С тобой, навсегда

Глава 1

Октябрь 1991 года
За стеклянными окнами аэропорта Внуково призрачный свет фонарей расползается желтыми пятнами по намокшему за день асфальту.
Холодный осенний дождь не прекращался до самого вечера, Михаил Игнатов, опасался задержки рейса, но вроде бы пронесло.
— Телеграфируй, как доберешься до места. Переговоры на послезавтра назначены? Сразу по окончании свяжись со мной по межгороду, Миш. Знаешь, я в некоторой степени даже рад, что ты улетаешь из Москвы. Сейчас везде неспокойно, но здесь — особенно, — провожающий Михаила мужчина, говорил негромко, оглядывался по сторонам, будто опасался, что кто-то подслушает. — Реформы неизбежны, плановая система экономики приказала долго жить. Скоро начнется большая драка за раздел самых лакомых кусков социалистической собственности. Мы, безусловно, приложим все усилия, чтобы свое не упустить и вписаться в новые реалии.
Ты только подумай, нам уже не придется отправлять кормовые фосфаты через Находку в Австралию, ждать, когда австралийцы оплатят компьютеры во Франции, и отправят эти компьютеры к нам. А пока, никуда не денешься, придется потерпеть, поработать по старой схеме. Миш, я очень надеюсь, что тебе если удастся договориться в порту об увеличении объемов отправки. Надо успеть, пока цены на оргтехнику держатся.
Михаил слушал провожающего вполуха. Все сто раз обсуждалось, сколько можно одно и тоже мусолить.
Уж скорее бы объявили посадку на рейс, и ещё бы соседнее кресло досталось адекватному пассажиру. Избави Бог, если мамаша с ребенком соседями окажутся...
Подумал, увидев у стойки регистрации, хорошенькую девушку с трудом удерживающую на плече спортивную сумку, а на руках — спящего ребенка, одетого в синий комбинезон.
Совсем молоденькая — лет двадцать от силы, куда интересно летит, неужели тоже в Приморский край? Куртка на ней, совсем легкая не по сезону.
— Таня!
К молоденькой мамаше подбежала запыхавшаяся девица с какой-то странной штукой подмышкой. Трость не трость, с колесиками... Коляска. Девица проделала некую манипуляцию, трость превратилась в детскую прогулочную коляску.
Усадили ребенка. Несерьезно. Простудят парня.
Мамаша полезла в сумку, достала маленькую баночку, и кажется, чайную ложку, завернутую в бумажную салфетку. Да, ложку, развернула ее, а салфетку в карман куртки сунула, присела перед коляской на корточки. Зачерпнула ложкой из банки, поднесла ко рту ребенка...
Малыш ел с удовольствием, не кочевряжился, не пытался увернуться, открывал рот будто проголодавшийся птенец.
— Миш, ты какой-то рассеянный.
— Нормальный я, дядя Саш. Просто мы уже неделю одно и тоже перетираем. Не волнуйся: все усвоил, все сделаю. Ты тут сам смотри, аккуратнее. Если у кооператива всё же отберут разрешение на экспорт нефтепродуктов, в обмен на поставки товаров повышенного спроса, то сильно не упирайся, обойдемся оргтехникой.
— Формулировка веселит: товары повышенного спроса. На что он сейчас не повышенный, спрос? В магазинах пустые прилавки, — ухмыльнулся дядя, в ответ на его слова.
— Витрины пустые. Но и с покупательной способностью у населения туго. Повсеместно задержки зарплат.
— Это да.
Наконец, пригласили проследовать на посадку. Михаил распрощался с провожающий родственником.
Влажный ветер обдал лицо, легкий запах керосина, а может выхлопных газов от поданного для доставки пассажиров к самолету автобуса, щекотнул нос.
Молодая мамаша с ребенком в нелепой коляске, и сумкой через плечо, замешкалась перед входом в автобус.
— Давайте, я помогу, — Михаил подхватил коляску с ребенком, занес в салон.
— Спасибо, — испуганно взглянув, поблагодарила молодая мамаша.
Чудная какая-то. Ехала бы на поезде, раз боится летать на самолете. Проворчал про себя.
Он накаркал, ему повезло, как утопленнику. Девушка и ребенок оказались его соседями.
— Вы на протяжении всего полета собираетесь его держать? — зачем-то спросил девушку, усадившую мальчика себе на колени.
— Да. Теме еще нет двух лет, поэтому у нас один билет. Это хорошо, так даже лучше. Вы не волнуйтесь, Тема не капризный, мы вас не побеспокоим. Ему главное, что я с ним, и... Попить попросить может, в самолете всегда пить хочется, вот единственное неудобство, а больше ничем не помешаем, — извиняющееся прошелестела молодая мамаша.
Освободила мальчишку от вязаной шапочки, пригладила темные с рыжеватым отливом волосики, расстегнула комбинезон. Мальчик жался к своей молоденькой маме, не сводил с нее круглых глазенок.
— Скажите, у вас предусмотрен дополнительный ремень безопасности для ребенка? — Михаил остановил бортпроводницу, пробегающую между рядов.
— Да-да, сейчас принесу.
— Нужно было сделать это без напоминаний, — проворчал, ощущая себя брюзгой.
И еще, ощущая непонятно откуда взявшуюся ответственность за эту парочку.
— Есть свободные места, может вам будет комфортнее... — вскоре вернувшаяся с ремнем бортпроводница, одарила его лучезарной улыбкой.
— Спасибо, меня все устраивает, — перебил недослушав.
Трап отъехал в сторону, самолет покатился по взлетной полосе, замелькали сигнальные огни.
Хорошенькая соседка ласково забормотала:
— Всё, Темыч. Идем на взлет. Самолет оторвется от земли, наберет высоту и... Унесет нас с тобой далеко — далеко от Москвы. Туда, где сопки нехоженые и закаленные мысы далеких островов. Там воздух морской, оживляющий воздух. А по весне, там сладкий запах диких пионов в лесу... Тебе там понравится, мой хороший.
Давай-ка, я ушки твои прикрою ладонями. Так будет полегче ушкам, не заложит, сильно, при наборе высоты.
— Мама, — произнес не издававший до этого ни единого звука мальчик.
Девушка замерла. Вздохнула прерывисто.
— Тема... Темочка, маленький, ты... Сказал, назвал...
По щеке девушки скатилась слеза.
Какого лешего заволновался? Просто случайная попутчица, с маленьким ребенком. Посторонние, чужие люди...
***
Двумя неделями ранее
Допотопный замок в двери коммунальной квартиры, как всегда, открылся с трудом. Дверь отворилась с протяжным скрипом, в нос шибанул запах кислой капусты.
Татьяна едва не споткнулась о сваленную в кучу обувь. У соседей снова гости. Такие же алкаши, как и сами они.
Нащупывая в связке ключ от своей комнаты, пошла по полутемному коридору и...остановилась как вкопанная.
Напротив двери соседей, на холодном полу общего коридора сидел маленький мальчик. Ребенок всхлипывал, сотрясаясь всем худеньким тельцем. Он был в драных, грязных колготках и куцей фланелевой рубашечке. За дверью хрипло надрывался кассетник.
Желтые тюльпаны — вестники разлуки
Цвета запоздалой утренней звезды, утренней звезды...
Страдающую певицу, перекрикивал очередной собутыльник соседей, громким и заплетающимся голосом доказывал что-то. Соседка визгливо смеялась. Звенели стаканы.
Таня подхватила ребенка на руки.
Мальчик посмотрел на нее запуганным зверьком и... прижался дрожащим тельцем.
Она заметила, что на правой щеке малыша покраснение. Будто след от удара.
Почувствовала, как заурчал его животик. Мальчик голодный...
Сердце зашлось от жалости. Злость накрыла жаркой волной.
Ребенок кого-то из гостей, ясно, же.
Выбрался в коридор, и никто не хватился, не до ребенка им, в пьяном угаре!
Таня надавила плечом на соседскую дверь.
Не открылась. Заперто изнутри.
— Сейчас мой хороший, сейчас, — шепнула ребенку, занесла руку, чтоб как следует долбануть кулаком по закрытой двери...
Шаркая драными, не подходящими по размеру шлепанцами, с кухни выбежала Оля, десятилетняя дочка соседки.
— Не надо, не стучите, пожалуйста. Отчим разозлится, они... Говорили, что вы поздно вечером придете... Хорошо, что пришли раньше...
— Оль, я только сказать, что мальчик побудет у меня, пока они там... отдыхают, — сдерживая кипящее негодование, как можно спокойнее пояснила испуганной девочке.
— Лучше не надо, не надо говорить, что будет у вас. Можно мне тоже к вам?
— Можно Олечка, конечно же, можно, пойдёмте, у меня суп куриный остался, и котлеты, как раз две, — бормотала растерянная Таня, пропуская девочку вперед, в свою комнату.
— Я в школе поела, а его, никто не кормил. Покормите Тему, я обойдусь, — сглотнув слюну, проговорила Оля.
— Разберемся. Чего там, в школе можно поесть.
Малыш цеплялся в нее как обезьянка, кое-как смогла усадить на диван.
Намочила полотенце водой из кувшина, осторожно протерла чумазое детское личико, грязные пальчики и ладошки.
