(с)нежная роза

Пролог

Дверь открылась, едва я подошла. Открылась бесшумно, приглашая войти. Но в комнате меня точно никто не ждал, потому что колдун Близар, стоявший возле стола, спиной ко входу, резко обернулся.

- Добрый вечер, - сказала я спокойно, хотя внутри всё дрожало, а сердце так и вовсе прыгало перепуганным зайчонком. – Принесла вам чашку какао.

Хорошо, что не положила на блюдце ложечку. Она бы сейчас зазвенела, выдавая моё волнение.

- Благодарю. Оставьте и уходите, - сказал колдун сквозь зубы, провожая меня взглядом, пока я шла от двери к столу.

На столе лежала огромная старинная книга. Она была раскрыта, и я увидела текст - что-то на незнакомом мне языке. Не латынь, не французский, и не немецкий… Поставив блюдце и чашку на край стола, я посмотрела на книгу, посмотрела на кровать под тёмно-красным балдахином…

Одеяло было откинуто, открывая подушку и простыню – из белоснежного шёлка.

И он собирался лечь сюда один?

- Благодарю, теперь уходите, - повторил колдун громче.

Он уже начал раздеваться – рубашка была до половины расстёгнута, открывая широкую, мускулистую грудь.

- Как же я могу уйти? – спросила я, глядя на эту грудь и боясь поднять глаза.

- Как? Ногами! – ответил он с раздражением.

- У нас первая брачная ночь, - напомнила я ему и внезапно успокоилась, насколько можно было быть спокойной в такой ситуации. – Вы – мой муж, а я – ваша жена. И я намерена выполнить все обязанности, что полагается выполнять хорошей жене.

Последовала долгая пауза, во время которой колдун дёргал пуговицу на рубашке, словно не знал, что делать.

- Я погашу свечи, если вы не против? – произнесла я голосом монашки.

- Против! – тут же ответил он наперекор. – И я уже говорил вам, что мне от вас ничего не надо!

- Угу, - ответила я и распустила пояс своего халата.

- О, Боже, - устало вздохнул мой муж и потёр лицо ладонью. – Проваливайте, Роза. Просто уходите!

Когда он снова взглянул на меня, я уже успела сбросить халат и стояла перед ним в батистовой ночной рубашке. Той самой. Полупрозрачной. С оборками, чисто символически скрывавшими женские прелести.

- Просто уходите… - повторил колдун гораздо тише и не так грозно.

- Нет, не уйду, - тут я набралась смелости и взглянула ему в лицо. - Даже если вам противно смотреть на меня, можете закрыть глаза.

Глаза он не закрыл. Наоборот, смотрел так пристально, словно собирался заколдовать. И эти глаза говорили… совсем обратное говорили, не то, что произносили его губы.

- Я не прикоснусь к вам, - процедил он, и желваки у него на скулах дёрнулись. – Я ведь предупреждал. Ни одного ласкового слова, ни одного нежного прикосновения…

- Не повторяйтесь, я запомнила всё с первого раза, - сделав шаг вперёд, я почувствовала, как рубашка заколыхалась вокруг меня невесомым облаком. – Не прикасайтесь ко мне… Давайте, я буду прикасаться к вам… А вы подсказывайте, что мне делать.

Ещё шаг, ещё… И вот уже мы совсем рядом. Я могу протянуть руку и коснуться его одежды, его плеча, груди…

Секунда… другая… третья…

Молчание.

Напряжённое, жаркое.

Я вижу, как тяжело и порывисто поднимается и опускается мужская грудь под распахнутой рубашкой. Как Близар терзает пуговицу, которая уже висит на одной нитке.

Молчание.

Ни одного ласкового слова… Я помню об этом. И я к этому готова.

- Если молчите, тогда начну… - произнесла я и несмело подняла руки. – Я уже видела вас… Почти всего… И примерно представляю…

- Подожди! – рыкнул он так грозно, что я от неожиданности вздрогнула, а он вдруг приказал: - Все вон! Никому близко не подходить! И закройте дверь!

Дверь захлопнулась с оглушительным грохотом, хотя я знала – ни в комнате, ни в коридоре никого кроме меня и мужа не было.

Это они – невидимые и вездесущие слуги колдуна…

Облизнув пересохшие губы, я хотела спросить, сколько в доме этих таинственных подручных, но тут Близар сказал совсем другим тоном - негромко, приглушённо и чуть-чуть хрипло:

- Раздень меня. Сними с меня рубашку, - и медленно развёл руки в стороны. – Если и правда готова стать моей женой.

Глава 1. Я и моя семья

- Да сколько это может продолжаться?! Хьюго, я вас спрашиваю!

Не очень хорошо началась зима в нашем доме.

