Счастье за горами

Глава 1

Саша

Ничего страшного не случилось. В конце концов, это всего лишь снег.
Даже сквозь закрытые веки я видела, чувствовала его ослепляющее белоснежное мерцание. И пусть приземление моё мягким не вышло, а всё тело будто одеревенело после такого фееричного падения, внешний мир начал овладевать мной намного стремительнее, чем я сама этого хотела. Где-то вдалеке послышался приглушенный крик. Снег заскрипел под чужими ногами. Совсем рядом с ухом. Я попыталась открыть глаза или хотя бы пошевелить кончиками пальцев — дать понять, что я жива, — но ничего не выходило. Все клетки кожи словно налились свинцом. Всё, что я могла делать — лежать на холодном снегу и морщиться от звуков, с каждой секундой становящихся все более оглушающими. Но кто-то снова повторил моё имя, а затем склонился совсем рядом — тень ненадолго загородила яркое мерцание. Чья-то рука коснулась моего плеча. Секунда, и с моих плотно закрытых губ ненароком слетел спасительный вздох. Я широко распахнула глаза, но тотчас зажмурилась, ослепленная ярким утренним небом, а следом самые разные звуки вдруг вихрем обрушились на меня — и грохот трещоток, и скандирование толпой какой-то невнятной фразы, и выстрелы, и даже чье-то сбившееся дыхание прямо перед моим лицом. Сердце, если оно ещё билось, пропустило удар. Господи, где я?

— Саша, — кто-то настойчиво потряс меня за плечо. — Саш, давай же, очнись.

Мне не хотелось приходить в себя. Здесь, на снегу, в полубессознательном состоянии было так хорошо... но кто-то вдруг выкрикнул другое имя, мимо пронеслись отрывистые шаги, будто кто-то бежал, и я резко распахнула глаза, повернув голову к источнику звука. Секунда, две, три... фокусировать зрение оказалось не так уж просто. Но вот силуэты обрели чёткость, и, несколько раз моргнув, я наконец смогла увидеть полную картину.

Черт.

Лучше бы я этого не делала — реальность обрушилась на меня в тот же миг, когда я разглядела биатлониста, лежащего в нескольких метрах от меня без сознания. События последних минут замелькали перед глазами болезненными кадрами, на миг заставляя забыть о том, что я распласталась прямо посреди биатлонной трассы перед глазами сотней болельщиков и перед его глазами.

Что ж, это правда.

Ничего страшного не случилось.

Случилась катастрофа.

***
Месяц назад

Дорога от Сочи до местечка под названием Улар заняла почти час.

Трудно сказать, в какой момент я возненавидела эту жизнь сильнее — когда наш маленький корпоративный фургон, дрожа, въехал на крутой серпантин, или когда Сергей Александрович, мой начальник, вставил в уши наушники, лишив меня единственного шанса завести с ним непринуждённую беседу. Тогда всё, что мне оставалось делать — с клокочущим в душе неприятным предчувствием смотреть на лысеющий затылок Миши, менеджера из отдела по связям с общественностью, который занял место у окна, загородив собой все самые захватывающие виды Большого Кавказского Хребта. Но время тянулось. Сегодня днем, собирая вещи, я была так воодушевлена предстоящей командировкой, но что теперь? Оторвав взгляд от щедро предоставленного мне фрагмента окна, я осторожно перевела его на безупречный профиль мужчины, сидящего на расстоянии вытянутой руки от меня.

Эта рабочая поездка в Сочи могла бы стать билетом в счастливое совместное будущее. Но он даже ни разу на меня не взглянул, а несколько часов назад, ожидая сотрудников на парковке, кажется, даже назвал меня Ксюшей. Полный провал. Но, может, не всё потеряно? В конце концов, несколько дней назад отгремел новый год. А одно из моих самых заветных желаний — проводить всё своё время рядом с любимым — уже сбылось...

— Саша, — проворчал мне кто-то в ухо, и я поморщилась, поворачивая голову к недовольному Мише. — Долго ты будешь тут сидеть? Мы приехали. Вытаскивай свой зад отсюда и дай мне пролезть.

Я огляделась — и правда, все уже медленно пробирались к выходу из фургона, и только я как всегда затерялась в своих мыслях. Сережа уже вышел — копна его светло-русых волос мелькнула в дверном проёме и тут же скрылась. Неохотно встав и размяв шею, я направилась к выходу. Ноги казались ватными, всё тело затекло. Где-то за моей спиной продолжал ворчать Миша. Черт возьми, если и были в моей жизни неприятные личности, то все они меркли на его фоне. И этот человек уговаривает чиновников приглядеться к нашим проектам!

Наконец, все мы оказались снаружи — водитель доставил нас на центральную площадь, остановившись ровно напротив небольшого здания из белого камня с высокой конусной крышей. Сергей уже подевался куда-то, а шестеро остальных сотрудников, включая меня, точно маленькие дети, оставшиеся без воспитателя, растерянно столпились у фургона.

Я сощурилась, ослепленная алым закатным солнцем, и оглядела нашу небольшую команду по «спасению чемпионата» — мало кого воодушевляла командировка спустя всего три дня после нового года, пусть и в одно из самых живописных мест нашей страны. Хотя, если бы не близость к Красной Поляне и отгремевшая в этих краях Олимпиада, вряд ли бы кто-то вообще знал о существовании этого курортного городка. Честно признаться, мы и сами до последнего надеялись, что едем в Красную Поляну, пока фургон не пронесся мимо заветной таблички, унося за собой и мечты о светской командировке.

