Счастливый фант

Пролог

Двое тринадцатилетних мальчишек сидели на заборе заброшенной стройки и молча лузгали семечки, задумчиво глядя вдаль. Тот, что сидел справа, отличался спутанными каштановыми вихрами, хитрыми карими глазами, круглым веснушчатым лицом и вертлявой фигурой. А тот, что слева, был более коренастым, черноволосым, черноглазым, и кожа его была намного более смуглой, чем у соседа. Черноглазый мальчик чем-то напоминал цыганёнка, но желающих поддеть его из-за нехарактерного для местных жителей цвета кожи или ещё как-то подразнить не находилось, потому что от позы, жестов, а, главное, от взгляда непроницаемо чёрных глаз веяло такой мрачной угрозой, что никому не хотелось с ним связываться.

Одежда обоих мальчишек не отличалась опрятностью, да и сами они давно нуждались в хорошей расчёске и умывании. Но их, разумеется, это нисколько не волновало, поскольку приятели давно и прочно заработали себе репутацию отъявленных хулиганов, балбесов и двоечников. Свой родной седьмой «Б» класс среднестатистической общеобразовательной школы они посещали нерегулярно, предпочитая прогуливать уроки и тусоваться за гаражами, в безлюдных торцах домов или на заброшенной стройке. Когда же мальчишки появлялись в стенах учебного заведения, то одноклассники старались лишний раз не попадаться им на глаза, а учителя через раз жаловались директору на их безобразное поведение во время уроков.

Звали хулиганов Степан Тарасов и Евгений Костяков. И эти имена вот уже который год вызывали нервную дрожь у учителей и испуганное вздрагивание школьников, потому что не было на двух шалопаев никакой управы, даже с местным участковым мальчишки уже успели свести печально близкое знакомство.

Земля под ногами приятелей была присыпана шелухой от семечек так, что было понятно: эти двое сидят на заборе уже давно. Наконец, семечки закончились, и Стёпка извлёк из кармана неизвестно где добытую сигарету. Привычно чиркнув спичкой, мальчишка затянулся, выдохнул клубы едкого дыма и предложил то же самое сделать соседу. Жека не глядя повторил его действия и отдал сигарету владельцу. Только после этого Тарасов слегка прочистил горло и поинтересовался:

- Костяк, ты знаешь Аньку из «В» класса?

- Ну? – Лениво отозвался тот.

- Бурундук слишком нагло пялит на неё свои гляделки. Надо бы его проучить. Поможешь?

- Ладно, - безэмоционально отозвался Костяков. – Когда ты собираешься начистить ему табло?

- Завтра, после пятого урока. У «вэшек» завтра как раз короткий день. После пятого все разбегутся, а мы поймаем этого ботана на выходе и объясним, что нечего на мою Аньку свои зенки пялить!

- Твою? – Усмехнулся Жека. – А она сама-то знает, что твоя или нет?

- Пока нет, - хитро сверкнув карими глазами, признался Тарасов, - но скоро узнает. Я подарю ей какую-нибудь сверкающую безделушку, скажу парочку комплиментов, и она будет гулять со мной как миленькая, вот увидишь! - Усмешка Костякова стала шире, но он промолчал, а Стёпка не в силах сдержать своё восхищение прицокнул языком: - Анька, знаешь, какая красивая! У неё везде, где надо всё на месте, и ноги от ушей, и одевается она так, что есть на что посмотреть, - мечтательно протянул поклонник Анькиной красоты. – С ней никто не сравнится… Ну, разве что Танька из «ашек» или Сонька из восьмого «Б», но она уже гуляет с Липой. Да и хрен с ними, главное, вовремя подсуетиться и Аньку застолбить, а то я заметил, что не только Бурундук на фонарь под глазом нарывается, но и Михеев из восьмого «В» тоже собирается к моей Аньке подкатить. А с Михеевым махаться мне не с руки – я у его брата сигаретки стреляю. – Приятели немного помолчали, и вдруг Стёпку осенила идея: - Костяк, а давай тебе тоже какую-нибудь кралю подберём и будем вчетвером гулять? Я вроде видел, что у Аньки есть подружка. Тоже ничего так. Есть за что подержаться и спереди, и сзади.

