Счастливчики / Lucky Ones

Пролог

Утро Уильяма Тейтона, что всегда шутливо отмахивался рукой от подобной официальности, по-отечески мягко поправляя всех на: «Просто Билли», сегодня ничем не отличалось от прочих: ранний подъем, душ и неизменная чашка кофе. Он много раз представлял себе этот день, думал о том, какие чувства возьмут над ним верх: радость, сожаление, умиротворение или, может, страх?

В реальности же всё оказалось гораздо прозаичнее: лишь одно слово могло описать его эмоции этим утром — «ничего». Он не чувствовал абсолютно ничего.

Войдя в здание аэропорта за час до вылета, Уильям спокойно прошел предполетный контроль, не забыв при этом неизменно подмигнуть престарелой медсестре. Поворчав, скорее для вида, она в который раз протянула в ответ шоколадную конфету. Билли совершенно не любил шоколад.

Проведя плановый брифинг, тот наконец направился к трапу. Вопреки всем прогнозам метеоцентра, начало лета в этом году выдалось особенно жарким. Экипаж его самолета обычно предпочитал отсиживаться в прохладных стенах здания, выползая наружу только с появлением легкого ветерка. Когда самому Билли перевалило за пятьдесят, он сильно пересмотрел свое отношение к жаре, в одночасье превратившись из любящего морозную свежесть человека в того, кто разжигал домашний камин даже в летний зной.

Поднимаясь на борт, Билли еще раз вскользь осмотрел свое воздушное судно, задержавшись снаружи лишь на пару секунд для того, чтобы промокнуть лоб старым, изрядно потрепанным платком. Запустив руку в карман, Билли наткнулся в нем на шуршащую упаковку.

Карамельная.

— Шесть тысяч часов, — пробубнил он себе под нос; — Шесть тысяч часов, — впервые раскрыл Уильям упаковку выданной сладости.

***

— Приветствую, старина! — отсалютовал ему Джек, развалившийся в кресле второго пилота.

— Виделись, — хлопнул товарища по плечу Билли, проходя на свое место. — Ты что-то сегодня рано поднялся. Я думал, ты, как обычно, после планерки отправишься красоваться перед стажирующимися стюардессами, — не удержался тот от дружеской шутки.

— Оу, да брось! — сразу же возмутился Джек. — Я ведь все-таки должен знать, кто может в дальнейшем оказаться под моим чутким руководством!

— Руководством? — не взаправду удивился Билли.

— Ну а как же, старина, шесть тысяч часов! Или ты думал, что я забыл? — игриво прищурился Джек.

— Ну конечно, — с улыбкой вернул ему Билли. — Мои погоны не первую ночь снятся

— Если бы ты только знал, — пустился в фантазии второй пилот. — Стоит мне только прикрыть глаза, и я словно наяву вижу, как после сегодняшнего приземления нас встречают двумя арками воды из пожарных машин, а затем сопровождают на банкет, где в торжественной обстановке ты, конечно же, как и подобает традиции, передаешь их мне, — мечтательно улыбнулся Джек, заведя согнутые в локтях руки себе за голову. — Все рукоплещут, по твоему лицу катится скупая слеза... Которую, разумеется, никто не замечает, — шутливо отмахнулся он от последних слов, вызвав этим искреннюю улыбку у Билли. — Ведь все внимание приковано к великолепному мне и к идеально сидящей на мне форме, — наконец подвел он свою браваду к концу, довольно проведя руками по своему кителю.

— Я надеюсь, что ты сейчас шутишь, — изумленно приподнял брови Билли. — Быть участником твоих ночных фантазий — это последнее, чего бы мне сейчас хотелось; — сдержанно усмехнулся тот в свой кулак.

— Ха-ха-ха, — с сарказмом протянул Джек. — Лучше бы порадовался! Вряд ли ты будешь участником еще хоть чьих-то ночных фантазий, особенно с твоими-то ретро-усами... — растянулся тот в отомщенной улыбке.

— Не скажу, что мне будет не хватать твоих дурацких шуток, — улыбнулся на выдохе Билли.

— Не скажу, что мне будет не хватать твоих дурацких усов, — в тон поддержал его Джек, скрывая за этой шуткой все сильнее расползающуюся по его сердцу тоску.\

Эти двое далеко не первый раз летали бок о бок, с годами выстроив между собой не просто идеальную коммуникацию, а настоящие дружбу и взаимопонимание. И кому, как не именно Джеку, могла выпасть честь проводить своего товарища на сполна заслуженную пенсию.

