С оттенком помешательства

Глава 1. Кроха

Лина

Середина августа

Неизвестный номер: «Я капец как соскучился по тебе, кроха».

Лина: «Кто это?»

Однако ответа не последовало.

Вскоре по автобусу пронеслась автоматическая запись, возвещающая об остановке, где мне нужно было выходить.

Я поднялась с обшарпанного сиденья и потащила за собой чемодан с вещами. Прежде чем запрятать телефон в карман, я еще разок глянула на экран — пусто.

Автобус отправился дальше по маршруту, а я, гадая, кто бы мог написать мне такое, поплелась через территорию гимназии к своему дому. В конечном счете я пришла к выводу, что кто-то ошибся номером.

Мне не писали такие сообщения. Да мне вообще писали крайне редко. Разве что мама и Лерка.

Выбросив из головы слова незнакомца, я свернула за угол школы, из которой не так давно выпустилась, как вдруг ноги мои стали неуправляемыми, словно покрылись затверделой бетонной смесью.

Желудок сжался, собираясь извергнуть наружу скудный обед. Проснулась паника, заставившая примерзнуть к асфальту.

Виной моего пришибленного состояния стали трое придурочных парней, следовавших к спортивной площадке и о чем-то увлеченно беседующих. Вот только они где-то потеряли своего четвертого не менее придурочного дружка.

Обратиться в пыль мне было не суждено, несмотря на дикое желание. Пока я продолжала превращаться в каменную скульптуру, все трое обнаружили меня и мигом заткнулись.

Предчувствие подсказывало, что наступившее затишье — явление кратковременное. Буре быть.

Так и случилось.

Они целенаправленно двинулись на меня.

Взгляды их были нехорошими. Сулящими беду. Пригвождающими к месту.

Но где-то в глубине души я даже радовалась, что их было всего лишь трое, а не четверо.

— Парни, вы только посмотрите, кого к нам занесло, — загоготал Максим.

— Ты где так загорела, блондурочка? — Алекс умышленно растянул по слогам дурацкое прозвище.

Активно намолачивая жвачку зубами, он с внимательным прищуром воззрился на мое полыхающее лицо и сделал «гениальнейшее» умозаключение:

— Или это не загар? Что это? Грязь? Ну, конечно! Как же я сразу не догадался! Живешь на помойке, жрешь из помойки, одеваешься на свалке и, стало быть, выглядишь ты соответствующе своему образу жизни бомжихи.

Кулаки мои самопроизвольно стиснулись.

— Все лучше, нежели иметь помойку вместо рта, — огрызнулась, источая лютую злобу, бурлящую по венам адреналиновыми реками. — Кстати, и из пасти твоей несет соответствующе!

Парни дружно просвистели.

Алекс, покосившись на своих дружков, проскрежетал зубами и просверлил во мне дыру взглядом, холодящим своей ярчайшей голубизной.

Его возмущало, что я смею перечить ему. Я не боялась его. Никого из них по-настоящему не боялась. В их глазах страх читался куда сильнее, ведь всего один публичный скандал — и каждый из них мог вылететь из молодежной хоккейной команды, как пробка.

Так однажды Макс и лишился своего места в команде. Теперь он никто! Пыль!

Прорычав бешеной псиной, Алекс отскочил от меня на пару шагов и засунул руки глубоко в карманы, только бы не прикасаться к «блондурочке», вышедшей из помойки.

У Рамиля тоже прояснилось желание подковырнуть меня. Он остановился в некомфортной близости. Не скрывая брезгливой физиономии, кивнул на мой чемодан. Держала я его крепко, подобно оружию на случай ближнего боя.

— Что внутри?

— Не твоего ума дела.

— А если заберу и открою? Что я там увижу?

— Свою скоропостижную смерть!

Подавившись беззвучным хохотом, Рамиль сделал выпад и резко поднял руку вверх. Тягуче прошелся по своим смольным волосам, взлохмачивая непозволительно густую копну.

Если он думал, что я куплюсь на обманный жест и испугаюсь, то не на ту напал! Ни один мой мускул не шелохнулся.

— Я понял, детка, — сверкнул сощуренными черными агатами, — Наверняка, в чемодане ты прячешь свою девственность.

Демонстративно закатила глаза.

Ну что за дебилы?

Со всех сторон меня оглушил глумливый смех. Парни окружили меня, подобно пронырливым гиенам. Где-то на задворках разума, в уголке, что отвечал за чувство самосохранения, прогудел зычный сигнал бедствия.

Не выдержала и взгляд опустила, вспоминая, каково это гореть желанием стать невидимкой.

— Ты лучше у Севера спроси, где ее целка! — ехидно подметил Алекс.

— Думаешь, он тогда распечатал нашу тихоню? — серьезно спросил Максим.

— Стопудово! Все факты сходятся!

— В натуре! — заключил Рамиль со смехом. — Так вот, что ты прячешь в чемодане? Свою растоптанную честь?

Что за чушь? Что Довлатов наплел им о нас?

Глава 2. Вуайеризм

Разобрав чемодан, я приняла душ, переоделась в легкую пижаму и вернулась в кухню, чтобы приготовить яичницу с завалявшейся в холодильнике "жопкой" докторской колбасы.

Налопавшись, я отправилась к себе в комнату. Включила на портативной колонке любимый трек и, завалившись на кровать, вернулась к сообщению незнакомца.

— Кто же ты такой? — мечтательно вздохнула, вчитываясь в текст, ища в нем какие-нибудь намеки. — Думаю, тебе было бы по силам стать моим отвлечением от реальности. Тебе так не кажется?

Немного поразмыслив, я набрала сообщение. Пару раз перечитала его, удалила неуместный смайлик и отправила:

«Очень жаль. Но раз ты так считаешь, то я не хочу доставлять тебе сложностей».

Ответ пришел молниеносно:

«Ты уже...»

— Чего, блин? Что значит «уже»! — обидевшись, отбросила телефон в сторону, прибавила громкость на колонке и отрубилась.

Проснулась я в кромешной темноте.

Впрочем, явление обычное. Плотные шторы служили мне неким заслоном от Севера. Тем самым я тренировала выдержку и отучала себя от подглядываний.

Так "удачно" совпало, что окно моей комнаты выходило строго во двор Довлатовых.

Не пойму, а чем это так отвратительно пахнет?

От вони, напоминающей пары бензина, в горле страшно першило.

Прокашлялась, ощущая во рту привкус тухлых яиц. Сосредоточенно прислушалась к посторонним звукам.

В самом доме было тихо — колонка разрядилась в ноль, а вот на улице играла приглушенная музыка и раздавались чьи-то возгласы вдалеке.

Это также считалось нормой. В период каникул в нашем районе зачастую царила атмосфера хаоса и беспредела.

Так сложилось, что проживала я там же, где в своих особняках ютились сплошь бизнесмены с их золотыми отпрысками. Последним дозволено было делать все, независимо от времени суток.

Переехали мы из соседнего городка чуть больше полугода назад. С Вожаком, Киселем и парочкой чемоданов.

В обветшалый дом, доставшийся маме по наследству от бабушки.

Мы, конечно, привели его в порядок: сделали ремонт, облагородили участок, но внешне он по-прежнему разительно отличался от остальных.

Некоторых соседей этот факт до жути раздражал.

Мы как бельмо у них на глазу.

Впрочем, нам грех жаловаться, потому что все могло быть куда хуже, если бы не прабабушка.

Два года назад папа оставил нас. Он просто исчез, а маме тяжеловато было тянуть на себе и меня, и съемное жилье. Вдобавок ей приходилось выплачивать кредит, который та сдуру оформила для отца на открытие бизнеса.

Бизнес прогорел, отец по сей день числится без вести пропавшим, а вот кредит достался нам в наследство от него.

Хорошенько потянувшись, я поднялась с кровати и подошла к письменному столу, стоявшему напротив окна.

Жуткий запах бензина забивался в ноздри интенсивней, но я старалась не зацикливаться на нем.

Первым делом проверила телефон — и сразу же обратила внимание, что из сообщений каким-то образом исчезла переписка с незнакомцем.

Что за чудеса? Ну не приснилось же мне...

Подумав, что разберусь с этим позже, я посмотрела на часы и не на шутку запаниковала.

Уже за полночь перевалило, а мама почему-то до сих пор не вернулась домой.

В спешке набрала ее номер, но упрямая женщина трубку не брала, а потом и вовсе абонент оказался недоступен.

Странно...

Решила проветрить комнату, а заодно остудить голову, иначе моим мозгам угрожал ожог четвертой степени.

Резко раздвинула шторы и застыла в позе дерева, тянущего "ветви" к небу. Желание освежиться мигом провалилось в пропасть, поскольку из распахнутого окна я наблюдала столб полупрозрачного дыма, поднимающегося вверх.

Чтобы понять причину его возникновения, мне пришлось забраться на стол и навалиться на карниз.

— Что за хрень? — опешила.

Прямо под моим окном стояла заведенная машина Романа Ильича, отца Севера. Потоки выхлопного газа едким облаком поднимались в небо и проникали зловредными парами в мою комнату. Раздражали рецепторы. Оседали в легких.

В их дворе было безлюдно, но яркие прожекторы освещали практически всю его немалую территорию.

