Самый тёмный лес

ГЛАВА 1. Аня

Аня продиралась через лесную чащу почти в кромешной темноте. Ночи уже стали темными, и, хоть рассвет совсем скоро, в лесу все равно быстро не светало, особенно в таком густом и влажном. Ноги Ани то и дело скользили по камням, несколько раз пришлось карабкаться вверх в обход очередной скалистой возвышенности. Координаты, которые скинул ей Павел, вели в труднодоступное для человека место. Даже самый отчаянный турист, любитель суровых ландшафтов и опасных маршрутов, не забрел бы в такую даль.

Когда Павел позвонил ей в полночь, Аня сразу поняла – случилось что-то плохое. Она не задавала вопросов, знала, что скоро все увидит своими глазами. Но голос Павла, такой непривычно сухой и ровный, говорил сам за себя.

— Ты должна приехать, — сказал он, едва девушка ответила на вызов. — Я скину точное место. Машину оставишь у дороги, дальше только пешком. Будь осторожна в лесу. И поторопись.

Вот и все, что он сказал.

И Аня торопилась, мчала по узкой дороге, каким-то чудом впихнутой в лесную чащу, не жалея новенький внедорожник. Он стонал и корчился в муках, подпрыгивая на многочисленных кочках, царапая блестящие бока о жесткие ветки. Как и советовал Павел, в конце концов Аня бросила машину на обочине и отправилась пешком. Никакой внедорожник не проехал бы дальше.

Голоса она услышала раньше, чем увидела знакомых людей. Или почти людей, но какая разница? Сами себя они упорно считали людьми, ведь человеческого в них больше, а это самое важное.

Ориентируясь на голоса, девушка ускорила шаг и вскоре выбралась на ровный освещенный участок. Кто-то расставил по сторонам мощные фонари, все они были направлены на пару крепких сосновых стволов, расположенных напротив друг друга. К деревьям было привязано что-то, со своего места Аня хорошо видела веревку и неясные тени, выглядывающие из-за дерева.

Ровность участка оказалась обманчивой, ноги девушки сразу утопли в болотистой почве, но Аню это не волновало, взгляд девушки был прикован к освещенным прожекторами деревьям. Сухой голос Павла, эти координаты и бьющие в лес фонари… Аня уже почти бежала, рискуя поскользнуться и оказаться в болоте по самые уши. Лишь бы не дети, только бы не они! Наконец, девушка присоединилась к остальным, обошла закрывающее обзор дерево.

И перед глазами предстала воистину жуткая картина.

Двое, привязанные к деревьям напротив друг друга. Не дети, взрослые. Веревка одинаково крепко опутывала их тела, вилась вверх и прижимала к сосновым стволам шеи. Несмотря на принадлежность к разным видам, убитые выглядели удивительно похожими на этой смертельной картине. Вытаращенные глаза, вываленные наружу языки и посиневшие лица, в свете фонарей эта синева выглядела особенно жутко. Как и раны на их шеях, в которых присутствовало намного больше цветов и оттенков. Словно творение сумасшедшего художника, помешанного на смерти и страданиях.

К Ане подошел Павел.

— Что скажешь? — спросил он все тем же равнодушным тоном. Но Аня знала парня достаточно хорошо, чтобы понять, сколь сложно ему дается это безразличие. Может, остальные и считали Павла каменной глыбой, но правда в том, что каменности в той же Ане было намного, намного больше.

Девушка подошла ближе к деревьям, вглядываясь в детали. Начала с человека – он, безусловно, был ей незнаком. На вид обычный мужчина, таких немало обитает в деревнях по соседству. Хорошо развитые руки, мозоли на ладонях, испещренное морщинами лицо – работяга. Возраст около пятидесяти лет, хотя сейчас можно дать и все семьдесят, одежда самая простая, с намеком на изношенность. Конечно, вскоре они выяснят, кем был этот мужчина, но Аня почти не сомневалась – он жил неподалеку и долгие годы вел обычную деревенскую жизнь, все в нем кричало об этом.

А вот насчёт второй жертвы простых умозаключений уже не сделать. Аня, хоть и была полукровкой, всю жизнь провела с людьми. Лесных жителей она встречала, и нередко, но вряд ли по этим встречам можно сделать хоть какие-то выводы, слишком эти существа отличались от привычной картины мира. Говорили, двигались и даже думали по-своему. Больше всего информации Аня почерпнула из книг и всяческих дневников, которые они с Павлом и остальными когда-то изучали вместе. На ту информацию она и привыкла опираться.

На вид лесное создание походило на девушку, молодую и прекрасную. Черты лица, даже искаженные жуткой маской, все равно поражали идеальной отточенностью, наверняка при жизни существо слыло невероятно красивым, словно из сказки. Длинные ресницы, фарфоровая, почти прозрачная, кожа, густые волосы с рыжиной уложены в замысловатую причёску, подчеркивающую внушительные хрустальные рога. Они выступали изо лба создания и вились вверх причудливым образом. И блестели от влаги в свете фонаря. Платье убитой тоже выдавало в ней кого-то нездешнего, из неведомого для человека материала, оно словно продолжало жить, пока его хозяйка висела на дереве с выкатившимися глазами. Аня готова была поклясться, что видела, как прозрачно-зеленая ткань шевелится и издает звуки, хотя в лесу ветра не было.

— Не знаю, что сказать, — призналась наконец Аня, попутно пытаясь вытащить из памяти изученные ранее факты. И один не давал ей покоя: — Я думала, что жителей леса так просто не убить. Веревкой, то есть.

— Так и есть, — подтвердил ее догадку Павел.

Аня вновь вернулась к деревьям и обошла их по кругу, следуя за веревкой. Она вилась вокруг тела мужчины, спускалась на землю и начинала свой путь наверх, уже к девушке. Конец веревки обнаружился возле ее головы, висел, никак не закрепленный. Узлов Аня тоже не нашла. Веревка жила своей жизнью.

ГЛАВА 2. Хитромор

Хитромор проводил время с наслаждением – ел пиццу и смотрел сериал. В такие моменты он почти забывал, что находится в изгнании вот уже тридцать лет. Почти. Может, человеки и оказались не настолько бесполезны и беспомощны, как он себе представлял (в конце концов, они изобрели все эти замечательные онлайн-сервисы), но все же родной дом представлялся местом более предпочтительным. Лесные просторы, поляны с ягодами и хмельные танцы до утра. Хотя тогда с ним была Остролина, а до встречи с ней он и не помнил, как относился к танцам. Они ему нравились? Возможно. Надо у кого-нибудь уточнить.

Как это часто происходило, одно лишь воспоминание об Остролине и былой жизни лишило Хитромора аппетита. Он отбросил пиццу в сторону и взялся за ягодную настойку. Спасибо сестрице ненаглядной, приносит домашние запасы, ведь в плане алкоголя человеки разочаровали. Снимать сериалы у них получалось лучше, но это, конечно, благодаря фантастической самонадеянности. Чтобы вампир полюбил свою еду? Ну что за бред! Все равно, что влюбиться в пиццу и прожить с ней долгую жизнь. А пицца через час уже сухая и несъедобная. Люди, конечно, могут протянуть чуть больше, но намного ли? И короткая жизнь, откровенно говоря, не самая большая проблема нелогичных и жадных до всего подряд человеков.

За окнами неожиданно прошелестел ветерок, поднимая листья.

Этот ветерок Хитромор знал слишком хорошо, чтобы спутать с погодным явлением. Вечер, и без того безрадостный, обещал стать еще хуже. Вот только кислой мины братца здесь и не хватало! Угрим и в хорошее время мог одним своим присутствием уничтожить все веселье в лесной округе, а в последнее время стал и вовсе невыносим. К тому же, старший брат никогда бы не заявился без веского повода.

