Сады снов (сборник сказок)

Развязка в превосходстве

Сэру Роланду и сэру Галахаду посвящается

Рыцарю Черного Ворона не повезло дважды. В первый раз это случилось, когда он наступил на хвост ящерицы, в другой раз его подвел слишком длинный язык одного придворного мага. Как знать, может, ему не повезло и трижды, если зачесть тот день, когда он появился на свет. Однако, прежде чем объявить его неудачником, надо разобраться в его неудачах: посмотреть, как все произошло.

Итак, опустив неясные подробности появления нашего рыцаря на свет, начнем эту историю с того дня, когда сей незадачливый господин ехал по дороге.  Дорог в мире много, некоторые из них ведут направо, некоторые налево, а некоторые вообще никуда, а он выбрал ту единственную, что вела к дому некой злой колдуньи. Колдуний в мире тоже хватает, но эта была особенная, как вы сами скоро увидите. В общем, ехал рыцарь по дороге и вдруг увидел леди Эрместину. Глаза этой леди были кусочками неба, волосы – облаками, а платье – золотыми лучами заходящего солнца.

- О, благородный рыцарь! – взмолилась леди Эрместина, протянув к нему свои нежные белые руки. – Заклинаю, спаси меня!

Рыцарь Черного Ворона был настоящий рыцарь, такой, какие бывают в рыцарских романах  (то есть бесстрашный, скромный, бескорыстный и т.д., а главное, - готовый исполнить любую просьбу или поручение дамы), поэтому он воскликнул:

- Прекрасная дама! Я отныне смиренный ваш слуга! Скажите же, что я должен сделать?

И Эрместина сказала так:

- Злая колдунья держит меня у себя в плену. И, по-моему, она сегодня хочет сварить и съесть меня. О, ужас! Но вы появились вовремя. Поезжайте по этой тропинке прямо к ее дому. Постучите в дверь три раза, сплюньте через левое плечо и войдите. На полу вы увидите зеленую ящерицу. Сию минуту же наступите ей на хвост. Она обернется, взглянет на вас глазами цвета василиска и умрет, а вы не моргайте, не моргайте, пока она не испустит дух, иначе быть беде!

Рыцарь Черного Ворона кивнул в знак того, что все понял и все сделает так, как сказала леди Эрместина. Он дернул поводья, вонзил в коня золотые шпоры и понесся галопом, нетерпеливый и счастливый (как же! Бог послал ему сегодня такое славное деяние!).

Вот подъехал наш рыцарь, спрыгнул с лошади, вытащил из ножен меч (на всякий случай) и пошел по лужайке к приплюснутому каменному строению, похожему больше на сваленный в одну груду Стоунхендж, чем на жилище. Он постучал три раза в железную дверь, сплюнул через левое плечо, как было сказано, три раза, и вошел. Прямо на пороге рядом со своими ногами он увидел зеленую ящерицу. Он тут же наступил ей на хвост, смело и дерзко, не обращая внимания на ее верещания, встретил взгляд ее глаз цвета василиска и … моргнул. Да-да, и целых два раза моргнул!

После этого ящерица с премилой усмешкой отмщения преставилась, а сэр рыцарь Черного Ворона отныне не мог снять с себя доспехи и расстаться с мечом. Он обречен был скитаться вооруженным и закованным в латы до тех пор, пока, подобно святому Георгию, не победит дракона, а поскольку все драконы к тому времени перевелись, то до конца дней своих.

Таково было проклятие ящерицы, то есть колдуньи.

Так вот, леди Эрместина могла сколько угодно рассыпаться в благодарностях, однако былую свободу и многие, многие другие прелести жизни она не могла вернуть заколдованному рыцарю. И то хорошо, что она не воскликнула с упреком и раздражением: «Я же предупреждала!», а в благодарность (или из жалости, или ей просто некуда было податься) вышла за бедолагу замуж. Уж в этом несчастному рыцарю повезло: леди Эрместина была красавица и, что главное, тонкого ума (такого тонкого, что редко кто его замечал). Да, ему повезло, хотя кто-то скажет, что, напротив, не повезло… Но посмотрим, что случилось дальше.

Рыцари, знаете ведь, славятся тем, что стоически, без жалобы, упрека или страха терпят холод, зной, голодные будни осады, боль от ран, злой рок, наконец (иными словами разного рода последствия собственной одержимости снискать славу и стяжать честь), поэтому рыцарь Черного Ворона не пошел топиться или прыгать в пропасть, а решил добросовестно и до конца забыть про собственное счастье и комфорт и исполнять свой доспехами тяготящий тело долг. Он взял с собой леди Эрместину и стал храбрейшим и сильнейшим рыцарем при короле Львиная Грива.

