Сделаю тебя плохой

ГЛАВА 1.

Рита

— Ну, ты и козел! — кричу вслед уносящемуся мотоциклу, который только что окатил меня водой из лужи.

Стою посреди тротуара, чувствуя, как вода стекает по ногам. Платье. Мое идеальное платье, за которое Ирка мне голову оторвет, выглядит так, будто я в нем упала в канаву.

Вдруг мотоцикл резко тормозит, стопы вспыхивают красным, и парень, уверенно спрыгнув, направляется ко мне.

Упс!

Он снимает шлем и первое, что притягивает мой взгляд – это его глаза. Неприлично голубые, как небо летом, когда облаков нет вообще. Не те блеклые, с которыми встречаешься повсюду, а глубокие, как будто туда можно провалиться. Они смотрят с наглой, самодовольной улыбкой, и в них нет ни капли раскаяния.

Парень высокий. На голову выше меня, а я, между прочим, на каблуках. В широких плечах, в этой черной кожанке он выглядит так, будто вылез из рекламы мотоциклов: яркий, вызывающий, уверенный до невозможности. Светлые волосы слегка растрепаны. Небрежные, но точно уложенные. Каждая прядь кричит: «Да, я потрясающий, смирись».

Я бы даже сказала, что он красивый, но его ухмылка все портит. Тонкая, насмешливая и до безумия уверенная.

— Ты что-то сказала? — спрашивает он с легкой хрипотцой.

У него такой голос, который принадлежит героям плохих романтических фильмов и парням, которые знают, что могут получить любую.

Осматривая меня своим пронзительным взглядом, он уже в своих мыслях имеет меня во всех позах.

И это раздражает. Настолько, что я хочу быть единственной девушкой, которой плевать на его взгляд и ухмылку.

— Да, сказала! — выпуливаю я, прожигая его взглядом. — Ты вообще смотришь, куда летишь?

— Не заметил тебя, — усмехается он.

— Ах, не заметил?! Да ты… да это же просто! — у меня нет слов.

И обида накрывает с головой.

Отличное начало вечера, особенно после того, как я застала Вадика с той...

Ух, какого хрена я вообще прусь в этот клуб?

— Тебя подвезти? — говорит он, будто ничего и не случилось.

— Нет, я еще хочу пожить, — бросаю я, глядя ему прямо в глаза.

На его губах играет усмешка. Он делает шаг ко мне, и я вдруг чувствую, что его присутствие слишком…

Слишком близко.

— Твое дело, принцесса, — ухмыляется он и надевает шлем. — Но, если что, мотоцикл работает. Вдруг передумаешь?

Пока он идет к своему байку, я откровенно пялюсь на его зад. Да, ничего такой.

Провожаю уезжающего наглеца хмурым взглядом и чувствую, как в сумке вибрирует мой телефон. Достаю его и недовольно вздыхаю.

Вадик уже весь телефон оборвал, и почему я еще не внесла его в черный список?

Сбрасываю звонок, врубаю авиарежим и достаю из сумки бумажные платочки. Пытаюсь очистить платье, но пятна становятся еще больше.

Черт!

Хочется проораться от навалившихся проблем. Стою посреди пустой улицы и сжимаю руки в кулаки.

Так, ладно, Рита, соберись. Надо только дойти до клуба, в туалете я приведу себя в порядок и оторвусь на всю катушку.

Цокая каблуками по тротуару, я медленно направляюсь к модному клубу, в котором сегодня тусят мои подруги. Я не планировала к ним присоединяться, но застав Вадика с другой, решилась.

Как же умело он вешал лапшу мне на уши. Люблю, троллейбус куплю. Ага, очередное трепло!

На глазах выступают удушающие слезы. Я торможу и поднимаю голову вверх, смотрю на звездное небо и моргаю.

Хватит уже, наплакалась.

Взяв эмоции под контроль, я продолжаю путь.

Клуб. Наконец-то. Перед входом очередь, но она двигается быстро. Я уже представляю, как захожу внутрь, привожу себя в порядок и заказываю что-нибудь ледяное. Но мечты разбиваются о реальность, когда прямо передо мной встает амбал в черной футболке.

— Не проходите по дресс-коду, — басит он.

— Что? — я приоткрываю рот от удивления.

— У вас платье мокрое, — кивает он на мои ноги.

Потрясающе.

— Слушайте, меня уже ждут подруги. Я только в туалет и все исправлю!

— Не проходите, — повторяет он, словно робот.

— Гер, ты что, не знаешь, что мокрое платье – это новый тренд? — раздается позади охранника знакомый голос, и я тут же напрягаюсь. — Или боишься, что она весь клуб затмит?

Из-за спины амбала выглядывает тот самый мотоциклист. Он улыбается – не столько мне, сколько всей ситуации. Охранник бросает на него взгляд и фыркает.

— Ладно, проходите, — ворчит он, отступая в сторону.

— Добро пожаловать, принцесса, — говорит этот наглец.

Ехидно скривившись, я прохожу внутрь, во мне клокочет злость. Неужели сегодняшняя ночь может быть еще хуже?

Только вхожу в зал, как меня за руку хватает Лена.

— Рита! Ты че опаздываешь? О, боже, что с тобой? — взгляд подруги растерянно исследует меня.

— Закажи мне коктейль, и где тут туалет?

— Там.

Я направляюсь в сторону, куда указала Ленка.

Толкаю темную деревянную дверь и сразу же подхожу к раковине. Задираю платье по пояс, подставляю легкую ткань под воду, застирываю платье. А затем прохожусь мокрыми пальцами по верхней части.

Слышу стук двери, но не оборачиваюсь.

— Вот это задница, — присвистывает кто-то за спиной, и я немею от страха. — И трусы какие зачетные. Да ты подготовилась, принцесса.

Я оборачиваюсь.

Наглец проворачивает замок.

— Что ты делаешь? — я опускаю влажное платье дрожащими руками.

— Знаешь, обычно я так никогда не делаю, — блондин приближается ко мне, его нахальный взгляд пожирает меня. — Но ты какая-то другая. Зацепила меня. Вот пришел извиниться.

— Извиняйся и проваливай, — отступаю к стене.

— Тогда раздвигай ножки, я буду очень глубоко извиняться.

ГЛАВА 2.

Рита

— Че-го? — недовольно взвизгиваю я.

— Хочу тебя, — парень медленно приближается ко мне, его руки ложатся на ремень джинсов.

— Ты офигел?!

Он на секунду тормозит, осматривая меня жадным взглядом.

— Окей, я все понял. Ты не такая, да? — ядовито усмехается он и снова начинает приближаться. — Тогда давай по-другому. Я угощу тебя самым вкусным и дорогим шампанским, посидим в випке, потанцуем, покурим кальян. А потом поедем ко мне. Не любишь мотики? Закажу такси бизнес класса, да хоть лимузин. У меня будем делать, что пожелает твоя душа: посмотрим фильмы, послушаем музыку, потанцуем, выпьем, ты расскажешь про себя, я внимательно выслушаю. А потом я так тебя вытрахаю, что ножки свои стройные свести не сможешь.

От такой триады моя челюсть пикирует на пол.

— Тебе точно понравится эта ночь, принцесса.

Парень останавливается совсем близко, облизывает свои губы, пожирает меня уверенным взглядом.

— Я сейчас как врежу тебе по яйцам, тебе тоже понравится эта ночь, — шиплю я.

Он недовольно кривится, но отступает.

— Не надо по яйцам. Они любят нежность и ласку. Пальчиками, а лучше язычком.

С его довольного лица не сходит ехидная улыбочка.

Я резко срываюсь с места и подбегаю к двери, пока проворачиваю замок, мне летит в спину:

— Беги, беги. Только все равно будешь моей!

Даже не обернувшись, я как ошпаренная вылетаю из женского туалета. За малым не сбиваю с ног незнакомку, спешащую мне на встречу.

Я врываюсь в зал, будто за мной охотится стая голодных волков. Музыка гремит так, что вибрация ощущается в ребрах. Воздух пропитан запахом алкоголя, парфюма и чего-то сладковатого – кальян, скорее всего.

Сканирую взглядом толпу и быстро нахожу девчонок. Они, как всегда, оккупировали барную стойку. Лена уже активно флиртует с каким-то брюнетом, а Катя с серьезным видом изучает коктейльное меню.

— Где мой коктейль? — строго спрашиваю я, когда подхожу к подругам.

— Ой, Рит, прости, — виновато улыбается Лена и стреляет глазками на брюнета, — я забыла.

Бармен, молодой парень с модной укладкой и татухой на шее, склоняется к нам.

— Что-нибудь особенное?

— Виски с колой, и сделайте это двойным, — машу рукой, прежде чем Катя успевает предложить что-то модное вроде коктейля с блестками.

Лена смотрит на меня с любопытством.

— Рассказывай. Что случилось?

— Случился один наглый козел на мотоцикле, — выпаливаю я. — Окатил меня из лужи, потом еще и в туалет заявился!

— В туалет? — Катя широко открывает глаза. — Зачем?

— Ну, явно не извиняться зашел, — мрачно замечаю я.

— Рит, я знаю, тебе везет на всяких психов, но этот уже побил все рекорды, — Лена качает головой.

— Психов? Вы не обо мне, случайно, говорите? — нашу толпу разбавляет одногруппник Тимур.

— Нет, тебе мы уже перемыли косточки, — язвит Катя.

Бармен ставит передо мной мой стакан, я делаю глоток и чувствую, как холодная жидкость становится теплой и согревает изнутри. За первым глотком тут же следует второй.

Осматриваюсь по сторонам, народа в клубе тьма.

Но тут я натыкаюсь взглядом на белобрысую макушку. Парень стоит в лаундж-зоне и общается со своими друзьями. Я прожигаю его спину огненным взглядом, наблюдаю, как под темной футболкой перекатывается рельеф мышц.

Симпатичный. Если рот не открывает.

— О, боже, тут Лекс! — верещит Катька и впивается худыми пальцами в мое предплечье.

— Кто? — переспрашивает Лена и встает ближе к нам, пока ее брюнет куда-то свалил.

— Лекс, — Катя тычет пальцем как раз в лаундж-зону, — вон тот блондинчик в черной футболке с татухами на руках.

Катя удивленно смотрит на нас, как будто мы так же, как она, должны сейчас пúсаться кипятком от этого самого «Лекса».

— Этот Лекс и есть тот псих из туалета, — спокойно говорю я.

— Ого!

— Да? — заглядывает в мое лицо Ленка.

— Да!

— Говорят, он в постели – Бог. Может трахаться всю ночь напролет. И девчонки под ним кончают по два, а то и три раза.

— Такого не бывает, — прыскает от смеха Лена. — Всю ночь член стоит?

— Да! — кивает Катя.

— А ты откуда знаешь? — с издевкой спрашиваю я.

— Сестра одногруппницы хвасталась. Говорит, еле выползла из-под него.

Я недовольно морщусь.

— Давайте поговорим о чем-то более интересном.

Я залпом опустошаю бокал.

— А лучше пошлите танцевать! — радостно прикрикивает Катя и тащит меня в сторону танцпола.

Я только и успеваю оставить пустой стакан не барке.

Мы сливаемся с толпой. Басы отзываются в сердце, я закрываю глаза и поддаюсь потокам музыки. Выпитый алкоголь расслабляет, я отпускаю все проблемы.

Поднимаю руки и танцую, виляя бедрами. Не специально, мое тело самостоятельно двигается, словно мной управляет кукловод.

Кто-то в толпе толкается, я не обращаю на них внимания. Только приоткрываю глаза и вижу, как Ленка танцует с брюнетом в обнимку. Катя врывается рядом.

Вдруг ощущаю, как сзади кто-то слишком близко приближается. Сильные руки уверенно ложатся на мою талию. Резко оборачиваюсь и замираю.

Передо мной снова он – тот самый наглец с мотоциклом.

Лекс.

Его дерзкая ухмылка все так же на месте, только теперь она стала еще шире.

— Попалась, принцесса, — его голос раздается так близко, что я чувствую вибрацию у себя в груди.

— Ты?! — я пытаюсь отстраниться, но его руки по-прежнему держат меня.

— Я! Скучала по мне? — он наклоняется еще ближе, его губы почти касаются моего уха.

Я закатываю глаза, но мой внутренний голос предательски шепчет, что этот парень слишком уверенно выводит меня из равновесия.

— Слушай, хватит меня преследовать. Это уже не смешно.

— Преследовать? — он хмыкает. — Это ты ко мне бежишь, просто сама еще об этом не догадываешься.

Я открываю рот, чтобы ответить, но тут парень хватает меня за руку и тащит ближе к бару.

ГЛАВА 3.

Рита

По спине бегут мурашки.

Лекс вообще не двигается, просто смотрит на меня, его взгляд такой уверенный, что мне хочется отшвырнуть этот бокал шампанского.

Но я держу себя в руках. Не сейчас.

— Боюсь? — с насмешкой повторяю я, поднимая бровь. — Это тебе стоит бояться, «золотой мальчик». Я точно не собираюсь быть твоей игрушкой.

Лекс усмехается и слегка наклоняется ко мне, его взгляд пожирает меня.

— Игрушкой? Не, не, не, игрушек у меня предостаточно, — он качает головой. — Тебе просто не хватает смелости признать, что я могу тебе понравиться.

Такой дерзкий. Такой непокорный. Ненавижу его за это.

— Ты еще не понял, что я не твоего поля ягодка?

Лекс коварно улыбается. Он опирается рукой на стойку бара, не отрывая от меня глаз.

— А ты, значит, эксперт по полям? — с блеском в глазах стебется он. — С каждым твоим словом я убеждаюсь сильней: еще какая моя.

Его голос с хрипотцой. Если бы я не знала, что он наглый, я бы подумала, что он опасен. В хорошем смысле.

Он специально меня злит. Я знаю это.

Но мне чертовски сложно сохранять спокойствие. Мой взгляд невольно скользит по его расслабленной позе, по плечам, по простой черной футболке, которая сидит так, будто создана для него.

— Ты так в себе уверен, да? — цежу я, прищуриваясь. — Думаешь, если ты можешь получить любую, то и я перед тобой прогнусь? Не дождешься, мажор.

Его лицо остается расслабленным, но в глазах появляется вызов.

— Любую? — шепчет он, его голос звучит так, будто мы остались одни в этом шумном клубе. — Да, любую. Но тебя я не просто хочу, ты с ума меня сводишь. И чем больше ты сопротивляешься, тем интереснее.

— Я тебе не трофей для коллекции, — резко парирую я, сжимая кулаки, чтобы не врезать ему прямо сейчас.

— Трофей? Нет. Ты – мой личный «Оскар».

Почему он так уверен, что ему все можно? Почему я должна терпеть эту его самоуверенность?

— А ты не боишься, что обломаешь зубы об этот «Оскар»?

— Ты забавная.

Он мне на нервы действует, и чертовски эффективно.

— Я не могу понять, ты себя так ведешь с каждой девушкой или мне особое внимание досталось?

Лекс откровенно смеется, и этот звук с легкой хрипотцой пробивает меня насквозь.

— Я же уже говорил, вот чем ты слушаешь? Нравишься ты мне, поэтому и внимание к тебе особенное.

Его нахальная улыбка – последняя капля.

Мое сердце стучит так быстро, и я боюсь, что оно сейчас вырвется наружу. Но вместо того, чтобы показать слабость, я делаю шаг назад, намеренно разрывая этот порочный круг напряжения между нами.

— Советую перестать пытаться затащить меня в свою постель. Я не из тех девчонок, которые падают к твоим ногам.

Он не двигается, но я замечаю, как его улыбка становится шире, а в глазах загорается искра, которой там не было раньше.

— Пока не падаешь, — бросает он, наклоняясь ближе. Его губы почти касаются моего уха, а голос звучит низко, хрипло. — Но ты уже в моей власти.

Мне хочется залепить ему такую смачную пощечину, чтобы звук эхом пронесся по всему клубу.

Вот только в следующий момент Лекс внезапно отстраняется и, к моему удивлению, протягивает руку.

— Один час, — говорит он, смотря мне прямо в глаза.

— Что?

— Один час. Если через час ты все еще будешь считать меня мажором, я от тебя отстану, — его губы изгибаются в коварной насмешке. — Ну?

Я смотрю на его протянутую руку, а потом на него, чувствуя, как во мне закипают эмоции.

Это шутка? Или он всерьез?

— Ты спятил? — спрашиваю я, скрещивая руки на груди.

— Нет, просто уверен в себе. Ну что, принцесса? Бросишь мне вызов или снова струсишь? Сбежишь, как сбежала из туалета?

Его вопросы звучат как вызов, и я понимаю, что теперь уже дело не только в нем.

О, как же мне хочется поставить этого наглеца на место. Сто пудов он разбил столько сердец, что я обязана отомстить за девчонок, которые не смогли устоять перед его соблазнительными чарами.

И еще: если я откажусь, он сочтет меня трусихой. И что-то внутри меня, горячее и упрямое, не дает мне просто развернуться и уйти.

— Хорошо, — говорю я уверенно, глядя в его голубые глаза. — Покажи, на что ты способен, ма-жор-р-р-р!