- Мне это не нужно. – Безразлично отозвался Евгений. – Хочется тебе вечерами со своей грудастой Анькой по улицам бродить – флаг тебе в руки, я мешать не буду. Только меня во всю эту галиматью не впутывай.

- Да ты что! Тебе что, девчонки не нравятся?! Костяк, не пугай меня. Ты же не из «этих»?

Жека стремительно развернулся к соседу и недобро уставился на него, сжав немаленький кулак:

- Тарас, ты чё щас ляпнул? Давно в табло не получал?

- Ладно-ладно, не заводись, я пошутил, - тут же пошёл на попятную Стёпка, слегка отодвигаясь от соседа. – Просто я вот тебе всё рассказываю, а ты ни на одну из красивых девок даже не взглянул ни разу. Вот скажи, тебе хоть кто-нибудь из наших седьмых классов нравится? А может быть кто-то из старшеклассниц?

- Нет. Никто. – Быстро отозвался Костяков и отвёл взгляд, но хитрый Стёпка тут же смекнул, что это неправда, и довольно ухмыльнулся:

- Врёшь! Дай-ка я угадаю. Точно не моя Анька, иначе бы ты так спокойно на слово «моя» не реагировал, - принялся загибать он пальцы, - вряд ли Танька или Сонька, к ним ты тоже равнодушен. Кто ещё там у нас остался? Олеська из «ашек»? – Жека отрицательно покачал головой. – Ирка из восьмого «В»? – Костяков повторил свой жест, и тогда Стёпка недовольно засопел: - Нет, ну я так до завтрашнего утра буду гадать! Хоть подскажи из какого класса!

- Ни из какого. Мне твои фигуристые крали без надобности, Тарас.

- Так нечестно! – Взвился Стёпка и от возмущения чуть не свалился с забора: - Почему это я тебе всё выкладываю, всем делюсь, душу на распашку открываю, а ты, мой кореш, даже не можешь элементарно намекнуть на какую деваху западаешь?! Даже класс - и тот назвать отказываешься, - насупился Тарасов и обиженно отвернулся от соседа.

Часть первая. Глава 1

Чуть больше года спустя

В восьмом «Б» в преддверии празднования Нового 1997 года намечалась новогодняя вечеринка. Татьяна Викторовна в конце учебной недели предложила ребятам собраться всем классом в её кабинете, предварительно закупив газировки и всяких вкусняшек, и весело проводить старый год, устроив кучу конкурсов и дискотеку. Класс с энтузиазмом принял предложение классной руководительницы, и в последнюю пятницу перед каникулами в пять часов вечера весь восьмой «Б» во главе с учительницей был занят тем, что сдвигал парты к стенам, освобождая пространство для игр и танцев, расставлял на специально для этих целей приготовленных столах поесть и попить и готовил помещение к различным конкурсам и розыгрышам.

Катя Журавлёва вместе с Мариной Сердюковой и Светой Полежаевой лепила на окна новогодние снежинки из бумаги. С обратной стороны снежинок были написаны различные слова, которые кому-то из ребят будет предложено изобразить пантомимой, а остальные должны будут угадать слово. Катя вешала свои снежинки почти автоматически, не обращая внимания на суету вокруг. Мыслями в этот момент она была очень далеко – дома осталась недочитанной интересная книга, и девочка пыталась определить, как дальше поведут себя герои и какие приключения их ждут в дальнейшем. По правде говоря, Катя всего пару раз была на подобных мероприятиях, да и то ещё в начальной школе. Она и на эту вечеринку не очень-то хотела идти, книжка была ей намного интереснее, но мама настояла, чтобы дочь не отрывалась от коллектива и убедила её, что будет весело.