Вскоре Угрим уже стучался в окно. Хитромор из чувства протеста неспешно доел кусок пиццы, щедро запил все это настойкой и потянулся на диване. Сколько там до конца серии? Еще половина, быть может, случится неожиданный поворот, и глупый вампир от всех своих страданий насадится на кол. А что? Хороший был бы ход, жизненный. К сожалению, люди слишком предсказуемы, чтобы на такое всерьез рассчитывать. Скорее уж этот вампир поцелует наконец свою высыхающую пиццу. Поскорее бы, в самом деле, миллионный сезон уже, а все никак. Никакого терпения не хватит![1]

Стук повторился, на сей раз в дверь.

Интересно, как скоро братец сообразит повернуть ручку и войти? Ха! Как же хорошо, что есть время проверить. До конца изгнания осталось лет семьдесят, такой простор для экспериментов. Правда, потом придется выслушивать все эти нудные речи об ответственности, честное слово, Угрим способен извести все живое, всего лишь открыв рот.

К сожалению, семидесяти лет Угриму не понадобилось, он справился быстрее и вскоре уже стоял в гостиной, загораживая обзор на глупого вампира и его необъяснимые треволнения. Хитромор вздохнул и закрыл глаза, готовясь к заунывной лекции.

— Брат! — коротко поздоровался Угрим с равнодушной миной. Но его с головой выдавали крылья – сложенные за спиной, они беспокойно подрагивали, переливаясь при этом разными цветами. Крылья Угрима, пожалуй, единственное хорошее, что ему досталось при рождении. Ни у кого в целом лесу больше не было таких потрясающих крыльев.

В глубокой печали Хитромор вздохнул:

— Будешь пиццу?

— Не стоит делиться со мной истязаниями, что выпали на твою незавидную долю, брат! — Угрим в ужасе поморщился и отшатнулся от протянутого куска. — Считаю себя должным напомнить, что во всем сам ты виноват! И тяготы возложенного на плечи твои наказанья полагается переносить в одиночестве, вот настоящее истязанье! Так велел наш великий отец: в одиночестве иль в окружении человеческих слабых сердец. Все это тебе за дело, младший брат! Ибо ты в разочаровании отца виноват! — не успев толком разогнаться, Угрим вдруг осекся и выдал: — Ко всему прочему, я пришел с деловым предложеньем и трапеза будет неуместной в данном положенье!

— Какая неожиданность! А я-то подумал, ты соскучился.

Старший пропустил эту реплику мимо ушей. Посмотрел еще раз на пиццу, ужаснулся, бросил взгляд на работающий еще телевизор (вампир с подружкой как раз выясняли отношения) и осуждающе покачал головой. Вон, даже Угрим осуждает! А он, между прочим, не видывал, что до этого происходило! Вампир вообще не должен оправдываться, все он правильно сделал. Дурак, что с него взять…

Монотонный голос Угрима заставил Хитромора вернуться в реальность:

— Да будет тебе известно: ночью трагически погибла Мальфрида, одна из дочерей хозяина леса. И сейчас он пребывает в гневе, желает найти злого беса! Он явился отцу в образе ягодного великана и просил разобраться в жестоком обмане. Великий наш отец хотел направить меня…

— Как верного хромоногого коня, — буркнул Хитромор под нос. К счастью, Угрим был слишком увлечен речью, чтобы это услышать.

— … как самого ответственного и мудрого сына. Но вдруг он вспомнил об отпрыске, средь людей живущем, и подумал: сей шанс не будет ни за что упущен! Удачно все сложилось, тогда и стороны договорились.

— Это он о недоросле Несторе в памяти наковырял? — понадеялся на чудо опальный лесной принц.

— Речь о тебе, недогадливый младший брат, который всегда и во всем виноват. Ты выглядишь, как человек, ты живешь средь них без малого век…

— Тридцать лет всего!

— … ты способен их понять лучше, чем любой из нас. Мои крылья не спрятать – беда! У Воука-оборотня иная судьба: людем ему быть нелюбо́, чувствует он себя худо. Беляна, наша легкая сестра! Нет – ответ лесного всеотца! Другие молоды, остальные стары́, либо нет подходящей делу в них глубины…

ГЛАВА 3. Аня

Уже утром у Ани на руках был адрес погибшего мужчины: он обитал в Усть-Вонежме, небольшой деревеньке на берегу Онежского озера. Девушка решила переговорить с родственниками мужчины, пока не поступило иных указаний. Она даже написала об этом Нестору, вдруг он остановит? Но ответа не последовало.

В приложении навигатора деревня значилась как нечто отдельно стоящее, отгороженное от цивилизованного мира, а путь окрасился серым цветом. Значит, даже вездесущий навигатор не совсем уверен, можно ли туда добраться на автомобиле, эти серые зоны всегда готовили немало сюрпризов.

К счастью, девушка водила внедорожник, способный выкарабкаться практически из любой ситуации и добраться в самые недоступные места. Правда, ради одного из дел с подкидышами Ане пришлось на четвереньках ползти по перекинутому через бушующую реку дереву, и это был единственный путь к населенному пункту, в таком случае, конечно, никакой внедорожник уже не выручит. Как она выяснила позже, почтальон добирался так каждую неделю, и это при его почтенном возрасте в семьдесят четыре года.

В этот раз девушка оделась соответственно: в непромокаемый бежевый плащ и теплый брючный костюм, да прихватила с собой побольше запасных вещей. Прогноз погоды предвещал очередной затяжной дождь, словно осень решила как можно быстрее заявить свои права. И это Аню не слишком расстраивало, к перемене погоды она всегда относилась философски. Любая хороша, пока пригодна для жизни. А дождливая более чем пригодна, и почему все так любят сухость, тепло и солнце? С дождем и дышится легче, и думается ярче.

Уже в пути Аню застал звонок Нестора:

— Далеко уехала? — поинтересовался он детским голосом, отчего вопрос прозвучал капризно.

— Не очень.

— Отлично. Тогда разворачивайся и двигай к пристани, доберемся на катере.

— Ты поедешь со мной? — Аня порядком удивилась.

— Да. Я и мой… увидишь.

Все чудесатее и чудесатее.

Девушка лихо развернулась на ближайшем перекрестке и прибавила скорость. За ночь появились новые факты? Или Ирине удалось выяснить нечто любопытное? Обычно Нестор не занимался разговорами с людьми и прочей ерундой. Он не охотился, как Павел или Анатолий Львович, не допрашивал свидетелей и старался лишний раз не светиться в местечке под названием «Дубовая роща», где крутились обитатели леса, когда их вдруг тянуло в город к людям.

Нестор был… Нестором. Он организовывал их странную команду, пожалуй. Направлял. Давал крышу над головой. Даже внедорожник, на котором ехала Аня, был подарком необычного начальника. И это лишь капля в океане, Нестору принадлежало многое. Частый аэродром, несколько самолетов и вертолетов, яхты, катера, машины, недвижимость, местные компании… а еще скрытый за лесами частный пансионат, где приют себе находили брошенные остальными полукровки. Такие как Аня и Павел.

Насколько Аня знала, Нестор не считал доходы и к деньгам относился как к чему-то фоновому. Это и неудивительно, когда денег у человека настолько много, что покупка нового самолета не вызывает трудностей. И Аня его за это безмерно уважала. Не за способность купить самолет, конечно, а за наличие особенной цели в жизни, за стремление что-то изменить, исправить в этом вечном противостоянии людей и их лесных соседей. И стремление настолько сильное, что все остальное отходило на второй план, даже те самые самолеты и все немыслимые блага, которые Нестор мог себе позволить, но этого не делал, будучи целиком и полностью сосредоточенным на своем призвании.

Это не могло не восхищать.