Лекс довольно усмехается, и я чувствую, как весь клуб будто бы замирает вокруг нас.

Мы пожимаем руки.

Игра началась.

ГЛАВА 4.

Рита

Мы выходим из клуба. Лекс уверенно идет впереди, я держусь чуть поодаль.

Украдкой осматриваю его. Уверенный, расслабленный и сильный. Как будто весь мир принадлежит ему.

Ночь прохладная, воздух ползет по коже.

— Ну, что дальше? — спрашиваю я, скрещивая руки на груди.

Лекс бросает на меня взгляд, полный легкой насмешки.

— Увидишь. Ты уже согласилась, обратного пути нет.

— Пока ничего впечатляющего, — фыркаю я, стараясь держаться спокойно.

Он вдруг останавливается и поворачивается ко мне.

— Ты быстро хочешь результат. Терпение, принцесса.

Снова это его «принцесса».

— Вообще-то у меня имя есть! Принцессами будешь своих послушных заек называть.

Парень расслабленно посмеивается, а потом делает резкий шаг ко мне.

Я машинально отступаю назад.

— И как же тебя зовут?

— Угадай, — с вызовом произношу я.

Он осматривает меня с головы до ног. И от такого пронзительного взгляда мне становится не по себе.

— Замерзла?

— Что?

— У тебя мурашки.

Я потираю оголенные предплечья.

— Я не замерзла, — стараюсь контролировать дрожащую челюсть, чтобы зубами не клацать.

— Значит, они от меня? — коварно усмехается Лекс и стягивает с себя кожаную куртку. — Надень.

Я не шевелюсь.

Он шумно выдыхает и быстро сокращает спасительное расстояние между нами.

Резкими движениями, Лекс накидывает свою куртку мне на плечи. Я сразу попадаю в облако его духов.

— Ну, у такой стервочки, как ты, должно быть красивое имя, — загадочно произносит он, глядя мне в глаза.

— Три попытки.

— Валерия?

— Мимо.

— А первая буква?!

— Не заслужил.

Лекс моментально кладет руки мне на талию и вжимает меня в свое крепкое тело.

— А как заслужить? — шепчет он и облизывает свои губы.

— Убери от меня свои руки, — недовольно цежу я и резко перехватываю его ладони, которые уже нагло устремляются к моей попе.

Он убирает руки, не переставая довольно улыбаться.

— Убрал. С тебя первая буква.

Я недовольно прищуриваюсь.

Ах ты ж…слов приличных не хватает.

— «М».

— Интересно. Но продолжим позже, время не ждет.

Я закатываю глаза, но не успеваю ничего сказать, потому что он берет меня за руку и ведет в сторону припаркованных машин.

— Это твоя идея – доказывать, что ты не пустышка, — бросаю я, следуя за ним. — Так что будь добр, удиви. И поскорее.

— Я и так тебя удивляю, — парирует он, оглядываясь. — Например, тем, что ты до сих пор не ушла.

И, правда: почему я еще здесь? Мне же ясно, что он наглый, самовлюбленный мажор. Но почему-то мне интересно, чем все это закончится.

Может, я просто хочу его проучить? Или…

— Я не ушла, только потому, что хочу посмотреть, как ты провалишься.

— Мария?

— Не-а.

Мы останавливаемся у машины: блестящий черный кабриолет, будто сошедший с рекламного постера.

Конечно, у такого, как Лекс, должна быть такая тачка.

Он открывает пассажирскую дверь и ждет, когда я сяду.

— Еще один штамп: дорогая тачка, чтобы впечатлить? — язвлю я, ставя руки на пояс.

— Не хочешь, можем пройтись пешком, — он пожимает плечами. — Но тогда в свой час ты потратишь половину времени на дорогу. Да и твои каблуки не выдержат долгой прогулки.

Я тихо чертыхаюсь и сажусь. Лекс обходит машину и садится за руль.

— Имей ввиду, что у меня в сумке перцовый баллончик, — произношу я твердо и внимательно наблюдаю за парнем.

— Имей ввиду, что у меня в багажнике бита.

За-ши-бись!

— Куда мы едем? — спрашиваю, когда он трогается с места.

— Увидишь, — его ответ бесит своей загадочностью.

Мы едем по извилистым улицам города, и я начинаю понимать, что Лекс явно что-то задумал. У него точно есть план.

Машина мчится, обгоняя одинокие ночные авто, а ветер срывает мысли, оставляя только вопросы: куда мы направляемся?

— Хочу еще подсказку, — неожиданно говорит Лекс, глядя то на меня, то на дорогу.

— А ты скажешь, куда мы едем? — спрашиваю я, чуть разворачиваясь к нему.

Лекс улыбается уголками губ, следит за дорогой.

— Ты же любишь сюрпризы. Терпение – это тоже талант.

— Это значит «нет»?

— Это значит «нет», — кивает Лекс.

— Ну, тогда остаешься без подсказки.

Я отворачиваюсь в сторону, но внутри чувствую легкое возбуждение. С Лексом невозможно расслабиться. Все время кажется, что вот-вот случится что-то, что заставит тебя выйти за рамки привычного.

Через пятнадцать минут мы подъезжаем к какому-то зданию, похожему на старую мастерскую. Я смотрю на него с подозрением, но Лекс выглядит абсолютно спокойным. Он паркуется и выходит, кидая мне ключи.

— Открывай.

— Что это за место? — спрашиваю я, подходя к двери.

— Ты сказала, что я штампованный. Пойду против штампа.

ГЛАВА 5.

Рита

Внутри оказывается нечто совершенно неожиданное: большая комната с высокими потолками, увешанная картинами и фотографиями. По центру: мольберты, один из которых явно кем-то заброшен на полпути.

— Это что, студия? — удивленно спрашиваю я, оглядываясь.

— Моя студия, — отвечает Лекс, подходя ближе.

— Ты рисуешь? — мой голос звучит громче, чем я хотела.

— А ты думала, у меня только тачки на уме?

Лекс берет кисть с мольберта, проводит ею по холсту, добавляя легкий штрих. Я не могу оторвать глаз от его рук. Они выглядят такими уверенными, такими точными, что мне становится немного не по себе.

— Зачем ты привез меня именно сюда?

Он откладывает кисть и поворачивается ко мне.

— Чтобы ты увидела, что на самом деле я не шаблон и не пустышка.

Я молчу, пораженная его словами. Он делает шаг ближе. Его взгляд опускается на мои губы.

— Но ты не должна просто смотреть. Ты должна участвовать.

— Участвовать? — я хмурюсь.

— Да, — он берет другую кисть и протягивает ее мне. — Нарисуй что-нибудь.

— Я??? — я смеюсь, не в силах скрыть свое удивление.

— Ты, — он улыбается, но в его глазах уже привычный для меня вызов, — или ты боишься?

Его слова снова задевают меня. Я беру кисть, чувствуя, как внутри вспыхивает азарт.

— Посмотрим, кто здесь боится, — бросаю я и начинаю рисовать, делая первый мазок.

Лекс садится рядом, наблюдая за мной с тем же уверенным выражением.

Я не знаю, что произойдет дальше. Но одно я поняла точно: этот парень не так прост, как кажется.

Кисть в моих руках чувствуется непривычно. Я не художница, и честно говоря, не припомню, когда в последний раз рисовала что-то сложнее сердечек в блокноте. Но его самоуверенность, его вызывающая улыбка – все это не дает мне отступить.

Я делаю несколько мазков, совершенно не понимая, что получается. Но неожиданно для себя увлекаюсь: линии, цвета, текстуры. Это будто новый язык, на котором я никогда не говорила, но который почему-то начинает звучать во мне.

Лекс молчит, просто сидит рядом, наблюдая. Я чувствую его взгляд, и он действует на меня сильнее, чем музыка в клубе, чем пафосные разговоры и его крутая тачка.

— Ну, как? — спрашиваю я, выпрямляясь и поворачиваясь к нему.

Лекс прищуривается, разглядывая мою мазню.

— Честно? — в его глазах пляшет искра.

— Честно, — киваю я, ожидая очередного саркастичного комментария.

Но он удивляет меня снова.

— Это… смело, — он подходит ближе, склоняется над холстом, изучая детали. — Немного хаотично, но ты явно не боишься быть честной. Это классно.

— Ты серьезно? — я растерянно моргаю, не веря своим ушам.

— А зачем мне врать? — Лекс улыбается.

Без вызова, без насмешки.

По-настоящему.

Я украдкой бросаю взгляд на картины, что висят на стенах. Они слишком разные: на одной – нежный портрет девушки с распущенными волосами, на другой – что-то яркое, словно нарисованное детской рукой, третья вообще похожа на абстрактный вихрь эмоций.

— Это все нарисовал ты? — не выдерживаю я, поворачиваясь к нему.

Лекс поднимает взгляд от холста и усмехается:

— А кто еще?

Я замечаю, как он отводит глаза чуть в сторону. И почему-то мне кажется, что он что-то недоговаривает.

— Неожиданно, — говорю я, поднимая кисть и рисуя еще одну хаотичную линию.

Я смотрю на него внимательнее. Его привычная уверенность все еще при нем, но в ней есть что-то... неуловимо другое.

Это место. Оно не лепится на его образ.

Может, это всего лишь мое недоверие? Или он действительно прячет что-то за маской наглого мажора?

— Неожиданно? — Лекс хмурится, будто ему не нравится это слово. — Почему? Потому что я не похож на художника?

— Ну… да, — честно признаюсь я. — Ты выглядишь, как парень, который живет по формуле: «скорость, деньги, девушки». А тут… это.

Лекс на секунду замолкает, потом улыбается.

— Люди редко видят больше того, что лежит на поверхности.

— А ты хочешь, чтобы тебя видели по-другому?

Он встречает мой взгляд. Его глаза теперь такие серьезные, что я невольно задерживаю дыхание.

— Не для всех, — он чуть наклоняется, расстояние между нами сокращается. — Только для тех, кто этого действительно достоин.

Мое сердце начинает стучать быстрее, и я тут же отвожу взгляд.

— Ну, а что насчет тебя? — спрашивает он, возвращаясь к своему привычному язвительному тону. — Ты же тоже вся такая колючая, чтобы никто не догадался, какая ты на самом деле.

Я замираю. Эти слова задевают что-то глубоко внутри, и мне вдруг становится неуютно.

— Ты совсем ничего обо мне не знаешь, — резко отвечаю я, пытаясь защититься.

— Зато хочу узнать, — парирует он спокойно, но его взгляд не отпускает меня.

Мы стоим так несколько секунд, и напряжение между нами снова накаляется, но уже не так, как раньше. Теперь в нем нет раздражения, только странное, почти невыносимое ожидание.

— Ладно, твой час почти закончился, — наконец бросаю я, пытаясь вернуть разговор на прежние рельсы. — Ты собираешься удивлять меня дальше?

Он усмехается, отступая на шаг.

— Еще как.

Лекс направляется к стене, где стоит массивный деревянный ящик. Он открывает его и вытаскивает два баллончика с краской. Один протягивает мне.

— Это еще зачем? — я с подозрением смотрю на него.

— А теперь мы рисуем на стене. Вместе.

— Ты спятил? — я в легком шоке, но его азарт каким-то чудесным образом передается мне.

— А ты не хочешь оставить здесь что-то после себя? — он улыбается, бросая мне тот самый взгляд, который кажется одновременно вызовом и приглашением.

И я беру баллончик. Потому что этот парень, со всеми его странностями, начинает интересовать меня все больше.

— Хочешь еще одну правду? — вдруг спрашивает он, его голос становится чуть тише.

ГЛАВА 6.

Рита

— Иногда мне просто нужно куда-то сбежать, — Лекс проводит рукой по одной из картин, словно вспоминая что-то. — И рисование помогает. Знаешь, это как способ выдохнуть, когда все остальное не имеет значения.

Я молчу, не зная, как на это реагировать. Его слова звучат правдоподобно, но почему-то мне все равно кажется: что-то тут не так.

Эта студия… слишком уютная, слишком живая, будто ею пользуется кто-то еще. Я смотрю на аккуратно сложенные кисти, на маленький розовый мольберт в углу и на детские краски на полке.

— У тебя... необычная студия, — осторожно произношу я, стараясь, чтобы это прозвучало нейтрально.

Лекс бросает короткий взгляд в сторону той самой полки с детскими красками и тут же возвращает внимание ко мне.

— Я сказал, что это место помогает, а не то, что оно идеально мне подходит.

Я все еще сомневаюсь.

Но, честно говоря, какая разница?

Все это просто игра. Правда или ложь – неважно.

Он подходит ближе, держа в руке баллончик с краской.

— Теперь ты назови свое имя.

— Рита, — гордо вскидывая подбородок, произношу я.

— Марго-о-о-о, — тянет Лекс, смакуя мое имя. — Да, другое тебе бы и не подошло.

Я встряхиваю баллончик. Потому что это странное и немного чужое место заставляет меня почувствовать себя так, словно мне тоже нужно выдохнуть.

Распыленные следы желтой краски ложатся хаотично, но меня это не волнует. Я не художница и не пытаюсь что-то изобразить. Я просто хочу доказать ему, что не испугаюсь, что могу быть такой же дерзкой, как он.

Лекс стоит рядом. Я ощущаю его взгляд, он прожигает меня, заставляя чувствовать себя неуютно.

И все же это не неприятное чувство. Скорее, от него щекотно внутри.

— Ты знаешь, что делаешь? — спрашивает он, подходя еще ближе.

— Конечно, — уверенно отвечаю я, не отрывая глаз от стены.

На самом деле, у меня нет ни малейшего понятия, что я делаю, но ведь ему это знать необязательно.

— Ты уверена? — его голос становится чуть насмешливее.

Лекс наклоняется, и я чувствую, как его грудь слегка касается моего плеча.

Сердце начинает стучать быстрее.

Он стоит слишком близко, его горячее дыхание касается моей шеи, и это сбивает меня с толку.

— Ты нарушаешь мое личное пространство, — я поворачиваю голову к нему.

Его лицо всего в нескольких сантиметрах от моего. Слишком близко. Слишком!

Я делаю шаг в сторону, но парень тут же закрывает эту дистанцию. Лекс почти прижимает меня к одному из мольбертов.

— Лекс, отойди, — говорю я твердо, но мой голос звучит не так уверенно, как я надеялась.

— А если я не хочу? — он смотрит мне прямо в глаза, и я чувствую, как внутри все сжимается от его взгляда.

— Тогда я уйду, — бросаю я, пытаясь выглядеть спокойно, хотя внутри все скручивается от волнения.

— Ты не уйдешь, — произносит он уверенно и делает еще один шаг, полностью стирая расстояние между нами.

Его руки легко обвивают мою талию, едва ощутимо, но этого достаточно, чтобы мое дыхание сбилось.

— Лекс, — предупреждаю я, но он вдруг наклоняется ниже, и его лоб почти касается моего.

— Что? — шепчет он, его голос обволакивает меня. — Ты ведь сама этого хочешь.

— Нет, — сразу же отвечаю я.

Лекс улыбается, его губы приближаются к моим, и я на мгновение застываю. Это всего лишь секунда, но она тянется вечность. И прежде чем я успеваю что-то сказать или сделать, он целует меня.

Его губы теплые, мягкие, но этот поцелуй не осторожный. Он нахальный, как и сам Лекс, полный уверенности, будто он точно знает, что я не оттолкну его.

Но я отталкиваю.

Резко. Со всей силы.

Его руки тут же отпускают меня, и он делает шаг назад.

В его взгляде читается удивление, но тут же появляется знакомая усмешка, словно он ожидал, что это случится.

— Ты совсем чокнулся? — с недовольством шиплю я и показательно вытираю свои губы ладошкой.

— Возможно, — отвечает он, поднимая руки, будто сдается. — Но тебе понравилось.

— Ты слишком самоуверенный, — бросаю я, пытаясь сохранить хотя бы остатки достоинства.

— А ты слишком сложная, — парирует он.

Я запускаю в него баллончик с краской, но парень ловко уворачивается.

— Как я и сказала, ты наглый и самовлюбленный мажор! Думаешь, что привез меня сюда, пустил пыль в глаза, и я ноги перед тобой раздвину? — я резко срываю с плеч его куртку и бросаю вслед за краской.

— Ой, да брось, — презрительно морщится Лекс, — хватит уже набивать себе цену. Я тебе душу открыл, а ты…

— Какую душу! — насмешливо говорю я и направляюсь к выходу. — У тебя ее нет.

— Опять сбегаешь?

Я останавливаюсь и оборачиваюсь, но ничего не отвечаю. Только смотрю на него. На его уверенную улыбку, на эти глаза, которые будто видят меня насквозь.

— Ты мне противен, — шиплю ядовито и с размаха открываю дверь мастерской.

На улице сразу же окунаюсь в прохладу ночного воздуха.

Вот глупая дура! И как я могла хоть на миллисекунду допустить мысль, что он другой?!

— И куда ты поперлась? — летит мне в спину. — Решила на своих каблуках до клуба дойти? Будешь идти часа три, не меньше.

Я иду, скрестив руки на груди. Внимательно смотрю себе под ноги.

— Могу подвезти!

Оборачиваюсь прямо на ходу и показываю ему средний палец.