— Значит, ты у нас Тема. Сейчас будем Тему супом кормить, а пока суп греется, Тема посидит на диванчике, — приговаривала ласково.
Ребенок молчал. Но это ничего, главное не плакал.
Общей кухней Таня практически не пользовалась, небольшой холодильник находился в комнате, тут же, на тумбочке, стояла электрическая плитка с одной конфоркой. Под хранение немногочисленной посуды, Таня использовала одну из полок платяного шкафа. Лишь бы с соседями лишний раз не сталкиваться, вот и выкручивались как могла.
Подогретый суп, она поделила на двоих. Оля немного посопротивлялась, но все таки, принялась за еду.
Мальчик Тема на суп набросился. С голодной жадностью.
— Господи, его родители вообще не кормят?
— У Темы нет никого. Папы и не было, а мама на прошлой неделе под машину попала. Она раньше хорошая была, веселая. А когда Тема родился, стала злая, орала на него постоянно, что жизнь ей испортил. Мы с ними рядом жили, пока мамка квартиру не продала. А тетя Ира, мама Темина, она тоже недавно свою квартиру продала, и должна была в деревню какую-то переехать. Вместе с хахалем, он два месяца назад у нее появился.
Этот хахаль, он пообещал милиционеру, что сам отвезет Тему на Алтуфьевское шоссе в приемник — распределитель для таких вот детей. Ненужных.
А сам, к нам привез. Чтобы от нас, Тему забрал какой-то Сивый, он, этот Сивый с попрошайками крутится, в метро. Когда с котенком, щенком, или ребенком попрошайничают — подают лучше.
Это мамка моя говорила, отчиму. Еще она говорила, что дети, собаки и котята у попрошаек живут недолго. Вы не могли бы отвести Тему в тот приёмник— распределитель? Только нужно успеть до пяти вечера, в пять за ним Сивый должен прийти...

2

Разомлевший от теплого супа малыш, ел котлету с мятой картошкой, уже не спеша.
Отвлекался от еды, потирал кулачками глазенки.
Девочка Оля, к котлете не притронулась, отложила вилку в сторону, и смотрела на Таню. С ожиданием и надеждой. Так смотрела, будто видит в Тане последний оплот. Оплот для Темы. Маленького ребенка, оказавшегося на краю пропасти...
Татьяна, все никак не могла слова вымолвить. Прийти в себя не могла. Молча, на автопилоте, кормила мальчика,
Нет, она безусловно не позволит никакому Сивому, или как его там, забрать малыша. Есть милиция в конце концов...
Милиция...
Как-то возле метро, слышала разговор двух мужчин в милицейской форме.
— Шуганем беспризорников, или заберем в отделение? — спросил один.
— Неохота возиться. Что толку забирать, если потом отпустим. Кому они нужны, детдома под завязку переполнены, финансирования нет, да и сбегают они оттуда сколько ни отправляй. , — безразлично ответил второй.
Не нужны. Появившиеся будто из ниоткуда бездомные дети. Стайки бездомных детей.
Чумазых, озлобленных будто волчата. Снующих по вокзалам и подземкам. Их видели. Видели и проходили мимо. А этим детям не оставалось ничего, как выживать на бездушных улицах брошенной в пучину девяностых Москвы.
Господи. Вот девочка Оля, не бездомная. А какое ее ждет будущее рядом с ползущими по дну общества родителями?
Может и были когда-то людьми, но, но сейчас их не назовешь таковыми. Нелюди. Беспомощное дитя собрались отдать на заклание.
И ничем их нельзя оправдать.
Да, эпоха безжалостная, время трудное, инфляция начинает показывать злобный оскал, да и купить на дешевеющие деньги особо нечего — полки магазинов опустели, и еще эти жалкие вовремя не выплачивают — повсеместные задержки зарплат. Но в любые времена, люди должны оставаться людьми..
Да нет, нет, людьми они не были, и раньше не были.
Просто раньше была страна, не позволяющая таким как они падать в пропасть...
— Вы поможете? Увезете Тему? — прервав затянувшееся молчание, робко спросила Оля.
Татьяна встрепенулась от звука тихого голоса девочки.
— Помогу, увезу. Раз на милицию надеяться бесполезно, лучше уехать отсюда. Куда подальше. Олечка, я тебе ключ оставлю от комнаты. На всякий случай. Можешь закрыться и посмотреть телевизор, уроки сделать, поспать на диване. Комната до конца месяца оплачена...
— Здорово! Мне до завтра потерпеть, а завтра бабушка приедет, прямо в школу ко мне! Заберет документы из школы, и увезет меня к себе, в Раменское. Буду с бабушкой жить, мамка договорилась. Я ей мешаюсь мамке, путаюсь под ногами, тесно со мной.
Я только рада, что к бабушке перееду. У бабули мне нравится, у нее всегда чисто и спокойно, и места больше, никаких пьяных морд, и... Я слышала, как мамке отчим говорил, что твоя белобрысая уродина, могла бы тоже немного подработать у Сивого, такая страхолюдина, больше не на что не сгодится, а мама...
— Забудь, не получится, если свекруха узнает, она из нас с тобой, страхолюдин похлеще Ольки сделает, — отмахнулась мама.
Оля опустила голову, светлые, тонкие от недостатка питания и отсутствия нормального ухода волосы девочки, безжизненно свесились, щеки стали пунцовыми, белокожая Олечка, как замечала Таня, вообще, очень легко краснеет.
Сердце снова зашлось от жалости, теперь уже к девочке.
— Господи боже мой, что за... Оль, не слушай глупости, ну какая же ты страхолюдина? Поверь, придет время, ты повзрослеешь и...то, что тебе кажется недостатками в своей внешности, на самом деле, окажется достоинствами, ты это поймешь, и не только ты! Станешь всемирно известной моделью. Будешь блистать на лучших подиумах! Правда — правда, я знаю о чем говорю! — Таня придумывала на ходу, чтобы хоть как -то помочь девочке, поднять самооценку.
Получилось это сделать, или нет, так и не поняла тогда. Слишком мало времени у нее было.
— Документы... Вот бы Темино свидетельство о рождении раздобыть...
Оля вскинулась.
— Темино свидетельство у меня, вот, под кофтой прятала. Возьмите...
Татьяна быстро собрала самые необходимые вещи. Совсем немного, сравнительно небольшая спортивная сумка и на половину не заполнилась.
Деньги какие были и документы сунула в нагрудный карман ветровки.
На ножки сонного Темы, надела свои шерстяные носки. Чтоб не свалились, зафиксировала шнурками от кроссовок. Шнурки завязала бантом. Смотрелось смешно, но других вариантов не было. Шапку вязаную надела на голову мальчику. Тема стал похож на забавного гномика. Завернула ребенка в свою осеннюю куртку. Сумку забросила за плечо.
— Олечка, выгляни, нет никого в коридоре?
— Нет никого, уходите скорей.
— До свидания, моя хорошая. Ты замечательный человечек, с тобой можно в разведку ходить.
Проскочили коридор, замок во входной двери, каким-то чудом открылся без проблем.
В подъезде никто не встретился, и возле подъезда ни с кем не столкнулись.
Таня не пошла к ближайшей станции метро. Направилась в противоположную сторону.
Деньги есть, успела собрать кое-что до того, как платить перестали. На пуховик откладывала и зимние сапоги. Как хорошо, что не было времени съездить на рынок! Теперь не до сапог для себя, главное — Тему одеть. И продуктовые талоны отоварить. Ничего—ничего. Прорвемся!
Моросящий сентябрьский дождь, серое небо, шум оживленной улицы. Идут люди и, кажется мир все тот же, прежний. Нет никакого хаоса и потрясений.
Тема доверчиво жался и клевал носом.
— Никому я тебя не отдам, маленький мой. Не отдам, ты не бойся. Я с тобой. С тобой, навсегда, — едва слышно шептала Таня...
***
Она прошагала приблизительно с километр, на перекрестке повернула налево, пошла вдоль серого кирпичного здания. К телефонной будке.
Лишь бы работал телефон, Господи, лишь бы работал.
Как умела, молилась мысленно.
Тема испуганно вздрогнул, когда ей пришлось освободить руку, чтобы нащупать в кармане жетон.
— Маленький, мне только жетончик найти, и позвонить... Не пугайся хороший, я с тобой...
Поднесла трубку к уху... Гудит! Значит работает, к счастью, работает!
Номер рабочего телефона своей единственной близкой подруги Лили, Таня знала наизусть. Если к кому-то она и могла обратиться сейчас за помощью, то только к ней.
— Ало, — раздалось сквозь помехи. Голос женский, но не Лилин.
— Здравствуйте, позовите пожалуйста Лилю Власову, — выдохнула в трубку Татьяна, поправляя плечом сумку, и с трудом удерживая Тему одной рукой.
— Минуточку. Лиля! Тебя!
— Слушаю.
— Лиль, это я, Таня. Ты могла бы... Можно мне у тебя переночевать?
— Тань, ну конечно можно, что за дурацкий вопрос! Сто раз ей предлагала, а она еще спрашивает! Ты во сколько освободишься? В шесть? Я подъеду к Трехгорке, подхвачу тебя.
— Лиль, я не на работе, меня в отпуск с сегодняшнего дня отправили. На три месяца. За свой счет. Зато обещали зарплату за позапрошлый месяц выдать. Завтра. Лиль, и еще, самое главное — я не одна, с ребенком.
