Сделка с особым условием

1

Дождь лил как из ведра, и я с трудом различала дорогу в вечерних сумерках. Только бы лошадь не подвернула ногу! Издалека уже доносились смутные звуки погони: лай собак и гиканье, которым всадники понукали лошадей.

Высокие громады камней соткались из темноты настолько внезапно, что я даже не поверила своим глазам, хотя их и искала. Никто не знает, кто воздвиг их и для чего. Однако в мире едва ли можно найти человека, не слышавшего об этом чуде — круге из гигантских валунов, изюминке графства и месте, обросшем сотней легенд.

Ради одной из них, прочитанной в старинном фолианте несколько лет назад, я сюда и направлялась. В ней говорилось о том, что волшебные существа, обитающие по ту сторону реальности, могли помочь людям. Естественно, не бесплатно.

Если бы этот фолиант не прятался и не охранялся так тщательно, я бы нипочем не поверила, что это может быть правдой. Но сейчас я была готова ухватиться за любую, даже самую призрачную, надежду.

Спешившись, я подбежала к краю круга и, не решаясь переступить невидимую границу между "снаружи" и "внутри круга", прокричала в темноту:

— Я хочу заключить сделку!

Ответом была тишина. Я облегченно и в то же время разочарованно выдохнула. Жаль, что сказки остались сказками... Зато не встречусь с неведомой жутью.

Подождав еще какое-то время, я развернулась, чтобы снова взобраться на лошадь и попытаться спрятаться от погони. И тут за спиной раздался прохладный, чистый мужской голос:

— Вы знаете условия?

Резко обернувшись, я едва не упала от удивления — в круге гигантских валунов виднелась человеческая фигура, казавшаяся крошечной на их фоне. Она стремительно двинулась ко мне,и спустя пару мгновений передо мной стоял высокий темноволосый мужчина с ярко-зелеными глазами — не такого цвета, как у обычных людей, а насыщенного, глубокого изумрудного оттенка. Альв! Или эльф, или фейри — у волшебного народа было много имен.

Губы мужчины растянулись в тонкой улыбке, и я вдруг радостно, светло улыбнулась в ответ — словно получила щеночка в подарок на Рождество.

— Так это правда! — прошептала я.

— Правда, правда, — усмешка на лице незнакомца стала более явной. — Ну что, объяснять условия или сначала упадем в обморок?

— В обморок некогда, — деловито отозвалась я, — за мной погоня. Объясняйте условия.

— Хорошо, — он прислонился плечом к шершавому каменному боку и вкрадчиво произнес:— У вас есть желание — я его исполню, но с условием. Например, вам нельзя будет произносить слово "батон". Нарушите — и я заберу то, что для вас дороже всего.

— Душу? — возопила я и зачем-то прижала руки к груди, хотя никто не знал доподлинно, где в человеке расположена душа.

— Ну-ну, не нужно путать, — укоризненно отозвался мужчина. — Душа мне без надобности, у меня есть своя. Я заберу то, что на момент нарушения условия будет для вас самым дорогим — собачку, или молодость, или богатство...

—Только если я нарушу условие, — уточнила я. — А каким оно будет?

Альв окинул меня оценивающим взглядом.

— Вы не должны улыбаться, — медленно отозвался он. — Думаю, это условие подойдет.

— Совсем? — переспросила я, пытаясь представить, как долго я смогу не улыбаться.

— Ухмыляться, смеяться и саркастически кривить губы дозволено, — милостиво разрешил мужчина. — Нельзя именно искренне, радостно улыбаться. Так, как вы улыбнулись, увидев меня. Признаться, я был польщен!

Топот копыт раздался ближе.

— Хорошо, — я решительно подняла на него глаза. — Я согласна.

— И что же вы потребуете взамен? — полюбопытствовал мужчина. — Отыскать сбежавшую собачку? Наколдовать платье для бала? Поправить внешность? Хотя вроде бы и так нормально.

— Помогите мне вернуть трон, — перебила его я. — Кроме того, мне нужна защита. За мной гонятся и будут пытаться схватить или даже убить. Я хочу, чтобы вы защищали меня, помогали и выполняли приказы... — я потерла лоб, пытаясь вспомнить, что еще нужно предусмотреть. Вроде все, если что-то забыла, потом добавлю.

— Хорошо, — в глазах мужчины возник легкий интерес. — Что ж, предлагаю подписать документ, — словно фокусник, он извлек из рукава длинный список, который раскатался почти до земли. Однако там было написано всего несколько строчек — как раз то, о чем мы только что говорили.

— Положите руку на бумагу и произнесите свое имя, — альв внимательно следил за мной взглядом, — если не передумали.

Помедлив всего мгновение, я прижала ладонь к свитку и проговорила:

— Я, Александрина Шерринговер, заключаю сделку с...

— Йенненхольмом Стормхольдом, рыцарем Зимнего Двора, — подсказал альв.

— ...с Йенненхольмом Стормхольдом, рыцарем Зимнего Двора, — повторила я. — Если я нарушу условие, пусть он заберет у меня самое ценное, кроме души, — я особо подчеркнула последние слова.

Выразительно закатив глаза, мужчина положил руку на свиток и произнес лишь одно слово: «Подтверждаю!»

Тут же на пустом месте снизу проступили написанные затейливой вязью имена — его и мое — и свиток, засветившись, рассыпался в воздухе тысячей сверкающих искорок.

2

Как ни странно, спустя какое-то время я начала медленно проваливаться в сон — сказывались усталость и напряжение. Сегодня я весь день провела в седле, а вчера ночью сбегала, так что поспать совсем не удалось. Перед глазами, как в калейдоскопе, проносились лица и фигуры — они кружились, кружились и складывались в огромного шахматного коня, на которого нельзя было садиться, иначе расшибешься...

— Приехали, — прохладный голос над ухом вырвал из полудремы, и я резко открыла глаза. Мы остановились перед полуразваленным двухэтажным зданием с покосившимся забором — вероятно, некогда процветающая, а сейчас заброшенная ферма.

Спрыгнув, Иен снял меня с коня, и тот растворился в воздухе, как мираж в пустыне. Лишь искрящиеся снежинки осыпались на землю и тут же растаяли, да простучали, удаляясь, невидимые копыта.

— Какой красивый, — зачарованно произнесла я, глядя в пустоту, на то место, где еще совсем недавно стоял белоснежный конь.

— Могу подарить, — неожиданно предложил Иен, и я бросила на него подозрительный взгляд. — Всего за одну улыбку, — и он сам тонко улыбнулся, как демон-искуситель.

Я тут же сделала постное лицо и отвернулась. Надо же, на пару минут я совсем забыла об этом дурацком условии! Нужно что-то делать, иначе я не продержусь и двух дней — все-таки привычка улыбаться, хотя бы из вежливости, была атрибутом каждого воспитанного человека. Нелегко будет от нее избавиться. К тому же я уверена, Иен сделает все возможное, чтобы я проиграла, и будет специально меня провоцировать. Не знаю, как — может, притащит целую корзину котят или на что у него еще хватит фантазии — но что-то он точно предпримет.

Вздохнув, я смерила вымощенную разбитыми камнями дорожку, ведущую к главному входу в дом, скептическим взглядом. Идти вперед у меня не было ни малейшего желания.

— Вы предлагаете мне ночевать здесь? — бросив на потемневшую от времени ферму еще один взгляд, я нехотя направилась к дверям. Подождав, пока Иен откроет их передо мной, я зашла внутрь и тут же чихнула — в воздухе, потревоженном нашими движениями, повисли мириады пылинок. Пол комнаты был покрыт грязью и обломками мебели, в дыру на крыше заглядывала луна, и под ней собралась огромная лужа.

— Может, так лучше? — Иен на миг прикрыл мои глаза ладонью, горячей и широкой. А когда отнял ее, я увидела опрятный, немного старомодный зал гостиницы — с зелеными ковровыми дорожками, деревянной конторкой и звонком на ней. Я зачарованно подняла взгляд — крыша была совершенно целой. В центре потолка, там, где минутой ранее красовалась дыра, висела люстра из матового стекла с десятком свечей, истекающих бараньим жиром.

— Так, что-то консьерж тут нерасторопен, — Иен направился к конторке и пару раз стукнул по блестящему железному звонку. Раздалось мелодичное звяканье, и мне на мгновение показалось, что, повинуясь его приказу, из служебных помещений в глубине зала сейчас выбредут полупрозрачные призраки горничных, скелет-консьерж в форме и фуражке на лысом черепе и тучный хозяин в полуистлевшем костюме и с горящими в темноте, алчными глазами.

— Надо же, никого нет, — Иен пожал плечами, отчего я невольно выдохнула, и сделал приглашающий жест в сторону лестницы. — Тогда прошу.

Я первая двинулась вперед по ступенькам, расправив плечи и стараясь не показывать, как мне страшно. Коридор второго этажа был застелен все той же зеленой ковровой дорожкой, слегка вытертой посередине. По обе стороны тянулись ряды одинаковых дверей. Я бросила на своего спутника вопросительный взгляд, и он толкнул первую попавшуюся.

Номер за дверью не блистал роскошью, но был чистым и опрятным — кровать под старомодным балдахином, ширма в углу и завешенное вышитыми шторами окно. Миленько, простенько, по-деревенски — сойдет для принцессы в бегах.

— Спасибо, — я прошла вглубь комнаты и развернулась к мужчине. — Теперь слушайте мой второй приказ, Иен, — я помедлила, собираясь с мыслями, и негромко начала: — Ваша реакция быстрее, чем у людей, так ведь? Вы сможете увидеть, почувствовать или предугадать, что я собираюсь улыбнуться, еще до того, как это произойдет, верно? По малейшему движению мышц, по выражению лица, по тону голоса...

Не сводя с меня настороженного взгляда, Иен неохотно кивнул.

— Я приказываю вам, — продолжила я, — приказываю… ударить меня по лицу, как только вы подумаете, что я вот-вот улыбнусь, — я поморщилась. — Только несильно.

— Я предпочел бы этого не делать, — осторожно отозвался Иен. — Это не доставит мне удовольствия.

— Какая разница, что доставит вам удовольствие, а что нет? — Я надменно выпрямилась. — Выполняйте приказ!

— Слушаюсь. — На его лице промелькнуло раздражение, тут же сменившееся пустым, ровным выражением. — Что-то еще?

— Да. — Я обернулась и, заглянув за ширму, обнаружила там медную сидячую ванну, из тех, что были в ходу во времена моей бабушки. — Найдите мне горничную! — надежда принять ванну после всех волнений сегодняшнего дня грела не хуже самой ванны. Я посмотрела на свои грязные руки с содранной кожей — поранилась, когда слезала с дерева, сбегая из поместья вчера ночью. Ванна мне просто необходима!

— Боюсь, что это невозможно. — Иен пресек мои мечтания на корню, и я бросила на него недоуменный взгляд: как это невозможно? Он же наколдовал из ничего волшебного коня, неужели не может достать мне обычную горничную, да пусть даже криворукую?

3

Хайпорта мы достигли где-то через два часа. Проезжая через деревни, Иен придерживал коня, чтобы его дикая скорость не привлекла внимания, а я могла немного передохнуть от бешеной скачки и ненадолго открыть глаза. Жаловаться и просить его ехать помедленнее я не собиралась — не доставлю вредному альву такого удовольствия. К тому же время и правда поджимало.