В какой-то момент взгляд привлек тусклый свет, загоревшийся на первом этаже их трехэтажного дома. На стену гостиной бросились две тени. Хаотично движущиеся словно в танце и сплетающиеся друг с другом воедино.

— Эй, Роман Ильич, вы дома? Пожалуйста, отгоните машину! — орала, не щадя связки. — Или вы хотите, чтобы я отравилась выхлопными газами!

Никому из соседей не было дела до моей возможной безвременной кончины.

Что ж, придется идти и разбираться самой. Деваться мне некуда.

Обувшись в сланцы, я пустилась из дома на улицу. Прохладный воздух обжог нежную кожу во всех открытых участках.

Глава 3. Точная копия

Крадущейся походкой Довлатов сокращал расстояние, поступью охотящегося хищника обходил меня со спины. Каждая кость без исключения дребезжала, нервы натягивались стальными тросами, грозясь рвануть и исполосовать внутренности в лохмотья.

Север остановился напротив. Слишком близко. Настолько, что в ноздри забрался сладковатый запах феромонов. И обосновался внутри капитально, снося крышу, лютуя и принуждая к безрассудствам.

Парень хищно прищурился, заглядывая мне в лицо. Никак вознамерился считать все с моих глаз.

А там было что прочесть. Целый том нелегкого чтива мог с легкостью набраться. Но я старательно пыталась стать пустой, как девственный лист.

Облизнув пересохшие губы, отвела в сторону взгляд и мысленно молила себя не пялиться на него ни при каких обстоятельствах. Всячески делала вид, что меня не волнует его обнаженный торс с собирающимися бисеринками пота в области солнечного сплетения. Что меня не прельщали его учащенно двигающаяся рельефная грудь и выразительные косые мышцы. Словно прорисованные. Тянущиеся к паховой зоне. Что я не исходила на слюну при виде его напряженных мышц пресса, узкой талии и жилистых рук.

Мне нравилось, как выглядит Север. Нравилась сама картинка, не более того.

Наверное, любая девушка по достоинству смогла бы оценить его натренированное тело. Забывшись, могла утонуть в бездонном омуте глаз, которые смотрят на тебя покровительственно, где-то с холодной надменностью и легкой насмешкой. Наверное, любой парень позавидовал бы богатой мускулатуре его широчайших и четким будто тщательно вылепленным талантливым скульптором очертаниям рельефа.

Вот и я могла любоваться им с утра до ночи из своего окна. Как маньячка со стажем. Но то было украдкой. Не мечтая о чем-то большем.

Окна тренировочного зала, расположенного на цокольном этаже его дома, всегда манили меня, когда в них загорался свет. Я могла искушено пялиться на него. Часами. Следить за тем, как он тягает «железо», как красуется перед зеркалом, молотя боксерскую грушу.

Чем дольше я следила за Довлатовым, тем крепче становилось мое помешательство. Тем слабее была выдержка.

А после изнурительных занятий Север как правило отправлялся в душевую с полупрозрачными стеклянными перегородками.

Тут моя слежка сворачивалась. Это слишком интимно. Слишком грязно. Постыдно. Я запретила себе видеть его в чем мать родила. А вслед за этим наложила запрет и на все остальное. Но вот так незадача, сегодня я увидела все! В мельчайших подробностях. И от этого факта кошки на душе скребли, издирая когтями пошатнувшуюся совесть.

— Чего тебе, Довлатов? — добавила голосу дерзости, мол, сам виноват.

— Твои? — небрежно бросил у моих ног сланцы.

На сей «благородный» жест я несмело кивнула и втиснулась ступнями в шлепанцы.

Север хмыкнул протяжно, складывая руки на мощной груди, татуированной витиеватым орнаментом и цифрами 13.10.17. Вероятно, ждал от меня слов благодарности.

Что ж, пускай ждет. Благодарить я его не собиралась.

Следом он полез в задний карман низко посаженных джинсов, на ширинке которых проглядывалось (твою-то мать) бугристое напряжение.

Да как он посмел подходить ко мне с этой... своей выпирающей штуковиной в штанах!?

Север извлек сигарету с зажигалкой из помятой пачки. Зажал фильтр зубами, чиркнул и прикурил. Глубоко затянувшись, он испустил тонкую струю дыма в звездное небо.

— Ну и что мы тут делаем, м? — заискивающи выманивал информацию. Цепкими щупальцами, но пока без особого энтузиазма.

Даже странно. Я ведь без приглашения воровалась на частную территорию. Его территорию, где мне запрещается быть. К тому же я застукала его занимающимся... оральным сексом.

А он не злился вовсе. Не показывал свой отвратительный характер.

— Не знала, что ты куришь.

Уголки его губ подпрыгнули вверх, будто кто-то потянул за ниточки, но в следующую секунду его челюсть заметно напряглась, желваки заходили ходуном. Он сделал еще пару крепких затяжек.

— А многое ли ты знаешь обо мне, ЛИНА? — выдохнул плотный дым в сторону, но я все равно задержала дыхание.

Ненавижу сигаретную вонь.

Отрицательно мотнула головой, чувствуя на лице плавящий кожу взгляд.

— Повторяю, делаешь тут что? За каких хреном полезла в окно? — прозвучало осуждающе, гораздо требовательней.

Глаза предательски защипало, щеки вспыхнули неконтролируемым огнем. Казалось, еще немного давления с его стороны, еще парочку поддевок, — и я разревусь перед ним. Покажу ему свои слезы, которых он недостоин.

— Машина заведена. Я же чуть не задохнулась, Довлатов! Ты мозги-то свои хоть иногда включай! — нервным взмахом подбородка указала на тачку. — Скажи спасибо, что сон у меня чуткий, не то загремел бы за непреднамеренное!

Север резко обернулся через плечо и вмиг скорчился в виноватой гримасе.

— Черт, забыл совсем. Виола попросила научить ее водить, а потом мы немного увлеклись... — осекся он, возвращая извиняющийся взгляд на меня. — Короче, забей. Щас отгоню.

Глава 4. Несколько иначе

— Ну и где ты пропадала, ма? Почему телефон у тебя отключен?

Мама вздрогнула, испуганно приложив ладонь к своему сердцу. Побелела как чистое полотно и медленно обернулась.

— Дочка, ты... ты что, уже вернулась? — пробормотала взволнованно.

Я не смогла толком ничего сформулировать, поскольку была занята сканированием ее внешнего вида.

Несмотря на частое общение по видеосвязи, я не узнавала ту эффектную женщину, что стояла напротив.

Она выглядела... иначе.

Дух захватывало от ее насыщенно серых глаз, искрящихся живым блеском и юношеским плутовством. От заметно посвежевшего лица без единого намека на усталость и болезненную серость. От волос, прежде походящих на блеклую солому. Они больше не желтили и не умоляли остричь их под корень. Ныне платиновые локоны были лишь слегка растрепаны, а губы — неестественно припухшими. Как после поцелуев.

Выходит, Север был прав...

Так, стоп! Это еще ничего не значит! Мама у меня женщина красивая. Молодая. С отличной фигурой и непревзойденным характером, который в зависимости от ситуации может быть как жестким подобно наждачной бумаге, так и мягким словно шелк. Но все же в первую очередь она — порядочная и уважающая себя женщина.

Выбросив слова Севера из головы, я сорвалась с места и бросилась ей на шею.

— Мамуль! — обняла ее, что кости у обеих затрещали.

Находясь в шоке, она устроила меня в нежных объятиях, неустанно гладила по выгоревшим на солнце волосам. А я растворялась, вдыхая в себя родной аромат, по капле наполняясь таким необходимым спокойствием.

— Ты почему, засранка такая, не предупредила, что приедешь раньше времени? — наехала на меня, но по-доброму, по-матерински.

Я плечами пожала неопределенно, стараясь спрятать улыбку, а не получалось никак. Она уже во всю рвала мне щеки.

— Хотела сделать тебе сюрприз, — выпятила губы. — Да вот только не вышло, кажись.

— Шутишь? Еще как вышло, золотце мое! Я безумно рада твоему возвращению, — чмокнула в щеку и посмотрела на наручные часы с переливающимися камушками.

Не помню, чтобы видела их раньше...

Наверняка, это подделка. Трудясь домработницей и поваром на полставки, на оригинал не раскошелишься.

— Лина, я не поняла! Ты время видела? Почему не спишь? Или опять кошмар приснился?

— Я вообще-то тебя ждала! Звонила, но телефон твой почему-то вне зоны! Я волновалась, мам!

Под моим внимательным взглядом она натянулась струной, которая вот-вот лопнет, а затем вновь чмокнула меня.

— Ох, извини, родная. Знала бы, что ты сегодня приедешь, попросила бы Танюшку найти мне подмену, — следом она выпалила четко и без запинок: — Просто Арсений Андреевич попросил сформировать меню и оформить доставку продуктов на завтрашний банкет в честь дня рождения сына.

У Арсения Андреевича сынишка есть?

— Мам, ты ведь не обязана задерживаться до поздней ночи!

Мама вдруг ни с того ни с сего разнервничалась. Лицо красными пятнами покрылось. Зрачки испуганно заметались из стороны в сторону, точно маятник.

Сказать, что поведение мамы вызывало некие подозрения — ничего не сказать.

Но я также находила и плюсы. Огромные.

Я столько раз молила ее о смене имиджа, что уже сбилась со счета. И вот она стояла передо мной в потрясном бордовом платье, а не в трениках и халате. При макияже, с идеальным маникюром, а еще надушена как дорогой бутик.

