Самый лучший комсомолец. Том шестой (слп-8)

Глава 1

В павильоне номер шесть «Творческой студии им. Н.Н. Носова» - так наш теле-кинокомплекс называется – было интересно: по устланному матами полу, через бассейн с плавающими по поверхности воды панелями, руками по турникам, и, в конце – вверх по скользкой, мягкой «горе» бегали взрослые и дети.

Второй день снимаем первый (на наших мощностях) выпуск передачи «Мама, папа, я – спортивная семья!». Вчера были другие конкурсы, и после съемочного дня участники сильно устали. Я же не изверг, дал отдохнуть – так еще и динамичнее получится.

Для участия отобрали местных жителей и пару команд Хабаровчан. В дальнейшем сюда будут прибывать люди со всей страны – отборы проводят на местах, силами комсомола, так что дефицита конкурсантов не возникнет. И это не я структурой озаботился – передача уже существует, просто ее передали нам, освободив эфирное время на Больших и Важных каналах. Призы – замечательные: мама получает стиральную машинку «Малютка», папа – цветной телевизор, ребенок – путёвку в «Орленок». Это за первое место, за второе и третье призы поскромнее, но дети в «Орлёнок» едут в любом случае – нам тут смертельных обид не надо. Ну и разве вон та милейшая десятилетняя девочка-гимнастка виновата, что ее отец не умеет «ходить» руками по перекладинам?

В павильоне номер пять сейчас снимают «А ну-ка, девушки!» и «А ну-ка, парни!». Тоже передали нам, вместе со съемочной группой, которая не очень-то рада была переселяться из Москвы вот сюда, в тигриный угол. Но мне-то чего? Пиши заявление, отрабатывай две недели да вали обратно – никаких санкций не последует, об этом со всеми специальный человек перед переездом общается. Стоп, может именно из-за этого разговора желающих и нет? Ай, пофигу – таких зарплат и соцпакетов как здесь все равно нигде не найдешь, значит и переживать нет смысла.

Павильон номер четыре – мой, личный, наполовину состоит из площадки для записи телеконцертов: сцена и танцпол на две сотни человек. Вторая половина – с закутками: политинформация отдельно, интервью с интересными людьми (пока не снимал, но скоро возьмусь) тоже отдельно. Оставшуюся площадь заняла студия звукозаписи. Оптимизация, так сказать!

Третий павильон отведен «Зову джунглей» и «Что? Где? Когда?». Первую Лапин отдал мне с чистым сердцем, вторая – новинка, которая будет подкреплена разворачиванием сети соответствующих кружков по всей стране.

Еще на нашем канале можно будет увидеть новорожденную «Смехопанораму», «Кривое зеркало» и «КВН». С юмором жить легче, а с цензорами я договорился: можно стебаться даже над дедом Юрой, но – любя и с пониманием. У нас страна вообще на самоиронию и сатиру богата, так зачем душить эти благородные порывы? Лучше возглавить и употреблять себе на пользу – проблемы же подсвечивает, так почему бы их не решать? Евгений Ваганович Петросян очень удачно в этом году удостоился звания Лауреата 3-й премии на IV Всесоюзном конкурсе артистов эстрады – это позволило мне устроить его ведущим в «Панораму» без лишних вопросов. Александра Маслякова тоже искать не пришлось – он и без меня к настоящему моменту сделал в телевизоре хорошую карьеру.

Павильон номер два – ток-шоу: «Мир и молодежь» (внешнеполитической направленности, НАТО на все лады дружно ругать. Обязательно присутствует гость из Соцблока!), «Пусть говорят» - не такой трешак, как в мое время, а поругать алкашей, тунеядцев и тому подобный контингент. Такие передачи всегда заходят.

На свободных площадях уютно расположилась студия передачи «Жди меня». Если в мои-то, относительно технологичные времена люди терялись, чего уж говорить про сейчас, учитывая не так уж и давно отгремевшую войну? На данный момент отыскали четырех потерянных родственников – один муж, одна невеста (успела выйти замуж и нарожать детей, что усилило накал эмоций в выпуске), и двое детей (приехали с приемными семьями, договорились поддерживать связь и дружить). Смонтированные выпуски пока ложатся на полки, в ожидании запуска канала.