Ане нравилось думать, что и ее призвание где-то рядом. Помогать людям в моменты, когда помощи ждать неоткуда. Отвечать на вопросы, на которые мало кто может знать ответы. Находить тех, кто поступает чудовищным образом, и наказывать их согласно правилам. У людей есть свой суд, у лесных созданий – свой. Не переступать черту, не выбирать сторону и не брать на себя многое – так учил Нестор. Пока девушке это все удавалось с успехом. Павел часто срывался из-за несправедливости или бессилия, а эти чувства неизбежны при их виде деятельности, но Аня не выходила из себя никогда.

На частной пристани (разумеется, она тоже принадлежала Нестору) качались судна разных размеров, а небольшой катер уже готовился отчалить. Помнится, Лёшик когда-то шутил, что неподалеку вполне может болтаться и подводная лодка, на что начальник невозмутимо заявил, что глупо держать подлодку в озере, пусть и таком большом.

Аня поздоровалась с персоналом и прыгнула в катер. Управлять им собрался сам Нестор. Несмотря на подростковый вид, он всегда выглядел стильно и издалека мог сойти за мужчину, ведь был достаточно для этого высок. Вблизи же юность его лица и хрупкость тела слишком бросались в глаза, и никакой модный костюм не способен этого исправить.

Но на катере присутствовал не только начальник.

Неподалеку сидел парень весьма напыщенного вида. Отчего-то, глядя на него, Ане захотелось смеяться. Во-первых, незнакомец был босой и облачен в алый халат, расшитый бархатными узорами. Во-вторых, его темные волосы были заплетены в две причудливые косички, которые смотрелись мультяшно в этой хмурой дождливой действительности. Но даже не это смешило больше всего, все дело в его выражении лица. Словно сам король всего и всех на свете снизошел до унизительной поездки и терпел, бедняга, из последних сил. Губы его кривились так сильно, что приняли нереальную форму. Аня сомневалась, что физически возможно вот так скособочиться и при этом не вывихнуть челюсть, оттого на ум и приходило сравнение с мультяшным персонажем.

ГЛАВА 4. Хитромор

Маленькие человеческие поселения всегда навевали на Хитромора тоску, потому что казались еще более людными, чем большие города, в которых по-настоящему всем друг на друга плевать, и никто не обратит внимание на одного из прохожих. Или на лежащий посреди дороги труп, если верить некоторым надежным теле-источникам.

А здесь же, стоило только показаться на холме, как к нему подбежал конопатый полурослик. Видимо, человеческое страшное дитя. Хитромор разглядывал его с жалостью – такой беззащитный. Ни копыт, ни когтей, ни роста нормального, только чумазая физиономия. Хотя она, безусловно, могла отпугнуть любого врага.

Конопатое дитя тоже смотрело на незнакомца с любопытством.

— А вы банник? — спросило оно писклявым голосом.

Хитромор аж подскочил от такого оскорбления:

— Что ты себе позволяешь, рыжий отросток от человека? Мой дедушка бог леса, а ты опустил меня до низшей бородатой нечисти? Ты либо слишком смел, либо глупец, каких мало.

— Смелая. Я сме-ла-я. Потому что я девочка! — с необъяснимой гордостью сообщило конопатое существо. — И мой дедушка тоже когда-то был лесником, а теперь они с бабулей здесь живут. Летом я у них гощу, весело тут, в лужах никто купаться не запрещает, мне нравится очень! За домом теть Ираиды така-ая лужа огроменная, мне прям по пояс! — восторг чумазого дитя не поддавался объяснению, тогда как сама чумазость неожиданно обрела смысл. — Так вы не банник? А почему тогда в халате?

— Это не халат, а платье! — Хитромор раздражался все больше и больше. — И хватит со мной разговаривать, уродливое человеческое существо. Поблагодари, что я снизошел до тебя, и проваливай.

Существо пожало узкими плечиками, закатило маленькие глазенки и ретировалось. Разумеется, о благодарности оно и не вспомнило. Догнать и потребовать? Ладно, в другой раз.

Хитромор огляделся, пытаясь понять, в какую сторону свалил его незадачливый братец. Он видел, как они с этой… блеклой молью Аней разошлись по сторонам. С тех пор прошло много времени, а сидеть на месте и созерцать пейзажи Хитромору надоело. Знал бы, что так получится, захватил бы с собой телевизор.

К тому же, нельзя допустить, чтобы братец и его команда сами во всем разобрались. Ведь отец узнает. Не от Нестора, конечно. Точнее, не факт, что от него. Как и любой другой полукровка, братец при желании мог наврать с три короба, глазом не моргнув. А вот он, Хитромор, физически не был способен на ложь, спасибо божественному дедуле с его запретом. В общем, перед отцом не извернешься, всю правду вытянет так или иначе. Будь все по-другому, никакого изгнания не нарисовалось бы и в помине. Может, врать Хитромор и не умел, зато изворачивался всегда лучше всех.

Хорошо еще, что Угрим отцовскими способностями не обладал, иначе понял бы, что с Мальфридой не все так гладко. Хитромор сомневался, что смог сохранить лицо, когда впервые увидел мертвую лесную деву. Ведь в тот момент она отчаянно походила на Остролину. Как ужасное напоминание, что его прекрасной невесты уже никогда не будет рядом. И это еще одна смерть на его пути.

Нестор неожиданно нашелся сам, вынырнул из жидкого леса.

— Ты уже здесь, — констатировал он, увидев Хитромора. — Отлично, как раз хотел за тобой сходить. Надо кое-что проверить, — и поманил за собой.

Поплутав между низкими сосенками, они наткнулись на провал, обычно через них лесная нечисть прыгает на большие расстояния. Одно мгновение – и какой-нибудь банник уже за сотни километров, кошмарит другую деревню. А вот такие как Хитромор провалами не пользовались, ведь они умели растворяться и появляться там, где вздумается. Но для Хитромора с обретением человеческого облика это стало воспоминанием.

— Обдериха, — пояснил Нестор. — Не могу ее поймать.

— Почему?

— Не слушается.

А вот и шанс продемонстрировать, насколько ущербен полукровка по сравнению с истинным порождением леса. Хитромор улыбнулся и шагнул в провал, после чего очутился в темном лесу. Судя по всему, он совсем на севере, здесь даже деревья смотрелись более суровыми и неприступными, а яркость красок стремительно упала.

Справа послышался шорох.

— Эй, обдериха! А ну немедленно выходи! Это приказ.

Лесная нечисть несмело показалась из-за ягодного кустика. Сгорбленная фигура, длинные сильные руки, висящие почти до пола, жидкие растрепанные волосы и ехидная улыбка на потрескавшихся губах.

— Приказ от кого? Опального принца лесного, от человека неотлично́го? — прошелестела обдериха скрипучим голосом, похрюкивая, да посмеиваясь.

— Я в изгнании, но мое слово для тебя все равно закон, — по крайней мере, Хитромор на это очень надеялся. Его былые умения все таяли и таяли, этак скоро и вовсе исчезнут. Если он не поторопится и не вернется домой, разумеется.

— Так-то оно так, но ты рожу свою видел? Смех, да и только! Чтоб на тебя смотреть, выпить надо самогона сколько? Хи-хи-хик!

Пожалуй, обдерихи его еще не оскорбляли, теперь будет полный набор. Вздохнув, Хитромор подошел к существу, схватил его за жидкие патлы и потащил к провалу. Они вместе очутились в редком лесу с камнями под ногами, где Нестор терпеливо их ждал.

Хитромор подтолкнул обдериху к брату и приказал:

— Не вздумай бежать.

ГЛАВА 5. Аня

Нестор перехватил Аню по пути к причалу и предложил пройтись. Соглашаясь, девушка и не подозревала, что идти им придется двадцать минут по верещатнику, пока вокруг не останется вообще ничего, кроме вереска и очертания леса где-то на горизонте. Раньше она за начальником не замечала любви к длительным прогулкам, стало быть, цель у них другая.

— Прости за это, — Нестор словно прочел ее мысли, — но наш разговор должен быть приватным. Не хотел, чтобы нас подслушали.

— А кто-то собирался?

— Хитромор.