Когда отец ушел из семьи, она совсем себя запустила. Тотально. Но это осталось в прошлом. То, как мама выглядела сейчас, вселило в меня надежду — она наконец оправилась от болезненного разрыва с моим отцом и начала жизнь с чистого листа.

Только бы это не стало следствием опасной связи с Арсением Андреевичем. Если верить словам Севера, на одной он не останавливается. Это может разбить мамино сердце.

Мама тем временем обратила внимание на мои сланцы, затем на шорты, едва прикрывающие задницу. Она перевела взгляд в окно, откуда были видны соседский участок и Довлатов, в частности, после чего придирчиво хмыкнула.

— Так ты на улице была в таком виде? Странно, я не видела тебя в нашем дворе, — внезапно сменила тему, принимаясь заваривать себе кофе. На ночь.

Супер. Похоже, у кого-то подпортилось настроение.

— Да я это... — замялась. — Я... ходила разбираться с соседями.

— Это с которыми? С Мартыновыми или… — скривившись, не смогла произнести фамилию вслух.

— Второй вариант.

Ее взгляд заволокло густым непроглядным туманом. Лицо вытянулось до неузнаваемости.

Я ведь нисколько не солгала Довлатову. Мама и впрямь на дух не переносила их семейство. Ненавидела до зубного скрежета.

«Угораздило же нас поселиться по соседству с Довлатовым! — недовольно причитала она однажды. — А теперь еще и тебе придется терпеть непомерное эго его сыночка! Ох, дочка! Но ты главное научись давать отпор! Не молчи! Они это не любят! Предпочитают покорность! А ты не будь тряпкой! Умей постоять за себя, а я что-нибудь придумаю! Обещаю, мы переедем из этого места!»

Глава 5. Именинник

Прилегающая территория к дому Арсения Андреевича была вполне себе... типичной для богатеев: поле стриженого газона, бассейн, живая изгородь и зона отдыха. Такое я здесь видела и не раз.

А вот сам двухэтажный дом представлял собой настоящий шедевр ультрасовременного искусства. Раньше мне не доводилось видеть ничего подобного. Да и домом его сложно было назвать. Стекол в нем было больше, чем стен, что невольно провелась параллель с громаднейшим аквариумом или выставочным центром.

Несмотря на жгучее желание обойти здание вдоль и поперек, я поторопилась приступить к своим прямым обязанностям. Отыскала кладовую, о которой мне говорила мама. Стянув с вешалки свежую униформу, состоящую из платья и передника, переоделась в нее, после чего раздобыла резиновые перчатки. Вооружившись моющимся пылесосом, чистящими средствами и ведром с тряпками, я отправилась на поиски источника воды.

Со слов мамы, мне необходимо было навести порядок только на втором этаже. Но успеть непременно нужно было до полудня. Ни минутой позже.

Вот только я забыла о других маминых словах — вчера она предупреждала, что у Арсения Андреевича намечается банкет по случаю дня рождения его сынишки. Потому безлюдным дом казался лишь на первый взгляд.

В холле действительно я не нашла ни единой души. Но, войдя в столовую, обнаружила там двух женщин в белоснежных фартуках и чепчиках. Одна представляла собой стройную рыжую даму, а другая — брюнетку с пышными формами. Разговаривая между собой, они не покладая рук трудились над приготовлением различного рода закусок.

Разделочный стол ломился от продуктов, начиная от заготовок для барбекю, заканчивая склизкими устрицами.

А на полу... О, куда же без этого!

На полу стояли специальные ящики под вино, внутри которых хранились не меньше дюжины бутылок. Вдоль стены же громоздились четыре пузатых кеги... пива, если не ошибаюсь. В общей сложности литров пятьдесят не меньше.

А с каких это пор на банкетах пиво разливают в таких количествах?

— Прошу прощения, — обратилась к женщинам, предварительно обозначив себя негромким покашливанием. — Не подскажите, где я могу набрать воды для уборки? — взмахнула пустым ведром для большего понимания.

— Как это не подскажем? — приветливо улыбнувшись, "рыжая дама" жестом подозвала меня к себе. — Сейчас все быстро организуем!

Женщина вытянула из крана смеситель с гибким изливом и наполнила ведро водой.

— А Арсений Андреевич здесь, не знаете? — попыталась разнюхать обстановку.

— Его сегодня не будет. С утра поздравил Яна и освободил территорию для гулянки. Ты что-то хотела с ним обсудить?

— Да нет, — досадно пожала плечами. — Просто хотела поздороваться.

— А ты же дочкой Нади Сергеевой будешь? — к разговору подключилась брюнетка, внимательно разглядывающая меня.

— Да, все верно.

Сергеева — мамина фамилия, которая досталась ей при рождении. Другую фамилию она никогда не носила, поскольку мои родители не состояли в законном браке. А мне же дали фамилию отца. По словам мамы, он настоял, а она была не против.

— Да ты вылитая Сергеева в молодости! Прям один в один. Это же надо так уродиться! От папки, поди, ничего и не досталось?

Прозвучало несколько по-хамски. Брюнетка явно была поражена нашим сходством. И мне пока было неясно, интересовалась ли она из чистого любопытства, или это был такой бесхитростный метод, чтобы унизить незнакомого человека.

— Извините, у меня еще много работы.

Не желая более терять время, я поблагодарила женщин за оказанную помощь и в спешке отправилась на второй этаж. Однако стоило мне прислушаться к их шушуканью, как я замедлила свой шаг.

— Что ты пристала к девчушке с расспросами? — наезжала "рыжая дама" на свою коллегу, на что та фыркнула.

— Я Надьку еще со школьной поры не взлюбила. Она всех наших парней через себя пропустила. И дочку по-любому нагуляла. Не удивлюсь, если не знает, от кого родила вообще. А реакция девчонки лишний раз доказывает мою правоту. Она знать не знает своего отца!

Вот кошелка невоспитанная! Все я знаю, дура старая!

— Ой, Ларис, вот что ты мелешь? Нормальная Надюха баба! Ты бы вместо того, чтобы языком чесать, лучше бы мне помогала! А то, смотри, не успеем к восьми, так Арсений Андреевич быстренько с нас три шкуры спустит.

До слез было обидно слышать эту грымзу. Как она почем зря поливала грязью самого дорогого мне человека. Трясло от злости, буквально кости дребезжали и пар из ушей валил, подобно свистящему чайнику. А уж как чесались мои руки я и говорить не хочу. Готова была этими же руками свернуть курице шею. Выдрать все лохмы и скормить их ей же!

Словами не описать, каких усилий мне стоило сдерживать себя. Чтобы не вернуться. Чтобы ненароком не высказать ей все, что я о ней думаю. Все, что она заслуживает!

Глубоко вздохнув и протяжно выдохнув, я постаралась вытравить из себя весь негатив, а затем приступила к своей работе.

Начала с самой дальней спальни: пропылесосила, поменяла постельное белье, протерла пыль с мебели и декоративных украшений. С остальными тремя комнатами я проделывала то же самое. Мне оставалась последняя спальня в тот момент, когда я вспомнила о мамином наставлении:

Глава 6. Помутнение

Север

Подвергаясь стихийной и бесконтрольной ярости, я стоял у собственных ворот, укрывшись за бетонным ограждением. Буквально прирос к земле тяжелыми, налившимися сталью ногами.

Дышал через раз, боясь, что своим утробным рыком привлеку к себе внимание, и что было сил врезался в стену до предела стиснутым кулаком. Неустанно превращал стену в крошки, а свои костяшки в кровавое месиво. Вымещал всю злобу на куске сраного бетона, только бы не выбежать к ней. Только бы не начать вымещать злость на ней.

Какого черта я творю? Какого хера, спрашивается, стою тут и пялюсь на нее, как гребаный мазохист? На то, как она заигрывает с каким-то мудаком, сидя в его машине...

На инстинктивном уровне чувствовал, что сейчас увижу Лину. Заметив из окна остановившуюся тачку, ринулся на улицу. Меня будто бы магнитом тянуло к ней. Неспроста, как выяснилось.

Правую руку я уже не чувствовал, как и боли в ней, несмотря на сочившуюся кровь из свежих ран. Зажал край футболки зубами, резко потянул и, оторвав лоскут белой ткани, перевязал покалеченную ладонь.

Ну и что мне теперь делать? Продолжать подглядывать за ними и в кровь сбивать костяшки левой руки? Бежать домой? Или за волосы вытянуть Зорину из салона мудилы, пока они не поцеловались на моих глазах?

Браво, Лина...

А эта стерва время зря не теряла. Не успела вернуться в город, как уже богатенького хахаля себе нашла. Ночевала у него? Как в прошлый раз из окна вылезла, пока мать спала? И что же вы делали вместе? Трахались?

Моли бога, чтобы все оказалось не так, как я думаю! Впрочем, молитвы тебе вряд ли помогут. Только не сегодня.

А кто он такой вообще?

Да какая разница!

Кем бы он ни был, он труп! Будущий труп!

А она...

Она хотела, чтобы я заметил их? Хотела же? Потому тачка остановилась напротив моего дома? Нет сомнений, она этого и добивалась.

Сучка... Придушу! Обнулю обоих! Живого места не оставлю!