— С кем? С ребенком? Против ничего не имею, с ребенком, так с ребенком, а откуда он у тебя?
— Я потом объясню, не по телефону.
— Ладно—ладно, так тебя получается из дома нужно забрать?
— Нет, я не дома, мы сейчас на перекрестке улицы Горького и... Забыла, как проспект называется. Где кулинария, помнишь, мы за кексами заходили...
— Поняла. Погоди, ты с ребенком на улице? Я сейчас отпрошусь. Жди меня там, мне минут пятнадцать ехать... Тань, зайди в кулинарию, там подожди. Дождик идет, промокнете.
— Лиль, мы напротив кулинарии в остановке подождем, закрыта кулинария...
Связь прервалась. И жетонов больше нет. Ладно, главное, с Лилей договорится успела.
Тяжелая свинцовая туча опустилась ниже, слово собралась раздавить город. Дождик усилился.
Таня покрепче обняла Тему, добежала до автобусной остановки.
Села на деревянную скамью, устроила мальчика у себя на коленях, сумку поставила рядом с собой.
— Странно даже, на остановке ни одного человека. Только мы с тобой, Тем. Почему же ты все время молчишь, Темочка? Не умеешь говорить, мой хороший? Я же чувствую, ты меня понимаешь, а значит слышишь. Показать бы тебя детскому врачу, малыш...
А у малыша, слипались глазенки. Неудивительно, он еще там, в коммуналке зевал.
— Спать хочешь, ну поспи, мой сладкий. Скоро приедет Лиля, поедем с тобой к ней в гости. Искупаем Темыча в теплой водичке, уложим в чистую постельку. Поспи пока, солнышко...
Она начала тихонько покачивать маленького уставшего человечка.
И негромко запела:
Ты спи, а я спою те-бе,
Как хорошо там на не-бе,
Как нас с тобою се-рый кот
В санках на месяц уве-зет.
Будут орехи, сла-дос-ти,
Будут забавы, ра-дос-ти,
Будут сапожки но-вы-е
И пряники медо-вые...
Пела, а в носу предательски щекотало.
Маленький, беспомощный, беззащитный. Кроха достойный любви. За то, что он есть. Живой человек. Разве мало?
Вишневая девятка резко затормозила напротив. Лиля выскочила из машины.
Тряхнула начесанной головой, округлила глаза.
— Твою же мать. Тань, а почему он так странно одет? Ребенок.
— Лиль. Мальчика я нашла в коридоре. Соседи, те, что в июне заселились в соседнюю комнату, он у них находился, раздражал видимо, вот и... — Таня перевела дыхание, — выкинули в общий коридор, как котенка. Мальчик круглый сирота. В пять часов вечера его должен был забрать какой-то Сивый. Передать попрошайкам: с детьми и животными, лучше подают милостыню. Лиль. Мы же мимо "Звездочки" поедем, если можно, я забегу, вдруг получится купить хоть какую курточку, штанишки теплые, колготки, трусики, майки, ботиночки.
— Зачем нам забегать в "Звездочку", Тань, мы не будет туда забегать. Мы прямиком в "Катюшу"! Ты же помнишь, мой папа — заведует автосервисом. Директор "Катюши" регулярно к нему обращается.
Хоть какая курточка нас не устроит. Нам нужен финский комбинезон. Сапожки канадские. И далее по списку. Самое лучшее. На меньшее не согласны. О деньгах не беспокойся, я за все заплачу. Ты совершила поступок — ребенка спасла. Позволь и мне поучаствовать. Хотя бы одежду купить. Даже не пытайся сопротивляться. А знаешь, Тань... Бог просто устал нас любить. И отсюда весь этот бардак. Вот он отдохнет, Бог, и все начнет налаживаться. Может не так скоро, как хотелось бы, но обязательно начнет. Ты когда—нибудь станешь очень—очень успешной. Состоятельной. Основательницей модного дома, самого крутого, круче чем на Кузнецком мосту! Подаришь мне сногсшибательное платье, — Лиля мечтательно улыбнулась.
Таня невольно улыбнулась подруге в ответ.
— Лиль. Если уж я вдруг стану состоятельной, я подарю тебе твою мечту. Виноградник в Испании. И винодельческое предприятие профинансирую. До сих пор помню, как ты рыдала, когда у нас начали вырубать виноградники. Мы на первом курсе учились как раз, и в стране объявили сухой закон...
— Ладно, помечтали и хватит! Едем Танюш, иначе директора "Катюши" можем не застать. Домой слиняет...
***
Тема проснулся, не понял, где находится, забеспокоился, высвободил ручонки, стал цепляться в Танину куртку.
— Темочка, солнышко, я с тобой мой хороший, с тобой. На машинке едем, к тете Лиле в гости, — ласково приговаривая, гладила ребенка по худенькой спинке.
Усилившийся дождь размывал видимость за окошком девятки, искажал фасады зданий, силуэты деревьев.
— Тань, протяни руку: между сиденьями белый пакет, в пакете термос со сладким чаем. И шоколадка маленькая, на работу брала, и забыла пакет в машине. Чай, остыл конечно, но горячий малышу и не нужен.
— Спасибо, Лиль.
Мальчик пил едва теплый чай большими глотками.
— Не спеши, Темыч, потихонечку пей. Чая много, еще нальем! — обернувшись проговорила Лиля.
Позади нетерпеливо просигналил грузовик, зажегся зеленый сигнал светофора.
— Да, едем, едем, чего разорался, — проворчала Лиля, девятка рывком тронулась с места.
Таня отломила кусочек от маленькой шоколадки "Аленка", поднесла к ротику Темы.
Он ел шоколад причмокивая. Кусочек за кусочком. С сожалением посмотрел на обертку, когда шоколад закончился.
— Сластена ты мой, — Татьяна снова дала мальчику чая, после вытерла детское личико чистым носовым платком.
Вздохнула коротко.
— Лиль. Неудобно тебя напрягать, но всё-таки попрошу: сможешь завтра вечером присмотреть за Темой? Мне на работу съездить, зарплату получить и... Не хочется, но придется. Оставшиеся вещи забрать из комнаты: что-то выбросить сразу, что-то взять, а летнее — маме посылкой отправить. С хозяйкой еще нужно встретиться, сказать, что из комнаты съехала, отдать ключи...
— Тань, не вопрос, присмотрю. Приедем домой, позвоню Степановой, отпрошусь на завтра. С утра и займешься делами, какой смысл до вечера тянуть, кто тебя будет до вечера ждать за зарплатой?
Да уж. Отпуск за свой счет на целых три месяца, лихо, однако.
— Что поделать. Если бы могли, попросили бы уволиться. Не могут. Я же по распределению, по закону должна отработать два года.
Есть и положительный момент. Можно поискать работу в кооперативе каком-нибудь. Числиться на Трехгорке, а работать у кооператора. Без разницы кем, хоть швеей, хоть пирожки выпекать. Лишь бы платили. Только вот... Тема... Уехать с ним к маме, в Горький, и ночами работать? Наверное — единственный выход. Билеты на поезд мы допустим, возьмем без проблем. Приедем... А дальше — затык. С поликлиникой детской, с детским садом, когда подрастет. Опеку бы как-то оформить и тогда никаких проблем... Как ты думаешь, Лиль, разрешат мне оформить опеку? Им же лучше. Детские дома переполнены.
— Детские дома переполнены, да, Тань. Только, видишь ли, в прошлом году подписали конвенцию о Международном усыновлении, маленьких охотно усыновляют за границу. А наши, охотно дают иностранцам разрешения на усыновление. Часто, не безвозмездно. За определенные суммы в твердой валюте... Нет, я не против, это неплохо, что иностранцы имеют возможность усыновлять. Какая разница в какой стране, сироте подарят нормальное, счастливое детство...
Погоди. Как я сразу... На прошлой неделе заезжала к родителям, болтали за ужином о том, о сём. Папа рассказывал, про зятя начальницы отдела опеки. Зятю этому, теща, которая начальница, полгода назад машину купила и по всей видимости, права заодно.
У зятя регулярно случаются аварийные ситуации.
За полгода все железо на машине по кругу поменяли, не считая внутренностей. В тот день, когда я приезжала к родителям, шестерку зятя начальницы, очередной раз приволокли к папе в сервис. Капот на замену.
Да. Папа жаловался, что совсем плохо стало с кузовными деталями и запчастями. Еле
договорился насчет внешней панели капота. Из Тольятти должны доставить на днях...
Тань! Ты поняла, к чему я клоню? Капот для зятя, в обмен на право опеки над Темкой! Не мы такие, жизнь такая. Папаня мой, человек понимающий. Он не откажется посодействовать. Все получится, Тань. Гарантирую.
— Лиль, у меня слов нет, одни эмоции...
Голос срывался от волнения, снова предательски защипало в носу.
Она всего— навсего переночевать попросилась. И в "Звездочку" по дороге заскочить. Безо всякой задней мысли спросила мнение Лили по поводу возможности опеки над Темой.