В первый день декабря, когда всех должны охватывать умиротворение и радость в ожидании новогодних праздников, от истошного вопля мамы мы с сестрой подскочили, как ужаленные. Айрис с перепугу выронила пяльцы с незаконченной вышивкой, а потом очень некстати захихикала. Ну да, уже пора было привыкнуть к таким крикам. С тех пор, как мы переехали, ссоры между отцом и мамой происходили часто. Слишком часто.

- Что на этот раз случилось? – спросила Айрис, невинно хлопая глазами.

- Тише, - я прижала палец к губам, делая знак молчать, отложила чулок, который штопала, и отправилась наверх.

На правах старшей дочери мне разрешалось подниматься в «родительские покои». Название было громким, но на самом деле так называлась спальня, расположенная в мансарде. С роскошным домом в центре Мюлеза мы уже два года как распрощались, а вот повадки у нашей семьи остались прежними. Прихожую по привычке называли холлом, а кухню, служившую нам по совместительству и гостиной, и столовой, именовали не иначе, как зал. Маленькую, словно эльф, кухарку Мерит называли прислугой, хотя прислуга громко и настойчиво требовала жалованье строго по первым числам, и не стеснялась в беседе с зеленщиком и молочницей называть нас «эти голодранцы». Впрочем, в остальном кухарка была просто золотом, потому что никто лучше неё не умел приготовить обед из трёх блюд, используя одну курицу и три морковки, и соорудить на десерт бисквит с кремом, хотя в доме не было ни яиц, ни масла.

Хорошо, что сегодня Мерит взяла выходной и не услышит, как мама опять ругается с отцом. Неприятно, когда потом весь маленький город Фархайм в лицах пересказывает наши семейные ссоры: «а она сказала!..», «а он ей ответил!..».

По мере того, как я поднималась по ступенькам к спальне родителей, голос матушки звучал отчётливее. И всё отчётливее в нём слышались истеричные нотки.

– Как вы это объясните, Хьюго?! – выговаривала мама. - Я открываю почтовый ящик, а там опять – счета, счета, счета! Бесконечные счета! Ваши актриски уже озолотились! Оставьте хоть немного денег семье!

- Это мои деньги, если помните, – ответил отец без капли раскаяния. – Поэтому я буду распоряжаться ими на своё усмотрение. Вы мне достались без единого талера. Так что извольте помалкивать, как и положено хорошей жене.

- Помалкивать?! – повысила голос мама. – От ваших слов так и несёт плебейством! Наш брак сразу был мезальянсом! Мои сёстры вышли за кронпринцев! Две моих сестры теперь королевы, а я… - тут она громко всхлипнула. – Подумайте о детях! Ваши дочери не могут выехать в свет! Им надо подыскивать мужей! А не дарить браслеты с изумрудами актрисулькам!

- Моим дочерям деньги для замужества не нужны, - отрезал отец, когда я уже стояла под дверями. - Младшую возьмут замуж и без приданого, а старшую не возьмут замуж, пусть даже в придачу к ней дадут корону!

Мне в лицо словно прилетело снежком. Холодным, крепко слепленным.

Айрис умеет лепить такие снежки. И умеет метко их бросать. Мне не раз прилетало. Но даже тогда не было так больно, как стало сейчас.

Пока мы жили в Мюлезе, отец никогда не говорил о моей внешности. Морщился, поглядывая на меня, но ничего не говорил. Хвалил за усердие в учёбе, называл «хорошей девочкой». Айрис он называл красоткой, феей или милашкой. И всё было понятно. Но услышать об этом прямо… То есть не совсем прямо… Отец ведь не знал, что я слышу…

В комнате раздались приближающиеся шаги, и я не успела убежать и спрятаться в уголке.

Отец распахнул дверь, увидел меня, на секунду замер, а потом вскинул голову и гордо прошёл мимо.

Помедлив, я зашла в спальню.

Мама сидела у секретера, устало подперев голову и перебирая письма, сваленные грудой. На многих были печати магазинов Мюлеза – ювелирного, цветочного, модистки госпожи Бертран.

- Сколько же их!.. – мама в сердцах бросила очередное письмо, подняла голову и увидела меня.

Или не увидела, потому что мне показалось, что она смотрит куда-то мимо, словно я была стеклянная.

- Что случилось, мама? – спросила я, но не удержалась, и голос жалко дрогнул.

- Ты всё слышала, Роро? – сказала мама рассеянно. – Прости, он не должен был такое говорить… Мне жаль, дорогая… - она опять занялась письмами, продолжая перекладывать их с места на место. – Мне жаль… Но не расстраивайся. Всё наладится… Главное, чтобы ты была доброй, честной девушкой…

Одни и те же слова. Их повторяли мне на разные лады мама, многочисленные родственники и даже кухарка Мерит. Но я понимала, что они не могли сказать мне ничего другого. И отец прав. И мама права. Таким, как я, надо быть добрыми и покладистыми.

Это красавица вроде Айрис может позволить себе капризы, причуды, даже грубость, и это будет выглядеть милым. Красивым позволено многое. Иногда мне казалось, что мир принадлежал только красивым, другим в нём нет места. Таким, как я.