— Да пошел ты!

ГЛАВА 7.

Рита

Я наконец-то дохожу до своего дома. В воздухе разлита прохлада раннего утра.

Ноги жутко гудят от двухчасового марш-броска. Я уже и разулась, потому что топать на каблуках больше нет сил.

Чертов Лекс.

Чертов самоуверенный, наглый, невыносимый Лекс!

Внутри все бурлит. В одном он оказался прав: эту ночь я точно не забуду.

Заворачиваю во двор и как только подхожу к подъезду, меня бросает в ледяной пот. Весь двор словно взорвался каким-то ярким хаосом.

На деревьях висят... мои джинсы???

Нет, это не может быть.

Под кустом валяется мой желтый шарф, чуть дальше – книги из универа, их страницы перелистывает ветер. На ветке сирени красуется мой черный лифчик, как флаг поражения. Мою розовую коробку с косметикой разорвало пополам, ее содержимое растеклось по асфальту, сверкая под бледным рассветным солнцем.

В груди все сжимается.

Это шутка?

Это мой кошмар?!

Я подхожу ближе, как загипнотизированная.

Это МОИ вещи. Убеждаюсь точно.

Мои платья валяются в грязи, ноутбук лежит у подъезда, словно выброшенная ерунда. Поднимаю взгляд, и вот он – балкон.

И там стоит он. Вадик. Этот гребаный изменник.

— ТЫ СЕРЬЕЗНО?! — вырывается из меня, голос дрожит от злости.

Вадик, этот жалкий кретин, выглядит так, будто уже выпил пару бутылок пива. В руках у него сигарета, он смотрит на меня сверху вниз, и в его взгляде нет даже тени сожаления. Только мерзкая, ленивая усмешка.

— С добрым утром, Ритуля! — орет он так громко, что звук эхом бьется о стены соседних домов.

Зубы сжимаются до скрипа.

Я сгребаю несколько вещей, которые лежат у моих ног, а в голове звучит один и тот же вопрос: за что?

Воздух горчит сигаретным дымом, и мои пальцы дрожат, пока я подбираю разбросанные вещи. Моя кофта прилетает с балкона второго этажа прямо мне под ноги.

Спасибо, соседи, спасибо за участие!

Я роняю джинсы обратно в грязь и вместо этого вскидываю голову:

— Вадик! ТЫ ЧЕ ТВОРИШЬ?! — кричу я, уже не стесняясь.

Он только пожимает плечами, затягивается и выбрасывает окурок прямо вниз. Я едва успеваю отойти, чтобы он не упал на меня.

— Ты хотела свободы, вот она! — ухмыляется он и захлопывает балконную дверь.

Я едва дышу. Злость кипит так сильно, что, кажется, вот-вот вырвется из меня.

Собрав остатки вещей, поднимаюсь на четвертый этаж. Рюкзак болтается на плече, а в другой руке мои грязные кеды, шнурки которых тянутся следом, как белые змеи.

На этаже пахнет кофе. Соседи готовятся к утру, а я чувствую себя участником какого-то убогого шоу. Подхожу к двери, достаю ключи и...

Ключ не входит.

Я поворачиваю его в замке, еще раз. Ничего. Он как будто вообще не отсюда. Сердце колотится, в груди нарастает паника.

— Нет, нет, нет, — шепчу я и пробую еще раз.

Ничего. Замок заблокирован.

Ну, скотина! Сейчас я ему устрою!

Я начинаю стучать в дверь. Так громко, что дребезжат стекла подъездного окна.

— ВАДИК! ОТКРЫВАЙ, СЛЫШИШЬ?!

Тишина. Только где-то внизу хлопнула дверь подъезда. Я барабаню еще сильнее.

— ВАДИМ! ЕСЛИ ТЫ СЕЙЧАС ЖЕ НЕ ОТКРОЕШЬ, Я ВЫЛОМАЮ ЭТУ ЧЕРТОВУ ДВЕРЬ!

Подключаю уже и ноги, пинаю дверь со всей силы.

Внутри я слышу тихий смех.

— Ты сама этого хотела, — звучит его голос с другой стороны, приглушенный, но все еще отчетливый.

Я снова сжимаю кулаки и колочу в дверь, как одержимая.

Кажется, еще немного, и я точно выломаю ее.

— Вадим, открывай! Или я заставлю соседей повеселиться еще больше!

Тишина. Я слышу, как он что-то двигает за дверью. Наконец-то замок щелкает, и передо мной возникает его довольная рожа.

— Ты с ума сошла? Тут люди спят, — произносит он с раздражением, будто я первая «заварила всю эту кашу».

— Вадик, ты охренел?! — я яростно машу рукой, указывая вниз, на улицу. — Это мои вещи! Зачем ты выкинул их с балкона?

Он прислоняется к косяку двери, скрещивая руки на груди.

— А ты как хотела? Ты же сама вышвырнула меня из своей жизни, вот и я вышвырнул тебя из своей. Символично, правда?

— Ты… ты…что ты несешь? — голос поднимается на октаву, дрожит от ярости. — Я тебя бросила, потому что ты…

Я осекаюсь, глядя в его самодовольное лицо. Это воспоминание моментально накрывает меня, как удар.

— Потому что ты шлялся с этой твоей «подругой по работе»!

Его выражение мгновенно меняется. Взгляд становится холоднее, но в нем по-прежнему есть эта самоуверенная наглость.

— Слушай, я уже сто раз сказал: это ничего не значило.

— Ничего не значило?

Я вспоминаю, как застала их. Одна его рука на ее талии, вторая под юбкой. И их поцелуй, наглый и жадный.

— Ты лапал ее прямо у себя в машине, Вадим!

Он прикусывает губу, глядя на меня с небрежным вызовом.

— Ты сама виновата, — вдруг вырывается у него. — Вечно работа, вечно какие-то дела! А я хотел… черт, я просто хотел немного внимания.

— Внимания?! — я чувствую, как мое сердце валится в пятки. — И поэтому ты полез к другой? Тебе не показалось логичным просто поговорить?

— Поговорить? — он отталкивается от косяка, делая шаг ближе. — Рита, а когда с тобой вообще можно было поговорить? Ты всегда была такая… холодная. И вот где ты шлялась всю ночь? Я тоже могу тебе предъявить!

Я хватаю воздух ртом, не веря своим ушам.

— Ты сейчас мне что-то предъявляешь? После того, как изменил?

Он делает вид, что пожимает плечами, но на лице мелькает раздражение.

— Просто забавно, как ты строишь из себя жертву.

— Ты мне отвратителен, — шепчу я, чувствуя, как ярость сдавливает горло. — Просто отвратителен.

— Ты убежала, как трусиха, не захотела разобраться. А теперь вернулась и устраиваешь шоу?

— Разобраться? — нервно усмехаюсь я. — Разобраться, как ты шарил у нее под юбкой? Что по-твоему я еще не видела в твоей машине?

ГЛАВА 8.

Рита

Я тянусь за своим лифчиком, но Лекс резко дергает руку вверх, чуть приподнимая бровь.

— Отдай, — раздраженно бросаю я и встаю.

Он усмехается, словно кошка, загнавшая мышь в угол.

А потом примеряет мой лифчик на свою грудь, рассматривает его и лыбится еще шире.

Все, Рита, жди очередной «комплимент» от Лекса.

— Зачетные у тебя сиськи, Марго. Я такие люблю. Не большие, но и не маленькие. Уверен, что они идеально поместятся в моих ладонях.

Я делаю резкий шаг вперед и вырываю свой лифчик из его рук. Наклоняюсь к своему рюкзаку и запихиваю его туда.

— Че ты вообще тут делаешь? — спрашиваю я, скрестив руки на груди.

Лекс лениво пожимает плечами.

— Я же не совсем мудак, чтобы оставить тебя одну на дороге, — вроде и произносит это серьезно, а глаза горят. Ой, как горя-я-ят. — Ехал за тобой, следил издалека.

Я тяжело вздыхаю.

— Кстати, ты знаешь, что у тебя красивая походка? — продолжает он, ухмыляясь.

— Лекс, — я бросаю на него предупреждающий взгляд.

По горло уже сыта.

Он медленно проводит взглядом по моей фигуре, засовывает руки в карманы джинсов. И слегка покачивается вперед-назад.

— Если бы ты видела себя со стороны, — он чуть склоняет голову набок, голос становится ниже. — Злая, упрямая, скула подрагивает от злости. Такая дикая. Мне это нравится. Хочу тебя, знаешь это?

Я недовольно цокаю и закатываю глаза.

— Где-то уже слышала. Слушай, за то, что ты «проводил» меня на машине, тебе – сто очков. Теперь свободен.

Я вешаю рюкзак на плечо и разворачиваюсь, собираясь уйти, но он мгновенно оказывается рядом и хватает меня за запястье.

— Подожди, принцесса.

— Не называй меня так! — выплевываю я, дергая руку, но Лекс не отпускает.

— Что случилось? — его голос уже не такой насмешливый.

Я смотрю на него и ненавижу тот факт, что его близость вызывает у меня дрожь.

После всего, что произошло с Вадимом, я не хочу, чтобы кто-то еще имел надо мной власть. А Лекс именно из таких. Из тех, кто смотрит так, будто знает тебя лучше, чем ты сам.

— Все нормально, — я резко вырываю руку.

— Да ну? — Лекс скептически хмыкает. — А слезы на щеках тогда почему?

Я машинально провожу ладонью по лицу.

Проклятье.

— Просто оставь меня в покое, — тихо говорю я и отворачиваюсь.

— Хочешь, чтобы оставил? — Лекс подходит вплотную, настолько близко, что я чувствую его тепло.

Я молчу.

— Тогда скажи, что ты не хочешь, чтобы я был здесь, — его голос становится хриплым. — Что тебе не интересно и не важно.

Я поднимаю на него взгляд. Лекс изучает меня, не торопясь и не отворачиваясь.

— Скажи, и я уйду, — он наклоняется ближе.

Господи, почему он так смотрит? Почему в груди все сжимается, а дыхание сбивается?

Я открываю рот, но слова застревают.

Лекс замечает это, уголки его губ чуть приподнимаются.

— Все ясно, — он улыбается и продолжает находиться в моем личном пространстве. — Поехали со мной.

— Что? — озадаченно хмурюсь я.

— Поехали, — он делает шаг назад и кивает в сторону своей машины. — Тебе все равно некуда идти.

— У меня есть подруги!

— В пять утра ты точно хочешь их будить? — он прищуривается.

Я молчу. А Лекс усмехается.

— Не бойся, я тебя не съем.

— Вот этого я как раз и боюсь, — тихо бурчу я.

Он ухмыляется еще шире.

— Марго, — он наклоняется ко мне, понижая голос, — если я когда-нибудь и съем тебя, ты будешь умолять меня об этом.

Господи, убейте меня прямо сейчас!

Я резко отворачиваюсь, собираясь уйти, но тут сверху раздается насмешливый голос:

— О, ты еще тут?!

Я замираю.

Лекс резко поднимает голову, следуя за моим взглядом.

На балконе стоит Вадим. Голый по пояс, лениво опирается на перила, а на его губах все та же мерзкая ухмылка.

— Не забыла ничего? — продолжает он, кивая на мои некоторые вещи, все еще валяющиеся на тротуаре.

Я сжимаю кулаки. Так сильно, что ногти впиваются в ладони.

Лекс медленно переводит взгляд на меня, потом снова вверх.

Вот меньше всего мне хочется, чтобы он стал свидетелем этой сцены.

— Это кто? — его голос звучит ровно, но я чувствую, как он напрягается.

— Никто, — бросаю я сквозь зубы.

— Ага, конечно, — Вадик криво усмехается. — Судя по всему, ты быстро нашла замену, Рит.

Лекс делает шаг вперед, но я резко хватаю его за руку.

— Не лезь, — шепчу я, а сердце бешено колотится.

Он сжимает челюсть, взгляд становится холодным и колючим.

— Ты меня бросила, помнишь? — продолжает Вадим, растягивая слова. — Так чего ты тут устраиваешь спектакль?

Мое терпение лопается.

— Ты мне изменял, урод! — кричу я, и мой голос срывается.

На секунду наступает тишина.

Потом Вадик пожимает плечами.

— Ну, бывает.

Эта фраза – последняя капля.

Я рвусь вперед, но Лекс перехватывает меня, резко притягивая к себе.

— Иди в машину, — тихо, но твердо говорит он мне в макушку и всовывает ключ от тачки мне в руку.

— Лекс…

— Иди.

Я замираю.

Лекс все еще держит меня, но его тело напряжено, мышцы, словно стальные канаты.

Я чувствую, как он готовится что-то сделать. Что-то, что взорвет это чертово утро окончательно.

Лекс резко вырывается из моих рук и делает несколько быстрых шагов к двери подъезда.

— Лекс! — окликаю я его. — Не смей!

Он не останавливается.

Вадик же сверху смеется.

— Че, геройствовать будешь? Пф, попробуй.

ГЛАВА 9.

Рита

— Лекс, стой!

Парень идет к двери подъезда уверенным и размеренным шагом. Взгляд – ледяной, тело – напряженное.

Мне становится по-настоящему страшно. Я знаю Лекса слишком мало, но чувствую: он не из тех, кто разбрасывается словами.

Я бросаюсь за ним, хватаю за рукав.

— Лекс, не надо! — срываюсь на шепот. — Он не стоит того.

Он поворачивает голову, его яркие голубые глаза пронзают меня насквозь.

— Он выбросил твои вещи с балкона, Рита, — его голос ровный, но от этого становится еще страшнее. — Твои вещи!

Я сглатываю.

— Да, и? — пытаюсь говорить спокойно, но голос дрожит.

— И он считает, что ему за это ничего не будет.

Я открываю рот, но не нахожу слов.

Вадик сверху нетерпеливо вздыхает.

— Вы там закончили сцену из дешевой мелодрамы? — лениво спрашивает он.

Лекс ухмыляется, но в этой ухмылке нет ничего хорошего.

— Сейчас увидишь, — говорит он, а затем рывком открывает подъездную дверь.

Я замираю на секунду, а потом несусь следом.

— Лекс!

Но он уже внутри.

Я влетаю в подъезд, несусь по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Сердце бешено бухает в горле, в висках пульсирует.

Когда я поднимаюсь на свой этаж, Лекс уже стоит у нужной двери. Догадаться в какой квартире прячется Вадик не так уж и сложно, на лестничной клетке всего-то три квартиры.

— Блин, — шепчу я.

Лекс стучит в дверь. Нет, не стучит – колотит. Так, что дрожат стены.

— Открывай.

Тишина.

Я сжимаю кулаки. Сердце бешено колотится в груди.

Мне хочется подойти ближе к парню, но я его боюсь. Какой-то дикий зверь.

— Лекс, это бесполезно. Он не…

— ОТКРЫВАЙ, СУКА, — орет Лекс и еще сильнее тарабанит в дверь. — Давай, трус, открой. Или мне вышибить эту ебанную дверь?

Изнутри раздается какое-то движение, будто кто-то испуганно мечется по квартире. Я знаю, что Вадик боится. Он не полезет в драку, он всегда выкручивался словами. Трепло…

— Иди нахер, — раздается из-за двери. — Рита, ты сама свалила, какие ко мне претензии?

Лекс медленно поворачивается ко мне.

— Он серьезно? — его голос слишком спокойный.

Слишком опасный.

Я молчу. Губы дрожат от волнения. Внутри бушует ураган от страха.

Нельзя предугадать что будет дальше.

— Открывай, пока я еще вежливый, — говорит Лекс, снова ударяя в дверь. — Или я сделаю это за тебя.

— Да пошел ты, — огрызается Вадик, но в голосе уже нет самоуверенности.

Он считает, что эта хлипкая дверь его спасет? Сомневаюсь.

Лекс медленно наклоняется к самой щели между дверью и косяком.

— Рита заберет оставшиеся вещи. А мы пока поговорим, как мужик с мужиком. У тебя есть три секунды, — его голос падает на тон ниже, становится ленивым, почти насмешливым. — Три… Два…

Щелкает замок.

Дверь приоткрывается буквально на пару сантиметров, и этого хватает. Лекс резким движением тянет ее на себя, отбрасывая Вадика внутрь. Тот отшатывается, едва не падая.

— Ну что, поговорим? — ухмыляется Лекс, залетая внутрь.

Грохот.

Я забегаю в коридор и застываю.

Вадик вжимается в стену, Лекс стоит перед ним, упираясь ладонью в его грудь. Разница между ними колоссальная: Лекс выше, шире в плечах, спокойный, но такой жесткий.

— Ну, давай, повтори, — его голос звучит угрожающе тихо.

Вадик криво улыбается, но в глазах уже не веселье, а страх.

— Ты чего, дружище? Из-за девки?

Лекс не дает ему закончить.

Его кулак летит вперед, и Вадик даже не успевает среагировать. Звук удара заполняет квартиру. Вадик оседает вниз, хватаясь за разбитую губу.

— Охренел, что ли?! — орет он, но голос дрожит.

Лекс приседает перед ним, хватает за ворот футболки и притягивает к себе.