— А знаешь, Тань, — задумчиво заговорила Лиля, — будь кто-то другой на твоем месте я бы спросила: ты хорошо подумала? Одно дело забрать ребенка, оттуда, где ему оставаться опасно, одежду купить для него, накормить. И совсем другое дело, оставить малыша насовсем. Ребенок — не игрушка. Это большая ответственность. И не лучше ли пользуясь знакомством с начальницей опеки, настоятельно попросить проследить, чтобы мальчика передали в хорошую полноценную семью? Американскую, или европейскую. Будь на твоем месте кто-то другой. Но тебя, я знаю. Хорошо знаю. Раз ты решила, значит мальчик должен остаться с тобой. Сложности будут, кому сейчас легко? Но со временем обязательно все наладится...
— Помню, про Модный дом имени меня. И о винограднике обещанном, — попыталась пошутить Таня, удобнее усаживая заелозившего на коленях Тему, — Лиль. Спасибо тебе, огромное. Я... Я шла и думала: как обнажились все недостатки человеческие, это я о соседях и ми подобных. Еще думала, что никому ни до кого нет дела. Бесконечный поток безразличия. Эпоха — зверинец, где каждый сам за себя.
А ты Лиль, ты... Твоя поддержка — бесценна...
— Да ну тебя, Тань, сейчас расплачусь еще и тушь потечет. Та —ак, вот нужный нам поворот, считай приехали. Танюх, вы в машине посидите, а я, наведаюсь к товарищу директору магазина детских товаров "Катюша".
Лиля зарулила во двор длинного, вытянутого вдоль проспекта двенадцатиэтажного дома, проехала до конца здания, припарковала девятку напротив служебного входа в магазин.
— Ну, с Богом. Потерпите, я недолго! — подхватила сумочку, выскочила из машины под дождь, побежала к железной двери служебного входа.
— Лиля недолго, потерпим, ладно Темыч? — проговорила, поправив ребенку выбившиеся из—под шапки волосики.
А Темка... Темка раскинул ручонки, обнял ее насколько смог, личиком уткнулся ей в грудь.
Будто...будто хотел ей сказать:
— Ты со мной, и терпеть ничего уже не надо. Мне уже хорошо. И не страшно. Ты же со мной...

3

За время отсутствия Лили, Таня успела рассказать Теме все детские стишки, какие смогла вспомнить.
Про Мишку с оторванной лапой, про качающегося бычка, про нашу Таню, уронившую в речку мячик. Про сороку—белобокую, и про курицу—красавицу, что кафтаны и сапоги шила.
Мальчик льнул к ней и слушал с интересом. Не капризничал, но по-прежнему не издавал ни звука.
Молчание ребенка ее беспокоило.
Грузовой автомобиль — "Газель" с намокшим тентованным кузовом, проехал мимо девятки, выбрасывая из выхлопной трубы черные клубы.
Машина остановилась напротив служебного входа в магазин. водитель выбрался из кабины, поспешил к железной двери, прикрываясь от струй дождя картонной папкой.
Потянул дверь на себя и шарахнулся в сторону, едва не сбитый с ног выскочившей наружу Лилей, двумя руками придерживающей большой, объемный пакет.
— Вот и тетя Лиля, Тем, — сказала ребенку Таня, глядя как резво подруга перепрыгивает через лужицы.
Лиля подбежала к машине, поместила в багажник шуршащий пакет, дверцу багажника захлопнула. Обогнула корпус автомобиля, запрыгнула на водительское сиденье.
В салоне запахло дождем, лаком для волос и духами "Фиджи" — Лилиными любимыми.
— Удачно заехали. Раздобыла комбез, два хлопковых индийских костюмчика, две пары обуви, носочки, футболки, майки, трусики, колготки, пижаму, свитерок симпатичный, шапочку с помпоном, детский шампунь — "Без слез", мыло детское, губку прикольную для купания — в форме утки, полкоробки фруктового пюре из яблок с черешней, красивый музыкальный горшок. Еще взяла кубики, пирамидку, неваляшку и чашку— непроливайку. Очень надеюсь, что ботиночки и сапожки придутся впору. В крайнем случае поменяем, конечно, — отчиталась Лиля, мотая головой, стряхивая с волос дождевые капли.
— Лиль, спасибо, давай пополам хотя бы...
— Тань, договорились же, одежду покупаю я. Никаких пополам. И потом, уж не слишком я потратилась, товарищ директор проявил неслыханную щедрость, отоварил меня без переплаты. Все ребятушки, едем домой, — Лиля повернула колюч зажигания, девятка дернулась, мотор заурчал. А спустя каких-то десять минут, они заходили в подъезд пятиэтажного дома сталинской постройки. В просторной трехкомнатной квартире на третьем этаже, раньше проживала Лилина бабушка. Лилю успели прописать в эту квартиру, буквально за месяц до того, как ее бабули не стало.
Этим летом, как только разрешили приватизацию жилья, Лиля стала полноправной собственницей жилплощади.
— Тань, давай ты разденешь Темку — я ванну наполню. Ты его искупаешь, я проглажу с двух сторон пижамку и подогрею ужин, — проговорила Лиля, пропустив в прихожую Татьяну с ребенком на на руках.
Темка напрягся, но щелкнул выключатель, свет полился из потолочной люстры и настенных бра. Малыш расслабился, завертел головой по сторонам.
Лиля сбросила обувь и пальто, побежала с пакетом внутрь квартиры.
Таня освободила мальчика от куртки, поставила на ножки.
Пока раздевалась сама, Тема топтался рядышком, не отходил не на шаг.
Повесив одежду на вешалку, взяла мальчика за ручку, повела в комнату. Шел неуверенно, путался в больших для него шерстяных носках.
— Сейчас мой хороший, сейчас, в тепленькой водичке с тобой поплещемся.
На ходу вытирая руки, в комнату вошла Лиля.
— Тань, вода наливается, полотенце банное подготовила... Господи, Боже ты мой, снимай скорее эту грязную рвань с Темы.
Таня посадила ребенка в мягкое кресло, расстегнула пуговицы, сняла замызганную рубашечку...
Ахнула. С Лилей одновременно.
Внушительные гематомы на правой ручке — чуть ниже локтя, и еще одна — выше локтя.
На левом предплечье ребенка — круглое пятно. Воспаленное. Пятно от ожога. какая-то мразь, сигарету о детское тельце тушила...
Еще два похожих следа от ожогов, потрясенная Таня, обнаружила у Темы на спинке.
— Тань, мы не будем при ребенке реветь, правда не будем, чтобы Темка в нас не сомневался... Чтобы знал, что мы с тобой сильные. Никому, в обиду его не дадим, — сказала Лиля дрожащим голосом.
— Лиль. Нужно врачу показать... — сглотнув нервный ком, выдохнула Таня.
— Сейчас позвоню маме, попрошу, чтобы Вера Павловна, приятельница мамина, с утра к нам подъехала. Она педиатр, очень хороший педиатр. И человек замечательный... Тань. Как же так можно?
— Не знаю. И носит земля... Больше никто, никогда не посмеет. А морды соседям по коммуналке завтра же расцарапаю. В кровь расцарапаю. Без объяснения причин. Чтоб прочувствовали... Темочка, пойдем мой хороший купаться. Пойдем... Сынок.
Вырастет мой сыночек большим и сильным. Самым любимым. Счастливым. Красивым.
Как с гуся вода, так и с сыночка худоба...
***
Она намылила ладонь, не рискнула касаться ребенка даже мягкой губкой.
Осторожными, бережными движениями скользила ладонью по худенькому тельцу, не задевая воспаленные круглые пятна.
Господи Боже, если бы было можно забрать ту нестерпимую боль, что пришлось испытать малышу, не раздумывая бы забрала.
Уроды... Нелюди...
Повернула кран, набрала в ковш теплой воды.
— Из ковшика Тему польем, пока лучше так, из ковшика. Ух, какая водичка хорошая!
Водичка, водичка, умой сыночку личико!
Чтобы глазки блестели, чтобы щечки краснели,
Чтоб смеялся роток, чтоб кусался зубок.
Ласково приговаривала, а сердце щемило от жалости.
— Темочка, надо глазки закрыть, мой хороший. Шампунь у нас "Без слез", но всё равно — глазки закроем, ладно?
Тема послушно закрыл глазки...
Понимает. Все понимает! И ничего, что пока не говорит, главное — слышит и понимает!
— Молодец, какой же ты у меня молодец! Мой красивый, чистенький мальчик...
Он забудет. Забудет все плохое. Наверняка. Маленький он совсем, перекрошатся в пыль горькие детские воспоминания и рассеются, как все нежеланное.
— Как вы тут? — Лиля прошмыгнула в ванную, и быстро закрыла дверь.
— Почти готовы. Ноготочки осталось подстричь.
— Вот и хорошо. Я пижамку прогладила, ужин подогрела. Маме позвонила, попросила договориться с Верой Павловной, чтобы подъехала к нам. Нашла кассету с мультфильмом про Винни Пуха. Полнометражным, Диснеевским. Вот сколько дел переделала.
— Тем, тетя Лиля тоже молодец, правда?
Тема кивнул. Кивнул! Умница мальчик! Ничего— ничего, заговорит. Заговорит.
После купания, Тему накормили ужином. В этот раз ребенок не набрасывался на еду, но поел с аппетитом. Съел биточек из курицы, с рисом и томатной подливой, запеканки творожной кусочек, выпил стакан киселя из черной смородины.
Вечер потек свои чередом.