Зеркало на стене отразило меня и маму. Такие похожие и такие… непохожие. В свои юные годы мама была первой красавицей королевства. Айрис – копия мамы в юности, так говорят. И хотя кажется, что у меня те же самые черты, и такой же рот, и такой же нос, и волосы тоже золотистые, но всё не то. В чертах мамы и Айрис есть тайна, непостижимая тайна красоты. Когда всё так же, но смотришь – и сердце радуется.

Глава 2. Визит милой старушки и его последствия

Тётушка Августа сообщила, что прибудет к одиннадцати. Но назначенный час прошёл, уже перевалило за полдень, а гостья так и не появилась.

Айрис язвила по поводу того, что столетняя бывшая императрица просто позабыла, куда собиралась. Братец откровенно скучал. Мама волновалась всё больше и бегала по комнате, заламывая руки и причитая на разные лады – не случилось ли чего?..

Обед давно остыл, но обедать было нужно, и я отправилась в кухню, чтобы приготовить на всех бутерброды и чай с вареньем.

Пока я кипятила воду и заваривала малиновые листья, которые сама же собирала летом, Мерит сетовала, что её труды пропали даром.

- Так и знала, что никто не приедет! – выговаривала она мне. – Кому вы нужны тут, в этой дыре? Якобы прежняя императрица о вас вспомнила? Да ладно!

Чтобы остановить её жалобы, я рассказала о встрече в церкви. Мерит выслушала меня, не перебивая, и боязливо поёжилась.

- Ой, барышня, вы, верно, со снежной ведьмой Хольдой разговаривали, - сказала она, перекрестив лоб и сплюнув через левое плечо. – Я слыхала, что Хольда часто бродит среди людей. То в Риквире её видят, то в Бергхайме. Неужели теперь и до нас добралась?

- Ты уверена, что это именно ведьма? – спросила я, сдерживая улыбку, потому что слушать разговоры про снежных ведьм было забавно.

- А кто же ещё? – искренне удивилась кухарка. – Говорят, что она выглядит, как седая старуха, и повелевает снежными духами. Та тварь, похожая на кошку, поди, тоже дух. Она ведь была белой?

- Белой, - согласилась я, вспоминая.

- Ой, барышня, - покачала Мерит головой, - помяните моё слово, ничего хорошего от такой встречи не будет.

- Она была добра ко мне, - возразила я. – И пообещала мне принца…

- Я бы не верила обещаниям ведьмы, барышня, - многозначительно сказала Мерит и ещё более многозначительно перекрестилась. – И как у вас духу хватило с ней заговорить? Ещё и ленту подарили… А вдруг ведьма через вашу ленту наведёт порчу или сглаз?!

- Не болтай глупостей, - ответила я и взяла блюдо с бутербродами. – Отнеси, пожалуйста, чайник в гостиную.

- И вовсе это не глупости, - разобиделась кухарка. – Вот моя двоюродная бабушка рассказывала…

О чём там рассказывала двоюродная бабушка, я слушала краем уха, а сама думала, насколько же поразила меня встреча в церкви, если я готова была говорить о ней даже с Мерит?

Верю ли я сама тому, что сказала женщина с кошкой? Верю ли, что могла встретить ведьму? Да полноте. Ведьм на свете нет, об этом всем известно. И Людвиг прав… Надо жить реальностью. А реальность такова, что любовь – она не для меня. Все наши знакомые молодые люди смотрели лишь на Айрис, а после того, как мы разорились, исчезли и они. Первое время Айрис ждала, что кто-то из поклонников явится просить у отца её руки, чтобы избавить от нищеты, но шли дни, месяцы, а о нас позабыли так же легко, как порхает теперь за окном снег.

На что могу рассчитывать я, если даже моя сестра при всей её красоте не смогла внушить никому сильных и искренних чувств? Не смогла внушить любви… Да есть ли она, эта любовь? Судя по отношениям наших родителей, брак – это не про любовь. Хорошо если в браке будет хотя бы взаимное уважение. А если нет и этого…

Когда наша семья разорилась и мы переехали в провинцию, мне, пожалуй, было легче, чем остальным. Мама была убита горем, а что касается Айрис, то она рыдала дни и ночи напролёт. Её можно понять, в одночасье она потеряла всё - надежды на блестящий брак, на жизнь в достатке, на развлечения в столице. Я же… Что я потеряла? Возможность брака по расчёту. Брак по расчёту – так себе перспектива. Встретить бы простого, доброго человека… Хотя, если такой и встретится, он выберет Айрис. Если будет не совсем слепой.

Мы сели за стол, скромно пообедали, и хоть бутерброды были неважной заменой мясному рулету, который дожидался своего часа в кухне, чай с вишнёвым вареньем был выше всех похвал.