Король Львиная Грива был, впрочем, как и все короли в его время, воинственным и гневливым монархом-рыцарем, добрым и милосердным для своих друзей и всех, кого любит и  чтит (пока на его любимую мозоль не наступали), жестоким и коварным для врагов и всех, кого ненавидит и кто лишился его королевской милости (то есть наступивших таки, не вняли предупреждению). Его прямо распирало от гордости от того, что при его дворе, являясь его правой рукой, есть такой рыцарь, как рыцарь Черного Ворона. И не было конца для нашего рыцаря ни щедротам Короля, ни его похвалам.

И действительно чей конь всех быстрее? Чье копье бьет без промаха? Чей меч не дрогнет и сразит любого противника? Чье сердце крепче и мужественнее всех? Конечно, рыцаря Черного Ворона. А кто выигрывает все сражения и все королевские призы на рыцарских  турнирах? Естественно, рыцарь Черного Ворона.

И вот случилось так, что трижды в боях Черный Ворон нашего рыцаря опередил штандарт короля, а с виду добродушный выпивоха Львиная Грива был злопамятен и очень завистлив, и после третьего такого унижения затаил на рыцаря злобу (такую черную еще поискать!), приревновав к нему величие и славу. С этих же пор, он стал подумывать, какую ж все-таки гадюку пригрел на груди и что надо как можно скорее избавиться от нее, как можно скорее! Но оказалось, что избавиться от рыцаря Черного Ворона потруднее, чем навернуть флягу-другую вина.

Но вот он и навернул и послал за рыцарем Черного Ворона. Неудачливый сэр пришел и выслушал добродушные речи подлого короля.

- Добрый рыцарь, - говорил король, нисколько не жалевший елея, - вы лучший из всех рыцарей, каких я встречал, а потому именно вам я хочу оставить свое королевство. Вы знаете сами, что наследников мне Бог не дал, а трон необходимо кому-нибудь передать, и я решил, что передам я его вам, пусть вы и не королевской крови. Но ваша кровь может быть приравнена к королевской, если вы выдержите три испытания и исполните одну небольшую просьбу. Вы все выдержите, все исполните и тогда станете моим наследником, а если откажетесь или потерпите неудачу, то вас ждет смерть.

Связанные крылья

 Принцессе Рапунцель и узнику замка Иф посвящается

Где-то за черными вздыбленными хребтами гор, вечно хвастающих своими убеленными сединами макушками, поблизости от моря, отливающего желтым в лучах находящегося в зените солнца, в стране, чьи жители мнили себя живущими прямо под центром небосвода, - в общем, где-то там, среди пагод и дворцов, напоминающих своими стенами и остроконечными изогнутыми крышами причудливые иероглифы, давным-давно жила-была Принцесса. Имя ее я вам не назову, ибо память моя больше напоминает решето, задерживая в недрах своих лишь значимое и крупное и отпуская на волю то, что подобно воде – мимолетное и приходящее.

Разумеется, Принцесса была хороша собой, талантлива, смиренна в своих уроках и обязанностях, жила в роскоши и неге, среди блеска величия своего отца, Великого Императора, правда, немного меркнущем на фоне сияющего золота и драгоценных камней, но тем не менее… Все ее желания исполнялись немедленно, буквально схватывались слугами на лету, читались во взглядах, взмахе ресниц. Казалось, не только челядь, но и все четыре стихии без устали трудились ради счастья и процветания этой девушки, духовного и телесного.

Но едва Принцессе исполнилось семнадцать, она начала чахнуть, и красота ее, будто увядающий цветок, блекла и сворачивала лепестки. Наша героиня худела, теряла аппетит с той же скоростью, что и интерес к обычным дворцовым играм, сплетням и крошечным, но дорогим сюрпризам, устраиваемым для нее встревожившимися воспитательницами и кормилицами.

Очень скоро со всех уголков страны к Принцессе были созваны лекари и мудрецы, дабы решить вопрос: что же происходит с бедняжкой, проклятие, яд или болезнь всему виной? Но, увы, дни проходили, сливались в месяцы, а ответа тридцать три премудрых мужа не нашли.