На пушистый плед, расстеленный поверх ковра, Лиля высыпала разноцветные пластмассовые кубики, поставила пирамидку и ярко красную неваляшку.
Из кубиков строили башню. Все вместе. Тема сперва неуверенно, а потом все активнее принимал участие.
Потом, уже сам разбирал и собирал пирамидку. Упорно пытался уложить неваляшку спать.
А когда наигрался, Лиля вставила кассету в видеомагнитофон, включила мультфильм про Винни Пуха и его друзей. Темка прижался к Таниному боку и смотрел на экран приоткрыв ротик. Правда недолго, минут через пятнадцать, стал клевать носом.
Отнесла малыша на заранее разложенный, застеленный чистым постельным бельем широкий диван.
Посидела на краешке, дождалась, когда засопит, потихоньку вышла из комнаты.
— Лиль, я воспользуюсь телефоном? Надо хозяйке комнаты позвонить.
— Тань, ну чего ты спрашиваешь, пользуйся на здоровье, звони кому надо.
Телефон вроде на кухне остался, да, точно на кухне, я с мамой поговорила и там оставила.
Так и есть, трубка радиотелефона лежала на рабочем столе, за банкой растворимого кофе.
Таня открыла блокнот, нашла номер хозяйки комнаты. Набрала. К телефону долго не подходили, она уже собиралась сбросить вызов, когда гудки прервались.
— Алло. Да, — нервно прозвучало из трубки.
— Наталья Максимовна, это Татьяна, я больше не смогу снимать у вас комнату, завтра заберу все оставшиеся вещи, хотела бы с вами встретиться, отдать ключи...
— Таня! Танечка... Даже не знаю с чего начать... Я только оттуда, там разгром, там...
Мне Нина позвонила, из квартиры напротив соседка, в половине пятого где-то. Говорит: вашу квартиру громят! К алкашам пришел здоровый мужик, сперва орал, спрашивал куда делся мальчишка? Деньги мол получили, а мальчишки нет. Перепродали, кричал, кому-то?
Они по подъезду ползали, искали. Не нашли никого, мужик стал их бить. Об стену швырять, а потом заволок в квартиру. И грохот оттуда понесся, будто стены крушат.
А девочка алкашей дочка, к Нине прибежала, трясется, как осиновый лист... Принесло же на их на мою голову...
Нина милицию вызвала, а толку... Я приехала раньше, чем участковый пришел, а мужика уже след простыл. На оранжевых Жигулях уехал. И алкашей в машину затолкал, и... вещи из твоей комнаты. Дверь выломали и все что можно в узлы собрали. Сожитель выносил и в машину грузил, Нина в окно видела... Тань, я же по-хорошему не отвечаю за сохранность твоих вещей. Особо ценного наверняка не было, откуда у тебя ценное — вчерашняя студентка. Участковый вон, даже протокола не составил. Свидетелей не стал опрашивать. Повесткой вызвать пообещал. Кого вызвать? Куда? Тань, я сама пострадала, ущерб нанесли... Пришлось ремонтировать дверь...
— Что с Олей? С девочкой? Она где? — испуганно перебила Татьяна.
— Да чего ей сделается, девочке. Бабке ее дозвонились, приехала бабка, забрала. В Подмосковье куда-то. Вроде как, и так собиралась приехать за ней, но завтра днем, после уроков, а тут такая свистопляска, пришлось сегодня. Таня, я замки поменяла, ключи можешь не отдавать. Продам к чертовой матери эту комнату.
Связь прервалась. Короткие гудки.
Руки дрожали, ладони стали липкими, мокрыми.
В половине пятого пришел здоровый мужик. Раньше пришел, должен был в пять.
Боже, если бы не отправили с сегодняшнего дня в отпуск, если бы этот здоровый мужик заявился, раньше чем вернулась с работы, то...
Страшно подумать. Страшно подумать...
Добрые сказки, мультфильмы, сон в чистой постели, даже этой необходимой любому ребенку малости, у маленького, беззащитного малыша, могло бы никогда не быть. Кто бы стал его искать? Сыночка моего, Темочку...
Нервы сдали. Плакала, не сдерживая потока обжигающих слез. Беззвучно плакала, чтоб упаси Бог, не потревожить спящего ребенка.
Один раз можно. Только один раз. Поплакать. А после взять себя в руки, умыться холодной водой, и больше не раскисать ни под каким предлогом...
***
Встрепенулась, услышав звук шагов, смахнула слезы тыльной стороной ладони, вытянула бумажную салфетку из стопки, промокнула глаза.
Лиля вошла в кухню.
— Договорилась, Тань? — прикрыв дверь, спросила полушепотом, — Тань. что-то случилось? Зареванная вся.
— Нервишки ни к чёрту, Лиль. Извини. Так разобраться, к счастью, ничего не случилось. Тему забрала вовремя, ему уже ничего не угрожает. Время тратить на встречу с хозяйкой комнаты не придется, ключи ей теперь не нужны, она замки поменяла. Возиться с отправкой посылок не нужно, благо посылать нечего — вещи сперли. Серьги с бирюзой жалко, их папа на поступление в институт подарил, а так...
— Погоди, — Лиля подвинула круглый табурет, присела напротив Тани, — что значит вещи сперли?
— Наталья Максимовна сказала, со слов соседки из квартиры напротив. Здоровый мужик заявился к алкашам, по всей видимости — тот самый Сивый.
Пришел он за Темой. А ребенка нет. Мужик разозлился, побил алкашей. Далее, выломали дверь в мою комнату, устроили погром, собрали в узлы все что можно, и унесли.
Таня отчетливо представила, как эти существа, потерявшие человеческий облик, своими грязными руками выгребают из шкафа ее немногочисленные вещи.
Передёрнуло от отвращения.
Лиля вскочила, достала с полки стакан, налила воды из кувшина, выпила залпом.
— Это какой-то кошмар. В голове не укладывается. Ограбили средь бела дня... Тань. Получается они догадались, что увела Тему, и отомстили?
— Не думаю. Куда им, о чем-то догадываться в пьяном угаре. Мужик этот, Сивый, кричал, якобы алкашам заплатили, за Тему. Скорее всего, он потребовал эти деньги вернуть, а их уже пропили, вот и решили пока меня нет, выломать дверь и... Вероятно, рассчитывали деньгами разжиться. Отсюда и погром. А так как разжиться наличностью не удалось, забрали что было. Одежду, обувь, и... Да, пошли они, Лиль. Не хочу больше об этой гадости. Пусть подавятся, главное, Темка в безопасности.
— Безусловно, Тань. Это, самое главное. Завтра перетряхнем мой гардероб, поделюсь...
— Лиль, не выдумывай, на первое время, у меня все есть. Джинсы, свитер, футболка, два комплекта белья. Мне достаточно. Честное слово.
— Разберемся, — буркнула Лиля, снова подсела к столу, посмотрела в упор, — Тань, может всё-таки стоит остаться в Москве? Живите у меня, места хватает, сама видишь.
— Лиль. Ты лучшая в Мире подруга. Спасибо, тебе, но будет правильней, уехать. Одно дело на несколько дней воспользоваться твоим гостеприимством, и другое — остаться у тебя жить. Поеду к своим, Лиль, сразу, как только вопрос с опекой решится.
Мама как—никак в школе работает, связи в РОНО есть, попрошу, чтоб насчет места в садике похлопотала. Работу найду, лишь бы зарплату на той работе не сильно задерживали.
Лиля вздохнула, взяла бумажную салфетку, положила перед собой, принялась разглаживать.
— Да понимаю я, Тань, естественно, тебя домой тянет. Сколько ты дома не была? Два с лишним года?
— Ну да, два с лишним года не была. Перед последним курсом, на все каникулы уехала под Астрахань со стройотрядом. Помидоры собирать, арбузы. По окончании института, сразу вышла на Трехгорку, опять не получилось домой съездить... Я не могу сказать, что меня так уж сильно тянет в Горький, если б не обстоятельства, я бы на недельку от силы съездила, увиделась с мамой и Олей, и назад, в Москву.
К Москве, пожалуй, даже больше привыкла, чем к Горькому. Здесь я уже шесть лет, а в там, три прожила. Мне четырнадцать было, когда родители развелась и мы с мамой и сестрой переехали к бабушке, в Поволжье. Папа остался на Дальнем Востоке. Вот куда меня тянет, так это в Приморский край.
Иногда даже снится: на сопках буйствует зелень лесов вперемешку с горными лугами, влажный туман колпаком поутру, запах моря, утесы... Эх, Лиль, сейчас бы той камбалы, что папа ловил за утесами...
— Тань! Ты же путем не поужинала. Сейчас подогрею...
— Лиль, мне хочется есть, ну правда, не хочется. Просто вспомнился вкус. Ностальгия.
— Ну хорошо, тогда хотя бы чай попьем. С мятой. А пока закипает чайник, я позвоню папе, он обычно к этому времени приходит с работы. Маме я вкратце обрисовала проблему, теперь нужно с папой поговорить.
Подруга взяла трубку, быстро набрала номер.
— Папуль, привет. Помощь твоя нужна...
Таня затаила дыхание, сердце забилось учащенно.