Поначалу действительно было интересно: Татьяна Викторовна устроила забавную викторину с призами, потом были подвижные игры, смешные конкурсы, девочка втянулась в праздничную атмосферу и с удовольствием принимала участие в веселье, смеясь вместе со всеми. Даже признанные хулиганы класса Тарасов и Костяков вели себя на удивление прилично, никого не задирали и подкалывали ребят вполне безобидно. Во многом это была заслуга учительницы, которая смогла найти подход к сложным ребятам, часто защищала их перед директором и педсоветом, чем заслужила уважение, и при ней мальчишки старались не буянить.

Но общее веселье всё больше набирало обороты. Школьники, раззадоренные подвижными играми, начали скакать и беситься так сильно, что учительница испугалась за сохранность вверенного ей класса и школьного имущества:

- Так, восьмой «Б», успокаиваемся! Скоро будет дискотека, а пока можем в фанты поиграть. У меня как раз есть подходящая коробка, - Татьяна Викторовна достала из-за учительского стола небольшую плоскую картонную коробку. – Быстро складываем сюда свою мелочёвку. Лиза! Лиза иди сюда и обойди всех. Пусть каждый положит в коробку какую-нибудь свою вещь, которую он потом сможет узнать. Поняла?

Отличница и староста класса Елизавета Селезнёва понятливо кивнула и принялась скрупулёзно выполнять распоряжение классной руководительницы, не обращая внимание на нытьё типа: «Да ну, фанты - это так скучно!» или «Да надоели эти фанты, мы в них каждый год играем. Это вообще для малолеток! Давайте лучше в бутылочку!». Но дотошная Селезнёва не успокоилась и стояла над душой у каждого одноклассника, пока каждый не опустил в коробку что-то от себя. И чего там только не было! Заколки, пуговицы, колечки, зажигалки, монеты, резинки для волос, скрепки, ластики, жевательная резинка, а Серёжка Остапенко даже «додумался» положить в коробку свой носок…

Потом общей считалочкой выбирали ведущего. К неудовольствию большинства, водить выпало Тарасову. Стёпка же наоборот расцвёл, хитрые карие глаза предвкушающе заблестели, и он громко возвестил, выхватывая коробку у Лизы и передавая её классной руководительнице:

- Ну, народ, готовьтесь: теперь и впрямь повеселимся! Чё встали? Рассаживаемся в полукруг. Забыли, как играть надо? Костяк, давай, поторопи их, - велел он другу, а сам бодро вытащил стул поближе к доске, уселся на него задом наперёд и уставился взглядом в изрисованную цветными мелками доску, всем своим видом демонстрируя полную готовность приступать к игре.

Костяков, одарив одноклассников своим фирменным угрюмым взглядом, ткнул пальцем в двоих мальчишек:

- Петроченко и Назаров, если не хотите, чтобы я отвесил вам пендель для скорости, быстро стулья правильно расставили. Остальные - тоже не тормозим, рассаживаемся, рассаживаемся.

Одноклассники не посмели возразить и тем более ослушаться, настроение у всех заметно упало, но все послушно заняли свои места.

Игра началась. Первым «пострадавшим» от своей креативности оказался Сережа Остапенко, поскольку Татьяна Викторовна, вытащив двумя пальцами из коробки носок, продемонстрировала его Стёпке и спросила ритуальную фразу:

- Что делать этому фанту?

Тарасов недобро ухмыльнулся и провозгласил:

- Пусть наденет его себе на руку и погладит себя по голове, приговаривая: «Надо вовремя стирать свои носки! Теперь я всегда буду стирать их каждый день!» - И хулиган загоготал, довольный собственной шуткой.

- Стёп, а может не надо? – Усомнилась классная руководительница. – Как-то это не очень этично, по-моему.

- Надо, Татьян Викторовна, надо. А вот нечего было совать в коробку с фантами всякую хрень.