Кто разрешал? Какое право она имеет разъезжать в чужих тачках? А улыбаться кому-то кроме меня? Да как она посмела!?

«Прекращай истерить, Довлатов! Прекрати, иначе выдашь себя. Иначе она все поймет. Нельзя! Пользоваться же этим станет», — внушал себе, пытаясь прийти к спокойствию.

А ни хера не получалось...

Я окончательно потерял самообладание. Как сраный листик смял его собственными руками и засунул черту глубоко в задницу.

Как только увидел ее с левым парнем, в голове словно перемкнуло. Настройки сбились к херам. А в душе стало дико пусто. Все дьяволы перебрались в голову и провоцировали меня. Натравливали на нее.

— Да, хорошо. Спасибо тебе еще раз, — задержал дыхание, прислушиваясь к ее мелодичному голоску, пресыщенному нежностью. Для него. — Кстати, у тебя очень красивый и уютный дом. Никогда еще в таких не бывала.

Мерзавка! Чем мой дом хуже? Ты же была в нем и не раз! Все-таки прав я! У него она ночевала!

— Сегодня еще побываешь. Жду тебя в восемь, малышка.

Малышка? Совсем уже бесстрашный, что ли?

Хорош заливать, чувак! При мне-то хоть не перегибай! А лучше держи свой язык за зубами, иначе не досчитаешься — я же вышибу их!

Внутренности горели уже во всю синим пламенем. В легких жгло настолько невыносимо, что я едва ли не плевался огнем, желая облегчить затрудненное дыхание.

Конечности онемели. Мышцы натянулись так, что, казалось, они лопнут он любого движения. От неуемного желания прижать их обоих к стенке и потребовать объяснений разум мой вконец поплыл. Мысленно я уже творил всякую дичь.

«Стоп! Каких еще, к дьяволу, объяснений? Кто ты ей, чтобы она объяснялась перед тобой!? — задавался извечным вопросом, на что моментально нашелся ответ: — Я, блядь, ее фантазия! И я, черт подери, ею останусь, чего бы мне это ни стоило! Других у нее будет! Не позволю!»

Если в ее дневнике я увижу записи о другом человеке, то боюсь представить, что сделаю с ней. Ей придется бежать... Бежать из этого города. Страны. Удирать с планеты. Но я все равно разыщу ее. Отыщу и проучу. Для начала в манере ее записей, посвященных мне. В них она в красках описывала свои сны...

Я снюсь тебе, светлячок... Свои сны ты привыкла записывать... Чтобы не забыть... Чтобы вновь окунуться в них...

Вынул из кармана смартфон и машинально открыл галерею фотографий. Найдя в «избранном» фотку с одной записью, принялся зачитывать каждое слово, выведенное ровным почерком:

«Я боюсь его... Так же сильно, как и хочу... Боже, ну почему он вселяет в меня не только первобытный страх, но и убийственной силы желание?

Сон № 9.

Nord сделал меня своей марионеткой. Ему все-таки удалось взять власть над моим сном. Он нагло проник в мою кровь убийственным ядом. Заразил ее и я больше себе не принадлежала. Я принадлежала ему. Полностью.

Страшно боялась, но ничего с собой поделать не могла.

Глава 7. Наперекор

Лина

Мама еще спала в тот момент, когда я ворвалась домой ураганом. Злая и униженная в доску. Я не стала будить ее. Только поправила одеяло и выключила звук на ее телефоне, чтобы та не отвлекалась на звонки. А потом мне приспичило принять ванну, о которой мечтала последний час.

Раздевшись, я опустилась в теплую воду, подложила под голову свернутое полотенце и откинулась на спинку. Наслаждаясь тишиной и ласкающей теплотой, я уловила нечто странное — шаги со стороны улицы, а также треск сухой травы. Очень близко, словно кто-то прошел буквально за стеной. К счастью, на окне ванной комнаты были заблаговременно опущены плотные жалюзи, потому я была спокойна.

Сомкнув отяжелевшие веки, вновь вернулась к расслаблению. И, скорее всего, я даже отключилась на пару минут, поскольку перед моими глазами предстал он. Однако в своем сне я увидела альтернативную версию финала нашей встречи: я не убежала домой. Он не позволил. Север сжал меня в своих объятиях. Настолько крепко и многообещающе, что в тот момент для меня не было ничего важнее его объятий. Не было на свете ничего уютней, чем его объятия. Не было ничего приятней, чем его прикосновения.

«Не делай так больше, девочка моя, — умолял вкрадчиво, осыпая лицо поцелуями. И так реально. Трогая душу. Будоража раскаленную кровь. — Никогда не позволяй мне думать о тебе плохо. В такие моменты я себя ненавижу».

А я ненавижу себя, когда мой глупый разум пытается провести меня!

Сегодня я впервые видела Довлатова таким... таким обезумевшим. Ему словно вкололи лошадиную дозу «озверина». Прежде он никогда не повышал на меня голос. Унижал с неподдельным азартом, но исключительно вполсилы. И ладно, если бы я что-то страшное натворила: проникла бы вновь на его территорию без спроса, испортила бы день, вещи. Жизнь, в конце концов. Но я ведь не совершила ничего неправомерного в отношении него.

Или я чего-то не понимаю?

Да что тут понимать? Я слышала все собственными ушами и видела, как с пеной у рта он общался со мной, точно я его собственность, не имеющая права голоса. Докатился до самой низости — шлюхой меня назвал. Не открытым текстом, конечно, но все к этому и вело:

«Так трудилась, что не смогла привести себя в порядок? Хоть бы причесалась, что ли! А то мать сразу раскусит, что ее дочь трахалась до седьмого пота! Я же просек, и она просечет!»

А я и не думала опровергать его слова. Мне глубоко наплевать, какого он мнения обо мне. Пускай в его глазах я буду хоть шлюхой последней, хоть грязной дешевкой. Его «авторитетное» мнение никоим образом не задевает меня. Не тот он человек, перед которым я стала бы оправдываться. Север — никто.

«Я тебе никто, равно как и ты мне».

Если еще раз он позволит себе заговорить со мной в подобном ключе, ему же хуже будет. Не знаю, что я сделаю, но сто процентов придумаю что-нибудь, чтобы заткнуть его раз и навсегда. Осточертели его нападки по поводу и без... Да, защитить меня некому, остается только надеяться на собственные силы...

Но что точно изменилось после нашего «разговора», так это мое отношение к предстоящей вечеринке. Видел бог, я не хотела появляться у Бергера, но Север сделал все, чтобы я кардинальным образом поменяла свое решение. Назло ему же. Дабы доказать, что он не имеет никакого влияния на меня. Я пойду на эту вечеринку! И я буду там веселиться!

Обмотав вокруг себя полотенце, я вошла к себе в комнату, достала из ящика «секретную» тетрадь и быстренько чиркнула ручкой, перенеся на бумагу свой сон под номером двадцать девять. Это уже стало традицией. Нездоровой традицией, но лучше так, нежели копить все в своей голове. Запрятав тетрадь под матрас, я сняла телефон с зарядки. В одиночку идти на вечеринку мне совершенно не хотелось. Зная себя, я в первые же минуты могла сбежать оттуда, потому я набрала Лерке.

— Салют отдохнувшим и загоревшим! — заверещала она в трубу, что динамики захрипели. — Когда нам можно будет выезжать за тобой? Я уже на низком старте! Жду твоей отмашки!

Как же я была рада слышать свою лучшую и единственную подругу. Мою зайку с вечными батарейками. Мама часто шутила, мол, у Леры пропеллер в заднице, а мне же порой казалось, что она втихушку «долбит» что-то незаконное, чтобы успевать все и везде. Мало ей учебы в универе, так она еще ходит на курсы стилиста и подрабатывает тату-мастером втайне от родителей.

— Привет, Лерчик, а я уже дома, — отозвалась несмело, предвидя десятибалльный шторм.

— Как дома? Че за дела? — гаркнула, накрывая меня первой волной осуждения. — Мы же договаривались, что с папой встретим тебя на автовокзале?

— Извини, мне вправду было неловко напрягать твоего отца. К тому же я освободилась на день раньше и поменяла билет.

— Какая же ты баламутка, Зорина! — шторм миновал. Любимая подруга цыкнула и захихикала звонко. — Этого следовало от тебя ожидать!

В новой школе я не планировала заводить друзей. Учеба все-таки была превыше дружбы. Впрочем, отбиваться от толп потенциальных подружек мне не пришлось. Одноклассницы и без того с первых дней меня игнорировали.

Куда мне до мажорок и раскрасавиц, которые не опустятся до такого уровня, чтобы сидеть за одной партой с «оборванкой», не говоря уже о том, чтобы дружить с ней?

Однажды Лера сама меня нашла. Возле актового зала во время большой перемены. Отбиваясь от нападок «МАРС» и их прихвостней, я была вынуждена обедать в местах, не предназначенных для этого. И каково же было мое удивление, когда ко мне подсела девушка и как ни в чем не бывало начала показывать свои эскизы. Как позже выяснилось, Лера училась с «МАРС» в одном классе. Но она была единственной в своем роде, кто не пресмыкался перед ними. С того дня мы встречались на каждой большой перемене. С той поры мы не разлей вода. Даже в один универ поступили. Правда, на разные специальности — бюджета на юридическом факультете не оказалось, — но это нисколько не мешает нашей дружбе. Люблю ее. Как родную сестру.