— Мама рассказала? Уже связался? Получил положительный ответ? Па—а—а—п...ты...Все—все, не перебиваю, запоминаю... Завтра к пятнадцати ноль—ноль. С собой иметь характеристику с работы и справку о доходах. Свидетельство о рождении ребенка. Заявление напишет на месте. В течении десяти дней опека будет оформлена. Папуля... Я тебя обожаю...

4

Тема спал свернувшись клубочком. Таня поправила одеяло, осторожно, стараясь не беспокоить, прилегла на кровать.
Ребенок придвинулся, прильнул к ней, словно котенок к большой маме кошке.
От Темы теперь пахло детством. Как и должно от ребенка пахнуть. Сладким молоком, детским мылом, чистотой, а не тельцем немытым, и не грязной одеждой.
Какое-то время она лежала без сна: слушала Темино сопение, перебирала мысленно события сегодняшнего дня, думала о дне завтрашнем.
Утром приедет детский врач, осмотрит Тему, даст рекомендации если таковые нужны, а потом, после осмотра, нужно будет с ним погулять. Во дворе.
Затем покормить, и уже пора будет ехать на работу. За характеристикой, справкой о доходах и зарплатой...
По поводу справки, кстати, лучше заранее позвонить в бухгалтерию.
С работы, сразу в опеку.
После опеки, надо заехать на рынок, там-то наверняка можно фрукты купить. Яблоки хотя бы.
А если повезет, то и мяса не плохо бы. Телятины для Темы, и курицу домашнюю...
Размечталась. Мясо если и бывает, то быстро заканчивается.
Послезавтра нужно обязательно отоварить талоны.
Еще нужно заказать переговоры, маму предупредить о скором приезде. Они с сестрой Олей, привыкли уже жить вдвоем в трехкомнатной квартире. Но ничего не попишешь, придется пока потесниться...
Ночь прошла относительно спокойно, лишь один раз, далеко после полуночи, Тема, вдруг начал тоненько всхлипывать во сне.
Погладила по голове, прошептала ласковые слова, спела колыбельную.
Малыш перестал всхлипывать, успокоился, снова сладко и безмятежно засопел.
А утром, малыш впервые улыбнулся. Неуверенно, робко, но улыбнулся, Тане.
С аппетитом поел молочную рисовую кашу, баночку пюре из яблок с черешней съел, выпил какао.
— Лиль, я сегодня не успею талоны отоварить, завтра обязательно. Сегодня на рынке куплю что-нибудь.
— Тань. Дурью не майся, холодильник битком забит. Папа где-то достает продукты и меня заодно затаривает.
Доктору вот приготовила банку кофе, и коробку конфет — "Вишня с ликером", — Лиля кивнула на рабочий стол, там стояла жестяная банка растворимого кофе и лежала бордовая коробка с конфетами.
— Лиль, может я просто дам доктору деньги? Кофе и конфеты тебе и самой понадобятся.
— Тимофеева, отстань. Кашу свою доедай, Тема быстрей тебя все съел, вырастет большой-пребольшой, а ты так и останешься малявкой.
После завтрака сооружали строения из кубиков.
— Темыч, смотри — это синий кубик, это — красный, зеленый, желтый. Из синих выстроим фундамент, вот. Дай мне пожалуйста зеленый.
Малыш берет зеленый кубик, протягивает Тане.
— Молодчина! — хвалит Лиля, — а мне дашь, желтый?
Темка кивает, дает Лиле желтый кубик.
И всё так же молчит...
Ровно в девять утра, раздался звонок в дверь, приехала Вера Павловна, детский доктор.
Приятная женщина лет пятидесяти, помыла руки, накинула белый халат, прошла в комнату.
Тема сперва заволновался, смотрел на доктора настороженно, жался к Таниной ноге, но спустя немного времени успокоился, поддался ласковым уговорам и позволил себя осмотреть.
— Ну, что я могу сказать, девочки. Легкие чистые, горлышко тоже. Наблюдается явный недобор веса, и признаки рахита, протекающего в достаточно легкой форме. При первой возможности нужно сдать анализы, кровь и мочу. Необходимо принимать витамины, гулять на свежем воздухе, обеспечить рациональное питание.
Теперь, что касается ожогов. Руки бы вырвать, тому кто это сотворил. Простите, отвлеклась. Выпишу мазь, противовоспалительную, обезболивающую. Обрабатывайте два раза в день.
Лиля подхватилась, сбегала на кухню, принесла конфеты у кофе.
— Спасибо большое, Вера Павловна!
— Не стоило, девочки... но отказываться не буду. Кофе как раз закончился, и конфеты эти уж очень люблю. Если будут какие вопросы, звоните в любое время.
— Тема совсем ничего не говорит, и я не могу понять, он не умеет говорить, или просто не хочет? — Решилась спросить, поднимая на руки мальчика.
Вера Павловна покачала головой.
Не могу сказать точно. Обращённую речь понимает, реагирует правильно. Не исключено влияние некой стрессовой ситуации, судя по всему, малышу не сладко пришлось.
Вы справитесь, Таня. Я вижу, как вы смотрите на ребенка. Справитесь, отогреете маленькое сердечко любовью, и заговорит ваш Тема, только успевайте слушать и на вопросы отвечать, — доктор вздохнула, — безжалостное время, по самым слабым и беззащитным бьет. Племянник мой, проживает в Подмосковье, на соседней улице в подвале заброшенного дома, обосновались бездомные дети.
Милиция их прогонит, а они возвращаются. Некуда, говорят больше идти.
Добрые люди иногда приносят еду и одежду прямо к подвалу. У племянника своих двое, тем не менее Лена, супруга его, тоже участвует: варит суп и относит.
Две недели назад, они забрали к себе девочку и мальчика.
Девочке шесть лет, мальчишке четыре, на улице очутились недавно. Квартиру родители продали, с размахом гуляли, пока не закончились деньги. А после сгинули в неизвестном направлении, детей на вокзале бросили. Они горемычные и прибились к стайке беспризорников, те привезли их с собой в подвал.
Лена, сначала девочку увидела.
Подошла говорит за супом, лицо измученное, в глазах страх.
Миску с супом забрала, и в подвал унесла, а потом вернулась и робко спросила добавки.
Сердце у Лены дрогнуло, позвала девчушку к себе домой.
А девчушка заплакала и шепчет дрожащим голоском:
— Тетенька, вы лучше Колю к себе заберите, братика. Он совсем маленький и очень хороший. Он послушный, с ним не будет никаких хлопот. А я тут поживу, я привыкну...
Лена забрала двоих, конечно же. Племянник не возразил, принял пополнение.
— Жесть. Просто жесть. Бедные дети. Ваш племянник и его жена, они... они — супер, — потрясенно проговорила Лиля.
Что же такое творится? Дети в подвале заброшенного дома... Реально, жесть. Жесть. Этот кошмар закончится. Обязательно закончится. Если когда-нибудь у меня появится возможность, малейшая возможность, буду помогать детским домам. Приложу все усилия, чтобы дети сироты, жили достойно. Не хуже домашних детей, — думала Татьяна, обнимая маленького Тему.
***
Вера Павловна вручила Татьяне листок с рецептом, убрала в сумку белый халат, конфеты и кофе.
— Если возникнут вопросы, не стесняйтесь, звоните.
— Спасибо, еще раз.
— Не за что, девочки. Побегу, а то у меня скоро приемные часы начнутся, нельзя опаздывать.
Проводили доктора до дверей, вернулись в комнату, Тема тут же высыпал на ковер кубики, принялся за строительство башни.
— Лиль, я на работу позвоню, попрошу сделать справку и характеристику.
— Тань, ну хватит уже, веди себя как дома, в конце то концов. Куда надо, туда и звони... Слушай. Раз уж ты собираешься в Горький вернуться, может стоит заранее предупредить твоих? Маму, в смысле.
Таня задумчиво покружила в руках трубку радиотелефона.
— Ты права, Лиль, маме нужно позвонить. Во-первых: предупредить, что собираюсь приехать домой, а во-вторых: на всякий случай сообщить, что по старому адресу на данный момент не проживаю. Мало ли, вдруг надумают письмо отправить.
Мамин класс во вторую смену учится, она скорее всего еще дома.
Код Горького и домашний номер она набрала по памяти.
Сначала шли гудки, а затем, из трубки раздался голос сестры Ольги.
— Юрась, я еще сплю, договаривались же после двенадцати...-капризным тоном, лениво растягивая слова, проговорила сестра.
— Оля, привет, это Таня. Ты почему не в институте?
— О, привет, — оживилась Ольга, — Проспала. Только давай без нотаций. Не пошла, и не пошла. Тань, ты уже два месяца маме денежных переводов не присылаешь, подкинь деньжат, мне сапоги предложили португальские, не могу, как хочется, под новую шубку! У папы просила, он жадничает, говорит высылал и на шубу, и на сапоги! Ну высылал, а мне туфли австрийские предложили и кофточку! Потратила часть. Подкинешь деньжат, Тань?
— С деньгами, вряд ли получится, Оль. Маму позови, мне с ней нужно поговорить.
— Жадина. Мама в ванной, не могу позвать, Тань, ну хоть сколько-нибудь вышли.
— Оль, я уже много наговорила, по межгороду звоню, не забывай. Через пару недель мы приедем домой, пообщаемся. Маме передай...
— Куда ты приедешь? Домой? К нам? И как надолго?
— Надолго, Оль. Я не одна, с ребенком.
