Пролог
Лучше стану любовницей, чем удобной женой...
**********
Ненавижу высший свет.
Особенно серпентарий, который его начиняет.
Все эти наигранные ужимки, грубая лесть, искусственные улыбки и неестественный смех вызывают одно желание – сбежать отсюда побыстрее.
Но я стою, удерживая в одной руке бокал, в другой миниатюрную сумочку, и делаю вид, что наслаждаюсь «скромным» вечером и атмосферой, насквозь пропитанной деньгами и лицемерием. А всё потому, что это нужно моему мужу и его будущей карьере депутата. Выборы только через два месяца, а он уже сейчас сияет так, будто готов принимать поздравления.
– Я отойду ненадолго, хочу кое с кем переговорить.
Серые глаза предупреждающе упираются в мои зеленые. Тяжелая рука по-хозяйски оглаживает нижнюю часть спины.
– Конечно, не спеши, милый, – скрипя зубами, произношу то, что от меня ожидают.
Хочется выплеснуть шампанское в ненавистное лицо, но я, как примерная жена, сияю приклеенной улыбкой. На кону уже проплаченная Зотовым операция для Катюши, которая состоится завтра, а также транш в четверть миллиона на первый месяц реабилитации.
– Ты у меня умница. Не скучай.
Роман мажет губами мне по виску и освобождает талию от захвата. Неторопливо разворачивается, сгружает свой бокал на поднос проходящего мимо официанта и через два удара сердца уверенной походкой устремляется прочь.
Оставшись в одиночестве, расслабленно выдыхаю и тщательно контролирую порыв обтереть влажные ладошки о подол платья. Находиться рядом с Зотовым и не кривиться – то еще испытание для нервной системы.
Его присутствие не просто раздражает, оно душит. Его улыбки и спокойствие коробят. Прикосновения вызывают брезгливость, поцелуи – стойкое отторжение. Даже от парфюма поташнивает, вытягивая на поверхность самые неприятные воспоминания и ассоциации.
А как иначе, если муж – грязный, потасканный кобель?
Незаметно осматриваюсь. Несмотря на работающие кондиционеры, мне кажется, что в помещении очень душно, к тому же от некоторых личностей чересчур сильно разит духами и неестественно навязчивым вниманием. Голову стягивает невидимый обруч, на виски неприятно давит.
Нафиг!
Надоело.
Я заслуживаю пять минут передышки.
Не оглядываясь, беру направление в сторону высоких стеклянных дверей, закрывающих выход на балкон. Улыбаясь направо и налево, ловко маневрирую среди собравшихся кучками сплетниц, пропускаю мимо ушей попытки поймать меня в сети разговора и уверенно следую к намеченной цели.
К черту извечную пустую болтовню, хвастовство и сплетни.
Пусть сами себя жалят и облизывают, мне и без них отлично живется. А вот разведусь и тогда… ух! Устрою себе настоящий праздник.
– Госпожа Осипова, добрый вечер. Уделите мне минутку вашего драгоценного времени? – голос с ленцой, от которого по спине бегут мурашки, заставляет вздрогнуть.
Вот невезение. Бросаю взгляд в сторону балкона, до которого оставалось всего пару шагов, и неторопливо оборачиваюсь к давнему врагу и сопернику мужа.
– Господин Арбатов, – растягиваю губы в улыбке.
Уверена, сейчас она больше напоминает акулью нежели ангельскую, но… Руслану Германовичу и так сойдет. Ежели нет… то уверена, еще один наглый, настырный, беспринципный тип, подобный по безжалостности моему муженьку, это переживет.
Сам пообщаться вздумал.
– Сказала бы, что рада встрече, но… вы же – не любитель лести.
Заканчиваю «приветственную» речь.
Честно говоря, я не в курсе, чего именно любитель этот тип, а чего – нет. Его потребности меня совершенно не заботят. Свои бы удовлетворить.
– Верно, Арина. Лесть не люблю, – глаза, светящиеся внимательным равнодушием, неторопливо сканируют с ног до головы, – в отличие от ретро автомобилей. Вы же посмотрели моё предложение о выкупе коллекции вашего дяди?
Посмотрела. Проигнорировала.
Неужели неясно?
– Она. Не. Продается, – четко разделяю слова. И вот теперь улыбаюсь по-настоящему.
Щелкнуть по носу богатенькому типу, уверенному, что все только и ждут, чтобы перед ним прогнуться, – могу, умею, практикую. Впрочем, с полным раздраем в душе хочется делать гадости всем и каждому. Когда внутри разруха – на чувства других плевать с высокой колокольни.
– Советую подумать еще, – Арбатов кажется непрошибаемым, а учитывая рост под метр девяносто, фигуру детины и бритую голову, еще и угрожающим. – Я даю хорошую цену, но если мало, мы можем обсудить…
– Не можем.
Перебивать невежливо, но иногда очень приятно. По венам проскальзывает адреналин.
Глава 1
– А теперь срочное сообщение. Большая авария произошла сегодня около полудня на КАД недалеко от Красносельского шоссе. Дорожно-транспортное происшествие с участием пяти иномарок перекрыло две полосы движения. Автомобили получили серьезные повреждения. От удара один из них развернуло. По данным карт, в районе аварии собирается пробка…
Тянусь к пульту, чтобы переключить новостной канал на что-нибудь более веселое, и замираю. На записи, сделанной и выложенной в сеть любителями горячих видео, среди незнакомых лиц вижу своего мужа.
Или нет?
Застываю, присматриваюсь внимательней, потому что камера гуляет и пытается охватить всё и всех сразу, но толком очень мало.
Ага, возвращается и…
Ну, точно он.
Лицо хмурое, брови сведены вместе, как происходит всякий раз, когда его что-то раздражает. Губы сжаты в тонкую полоску. На скулах играют желваки. Зато всегда идеально уложенные волосы и сейчас лежат как после похода к стилисту.
Белая рубашка расстегнута на верхнюю пуговицу. Бордовый галстук в мелкий рубчик, который Рома просил завязать ему сегодня утром, чуть ослаблен. Наверное, после аварии стянул, чтобы продышаться. Пиджак отсутствует. Но муж его часто снимает, если едет за рулем.
Рома стоит рядом со своим Ровером и встревоженно вглядывается на заднее сидение, где точно кто-то сидит, но из-за темноты в салоне никак не поддается опознанию.
– … один из автомобилей принадлежит кандидату в депутаты от партии «ЕР» Роману Сергеевичу Зотову, – информирует между тем ведущая о том, что я уже разглядела сама, – но по словам очевидцев не он стал виновником происшествия, а водитель белой субару форестер, не справившийся с управлением и…
Дальше снова не слушаю, потому что камера делает резкий рывок вбок и берет во весь экран кареты скорой помощи, подлетающие с включенными сиренами и проблесковыми маячками к месту ДТП. Медицинские служащие, как муравьишки, шустро, по-деловому выпрыгивают из машин и подхватив оранжевые чемоданчики, быстрым шагом направляются к пострадавшим, везут каталки и…
На одну из них грузят девушку, которую очень аккуратно достают с заднего сидения Ровера моего супруга.
Я узнаю ее моментально. Утонченная брюнетка невысокого роста с густыми вьющимися волосами и фигурой – песочные часы.
Кира Измайлова.
Сестра Владислава Измайлова, кому официально принадлежит «Алмаз-Х», огромная компания по производству полупроводников и еще чего-то там, во что я не особо вникаю. А если неофициально, то владельцев там двое. Второй собственник – мой муж. Но по всем бумагам – он всего лишь наемный служащий – исполнительный директор.
Депутатам в нашей стране нельзя иметь свой бизнес. Вот он и изворачивается, как может, потому что предпринимательство – не предел его мечтаний. Зотов рвется к власти. И, зная его целеустремленность и упорство, не сомневаюсь, уже в сентябре у него всё выгорит.
А Кира работает вместе с моим мужем.
Она – начальник рекламного отдела. Если не ошибаюсь, уже давно. Заняла эту должность еще до того, как мы с Зотовым поженились, а значит, более двух лет назад.
Но важно не это, а то, как мой супруг нервничает и психует, глядя на уложенную на носилки девушку. Сжатые кулаки, сведенные вместе брови, напряженно выпрямленная спина и взгляд, который он не отводит от лица Измайловой, – всё это говорит громче любых заявлений о его страхе за коллегу.
Другие, уверена, об этом не подозревают, потому что внешне Роман спокоен, немногословен, лишь напряжен. Но это легко списать на последствия аварии, в которой…
– О, боже! – охаю, касаясь пальцами рта, замечая большую кровавую царапину, тянущуюся от виска до подбородка.
Раньше я ее не видела, так как муж стоял, повернувшись другим боком. А теперь он сменил положение тела, и меня от переживаний за него начинает колотить.
Если Измайлову везут в больницу, пусть на ней нет видимых повреждений, то у Романа удар пришелся в голову, точнее, в висок. Там вполне может быть сотрясение или перелом ребер, или что посерьезней…
Дергаюсь к столу, непослушными пальцами подхватываю телефон и с третьей попытки набираю номер Зотова. Это же не прямой эфир, а запись. Значит, мужа должны были уже осмотреть и выявить опасные моменты. Нужно только дозвониться и...
«Абонент вне зоны действия сети…»
Сообщает механический голос, когда я в третий раз перезапускаю набор номера.
– Черт! Рома! Ну как же так? – бросаю мобильный на стол, чтобы он не выскочил из вспотевших от нервов ладоней и не разбился.
Это точно будет перебор. Если останусь в полном информационном вакууме, я сойду с ума.
Вновь поворачиваюсь к экрану, обхватывая голову руками, чтобы она не взорвалась от кучи вопросов, которые, опережая друг друга, вспыхивают, как искорки.
Где Макс, водитель Ромы? Где охрана? Без них муж редко куда выезжает, только если совсем уж по личным делам.
Что супругу и Измайловой понадобилось в Красном селе в разгар рабочего дня? Вдвоем?
С какой стати Рома так нежно касается щеки Киры, еще и в глаза ей заглядывает?
Глава 2
– Ты же побудешь сегодня здесь, со мной? – раздается женский мелодичный голос. – Я так боюсь оставаться одна. Знаешь же, как ненавижу больницы.
Следует тихий пронзительный выдох.
Хмурюсь, притормаживая у не до конца закрытой двери, и поднимаю голову вверх, чтобы убедиться, что это палата номер двадцать три.
Наверное, я ошиблась цифрами. Перепутала на нервах. Хотя странно, медсестра сказала, муж сейчас на втором этаже. В левом крыле и в третьем справа отсеке. То есть… тут.
Ладно, спущусь вниз и переспрошу еще раз.
Поворачиваюсь, чтобы уйти, но вдруг…
– Конечно, милая, – отвечает мой муж. – Одну я тебя здесь не оставлю.
Его голос невозможно спутать ни с каким другим. Тихий, слегка сипловатый, будто Роман слегка простыл.
Столбенею.
Во рту скапливается вязкая слюна, но сглотнуть не получается. Как не выходит и сделать шага. Ни вперед, чтобы заглянуть в приоткрытую дверь, ни назад, чтобы уйти и всё-таки уточнить еще раз у персонала номер палаты мужа.
Ну не может же быть, чтобы…
– Обещаешь? А… твоя… она тебя не потеряет? Не станет делать тебе нервы? – в женском голосе отчетливо слышится нервозность.
– Арина? – от собственного имени вздрагиваю и отмираю. Теперь точно не остается никаких сомнений, что это мой супруг там, за стеной, разговаривает. – Я ей сейчас сообщение скину, чтобы не дергалась. Не волнуйся.
Вытаращив глаза, но ничего не видя перед собой, нащупываю в кармане легкого летнего пиджака телефон и почти на ощупь убираю звук. А через минуту замечаю, как вспыхивает только-только отключенный экран, а на нем высвечивается сообщение.
«Буду завтра утром. Срочные дела в офисе»
До крови прикусываю губу, чтобы не издать ни одного звука, а в голове уже мелькают воспоминания, как часто я видела похожие смс-ки на прошлой и позапрошлой неделе, а еще месяц назад.
Нет, нет.
Мотнув головой, отгоняю дурные мысли. Они – просто друзья, Рома переживает за сестру друга, потому что… наверное, Владислав отсутствует в городе, вот он и заменяет Кире брата. Да, точно, ее голос теперь я тоже узнаю.
– Ромка, я так перепугалась, что мы погибнем… что он пострадает… – всхлип, скрип кровати и шорох одежды заставляют вынырнуть в реальность.