— Не понимаю, долго мы будем тут торчать? Уже темнеет, — Кира, моя подруга и по совместительству наш медиаредактор, театрально закатила глаза. — Я хочу скорее завалиться спать, желательно с видом во-о-н на ту вершину! — она махнула рукой в сторону одного из заснеженных пиков, гордо возвышающихся над деревней, и мечтательно вздохнула.

— Всё, что тебе светит, дорогая Кира — койко-место в обшарпанном гостевом доме. Все приличные отели только строятся, а все неприличные теми, кому не хватило места на Красной Поляне, — ещё один менеджер, Кирилл, захлопнул багажник фургона и двинулся в нашу сторону с сумкой наперевес. — А ты думала, куда Сергей пропал?

Глава 2

Тимур

Последняя стойка. Ветра почти нет. Закрываю пять из пяти и, забросив на спину винтовку, хватаю палки и отправляюсь к финишу. Впереди тёмным пятном маячит сине-алая форма, и, только приблизившись, узнаю макушку норвежца Ивера. До финиша шестьсот метров. Ивер бегло оглядывается и тотчас рывком закрывает коридор. Подонок. Дыхание сбивается. Кто угодно, только не он.

Спокойно.

Четыреста пятьдесят метров. Ивер отрывается, но я позволяю ему устать перед финишем. Даю фору. Слышу, как скользит чужая лыжня где-то сзади, палки разбивают снег. Не оборачиваюсь. Мысли только об Ивере.

Двести метров. Мы почти сравнялись, но он лавирует по трассе, не позволяя мне вырваться вперёд. Уже вижу ярко-красную арку финиша — она колышется на австрийском ветру, она приветствует нас, меня.

Последний рывок. Прорываюсь вперёд, изо всех сил отталкиваясь палками, руки немеют от того неистовства, который бурлит во мне, желая заполучить эту победу, сто метров, пятьдесят, Ивер далеко позади, финишная черта в нескольких метрах, но лыжня вдруг зависает в воздухе... какого чёрта?

Сердце проваливается в пятки, когда я опускаю взгляд и понимаю — финиш приводит меня к обрыву. Пути назад нет. Где-то за спиной ухмыляется Ивер, но его лицо деформируется, глаза меняют цвет, и вот это уже не Ивер, а Игорь, мой бывший тренер, чёрт бы его побрал. Я вскидываю руки, закрываю глаза и падаю, падаю, падаю...

Тело содрогнулось. Падение я ощутил каждой своей клеткой, но, широко распахнув глаза и жадно глотнув тёплый воздух, обнаружил себя в комнате отеля. Дыхание сбилось. Взгляд нервно забегал по окружающей меня обстановке и вдруг остановился на зелёных глазах человека, стоящего прямо над моей кроватью. С губ слетел раздраженный вздох. Вот ублюдок.

— Ты стоял над моей душой все то время, пока я спал, извращенец? — фыркнул я, сбрасывая с кровати ноги, гудящие после сегодняшней тренировки.

— У тебя нет души, — рявкнул Женя, биатлонист из резервной сборной и мой лучший друг.

— Что происходит?

Женя обернулся, позволяя мне увидеть Андрея, ещё одного члена нашего «клуба неудачников», сидящего в углу комнаты. С сумкой, прижатой к его груди. И физиономией, выражающей вселенское разочарование. Да что с ними такое?

Устало потерев переносицу, я сбросил с себя одеяло, размял ещё не проснувшееся тело и вновь поднял взгляд на приятеля. Он сжал губы в тонкую полоску.

— Ты хоть в курсе, который сейчас час? Все уже свалили, пока ты тут дрых, — проворчал Женя.

Мозг еще не проснулся. Куда свалили? Шестерёнки завертелись в голове, заставляя разум взбодриться, и, наконец, нужная мысль меня посетила. Ну, конечно. У нас закончился договор с отелем. Его закрывают на ремонт, а всю нашу сборную выставляют на улицу. Прекрасно.

Игнорируя испепеляющие взгляды Жени и Андрея, я оглядел нашу скромную комнатушку, вот уже почти две недели служившую нам домом, и разочарованно вздохнул. Лучше уж торчать здесь, чем в шале, проживание в котором на весь январь нам любезно предоставило Министерство.

Черт. Всегда ненавидел такие подачки. Обычно это означало, что нам придётся всё оставшееся время рекламировать подобное жилье, разве что только на толчке себя не снимая. К тому же, парни обладают удивительной способностью превращать в свинарник любое место своего обитания, и если в отеле у горничной был график, под который они хоть как-то подстраивались, в шале такой привилегии не будет ни у кого. Горничная, если мне не изменяет память, появляется раз в сутки и уходит с невысказанной нецензурщиной и мешками мусора в руках.

Дерьмо. Неужели нельзя было найти другой отель? Их же здесь пруд пруди!

Но, конечно, пригретое местечко берегут для основы. Вдруг им надоест безупречный сервис и идеальные трассы Красной Поляны и они изъявят желание приехать в эту дыру? А ведь еще три года назад в числе «зажравшихся» был и я…

— Ты вообще вставать собираешься? — Женя нервно вздохнул и потянулся к своей сумке, лежащей на незаправленной кровати. — Пока ты тут слюни на подушку пускал, парни, включая Олега, заселили свободный шале. Нам как всегда повезло. Моли бога, чтобы нашими соседями не оказалась какая-нибудь парочка молодожёнов. Я больше не собираюсь по ночам все эти звуки совокупления слушать. Мне сопения Андрея достаточно.

Андрей, надутый, словно шар под гелием, отвернулся. Господи, за что мне это?