Глава 8. Преследование

Север

К словам отца я все-таки прислушался.

Нет, вовсе не к тем, где он предупреждал меня держаться от Зориной подальше. Это было исключено. Невозможно. Бесполезно. Яркое тому доказательство, что после его ухода я решил вломиться в дом Зориной, но вовремя одумался. Я лишь немного понаблюдал за ней со двора, пока она не опустила чертовы жалюзи.

А дальше по наставлению отца я спустился в тренажерный зал, и следующие два часа показались мне не столько разрядкой, сколько издевательством над боксерской грушей. Неудивительно, ведь на ее месте я представлял себе того мудилу. Самоубийцу, что посмел позариться на «мое».

Мысленно я расправлялся с ним. Удар за ударом. Атака за атакой. Резко, хлестко, точно контрольный выстрел в голову. Со всей отдачей. По почкам, в челюсть, коленом ниже пояса.

В какой-то момент груша не выдержала такого напора и жестокости. Сорвалась с крепежного крюка. С «мясом».

Оно и к лучшему, потому что к концу «акта насилия» я уже не чувствовал ни рук, ни ног. Выдохся и эмоционально, и физически. Но мне заметно полегчало. Убивать уже не хотелось. Только наказывать. Сладко мстить.

Во время душа я расслышал звук рингтона, доносящийся из колонки, к которой был подключен мой телефон. Через несколько минут звонок повторился. Только после третьего звонка я удосужился подойти к телефону.

— Брат, ты где гасишься? Мы же договаривались созвониться после треньки! — Рамиль показывал мне свой гонор.

— Из головы совсем вылетело, — ответ прозвучал в резкой форме и несколько нервно, на что Горда выматерился. — Так и че хотел?

— На вписку пойдешь сегодня? Наши все вроде как собираются.

Вписка...

Хороший способ отвлечься. Всяко лучше, чем торчать дома и потихоньку сходить с ума, круша все вокруг.

— Я не получал приглашение, — тем не менее ответил.

— Так и я не получал. Лекс вчера зависал у Бергера, а тот попросил его позвать всех, кого знает.

— Лекс меня не звал.

— Звал! Еще с утра! Чат проверь! — проорал как оглашенный, едва не оглох. — Или тебе нужно особое приглашение? Розовое, надушенное и с бантиком?

Убрав телефон от уха, свернул звонок и открыл наш пацанский чат. Сверху было закреплено сообщение, символично начинающееся с трех восклицательных знаков:

«Парни, сегодня на вечер ничего не планируйте. У Бергера вечеруха намечается. Сборы в 20:00. С собой ничего брать не нужно, кроме пачки гондонов. Остальное — за счет заведения».

Заманчивое предложение, конечно. Только вот с Бергером у меня нет ничего общего, кроме пристрастия к хоккею. Нет, мы никогда не были в контрах. Просто общение у нас еще со школьных времен как-то не заладилось. Нам было параллельно на существование друг друга. Его уход из команды я даже не заметил, как в общем-то и возвращение. Что есть, что нет.

Да и не это главное. Начало ведь в восемь, а это время у меня уже занято другим (более важным) человечком...

— Я не могу в восемь. Никак не получится, — отрезал, пока не передумал.

— Почему?

— Потом расскажу, — коротко отделался.

На самом же деле я не планировал рассказывать о Лине. Никому вообще. Пацаны и без того в последнее время начали что-то подозревать... Мне пока достаточно и того, что отец все просек. Но отец-то — мужик понимающий, хоть и обломщик редкостный.

— Лады. Тогда подтягивайся, когда освободишься. Все равно все самое интересное начнется, когда все уже зальются.

— Посмотрим, Рамилька. Смотря как разрешится... одно дело.

Горда на мой комментарий вопросительно хмыкнул. К счастью, расспрашивать ни о чем не стал:

— Короче, я тебя предупредил. А там решай, как знаешь. На созвоне, если что.

Все последующее время я высматривал Зорину из окна. Моргнуть боялся. Только бы не пропустить.

И вот она показалась у себя во дворе... Вся такая легкая и воздушная... Выплыла подобно белоснежному облаку из-за грозовой тучи и озарила собой все вокруг. Нарушив мой сердечный ритм до двухсот ударов в минуту. Своровав весь запас воздуха из легких.

Зараза мелкая! Все-таки решила поступить по-своему!

Недолго думая, я смел с полки ключи от дома и тачки, а дальше все как в тумане. Ноги сами вывели меня на улицу. Отправили вслед за ней. Строго по ее следам. За тянущимся шлейфом ванильного аромата. Чем не маньяк, выслеживающий новую жертву?

Лина держала путь к гимназии. Я же старался не наглеть — соблюдал стометровую дистанцию и давал себе мысленный подзатыльник, как только увеличивал шаг.

Нельзя! Заметит — не смогу вычислить того ублюдка. А мне кровь из носа надо знать, что за смелый тип такой нарисовался на моем пути!

Когда Лина остановилась у автобусной остановки, я укрылся за грузовичком, припаркованным у дома Макса. Сталкерша хмурилась, озиралась по сторонам, а я буквально заламывал себе руки, только бы не достать телефон из кармана. Достал. Даже память напрягать не пришлось, чтобы вспомнить как она записана в контактах. А текст сообщения вообще набрался на автопилоте:

Глава 9. Роковой поцелуй

Лина

Солнышко стремительно закатывалось за горизонт, раскрашивая все вокруг пурпурно-сиреневыми красками.

Благодаря любителям кальянов в воздухе витали ароматы "орео" и мятной малины. Ритмичные треки сменялись один за другим, заглушая галдеж гостей, которым без преувеличения здесь было весело.

Кто-то из парней танцевал и дурачился у зоны барбекю. Кто-то сразу перешел к программе максимум, бесперебойно вливая в себя алкоголь. А кто-то показывал акробатические трюки в бассейне и красовался перед девушками, которым пока что было не до них.

Перед прекрасной половиной стояла особо важная миссия — им нужно было успеть сделать побольше удачных снимков, чтобы на протяжении всего вечера дозировано публиковать их в своих соцсетях.

Себя же я не могла отнести ни к кому из вышеперечисленных.

Тусовалась я тут уже как минимум часа два. Мне было скучно. Временами даже одиноко. Но вкусно — закуски были отменными.

По большей части я бродила по окрестностям, качалась на плетеных качелях и недоумевала от количества приглашенных.

Нет, здесь не вместилось бы полгорода, но человек сто присутствовало — факт. Большую их часть я даже и не знала. Остальных — лучше бы не знала.

Чего только стоили «МАРС» и бывшие одноклассницы во главе с Лизкой Козловой. Первые держались в стороне, рядом с именинником и второкурсниками, а вот последние так некстати подстерегли меня за прогулкой у бассейна.

Класс.

Поиск жертвы, на которую можно было смело сцедить свой скопившийся яд, для них увенчался успехом.

— Девчонки, вы только посмотрите, кого к нам занесло! Какая же убогая она все-таки! — разлетелись по окрестностям едкие, но довольно узнаваемые смешки.

И чем старательней я делала вид, будто не слышу колкостей в свой адрес, тем громче становились голоса моих бывших одноклассниц. Тем выразительней они усмехались надо мной, желая задеть за живое.

Да вот только старания их были напрасными. Давно уже не задевали. Иммунитет со временем выработался, потому в полемику я старалась не вступать. Никак не реагировала, точно зная, что рано или поздно мое равнодушие притупит их энергетические потенциалы.

Нацепив на лицо маску вселенского пофигизма, я подошла к краю бассейна, чтобы всплески воды немного остудили разгоряченную кожу.

— Да уж, девки. Я думала, Бергер следит за тем, чтобы на его вечеринку не вламывалась всякая шушера вроде «блондурочки».

Козлова не упускала возможности просканировать меня своим «профессиональным» взглядом. А я же нарочно мозолила ей глаза. Улыбалась, наслаждалась заревом заката и украдкой наблюдала за вакханалией, устроенной в воде — самые смелые девчонки уже успели переодеться в откровенные бикини. Они призывно сверкали своими "прелестями" перед парнями, занявшими свои позиции на мягких шезлонгах. А те выбирали себе самую доступную из них. Раздевали их глазами.

Впрочем, если бы не сарафан, я тоже не отказалась бы освежиться. Не прочь была бы залить уши водой, чтобы не слышать их мерзкие голоса:

— Зорина, а ты ничего не попутала? — Катя Давыдова нарисовалась — хрен сотрешь.

Давыдиха не выдержала непозволительного безразличия к их «святой троице». Остановилась напротив, руки в бока уперла и с нескрываемой претензией воззрилась на меня.

— Тут тебе не благотворительная акция! Здесь не подают жрачку для нищих!

Мне хватило бы одного движения руки, чтобы столкнуть ее прямо в бассейн. Однако я смилостивилась над ней. Не решилась, дабы не портить себе и некоторым гостям впечатление от вечера.

— Ой, а вырядилась-то как! — прибежала на подмогу еще одна верная собачонка по имени Оксана. Своей наглой ручонкой она дернула подол моего сарафана. — Ты правда думаешь, что платье за восемьсот рублей скроет твою врожденную ущербность?

Сарафан и впрямь покупался на распродаже, потому ответить мне было нечего.

Я лишь мученически вздохнула, не зная, чем занять свои зудящие руки.