— Ты сбросил ее вещи с балкона, как мусор, — говорит он медленно, отчетливо, словно объясняет тупому. — Ты изменял ей. Ты унижал ее.

Он встряхивает Вадика, и тот жалобно всхлипывает.

— А теперь ты меня спрашиваешь, охренел ли я? — Лекс смеется, но смех этот холодный, как сталь.

— Лекс, хватит, — с трудом выдавливаю я из себя, продирая пересохшее горло.

Он не двигается. Будто вообще меня не слышит.

Я подхожу ближе, кладу руку ему на плечо.

— Все, он понял.

Лекс не сразу, но отпускает Вадика. Тот судорожно хватает воздух, сползая на пол.

Я смотрю на Лекса.

Его грудь вздымается от тяжелого дыхания, кулаки все еще сжаты. Он медленно поворачивается ко мне.

Лекс смотрит на меня так, что у меня перехватывает дыхание.

— Пошли отсюда, — вдруг говорит он и берет меня за руку.

— Лекс…

— Ты ни на секунду больше не останешься здесь.

Я смотрю на Вадика. Тот сжимается в комок, злобно глядя на нас.

Лекс снова тянет меня за собой.

— Не спорь, — бросает он.

И я не спорю.

Лекс ведет меня по лестнице вниз, крепко сжимая мое запястье. Его пальцы горячие, но мне не больно. Он действует уверенно, настойчиво, без права на отказ.

Мы выходим на улицу. Воздух прохладный, и я невольно ежусь, но не знаю, от холода или от всего, что только что произошло.

И вдруг я понимаю, как сильно я устала. И морально. И физически.

— Лекс, что ты наделал?

Он вдруг резко останавливается и разворачивается ко мне. В его глазах еще плещется злость, но теперь она другая. Глубже. Темнее.

— Я? — его губы искривляются в усмешке. — По-твоему, это я что-то наделал?

Я сжимаю губы. Он прав. Вадик сам все испортил. Сам изменил. Сам выбросил мои вещи.

Но внутри все равно ком. Слишком быстро все закрутилось.

— Ты собираешься вернуться к нему?

Я вскидываю голову, встречаясь с его взглядом. Он ледяной. Выжидающий.

— Нет!

Лекс медленно касается пальцами моего подбородка, заставляя поднять голову. Его прикосновение обжигает.

ГЛАВА 10.

Рита

— И наводишь свои порядки! — выпаливаю я, сжимая кулаки.

Лекс смотрит на меня, прищурившись.

— Свои порядки? — его голос звучит тихо, но опасно.

— Да! — я дышу тяжело, внутри все кипит.

— А ты думала, я другой? — он делает шаг ко мне, и я инстинктивно отступаю.

— Я вообще не думала, какой ты! — огрызаюсь я. — Ты просто появился! И если бы ты оставил меня в покое еще в клубе, было бы прекрасно!

— Хочешь сказать, что тебе неприятно мое внимание?

— Да.

— Врешь, Марго, — его губы кривятся в усмешке, но в глазах нет веселья.

Они сверкают опасным огнем. Кажется, я разбудила в нем вулкан. Но я и сама на грани. Слишком много хрени происходит в моей жизни в последнее время. Не хочу. Ничего сейчас не хочу.

— Да пошел ты, Лекс, — выдыхаю я, чувствуя, как дрожат пальцы.

— Уже ухожу, — бросает он резко, отворачивается и идет к машине.

Я смотрю ему вслед, сжав губы. Он не оглядывается, просто запрыгивает в свой кабриолет, даже не открывая двери.

Мотор рычит, свет фар вспыхивает, и на секунду мне кажется, что он передумает. Что вернется.

Но нет.

Машина резко срывается с места и исчезает за углом.

Что за ночка?!

Я выдыхаю и провожу руками по лицу.

— Ну, ты даешь, Рит.

Вздрагиваю и резко оборачиваюсь.

Недалеко на тротуаре стоит Ира. В коротком черном платье и с яркими губами. В ее руках два стаканчика с кофе, а во взгляде – привычное веселье, приправленное каплей иронии.

— Ирка, — я пытаюсь собраться с мыслями и переключиться.

— Я все видела, — она хмыкает и подходит ко мне. — Уже с утра пораньше развлекаешь наших соседей?

— Ну и? — грубо произношу я, но резко себя останавливаю.

На Иру срывать свою злость нельзя, она хорошая девчонка.

— А ничего, — она пожимает плечами. — Просто редко встретишь человека, который так красиво психует.

Я усмехаюсь, но внутри пусто.

— Кофе хочешь? — Ира вытаскивает один стакан из подставки и протягивает его мне.

— Спасибо, — устало вздыхаю я.

Мы медленно идем к лавочке, одиноко стоящей под высоким деревом.

— Ир, спасибо за платье. Я его постираю, поглажу и отдам, честно.

Ира машет рукой.

— Забей. Я сегодня хорошие чаевые получила. Могу купить себе пять таких платьев.

Я понимаю, что она говорит это без хвастовства. Просто факт.

— Как смена прошла? — спрашиваю я, чтобы отвлечься.

— Норм, — она зевает. — Народ щедрый был. Иногда мне кажется, что танцовщицам в клубах платят больше, чем их владельцам.

Я улыбаюсь, но мысли все еще там, где рычащий двигатель и визг шин оставили едкий серый дым.

Сил нет даже злиться. Внутри пусто, как после пожара, остались только угольки.

Ира смотрит на меня с прищуром, делает глоток кофе и ухмыляется:

— Опять с Вадиком посрались?

Я усмехаюсь без радости.

— Мы расстались. Этот гад мне изменял.

Сказать это вслух – значит, признать окончательно. Ощущение, будто кто-то с размаху ударил под дых.

Ира тихо выдыхает:

— Да уж. Мужики…

Она достает из сумочки пачку сигарет, закидывает ногу на ногу и качает ногой в воздухе.

— Будешь?

— Ир, я же не курю.

— Молодец! Хвалю! Хотя я подумала, что от такого дерьма, что творится в твоей жизни, я бы уже давно закурила.

Делаю глоток теплого капучино.

— И куда ты теперь?

Я вяло пожимаю плечами.

— Не знаю. Позвоню кому-нибудь из подруг, может, приютят.

— Хочешь, у меня останься?

Я смотрю на окна своего бывшего. Где-то там сейчас сидит Вадик.

— Нет, — недовольно морщусь. — Чтобы видеть его морду? Не хочу. Но, спасибо.

Ира кивает, словно понимает все мои внутренние переживания.

Порыв ветра поднимает мои волосы, кожа покрывается мурашками. Я поеживаюсь, чувствуя, как усталость накатывает новой волной. Все тело ломит, будто меня переехал грузовик. Еще бы. Две чертовы недели стресса, скандал, шок, драка – в один вечер. Я выжатая до последней капли.

— Кстати, Рит, — вдруг говорит Ира, прищуриваясь, — ты не передумала насчет моего предложения?

Я поднимаю на нее уставший взгляд.

— С твоей фигуркой и с красивой мордашкой у тебя отбоя от клиентов не будет, — она делает еще один глоток кофе, чуть ухмыляясь.

— Нет, спасибо.

— Ну, смотри. Танцовщицы в клубах зарабатывают хорошо. Чаевые бывают жирные, если знаешь, как подать себя.

— Я не хочу, — отрезаю тверже.

Она пожимает плечами, будто ей все равно.

— Как знаешь.

Я откидываюсь на спинку лавки, закрываю глаза и глубоко вдыхаю свежий воздух.

Ира какое-то время молчит, потом лениво спрашивает:

— К матери поедешь?

Резко открываю глаза и выпрямляюсь.

— Скорее всего, придется, — выдыхаю я. — Но это ненадолго. Пока не найду новое жилье.

Ира понимающе кивает, но я уже не вижу ее, потому что в голове вспыхивает другая картина: мамино лицо, недовольный прищур, губы, сжатые в тонкую линию.

Я представляю, как зайду в квартиру с сумкой в руках, как она бросит на меня этот свой оценивающий взгляд, полный молчаливого упрека.

«Явилась блудная дочь».

Она не скажет этого вслух, нет. Но я услышу. Я всегда слышу.

Я сглатываю, чувствуя, как по позвоночнику пробегает неприятный холодок.

Черт.

Меньше всего на свете я хочу возвращаться к матери.

ГЛАВА 11.

Лекс

— Куда ты ее отвез? — у Егора чуть пиво носом не идет, он резко выпрямляется и осматривает свою футболку.

— В мастерскую к Нике, — расслабленно валюсь на диван, опираюсь о мягкую спинку.

— Зачем?

— Думал, что привезу девчонку в мастерскую, она посмотрит на рисунки, подумает, что я эмоционален и у меня душа благородная, мать ее, — делаю глоток холодного пива прямо из бутылки. — Она расчувствуется и раздвинет свои стройные ножки.

— Не дала? — с сарказмом произносит друг.

— Нет.

— Ты фееричный долбоеб! — усмехается Егор.

Я пихаю его локтем в бок.

Итак на душе тошно, еще и он со своими подколами.

— У тебя че с предками? — перевожу тему.

— Да пиздец. Разосрался с отцом в пух и прах. Хорошо, хоть Кристина рядом.

(История Егора и Кристины живет в книге "Хулиган по соседству": https://litnet.com/shrt/rxVa)

Смотрю на поплывшего от любви друга, и мерзко становится. Я таким быть не хочу.

Кому нахер сдалась эта любовь? От нее одни проблемы.

— ЛЕШКА!!! — раздается разгневанный голос моей младшей сестры.

— Ну, все, сейчас она тебе голову оторвет, — посмеивается друг.

— Пей уже свое пиво, — шуточно огрызаюсь я.

В гостиную влетает Ника.

— Ты вообще офигел? Ты что сделал с моей мастерской? — семнадцатилетняя девчонка тормозит в проходе и упирает руки в бока. — Попросила на свою голову краски привезти. Давай сюда ключ.

Егоза подскакивает ко мне и протягивает ладошку.

— На, — вытаскиваю из кармана ключ от мастерской, — че ты пенишься, ничего страшного с твоей мастерской не случилось.

— Ага, — бурчит себе под нос Ника.

— Выкинешь всю мазню, а стены перекрасишь. Ты же все равно хотела.

— Мазню? Это ты так о картине на мольберте говоришь? — сестра с любопытством смотрит на меня.

— Ну, да.

— Вообще-то я хотела тебя похвалить. Мне понравилось. Картина передает яркие эмоции.

Мы с Егором переглядываемся.

— В ней сразу же читается буйный нрав, протест, желание идти против системы.

Мы с другом еще раз переглядываемся.

Я, конечно, знаю, что Ника у нас творческая личность, но чтобы оценить мазню Марго…

— На твой характер, кстати, очень похоже.

— Это не я рисовал.

Сестра с удивлением смотрит на меня.

— А кто?

— Знакомая.

— Передай ей, что у нее талант.

Взмахнув рукой, Ника убирает светлые волосы с плеча и уходит.

Я провожаю сестру взглядом, пока ее босоногая фигура не исчезает за дверью.

— Ну и дела, — протягивает Егор с нескрываемым сарказмом. — Так, значит, эта твоя знакомая не только ноги не раздвинула, но еще и картину нарисовала?

Я шумно выдыхаю.

— Судя по словам Ники, нарисовала так, будто всю злость туда вывалила.

— Может, ты ее бесишь?

— Может, — пожимаю плечами, но внутри что-то неприятно царапает.

Марго.

Я закрываю глаза и снова вижу ее перед собой: волосы растрепаны, губы поджаты, кисть в руке дрожит, но она упрямо выводит линии, будто ей надо выговориться на холсте.

Злющая. Упрямая. И до одури красивая.

— Я погнал, — Егор хлопает меня по плечу и направляется к двери. — Ты-то что делать собираешься?

— Понятия не имею, — бурчу, глядя на окно.

Он усмехается, но ничего не говорит. Только кивает на прощание и скрывается за дверью.

А я остаюсь.

И злость тоже остается.

Я снова вижу этот ебаный балкон. Вижу бывшего Риты, его ухмылку, его мерзкий голос врезается в память, будто наждаком по нервам.

Горячая волна поднимается внутри, мышцы напрягаются, как перед дракой.

В моей башке звучит голос разума: «Забей. Это не твоя война».

И он прав. Это не моя вина.

Какого фига я вообще зациклился на этой девчонке?

Она же обычная.

Сколько таких было? Дохрена. Сколько еще будет? Тоже дохрена.

Я всегда мог получить любую, кто мне нравился. Всегда. Захотел и получил. Без особых усилий.

Но эта же…

Эта не хочет меня.

А, может, хочет, но не признается.

Черт его знает.

Она все делает наперекор, огрызается, а потом смотрит так, что у меня кровь закипает. Я проведу по ней рукой, а она тут же дернется в сторону. Я сделаю шаг ближе, а она снова выставит колючки.

И вот тут начинается самое хреновое.

Раньше мне было плевать. Ни разу не возникало мысли, что нужно как-то завоевывать кого-то. Мне не приходилось ухаживать месяцами, не приходилось тащиться от женских истерик или заморачиваться насчет того, что у кого в голове.

А теперь?

Теперь я, как дебил, сижу и думаю, как к ней подступиться.

Что мне, цветочки носить? Со спины обнимать и за ручку по парку водить?

Нет, это не про меня.

Но она занозой засела у меня в голове, не давая покоя.

Я резко встаю, прохожу по комнате, чувствую, как внутри все закипает.

Ее бывший изменял ей, выкинул ее вещи, вытер об нее ноги. Она этого, блядь, не заслужила.

А я, получается, не сильно лучше, да?

Привез ее в мастерскую не из добрых побуждений. Просто хотел ее. Чисто физически.

И что теперь?

Остыть? Забить?

Я рывком хватаю мобильный со стола, быстро пролистываю список контактов, задерживаюсь на одном имени.

На моих губах растягивается хитрая улыбка.

Как говорится: клин клином вышибает.

— Ну, привет, крошка, — уверенно произношу я в трубку, когда на мой звонок мгновенно отвечают. — Соскучилась?

— Конечно, — мурлычит женский голосок.

Ответ меня устраивает. Я направляюсь к выходу.

— Будь готова. Я скоро.

— Я жду, — отвечает девушка на том конце провода.

А у меня в башке почему-то всплывает не ее образ.

Твою мать…

ГЛАВА 12.

Рита

Преподаватель что-то монотонно говорит у доски, но я его не слышу. Глазами скольжу по экрану телефона, перелистываю объявления.

Неделя. Уже неделя, как я живу по чужим квартирам.

Сначала Катя приютила, но у нее и без меня тесно – младший брат, мать, строгий отчим. Долго я там не выдержала. Теперь вот живу у Лены. У нее условия получше, но все равно чужое место.

Бесконечное чувство, что я везде лишняя. Чужая в чужих квартирах.

Лена говорит: «Живи сколько нужно», но я вижу ее напряжение.

Катя писала: «Возвращайся ко мне, я не против», но я знаю, что ее отчим против.

Даже Тимур, одногруппник, предложил остаться у него.

— Будет где спать, да и я не против, — сказал он, пожав плечами.

Я отказалась.

Жить у парня, с которым у нас только дружба? Плохо это кончится.

Я тяжело вздыхаю, пролистывая очередное дорогое объявление. Цены кусаются. Все, что могу себе позволить – это комната в какой-то дыре или общага, где с соседями не угадаешь.

— Маргарита Мельникова, — громкий голос вырывает меня из мыслей.

Я резко поднимаю голову.

Преподаватель смотрит прямо на меня.

— Встаем.

Я нехотя поднимаюсь, убирая телефон в карман толстовки.

— Может, вы поделитесь с нами чем-то важным, раз так увлечены?

Тишина. Все оборачиваются.

— Нет, — коротко отвечаю я и растеряно бегаю взглядом по аудитории.

Препод прищуривается.

— Тогда, может, повторите, что я только что сказал?

Я молчу. Даже не представляю, о чем шла речь.

— Вон, даже Тимур записывает. А вам, значит, не нужно?

— Простите, — говорю сквозь зубы.

— Простите? — он усмехается. — Вы думаете, что в жизни вас тоже будут прощать за вашу безответственность?

Я сжимаю кулаки.

— Садитесь, — отмахивается он. — Но в следующий раз выйдете из аудитории.

Я опускаюсь на стул, ощущая взгляд Тимура сбоку.

— Все нормально? — тихо спрашивает он.

— Да, — отрезаю я.

Только ни хрена не нормально.

После пар я сажусь в автобус и еду туда, куда меньше всего хочется.

В детство.

В старый район, где все кажется застывшим во времени: облупленные подъезды, разбитые дороги, ржавые качели, на которых уже никто не качается.

В последние дни я часто думаю о маме.

Может, она изменилась? Может, я зря убежала?

Я не была у нее несколько месяцев. Все казалось, что она наконец-то возьмется за голову.

Вот и проверю. Даю себе шанс на надежду.

Выбираюсь из транспорта, кутаюсь в куртку и быстро иду к дому. Чем быстрее справлюсь, тем лучше.

Подъезд такой же, каким я его и помню. Вонючий, с выломанными почтовыми ящиками, с мусором в углу.