Пришлось пунцовому от стыда Остапенко выполнять Стёпкино распоряжение. Многие сочувствовали незадачливому владельцу носка, но далеко не все смогли удержаться от смешков, когда Сережа, злобно сверкая глазами в сторону Тарасова, выдавливал из себя обещание ежедневно стирать свои носки, потому что выглядел он в этот момент действительно забавно. Однако, дальнейшее возвращение фантов к законным владельцам шло на удивление мирно, и одноклассники слегка расслабились. В самом деле, кто будет обижаться на безобидное кукареканье с беганьем вокруг классной руководительницы или проползание на четвереньках под партами, составленными у стены?

Глава 2

Журавлёва целеустремлённо и очень быстро топала в сторону дома по заснеженному тротуару, в душе не переставая надеяться, что навязанные против её воли провожатые отцепятся от неё где-нибудь по дороге. Но мальчишки не отставали, молча сопровождая её с двух сторон, словно конвой. Их молчание Катерину более чем устраивало, и она понадеялась, что, может, всё не будет так страшно, как она себе вообразила. Но Тарасов не был бы самим собой, если бы не разрушил все её надежды.

- Ну что, Журавль, может объяснишь, зачем устроила истерику на ровном месте? – Надоело Стёпке молча топать. – Ну хоть сейчас дотумкала уже, что это была шутка? А ты сразу реветь! Ты что, никогда не целовалась? Зачем из всего устраивать трагедию? - Катя решила не реагировать на его слова и, изобразив из себя глухонемую, ещё сильнее ускорилась в сторону дома. Но Стёпку этим было не смутить: схватив её за руку, он резко дёрнул девчонку на себя, вынуждая остановиться, и зло сощурился: - Эй! Ты глухая? Я с кем тут разговариваю?

Костяков среагировал мгновенно: подскочил к Тарасову, больно дёрнул вниз того за ухо и глухо рыкнул от с трудом сдерживаемой ярости:

- У ну-ка грабли убери! Что я тебе говорил помнишь?! Или твоя безмозглая кочерыжка совсем уже не варит?

- А я-то чё? Я же пошутил просто! – Оправдывался Стёпка, выворачиваясь из цепких Жекиных пальцев. – Откуда я мог знать, что это её заколка? Да там этих заколок была тьма! Костяк хорош тупить! Разве тебе не интересно узнать, почему она ревела? Ой, она убегает!

Действительно, Катя посчитала, что пока мальчишки заняты разборками друг с другом, самое время их покинуть, и припустила в сторону дома. Но провожатые бегали гораздо быстрее Журавлёвой, поэтому догнали её без труда, практически не запыхавшись, и снова пристроились по бокам. А Тарасов, кинув опасливый взгляд на Жеку и на всякий случай приготовившись бежать в другую сторону, снова пристал к девчонке с вопросами:

- Ну так что, Журавль? Ты шуток совсем не понимаешь, что ли? Могла бы попросить, я бы сменил тебе задание. Ну или просто в щёку чмокнула. Это что, так сложно? Я думал, все девчонки любят целоваться!

Девочка поняла, что сбежать не удастся и от ответов уклониться не получится, поэтому остановилась, отдышалась и уставилась в глаза Степану:

- Ладно, я скажу. Ты, Тарасов, вовсе не шутил. Хоть я и надеялась, что это просто глупая шутка, поэтому и переспрашивала. Вдруг ты передумаешь? Но нет! Ты хотел поиздеваться над кем-нибудь, потому что тебе скучно стало. И почему-то выбрал меня, хоть я тебе ничего не сделала. Всем, кроме Остапенко, давал нормальные задания и никого не заставлял целоваться на виду у всего класса! Что касается девчонок, которые любят целоваться, я понятия не имею о ком ты говоришь! Вот мне, к примеру, это совсем не интересно. И вообще, мне кажется, нормальные девушки вряд ли целуются со всеми подряд, Тарасов. Они целуют только своих любимых и уж точно не при всём честном народе! Ну, во всяком случае, я так думаю, - выпалив всё это Стёпке прямо в лицо, Журавлёва круто развернулась и снова пошла в сторону дома. Мальчишки ошарашенно переглянулись (кажется, Катина точка зрения никогда не приходила им в голову) и вновь пристроились рядом.