Мама только-только разлила всем по второй чашке, как вдруг дверной колокольчик зазвенел так, словно его собирались оторвать. Мы вскочили, позабыв и о чае, и о варенье, и бросились в холл. Мама распахнула двери, а мы вытянули шеи, чтобы получше видеть, кто стоит на пороге. Даже Мерит выбежала из кухни, на ходу вытирая руки фартуком.

- Вы заставили меня ждать! – услышали мы недовольный скрипучий старческий голос.

Мама отступила в сторону, пропуская в дом высокую сухощавую женщину в черной бархатной шубе, опушённой собольим мехом, и в собольей шапке. На вид даме было лет семьдесят, не больше. Она сняла шапку и сунула её в руки растерявшейся маме, а потом очень энергично принялась стаскивать перчатки.

- Такой холод, - ворчала дама, неодобрительно оглядывая всех нас, - а вы заставили меня ждать на крыльце! Просто возмутительно! А ведь я предупреждала о своём приезде!

- Тётушка Августа! – ахнула мама, от волнения сминая шапку и прижимая её к груди. – Но мы ждали вас в одиннадцать…

- Видно, как ждали, - отрезала долгожданная гостья, сняла шубу и так же бесцеремонно перебросила её маме.

Пышный воротник попал маме в лицо, и локоны надо лбом, которые она так тщательно укладывала с утра, тут же распушились. Под шубой у дамы обнаружилось чёрное атласное платье – траурное, строгое, но с алыми вставками на рукавах и вороте. Сочетание красных и чёрных цветов придавало этой величественной старухе облик царственной ведьмы. Волосы у тётушки Августы были сложены в старомодную высокую причёску, и, судя по тому, что под шапкой причёска сохранила форму, локоны были напомажены и напудрены до железной прочности.

Глава 3. Снежная роза

- Наконец-то! – провозгласила за столом Айрис, подкладывая себе вторую порцию телятины, тушеной в пряном соусе. – Сегодня у нас почти праздник, хотя до Рождества ещё далеко. Но надеюсь, Господь простит нам эти излишества, ибо мы выстрадали их!

- Ведьма уехала, - подхватил Людвиг, - давайте веселиться! Сколько она выпила у нас крови, так одной телячьей отбивной тут делу не поможешь. Дайте две!

- Дети! – упрекнула их мама, покачав головой. – Как можно быть такими жестокосердными? Надо проявлять доброту к тем, кто рядом с нами…

- Можно я буду проявлять доброту к тётушке Августе на расстоянии? – засмеялась Айрис. – Конечно, я благодарна ей за сегодняшний обед, но видеть эту старушенцию больше не хочу.

- Рири… - вздохнула мама, но без особой строгости.

- Ты её больше и не увидишь, - заверил Людвиг, тоже подкладывая себе на тарелку мяса и прихватывая хорошую порцию капустного салата. – Старушенция живёт в Мюлезе, а мы – прозябаем в этой дыре. Честное слово! Бабуля могла бы расщедриться и на побольше! Например, подарить мне арабского скакуна, о котором говорила…

- Расщедриться после того, как ты сказал, что когда смотришь на неё, вспоминаешь черепах из императорского зверинца? – невинно заметила Айрис, и они расхохотались – Айрис и Людвиг.

- Дети, дети! – снова попыталась усовестить их мама. – Грешно смеяться над старшими. Сказать честно, вы вели себя просто ужасно. Одна Роро была добра к бедной старушке…

- Бедной?! – поразился Людвиг. – Ты видела, какое кольцо у неё на пальце? У этой старушки? Там рубин с воробьиную голову! А карета? Из морёного дуба, с атласной подбивкой, да ещё шесть отличных лошадей в упряжке! И эта особа только и расщедрилась, что на корзину провианта из местной лавки! Вот это – точно грешно. А ведь бабуле помирать пора. Спешила бы делать добрые дела перед смертью. Вдруг зачтётся?

Разговор пошёл в сторону обсуждения богатств и жадности нашей гостьи, и только я не принимала в нём участия. И так и не притронулась к мясу, хотя оно выглядело роскошно, а пахло и вовсе умопомрачительно – Мерит расстаралась, и в кои-то веки не ворчала, жалуясь на нашу нищету.

Но никто не слышал, что корзина провианта, о которой говорил мой брат, была получена нашей семьёй вместе с уничижительными словами, что бледным поганкам, вроде меня, надо есть побольше мяса, чтобы на щеках заиграло подобие румянца.

Тётушка Августа сказала это мне лично. И соизволила больно ущипнуть за щёку – видимо, в знак дружеского расположения.

Я не выказывала по поводу отъезда нашей гостьи такой откровенной радости, как Айрис и Людвиг, но тоже была очень довольна. Потому что за четыре дня, пока тётушка Августа жила у нас, я устала и вымоталась сильнее, чем после полной уборки и стирки, накопившейся за две недели.

