Собирает в кулачки покрывало, прячет ладони под бёдра, но не трогает, не обнимает, не царапает. А воздух в комнате уже раскалён до предела. Её горячее дыхание скоро спалит кожу на моих губах.

— Я не сделаю больно, — напоминаю ей. — Прикоснись ко мне.

Снова отказ.

И я продолжаю целовать, кусать, гладить. На грани нежности и грубой страсти сминаю её грудь, прохожусь подушечками пальцев по соскам.

Мы оба покрыты мурашками. Я от давно забытых или даже частично новых ощущений. Она, потому что её тело хочет, а снежная девочка боится и меня, и просыпающихся в ней желаний. Люси физически не может не откликаться на то, что я делаю.

Моя девочка прикрывает глаза. Её ресницы отбрасывают тень на светлую кожу. Алые губы блестят от моих влажных поцелуев.

Черт! Как же это красиво…

Во мне кипят забытые, запрещённые эмоции. Желание становится болезненным, практически невыносимым.

— Прикоснись ко мне…

Сам беру её руку за запястье и кладу к себе на плечо. Кожу в этом месте тут же начинает покалывать. Я пока просто чувствую. И безумно хочу её. Осознавать буду потом, когда член перестанет ломить от перевозбуждения и кровь прекратит глушить редкие звуки в этой комнате.

Мои пальцы вновь двигаются по её коже. Невесомо, чтобы не спугнуть ладошку на моём плече.

— Вторую руку можешь положить сама, — добираюсь до резинки трусиков, толкаю под неё пальцы.

Люси снова не дышит. А я надеюсь, что меня не разорвёт сейчас. Отвык сдерживаться. Так всё было просто эти четыре года. Только почему мне сейчас кажется, что всё это время у меня вообще не было секса? Он же был, чёрт его побери! Был! Но я ни хрена не чувствовал. Касаясь нежной, горячей плоти. Ощущая, как сладко от неё пахнет женщиной, я понимаю, что четыре года всё равно что трахал резиновых баб. Ничего подобного не было.

Плавными движениями растираю влагу по её коже. Целую губы, что уже не раз обнимали мой изнывающий член. Пью её учащающееся дыхание. Жру и глотаю всё, что отдаёт сейчас мне эта девочка. Пока против воли. Пока я вытаскиваю из неё это исключительно опытом.

Острые ноготки впиваются мне в плечо. Люси слегка прогибается подо мной. Её бёдра дрожат, а сладкий женский запах становится ярче.

— Ты так красиво кончаешь, — хриплю ей в губы.

Спускаю свои штаны ниже, наконец освобождая налившийся член. Головка касается её кожи и меня простреливает кайфом от копчика до макушки и обратно.

На порозовевших щеках Люси блестящие капли слёз проложили две неровные влажные дорожки.

Что опять не так?! Что?!

— Тебе же не больно сейчас, — подрагивает мой голос. — Чего ты плачешь? — стараюсь не зарычать от досады.

— Не плачу, — она отрицательно крутит головой.

Быстро стирает влагу с лица, делает вдох и лишь пара слезинок остаётся на влажных ресницах. Её мутный после оргазма взгляд становится упрямым.

Плавный выдох.

Она расслабляется и даже немного разводит ноги.

Кукла! Этот проклятый режим, что меня теперь так бесит!

Люси сейчас, когда меня колотит от желания и пробуждённых по её вине эмоций, просто взяла и врубила в себе этот чёртов режим!

Глаза зажмурила, губы приоткрыты. Она старается глубоко дышать и просто ждёт, когда я с ней закончу.

Собрав в кулак остатки силы воли, резко встаю, поправляю штаны и вылетаю из её комнаты, громыхнув дверью на половину особняка.

Хочется разнести что-нибудь в крошку. Не дрочить же, спрятавшись в душе, как школьник.

Сука! Будто у меня есть выбор!

Надо сломать в этой девчонке переключатели. Там должен быть только один режим, где красными буквами написано: «Руслан, я хочу тебя».

Глава 21

Люси

Крадучись выхожу из комнаты и уже со своего этажа слышу детскую ссору. Сбегаю по ступенькам, становясь свидетелем самого её разгара.

— Я не виновата, что папа тебя не любит! — в слезах кричит на брата Камила.

— Да пошла ты! Дура! — хлопает дверью своей комнаты Назар.

Дочка Руслана начинает рыдать. И это совсем не похоже на показательную истерику. К нам уже бежит Инесса. Поднимаю Камилу с пола. Она обнимает меня ручками и ножками, утыкается лицом в плечо и надрывно плачет.

— Ччч, — осторожно покачивая, глажу её по спине.

— Что произошло? — Инесса смотрит на меня так, будто это я тут во всём виновата.

В общем, ничего нового.

— Не разобралась ещё, — продолжаю укачивать малышку.

От практически бессонной ночи слегка шумит в голове. Я спускалась к детям пару раз, проверяла, спят ли. Ками легла поздно. Воспользовавшись тем, что её отец уволок меня для удовлетворения своих желаний, а Инессу Константиновну фактически отстранили от обязанностей следить за детьми дома, кроха рисовала подарок для папы. Она была переполнена радостью. Руслан заходил и немного посидел с ней. Детское сердечко тут же растаяло. Я прочитала ей сказку, и малышка уснула. Всё точно было хорошо.

— Он мои рисунки порвал, — жалуется мне на ушко Камила.