Щеки горят от того, что нагло подслушиваю, но отойти не могу. Там же мой супруг и он…
– Тихо, тихо, моя девочка. Всё будет хорошо. Я уверен, с ним всё в порядке. Сейчас придет врач и подтвердит нам с тобой то же самое. А пока иди ко мне…
Нервы сдают, и я делаю последний шаг, останавливаясь в проеме. Смотрю в палату, большую, светлую, оснащенную хорошей добротной мебелью, но вижу лишь пару.
Назвать Романа и Киру по отдельности не выходит. Они действительно, как пара. Она лежит на кушетке, подняв руку вверх, касается щеки моего мужа. Он сидит рядом, на ее постели, хотя кресло стоит поблизости, и, опираясь на ладони, нависает над девушкой.
Успеваю лишь раз моргнуть, как Зотов начинает склоняться вниз и касается губами губ Измайловой. Это не дружеский поцелуй, а жадный, глубокий, с тихим стоном, полосующим мое сердце до кровавых черкотин.
– Любимая моя, – хриплый голос наотмашь бьет по нервам.
Это не может быть правдой!
Как же так?
Я, наверное, как-то неправильно расслышала.
Ошиблась…
Через тело проходит болезненный импульс. Содрогаюсь.
Он же только утром на почти такие же мои слова отвечал, что никому их не произносит, потому что не знает, что значит любить…
…а спустя несколько часов легко и непринужденно одаривает ими свою… кого?
Коллегу?
Сестру друга?
Подругу?
Бред!
– Ромочка, любимый, я была такая дура, что отталкивала тебя. Что пыталась доказать свою самостоятельность. Что собственными действиями подтолкнула тебя жениться на другой…
Что?
Нет-нет-нет…
Бред!
Не хочу слушать, понимать, осознавать.
Но стою и слушаю.
Каждое признание, как пощечина.
– Тш-ш-шш, всё хорошо, Кирюш, не нервничай. Ты же знаешь, я всё равно только твой. Брак с Ариной ничего не значит, просто ширма, нужная мне для политической карьеры. Ну ты чего, малыш? Не ревнуй, была бы причина…
Ширма? Это он про меня?
Каждая новая фраза бьет сильней предыдущей.
Дышать становится тяжело. Воздух, будто в пустыне, кажется раскаленным и жутко сухим, забивает легкие, но не насыщает кислородом. Щеки и уши не просто горят, полыхают от стыда и боли.
Теперь я понимаю выражение – кровь в жилах стынет.
У меня она тоже замерзает, превращаясь в азот.
По коже бегут колючие мурашки, а сердце вдруг осыпается мелкими осколками.
Глава 3
– Что вы делаете? – выкрикиваю, как только получаю свободу и отскакиваю от ненормального, схватившего меня, как живую куклу, подмышки и перенесшего не пойми куда. – Совсем с ума сошли?
Рычу, кипя адреналином.
Мало того, что не могу отойти от увиденного в палате номер двадцать три, так тут уже новые неприятности атакуют.
Все это время я смотрела на свет, поэтому зрение не успевает перестроиться, и тот, кто обошелся со мной нагло и бесцеремонно, кажется всего лишь размытым серым силуэтом, а не четкой личностью.
Но лишь до той минуты, пока не открывает рот:
– Ц-ц-ц, Арина-Арина, – неприятно цокает языком мужчина, и я узнаю в нем Измайлова. – Что же ты, девочка, тут забыла? Зачем приехала?
Родной старший брат Киры делает неторопливый шаг в мою сторону, чем заставляет отступить от двери и податься вглубь помещения. Его тяжелый взгляд давит и, как мокрая одежда, липнет к телу.
– Зачем вы меня сюда притащили, Владислав? – игнорирую его вопросы и задаю свой.
Стараюсь говорить ровно и не выказывать испуга. Но тот, как возник в момент, когда ненормальный схватил меня и занес в пустующую палату, так лишь сильнее возрастает.
Для нервов есть повод. Компаньон моего мужа, явно не намеревается меня отпускать. Холодно усмехнувшись, он захлопывает дверь и неторопливо дважды проворачивает рычаг личины, запирая её.
– Тебя разве не учили, что отвечать вопросом на вопрос – некультурно? – хмыкает.
На губах, как ядовитая змея, проскальзывает и исчезает холодная усмешка, а темные глаза прищуриваются. И пусть руки мужчины убраны в карманы брюк, кажется, будто он меня лапает.
Нагло. Самоуверенно.
Сглатываю и сильнее сжимаю челюсти. При Романе Измайлов никогда себе подобного не позволял. А сейчас… разошелся.
Хочется исчезнуть и как минимум помыться.
Но для начала выйти в коридор. А еще не показать страха.
Да, я не собираюсь его бояться. Не буду, пусть он и старается меня напугать.
– Я приехала к мужу, который попал в аварию, – решаю не припираться, растягивая время, а дать ответы в надежде, что меня после этого отпустят. – Привезла сменные вещи.
Дергаю рукой, привлекая внимание к бумажному пакету с чистой одеждой.
– А кто тебе сказал, что Рома в этой больнице? – следует новый вопрос.
Бесит, что по сути малознакомый человек устраивает форменный допрос и ведет себя со мной нагло и самоуверенно, но после выходки мужа, мало чему удивляюсь.
Похоже, каков Зотов, таковы и дружки. А то, что за два года этого не смогла распознать, только мой просчет.
– Увидела репортаж по телевидению. Там же узнала адрес лечебного заведения, куда повезли пострадавших, – произношу почти ровно, глубоко вдохнув и выдохнув.
Нужно успокоиться и не трястись, а дыхательная гимнастика для этого случая – самое оно. Еще один глубокий вдох и медленный долгий выдох.
То, что мои действия меня успокаивают, а Измайлова, наоборот, бодрят, понимаю, словив его жадный взгляд, зависший на уровне моей груди.
Не смотрят так жадно на жен своих друзей. Не облизывают и не раздевают их плотоядным взглядом.
И ладно бы выпячивала. Была в провокационной майке или чем-то облегающем. Так нет. Блузка, сверху пиджак. Всё прилично.
Становится неприятно. По коже проносятся ледяные мурашки. Лишь усилием воли заставляю себя не передернуть плечами и не прикрыться. Подобное хамство угнетает и коробит.
Охреневший нахал.
Нет, я понимаю, что бог меня, как говорится, грудью не обидел. Полновесная троечка, своя, родная, упругая, красивая. Но борзеть-то не надо.
Не из лесу небось выполз. Вот и держи глаза на привязи!
– Выпустите меня, – вскидываю подбородок, чтобы выглядеть уверенной и независимой. – Я хочу встретиться с мужем, а не терять время… с вами.
Усмехается, но не весело, а как-то пакостно, будто что-то решив.
Жду, что отойдет, но он остается на месте.
– Ты разве не заметила, что он… немного занят? – выдает в итоге.
«Ну да, признается в любви своей любовнице и вашей сестре по совместительству, вылизывая ей рот. Видела», - произношу мысленно, в слух же озвучиваю иное:
– Я не буду обсуждать это с вами.
Демонстративно не реагирую на «ты»-чки и обращаюсь к Измайлову, как к постороннему. Им он собственно и является.
Мне этот «дядя» - не друг.
Никогда не был.
И уже точно не станет.
– Зато я буду…, девочка, – делает ударение на последнем слове, словно хочет показать мою наивность.
Да нет же! Не хочет, а именно показывает. Носом тыкает.
Что ж, признаю: реально до сегодняшнего дня была слепой и доверчивой кулёмой, воспринимая любые слова супруга за чистую монету. И неизвестно сколько бы всё продолжалось дальше, если бы не дело случая.
Глава 4
«…любимая моя...»
«…всё хорошо, Кирюш, не нервничай. ты же знаешь, я всё равно только твой…»
«…брак с Ариной ничего не значит, просто ширма, нужная мне для политической карьеры. Ну ты чего, малыш? Не ревнуй, была бы причина…»
Весь вечер слова Зотова, как заезженная пластинка, крутятся в голове. Гудят, шумят, вибрируют, тревожат, заставляют истаптывать кухню и гостиную в поисках места, где можно приткнуться, чтобы ослабить боль. Пока вокруг вдруг не устанавливается гробовая тишина, словно на похоронах, в минуту молчания.
А потом тишина сменяется криком.
Громким, пронзительным, оглушительным криком, который раздается где-то внутри меня. Мне очень больно от этого крика. Так больно, что я сгибаюсь пополам, стону на одной ноте и медленно опускаю голову на стол. Прижимаюсь щекой к полированной холодной столешнице и жалобно мычу.
Грудь перехватывает. Хочется вдохнуть, но не могу, словно разучилась. И это не образное выражение. Я реально задыхаюсь. Вскакиваю в панике, хватаюсь за горло, хапаю открытым ртом, распахиваю настежь окно, впуская свежий воздух и поглощаю его маленькими глотками.
А в голове сама собой рисуется картина, где Зотов и Измайлова вместе. Они жадно самозабвенно целуются, обсуждают лишь им двоим понятные темы, смеются, и счастливо пребывают в своем уютном мирке на двоих, касаясь друг друга как люди, которым дозволено всё.
Почему он со мной так поступает? Зачем? Для чего? За что, в конце концов? Как долго изменяет? Кира у него первая или очередная? Когда это началось? Или он изменял мне всегда? Задаю сама себе эти вопросы. Беззвучно произношу их, еле шевеля пересохшими губами.
В какой-то момент вдруг понимаю, что слабовольно не хочу знать ответы. Ни на один. Я ничего не хочу знать. Хочу все забыть, развидеть, потерять память, лечь спать и проснуться рядом с мужем, ничего не зная и не руша свои собственные иллюзии. Я, как трусишка, хочу спрятаться и жить в этом обмане вечно.
Но только так уже не получится. Чтобы все забыть, не чувствовать боль и отвращение, мне нужно умереть. Только мертвая я прекращу что-либо чувствовать.
Подхожу к каминной полке, на которой в серебряной рамке стоит наша свадебная фотография. Внимательно рассматриваю каждую деталь, будто всё для меня ново, и уношусь в день, который каждая девушка в своей жизни считает самым счастливым.
Да, я выходила замуж по любви. Еще бы, в красивого, успешного, уверенного в себе мужчину влюбилась сразу. Мы познакомились в гостях у моего дяди. Тот устроил прием в честь, как он говорил, воссоединения семьи. Чуть больше двух лет назад.
Дело в том, что мои родители погибли молодыми. Меня воспитывал дед. Строгий, но справедливый человек. Стараясь его не разочаровывать, я с головой отдавалась учебе. Школа с медалью, диплом о педагогическом образовании с отличием. Вся в учебе и книгах, я совершенно не завидовала своим сверстникам, которые большую часть времени тратили на гулянье и клубы. Молодость, на то она и молодость. Просто мне этого особо не хотелось. Меня больше тянуло к детям.
Два года назад, в феврале дедушка умер. И только на похоронах я узнала, что осталась не круглой сиротой, а у меня есть родной дядя. Старший брат отца, с которым почему-то родственники не поддерживали связь. А я вот не стала отказываться.
Григорий Иванович мне понравился. Немного эксцентричный и шумный, тем не менее, он оказался начитанным, образованным и открытым. Он провел в моем родном городе три недели, и за это время очень помог. Не только финансами, но и тем, что взял на себя многие вопросы с оформлением документов. А после ловко уговорил сдать жилье в аренду и переехать к нему в Санкт-Петербург.
К тому моменту работы я еще не нашла. Думала, поживу недолго. Погощу.
Не зря говорят: ничего нет более постоянного, чем временное. В свой родной городок под Тверью я так и не вернулась.
Да и когда бы? В конце марта я узнала, что у дяди рак. Четвертая стадия. Шансов нет. Срок идет не на годы, и даже не на месяцы, а недели. Но Григорий Иванович свои боли тщательно скрывал, ото всех. И только ради меня устроил званый вечер.
Тогда-то я и узнала, что он не совсем простой человек. Коллекционер. Поистине, сумасшедший. Вращающийся среди элиты.
В тот же вечер познакомилась с Романом Сергеевичем Зотовым.
Не знаю, как бы в других условиях развивались наши с ним отношения, но болезнь дяди подтолкнула Рому к серьезному шагу… а может, это сделал мой неприступный вид и опрокинутый ему в лицо бокал шампанского на предложение хорошо провести веселую ночку только вдвоем…
Зотов сделал мне предложение через месяц после знакомства, а уже в июне мы расписались. Дядя успел за меня порадоваться… а потом я осталась одна. Ах, нет с мужем.