Накануне отъезда тётушке вдруг вздумалось проэкзаменовать нас. И долгих четыре часа донимала меня, Айрис и Людвига вопросами по истории, арифметике, грамматике, литературе и логике. Мои сестра и брат с позором провалили испытание, а я смогла ответить на все вопросы.

- Какая-то ты слишком умная, - вынесла свой вердикт тётя Августа, когда я без запинки перечислила всех королей Нейстрии, а потом процитировала на латыни выдержки из эклогов Данте Алигьери.

Айрис тогда хихикнула, но когда тётя строго посмотрела на неё, невинно захлопала ресницами и закашлялась, сделав вид, что поперхнулась. Что касается меня, я услышала и эти слова, и этот смех, но они прошли словно мимо меня.

И сейчас, когда семья весело болтала за богато накрытым столом, какого мы не видели больше двух лет, я не участвовала в разговоре, а думала о своём. Не о приезде венценосной тётушки, которая умудрилась поставить вверх дном весь дом. И даже не о странной женщине со странной кошкой, встреченной в церкви. Я думала о том сне, что приснился мне в кладовой.

На новом месте приснись жених невесте.

Глупости, конечно, я не верила, что если перенести матрас и уснуть в другой комнате, может пригрезиться жених, но…

Но сон был таким ярким, таким настоящим… Я шла по цветущему саду, хотя знала, что вокруг была зима. И хотя знала, что всё это – сон, но чувствовала аромат роз так отчётливо, что могла бы поклясться, что всё происходило наяву.

В саду, который я увидела во сне, росли прекрасные розы – красные, розовые, белые… Их было много – удивительно много! Даже в королевском ботаническом саду не было столько цветов!..

Я шла вперёд, и слышала звуки скрипки. Нежная мелодия звала меня, манила, упрашивала сделать ещё шаг, ещё…

А потом я увидела розу… Необыкновенную… Ни на что не похожую…

Словно сделанная из самого тонкого хрустального стекла, молочно-мутноватая у основания лепестков, прозрачная на их кончиках… Роза изо льда и из снега. И она, тем не менее, была живой. Она росла. Она дышала. Я чувствовала это.

Она была одна-единственная среди пышной листвы. И я остановилась перед ней, с восторгом и страхом разглядывая необыкновенное чудо природы.

А потом повеяло холодом, в лицо хлестнул колючий снег, я зажмурилась, а когда открыла глаза, то по ту сторону розового куста увидела человека. Мужчину.

Молодого, красивого, как ангел.

Глава 4. Обещанный принц

В Мюлез мне пришлось ехать без мамы. Тётушка Августа прислала свою карету, и там уже сидела сопровождающая дама – госпожа Дафна Уберакер. Я не была знакома с ней лично, но знала её родословную наперечет. Её семья числилась в благородных фамилиях со времён так называемой Варварской правды - древнего кодекса королевских законов.

Госпожа Дафна полностью оправдывала свою знатность и даже не соизволила выйти из саней, пока я прощалась с родными, и пока к запятками привязывали мой скромный багаж – чемодан с нарядами и корзину с провиантом.

Айрис не вышла меня проводить, и этому я была втайне рада, потому что до сих пор сердилась на неё – она не только изрезала ножницами мои незаконченные вышивки и акварельные рисунки, но и порвала все мои книги. Книги были последним напоминанием о былой роскоши. Я сберегла их, даже когда мы начали распродавать имущество, чтобы рассчитаться с долгами. Мне казалось, что легче прожить без серебряного подсвечника, чем без истории о приключениях красавицы Изабеллы в таинственном замке Муральто, над которым властвовало древнее проклятие. И вот теперь у нас не осталось ни подсвечника, ни книг.

Мама уговаривала меня не держать зла на сестру – она расстроилась, да и кто бы не расстроился на её месте. Тем более трудно той, которая до сих пор ни в чём не знала отказал.

Когда сани тронулись, я подумала, что если бы это сестру пригласили провести музыкальный вечер в императорском дворце, я не стала бы жечь её ленты и высыпать в камин пудру. Я бы порадовалась за неё.

Но мама права. Мне было бы легче смириться с удачей Айрис, чем ей – с моим везением. Я привыкла уступать, а для неё это произошло впервые.

Когда мы выехали из Фарехайма, миновали мост через реку Иль, и слева потянулись тёмные ели леса Буа-де-Брюн, я опомнилась, что молчу слишком долго. Уважаемая дама могла принять это, как оскорбление, поэтому я поспешила завести беседу.

- Сегодня довольно холодно, не правда ли? – сказала я, улыбаясь как можно приветливее.

- Да, за последние пару дней заметно похолодало, - согласилась госпожа Дафна, словно ненароком окинув взглядом моё пальто, которое следовало носить осенью.

Мне, и правда, было в нём холодно. Даже в крытых санях, и несмотря на то, что мама отдала свою пуховую шаль, чтобы я повязала её поверх шапки.

- Не подскажете какую-нибудь гостиницу? - продолжала я, пытаясь за улыбкой скрыть смущение. – Что-нибудь приличное, но… не очень дорогое.