— С кем? С ребенком? Нормально! Она домой собралась...С ребенком, она! Ясно теперь, почему столько времени не появлялась! А ты спросила, ждут тебя дома? Да еще с ребенком! Я, между прочим, может быть — замуж выйду! Сразу после института! Через два ода! Мы будем в этой квартире жить! А ты теперь даже не прописана здесь! Не имеешь права на нашу жилплощадь! Я против! Даже не думай приезжать! —
Ольга перешла на визг, — А вот и мама! Мам! У меня для тебя новость! Танька ребенка нагуляла и собирается к нам притащить!
— Оля, что ты несешь? Какого еще ребенка? Нет у Тани детей никаких, — долетает растерянный мамин голос.
— На, возьми трубку, она сама тебе скажет! Только предупреждаю, пусть даже не рассчитывает сюда заявиться! С ребенком своим!
— Оля, ты не шутишь? Таня действительно... Нагуляла? Только этого не хватало! Я не буду с ней говорить! Скажи, что видеть ее не желаю! Не нужна она здесь и ребенок ее не нужен! Позор то какой... На порог не пущу!
Таня, пораженная реакцией самых близких людей, сбросила вызов.
Маленький Тема, сидя на мягком ковре старательно пыхтел над кубиками. Ставил один на другой, ронял и снова ставил.
— Молодец Темочка, у тебя хорошо получается, — виновато улыбнулась малышу, словно извиняясь перед ним за неадекватную реакцию родственников.
Немыслимо. От эгоистичной Ольги можно было всякого ожидать, но от мамы...Не ожидала... Господи, да что же это. Родные люди, — обескураженно подумала про себя.
— Тань? Что случилось? — Лиля присела на подлокотник кресла, смотрит встревоженно.
— Ольга истерику закатила. Мама к ней подключилась. Не хотят, чтобы я возвращалась домой. Домой... Да, я там не прописана, выписалась как окончила институт и прописалась здесь в Москве. В общежитие на Техгорном валу. Там было еще хлеще, чем в коммуналке с соседями алкашами. Оттого и снимала комнату. Лиль. Даже если мама вгорячах раскричалась, в Горький с ребенком ехать нельзя. Ему спокойная обстановка нужна, а покоя там явно не будет. Нет, не будет. Я поняла.
— Да и шла бы они. Лесом. Извини, Тань. Значит судьба остаться в Москве.
— Лиль. Знаешь, мне больно, но я не должна опускать руки. И уехать из Москвы должна, я это чувствую подсознательно. Подожди... Который час? Без четверти одиннадцать. Значит у папы без четверти шесть. Рабочий день еще не закончился. Я еще разок позвоню по межгороду? Папе.
— Тань, ну опять ты глупые вопросы задаешь, звони конечно!
Рабочий номер отца она тоже помнила наизусть.
Нажимала на кнопки телефона, слегка волнуясь.
— Здравствуйте, Николай Тимофеев на месте? Это Таня, его дочь.
— Минуточку. Николай! Тебе Таня, дочка звонит!
— Танюшка! Здравствуй моя хорошая!
— Пап. Ты не против если я, если мы через две недели к тебе приедем? Если у тебя поживем? Я с ребенком, с Темой, ему два годика.
— Да, ладно?! Мужики! Ко мне дочка с внуком приедет! Два года пацану! Жить приедут! Тань, деньги на билеты куда отправить? Главное сообщить не забудь, в какой день, и во сколько встречать!
— Пап, пап, папочка! Денег не надо, на билет у меня хватит! Как только разберусь с делами, сразу билеты куплю и тебе позвоню, сообщу, когда прилетаем. Спасибо, Папуль.
— За что? Это тебе спасибо, Танюш, за хорошую новость! Эх!
Вот и все. Вопрос решился. Как только опека будет оформлена, она улетит к отцу.
Так будет правильно. Родственницам сообщать не станет. Впрочем, вряд ли им интересна ее дальнейшая жизнь.
Папа обрадовался. Искренне обрадовался. А мама... Бог ей судья.
Какие же они всё—таки разные. Видимо не даром их пути разошлись.
Разошлись...
Был июнь, с бескрайних морей на побережье неустанно приходила невесомая морось и кутала сопки покрывалом из влажных туманов.
Сестра Оля убежала к однокласснице в соседний дом, Таня читала книгу. что-то из школьной программы. Мама сидела за столом, листала журнал "Работница".
Во дворе радостно затявкал Мухтар, загремел цепью, значит папа приехал на обед.
— Мам, я все сделаю, суп папе налью, хлеб порежу, ты отдыхай! — Таня вскочила с дивана.
— Я сама, Тань. Побудь в комнате. Мне нужно поговорить с вашим отцом, — мама отбросила журнал, поднялась...
А вскоре, Таня услышала:
— Коля, ты собрался выходить с рыбаками в море, во время отпуска? Ходила за молоком, Сысоева встретила, просил тебе передать, что договорился с начальством.
— Собрался, Светуль, деньги неплохие, совсем не лишние. Две девчонки растут, да и ты говорила, что дубленку новую хочешь. Светуль, ну чего ты надулась? Мы же еще в начале весны с тобой решили: если возможность такая появится, то в отпуске, подработаю...
— Решили. Нет, это ты, Коль, решил. Я не могу, понимаешь, не могу больше. Мы на три года приехали в эту Тмутаракань, на три года, Коль! Прошло пятнадцать, а мы все еще здесь... Меня воротит от запаха водорослей. От рыбы воротит. От сырости этой, от того, что не вылезаю из резиновых сапог большую часть лета!
Я постоянно одна, ты, то на станции пропадаешь, то оленей кормить подряжаешься, то с рыбаками уходишь в море. Хватит с меня, не хочу больше! Завтра уволюсь и уеду в Горький! К маме. Домой. Вместе с дочками.
— Светуль, не горячись, я же для вас стараюсь...
— Достал ты меня, своим старанием. Все. Не пытайся уговорить, не останусь. И знаешь, мне даже не нужно, чтоб ты вместе с нами поехал, оставайся тут, у черта на куличках, живи в свое удовольствие!
Папа, разумеется, пытался маму отговорить. Соглашался отказаться от подработки, предлагал всей семьей съездить куда-нибудь отдохнуть, но маме словно шлея под хвост попала. Мама стояла на своем.
Буквально неделю спустя, Таня смотрела в круглое стекло иллюминатора самолета.
Прощалась с Приморским краем.
В свете утренней, удивительно прозрачной зари... Заливы. Горы. Бескрайний океан, шелестящий размеренной волной...
Сестра легко освоилась на новом месте жительства, и кажется, даже не скучала по папе.
Таня скучала. И по отцу, и по школьным друзьям, и по родным местам...
По знакомым с детства пейзажам скучала. Душа летела из каменных джунглей чужого города, туда, где жалобные крики чаек, что парят над морем, и ходят по берегу оставляя следы перепончатых лап на влажном песке, туда, где зеленые сопки и дубовые рощи...
Мама и Ольга с ужасом вспоминали Приморские зимы, Таня ужаса не разделяла перед ее внутренним взором возникала картина: как по дрожащей шали обледенелых морей скользит белесое солнце, а покрытые крепкой снежной коркой прибрежные камни ослепительно переливаются холодной красотой.
Отец приезжал навестить, несколько раз в Горький, и два раза в Москву, а она, ни разу с тех пор не была в родных местах. Так уж сложилось.
А теперь вот, приедет вместе с Темой. Лишь бы ему климат подошел...

5

Мягкие, удобные ботиночки, пришлись Теме впору. И комбинезон по размеру подошел.
— Какой красивый мальчик у нас. Нам бы еще зимний комбинезончик раздобыть для нашего красивого мальчика. Чтобы зимой ему было тепло и удобно, — ворковала Лиля, поправляя капюшон Темкиного комбинезона.
Таня поспешно застегнула куртку, Тема уже одет, она идет с малышом прогуляться.
Лиля осталась дома, приготовить к обеду что-нибудь.
Осень очистила дорожки от летней пыли вчерашним дождем. Блестели умытые, краснеющие листья кленов, желтые листья каштанов, золотые верхушки берез.
Не спеша дошли до детской площадки, обошли вокруг отсыревшей деревянной горки, вокруг песочницы с остатками серого песка на самом дне, металлических качелей кем—то безобразно погнутых.
— Мокрое все, Темыч. Негде поиграть. Просто походим ножками.
Тема кивнул.
Бродили по двору, собирали гладкие, коричневые каштаны, складывали в карманы Теминого комбинезона.
Таня болтала с ребенком и успевала думать о своем.
О маме. И о сестре...
Первое время, мама не сомневалась, что отец переберется к ним, в Горький. Насовсем. Не сомневалась, но делала все, чтобы этого никогда не произошло. Каждый его приезд начинался с маминых упреков и претензий.
Ими же и заканчивался.
— Хорошо устроился, живешь в свое удовольствие! А я, одна тащу двоих детей. Незачем было сюда заявляться! Нервы мотать, — смахивая злые слезы, выкрикивала мама. Закрывалась в комнате, громко хлопнув дверью.
Папа как правило шел за ней, пробовал поговорить, успокоить, но безрезультатно.
У Тани сжималось сердечко, она любила и папу, и маму.