— Кто он такой? — наконец дала волю любопытству девушка. — Не человек же. Тоже полукровка?

— Это мой брат. Чистокровный принц, сын Святобора и Тары, внук Древобога. Опережая следующий вопрос: он находится в изгнании, приговорен к жизни с людьми, поэтому и выглядит как один из нас. Отбыл уже тридцать лет, осталось семьдесят. И отец хочет, чтобы Хитромор нам помог в обмен на уменьшение срока его изгнания. У отца… к Хитромору он всегда относился по-особенному.

— И какая от твоего брата может быть помощь? — на самом деле Аня хотела спросить, какой помощи ждут от нее. В божественно-королевских делах она мало смыслила, хоть и была полукровкой.

— В том и дело: почти никакой. — Нестор поморщился, думая, как перейти к следующей части разговора, самой деликатной. — Видишь ли, Аня… избавиться от Хитромора мы не можем. Его отец так же является и моим отцом, к его просьбам я вынужден прислушиваться, даже если мне что-то не нравится. К тому же… Хитромор, несмотря на все выходки, не чужой мне, и боюсь, еще семьдесят лет вдали от дома он не протянет. Его дела плохи. Так что нужен кто-то, кто за ним присмотрит и поможет адаптироваться.

— И это я.

— Да.

А вот и ответ на незаданный вопрос.

— Но почему? — возмутилась девушка, быстро сообразив, что из нее хотят сделать няньку для капризного принца. — Нестор! Мне казалось, я давно уже готова к большему, поэтому ты вызвал меня ночью! Если не к охоте, то к другим делам. Сегодня я выяснила, что Николай Лаптев искал помощи в городе, его доставала обдериха. И что-то в этом есть… связь между ним и лесной девой, вдруг он каким-то образом на нее вышел? Они не случайные жертвы. А еще я хотела встретиться с Ириной, у нее должны быть новости… и много чего еще! — Аню вдруг прорвало на слова, ведь она верила, что это дело – шаг вперед для нее. А не назад, в принцевы няньки.

— Я не отстраняю тебя. Но твой приоритет Хитромор.

— Нет!

— Нет? — Нестор не поверил в ее возмущение.

— Нет! Отдай его Анатолию Львовичу.

— Все решено. И ты – лучшая кандидатура на эту роль.

— Но почему?

Нестор посмотрел девушке в глаза:

— Ты прекрасно знаешь, что я могу сочинить правдоподобный ответ, но из уважения к тебе не стану этого делать. Все решено. Точка. Мои мотивы тебя интересовать не должны.

Ане хотелось сжаться в комок и исчезнуть от такого тона. И еще этот неумолимый ледяной взгляд… Когда хотел, Нестор умел поставить на место, да так, что впору начать заикаться. Вот тебе и тяжелый семидесятилетний подросток. Такой не стал бы молча слушать деревенских жителей, а всех бы приструнил, при нем и пикнуть бы не посмели. В Несторе все же проглядывало что-то… нечеловеческое. Намного больше, чем в остальных полукровках, которых знала Аня.

— Хорошо, — выдавила девушка. — Но… я правильно поняла? Я все еще в деле, только вместе с Хитромором.

— Да.

— А он всегда носит халат и косички? В городе мы привлечем внимание.

— С этим придется что-то сделать.

— Ты сказал, он тридцать лет среди людей прожил.

— С натяжкой. Он прожил в усадьбе глубоко в лесу, неподалеку от озера Мегриярви. Людей там не водилось, ближайший населенный пункт в тридцати километрах, да и это глухая деревня.

Аня тут же осознала всю катастрофичность ситуации: да она с этим Хитромором в люди никогда выйти не сможет! По сути, эти тридцать лет среди людей можно забыть, ей придется иметь дело с лесным созданием во всей его дикой красе. Девушка подозревала, что халат, босоногость и косички – наименьшая из тех бед, что на нее свалятся.

— Тогда у меня еще вопрос, — медленно произнесла Аня, мысленно отвергая все то нецензурное, что мечталось высказать вслух. — Имя твоего брата призвано о чем-то предупредить? То есть… его же изгнали из леса. Он должен был натворить что-то страшное.

— Так и есть. Если коротко – он взбунтовался против отца и начал подговаривать некоторых братьев и сестер пойти против старика. Якобы тысячелетиями править нечестно при таком количестве детей, пора на покой. Но… очень сомневаюсь, что Хитромора когда-либо интересовала власть.

— Он хотел насолить отцу?

— Скорее, впечатлить дочь владыки озера. Ходили слухи, что именно она нашептывала Хитромору на ухо, девица слыла редкостной мерзавкой, как и вся ее семья. В любом случае, ее наказание получилось самым жестким, хоть и непреднамеренным. Что тоже породило немало бед… но отец пощадил Хитромора, — говоря это, Нестор упорно смотрел в сторону, будто верещатник интересовал его больше всего на свете. Аня чувствовала: начальник недоговаривает. Возможно, считает, что это не ее дело. Вполне справедливо: где она и где семейные вопросы лесных бессмертных существ королевских (или даже божественных) кровей.

ГЛАВА 6. Хитромор

Уж кем-кем, а дураком Хитромор никогда не был. По сравнению с людьми, он был гением, редким даром бескрайнего леса. Человечишкам невдомек, насколько они очевидны и предсказуемы в его глазах. А уж как легко их изучить!

Типаж человеческого существа по имени Ирина он определил сразу – заумная заучка. Такие всегда на подхвате, все знают и помогают остальным, и неважно, в какой сфере (тут возможны варианты, хотя самый популярный – это компьютерный гений). Стандартный персонаж любого сериала, начиная с совсем уж древних времен, когда компьютеры были размером с дом.

Без заумных заучек остальные герои были бы беспомощны, но такие как Ирина делились богатыми знаниями, в обмен не получая ничего. Буквально ноль, а иногда и вообще страдания или пулю в лоб за инициативность. Их похищали и брали в заложники, а вот спасали не всегда. Даже захудалые вампиры в черной коже, и те искали себе пассий попроще, пока заучки улыбались и радовались одиночеству, продолжали оказывать помощь и иной раз сезонов по десять не могли сообразить, что к чему. В смысле, не требовали условий получше, довольствуясь малым. Смехотворно, ведь как раз заучки и способны захватить мир! Но нет, им достаточно жалких крох со столов главных героев. И раз заучки самые умные из людей, что тогда с остальными? Хитромор пытался представить, но каждый раз пугался. Все-таки ему еще семьдесят лет существовать с этими бестолковыми созданиями.

Или чуть больше тридцати, если все хорошо пойдет.

Тем временем, навязанная ему полукровка Аня улыбалась удивительно похожей на нее заучке и спрашивала, как у той дела на работе, дома с сопливым отпрыском, родителями и ремонтом. Уморительно тоскливо! Даже речи Угрима, и те бодрее. К тому же, они сидели в замшелой пластиковой каморке, именуемой кафе, но человеки будто не замечали химической вони, исходящей от мебели. Обоняние людей настолько печально? Это уже за гранью… еще немного, и Хитромор заплачет от сочувствия.

А уж эта Аня… Хитромор даже не знал, как реагировать на новость братца. Дело в том, что Аня не понравилась ему с первого взгляда. Да и чему там нравиться? Ладно еще общая невзрачность – а Хитромор до сих пор толком не понял, как эта Аня выглядит, короткие у нее волосы или длинные, большой у нее нос или маленький… все какое-то среднее и не поддающееся описанию. Удивительно! И все это можно стерпеть, если бы не противный характер. Эта Аня, словно забыв, что ее зовут по-дурацки Аня, всю дорогу злобно хмыкала и не реагировала на его вопросы и выпады. Хотя он искренне интересовался, почему все люди на одно лицо.

И вот сейчас – опять, словно его и рядом нет.