На счастье Оксанки, мимо проходил официант, разносящий на подносе разноцветные коктейли. Мне приглянулся оранжевый. Яркий, сочный. За тонкую ножку я подхватила бокал и втянула приторный напиток через соломинку. Хорошенько распробовав, ощутила на языке привкус алкоголя.

Нестрашно. Всего один бокальчик. До дома все выветрится.

— Кто тебе разрешал брать напитки? — взъелась Лизка, пытаясь выхватить мой бокал. Я увернулась и как ни в чем не бывало продолжила наслаждаться цитрусовым послевкусием. Но тем самым я только разозлила Козлову: — Слушай, овца, приходи сюда часика через три. Здесь уже будет достаточно объедок. А пока собирать с пола нечего, ты можешь угоститься моим фирменным! — шагнула вперед и плюнула в мой коктейль, срывая овации своих дебильных подруг.

Иммунитет подорвался. Меня мгновенно затрясло. Заколошматило со страшной силой. И самообладание рушилось карточным домиком, и непривычная агрессия скапливалась внутри, собираясь в огромный огненный шар. Раздражая, накаляя докрасна.

Каждая поджилка дребезжала и гудела, пока я стояла без движений, цепляясь за благоразумие, и разглядывая оранжевую жижу, внутри которой плавали мерзкие слюни Козловой. Пока меня раздирало в клочья от лютой обиды. Несправедливости.

Глава 10. Присвоение

— Довлатов, я не хочу ни о чем разговаривать. Нам не о чем говорить, — опомнившись, промямлила возмущенно, попыталась вырвать свою руку из захвата, но все тщетно.

Мозг начал сопротивляться, активно передавать сигналы бедствия предательскому телу. Ногам, которые все еще повиновались только Северу и следовали за ним по пятам.

Перед глазами в какой-то момент словно бегущая строка пронеслась. Красными, большими мигающими буквами, из которых складывалось предостерегающее: «Беги, дурная! Возвращайся домой, пока автобусы еще ходят... пока ты не оказалась в плену... В плену его глаз... Аромата, который ненавидишь, но в то же время, по которому сходишь с ума!»

Север упрямствовал, усилив хватку и взяв меня на буксир. Заложив вираж, он последовал прямиком к лестнице, ведущей на второй этаж... А там... Там куча комнат, что в настоящий момент могли оказаться для меня пыточными.

— Есть о чем, поверь. Как знал, что трюк с Козловой сработает! А теперь нам нужно многое с тобой обсудить, — поведал он с величайшим спокойствием, но его ходящие ходуном желваки и пульсирующая жилка на лбу ясно давали понять, что он на взводе.

— Здесь? В доме Яна? — мученически простонала, выворачивая руку и скользя подошвой кроссовок по мраморному полу. — А на улице тебе чем плохо обсуждалось?

Резко притормозив у лестницы, Север недоверчиво вскинул бровь.

— Хочешь, чтобы все стали свидетелями нашего... разговора? — хмыкнул и окинул меня леденящим взором с мерцающими всполохами молний внутри. Одна из тех молний угодила точно в меня и прошла насквозь. Тогда Север наклонился к моему лицу и заставил кожу вспыхнуть сумасшедшим пламенем: — Нет, конечно, мы можем поехать ко мне. Там нам стопудово никто не помешает, но в таком случае я не...

Не желая преждевременно знать, что он «НЕ», я суматошно выпалила:

— Отлично! Можем поехать к тебе! Меня устраивает такой расклад!

Нет, я вовсе не считала этот вариант достойнейшим из всех прочих. Просто я опасалась его здесь и сейчас. Потому решилась пойти на маленькую хитрость. Хотела тем самым усыпить его бдительность, а дальше попытаться сбежать к себе домой. Уже не раз так получалось...

Север был несколько поражен моим ответом. Он склонил голову набок, пристально уставился на меня. Губы его расползлись в плотоядном оскале, а взгляд стал столь тяжелым, что я на себе могла ощутить всю ту тяжесть его фантазий, которые он успел прорисовать себе за какую-то секунду.

Змея, изображенная на его кисти, бросилась на меня, как настоящая. Костяшки холодных пальцев прошлись вдоль изгиба моей шеи, опустились к ключице и замедлили ход у ложбинки. Мягкое даже нежное прикосновение к коже породило на мне тысячи мурашек, расползающихся по телу крупной дрожью. Предательской и реагирующей так сильно только на него.

— Неожиданно. Но, знаешь, на твоем месте я бы хорошенько подумал, прежде чем идти туда, откуда тебя не выпустят пока не надоест, — хриплым полушепотом предостерег, словно он сам не хотел этого, будто боялся... за меня...

На запястье я больше не чувствовала жжения. Север каким-то чудом ослабил хват — не то намеренно, не то его бдительность уже находилась в сонном режиме. Моя же бдительность как никогда была начеку. Всего одно резкое движение — и у меня получилось выдернуть свою руку из его ладони.

Свобода!

Я не придумала ничего иного, кроме побега. Воспользовавшись заминкой, рванула со всех ног вдоль гостиной, суматошно оббежала диван.

А дальше? Куда дальше?

Поскольку первый этаж не был мной изучен, я побежала в то место, которое более-менее знала. Надеялась, что там смогу укрыться от Севера. Переждать бурю. Мне оставалось только не дать ему догнать себя.

Я не слышала ничего: ни возгласов гостей, ни музыки, ни своих шагов, ни Севера. Только оглушительный мотор собственного сердца ревел в ушах.

Я уже была у цели. Ухватившись за ручку кладовой, распахнула дверь, забежала внутрь темного помещения, со всей силы потянула ручку на себя, но запереться мне что-то мешало. С ужасом поняла, что Север настиг меня. Он вовремя подставил ногу и не дал двери захлопнуться.

Че-е-е-ерт!

Медленно подняла испуганный взгляд и встретилась с безумием, стоявшим в его глазах. С поглощающей темнотой. Засасывающей бездной, припечатывающей своей силой к месту.

Я разозлила его. Очень сильно.

— За идиота меня держишь? — рвано произнес, загородив собой проход, подобно скале, нависшей надо мной. — Неправильный подход ты выбрала, Лина.

Кажется, я влипла...

Север посмотрел по сторонам, сделал шаг вперед и своей широкой спиной оттеснил меня вглубь кладовой, к ее прохладной стене. Я вжалась в угол, забывая, как дышать, и ждала. Чего — неизвестно. С одной стороны, мне было боязно. Оставаться с ним наедине в замкнутом пространстве я боялась. И больше боялась не Севера, а себя рядом с ним. Но с другой — меня со всех сторон атаковало маниакальное любопытство, требующее непременного удовлетворения. Потому я больше не пыталась бежать. Заглушала взывающий голос разума собственным сердцем, стучащим так быстро, как никогда прежде, и ждала... Ждала, дрожа всем телом от предвкушения неизвестности.

Север ухватился за дверную ручку и замер вдруг. Дверь так и не запер.

Глава 11. О`кей, Google, что понадобилось Довлатову?

Середина сентября

В самом разгаре лекции по философии экран моего телефона загорелся, сигнализируя о новом сообщении. Скосив один глаз, незаметно отрыла переписку с Лерой:

"Встретимся на перемене в столовке? Умираю с голоду!"

"Да, давай."

Лера: "Я отпрошусь пораньше. Места нам забью."

"Оки."

Отодвинула от себя телефон, подперла ладонью щеку и вновь прислушалась к выразительному голосу новенького преподавателя, гневающегося по причине того, что некоторые студенты имели наглость пропускать его предмет.

— Ну теперь-то посещаемость будет зашкаливать, — хихикнула Вера, слегка пихнув меня локтем. — Слышала, девчонки из 321-й дали Эдгару Фаридовичу прозвище «философ — причина девичьих нервозов».

Сначала я вопросительно посмотрела на свою одногруппницу, откровенно пускающую пузыри на нашего препода. Затем перевела задумчивый взгляд на кафедру, за которой стояла статная «причина девичьих нервозов» — поджарый мужчина лет тридцати, обладающий незаурядной внешностью, которая без сомнения притягивала к себе большинство женских взглядов.

Смуглый мужчина со строгими чертами, с холодным проницательным взглядом и ухоженной растительностью на лице был вчерашним выпускником. Он пришел к нам на замену молоденькой преподавательницы, которую экстренно отстранили в самом начале учебного года.

Тем не менее за прошедшую неделю новый философ уже обрел определенную власть над студентами. Преподавая в самом престижном ВУЗе города, заставлял нас ходить в его аудитории по струнке. С первых дней приучал к армейской дисциплине, давая понять, что поблажек ждать не придется.

Не знаю, как во внеурочные часы, но в стенах универа Камаев Эдгар Фаридович представлял собой весьма педантичную, требовательную, а в каких-то моментах даже бесчувственную личность.

Вот только первокурсницам это нисколько не мешало. Без зазрения совести они проявляли к нему знаки внимания. А отсутствие обручального кольца на его безымянном пальце провоцировало у некоторых полет буйной фантазии и напрочь стирало границы дозволенного.

Однако Эдгар Фаридович — профессионал своего дела — со всеми особями женского пола вел себя крайне сдержанно. И был особо жесток с теми, кто осмеливался нарушить его личные границы.