— В чем проблема была заселиться с остальными в свободный шале и занять одну комнату за меня? — фыркнул я, вставая с кровати и надевая лежащие на стуле тренировочные штаны. На самом деле, у меня было ещё три минуты, чтобы поваляться в постели. — Всё выглядит так, будто вы молча наблюдали за тем, как парни занимали свободный дом, а потом пришли сюда, чтобы испепелять меня обиженными взглядами. Я предупреждал вас, что мне нужно немного восстановиться после кругов.

Андрей — аллилуйя! — наконец подал голос из дальнего тёмного угла комнаты:

— А я тебе скажу, в чем проблема. Женя тоже «восстанавливался», — широко распахнув глаза, я уставился на друга, а тот лишь стыдливо отвёл взгляд. — Я-то думал, вы уже заселяетесь, поэтому торчал в зале! Пришёл за своими вещами, а вы тут развалились. Нам же сказали, выселяемся вечером!

— Вечер — понятие растяжимое, — принялся защищаться Женя. — Кто же знал, что все разбегутся? И вообще, отель закрывают только завтра. Как можно выставить нас на ночь глядя?

— Ты причитаешь об этом с тех самых пор, как Олег подписал договор, — я усмехнулся. — Чёрт с вами, поживём с соседями. Снова. Никаких проблем. Я прав, Андрей?

Обиженно сверкнув взглядом, лучший друг отвернулся и медленно выдохнул. Кажется, какое-то время он вёл внутреннюю борьбу со своей обидой и, не выдержав её натиска, коротко бросил:

— Я с вами не разговариваю.

Женя ответил ему удивлённой гримасой, я же этот детский сад решил проигнорировать. Из всего нашего резерва эти придурки вот уже три года были моими лучшими друзьями, делили со мной кров и последний протеиновый батончик. С остальными парнями как-то не особо заладилось — разумеется, огромное давление на наши отношения оказывала с каждым днем растущая конкуренция.

Глава 3

Саша

Ничего серьёзного. Всего лишь шок.

Мгновение, когда ты застываешь, прежде чем совершить какое-то решительное действие. Что-то, что тебя спасет.

Или убьёт.

Всё ощущалось и выглядело, как в замедленной съёмке. На деле не прошло и пары секунд. Что-то тёмное и находящееся в одной постели со мной с грохотом повалилось с кровати, стоило мне замахнуться и с силой заехать ему по голове подушкой. Я испуганно застыла всего на миллисекунду, обдумывая дальнейшие действия, а после вскочила с кровати и отбежала в другой конец комнаты. Подушка, прижатая к моей груди, вдруг стала моим самым надежным оружием. Но против кого? Я с ужасом вгляделась в темноту. Сердце колотилось, как бешеное, мешая дышать, но дышала ли я вообще?

— О-о-о, чёрт, — простонало тёмное пятно у изножья кровати и, наконец, зашевелилось.

Я вздрогнула. Затаила дыхание. Взгляд хаотично забегал по предметам вокруг. Надо было снова закричать, пока оно не начало надвигаться на меня, но, как в худших кошмарах, открыв рот, я не смогла произнести ни звука. Давай же, Саша! Спасай свою трусливую шкуру! Господи. Я ведь так молода. Мне всего двадцать четыре! Я даже не успела признаться Сереже в чувствах...

Но дверь резко распахнулась, впуская в комнату поток света, а вместе с ним и двух парней, испуганно озирающихся по сторонам. Сердце в груди затарабанило еще яростнее. Я покосилась в сторону окна, допустив мимолетную мысль о прыжке, но вдруг вспомнила о Кире, мирно спящей на первом этаже. Боже мой! Они уже убили её?

— Что случилось? Кто кричал? — голос у одного из бандитов был запыхавшимся.

Тот, что лежал на полу, начал медленно вставать, опершись о матрас кровати. Я замерла, крепко зажмурившись и готовясь встречать свою смерть. Папа учил нас с братом бороться до конца. Даже показал несколько приёмов самообороны — самых действенных и беспощадных. Но я одна против троих громил, ворвавшихся посреди ночи в шале, а где-то на первом этаже лежит моя мертвая подруга... у меня просто нет шансов.

Так что же, стоять здесь и встречать свою смерть?

Так и не признавшись Сереже в любви? Он будет стоять над моей могилой, не проронив ни слезы, просто потому, что я так и останусь для него простой подчиненной…

Щелчок. Я резко распахнула глаза, привыкая к яркому, обличающему мое укрытие свету, но тут же выставила подушку вперёд и отвернулась, будто это хоть как-то могло облегчить мои предсмертные страдания.

Но нападения не последовало. Повернув голову, я заметила троих мужчин, уставившихся на меня с немым изумлением. Тот, что залез в мою постель, а после усилиями моей подушки так грациозно с неё упал, стоял ближе всех. Все они выглядели как минимум шокированными. И я вместе с ними.

— Ты ещё кто такая? — спросил высокий мужчина — атлетичный, с взъерошенными тёмными волосами, небольшой щетиной и глазами, цвет которых определить с первого раза и в таком состоянии почти невозможно. На нем не было футболки, что только подтверждало его намерения касаемо меня. О, господи. — Какого хрена ты тут делаешь?

Я сглотнула, ослабляя хватку руки на подушке. Мысли принялись хаотично метаться по черепной коробке, ни на чем конкретном не задерживаясь. Так мне стоит кричать или уже поздно?

— М-моя подруга... Кира... вы её убили? — первое, что пришло в голову, когда я перевела взгляд на двух верзил, застывших в проходе.

Они переглянулись, нахмурившись. Парень, стоявший передо мной, потёр наверняка ушибленную от падения руку и покачал головой.

— Я всё понял. Ты сумасшедшая. Лес кругом, в конце концов, — вдруг констатировал он, заставив меня широко распахнуть глаза. — Слушай, сейчас мы вызовем кое-каких замечательных ребят, и они с тобой разберутся. Хорошо? Только не паникуй. Все нормально. С кем не бывает.