Едва по обеим сторонам дороги возникли первые городские здания из сероватого кирпича, Иней и вовсе перешел на шаг, что дало нам возможность обсудить дальнейшие планы. Редкие прохожие бросали на нас недовольные взгляды. Хорошо одетые господа, но почему-то не в карете, а на одном огромном, снежно-белом скакуне без седла и уздечки вызывали у них смутные подозрения.

Откуда-то издалека доносился крик чаек, и в воздухе стоял тот самый неуловимый запах моря, свойственный всем портовым городам.

— Нам нужны билеты на корабль, который в ближайшее время отходит в Эгорию, первого класса, пожалуйста, — повернувшись к Иену, перечислила я, — еще паспорта, багаж на пару недель...

— Я могу достать из воздуха все, что вам угодно, в багаже нет нужды, — перебил Иен и в доказательство своих слов извлек из воздуха темно-синюю шляпку с белой вуалью, которую тут же нахлобучил мне на голову.

— Пассажиры первого класса, путешествующие без багажа — это очень подозрительно, — отозвалась я, недоверчиво притрагиваясь к шляпке.

Иен кивнул, принимая мои аргументы. Я уловила его движение краем глаза, так как сидела на коне боком.

— Но самое главное, — произнесла я и для важности подняла палец вверх. — Слушайте меня внимательно: самое главное — нужно срочно пообедать! Найдите кафе.

По губам альва скользнула легкая улыбка, и он негромко отозвался:

— Ваше желание для меня — закон, принцесса.

— Вот так бы сразу, — довольно отозвалась я, предвкушая роскошный обед. Закажу все меню, как же хочется есть! И вафли, и пирожные, и блинчики...

Вскоре мы добрались до центральных улиц города, где прогуливалась приличная публика. Иен помог мне спешиться и махнул рукой, после чего его конь деловито потрусил прочь.

— Куда он ускакал? — поинтересовалась я, пока Иен увлекал меня в сторону гостеприимно распахнутых дверей ресторана. Из них доносился звон приборов и долетали аппетитные запахи.

— Найдет безлюдное место и исчезнет, — отозвался мужчина.

— Везет вам, альвам, — вздохнула я. — Все так просто! Одежду наколдовали, конь сам появляется, когда нужно. Еда утром тоже была ненастоящая? — догадалась я.

Иен молча кивнул, с любопытством оглядываясь по сторонам. Наверное, тоже был в этом городе впервые.

—То-то так сильно хочется есть, — грустно отозвалась я.

— Порой забываю, что вам, людям, нужна еда из настоящих продуктов, приготовленная сложным и муторным способом, — задумчиво произнес Иен, шагая рядом. — Было бы проще, если бы вы могли просто поглощать чистую магическую энергию.

Я только хмыкнула в ответ. Да, а еще было бы проще, если бы мы жили по тысяче лет, как альвы, не болели и не старели — но чего нет, того нет. Кстати, а правда ли они столько живут? Нужно будет спросить, если к слову придется.

Мы вошли в распахнутые швейцаром двери и уже через минуту сидели за столиком у окна. Ресторан был небольшой, уютный и очень мне понравился. Повсюду были расставлены горшки с цветами и почему-то фарфоровые куклы — наверное, такая особенность заведения. Я вдруг осознала, что первый раз обедаю вне дома, в кафе, а не ем что-то, приготовленное королевским поваром. Утренний наколдованный завтрак не считается, его, получается, и не было.

Приветливая официантка принесла меню, и я принялась за изучение, тут же столкнувшись с главной дилеммой голодного посетителя: что выбрать? Хотелось заказать абсолютно все. Наконец, Иен не выдержал. Выдернув меню из моих рук, он скороговоркой пробормотал заказ.

— И еще вафельки, — угрожающим тоном добавила я, и альв тут же внес их в наш заказ.

Официантка, которая переминалась с ноги на ногу, ожидая решения, бросила на Иена благодарный взгляд и умчалась, впрочем, тут же вернувшись, чтобы вручить нам стопку газет и журналов. Гостям заведения полагалось читать их, дабы скрасить ожидание. Я выудила из пачки дамский журнал, а Иен со скучающим видом принялся изучать свежую газету. Впрочем, через минуту его взгляд из скучающего стал изучающим, а затем он посмотрел на меня поверх газетного листа и с выражением зачитал:

— Разыскивается сумасшедшая мисс Кавендиш, сбежавшая из психиатрической клиники. Приметы: молодая девушка семнадцати лет, с синими глазами и русыми волосами, среднего роста. Считает себя принцессой, не опасна, но с детства живет в иллюзорном мире и искаженно воспринимает реальность. Просим сообщить о ее местонахождении за крупное вознаграждение.

Мои пальцы конвульсивно сжались, смяв журнальную страничку.

— Негодяй! — прошипела я, ненавидяще уставившись на скатерть. — Сначала захватил мою страну, а теперь объявил меня чокнутой!

Иен дипломатично молчал, не пытаясь расспрашивать.

Мне тут же начало казаться, что посетители странно на меня косятся, а кто-то и вовсе вперил немигающий взгляд, притаившись за цветочным горшком. Резко развернувшись, я перевела дух. Пристальный стеклянный взор принадлежал всего лишь кукле, которые в кафе были расставлены повсюду.

4

Общество, собравшееся на ужин, было воистину блестящим. Слева от меня сидели преисполненные сознанием собственной важности гиспанский посол с супругой, возвращающиеся на родину из Нового Света. Напротив подкручивал пышные усы прусский граф в великолепном военном мундире, бросающий заинтересованные взгляды на тощую блондинку — франкийскую оперную певицу, сопровождаемую компаньонкой. Певица же стреляла глазками в мрачного восточного принца то ли из Судана, то ли из Иордана, представившегося довольно неразборчиво. На дальнем краю стола разместились именитый ученый в сбившемся набекрень галстуке и, наконец, одетый как клоун виконт, путешествующий для собственного удовольствия. Я развернула салфетку и вежливо поздоровалась, изображая примерную племянницу.

Салон первого класса, обставленный с соответствующим шиком, радовал глаз позолотой и вазами со свежими цветами. Лакеи принялись принимать заказы на ужин и обносить всех шампанским. Иен, помня о своей роли, взял с подноса сразу два бокала и лихо опрокинул в себя, чем заслужил одобрительный взгляд посла и неодобрительный — его супруги.

— Какая прекрасная погода, господа, — жена посла, синьора Гризельти, говорила по-франкийски с роскошным, мягким акцентом.

— Очень подходит для морского путешествия, — поддакнула певица, мадемуазель Бовинер, блондинка в мелкую, как у болонки, кудряшку, и призывно улыбнулась восточному принцу.

— Холодно и сыро, — не разделил ее энтузиазма принц, возвращающийся домой после получения европейского образования в университете и, наверное, мечтающий о жаре и сухости родных краев.

Разговор было затух, но тут же возобновился, когда ученый, занимающийся насекомыми, начал увлеченно рассказывать о том, какие прекрасные экземпляры встречаются в жарких странах, где климат благоприятнее для членистоногих и чешуйчатокрылых. От воодушевления он так сильно дергал себя за галстук, словно пытался на нем повеситься, и то и дело хватался рукой за заляпанные стекла очков.

Едва в его разговоре возникла пауза, синьора Гризельти снова попыталась вернуть разговор в более интересное русло.

— Милочка, куда вы держите путь? — неожиданно обратилась она ко мне. — Наверное, первый раз покинули дом? Вы так грустны, что у меня сердце разрывается! — и дама прижала руку к своей необъятной груди.

— Благодарю за заботу, мадам, — отозвалась я, судорожно размышляя, что бы придумать. — Я действительно первый раз уехала из дома.

— Моя племянница едет к родственникам, — радостно объявил Иен и сцапал с подноса еще один бокал шампанского. — Вернее, к жениху, но это — тсс! — тайна! — громким шепотом, так что слышал весь корабль, произнес он. Я закатила глаза и тут же сообразила, куда он клонит.

— Дядя, я же просила вас не говорить об этой помолвке, — скорбно отозвалась я. — Мы с женихом совсем незнакомы, и не нужно постоянно напоминать мне о предстоящем браке.

— О, вы, наверное, помолвлены по указу родителей? — мило прощебетала певица. — Это так романтично!

— Да, мы были помолвлены с Альфонсо еще до нашего рождения. — отозвалась я.

Прусский граф бросил на меня заинтересованный взгляд. Вероятно, за свободной девушкой он побоялся бы ухлестывать, боясь скомпрометировать ее и ненароком влипнуть в брак, а вот помолвленная представляла уже меньшую угрозу. Посол медленно надирался, пользуясь тем, что его супруга увлеклась беседой, и чем меньше на подносе оставалось бокалов, тем краснее становилось его лицо.

Изобразив должную скорбь по поводу нежеланного брака, я было довольно улыбнулась — теперь никто не будет гадать, почему я хожу с похоронным видом — как Иен вдруг резко выбросил руку и зажал мне рот.

Беседа замерла, пассажиры потрясенно уставились на нас.

— Племянница, у тебя же аллергия на горох, как ты могла забыть, — выкрутился Иен и отнял ладонь. — Унесите! — скомандовал он официанту, только что поставившему передо мной отбивную с гарниром из зеленого горошка.

— На фасоль, дядюшка, но спасибо вам за заботу, — я забрала тарелку обратно. — Если бы вы не налегали на шампанское, то помнили бы такие вещи.

— А что мне еще остается, вдовцу, только топить свое горе в вине, — скорбно произнес Иен и бросил печальный взгляд на певицу. Та тут же заулыбалась, узнав, что место миссис Форксон свободно. Я же смутно подумала, что нужно дать Иену титул. Негоже принцессе, пусть и инкогнито, путешествовать с простым "мистером". Пусть будет барон, решила я. Их все равно так много, что всех никто не помнит, и нас вряд ли уличат в обмане. Самой мне пока придется путешествовать без титула — если Иен барон, то мой " отец", его "брат" — граф, исамостоятельный титул мне не полагается.

Остаток вечера прошел без происшествий. Синьор Гризельти, так и не успев прикончить последний бокал шампанского на подносе, был отконвоирован в каюту грозной супругой. Прусский граф сел было играть в карты с рассеянным ученым, но тот внезапно обнаружил цепкую память и холодный расчет и обыграл его три раза подряд, каждый раз виноватоулыбаясь. В конце концов, граф раздраженно одернул мундир и отошел к певичке, которая рассеянно перебирала пальцами клавиши фортепьяно. Принц курил сигару, сидя на диване, аего липкий взгляд то и дело перебегал со спины певицы на меня и обратно. Вероятно, блондинки привлекали его особое внимание.

Наконец, Иен отвел меня в каюту. Попрощавшись, я как можно быстрее приготовилась ко сну и забралась в кровать. Спать хотелось просто неимоверно. Казалось, усталость наваливается с такой силой, что я уже не могу ей противостоять и вот-вот усну прямо на полпути к кровати. Едва голова коснулась подушек, я тут же провалилась в сон.