Роман не обещал звезд с неба, признался, что не знает такого слова, как любовь, но, наверное, что-то подобное ко мне испытывает, потому что его переполняет ко мне нежность, желание заботиться, холить и беречь.
Он обещал быть мне мужем, любовником, другом. Опорой и поддержкой. Человеком, который не станет на мне экономить, не обидит и не предаст, но будет поддерживать и стараться понять и помочь.
Я, влюбленная, растворялась в его словах, плыла на волнах его вибрирующего бархатного голоса, тонула в глубине его глаз и безоговорочно верила.
Глава 5
– Почему ты здесь, а в не в спальне?
Зотов стоит в дверях, подпирая плечом косяк, и смотрит прямо на меня.
В какой-то момент, на долю секунды, испытываю неловкость, потому что он весь такой шикарный, мужчина с иголочки, свежий, причесанный, а я, только-только проснувшаяся, явно выгляжу не ахти. Заспанная, растрепанная и с покрасневшими от бессонной ночи глазами.
Но следом приходят воспоминания, где и с кем провел ночь мой муж, и бредовые мысли испаряются прочь.
К черту!
Не нравлюсь. Так даже лучше. Быстрее разрешим все вопросы и разбежимся.
– Ну ты же умный, Рома. Догадайся сам, – хмыкаю, меняя горизонтальное положение на вертикальное, и откидываюсь на спинку дивана.
Голова ватная, в ушах стоит тихий противный звон, в глазах пелена, но я ее усердно смаргиваю и настраиваюсь на разговор.
– Гостевая. Самая дальняя от нашей спальни. Тебе тут нравится?
Зотов медленно осматривает комнату, будто ему реально интересно, какие обои в ней поклеены и какая мебель стоит.
А я смотрю на него. По-новому. Без тех самых розовых очков, которые сама себе нацепила, а он, явно забавляясь над моей наивностью, это позволил.
Нет, внешне он всё тот же холеный красавец. Лживый потаскун Рома в душе.
– Это временно, – заправляю волосы за уши, чтобы не мешали, и перевожу взгляд на часы. Начало второго… неплохо. Три часа поспать удалось.
Я ожидала, что он появится дома с самого утра, как обещал в сообщении. Но ни в восемь, ни в девять, ни даже в десять часов не явился. А в начале одиннадцатого меня сморил сон.
– Временно относительно чего? – серый взгляд, устав блуждать по комнате, возвращается ко мне.
– Относительно моего пребывания в твоем доме, – ответить получается ровно. Да, в душе еще потряхивает от предательства, но внешне стараюсь это скрыть. – Я хочу развестись.
– Нет.
В тишине комнаты этот ответ звучит странно весомо и лаконично, но я, настроенная не на переговоры, а на завершение наших отношений, не замечаю, ни острого блеска в недавно обожаемых глазах, ни как четче обозначаются желваки на впалых скулах.
– Что?
Вопрос вылетает чисто автоматически. В мыслях я уже распланировала всю последовательность действий и то, как буду жить дальше.
– Я говорю: нет, Арина. Никакого развода не будет. Выкинь эту глупую идею из головы.
– Что? – повторяю, как попугай. Из глубины души рвется жуткий смешок, и я его не сдерживаю. – Ты шутишь? Зотов, очнись. Я знаю про тебя и Измайлову. Честно, сначала, когда увидела, не поверила, думала, дебильный розыгрыш, но твой заботливый друг подтвердил и просветил подробнее. Так вот, ни твоей ширмой перед выборами, ни удобной женой, которая терпит гулянки мужа, я быть не собираюсь. Ищи себе другую дуру, ее и обманывай.
– Арина, ты была и останешься моей супругой, – тяжелый взгляд прошивает насквозь, пригвождает к месту, заставляя похолодеть. – Я женился не для того, чтобы разводиться. Запомни это. Не вынуждай от обычных слов переходить к угрозам.
– Угрозам? – во рту резко пересыхает.
– Попробуешь написать заявление на развод, и твой обожаемый дом для детей-сирот, о котором ты так печешься, а я спонсирую тебе на радость, быстренько из образцового превратится в отстойный. Или, – хмыкает, – расформируется.
Удар четко достигает цели. Бьет под дых. А я ведь думала, что раз сирота, то не имею слабых точек.
Ошиблась. Рома всё предусмотрел.
– Ты готов вредить детям и так лишенным материнского тепла ради…
– Ради нашей с тобой семьи! – перебивает резко. – Ради нашего будущего.
Смотрю на Зотова, но вижу чужака. Пугающего. Бескомпромиссного. Со стужей на каменном лице.
– Бред! Какая семья? Какое будущее? – повышаю голос, но быстро сдуваюсь. Знаю, что муж не любит криков. – Приди в себя. Ты меня не любишь, Рома. Отпусти.
– Зато ты любишь меня, – хлёстко, уверенно. – Прекращай истерику.
Мотаю головой. Последние сомнения, что я любила мираж, а не человека, стоящего напротив, исчезают на глазах.
– Ну раз тебе на меня наплевать, пожалей свою Кирочку, – предпринимаю попытку добиться желаемого с другой стороны. Противное имя наглой бабы режет язык, но я готова на всё, только бы выторговать свободу. Особенно теперь, после угроз, которыми Зотов никогда просто так не разбрасывается. – Иди и живи с ней. Спи с ней. Ври ей про семью, общие интересы, долго и счастливо.
– Жить я буду с тобой. А вот спать с обеими.
– Издеваешься?
От шока голос проседает. Веко дергается и шею сводит спазмом.
То, что озвучивает му… Зотов вызывает не отторжение, дикое неприятие и ужас.
– Нет, не издеваюсь, – отвечает совершенно спокойно, – говорю, как есть. Арина, поверь, мне действительно жаль, что ты узнала про Киру так рано. Но, раз уж так вышло, давай я расскажу, как мы будем жить дальше.
– Мы, – выделяю местоимение голосом, – жить вместе не будем. Ни в какую шведскую семью играть я не подписывалась. И вообще, Рома, ты сам себя слышишь? Может, еще ее в этот дом приведешь и пресс-конференцию устроишь. А что? Она сядет с левого бока, я с правого… – хмыкаю на волне истеричного веселья. – Так и вижу заголовки в прессе «Роман Зотов – султан, имеющий двух жен». Миленько, правда? Твои избиратели явно оценят.
Глава 6
– У тебя руки холодные, – Роман касается моих сцепленных в замок ладоней, нагло одну присваивает и укладывает себе на колено, слегка поглаживая.
– Да? Не заметила, – отвлекаюсь от проносящегося за стеклом автомобиля пейзажа и выпрямляюсь.
Смотреть на Зотова нет ни сил, ни желания. А еще очень хочется выдернуть руку, чтобы он меня не трогал, и отключить чувства. Большая их часть сгорела прошлой ночью, но, к сожалению, не все. За два года совместной жизни накопилось слишком много воспоминаний, хороших, когда Рома не был мерзавцем, и вот они еще слегка бередят душу.
Нет, я отчетливо понимаю, что возврата к прошлому не будет. Да и не нужно оно мне. Образ прекрасного мужчины разбился вдребезги. Я повзрослела и осознала, что за всё в этой жизни надо платить. За возможность помогать детям. За стремление оставаться самой собой. И даже за свободу.
– Роман Сергеевич, вы у Семеновичей долго будете? Мне бы сгонять до шинки, проверить заднее колесо. Кажется, оно немного гуляет, надо бы болты подтянуть, – водитель отвлекает шефа на себя, а получив ответ, еще что-то уточняет.
Я же потихоньку вытягиваю из цепких пальцев свою руку.
Не нужны мне «щедрые» подачки заботы. К чему представление, если оба знаем, чье место я занимаю, и кого бы Рома действительно желал сейчас видеть рядом с собой.
Зотов маневр замечает, стреляет в меня прищуренным взглядом, но я не пасую и задаю вопрос, ответ на который по сути не особо волнует, но переключает его внимание:
– Какой сегодня повод для организации сабантуя?
Я бы с большим удовольствием посидела дома и почитала книги, чем, вырядившись в очередной шедевр портновского искусства, тратила время на общение с людьми, которые мне определенно не интересны.
– Кхм, кажется, их старшей дочери пять лет, – хмурит брови Рома, – или сыну?
Хмыкаю. Ну, конечно, мальчик, девочка, какая нафиг разница.
– Ну и зачем нас пригласили, если мы ребенка ни разу не видели? – задаю закономерный вопрос. – Лучше бы ее настоящих друзей позвали, порадовали.
– Ради связей, Арина, и налаживания контактов, – звучит поучительное, но через минуту муж добавляет уже мягче. – Уверен, детям праздник тоже устроят, но отдельно. Просто сегодня гуляют взрослые.
Неплохо гуляют, убеждаюсь спустя двадцать минут, когда прохожу к огромному накрытому деликатесами столу, где практически все уже собрались. Кроме стульев для нас пустуют еще два наискосок. Но холодок по спине бежит по другому поводу.
Прямо напротив наших мест сидят брат и сестра Измайловы. И если Кира не сводит жадного взгляда с моего пока еще мужа, то Владислав залипает на мне. Рассматривает нагло, с ухмылкой и одновременно подначкой.
Липкая, противная жаба. Чтоб тебя бородавками обкидало!
– Всё в порядке? – Зотов касается спины, заставляя вздрогнуть.
Поворачиваю голову в его сторону, смотрю в совершенно спокойные глаза, обалдеваю.
– Издеваешься? – произношу одними губами.
Хочется шипеть и плеваться ядом. Но мы же в обществе, что б его! И я, как на зло, яд дома забыла.
– Думаешь, я лично звонил Семеновичу и просил посадить Киру поближе?
Голос Романа привычно сипит, на губах блуждает улыбка, не дай бог, кто подумает, что мы ругаемся, а вот глаза смотрят остро. Предупреждающе: «Закатишь скандал, пожалеешь».
Нет, милый, не закачу.
Не такая я уж и дура, хотя все задатки для этого имею.
Понимаю. Очень хорошо понимаю, что вынеси я сейчас шашни Ромы на суд общественности, да даже прополощи его похождения в сети, и… да, есть огромная вероятность, что из кандидатов в депутаты он вылетит, как пробка из бутылки.
И всё же… лишь вероятность.
Нельзя сбрасывать со счетов, что мои возможности ограничены, а вот Зотова велики. У него власть, деньги, хакеры, умеющие подчищать лишнее, и все пиарщики, которые легко продаются и покупаются.
Но причина того, что я сижу и глотаю то, что подсунул мне «любимый» супруг, в другом. Во-первых, это операция на позвоночнике для Ксюши, без которой девочка не сможет ходить. А еще, как ни странно, пока не рожденный ребенок Романа. Как бы я не ненавидела Зотова и Измайлову, вредить их будущему сыну… не готова. Знать, что из-за меня его имя начнут трепать раньше, чем он появится на свет… нет, ни за что. А если мой поступок еще спровоцирует обострение болезни Киры и выкидыш…
Тьфу-тьфу-тьфу. Ни за что!
Лучше я поищу другой способ избавиться от замужества и будущего «материнства».
– Его только тут не хватало, – злобный шелест со стороны Романа заставляет отвлечься от собственных размышлений и сосредоточиться на новоприбывших.
– Руслан Германович, просим-просим, только вас и ждем…
Как несколько минут назад нас, также благосклонно хозяева вечера встречают и Арбатова с его пассией. Обмениваются любезностями, принимают конверт с «подарком» и провожают гостей к столу, к тем самым местам, что расположены от нас наискосок.
Мне не нужно смотреть в сторону Романа, чтобы почувствовать его звенящее гневом напряжение. Новоприбывший – давний его конкурент в сфере бизнеса, сумевший, как говорит сам Зотов, наглостью и обманом сорвать у него несколько важных сделок, увести из-под носа огромный лакомый кусок земли промышленного назначения, а теперь еще и податься в депутаты…
Глава 7
«Обзаводятся четвероногими питомцами, а детей рожают, – кинуть это в лицо размалеванной брюнетке не позволяет рука мужа, накрывающая мою, сжатую в кулак.
Ссука, какая же наглая ссу…
Сидит, скалится, разыгрывая перед всеми невинную простоту, но, заметив телодвижение Зотова, на секунду теряет маску расслабленной невозмутимости. Ее бесит, что мой муж меня касается. И пусть понимаю, что этот жест призван не защитить, а заставить молчать, испытываю некое удовлетворение.