И абсолютно не важно, что за такое совпадение нужно было благодарить далеко не фортуну, а его самого. Ведь именно Джек несколько недель обивал пороги отдела планирования, буквально требуя поставить его сегодня на место второго пилота. Это был их последний разворотный рейс вместе. Последний рейс, где кресло первого пилота будет принадлежать сосредоточенному Билли, а у второго штурвала окажется излучающий юношескую непосредственность Джек.

Пустой салон замер в немом ожидании пассажиров. Приглушенный смех, исходящий из кабины пилотов, плавно сходил на нет.

Глава 1. Очень долгий перелет

Отстояв в очереди к стойке регистрации пассажиров около двадцати минут, я подумала, что стрелка циферблата отстучала не менее двух часов, а этот бесконечный аттракцион, состоящий из гула голосов в зале ожидания и объявлений по громкоговорителю, и вовсе никогда не закончится.

Нет, серьезно, если бы ад действительно существовал, то одной из пыток в нем, несомненно, было бы стояние в очереди. Причем каждый раз, добираясь до ее конца, ты неизменно попадал бы обратно в ее начало. Но когда я, наконец, оказалась у заветной цели, меня ждал неприятный сюрприз: в результате овербукинга мне и еще парочке таких же счастливчиков попросту не хватило мест на борту. Мест, что были забронированы и оплачены, и все равно отданы тем, кто, стало быть, явился на регистрацию не за десять минут до ее окончания, а когда самолет еще собирали на заводе.

Сотрудница аэропорта с выкрашенными в ярко-красный цвет губами принялась успокаивающим тоном объяснять, что возникшая проблема все же имела решение. Оказалось, что среди самолетных рейсов были и те, что носили говорящее название: «туда-обратно», где на одном из отрезков этого незатейливого пути их салон нередко был либо практически, либо совершенно пуст, но и это, разумеется, если не брать в расчет пары мест в бизнес-классе, купленных кем-то за баснословную сумму и, собственно, самого экипажа. А к моей, цитируя слова этой самой сотрудницы: «великой радости», — один из таких рейсов, прямо сейчас ожидал разрешения на взлет, не оставшись в стороне от вездесущей очереди. И хотя я пару раз слышала о подобном явлении с бронью, сама же никогда не становилась его прямым участником. Окончательно разобраться во всех тонкостях этого вопроса мне помог излюбленный интернет-поисковик.

Выяснилось, что основная причина таких рейсов — логистика. В таком случае, даже если на одном участке маршрута будет всего один пассажир, авиакомпании все равно придется выполнить весь цикл полета, и при этом та останется в значительном плюсе, сохранив за собой воздушный коридор. Так что теперь мне предстояло путешествие на полу-пустом «Боинге 737-800», вместо заявленного в билете 767-го, а в качестве компенсации за длительное ожидание и произошедшие сбои, мне даже предложили занять место в его бизнес-классе.

Маленькую радость от повышения уровня комфорта омрачала лишь жуткая жара, плавящая мое сонное тело, как пломбир под июньским солнцем. Тело, что так опрометчиво заливало в себя этой ночью все, что поджигали на баре. Впопыхах натягивая первые попавшиеся на глаза вещи, я была вынуждена отдать свое предпочтение случаю, а не моде или комфорту. Так что теперь я уныло тащилась по трапу самолета в ужасно неудобных джинсах и объемной черной футболке, низ которой пришлось завязать в тугой узел на талии в надежде на то, что это выбьет хотя бы одно дополнительное очко в неравной борьбе с адским пеклом. Передавали же похолодание, разве нет?

Вдобавок к самобичеванию от собственной беспечности, я, возможно, впервые жалелаМои циклы 0 о том, что вернула волосам их природный темно-русый цвет, с радостью распрощавшись с полюбившимся за время работы блондом. Блондом, что являлся не иначе как моей визитной карточкой в «честной студии» зеленого хромакея, где на благо всего канала, творились чудеса добротного монтажа с бессовестной подписью: «прямой репортаж с места событий». И хотя в замен белых локонов я и приобрела слабую анонимность, да еще и в паре с той длиной, что позволяла собирать волосы в густой хвост, все многочисленные плюсы от изменения имиджа все равно меркли на фоне того, что раньше голову припекало слабее. Но, как говорится, сделанного не вернешь, а красота и вовсе требует просто колоссального количества бессмысленных жертв, и, конкретно в моем случае, – смерти от перегрева.