5

Я просыпалась несколько раз и снова проваливалась в зыбкую трясину сна, не в силах выбраться. Мне все казалось, что пока я сплю, некто без лица, но в жестком пиджаке ворвется в комнату и снова выбросит меня в море. Но я, тем не менее, не могла проснуться. Каждый раз, когда я открывала глаза, Иен гладил меня по голове и что-то говорил, и я засыпала дальше, успокоенная его присутствием. Наконец, я медленно пришла в себя и обнаружила, что больше не засыпаю.

Открыв глаза, я со стоном приподнялась в кровати. Голова раскалывалась, и от света, заливающего комнату, резало глаза.

— Это вы? — хрипло спросила я, увидев темную фигуру в кресле.

Иен невозмутимо читал книгу, забросив ногу на ногу и покачивая носком лакового ботинка. Я заметила, что он успел переодеться и выглядел свежее майской розы.

Поднявшись, альв подал мне стакан воды, и я выпила его в два глотка. В горле першило. Наверное, наглоталась морской воды при вчерашнем вынужденном купании. Или простыла, что тоже вероятно.

— Сколько времени? — уже нормальным голосом спросила я и села в постели. На грудь мне упала светлая прядь, запутанная и жесткая от соли.

— Три часа пополудни, — отозвался Иен, окидывая меня нечитаемым взглядом. — Как вы себя чувствуете?

— Ужасно, — честно ответила я.

— Выглядите так же, — "подбодрил" Иен и извлек из-за спины чашку с чем-то черным. — Пейте, будет легче.

— Что это? Почему так воняет? — я подозрительно принюхалась.

— Кофе, крепчайший, самый лучший кофе, который нашелся на этой посудине, — оскорбленно отозвался мужчина, как будто варил напиток собственноручно.

Я взяла чашку и сделала первый глоток — ну и горечь, хоть бы сахару положил!

— Я сказал, что вам нездоровится, — доложил Иен. — К вам очень рвались горничная и почему-то синьора Гризельти, но я никого не пустил. Поздравляю, — радостно добавил он, — теперь они исполнились самыми черными подозрениями по нашему поводу, потому что я торчал здесь весь день, чтобы с вами в таком состоянии ничего не случилось.

Я только махнула рукой — репутация вымышленной Вайолетт Форксон меня ничуть не беспокоила.

— Будьте добры, позовите горничную, — блеклым голосом попросила я. — Я хочу одеться. Давайте встретимся в салоне через пару часов, обговорим все... события.

Иен молча кивнул и вышел, а я наконец поднялась с постели. Тело ломило от долгого лежания в одной позе, а к зеркалу я боялась даже приблизиться. Наверняка оно отразит нечесаного гоблина с красными глазами.

Затем я придирчиво осмотрела простыни. Вдруг Иен оставил "улики"— темные волосы, часы, платок с монограммой или сразу лист бумаги с надписью "Мы спали вместе!"? Однако ничего такого не обнаружилось и, успокоившись, я отправилась за ширму переодеваться. Мысль, что Иен мог "воспользоваться моим бессознательным состоянием", как пишут в бульварных романах, мне даже в голову не пришла. Он же, в конце концов, не опереточный злодей!

Пришедшая горничная наполнила ванну, помогла мне отмыть волосы и принесла завтрак. Намазывая масло на булочку, я напряженно размышляла: кто мог подсыпать снотворное и потом забраться в мою каюту ночью? Только пассажир первого класса или кто-то из обслуги. Это явно был мужчина — женщина не смогла бы донести меня до перил и перебросить через них, даже такая крепкая, как жена посла. Да и ткань пиджака, которую я запомнила, была очень колючая, шершавая, женщины такое не носят. На вчерашнем ужине все дамы были одеты в шелковые платья, а шелк мягкий и скользкий.

Закончив завтрак, я решительно двинулась по направлению к салону, по пути постучав в дверь каюты напротив, которую занимал "дядюшка". Через минуту он присоединился ко мне в салоне первого класса. Не в том, где мы вчера ужинали, а в меньшем, отделанном голубыми шелковыми обоями. Мне он почему-то нравился больше другого, розового и помпезного.

В такой час в салоне никого не было: все предпочитали отдохнуть перед ужином. Подозвав лакея, Иен распорядился, чтобы мне принесли еще кофе.

— Спасибо, но я уже не хочу спать, — отозвалась я, но все-таки машинально обхватила чашку обеими руками.

— Итак, к каким вы пришли выводам? — спросил Иен, потягивая свой чай.

— Мне кажется, это был мужчина. Пассажир первого класса либо кто-то из персонала, — осторожно отозвалась я.

Иен кивнул, соглашаясь с моими выводами:

— Да, снотворное вам подсыпали, скорее всего, за ужином, а сделать это мог либо пассажир, либо стюард. Ну, или повар на кухне, — с сомнением добавил альв, и я согласно кивнула. Несколько пассажиров ели одинаковые блюда, откуда повар мог знать, какую я возьму тарелку? — С этого дня буду лично проверять всю вашу еду, чтобы такого больше не повторилось. Скорее всего, это кто-то из пассажиров, — продолжил мужчина. — Вы заметили, какая униформа у работников?

— Точно, — потрясенно отозвалась я. — По обеим сторонам груди у них металлические значки с эмблемой корабля. Если бы это был кто-то из прислуги, я бы поцарапала об эти значки все лицо!

— Постарайтесь вспомнить хоть что-то, — попросил Иен. — Любая деталь может помочь.

Автоматически поднеся чашку к лицу, я вдохнула аромат и поморщилась — слишком крепкий, не люблю горечь. В голове всплыла размытая картина: шатающийся пол, крепко прижимающие меня руки и запах: травяной, горьковатый... Полынь!

6

— Дорогая, вам так идет голубой цвет, — проворковала синьора Гризельти, а певица только бросила на меня взгляд исподлобья и отвернулась. — Надеюсь, вы отбросите глупые мысли и больше не станете сводить счеты с жизнью! — добавила она шепотом, от которого затряслась люстра. — В конце концов, никто не может заставить вас выйти замуж против воли. Вы еще встретите достойную кандидатуру! — и женщина обвела стол хищным взглядом в поисках "кандидатуры", отчего прусский граф подавился супом и испуганно закашлялся.

— Спасибо, синьора, — заученно повторила я. — Но я всего лишь поскользнулась и упала за борт. Так хорошо, что дядюшка спас меня!

По-видимому, франкийка успела разболтать свои домыслы о моей якобы попытке самоубийства всему кораблю.

— Ах, дорогая племянница, если бы я мог как-то развеселить вас! — Иен смерил меня скорбным взглядом. — Может, устроим танцы? Ваш жених, как я слышал, ненавидит шумные вечера. Возможно, это последняя возможность повеселиться!

— Танцы, танцы! — мадемуазель Бовинер захлопала в ладоши и даже подпрыгнула на сиденье, отчего ее мелкие кудряшки затряслись. — Ах, Иен, вы так умны, какая блестящая идея!

«Уже "Иен"— отметила я про себя. — Быстро же вы движетесь к цели, мадемуазель, прямо семимильными шагами! Уже обращаетесь друг к другу по имени».

Идея была принята на ура. Стюарду был отдан приказ подготовить малый бальный зал — на палубе первого класса имелось целых два подходящих помещения.

Штатные музыканты заиграли вальс, и мы смогли составить четыре пары. Первым меня пригласил, как ни странно, ученый, который постоянно спотыкался, но все-таки смог не наступить мне на ноги. Впрочем, удивляюсь, как он видит хоть что-то через свои очки...

Подняв взгляд, я заметила, что за толстыми стеклами скрываются глаза глубокого, чистого цвета молодой зелени. Бедняга, если бы не нелепая манера одеваться и не огромные очки, он выглядел бы вполне презентабельно!

От мужчины удушающе пахло какой-то химией. Наверное, проводил опыты или заготавливал своих любимых жуков. С чистым сердцем вычеркнув ученого из круга подозреваемых, я сделала реверанс и отошла к дивану, где ко мне тут же подошел принц.

Он двигался на удивление хорошо и молчал на протяжении всего танца. Странно, а я почему-то думала, что восточного человека не интересуют европейские вальсы и мазурки... От принца пахло модной в этом сезоне фрезией, так что он тоже был вычеркнут из списка.

Третий танец я танцевала с послом, от которого пахло только алкоголем. Четвертый — с прусским графом, опускавшим сальные намеки и притискивающим меня так близко, что я с трудом совершала танцевальные па. Тоже не то... От него пахло табаком, причем каким-то на удивление вонючим, и я еле сдерживала желание поморщиться.

Оставался только виконт. Но тут синьора Гризельти громогласно пожаловалась на боль в ногах, и танцы немедленно свернули. Виконт, обмахиваясь рукой, удалился в сторону балкона. А Иен, который уже успел перетанцевать со всеми дамами, сделал мне большие глаза и дернул головой в ту же сторону.

Обреченно вздохнув, я потащилась за виконтом. Почему по контракту слушаться должен Иен, а на деле подчиняюсь я? Как-то неправильно получается...

Небо было совершенно черным, и его уже обсыпали яркие звезды. Виконт, раскуривающий папиросу, бросил на меня удивленный взгляд:

— Мисс Форксон? Вы не простудитесь?

— Нет, что вы, — нежно произнесла я и направилась к нему. — В зале так душно, я вышла подышать свежим воздухом.

Кроме нас, на балконе никого не было. Мне пришла в голову запоздалая мысль, что если это преступник, он может запросто вытолкнуть меня за перила. Глупости, Иен рядом! «Случись что, он меня вытащит», — успокоила я себя и сделала еще шаг.

Виконт же озадаченно посмотрел на папиросу в своей руке. Всю его фигуру уже окутал вонючий, плотный дым, совсем не похожий на свежий воздух, которым я якобы собралась дышать.

— Ой! — я "неожиданно" потеряла равновесие и упала прямо на руки виконту. Папироса, к счастью, улетела в море, и зловонный дым перестал прибывать. — Я такая неловкая, простите! — подняв голову, попыталась принюхаться, но от сигаретного дыма у меня полностью отшибло обоняние. Нужно подождать, пока ветер не унесет эту вонь!

Но тут виконт сделал нечто весьма странное. Вместо того, чтобы послушно смотреть прекрасной даме в глаза и млеть, он вдруг заблеял какие-то извинения, а затем со скоростью света исчез в салоне. Я застыла, ошарашенно глядя ему вслед. Вот так удар по моему женскому самолюбию! В первый раз решила с кем-то пофлиртовать, а объект спасся бегством.

— Ну что? — возникший в дверном проеме Иен приблизился с обеспокоенным видом. — Получилось?

— Нет! — я обвиняюще ткнула в него пальцем. — Он сбежал! А из-за его вонючей папиросы я не успела ничего почувствовать!

— Сбежал? — непонимающе переспросил альв.

Я оскорблено сложила руки на груди. Смейся, Иен, смейся сколько угодно, из-за тебя я выставила себя дурочкой, от которой сбегают даже разряженные, как павлины, виконты!

Однако мужчина не стал смеяться, а вместо этого взял меня за руки и серьезно произнес:

— Вот дурак!

Я вскинула на него вопросительный взгляд.