Кушай, стерва, не обляпайся!
– Всему своё время, Кира, – Зотов отвечает, сверкая белоснежной улыбкой. Его ладонь так и не отпускает мою, еще и поглаживать принимается.
Не знаю, что во взгляде любовника читает Измайлова, но я ощущаю, как она сдувается, теряя задор:
– Конечно, Роман, – деланно улыбается. – Просто вокруг столько беременных… а вы уже, если не ошибаюсь, два года женаты…
Обводит присутствующих мимолетным взглядом, ища поддержки.
Находит.
Наш разговор привлекает внимание. Чувствую, что на нас смотрят. Кто-то открыто, кто-то из-под ресниц, незаметно. Наблюдают, оценивают, делают выводы, запоминают. Еще бы, такой повод подцепить компромат, а позже, собравшись клубками змей, обмусолить сплетню со всех сторон, перебрать детально каждый жест, взгляд, слово, припоминая всё новые и новые подробности… или придумывая собственные.
Смотрите-смотрите, мне не привыкать.
Не пасую. Подбородок держу высоко. На лице изображаю легкую заинтересованность. Но сдерживаться сложно, особенно тяжело не ерзать и не смотреть в сторону, где сидит давний заклятый враг мужа.
Энергетику Арбатова, сильную, давящую, осязаю на ментальном уровне. Знаю четко – он наблюдает за представлением. Внимательно и вместе с тем равнодушно, как делает практически всё. Но его тяжелый темный взгляд ни с каким другим нельзя спутать, он иной. Пресыщенный. Так смотрят люди, имеющие всё… и всех, если на то есть желание.
– Мы женаты не «уже», а «всего» два года, – четко разделяет слова Рома, и я, хорошо ориентирующаяся в изменениях его тембра, отчетливо понимаю, он злится. Сильно.
Ну еще бы. Быть в центре внимания, давать интервью и выступать на публику по запланированному графику и заранее проработанной теме он любит. Отбиваться от вопросов с двойным дном – не особо.
А тут любовница отжигает.
Ну ничего, пусть тренируется… будущий депутат, чтоб его.
И он тренируется. Жалит свою пигалицу в ответ.
– У нас, Кира, вся жизнь впереди. Успеем и сына родить… – Зотов выдерживает мимолетную паузу, но и ее хватает, чтобы Измайлова побледнела, – и дочку. Да, милая?
Роман поворачивается ко мне и смотрит нежно, ласково.
Ждет поддержки с моей стороны.
И глазами обещает все кары мира, если я что-то ляпну, не подумав.
Ух, как его пробрало!
– Конечно, милый, – соглашаюсь, растягивая губы в улыбке.
Пожалуй, в такие игры я тоже немного играть умею.
Ну или буду учиться… по ходу дела.
– Если будет мальчик, непременно назовем его Тимуром. Ти-мур-чик, правда, красивое имя? – подмигиваю Зотову и через секунду отворачиваюсь, подтягивая к разговору откровенно развесивших уши слушателей и хозяев вечера. – Звучит же? Р-р-рычит, выдает характер. Или, – продолжаю без паузы, делая вид, что задумалась, и вновь поворачиваюсь к мужу, – давай лучше назовем сына Русланом. Руслан Романович. Идеально, согласись? И намного лучше Тимура. Да, Тимур нам определенно не нужен.
Экспромт удается.
У Зотова только что желваки на щеках не перекатываются, но напряжен он основательно. Об острую линию скул порезаться можно.
А ты как хотел, Ромочка? Чтобы ты со свое шл*шкой меня с грязью мешал, а я улыбалась и добавки просила?
Нет, не выйдет.
Если будем «пачкаться», так уж все вместе.
Чего не ожидаю, так это того, что тема обсуждения имен найдет жаркий отклик со стороны остальных. За столом даже некий спор возникает, но апогеем становится реплика соседки Романа справа, женщины лет шестидесяти с небольшим.
– Ох, согласна, Ариночка. Руслан – прекрасное имя. Звучное, волевое. А вы знаете, что оно обозначает льва? Царя всех зверей. Да-да-да, мои дорогие. У меня дед был Руслан. Ох, какой мужчина. Настоящий полковник. Статный, мужественный. Хотя… зачем далеко ходить? Посмотрите на Руслана Германовича, – холеная ручка красиво направляет взгляды всех без исключения присутствующих в сторону Арбатова, – вот он у нас, красавец. Истинный мужчина. Лидер. Глаз не отвести.
Боже. В какой-то момент ожидаю, что у Зотова из ушей пар пойдет, потому что скрип зубов я слышу отчётливо.
Но страха за свою выходку нет, зато смех еле сдерживаю.
Неплохо вышло. Вот и враг мужа пригодился.
Если честно, про него не думала, когда имя ребенку предлагала. Ляпнула наобум, но попала в яблочко. Пусть немного, но характер показала.
Удобная жена, Рома?
Глава 8
– Не лезь не в своё дело, Осипова, – Измайлова с ехидством выплевывает мою фамилию, явно желая ужалить побольнее. Но в итоге жёстко бьет иными словами. – Моя болезнь – не твоя забота. Лучше домой вали, пироги пеки, раз на большее не способна.
Рукой проводит по животу, а меня будто током простреливает.
Не способна…
Не способна?
Однажды я думала иначе, но…
– Какой бы мерзкой ты не была, я желаю тебе и твоему ребёнку здоровья. Ему, – киваю на её живот, – нужна настоящая мать, любящая, а не та, которую принуждают. И с Ромой я всё равно разведусь, даже если он против.
Усмехаюсь, глядя в обескураженное лицо любовницы мужа. Кажется, она не ожидала от меня подобных откровений. А мне… мне нафиг не сдались все эти игры богатых извращенцев, обесценивающих понятия семьи и верности.
Она думает, что я за Зотова цепляюсь? Дурочка!
Да я бы за полчаса собрала вещи и сбежала от него подальше, был бы шанс. Вот только не отпускает. Ещё и охрану приставил.
Думал, наверное, не замечу.
А я заметила.
Я теперь много всего подмечать стала. Только с болезнью Киры не до конца разобралась.
Кто-то из двоих врёт, это точно. Но врёт гениально, словно сам верит в озвученную ложь. Но кто? Зотов? Измайлова? Теряюсь.
– Врешь! Отказаться от Ромки добровольно? Не верю, – кривит губы брюнетка. – Да ты себе даже не представляешь, кого я ради него бросила, когда узнала, что он жениться надумал…
– А мне и неинтересно, – обрываю её пламенную речь. – Пойми одно и до своего любовника донеси, раз он меня не слышит. Я брезгливая. И я – собственница. Поэтому всё в этой жизни делю на своё и общественное. Так вот Рома…
Хмыкаю и не договариваю.
Измайлова же дама с образованием. Как-никак целым рекламным отделом заведует в «Алмаз-Х». Должна догадаться, чем моя фраза заканчивается.
– Стерва, – доносится шипение в спину, когда покидаю санузел.
Не реагирую и тихо прикрываю за собой дверь.
«Стерва» – миленько. Всё лучше, чем «бледная мышь».
– Ты где пропадаешь?
Успеваю пройти несколько метров по коридору, свернуть в фойе перед гостиной, где остались кудахтать женщины, как чужие руки хватают меня за локти, дёргают в сторону, разворачивают и пригвождают спиной к стене в небольшой нише.
– Да что за привычка без спроса меня лапать! – рычу, вскидывая голову, и упираюсь в тёмные глаза Измайлова. – Отойдите от меня и уберите руки.
Отталкиваю от себя наглые конечности.
– Тон убавь, или хочешь, чтобы у нас появились зрители?
– Я хочу, чтобы вы от меня отстали, – четко проговариваю своё пожелание, но громкость снижаю.
Владислав, к сожалению, прав. Сегодня уже достаточно побыла в центре внимания. Еще не хватало, быть застуканной в закутке наедине с компаньоном мужа…
Хотя…
Да ну бред.
Рома не поверит. А мне с этим типом даже рядом стоят неприятно.
– Что вам опять от меня нужно?
Взять себя в руки получается сложно. Напор Измайлова пугает.
Умом понимаю, маловероятно, что этот человек сделает мне что-то ужасное в общественном месте, а словесной грязи за сегодня наслушалась столько, что уже вряд ли что-то проймет. Однако, в его обществе откровенно неуютно.
Скользкий он какой-то.
– Мне нужно всё то же! Чтобы ты не провоцировала мою сестру. Вела себя тихо, культурно и мило, как и положено жене уважаемого человека. А ты с какого-то чёрта лезешь на рожон. Зубки показываешь.
Ну надо же! Левый мужик меня сегодня ещё не отчитывал.
– Вам-то какое до меня дело? – логично огрызаюсь. – Идите и свою Киру угоманивайте.
– Мне до тебя есть дело, – осаживает резко.
Делает полшага вперед. Сокращает расстояние до невозможно близкого. Нависает. Тянет руку к моему лицу…
Напрягаюсь и вжимаюсь в стену.
– Арина, ты…
– Госпожа Осипова, хорошо, что я вас встретил перед уходом, – ничего не выражающий голос со стороны гостиной заставляет вздрогнуть и перестать с ужасом глядеть на Измайлова.
Но тот и сам понимает, что момент наедине упущен, отступает. Как и я, Владислав поворачивается к неторопливо приближающемуся к нам Арбатову. Пытается скрыть недовольство, но до конца не справляется. Не знаю, как Руслан Германович, а я легко ловлю его негатив.
Впрочем, взаимоотношения этих двоих меня совершенно не заботят. Как и оба мужчины по сути. Один бесит, потому что стал слишком наглым и навязчивым, второй – потому что раздражает мужа, а я за два года привыкла разделять его точку зрения.
– И по какому же поводу, господин Арбатов? – за несколько секунд, которые мужчина тратит, чтобы сократить расстояние, успеваю взять себя в руки и нацепить на лицо маску спокойствия.
Глава 9
Кортеж из двух машин, нашей и охраны, въезжает в распахнутые кованые ворота загородного имения и тормозит на полукруглой, вымощенной брусчаткой парковке.
Не дожидаясь помощи водителя, открываю свою дверь и выбираюсь на улицу. Слышу хлопок и, обернувшись, замечаю, что Зотов повторяет всё то же самое.
– Ты разве остаешься? – интересуюсь, когда, отдав короткое распоряжение подчиненному, муж направляется следом за мной в дом.
Еще вчера днём этот вопрос показался бы мне неуместным, но не теперь. За сутки слишком многое изменилось.
Близкий человек превратился в чужака, чьи поступки я не понимаю и не хочу понимать. Он унизил меня, опошлил наш брак, но вместо того, чтобы извиниться, пошел дальше – выдвинул сумасшедшие требования, уверенно полагая, будто я всё проглочу. Покапризничаю для вида и смирюсь.
Право слово, смешно. До горечи. Потому что выходит: не только я не знаю своего мужа, но и он не знает меня.
– А куда я по-твоему должен отправиться на ночь глядя из собственного дома?
Сиплый голос дергает за нервы и заставляет напрячься.
Хмыкаю и качаю головой.
– К любовнице, Ром. Но, если хочешь, мы можем, пока не развелись, продолжать звать ее работой. Работа-Кира – и всем всё понятно.
Честное слово, если бы Зотов уехал к Измайловой, мне было бы легче. Вот такой парадокс. Рядом с ним теперь душно. Даже смотреть в его сторону не хочется.
Роман не отвечает, да и у меня желания продолжать разговор нет.
Захожу в дом и первым делом скидываю босоножки на высоком каблуке. Ноги, почувствовавшие комфорт, устало гудят. Несколько раз поднимаюсь на носочки и опускаюсь, чтобы размять стопы, и беру направление в кухню. Прежде чем подняться в свою новую комнату, решаю захватить с собой стакан воды.
Усталость дикая. Одна радость, бесконечный дурной день вот-вот закончится.
– Арина, подожди, – муж перехватывает за руку, обрывая моё движение, и разворачивает к себе. – Думаю, тебе нужно выпить. Ты слишком напряжена.
Тянет меня в сторону бара.
– Это что? Своеобразное успокоительное, после которого ты начнешь меня распекать за то, что я твою шл*ху обидела? Нет, спасибо, обойдусь, – выкручиваю запястье, чтобы Зотов освободил. – Я устала и хочу спать. Отпусти.
Впервые за все время его прикосновения мне не нравятся. Не хочу его рук на своем теле.