Несмотря на то, что родиться и прожить большую часть своих дней мне довелось на весьма жарком и сухом материке, по градусам уступающему разве что самой Африке, я все равно слишком быстро адаптировалась к освежающим ветрам Чикаго,чтобы вот так просто переключиться обратно. Долгожданная прохлада кондиционера на борту стала спасительным оазисом в этой недружелюбно настроенной пустыне, глотком ледяной воды, что помогала воскреснуть после празднования сверхуспешного репортажа, и буквально за пару минут выбила из головы все терзающие ее непрошенные мысли. Отсутствие в салоне толкучки и маленьких детей с лихвой компенсировало весь дискомфорт, возникший из-за продолжительного общения с работниками аэропорта и впустую потраченных на переживания нервов.

Лучезарно улыбающаяся стюардесса, встретившая меня на входе в салон самолета, помогла найти мое, именуемое новым билетом «Три це» место, и я наконец-то смогла окончательно расслабиться в кресле. Жаль только, что оно оказалось не у окна, ведь я бы с удовольствием поглядела на то, как ненавистные воспоминания и события скроются за пеленой облаков, навсегда оставшись где-то там, по другую сторону. В прошлом. Разгон, шасси, взлет, и прощай, американская земля обетованная, за последний год принесшая мне не только колоссальный успех, но и феерический провал.

И все могло бы быть вполне хорошо, если бы пару часов спустя весь этот день не заиграл совершенно новыми красками.

***

По моим ощущениям, бизнес-классом я если и летала, то в прошлой жизни. Здорово успев отвыкнуть от того, что помимо частных в мире существовали и обычные пассажирские рейсы, я с интересом заозиралась по просторному салону. Бизнес-мест в самолете было около двадцати, два из которых, находящиеся прямо передо мной, уже были заняты к моменту моего появления. И как бы я, в силу своей природной любознательности, ни пыталась рассмотреть сидящих впереди меня пассажиров, мне приходилось довольствоваться лишь их изредка показывающимися в проеме затылками.

Стоящие двумя рядами широкие кресла, установленные попарно, на поверку оказались не слишком удобными, зато на их спинках были предусмотрены индивидуальные сенсорные мониторы с разъемами под зарядку и наушники. Беглый осмотр не выявил наличия здесь какого-либо запасного шнура, так что севший мобильник отправился мертвым грузом валяться прямиков в карман джинсов. Но оно и к лучшему, зато никто не будет доставать меня дурацкими звонками и смс, перекидывая очередную разгромную статью обо мне же.

Глава 2. Воин повержен

С нынешней воздушной ситуацией в мире продолжительность большинства рейсов значительно увеличилась. Наш курс не стал тому исключением, отправив нас в воздух на долгие тринадцать часов. Эта цифра пугала каждый раз, как я вспоминала о ней. И дело тут было далеко не в суевериях, просто мне хотелось как можно скорее наконец-то оказаться в аэропорту Ханеда в Токио.

Вот так просто выйти из самолета и начать новую жизнь в совершенно новой стране. Там, где на очередном собеседовании меня бы наконец перестали доставать избитыми вопросами в стиле: «А не вы ли?», а мне бы больше не пришлось сыпать лживыми отговорками по типу: «Не я ли». Но вместо железных гарантий у меня были лишь хрупкие надежды на то, что все получится. Должно получиться.

С того самого момента, как наш боинг взмыл в облака, по моим собственным ощущениям, прошло уже приблизительно около четырех часов. Я не могла сказать более точные цифры, потому как старалась и вовсе не смотреть на циферблат. Мне казалось, что зацепись я за тот взглядом, как его стрелки попросту намертво встанут на месте. Ведь неустанно молотить секунды вперед они могли только тогда, когда ты безбожно куда-то опаздывал, ровно как и замирать без движения лишь в те моменты, когда ты нещадно молил об обратном.

Единственным, что могло спасти меня от бессмысленного залипания в одну точку, был столь необходимый сейчас сон. Но вопреки нешуточному похмелью и усталости, мое тело никак не желало поддаваться уловкам размеренного дыхания и прикрытых век, продолжая неустанно бодрствовать, несмотря ни на что. В сотый раз прогнав стадо овечек туда и обратно, на меня наконец накатила благодатная дремота. Осчастливив меня лишь на пару минут, та лихо оседлала одну из кудрявых и резво умчалась в закат, стоило только одному из пассажиров в очередной раз подняться со своего кресла.