Стёпка раздумывал как бы вернуть расположение друга и избежать заслуженного мордобоя, а Жека в душе полностью разделял Катино мнение о поцелуях и был согласен с ней, что Тарас решил поиздеваться. Только не над ней, а над ним. Костяков ведь сразу понял, что Стёпка узнал Катькину заколку, и идея с поцелуем никак не могла быть случайностью.

Тарасов взглянул на Костякова и указал глазами на Журавлёву, мол, теперь твоя очередь спрашивать, но тот едва различимо качнул головой, отказываясь, поэтому Стёпке снова пришлось взять беседу в свои руки:

- Хм, странная ты Журавлёва! Поцелуи ей, видите ли, не интересны! Да ты просто не пробовала! И что, совсем вот нисколечко не любопытно? – Хитро прищурился мальчишка.

- Нет. Наверное, не доросла ещё, - буркнула Катя. – Между прочим, Тарасов, к твоему сведенью, мир одними поцелуями не ограничивается… - Попробовала пояснить свою позицию девчонка, но была прервана совсем невежливым ржанием собеседника:

- Ой, не могу! Журавль, ты так меня уморишь, ха-ха-ха. «Не доросла» - прям в десятку! – Искренне развеселился Стёпка, и даже хмурый Жека молча усмехнулся. – Да ты у нас, оказывается, совсем мелюзга! Небось до сих пор в куклы играешь и спишь в обнимку с плюшевым зайцем, да? – Поддел её одноклассник. – Блин, теперь, кажись, я понял. Надо было тебе загадать не поцелуй, а заставить встать на стул и рассказать стишок, ха-ха-ха. Тогда бы ты не истерила и не ревела в три ручья, а, Журавлик?

Журавлёва вдруг вспомнила себя в детском саду и то, как рассказывала стихи Деду Морозу на Новогодних Ёлках. Невиданная одноклассниками прежде задорная улыбка появилась на её губах:

- Пожалуй, да. У меня даже есть стишок, подходящий к этому случаю. Рассказать?

- Валяй! – Разрешил Тарасов, изумлённо покосившись на Жеку, но тот не заметил его взгляда, сосредоточив всё своё внимание на девочке. Он впитывал все Катины слова, как губка, чутко улавливая любую смену настроения и пытаясь определить насколько «всё плохо». И вот эта внезапная улыбка почему-то поразила его до глубины души, заставив сердце колотиться в два раза быстрей и испытывать странные ощущения, которые раньше он ни разу не испытывал. Тогда ему стало совершенно ясно: оттого сколько и как часто Катерина будет улыбаться, во многом зависит его личное счастье.

Глава 3

- И про что ты читаешь? – Снова не смог удержать в себе любопытство Жека. Стёпка же шёл рядом и благоразумно помалкивал, ужасно довольный в душе, что удалось втянуть в разговор неразговорчивого Костяка.

Катерина совсем не ожидала, что Костяков начнёт ей задавать вопросы и удивлённо взглянула на него, постаравшись ответить нейтрально и максимально обтекаемо:

- Ну, много про что. Космическую фантастику. Приключения всякие. Ещё юмористическую фантастику люблю.

Жеку её ответ явно не удовлетворил, поэтому он решил свой вопрос конкретизировать:

- А вот прямо сейчас ты про что читаешь? О чём эта книга?

- Сейчас? – Журавлёва представила приключения текущих героев и, решив, что для Костякова и Тарасова это будет слишком несолидно, умолчала о текущей книге, вспомнив о предыдущей: - Пока новую не начала. Но как раз вчера закончила книгу про космические путешествия. Там про жизнь на других планетах, про инопланетян, про путешествия на космических кораблях и про то, как космонавты налаживали связь с жителями других планет.

Костяков кивнул каким-то своим мыслям и вдруг ошарашил Журавлёву вопросом:

- А дашь мне почитать?