— Может, хватит уже? — не выдержал он этих ужасов. — Что-то не припомню, чтобы к прислужникам прилагались пытки скучными разговорами и… пластиковыми комнатками для угнетения лесной души.

Заучка взглянула на Хитромора с недоумением, будто впервые его увидела.

— Это брат Нестора, — сообщила безликая Аня. — Можешь его игнорировать.

— Брат? Это значит…

— Ага.

Заучка оглядела Хитромора с еще большим интересом, ее лицо при этом превратилось в приторно-глуповатое, как из наигранного ситкома. И настороженное при этом. И тут до Хитромора дошло: она знает, кто он такой, отсюда это благоговение, но… сама заучка не из полукровок. Она человек.

Хитромор тут же приободрился и выкрутил очарование на максимум:

— Тот самый брат, все верно. Не хочешь ли ты поклониться и испросить желание? Я многое способен предложить.

— Но я… — она замялась и покосилась на Аню.

Видимо, его чары немного заржавели.

— Не хочешь ли ты поклониться?

— У вас так принято?

— Все верно, — сохраняя терпение, Хитромор добавил в голос меда: — Чти же традиции, человеческая зануда. Кланяйся принцу лесному.

Заучка уже хотела встать и все исполнить, когда сидящая рядом бесцветная Аня внезапно больно дернула его за руку:

— Завязывай с этими фокусами, у нее есть оберег от таких, как ты, — зашипела она противной змеей. — И вообще… нельзя воздействовать на людей чарами, считай это первым правилом.

— И кто же мне запретит?

— Я.

— Сама-то слышишь, как смешно это звучит? Прямо как попытка защититься оберегом – я же внук Древобога! Бога, слышишь? Я тебе что, кикимора болотная, браслетиком меня шугать? Да я принц леса, я сама неотвратимость, и ни один человечишка не смеет противостоять моей силе, моему слову!

Аня выглядела все такой же безликой, но не впечатленной.

— Хорошо. Если у тебя проблемы с построением логических цепочек, помогу: не слушаешься меня, я звоню Нестору. А он общается с отцом всея леса или с самим Древобогом, если понадобится. Твой срок среди людей остается прежним, кажется, осталось лет семьдесят. И они всегда могут превратиться в сто сорок, если расстроить лесного папочку. Все понятно объяснила?

Просто удивительно, как эта человеческая… мышь становилась все более противной с каждой новой минутой. Может, это ее ущербность полукровки? Братец вот не растет, а его подопечная вполне может отравлять жизнь всем подряд.

— Глупая угроза, человечишка.

— Разве глупая? — нахально удивилась она. — А мне помнится, что одного упоминания о сроке наказания оказалось достаточно, чтобы ты отпустил людей в деревне. Ты хочешь вернуться домой, и я собираюсь это использовать по полной программе. Так что веди себя прилично, из-за тебя я и так оказалась на обочине расследования.

ГЛАВА 7. Хитромор

Человеческие существа все говорили и говорили, Хитромору уже начало казаться, что они никогда не разойдутся, так и будут обсуждать степени разложения и разницу в переломах шеи. Лесной принц так заскучал, что не заметил, как очкастая заучка ушла.

— Что? Я задремал? — хмуро поинтересовался он и, встретив осуждающий взгляд Ани, скривился: — И нечего так смотреть! Вы на редкость тоскливые, уморили разговорами неинтересными.

Девушка промолчала. Достала телефон и начала названивать другим полукровкам, коих лесной принц имел неудовольствие наблюдать этой ночью. Обсуждали они по кругу одно и то же, одно и то же. Хитромор героически боролся со сном. Когда уже перестрелка начнется? Обычно расследования поинтереснее проходят, а тут одни звонки телефонные.

Похоже, он опять задремал, потому как снова проморгал момент, когда Аня отложила телефон в сторону. А в себя Хитромора привел звук ее голоса:

— Павел сказал, что в лесу они не нашли свидетелей.

— Да их и в городе порой не найти, на что твой Павел рассчитывал? На запуск финальных титров сразу после начала расследования?

— Соберись, я о других свидетелях: на месте не было ни стукачей, ни шептунов, ни лиственников, ни ягодников… вообще никого. Такое возможно?

Нет. Это фантастика какая-то.

— Лес никогда не пустует, безликая полукровка. Там всегда кипит жизнь, там всегда что-то происходит, лес не спит и не отдыхает, там всегда прекрасно, свежо и бесконечно весело. Лес – это лес. Но откуда тебе это знать.

— А Павел сказал, там было пусто…

— Может, у твоего Павла плохое зрение?

Аня не стала развивать эту тему, да и любую другую тоже. Кивком, словно пса, она пригласила Хитромора к выходу, а на улице затолкала в машину. Всю дорогу девушка сосредоточенно кусала губы и на попытки Хитромора завести разговор не реагировала.

Они долго тряслись по разбитым городским дорогам и притормозили возле уродливого строения со множеством разноперых вывесок и роем людей. У Хитромора зарябило в глазах, стоило только посмотреть на двери, которые открывались, впуская и выпуская людей, и закрывались. И так до бесконечности. Впускали, выпускали, впускали… Много-много людей, снующих туда-сюда, галдящих и любопытных. И вывески, вывески и огни…

— Мои глаза! — жалобно прошептал Хитромор, жмурясь. Видимо, его зрению тоже теперь конец, будет как тот Павел, плутать между соснами и жаловаться на жизнь по телефону.

— Тебе нужна одежда, — ко всем прочим недостаткам, Аня отличалась безжалостностью и равнодушием к чужим невзгодам. — Нельзя ходить по городу в красном халате, надеюсь, ты и сам это понимаешь. На тебя все смотрят. Даже сейчас, а ты в машине сидишь.

— Это платье!

— Можешь доверить покупки мне и подождать на парковке, а можешь пойти со мной и окунуться в человеческую жизнь. Рано или поздно все равно придется это сделать. Сомневаюсь, что мы найдем убийцу за один день и распрощаемся, так что решай.

И это, по ее мнению, выбор? Остаться сидеть в железной банке, а близость железа еще никого сильнее не сделала, смотреть на двери, выпускающие людей снова и снова, впитывать угнетающую городскую среду, дышать отравленным воздухом… или войти в эти двери и увидеть еще больше людей. Пропахнуть химией и пластиком. И кто знает, что еще там за сюрпризы. В этих торговых центрах всегда неладное творится, то террористы нападут, то демогоргоны[1] поселятся…

— Этот день просто не может быть еще хуже.

— Значит, остаешься?

— Нет-нет, я пойду!

Ане его решение не понравилось, она поморщилась, но промолчала.

Несмотря на количество этажей и магазинов, девушка завернула в первый же пролет, спешно прошлась по рядам и вскоре бросила в Хитромора кипу одежды:

— Примеришь?

— Это тот момент, когда я буду расхаживать по магазину в жутких нарядах и перьях, а ты с подругами хлопать в ладоши и заставлять меня переодеваться в еще более нелепые образы?[2]

— Не понимаю, о чем ты говоришь, но как хочешь, — она отобрала у него вещи и закинула их на прилавок.

Подошла еще одна человеческая бездушница, и начались новые странности. Хитромору показалось, что у него двоится в глазах: Аня и та, другая… как они оказались похожи! Близнецы просто! Люди все на одно лицо? Нет, Хитромор и раньше такое замечал, у человеков же ни рогов, ни крыльев, ни чешуи, все они, по сути, одинаковы, но еще никогда ситуация не доходила до абсурда. Цвета же он различал, в конце концов. Тут же… ужас, что творилось. Городской воздух настолько плох?

И как теперь понять, с кем он пришел?

Хитромор зачем-то посмотрел на девушек еще раз, и ужаснулся еще больше. Они сами не замечают своего сходства? А что, если и остальные выглядят так же? Кажется, очкастая заучка тоже сильно походила на Аню. И вон та покупательница, она тоже… копия. Столько вопросов, и ни одного ответа.