К счастью, умом я пока не тронулась. Мужской магнетизм не превратил мои мозги в пурпурную жижицу.

Я не вздыхала при виде препода, не бросала на него томных взглядов и не роняла перед ним свои конспекты. Я — одна из немногих, кто просто внимательно слушал, как с исключительной строгостью он по пунктам раскладывал причины, по которым может не допустить к экзамену.

Впрочем, это были стандартные требования, но почему-то с самой первой лекции меня не покидала мысль, что Эдгар Фаридович из той серии преподавателей, которые не дают спуску даже тем, у кого не возникло проблем ни с ним, ни с его предметом, в частности. Потому я заранее готовила себя к философской нервотрепке.

— Попробуй сказать об этом Эдгару Фаридовичу лично, — прыснула я. — Посмотрим, как скоро тебя отчислят из-за заваленного экзамена.

Сидящая по левую руку рыжая девчонка округлила свои карие глаза. Передернула тонкими плечами и сморщила нос, усыпанный веснушками. Вера явно представила себе всю красочность картины того, как она вылетает из ВУЗа подобно пробке из шампанского.

С Верой Лисовец мы нашли общий язык еще во время линейки. Пока ректор и его заместитель выступали с поздравлениями и напутственной речью, мы разговорились и выяснили, что у нас много общего, начиная от переезда, заканчивая поступлением на бюджет.

Но в первую очередь мы были объединены общей целью — получением диплома, добытого путем знаний, пота и пролитой крови. Приходить в универ только ради порции сплетен, дабы поторговать своим лицом — не входило ни ее, ни в мои планы. Тем она и отличалась от остальных девчонок в нашей группе. Тем она сразу же понравилась мне.

За прошедшие две недели обучения Лера тоже сблизилась с Верой. Узнав, что у меня появилась поддержка в группе, ей стало поспокойней.

А переживать было о чем. Так вышло, что в моей группе учится один из «МАРС» — Максим Казанцев — весьма неоднозначная личность, оттого и непредсказуемая.

Чего только стоит одна выходка, из-за которой отстранили молоденькую философичку. Никто не располагал точной информацией, но ходили слухи, что Макс склеил ее после пары. И не просто склеил, а имел наглость отыметь прямо в стенах универа. Как следствие, о подвиге узнал ректор и принял жесткие меры в отношении любителей острых ощущений.

Все же полагаю, историю слегка раздули, иначе и ноги Казанцева бы не было в нашем универе. Но он здесь. Сидит в телефоне, укрывшись за нашими с Верой спинами.

— Эй, блондурочка, — вякнул тот самый Казанцев. Сделала вид, что увлечена монологом преподавателя. Тогда он нетерпеливо постучал мне по спине. — Зорина, ты оглохла, что ли?

Раздраженно выдохнув, развернула голову.

— Че надо?

Тот, нацепив на лицо противную ухмылочку, сунул мне свой телефон. Буквально к носу.

— На вот...

Глава 12. Ты попал... в черный список моего сердца

— Лина, можешь чуть помедленней? Лера же заняла нам места. Не несись так, умоляю. Я балетки еще не разносила. Жмут, зараза, — заныла Вера, замедляя шаг до черепашьей скорости.

Да как бы ей объяснить доходчиво, что ее не разношенная обувь — сущий пустяк в сравнении с тем, что может меня поджидать у женского туалета, если мы промедлим хотя бы на минутку.

А пока у меня есть шанс затеряться в толпе спешащих студентов, — самое время делать ноги, невзирая на мозоли на них и прочие неприятности.

— Вера, миленькая, шевелись. Ты же не хочешь, чтобы все хот-доги без нас слопали? — поторапливала нюдяще-пыхтящую копушу, изо всех сил тянув ее за собой.

— За "наши" хот-доги глотку перегрызу любому! — пылко воскликнула, словно воинственная амазонка, и, путаясь в своей юбке, перестроилась на спортивную ходьбу.

По пути к лестнице нас то и дело толкали учащиеся. Толпа была густой, голодной и оттого дикой. В ней вполне можно было укрыться от Довлатова. Тем не менее ноги у меня становились все тяжелее и тяжелее, будто через каждый пройденный метр на них цепляли по килограммовому грузилу.

Проходя закуток с туалетами, я мысленно заставляла себя не смотреть по сторонам. Не искать его взглядом, чтобы не дай бог не напороться на него и не потеряться в прострации. С трудом у меня получилось следовать своему внутреннему голосу. И Вера оказывала на меня нужное воздействие, делясь своими впечатлениями о прошедшей паре.

— Все-таки философ наш хорош, да? — произнесла она мечтательно.

— Ага, — ответила отстраненно.

— Прикинь, сегодня он мне даже приснился. Чтоб ты понимала, такие сны мне никогда еще не снились.

Я рассмеялась в голос.

Вот и скромница наша!

— Кстати, а ты с Казанцевым и раньше была знакома? — сменила она тему, вероятно, чтобы я не расспрашивала о содержании ее сна, иначе бы Вера свалилась в обморок от смущения.

Я скривилась моментально, как если бы проглотила дольку лимона. Вместе с гнилой цедрой.

— К сожалению. Он учился со мной в параллели. Тот еще придурок. А что?

— Да так, — пожала она плечами.

— Говори! — попыталась надавить, так как нутром почуяла, что она о чем-то недоговаривает.

И нутро меня не подвело. Какое-то время Вера еще сомневалась, стоит ли ей делиться со мной своими переживания, но, в конце концов, она взяла меня под руку и тихо произнесла:

— Он откуда-то узнал мой номер.

— И?

К лицу Лисовец прилила краска, в огромных глазах проглядывалось теперь уже гадкое смущение, граничащее с омерзением.

— Короче, вчера он ни с того ни с сего отправил мне фо..., — запнулась на полуслове, а после короткой паузы едва слышно продолжила: — Фото члена.

Находясь под скверным впечатлением, непроизвольно хватанула ртом воздух, но глоток кислорода вошел не в то горло. Я поперхнулась и вросла ступнями в бетонный пол.

— С-с-своего?

— Да откуда ж мне знать, его это член был или скачанный из интернета! — смущаясь пуще прежнего, нервно протараторила Вера, отчего проходящие мимо парни покосились на нее и глумливо заржали.

— Да и какая разница, чей он? Я не хочу даже думать об этом! — зажмурилась, очевидно, прогоняя из памяти "хозяйство" Казанцева.

Она вцепилась в мою руку мертвой хваткой, ища равновесие. "Лисичке" сиюсекундно потребовалась моральная поддержка.

— Просто сегодня Казанцев вел себя так, словно это не он отправлял мне фотку... той штуки. А я весь день места себе не находила. Боялась, что он разболтает всей группе, а потом все дойдет до куратора, а там и до родителей. А они не станут разбираться, заберут меня домой и все. Я правда боюсь, что у меня отберут мою мечту. А Казанцев еще как нарочно сегодня на всех парах садился за мной.

Боже.

Вера была сама не своя. Трясло бедняжку. Весь день она стойко держалась, а ту на тебе — совсем расклеилась.

Я протянула к ней свои руки, приобняла и ободряюще погладила по спине.

Смею предположить, что подобное произошло с ней впервые. Насколько поняла, в раннем возрасте Веру удочерила религиозная до мозга костей семья. Долгие годы она воспитывалась в условиях, где не пользуются телефонами и прочими радостями жизни. Где все, к чему мы привыкли, автоматически приравнивается к греху. А слово "член" если и употреблялось, то совершенно в ином контексте. Отсюда у Веры и наблюдалась такая болезненная реакция на шалости всяких озабоченных придурков.

Когда Вера поделилась со мной этим, я была крайне удивлена, что ее вообще отпустили в большой город. Единственное, она попросила никому не распространяться о ее верующей семье и о том, откуда она родом. Кроме Леры, естественно.

— Забей. Не принимай близко к сердцу, — пригладила ее волнистые медные волосы. — От таких козлов можно всякое ожидать. Но лучший способ избавиться от них в кратчайшие сроки — это полный игнор.

— Говоришь так, словно уже проходила через такое, — посмотрела на меня подозрительно и с неким сочувствием.

Глава 13. Север прямо по курсу

— Лина, можешь чуть помедленней? Лера же заняла нам места. Не несись так, умоляю. Я балетки еще не разносила. Жмут, зараза, — заныла Вера, замедляя шаг до черепашьей скорости.

Да как бы ей объяснить доходчиво, что ее не разношенная обувь — сущий пустяк в сравнении с тем, что может меня поджидать у женского туалета, если мы промедлим хотя бы на минутку.

А пока у меня есть шанс затеряться в толпе спешащих студентов, — самое время делать ноги, невзирая на мозоли на них и прочие неприятности.

— Вера, миленькая, шевелись. Ты же не хочешь, чтобы все хот-доги без нас слопали? — поторапливала нюдяще-пыхтящую копушу, изо всех сил тянув ее за собой.

— За "наши" хот-доги глотку перегрызу любому! — пылко воскликнула, словно воинственная амазонка, и, путаясь в своей юбке, перестроилась на спортивную ходьбу.

По пути к лестнице нас то и дело толкали учащиеся. Толпа была густой, голодной и оттого дикой. В ней вполне можно было укрыться от Довлатова. Тем не менее ноги у меня становились все тяжелее и тяжелее, будто через каждый пройденный метр на них цепляли по килограммовому грузилу.