Катя даже не предполагала, что кто-то из этих двоих может настолько сильно заинтересоваться, она всего лишь старалась перевести разговор в более интересное для себя русло. А расставаться со своими любимыми книгами ей, понятое дело, страшно не хотелось: а вдруг мальчишки их потом не вернут? Поэтому девочка, с сомнением поглядев на Жеку неохотно ответила:

- Вообще-то это не такая уж лёгкая книга. Там трудный текст. Надо много думать. Тебе не понравится.

- По-твоему, я тупой? – Привычно ощетинился Жека, в чёрных глазах зажглись недобрые огоньки. Честно говоря, именно так Катя и думала, но чувство самосохранения подсказало ей, что необходимо как-то сгладить неловкость и, слегка покраснев, она призналась:

- Я этого не говорила. Просто, понимаешь, мне и самой не всё было понятно. Эту книгу дал мне папа. Именно он приучил меня к чтению. Папа иногда находит в магазинах что-нибудь интересное, читает, а потом даёт мне. Я тоже читаю, и если мне что-то непонятно, то он объясняет.

- Твой отец читает с тобой одни и те же книги? – Вдруг удивлённо воскликнул Стёпка. – И что, ему правда интересно? А я всегда думал, что книги – это фуфло, что это для малявок или для девчонок.

- Сам ты фуфло, Тарасов, - вырвалось у Журавлёвой, но она тут же вспомнила с кем говорит и ойкнула: - Ой! То есть я хотела сказать, что не все могут оценить книги по достоинству, но лишь потому, что они мало читают.

Костяков, взглянув на друга, не удержал короткий хмык, что в его исполнении было равносильно смеху, который показался Степану весьма обидным, поэтому он вспылил:

- Да сдались мне твои книжонки, Журавлиха! Пока вы тут так мило базарили, я вспомнил кое-что: когда классуха вытащила твой фант, и я сказал про поцелуй, ты, между прочим, не сразу начала реветь! Ты спросила кого целовать! Значит, не так уж всё равно тебе на поцелуи, а Журавлёва? А когда я Костяка назвал, так ты сразу смотала удочки и свалила. И чем это, интересно, он тебе не угодил? Может ты надеялась, что я кого-то другого назову? Чё молчишь? Язык проглотила?

Катя действительно растерялась от подобной агрессии, ведь до этого ей показалось, что даже с этими мальчишками можно нормально разговаривать. А тут Тарасов вдруг опять напомнил ей про её позор, и девочке стало до слёз обидно, что она так сильно раскрылась людям, которые этого совсем не заслуживают. Внутри будто что-то погасло. Опустив глаза на грязный асфальт, она прошептала:

- Нет. Я надеялась лишь, что ты передумаешь. Тянула время. Ни с кем я не хотела целоваться. Не хочешь верить – дело хозяйское. У меня всё равно нет другого ответа, - и девчонка ускорила шаг, наконец-то завидев в чёрно-белой зимней мгле свой дом. Конвоиры не отставали, а Тарас всё не унимался: - Между прочим, малявка, ты Костяка подставила. Кинула его перед всем классом! Думаешь, за такое оскорбление не нужно извиняться?

- Тарас, заткнись!! – Злобно рыкнул Жека, у которого уже давно чесались кулаки в сторону слишком болтливого друга, но он не хотел начинать драку при Журавлёвой, опасаясь, что она снова сбежит.

- А что сразу Тарас! – Возмутился тот. – Ну скажи, разве я не прав? Опозорила тебя при всех! И ты ей это спустишь с рук?