- Вам не понадобится гостиница, барышня, - чопорно ответила дама. – Госпожа вдовствующая императрица приготовила вам апартаменты в своём доме. Это прекрасный дом с видом на набережную, и оттуда всего четверть часа пути до императорского дворца.

Поддержать беседу не получилось, потому что я снова замолчала.

Жить во дворце вдовствующей императрицы – это почти признание меня членом семьи. Не слишком ли торопится госпожа Августа? Ведь Айрис была права… Это его высочеству кронпринцу придётся смотреть на меня, а не его прабабушке…

Мы проехали Моденхайм – городок чуть побольше нашего, потом Ридисхайм, и к вечеру прибыли в Мюлез.

Как и рассказывал почтальон – город горел сотнями огней. Несмотря на мороз, я приоткрыла окно и выглянула, радуясь, как ребенок, возвращению в родной город.

А он стал так красив! И так изменился за последние два года!

- Вы ведь не видели статую императора на площади трёх фонтанов? – спросила госпожа Дафна. – На это стоит взглянуть. Он высотой почти пятнадцать футов и отлит из бронзы. Но вы посмотрите на него и не заметите высоты и веса – такой он изящный. Это шедевр скульптуры и инженерной мысли. Император изображён верхом на коне, а конь стоит на двух задних копытах, подняв передние. Удивительно, как мастеру удалось сохранить баланс и гармонию.

Статуя, и правда, выглядела впечатляюще.

Я высунулась в окошко, с изумлением разглядывая её. Грандиозно! Невероятно! Такая громадина, но как легко бронзовый конь встал на дыбы! Будто ещё чуть-чуть – и он оживёт и поскачет галопом! Но вот сани повернули на Улицу Кронпринца, и я не удержалась – вскрикнула от восторга:

- Боже! Что это?!

На Большой площади, напротив императорского дворца, стояли удивительные ледяные фигуры – огромные! в четыре человеческих роста, если не больше! Чудом казалось уже то, что были созданы такие большие скульптуры. Но ещё это были не просто обтёсанные ледяные глыбы. Это были статуи, словно вышедшие из-под резца искусного мастера. Прозрачные, будто хрустальные, нимфы, языческие боги, звери и птицы переливались гранями в свете фонарей. Пышные кудри, ветви плюща, шерсть на шкурах гибких барсов, и рога у стройных оленей – это было куда тоньше, интереснее и прекраснее бронзовой скульптуры.

- Какой волшебник сделал это? – произнесла я с придыханием, не в силах оторвать взгляда от сверкающей ледяной красоты.

- Нравится? – спросила госпожа Дафна. – Это сделал придворный маг, господин Близар. Он виконт и любимчик его императорского величества и её императорского величества. Странная личность. Между нами говоря, высокомерный и грубый тип. Но должна признать, дело своё он знает. С его приездом императорский двор засиял. На музыкальном вечере он тоже будет. И наверняка, покажет что-нибудь интересное. Но лучше не заговаривайте с ним. Это… это очень неприятно. Кстати, его высочество кронпринц тоже будет на вечере. Вас представят друг другу.

Глава 5. Обещанный принц (продолжение)

В эту ночь, в доме Шато де Шер на Улице Кронпринца, на мягкой постели с пуховыми перинами и шелковыми простынями, мне снова приснился тот странный сон, что и в душной кладовой нашего маленького домика в Фарехайме.

Снова я шла по заснеженному саду, в котором – вот странное дело! – пышно цвели розы. Их было много – розовые, красные, жёлтые, но больше всего было белых. Но мне нужны были не они, я искала ту самую – снежную розу. Иногда мне чудилось, что я вижу её, и я бросалась к розовому кусту, раздвигала листья, кололась о шипы, но нет, всё было не то… Иногда мне казалось, что я вижу, как плещет на ветру край синего плаща, и я бросалась вслед за этой грёзой с ещё большей надеждой. Ещё раз увидеть синеглазого ангела… Ещё хоть раз…

И когда я уже почти отчаялась, и снег пошёл сплошной пеленой, засыпая цветущие розы, кто-то обнял меня со спины, развернул к себе, и я увидела его – моего ангела. С синими, как небо и море глазами, со светлыми, почти белыми волосами, развевающимися не ветру.

Сразу стало неважно, что вокруг – зима и завевает метель. А потом он обнял меня – как в романе про прекрасную Изабеллу и её верного Теодора – и его губы коснулись моих…

Проснувшись, я всё ещё чувствовала этот поцелуй. Чувствовала не только губами, но и сердцем. Будто мы соприкоснулись не губами, а душами. Будто его душа поцеловала мою. А может, так и было? Разве сон – не волшебный мир, куда есть вход лишь душам? Может, он так же искал меня, как я искала его?

Может, я видела во сне принца Фредерика?