У парня, сидящего прямо передо мной, явно имелись какие-то проблемы со здоровьем. Ведь, если мне не изменяет память, это был уже третий его поход в туалет за последние пятнадцать минут. А главное, начались эти проблемы только тогда, когда пилот (как же там его звали? Бенни? Барри?) объявил об внезапных изменениях летного плана и вынужденной посадке для дозаправки в аэропорту Сан-Франциско. Вот тебе и прямой рейс без остановок и пересадок. Я уже всерьез задумалась о том, что меня просто прокляли, причем со всей душой и самоотдачей.

К слову о наблюдениях: улыбка «во все тридцать два» неожиданно покинула лица бортпроводниц, как только они вернулись к нам из кабины пилотов. На смену ей пришла, скорее, одна из дежурных. Ну та, которая на случай, если пассажир — редкостный урод, но вот так просто взять и сообщить ему об этом прямо в лоб не велел регламент. Так что что-то определенно, да изменилось. Легкой тревогой невольно начало потягивать от каждого движения стюардесс, напрочь лишив тех прежней беспечности. Когда сидящий впереди меня «больной» в очередной раз вознамерился выйти в туалет, одна из бортпроводниц вновь медленно скрылась в кабине пилотов, в то время как оставшаяся в салоне решительно направилась к нему.

— У вас какие-то проблемы, сэр? Могу ли я вам чем-то помочь? — спросила та с натянутой улыбкой.

— Нет, спасибо, у меня нет абсолютно никаких проблем, — ответил спокойный и расслабленный мужской голос.

— Могу ли я попросить вас не вставать со своего места до конца полета? В скором времени мы начнем снижать высоту, это может быть опасно, — услужливым тоном обратилась стюардесса.

— Да что вы говорите, — прокатился по салону приправленный легкой издевкой ответ.

— Сэр, вы, должно быть, не поняли меня, я говорила о...

— Да, да, — резко оборвал ее полный насмешки голос. — Говорили что-то о моих проблемах, — со щелчком отстегнув ремень, мужчина плавно поднялся со своего места. — Я соврал. Они у меня есть, — произнес он, стряхивая невидимые пылинки со своего черного, приталенного костюма. — Но и вы не сообщили нам о том, что причина вашей «вынужденной посадки», — слегка покачав головой, изобразил тот жест кавычек в воздухе. — Далеко не дозаправка.

Этот странноватый человек сделал уверенный шаг навстречу девушке и та сразу же чуть попятилась назад. Оторопев лишь на секунду, она вновь взяла себя в руки:

— Сэр, прошу вас, вернитесь на свое место. Уверяю вас, это лишь стандартная практика при неправильном расчете топлива, все... Все в порядке, — голос предательски дрогнул на последних словах, выдавая ее ложь с головой. Я немного удивилась подобному повороту, мне всегда казалось, что сохранение хладнокровия в таких ситуациях являлось немаловажным пунктом в перечне навыков бортпроводниц. И если этот смутьян все равно сильно пугал ее вопреки всем положенным инструкциям, то и вся эта ситуация теперь виделась мне не на шутку подозрительной.

Сам же «Сэр» лишь продолжал слегка напирать на сотрудницу, будучи ничуть не удивленным ее должностным упущением и держась при этом так, будто бы был прекрасно осведомлен о настоящих причинах этой незапланированной посадки, а потому неуверенные отговорки стюардессы разве что забавляли его.

Приблизившись вплотную, он обратился к ней обманчиво-радушным голосом:

— Тогда не могли бы вы проводить меня к капитану судна? Я бы хотел поинтересоваться о причинах изменений маршрута лично у него, — поднял он левую руку, медленно направив ту в область своей груди. И если прямо сейчас он положил ту прямо на сердце, то, на мой взгляд, это было как-то уж чересчур.

Так что я вполне ожидала от девушки чего-то вроде: «Что вы себе позволяете? Свяжите его и бросьте за борт!», но стюардесса, вопреки всем ожиданиям, поступила совершенно иным образом. Она кивнула. А затем направилась вместе с ним в кабину пилотов.

Весьма галантным жестом правой руки пропустив девушку вперед себя, бунтарь на секунду оказался развернут ко мне полубоком, открыв идеально вылизанную укладку его черных, как смоль, волос вместе с отчетливой линией острых скул. Молодой. Но даже весь глянец его геля все равно не затмил того металлического отблеска, что промелькнул между спиной стюардессы и его рукой. И вот этот поворот мне совсем не понравился. В кабине пилотов послышался сильный шум.