Катя остро почувствовала, что запахло жаренным, и поторопилась возвестить:

- Всё, мы пришли. Вон мой дом. Дальше провожать не нужно. Всем спасибо. Пока. – С этими словами она рванула в сторону дома, не оборачиваясь. Однако, хороший слух позволил ей уловить позади глухие удары – кажется, драка, начатая в классе, возобновилась с новой силой. И всё же добежать до вожделенного подъезда она не успела. Удары быстро стихли и сзади послышался окрик Костякова:

- Журавлёва, подожди! – Девчонка предпочла сделать вид, что не услышала, но Костяк отлично бегал, не даром по физкультуре у него были одни пятёрки (в отличие от остальных предметов). Догнав Катерину уже у самого входа в подъезд, он схватил её за капюшон пуховика, вынуждая резко затормозить: - Да погоди ты! Куда ты так несёшься? Мне сказать надо…

- Что? – Обречённо повернулась к нему девочка.

- Ты это… Всё-таки принеси мне ту книгу почитать, ладно? – Внезапно ляпнул Жека совсем не то, что собирался, наткнувшись на Катины усталые зелёные глаза. – Принесёшь?

Глава 4

Как уже было сказано, был конец полугодия, и после новогодней вечеринки начались каникулы. Тарасову это было на руку, потому что за две недели на его лице почти зажили последствия его неосторожной помощи Костяку в сердечных делах: правда, синяк на скуле всё ещё вызывающе желтел, зато опухоль с рассечённой губы спала, да и левый бок, куда угодил нехилый кулак Костякова, уже перестал болеть. Но Стёпка не слишком обижался на Жеку, понимая, что тот его честно предупреждал о последствиях в случае, если он сунется к Журавлёвой. Тарас, зная взрывной характер своего друга, искренне считал, что ещё легко отделался.

За две недели каникул, Стёпка откровенно заскучал и решил посетить школу в первый учебный день. По дороге ему вспомнился разговор с Костяком, состоявшийся, когда тот вышел из подъезда Журавлёвой. Тарас в этот момент как раз слегка очухался от встречи с Жекиными кулаками, поднялся с асфальта и принялся отряхиваться от снега. Но увидев, что Костяков снова целенаправленно топает к нему, испуганно замер, не зная, что ожидать от непредсказуемого друга. Поразмыслив, он примирительно поднял вверх ладони:

- Всё-всё, Костяк. Я всё понял, осознал и больше не встреваю. Я лишь помочь тебе хотел. Надоело смотреть, как ты уже больше года сохнешь по Журавлю, а сам даже не заговорил с ней ни разу! Вот и решил я немного подтолкнуть её к тебе, раз уж самому тебе слабо. Да только она оказалась ещё хуже тебя: если ты просто тормоз, то она… Хм, ладно, проехали, - тут же исправился Стёпка, разглядев в глазах друга печально известный ему нехороший огонёк. И Тарас состроил максимально виноватое выражение на своём побитом лице: - Короче, я извиняюсь, Жек. Больше встревать не буду. Обещаю, - Но Костяков на это обещание никак не отреагировал, продолжая разглядывать Стёпку нехорошим взглядом. Тот обречённо вздохнул: - Что, опять бить будешь?

Жека ещё немного помолчал, давая другу окончательно проникнуться серьёзностью ситуации, и лишь потом усмехнулся, не в силах сдержать переполняющее его хорошее настроение:

- Да вообще-то надо бы тебе как следует по кумполу настучать. Но так и быть, сегодня не буду. И то, только потому, что благодаря твоему поганому помелу я узнал о ней много нового. Надо же! И от твоего помела есть польза, - усмешка Костяка стала шире.

- Ну вот, видишь, - обиженно пробурчал Стёпка, - Если бы не я, ты бы ещё год вокруг неё круги нарезал, а может и дольше! А ты мне за это весь фэйс разукрасил.

- Я начистил тебе физию не за это, а за то, что ты треплешь своим помелом вообще без разбору: зачем велел ей извиняться передо мной? Это ты, Тарас, должен извиняться. За то, что чуть не спалил меня перед всем классом. Я же говорил тебе держать язык за зубами? Говорил? Говорил. И за Катькины нервы тоже следует тебе табло начистить. Повезло ещё, что она не обиделась. Даже извинилась передо мной, как ты хотел. А с твоей косорукой помощью могла бы шарахаться от меня как от чумного. Вот тогда бы я сейчас с тобой тут лясы не точил, а вмазал бы по первое число. Усёк?