Я всё ещё лежала в постели, вспоминая каждую частичку своего сна и переживая его, как наяву, снова и снова, когда появилась горничная с чашкой горячего чая. Было уже восемь. И пора было вставать. В девять подавали завтрак.

Мне принесли тёплую воду для умывания, полили из белого фарфорового кувшина, помогли расчесать волосы и заплели простую косу, спрятав её под утренний чепчик, которого до этого дня у меня не было.

Поверх ночной рубашки я надела бархатный халат, который тоже мне не принадлежал, и спустилась в столовую.

Завтрак был выше всех похвал, хотя сидеть за одним столом с госпожой Августой мне было неуютно.

После завтрака привезли зимние сапожки всех фасонов и цветов, несколько шуб, шапок, рукавички и перчатки, шали и горжетки, и вдовствующая императрица принялась подбирать мне подходящие наряды.

Больше всего это походило на игру в куклы, где роль любимицы хозяйки отводилась мне. Меня наряжали, одевали и раздевали, заставляли пройтись по комнате, встать неподвижно, повернуться.

Мне не слишком нравилась эта роль, да и принимать столько подарков я побаивалась, и время от времени пыталась донести это до бабушки императора, но госпожа Августа игнорировала мои слова.

После обеда, который был так же великолепен, как и завтрак, приехала модистка, меня снова нарядили, но уже не раздевали, а велели сидеть на краешке стула, чтобы не смять юбки.

Потом наряжали госпожу Августу, и она была совсем не такой терпеливой моделью, как я.

К четырём часам мы обе были готовы, с причёсками, надели шубы, шапки и шали, и вышли из дома, где возле крыльца нас уже ждала карета.

Погода была прекрасной – лёгкий морозец, чуть пропархивал невесомый, блестящий снег, и я с большим удовольствием прошлась бы пешком до дворца императора, чем сидела в закрытых санях, но госпожа Августа строго напомнила мне, что я не босячка с улицы, и должна ехать, а не идти, даже если меня пригласили на чай в соседний дом.

Пришлось согласиться, и всю дорогу мне только и оставалось, что подглядывать в «глазок», который я растопила на стекле окошечка, а так хотелось увидеть знаменитый императорский сад, и сам императорский дворец – не через железную изгородь, а прямо перед собой, огромное светлое строение с колоннами, украшенное флагами и венками из еловых веток и алых лент.

Нас встретил целый отряд слуг, нас проводили во дворец, указали дамскую комнату и принесли чай со сливками и булочками, чтобы мы могли привести себя в порядок после дороги и согреться.

То, что дорога заняла, максимум, десять минут, и у нас даже кончики носов не успели замёрзнуть – это было неважно.

Чай я пить не стала, потому что чувствовала, что от волнения не смогу проглотить ни глоточка, а госпожа Августа с удовольствием выпила чашку, пока служанки поправляли ей немного помявшуюся под шапкой и шалью причёску, и доставали из бархатной сумки наши бальные туфельки из атласа.

Наконец, мы обе были готовы, и нас повели в Белый зал, где сегодня устраивали «музыкальный вечер в узком кругу», как объяснила мне вдовствующая императрица.

Белый зал был, действительно, белым. Мраморным и перламутровым, словно сама зима заявилась в гости. Уже горели свечи, а шторы были немного приспущены, создавая таинственный и уютный полумрак. На небольшой сцене стояла прислонённая к креслу виолончель, на другом кресле лежала скрипка. Музыкальные инструменты дожидались своих хозяев, а госпожа Августа непринуждённо взяла меня под руку и повела к камину, возле которого сидели мужчина и женщина – император Генрих Филипп и императрица Каролина, конечно же. Были ещё мужчины и женщины, но все они почтительно стояли. Некоторые держали в руках хрустальные бокалы с вином, некоторые негромко, но оживлённо беседовали.

Когда мы с госпожой Августой приблизились, все замолчали, а императрица отложила ноты, которые держала.

Глава 6. Сон наяву

Как во сне я поднялась, вложила руку в протянутую руку кронпринца, мы пошли по залу, и все придворные расступались, пропуская нас. Я старалась не замечать их взглядов, потому что боялась увидеть насмешку. Или злость. Лучше не знать ничего до того, как… до того… Лучше ничего не знать. Я в гостях у императорской семьи, я иду смотреть лучшие во всей империи розы, а всё остальное – неважно.

Но то, что слуги не пошли за нами, было определённым знаком. И я занервничала, когда мы оказались в южном крыле, которое было освещено лишь фонарями в стеклянных колбах.

Свет от них лился приглушённый, мягкий и желтоватый, и кронпринц Фредерик стал похож на мраморную статую из императорского сада – с точёными чертами, стройный, очень спокойный и уверенный.

Мы шли вдоль огромных мраморных тумб, в которых росли самые экзотические растения – причудливые кактусы, гибкие лианы с листьями, похожими на веера. Были здесь и розы – самые разные, красные, белые… От их аромата слегка кружилась голова. Или она кружилась оттого, что кронпринц держал меня за руку?..