Но вырваться не могу. А еще он меня напрягает, потому что смотрит странно.
Рома ловит мой взгляд, внимательно изучает… и отпускает.
– Хорошо. Спать, значит, спать. Утро вечера мудренее. Поговорим завтра.
Спать? Он… он что? Собирается со мной спать?
Видимо, на моем лице отпечатывается такой ужас, что Зотов отводит взгляд. Потом ухмыляется.
– А в чем проблема, Арина? Ты – моя жена, я – твой муж. Всё по-прежнему. То, что тебе стало известно про Киру – ничего между нами не меняет. Я был с ней и раньше, а потом приходил к тебе. Просто тогда ты не знала. Так что, считай, ничего не изменилось.
Ничего не изменилось?
Серьезно?
Смотрю на него, как на пришельца с двумя головами…
Какая мерзость.
– Даже не думай, – еле слышно ворочаю пересохшими губами и отступаю к лестнице.
Черт с ней, с водой. Из-под крана попью, не отравлюсь. Не могу больше находиться в одном помещении с Романом, хочу поскорее убраться.
Радуюсь уже тому, что Зотов за мной не идет, а остается в гостиной. Неторопливо шагает к дивану, стягивает галстук и бросает на него, а после направляется в сторону бара.
Ну да, отчего бы не расслабиться. У него же всё прекрасно. Это у меня жизнь с ног на голову перевернулась.
В нашу спальню залетаю на несколько минут, только чтобы снять платье, накинуть халат и взять сменное белье. Оставаться надолго в ней не планирую. В гостевой первым делом запираю дверь и иду в душевую.
Срочно требуется смыть с себя всю грязь, в которую с какой-то маниакальной упертостью весь день окунал Зотов. Хорошо окунал, потому что вот сейчас реально довел до точки.
Забираюсь в кабинку, включаю воду, горячую настолько, чтобы вытерпеть жар, хватаю гель, мочалку и начинаю себя тереть. Сначала спокойно, потом сильнее, и еще сильнее.
Наступает откат. Я остервенело скребу себя, скоблю и царапаю кожу, словно так могу стереть вонючую мерзость, в которую меня макнули головой, и реву.
Реву со всхлипами, а потом навзрыд. Захлебываюсь слезами, переживая разочарование и предательство.
Перед глазами проносится вчерашний день, сладкая парочка, их поцелуи, угрозы мужа, ненависть Измайловой, ее беременный живот.
Какая мерзость, грязь, фальшь…
В какой-то момент силы покидают, и я просто опускаюсь на поддон, поджимая под себя ноги. Сколько так сижу, позволяя слезам беспрепятственно катиться по щекам и смешиваться с каплями воды, не знаю.
Выбираюсь, когда понимаю, что всё, батарейки сели. И если не выйду, так и усну в позе эмбриона.
Глава 10
Просыпаюсь, будто из омута выныриваю. Ощущение, что отдыхала, напрочь отсутствует.
Голова тяжелая. Мышцы ломит, словно накануне не за столом с вилкой сидела, а нещадно железо тягала. Горло побаливает, во рту кислит.
Да, здорово меня вчера накрыло. Приступ мигрени, спровоцированный поступком Зотова, скрутил основательно. Жаль, что запоздал немного. Вот бы всё это безобразие да в рожу будущему депутату выплеснулось…
Так нет, не вышло. Рома управился быстрее.
Я не страдаю амнезией, прекрасно помню, что он сделал – совершил насилие. Именно так и никак иначе. Да, не планировал. Да, пришел успокоить. Но в итоге сорвался. Не захотел услышать моё «нет», поставил своё «да» на пьедестал и сделал то, что сделал.
Решил, что ему позволено всё. Муж ведь, чтоб его…
А сопротивление, слезы, укусы и царапанье… отмахнулся, да и ладно.
Не знаю, как он, я себя мошкой почувствовала. Мелкой, тщедушной и бесполезной. Которой взяли и походя крылья оторвали. А она вроде как попищала, посопротивлялась, попыталась укусить, но весомого вреда один фиг не причинила.
Ощущения?
Мерзкие. Что тогда, что теперь. И полное осознание, что если один раз он это провернул, не особо страдая моралью, то и дальше вполне сможет. Совесть его мучить не станет. А если что, для неё есть заранее припасенное оправдание: «Я – его жена, он – мой муж».
Из кровати подниматься не хочется. Но понимаю, что надо.
Утро давно не раннее. Солнце поднялось высоко. И у меня есть планы. Обещала заехать в детский дом, сделать последние согласования по поводу Ивановой и передать им то, что было закуплено волонтерской организацией.
К тому же, прятаться – не выход. Да и не мой случай. Я – не страус, голову в песок совать не собираюсь. А вот биться за свободу и независимость – да.
Какими методами?
Тут вариантов не так много, учитывая, что Рома свою позицию обозначил четко. Не отпустит. Зная его, если пообещал, сделает. Он – человек слова, как не прискорбно в текущей ситуации.
Но и я послушной оленихой оставаться не собираюсь...
Откидываюсь на подушку, устремляю взгляд в потолок. Затем поднимаю руку и внимательно разглядываю запястье, точнее, темнеющие на нем пятнышки – синяки, оставленные пальцами Зотова.
Или собираюсь? Пока не выясню всех нюансов и не пойму, как получить развод. Девичья фамилия, слава богу, при мне.
Да, точно так! У меня есть своё имя. А расторжения брака я добьюсь. С Романом не останусь. Ни за что. Тут все четко и стопроцентно.
Наметив планы, выбираюсь из постели. Голова слегка кружится, но пару минут спустя становится легче.
Умываюсь машинально. В душ не хочется. После вчерашнего он вызывает не лучшие воспоминания. Но я себя заставляю. Жизнь продолжается несмотря ни на что.
Из комнаты выходить немного страшно, но делаю и это. На выбитую личину долго не любуюсь, иду прямиком в бывшую семейную спальню. Отыскиваю джинсы и футболку с длинным рукавом. На разукрашенное Романом запястье надеваю широкий кожаный браслет. Волосы закалываю в хвост и делаю легкий макияж.
В обычной жизни я предпочитаю удобство. Кэжуал – мой стиль. И пусть Роману нравятся на женщинах платья и дорогие украшения, сегодня пусть любуется своей Измайловой, переодеваться ему на радость я не стану.
– Арина Алексеевна, как хорошо, что вы уже спустились, – экономка встречает меня у основания лестницы. Поймав вопрос в глазах, поясняет. – Роман Сергеевич как раз просил пригласить вас к завтраку.
– Он дома?
Вопрос адресую больше себе, чем Светлане. Причины для удивления есть. В десять утра в будний день он дома никогда не бывает. Деловой же человек. У него ж ра-бо-та. И та, которая кормит, и та, которая ноги раздвигает. Мысль о последней придает сил и уверенности не прогибаться.
– Да, дома. Ждет Вас в столовой, – понизив голос, докладывает экономка, секунду мнется и, решившись, с улыбкой добавляет. – Он в половине восьмого уезжал в офис, но уже двадцать минут, как вернулся… с сюрпризом.
В отличие от испытывающей радость Светланы известие о неожиданном подарке заранее напрягает, но вида не подаю. Киваю и, высоко подняв голову, захожу в просторное светлое помещение.
(Продолжение 13.07)
Роман сидит во главе стола. Как всегда, чисто выбритый, стильно и дорого одетый. Светло-серая рубашка, брюки и пиджак на пару тонов темнее. На запястье массивные часы в металлическом корпусе.
Красавец?
Наверное, да. Я же вижу перед собой не привлекательную обертку, а жестокого эгоиста, скрывающегося внутри.
Зотов отвлекается от телефона, в котором что-то листает, откладывает его в сторону и поворачивается ко мне.
Его взгляд не игнорирую. Встречаю прямо и неторопливо прохожу к своему месту, где уже всё накрыто для завтрака.
– Доброе утро, Арина.
Ощущаю, как муж рассматривает моё лицо, предпринимает попытку считать эмоции, но натыкается на приятную, но мало что выражающую маску.
Глава 11
«… всё у нас будет хорошо…»
Кривлю губы в гримасе и безжалостно растираю запястье, которого совсем недавно касались губы «общественного» Ромы, пока поднимаюсь на второй этаж. Перед отъездом надо захватить сумку и документы.
«… всё у нас будет хорошо…»
От этой бестолковой фразы, которую Рома успел за последние дни повторить раз сорок, уже воротит.
«… всё у нас будет хорошо…»
Не верю ни единому слову предателя. Но особенно бесит то, что он произносит «нас».
Какие, к черту, мы?
Не воспринимаю я с некоторых пор Зотова и себя, как «нас». Есть он. Есть я. Нас – нет. Больше нет.
«… всё у нас будет хорошо…»
Единственное, с чем готова мириться, так только с одним – будет хорошо. Да, действительно будет. Уж я постараюсь. Выложусь по полной.
И у меня всё будет хорошо.
– Арина Алексеевна, какие-то особые пожелания по поводу ужина будут? – Светлана перехватывает меня уже на выходе из дома. Экономка так и светится, явно всё ещё пребывая под впечатлением от цветов, подаренных мне Зотовым.
На миг хмурю брови.
– Разве Роман Сергеевич не обсуждал с вами меню на неделю?
Когда я вошла в дом Романа в качестве его жены, Светлана Ивановна уже в нем работала. Если не ошибаюсь, не меньше десяти лет. Вела быт, готовила, убиралась, следила за личными вещами. То есть действовала по давно заложенному сценарию, в который я предпочла сходу не вмешиваться, а после приняла как норму.
Неприхотливая, привыкшая сама о себе заботиться, я легко подстроилась под порядки, заведенные Романом. В том числе и запросто приняла то, что меню согласовывает именно он, я же что-то дополняю, если есть желание. Или готовлю себе сама, что люблю делать и вполне неплохо умею.
– Обсуждал, – без задержек отчитывается улыбчивая экономка, – но, когда уходил, велел у вас уточнить – вдруг чего-то необычного хочется.
Необычного?
Еле сдерживаюсь, чтобы не оскалиться. Домработница ни в чем не виновата и порыв Зотова оценивает совершенно неверно.
«По поводу «необычных» предпочтений – это нужно у Измайловой спрашивать, – ехидничаю мысленно, испытывая горечь. – Это же она беременная, а не я».
– Нет, мне ничего не хочется, Светлана. Готовьте, что там Роман заказывал.
Ответ звучит ровно, как я и хочу.
Больше не задерживаясь, выхожу на крыльцо. Щелкаю брелоком, отключая сигнализацию на машине, и в этот же момент ловлю движение сбоку.
– Добрый день, Арина Алексеевна, – Макс, личный водитель Зотова, быстрым шагом направляется в мою сторону. – Роман Сергеевич сказал, что вам нужно в детский дом. Я отвезу.
Вот теперь удивления скрыть не выходит. Неприятного удивления. Кислящего.
– Зачем?
Задаю прямой вопрос и получаю такой же прямой ответ.
– Шеф велел.
Прикусываю щеку, чтобы не матюгнуться.
Обалдеть, какие умные. Всю жизнь, как получила права, я ездила сама. А теперь мне водителя впаривают. Да еще как? Не спрашивая, а просто ставя перед фактом.
Ну, Зотов, ну, паразит. Мало того, что охраной обложил, еще и передвижение решил мне ограничить, а заодно свободные уши рядом со мной заиметь?
Нет уж.
Тихая и мирная овечка-Арина не согласна.
– За рулем МОЕЙ машины, Максим, буду сидеть либо я, либо никто, – произношу почти ровно. Очень хочется зарычать, но вместо этого я холодно улыбаюсь. – Так и передай своему шефу.
– Но Роман Сергеевич…
– Не имеет никакого отношения к этой красавице, – тыкаю пальцем в сторону транспорта, подаренного дядей лично мне еще до знакомства с Зотовым. – Попробуешь сесть в машину без моего разрешения, заблокирую замки, вызову ментов и скажу, что ты ее у меня угнать пытался.
Стоит, ошалело приподнимая брови.
Киваю.
– Поверь, я сделаю, – обещаю, щуря глаза. – И рука не дрогнет, и язык повернется.
Стыдно ли мне, что по факту я сейчас угрожаю подчиненному мужа?
Нет. Нисколько.
Всю эту кашу заварил Зотов. И посторонних втянул в это тоже он. Вот и претензии от них пусть сам разгребает.
К тому же Макс… тут я уверена на все сто, про Киру давно в курсе. Личный водитель, как никак.