7

Спустя полчаса я в полном одиночестве сидела перед зеркалом и расчесывала волосы серебряной щеткой. Платиновые пряди, синие, в полумраке каюты казавшиеся черными глаза, бледная кожа — сейчас я была похожа на сказочное существо больше Иена. Но не на добрую фею из детской сказки, а на кровожадное и хитрое создание, которыми любят пугать друг друга слуги.

В каждой местности были свои легенды и суеверия. Где-то рассказывали, что сказочный народец крадет детей из колыбелек и оставляет вместо них подменышей. Где-то — что альвы (эльфы, сиды, феи — названий волшебного народца было великое множество) — предпочитают умыкнуть молоденькую девушку или красивого юношу. Похищенные возвращались домой спустя тридцать или сорок лет, не постарев ни на день, и до самой смерти тосковали о волшебном мире, в который им уже не суждено вернуться. Известны были и сказки о том, как человек, побывав у альвов и отведав их пищи, забывал о своих родных. Во всех этих историях была одна общая черта — то, что альвы хитры и ни во что не ставят людей.

Легок на помине, альв возник в зеркале за моим плечом, предварив свое появление осторожным стуком в дверь. Я задумчиво прищурилась, не оборачиваясь — может, попросить его рассказать о своем народе? Зачем вспоминать глупые предания и зря ломать голову, если можно просто спросить?

— Прошу прощения за поздний визит, — светским тоном произнес Иен и подошел ближе, остановившись у меня за спиной. Сразу же стало заметно, что я все-таки обычный человек, а он не совсем: мои глаза лишь отражали свет свечей, его же — едва заметно светились сами по себе. — Гадаете на суженого, принцесса?

— Почему вы все-таки согласились помогать мне? — вопросом на вопрос ответила я и развернулась. Для того чтобы заглянуть альву в глаза, мне пришлось запрокинуть голову. Его губы тронула легкая улыбка, но взгляд остался серьезным.

— Вас все мучает этот вопрос, принцесса, — Иен развернул меня обратно к зеркалу и, отобрав расческу, провел ей по волосам от корней до кончиков. Светлая прядь, прежде абсолютно прямая, тут же закрутилась мягкими волнами, и альв перешел к следующей. — Продержитесь месяц, не нарушив условие — тогда я расскажу вам.

— А если я прикажу рассказать сейчас?

По контракту, альв должен был делать все, что я говорю, но прежде я старалась не злоупотреблять своей властью. Мне казалось важнее построить нормальные, пусть не дружеские, но хотя бы партнерские отношения. Однако поведения Иена сегодня, то, как он действовал на свое усмотрение, руководствуясь какими-то своими, непонятными мне причинами, несколько ослабило эту мотивацию.

— Тогда я честно отвечу, ведь я не способен на ложь, — взгляд альва встретился с моим в зеркальном отражении. На миг прервав свое занятие, он сжал мои плечи и, наклонившись к уху, еле слышно прошептал: — Только вот ответ будет абсолютно бесполезен, Ваше Высочество. Как вы уже, возможно, заметили, я умею соврать, ни произнеся ни слова лжи.

— Хорошо, — отозвалась я и перевела взгляд на серебряную ручку расчески в его руках. — Вы боитесь железа?

— Железа? — Иен снова вернулся к прерванному процессу, казалось, сосредоточив на нем все свое внимание. — Ах да, люди верят, что мы не любим честного железа. Поэтому лучший способ защититься от колдовства альвов — это обвеситься железяками с ног до головы. Спешу вас разочаровать, я уже несколько дней плыву на железном пароходе и не испытываю от этого никаких неудобств.

— А все альвы не боятся железа? — самым невинным тоном уточнила я, и он довольно хмыкнул:

— Нет, не все. Вы уже задали три вопроса. Это традиционное, магическое число, которое фигурирует во всех сказках: нужно решить три задачи, у короля всегда три сына, джин выполняет три желания... На этом предлагаю закончить допрос.

— Да вы толком ни на один не ответили, — обиженно отозвалась я. А затем, встав, отошла на пару шагов и скрестила руки на груди. Расчесанные волосы лежали красивыми волнами и переливались, словно сияя собственным светом — должна признаться, в роли камеристки Иен был бы просто великолепен!

Тот пожал плечами без тени раскаяния на лице и спросил:

— Вам удалось что-то узнать?

— Нет, — с досадой отозвалась я, вспомнив о недавнем "расследовании", если можно это так назвать. — От мужчин пахло либо табаком, либо вином, от ученого так несло химикатами, что у меня почти пропала способность различать запахи... А проверить виконта и вовсе не удалось: сперва он закурил свою папиросу, а потом и вовсе скрылся.

—Это не он, — перебил Иен. — Вы говорили, что ткань одежда была колючей, а виконт носит расшитые шелковые жилеты.

— Точно, — мне вспомнился розовый жилет, который был на виконте сегодня, и зеленый, который он надел вчера, оттенив его оранжевым шейным платком и голубым тканевым цветком в петлице. — Шелк прохладный и гладкий, он ощущается совсем по-другому.

— Значит, таким способом установить того, кто покушался на вас, не удалось, — подытожил альв и вдруг расстегнул пуговицу фрака.

— Что вы делаете? — встревоженно спросила я, на всякий случай отходя подальше.

— Приношу свои извинения, но мне придется попрать правила приличия и провести здесь еще одну ночь, — Иен снял фрак и принялся за жилет. — Пока мы не нашли того, кто на вас напал, мне лучше быть рядом. Он может предпринять новую попытку, и в этот раз воспользоваться пистолетом или ножом. Вы не успеете ни проснуться, ни позвать на помощь.

8

Кромка берега стремительно росла, и через пару часов мы пристали. Город встретил нас гомоном и удушающими запахами машинного масла, рыбы и незнакомых специй — порт тут был один, для грузов и пассажиров.

— Ветрено, — произнес Иен и придержал меня за локоть на сходнях. Одной рукой я вцепилась в шляпку, а второй удерживала хлопавшую на ветру юбку, пока она не улетела на голову. Его собственный цилиндр держался на макушке ровно, как приклеенный, а полы черного плаща развевались благопристойно и лениво, дабы не огорчать хозяина внезапными рывками.

Я с облегчением наблюдала, как он дает команды носильщиками и распоряжается насчет кареты. Следовало признать, что, как и любая благородная дама, я была совершенно непригодна для столкновения с реалиями жизни и самостоятельно не смогла бы организовать даже доставку багажа. Впрочем, меня к такому никогда не готовили. Я изучала музыку, искусство, изящную словесность. А другие изучаемые предметы, пусть и довольно необычные для женщины, так же мало помогли бы в решении бытовых вопросов.

Спустя час после прибытия корабля я уже стояла в холле лучшей в городе гостиницы "Риджент" и ждала, когда Иен заполнит наши карточки. В графе "Имя" он недрогнувшей рукой написал "Мистер и миссис Форксон" и потребовал смежные номера — с дверью между ними, какие выдавались супругам.

Я подумала, что пусть альв лучше следит за безопасностью из соседнего номера, чем спит на кушетке в моем, и ничего не сказала. Подошедшие служащие в форменных фуражках унесли багаж наверх. К тому времени, когда мы поднялись в номера, горничные уже начали распаковывать вещи.

Оглядев свои комнаты — светлые, обставленные по последней моде мебелью в тонкую полоску — я счастливо выдохнула. Прекрасно, совсем как дома! Интересно, как Иен за все это платит? Проживание в таком отеле должно стоить недешево. И тут меня вдруг прошиб холодный пот: неужели лепреконским золотом?

Любой, читавший в детстве сказки, знает, что на вид оно совсем как настоящее. Но вот незадача — через какое-то время испарится из кассы, словно дым. Нужно будет спросить Иена при случае... Хотя, что я могу сделать даже если уверюсь в догадке? Денег с собой у меня все равно нет. А писать принцу Фердинанду с просьбой подкинуть наличных, раз уж он забрал у меня страну, было немного неразумно.

Сняв шляпу, я села на оттоманку и принялась задумчиво листать журнал, оказавшийся на столике. Журнал был тот же самый, что я уже читала в кафе перед отплытием, так что я разочарованно отложила его и принялась за газету. Новости... объявления… горничная разыскивает место в семье без детей... семья с десятью детьми примет на работу помощницу для уборки, готовки и присмотра за всеми детьми... списки приехавших... списки приглашенных на бал.... Списки приглашенных на бал!

В длинном перечне взгляд зацепился за знакомое имя. Рихтер фон Айхенвальд почтит своим присутствием бал-маскарад! Отлично. Мой жених будет там! Все приедут в масках, а значит, я смогу остаться неузнанной, даже если встречу знакомых.

— Иен! — я возбужденно поднялась альву навстречу, когда он появился в моей гостиной. — Мы идем на бал!

— Почему все мои задания заканчиваются балами? — пробурчал Иен и страдальчески прижал руку ко лбу. — Отчего никто не хочет пойти, положим, в музей?

— Альвы любят музеи? — озадаченно уточнила я. Как-то он не был похож на ценителя наук. — Хорошо, сегодня можем пойти в музей, а завтра на бал-маскарад! Достаньте нам приглашения и костюмы.

— Хорошо, — миролюбиво отозвался тот, услышав, что музей все-таки будет. — Могу я полюбопытствовать, зачем нам на бал?

Выслушав мой рассказ, альв больше не задавал вопросов и тут же удалился за приглашениями.

— Так быстро! — уже через полчаса я с восторгом рассматривала плотные прямоугольники бумаги, адресованные "Мистеру и миссис Форксон". — Как вы их достали?

— Профессиональный секрет, — подмигнул Иен и перекинул мою руку через свой локоть. — Задание выполнено, теперь идем в музей?

— Хорошо, — недовольно отозвалась я и на ходу схватила шляпку.

Было немного обидно, что он никогда ничего не рассказывает — словно не воспринимает меня всерьез. Хотя и так понятно, как он добыл приглашения. Наверное, увидел у настоящих гостей и наколдовал такие же.

Мои опасения не оправдались. Вместо того, чтобы идти в музей и смотреть на пыльные скелеты доисторических животных и коллекции насекомых, Иен повел меня на прогулку по городу. Моему восторгу не было предела —первый раз прогуливаюсь вот так, среди прохожих, а не в толпе охраны.

Нападения можно было не опасаться: альв уже доказал, что способен спасти меня там, где обычный человек бессилен. А вот посмотреть город было очень интересно. Особенно главную улицу, где продавали фигурные леденцы, конфеты, местные поделки и обклеенные ракушками и морскими звездами шкатулочки, на которые я глазела с искренним восторгом.

Иен в основном молчал, только целеустремленно тащил меня сквозь толпу и изредка рассказывал интересные истории про город и отдельные здания. С какими-то были связаны зловещие легенды, с какими-то — курьезные случаи. Оказалось, что для жителя волшебного мира он знает неприлично много о мире людей, и позволь воспитание, я бы слушала его, открыв рот.

— Я уже бывал в этом городе, — пояснил Иен, — только лет сто назад. Тогда вот эти здания были совсем новыми, — и он показал на покосившиеся каменные лавки, ушедшие в землю по самые окна.