- Усёк, - покаянно опустил голову Стёпка, но тут же встрепенулся: – И что, Журавль в натуре извинилась? Поэтому вы так долго в подъезде зависали? А как она извинялась?

- Как-как, словами. Как же ещё? – Хмыкнул Костяк. – Хорош трепаться. Пошли уже.

Жека зашагал по улице в обратную сторону, и Тарасов поторопился за ним, но вопросы у него не закончились:

- В смысле словами? И всё? Даже не чмокнула ни разу? В том подъезде же в такое время никого не было.

- Дались тебе эти поцелуи, Степанелло! Сказано же: не доросла. Ничего, я терпеливый, подожду.

Тарасов вытаращил глаза:

- И сколько ты ждать собрался? Ещё год? Два? Десять? Звездец, это же окосеть можно! Нужно брать её тёпленькой, а то, пока ты ждёшь, твой Журавль опять тебя кинет и улетит в неведомые дали.

- Заткнись, Тарас. Ничего ты не понимаешь. Катька – не твои грудастые тёлки. К ней нужен особый подход. И она стоит того, чтобы ждать. К тому же, у меня теперь есть план.

- Какой? – Живо заинтересовался Степан.

- Сам же слышал, она от книжек тащится, вот и буду к ней через них подбираться. Читать, конечно, придётся, - поморщился Костяк, - и наверняка какую-нибудь заумную хрень, но ничего, потерплю. Катька оценит, вот увидишь.

- Ну ты и замороченный! – Присвистнул Тарас. – Так мозги себе ломать ради девчонки? Фи! Да я бы в жизни на это не пошёл. Ну да я – не ты, Костяк. Даже интересно будет позырить, что из всего этого получится.

Тарасов усмехнулся воспоминанию и шустрее пошлёпал в сторону школы, предвкушая любопытные с его, сугубо индивидуальной точки зрения, забавы с одноклассниками.

Жека ждал окончания новогодних каникул не менее нетерпеливо, чем Тарасов, но по другой причине. Ему понравилось слушать Журавлёву, разговаривать с ней. А две недели её не видеть, когда вроде бы общение начало налаживаться, стало для него неожиданным мучением. Он все каникулы не знал куда себя приткнуть, без толку слоняясь по квартире, покрикивая на брата или болтаясь на улице, когда погода позволяла.

Катерина же, наоборот, провела каникулы с пользой, прочитав кучу запланированных на это время книг, приняв участие в отчётном концерте музыкальной школы, в которой училась вот уже четвёртый год, и навестив бабушку в другом городе. После памятного провожания домой, Журавлёва долго не могла уснуть: всё прокручивала в голове разговор с Костяковым на лестнице в подъезде и пыталась понять, что он хотел сказать своим странным поведением. Но в конце концов, девочка пришла к выводу, что ничего особенного за его словами не стояло. «Ну не мог же он всерьёз заявить, что будет ждать моей любви?» - Думала Катя. – «Зачем ему это? Это же Костяков! Ему плевать на людей с высокой колокольни! Наверняка, тоже решил подшутить надо мной, как и его дружбан Тарасов. Только вот его странная светлая улыбка, которая мне так понравилась, никак не вяжется с этим утверждением. И Тарасова постоянно одёргивал по дороге, не давая поиздеваться как следует, хотя мог бы поржать с ним за компанию. Непонятно это. Ну да ладно, чего теперь гадать? Скорее всего, Женька посмеялся и давно забыл об этом разговоре. Одна я всё мучаюсь и нервы себе накручиваю! Наверное, он и про книжку не вспомнит, так что можно не тащить её в школу... Хотя нет, обещала же. Придётся нести», - вздохнула девчонка, заранее запихивая нужную книгу в рюкзак вместе с учебниками. Мало ли, вдруг потом перед школой забудет? Журавлёва привыкла выполнять свои обещания.