Молчаливая, худая, бледная, похожая на тень, гуляла Принцесса по дворцовым коридорам, шурша шелками, стуча каблучками своих миниатюрных туфелек, участвовала в церемониях, осваивала изощренные тонкости каллиграфии и искусства игры на кун хоу. С каждым днем все меньше здорового блеска было в ее глазах и все больше чернильно-черной тоски.

И странно, что никто из лекарей и ученых мужей не сообразил поинтересоваться у самой девушки, чего же ей не хватает, о чем она тоскует.

У нее ведь было все. В том числе и сияющее, светлое, как солнечный день новорожденной весны, будущее. В самом деле, о чем тут тосковать? Глупости это.

О глупостях Принцесса и тосковала.

Заберется ли ветер в  чуть тронутые осенней желтизной кроны деревьев, зашепчется ли с листьями, заиграет ли с ветками - и кажется девушке, что он зовет ее к себе: просвистеть над просторами, взмыть ввысь к пушистым лодкам облаков. Капает ли вода, сбегая по желобу, отстукивая ритм времени и дождя, и думается Принцессе, что, подчиняясь воле грозных туч, посылающих ее вниз, на поля, сады и города, капля все равно хитро находит себе путь на свободу – сквозь землю или же смешиваясь с темно-серыми бурными водами рек. Отзовется ли голосу ее эхо, пока бродит Принцесса по своим покоям, и чудится, что это душа ее отзвуком отскакивает от стен, мечется в поисках выхода и затихает.

Все имела наша Принцесса, и была отрадой и надеждой для всех, только одного она не имела – свободы. Так много ей хотелось постичь и увидеть, но все, что видела и постигла девушка за годы своей пока недолгой жизни, - тонкости придворного этикета, чужие премудрости, одни и те же благодушно улыбающиеся лица, богатые и прочные стены дворца, деревья и дорожки в дворцовом саду. И солнце, восходящее с восточной стороны ограды и исчезающее на западной.

Эту ограду, окружающую дворец, отделяющую дом Императора от вечно шумного и густого леса, Принцесса обходила ежевечерне, сопровождаемая своей свитой, тоже служившей ей своеобразной оградой от всяких несчастий, излишнего любопытства и неосмотрительности, так свойственным юности.

И вот однажды у нашей девушки получилось ускользнуть от бдительного надзора. В буквальном смысле слова. Худенькая и ловкая, она протиснулась меж прутьев ограды и оказалась прямо в храме леса, торжественно окрашенном осенью, под высокими, беснующимися в порывах ветра кронами деревьев. Медные листья, потяжелевшие, блестевшие точно мокрый шелк из-за недавно прошедшего дождя, роняли крупные капли в пестрый волнистый ковер, и каких только красок не было в нем: пламенели оранжево-красные, светилась охра, меркло тусклое золото, тлели багряные и цвета засохшей крови. С губ Принцессы сорвался изумленный выдох, тут же превратившийся в облачко пара, белесым дымком растворившееся в словно бы позолоченном воздухе.

И подумала она, что в ее таком безрассудном и безответственном поступке больше смысла и свободы, чем в годах безупречно отслуженных чайных церемоний, традиционных поклонах, улыбках вельможам и сановникам и столетиях долга наследника государя.

Рассмеявшись звонко, от души, запрокинув голову, широко распахнув объятия северному влажному ветру, забирающемуся под одежду, покалывающему кожу, ослепнув от яркой голубизны неба, мозаикой выложенной среди бронзы листвы и коричневых жил ветвей, Принцесса закружилась в радостном танце. А затем, успокоившись, пошла вперед. За спиной остались зовущие ее женщины, впереди смыкали строй исполинские кряжистые стволы деревьев.

Но недалеко ушла девушка. На ее пути встала другая ограда, более высокая, с более частыми прутьями, просочиться сквозь которые мог разве что призрак. Ухватившись за обжигающе холодное, испещренное каплями железо, Принцесса крикнула, вложив в свой зов все отчаяние и разочарование, разрывающие душу, а после опустилась на колени, так и не разжав пальцы, сомкнутые на прутьях, уткнувшись лбом в свою замерзающую руку.

Легкий шорох и звук дыхания заставили ее очнуться и поднять голову. Прямо напротив своего лица, за прутьями, она увидела вытянутую серебристо-седую голову с лохматой гривой и двумя рогами, с большим приплюснутым носом, от крыльев которого расходились тонкие длинные подрагивающие усы. Янтарно-желтые круглые глаза дракона смотрели на нее по-звериному бесстрастно.