Я поднимаюсь по лестнице, стараясь не касаться перил.

Знакомый номер двери. Сердце вдруг начинает стучать громче.

Я вставляю ключ, проверяю замок. Открывается легко.

Шаг внутрь и мерзкий удар в нос.

Запах. Старый и въевшийся. Водка, немытая посуда, гнилые окурки.

Голова начинает гудеть.

— Мам? — повышенным тоном спрашиваю я и переступаю ботинки, валяющиеся на коврике в прихожей.

В ответ – тишина.

Осторожно прохожу в кухню.

На столе срач. В пустых бутылках остатки мутной жидкости, в пепельнице гора окурков. Грязные тарелки с засохшими остатками еды.

В груди все сжимается.

Я двигаюсь дальше.

Гостиная.

Свет не горит, но я сразу вижу ее.

Она лежит на полу. Не доползла до дивана.

Тонкие пальцы сжатые в кулак, лицо спрятано в волосах, грудь медленно вздымается.

Жива.

Я вцепляюсь в дверной косяк, словно это единственное, что держит меня в реальности.

Дыхание перехватывает, глаза щиплет.

Нет. Только не это.

Меня накрывает воспоминание:

«— Мам…, — произношу шепотом, неуверенно шагая в темноте. — Мам, вставай…

На полу – бутылки.

В углу мои детские игрушки, забытые и ненужные.

Мама лежит и не реагирует.

— Мам, ну вставай…

Меня трясет. Мне десять, я маленькая и мне страшно.

Рядом фотография отца. С черной лентой. Он улыбается, а мама больше не умеет.

Я присаживаюсь рядом, осторожно трогаю ее за плечо.

— Ну, хватит… ну, пожалуйста…

А в ответ – тишина.

Только стук капель из крана…»

К горлу подкатывает удушающий ком. Я сползаю по стене.

Слезы безостановочно льются сами по себе, горячие и горькие.

Опять.

Опять!

Закрываю рот рукой, чтобы не завыть.

Внутри все кричит и кровоточит.

Я так долго боролась за нее.

После смерти отца мама сломалась. Он был ее жизнью, ее воздухом. И когда его не стало, она перестала дышать.

Сначала она просто пила по вечерам. Чтобы уснуть. Чтобы не думать.

Я старалась быть для нее опорой. Готовила, стирала, училась, а потом еще бежала на подработку, чтобы был хоть какой-то кусок хлеба дома.

Я просила ее взять себя в руки. Умоляла.

Она обещала.

Я водила ее по врачам, записывала на кодировки, вела к психологам.

Она держалась. Две недели. Месяц. Один раз почти три.

А потом снова срывалась.

Я кричала на нее. Она кричала в ответ.

Я выкидывала бутылки. Она приносила новые.

Я ненавидела ее за это. Но больше всего я ненавидела себя – за то, что не могла ее спасти.

А в шестнадцать я сбежала. Когда она привела в дом какого-то очередного собутыльника.

Он смотрел на меня жадно и мерзко, а мама даже не заметила этого.

Я не стала ждать, чем это все закончится. Просто схватила рюкзак и ушла.

Сначала жила у подруг. Потом на съемных квартирах. Любая жизнь была лучше той, где на утро я не знала, какой она будет – трезвой или без сознания.

Но все равно, где-то в глубине души я надеялась, что однажды она остановится.

ГЛАВА 13.

Рита

В квартире шумно, тесно и жарко. Кто-то смеется, кто-то спорит, кто-то уже спит на диване, обняв плюшевого медведя. Катя сияет в коротком топе и с ободком в виде короны на голове, носится по комнате с бокалом в руке и собирает комплименты.

— Рита! — она замечает меня у двери, подпрыгивает на месте и тут же кидается в объятия. — Ты пришла!

— Конечно пришла, — улыбаюсь я и протягиваю подарок. — С днем рождения.

Маленькая коробочка, никак не обернутая, потому что на нормальную упаковку не было ни денег, ни времени. Внутри серебряный браслетик с подвеской в виде звезды. Недорогой, но Катя любит такие штуки.

Она хватает коробку, открывает ее и замирает.

— Офигеть, — ее глаза искренне вспыхивают. — Рит, это мне?

— Нет, блин, мне, — бурчу я, отворачиваясь, но уголки губ все равно поднимаются.

Катя смеется и тут же застегивает браслет на запястье.

— Спасибо! — она хватает меня за руку и утаскивает вглубь квартиры. — Пойдем, тебя уже сто лет ждут.

На кухне тесно. Кто-то сидит на подоконнике, кто-то на столе. Под потолком висит гирлянда из пивных банок, в углу стоит целый ящик шампанского.

Воняет смесью сигарет и сладкого запаха кальяна.

— О, Ритка пришла! — Тимур машет мне рукой, а потом делает вид, что вытирает слезу. — Я уж думал, тебя похитили инопланетяне!

— Или ты решила бросить универ, выйти замуж и родить троих детей? — подхватывает Лера, прикладывая руку к груди.

Я закатываю глаза и сажусь на табуретку.

— Просто была занята.

— Темными делишками? — Тимур прищуривается, пододвигая ко мне бокал с шампанским.

— Да, Тимур. Я открыла наркокартель, теперь на меня работают три банды, — я делаю большой глоток, чувствуя, как пузырьки щиплют рот. — И если ты и дальше будешь так тупо шутить, они тебя прикончат в темном переулке.

Тимур смеется и подходит к окну, вытаскивает из пачки сигарету и прикуривает, выдыхая дым в открытую форточку.

— Тимур, выйди на балкон, — с возмущением произносит Лена, подходит ко мне и чмокает меня в щеку, — там все курят.

Катя усаживается рядом, кладет голову мне на плечо.

— Мне так нравится твой подарок, — говорит она, вертя рукой, чтобы звездочка симпатично переливалась под светом лампочки.

— Это хорошо, потому что я на него потратила последние деньги.

Говорю это шутливо, но внутри что-то неприятно сжимается.

Тимур уже тут как тут, подливает мне еще.

— Блин, Рит, ты что, вообще на мели? — Лера качает головой. — Может, подкинуть тебе пару контактов?

Я удивленно приподнимаю бровь.

— В смысле?

— Ну, знаешь…, — она подмигивает. — Серьезные дяди готовы хорошо платить за компанию красивой девушки.

— Лера! — Катя толкает ее локтем.

— Че «Лера»? Это нормальная тема. Сходила в ресторан, получила букет, конвертик и все. Живешь себе припеваючи.

Я качаю головой.

— Не, не мое.

— Ну и зря, — Лера откидывается на спинку стула. — А то я тут Тимурчику жалуюсь, что ты с нами не бухаешь, а оказывается, тебе просто бабок не хватает.

— А Тимурчик и не против скинуться, — тут же добавляет Тимур, широко улыбаясь.

— Ой, иди ты, — смеюсь я.

Катя тут же переводит тему разговора:

— Ну, Лера, и где твой жених?

— Придет скоро, — Лера кокетливо улыбается, делая вид, что пьет из бокала, но на самом деле просто вертит его в руке. — Он деловой у меня.

— Ух ты, — хмыкает Тимур. — Деловой – это который бизнесмен или который по другим делам?

Лера фыркает.

— Завидуй молча.

Тимур закатывает глаза, а я просто улыбаюсь, делая еще один глоток шампанского.

Мне тепло. Смешно. Впервые за долгое время я ощущаю себя нормально.

— Лер, а твой жених в курсе про «дядей из ресторанов», которые тебе букеты и конверты дарят? — язвительно спрашиваю я.

Ленка хохочет и игриво хлопает меня по плечу.

Лера бледнеет. А потом резко заливается краской.

— Нет, и он не должен этого знать, — девчонка стреляет сердитым взглядом на Тимура.

Тот сгибает руки в локтях, сдаваясь.

Я смеюсь, и отпускаю все проблемы.

Я не думаю о матери.

Я не думаю о том, что мне негде жить.

Я просто пью шампанское, болтаю и смеюсь.

Мне хорошо, но ненадолго.

В какой-то момент мне становится слишком шумно, слишком душно. Я выбираюсь из кухни, пробираюсь сквозь толпу, хватаю куртку с кресла и выхожу на балкон.

Свежий воздух ударяет в лицо, я делаю глубокий вдох и прикрываю глаза.

В квартире кто-то смеется, кто-то подпевает песне, несущейся из открытых окон. Радостные крики, шутки, какая-то влюбленная парочка стоит у подъезда, взявшись за руки.

Я смотрю на них и чувствую, как снова накатывает это мерзкое, липкое чувство пустоты.

Тряхнув головой, я возвращаюсь в квартиру. И сразу понимаю, что что-то изменилось.

Гул голосов, смех, какие-то восторженные визги. И в центре этой суеты не именинница Катя, а Лера.

Лера, которая виснет на чьей-то шее.

Лера, которая смеется и смотрит так, будто перед ней король вечеринки.

Я моргаю.

И мое сердце валится в пятки.

Передо мной стоит Лекс. А на нем виснет Лера…

Жених…

Приплыли.

ГЛАВА 14.

Рита

В квартире по-прежнему шумно, но я больше не слышу ни музыки, ни смеха. Все заглушает гул в ушах.

Лера висит на его шее, ее смех звенит, как бокалы с шампанским.

А Лекс…

Лекс стоит передо мной, и его взгляд впивается в меня, как острый край битого стекла.

Я не могу пошевелиться.

Только что мне было легко. Весело. Я смеялась и пила шампанское, болтала с друзьями. А теперь внутри будто что-то обрушилось.

Он здесь. Он смотрит на меня.

Две секунды. Три.

Я должна отвернуться, но я не могу. В его бесячем взгляде читается вызов. Искры, от которых хочется отшатнуться, но вместо этого я только сильнее погружаюсь в огонь.

— Лекс, ты че завис? — Лера хлопает его по плечу, ее голос чуть капризный и слишком сладкий. Она улыбается, но что-то в ней меняется, когда она замечает, куда он смотрит. — Вы знакомы?

Лекс медленно, (очень медленно!) отрывает от меня взгляд, и уголки его губ дергаются в легкой ухмылке.

— Да, — произносит он лениво и почти небрежно. — Мы знакомы.

И от этих двух простых слов меня будто обдает ледяной водой.

Я резко отворачиваюсь, хватая первый попавшийся бокал со стола, и залпом осушаю его. Жгучий алкоголь стекает по горлу, но не греет.

— Ого, Рит, ты так напьешься! — рядом появляется Тимур, удивленно заглядывая мне в лицо. — С кем тут дуэль на выпивку?

Я выдавливаю улыбку.

— С реальностью.

Тимур заливисто ржет, ничего не понимая. А я чувствую пронзительный взгляд. Лекс не сводит с меня глаз.

Я чувствую это кожей, кончиками пальцев, воздухом между нами, натянутым, как струна. Хотя вокруг полно народа…

Вечеринка продолжается.

Лекс расслабленно двигается по квартире, и я будто автоматически считываю каждое его движение. Как он обнимает кого-то за плечи, как берет бутылку со стола, как лениво потягивает пиво, даже не обращая внимания на болтающую рядом Леру.

И каждый раз, когда я невольно бросаю взгляд в его сторону, он уже смотрит на меня.

Я должна уйти. Я должна не реагировать.

Но, блин, я не могу! Мне хочется утереть ему нос!

Кто-то хватает меня за руку. Я резко оборачиваюсь – Катя.

— Потанцуем? — она тянет меня в середину комнаты.

Я киваю, потому что не могу просто стоять. Потому что если останусь на месте, то либо закричу, либо разобью свой бокал.

Музыка громкая, басы ударяют в грудь, и я бросаюсь в этот ритм, в шум, в хаос.

Я расслабленно двигаюсь, ощущая, как немного мутнеет голова. Закрываю глаза, позволяя себе забыться хоть на минуту.

Но даже так я чувствую его. И когда я открываю глаза, он стоит у стены, в полумраке, и смотрит на меня.

Чертов Лекс!

Он не двигается, но взгляд прожигает насквозь.

Он не подходит, но будто тянет меня к себе.

Я запрокидываю голову, позволяя музыке забрать меня, но это не помогает.

Господи, это совсем не помогает.

— А теперь игра! — кричит кто-то в коридоре, и раздается громкий одобрительный гул.

Я уже почти выдохлась от танцев, щеки пылают, а сердце бьется слишком быстро.

— Давайте в «правда или действие»? — предлагает Лера, потягивая коктейль.

Катя хлопает в ладоши:

— Да, вот это тема!

Я уже готова слиться, но Тимур хватает меня за запястье и тянет к столу.

— Ты тоже участвуешь.

— Не уверена, что это хорошая идея, — бурчу я.

— Тем более, ты участвуешь!

Я закатываю глаза, но все равно сажусь.

За столом быстро собирается толпа. Лекс не садится, остается стоять, прислонившись к стене. У него в руке бутылка пива, губы тронуты легкой усмешкой.

Он уверен, что контролирует ситуацию.

Скрещиваю руки на груди.

Катя берет бутылку и раскручивает ее в центре стола. Она крутится, крутится, и наконец-то замирает, указывая на Лену.

— Действие, — сразу говорит та.

Лера хмыкает, на секунду задумывается, а потом ее глаза вспыхивают озорным блеском.

— Поцелуй Тимура!

Лена смеется, Тимур делает драматичное лицо, но потом все же хватает девчонку за талию и быстро целует.

Раздается одобрительный свист.

— Дальше! — кто-то нетерпеливо хватает бутылку и снова раскручивает.

Я украдкой бросаю взгляд в сторону.

Лекс уже не ухмыляется. Он наблюдает.

Мне это не нравится.

Бутылка останавливается. И, конечно же, она указывает на меня.

Это фиаско, Маргарита!

Катя хитро прищуривается.

— Правда или действие?

Я на секунду задумываюсь.

«Правда» - безопасный вариант. Но что-то во мне загорается. Может, алкоголь. Может, злость.

Я пожимаю плечами.

— Действие.

— Оооо! — все оживляются.

Лера кусает губу, явно что-то обдумывая, а потом широко улыбается.

— Встань и скажи, кто из присутствующих здесь тебе нравится больше всего.

Хм. Хреновое задание. Но я ведь выбрала действие, не так ли? Поэтому про правду пускай все и не знают.

— Ну, ты и стерва, — смеется Катя, подливая себе шампанского.

Лера только пожимает плечами.

Я медленно оглядываю стол. Тимур криво улыбается, Лена подмигивает, кто-то хихикает. И потом я встречаю его взгляд.

Лекс.

Он будто бросает мне вызов.

Вот же, зараза...

Я встаю и делаю то, что умею лучше всего: ухмыляюсь и перевожу все в шутку.

— Ну, раз никто не уточнил, в каком смысле «нравится», то больше всего мне нравится Лена. Она хотя бы меня кормит.

Все смеются. Лена театрально прикладывает руку к груди.

— Господи, я всегда знала!

Лекс продолжает смотреть на меня. И его глаза говорят мне: «Ты слилась».

Да, слилась! И меня раздражает, как легко он читает меня.

— Ладно, теперь моя очередь, — я кручу бутылку.

И мне не нужно даже гадать, на ком она остановится.

Лекс.

Раздается дружное «ооооо».

Я наклоняюсь вперед.

ГЛАВА 15.

Рита

— Ты довольна? — насмешливый голос Лекса заставляет меня повернуть голову в его сторону.

Лера сидит и сияет от счастья, вот-вот в обморок упадет.

— А мне-то что? Главное, чтобы Лере понравилось.

— О, не сомневайся, Рит, мне очень понравилось, — кокетливо произносит девчонка.

В комнате невыносимо душно. Музыка бьет по ушам, вибрация басов пробирается под кожу, пульсируя в такт сердцебиению. В воздухе висит терпкий запах алкоголя, сигарет и сладковатого дыма от кальяна.

Кто-то хохочет. Кто-то кричит. В коридоре парень пытается объяснить девушке, что умеет делать стойку на руках, но тут же с грохотом валится на пол, задевая чьи-то ноги. Все это перемешивается в один сплошной, хаотичный водоворот – смех, разговоры, свет, запахи.

Но наша игра продолжается.

И война тоже.

— Ну, Рита, теперь твой ход! — Катя хватает меня за руку и встряхивает, подбадривая. — Давай!

— Чего давай? — моргаю, с трудом фокусируясь на ней.

— Крути бутылку! — выкрикивает кто-то сбоку.

— Опять я?

— Давайте я, — цокает Тимур.

Все игроки увлеченно смотрят за вращающимся горлышком, а мы с Лексом буравим друг друга взглядами.

— О, опять ты! — смеется Лена, и я сразу же опускаю взгляд на бутылку.

Да что ж это такое?!

— Правда, — не задумываясь выпуливаю я.

Пусть Лекс знает, что теперь я не сольюсь.

Стаканы звенят, кто-то хлопает по столу, а я чувствую себя загнанной в угол.

— Если бы ты могла поцеловать любого здесь… кто бы это был? — Лера довольно улыбается, накручивая локон на палец. — Но только парень. Девчонки не в счет.

Она говорит это не просто так. Она провоцирует.

И, кажется, я все-таки сольюсь…

Я чувствую на себе его взгляд.