Павильон номер один: «Советское лото» и – долгая барабанная дробь – «Поле чудес»! Было сложно, но я смог убедить Екатерину Алексеевну, что эта передача не столько про «ав-то-мо-биль!!!», сколько про подарки ведущему от участников. «Музей Поля Чудес» в Москве уже тихонько строят. Здесь же снимаем «В гостях у сказки» - Валентина Михайловна Леонтьева оказалась приятнейшей бабушкой и согласилась переехать в Хрущевск, чтобы вести такую хорошую передачу.

А вот «Будильник» продолжат снимать в Москве – тамошний коллектив завыл в голос от перспективы переезда на Дальний Восток, а я просил отправлять ко мне только добровольцев. Ничего страшного на самом деле, справлялись без меня и продолжат без меня, просто люблю когда всё удобно и в одном месте.

А вот «Спокойной ночи, малыши» Первый канал зажилил, уж не знаю почему. Может обвала рейтингов боятся?

Повернувшись к с интересом взирающей на съемки Виталине, я кивнул на выход:

- Идем?

- Идем, - согласилась она, и мы, миновав небольшой коридор, выбрались на залитый невысоким полуденным солнышком белый хрустящий снежок. Покрутив головой по сторонам, улыбнулся искрящимся крышам павильонов, и мы погрузились в родной «Запорожец».

Машину прогревал КГБшник из «Девятки», поэтому Виталина сразу поехала к административному зданию студии – здесь у нас сидит Борис Николаевич Полевой, редакторы, монтажеры и прочий персонал. Здесь же проводятся планерки, разборы полетов и партсобрания с непременным «Позор алкашу-Иванову!». Потенциально – так-то у нас тут никто проштрафиться не успел, народ-то вручную считай отобран.

У входа в «администрацию студии» нас встретил дядя Вадим, вручив мне под роспись опечатанный пакет, устно добавив:

- Просили отзвониться по этому, - кивнул на бандероль. – Как можно быстрее.

- Спасибо, - поблагодарил я, и мы вошли в фойе.

Здесь у нас есть гардероб, и мы сдали в него верхнюю одежду. Усевшись на диванчик прямо здесь, напротив гардероба, вскрыл конверт. Лист первый, написанный дед Пашиной рукой, содержал выжимку из отчета работающих над шатанием стратегического противника группы аналитиков, которые рекомендовали мне пригласить в гости негра Фанки Флейма, который уже среднего ранга звезда, ходит в розовой шубе и обвешан золотыми «блингами» - так американские негры называют ожерелья – по самое «не могу». А еще ему скоро придется умереть, поэтому мне вполне человечно предложено выбрать – соглашаться или нет. Ну конечно я согласен – Родине ведь так будет лучше.

Глава 2

Проснувшись ранним утром следующего дня, решил, что нужно поделиться новостью с Олей – она же мне не простит, если не. Оля в свою очередь поделится со всей школой – она-то на уроки ходит, а не как некоторые – и тогда не простят уже ребята. Дед велел возглавлять непобеждаемое, поэтому позвонил на квартиру директору, попросив после уроков собрать старшеклассников (все не влезут) в актовом зале.

Забавно, но к этому моменту количество живущих под подпиской граждан Хрущевска практически удвоилось, и это не моя заслуга – просто КГБ решило под шумок проверить некоторых товарищей на надежность.

Леннон – Ленноном, а текучку никто не отменял, поэтому, позавтракав и одевшись, мы с Виталиной поехали на студию, в административное здание, принимать первый в истории телеканала «Восток» оригинальный репортаж «с местности».

В кабинете типа конференц-зала, оснащенным экраном и проектором, нас уже ждали двое модных молодых людей: усатые, с прическами типа каре, в джинсах и свитерах с оленями. Репортер и оператор, авторы репортажа, гордые обладатели красных дипломов.

- Доброе! – поприветствовал я их. – Михаил, - пожал руку репортеру. – Артем, - пожал и оператору.

- Утро, Серега! - откликнулся первый.

- Привет! – подавив невовремя вылезший зевок, буркнул оператор.

- Сейчас главного подождем и начнем, - анонсировал я им и сел за стол. – Далеко ездили?

- Рядом тут – от Комсомольска-на-Амуре двадцать минут узкоколейкой, - ответил Михаил.

Немножко выпендривается, но это ничего, это созидательными порывами продиктовано.

- Про узкоколейку?

- Немного про узкоколейку и фельдшера, - кивнул оператор. – Так сказать, по площадям.

- «По площадям» нам Никита Сергеевич завещал, - одобрил я.

В дверь без стука (потому что начальство) вошел Борис Николаевич Полевой. Журналисты вытянулись по струнке, я ограничился рукопожатием из положения «сидя».