- Хотите цветок? - предложил кронпринц. - Хотите розу? Белую или красную?

- Нет, благодарю.

- Они вам не нравятся? - озадаченно произнёс он.

- Нравятся. Они чудесны, - ответила я. - Поэтому и думаю, что рвать их - преступление.

Повисла неловкая пауза, которую прервал кронпринц.

- Вы ведь впервые у нас? – спросил он, и рука его чуть крепче сжала мою ладонь.

- Да, - ответила я и поинтересовалась в ответ: - Но и вы – не частый гость в столице, ваше высочество? Говорят, вы много путешествуете?

- Говорят, что у меня слабое здоровье, и врачи рекомендуют больше времени проводить на курортах, - усмехнулся он.

- Это не так? – быстро спросила я.

- Посмотрите на меня. Я здоров, как бык. Дело в другом…

Он замялся, но я не торопила его. Надо – ответит, в чем тут дело. Или… не ответит. Тогда и настаивать не надо.

- Всё дело в проклятии, - сказал вдруг кронпринц. – Самая смешная история в мире – как наследник богатейшей и величайшей империи получил в подарок к титулам и богатствам один весьма неприятный подарок. Именно из-за него я всё время вынужден был прятаться за границей.

- Проклятие? Не понимаю… - я, действительно, ничего не понимала.

Наверное, он шутит. Какие проклятия? Какой маг осмелится проклясть наследного принца? Да если и найдётся такой безумец, к услугам императорской семьи будут маги всех соединённых королевств...

- Наверное, вам кажется, что я слегка не в себе? – кронпринц посмотрел на меня с улыбкой. – Но это правда. Вообще, это государственная тайна, но обычно про такие тайны знает всё королевство. Когда я родился, одна колдунья прокляла меня. Прабабушка Августа когда-то повздорила с ней и, вроде бы, даже влепила ей при всех оплеуху, вот она и отомстила. С опозданием, но отыгралась по полной.

- Это… что-то серьёзное?.. – задала я вопрос из книжки про этикет.

Когда кто-то упоминает о болезни, не надо спрашивать, что за болезнь. Надо проявить участие и в то же время позволить не отвечать. Потому что разные бывают болезни. О некоторых не расскажешь. «Что-то серьёзное»? – самый нейтральный и правильный вопрос.

Но в книге не было рекомендаций, как поддерживать беседу, если кто-то сообщает, что его прокляла колдунья.

- Серьёзнее некуда, - сказал Фредерик. – Она много чего мне предрекла. Например, что я не должен был жить в отчем доме, на родине, не должен был видеться с родителями… Иначе умер бы безвременной смертью.

- Как жестоко, - сказала я, с трудом подбирая слова.

По-моему, это я – немного не в себе. Или мне всё это снится.

- Колдуньи, вообще, странные существа, - согласился он. – Но не волнуйтесь. Сейчас всё хорошо. Мне повезло, что нашлись другие колдуны и колдуньи, которые подсказали моим родителям, как победить проклятие. И вот – я здесь. И вы тоже здесь.

Он остановился, пришлось остановиться и мне.

- Роза, - произнёс кронпринц особым тоном, и сразу стало ясно, что разговор пойдёт непростой. – Вы ведь знаете, для чего вас пригласили? – продолжал он. – Августа сказала, что вы – самая подходящая девушка. Что вы созданы, чтобы стать княжной короны, а потом и императрицей. Я провёл с вами совсем немного времени, но сразу понял, что Августа не ошиблась. Роза фон Эгельхафм, - тут он опустился передо мной на одно колено, - вы станете моей женой?

Мне показалось, что розы вокруг нас закачались, как от ветра. И пол под моими ногами тоже закачался. И голова кружилась всё сильнее.

- Скажите «да»? – кронпринц уже держал меня за обе руки, нежно сжимая. – Едва я с вами встретился, как только заговорил, то сразу понял, что вы будете идеальной женой, подругой, императрицей. Сделайте меня самым счастливым человеком, Роза?

Это был триумф. Мой триумф. Некрасивая Роза получила самого завидного жениха – будущего императора.

Значи, та встреча в церкви была не случайной. Айрис смеялась надо мной... Людвиг сказал - где ты, Роза, и где принц? Но - вот она я, вот он принц. Передо мной, на коленях...

Мама будет счастлива. Отец выплатит все долги, выкупит обратно наш дом на Пурпурной улице. Айрис вернётся в Мюлез, сможет выйти в свет, очарует всех красотой и новыми нарядами. Людвиг получит арабскую лошадь, о которой мечтает, закончит образование и отправится путешествовать. В Венгрию, а может и в Мексику. Для нашей семьи начнётся совсем другая жизнь. Даже более блестящая и роскошная, чем та, которую мы вели три года назад. И на фоне этих перспектив какое значение имеют синие глаза?..