Всё моё тело натянулось, как струна, от подобного заявления.

— Я сумасшедшая!? — я поморщилась от звона собственного голоса в ушах. — Вы вломились в наш дом! А ты, — рявкнула, ткнув пальцем в ближайшего мерзавца, — ещё и в постель ко мне залез, извращенец! Но сумасшедшая я!? Я вызываю полицию. Пусть разбираются с вами. Но все нормально. С кем не бывает!

— В ваш дом? — хохотнул один из бандитов у двери.

Я сощурилась, оглядывая его и запоминая детали, которые придётся передавать для составления фоторобота на случай, если они успеют сбежать до приезда полиции. Тот, что подал голос, был пониже того, кто стоял рядом с ним. Темно-рыжие короткие волосы, борода, зелёные глаза. Второй оказался повыше, с голубыми глазами, курносый. Он почему-то улыбался, будто все это его забавляло.

Я запомнила вас, мальчики. Деваться вам некуда.

— С какой стати это ваш дом? Разве это не шале для отдыхающих?

— Не говори с ней, Андрей, — обернувшись через плечо, бросил извращенец. Я сделала мысленную пометку. Отлично. Одно имя есть. — Не понимаешь? Для неё это дом. Потому-то она и здесь. Принесите мне телефон.

Рыжая борода поспешно ретировался из комнаты. От возмущения я, кажется, забыла родную речь. Этот извращенец, видимо, главный в их банде. Значит, переговоры вести придётся с ним. Черт. Потянуть бы время до приезда полиции, но я даже не знаю, где оставила телефон. Кто меня спасёт? А если я закричу, услышат ли ребята в соседнем шале? И успеют ли прийти на помощь, если мой крик разозлит этих подонков?

Тем не менее, Саша, выхода у тебя нет...

— Я прекрасно понимаю, что это шале! — набравшись смелости, выпалила я, глядя прямо в глаза мужчине напротив. На расстоянии вытянутой подушки. — Послушайте, наша компания оплачивает проживание. Поэтому у меня достаточно денег. Хотите, я заплачу вам? — заговаривая им зубы, я медленно продвинулась к прикроватной тумбе. Извращенец следил за каждым моим шагом. — И, клянусь, я не стану звонить в полицию. Пометят же, как ложный вызов, еще и штраф повесят, оно нам надо? Сделаем вид, будто ничего не произошло. Вы просто уйдёте.

В комнату с телефоном в руках вдруг вернулся Рыжая борода.

Глава 4

Сергей любил внимание.

В переполненном баре или в пустом офисе, он всегда находил себе собеседников, поклонников или неприятелей, жадно впитывая в себя их интерес. Иной раз я задавалась вопросом: не утомляет ли его такой образ жизни, когда каждое слово должно быть услышано, а каждый взгляд — пойман?

Но чем лучше я узнавала Сергея, тем отчетливее понимала — внимание подпитывает его, дарит ему энергию, какую никто и ничто не может подарить. Неважно, кокетливое ли это общение с девушками или яростный спор в шумной компании парней, он будет получать удовольствие в любой обстановке и в любом окружении. А все будут получать удовольствие от общения с ним.

По крайней мере, я всегда получала.

Даже сейчас, раз за разом прокручивая в голове полный какого-то совершенно неясного отторжения взгляд моего черт-бы-его-побрал соседа, я чувствую бабочек, своими крыльями щекочущих мои ребра, и улыбка рвётся наружу, несмотря на всю серьёзность нашей рабочей беседы.

Я должна хмуриться, как все, должна сводить брови к переносице и послушно кивать, но я смотрю на его мерцающие глаза, что в свете январского солнца кажутся почти прозрачными, и уголки моих губ сами поднимаются вверх. Никита, сидящий напротив, посылает мне какие-то мысленные сигналы, приправляя их не самыми приличными жестами, но я не вижу его и не слушаю.

Сережа — центр моего внимания и моей рассеянности одновременно. Как можно думать о работе тут, в окружении гор, в уютном кафе, залитом утренним солнцем? Как не фантазировать, будто здесь только мы вдвоём, и приехали сюда мы вовсе не по работе, а, к примеру...

— Саш, ради всего святого, пожалей посетителей на первом этаже, — реплику Киры, наклонившейся ко мне, невозможно было проигнорировать.

С трудом оторвав взгляд от Сергея, показывающего остальным содержимое какой-то увесистой папки, я в упор уставилась на подругу и испуганно прошептала:

— О чем ты говоришь?

— Ты сейчас слюнями весь первый этаж зальешь, — шепнула она в ответ. — Или не слюнями, зависит от интенсивности твоих фантазий...

Я широко распахнула глаза, почувствовав, как все лицо, а вместе с ним и шея зашлись алыми пятнами. В горле у меня пересохло. Взгляд метнулся к Сергею — не услышал ли он лишнего. Но наш босс был слишком поглощен какой-то наверняка чрезвычайно важной информацией в папке, чтобы заметить такую мелочь, как я. Зато заметил Никита. И улыбнулся во все тридцать два, едва уловимо отсалютовав Кире.

Дебил.

—... ещё один риск, который мы должны учитывать. Надеюсь, все понимают, с кем мы имеем дело? Саша?

В недоумении уставившись на начальника, я машинально кивнула. Не знаю, чему удивилась больше — тому, что он все же меня заметил или тому, что знает моё имя, но по всему телу уже расползлась знакомая тёплая волна абсолютной и, как любит говорить Кира, беспричинной влюблённости.

Саша. Как красиво моё имя звучит из его уст. Как и любое слово, которое он произносит своим мягким бархатным голосом.

