Счастливая жизнь

Я проснулся, но глаза не открывал. Было темно и странно - поворачивать голову, не видя. Лёжа на спине, я смотрел туда, где должен был быть потолок, и пытался вспомнить, какого он цвета. Не получалось. Обычно он чуть желтоватый - но это днём, а в утренней тьме, вероятно, тёмно-серый, и только иногда пробегают, как луч фонарика, светлые полосы - следы проезжающих внизу машин.

От двери послышались шаги. Это была Аня. Она подошла ко мне; глаза мои оставались закрыты. Аня подождала, потом присела на кровать.

Если бы она была моей мамой, то наверняка начала бы щекотать мою выглядывающую из-под одеяла ногу, чтобы я со смехом перестал наконец притворяться. Но, исполняя обязанности лишь старшей сестры, она просто подождала, пока я открою глаза, и, прихлопнув по тому месту, где должен находиться мой живот, поднялась, посмотрев в окно. В этот миг как раз на улице прикрыли глаза фонари.

Горячий чай длинными, извилистыми струйками выдыхал в потолок. Творожная ватрушка была жёлтой почти как бледнеющая луна. Меня передёрнуло.

- Холодно? - Аня тут же, как по волшебству, достала откуда-то плед и укрыла меня.

Плед был колючий, толстый и поначалу холодный. Согрев его, я почувствовал, как он начал греть меня. Холодными теперь оставались только ноги, но это меня не слишком беспокоило. Но не Аню. Ничего не говоря, просто вспомнив, она вышла и тут же вернулась - с ещё более шерстяными, чем плед, носками.

Чай наконец остыл, и, аккуратно обхватив кружку, я стал пить.

Кажется, сегодня был четверг. У Ани много пар.

На первой мы сидели подальше от остальных, потому что её лучшая подруга Милана, как всегда, проспала. Взглядов остальных я уже давно не ощущал - видимо, оттого, что их, собственно говоря, и не было.

В остальное время, между занятиями, неожиданных поворотов головы и торопливых перешёптываний, полагаю, было куда больше, но благодаря стараниям сестры я их почти не замечал.

Читая, как обычно, толстый том Истории Древней Греции, я беззаботно болтал ногами, перекидывая с одной на другую маленький зелёный мяч. Теперь это у меня получалось совсем хорошо, и укатиться куда-то вглубь аудитории он мог только по стечению крайне удивительных обстоятельств.

В перерыв мы обедали.

Аня дождалась Милану у входа в главное здание, и мы втроём пошли в полуподвальную столовую, называемую в шутку “катакомбой”.

Мы сидели и ели очень вкусную еду, но ели быстро - взглядов на мне было больше обычного.

Я видел, что Ане до сих пор неловко чувствовать себя в центре внимания, хотя мы с Миланой, каждый по-своему, не раз убеждали её, что ничего такого в этом нет.

Вечер. Потолок снова потемнел.

Поужинав, я смотрел вверх.

Аня шуршала на кухне. Том Истории Древней Греции лежал на столе.

Я смотрел вверх, сквозь потолок, закрывал глаза - и видел:

Аня, неловко вылезающая из окна первого этажа заброшенного здания, неудачно поставленный ботинок, мгновенный испуг на её лице,

себя, подхватывающего её обеими руками -

и медленно приближающееся ко мне острое лезвие, летящее откуда-то сверху.

Летящее быстро. И приближающееся к моим рукам.