– Ну так как? Рискнешь? – подначиваю, вытаскивая из кармана телефон.
– Я свяжусь с Романом Сергеевичем, – отмирает мой несостоявшийся личный водитель, явно теряясь от неожиданного напора.
– Давай-давай, а я пока поеду.
Держа спину прямо, прохожу мимо мужчины и сажусь в машину. Где-то на подкорке гуляет страх, что охрана попросту не откроет ворота, и тогда мой бунт будет выглядеть глупым и смехотворным… Однако спустя две минуты кованые тяжелые створки начинают медленно разъезжаться в стороны.
Глава 12
Ненавижу высший свет.
Особенно серпентарий, который его начиняет.
Все эти наигранные ужимки, грубая лесть, искусственные улыбки и неестественный смех вызывают одно желание – сбежать отсюда побыстрее.
Но я стою, удерживая в одной руке бокал, в другой миниатюрную сумочку, и делаю вид, что наслаждаюсь «скромным» вечером и атмосферой, насквозь пропитанной деньгами и лицемерием. А всё потому, что это нужно моему мужу и его будущей карьере депутата. Выборы только через два месяца, а он уже сейчас сияет так, будто готов принимать поздравления.
– Я отойду ненадолго, хочу кое с кем переговорить.
Серые глаза предупреждающе упираются в мои зеленые. Тяжелая рука по-хозяйски оглаживает нижнюю часть спины.
– Конечно, не спеши, милый, – скрипя зубами, произношу то, что от меня ожидают.
Хочется выплеснуть шампанское в ненавистное лицо, но я, как примерная жена, сияю приклеенной улыбкой. На кону уже проплаченная Зотовым операция для Катюши, которая состоится завтра, а также транш в четверть миллиона на первый месяц реабилитации.
– Ты у меня умница. Не скучай.
Роман мажет губами мне по виску и освобождает талию от захвата. Неторопливо разворачивается, сгружает свой бокал на поднос проходящего мимо официанта и через два удара сердца уверенной походкой устремляется прочь.
Оставшись в одиночестве, расслабленно выдыхаю и тщательно контролирую порыв обтереть влажные ладошки о подол платья. Находиться рядом с Зотовым и не кривиться – то еще испытание для нервной системы.
Его присутствие не просто раздражает, оно душит. Его улыбки и спокойствие коробят. Прикосновения вызывают брезгливость, поцелуи – стойкое отторжение. Даже от парфюма поташнивает, вытягивая на поверхность самые неприятные воспоминания и ассоциации.
А как иначе, если муж – грязный, потасканный кобель?
Он заявился домой после нескольких дней отсутствия и, не испытывая стыда за свои мерзкие поступки, потребовал сопровождать его на открытии ресторана и при этом быть послушной куклой, то есть вести себя на публике подобающим супруге важного человека образом.
Черт!
А ведь раньше я злилась на привычку Ромы оставлять меня в одиночестве посреди тусовки и бежать решать свои извечные срочные дела. Работа. Работа. Работа. На жену у великого и важного бизнесмена и будущего депутата зачастую не хватало времени. Я, дурочка, грустила.
Теперь же всё иначе.
Стою одна и довольно хорошо себя ощущаю. В душе теплится радость, что он бесследно растворился в толпе, а еще не угасает надежда, что вообще про меня забудет. Увлечется дискуссией, любовницей, другом, сделками и не вернется… никогда.
Да, по сравнению с обнимашками Зотова нахождение в одиночку посреди великосветского серпентария – это просто цветочки. Всего лишь наименьшее из зол, которое вполне возможно пережить без тяжелых последствий.
Медленно беззвучно выдыхаю и незаметно осматриваюсь. Несмотря на работающие кондиционеры, мне кажется, что в помещении очень душно, к тому же от некоторых личностей чересчур сильно разит духами и неестественно навязчивым вниманием. Голову стягивает невидимый обруч, на виски неприятно давит.
Нафиг!
Надоело.
Я заслуживаю пять минут передышки.
Не оглядываясь, беру направление в сторону высоких стеклянных дверей, закрывающих выход на балкон. Улыбаясь направо и налево, ловко маневрирую среди собравшихся кучками сплетниц, пропускаю мимо ушей попытки поймать меня в сети разговора и уверенно следую к намеченной цели.
К черту извечную пустую болтовню, хвастовство и сплетни.
Пусть сами себя жалят и облизывают, мне и без них отлично живется. А вот разведусь и тогда… ух! Устрою себе настоящий праздник.
– Госпожа Осипова, добрый вечер. Уделите мне минутку вашего драгоценного времени? –голос с ленцой, от которого по спине бегут мурашки, заставляет вздрогнуть.
Вот невезение. Бросаю взгляд в сторону балкона, до которого оставалось всего пару шагов, и неторопливо оборачиваюсь к давнему врагу и сопернику мужа.
– Господин Арбатов, – растягиваю губы в улыбке.
Уверена, сейчас она больше напоминает акулью нежели ангельскую, но… Руслану Германовичу и так сойдет. Ежели нет… то уверена, еще один наглый, настырный, беспринципный тип, подобный по безжалостности моему муженьку, это переживет.
Сам пообщаться вздумал.
– Сказала бы, что рада встрече, но… вы же – не любитель лести.
Заканчиваю «приветственную» речь.
Честно говоря, я не в курсе, чего именно любитель этот тип, а чего – нет. Его потребности меня совершенно не заботят. Свои бы удовлетворить.
– Верно, Арина. Лесть не люблю, – глаза, светящиеся внимательным равнодушием, неторопливо сканируют с ног до головы, – в отличие от ретро автомобилей. Вы же посмотрели моё предложение о выкупе коллекции вашего дяди?
Посмотрела. Проигнорировала.
Неужели неясно?
– Она. Не. Продается, – четко разделяю слова. И вот теперь улыбаюсь по-настоящему.
Глава 13
– Я согласен… – еще одна пауза, за время которой по телу пробегают колючие мурашки, и неожиданное продолжение, – но у меня будут условия.
Подбивая Арбатова на сумасшедшее по всем фронтам предложение, в итоге сама же теряюсь, услышав из его уст согласие.
Быстр, однако, он на решения.
С другой стороны, а чего я собственно хотела, когда рискнула прыгнуть с моста сомнений в пучину вероятностей без страховки? Что Руслан Германович станет раздумывать и тянуть резину?
Окей. Взял бы он паузу… и что в итоге? Кто бы от этого выиграл?
Точно не я. Зато мой муж.
Зотов слов на ветер не бросает. Сказал, что через неделю упакует меня вместе с чемоданами и сплавит под охраной в дали дальние, чтобы сидела, как мышь под веником, и не ломала его планы, значит, так и сделает. Когда у него есть цель, он танком прет, не видя препятствий. Прогибать людей умеет. И меня прогнет, не моргнув глазом… уже доказал.
А мне оно надо?
Да вот уж фиг! Наелась.
Буду сопротивляться. Пусть как мелкая мушка, мельтешащая перед мордой слона, но всё же. Главное, не безвольная амеба.
– Какие условия? – прерываю затянувшуюся тишину.
Арбатов моргает и неожиданно резко подается в мою сторону.
Дыхание перехватывает. Замираю испуганным сусликом, шире распахивая глаза и до боли в ногтях сжимая сумочку, и лишь силой воли остаюсь на месте, а не шарахаюсь в сторону.
Спустя пару заполошных ударов сердца беззвучно выдыхаю и ругаю себя за трусость. Мужчина всего лишь тянется к пепельнице, чтобы затушить сигарету, а не пытается меня облапать.
Ну и где мои спокойствие и выдержка, которыми всегда так гордилась? В присутствии Арбатова они словно растворяются, а нервишки потихоньку сдают.
– Условия я озвучу завтра. За обедом.
Руслан Германович не облегчает задачу, оставаясь всего в полушаге от меня. Еще и смотрит при этом так внимательно и непонятно, что чувство неуюта только растет.
– Обедом? – не выдерживаю и вскидываю брови.
Ого, как ему ценна коллекция, раз так торопится заключить сделку. Впрочем, мне это только на руку.
– Именно. Завтра днем я позвоню вам, – мужчина смотрит на наручные часы. – В два. Вас устроит?
Мысленно качаю головой.
Ну что, Арина, ты хотела радикальных мер? Тогда вперед.
– Да. Думаю, да, – выдыхаю.
Очень надеюсь, что мой голос звучит уверенно, пусть внутренности дрожат, как желе.
– Тогда, – Арбатов ныряет рукой в карман и достает визитницу, а через пару мгновений протягивает мне небольшой картонный прямоугольник. – Держите. Наберу с этого номера, – поясняет, когда я не спешу брать карточку в руки. – К тому же, как вы собираетесь связываться с любовником, не имея его контактов?
Вот же!
От колкой шпильки становится не по себе. Щеки опаляет жаром. Хочется приложить ладошки к пылающей коже, но вместо этого не подаю вида. Нарочито медленно забираю визитку и аккуратно прячу ее в сумочку.
– Вы правы, – растягиваю губы в улыбке, – благодарю.
– Да пока не за что, Арина, – отвечает, не пряча смешливых искорок в графитовом взгляде, и протягивает руку. – Хорошего вечера.
– И вам.
Отзеркаливаю жест, рассчитывая на короткое рукопожатие, но вместо этого Арбатов чуть наклоняется и слегка касается губами кончиков моих пальцев.
Накрывает катастрофическое ошеломление. Как будто я дотрагиваюсь до оголенных проводов. Пульсирует все и везде. Кровь, подкормленная адреналином, доставляет в каждую клеточку тела бурю эмоций. Не могу толком ни вдохнуть, ни выдохнуть.
– Хм-м, как интересно. Ладно, что Зотов кипит. Он же муж всё-таки, ревнует, но… Измайлов-то чего скалится?
Слова, произнесенные с тихим смешком, заставляют насторожиться и повернуться в ту сторону, куда устремлен взгляд Арбатова. Ко входу на балкон, где, переступив порожек, плечом к плечу стоят Роман и Владислав. Напряженные и набыченные.
Как два барана. Оба.
И оба темными провалами злобно сверлят меня, точнее, мою ладонь, которую Руслан Германович не спешит освобождать из плена.
Вот же ж принесла нелегкая, а, впрочем…
Изображать испуганную лань, пойманную на горячем, не спешу. Мне стыдиться нечего. Я, в отличие от некоторых, по чужим койкам не прыгаю.
Вскидываю подбородок, еще больше распрямляю плечи и смело встречаю прищуренный взгляд Ромы и Измайлова, в глазах которого действительно закручивается тьма.
– Не знаю, господин Арбатов. Совсем не знаю, – качаю головой, вновь сосредотачиваясь на собеседнике.
Озвучив чистую правду на вопрос, который неприятно заботит саму, предпринимаю попытку вытянуть пальцы из захвата и немного в душе огорчаюсь, когда это удается. Наверное, странно так думать после нескольких минут общения… но пугающий по началу Арбатов, сейчас почему-то кажется менее жутким, чем те двое, которые продолжают прожигать меня взглядами, ожидая, когда подойду.
Глава 14
Операция у Катюшки назначена на одиннадцать утра.
Я знаю, что все платежи прошли успешно, Зотов выполнил обещание, девочка в руках грамотных специалистов, и в клинике будут присутствовать потенциальные родители малышки, которые уже полюбили ее всей душой и спешно занимаются оформлением документов для удочерения, но душа не на месте.
Тянет поехать и удостовериться во всем самой.
Да, привычка – вторая натура. Синдром отличницы вытравить из себя не получается. Хочется убедиться, что всё идет по плану, никаких ЧП не намечается, и ничто не мешает врачам сделать Иванову здоровой девочкой.
Но еще больше в спину толкает желание покинуть дом Зотова. В нем я задыхаюсь. Буквально.
Два дня назад не выдержала, забрала личные вещи из хозяйской спальни и не просто перенесла их в гостевую, а запаковала в чемоданы. Так, на всякий случай. Пусть будут наготове.
Идея в один прекрасный момент найти решение, как помочь тем детишкам, кому уже было обещано оказать помощь в этом году, а потом сесть в машину и уехать, чтобы больше никогда не возвращаться, с каждым днем манит всё сильнее.
Господи, кто бы знал, как меня бесит спокойная рожа Романа, делающего вид, что у нас всё отлично. И как сильно я хочу получить развод, чтобы ничего больше не связывало меня с этим бездушным монстром.
– Арина, куда ты собралась?