— Так вот, — Сергей прочистил горло и отвёл от меня взгляд, закрывая свою папку. — На сей раз наш путь к успеху — большая осторожность и осмотрительность. Улар может стать как нашей самой большой проблемой, так и самым лакомым кусочком. Власти давно посматривают на него, но им нужно знать, что игра стоит свеч. Если бы не этот факт и протекция Дмитрия Владиславовича, это дело вряд ли стало бы нашим. Ходим по тонкому льду, друзья. Если ничего не сорвется и этап Чемпионата проведут здесь, а господин Левинский выполнит все свои обязательства, кто знает, может, нашу компанию будет ждать настоящий рывок в светлое и прибыльное будущее.

— До Красной Поляны дорастем? — Кирилл повел бровями.

— Мысли шире, до международных проектов. Но, как я сказал, нюансов слишком много.

Все сидящие за столом переглянулись. Кажется, одна я здесь не понимала, о чем идёт речь. Почему Сережа говорит и ведёт себя так, будто собирается отправить нас в космос? Мы всего лишь небольшое локальное пиар-агентство. Приехали, чтобы выставить пригород Сочи в выгодном свете перед властями. Какие же здесь могут быть проблемы?

Нет, пора сокращать время любования Сергеем. В такие моменты, кажется, жизнь проходит мимо меня. И карьера тоже.

— Что ж, на этой многообещающей ноте предлагаю отправиться непосредственно к Левинскому. Ночью я набросал небольшой план нашей работы, нужно согласовать с ним, распределить обязанности, — Сергей вновь привлёк внимание к своей персоне и, вложив в папку со счётом несколько купюр за свой завтрак, встал из-за стола.

Растерянность почти сбила меня с ног. Я выждала, когда все остальные встанут из-за стола и, убедившись, что все они торопливо направились за начальником вниз по лестнице, догнала Киру и схватила ее под локоть. Она обернулась, и тревога на её лице быстро сменилась ухмылкой.

— О чем это он говорил?

Подруга одарила меня многозначительным взглядом — одной лишь ей было известно, что за ним скрывалось. Когда дверь кафе на первом этаже хлопнула, она кивнула в сторону лестницы.

— Давай сначала присоединимся к остальным?

Я вздохнула, медленно закипая, и все же забрала свою куртку с вешалки и направилась вслед за Кирой вниз по лестнице. Мы догнали наших коллег уже на улице — все они выглядели подозрительно молчаливыми. Сергей шёл впереди, уже ругаясь с кем-то по телефону, а Миша обернулся, видимо, дожидаясь нас. Мы с Кирой старались держаться чуть поодаль от коллег, чтобы сохранять конфиденциальность нашего разговора.

— Я даже не хочу комментировать твою озабоченность нашим боссом, — Кира сощурилась, выдыхая морозный воздух, и оторвала от Миши, уже потерявшего к нам интерес, свой взгляд. — Но все же спрошу: когда к тебе вернётся здравый смысл?

— Я просто задумалась, — я закатила глаза, стараясь не смотреть в сторону идущего впереди Сергея. — Расскажи мне. Что не так с Левинским?

Пожав плечами, Кира ухмыльнулась.

— Насколько я поняла и насколько Сергей не драматизирует, Левинский вот уже много лет приглашает к себе разные пиар-агентства, а потом кидает их на деньги. Он взяточник и мошенник, судя по всему. Поэтому Улар всегда был в тени Красной Поляны.

Глава 5

Телефон не смолкал ни на секунду.

Уведомления всплывали на экране десятки раз за минуту, заставляя меня то и дело отрываться от работы и коситься в сторону этой бомбы замедленного действия. Никогда бы не подумала, насколько активным пользователем в соцсетях мог оказаться Тимур и сколько сообщений ему, такому угрюмому и нелюдимому, могут писать ежесекундно. Впрочем, меня это не волновало. Я лишь хотела поскорее отдать ему телефон и больше не слышать этой наглой, навязчивой вибрации.

— В конце концов, как он узнает, что мы посмотрели его сообщения?

Голос Киры раздался над моим ухом, как назойливое жужжание комара. Я закатила глаза, выдохнула и стёрла одним лишь нажатием клавиш очередной заголовок будущей новости. Она подперла голову рукой и подмигнула мне, прекрасно зная, что я её слышу.

— Отстань, — пробормотала я и сердитым взглядом уставилась в заметки планшета.

— У тебя появился шанс заглянуть в телефон красавчика-биатлониста из сборной, не последнего, между прочим, человека, а ты занудствуешь, — подруга продолжала наседать. — Просто переверни телефон экраном вверх.

Я едва не начала биться головой о клавиатуру.

— Не хочешь лезть в его телефон, залезь в свой, — Кира придвинулась ближе. — Давай его загуглим?

— И как это ты раньше не догадалась? — я поймала на себе любопытный взгляд сидящего напротив Миши и нервно вздохнула.

С другой стороны, банальное любопытство ещё никто не отменял. Не просто же так его телефон разрывается от уведомлений, а Альберт ненавязчиво намекнул нам почитать про Холменколлен. Мало ли, с кем мы делим шале? Вдруг он маньяк-извращенец? Да, именно так и есть — маньяк-извращенец-биатлонист.

Кира, уловив моё настроение, выхватила из моих рук мой же телефон и резво заклацала по экрану. Всё равно работы нет — мы сидели в офисе, как провинившиеся школьники, но на деле сегодня все справились на ура. Сережа подготовил сетку работы и распределил обязанности, Лия и Кирилл составили список потенциальных инфлюенсеров, а Миша и Никита вместе с нами разработали план ближайших мероприятий и рекламных событий. Сославшись на важную встречу, Сергей покинул офис самый первый, а Лия и Кирилл умчались на трассу — обкатывать новые лыжи. В офисе остались самые стойкие, но, по правде говоря, вот уже полчаса мы просто бездельничали.