- Ну что, проверим вас на следование высоким стандартам Советской журналистики? – после приветственной части улыбнулся молодым дарованиям Полевой.

- Не подведем! – уверенно заявил репортер.

Оператор зарядил пленку в проектор, на экране появился отсчет 3-2-1, и мы оказались в машинном отделении локомотива узкоколейки. Одетый в фуфайку, штаны с начесом, галошные валенки и шапку-ушанку седобородый дедушка черпал лопатой и забрасывал в топку уголь, размеренно вещая:

- Сам-то я с малых лет на железной дороге. В гражданскую на бронепоезде служил. Потом – в Отечественную, уже машинистом. Надоели мне большие рельсы, вот, на маленькие перешел! – гоготнул и закрыл дверцу топки, повернувшись в кадр улыбающимся закопченным лицом. – С бабкой и приехал – она у меня родом как раз с этих мест, радуется – на родине помрет, говорит.

Монтажная склейка, и мы оказались посреди проложенной среди заснеженных деревьев колеи, наблюдая тихонько выкатывающийся из-за поворота, курящийся дымами локомотив, за которым тащилось три грузовых, и один пассажирский вагончик.

- Это отсылка на «Прибытие поезда»? – подколол я оператора.

- На «В 3:10 на Юму», - с улыбкой поправил он.

- Вестерн? – уточнил Полевой.

- Вестерн.

Репортер обиженно поерзал, и я прислушался к доносящемуся под кадры заснеженной деревеньки (курящиеся дымами печные трубы, бегающие, укутанные в толстые шубки, дети, важно щурящийся в кадр с забора рыжий грязный кот, грызущая говяжью кость лохматая собака) голосу диктора:

- …зимой, когда замерзают реки и болота и оживают так называемые «зимники», колея номер 451 не теряет своей важности для трехсот семи жителей колхоза «Красная грива», каждый день перевозя товары народного потребления, газеты и пассажиров.

Поезд остановился прямо у деревянной двухэтажки с табличкой «Сельсовет», и на утоптанный снег из пассажирского вагона выбралась пара бабушек с набитыми колбасой и консервами авоськами.

- Земфира Захаровна Лебедева – одна из таких пассажирок, - перенес нас немного в прошлое, в еще движущийся вагон, голос Михаила.

Слева и справа – ряды коротких, на два пассажира, лавочек. Посреди вагона – обложенная кирпичами печка, в которую подкидывала полешко бабушка.

- Почему повтор? – спросил Борис Николаевич.

- Символично, - развел руками репортер. – Пламя подпитывается, значит – есть жизнь в этих краях.

- Принимается, - одобрил Полевой.

Бабушка на экране тем временем успела перебраться на лавочку и получить закадровый вопрос:

- Часто в город ездить приходится?

- Да ну, - отмахнулась она. – У нас в сельпо почти все есть, вон, в грузовых и едет! – указала за спину. – Я вон… - повернулась к стоящей рядом с ней авоське и начала инвентаризацию. – Консерва деду – краба, я сама их не ем, больно страшные. И эти еще – полухвабриканты рыбьи, вкусные – жуть, у нас в сельпо холодильника нужного под них нету.

- Пошла антисоветчина! – гоготнул Полевой. – Да сиди ты, - добродушно махнул рукой на подскочившего оправдываться репортера. – Такой дефицит – не дефицит, вон, краба с полуфабрикатами деду везет Земфира Захаровна, какая уж тут антисоветчина?

- Немножко умело подпущенного дефицита не повредит, - глубокомысленно согласился я.

- Мы сюда молодыми еще приехали, - перешла бабушка к воспоминаниям, ностальгически улыбнувшись. – Считай – в чисто поле: одни бараки стояли…

Монтажная склейка.

- Почему? – среагировал я.

- Потому что «зэки строили», - развел руками оператор.

- Ладно, - поморщился я.

Не стоит неудобные темы лишний раз пинать. Да и вообще – ну зэки, ну и что?

- Ничего, остроились, зажили. Детей четверых в люди вывели – во Владивостоке сейчас живут, все с высшим образованием, - добавила Земфира Захаровна. – Мы с дедом не жалуемся – у нас хорошо, и школа есть, и ДК – я туда песни петь хожу, в кружок – и кооператив даже открыли, снасть рыбацкую гнать, дед там подрабатывает, сети плетет.

- Пенсии не хватает? – предположил голос из-за кадра.