Надо отвлечься. Срочно!

Подумать о деле, найти поскорее убийцу и обрести свободу. А эти близнецы пусть и дальше дышат газами и сами друг друга отличают.

— Я вот что подумал, — начал Хитромор, когда они вернулись в машину и перевели дух. — Если ты утверждаешь, что зрение твоего друга-слепца в порядке, я готов поверить. И ежели в лесу нет живности, значит, кто-то живность с территории разогнал. Полынью или чертополохом, например.

ГЛАВА 8. Аня

Сказать, что общество Хитромора утомило ее – ничего не сказать. Аня еще в самом начале решила не тратить нервы на пустые споры и выяснения отношений, но как-то так вышло, что нервы все равно тратились каждый раз, когда это чудо лесное открывало рот. Ведь оттуда вылетали только оскорбления или непонятная для Ани тарабарщина. Те пару раз, когда он отвечал нормально, не могли затмить остальной катастрофы.

Больше всего девушке хотелось зайти не к Павлу, а к Нестору, благо и он жил по соседству на той же самой улице, и сдать его безумного братишку с рук на руки, мол, сам этим дикарем в халате занимайся. Но стоило вспомнить ледяной взгляд, коим Нестор порой одаривал людей, как порыв угасал. Нет уж, она не подведет и докажет, что способна на любую задачу. Хитромор – данность, которую она приняла.

Почти.

Сдать назад его все равно очень хотелось.

Предстать перед Павлом в новообретенной компании девушка тоже не жаждала, но любопытство победило. Она должна знать, что еще удалось найти. По телефону Павел говорил сухо и не торопился выкладывать новости, наверное, был в тот момент не один.

На мгновение Аня застыла у входной двери – а вдруг Павел и сейчас не один? Свет в окнах горит, он точно дома… но вдруг он опять привел девушку? Такое уже случалось: Аня долго стучалась, Павел открывал и не пропускал ее дальше порога. А из-за спины доносился чей-нибудь тонкий голосок. И все становилось ясно, и сердце Ани в очередной раз разбивалось на мелкие осколки. Глупо, конечно, но так она чувствовала.

За все те годы, что они знакомы, Павел ни разу не посмотрел на Аню внимательно, как на интересную ему девушку. Он словно видел в ней младшую сестру, хотя они и были одного возраста. Это обижало, потому что… потому что Павел так идеально подходил Ане. Кто, если не он. Других кандидатов попросту не было.

— Что застыла? — в затылок Ане запыхтел Хитромор. — Разве у вас не принято стучать? — и сам бесцеремонно громыхнул кулаком по двери.

К счастью, страхи девушки оказались напрасными – Павел был один и сразу пригласил их войти. Более того, он предусмотрительно заказал ужин.

— На двоих, — пояснил он. — Я ждал Аню одну.

— Значит ли это, что ты будешь голодать, слепец? — бодро поинтересовался Хитромор, плюхнулся рядом с ближайшей тарелкой и понюхал ее содержимое. Затем взял вилку, принялся кромсать рыбу и отодвигать горошки красного перца в сторону. — На будущее: я не ем перец, от него у меня полыхают внутренности. Я дитя леса, а не сын тайских трущоб.

— Он всегда такой? — поинтересовался Павел.

— О, нет. Сейчас он нормальный, — ответила Аня.

Они тоже устроились за столом и разделили между собой остальную еду, благо ее было предостаточно, а аппетит Хитромора оказался не таким уж безграничным. Пока они ужинали, Павел не сводил внимательного взгляда с лесного гостя, следил за каждым его движением. Заметив это, Хитромор усмехнулся и начал мельтешить еще больше, скрипеть приборами по тарелке. А потом и вовсе выразил желание прогуляться и осмотреться, и Аня не сомневалась – все это Павлу назло. Хитромор, точно вредный подросток, все время старался всех подковырнуть. И это говорило об одном: он чувствует неуверенность, в человеческом мире ему нелегко, и никакая бравада не может этого скрыть.

Стоило Хитромору уйти, Павел ожил:

— Я поговорю с Нестором. Ты не должна терпеть его брата только потому, что он так сказал. Это не честно и не твоя обязанность.

— А наши обязанности где-то прописаны? — удивилась девушка и примирительно улыбнулась: — Расслабься, со мной все будет хорошо. Я справлюсь. Его чары на меня не действуют, к счастью, а в остальном он просто как невоспитанное дитя. А дети – как раз моя специфика.

— Но он не ребенок. И может навредить тебе.

— Не навредит.

— Откуда ты знаешь? Нестор рассказал тебе, какого поля эта ягодка?

— Рассказал о восстании против отца, — кивнула Аня.

Павел наклонился к ней ближе:

— Его наказали не за восстание, а за убийство людей. Охотников.

— Охотников как ты?

— Нет. Не забывай, дело происходило тридцать лет назад, тогда деревенские не просто знали больше о лесных соседях, они знали, как с ними бороться. Создавали группы, выходили на охоту, когда что-то случалось в ближайших окрестностях. Сейчас остались одни отголоски прежних умений, поколение другое, городская инфраструктура разрослась и существенно отодвинула лес. Чаще всего люди даже не понимают, что происходит.

«Или стесняются признать» — вспомнила Аня отца Игоря.

— Охотники были опасны и не работали на Нестора. Они сами вершили суд. И такой суд произошел над одной лесной сущностью и ее свитой. И тогда из леса явился Хитромор, отловил охотников и отправил их в лес. Сказал идти вперед.

— И как долго они шли?

— Кого на сколько хватило, Аня. Кто-то умер через сутки, у кого здоровье крепче – прошагали больше. Некоторых удалось спасти, но многие остались инвалидами после этой прогулки. Из всех охотников выжило человек семь.

Вспомнив хоровод у церкви, Аня поежилась. Если бы не они с Нестором, как долго жители деревни бегали бы вот так? Часы, дни? И захотел бы Хитромор остановить их? Точный ответ под вопросом. Вот и разница между людьми и тварями лесными. Вторые непредсказуемы.

ГЛАВА 9. Хитромор

И Хитромор об этом никогда не жалел.

О случившемся с Остролиной ему рассказала Утоплина, ее сумасшедшая сестрица. И что-то случилось с Хитромором в тот миг. Он не обезумел, как многие подумали, нет. Наоборот, что-то умерло внутри него безвозвратно, а голова стала чистой. Хитромор неспешно вышел из леса, отыскал одного охотника, а через него вышел на других. На это потребовалось много сил, люди были обвешаны с ног до головы защитой. Глупцы. Он внук божественной лесной сущности, а не какая-то нечисть. У охотников не было шансов против его гнева. Может, в обычный день защита и спасла бы тех охотников, но гнев решил все.

Хитромор выстроил их в ряд и отправил в лесную чащу. И за это отец отправил его в бетонные людские дебри, выживать, как те мерзкие охотники. А еще думать о том, как он подвел семью. Лицемерие в чистом виде! Отец всегда мнил себя самым умным, мол, людей жалко, пострадали… ха! Ха! И еще сто раз ха! Отца люди никогда не беспокоили, одним больше, сотней тысяч меньше… разве что перед Нестором лесной король натягивал на себя роль благодетеля, а в остальное время он оставался беспринципным жестоким собой. Так вот: лесной король только прикрылся человеческими жертвами, а на самом деле ему не понравилось выступление Хитромора. Его бунт.

И вовсе Хитромор не подвел семью. Это семья подвела его, ведь у Хитромора было право отомстить за любовь его жизни. Изгнание должно было стать наказанием, но ко всему, что случалось после смерти Остролины, Хитромор относился с равнодушием. Тридцать лет сплошного равнодушия. И немного тоски по родному лесу.

Возможность возвращения домой подпитывала его мечты о лучшей жизни. Может, когда он станет собой, все образуется. Дыра в его груди не зарастет, нет, но станет немного меньше. Тоска по Остролине превратится в сладкий дым былой жизни и перестанет разъедать его изнутри.