— Смотри-ка, — Кира пихнула меня плечом, привлекая моё внимание к экрану телефона.

Взгляд сразу же наткнулся на статью от «Бернского утра». В ней говорилось о драке, произошедшей прямо на старте перед гонкой за Кубок Мира в Холлменколене. Тимур напал на своего тренера, Игоря Самойлова, «будучи под воздействием наркотического опьянения».

Мы с Кирой переглянулись и перешли по следующей ссылке.

В другой статье говорилось о том, что следов наркотиков в крови Тимура не нашли, но какое-то запрещённое для выступлений вещество всё же обнаружили, а с тренером он подрался из-за девушки.

На пятом кричащем заголовке голова у нас пошла кругом, и мы молча заблокировали мой телефон.

Итак, его вышвырнули из сборной, потому что он подрался со своим тренером, а потом у него нашли что-то запрещенное в крови… или всё же это были наркотики? В любом случае, на фото, прикрепленных к статьям, всё выглядело плачевно — разъяренный Тимур, кровь на снегу, разбитое лицо другого мужчины, видимо, того самого Игоря.

Что бы там ни случилось, едва ли не через каждый абзац проскальзывало единственное слово, отпечатавшееся в моей голове.

«Агрессивный».

— Может, пока не поздно, подыщем другое жильё? — Кира усмехнулась. — Мало ли, ещё задушит тебя во сне подушкой.

— Не дури, — я фыркнула, стараясь скрыть испуг.

— О чём это вы там секретничаете? — наконец, после долгого наблюдения, Миша подал голос.

— Не твоё дело. Как-то слишком часто ты стал совать нос в нашу болтовню.

Кира прокашлялась, отвернувшись, и тут нашу еще не начавшуюся перепалку прервал Никита, громко захлопнув ноутбук и устало потянувшись в кресле. В этот момент все мы почти синхронно бросили взгляд на настенные часы у стеклянных дверей.

Почти семь.

Ни Левинский, ни Сережа к нам за весь вечер так и не заглянули. Похоже, первого мало волновал процесс — он ставил на результат. Но куда подевался наш начальник, так ратующий за свое дело?

В какой-то момент я настолько глубоко увязла в мыслях о нем, что не сразу услышала надоедливое жужжание над своим ухом. А когда услышала — пришла в ярость.

— Ладно, плевать на статьи, теперь мы хотя бы знаем, почему его телефон так разрывается от уведомлений, — Кира поиграла бровями.

— Это не телефон, это обуза.

— Ох. Давай будем честными, подруга, если бы ты хотела, ты бы догнала его там, на стадионе, и вернула бы телефон. Ну, или сама вернулась в шале и оставила телефон на столе. Но ты этого не сделала. А потащила его с собой, — Кира схватила со стула свою сумку и, забросив её на плечо, широко улыбнулась. — Вывод один: ты хочешь, чтобы он сам за ним пришел.

Я почувствовала, как жар проходит от кончиков пальцев на ногах до кончиков ушей, и развернулась к ней, на одном дыхании выпалив:

— Да пыталась я его догнать! Пыталась! Но он просто исчез!

Никита и Миша уставились на меня с широко распахнутыми глазами. Придерживая дверь, Никита покрутил пальцем у виска. Кира фыркнула, направляясь прочь из офиса, а я, взвинченная до предела, поплелась за ней.

— Не понимаю, почему ты так наседаешь на меня с этим Лантратовым! Может, сама на него запала? — спускаясь вслед за подругой по лестнице, причитала я.

— Да потому что тебе давно пора переключиться со Сереги! — она обернулась, открывая дверь, ведущую на улицу, и в лица нам ударил ледяной вечерний воздух. Пахло снегом и стейками из соседнего ресторана. Прекрасно, я жутко голодна. — Сколько можно по нему сохнуть? Ну да, Тимур не лучший вариант, судя по этим статьям, но есть и много других вариантов. Таких, кто хотя бы имя твоё с первого раза запомнит.

Глава 6

Тимур

«Уважаемый господин Лантратов, уведомляем Вас о том, что первый этап допинг-контроля состоится 14.01.2023 в 08:00 по местному времени в филиале антидопинговой лаборатории города Сочи. Просьба явиться в строго указанное время. Перечень необходимых документов, а также адрес и контактный телефон указаны на обороте письма.

С уважением,
Майя Андреасян, секретарь допинг-центра».

Плохо пропечатанные буквы смотрели на меня с письма, валяющегося на полу, а мне так неистово хотелось его сжечь.

Мерзость.

Это даже не письмо. Это целый манифест против моих планов на Чемпионат. Это шаг назад, нет, десяток шагов, недаром мне снилась пропасть.

Допинг-контроль, самая отвратительная и самая унизительная процедура, была последним гвоздём в гробу моей карьеры. Но я продолжал биться в закрытую крышку, наивно уверенный в том, что на глубине нескольких метров под землёй кто-то ещё сможет меня услышать.

И я не опускаю руки.

— Приятель, тебе ведь не за что переживать, — Андрей, лениво развалившийся в кресле моей спальни и потягивающий свой смузи, не унимал попыток меня утешить.

Выдохнув и подтянувшись в скручивании на полу, я искоса уставился на друга. Небольшая тренировка на пресс не входила в мои планы перед сном, однако злость нужно было куда-то девать. Проблема заключалась лишь в том, что Андрей зря притащился сюда. Попасть под горячую руку сейчас проще простого. А мне совсем не хочется срывать на него свой гнев. У меня не было свободных минут для него.