Проходя закуток с туалетами, я мысленно заставляла себя не смотреть по сторонам. Не искать его взглядом, чтобы не дай бог не напороться на него и не потеряться в прострации. С трудом у меня получилось следовать своему внутреннему голосу. И Вера оказывала на меня нужное воздействие, делясь своими впечатлениями о прошедшей паре.

— Все-таки философ наш хорош, да? — произнесла она мечтательно.

— Ага, — ответила отстраненно.

— Прикинь, сегодня он мне даже приснился. Чтоб ты понимала, такие сны мне никогда еще не снились.

Я рассмеялась в голос.

Вот и скромница наша!

— Кстати, а ты с Казанцевым и раньше была знакома? — сменила она тему, вероятно, чтобы я не расспрашивала о содержании ее сна, иначе бы Вера свалилась в обморок от смущения.

Я скривилась моментально, как если бы проглотила дольку лимона. Вместе с гнилой цедрой.

— К сожалению. Он учился со мной в параллели. Тот еще придурок. А что?

— Да так, — пожала она плечами.

— Говори! — попыталась надавить, так как нутром почуяла, что она о чем-то недоговаривает.

И нутро меня не подвело. Какое-то время Вера еще сомневалась, стоит ли ей делиться со мной своими переживания, но, в конце концов, она взяла меня под руку и тихо произнесла:

— Он откуда-то узнал мой номер.

— И?

К лицу Лисовец прилила краска, в огромных глазах проглядывалось теперь уже гадкое смущение, граничащее с омерзением.

— Короче, вчера он ни с того ни с сего отправил мне фо..., — запнулась на полуслове, а после короткой паузы едва слышно продолжила: — Фото члена.

Находясь под скверным впечатлением, непроизвольно хватанула ртом воздух, но глоток кислорода вошел не в то горло. Я поперхнулась и вросла ступнями в бетонный пол.

— С-с-своего?

— Да откуда ж мне знать, его это член был или скачанный из интернета! — смущаясь пуще прежнего, нервно протараторила Вера, отчего проходящие мимо парни покосились на нее и глумливо заржали.

— Да и какая разница, чей он? Я не хочу даже думать об этом! — зажмурилась, очевидно, прогоняя из памяти «хозяйство» Казанцева.

Она вцепилась в мою руку мертвой хваткой, ища равновесие. «Лисичке» потребовалась моральная поддержка.

— Просто сегодня Казанцев вел себя так, словно это не он отправлял мне фотку... той штуки. А я весь день места себе не находила. Боялась, что он разболтает всей группе, а потом все дойдет до куратора, а там и до родителей. А они не станут разбираться, заберут меня домой и все. Я правда боюсь, что у меня отберут мою мечту. А Казанцев еще как нарочно сегодня на всех парах садился за мной.

Боже.

Вера была сама не своя. Трясло бедняжку. Весь день она стойко держалась, а ту на тебе — совсем расклеилась.

Я протянула к ней свои руки, приобняла и ободряюще погладила по спине.

Смею предположить, что подобное произошло с ней впервые. Насколько поняла, в раннем возрасте Веру удочерила религиозная до мозга костей семья. Долгие годы она воспитывалась в условиях, где не пользуются телефонами и прочими радостями жизни. Где все, к чему мы привыкли, автоматически приравнивается к греху. А слово "член" если и употреблялось, то совершенно в ином контексте. Отсюда у Веры и наблюдалась такая болезненная реакция на шалости всяких озабоченных придурков.

Когда Вера поделилась со мной этим, я была крайне удивлена, что ее вообще отпустили в большой город. Единственное, она попросила никому не распространяться о ее верующей семье и о том, откуда она родом. Кроме Леры, естественно.

— Забей. Не принимай близко к сердцу, — пригладила ее волнистые медные волосы. — От таких козлов можно всякое ожидать. Но лучший способ избавиться от них в кратчайшие сроки — это полный игнор.

— Говоришь так, словно уже проходила через такое, — посмотрела на меня подозрительно и с неким сочувствием.

А что мне скрывать? Я развела руками в стороны.

Глава 14. Я никогда не...

— Девчонки, у кого какие планы на выходные? — умудрилась спросить Вера, несмотря на набитый хот-догом рот.

Лопала она углеводы как не в себя, но это нисколько не отражалось на ее фигуре. Все-таки не зря Лера в шутку прозвала ее ведьмочкой.

— У меня нет никаких планов. Разве что сериал хотелось бы досмотреть, — прикончив салат, первой отозвалась я и искоса глянула на Леру, которая снова парила где-то в облаках.

Обед Васнецовой продолжал стоять на столе нетронутым, но еще пару минут и сыр на ее бутерброде расплавился бы оттого, с каким страстным порывом она строчила очередное сообщение какому-то «Риду», не выпуская свой телефон ни на секунду.

— Ау, Лер, ты где летаешь? — Вера щелкнула пальцами, но той вообще на все было побоку.

— Ну все, сама напросилась! — взяла смелость на себя, выдернула из рук мечтательницы телефон, заблокировала экран и положила на край стола. — Пускай полежит пока здесь, не то перегреется и взорвется к чертовой матери.

Лера подняла голову и окинула нас растерянным взглядом.

— А? Планы? — протараторила, моргнула. — Вообще хотела уговорить одного чересчур вредного клиента на небольшое тату, но не знаю, возможно, он не согласится, — таинственно поведала она.

Непривычно было видеть ее с новым цветом волос.

Вчера Лера внезапно пополнила ряды брюнеток. Видать, что-то в голову стукнуло, и она решилась перекраситься в черно-пепельный оттенок.

Ладно цвет, это я еще как-то могла понять, но Лера еще и длину убрала до плеч. Она состригла больше половины! Та Лера, которая еще полгода назад ни за какие деньги не стала бы жертвовать своими роскошными волосами.

Еще одна странность пополнила копилку странностей Леры. Набралось их уже прилично так, а она по-прежнему строила из себя партизанку.

Вообще-то Лера объяснила причину кардинальной смены имиджа жаждой перемен в своей жизни. Она подумала, что начинать нужно с прически. Но ведь и жажде перемен должен был послужить какой-то мощный толчок... Темный лес, короче.

— Девочки, а давайте сходим в клуб?! — внезапно предложила наша "святоша".

Не веря своим ушам, мы с Лерой синхронно уставились на нее обалделыми глазами.

— Эм-м... а твоя религия... она позволяет шастать по местам, где можно погрязнуть в грехах? — Лера задала резонный вопрос. Я бы постеснялась подобное спрашивать. — В смысле, я знаю, что ты умеешь держать себя в рамках приличия, но для кого-то ведь рамок вообще не существует. Дураков вокруг полно, а извращенцев еще больше! Не станет ли это проблемой для тебя?

— Проблемой больше, проблемой меньше, — вздохнув, Вера отмахнулась, словно речь шла не о походе в клуб, а о чем-то более глобальном.

Не связано ли это с маленьким конфликтом с философом?

— Какая теперь разница! Мне почти двадцать лет, а я совсем недавно только узнала, что музыка может быть разнообразной. На любой вкус. У нас в общине такого не было. Разрешалось слушать только местный хор.

Мы бросили на Веру сочувственные взгляды.

Сколько же нового ей предстоит еще открыть. И с каким детским восторгом она изучала что-то новенькое, будь то электронная книга или же часы с шагомером и пульсометром.

— Ты что скажешь? — спросила Лера, пихнув меня локтем в бок.

Как никто другой она знала мое неприязненное отношение к подобного рода заведениям.

— Мне нечего надеть. Да и мама вряд ли отпустит, так что сегодня я пас, — всего-навсего жалкая отговорка, которую Лера могла в два счета просечь.

— Ой, а о наряде я как-то не подумала. Мне тоже не в чем пойти, — раздосадовано отозвалась Вера, теребя подол своей единственной юбки.

— Да бросьте, девки! Моего гардероба хватит, чтобы одеть всех присутствующих в этой столовке! — пошла Лера с козырей. — И насчет теть Нади не парься, я позвоню ей и отпрошу тебя ко мне с ночевкой.

Лера схватила со стола телефон и открыла приложение "Клубная жизнь", где можно было разузнать о программах всех клубов города разом.

— Вот зараза! — скривились ее губы. — Из приличных заведений места остались только в "Черном золоте". С девушек за вход просят две штуки, плюс бар, я знаю, у них не из дешевых.

— Ого! Две тысячи? У меня не будет таких денег, — ужаснулась Вера. — А может, тогда в кино?

Естественно, у Веры не было таких денег. Она же только три дня назад устроилась официанткой в местном пабе. Да и у меня не сказать, чтоб карманы были забиты деньгами.

Но в отличие от Веры свой ужас от услышанной суммы я переживала молча, а вот неугомонную Леру уже было не остановить:

— За деньги тоже можете не беспокоиться! Разграблю свою заначку на автошколу! Вернете, как разбогатеете!

Позже Лере удалось договориться с моей мамой о ночевке. Упрашивать долго не пришлось. На благосклонность мамы повлияло ее крайне приподнятое настроение.

— Только, прошу тебя, Лин, без глупостей, — предостерегала она, провожая меня из дома. — Не доставляйте родителям Леры хлопот.

— Конечно, мам, — намеренно скрыла тот факт, что родители Леры уехали на дачу. — Мы будем прилично себя вести.