О, легок на помине.
Сиплый голос Зотова раньше вызывал мурашки умиления, а теперь четкое отторжение. Стараюсь не морщиться, когда оборачиваюсь.
– В больницу. У Ивановой операция, надо кое-что подписать.
На самом деле не надо, но ему знать не обязательно.
Радуюсь, что голос звучит ровно и равнодушно. Правда, для этого не стараюсь, всё выходит само собой. Не заслуживает этот недомужчина того, чтобы я распыляла на него свои нервы и этим радовала.
– Без завтрака?
– Куплю кофе на заправке, если надумаю.
– А компанию мужу за столом составить не хочешь?
– Извини, но нет.
– Арин, я как-никак дома, – ух-ты, какой укор. Сейчас растрогаюсь. – Свои дела можешь и позже сделать. Не вижу проблем.
– А ты, Рома, – усмехаюсь, – во многом проблем не видишь. Охренительно-извращенная мужская логика.
С каким-то нездоровым энтузиазмом наблюдаю, как мужчина напрягается. Нижняя челюсть чуть выдвигается вперед, а глаза сужаются, транслируя недовольство.
Ничего-ничего, Зотов, то ли еще будет.
К слову, вчера этой своей кривой логикой Роман удивил дважды.
В первый раз, когда вместе с Измайловым рассмеялся, услышав про Арбатова и мое предложение сделать его своим любовником. Посчитал нелепой шуткой удобной жены-тихони и посоветовал не молоть чушь.
«Даже если бы место его любовницы было вакантно – тебе бы ничего не светило. Ты, Арина, не в его вкусе», – поддакнул Измайлов, при этом сам меня взглядом чуть не сожрал.
Чертов извращенец!
В ответ пожала плечами и не стала переубеждать.
Второй раз Зотов удивил дома, когда приехали. Этот ненормальный предложил мне закатить скандал по поводу его двухдневного отсутствия. Раньше-то, мол, не было времени, мы встретились буквально перед самым началом мероприятия, там везде были уши и стоило держать лицо. А теперь вот пользуйся, дорогая, истери на здоровье, как все нормальные ревнивые любящие жены, я никуда не спешу.
В ответ хмыкнула, покачала головой и, сославшись на усталость, ушла к себе. Мою фразу: «Ревнуют, Рома, тех, к кому что-то чувствуют и хотят вернуть», он либо не понял, либо не услышал.
И вот теперь.
Зачем, спрашивается, дома сидит?
Пусть валит на работу… или на Киру-работу. Мне всё равно.
В клинику приезжаю за полчаса до начала операции. Успеваю навестить Катюшку, подарить ей белого мохнатого медвежонка, которого купила заранее, чуть потискать милаху и еще раз переговорить с врачом.
Следующие часы тоже не ухожу. Вместе с потенциальными родителями малышки сижу в зоне ожидания. Слушаю их рассказы о девочке, которую они выбрали, несмотря на трудности, ожидающие впереди. Операция – не полная победа, реабилитация тоже будет сложной. Смотрю вместе с ними фотографии девочки на телефонах, поддерживаю, обсуждая других детишек, и будто оттаиваю.
Вокруг меня не только грязь, созданная Зотовым, но и свет. Я вижу его в горящих глазах неравнодушных людей, читаю в сердцах, где не угасает вера в лучшее.
Я заряжаюсь энергией, чтобы и самой держать голову высоко.
Арбатов оказывается пунктуальным до тошноты. Когда раздается сигнал входящего вызова, экран моего телефона показывает ровно четырнадцать ноль-ноль. Стараюсь не задумываться – откуда у него мой номер.
В свете того немного, что я успела вчера перед сном прочитать о нем в интернете… ох, честно, лучше бы не читала и не смотрела. Бездна между мной и этим человеком в одночасье увеличилась в миллионы световых лет. Да даже Рома со своими огромными возможностями как-то побледнел. Будто студент-первокурсник перед профессором.
Глава 15
Сильно накрутить себя не успеваю. Отвлекает мелодия, установленная на входящие звонки с незнакомых номеров.
Обычно я такие игнорирую, но в этот раз рука над кнопкой сброса зависает. Присмотревшись внимательней, узнаю последние четыре цифры. Этот абонент уже трижды пытался ко мне пробиться, пока я разговаривала с Арбатовым.
Вот же упертый. На рекламных спамеров не похоже. Те обычно долго звонят один раз, а потом автодозвоном проходит краткий повторный набор, который сам же обрывается через секунду. И они отстают.
А этот отставать не хочет. Звонок обрывается самостоятельно, но через пару мгновений экран вспыхивает вновь.
– Слушаю.
Приняв вызов, ожидаю всего, чего угодно, но не густого потока желчи, который выливается на голову:
– Осипова, с кем можно столько времени болтать? Или ты нарочно меня игнорируешь? Так вот – зря! Я, между прочим, деловая женщина, у которой каждая минута по часам расписана. Моё время дорогого стоит, а я бестолково его на тебя трачу.
Ух ты! Вот это подача!
В крови моментально вспыхивает адреналин. И пусть по голосу я примерно догадываюсь, что за мымра мне звонит, делаю вид, что не узнала.
– И вам здравствуйте, деловая женщина, – не скрываю сарказма. – Было бы неплохо, чтобы, прежде чем кидать претензии, вы научились представляться. Правила делового этикета распространяются вообще-то на всех.
Не знаю, что обозначает странных звук на том конце связи: огненное фырканье драконши или злобный рык банши, но в глубине души лелею мечту, что Измайлова подавилась собственным ядом.
К сожалению, нет. Жива-здорова, но гонор убавляет.
– Кира Львовна Измайлова, пресс-секретарь Романа… Сергеевича.
Любовница мужа чуть ли не промурлыкивает имя-отчество Зотова.
Понимаю, что хочет меня позлить. Мысленно усмехаюсь.
Мимо, Кирочка, мимо. Не цепляет.
– Чем обязана, Кира Львовна? – спрашиваю ровно.
Желания затягивать разговор с неприятной особой нет. Сразу перехожу к сути.
– Вопрос касается Дюзенберга тридцатого года. Этот автомобиль входит в каталог ретро авто, завещанных вам родственником.
– И что с ним не так?
– Всё, наоборот, так. Именно эту модель отчаянно хочет заиметь в свою личную коллекцию Мезенцев. Думаю, не нужно объяснять, кто такой у нас Тимур Григорьевич, и какую власть в нашем регионе и за его пределами имеет?
Измайлова выдерживает паузу. Ждет, что я проникнусь важностью озвученной информации. Но ошибается.
Я не проникаюсь.
Мало ли кто и что хочет? Я-то здесь причем? Да и кто такой Мезенцев – честно: всё равно. Я никогда не гналась за связями, не просиживала часы в интернете, чтобы отслеживать сводки светской хроники, и не кичилась громкими знакомствами.
– У меня мало времени, Кира Львовна. Если вы хотите сказать что-то конкретное, говорите, иначе – до свидания, – тороплю неприятную особу, услышав звуковой сигнал входящего сообщения. Догадаться – от кого оно поступило, труда не составляет. Арбатов, как убеждаюсь, во всем держит слово.
Очередное злобное шипение и…
– Мезенцев через две недели празднует день рождения. Мы с Романом… Сергеевичем считаем, что Дюзенберг будет прекрасным подарком, который не только порадует именинника, но и полностью того к нам расположит. Протекция Тимура Григорьевича – это практически обеспеченная победа в предстоящих выборах. Такой шикарный шанс мы не упустим. От вас, Арина, требуется забрать машину с выставки в Минске и переправить в автосалон, где проведут техобслуживание и подготовят договор дарения.
Что?
Чуть не падаю, когда одна нога цепляется за другую. Удерживаюсь чудом, схватившись за поручень.
Ух, как же меня бомбит. Считают они… ну-ну…
– А больше вы с Романом Сергеевичем ничего не хотите? – уточняю с издевкой и, не позволяя ответить, добавляю. – В любом случае, никакому Мезенцеву я ничего дарить не буду. Ищите другой способ умаслить предполагаемого покровителя. Без меня.
И тут Измайлова срывается.
– Ты будешь делать всё, что тебе скажет Рома, поняла? – шипит недовольно. – Скажет подарить машину – подаришь, скажет переписать всю коллекцию – выполнишь, как миленькая. Еще не поняла, что взбрыкивать с такими серьезными людьми, как Зотов, нельзя? Особенно наивным никчемным курицам как ты, за спиной которых нет никого… НИ-КО-ГО, – по слогам повторяет последнее слово, будто носом в него тыкает, – кто бы их защитил.
Стерва брюнетистая!
Чтобы не послать мерзавку на великом и могучем, сбрасываю звонок и медленно глубоко дышу.
Вдох-выдох. Вдох-выдох.
Спокойно, Арина, спокойно. Тебе еще за руль садиться, а там лишние эмоции – риск быть невнимательной и попасть в неприятности.
Оно тебе надо с тем набором, что уже есть?
Нет, конечно.
Дыши, Арина, дыши.
Несколько минут стою, как пригвожденная. Не могу пошевелиться. Тело не слушается. Словно одеревенела вся от макушки до пальцев ног. Но повторное напоминание о пришедшем от Арбатова сообщении действует чудесным образом.
Глава 16
Первые десять минут, что черный здоровенный джип следует за мной попятам, даются сложно. Нервно. Верчу головой, пытаясь понять, кто и когда отрежет от меня охрану, но определить не выходит. Плотного движения нет, «прилипших» машин, которые бы бросались в глаза, тоже.
Может, Арбатов переоценил силы?
И что теперь? Ехать до конечной, а там моська плугом и импровизация? Или…
Входящий вызов отвлекает.
Скосив глаза, читаю имя абонента и тут же беру трубку.
– Ариночка Алексеевна, всё хорошо, – в срывающемся голосе Альбины Скворцовой звенят слезы, но в то же время восторг и радость. Еле сдерживаюсь, чтобы не прослезиться в ответ, настолько эмоции будущей приемной мамочки зашкаливают. – Врач сказал, что наша девочка справилась. Операция прошла удачно. Даже лучше, чем они прогнозировали. Ой, если бы не вы, я… мы с Володей так благодарны.
– Альбина, дышите. Все самое сложное позади. Я очень рада. И за Катюшку, и за вас, – перебиваю женщину.
Почему-то делать добрые дела намного легче, чем принимать за них благодарность. Чувствую себя от этого удивительно некомфортно, будто напрашиваюсь.
Еще несколько минут мы обсуждаем то, что сказал врач, и делимся позитивными моментами, сбрасывая остатки напряжения. Напоследок я обещаю непременно навестить их в ближайшие дни в больнице, а когда отключаю вызов и вновь смотрю в зеркало заднего вида, осознаю, что… «хвоста» нет.
Отвалился.
А Арбатов-то молодец. Человек слова. Сказал: «Будет аккуратненько» и сдержал обещание. Полностью.
Жаль, я пропустила момент, не увидев, когда и как это произошло.
У ресторана паркуюсь через десять минут. Подхватываю сумочку и телефон и выбираюсь из машины. Мельком осматриваю помпезное здание, предполагая, что Руслан Германович ждет меня где-то внутри, делаю движение в сторону центрального входа и замираю, сбиваясь с шага.
Арбатов стоит у крыльца, засунув руки в карманы брюк. Осматривается. Рядом с ним, сияя роскошными глянцевыми боками, красуется автомобиль, о стоимость которого лучше не задумываться, чтобы не расшатывать нервную систему.
– Добрый день еще раз, – здоровается мужчина первым и мажет взглядом по лицу, шее, дольше необходимого зависает на декольте моего платья.
К подобного рода взглядам я привыкла и стараюсь не реагировать. Полноценный третий размер, может, чуть больше, но с невысоким ростом в комплекте создает впечатление, что у меня там… много счастья. Так много, что про таких шутят, якобы из-за угла сначала появляется грудь и только потом ее обладательница.
Так вот, почему-то в данном конкретном случае колет разочарованием. Не знаю, по какой причине. Возможно потому, что еще вчера мне казалось, будто Арбатовым руководят немного иные инстинкты согласиться на сделку, а сегодня...
Глупость, знаю.
Нет на свете мужика, способного не смотреть на женскую грудь. Особенно на грудь большого размера. И даже будь носитель фаберже ценителем стереотипных плоскотелых кукол модельной внешности или сотню раз верен жене – это действие у него заложено на примитивном природном уровне.
– Добрый.
Негромким фырканьем выражаю своё отношение к мужской бесцеремонности.