— В конце концов, все прекрасно знают, что ты абсолютно чист. Сколько раз тебе приходилось терпеть боль, жар и прочее дерьмо только из-за того, что состав большинства таблеток сомнительный. Никто не заморачивается над этим так, как ты.

Я усмехнулся и, закинув руки за голову, выполнил последний подход. Пресс горел, на лбу выступили капли пота, но ожидаемого эффекта не возникло — никакого эндорфина или хотя бы намёка на приподнятое настроение.

Быстро встав с пола и размяв шею, что затекла от неудобного положения, я бросил беглый взгляд на часы. Половина одиннадцатого. Через двадцать пять минут нужно ложиться спать, а Женя не появлялся в шале с вечера.

— Где его черти носят? — рявкнул я, кивнув на дверь. — Завтра сбор в семь. Я больше не стану выгораживать его перед тренером.

— Ты про Женю? — Андрей приподнял бровь. — Он у парней в шале. Вынюхивает, кому ещё пришло заветное письмо.

В горле у меня пересохло. Но я улыбнулся, и пусть улыбка эта напоминала оскал, плечи Андрея на миг расслабились.

— Это персональное приглашение, — выдавил я с трудом. — Ты что, не понимаешь? Всё это дел рук Игоря. Он не успокоится, пока не вышвырнет меня из биатлона. Масс-старт, итоги которого повлияют на проход в сборную, семнадцатого. А за три дня до этого мне вдруг назначают допинг-контроль. И ты всерьёз считаешь, что я буду чист? Игорь влиятельный сукин сын, если он захочет подкупить лабораторию, он сделает это. Как сделал это три года назад.

Мысли в голове закипали, как в котле, отчего даже дышать удавалось с трудом. Всё вокруг затмевала злость. Ненавистью к этому человеку была пропитана каждая клетка моего тела — она же меня отравляла. Нет ничего хуже этого чувства. Ненавидеть — сжигать себя заживо изнутри день за днем, прекрасно понимая, что рано или поздно этот пожар перекинется на других. И в этом будет только твоя вина.

Приходится каждый раз брать эмоции под контроль. И с каждым разом это даётся с большим трудом. Провоцирует даже самая ничтожная мелочь.

С этим надо что-то решать.

— Да брось ты, этой истории с Вероникой уже три года, — Андрей лениво откинулся на спинку кресла и вытянул ноги. — Не думаю, что он имеет к этому отношение.

Имя вспыхивает в душе новым пламенем гнева. Так горят воспоминания: кольцо на изящном безымянном пальце, счастливый смех, испуганный взгляд и «ты всё не так понял», произнесённое когда-то любимыми губами… Меня передёрнуло от отвращения, и я громко цокнул языком, зарываясь пальцами в волосы. У меня уже давно нет к ней даже злости, но вспоминать ту ночь всё ещё мерзко.

— Может, приглашение на допинг-контроль наоборот к лучшему? У тебя появился шанс доказать всему миру, что ты абсолютно чист.

— Три года я пытался добиться допинг-пробы, а теперь перед отборочными меня вдруг приглашают на тест? — я фыркнул, качая головой.

— Ты во всём ищешь только плохое, приятель…

Дверь в мою спальню в этот же миг распахнулась, прервав речь Андрея и заставив меня разозлиться ещё сильнее. Женя, заметив мой сердитый взгляд, вскинул ладони в знак капитуляции и вошёл в спальню, тихо прикрыв за собой дверь.

Я сощурился, оглядывая его вид. Пьяным он не выглядел точно. По крайней мере, создавал впечатление абсолютно трезвого человека.

— Не надо так на меня смотреть, я был на разведке, — шикнул он, подходя ко мне.

Где-то за моей спиной фыркнул Андрей.

— Мы все в одной команде, а ты так говоришь, будто как минимум к шведам вылазку совершал.

— Подожди, — я поднял указательный палец и хмуро взглянул на Женю. Тот выглядел расстроенным. — И что парни говорят?

— Все обсуждают твоё письмо, — Женя обошёл меня и рухнул, даже не сняв куртку, на мою кровать. Я поморщился. — Вернее, твоё выступление в тренерской. Злорадствуют. Все знают, кто приложил к этому руку.

Не было смысла задавать вопрос, на который я уже знал ответ, и все же зачем-то его озвучил:

— Так никому из них уведомление не пришло?

Приподнявшись на локтях, Женя одарил меня сочувственным взглядом. Проклятие. Последняя крупица надежды растворилась у меня на глазах. Мне не видать возвращения в сборную и уж точно не мечтать о международных соревнованиях. Это полный провал.

— Больше ничего не говорите, — сглотнув, процедил я. — Я не хочу это обсуждать.

— Ладно, — Женя уставился в потолок, раскинув руки в стороны. — Если тебя это утешит, я тоже подавлен.

Глава 7

Саша

У меня почти получилось.

Почти.

Получилось.

Шатко балансируя на краю держащегося на честном слове стула, я отчаянно пыталась поймать связь, которая, на самом-то деле, прервалась далеко не у меня. Но и здесь, почти в лесу, высоко в горах, едва ли можно было говорить о хорошем соединении с человеком, находящемся в другом полушарии, тоже в лесу, тоже высоко в горах.

Антон увлечённо о чем-то рассказывал, а я слышала лишь обрывки его фраз. Но каждый раз, когда рука с телефоном застывала у самого края оконной рамы, до моего слуха долетали полноценные предложения. Брат, кажется, даже не подозревает, что сейчас я буквально нахожусь на грани жизни и смерти. Наверняка сидит себе на каком-нибудь валуне, смотрит в раскинувшееся перед ним небо, обгоревшие на южном солнце плечи оттягивает рюкзак, на губах играет беспечная улыбка... а я вот-вот рухну на пол и что-нибудь себе сломаю!