— Кто? Назар? — убираю тёмные спутанные прядки с её заплаканного лица.

— Да! Я папе нарисовала, а он порвал!

Выдохнув, заношу её в комнату. На столе и на полу валяются обрывки изрисованной бумаги. Даже мне становится очень обидно. Если бы не одно «но»!

— А почему Назар так сделал?

— Не знаю, — она тянет ко рту пальцы и начинает грызть ногти.

Инесса не вмешивается, но и не уходит. Стоит в дверях, наблюдает с вечно недовольным лицом.

Камила — это ребёнок-провокатор и человек-настроение. К сожалению, ничего не знаю о её маме, но от папы в обоих детях проявляется довольно много всего.

— Принцесса, я слышала, что ты опять сказала брату про то, что папа его не любит. Мы же с тобой это обсуждали, — напоминаю ей.

— Я же не обманывала! — она задирает носик и смотрит на меня своими большими, влажными глазами. — Папа ко мне вчера пришёл, а к нему нет.

Закрываю глаза. Медленно вдыхаю. Плавно выдыхаю.

Едем дальше…

— Ты сказала брату, что к тебе заходил папа? — она кивает. — Назар расстроился, что папа не зашёл к нему? — пытаюсь разложить и понять всю ситуацию. Ками снова утвердительно кивает. — Ты сказала, что папа к нему на зашёл, потому что не любит? — кроха опускает голову. — И Назар порвал твои рисунки, — заканчиваю я.

— Я их папе рисовала. Я не виновата, — тихо бормочет обиженная Камила.

«Конечно» — отвечаю мысленно. — «Виноват папа!».

Но и спустить на тормозах слова Камилы тоже будет неправильно. Растерянно смотрю на Инессу. Я, правда, не знаю, как в данной ситуации поступить правильно.

Блин! Ну я же не педагог и не психолог! Чего они от меня все ждут? Чуда?

Помогать мне никто не собирается. Мне кажется, она даже рада, что я не справляюсь.

— Ками, перед братом придётся извиниться, — озвучиваю своё решение.

— Я не буду! Принцессы не извиняются! — начинаются капризы.

— Ещё как извиняются. Настоящая принцесса должна уметь признавать свои ошибки, иначе подданные не будут её уважать.

— Я настоящая, — дуется Ками.

— Папа любит вас обоих. И тебя, и Назара. Вы же его детки, — стараюсь улыбаться как можно мягче. — Просто он очень занят и у него не всегда хватает времени зайти сразу к обоим. Твоему брату стало грустно, а ты снова его обидела. И, кстати, когда Назар сломал твою корону, он извинился. Это поступок настоящего мужчины. И тебе обязательно надо перед ним извиниться. Только давай я сначала сама к нему зайду. Хорошо?

— А мы будем ещё готовить? — она начинает торговаться.

— Если Вера согласится нас научить, то будем, — сдаюсь я.

Для начала и так неплохо.

Выходя из комнаты Камилы, чувствую себя героем. Стучу в дверь комнаты Назара.

— Отвалите! — раздаётся оттуда.

— Назар…

— Уходи! — что-то с грохотом врезается в дверь с той стороны.

Захожу без разрешения. На полу валяется его кроссовок. Ну хоть понятно, чем в меня условно швырнули.

Парень сидит в своём компьютерном кресле, раскручивая его ногами то в одну сторону, то в другую. На голове стильные наушники с мигающими светодиодами. Поймав кресло за спинку, разворачиваю его к себе. Назар тут же отворачивается и шмыгает носом. Сердце тут же сжимается. Когда плачет Камила, я принимаю это иначе. На подкорке записано, что маленьким девочкам можно. А тут мальчишка. Быстро взрослеющий. Ресницы мокрые, капли сами бегут по щекам. Видно, что он пытается их остановить.

Снимаю с него наушники. Опускаюсь на пол на колени, чтобы было удобнее. Только слова все в горле застряли и ни туда ни сюда двигаться не желают.

Такие мы тут все голубоглазые собрались. Его глаза сейчас ещё больше походят на отцовские. Два озера с застывшими в них солёными льдинками.

— Знаешь, — нахожу в себе улыбку для младшего Грановского, — однажды все девчонки будут вздыхать по тебе. Если уже этого не делают.

Отвлекающий манёвр не срабатывает. Надо попробовать иначе.

— Назар, я уверена, отец…

— Ты ничего не знаешь! — злится он. — Он никогда не приходит! Никогда! Я ему не нужен! И пусть! Тогда и мне он больше не нужен. Пусть идёт к своей принцессе!

— Наверное, ты прав, — с ним хочется быть максимально честной. — Я о себе-то почти ничего не помню. И мне тоже было бы обидно в похожей ситуации, если бы у меня был папа…

— А у тебя нет?

— Мне сказали, что я сирота, — улыбаюсь ему. — Поэтому я не буду тебя учить, как правильно поступить. Просто посижу тут немножко. Ладно?

— Мне тоже кажется, что я сирота, — тихо признаётся он. — Отец даже не смотрит на меня, — его голос садится.

Молчим. Я стараюсь сохранить улыбку на губах, а он старается больше не плакать. Пытаюсь представить, каким он вырастет. Скорее всего станет таким же, как его отец. Женщины будут восхищаться им, а он будет их использовать по назначению, потому что иначе Назара никто не научил. Но пока в этом закрытом мальчике всё же есть душа, и мне так хочется её сохранить, но я совсем не понимаю, как это сделать.