Ольгу отношения родителей не особо волновали, для нее было важней, что теперь она может похвастаться перед подружками новыми джинсами фирмы "Монтана", юбкой джинсовой, кроссовками, футболками, курточкой из бархатистого вельвета, и целым пакетом жевательной резинки. Папа все это богатство добывал через знакомых моряков дальнего плавания и привозил дочкам.
Время шло, папа по —прежнему жил на Дальнем востоке, приезжать стал реже, и Таня поняла: на воссоединение семьи, не стоит надеется. К сожалению.
А мама... Мама постепенно нарастила себе комплекс. Несчастной женщины с двумя детьми, брошенной мужем предателем.
— Да ладно тебе, не гневи Бога, Колю тебе хаять не за что. Посмотри, ведь ни в чем не нуждаешься, Коля и вещами девчонок снабжает, и денег присылает, больше, чем твоя зарплата. И никто тебя не предавал. Самой не жилось с мужем, — осаждала маму бабушка, в ответ на причитания о тяжкой судьбе.
Мама дулась, но замолкала. С бабулей особо не поспоришь, она не отец, церемониться не будет, быстро на место.
Впрочем, спустя пару лет, мама как-то успокоилась, прекратила заводить разговоры о папином подлом предательстве.
Что касается сестры, с ней, Татьяна даже в детстве не ссорилась. Пусть и близости такой, как бывает между сестрами, особенно при небольшой разнице в возрасте не было, но и не ссорились.
Тане, не нравилось, когда Оля хитрит, старается от домашних дел отлынивать, клянчит у мамы или бабушки деньги, берет без спроса вещи.
Не нравилось, и Ольге она говорила об этом, но спокойно, безо всяких скандалов.
Сестра делала бровки домиком:
— Тань, ну ладно тебе, не будь такой занудой. Я же твоя младшая сестренка, любимая...
Бабушки не стало в тот год, когда Таня перешла на второй курс института.
Заснула и не проснулась. Сердечный приступ.
Таня прочувствовала, что такое — боль настоящей потери. Невосполнимой утраты. Когда понимаешь, что любимой бабули больше нет на этой Земле. Совсем.
После проводов бабушки в последний путь, они сидели на кухне. Втроем. Мама, сестра и она, Таня.
— Девочки. Теперь у меня никого кроме вас не осталось. Вы всегда можете на меня рассчитывать, чтоб не случилось, я всегда поддержу. А вы, вы всегда поддерживайте друг друга. Обязательно поддерживайте друг друга, — вытирая заплаканные глаза носовым платком, сказала тогда мама.
— Ма, ну конечно, конечно, будем друг друга поддерживать. Как по-другому? Мы же семья! — хлюпая покрасневшим носом, откликнулась Ольга.
Татьяна поддерживала. Пока училась, все каникулы работала в стройотряде. Отсылала маме и Оле половину заработанного. Если получала денежный перевод от отца, то тут же отправляла им большую часть.
Окончила институт. Попала по распределению на Трехгорную мануфактуру. Теперь, посылала деньги с каждой зарплаты. Поддерживала. Как могла.
И вот, ей самой понадобилась поддержка. А ее даже выслушать не пожелали. Запретили появляться дома. Вот тебе и всегда можешь рассчитывать, чтобы не случилось.
Обидно, как себя не утешай, всё равно обидно.
Все утрясалось, и папа ждет, но от обиды отмахнуться не получается.
А если бы без звонка приехали в Горький?
И мама с сестрой, стали бы скандалить при Теме.
Он же испугался бы тогда...
Отчетливо представилось, как Тема испуганно цепляется за нее маленькими ладошками, словно за спасательный круг. И снова из глазенок малыша пропадает едва зародившаяся капля наивного детства. В них испуг, неизвестность, обездоленность. Как тогда, в холодном коридоре коммунальной квартиры...
Присела перед ребенком на корточки. Осторожно обняла.
— Мой хороший, маленький мальчик. Сыночек. Скоро мы с тобой к дедушке полетим. Он нас сводит в гости к оленям, и возьмет с собой за креветками. Целое ведро наловим!
Тема доверчиво прижимался. Потом, отстранился немного, высвободил ручонку, погладил Татьяну по щеке.
Теплой волной плеснула нежность. Таня поцеловала мальчонку, выпрямилась, взяла за ручку, повела через двор.
— Прогуляемся до булочной, Тем, хлебушка купим, и домой, к Лиле. Надеюсь, не весь разобрали, хлебушек.
С ними поравнялся пожилой мужчина интеллигентного вида, посторонился пропуская их, тряхнул хозяйственной сумкой, тяжелой на вид и возбужденно заговорил:
— Голубушка, бегите скорее в угловой гастроном, там кур дают! Две штуки в руки! Только что выбросили, очередь пока небольшая! Давайте, я сумку вам дам, я брал запасную на всякий случай, думал вдруг яблоки антоновские попадутся. Четыре курицы поместятся, вы как раз на двоих с сыночком сможете взять, это редкая удача! Когда без талонов!
— Ой, спасибо! Огромнейшее спасибо! Сумка у нас есть! — Таня подхватила малыша, — Темыч, держись! Бежим в угловой гастроном! За курами!
— Бегите милые! Редкая, редкая удача! Дай вам Бог, пусть она вас не покидает! — донеслось им вслед.
Пожелание незнакомого пожилого мужчины, неожиданно взбодрило. На душе стало легче вдруг.
Добежали до гастронома, недолго по нынешним меркам, всего— навсего двадцать минут постояли в очереди, купили кур, и хлеба, и Тема, жмурясь от удовольствия попил сливового сока в отделе "Кулинарии".
— Ну вы даете! Говорила же — холодильник забит, — всплеснула руками Лиля, когда они вернулись домой с добычей.
— Лиль, ну неловко тебя объедать, забит не забит, в любом случае не лишние.
— Тимофеева, не выдумывай, тоже мне, объедают они. Ладно, добытчики, две курицы разделаю, прокручу на фарш, пока ты Тань по делам мотаешься. Папа звонил, продиктовал адрес отдела опеки и номер кабинета начальницы, я в блокнот записала.
— Лиль, вы...Вот действительно — редкая удача. Когда рядом такие замечательные люди, как ты и твои родители.
— Удачливые, вы мои. Раздевайтесь, мойте руки и будем обедать, у меня все готово.
После обеда, Таня собралась и отправилась на Трехгорку. Время еще не поджимало, но всё же, к трем часам нужно быть в опеке, а вдруг на работе не подготовили характеристику, справку о доходах. Придется поторопить.
Бежала к метро, радовалась, что Темка не расплакался. Хотел было, но передумал. Лиля отвлекла мультиками.
Зря опасалась: и справку, и характеристику, получила безо всяких промедлений. Да и зарплату, собственно, тоже, пять минут пришлось подождать кассира, но это совсем не критично.
В отдел опеки приехала гораздо раньше назначенного времени. Ничего, так спокойнее. Лучше на месте подождать.
Прислонилась к стене и покорно дожидалась, когда стрелки часов доползут до пятнадцати ноль—ноль.
Доползли. Постучалась в дверь нужного кабинета, приоткрыла и заглянула.
— Здравствуйте, я Татьяна Тимофеева, по поводу...
— А, да, за вас Игорь Викторович просил. Проходите, — равнодушно откликнулась женщина средних лет, оторвав взгляд, от стола заваленного бумагами, — вы по поводу опеки над малолетним, насколько я поняла?
— Да, по поводу опекунства.
— Документы подготовили? Давайте сюда. Присаживайтесь, возьмите бумагу, пишите заявление на опекунство.
В наступившей тишине Таня написала заявление. Передала начальнице, со скучающим видом ковыряющей с уголка стола капли присохшего клея.
— Все верно, — пробежавшись по бумаге взглядом, кивнула начальница. Свидетельство получите через десять дней. Потом, как опека будет установлена, вам потребуется обратится в Собес по месту жительства, а также, завести отдельную сберкнижку для начисления пособий на малолетнего, они, конечно, копеечные, но хоть что-то. Вроде все. Игорю Викторовичу передайте привет. Жду вас через десять дней.
— Через десять дней, — повторила Таня, поднимаясь со стула. — А никак нельзя ускорить процесс? У меня есть некоторая сумма денег...
— К сожалению, ускорить невозможно. Дается определенный срок на рассмотрение заявления. Формальность, но ее необходимо соблюсти. Вы не волнуйтесь, опекунство будет на вас оформлено, я гарантирую. Десять дней пролетят быстро. Что касается денег, у нас с Игорем Викторовичем своя договоренность на этот счёт. Взаимозачёт, так сказать. Меня более чем устраивает.
— Я поняла. Спасибо. Всего доброго.
Таня вышла из здания, вдохнула пропавший бензином прохладный воздух.
С низкого неба вновь накрапывал мелкий дождь.
Десять дней и правда не так уж и много. Десять листков календаря. Знала же, что придется именно столько подождать. Главное, есть чего ждать!
Она поспешила к автобусной остановке, на наземном транспорте удобнее добраться до рынка. Может все же удастся купить телятины. И фруктов. Яблок и груш, и хурмы, и винограда. И гранаты еще, хорошо бы. И дыню медовую! Сыночка порадовать. И Лиле не помешает витаминами подзарядиться. Фруктов по максимуму нужно набрать. Чтобы вдоволь...