9

На бал мы отправились в неизвестно откуда взявшейся белоснежной карете с гербами на дверях. Подозреваю, один из крестьян поутру недосчитается в саду патиссона. Экипажем правил рыжий кучер, а на закорках сидели рыжие лакеи.

— Ирландские сеттеры соседки, — шепнул мне Иен, щекотнув щеку паутиной маски. — Очень воспитанные.

Я все еще дулась на него за неуместный костюм и отвернулась к окну, демонстративно скрестив руки на груди.

Впрочем, когда мы прибыли на место и зашли в огромный, освещенный сверкающими люстрами зал, злость на альва поутихла. Мое платье он подобрал идеально, чему служило доказательство то, что приглашения посыпались как из рога изобилия. Бальная книжка в считанные минуты оказалось заполнена больше чем наполовину.

На маскарадах все старались скрыть свою личность, поэтому такая формальность, как невозможность пригласить даму, если джентльмен ей не представлен, тут никого не волновала. Мне даже пришлось кому-то отказать — не стоило забывать, что мы тут по делу, и нужно оставить время на поиски Рихтера. Жених тоже будет в костюме, поэтому они могут затянуться.

Невысокий мужчина в маске чумного доктора, невнятно пробубнивший из-под нее приглашение, которому я отказала под предлогом, что обещала все остальные танцы своему спутнику, обиженно фыркнул и отошел.

Проходящая мимо дама в роскошном ярко-алом платье рассмеялась и шутливо стукнула Иена по груди веером, отчего опешили мы оба. Ну и нравы тут, сплошная фамильярность и развязность!

— Да вы ревнивец, сэр Паук, — проворковала она, окидывая его оценивающим взглядом. — Почему бы не отпустить свою спутницу потанцевать?

— Прошу простить, — альв отвесил ей идеальный поклон, отчего прядь темных волос упала на его высокий лоб. — Не могу позволить своей прекрасной даме улыбаться другим мужчинам. С того момента, как мы встретились, все ее улыбки принадлежат мне.

— Кончайте паясничать, — еле слышно прошипела я.

— Разве это не так? У меня и контракт есть, —шепотом отозвался Иен.

— Да вы опутали ее паутиной ревности, — продолжала кокетничать дама, пристально глядя альву в глаза и ничуть не стесняясь моего присутствия.

— Виновен, но не раскаиваюсь, — снова поклонился Иен и под первые аккорды музыки повел меня в центр зала, к танцующим.

— Ничего, что вы просто так рассказываете всем условия нашей сделки? — я окинула его возмущенным взглядом. Он обнял меня за талию одной рукой и осторожно сжал ладонь — бал начинался с вальса, самого неприличного из танцев.

— Никто ничего не поймет, — он шагнул вперед, я назад. — Люди готовы закрывать глаза на правду, которая не вписывается в их картину мира, даже если подсунуть ее под самый нос.

— Я вижу, вы прекрасного мнения о людях, — саркастично отозвалась я. Больше мы не говорили по самой банальной причине — у меня не хватало дыхания одновременно танцевать и вести беседы.

Краем глаза я заметила даму в красном, провожающую нас задумчивым взглядом. Неужели Иен так ей понравился? То есть, он, конечно, красив: высокий, хорошо сложен, правильные черты лица и четко очерченные губы. Но не до такой же степени, чтобы глазеть на него, как на произведение искусства! Почему-то это слегка раздражало. Наверное, потому, что незнакомка вела себя несколько несдержанно, чем бросала тень на весь женский род.

Однако, когда я стояла у окна, обмахиваясь веером, а Иен ушел за напитками, женщина подошла ко мне, а не к нему.

— Я хотела предостеречь вас, дорогая, — она приобняла меня, как близкую подругу, и оглянулась через плечо. — Связываться с альвами очень опасно.

— О чем вы? — помертвевшими губами отозвалась я. — С какими альвами...

— Не нужно притворяться, — перебила она меня и судорожно стиснула пальцами свой бокал с шампанским. Он трясся так, что пузырьки роем кружились в золотистой жидкости. — Я тоже заключала контракт, —сбивчиво продолжила она. — И имела глупость полюбить того, кто помогал мне, только вот забыла, что он не человек. Им не знакомо чувство любви, — ее голос упал до едва слышного шепота. — Они совсем ничего не чувствуют, вы уже знаете об этом? Если нет, то спросите своего спутника — он ведь не может врать. А когда я нарушила условие сделки, альв забрал у меня все, что смог, и исчез — а я осталась одна в этой унылой, серой, беспросветной жизни. Больше я никогда его не видела. Советовать вам не связываться с альвами уже поздно — но, по крайней мере, не стройте иллюзий, — с этими словами она залпом допила свое шампанское и ушла.

— О чем вы говорили? — вынырнувший откуда-то сбоку Иен нахмурился, видя мое ошарашенное лицо, и протянул мне бокал пунша.

—Так, ни о чем, — пробормотала я. — О перьях. Для вееров. Страусиных.

Тут мимо с видом оскорбленного достоинства прошествовал чумной доктор — я ведь сказала, что уже приглашена на все танцы, а сама прохлаждаюсь у стены. Мой взгляд проводил его и уткнулся в смеющееся лицо того, кого мы здесь и искали — Рихтер! Он кружил в танце умопомрачительную брюнетку в зеленом и был совершенно не похож на страдающего от тревоги за невесту жениха.

— Ай! — поморщился Иен, и я осознала, что до боли стиснула его руку. Опомнившись, я ослабила захват, и мы продолжили прогуливаться по залу под ручку.

— Этот? — безошибочно определи Иен, без всякого пиетета тыкая в Рихтера бокалом с пуншем.

10

Сознание возвращалось рывками. Вот я открыла глаза и увидела над собой багрово-красное небо, словно в преисподней, и снова провалилась в темноту. Вот я попробовала развернуться, потому что лежать было очень неудобно, но почему-то не смогла пошевелить сведенными за спиной руками. Нужно проснуться и позвать Иена, потому что я на корабле и похоже, меня снова опоили снотворным... А не то окажусь в пучине, холодной и жадной, и утону уже окончательно.

Наконец сознание перестало уплывать. Открыв глаза, я увидела над собой багрово-красный балдахин — "небо преисподней". Оглядевшись, я обнаружила себя в комнате, обставленной с варварской роскошью. Огромная кровать, всевозможная мебель ярких расцветок, обильно украшенная позолотой, блестящими пуговицами и кистями. Кого-то эта дикая смесь цветов — оранжевый стул, голубые портьеры, розовая оттоманка — мне напомнили. Виконт!

Вздрогнув, я вдруг вспомнила все и с трудом села. С трудом, потому что руки оказались связаны за спиной. Это было не единственным неприятным открытием: вторым было то, что на мне остался лишь корсет и нижние юбки. Груда обрезков фиолетового цвета на полу была, вероятно, всем, что осталось от моего прекрасного костюма бабочки. Над ними, как ребра скелета поверженного животного, торчали изломанные обручи кринолина. Да что этот безвкусно одевающийся тип себе позволяет! Мне так нравилось это платье...

— Иен! — свирепым шепотом произнесла я в пустоту. — Быстро спаси меня! Где тебя черти носят!

Дверь распахнулась так резко, что если бы за ней оказался Иен, я бы очень впечатлилась — но там был виконт в роскошном домашнем халате, феске и вышитых туфлях. Я чуть не задохнулась от возмущения: то есть, он считает, что мы на такой короткой ноге, что можно являться передо мной в неформальной одежде, которую позволено видеть только домочадцам? Хоть сейчас я, по сути, в белье, что еще более недопустимо, но я-то оказалось в таком виде не по своей воле!

— Как вы смеете так со мной обращаться! Развяжите меня немедленно! — вне себя от ярости потребовала я.

Виконт поставил свечку, которую нес, на столик и присел на край кровати. Вид у него был грустный, словно это не он меня похитил, а я его.

— Не могу, — отозвался он и тяжело вздохнул. — Тогда вы начнете бегать, бросаться вазами, а их и так уже мало осталось.

— Что? — в шоке переспросила я.

В сознании медленно оформилась мысль. Кто-то уже разбил все вазы, а значит, я не первая "гостья" виконта. А если в обществе до сих пор не разразился грандиозный скандал и мужчину не упекли за решетку, то...

Никто не смог пожаловаться. Он убил их.

— Что вы со мной сделаете? — пробормотала я, отползая к стене. Поведение виконта не вязалось с образом глуповатого, крикливо одетого мямли с корабля, которого я помнила, и от этого становилось еще страшнее.

— Вы же сами меня спровоцировали, Вайолетт, — все так же печально отозвался виконт и взялся за пояс халата. — Завлекли в свои сети, бесстыдная, распутная женщина, а потом сбежали. Все вы такие! — внезапно заорал он, брызжа слюной и покрываясь красными пятнами от гнева, отчего я в ужасе сжалась. — Вертихвостки, греховные создания! Насмехаетесь, играете, думаете, что я позволю так обращаться со мной?

Халат полетел в сторону — к счастью, под ним оказались брюки и рубашка.

— Я не насмехалась над вами, с чего вы взяли, — быстро заговорила я, стараясь образумить его. — Наоборот, вы так... интересно сочетаете вещи, мне всегда нравилось, как вы ярко одеваетесь...

— О, тот оранжевый жилет, который я надевал во второй вечер на корабле — мой любимый! — оживился виконт. — Шелк для него привезли прямо из Китая, он стоил, как целая карета, — и вдруг он без всякого перехода заорал: — Не заговаривайте мне зубы! Все вы одинаковые, лживые создания! Когда оказываетесь здесь, готовы произносить сладкие речи, а сами только и ждете, чтобы сбежать!

Руки у него тряслись, и он все никак не мог расстегнуть рубашку. Плюнув на застежку, виконт забрался на кровать и принялся неумолимо придвигаться ко мне.

— Иен! — во всю мощь легких завопила я.

— Иен? Это тот ваш дядя, который жених? Он не придет, я его пристрелил, — заговорщицки сообщил виконт и потащил меня к себе, ухватив за лодыжку.

— Что? — тупо переспросила я. Не может быть! Иен не мог умереть от руки вот этого... ничтожества!

«Альвы боятся железа, — вдруг вспомнила я, и эта мысль пронзила меня не хуже пули. — Пули железные. Наверное, поэтому виконту и удалось с ним справится... Он застрелил Иена, и железная пуля его убила!»

На краю глаза выступила и медленно скатилась по щеке слезинка. Все, вот и конец. Иена больше нет, и от этого меня вдруг охватило чернейшее, глубочайшее отчаяние. Сейчас виконт помучает меня, а потом прикончит, и никто никогда не узнает, куда пропала принцесса Александрина. Принц Фердинанд станет королем и продолжит творить бесчинства на моей земле. Мне вдруг стало все равно, и я даже перестала брыкаться.

Виконт подтянул меня на середину кровати и аккуратно расправил юбки.

— Так неинтересно, почему вы не сопротивляетесь? — обиженно спросил он и уселся мне на ноги. — Я думал, вы более строптивая.

Я бросила на него безразличный взгляд и закрыла глаза. Может, так ему станет совсем неинтересно, и он уйдет? А я полежу, отдохну, как-нибудь избавлюсь от веревок и тоже уйду. Даже не нужно довозить меня до гостиницы, доберусь сама!