Безликая Аня внезапно проявила тактичность и с вопросами не полезла. Она молча показала ему комнату для гостей (с телевизором, хоть тут не обманула) и примыкающую к ней душевую, и напоследок сунула в руки увесистый пакет с одеждой.

— Надеюсь, утром нам не придется спорить из-за твоего халата, — заявила она. — Напомню: люди так не одеваются. Ты не должен привлекать к себе внимание, это будет нас тормозить, — и захлопнула за собой дверь, Хитромор не успел сообщить, что он не тупой и не слепой, а очень даже насмотренный. Просто ему комфортнее в его одеянии, так с какой стати он должен следовать человеческим правилам, под кого-то подстраиваться? Тем более, к людям он до сей поры выходил не так часто. А прошлой ночью понятия не имел, чем обернется прогулка с Угримом, и что домой он не вернется.

Хитромор брезгливо откинул человеческую одежду, через пакет почувствовав, насколько там все колючее и искусственное, отыскал пульт и включил телевизор. Ему срочно требовались ответы, иначе он спятит. Завтра опять придется выбираться в люди, вдруг он потеряет безликую Аню в толпе? И ни за что ведь не отличит от других.

В конечном итоге он так и уснул с вопросами.

Новое утро началось не лучше предыдущего – сон был прерван нагло и бесцеремонно. Правда, в этот раз не братцем, а его подпевалой-полукровкой. Аня, чтоб ее… едва ли не угрозами она заставила Хитромора принять душ, а после вместо завтрака предложила жухлую корку хлеба вкупе с чем-то, отдаленно напоминающим сыр.

— Дорога предстоит дальняя, плюс время в лесу, так что ешь, — напутствовала она, жуя точно такую же корку и запивая ее вонючей горькой бурдой, которая ну вообще не кофе.

— Есть это? — вяло возмутился Хитромор.

— Что тебя не устраивает?

— Да буквально все. Где свежие ягоды? Где утренняя роса или молоко синей озерной коровы? Где… хотя бы свежеприготовленная яичница с тремя полосками бекона, листьями салата и брускеттой с авокадо и творожным сыром?

— Я тебе не служанка. Хочешь утренней росы – вставай раньше и добывай ее сам. Яичницу тоже делай самостоятельно. Или ешь, что дают.

— Да ты бы мне еду дала! Или хотя бы разбудила пораньше, чтобы я все сделал! Я бы и не возмущался. А это… как долго все это пролежало?! Годы? На твоем куске хлеба я вижу плесень! Нет-нет, так не пойдет. Я поем в лесу.

— Тогда поехали, — коротко согласилась Аня, но судя по поджатым губам, едва сдерживала недовольство. Как будто Хитромор должен был ей в ноги упасть и в благодарностях рассыпаться за поданную корку хлеба! Она за кого его держит? За равного себе?!

Хитромор раздраженно натянул черные джинсы (пришлись по размеру) и темно-серую футболку (болталась, точно на пугале). От разговоров о еде ужасно хотелось есть, а от нелепости внешнего вида – выть, но Хитромор упорно напоминал себе, что за награда его ждет в конце – возможность вернуться домой. Домой. Домой. Замечательное слово. Надо вспоминать его каждый раз, когда ноги будут чесаться от искусственных человеческих тряпок.

— Заедем на заправку, — бросила Аня уже в пути, съезжая с дороги. — Сможешь выбрать что-нибудь в магазине, если передумал терпеть с завтраком до леса. Путь неблизкий.

— Обойдусь. — Хитромор по неизвестной причине чувствовал себя униженным. Да и вообще… редким страдальцем. Чесались не только ноги, а все тело, но разве Ане об этом скажешь? Она же явно не склонна к пониманию: либо смотрит на него, точно на последнего идиота, либо игнорирует.

— Как хочешь.

Аня полезла из машины и завозилась рядом, пристраивая заправочный пистолет к машине. Ее мельтешение мешало сосредоточиться, Хитромор выглянул в окно… и опять, опять случилась катастрофа! Его взгляд мазнул по попутчице и остановился на девушке, что сидела в соседней машине. Очередной жуткий человеческий близнец! Хитромор моргнул несколько раз и постарался собраться. Это происходит не впервые, пора привыкнуть. Он придирчиво оглядел девушку в машине, а потом Аню. Аню и девушку (та разулыбалась, заметив его внимание). И опять Аню (ни намека на улыбку).

ГЛАВА 10. Аня

Дорога получилась бесконечной.

Поначалу спасало радио, но потом им пришлось идти пешком по лесу в полной тишине. И девушка отлично слышала, как рядом напряженно пыхтело лесное чудовище. Пыхтело и чесалось, пыхтело и чесалось. Здесь много комаров и различного вида гнуса, это да, но они даже полукровок как добычу не воспринимали. Аню в жизни ни один комар не укусил. Значит, Хитромор тем более от них никогда не страдал. Прикидывается?

И к черту комаров и неадекватное поведение! Самое ужасное, дурацкие комментарии этого чудовища возымели действие, Аня принялась судорожно перебирать знакомых ей полукровок и гадать, а не было ли у кого третьего глаза на затылке! Так вот – не было. Уж Аня встречала немало себе подобных, пока училась в закрытом пансионате Нестора.

Она до сих пор помнила, как отец привез ее туда. Хотя нет, не так. Отец привез ее в лес и выбросил. Аня тогда едва окончила школу, собиралась поступать в один из московских ВУЗов. Они с отцом жили в Москве и вполне себе ладили, возможно, идеальной дружбы между ними не сложилось, но все шло нормально. И вот однажды утром отец ее огорошил:

— Поступать будешь в другое место. Поехали.

И они поехали. Сначала добрались до платной дороги, потом часов шесть мчали до северной столицы. Там они прогулялись и наспех перекусили, а потом поехали дальше. Аня не задавала вопросов, она сама уже не помнила, почему. Верила отцу безоговорочно или он как-то оградил себя от лишнего любопытства? Эти подробности стерлись из памяти. После Питера в дороге они провели еще часов семь, затем отец съехал с шоссе и свернул в лес. Еще час безумной тряски и, наконец, остановка.

— Здесь тебе самое место, девочка моя. Выходи.

Аня вышла и огляделась – вокруг один лес. Она собиралась спросить у отца, зачем они сюда приехали, но вдруг услышала шум мотора – машина отъезжала. А она так и осталась стоять среди деревьев, словно окаменев. Отец привез ее в лес и уехал?! Что произошло, как это понимать? Бежать за машиной?

И она побежала, но не догнала. Вместо этого Аня сбилась с пути и потеряла дорогу. Даже для человека, редко бывавшего в лесу, это нонсенс. Потерять целую дорогу! Аня еще долго шаталась по лесу, пытаясь отыскать путь обратно и как-то осознать происходящее. Всего-то требовалось, найти дорогу и по ней выбраться к шоссе. А там… поймать машину? Страшно, но что еще делать? До ближайшего населенного пункта десятки километров, если не больше. Они так долго ехали, и все это время Аня видела один только лес, так что… да, придется забыть о страхе перед незнакомцами и ловить машину. Но для начала – найти потерянную дорогу.

На улице тем временем холодало, но не темнело, и на том спасибо. Аня плутала по лесу, стараясь не выть от отчаяния. Время шло, наверное, прошла целая ночь. Ноги девушки отнялись от усталости, она рухнула на мшистую землю рядом с очередным деревом и там же отключилась.

Она провела в лесу много дней, а может, и недель, прежде чем вышла к пансионату Нестора. Там ее по какой-то неведомой причине ждали и, позволив немного прийти в себя, напичкали чудны́ми историями. Например, что в лесу ее водил леший, а когда она угодила в болото и не могла оттуда выбраться, то веселилась кикимора. И так далее, пока она не попросила Нестора замолкнуть.