Резкий и пристальный.

Все замерли в ожидании моего ответа.

Внутри все скручивается в тугой узел. Пальцы сжимаются вокруг стакана, и я на автомате делаю глоток. Горечь алкоголя жжет горло, но я не морщусь.

— Без комментариев, — бросаю коротко и ставлю бокал на стол.

— О-о-о! — народ разочарованно стонет.

— Скучно, Рита, скучно, — качает головой Тимур.

— Ну, так бы и сказала: «только не Лекса», — хихикает Лера, хлопая ресницами.

Мои пальцы сжимаются на хрупком стекле.

Только не Лекса?

Что за фигню я только что услышала?

— Да кому вообще нужен твой мажор?! — взрываюсь я.

В комнате на секунду повисает напряженная тишина.

А потом…

— Правда? — Лекс медленно поднимает голову, и его взгляд прожигает меня насквозь.

В уголках его губ играет еле заметная ухмылка, но в глазах – решимость.

— Правда, — выплевываю я, с вызовом глядя ему в лицо.

— Значит, не нужен?

Он говорит спокойно, почти лениво, но я слышу, как в его голосе натягивается тонкая, опасная нить.

— Сто процентов, — я сжимаю челюсти.

Лекс качает головой и снова усмехается.

— Забавно. А я почему-то запомнил, как ты смотрела на меня в мастерской.

В животе болезненно скручивается.

— В какой мастерской? — пролетает чей-то шепот.

У меня в голове гудит.

— Ну да, смотрела. С отвращением, — огрызаюсь, даже не думая отводить взгляд.

— С отвращением, да? — он хмыкает и берет со стола бутылку, медленно вращает ее в руках, словно раздумывает, что с ней сделать. — Тогда почему ты дрожишь, Рита?

Я прикусываю щеку изнутри.

— От злости.

— Конечно, — он кивает, а в его голосе звучит откровенная насмешка.

И вот теперь мне по-настоящему хочется его ударить.

Тимур сдержанно кашляет, пытаясь разрядить обстановку.

— Ладно, ладно, ребят, что-то жарко стало. Может, без убийств?

— Да нечего тут убивать, — выплевываю я и резко поднимаюсь, стул падает назад с глухим стуком.

Мне невыносимо находиться рядом с ним.

Я пробираюсь сквозь толпу, ощущая на себе его тяжелый взгляд.

Открываю первую попавшуюся дверь и захлопываю ее за собой.

Ванная.

Я опираюсь на раковину, закрываю глаза и делаю глубокий вдох.

Голова гудит. Виски пульсируют. Грудь сжимает злость.

Но не только злость.

Я открываю кран, зачерпываю холодную воду и умываю лицо.

Просто дыши.

Просто не думай о нем.

Холодная вода стекает по моим щекам.

Просто дыши.

Просто забудь его наглую рожу.

Не понимаю, почему так реагирую на него. Вроде бы он мне ничего не сделал, чтобы я так ненавидела его. Но его насмешки, взгляды, его поведение – все выводит меня из равновесия.

Еще и алкоголь все усиливает. Последний бокал был лишним. Меня бросает в жар, я наклоняюсь, чтобы снова освежить лицо.

Щелчок.

Я вздрагиваю и резко оборачиваюсь.

Дверь ванной приоткрывается, и в нее просачивается он.

— Ты че, охренел?! — я едва не роняю стаканчик с зубными щетками, пытаясь ухватиться за край раковины.

Лекс молча задвигает щеколду.

Щеколду!

А я ошарашено хлопаю глазами.

— Ты че делаешь?!

— Закрываю дверь, — он спокойно прислоняется спиной к ней, скрещивает руки на груди, будто ему здесь вообще очень удобно.

— Да пошел ты! — я вскидываю руку, указывая на выход.

— Поздно, — он ухмыляется. — Я уже зашел.

— Так вот сейчас же развернулся и ушел.

— Ну, давай обсудим, — Лекс делает вид, что размышляет. — Что это сейчас было?

Я в бешенстве.

В квартире шум, музыка, чьи-то голоса, но тут, в этой крохотной ванной, только он.

И я.

— Ты напилась, — Лекс наклоняет голову набок, изучает меня взглядом.

— А ты козел, — я складываю руки на груди и делаю шаг назад, сразу же упираюсь икрами в ванную. — И вообще, какое тебе дело?

— Мне просто интересно, — парень пожимает плечами.

— Что интересно?

— Ну, насколько ты обожрешься шампанским, прежде чем начнешь вешаться мне на шею, как твоя подружка.

ГЛАВА 16.

Лекс

Марго вылетает из ванной, как пуля.

Я даже не сразу осознаю, что произошло. Вот только что она была здесь: злая, раскаленная, с бешеным взглядом и губами, которые дрожали от злости, а теперь ее уже нет.

Дверь распахивается и в проеме стоит ее подруга, у которой день рождения.

Девчонка хлопает глазами, оглядывает меня с ног до головы.

— А что вы там делали? — спрашивает она, медленно прищуриваясь.

— Не твое дело, — я провожу ладонью по лицу, стирая с себя остатки этого гребанного жара.

Куда эта ведьма уметелила?

Я делаю шаг вперед, выхожу из ванной, шарю глазами по толпе. Ее нигде нет.

Блядь, Марго! Почему с тобой все так сложно?!

Я хватаю куртку и иду к выходу.

Музыка орет, кто-то визжит от смеха, кто-то спорит.

Но мне совершенно плевать.

Мне надо ее догнать. Я должен ее догнать.

Но едва я делаю шаг, чья-то рука хватает меня за локоть.

— Ты куда? — передо мной вырастает фигура Леры.

Ее глаза горят возмущением. Она смотрит на меня, как на собственность, которую пытаются украсть.

— Лекс, ты серьезно? — она хмурится, стискивая пальцы. — Ты бросаешь меня ради этой…

— Ради кого? — я злюсь.

— Этой серой мыши?

— Лера, отпусти.

— А если не отпущу? — она делает шаг ближе, ее ногти впиваются мне в руку. — Мы же вместе, Лекс. Ты мой.

Я глухо смеюсь.

— С чего ты это взяла?

— Ты всегда был со мной! — она моргает, не веря, что приходится это объяснять. — Ты приезжал за мной, ты был в моей постели!

— Лера, ты не первая, кого я трахал. И не последняя.

Ее лицо искажается от злости.

— Ты мразь, Лекс!

— А ты что, надеялась, что я позову тебя под венец?

Лера тяжело дышит.

— Ты же сказал, что я особенная…

Я вздыхаю.

— Ты, правда, в это поверила?

Она замахивается, но я ловлю ее за запястье.

— Не вздумай.

— Ты бежишь за ней?! — почти шипит она.

— Да.

— Почему?!

Я глубоко вдыхаю, а глаза девчонки расширяются. Отпускаю ее руку.

И ухожу, оставляя Леру без ответа.

Разве есть разница: почему? Еще с ней я не обсуждал то, что бурлит в груди.

Выбегаю на улицу. Холодный воздух хлестко бьет в лицо.

И вот она.

В десяти метрах впереди.

Идет, пошатываясь, юбка чертовски короткая, волосы растрепались, руки скрещены на груди.

Я сжимаю челюсть и шагаю быстрее.

— Марго!

Она дергается, но даже не оборачивается.

— Рита, стой.

— Отвали, Лекс! — ее голос рваный, и он срывается.

Я закипаю.

Через секунду я уже рядом.

Хватаю ее за запястье и разворачиваю к себе.

— Поехали, я отвезу тебя.

Она дергает руку.

— Отпусти!

— Рита.

— Отвали от меня, мажор!

Марго пытается вырваться, но я-то сильнее. Прижимаю ее к себе крепче.

— Отпусти!

— Успокойся.

— Помогите! Насилуют!

— Ты дура?! — я рычу и слегка встряхиваю ее.

Я смотрю на ее губы.

Горячие. Влажные. Дрожащие.

В голове шумит. И я не выдерживаю.

Просто набрасываюсь на них. Жадно, страстно и грубо.

Марго замирает. На миг. На секунду. А потом она вгрызается в меня.

Буквально.

Я чувствую, как в груди все сжимается. А металлический привкус крови растекается по губам.

Я отдергиваюсь, а она ухмыляется.

— Ты че, охренела?! Опять кусаешься?

— А ты что, думал, я тут растаю?!

Она раздражает меня до безумия. Но вместо злости внутри кипит чертовое желание. Я слизываю кровь и усмехаюсь.

— Бешеная.

— А ты самодовольный козел.

— Зато теперь ты меня точно запомнишь.

— Как будто я тебя забуду.

Мы смотрим друг на друга.

Мы ненавидим друг друга.

Но, блядь, эта ненависть слишком похожа на что-то другое.

Рита смотрит на меня, и в глазах у нее не только злость.

Там боль.

Глубокая, рваная, почти живая.

Она толкает меня в грудь.

— Оставь меня в покое.

Я не двигаюсь. Она снова толкает.

— Лекс, оставь меня!

— Нет.

— Тебе нужен только секс, да?! — она почти кричит. — Тебе плевать на чувства, плевать на людей, ты просто привык брать, что хочешь!

Я стискиваю челюсть, сдерживаюсь изо всех сил.

— Не начинай.

— О, я только-только собираюсь, — она отступает, а голос дрожит. — Ты думаешь, что все можно купить? Любовь? Верность? Женщину?

Я молчу.

Потому что не знаю, что сказать.

Рита вытирает лицо рукавом куртки.

— Я ненавижу таких, как ты. Самоуверенных и самодовольных. Тех, кто никогда не боялся идти по улице ночью. Кто не сжимал в кармане ключи между пальцев, потому что вдруг придется защищаться.

Она делает резкий вдох.

— Ты когда-нибудь боялся идти домой?! Боялся заходить в собственную квартиру?! Боялся, что кто-то будет смотреть на тебя так, что внутри все сожмется от ужаса?

Мне становится холодно.

Рита усмехается, но в глазах у нее слезы.

— Тебе этого не понять. Ты видишь в девушках только секс, для тебя они как куски мяса.

Я смотрю на нее.

Она самая настоящая ведьма. Упрямая, резкая, невероятная девчонка. С каждым словом, с каждым взглядом я попадаю под ее чары.

Я хочу сказать что-то правильное, но я не знаю, что.

Поэтому просто делаю шаг вперед.

Она отшатывается.

— Не трогай меня.

— Рита…

— Просто…, — ее голос срывается. — Просто не делай вид, что тебе не плевать.

Она разворачивается и уходит.

Я не останавливаю. Только смотрю ей вслед.

Плечи у нее напряжены, пальцы вцепились в рукава куртки, будто она удерживается за них, чтобы не развалиться.

Я должен уйти. Должен.

Но вместо этого иду за ней.

Не быстро. Держусь на расстоянии. Не мешаю.

Марго шагает быстро, будто пытается убежать от чего-то невидимого.

ГЛАВА 17.

Рита

Что-то шуршит.

Я во сне отмахиваюсь, переворачиваюсь на другой бок и снова проваливаюсь в темноту.

Но шорох не утихает. Напротив, становится тише, медленнее и осторожнее.

Я хмурюсь и сильнее укутываюсь в одеяло, но вдруг чувствую тонкий и сладкий аромат.

Цветочный. Глубокий.

Не приторный, не дешевый, не тот, что бывает в магазинах, где духи смешиваются в одну тяжелую волну.

Теплый и бархатистый.

Я вдыхаю снова, и что-то в груди сжимается.

Открываю глаза.

— Лен, ты мне спать не даешь, — ворчу, голос еще хриплый после сна. — Можно потише?

Ленка улыбается, держа в руках огромный букет бордовых роз.

— Доброе утро, солнышко, — мурлычет она, вытягивая розы вперед.

Я тупо моргаю. Потом сажусь, проводя руками по лицу, пытаясь хоть как-то проснуться.

— Это че за фигня?

— Фигня, Рит, это твое лицо по утрам. А эта красота для тебя.

— В смысле, для меня?

Ленка ухмыляется, делает пару театральных шагов вперед и опускает букет мне на колени.

Лепестки холодные, бархатные, от них исходит легкая пьянящая прохлада.

Я трогаю один, словно проверяю, настоящий ли. Именно в этот момент замечаю маленькую белую карточку, спрятанную между стеблями.

Сердце странно вздрагивает.

— Там записка, — сладким голосом сообщает Ленка.

Я выдергиваю карточку и переворачиваю ее.

Строчки ровные, четкие и уверенные.

«Твоя злость тебе идет.

Но ты еще красивее, когда улыбаешься.

Я хочу увидеть это снова».

Подписи нет. Но она и не нужна.

Я сжимаю карточку в руке, ощущая, как внутри поднимается буря.

Запах роз, кажется, становится сильнее, проникает в кожу, в легкие, в мысли.

Ленка наблюдает, пытаясь считать эмоции с моего лица.

— Ну?

Я молчу.

— Кто отправитель? — она наклоняется ближе и щурится.

— Выкини их.

Лена удивленно вскидывает брови.

— Серьезно?

Я запихиваю записку под подушку, встаю и иду к шкафу, стараясь не дышать этим цветочным запахом, который уже пробрался мне под кожу.

— Рит, это ж не просто так, — произносит подруга, аккуратно перебирая лепестки пальцами. — Бордовые розы – это страсть. Это…

— Это ничего не значит, — отрезаю я и стягиваю с себя длинную футболку, в которой обычно сплю.

Не желая больше разговаривать, я быстро семеню в душ. После вхожу на кухню, подруга потягивает чай с лимоном из стеклянной кружки.

— Так, колись, что у тебя с этим парнем?

Я плюхаюсь за стол, Лена сидит напротив, скрестив ноги на стуле, и медленно размешивает сахар в кружке.

Я делаю вид, что суперзанята своими печеньками, откусываю кусочек, потом еще один.

— Каким парнем? — невинно спрашиваю я.

— Рита, — подруга закатывает глаза, — ну, хватит. Я же видела твое лицо, когда принесла этот букет. Ты не просто так вчера сбежала. И он не просто так подарил тебе кучу бордовых роз. Это тебе не ромашки с клумбы, тут что-то серьезное.

Я вздыхаю, ставлю кружку на стол и опускаю голову, теребя рукав худи.

— Я не сбегала. Просто… стало душно.

— Душно? — Лена приподнимает бровь. — Ты была на кухне, пила шампанское, ржала с Тимура, а потом резко встала и свалила. Как только сцепилась с Лексом.

Я пожимаю плечами.

— Совпадение.

— Совпадение?! — она фыркает. — Ты же даже смотреть на него не могла. Я видела, как он пялился на тебя, а ты делала вид, что его вообще не существует. А потом игра, эти ваши взгляды…

Я хватаю кружку и делаю большой глоток. Чай уже почти холодный, но все равно приятно согревает.

— Просто так вышло, — говорю я.

— Ага, вышло.

Она наклоняется ближе.

— Рит, скажи честно. У тебя что-то было с ним?

Я поднимаю глаза, встречаюсь с ее пристальным взглядом.

И понимаю, что выкрутиться не получится.

Но как сказать?

Как объяснить, что он единственный, кто видел меня в момент, когда я была слабой?

Что он знает то, что не должен был знать?

Что он – это проблема, в которую я не хочу ввязываться, но от которой не могу отвязаться?

Я сжимаю кружку в руках.

— Нет, — тихо говорю я. — У меня с ним ничего не было. И не будет.

Ленка скептически прищуривается.

— Ну-ну. Тогда почему он в тебя так вцепился?

Я закусываю губу.

— Да потому что я единственная, кто его послала.

Ленка моргает.

— В смысле «послала»?

— Он просто хочет залезть мне в трусы. Разве по его наглой морде этого не понятно? Типичный мажор, который всегда берет то, что хочет. А я – первая, кто его отшил. Вот и вся разгадка.

Ленка удивленно качает головой.

— Ну, если бы он хотел только этого, разве он стал бы носиться за тобой по улицам, дарить букеты и прожигать взглядом, как будто ты единственная девушка на свете?

— Ты слишком все романтизируешь.

Я пожимаю плечами, вращаю в руках печенье.

— Ну, конечно. Только вот знаешь, что забавно? — подруга кладет ложку на край стола и смотрит прямо мне в глаза. — Ты говоришь, что он просто хочет тебя затащить в постель, но почему-то в этой игре правила придумывает он, а ты реагируешь.

— Он просто привык получать все легко. Девчонки сами к нему липнут. А тут такая я – недоступная и дерзкая. Вот и азарт. Игрушка. Развлечение.

Лена смотрит на меня как-то слишком внимательно, а потом медленно произносит:

— А ты уверена, что это только игра?

Я не отвечаю.

Потому что не хочу врать.

И потому что сама не знаю ответа.

ГЛАВА 18.

Рита

Я не сразу понимаю, что происходит.

Сначала странное ощущение в воздухе. Гулкое ожидание. Как будто вот-вот что-то случится. Потом я замечаю толпу у входа в главный корпус универа.

Шум, смех, чьи-то восторженные возгласы.

— Офигеть, — шепчет Катя, дергая меня за рукав толстовки.

Я поднимаю голову и… замираю.