Ожидаю, что ради приличия Арбатов смутится, да как бы не так. Моргает и совершенно спокойно возвращается к глазам.
Хотя, кажется, даже в таком положении Руслан Германович ничего не теряет. С его-то ста девяноста сантиметрами против моих метр шестидесяти трех, расположенных в шаговой доступности, – обозрение у него в любом случае остается просто сногсшибательным.
Что ж, в эту игру можно играть на пару. Не меняя выражения лица, медленно прохожусь по мужчине внимательным взглядом, стараясь не упустить деталей.
Всё же не лысый, а с очень короткой стрижкой. На щеках красивая, ухоженная щетина. Высокий лоб. Крупный нос с небольшой горбинкой. Глаза, как у самого дьявола. Квадратный подбородок и губы… врата ада.
Меня несет?
Вполне возможно.
Дальше – проще. Синяя рубашка с металлическим отливом, темно-серый костюм и начищенные до глянца ботинки.
Возвращаясь к костюму, точно такой же был на нем на дне рождения у дочки Семеновичей. Если бы не понимание, к какому уровню достатка относится этот мужчина, предположила бы, что он у него один-единственный – парадно-выходной, так сказать.
Улыбаюсь от того, куда забрели шальные мысли, и мгновенно получаю подтверждение, что Арбатов этот момент не пропустил.
– Рад, Арина, что у вас хорошее настроение. Что ж, пойдемте обедать… и разговаривать.
Уверена, Руслан Германович намеренно делает паузу в предложении.
Не знаю, хочет смутить или заранее готовит к чему-то сложному, но пока терять боевой дух не планирую. Во-первых, я счастлива за Катюшку, во-вторых, наслаждаюсь свободой без надзора охраны, в-третьих, элементарно хочу есть.
С утра маковой росинки во рту не было, а до покупки кофе, как заверяла мужа, руки как-то не дошли.
Помпезность ресторана не производит особого впечатления. За два года жизни с Романом привыкла бывать в очень разных местах. Вот и тут ярко, дорого-богато, уютно. Вышколенный персонал передвигается шустро, мнение не навязывает, исчезает быстро. Небольшие столики расположены на приличном расстоянии друг от друга, чтобы не мешать беседе важных лиц. Иные, к слову, в такие места ходят редко.
Глава 17
– Рассказывайте, Арина, – произносит Арбатов спокойно.
Такие, как он, говорят тихо, а слышно их хорошо.
– Что именно?
Нет, я не собираюсь ходить вокруг да около, но проще отвечать на конкретные вопросы, чем распыляться на то, что кажется важным мне, но неинтересно моему собеседнику в принципе.
– С чего вдруг одна из самых верных и преданных жен Петербурга решает собственноручно запачкать своё имя короткой, но громкой интрижкой и при этом бездарно слить многомилионную коллекцию? Ну, узнали вы о неверности Зотова, и что? Не проще ли пойти и мирно развестись?
Арбатов говорит о загуле моего мужа с тем же выражением лица, какое бывает при обсуждении погоды. Пофигистским.
Странно ли это видеть? Нет, не особо. Трагедия произошла в моей жизни, а не в его.
Больше цепляет другое. Начинаешь задумываться, а сколько еще людей вокруг в курсе моих больших и ветвистых рогов? Смеются за спиной? Жалеют? Злорадствуют? Называют наивной курицей? Ах, нет, удобной женой.
– Проще, конечно, – возвращаюсь к беседе.
Подхватив чайную ложку, бездумно крошу чизкейк на кусочки и размазываю их по блюдцу. Еще минуту назад пирожное выглядело очень аппетитно, жаль, что попробовать его так и не удалось.
– Я так и решила, Руслан Германович, – хмыкаю, вспоминая собственную самоуверенность. – О разводе Роману сказала, как только он… появился дома. Но, оказалось, что слабые точки есть и у меня. Муж не погнушался на них надавить.
– И что же это за точки? – следует закономерный вопрос, небольшая пауза, и следом продолжение. – Только не говорите, что благотворительный фонд?
Арбатов вглядывается в моё лицо, ловит и удерживает взгляд, а затем хмыкает и качает головой.
– М-дааа… – звучит его вердикт.
Вижу, что собеседник реально не понимает, почему меня тормозят угрозы мужа устроить проблемы чужим людям. Пусть даже больным детям.
Руслана Германовича сей факт не пробивает.
А я не могу ему объяснить, что слишком близко воспринимаю их боль. Нет не всех детишек подряд, не настолько я дурная. Но тех малышей, чьи личные дела уже больше полугода лежат у меня в столе, изученные от корки до корки, бросить не могу.
Я обещала им участие, я согласовывала план финансовой помощи каждому, я их систематически навещала… и вот так взять и забыть, отвернуться, сделать вид, что… простите, маленькие, теперь не выходит – ну не могу я!
Они – моя ответственность, пусть фактически чужие. А время поджимает. У двоих счет идет на недели, у остальных на месяцы, и от обострения никто не застрахован.
– То есть, Роман развода не хочет?
Новый вопрос вытягивает из трясины переживаний.
– Нет. Не хочет.
– А вы?
– Не понимаю. К чему вы клоните?
Хмурю брови, прищуриваюсь, проматываю в голове чуть более ранние вопросы и мои ответы. Стараюсь нащупать подводные камни, но сдаюсь.
– Я же уже сказала, что хочу развода.
– Сказать и сделать, Арина, – разные вещи. По тому, что я пока вижу и слышу, ваше поведение смахивает скорее на действия обиженной жены. Показать характер, подергать Зотова за усы встречами со мной, но остаться в итоге при нем.
«При нём», не «с ним».
Арбатов не смягчает краски. Смотрит в глаза и прицельно бьет по больному.
Наблюдает и снова бьет. Каждой фразой.
Самое ужасное, что его слова не так далеки от правды.
Я действительно не пошла в ЗАГС и не написала заявление. Я вообще ничего не сделала, будто действительно рассматриваю возможность закрыть на случившееся глаза и плыть по течению.
Шумно выдыхаю, тру переносицу и откидываюсь на спинку дивана.
– Дайте мне пять минут, чтобы собраться с мыслями, – прошу и тянусь к стакану с минералкой.
Рука дрожит, когда делаю первый небольшой глоток. Пара капель соскальзывает по подбородку. Смахиваю их пальцами, игнорируя салфетку. Но от платка, появившегося перед глазами, так просто отмахнуться не могу.
– Он чистый, – в этот момент рокочущие нотки в голосе Арбатова действуют на нервы как никогда сильно.
Прошивают насквозь.
Вместо того чтобы смотреть на белоснежную ткань, поднимаю взгляд на собеседника и начинаю говорить.
– Про наличие у Романа любовницы я узнала около недели назад, когда он с Кирой попал в аварию, а я приехала к нему в больницу. Явилась, как говорят, в самый пиковый момент. До этого дня ни о чем не догадывалась. У меня и в мыслях не было, что он может… – понимаю, что на эмоциях несет не в те дали, которые важны.
Обрываю себя и дальше пробую выдавать лишь сухие по остатку факты.
Про Измайлова, засунувшего меня в другую палату и «открывшего» на всё глаза; про его навязчивое в последние дни внимание.
Про Киру, которая по словам моего мужа неизлечимо больна, а по поведению живее всех живых.
Глава 18
– Ты где была?
Зотов налетает с порога, стоит подняться по ступеням и распахнуть входную дверь. Спасибо, что не выскакивает на улицу и не выдергивает из машины. С тем бешенством в глазах, которое наблюдаю, адекватность Романа близится к отрицательной отметке.
– В фонде, – отвечаю ровно.
Нет, на самом деле я не такая смелая, как, наверное, кажусь со стороны. Просто Арбатов сказал, что возьмет Зотова на себя, и я наивно подумала, будто не увижу ненавистное лицо в ближайшие хотя бы день – два.
Вот и расслабилась заранее. А к неожиданному налету испугаться не успела. Это, конечно, хорошо. Обидно другое.
Так рассчитывала отдохнуть в одиночестве. И такой облом.
– А ты чего дома, а не на работе? – подозрительно кошу на Зотова.
Он в свою очередь осматривает меня. Недоверчиво. С головы до ног. Медленно обратно. Будто вспоминает: в таком ли виде я уезжала утром, или вдруг чего-то не хватает?
– Я еще раз повторяю свой вопрос, – повышает голос. Кажется, моя непробиваемость его сильно задевает – Где? Ты? Была?
Проглатываю совет обратиться к лору, раз со слухом явные проблемы, и копирую его интонацию.
– Я. Была. В фонде.
– Врешь!
– С чего бы?
Да, не была. Но фиг он докажет обратное. Стану упираться до последнего.
На удивление, ложь с губ льется легко. «Отличница» Арина портится на глазах. Хотя, мне простительно. После того пресса, под которым побывала, общаясь с Арбатовым, нападки Зотова пока мало впечатляют.
Это как с теорией относительности. После личной встречи с Сатаной явление рядового чёрта кажется чем-то заурядным. Подумаешь, рога, хвост и копыта, я только-только из преисподней с кипящими котлами выбралась.
– Я звонил в фонд. Тебя никто не видел.
– Наверное, потому что первоочередной задачей сотрудников является помощь страждущим, а не отслеживание перемещений твоей супруги. Кроме того, я была там от силы полчаса, а остальное время, – выдерживаю паузу. Зотов напрягается, а я испытываю злорадное удовольствие, хотя им не свечу, – в шиномонтаже. Мне показалось, что заднее левое колесо «гуляет», машину постоянно вправо ведет.
– И что? Помогли? – Роман недоверчиво щурит глаза.
– Представляешь, да. Хорошие мальчики попались. Рукастые.
Боже, никогда не думала, что посещение школьного театрального кружка так пригодится. Вон как муженек слушает и на ус мотает.
– Мальчики, значит… незнакомые.
Фыркаю. Перед глазами вдруг возникает лицо Арбатова. Его нечитаемый взгляд, ленивая самоуверенность и пресыщенная надменность.
– Ну почему незнакомые? Мы познакомились. Один – Валера, другой, кажется, Филипп.
– А шиномонтаж, говоришь, где?
Ох ты боже мой!
– На Говорова, вроде. Лучше у своих архаровцев спроси, они ж вечно у меня на хвосте висят.
Переживаю ли я, что мои слова поедут проверять?
Не особо. На той улице столько шинок, замучаются бегать.
– Видишь ли в чем проблема, Арина, – Зотов делает паузу и чешет бровь, – у моих, как ты говоришь, архаровцев очень не вовремя колеса спустили. Причем, сразу два. Они тебя потеряли. Неужели не заметила?
Какая милая неприятность!
Обязательно Руслану Германовичу «спасибо» скажу.
Смотрим друг на друга немигающими взглядами. Муж давит, но я справляюсь. Вскидываю подбородок и отвечаю пренебрежением.
– Я за рулем, Рома, на дорогу смотрю и на всякую ерунду не отвлекаюсь.
– Арина, – злясь, Зотов подступает ближе. Вижу, как играют желваки, как раздуваются крылья носа, как напряжены мышцы плечевого пояса. – Не играй со мной, девочка. Тебе не понравится.
Молчу в ответ. Взгляд не отвожу.
Чем закончится противостояние?
Хрен знает, но прогибаться не стану.
Краем глаза ловлю движение. Роман поднимает руку, тянется к моему лицу, задевает волосы, заправляет их за ухо.
Замираю. Дыхания нет. Я – взведенная пружина.
Звонок мобильного, не моего, разрывает тишину в клочья и гасит напряженный момент.
Зотов чертыхнувшись вытаскивает из кармана не замолкающий гаджет читает имя абонента и меняется в лице.
– Прости, Ариш, важный звонок, потом договорим, – как ни в чем не бывало мажет по виску губами, делает шаг в сторону и тут же отвечает. – Добрый день, Тимур Григорьевич! Что-то случилось?.. Ого, вы правы, неожиданно, но очень приятно… Да… да… конечно… займусь этим вопросом немедленно…
С минуту наблюдаю за спиной мужа и анализирую собственные чувства. Рома по-прежнему красив и подтянут, но моё восхищение этим человеком бесследно исчезло. Он как яркая картинка. Вроде висит на стене, радует глаз, но исчезни, и я не расстроюсь. Да, буду вспоминать положительные моменты, как иначе, но на этом всё.
ТЕЛЕГРАМБот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕБольшая библиотека с любыми жанрами и авторами
Большая Библиотека
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2 книги