Само собой, Аня с тревогой отнеслась и к странному подростку, утверждающему, что по человеческим меркам он старик; и к затерянному в лесах пансионату, смахивающему на один из питерских дворцов; и к историям о кикиморах. Но больше всего ее волновал отец. Какой родитель так поступает? Отвезти дочь в лес, чтобы что? Это же настоящее предательство. Она могла умереть. Это ведь север, а леса здесь настолько густые и отдаленные от людей, что Аня каждый день боялась встретить медведя.

И в память врезалась последняя фраза отца:

— Тебе здесь самое место.

Ужасно.

Уже в пансионате Аня зарядила телефон и позвонила отцу.

И скинула вызов.

Потом она набирала его номер еще много раз, но никогда не доводила дело до конца. А потом перестала ему звонить. Потому что поняла: за это время отец сам не захотел с ней связаться. Ни разу. Хотя наверняка видел ее жалкие попытки.

Нестор позже объяснил, что она полукровка, а мать Ани… неизвестно, что у них было с отцом. Возможно, его воспоминания о «романе» далеко не положительные. А подкинутая потом дочь годами напоминала о произошедшем. Поэтому он решил сдать ее, Аню, в пансионат.

— А как он узнал об этом месте?

— Я рассказал, — признался Нестор. — Семнадцать лет назад.

— Но почему тогда отец не сдал меня сразу?

— Пытался полюбить. Думал, что ты… не такая.

— Какая?

Нестор пожал плечами:

— Должно быть, перед отъездом ты выдала себя.

Аня долго думала над этим, пока не вспомнила: и в самом деле, незадолго до выходки отца они ездили в деревню к его дальней родственнице. Та оказалась хамкой и всю дорогу критиковала Анин внешний вид: мол, и худая ты, и на мордочку не особо симпатичная, дорога тебе одна – хвататься за первого мужичка, обратившего внимание, да держаться за него всеми силами, пока есть козырь в виде молодости. Все это устаревшая чушь, конечно, на это глупо обижаться и всерьез воспринимать, но если слушать такое днями напролет… однажды утром у той родственницы сгинул весь скот и сгнил сад. Даже деревья были уничтожены с корнями. Случай странный, объяснений никаких. Но отец наверняка решил иначе, подумал на Аню.

ГЛАВА 11. Хитромор

— С твоей Аней что-то не так, — сообщил Хитромор братцу, едва переступив порог его дома. — Давай мне другого напарника, не такого подозрительного. Пожалуй, слепец подойдет намного лучше. Между нами возможен броманс, когда один напарник красивый-умелый-лучший, а второй с отклонениями и существует, чтобы подчеркнуть идеальность первого. Он меня подчеркнет.

— А чем тебя Аня не устраивает? — без особого интереса спросил Нестор, попутно набирая в телефоне сообщение. Да люди просто жить не могут без этих штук, и полукровки туда же!

— Буквально всем.

— Кстати, она мне только что написала. Говорит, ты под кайфом.

Ох уж эта Аня с ее записульками Нестору…

— Врет, — раздраженно ответил Хитромор. — Лесная жимолость дает всего-то легкий эффект опьянения. Легкий, повторюсь. Если с ее точки зрения это кайф, спорить не буду. Но на твоем месте я бы сделал себе лишнюю отметочку: оговорит кого угодно твоя Аня, и глазом не моргнет.

— Я знаю ее много лет, Хитромор.

— Сочувствую.

— И ты тоже узнай ее поближе, прежде чем бежать и жаловаться.

Ох уж этот Нестор-полукровка! Сделал свои выводы (наверняка бестолковые) и стоит, довольный. А дослушать до конца люди в принципе не способны? Обязательно надо перебить, обвинить и в дураки записать. Ох уж эти… вообще все люди и полукровки заодно.

— Твоя Аня внешность скрывает. На ней неведомые мне чары, а раз неведомые, значит, редкие в своей природе, такие не встретишь где попало. Даже я не встречал. Улавливаешь, полурослик? Ведьма работала могущественная. Или Аня твоя сама ведьма, я еще не определился.

— Она не ведьма.

— Ты что-то знаешь? — тут же напрягся Хитромор.

— Аня хорошая девушка, и я ей доверяю, — весьма уклончиво ответил Нестор. — Она – одна из немногих, кто способен тебя вытерпеть и не придушить. Вот на этом и сосредоточься, хорошо?

— Ничего хорошего. У нее практически нет лица. Или ее лицо сливается со всеми остальными… очень жуткое зрелище. Будто внутри спрятан кто-то другой. Чужой[1], например. Или… снаружи Итан Хант[2], а внутри – его злобный враг-агент, который вот-вот сдернет маску хорошего парня. Но ты, мой карманный братец, не выглядишь удивленным.

— Ты дурью маешься, как и всегда. Чему я должен удивляться.

— Например тому, что пригрел на груди ведьму! Ладно, допустим, я потерплю ее еще некоторое время, но как ты предлагаешь отличать твою Аню от других? Ты меня вообще слушал? У нее лицо, похожее на всех сразу вокруг. А если мы с ней разойдемся, что делать?

— Позвонить.

Хитромор презрительно фыркнул:

— Позвонить? По телефону?! А дальше что? Предложишь завести страничку в этих ваших интернетах, братец?

— Не стоит, там и без тебя фриков предостаточно.

Так Хитромор и ушел, несолоно хлебавши. Обидно, ведь в кои-то веки он собирался поступить правильно. Просто не хотел, чтобы невнятная ведьма-Аня сбила его с пути, помешала возвращению домой, ведь за последние сутки мысли о доме вышли на новый уровень. Хитромору до смерти хотелось оказаться там, вернуть привычное обличие, способности, и забыть о людях, как о ночном кошмаре. Наконец-то у него появилась цель! И тут эта… с ведьмовскими секретами. Препятствие на пути к цели.

Нет-нет, так все оставлять Хитромор не собирался, но в очередной раз понял: поступать правильно и без ухищрений – гиблое дело. Не зря он раньше никогда так не делал, не стоило даже начинать. Это заведомый провал.

За домом Нестора начинался перелесок, туда Хитромор и направился. Некоторое время ушло на ожидание, но в конце концов он поймал молодую полуверицу. Нечисть крутилась возле окон братца и как будто привлекала его внимание.

— Чем занята? — вместо приветствия поинтересовался Хитромор.

Полуверица испуганно обернулась, ее глаза расширились от удивления. Совсем еще девчонка, юная лесная душа. Похоже, канула в лес совсем недавно, будучи еще человеком. Сгинула и обратилась, но не успела понять всех новых для себя правил. В лесу всегда так – обучение происходит самостоятельно, и неважно, кто ты: королевский отпрыск или сгинувшая девичья душа.

— Не пытайся бежать, — хищно улыбнулся Хитромор, — не сможешь. Так чем ты занята здесь, нечисть? Зачем в чужие окна заглядываешь?

Взгляд полуверицы на мгновение задержался у ближайших папортниковых зарослей, но она поспешила спрятать интерес. Да она не просто юная, она зеленая совсем! Хитромор сразу углядел, в чем там дело.

— Клад принесла, значит. Для Нестора.

— Так велено было, отказать нельзя. И я спешила, спешила! Набрать все загодя.

— И кем велено?

— Прекрасною Беляной, лесной принцессою ягодных полянок.

— Какая удача, младшая сестричка! — порадовался Хитромор, приближаясь к полуверице: — Значит, Беляна дорогая клад для Нестора отправляет? Удобно устроился, метр с кепкой. А ты, нечисть… мигом беги к сестрице и доложи: ждет ее Хитромор, и срочно.

Полуверица исчезла, а Хитромор устроился на ближайшей ветке и приготовился к ожиданию. За неимением другого занятия он поглядывал на окна Нестора, а тот маячил, словно на ладони. Как крупная рыба, плавающая на самой поверхности озера – следи, не хочу.