Перед входом стоит мотоцикл. Черный, массивный, с матовым корпусом и глянцевыми линиями. Он выглядит так, будто его прямиком выкатили из дорогого автосалона.

На нем – он. Лекс.

В черной кожаной куртке, в белой футболке, с темными очками, спущенными на нос. Светлые волосы чуть взъерошены, губы искривлены в фирменной ухмылке.

Я сглатываю.

Он перекидывает одну ногу через сиденье и медленно сходит с мотоцикла, словно снимается в кино.

— Скажи мне, что он явился не по твою душу, — шепчет Лена.

Я не могу возразить, потому что Лекс уже уверенно идет ко мне.

Толпа расступается. Девчонки переглядываются, кто-то уже достал телефон и снимает видео. Мне хочется наброситься на них, чтобы убрали свои дурацкие мобильные.

— Привет, Марго, — голос Лекса звучит хрипло и лениво.

Я скрещиваю руки на груди.

— Что это за цирк?

Он усмехается и склоняет голову набок.

— Какой цирк? Я просто решил подвезти свою девушку до дома.

У меня в груди все неприятно сжимается.

— Ты снова за свое?!

— Всегда, — он делает шаг ближе. — Садись.

Я недовольно хмыкаю, взглядом обвожу толпу зевак.

— Лекс, ты серьезно? Ты думаешь, что если приедешь на мотоцикле, я тут же запрыгну на твоего железного коня?

— Я был бы не против, если бы ты запрыгнула на меня. Но проверить все же стоило, — он ухмыляется, а я закатываю глаза. — Говорят, девушки любят плохих парней и мотоциклы.

Я качаю головой.

— Ты просто не можешь смириться с тем, что я не в твоем списке «полученного».

Он поднимает брови.

— Это вызов?

— Это факт.

Лекс смотрит мне прямо в глаза.

— Одна поездка. Один вечер. Без обязательств и без игр. Просто ты и я.

— Нет.

— Почему?

Я делаю шаг назад.

— Потому что я не хочу быть частью твоего шоу.

Он на секунду стискивает челюсть.

Я вижу, как в нем вспыхивает раздражение, но он быстро его гасит.

— Рита, ты пипец какая упрямая, — медленно выдыхает он.

— Спасибо, — с сарказмом усмехаюсь я, а потом разворачиваюсь и ухожу.

Чувствую, как на меня смотрят десятки глаз.

Чувствую, как Лекс смотрит мне вслед.

Чувствую, как внутри пульсирует что-то дикое, горячее, но я снова душу это в себе.

Потому что я не игрушка.

Потому что я не еще одна из его коллекции.

Потому что я не та, кого можно покорить одним эффектным жестом.

Толпа у входа продолжает перешептываться. Кто-то смеется, кто-то снимает видео, кто-то, возможно, ждет, что я передумаю, развернусь и сделаю то, что сделали бы все остальные: запрыгну к нему на мотоцикл, обниму парня за талию и позволю увезти себя в закат.

Но я не все остальные.

И Лекс это понимает.

Я слышу, как он выдыхает.

— Не боишься упустить свой шанс?

Я продолжаю идти, даже не оборачиваясь:

— Упустить что, Лекс? Поездку на мотоцикле и утренний постельный разбор? О, ужас! Как же я теперь жить буду?!

В толпе кто-то хихикает.

Он коротко смеется, мой слух максимально напряжен.

— С тобой не соскучишься.

Ага, конечно.

Я ускоряю шаг, чувствуя, как внутри пульсирует что-то горячее. Злость. И еще что-то. Что-то, от чего сердце бешено колотится в груди.

Катька догоняет меня через несколько секунд, хватает за руку и тянет ближе к себе.

— Ты вообще нормальная?! — шипит она.

— Вполне, — я пожимаю плечами.

Лена идет рядом, но молчит. А Катька не унимается:

— Рита, ты понимаешь, что только что отшила самого горячего парня в этом городе?

— И что?

— «И что»?! Да блин! Он приехал к универу на мотоцикле! За тобой! При всех! Это же уровень сцены из фильма, а ты…

— А я не персонаж кино.

Катя закатывает глаза.

— Ты упрямая, как осел.

— Спасибо, — усмехаюсь я.

Сколько комплиментов за сегодняшний день!

Подруга на секунду останавливается, оглядывается на Лекса, который все еще стоит у мотоцикла и смотрит нам вслед.

— Черт, Рит… Он реально на тебя залип.

Я сжимаю губы.

— Это игра.

— Ты так думаешь?

Я тяжело вздыхаю.

— Я знаю.

Мы подходим к соседнему корпусу, и я стараюсь не думать о том, что стоит мне обернуться, и я увижу его.

С его бесячей ухмылкой.

С его уверенными движениями.

С его проклятыми лазурными глазами, которые смотрят на меня так, будто видят больше, чем я хочу показать.

Лекс не из тех, кто сдается.

— Рита, это что… тебе? — Катя недоуменно смотрит на вывеску у входа в корпус.

Я поднимаю глаза и не верю в то, что вижу.

На огромном баннере, который теперь красуется над главным входом, написано черными буквами:

«Улыбнись, ведь тебе это идет!».

А под ним стоит огромный бумажный пакет из дорогого магазина.

Я уже заранее ненавижу то, что там внутри. Но под десятками любопытных взглядов подхожу ближе, срываю записку с пакета.

«Не сопротивляйся. Просто прими».

Сердце делает странный кульбит в груди. Пальцы сжимаются, бумага хрустит.

Я медленно оборачиваюсь и, конечно же, быстро нахожу его.

Лекс стоит в нескольких метрах, прислонившись к своей чертовой «Ямахе».

Руки в карманах, губы в ухмылке.

Но глаза…

В глазах дерзкий вызов.

— Ну, давай, Марго. Не томи. Посмотри, что там, — произносит он достаточно громко, чтобы услышали все.

Толпа замирает, обстановка становится напряженной.

Лена шепчет мне на ухо:

— Не открывай.

ГЛАВА 19.

Рита

Утро начинается не с кофе. А с разрывающего голову звонка от Лены.

— Ты еще спишь?! — ее голос гремит так, будто она стоит прямо у меня над ухом. — Вставай, мы идем завтракать.

— Лен, — я заворачиваюсь в одеяло, вжимаясь лицом в подушку, — какой завтрак? У меня сегодня выходной, дай умереть спокойно.

— Нет, ты идешь со мной. Уже через двадцать минут.

Она бросает трубку, и я с проклятиями выбираюсь из кровати.

Через полчаса мы сидим в маленьком кафе с огромными панорамными окнами. У меня в руках чашка капучино, перед Леной – тарелка с вафлями, залитыми шоколадом.

— Ты вообще ничего не ешь? — подруга щурится, засовывая в рот очередной кусок.

— У меня утро. Я пока не готова к пище.

Я пью кофе маленькими глотками, наблюдая за редкими прохожими за окном. Солнце мягко пробивается сквозь стекло, в кафе играет легкая музыка, и, кажется, я даже начинаю расслабляться.

Но потом что-то меняется.

Я не сразу понимаю, что именно. У меня появляется ощущение, будто кто-то смотрит.

Я медленно поворачиваю голову, и, конечно же, встречаюсь с его взглядом.

Лекс сидит у барной стойки. Черная футболка, растрепанные волосы, руки в татуировках. Весь такой небрежный и расслабленный, будто он тут случайно.

Только это не случайность.

Он смотрит прямо на меня. Взгляд ленивый, с усмешкой. Но в глубине… в глубине там что-то другое.

— Ой, — Лена тоже замечает его.

— Да уж, — я отвожу взгляд и сосредотачиваюсь на своей кружке.

Но это ничего не меняет. Я чувствую его. Слишком близко, слишком навязчиво.

Спустя минуту он спрыгивает с высокого барного стула. Я слышу его шаги, но не поднимаю головы.

И, конечно же, он останавливается прямо у нашего столика.

— Доброе утро, — его голос бархатный, как будто мы старые знакомые, случайно встретившиеся в уютном кафе.

Я ничего не отвечаю. Лена переводит взгляд с меня на Лекса и многозначительно хмыкает.

— Привет, Лекс, — она делает глоток чая. — Какая встреча.

— Да уж, какая, — я продолжаю смотреть в кружку, но знаю, что он улыбается.

— Любишь это кафе? — спрашивает Лекс.

— Нет. Терпеть его не могу, — буркаю я, поднимая глаза.

Парень усмехается.

— Интересно, почему тогда ты здесь?

— Потому что меня сюда притащили.

— Значит, мне стоит поблагодарить Лену?

Я закатываю глаза.

— Лекс, что ты тут делаешь?

Он безразлично пожимает плечами.

— Пью кофе.

— Конечно. Совершенно случайно.

— Почему нет? — он наклоняется ближе, опираясь руками на стол.

От него пахнет чем-то свежим и теплым, чуть терпким, с легким оттенком дыма.

Я чувствую, как мое сердце делает кульбит, но быстро беру себя в руки.

— Лекс, ты меня преследуешь?

— Это ты преследуешь меня, — он легко улыбается. — Я здесь бываю часто.

— О да, конечно. И в тот вечер на улице ты тоже был «просто так».

Смешно, правда? Уже неделю подряд я натыкаюсь на него в самых неожиданных местах. В коридоре универа, в кафе рядом с домом, даже в книжном, в который он явно никогда в жизни не заходил.

«Случайно».

Он молчит пару секунд. А потом, со своей белоснежной бесячей улыбкой, говорит:

— А ты запомнила.

Я прикусываю язык, понимая, что сама себя сдала.

Лена тихо ржет, но тут же делает вид, что ее очень увлекла тарелка с вафлями.

— Ты в своем репертуаре, — я делаю последний глоток кофе и откладываю кружку. — Лекс, серьезно. Если ты решил, что чем больше будешь мозолить мне глаза, тем быстрее я сдамся, то у меня для тебя плохие новости.

— Хм, — он делает вид, что задумался. — А если я сделаю что-то другое?

Я прищуриваюсь.

— Например?

Лекс наклоняется чуть ближе.

— Увидишь, — его голос становится тише.

И почему-то мне от этого совсем не по себе.

Я открываю рот, чтобы сказать что-то едкое. Но в этот момент дверь кафе открывается, и внутрь вбегает парень с огромным букетом алых тюльпанов.

Он направляется прямо ко мне.

— Это для вас, — говорит он, протягивая цветы.

Я хлопаю глазами.

— Простите, что?

— Это для вас, — повторяет он, и только сейчас я замечаю записку, привязанную к букету.

Я медленно забираю цветы, а Лекс, кажется, едва заметно сжимает челюсть.

Я развязываю ленточку, разворачиваю маленькую карточку и читаю:

«Ты слишком серьезная. Пора бы уже улыбнуться».

Я медленно поднимаю голову, и встречаю его пристальный взгляд.

— Ты нормальный? — тихо спрашиваю я.

— Абсолютно, — говорит он спокойно.

— Лекс, ты не понимаешь по-хорошему?

— Я все прекрасно понимаю, — он улыбается. — Просто у меня свое видение ситуации.

— Тебя это развлекает?

— Уже не очень. Я пытаюсь наладить с тобой коннект, а ты постоянно выпускаешь шипы.

Я сжимаю букет, чувствуя, как внутри разгорается злость.

Мне до зуда в ладошках хочется отшить его. Пригвоздить каким-нибудь ядовитым комментарием.

Но в этот момент раздается звонок моего телефона.

Я машинально смотрю на экран.

И тут же забываю, как дышать.

Имя, высветившееся на дисплее, пробирает меня холодом.

Я резко встаю, сбрасываю вызов и бросаю телефон в карман.

Лекс смотрит внимательно.

— Что случилось? — спрашивает он ровным тоном.

— Не твое дело, — бросаю я, и резко разворачиваюсь, чтобы уйти.

Но он ловит меня за запястье.

— Марго…

Я замираю, а потом медленно поднимаю на него глаза.

Его пальцы теплые и сильные. И мне почему-то страшно.

— Отпусти, — шепчу я.

Но Лекс только сжимает губы.

В этот момент телефон звонит снова.

Я чувствую, как по спине пробегает холод.

Я не хочу отвечать.

— Кто это? — спрашивает Лекс, глядя мне прямо в глаза.

И я понимаю, что он меня не отпустит, пока не добьется правды.

ГЛАВА 20.

Рита

Лекс смотрит на меня слишком пристально и слишком выжидающе. Я знаю этот взгляд. Он умеет ждать, умеет давить молчанием, заставлять человека нервничать, совершать ошибки.

Но я не собираюсь ошибаться.

— Не твое дело, — равнодушно бросаю я.

Лекс качает головой, его язык чуть касается верхнего зуба, взгляд скользит по мне.

— Серьезно, Рит? Это все, что ты скажешь?

Я делаю вид, что мне плевать. Но внутри разрастается напряжение. Оно растекается по телу, впивается в кожу, пробирается под ребра.

— А что ты хотел услышать? — я удивленно выгибаю бровь.

Я вижу, как его челюсть чуть сжимается.

Глупо, но это дает мне странное чувство удовлетворения.

Лекс медленно приближается, закрывая меня от Ленки, которая сидит и наблюдает за нами, как за супер интересным сериалом.

— У тебя проблемы? — спрашивает он спокойно. — Я могу разобраться с тем, кто тебе названивает.

Голос Лекса низкий и хрипловатый, почти опасный.

— А ты кто? Мой охранник? — усмехаюсь я, пытаясь не выдать дрожь.

Лекс слегка наклоняет голову, его яркие голубые глаза цепляют меня, как крючки.

— Может, мне стоит им стать?

Я сжимаю губы в тонкую линию.

Господи, почему он всегда так делает? Почему всегда говорит так, будто я его собственность? Как будто он имеет на меня право?

Я отступаю назад, пытаясь создать между нами хоть какую-то дистанцию.

— Лекс, если это твой очередной способ самоутвердиться, то тебе лучше поискать другую жертву.

Он усмехается.

— Жертву? — переспрашивает он, качая головой. — О, Рита, если бы ты была жертвой, я бы давно оставил тебя в покое.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки.

Я чувствую запах его парфюма: терпкий, с нотками табака и чего-то древесного. Чувствую, как каждое его движение заставляет меня следить за ним, даже если я притворяюсь, что мне безразлично.

— Ты бесишь меня, — выдыхаю я.

Лекс скрещивает руки на груди.

— Это ты так признаешься, что я тебе не безразличен?

Хах! Ну и король, блин!

— Слышал бы ты себя, — ядовито шиплю я.

— А ты слышала себя? — он делает паузу, а затем, чуть тише, добавляет: — Ты убегаешь от меня, но все равно станешь моей.

Мои пальцы сжимаются в кулаки, а потом я резко разворачиваюсь и направляюсь к выходу.

Но стоило мне дойти до двери, как мобильный снова вибрирует. Достаю его и смотрю на экран. На секунду застываю.

Мама.

В груди что-то неприятно сжимается. Она никогда не звонит просто так. На автомате провожу пальцем по экрану и прижимаю телефон к уху.

— Мам?

На том конце слышится секундное молчание, потом тяжелый вдох, и голос, который я слишком хорошо знаю: слегка хриплый, ленивый, но с нотками наигранной заботы:

— Ритуль, привет, доча. Ты не занята?

Я слышу, как она говорит. Очень медленно и очень осторожно. Словно пытается прощупать мое настроение. Но в то же время в ее голосе проскальзывает какая-то расслабленность.

Краем глаза замечаю, как Лекс неторопливо направляется к барной стойке, но сейчас мне вообще не до него.

— Мам, что случилось?

Она резко всхлипывает.

— Риточка, я… Мне нужна твоя помощь.

Я закрываю глаза.

Господи.

Опять.

— Что на этот раз?

— Да не кричи ты сразу! — обижается она.

Я слышу, как она громко шмыгает носом.

— Я… у меня тут проблема, понимаешь? С деньгами.

Конечно.

— Рит, я бы не звонила просто так, правда. Но я в такой ситуации… Я должна деньги одному человеку, и он пригрозил, что отберет квартиру, если я ему не отдам долг.

Я молчу.

Долг.

Перед неизвестным человеком, скорее всего, перед собутыльником.

— Мам, — я сжимаю пальцами переносицу. — Сколько?

Она тут же оживляется.

— Совсем немного, доча. Ну… тысяч двадцать.

— Двадцать?! — я выпрямляюсь, чувствуя, как меня бросает в жар.

Позади раздается какое-то движение, но я сразу же мыслями возвращаюсь к сумме долга.

Двадцать тысяч?

— Ты серьезно?

— Ну, а что мне делать?! — в голосе появляется нервозность.

А потом…

Плач.

— Не брать деньги в долг?! — с обидой рычу я и шумно выдыхаю.

— Мне пришлось. Я задолжала за коммуналку, — она пытается оправдаться. — Ты хочешь, чтобы у меня все поотключали?

Я пытаюсь справиться со злостью, ну как можно так жить?

— Рит, я больше не могу, — она всхлипывает. — Мне страшно. Я… я не знаю, что делать.

Да. Знакомый сценарий. Сначала она звонит мне после долгого молчания. Потом ноет про проблемы. А потом включается драматический театр с рыданиями и голосом жертвы.

