Самая длинная холодная ночь

Самая длинная холодная ночь

Дом Святослава и Игоря затерялся в глухой деревне, где время будто остановилось. Ближайший город - в ста километрах. Название этой деревни никому ничего не скажет: знают о ней всего пара сотен человек. Численность с каждым годом уменьшается: молодёжь уезжает в города в поисках лучшей жизни, а старики тихо уходят в вечность.

Главное место заработка --- пока что не убыточная лесопилка, но и прибыли она по сути не приносит. Основная достопримечательность местности --- кровавая стычка между белыми и красными в годы Гражданской войны, оставившая глубокий след в памяти местных жителей.

Население полностью предоставлено само себе. Связь с внешним миром поддерживает почтальон, которая раз в месяц привозит почту и раздаёт пенсии, а ещё председатель, по совместительству мэр, у которого одного есть рабочая машина.

Последняя перепись, два года назад, показала, что здесь проживает чуть больше ста пятидесяти человек. Святослав - один из семи жителей, кому ещё нет тридцати, а если спросить, сколько людей живёт в этом глухом, заброшенном уголке, он ответит, не задумываясь, - меньше ста.

На сковороде шкварчит лук и морковь. Святослав привычным монотонным движением долговечным ножом с хлипкой деревянной ручкой нарезает замороженные помидоры и варёную колбасу кубиками. Сковорода стоит на ветхой плите, служащей этому дому с советских времён. На ней уже образовался несмываемый слой жира, из-за чего она покрылась желтоватым налётом, и в то, чтобы некогда она сияла белизной, поверить было невозможно. То и дело возле конфорок попадались места, покрытые пригаром. Повар смотрит в окно, выделяющееся на фоне дома своим блеском и новизной, хотя в некоторых местах видны жирные следы пальцев, и даже раздавленная муха давно засохла и сплелась со стеклом в нечто однородное. Окно разительно отличалось от всего остального дома, ведь они с братом заменили старое треснувшее ещё летом, заодно и ставни, а также раму. Теперь это великолепие, созданное талантливыми руками, причудливо выделялось на фоне остального вида. На улице заметает снег. Оконница заледенела, на её гладкой поверхности мороз нарисовал узоры. Творческий глаз обнаружит в этих узорах нечто зловещее, но не Святослав, занятый готовкой. Завывающий ветер поет свою панихидную, трагическую, печальную песню, мотивы и смысл известны только ему. Он изливается, как бабоньки, плачущие над трупом жениха. Как плакальщица, которой оплатили оплакивание дитя. И непонятны людям причины, отчего он так завывает. Только несет с собою он нечто кошмарное, ужасное по своей сути, то, что для взгляда людского чуждо, а для всего живого противоестественно.

Поджарка начинает передавать свой приятный аромат, разносится по кухне и забредает в две другие комнаты. Святослав берёт деревянную подложку, на ней лежат нарезанные продукты. Сбрасывает колбасу в прогретое месиво и размешивает. Разделочная доска давно высохла и потрескалась. Но это не остановило чёрную плесень, медленно съедающую дерево, захватывая всё новые участки. Готовящий давно предложил брату её поменять, но тот лишь отмахнулся и пообещал сделать новую сам. Обещанного год ждут. Мясной продукт при термической обработке развалился и превратился в нечто вязкое и уродливое. Как бы сказал брат Игорь: «Разложился на плесень и липовый мёд». Святослав же почесал голову и произнёс:
— Плохую нынче колбасу стали делать…

— Крайне всратая погода, — сказал Игорь, выйдя на улицу из коровника. Пар вышел изо рта. — Как же холодно. Брр. — Он попрыгал, растёр лицо руками в шерстяных рукавицах. Затем побежал в конюшню проверить лошадь и её жеребят. Разведение лошадей - основной заработок братьев. После всех манипуляций по ухаживанию, кормлению скотины и убедившись, что с ней всё в порядке, Игорь добежал до уличного термометра. Тот показывал одновременно красноречивую информацию и в то же время ничего: аппарат температуру ниже шестидесяти не указывал.
— Дерьмово! — выругался Игорь и зачем-то щёлкнул пальцем по висящему на стене дома устройству. — Очень дерьмово. — Игорь холод не любил, особенно такой, когда за пару минут, весь укутанный в теплые одежды, промерзаешь до костей. Тело его дрожало. Зубы стучали. Стоя рядом со столбом, к которому был прикручен термометр, он пританцовывал, надеясь, что это ему поможет, хоть как-то согреться. Сильно хотелось принять внутрь себя чего-нибудь горячего. Он засеменил в дровяник и начал набирать дрова, как где-то вдалеке, ближе к лесу, в сторону лесопилки прозвучали какие-то приглушённые хлопки.
— Стреляют, что ли? — предположил про себя Игорь. — И кому в такую погоду стрелять приспичило?

Дверь дома распахнулась, и в него забежал Игорь, неся в руках массивную охапку дров. Он отряхнул об порог снег с ботинок, добежал до печи и скинул груз. Вернулся к проёму, стянул с себя обувь. Стащил шапку, обнажая лысину, на которой блеснул огонёк от лампочки, одиноко висящей посреди потолка. Она освещала небольшое убранство комнаты: слева был старый потрепанный диван, напротив - печь, посреди них поближе к правой стороне - стол, возле него два окна. Не снимая куртки, в надежде прогреть ее, подбежал к печке. Кочергой откинул задвижку, дверца со скрипом отошла, а он принялся кормить огонь, доедающий предыдущую порцию.
— Ну и холодрыга! — произнёс Игорь. — Собачья, — причитал он, попутно продумывая в голове дальнейшие действия. — Давно таких морозов не было.
У него созрел план. Нужно было снова идти на улицу, поставить в коровник обогреватель, накрыть лошадей тёплыми одеялами и дать им ещё больше еды. А вот что с водой делать, он не понимал: замерзнет же, и как животным лёд пить? Носить чаще? - Чёрт, никогда так морозом не давило. - Колодец-то тоже промёрз, будь неладны эти холода.
— Сколько на улице? — крикнул Святослав, находясь до сих пор на кухне.
— Да хрен его знает, — ответил Игорь. — Больше шестидесяти, дальше градусник не показывает.
— Охренеть.
— Не то слово, братик, как бы живность не передохла у нас. — Произнеся эту фразу, Игорь начал принюхиваться; в его нос попал приятный запах. Он дошёл до кухни и посмотрел в сковороду. Густой пар, шедший из нее, казался неестественно теплым после ледяных морозов на улице. Сладковатый аромат помидор и приятный, пряный запах лука щекотали нос. В животе закрутило. Брат вспомнил о детстве светлом и ярком, когда мать готовила еду, пекла пироги, пирожки. А он как котенок крутился у ее ног.
— Это чё? — спросил Игорь, показывая на сковороду.
— Колбаса с поджаркой и помидорами. Сейчас ещё макароны отворю, смешаю, — отчитался Святослав.
— А чё с колбасой? Она почему развалилась на плесень и липовый мёд?
— Херню дешёвую, потому что ты купил.
— Другой не было.
— Была, просто ты денег пожадничал.
— Ну извини, мы не олигархи!
— И что? На всём экономить будем? — спросил Святослав будничным голосом.
— Ладно тебе, не заводись, куплю в следующий раз другую… Получше. — Игорь, произнеся эту фразу, еще раз вдохнул аромат из сковороды и опять побежал по своим делам, оставив брата наедине с плитой.