11

До гостиницы мы добрались довольно быстро, и я тут же ушла к себе, пожелав Иену спокойной ночи. Несмотря на поздний час и наполненный событиями день, уснуть не удавалось. Я все ворочалась с боку на бок, а в голове крутились мрачные мысли. Что мне теперь делать? Куда идти? Почему меня предали сначала все союзники, а потом и собственный жених?

Наверное, я совсем никчемный человек. Принцесса-неудачница. И хорошо, что не стану королевой, а то довела бы страну до полной разрухи и уничтожения.

Может, не стоит больше бороться? Пусть Фердинанд правит, у него вроде бы неплохо получается...

Я представила, как чванливый принц усаживается на трон моих предков, берет в руки скипетр, надевает на голову корону с крупными сапфирами и начинает издавать приказы, один другого глупее. А люди рыдают и проклинают меня за то, что я допустила это... От такой картины стало совсем худо.

Не выдержав, я встала, аккуратно притворила разделяющую номера дверь и заметалась по комнате. Мне было совершенно необходимо утопить печаль в чем-нибудь подходящем. Нашла!

Иен зачем-то сообщил метрдотелю, что мы молодожены — вернее, его спросили, как долго мы женаты, а он сказал, что и дня не прошло. Действительно, дня не прошло, потому что женаты мы не были. Как бы то ни было, в подарок от отеля в номер принесли бутылку шампанского в ведерке со льдом. Я в рассеянности поставила ее куда-то на стол, и теперь нашла за вазой с цветами. Лед растаял и превратился в тепловатую воду, но от этого утешительные свойства шампанского не пострадали.

С трудом справившись с пробкой, я щедро плеснула искрящуюся жидкость в свой бокал и сделала первый глоток. Иена я будить не стала: альв сегодня устал, к тому же в него стреляли, и поднимать его ради такой мелочи было бы настоящим свинством. Ну же, шампанское, раствори мои проблемы, или позволь хотя бы разрыдаться и почувствовать облегчение!

Алкоголь обладает странным свойством. Когда человеку весело, он способен сделать его еще беззаботнее. Когда же грустно, алкоголь лишь толкает в болото отчаяния и для верности топчется сверху, чтобы страдалец уже точно не выплыл. Это правило сработало безотказно, и после первого бокала я уныло подперла щеку рукой и уставилась на свое расплывчатое отражение в темной мраморной столешнице.

Как ни крути, я оказалась в тупике. Чтобы вернуться и выдворить Фердинанда из страны, мне нужна армия. Армия, достаточно тренированная и хорошо вооруженная, есть лишь у Рихтера — если бы он поддержал меня, Фердинанд бежал бы, поджав хвост. Однако Рихтер предпочел не рисковать. Я даже не винила несостоявшегося жениха, может, на его месте я бы тоже не стала ставить своих людей под угрозу. Конечно, я рассчитывала на то, что Фердинанд сбежал бы, узнав о поддержке Рихтера — однако, как оказалось, они уже успели договориться.

Что теперь делать, было непонятно. Можно было бы обратиться к другим правителям, все монархи материка в той или иной мере родственники — но кто рискнет пойти против Фердинанда? Теперь он командует и моими войсками, а значит, стал еще сильнее.

Все это моя вина... Я почувствовала, как картинка перед глазами начала расплываться, и моргнула. Родись я мужчиной... Или будь я сильнее, жестче, харизматичнее... Как жившая века назад королева, при которой страна утвердила свое превосходство на море. Или как франкийка Жанна д'Арк, которая повела за собой целое войско. А я не смогла даже уговорить собственного жениха, что должно быть под силу любой симпатичной невесте!

Я вспомнила блеклое лицо Рихтера, и в душе, вместе с негодованием, неожиданно промелькнуло облегчение. Теперь не придется выходить за него замуж! Я не чувствовала той боли, которая бывает от предательства любимого человека, потому что никогда не любила его, как и он меня. Наш брак был договорным, как это принято у знати.

Мне нужен был муж, который поможет править и укрепит положение моей страны. Ему нужна была жена с королевством впридачу, чтобы сесть на трон — у Рихтера было два старших брата, и хоть он и принц, но стать королем вряд ли сможет. Когда мне исполнилась шестнадцать лет, он и Фердинанд, который был его троюродным братом (я же говорила, что все правящие дома находятся в той или иной степени родства?), приехали к нам якобы в гости. На самом же деле это были завуалированные "смотрины".

Фердинанд показался мне немного... неуправляемым. Он старался быть любезным, но иногда в глазах принца мелькало что-то жуткое и необузданное. Как будто по зеркальной глади пруда вдруг прошли круги, ознаменовав, что там прячется крупное чудовище, от которого лучше держаться подальше... И я выбрала Рихтера — спокойного, скучного, как тарелка овсянки и, как казалось, такого же предсказуемого.

Я считала, что могу рассчитывать на него. Ведь благодаря мне Рихтер займет место, получить которое самостоятельно никак не сможет. Однако когда мне понадобилась помощь, бывший жених без колебаний решил мной пожертвовать.

Наверное, он уже нашел себе новую невесту — принцессу из какого-нибудь мелкого королевства. И сейчас клянется ей в любви так же, как когда-то мне. М-да... Не стоило мне искать опору в том, кто, подобно лиане-паразиту, и сам ищет, за кого бы ему уцепиться, чтобы вскарабкаться повыше!

Я всхлипнула и, закрыв лицо ладонями, наконец-то разрыдалась. На плечо легла рука. Вздрогнув, я вскинула взгляд на Иена и тут же отвернулась, утирая слезы. Не люблю плакать при посторонних: это проявление слабости. Так, по крайней мере, мне говорила мама, величественная королева, которую никто никогда не видел не то что плачущей, а даже расстроенной — она всегда держала марку.

12

Когда я проснулась, комнату уже заливали яркие лучи солнца, а часы пробили полдень. Приподнявшись, я поморщилась и прижала руку ко лбу — голова нещадно раскалывалась, а перед глазами плыли невнятные пятна. Ох, как же плохо после этого шампанского...

На столе обнаружился остывший чай и поднос с булочками. Наверное, горничная заходила и не стала меня будить, помня, что вчера я ездила на бал и вернулась поздно.

Рядом с подносом лежала белая карточка с написанной стремительным, летящим почерком фразой "С днем рождения". Под открыткой оказалась небольшая, перевязанная лентой коробочка, открыв которую я увидела довольно необычное украшение: снежинку на тонкой серебристой цепочке, выполненную из чего-то прозрачного — вероятно, стекла.

— Она не растает, — раздалось за спиной, и я схватилась за сердце. Он точно доведет меня до инфаркта своим бесшумным подкрадыванием!

— Спасибо, — отозвалась я. — А почему она должна растаять? Она же из стекла?

— Изо льда. — Иен улыбнулся. — Собирайся, пойдем в музей.

— Хорошо, — покладисто отозвалась я.

Сама я предпочла бы остаться дома и обдумать, что делать дальше, но это можно было сделать и по дороге в музей. Говорят, на ходу думается лучше, а в голове появляются отборные, первоклассные мысли! Тем более, вчера Иен спас мне жизнь, и сегодня я была готова идти, куда ему вздумается. Хочет в музей, пойдем в музей, хочет проинспектировать жерло вулкана или городскую помойку — подожди, надену платье похуже, которое не жалко.

Так как музей это все-таки не помойка, я надела темно-синее пальто и голубое платье. Снежинка на шее довершала образ, сделав меня похожей на снежную принцессу, чему только способствовали платиновые пряди волос — перед выходом я попросила Иена вернуть морок. Вчера я пробыла в своем облике весь вечер, и теперь меня очень беспокоило то, что люди Рихтера могут меня найти. Достаточно расспросить горожан и найти случайного прохожего, заметившего, как русоволосая девушка ночью зашла в гостиницу "Риджент".

За последние несколько дней заметно похолодало, и пальто было как нельзя кстати. Ветер развевал полы платья, и шляпку пришлось придерживать рукой, чтобы она не улетела в неизвестном направлении. Цилиндр Иена все-таки слетел, но не от порывов ветра, а оттого, что на него на всем ходу врезался шаливший ребенок. Пробормотав невнятное извинение, он на всех парах понесся дальше, а за ним, словно стадо бегемотов, с шумом протопала стайка таких же мальчишек.

Иен, ничуть не рассердившись, поднял свой цилиндр и невозмутимо вернул на место, сдув невидимую пылинку.

— Иен, — задала я пришедший в голову вопрос, — почему ты никогда не сердишься? Не кричишь, не раздражаешься, даже если я делаю глупости и тебе приходится меня вытаскивать?

— Если бы я мог злиться, ты была бы мне не нужна, — непонятно отозвался Иен и улыбнулся своей неуловимой, тонкой улыбкой.

Я вдруг вспомнила слова женщины в красном с маскарада: о том, что альвы не умеют любить и физически не способны на чувства. Ох, не нужно об этом спрашивать! Проще представить, что он такой же, как я — обычный человек, а не равнодушная оболочка...

— Вы же ничего не чувствуете? — выпалила я и покраснела. Я же я не собиралась ничего спрашивать!

— Почему же, — хмыкнул Иен, и я облегченно выдохнула, — в данный момент я чувствую непреодолимое желание попасть в музей!

Я хмыкнула, но на время отложила расспросы. Иен обещал ответить на все вопросы, если я продержусь месяц и не нарушу условие. А значит, мне осталось потерпеть около двух недель, и я узнаю все, что захочу.

Перед музеем, который располагался в величественном здании с колоннами, собралась возбужденная толпа. Неужели скелеты доисторических животных и окаменелые инструменты настолько интересны людям? Я бы поняла, если бы мы шли в картинную галерею, а не в музей.

Когда мы попали внутрь, то увидели, что толпа, проникающая внутрь, тонким ручейком устремляется в одном направлении — к высоким дверям с приклеенным сбоку плакатом. Людской поток подхватил нас и понес, и вскоре мы рассаживались по скамейкам в огромном зале. Я с мученическим видом повернулась в Иену. Неужели мы будем слушать научную лекцию? Пусть он останется, а я пока погуляю по другим залам! Однако глаза альва в тот момент были прикованы к сцене, и я, вздохнув, смирилась.

Вскоре к трибуне в центре зала подошел высокий, сутулый мужчина, похожий на вопросительный знак, и начал рассказывать о чем-то монотонным голосом. Я почти заснула под его бубнение. Иен же внимательно слушал, время от времени чему-то кивая.

Попытавшись разобраться, я потонула в потоке терминов. Было понятно только, что речь идет о чем-то механическом, потому что я услышала "шестеренки". Так же говорил часовщик, когда приходил чинить большие напольные часы в моих покоях пару лет назад.

Большинство слушателей, похоже, разделяли это мнение, и вскоре послышались тихие переговоры, скрипенье скамеек, и, наконец, кто-то выкрикнул:

— Демонстрацию!

— Демонстрацию! Покажите нам свои создания! — поддержала его толпа, но ученый ничуть не обиделся, что его перебили. Добродушно усмехаясь, он поднял руку вверх, и голоса тут же стихли.