—... в общем, этот Энтони крутой мужик. У нас с ним сразу коннект случился, нас даже зовут почти одинаково! В общем, если всё получится, через неделю мы вместе полетим в Сидней, а оттуда ко всем достопримечательностям — Маунт-Пикапин, и дальше на север — Большой Барьерный Риф, Улуру... думаю, на Дарвине остановлюсь. Жаль, Энтони не составит компанию, парень женился недавно, ему самому то ещё путешествие предстоит. Её зовут Элейн, такая красотка!

— Стой-стой, — смахнув со лба вьющуюся прядь, я широко распахнула глаза. — Какой Сидней? Какой Энтони? Да ты ведь только в Индию приехал!

— Забудь про Индию! На нее нужно много энергии, — брат вздохнул, а следом за ним и я. — А Австралия мне по духу ближе. Там можно вообще не напрягаться. Сёрфить, пить банди и наслаждаться жизнью.

— Ты говоришь так про каждую страну! — возмущённо воскликнула я, едва сдерживая себя, чтобы не начать ругаться. — Кто вообще такой этот Энтони? Ты можешь ему доверять? Черт, не могу поверить, мы хотя бы были на одном материке...

Ответа не последовало. Я крепко зажмурилась, молясь лишь о том, чтобы связь не прервалась именно сейчас, и настороженно спросила:

— Антон? Ты здесь?

— Извини, — брат усмехнулся, — ждал, когда ты успокоишься.

Но гнев во мне только закипал.

— Как я могу успокоиться? Ты родителям-то сказал? Променял родную сестру на какого-то проходимца из Австралии!

— Не говори так, это ведь я был тем, кто настоял, чтобы родители купили тебя у цыган.

— Интересно, как ты это сделал, если мы с тобой двойняшки, дурак.

— И ты продолжаешь в это верить? — Антон хохотнул.

— А работа? Я до сих пор не понимаю, как с твоим образом жизни ты умудряешься еще и брать заказы на удаленке.

— Саша, не начи... ко... лёт... недель, — речь стала прерываться, помехи на линии усиливаться, а он все продолжал говорить, не понимая, что я совсем его не слышу.

Нервозность только возросла, когда в кухню вошла сонная и помятая Кира. Я бросила на неё беглый взгляд, а она уставилась на меня, как на умалишенную. И лишь когда до её слуха донеслись обрывки фраз из моего динамика, она понимающе кивнула и села за стол, уронив голову на сложенные руки.

— Я не слышу тебя! Не слы-шу! — рявкнула я брату, отстраняя телефон от себя как можно дальше. — Но если сейчас ты слышишь меня, то знай, ты — последний предатель. Свалить на другой континент за пару недель до нашего дня рождения — подло, и я тебя не прощу!

Всё во мне кипело обидой, а та едва не обернулась горькими слезами, когда вслед за попытками Антона ответить хоть что-то членораздельное послышались короткие гудки.

Вдруг я снова стала маленькой девочкой, стоящей на стуле в слезах и красивом платье в цветочек вперемешку с каплями крови моего брата, смотрю в окно на улицу, где машина скорой помощи увозит его в больницу. После того злосчастного утра мы друг другу пообещали — где бы мы ни были, в каких частях света ни оказались, наш день рождения каждый год будем отмечать только вместе.

Все двадцать четыре года до этого у нас отлично получалось. Тогда какая к чёрту Австралия!?

Обессиленная, я спустилась со стула и, прикрыв глаза, привалилась плечом к деревянному кухонному столбу.

— И куда он сваливает на этот раз? — послышался хриплый голос подруги.

— Даже не спрашивай, — отмахнулась я, но, вдруг вспомнив события минувшей ночи, с прищуром уставилась на подругу. — А ты когда вернулась? Выглядишь так, словно здесь и не ночевала.

Кира усмехнулась, прикусив губу и покачав головой. Блеск её карих глаз, спутанные каштановые волосы и румянец на щеках говорили только об одном — этой ночью у неё однозначно был секс.

Но почему она не хочет говорить — с кем именно? Мы всегда делились друг с другом секретами.

Это меня насторожило, и, подойдя к столу и приземлившись на стул, я уставилась на Киру в немом ожидании. Она сморщила нос, отвернувшись.

— Только не начинай меня пытать, — проворчала она. — К тому же, это был просто секс. Без обязательств, без обмена номерами и прочего. Однодневный курортный роман, вот и все. Подцепили друг друга в «Вилке», между прочим.

Она говорила слишком быстро. И слишком много. Один из главных признаков лжи. Вот только, к сожалению или к счастью, мне не нравилось выпытывать что-то у людей. Правда, если она того стоит, рано или поздно все равно всплывёт. А Кира частенько практиковала секс без обязательств. Я не собиралась к ней придираться.

— Так что там с днем рождения? Паршивец решил тебя бросить? — она вновь повернулась ко мне, и, честно говоря, это был первый раз, когда я не чувствовала облегчения от смены темы. — Я сама его прикончу, если он не вернется домой! Кто, как не твой братец, может закатывать такие потрясные вечеринки? Да я свой день рождения не жду так, как ваш!

Внезапно из прихожей послышался звук захлопывающейся двери, а следом — мужские голоса. Тело моё мгновенно напряглось. Кира засияла, улыбаясь во все тридцать два, довольная тем, что у нас наконец получилось пересечься с соседями, а я бросила испуганный взгляд на часы. Чуть больше девяти утра. Почему они вернулись так рано?