Все как всегда.

И самое страшное?

Часть меня уже устала, уже хочет бросить трубку и просто забыть этот разговор.

Но другая…

Это же моя мать.

Как бы я ее ни ненавидела, она – единственная, кто у меня есть.

Я тихо выдыхаю.

— Где ты сейчас?

— Дома. Риточка, ты приедешь?

Я закрываю глаза.

— Да.

— Спасибо, доча, спасибо! — ее голос тут же становится легче, почти радостнее.

Она даже не спрашивает, есть ли у меня эти деньги.

— Я жду тебя, хорошо?

— Ага, — я коротко киваю, хотя она этого не видит, и сбрасываю вызов.

Просто несколько секунд стою на месте, сжимая телефон в руке. В груди – мерзкий осадок, но в голове только одна мысль.

Где взять столько денег?

— Марго?

Я дергаюсь, словно забыла, что он еще здесь.

Лекс стоит рядом, хмурится, а в глазах читается странное напряжение.

Он явно слышал многое.

— Кто звонил?

— Никто, — я тут же отворачиваюсь.

— «Никто» не просит двадцать тысяч, — сухо бросает он.

Я резко выдыхаю, убираю телефон в карман и решительно иду вперед.

— Не твое дело.

ГЛАВА 21.

Лекс

Марго смотрит на меня так, будто я только что предложил ей продать душу дьяволу.

Глаза прищурены, губы поджаты, щеки чуть тронуты румянцем. Но не от злости, жопой чую, что она попала на бабки не просто так.

Во что же ты вляпалась, Маргарита?

Засовываю руки в карманы джинсов, внимательно смотрю на девчонку.

Я уверен.

На 99,9%.

Нет! На все 100!

У нее нет выбора, по глазам ее красивым вижу, что и денег таких нет.

Вот я и нашел способ затащить ее в…

Кхм-кхм, на свидание, конечно же, а вы о чем подумали?!

Красивые глазки девчонки осматривают меня с головы до ног. А потом она впивается в меня подозрительным взглядом. Я усмехаюсь.

И хочется, и колется.

Да, Марго?

— Ты реально думаешь, что можно купить меня за двадцатку? — медленно, по слогам, произносит она.

Да еб твою мать!

— Не купить. Просто уговорить.

Она недовольно цокает и скрещивает руки на груди.

— Ну да, потому что деньги – это лучший аргумент, да? — ехидно кривится девчонка.

— Для тебя сейчас – да.

Марго делает шаг вперед, ее глаза сверкают, плечи напряжены.

Ох, черт, она такая красивая, когда злится.

Эти пухлые губки… хочу их. Хочу целовать и ласкать.

Дайте сил, чтобы удержаться. А то эта стервочка снова пустит в ход свои острые зубы.

— Знаешь, Лекс, твоя самоуверенность когда-нибудь тебя погубит.

— Только не сегодня.

Я протягиваю ей раскрытую ладонь, чтобы мы пожали руки и, так сказать, закрепили нашу сделку. Смотрю в ее упрямые глаза.

— Последний шанс, Рит. Просто ужин. Без всяких намеков. Без условий.

Она смотрит на мою руку, потом на мое лицо.

Да, давай, детка. Один жест, и деньги тут же упадут тебе на счет.

Пауза длится слишком долго.

Блядь, да я уверен, что она согласится. Только цену себе набивает.

Но вдруг Марго хмыкает, резко отводит взгляд и делает шаг назад.

— Знаешь, Лекс, засунь свои деньги куда подальше.

Че-го???

У меня чуть челюсть на пол не пикирует.

Еще надо поуговаривать? Это что за королевишна такая тут стоит?

— Как хочешь, — я убираю руку.

Девчонка закатывает глаза и резко разворачивается.

— Ты достал.

— Значит, я тебя цепляю.

— Нет, ты просто бесишь.

Она уходит, не оглядываясь.

А я не могу отлипнуть от ее аппетитной задницы, которая соблазнительно виляет при каждом шаге.

В паху моментально становится тесно.

Какая же она упрямая, мать твою.

Я провожаю ее взглядом и облизываю губы.

— Значит, я тебя цепляю, — бормочу себе под нос.

Только это, моя дорогая Риточка, только эта мысль все еще держит меня на плаву.

Тонкая фигурка растворяется среди машин и людей, а я стою посреди кафешки и продумываю свои дальнейшие действия.

*****

Действия – не действия, а к вечеру меня заносит в бар.

Музыка качает, люди толкаются, болтают и смеются. Где-то в углу пьяная компания во всю глотку орет: «Я свободеееен!»

Хах, классика.

Я стою за баркой и лениво помешиваю виски, боковым зрением ловлю, как девчонки бросают на меня взгляды. Улыбаются, волосы свои теребят.

Но мне сейчас не до них.

Я думаю о ней.

О том, как она посмотрела на меня, когда отказалась от денег.

Чувство внутри такое поганое, она снова меня отшила.

Я делаю глоток и достаю телефон.

Секунда сомнений.

Да кого я обманываю? Никаких сомнений.

Открываю чат и пишу.

Я: Ты многое потеряла.

Марго: ???

Я: Я сейчас в баре и с удовольствием трачу двадцатку, которая могла стать твоей. Без особых усилий.

Марго: Ты болен.

Я: Да. И знаешь, чем я болен? Тобой, Маргарита.

Она ничего не отвечает, хотя онлайн и прочла мое сообщение.

Довольная улыбка растягивается на губах.

Ладно, хватит Марго на сегодня, надо чуть отвлечься.

Бармен обновляет мой стакан, я забираю его и направляюсь к столику, за которым сидят мои друзья.

Я откидываюсь на спинку дивана, растягивая ноги и лениво крутя в пальцах стакан с остатками льда.

Кайф в самом разгаре.

— Ну что, кто из нас быстрее? — кидает вызов Димон, хлопая ладонью по столу.

Я прищуриваюсь.

Чем он уже задумал развлечься?

— Быстрее в чем? — лениво спрашивает Ромка, потягивая пиво.

Дима кивает подбородком в сторону стойки.

— Телки.

Мы все синхронно переводим взгляд.

Три девчонки.

Одна – миниатюрная брюнетка в кожаных шортах, пьет коктейль через тонкую трубочку. Вторая – рыжая, с длинными ногами и дьявольской ухмылкой. Третья – самая громкая, смеется так, будто хочет, чтобы ее услышали на другом конце города.

— Короче, — Димон расслабленно откидывается на спинку кресла, — делаем ставки. Кто быстрее затащит одну из них к нам за стол?

Я ухмыляюсь.

— И какой приз?

— Проигравший оплачивает всем следующий раунд.

Ромка цокает языком.

— Ты просто хочешь сэкономить бабки.

— Вообще-то я хочу развлечься, — самоуверенно произносит Димон. — Ну, так что, участвуем?

— Базару ноль, — соглашается Ромка. — Лекс?

Я допиваю свой виски, чувствуя, как тепло разливается по венам.

— Не-а, без меня, — лениво отвечаю я.

— Да ладно тебе! — возмущается Димка. — Ты же король подкатов, тебе-то что стоит?

Я снова смотрю на девчонок.

Все красивые. Все легкие. Все доступные.

И все не те.

Не та.

Бля-я-я-я!

У меня в голове только одна пара злых глаз одной стервы, которая умеет сводить меня с ума одним взглядом.

Я усмехаюсь и ставлю стакан на стол.

— Давайте, работайте, псы. Я на вас посмотрю. Может, научите меня чему новому.

ГЛАВА 22.

Рита

Банкомат мигает холодным светом, будто насмехаясь надо мной.

Я втыкаю карту, вбиваю пин-код дрожащими пальцами. На экране высвечивается жалкое число – 4300 рублей.

Вот засада!

Сердце глухо стучит в груди, пока я нажимаю «снять наличные».

Тридцать секунд.

Столько мне понадобилось, чтобы в голове прокрутить все варианты.

Занять у Лены? Но у нее и самой денег в обрез, она только вчера жаловалась, что ждет стипендию.

Попросить у Кати? Ей вроде надарили деньги на днюху.

Хотя нет… она же присылала мне фотку колечка, которое купила себе.

Блядь!

Рита, думаем дальше…

Подработать? Где? Когда? Мне нужно двадцать тысяч сейчас, а не через неделю.

Заложить что-то? Что? У меня нет ничего ценного, кроме телефона, но без него я вообще пропаду.

Хочется кричать от бессилья.

Купюры выезжают со щелчком. Всего четыре бумажки. Теплые, пахнущие чем-то металлическим.

Беру их в руки, ощущаю грубую текстуру. Мои последние деньги.

Отчаянно хочется сжечь их прямо тут, у банкомата. Потому что это капля в море. Потому что это не спасет.

Я засовываю деньги в карман и делаю глубокий вдох.

Воздух города пропитан бензином, влажным асфальтом и каким-то липким ароматом шаурмы из ларька неподалеку. В желудке скручивается узел. Я не ела с утра, но сейчас меня тошнит даже от мысли о еде.

Что делать?

Я открываю телефон, прокручиваю контакты и зависаю на имени Ира.

Печатаю сообщение:

«Иришка, у тебя есть пять тысяч? До конца недели, клянусь, верну».

Пальцы зависают над экраном. Не могу. Не хочу быть жалкой. Не хочу объяснять, почему мне вдруг понадобились деньги.

Ира спросит. Она всегда спрашивает.

Тупо закрываю мессенджер и засовываю телефон в карман.

Где достать бабки?

Холодный ветер пробирается под худи, и я плотнее кутаюсь, опуская голову. Перед глазами – мокрый асфальт, светящиеся рекламные вывески, чужие лица.

И вдруг мысль.

«Ты реально думаешь, что можно купить меня за двадцатку?».

Черт.

Я резко выдыхаю и злюсь на себя.

Нет. Даже думать об этом не собираюсь.

Лекс со своей ухмылкой, с самоуверенными подкатами, с деньгами, которые для него – мусор, а для меня – спасение…

Нет, Рита. Не ведись.

Но в голове уже стучит чертов ритм: двадцать тысяч, двадцать тысяч, двадцать тысяч.

Где их взять?

Я шаг за шагом бреду по тротуару, а эта мысль не отпускает.

Я все равно поеду к маме. Я не собираюсь перед ней унижаться, не собираюсь в очередной раз слушать этот дешевый спектакль, как она больше не будет пить, как она все осознала, начала новую жизнь.

Не хочу.

Но еду.

Потому что, несмотря на всю злость, несмотря на презрение, что кипит внутри, я не могу спокойно спать, зная, что она опять во что-то вляпалась.

Я сажусь в автобус и, пока транспорт телепается по городу, сжимаю в кармане жалкие четыре тысячи. Копейки, которые не решат ничего.

Пальцы нервно барабанят по колену. Внутри бурлит какое-то мерзкое чувство – смесь тревоги и раздражения.

Мать снова встряла. Снова влезла в долги. Снова тянет меня за собой.

Я сжимаю зубы.

Когда мама пьет, она не разбирается, кто перед ней. Лишь бы налили, лишь бы улыбнулись, лишь бы кто-то был рядом.

И вот теперь я должна вытаскивать ее из очередного дерьма.

Как всегда.

Какому человеку она должна деньги? Может, связалась с какими-то быстрозаймами. И теперь амбалы ее прессуют? А я что смогу сделать в таком случает? Ни-че-го.

Придется все-таки звонить Ире. Но не для того, чтобы денег занять, а чтобы согласиться на подработку в баре.

Наконец-то автобус тормозит на нужной остановке. Скрип тормозов проносится по всему салону.

Желтый свет, грязный подъезд. Панелька. Серый фасад, грязные стены, ржавая дверь с раздроченным кодовым замком.

Здесь я выросла. И ненавижу каждую трещину в этом доме.

Я вбиваю код, дверь со скрипом поддается. В подъезде воняет сыростью и старым табаком. Тусклый свет лампы делает стены еще грязнее.

Я поднимаюсь по лестнице. Сердце бьется громко, слишком громко.

У двери на третьем этаже кто-то курит.

Высокий мужик в темной куртке. Сигарета тлеет в его пальцах, а холодные глаза буравят меня с ног до головы.

— Ты дочь Людки? — хриплым голосом спрашивает он.

Я киваю.

Он усмехается и выкидывает сигарету прямо на лестницу.

— Деньги принесла?

ГЛАВА 23.

Рита

— Принесла, — недовольным тоном отвечаю я.

Тупо таращусь на облупленную краску, провожу пальцами по деревянной панели. Глубокий вдох. Раз. Два. Три. Толкаю дверь.

Воняет табачищем, дешевым алкоголем и какой-то затхлой безысходностью. В воздухе висит плотная, как пелена, смесь пота, перегара и давно несмененной постельной грязи. На полу валяются пустые бутылки и какие-то грязные тряпки.

Мама сидит в углу кухни, ссутулившись, ее тонкие плечи еле заметно вздрагивают. Я жду, когда она посмотрит на меня, но она даже не поднимает голову. Только машинально теребит край застиранного халата. В груди все сжимается.

— Мам, — мой голос хрипит, и я тут же прокашливаюсь.

Она дергается, хочет кинуться ко мне, но вдруг переводит взгляд на мужика, который стоит позади меня.

Она явно его боится.

Я осматриваю ее внимательно, побоев нет. Если этот урод хоть пальцем ее тронул, я ему всю морду расцарапаю.

— Где мои деньги, малышка?

Я сжимаю пальцы в кулак, но молча вытаскиваю из кармана смятые купюры.

— Четыре тысячи, — стараюсь произнести ровно, но внутри все кипит. — Это все, что у меня есть. Больше нет.

Мужик закатывает глаза и хмыкает.

— Четыре штуки?! Ты смеешься, что ли? У меня тут проценты капают, а ты мне жалкие четыре тысячи приносишь?

Я сжимаю губы.

— Я могу собрать остальное, но мне нужно время.

— Время, значит? — мужик делает шаг ближе. Запах его перегара ударяет мне в нос, я машинально отшатываюсь. — А давай так, раз ты такая умная, ты мне поможешь с одним дельцем, и я забуду про долг.

Мне сразу становится не по себе.

— Что за дельце?

— А тебя какое дело? Главное, что заработаешь быстро, — он подмигивает мне.

Я чувствую, как меня мутит.

— Нет, — твердо отвечаю я, но в груди растет паника.

Мужик делает шаг вперед, нависает надо мной, от его запаха меня сейчас точно стошнит.

— Ну, может, не деньгами отработаешь? — хмыкает он, мерзко глядя на меня. — Двадцатку за ночь, конечно, не наберешь, но если на пару дней…

Меня передергивает. Я сжимаю зубы, удерживаясь, чтобы не врезать этому уроду.

— Отвали, — цежу я сквозь зубы.

Он скалится, но в глазах злость. Не привык, что его посылают.

— Ой, да не психуй, крошка. Вдруг еще сама прибежишь, когда мамка в очередной раз вляпается?

Кулаки чешутся. Но разум берет верх над эмоциями. Он огромный, скрутит меня в бараний рог и глазом не моргнет.

От чувства мерзости не избавиться. Оно липнет ко мне, как грязь после дождя, забирается под кожу.

— Дайте время, — с мольбой в голосе прошу я.

— Мое время дорогого стоит, — скалится он, демонстрируя свои желтые зубы. — Хочешь меня кинуть? Значит, будем решать вопрос по-другому.

Он резко хватает меня за запястье. Я вырываюсь, отступаю назад, но пятка цепляется за угол торчащего линолеума, и я падаю. В этот момент с полки с грохотом валится какая-то коробка. Крышка открывается, и на пол сыплются…

Вот же блядь…

Купюры. Много. Грязные, скомканные. И какие-то маленькие пакетики. Таблетки? Я не успеваю даже осознать, что вижу.

— Твою мать! — орет мужик. — Корова ебанная!

Он бросается ко мне, но вдруг раздается топот ног в подъезде.

Громкий удар в дверь.

— Полиция! Открывайте!

Я замираю. Мужик матерится, но уже слишком поздно. Дверь с грохотом распахивается, в комнату вваливаются люди в форме. Я вижу, как скручивают урода, как он верещит что-то про «подставу».

Мне хочется облегченно выдохнуть, неужели такая удача?!

Но тут взгляд ментов падает на меня.

— Кто она? — спрашивает один из полицейских.

— Сообщница, — тут же выдает мужик. — Видели, как деньги с пола собирала? В деле она!

— Че-го?! — у меня перехватывает дыхание. — Я не…

— Руки за спину.

— Но я…

— Я сказал, руки за спину!

Меня грубо разворачивают лицом к стене, заламывают руки. На запястьях защелкиваются наручники. Я чувствую холод металла, ощущаю, как сердце колотится в груди.

Где-то за моей спиной раздается тихий сдавленный всхлип.

— Мам? — шепчу я и поворачиваясь к ней.

Но она даже не смотрит на меня. Стоит, молчит, кусает губы.

Горло сжимается. Меня толкают вперед, выводят из квартиры. В ушах шумит. Я смотрю на лестничный пролет, но ничего не вижу.

Только одно осознание крутится в голове:

Я в полной жопе.