— Хорошо, —произнес он на этот раз ясно и громко. — Первый, заходи!

13

Мы должны были ехать в Приатту на поезде. Билеты достал Иен, и утром мне оставалось только собраться, дать указания горничным насчет упаковки багажа и ждать.

Выехать на вокзал предстояло рано. В последний момент я вдруг подумала, что в поезде нет библиотеки, как на корабле, и мне нужна пара книг. Наверное, смотреть в окно будет интересно, но не буду же я таращиться туда все три дня! Вскоре это надоест, хотя сейчас мне ужасно хотелось побыстрее устроиться в купе и рассматривать пейзажи.

Как бы то ни было, но мне были нужны книги. Улучив минутку, я выбежала в расположенный по соседству книжный магазин, где не глядя схватила пару книг и уже на сто раз перечитанный любимый роман. Если новинки разочаруют, я всегда могу перечитать его еще раз. "Гордость и предубеждение"— та книга, которую можно перечитывать бесконечно.

Я немного помедлила перед полкой с приключенческими романами. Нужно прихватить что-то и для Иена, а то он тоже заскучает... Интересно, какие он читает книги? Может, альв вообще не любит читать? Вряд ли — Иен так много знает, что просто обязан зачитывать до дыр талмуды в родном поместье. Наконец я выбрала учебник по механике — я запомнила, как ему понравилась лекция в музее — и "Двадцать тысяч лье под водой" Жюля Верна. Надеюсь, альв будет рад такому подарку.

Вопреки ожиданиям, когда я вернулась в гостиницу и наткнулась на расхаживающего в вестибюле Иена, его лицо было далеко не радостным. При виде меня, вошедшей в распахнутые двухстворчатые двери, в его взгляде промелькнуло облегчение.

— Как мило с твоей стороны наконец-то ко мне присоединиться, — ровно произнес альв и остановился прямо передо мной. Несмотря на равнодушный тон, его кулаки были сжаты так, что костяшки пальцев побелели, а глаза метали молнии. — А я уже решил, что тебя снова похитили, и собирался искать твою могилу в ближайшем лесу! — раздражение все-таки прорезалось в его голосе. Резко развернувшись, Иен сделал портье знак выносить наши вещи и первым вышел из холла.

Недоумевая, я вышла следом. Он что, злится? Но Иен никогда не злился и не раздражался на меня раньше! Его поведение было слегка отстраненным, а отношение ко мне ироничным, насмешливым и немного равнодушным. Меня это даже устраивало. Было приятно, что никто не пытается что-то мне запрещать, опекать и квохтать надо мной. Что это с ним?

«Наверное, боится, что меня прикончат и он не успеет получить свою оплату по сделке», — решила я.

Иен меж тем подал мне руку и усадил в белую карету, что везла нас на бал и которую потом никто не удосужился забрать из особняка. Интересно, это та же самая или просто такая же? А затем альв с отсутствующим видом уставился на тротуар. Я проследила за его взглядом — тротуар был пуст и абсолютно неинтересен. Вздохнув, примирительно положила руку ему на запястье.

— Я вышла на минутку и не отходила далеко, — заверила я, глядя в темно-зеленые, словно бутылочное стекло, глаза. — Со мной же ничего не случилось? А если бы случилось, ты бы меня спас, так ведь?

Иен качнул головой и накрыл мою ладонь своей.

— От некоторых вещей не успею тебя спасти даже я, — негромко отозвался он. — Например, от пули в голову или от клинка под ребра. Александрина, ну нельзя же так беспечно относиться...

Я перевела дух. Если начал распекать — значит, уже не злится, это я помнила еще с детских лет, когда меня отчитывали гувернантки и няньки. Теперь остается только кивать с покаянным видом, и инцидент будет исчерпан. Однако портить такое прекрасное утро нотацией совсем не хотелось. Поэтому, когда карета подпрыгнула на очередной кочке, я, картинно охнув, полетела вперед прямо в руки Иену, который сидел напротив.

Конечно же, альв поймал меня, но наконец отвлекся и замолчал. Его руки на мгновение обхватили меня за талию, зеленые глаза опасно сверкнули и тут же погасли. Я растерянно вздохнула, уловив знакомый аромат бергамота, слегка отстранилась... И Иен тут же корректнейшим образом подхватил меня под локти и водворил обратно на сиденье.

— Ну, по крайней мере, ты научилась лучше падать, — пробурчал Иен себе под нос, на что я ответила абсолютно невинным взглядом. Ничего не знаю, это все тряска! Везите меня лучше, тогда не буду падать.

— Что у тебя за кирпичи? — альв наконец обратил внимание на связку книг, и я принялась довольно перечислять свои новые сокровища:

— Вот это книга мадам Рэдклифф "Единственная наследница", она про бедную сиротку, которая нашла свою любовь...

— И оказалась единственной наследницей, я полагаю? — иронично осведомился Иен.

— Прочитаю, расскажу, — с достоинством отозвалась я. — А вот эти тебе, они про твои скучные железяки.

— Спасибо, — растерянно поблагодарил Иен, обеими руками принимая сверток, словно это была фарфоровая ваза династии Мин, а не книги. Ему что, ни разу не дарили подарки? Хотя если он всегда ведется себя так же невыносимо, как в самом начале нашего знакомства, то я не удивляюсь. —Откуда ты знаешь, что мне нравится?

— У меня есть глаза, — в доказательство я сделала большие глаза, и Иен хмыкнул. — Более того, иногда я ими даже смотрю. Кто целую неделю пытался затащить меня в музей на лекцию своего обожаемого профессора Железячкина?

— Профессора Вефферсона, — педантично поправил меня Иен, и тут уже хмыкнула я. Да он скоро повесит его портрет на стене и будет бить поклоны, как перед святыней.

14

С удовольствием потянувшись и мечтая о плотном завтраке, я попыталась сесть. А когда это не получилось, удивленно распахнула глаза. Причина стала ясна тут же: на моей талии лежала тяжелая рука, а поперек бедер Иен забросил ногу. Его ладонь, которую альв, вероятно, ночью держал на моем лбу, лежала на подушке, а сам он спал в одежде и сверху одеяла.

Я замерла, боясь пошевелиться, а сердце почему-то забилось с утроенной скоростью. Наверное, последствия болезни. Рука альва лежала прямо возле моей щеки, и я, не удержавшись, вложила в нее пальцы. Интересно, сейчас она такая же ледяная, как была вчера?

Рука была сухой и теплой, и, не мешкая, крепко схватила меня. Взвизгнув, я шарахнулась в сторону, запуталась в одеяле и скатилась бы на пол, если бы Иен не подхватил меня.

Ситуация была весьма двусмысленной. Альв держал меня в объятиях, а я таращилась на него округлившимися глазами. Наконец он полностью проснулся, и одна его бровь взлетела вверх.

— Александрина? — удивленно спросил Иен, как будто такую глупость мог сделать кто-то еще, кроме меня. — Любопытствуешь?

— Проверяю, не отяготила ли я свою совесть трупом альва зимнего двора, —отозвалась я и неловко выпуталась из одеял, пытаясь подняться.

Иен хмыкнул и разжал руки, после чего я наконец смогла встать. К висящему на двери зеркалу я подходила не без внутреннего трепета, но страхи оказались напрасными. Все-таки вчера я хорошо выспалась, и отражение порадовало меня отсутствием кругов под глазами и ровным цветом лица.

Вызвав горничную, я переодевшись в удобное персиковое платье вместо мятого вчерашнего, в котором нечаянно заснула. А затем мы с Иеном чинно прошествовали в вагон-ресторан, где я впервые за последние два дня смогла поесть как цивилизованный человек, сидя на стуле и пользуясь всеми положенными приборами.

Горы уже остались позади. Красный локомотив, яркий, словно игрушка, бодро тянул состав через зеленую долину. Далеко впереди проблескивало что-то синее — вероятно, морской залив. Настроение было настолько превосходным, что я насилу удерживалась от улыбки.

На завтрак предлагали континентальное меню, и я без стеснения попросила себе дополнительную порцию. Не понимаю, как люди могут наесться одним круассаном! Мне на завтрак требовалось что-то посущественнее, вроде яичницы с сыром, и желательно сопроводить все это вафельками. Официант принес и яичницу, и вафли, что окончательно привело меня в благодушное настроение. Иен, сидя напротив, невозмутимо уплетал бутерброды и поджаренные тосты с маслом.

— А что вы едите в Альвхейме? — неожиданно для себя спросила я.

Иен секунду подумал и отозвался страшным тоном, которым в сказках говорит волк:

— Маленьких девочек, которые задают слишком много вопросов!

Я закатила глаза, и он все же ответил, посмеиваясь:

— Да все то же, что и вы. У нас же тоже растет пшеница и овощи, а на лугах пасутся стада. Так что в Альвхейме есть и хлеб, и сыр. А то, что не растет в нашем климате, всегда можно наколдовать.

— А можно мне что-нибудь попробовать? — меня разобрало любопытство. Если я правильно поняла, для Иена перемещение между мирами не составляло никаких затруднений. Неужели он откажет мне в такой малости?

Однако альв неожиданно покачал головой.

— Для тебя наша еда губительна, — пояснил он в ответ на мой разочарованный вид. — Если человек попробует хоть каплю воды или крошку еды из волшебного мира, то забудет родных и будет всю жизнь искать врата в наши земли. Лучше я наколдую что-нибудь интересное из вашего мира, — и по щелчку пальцев на столе возникла тарелка с чем-то желтым и овальным, пахнущим сладостью и хвоей.

— Манго, — тоном конферансье, объявляющего выход артиста, представил Иен. — Тропический фрукт. Наколдован, поэтому есть его можно без вреда для фигуры и собственной памяти, в отличие от волшебной еды!

Пожав плечами, я нехотя попробовала кусочек, но он вдруг оказался таким вкусным, что я тут же потянулась за следующим. Иен проводил желтый, ароматный ломтик странным взглядом, задержавшись на моих губах, и я пододвинула тарелку на середину стола. Тут же еще много! Пусть тоже ест, если хочется.

Однако альв почему-то отказался, и мы перешли к обсуждению книг. Оказалось, что Иен уже успел дочитать "Гордость и предубеждение" и составить о ней собственное мнение. Книга показалась ему сносной, что меня жутко оскорбило, и я с жаром расписывала все ее плюсы, пока по довольному виду альва не поняла, что он всего лишь подначивает меня. Наверное, на самом деле роман ему понравился. Иначе стал бы альв читать всю ночь напролет, пока не уснул прямо на моей кровати!

В самый разгар обсуждения, когда Иен с жаром доказывал мне, что мистер Дарси ничуть изменился, а всего лишь притворился, чтобы заполучить Элизабет, потому что люди не меняются, а я оскорблено агитировала его поверить в то, что настоящая любовь способна творить чудеса, над ухом вдруг раздалось тонкое покашливание.

Удивленно подняв голову, я увидела молодую особу в розовом платье, украшенном многочисленными оборочками. Сопровождающий ее официант рассыпался в извинениях за то, что на всех пассажиров не хватает столиков. И хотя железнодорожная компания ценит покой гостей, но у него нет другого выхода, кроме как посадить пассажирку к нам. Не успела я моргнуть и глазом, как девушку усадили рядом со мной.

15

Не знаю, откуда Иен выведал название лучшей местной гостиницы — не крыса же ему сообщила? Однако через полчаса мы уже стояли в отделанном мрамором и позолотой вестибюле отеля "Империал Ист".

За последние недели я настолько привыкла жить в гостиницах, деревенских отелях и прочих местах для общественного проживания, что мигом почувствовала себя как дома. Всего несколько минут, и чета Форксон получила ключи от смежных номеров, после чего нас со всем почтением проводили в покои на втором этаже.

Моя комната была отделана в бежевых тонах, а окна выходили на тихую улочку за гостиницей. Открыв створку, я вдохнула полной грудью. Ну улице никого не было, кроме толстого кота, разлегшегося прямо посреди мостовой. Сейчас нужно немного отдохнуть и привести себя в порядок после дороги, и можно будет прогуляться по кривым улочкам центра и пообедать в кафе. Мне уже не терпелось выйти и побродить по лавочкам, прочувствовать новый город и жизнь местных обывателей.

Для первой прогулки я выбрала зеленое платье в светлую полоску, казавшееся мне очень эффектным, и шляпку с легкой вуалью. Целый день носить в руках парасоль не хотелось, да и солнце было не таким ярким, поэтому я решила обойтись без него. Если что, Иен наколдует новый.

Легок на помине, альв постучался в дверь. Распахнув ее, я увидела его высокую фигуру в безупречном темно-синем плаще и шляпе. Интересно, почему альв, имея зеленые глаза, предпочитает носить синий, а мой гардероб больше чем наполовину забил голубыми платьями под цвет глаз? Хотя, может, ему просто нравится синий. Спрашивать бесполезно — Иен никогда не говорит ничего прямо, а только бросает загадочные фразы в своей излюбленной манере.

— Почему тебе так нравится синий? — все-таки спросила я, когда мы выходили из здания гостиницы на оживленную улицу.

— Мои родовые цвета синий и серебряный. В Альвхейме вся моя одежда такого цвета, вот я и привык, — пожал альв плечами. Я же от удивления чуть не споткнулась — надо же, этот день нужно отметить в календаре как особо важный! Иен открыто ответил на вопрос!

Прогуливаясь по городу, мы не обсуждали ни планы на ближайшие дни, ни какие-то серьезные вещи. Во-первых, нас могли подслушать, а во-вторых, в такой суматохе и толчее все равно не получится нормально поговорить. Несмотря на толпу, город мне очень понравился: было видно, что местные патроны поддерживают искусство. Повсюду были расклеены афиши с объявлениями о премьерах, балетах и спектаклях, а уличные музыканты и артисты выступали чуть ли не на каждом углу.

Когда мы подходили к мосту, мое внимание привлек уличный художник, сидевший на складном стульчике. Он продавал готовые портреты, а также предлагал прохожим нарисовать их прямо тут, за несколько минут. Отдельно были разложены уже вставленные в рамки изображения местных августейших особ — короля, королевы и наследника престола Ровены. Портреты оперных див, бывших сейчас на пике популярности, известных театральных прим и монарших особ из ближайших королевств свалили в кучу с куда более меньшим пиететом.

Что-то привлекло мое внимание. Протянув руку, я взяла в руки акварельный портрет бледной, болезненной девушки с синими глазами и медно-русыми волосами. Девушка надменно и безучастно смотрела вдаль, ее голову украшала настолько огромная корона, что, казалось, тонкая шея подломится под такой тяжестью, а руки были до локтей унизаны драгоценными браслетами. «Принцесса Александрина» — прочитала я надпись в уголке и с отвращением отбросила рисунок. Совсем не похоже!

— О, эта работа пользуется огромной популярностью! — обрадовано затараторил продавец. — Такая грустная история! Принцесса так молода, и уже тронулась умом от стыда за злодеяния своих родителей. А потом бедняжку и вовсе похитили, но принц Фердинанд был так добр, что посулил награду тому, кто поможет вернуть ее домой. Хотя, говорят, никто ее не похищал — просто девушку замучили муки совести за преступления родственников, и она сбежала, не вынеся позора.

— За какие такие преступления? — процедила я сквозь зубы, конвульсивно сжимая пальцы и мечтая ощутить под ними горло Фердинанда.

— Ну так ее семья столько лет грабила и притесняла народ Эггериона! — охотно пояснил художник. — А когда принц Фердинанд-освободитель сверг узурпаторов и их преступления выплыли наружу, принцесса тронулась умом от стыда. Все это дурная кровь, я вас скажу! В приличной семье чокнутых не бывает. Теперь принц наведет в этой стране порядок. У меня и его портретики есть, вот! — художник подсунул мне стопку других рисунков — с тщательно выписанным бравым красавчиком в орденах, совершенно непохожим на настоящего, плешивого и полноватого Фердинанда. — Ох, он так благороден! Представляете, принц не винил принцессу в преступлениях ее родителей и даже хотел на ней жениться! А она, неблагодарная, сошла с ума. Хорошо, что этот достойный молодой человек принял бразды правления и скоро станет королем — такой неуравновешенной девице нельзя доверить управление государством. Ну так что, возьмете портретик принца, мисс? Девушки его хорошо раскупают, — угодливо улыбнулся художник.

— Возьму все его портреты, — отрывисто произнесла я. — Иен!

Иен расплатился с художником, и я первая двинулась под мост, на берег реки, мрачно сжимая стопку портретов в руках. Мерзавец! Захватил власть, и теперь распускает подобные слухи! Да при моих родителях народ процветал, налоги снизили вдвое, по всей стране открывались школы и больницы. Ненавижу его, ненавижу!

Найдя укромное местечко, я от души потопталась на портретах и затем один за другим выбросила их в реку. Акварельные краски тут же поплыли, и красивое нарисованное лицо расплылось и исказилось, приобретая больше сходства с оригиналом. Догнавший меня Иен молча стоял позади.

16

Уже вечерело, и нам все равно следовало искать место для ужина. Наткнувшись на уютное кафе с зелеными абажурами и такими же бархатными диванчиками, мы разместились там. Ноги после целого дня ходьбы гудели, и есть не особо хотелось — по крайней мере, нормальную еду. Вот на тарелку пирожных для поднятия боевого духа я бы сейчас согласилась! Однако Иен, со своей любовью к правильному питанию, все-таки заказал нам нормальный ужин. А затем пригрозил, что если не буду питаться как следует, то скоро стану похожей на бледную немочь с портрета.

За едой мы не говорили ни о чем неприятном. Вяло поковырявшись в тарелке, я отставила ее в сторону и попросила официанта — тощего и высокого, как жердь — принести все газеты, что у них есть. Но, сто раз извинившись и согнувшись так, что он стал напоминать уже не жердь, а вопросительный знак, мужчина сообщил, что они не заказывают газет, дабы посетители не портили аппетит плохими новостями. Ведь ничего хорошего, пользительного для пищеварения, в этих газетах не напишут.

— Я схожу, — Иен, уже разделавшийся со своей порцией, промокнул губы салфеткой и поднялся. — По пути сюда видел газетную стойку, вернусь через пять минут. А ты доедай ужин. Пока все не съешь, никаких пирожных! — и альв шутливо погрозил пальцем. Я недовольно фыркнула: воспитатель нашелся!

Альв с сомнением окинул взглядом зал, словно раздумывая, можно ли бросить меня на пять минут в этом заведении. Но потом все-таки решил, что за такое короткое время я не влипну в неприятности, и вышел.

Я уже откинулась на мягкую бархатную спинку и приготовилась ждать, когда за спиной прозвучали шаги, и Иен снова материализовался возле столика. Приложив палец к губам, он поставил тарелку, полную самых разных пирожных, передо мной, и так же молча исчез.

Проводив альва удивленным взглядом — а как же здоровое питание? — я пожала плечами. А затем с удовольствием принялась за первое пирожное, песочную корзиночку с нежным тающим кремом. Второе, хрупкое, хрустящее безе с тягучей карамельной начинкой, оказалось не хуже.

В компании со сладостями время пролетело незаметно. Когда спустя несколько минут Иен опустился на диванчик напротив, от груды пирожных осталось всего одно — осилить его я оказалась уже просто не в состоянии.

— Вижу, ты не теряла времени зря, — тонко улыбнулся альв, кивая на опустевшую тарелку.

— А что мне, смотреть на них, что ли? —удивилась я.— Получилось купить газеты?

— Да, конечно, я ведь... — внезапно Иен замер на полуслове. Схватив с тарелки последнее пирожное, поднес к лицу и принюхался. — Ты это уже ела? — напряженно спросил он.

— Ну да, — недоуменно отозвалась я.— Три штуки, больше не смогла.

— Я же говорил, не есть ничего, что я не принесу лично! — прошипел альв, и его лицо странно исказилось.

— Так ты же мне их и принес! — растерянно отозвалась я. — Ты ушел, потом вернулся и поставил тарелку на стол, разве не так?

— Нет, — медленно произнес Иен. —Я не возвращался и ничего не приносил.

Его изумрудные глаза расширились от ужаса. Я похолодела — так это был не он? А кто же тогда?

— Этот человек выглядел как ты и был одет как ты, — медленно произнесла я. — Что не так с этими пирожными?

— Пойдем, — альв вдруг резко поднялся и подал мне руку. — Быстрее, пока не поздно.

Я встала и тут же рухнула обратно на стул. Ноги почему-то не слушались.

— Там был яд? — спросила я и тут же ответила сама себе: — Там был яд!

— Не стоит медлить, — альв подхватил меня на руки и быстрым, но ровным шагом направился к выходу.

Официант проводил нас озадаченным взглядом, но Иен оплатил ужин сразу после того, как заказал, так что останавливать нас причин не было. Встреченные прохожие бросали умиленные взгляды, а кто-то даже со знанием дела крякнул: "Эх, молодожены!"

Пока мы шли, на замкнутом лице альва не отражалось ни одной эмоции, отчего мне становилось все жутче и жутче. Хоть я и не чувствовала боли, но его реакция пугала сильнее собственных ощущений, а странная слабость все усиливалась.

— Что это за яд? — нервно спросила я, подняв взгляд на Иена. Руками я обвила шею альва, так что сейчас смотреть ему в лицо было не совсем удобно — мне был виден лишь край щеки и ухо. — Ты можешь достать противоядие?

— Дурманный вереск, — нехотя отозвался он. — Альвы делают из собранного с него меда веселящие напитки, но для людей его пыльца ядовита.

— А разве такой вереск существует? — удивилась я. — Никогда не слышала.

— В вашем мире — нет, — он подчеркнул "вашем". — Это яд из Альвхейма.

— Из вашего мира? Откуда он здесь? — недоуменно переспросила я.

— По всей видимости, привезли оттуда. Значит, кто-то из Альвхейма замешан. Тот, кто смог притвориться мной и принес пирожные с особой начинкой. Он ничего не сказал?

— Нет, — я медленно качнула головой, вспоминая. — Ни слова.

— Чужой облик принять просто, — пояснил Иен. — А вот подделать голос сложнее.

Внезапно он выругался на незнакомом, певучем языке — наверное, язык альвов. Я, конечно, не поняла смысла, но по тону было ясно, что это ругательство.